РЯДОВОЙ АНГЕЛ

В ущелье третьи сутки тлеет бой -
То стихнет он, то разгорится снова.
Дежурный ангел, званьем рядовой,
Не покидает пост, глядит сурово.
Солдатский ангел неказист, небрит.
Не блещет он ни выправкой, ни статью.
И у него совсем не бравый вид,
Как там - у старших званием собратьев.
На неширокой ангельской груди
Нет орденов, и лик его не светел.
На нем дырявый, выцветший мундир,
Пропахший потом, табаком и смертью.
Но вы спросите тех, кто воевал,
Они расскажут вам, что ангел этот
Один лишь знает путь за перевал,
Где пряные луга под вечным светом.

НЕДОПЕТАЯ ПЕСНЯ

Грязно-серое небо:
Значит, скоро рассвет.
Запах водки и хлеба,
Сизый дым сигарет.
К нам в палатку упруго
Ворвалась тишина:
На гитаре у друга
Оборвалась струна.
И горчит эта песня
На губах у бойца:
Нам теперь ее вместе
Не допеть до конца.
Не допеть песню эту,
И не встретиться, брат.
Ты ушёл до рассвета
Прихватив автомат.
И я помню о том как
Цвет рассвета стал сер.
В трёх верстах по бетонке
Догорал БТР.
И теперь, хоть ты тресни,
Только мгла впереди.
Недопетая песня
Как осколок в груди.

ГУСАРСКАЯ ПЕСНЯ
Полковнику А. Хасанову

Кто пьян с утра, тот знает в жизни толк,
Тот не идёт на компромисс с судьбою.
Давай-ка выпьем, брат, за нас с тобою,
За наш усталый, доблестный наш полк.
Мы знаем тех, кто сочинил войну,
Кто нашей кровью выкрасил лампасы,
Кто наши жизни поменял на баксы
По курсу двадцать центов за одну.
Пускай себе живут. Настанет срок,
Когда они за всё сполна заплатят.
За той чертой их встретят наши братья,
И вспомнят всё, и пусть их судит Бог.
Наш третий тост, который век, за тех,
Кто не сумел уйти из пасти волчьей.
Давай, братан, не чокаясь и молча
Поднимемся, чтоб помянуть их всех.
Теперь давай за тех, кто ждёт нас там,
Кто молится о том, чтоб мы вернулись,
И чья надежда нас хранит от пули.
И, видит Бог, им тяжелей, чем нам.
Пока, мой друг, не кончилось вино,
Мы будем пить, ведь нам с тобой едва ли
Достанутся и звёзды и медали,
Вот пулю получить не мудрено.

СОНЕТ-ТОСТ знакомому гусару
Ю.В.Ф.

Мой друг – бродяга и поэт,
Повеса, пьяница и воин,
Пожалуй, лучшего достоин,
Чем сей сомнительный сонет.

Но, право, нет пути назад,
Поскольку взялся за перо я:
Страна, пою тебе героя!
Пьём за тебя, по полной, брат!

На поле брани, на пирах,
На радость нам, врагам на страх,
Всегда будь первым, как и прежде!

Мы не последние сыны
Великой, пусть больной страны,
Пока живём – жива надежда!

СЛУГА ГОСУДАРЕВ
Назиру Алимбекову

Я слуга государев.
Жизнь пытаюсь прожить
В грязь лицом не ударив,
Не со злом, не по лжи.
Нас осталось немного.
Тяжелей с каждым днём
Та прямая дорога,
По которой идём.
Утлы наши кочевья
Средь степей, среди льдин.
В придорожных харчевнях
Хлеб свой горький едим.
Мы не тем присягали,
Кто, забывши отцов,
Нацепивши регалий,
Пьёт страны нашей кровь.
Нас травили, топтали,
Нас пинали толпой.
Не ушли мы ни в стаи,
Ни в скиты, ни в запой,
Ни в иные державы,
Где покой-тишина.
И на нас ты держалась,
Дорогая страна.
Времена словно реки
Переходим мы вброд.
Я слуга твой навеки,
Государь мой – Народ!

ПЕХОТА(песня)*

Сегодня на передовой
Вдруг передышка.
Давай по маленькой с тобой
Махнём, братишка!
Пускай, закуска не сладка,
Что из солдатского пайка.
Подставь ладонь – я табака
Насыплю, слышь-ка!

Играй, гармоника, играй
Мотив неброский
Про Волгу-мать, про Отчий край,
Про ту берёзку.
И если завтра ссудит Бог,
Что жизнь отдать пришёл мой срок,
Ты отпиши моим, браток,
Мол, пал геройски.

Мы сотни вёрст в огне прошли
От Сталинграда.
Не за паёк, не за рубли,
Не за награды.
Ведь над родимой стороной
Собачий лай да волчий вой,
И кто же, как не мы с тобой,
Прогонит гадов.

Мы до последнего звонка
Отслужим честно.
Что жизнь пехоты коротка,
То нам известно.
Придут другие времена,
Когда закончится война
И наши дети вспомнят нас,
И сложат песни.

*В марте 1943 года во время стремительного наступления Красной Армии, мой дед – простой русский солдат Григорий Гришанькин был смертельно ранен под Ворошиловградом (ныне Луганск). Последнее письмо от него пришло из Сталинграда ещё до начала знаменитой операции. До 1985 года мы не знали, где дед похоронен. В похоронке был только номер части. Накануне 40-летия Победы бабушка получила письмо от украинских красных следопытов. Они нашли список бойцов, умерших от ран в госпитале, который находился в селе Райгородка под Луганском. Нас пригласили на открытие памятника павшим бойцам над братской могилой, где покоится и мой дед. Мы прибыли туда 9 мая: мама, тётушка, сестра и я. Это было, пожалуй, одно из самых ярких впечатлений моей юности. Спасибо славным людям, родной с тех пор для меня, Украины – за борщ, за приют, за ласку, за красных следопытов, за непрошенные слёзы. Спасибо деду за мою жизнь, за которую он отдал свою. Всем павшим и всем, кто помнит, я посвящтил эту песню. Уж как умею, но искренне.

Косы цвета пустыни,
Очи цвета воды.
По-над чашками стынет
Фиолетовый дым.
В тёмных недрах сосуда
Золотые огни.
Мы с тобой не отсюда.
Мы с тобой не они.
Мы с тобой не из тех ли
Безнадежных времён,
Где смертельным утехам
Предаётся Нерон,
Где Богиня Порока
Неизменно пьяна,
Где цветы, как и строки
Злее чем Сатана.
Там, сквозь зелень абсента,
Смотрит в море Мане:
Неизбежность крещендо
В каждой новой волне.
Там и мыслят стихами,
Там и жизнь лишь игра.
Вечно благоухает
Утончённый разврат.
Мы одной с тобой крови,
А они - дети лжи.
Тайну, что я открою,
Не храни, расскажи
Всем на свете о том как,
Заплутав средь дорог,
Не оставив потомков,
Умер старенький бог.

Уважаемый читатель!
В данном опусе автор, со свойственной ему графоманской неуклюжестью, попытался зашифровать 5 великих произведений искусства, относящихся к течениям, кои, в разные годы определяли как символизм, модернизм, импрессионизм, романтизм, готика и проч. Всё это можно обобщённо назвать «декаденством». Оставим в стороне художественные недостатки моего опуса. Я чисто по делу. Произведения, которые я здесь спрятал, относятся к следующим видам искусства:
- поэзия
- живопись
- музыка
- проза
- и…. затрудняюсь как охарактеризовать одно из них: инсталляция, спектакль или прото-кинематограф…
Тому, кто первым сможет назвать все произведения(ну, хотя бы первые 4 в перечислении) я сделаю подарок. Буду ходатайствовать у редакторов о перечислении 500 баллов с моего счёта. Следует назвать автора и название каждого произведения.
Мне доставило огромное удовольствие работать над этим опусом, надеюсь и вам доставит удовольствие эта несложная головоломка:с)
С уважением и любовью,
АТ

Марине Павловой

Лёгкое пёрышко плавно кружИт надо мной -
Дар почему-то ко мне подобревшего неба.
Чем заслужил его? Ангелом сроду я не был.
Знаю прекрасно – летать мне, увы, не дано.

Кто-то на небе тихонечко тронул струну,
И невесомы аккорды небесного вальса.
Замерло всё – моё сердце, дыханье и пальцы
Я так боюсь это лёгкое чудо спугнуть.

Замерли звуки, движения, стрелки часов,
Лёгкое перышко всё продолжает кружиться.
Кто ты, откуда, красивая, щедрая птица,
Мне подарившая танец, прекрасный, как сон?

Стали легки мои мысли и строки легки,
Будто не пёрышко мне, а волшебные крылья,
Вдруг, ни с того ни с сего, небеса подарили,
Вот и лечу я, законам земным вопреки.
2004

Холодно… в комнате я и тьма.
Кровь загустела в венах.
Кто мне скажет: это зима,
Или её измена?
Мозг взорвать на клочки грозя,
Адской машиной тикает
Мысль, трезвая до нельзЯ
И донЕльзя же дикая.
Дуло думает: дунуть ли?
Дулею пальцы сложены
На рукоятке. Растут нули,
На бесконечность умноженные.
Хватит мусолить – вот и черта!
Слышишь меня, сын плотника?
Ведь, не поняли ни черта
Эти, твои угодники!
К дьяволу теплую размазню!
Аплодисменты, зритель!
Дерзостью небеса дразню:
Что смотрите – раздавите!
Гнев ваш праведный, где он? Где?
Испепелите?! Куда вам!
Всё-то у Вас не как у людей-
Мудрствуете лукаво.
Слышу, шипит костлявая ****ь
Ржавой косою брякая:
Мордой не вышел, мол, вечности для.
Лезут тут в вечность всякие.
Ангел Кольт с воронёной трубой
Грянет безумную коду.
Всё, ухожу... закройте за мной.
Свобода!

Вот, позади полусгнивший мост,
Двину дорогой млечной.
Черною шалью с блестками звёзд
Плечи укроет Вечность.

Разглядывая книжные картинки,
А может быть в кино, наверняка
Вы замечали, что морские свинки
На сухопутных смотрят свысока.

Морские свинки видели немало,
И испытали много передряг,
Скитаясь от причала до причала.
На них тельняшки, ленты в якорях.

Они идут вразвалочку неспешно,
И курят трубки вместо папирос.
Все свинки сухопутные конечно
Глядят им вслед, завидуя до слез.

Их вид и независим, и воинствен,
И уважают их в любой стране.
Ведь всем известно, что морское свинство
Страшнее сухопутного вдвойне.

За окошком ветер свищет.
Сыпет, сыпет мелкий снег.
Что-то тошно мне, дружище.
Черти видятся во сне.
То ли ужинал обильно,
То ли спал на склоне дня,
То ли лишку натопили,
То ли сглазили меня.
На охоту спозаранку
Поленились встать, а зря.
Не велеть ли, друг мой в санки
Тройку резвую запрячь?
К черту эти самовары
И пасьянсы! Mon ami,
А поедем лучше к Яру,
Где веселые огни!
Где с гитарами цыгане,
Где шампанское рекой,
Где с печалью и деньгами
Мы расстанемся легко.
Едем, право! Ванька, трогай!
Да гори оно огнем!
Для разгона, мы дорогой
Ветра свежего хлебнем!
Растрясем жирок под кожей,
Нагуляем аппетит.
Стороной держись, прохожий –
Тройка птицею летит!
Вот и он – вертеп любимый,
Склеп, где разум погребен.
Эй, любезный, что ж ты мимо?
Сделай полный c’est si bon.
…что-то снова тошно стало.
Не берет «Мадам Клико».
Развеселые ромалэ
Воют лишь за упокой.
Разодетые красотки
И корыстны, и хитры.
Принеси-ка, братец, водки,
Расстегаев и икры.
К черту эти разговоры
В них давно почила суть.
Может лучше, грянем хором
Из Дениса что-нибудь!?
Были люди в наше время!
Мы с Давыдовым тогда
С боем взяли город Бремен.
Я серьезно, господа!
Вы смеетесь? Это скверно,
Вы годитесь мне в сыны.
Вам, ребята, уж наверно
Не видать такой войны.
Эх! Пожалуй, стало лучше.
Бросьте, сударь, эту б..дь.
Не махнуть ли нам, поручик,
В чисто поле пострелять?
Едем, едем, в самом деле!
А десерт…да дьявол с ним!
И причину для дуэли
По дороге сочиним.
Нас укроет злая вьюга.
Шпаги в землю, шубы с плеч!
Да изрешетим друг друга
Как французская картечь.
Без сомнения и страха,
Кумачом украсим мы
Белоснежную рубаху
Новорожденной зимы!
…впрочем, вздор... пора бы выпить.
Человек, поди сюда!
Снег все сыпет, сыпет, сыпет.
Право, скучно, господа…

НЕ СПРЯТАТЬСЯ

Я помню песни той войны,
Их в детстве матери нам пели.
Мы слышали из колыбели:
- Придёт и ваш черёд, сыны!
Придёт черёд примерить жизнь
Большую, страшную, иную.
И прошепчу я: - Да минует…
В ответ услышу лишь: - Держись!
Не спрятаться, не лечь на дно,
Ни в глушь тайги, ни заграницу.
Война, которая мне снится,
Когда-нибудь придёт за мной.
Без объявленья, без причин,
Без жалости и без пощады.
И оглушит вдруг слово «НАДО!»,
И оправданий не ищи.
И станут мелочью в горсти
Все наши кухонные речи,
И ляжет тяжкий крест на плечи,
Который некому нести.
Когда-нибудь придёт за мной
Сержант с помятою трубою.
Идёт война Небес с Землёю,
И близок возраст призывной.

***
Проснуться вдруг от страшной боли,
И вдруг понять, что счастье – дым,
Что боль не сон, что жизнь не поле,
А в поле воин – ты один.

И встать с колен, и жить не хлебом,
И строить храмы на крови.
Пусть не взлететь, но видеть небо
Большое, полное Любви.

ЗАСАДНЫЙ ПОЛК
Владу Коне

«Вот едут партизаны полной луны.
Моё место здесь»
БГ

Мы слышим грохот битвы, но пока
Стреножены лихие наши кони.
Мы всадники засадного полка,
Готовые к атакам и погоням.

Проворны стрелы и мечи остры,
Но неподвижны ножны и колчаны,
И в стане нашем не горят костры.
Мы все храним суровое молчанье.

Мы витязи – мы рождены для битв,
Но не нарушим странного покоя.
Не грянет гром, трубач не протрубит,
И командир не крикнет нам: «По коням!»

Никто не вспомнит наши имена,
Но полк стоит с рассвета до заката.
Не потому ль жива ещё страна,
Что мы пока не разошлись по хатам?

Мы вольный люд, а не цепные псы:
Мы здесь не ради званий и награды.
Идут года, меняются бойцы…
Полк никогда не выйдет из засады.

***
Командир
я не верю, что мы победим
я не верю
впереди
грязь дорог, затяжные дожди
и потери
нет числа
именам, что война унесла
мы устали
в море зла
наша вера когда-то была
тверже стали
чья вина
нас никто сюда силой не гнал
да, конечно
только нам
не сказали, что эта война
будет вечной
Командир
я не струсил и не дезертир
но не греет
мой мундир
и, поэтому, холод в груди
все сильнее
и темно
я не брошу оружие, но
ходят слухи
(так смешно)
будто нет нас на свете давно
мы лишь духи

МАЛЕНЬКИЙ БАРАБАНЩИК
Женьке Какузину

Мне никуда не деться
От этих тревожных нот.
Однажды в далёком детстве
Он всех нас позвал в поход.
Мы шли сквозь снега и чащи,
Кто весел, а кто сердит,
И маленький барабанщик
Всегда шагал впереди.

Мы шли в ледяные дали
Сквозь буреломы вех,
И все мы прекрасно знали:
Ему тяжелее всех.
«Ищущий да обрящет» -
Каждый из нас твердил.
И маленький барабанщик
Всегда шагал впереди.

Видели мы в дороге
Как раскалялась сталь.
И мы позабыли многих,
Тех, кто идти устал.
Солнечным и звенящим
Голосом нас будил
Наш маленький барабанщик,
Что был всегда впереди.

И если скажу, что знаю
Куда он ведёт – совру,
Но я поднимаю знамя,
Что выронил павший друг.
Пули свистят всё чаще,
Сердце щемит в груди,
И маленький барабанщик
По-прежнему впереди.

ВОЛОНТЁР

Я волонтёр – меня не ставят в строй,
Не выкликают имя перед строем,
И никогда не назовут героем.
И, если честно, я и не герой.

Герои в орденах, не то, что я.
Их плечи широки и руки крепки.
А я стою в дырявой телогрейке,
Сжимая ствол отцовского ружья.

Стена огня им вовсе не страшна,
А я пугаюсь грохота разрывов.
Они желают умереть красиво,
А я – чтоб жили дети и жена.

Пускай смеются – это не беда.
Ведь от себя мне никуда не деться.
Я сам пришёл, куда велело сердце,
И не уйду отсюда никуда.

ПЕСНЯ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

Кончился бой. Плачь, скрипка, плачь!
Время гореть кострам.
Время, чтоб скинуть с себя как плащ
Ненависть, боль и страх.
Время вложить в ножны мечи,
Время трубить отбой.
Время молчать. Слышишь, кричит
Кто-то еще живой!
Смуглые пальцы мусолят бинт,
Взгляды полны тоски.
Сколько ещё выпадет битв?
Карты свои раскинь!
Хочешь узнать долю свою?
Вот что скажу тебе:
Как ни крути, как ни воюй,
Не покорить небес.
Не поделить небо нам, брат.
Может быть, лишь один
Через огонь доползёт до врат,
Чтоб услыхать: «Войди!»

Странная прихоть – считать года
Вместо погибших рот.
Помнит ли кто: где и когда
Начался наш поход?
Кто мы? Откуда? Куда идём?
Кто там кричит «Ура!»?
Там впереди за сплошным дождём,
Кто, наконец, наш враг?
Сколько ещё выпадет нам
Боли, потерь и бед?
Что ни нажил, эта война
Всё заберёт себе.
Наши трофеи, смешно сказать,
Стоят, что пыль в степи.
Мы будем драться. Пути назад
Нет, мой товарищ. Спи…
С первым лучом новой зари
Дай Бог нам новый бой!
Бей, барабан! Пламя, гори!
Пой, маркитантка, пой!

актуальный бродскизм

жду я у моря погоды жду доброго знака
волны холодные понта аксинского глажу
с понтом что я одиссей позабывший итаку
много уже позабыто итак я на пляже
мутные воды шлифуют холодную гальку
прямо из пены выходит продрогшая венус
худ я и беден как тот полоумный идальго
море волнуется раз уж я здесь то разденусь
нет это всё ж афродита а впрочем не важно
прелести мокрых богинь мне сегодня до фени
вздрогнув припомню я как накануне отважно
пил с армянином в пустой полуночной кофейне
шлет эсэмэски одну за другой пенелопа
дескать не слушай сирен и не шляйся по барам
ешь витамины на рынке ушами не хлопай
и покрывайся красивым бесплатным загаром
взгляд бесполезный на фею дрожащую бросив
дым выдыхаю и с мудрой супругой не спорю
помнится что завещал нам великий иосиф
если родился в империи надо бы к морю
вот я у моря что дальше отец и учитель
только молчит он надменно взирающий свыше
стёклами взгляд потушу я гетеры учтите
что не грозит протекание съехавшей крыше
хищные клювы сирен черноморских отвергну
небескорыстной любви их и песен не надо
хмурое небо сулит только мокрую скверну
ветер крепчает мне грустно и тянет в элладу*

июнь 2006 адлер

* - замечено что практически в каждой причерноморской деревушке есть заведение с названием эллада

АВТОПОРТРЕТЫ И АВТОБИОГРАФИИ

***
надо мной нет знамени, подо мной лошади
я не стану памятником на площади
я не стану, Господи, тебе ангелом
не переписать судьбу свою набело
не умею мыслить здраво, как многие
и сопьюсь тихо в своей берлоге я
лишь одним всегда греться буду я
что не стал холуем, палачом, иудою

SOMETIMES
Sometimes I feels like a motherless child…
амер. нар. песня

иногда ощущаю себя сиротой
иногда султаном в гареме
порой ненавижу весь мир за то
что живу, а значит, старею
иногда я боюсь, что мне это снится
зато иногда я бываю птицей
каждый раз разной, кстати
иногда я орел, временами - сова
но чаще, однако, дятел
иногда я просто одни слова
бывает, мне кажется - я это я
бываю и собственной тенью
иногда я животное, обычно свинья
а иногда растение
типа, я кактус, и вот тогда
я посылаю всех на хер
временами мне кажется – я звезда
чаще всего – Шумахер
время от времени сижу на мели
иногда собираюсь в стаи
бывает, я мягок, как пластилин
и боюсь, что растаю
а порой становлюсь сталью
и иду закаляться
такое вот б...ство!

ИЗОТОП (физический блюз)

Я - изотоп, детка, я - изотоп.
Не приближайся! Скажи себе: «Стоп!»
Будь осторожна - возможна реакция:
Наши орбиты объединятся,
И потому мы всегда будем рядом.
Детка, подумай - оно тебе надо?

Ведь, я – изотоп, ещё тот изотоп.
Люди меня ненавидят за то,
Что вижу насквозь, не взирая на лица,
Не помещаюсь в любую таблицу,
Не уживаюсь ни в стаде, ни в стае.
Шариков, мол, у меня не хватает.

Да, я - изотоп, детка, я – изотоп,
Ядерный взрыв и всемирный потоп.
Мне этот мир представляется пресным,
Антимиры мне куда интересней

АВТОПОРТРЕТ

Распятый скотчем на стене
расхристанный кумир,
блюз, рок, похмелье, интернет,
протертая до дыр
косуха, пиво натощак,
гитара без струны:
я наподобие прыща
на жопе у страны.

ИЗ БРОДСКИЗМОВ

Я пропадал годами, не помню где,
сеял добро, а после жалел об этом,
Часто залазил в дебри – искал людей.
Неоднократно видел конец света.
Сорил деньгами, молился на медный пятак,
ждал известий, а от кого – неизвестно,
долго сидел…за партой и просто так,
пьяную музу считая своей невестой.
Дюжину жизней съедал за один присест,
укрывшись небом, под голову клал горы,
пил по пятницам, пятниц бывало семь,
шел под дождем, кутаясь в куцый ворот.
Жаждал любви, боготворил разврат,
хрипло скулил о нежности, чуть не плача,
как человек порядочный, был женат,
и, что характерно, почти всякий раз удачно.
Пил даже воду, с любой, шевелящейся спал,
из всех команд воспринимал лишь "Вольно!".
Внезапно стал взрослым, выпил и снова впал
в детство, заметив, что взрослым быть очень больно.

ИСПОВЕДЬ

Я когда-то ведь был до тошноты весел,
Молод, золотокрыл, не имел веса.
Я менял подруг, богов, наряды.
Ни для кого вокруг не жалел яда.
Я сдавал зачёты, посуду, друзей, брата,
И любому чёрту молился, коль было надо.
Продавал идеи, душу, отца и сына.
По моей шее плакали все осины.
А любовь терпел, наслаждаясь болью.
На воле пел о тюрьме, в тюрьме о воле.
Я забыл страну, где оставил сердце.
Долго выл на Луну и не мог согреться.
Никого не любя, ни во что не веря,
Заглянул в себя и увидел зверя.
Пуля, петля ли…хотелось кончить.
Но, когда стреляли, делал музыку громче.
Шёл в терновом венце, ожидая знака,
И только в конце научился плакать.

СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ 2

Двадцать лет ни письма, ни звонка. Ты прости, пожалуйста!
Я так рад тебя видеть, дружище! Да не сердись!
Я проездом из Петербурга. Поиздержался.
Может быть, ты по старой дружбе нальёшь в кредит?

Я свалился как снег на голову среди ночи.
Посмотри, Смотритель, какой я теперь moujique!
Где я шлялся все эти годы? Неважно. Впрочем,
Расскажу в двух словах, какая случилась жизнь:

Управлял департаментом, мыл по ночам сортиры.
Изобрёл для блудных отцов приворотный отвар.
Поднимал экономику в странах иного мира.
Нанимался поэтом славить любую тварь.

Осушал в Алабаме болота палёным виски.
Андалузским зноем гитару поил с руки.
Уходил никуда, как правило по-английски.
Познакомил Гомера и Гоголя… Пустяки…

Как ты сам? Что теперь у нас на родной Итаке?
Что моя Пенелопа? Метёт женихов метлой?
Говорят, прежний царь вернулся опять, не так ли?
«Иногда они возвращаются» Повезло:с)

Было всё в этой жизни, ты знаешь: шипы и розы
Это очень кстати, что за окном темно.
Я скажу по секрету тебе: я объявлен в розыск.
Эта старая сука Память бежит за мной.

«Мы уйдём незаметно» Помнишь ли эти строки?
Не смотри на меня, Смотритель, как Он с икон.
Наливай стременную, подавай мою птицу тройку.
Я вернусь, если стану взрослым – таков закон.

*PINK FLOYD “Shine On You Crazy Diamond”*
- Далеко еще?
- Да не… Щас пост ГАИ будет, потом село какое-то, потом мост. Вот за мостом будет съезд направо… Я покажу.
- Михалыч, а чё мы плетемся как кобыла брюхатая? Газку поддай, а!
- Я те поддам щас! Ты слышал, дэбил, Ментхаус скоро?
- И незачем так орать… А мы долго будем эту шнягу слушать? Может чё повеселей поставим?
- Ты щас будешь слушать музыку пролетающих мимо автомобилей, двигаясь по обочине пешком в сторону Пекина. Посмотри на эту обочину, кстати – тебе не страшно на ней оказаться? Я здесь даже нужду справить побрезгую. Нет, это ж как надо ненавидеть свою страну, чтобы так ее засрать? Не… мы – не народ, мы – орда! В этом я согласен с Носовским и Фоменко.
- А в остальном?
- А в остальном, прекрасная маркиза, я не читал ничего смешнее за последние десять лет. Странно, что целая куча идиотов воспринимает этот развод всерьез. Они – просто Ильф и Петров современности.
- Пожалуй, но музыка ваша все равно, я не побоюсь этого слова – говённая. Маниакально-депрессивно-похмельноделический говнорок с отягтяющими последствиями. Можете проявлять насилие, но я не отступлюсь от своих слов! Я…
- Заткнись!!!
- Рот закрой, собака! Ты о ком сейчас лаял? О величайшей группе всех времен и народов?! Да я не посмотрю, что ты инвалид детства на всю голову…
- Сам ты инвалид…
- Заткнитесь оба!!! Мусарня на горизонте. Пристегнитесь, мой ангел. А ты, голубь, надень светофильтры и спрячь банку от греха. Тебе, как человеку, опохмелку выделили, а ты ведешь себя непотребно – Пинк Флойд хулишь. Все! Сделали умные, отсутствующие выражения лиц. На баблотрясов зенки не пялить, факи и языки им не казать. Помните, что ваш драйвер сам еще не в лучшей форме.
- Принято.
- Замётано, чувак!
- …
- …
- …
- уууууфффф!!!!
- йееессс!!! Пронесло!
- А вот и село.
- А в этом селе есть сельмаг?
- Там каждый второй селянин - маг и волшебник, особенно ближе к вечеру, когда шары зальёт.
- Не, я чё хочу сказать – может, пополним запасы. Наверняка что-то забыли – зайдем, посмотрим, типа: Ага! Мы кетчуп не взяли!
- Взяли мы кетчуп, и какаву с чаем…
- Не… ну, мало ли… я вот, к примеру, фисташек бы щас погрыз…
- Ага, не хватало, чтобы ты мне еще скорлупой весь салон забрызгал.
- Злые вы… ну, хоть музыку поменяйте. Люди вы или звери?
- Щас я те «Радио Шансон» врублю – протащисься!
- Гестапо, мля! Ну, тогда, я за себя не отвечаю. Учитывая мое теперешнее состояние - это весь салон мыть придется.
- А вот и сельмаг. Вау! Да это не сельмаг, а минимаркет «Хайвэй»! Не, я хочу это видеть!
- Тормознем?
- Агась. Сигарет прикупим. Всегда с утра рыщешь с выпученными шарами: - Где, мля, курево? Надо купить блок и рассовать по всем нычкам… пока трезвые.
- Ты гений, Михалыч!
- Прекратите мелко льстить, Василий. Я всего лишь средоточие вселенской мудрости. Пойдем в сельмаркет. А ты, лучезарный мой, поторчи пожалуйста в тачке.
- Я, я, ферштейн! Я есть немношшко сторошшить ваш машшин! Моя есть немношшко собак? Собак есть немношшко голодный…
- Будешь себя хорошо вести – мы тебе купим…
- фи…
- Фигу с маслом – кальмарчиков поклюешь
- Ав! Ав!
*SYSTEM OF A DOWN “B.Y.O.B.”*
- Держи пакет, Джонник! Хорош хайром трясти – башка отвалится.
- О! Да тут ништяки всякие!
- Прикинь, он диск поменял! Он спецом остался в машине. Ты, мля, велкопоповицкий…
- Паапрашууу не оскорблядь! Хи-хи
- Ладно, хорош базарить! Поехали – душа горить.
- И то верно.
- За что я тебя, Михалыч, ценю – у тебя в бардачке всегда что-нибудь клёвое лежит. Вот давеча полез и таки нашёл!
- Ага, «Мезморайз» это вышка! Музыка нового тысячелетия. Эти парни собрали по камешку со всего, что до них сделано, и сваяли из этого себе памятник. Теперь до конца жизни они могут валять дурака, как Хэтфилд с Металлицей.
- Это точно – ничего более совершенного они уже не создадут. Можно сделать техничней, быстрей, брутальней, абсурдней, но… момент истины они уже проскочили. Как Тарантино со своим Палпфикшином - какие бы он сейчас ни вываливал навороченные эффекты, кем бы ни притворялся – в истории останется только это: «Ты видел при въезде надпись «Склад мертвых ниггеров»?
- О!
- Есть женщины в русских селеньях…
- Притормози-ка…
- Барышня! Может, поедим мороженного, покатаемся на карусели? …Куда?...понял.
- Чё говорит?
- У неё походу ангина – не хочет мороженного. Поехали.
- От села далеко до поворота?
- Да километров пять… или пятнадцать... Ну, мост там сначала…
- Ну, вот тебе мост.
- Ага! Во-во. Теперь бди направо. Съезд скоро будет. Может пластиночку поменяем. Не моё это.
- Ага валяй. Нет проблем, чувак.
- Вообще-то проблема есть – это я…
- Заткнись!
*Tom Waits «Raindogs»*
- А это что за пьяный гоблин?
- Это Том Вэйтс, двоечник…
- Ой, мля, какие мы продвинутые, какие мы андеграундные…
- Да пошёл ты…
- А этот Том Вэйтс чёрный или белый?
- Том Вэйтс синий, брат. Он всегда синий. Белый может быть чёрным, только если он синий.
- Понял вас.
- Вась, а Вась! А та роковая дЕвица вчерась откудова нарисовалась? Ух, какой взгляд! Мужиков так и сверлит наскрозь.
- Это Милка – она у нас в бухгалтерии третий год спит. Напросилась. У неё с мужиками проблема. Всё время зудит: «Вась, возьми меня на сейшен какой-нибудь». Ну, вот и… Опс! Мы походу съезд проскочили. Вон где щебенка насыпана.
- Ёпэрэсэтэ! Так это же слева, а ты говорил направо съезд.
- Да? Ну, перепутал малость. Подумаешь… Давай разворачивай.
- Ни хера себе «малость перепутал»…
- Разворачивай!? Дэбил! Ты видишь – здесь двойная сплошная – это залёт на полгода лишения как минимум.
- Ой, можно подумать кто-нибудь увидит!
- Мент коварен и хитрожоп. Ты его не видишь, а он сидит себе в кустах или на дереве с камерой и сечёт.
- Михалыч, окстись! Здесь, хвала Аллаху, ни кустов, ни деревьев нету. Поле голимое.
- Вот он в поле-то и засел…
- Параноик ты…
- Эх, гори оно всё!
- Нифигасе – пылища здесь!
- Закройте окна. Ты, сусанин, будешь завтра мне тачку драить снаружи и внутри. Куда дальше-то? Вправо? Влево?
- Напрягись, элвис ты наш пресный! Не перепутай опять – вся душа пересохла. Я не вынесу долгий блужданий в пойме. Хочется уже твёрдой почвы под ногами. Очнись, балбес!
- Да отсохнет твой поганый язык, нечестивец…
- Ехать-то куда, мля!?
- Вперёд, папаша!
- Вперёд левее или правее – здесь развилка.
- аааааа… хм… давай правее… дерево там должно быть…
- Ага, и мужик в пинжаке…
- Пся крев! Ты заткнёшься?
- Только на твоих похоронах, красавчик!
- Тихо! Это што ли?
- Чё?
- Да дерево, нэссыгым! Ой, мля!
- Поаккуратней, командир, не дрова везешь!
- Это как сказать. Если в салоне два буратины и один пиноккио, то фраза «не дрова везёшь» становится некорректной.
- Гы-гы
- Вон оно!
- Кто оно?
- Дерево…
- …а вон мужик…
- Убью нах…
- Вооон! Смотри - крышу конторы видно…
- Вижу!
* Kid Rock «God Bless Saturday»*
- Вот оно – убогое пристанище израненной души поэта! Рули к воротам, Михалыч. Подуди, щас выпорхнет добрая фея!
- Бонжур, мадам! Не соблаговолите ли сообщить утомлённым путникам о наличии в вашем замке апартаментов, достойных принца крови, путешествующего инкогнито?
- Чивойт?
- ЗдорОво, говорю, мать! Сарай свободный есть?
- Летний домик штоль? Есть, как не быть – нонеча как есть всё свободно. Двухместные, трёхместные и люксы есть. Выбирайте сами.
- Крыс давно травили?
- Почитай месяц назад. Все как есть сдохли.
- Ой ли?
- Ну, почти все.
- Машину куда ставить?
- А вот к терраске поставь, сынок. Там Федя ночует – он присмотрит.
- А где господин Фёдор?
- На рыбалку подался. Чё-то долго нету его. Как бы не встретил кого из мужиков – а то уж неделю почитай тверёзый и злой ходит. Клиента нет. А зарплата у нас это то, что с вас, ненаглядные, сдерём. Хозяина уж год не видели. Жив ли?
- И много дерёте?
- Договоримси, соколик. Кстати, не мадам а мадмуазель.
- Опс…
- Джонник, закрой рот и возьми сумки. Вась, бери вязанку и инструмент не забудь. Пошли.
- Давайте далеко от конторы не будем забираться, что-то неспокойно у меня на душе.
- Согласен. Вот приличное бунгало. И завалинка есть со столиком.
- Оррлайт!
- Нумер 27. Где там ключ?
- Клянусь бородой Пророка, крысы здесь не пуганы со времён развитого социализма.
- Да ладно, ночь проведем полюбому на природе, а там трава не расти!
- И то верно. Упасть есть где, и ладно. Ну, собрались, братья? А ю рэди фор э гуд тайм!?
- Михалыч, может, накатим на дорожку? Сядем на завалинке…
- Стыдитесь, Базил! Как сказал классик, в человеке всё должно быть прекрасно: и выпивка, и закуска, и окружающая его среда. Не будем уподобляться суетливым и пошлым менеджерам среднего звена! Лет-с гоу!
*Bruce Springsteen «Come On (Let's Go Tonight)»*
- Красотища-то! А?
- А воздух… Ммммм…
- Передайте блюдо с зеленью, друг мой.
- Братишка, слабай что-нибудь задушевное!
- Ага! Теперь я «братишка», а то был балбес и «элвис пресный»…
- Кто старое помянет, того не вырубишь топором!
- Михалыч, а Бог есть?
- Как замечательно, что вы об этом спросили именно сейчас! И очень хорошо, что вы обратились именно к нашей поисковой системе – потому, что только у нас самая достоверная информация обо всех…
- Ладно тебе прикалываться! Я серьёзно.
- Ну, я есть, значит и Бог есть.
- Так… с этого места поподробней, пожалуйста.
- Ну, если попросту, без заумных рассуждений: Бог - он конечно есть, и его конечно нет.
- О как! Ну, теперь окончательно всё встало на места. Может, перестанем выражаться глумливыми каламбурами. Мы конечно умишком убогие, но, может, снизойдёшь…
- Не люблю я эту тему всуе развивать. Ладно. Слушай сюда, апостол долбанный: Бог, разумеется, есть – ибо что-то высшее в этом мире есть – это козе понятно. Но, с другой стороны – того бога, которого мы пыжимся создать в своём несовершенном сознании, точно нет.
- Предлагаю выпить за здоровье Бога - стоя и не чокаясь!
- Да погоди ты, Джонни! Интересно… Назовём это «парадоксом Михалыча». Но, дело в том, что я и есть та самая «коза», которой непонятно. Я вот убитый материалист. Как с точки зрения научного материализма объясняется наличие Бога в мире?
- Неправильный вопрос: Не Бог в мире, мир в Боге. Впрочем, вам – недобитым материалистам приходится всё разжевывать, ибо примитивны вы.
- Да иди ты…
- Без обид, чувак. Шутю я. На самом деле сознание развивается по спирали, и, какую бы научную платформу не выбрал – всё равно придёшь к одному и тому же постулату. То есть, и материалисты, и идеалисты рано или поздно оказываются в одной и той же точке познания.
- Хорошо начал. Доходчиво. Ладно, давай развенчивай дальше.
- Простой пример: любой материальный объект может существовать не в единственном числе. Да? Есть много песчинок, много капель воды, много баранов…
- Ну.
- Стало быть, существует и совокупность объектов: много песчинок – пустыня, много капель – океан, много баранов – отара. Так?
- Так.
- При этом совокупность материальных объектов зачастую имеет определенные свойства, отличающиеся от свойств базового объекта. Мало того – совокупность эта, как правило, довольно сложно организована. Стадный инстинкт, например. Так?
- Так-то да…
- Теперь ответьте мне на простой вопрос, уважаемый материалист: мысль материальна?
- Дык… ясный веник!
- Тогда можем мы гипотетически предположить, что существует некая совокупность материальных объектов, именуемых мыслями?
- Хм… гипотетически… да…
- А можем мы гипотетически предположить, что эта совокупность будет иметь сложную организацию?
- Ну, чисто гипотетически – да.
- Поздравляю вас, коллега, вы только что открыли теорию информационного поля!
- Опаньки! Чисто гипотетически. Но, если честно моё открытие пока что не очень мне понятно.
- Разумеется, теория эта находится пока в разделе гипотез, но косвенных подтверждений достаточно много.
- Ну, давай, подтверждай!
- Ну, скажем, телекинез или пророчества ясновидящих. Есть люди, способные подключаться к информационному полю с обратной связью. То есть, не только отдавать информацию, но и получать её из поля. То ли порт у них какой-то хитрый, то ли драйвер какой-то в мозгу установлен. В любом случае, все эти люди – результаты сбоя системы, или, если угодно, ошибки творца. Но, это отдельная тема.
- Ну ладно, допустим, поле есть. Допустим, что им можно пользоваться. Но как в него попадает информация о событиях, которые ещё не произошли? Откуда берутся предсказания, ведь они иногда весьма точные, господа?
- Ну да, у меня вот матушка…
- Да погодь ты! Михалыч? А? Как твоя псевдонаучная теория объясняет сей феномен?
- Теория не моя, во-первых. Весьма логичная, во-вторых. В-третьих, тут нечего объяснять. Обычному человеку не дано это понять в силу его ограниченности.
- Ну, спасибо! Даже шанса не дал на понимание, и записал нас в недоумки. Джонник, тебе не обидно?
- Мне нет – я дэбил полный. Мне матушка всегда говорила…
- Да я не то имел в виду. Я и сам так устроен примитивно. Ну, как вам объяснить? Информационное поле это такая разновидность материи, которая существует не только в тех трех с половиной измерениях, которые способен воспринимать человеческий разум. Это просто особенность конструкции человеческого организма, заложенные творцом с определённой целью. Представьте себе, что вы родились в поезде, который шпарит по одноколейке куда-то в бесконечную даль без остановки, пока не развалится. Вы прожили в этом поезде всю жизнь, и всю информацию о вселенной почерпнули глядя из окна вагона. В итоге, вам никогда не придет в голову, что движения может не быть, или что можно двигаться в обратном направлении и с другой скоростью, или, что из поезда можно выйти. Вам не сказали где находится стопкран и как открыть двери и прочие детали, а у самого пассажира умишка не хватает. Ну, так это его проблемы. Поезд – это человеческое тело.
- А пассажир?
- Ну, это, если угодно «душа».
- Ах, вот оно что…
- И если вы не натворите безобразий в поезде, то, может быть, успеете на самолёт.
- Так значит, поле существует… хм… во все стороны одновременно, и даже в обе стороны времени. Не очень укладывается в голове.
- Более того – оно постоянно изменяется. Мы его меняем, оно меняет нас и всё, как вы изволили выразится, во все стороны. Оно криэйтэйбл, как это по-русски: имеет свойства творца, даже на невысоком уровне.
- Типа?
- Типа, если все жители острова Ган-Джубаси верят в существование Священного Большого Белого Крокодила, то Большой Белый Крокодил реально существует. Его создало коллективное сознание туземцев. И чем мощнее совокупность сознания, тем реальнее крокодил.
- А в чём измеряется мощность сознания? В крокодилах?
- Можно измерять в крокодилах, а можно, например, в зевсах или озирисах. Например, крепкая вера десяти тысяч островитян – один крокодил, а неколебимая вера одного миллиона людей – один озирис.
- А нетвёрдая вера четырёх полоумных старух – один барабашка.
- Ха! Кстати, об островах: у меня там кораблик завалялся. Подай-ка мою котомку.
- Так, дело пошло!
- Так я не понял: есть Бог или нет?
- Ну, дык я ж говорю: он есть и его нет. Всё дело в том, как ты понимаешь это слово. Какой-нибудь закоренелый физик-ядерщик не верит в Бога, но верит в теорию «Большого взрыва». Но ведь «Большой взрыв» и есть Бог. Главное то, что мудрейшие из ученых и философов были всегда не просто верующими, а ЗНАЮЩИМИ Бога. Им вера была уже не нужна – это, типа, более низкий уровень познания.
- Например?
- Например, Исаак Ньютон. Трудно поверить, что такой мощный исследователь материальной составляющей вселенной, осознавал наличие в мире ТВОРЦА, ибо логика законов мироздания предполагает его наличие. Впрочем, я, кажется не убедил вас, коллеги?
- Ну, в любом случае, задуматься заставил.
- Понял? Это тебе не на гитаре бренчать, эрик лаптень. Кстати, слабал бы что-нибудь?
- На осеннем ветру догораю неспетою строчкой.
Неприкаянным псом волокусь вдоль пустого шоссе.
Мне мерещится теплая ночь в апельсиновой роще,
Кингстон-таун вдали и прибой на песчаной косе.

Я пытаюсь вдали разглядеть берег мутной печали,
Но в России печаль достигает границы страны.
Дым отечества ест мне глаза беспонтовою шмалью,
И слова моих песен давно никому не нужны.

Мой печальный нездешний мотив тоже людям не нужен.
Неуютные избы с тоскою глядят мне вослед.
Я обломки своих кораблей утоплю в грязной луже.
Я чужой средь своих и чужих, я один на земле.

Джа не дал мне тепла, видно мачеха белому Раста.
Из окна, как помои, плеснули дешевый мотив.
Мужики в телогрейках считают меня педерастом,
А братва полагает, что я должен им заплатить.

Только, что с меня взять – лишь гитара да старые кеды.
Гонит дальше меня перекрестный огонь этих глаз.
Ветер грубой холодной рукой треплет мокрые дрэды,
Мне б немного тепла, только каплю, но прямо сейчас.

Мент спросил у меня документ, от него пахнет водкой.
Пристрелить бы шерифа, но это уже через край.
У ларька, прозевав кошелек, плачет толстая тетка.
Проходя, я скажу ей негромко: «No woman, no cry»
- Неплохая песня, Базил! Своё? Нет – у Ли Перри стырил.
- Врёт, Михалыч. Я проверял – Перри даже рядом не курил Я чё хочу сказать, Михалыч: ты реально «большая розетка Господа»!
- Не большая.
- Скромное достоинство простого гения…
- Обмоем это дело. Предлагаю тост…
- Минуточку, господа! Может быть, приступим уже, что ли, наконец, к торжественной части нашего симпозиума?
- Не возражаю.
- Дык… эта…
- Кто начнёт? На спичках потянем?
- Мы не будем полагаться на случай. К тому же, держу пари, никто из нас не держал спичек в руках уже лет десять.
- Не, ну можем, например, травинки использовать или там песчинки: у кого самая лёгкая – тому водить. А ещё…
- Хватит ржать, господа! Я узурпирую право первой речи, дабы прекратить распри в нашем стане.
- Базару нет.
- Замарай-ка рюмочку, брат.
- Поехали!
- Поставь-ка вот это.
*SLIPKNOT «People = Shit»*
- Я – мизантроп. Я не люблю людей. Нет, я могу любить отдельно стоящих личностей, но любая общность человеческая меня напрягает. И чем больше индивидов в сообществе, тем оно мне противней. Начнём с самого многочисленного коллектива – человечества. Если рассматривать человечество в микроскоп – то мы увидим, что состоит оно из очень разных по качеству молекул, У каждой из них есть положительные и отрицательные черты. Причем, если положительные у каждой частицы свои, то отрицательные одинаковы и присущи всем в разной степени. Поэтому совокупность этих черт и определяет качества, присущие человеческому роду: агрессия, корысть, эгоизм, иррационализм, стремление к саморазрушению… Посмотрите, что мы делаем с планетой, на которой живём и с её обитателями! А история человечества? Это – история насилия. Войны, великие битвы, революции – это главные события человеческой истории – это вехи и ориентиры, гордость народов. Более всего памятников на Земле поставлено удачливым полководцам. Главные герои общества – это романтики от насилия: Александр Македонский, Юлий Цезарь, Карл Великий, Ричард Львиное Сердце, Стенька Разин, Фридрих Великий, Суворов, Наполеон, Веллингтон, Сталин, Роммель, Жуков… большинство из них, по сути, авантюристы и душегубы! Поклонение этим идолам – один из столпов западной культуры. Во что чаще всего играют мальчишки во дворе? Правильно – в войну. Игрушки, книжки, фильмы, школьная программа – всё пропитано прославлением «справедливого» насилия. Если спросить среднестатистического выпускника средней школы: Кто первым вычислил расстояния от Земли до Солнца? В каком веке жил Конфуций? Кто основал Александрийскую библиотеку? В какой стране напечатана первая книга? Чем знаменит Махатма Ганди? Что создал Анри Дюнан? Кто построил Парфенон или Санта-Мария-дель-Фьоре? На что собирал в трактирах пожертвования профессор Богданов? Ведь он, скорее всего, нажмёт на кнопку «затрудняюсь ответить»! Зато он прекрасно знает, сколько было крестовых походов, кто победил при Ватерлоо, зачем Ганнибал тащил слонов через Альпы, сколько глаз было у адмирала Нельсона и прочие кошмары. При этом, самые крупные молекулы человечьего материала всё время талдычат о гуманизме и демократии. Демократия! Власть народа – а по сути, власть толпы, кстати, легко управляемой с помощью кнута и пряника. Кто распял Иисуса Христа? Понтий Пилат? Римская тирания? Нет! Его убила демократия, которая за четыре сотни лет до того казнила другого великого мессию от философии. Странно, но человечество, высосав из Евангелия всё, что можно и нельзя, накопав там тысячи посланий, многие из которых удивили бы и самого Иисуса, не разглядело одного из главных: предупреждение об опасности демократии – власти толпы. Как ни увещевал Пилат собравшийся народ, как ни взывал к разуму его, толпа всё равно выбрала душегуба Варраву. Всё богатство и благополучие демократического мира создано варравами – бездушными разбойниками, цинично поднимающими над собой знамёна с надписью «Справедливость для всех! Свобода или смерть!» Демократия всегда выбирает не борца за духовность, а борца за материальные блага и идёт за ним. Все варравы в истории цивилизации от Савонаролы до Пол Пота, сначала искушали толпу материальными благами, эксплуатируя извечный конфликт между роскошью и нищетой («Взять всё и поделить»), а затем манипулировали массами как хотели. В итоге все «борцы за счастье народное» становились либо теневыми императорами-олигархами, либо кровавыми тиранами. Личность всегда обладает индивидуальными качествами, толпа же всегда одинакова. Во главе любой тирании всегда личность, и не всегда плохая. Личность может понимать личную ответственность за свои поступки, а может и не понимать. Она может быть просвещённой, а может и реакционной. То, что стоит во главе демократического общества, то есть, абстрактная субстанция по имени «воля народа» уж точно такой ответственности не чувствует, и обладает весьма средней просвещенностью, определённой уровнем культуры данной формации. Тирания может быть разной – демократия одинакова всегда: на словах охраняя «вечные демократические ценности», на деле стоит на страже меркантильных интересов «варравского класса» и готова попрать любые права и ценности тех, кто ему угрожает. Так было в Афинах и Венеции, Новгороде и Генуе, Париже и Лондоне, Амстердаме и Филадельфии. Даруя материальное благополучие обывателям, демократия формирует из них армию цепных псов – ограниченных, беспощадных и беспринципных. Они разорвут любого, кто покусится на их кормушку. Демократия формирует самую страшную человеческую общность – безразличную, жадную, агрессивную. Этому обществу всё равно где защищать «демократические ценности», то есть, грабить ничем не брезгуя - лучше всего подальше от родного хлева. Было дело: новгородских ушкуйников по всему Поволжью боялись больше чем ханских баскаков, ибо ордынцы всё-таки придерживались каких-то понятий в отличие от беспредельщиков-республиканцев. Республиканские войска Генуи дошли до Куликова поля, ибо им было безразлично за кого воевать, если обещали дать вволю пограбить. Вооружённая толпа, называемая Сечевой Радой, на Хортице решала, кого из «нехристей» в новом сезоне отправятся разорять запорожцы. Голландские корабли периода республики обшарили все закоулки вновь открываемого мира в поисках чего-нибудь поживиться. Французские санкюлоты несли на штыках свободу народам Европы, а на родину они несли награбленное золото этих народов. Именно морские республики средневековья (Венеция, Пиза, Генуя) и республики нового времени (Голландия, Франция, США) отличались самой агрессивной и беспринципной экономической и колониальной политикой. Это они реставрировали рабовладение и работорговлю, изобрели геноцид коренных народов и ещё много всяких гнусностей. Беспринципная экономическая свобода, наглая агрессивность и духовная нищета – вот на чём покоится сытое благополучие демократического общества. А самая страшная – это, конечно, бессмысленная и беспощадная российская демократия. Мечта любого жлоба-варравы – свобода грабить ближнего любыми способами и полная безнаказанность. При этом, чем циничней и наглей действует варрава, тем более он уважаем обществом. Мы построили новый «демократический» эдем для нахрапистого хама. В Китае нет демократии в понимании Запада, но есть сумасшедший экономический подъём. Это народ сам установил новые экономические правила? Нет! Их спустили сверху, при этом, не ослабив контроль, а усилив его. Вот пример мудрой тирании. Бывает ли прав народ? Созидательна ли «воля народа»? Всегда ли коллектив выше личности? Не оркестр пишет симфонии, а композитор. Храм возводит зодчий, а не бригада строителей. Книгу пишет не коллектив типографии, а писатель. Коллектив лишь воплощает замысел творца-одиночки.
- Извини, Михалыч, а существует ли вообще творец без коллектива воплотителей?
- Сократ не оставил после себя ни одной строки, но мы знаем о нём. Вам не обязательно приходить в филармонию, чтобы услышать «Токкату и фугу Ре-минор» Баха. Вы можете услышать её внутри себя по памяти. Вам не нужна книжка, чтобы прочитать «У Лукоморья» Пушкина, вы это помните с детства… Настоящей личности не нужны посредники, а тем более гению. …уффф…
- Ну, последний постулат весьма спорный…
- Я ж говорю – ты гений, Михалыч!
- Ну дык…
- А ещё ты скромный очень…гы-гы
- Скромность – добродетель посредственности. Так кто у нас ещё смелый? Джонни, а?
- Не… я чуть позже, а то вы меня, пожалуй, за моё чёстное мнение грохнете, и я не услышу чем наш хендрикс недобитый нас шокирует…
- Ну ты, леонардо недовинченный…
- Всё…брэйк! Вась, давай мочи. А вы, сударь, не забывайте наполнять наши кубки.
- Агась.

ГЮРЗА (знойный блюз)

Нетвердой походкой мимо мента…
Спрячусь в кафе…пора…
Город желает иметь гуд тайм
Когда спадает жара.
Город Хейнекен-Тоник-Джин,
Днем как собака злой,
К вечеру счастлив, что пережил
Адский дневной зной.
Кроме меня никто не погиб,
Значит еще по сто.
Бармен, вставший не с той ноги,
Снова налил не то.
Ладно, черт с ним! Я выпью за
Ту, кого рядом нет.
Где ты сегодня, моя Гюрза?
С кем говоришь во сне?
Кто тот блаженный, что принял яд
Твоей гремучей любви?
Счастья тебе, о, моя змея
Пусть без меня, увы…
Детка, прошу – отведи глаза
Или пойдем со мной.
Кукол раскрашенных полный зал.
Женщин нет ни одной.
Женщин вообще в этом мире ноль.
Ладно, соврал, прости…
Яд твой смертелен, но алкоголь
Может еще спасти.
На посошок! Брат, плесни сюда!
Время трубить отбой.
Стоит ли быть мужчиной, когда
ЖЕНЩИНА не с тобой?
Город, докуривай свой кальян,
Страсти фальшивой жди.
Детка, прости, я сегодня пьян…
Я ухожу один…

ПОСЛЕДНИЙ РОМАНС

Мы с тобою одни в этой комнате,
И не сон, и не бред, и не пьян.
Я себе предлагаю опомниться:
Не моя ты, увы, не моя.

Да и что у нас общего, вроде бы,
Но коснулся щекою волос,
И пропал, и твержу как юродивый:
«Довелось, довелось, довелось!»

Довелось мне, видавшему все уже,
Завершая свой путь по земле,
Так влюбиться – с разбегу и по уши,
Как мальчишке шестнадцати лет.

И откуда взялась ты на голову,
На седую, шальную мою.
Этот воздух, тобой заколдованный,
Не стыдясь, без зазрения пью.

Пью до одури, до помутнения.
Ты скажи мне, Господь, не тая:
Эта сладкая мука весенняя
Мне награда иль кара моя?

Но, сдержу я дыханье неровное,
Молча взгляд опущу до земли,
И уйду, ибо счастьем ворованным
Эту жажду нельзя утолить.

СУКА-ЛЮБОВЬ

Надо ж, прошло уже больше века,
И что под вами нового, небеса?
Улица, ночь, фонарь, аптека…
«Открыто 24 часа»
- Девушка, здравствуйте. Вот он – ваш я
Лучший клиент. Узнаете что ли?
Дайте-ка мне что-нибудь для кашля,
И что-нибудь для головной боли.
Дайте вон ту – крупнее калибром,
Так уж чтобы наверняка.
Слушайте…слушайте, вы не могли бы
Выпить со мной, например, коньяка?
Нет, я не клеюсь, оно мне надо?
Какой из меня кавалер к черту?
Не коньяку, так хотя б шоколада.
Я вам хочу рассказать о чем-то…
Наверняка, вы немало видали
Такого вот человечьего вторсырья.
Только представить себе едва ли
Можете, что вот, к примеру, я
Еще недавно был чист, ухожен,
Щедр, богат и всеми любим.
В большом кабинете кресла из кожи,
Персональный автомобиль,
Дом полной чашей, жена и дети,
Во мне не чаявшие души,
И мне казалось, что в целом свете
Недоступных мне нет вершин!
Жить бы да радоваться не зная
Грусти-печали, но вот беда
Пришла, не спрашивая когда ей
Можно прийти и стучать куда…
Для кого-то любовь - отрада,
Светлою грустью придет к другим.
Мне она стала геенной адовой,
От которой вскипают мозги!
Клял ее колдовским отродьем,
А ночами скулил в окно!
Баба как баба… С чего бы, вроде?
Ведь не мальчик уже давно …
Что тут делать? Расстаться с нею
Пригоршню горькую слов сказав,
Или же жить подлецом, не смея
Зеркалу даже смотреть в глаза?
Вот и сошел натурально с рельсов.
Теперь курсирую как в бреду.
Я надеюсь, что с каждым рейсом
Все ближе станция, где сойду.
Что мне светит в конце туннеля
Не так уж важно, поскольку здесь
Со мною Ад мой, и неужели
Что-то страшней в этом мире есть?
Даже если в Небесном Царстве…
Ладно… вижу, достал я вас…
Мне пора принимать лекарство.
Улица, утро…фонарь погас

ЗАКЛЯТЬЕ
Hey Joe, where you goin' with that gun in your hand
Going down to shoot my old lady
You know, I've caught her messin' around with another man
Jimi Hendrix

Греми, сумасшедший бубен,
Весь проклятый род буди!
Пусть адом земным ей будет
Огонь у меня в груди!
Уносится на корвете,
Та женщина, что люблю,
А я наколдую ветер
Вослед ее кораблю.
Слепой и глухой от горя,
Того не желая сам,
Пошлю я за ней в погоню
Все черные паруса.
Пускай приготовят жала
Тринадцать гремучих змей
Для той, что с другим сбежала
В багровом венце измен.
Вы, темные мои братья
И сестры мои во зле,
Несите мое проклятье!
Неситесь за нею вслед!
Я наколдую бурю
У хищных, холодных скал
Для той, без кого умру я,
Для той, что всю жизнь искал.
Пусть в дьявольской карусели
Закружатся их тела!
Кипи, колдовское зелье!
Пылай, мой костер, пылай!

ЧИСТИЛИЩЕ

Чищу себя, чищу.
Лик твой глядит строго.
Ты мне была пищей,
Стала ты мне богом.
Стала ты мне снегом,
НА голову павшим.
Ты мне дана небом.
Как же я так? Как же?
Словно стальным тросом
В шею впилась дата.
Там же меня спросят:
Как ты хранил дар-то?
В небо смотреть жутко,
Я ведь один в поле.
Жизнь переплыть шутка ль,
С грузом такой боли.
Этой любви пекло
День ото дня злее.
Ангел ты мой светлый,
Кто я теперь? Где я?
Я ведь теперь нищий.
Имя мое – Каин.
Чищу себя, чищу
Адским огнем. Каюсь.

САМБА НА МИННОМ ПОЛЕ
“Five to one, baby, one in five,
No one here gets out alive”
© Jim Morrison*

Ни усталости и ни боли.
Барабаны, как пулемёт.
Эту самбу на минном поле
Мы танцуем четвертый год.

Нынче лира моя не плачет.
Да и ты уж не та змея.
Стал я дерзким, брутальным мачо.
Ты растратила весь свой яд.

Я давно разгадал все тайны,
Да и ты видишь всё насквозь.
Продолжая наш долгий танец,
Мы надеемся на «авось».

Ни сомнений уже, ни страха,
Только отблески от костра.
Наши плечи покрыты прахом
Тех, кто рядом плясал вчера.

Музыканты в поту и пьяны,
Но стараются на износ,
И текило-марихуанный
Запах смерти щекочет нос.

Просит парус мятежный бури.
С неба пальчиком нам грозят.
Умереть не хватает дури,
А живыми уйти нельзя.

Так пляши, надрывая сердце,
Под безумную смену нот!
Ну а тот, кто боится смерти,
Тот, пожалуй, и не живёт.

ПОКА ЛЮБОВЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС
«Then love, love will tear us apart again.»
(С) Joy Division

А мы висели на тонкой нити -
Два колокольчика на ветру.
А мы умели друг другу сниться,
Пока беда не случилась вдруг.
А смерть всё время ходила рядом
И выбирала себе других.
Ноябрьский дождик шептал: «Не надо»
И рисовал на воде круги.
Я не зову и не жду ответа.
Пускай тепла мы не сберегли,
Мы будем живы пока от ветки
Не оторвётся последний лист,
Пока мы помним себя другими,
Пока играет осенний джаз,
Покуда Время не сменит имя,
Пока Любовь не разделит нас.

...и ни слова больше...(маленькая трагедия с саундтреком)

As the flowers are all made sweeter
By the sunshine and the dew,
So this old world is made brighter
By the lives of folks like you.
(надпись на могиле Бонни Паркер)

1. Олег Медведев «Казак»
Я давно уже заметил, что наш телефонный аппарат имеет избирательный подход к входящим звонкам. Зуммер всегда звучит по-разному в зависимости от степени важности звонка, и от личности звонящего. Чем важнее персона или сообщение, тем выше и пронзительнее тон звонка, мало того, длина импульса тоже имеет какую-то зависимость от значимости абонента. Звонок, раздавшийся в тот день, по высоте и длительности относился к категории «особой важности».
- Это вас. Дама.
Дюжина ушей тотчас настроилась на частоту моего баритона.
- Привет! – чирикнула трубка.
- Привет – сказал я.
- Как твои дела?
- Нормально.
- Тебе неудобно говорить?
- Ну, в общем, да…
- Угу. Я понимаю. Ты не говори ничего, ладно? Просто послушай. Я просто-напросто ужасно соскучилась.
- Аналогично – подобрал я идиотское слово, делая вид, что не смотрю на коллег, делающих вид, что не смотрят в мою сторону.
- Может быть, мы сегодня встретимся?
- Ну… да. Можно.
- Не можно, а нужно!
- Что-то случилось?
- Нет! Нет! Все хорошо. Просто я ужасно, зверски соскучилась, а слышать тебя по телефону – этого так мало. Прости, я, наверное, слишком навязчива?
- Нет, ну просто…
- Все, молчи… Я имею право видеть тебя хоть раз в неделю, прикоснуться к щеке, положить тебе голову на плечо. Прости. Может быть, зайдешь хоть ненадолго.
- Ну, конечно…
- Тем более, что ты можешь зайти просто по делу. Тебе ведь надо перевести ту статью? Правда?
- Конечно. Статья нужна. Я зайду.
- Где-нибудь ближе к пяти?
- Ну да.
Я положил трубку и мысленно показал средний палец своим коллегам. Попытался снова упасть в работу. Не получилось. Что-то было не так. Какая-то заноза засела в сердце после обычного вроде бы разговора. Какие-то нотки в голосе, какие-то еле заметные нюансы… что-то не так. Работа пошла... туда, куда я ее послал. До шестнадцати тридцати я тупо теребил мышью карты пасьянса. Что-то не так.
Я соскреб со стола какие-то бумаги, сложил их в папку и сказал, глядя в глаза собачке с календаря:
- Я в третий отдел.
Коллеги ехидно молчали мне вслед.

2. ЮТА «Любви Моей Ты Боялся Зря»
- Чай или кофе?
- Мне все равно… Нет, лучше все-таки чай…
- Черный или зеленый?
- Все равно… Слушай, ты что-то хочешь мне сказать – я же вижу.
- Нет, я просто очень соскучилась. Не злись, ладно? Сахар класть?
- Нет.
Я машинально достал сигарету из пачки.
- Можно здесь курить?
- Тебе можно. Дай мне тоже.
- Ты куришь? Но, тебе же нельзя с твоими болячками…
- Мне теперь все можно, милый. – Сказала ты и усмехнулась. «Вот оно!» - подумал я.
- Так все-таки…
- Да. Я увольняюсь.
- Ты нашла другую работу?
- Я нашла то, чего никто не ищет. То, чего все так боятся…
- В смысле?
- Я больна и надежды практически нет. В лучшем случае протяну год. Лечащий врач предлагает операцию, но, во-первых, это мало что изменит, а во-вторых, у меня попросту нет денег, и взять негде. Впрочем, если и было где взять, то не взяла бы. Ни у кого. Смысла нет.
- Что значит «нет смысла»? Всегда есть шанс! Рассказывай! Пожалуйста!
- Ни к чему совершенно. Кто я? Что я из себя представляю? Кому я нужна? Для чего тратить деньги?
- Мне нужна!
- Перестань! Если бы была нужна, все было бы по-другому. Если ты мне нужен, и я тебе нужна, почему мы не вместе? Я разменяла четвёртый десяток, а что у меня есть, кроме болезней? Ни детей, ни семьи, ни любимой работы, ни денег, ни своего дома… ничего нет!
- У тебя есть я!
- Ха! Это у твоей жены есть ты! Вернее у тебя всё есть: жена, дети, уютный дом, любимая работа! Ты знаешь, что я ненавижу эту работу? Я ненавижу наш долбанный офис, эти самодовольные рожи начальников, подхалимские улыбки подчиненных, сальные шуточки озабоченных сослуживцев, интриги, сплетни… Я все эти годы не могла даже потребовать прибавления зарплаты, ибо боялась потерять работу рядом с тобой! Ну, что ты молчишь?
- Мне нечего сказать. Ты права…
- Хочешь ещё чаю? Обними меня…
Потом мы долго сидели обнявшись и молчали. Ты плакала, а я гладил тебя по голове. Я тогда ещё не умел плакать.

3. ДИКИЙ МЁД «Я Не Увижу Миссисипи»
Мы доехали до твоего подъезда. Некоторое время сидели молча, потом молча закурили.
- Может быть, зайдёшь?
- Прости – нет. Мне надо побыть одному. Не обижайся. Мне о многом надо подумать. Надо… Ну, в общем, я это уже делаю.
- Да, я вижу, тебе не до меня…
- Да я, собственно, о тебе и думаю.
- Не знаешь, как избавиться?
- Перестань…
- Извини, что нагрузила… Прощай…
Ты вздохнула и вышла под казенный свет фонаря. Я смотрел вслед, отмечая, как ты похудела в последнее время. Я не пытался тебя остановить, ибо знал, как никто другой - легче остановить время.
Постояв ещё немного, я отправился в путешествие по тёмным улицам своей памяти. В магнитоле застрял какой-то бесконечно-тоскливый блюз. Хрипатый нытик скулил о несбывшихся надеждах и душевной пустоте. Подходящий фон для суицида. Я нарезал круги по пустеющим бульварам. Мобильник периодически нервно взвизгивал, но я не реагировал. Я прокручивал ленту своей жизни, пытаясь найти там что-то важное, большое и не находил: обычная жизнь. Обычная? Может быть правильней сказать - никчёмная? Интересно, что я храню? Что я берегу? Для кого и от чего? С женой мы давно уже чужие люди, изображающие семейное благополучие. Дети уже взрослые – наши отношения сводятся к ста пятидесяти относительно честным способам отъёма денег у родителей. Выходит, храню я только оболочку? Мумию былой любви? А была ли любовь? Мы ведь тогда не любовь искали, а подходящий вариант, как будто квартиру или дачу. И откуда это долбанное чувство вины! А может это никакое не чувство вины, а просто трусость? Боязнь вылезти из накатанной колеи, выпасть из насиженного гнезда, боязнь настоящих чувств, настоящей жизни…
На землю меня вернул обычный ментовский жезл.
- Низко летаешь, сокол!
Я отдал карателю всё, что было - наверное, он спас мне жизнь. Мою никчёмную жизнь. А впрочем…
4. Умка и БРОНЕВИЧОК «Посмотри На Себя»
На следующий день ты позвонила сама. Я мгновенно расшифровал сигнал зуммера и схватил трубку.
- Это меня. Не трогать! Да! Это ты? Я чувствовал…
- Прости меня за …
- Мне не за что тебя прощать. Это я должен просить у тебя прощения всю оставшуюся жизнь! Ты знаешь… я уже написал заявление по собственному. Сейчас иду к шефу. Погоди, не перебивай, ладно? Мы уезжаем. Ты и я… подальше отсюда.
- Но ты не должен…
- Я должен… должен стать… человеком, который был бы тебя достоин. Я скоро приду за тобой. Всё.
Я решительно встал и направился в кабинет шефа. Сослуживцы смотрели на меня со страхом и восхищением. Такого кино они ещё не видели.
Без стука вломился в кабинет и положил заявление на стол.
- Ты серьёзно, что ли? Нашёл хорошее местечко? Или это шантаж? Если ты насчёт повышения, то ей-богу сейчас не могу. Потерпи годик, а там всё решим. Ну, не подводи меня, старик. Сейчас времена у нас неважные. Ты ещё…
- Да нет, Иваныч, я ничего такого, просто обстоятельства так сложились. Уезжаю я насовсем.
- Что-то случилось?
- Да, но я не буду об этом, ладно?
- Слушай, может ты до сих пор на меня в обиде, что я тогда тебя обошёл? Так в этом…
- Нет. Может меня это и парило когда-то, а сейчас мне всё равно. Прости, у меня мало времени. Я бы хотел расчёт получить на карту. Мне пора в дорогу.
- Хорошо. Иди в бухгалтерию. Я попробую что-нибудь сделать. Может, посидим напоследок, поговорим?
- Прости, не могу, мне ещё много надо успеть сделать.

5. ПИЛОТ «Тюрьма»
- И куда же мы поедем, милый?
- Туда, где жизнь легка и беззаботна. Туда, где будем счастливы. Мы сядем в автомобиль и помчимся, не разбирая дороги, куда-нибудь на юг.
- Конечно на юг! А на что мы будем жить? Где мы возьмём деньги?
- Не беспокойся, я всё продумал: мы займёмся разбоем. Будем грабить бензоколонки, придорожные лавки и встречных толстосумов, а когда-нибудь возьмём банк! Точно возьмём! О нас будут рассказывать легенды, слагать песни, люди будут давать наши имена детям. Мы никогда не расстанемся, и никогда не умрём.
- Как Бонни и Клайд? – спросила ты, и взяла меня за руку.
- Как Бонни и Клайд.
И тут начался приступ. Я увидел это тогда в первый раз, и ещё не знал что делать.

6. PUSHKING «Думка»
Мы собирались недолго. Был разгар весны, когда наш ковчег застрял в первой пробке на шоссе, ведущем куда-то на юг. У нас было всё, что необходимо в новой жизни: два десятка книг, сотня дисков, приёмник, две сумки тряпок, апельсиновый сок, бутерброды и немного денег на первое время, пока не научимся грабить и убивать. Погода была чудесной. Мы ехали не спеша, любуясь пейзажами и останавливаясь у каждой придорожной харчевни. Мы заказывали шашлыки и хихикали, представляя круглые глаза хозяина, когда он услышит: «Всем сидеть тихо! Это ограбление!».
По дороге была куплена целая куча всяких ненужных безделушек. В одном из придорожных маркетов на глаза попался симпатичный китайский пистолет. Он выглядел очень убедительно – почти как настоящий. Решили купить два. По дороге мы целились в прохожих и щелкали затворами. Счастью нашему не было предела!
Через несколько дней дорога кончилась. То есть, не то чтобы ехать дальше было некуда, просто незачем. Мы стояли посреди симпатичного игрушечного городка и смотрели на море.
- Давай поживём здесь, – сказала ты.
- Давай.

7. МЕЛЬНИЦА «Лента В Волосах»
Сезон ещё не начался, поэтому мы легко нашли для себя подходящее бунгало недалеко от моря. Хозяйка была добродушна, и, что важно, не слишком разговорчива. Редкое явление для этих мест. Жизнь наша была похожа на Summertime Гершвина – лёгкая, плавная, с едва заметным свингом, как у великого Сэчмо. А сами мы были как Луи и Элла: тонко чувствуя друг друга, извивались и переплетались в легком трансе от упругого ритма моря. Мы часами бродили по берегу или просто сидели на пляже, перебирая камушки, дыша морем и любовью. Море тоже любило нас, хотя мы, грешные, иногда изменяли ему с горами. Горы пришлось разлюбить, ибо силы твои таяли с каждым днём. По вечерам мы заваливались в какой-нибудь кабачок. Пили сухое вино, ели твой любимый чанахи, танцевали и пели. Потом мы возвращались в нашу хижину, смотрели любимые фильмы, слушали пластинки и предавались любви. Я не заметил, с какого времени, засыпая, стал благодарить Бога за ещё один прожитый день.

8. Инна Желанная «Легко. Блюз Cm»
Наступило лето, но особой радости это не принесло. Приступы случались всё чаще. Наконец они стали обычны, как восход солнца. Бороться с ними известными нам способами уже не удавалось. Жизнь начала напоминать картины Здислава Бексинского. Когда снотворное всё-таки действовало, и ты засыпала, я бежал к Ашоту, выпивал стакан коньяка и брал бутылку с собой. А потом долго сидел и смотрел на тебя, сквозь тёплый туман. Иногда брал гитару, которую нам подарил на берегу какой-то в соль-бемоль пьяный местный лабух. Гитара категорически оказывалась исполнять что-нибудь кроме минорных блюзов. Под эти незатейливые гармонии я вспоминал свою лохматую юность, песни Майка, наш подвал в ДК, а потом впадал в кромешную тоску.
У Ашота я однажды столкнулся с серьёзно пьющим отдыхающим, который оказался заведующим какой-то столичной клиники.
- Консультацию можно, доктор?
- Излагай. – Он молча слушал, кивал, наливал, выпивал не закусывая, и снова наливал. В конце моей речи он сказал только одно слово, но мне всё стало ясно.
Теперь я знал, что делать. Только вот, деньги наши норовили скоро исчезнуть как вид. Ладно, поживём-увидим. Никогда не знаешь, что кончится раньше – жизнь или лето.

9. ТАЙ-СО «Кончилось Лето»
На парапете трое лохматых под гитару и джембе нестройно блеяли про то, что лето кончилось и как это нехорошо. Я постоял немного, изображая заинтересованного слушателя.
- Клёвая песня, ребята! Сами сочинили?
- Не-а. Фольклор, типа. Кто ж её не знает.
- Ага… Хорошо поёте. – солгал я во имя любви.
Разговор не клеился. Отвязанный чувак из меня никак не получался. И тогда я решил сказать правду:
- Парни, мне наркота нужна!
Правда мало кого доводит до добра.
- Аааа… ну, конечно. Вон ларёк видишь? Иди, там тебе без очереди, как ветерану, отпустят. – заржали волосатые и сползли с парапета.
- Будь здоров, дядя!
- Погодите вы! Я не мент. У меня безвыходное положение…
Через полчаса мы пили пиво под зонтиком в кафе, и у двоих из нас лица были украшены свежим бланшами. Мой был самым красивым. В конце концов, парни оказались славными и мы договорились.
- Да, хреновые у тебя дела, отец. Только на нас не ссылаться, ладно?
- Ну, ясный веник! Да я собственно вас и не знаю.
- Асана знаешь?
- Да откуда?
- Ну, значит так…

10. ПОЛКОВНИК «Душегуб»
Асан сначала прикидывался дурачком, потом наезжал, потом…
- У моей жены приступы – адские боли! Медицина уже бессильна. Выручай, старик, а? – кажется, тогда я впервые назвал тебя женой.
- А не казачок ли ты засланный? – сощурился Асан, сканируя меня с ног до головы: - Хотя, засланец выглядел бы убедительней. Бабло есть? Покажи. Ты знаешь, сколько доза стоит?
- Бабки есть, мне много надо. Пойми, у меня выхода нет. Ну, поверь мне, Асан!
- Окей. Пошли, болезный. Ты меня тоже пойми - башкой ведь рискую. На меня кто вывел?
- Прости, не скажу.
- Ладно. Много сразу не дам – спалишься. Лишний раз прогуляешься ко мне – для здоровья полезно.
Он, в общем-то, оказался неплохим парнем, просто работа такая.
- Ну, всё. Дуй огородами. И аккуратней. Найдешь меня, я почти завсегда на стреле.
- Слушай, а что мне с этим делать-то?
- Ты издеваешься что ли, баклан? Припустишь на оливковом масле, зальешь яйцами и подашь на стол с зеленью и аджикой.
- Не, я серьёзно не представляю, как с этим... Ну, со шприцом я умею обращаться, а как готовить-то?
- Блин! Ну, послал Аллах клиента! Надо было тебя сразу грохнуть. Ладно, запоминай. Или ты конспект собрался писать, ботаник хренов?

11. ЧЁРНЫЙ ЛУКИЧ «Завял Цветок»
Примерно месяц жизнь наша катилась под откос довольно плавно, а потом движение резко ускорилось. В самый отчаянный момент Асан неожиданно материализовался на лавочке возле нашей хижины.
- Салам!
- Как ты меня нашёл? – ещё не докончив фразу, я понял, что сморозил. Душегуб посмотрел на меня с отеческим укором.
- Тебя два дня не было, я волнуюсь.
- Дела у меня тухлые, старик. С баблом напряжённо.
- Я так и понял. Хочешь, я тебе помогу?
- Верёвку с мылом принёс?
- А ты молодец! Не унываешь - это правильно. Я тебе совет хочу дать. Это ведь твоя тачка за забором? А она тебе зачем? Продай. Я уже и покупателя нашёл – нормальную цену даст. А то ведь тебя здесь как кролика разведут. А ты мне не чужой человек. Мы с тобой немножко вместе хлеб кушали, водку пили.
Я подумал, что он абсолютно прав. Все окрестности мы уже объездили, всё, что хотели увидели. На бензин денег всё равно нет. Да и не уедем мы отсюда никуда и никогда. А на эти деньги можно несколько месяцев протянуть. Не так уж много этих месяцев осталось. Я слегка поломался, не то, чтобы набивая цену, а просто соблюдая местные обычаи.
- Ладно, уболтал, шайтаныч!
- Ну, вот и молодец. Завтра пойдём – «генералку» напишем. А лавэ я на твой счёт положу в «зелёный» банк. Счёт-то у тебя сухой, брат.
- Ты и счёт мой знаешь?
- Обижаешь.
Он исчез, а я пошёл плакать на крыле верного коня.
12. FLЁUR «Искупление»
- Ты обманул меня, милый.
- Я?
- Да. Какие мы к чёрту Бонни и Клайд? Мы не ограбили ни одной паршивой бензоколонки, ни одной вшивой лавки. Я уж не говорю про банк. Над нами смеются все окрестные дети. Ты обещал, что мы возьмём банк. Ты обещал?
- Да, я обещал. Обещания надо выполнять. Я, всё-таки, какой-никакой мужчина.
- Я хочу, чтобы мы ограбили банк. Что тут особенного? Ты же любишь меня?
- Очень.
- И ты не можешь ради любимой ограбить какой-нибудь занюханный, затраханный банк?
- Могу, любимая. Я теперь всё могу. Завтра же мы подыщем самый толстый, самый жирный банк! Мы порвём его на фантики, мы ощиплем его и выпотрошим как Ашот курицу! А сегодня мы войдём в этот город и предадим его огню! И да поможет нам Сатана!

13. 5-NIZZA «Половина Меня»
И мы пошли к Ашоту. Всегда доброе к нам море, вдруг дохнуло могильным холодом.
- Что празднуешь, дорогой!
- Отходную. Сядь со мной, брат.
- Ты же знаешь, мне нельзя с клиентами. Хозяин не разрешает.
- Сегодня можно. Мы не увидимся больше. Присядь на минутку, я хочу тебе что-то сказать…
- Уезжаете?
- Ну, в общем, да. Я хотел сказать… Спасибо тебе за всё. Это просто счастье, что в жизни встречаются такие люди как ты. Молчи… Я сейчас пьян… но это искренне! Ты нам так помог в трудный час… ты многим помог, брат. Храни тебя Господь. Давай по капельке.
- Давай. Прощай, брат!

14. Евгений Гурин и КОРСАР «Родная»
В этот вечер пришли все. Сезон подошел к концу. Пора прощаться. Мишка пел как бог. Асан приволок какой-то нереально дорогой коньяк, сунул мне в карман халявную дозу и исчез. Дикари из дальнего лагеря трясли немытыми патлами. Какой-то пьяный бандюган рыдал на плече принцессы эльфов, одетой по такому случаю в пурпурную парчу. Анзор играл на «ямахе» «Take Five» и «Sentimental Journey». Потом все ломанулись на берег подышать свежим дымом. Откуда-то взялись тамтамы и флейты. Извивались в танце чернокожие парни, что днем изображают на пляже африканских людоедов. В небе вспыхивали фейерверки. Было легко и весело. Мы бы пили и плясали до утра, но я видел как тебе тяжело. Расцеловавшись и распрощавшись с друзьями и знакомыми, которыми успели обрасти с весны, мы побрели домой. Последние двести метров я нес тебя на руках, ты была лёгкой как пёрышко.

15. Евгений Гурин и КОРСАР «Сон Рекою»
Я уложил тебя, сделал процедуру и сел перед зеркалом, из которого на меня смотрел немолодой, тощий хиппи с седой бородой и печальным взглядом. Я засмеялся, вспомнив своё холёное лицо, безупречный костюм, офис, бумаги, вечный страх и суетливость. Это было как будто вечность назад. А всего-то полгода прошло. Соскучившаяся гитара запросилась на руки. Я отрешённо перебирал струны и ворошил мусорную кучу памяти. Интересная получилась жизнь в двух частях: одна длиной в сорок лет, а другая - неполных шесть месяцев. Причём, вторая явно больше. Сколько в ней всего уместилось любви, горя, счастья, моря, солнца, музыки, событий, встреч, людей… И самое главное - в ней было столько тебя.
- Какая красивая песня, милый! О чём она?
- О любви и смерти. Все песни на Земле об этом. А если песня не об этом, то она и не песня вовсе, а песенка. Песенки долго не живут.
- Наша песня будет жить вечно, правда?
- Конечно! Спи, любимая, набирайся сил. Завтра у нас будет трудный день.

16. Ольга Арефьева и КОВЧЕГ «Скоро Зима»
Мы проснулись около полудня, долго выбирали подходящую одежду. Выглядеть надо шикарно - не каждый день ходишь грабить банки. В конце концов, мы вырядились во всё чёрное и обтягивающее, тщательно уложили волосы, сложили «оружие» в дамскую сумочку, и вышли на тропу войны с миром корысти и чистогана. Тропа эта проходила через набережную, опустевший парк и потухший фонтан. Прихлёбывая коньяк из горлышка, мы поднимали наш боевой дух. «Только бы не случился приступ в самый разгар битвы» - подумалось мне. Допив коньяк, мы покинули нашу любимую скамейку у фонтана, и направились к «зеленому» банку, спрятав свой страх за непроницаемыми светофильтрами.
В операционном зале кроме персонала было всего два человека. Это было неплохо. То ли Бог, то ли Дьявол помогал нам. Охранник, сидевший при входе, проявил вопиющую беспечность, не закрыв дверь своей будки. Молодец! Он поднял голову, но узнав меня, опять уткнулся в свою газету. В следующую секунду я уже целился ему в висок, изображая из себя homo tarantinos:
- Тихо, сержант! Если будешь умницей – никто не пострадает.
- Ты чё?
- Я очень серьёзно настроен. Давай тихо, не дёргаясь, вынь пушку и положи на пол.
- Дурак, ты не врубаешься – здесь везде камеры. У тебя нет шансов уйти! Через пять минут здесь будет вся милиция района.
- А вот это не твоя забота. Клади ствол и не зуди.
Я пнул пистолет в центр зала, и услышал твой голос:
- Всем оставаться на местах. Это ограбление! Без глупостей, и все будут живы.
Синяя от страха кассирша нервно теребила пачки денег.
- Деньги в мешок и побыстрей. Вынесешь через зал. Если выкинешь фокус, я замочу кого-нибудь из них.
- Это всё. Больше нет. Мы большие суммы заказываем заранее…
Мне было наплевать на это, за окном уже раздавались до боли родные звуки милицейских сирен.
— Всем лечь на пол!
В это время зазвонил телефон.
- Возьми трубу, барышня.
- Это вас.
Я схватил трубку, и закричал:
- Вертушку и лимон баксов! Быстро! А то я перестреляю тут всех нахрен! Всем лежать!
Окна в зале были огромными, а мы прекрасными мишенями. Осталось дождаться, когда прибудут снайперы. Телефон надрывался, завывали сирены, кто-то что-то орал в матюгальник. Мы обнялись и снова подняли наши игрушечные пушки. И тут раздался выстрел. Посыпались стекла. Твое тело обмякло. Стрелок знал своё дело – пуля угодила точно в лоб. Я поднял трубку телефона.
- Не стреляйте. Я выхожу.

17. Умка и БРОНЕВИЧОК «Стрекоза И Муравей»
Я подобрал милицейского «макара» и сунул его в задний карман джинсов, потом взял тебя на руки и вышел. Несколько омоновцев подошли ближе, держа нас на мушке.
- Оружие на землю. Руки в гору!
Я встал на колени, положил тебя на землю, достал из-за спины ствол, демонстративно снял предохранитель и направил его на одного из парней.
- Прости, брат, но мне очень нужно умереть.
Выстрелить я не успел, потому, что экран вдруг стал чёрным, и пошли титры…

Когда мы всё же сможем протрезветь
От тех побед, что были да минУли,
Когда мы встанем, выбирая смерть
Не от мороза, а от русской пули,
Когда мы встанем возле той черты,
Где отвечать за всё придётся сразу,
Что нас спасёт? Нашивки да кресты
За доблесть, заменившую нам разум?
Что скажем мы на праведном суде?
Про рыцарскую честь и верность долгу?
Что путь солдата - убивать людей
За чью-то глупость, алчность или подлость?
Кто нас услышит, и поверит кто?
Не тот ли, кто для нас восстал из гроба?
Пожалуй, Он услышит только то,
Что скажут дети в полосатых робах,
Что скажет пепел газовых печей,
Что скажут тени из сожжённых гетто.
ВСЁ ЭТО оправдать нельзя ничем,
И никогда не искупить ВСЁ ЭТО!
Штурмуют батальоны небеса.
Но уповать на небо бесполезно
Тому, кто в этой жизни выбрал сам
Не деревянный крест, а крест железный.

«К юбилею Победы …ская районная администрация приняла решение выделить ветеранам войны по машине дров.»
Из теленовостей ННТВ, Н. Новгород, апрель 2005 года

«Осерчала, знать, природа-мать -
Чуть не вровень с окнами снега.
Ну, уж нынче выдалась зима,
Как война – сурова и долга.
Ох, опять некстати о войне
Вспомнилось, и снова ночь без сна.
До сих пор она сидит во мне.
Ноют раны, стало быть, весна.
Стало быть, всегдашняя напасть -
Навостряй лопату. Хошь-не хошь,
Соток десять надобно вскопать.
Без картохи, знамо, пропадешь!
Да избу поправить бы пора,
Только где на это силы взять?
Разбрехалось радио с утра:
Спомнили Победу, вашу мать!
Холуи распелись, будь здоров!
Ветеранов спомнили! Эх-ма!
В сельсовете выписали дров,
В аккурат, как кончилась зима.»

Из кабины молодой бугай,
Перегаром свеженьким дохнув,
Гаркнул: - Ну, дедуля, выгружай!
И добавил пять заветных букв…
…и, обиду горькую сдержав,
Стиснув зубы, как и воевал,
Победитель десяти держав
Все кидал из кузова дрова.
В этот самый миг в стране иной,
Сытый и ухоженный вполне,
«Побежденный» вышел из пивной,
Улыбаясь солнцу и весне.

Когда жандармы устали
(и они устают наверно)
Молиться свинцу и стали
И пили вино в таверне.
Когда по окрестным весям
Разлился густой и гулкий
Звон колокольни местной,
А ветер апрельский дул и
Глаза приоткрыл каналам,
Качнув тростника ресницы.
Когда, под звон наковален,
Испуганно взвились птицы,
Кудри свои ероша,
Под старой оливой сидя,
На дне масленичной рощи,
Мальчишка-пастух увидел
Трёх ангелов. что рыдали
У свежей совсем могилы.
Там, где их слёзы пали,
Живые цветы всходили.
Мария молилась Богу,
Иосиф с младенцем рядом.
Волхвы стерегли дорогу
И отводили взгляды.
Сурово молчали скалы
А эхо давилось криком.
- Я, всё-таки, опоздала.
Прости меня, Федерико!
Когда все огни погасли,
Измена подкралась сзади.
Где был твой кинжал цыганский?
Где конь твой, крылатый всадник?
Плачьте гитары, плачьте
О том, кто летел как ветер!
О том, что за всё палач твой
Однажды сполна ответит!
Наверно так было надо.
Я снова Отцу поверю.
Пойдемте со мной в Гранаду
Стучаться в любые двери.
С одним лишь простым вопросом:
Где тут печатает книги
Иуда Руис Алонсо?*
Я правильно помню имя?
Я б ничего не спросила,
Глядя в глаза тому парню,
Кто в землю Андалусии
Зарыл нынче сердце Испании.
Плачьте гитары, плачьте…

*Руис Алонсо, написавший донос на Ф.Г.Лорку, работал в типографии.

Говори, Москва!

Говори, Москва, разговаривай.
По рублю слова - знай, одаривай!
Выходи вперёд, Свет Владимир-князь!
Вишь, стоит народ, на тебя крестясь.
Ты скажи-ка нам слово верное!
Как живёт страна наша нервная?
Как в лихом бою, да в недобрый час,
Ты чуть жизнь свою не отдал за нас.
У тебя, наш свет, голова крепка,
Недостатков нет, и тверда рука.
Твоё слово – сталь, сила крестная.
Сахарны уста, очи честные.
У тебя враги все на кладбище.
В печке пироги да уха ещё,
Горница красна, белы скатерти,
Золота казна, а мы на паперти.
Но за то тебе мы поклоны бьём,
Что из всех церквей ведьм сгноил живьём.
Говори, Москва: все в законе мы,
Нынче вся братва пред иконами.
Нынче образа все с антеннами.
Что ещё сказать – офигенно нам!
Говори, Москва! Ай, красиво врёшь!
Золоты слова, да цена им грош.

Dead Rock’N’Roll

Луна как медный грош,
На сцене лужа света.
Ты медленно встаёшь
И гасишь сигарету,
Выходишь на помост,
Схватив за шею «Гибсон»*
Изысканно непрост
И вычурно изыскан.**
Сплетаешь кружева
Из фраз, что всех мудрее,
Но вечные слова
Ни холодят, ни греют.
Ты продолжаешь сет
Давно прокисшим соло,
В котором жизни нет,
А есть лишь хмель да солод.
Пластмассовый король
Больного королевства,
Твой дохлый рок-н-ролл –
Грошовое наследство
Тех сказочных времён,
Где пьяные герои,
Под плеск иных знамён,
Примеривали роли
Богов или шутов
И думали, что святы.
В итоге жив лишь тот,
Кто кончил жизнь распятым.
Ты молоко и мёд
Заплывших жиром залов.
А рок-н-ролл живёт
По-прежнему в подвалах.

* Известная марка электрогитар
** Абсурдность фразы – часть замысла

Оторва крашенная – Танька
Не первый делала намек.
Она звала меня ботаником
И зазывала на чаек.
А я таким заезжим ухарем
В тот день вовсю кидал понты,
И вскоре мы на тесной кухоньке
С хозяйкой выпили «на ты».

Опять намек: - Пока не пьяные,
Неплохо б наточить ножи.
Ведь, с точки зрения Татьяны, я
Какой ни есть, а все ж мужик.
Его ведь доброго, хорошего
Еще попробуй, поищи.
Здесь баб, по большей части брошенных,
Гораздо больше чем мужчин.

Иссяк коньяк, есть чай и бублики,
И тут Танюха понесла:
Про третье место на республике,
Про мужа бывшего – козла.
Про то, как будучи брюхатою,
Всегда ходила в синяках,
Как тяжела она проклятая
Старлея пьяного рука.

Как долго та вилась верёвочка:
Разлад-развод-размен-разрыв…
А ты поди-ка, да попробуй-ка
Жить на зарплату медсестры.
В тот, богом позабытый госпиталь,
Какой-то чёрт её занёс.
Там нахлебалась она досыта
Казённых щей да горьких слёз

Будь проклята нужда, которая
Нас гонит из родимых мест.
Обыкновенная история:
Война и город Гудермес,
И искалеченные мальчики…
И их не вытравить из снов.
Зачем вы, матери, не прячете
От злой войны своих сынов?

И думал я, трезвея: - Вот же как
Сложилась горькая судьба.
За что ж ты, Милостивый Боженька,
Вот так мордуешь русских баб?
Луна заглядывала в окна к нам,
А я в окно её души,
И гладил крашенные локоны,
И собираться не спешил.

Умер Царёв… Не умещается в мозгу…
Игорь, старина, я не верю…
Всё осмысленное потом, а пока просто то, что является свидетельством моего искреннего восхищения и уважения…
СТРАСТИ ПО СЕНТЯБРЮ

Игорю Цареву

Признаки сей поры:
Зелень арбузных гор,
Школьный базар открыт,
Дождик и разговор,
Что, мол, пора пальто
Где-то в шкафу найти.
Ливень напомнит, что
Осень уже в пути.
Мокрые паруса
У бригантин-берез.
Льёт на избу и сад,
На опустевший плёс.
Льёт словно из ведра,
День и другой подряд.
Дескать, уже пора
Петь на осенний лад.
Бодрый мажорный бой
Сменишь на перебор,
Пальцы сами собой
Лягут на ля-минор.
Осень уже в пути,
Стала редеть листва.
Сам то уж без пяти
Немолодой чувак.
Вот и морщинок сеть,
И седина в кудрях.
Долго ль еще нам петь?
Главное, чтоб не зря.
Чтобы не кое-как,
Все завершив дела,
Принял на грудь слегка,
Глядь, а она пришла.
Признаки сей поры:
Думы и тяжесть лет.
Но до конца игры
Можно допеть куплет.
Если ко дну идти,
Так, чтобы полный трюм…
…лета щепоть в горсти...
Страсти по сентябрю.
2005г.

Это лишь моя убогая дань великому россиянину. Он был, без преувеличения, совестью нации. Давайте помнить, что учебники Русской Литературы не полны, пока там нет этого поэта

Пока ты спал...

Михаилу Рубину

«Я где-то читал о людях, что спят по ночам» (С) БГ

В такую ночь и умирать легко.
Пока ты спал без снов и без зазренья,
Неутомимый дальнобойщик Время,
Притормозив, решил пройтись пешком.
И ходики, что где-то в доме есть,
Шаги его отсчитывали гулко.
Запутавшись в лукавых переулках,
Скулил забытый кем-то до-диез.
Дышала твердь, вздымалась высота
И опускалась выдохом. Наверно,
В такую ночь сам Николай Коперник
Решил бы, что Земля на трех китах.
Нагие звезды позабыли стыд,
Созвездия меняли очертанья,
И все, что днем тебе казалось тайным,
Вдруг становилось ясным и простым.
Как мать на колыбель, смотрела вниз
С небес на нас кромешная свобода.
В такую ночь безвыходность ухода
Не достает словами: «Обернись!»
Той ночью город песен не слагал,
От удивленья вытаращив окна:
Над ним, как будто всем живым в упрек нам
По небу не спеша, шагал Шагал…
…под утро фантастическая быль
Звучала как обыденная небыль,
Но все, кто в эту ночь не спали, небо
Не называют больше голубым.

ТРЕЩИНА
"Патриотизм значит просто: - убей иноверца.
Эта трещина проходит через моё сердце…"
БГ

Часть 1 ПАРАНОЙЯ (Блюз)

Ненависть поднимает плеть.
Ужас виски сдавил.
Мама, мне не о чем больше петь:
В мире не стало любви.
Я мог бы петь о любви к деньгам,
Что правят сейчас Москвой?
Но я расколот напополам.
Я издаю лишь вой.
Страшная трещина разлеглась,
Расколов меня как доску -
След вражды между цветом глаз
И шириною скул.
Мне слышатся сходы людских лавин,
Звон стали и ржанье коней.
Предки мои – монгол и финн
Насмерть сцепились во мне.
Мама, мне больно, ведь я стою
На рубеже огня.
Каждая пуля, в любом бою
Выпущена в меня.
Вот мои дети, они бегут,
С ужасом глядя вверх.
Я укрываю их, как могу,
Сурами древних вер.
Только этот непрочный кров
Не защитит от ран.
Мама, это ведь наша кровь
Хлещет через экран!
Мама, мне страшно – наш дом в огне!
Дверь открывают ногой.
Или прикладом, сдается мне
Кто-то льет масло в огонь.
Твари, чьи мысли черней любой
Нефти, пришли сюда.
Благословленные на убой.
В горы идут стада,
Восклицая: - Вот это да!
Как же нам повезло!
Наш бог самый добрый и он всегда
Простит нам любое зло
Во имя мира. Кстати, война
Где-то недалеко.
Слышали? Снова запрещена
Песня про Сулико!
Отче, ведь в залпе наших ракет
Нет состава греха?
Мне почудилось или нет:
Кто-то выкрикнул: «Хайль!»?
Или «Джихад!»? Впрочем, все равно
Видимо на земле
Паранойя, словно вино,
Крепчает с течением лет.
2007

Часть 2 АФРИКА (фьюжн)

Это Африка моего гнева!
Грозой налитое небо
барабанит в тамтамы.
Моя черная мама
пляшет
танец
безумной скорби.
Плачь, мама, плачь, возлетай и горбись!
Извивайся от боли, смейся!
Пусть эти боги увидят: здесь я!
Пусть примут в жертву наш танец.
я волк
и я же агнец
в одной шкуре этого неба…
…Боже, откуда здесь столько снега?

О, континент сердца
Помоги мне согреться.
Растопи своим жаром
эти
снега Килиманджаро,
где родина моего безумия.
Я хочу стать Везувием
и жить, извергая лаву.
Я желаю расплавить
все цепи сытой морали.
Брат мой, а не пора ли
выйти
из душных
подвалов лжи
и, хоть недолго, но жить
«И упасть опалённым…»
Чем под этим
тысячелетним циклоном
гнить,
считая пустые дни,
серые и никчёмные,
становясь
изнутри
чёрным?

Посмотри на меня:
Мы с тобой одного огня
искры.
Наши мысли остры и быстры
как стрелы зулусов.
Не считай минусы и плюсы.
Собирайся в дорогу!
Тамтамы поют тревогу,
не давая
уснуть
Богу
2013

Часть 3 АРМАГЕДДОН (хип-хоп)

Грохнул колокол: - Хватит молчать!
Сколько можно терпеть!
Это время голодных волчат,
Что сорвались с цепей.
Из каждого пригорода Иисус,
Верхом на хромом осле,
Ведет свое стадо. Они несут
Боль окаянных лет.
Слышишь, гудит от ужаса даль?
Это сюда идут
Те, кто больше не могут ждать
Солнечных дней в аду!
Они идут, никого не щадя,
И обосрался мир!
Дервиши пляшут на площадях
Протуберанцами!
Некоторые любят погорячей!
Чаша уже полна!
Дикий огонь этих очей
Словно взрывная волна!
Вот, начинается карнавал!
Ну-ка, вставайте в круг!
- Всемирный тур «Пришествие 2»!
Не пропусти, мой друг!

Первым делом пора свалить
Все Вавилонские башни,
Кровью детей напоить стволы.
Дальше уже не страшно.
Дальше - кровавая карусель
Без пощады и смысла.
Что уставились? Ну-ка все
К стенке, жирные крысы!
Лучше пусти себе пулю в лоб,
Корчась в горящей хате.
Спокойно, ребята, это хип-хоп.
Вы же просили? Нате!
Вспомни пророчество от и до,
И возопи ликуя:
- Вот он батюшка Армагеддон!
Радуйтесь! Аллилуйя!
2010-2013

ДЕВУШКА И БОГ
романс для Ю.Беломлинской

Среди пёстрой толпы, на углу
Сорок третьей с девятой, под вечер,
Отменив долгожданную встречу,
Так некстати сломался каблук.
И тотчас громко вспомнилась мать,
Да и как же тут не материться:
Бедной девушке сильно за тридцать,
А удачи, увы, не видать.
Ни бойфренда, ни старых друзей,
Опостылевший джоб, в Квинсе хата,
Неоплаченный рент, а зарплаты
Лишь хватает на ланч да сабвей.
А когда ты выходишь гулять,
Эти взгляды, плюющие в спину.
И куда не посмотришь: чужбина –
Равнодушная, старая б...ь.
Снявши обувь, всплакнула слегка,
Меж церквушкою и синагогой.
Очень долго искавшая бога,
Вдруг столкнулась с ним у кабака.
В нем от бога почти ничего,
Не считая потертого нимба.
Если даже вы встретились с ним бы,
Нипочем не узнали б его.
Невеселый, помятый старик
Вдруг промолвил, похмельем страдая:
- Мне б поправиться. Слышь-ка, родная,
Я ведь чудо могу сотворить.
Посмотрела, опешив чуть-чуть,
И ответила, вздрогнув душою:
- Это яблоко слишком большое.
Я, пожалуй, его не хочу.
В темном баре, где пьют на убой,
Рассказала, как в исповедальне,
Что в чужих, многочисленных спальнях
Безуспешно искала любовь.
Бог налил и понюхал коньяк.
Выпив залпом, зажег сигарету.
- А чего же искать, как не ЭТО?
Кстати, знаешь, любовь – это я.
И ни в чем я тебя не виню.
Вновь налил и промолвил «Лехаим».
И рванула пролётка лихая
На Фонтанку с седьмой авеню.
А на Малой Конюшенной – стоп!
- Все, приехали, детка, слезаем!
Красота, словно тушь со слезами,
Потекла вдруг с лица на листок…

Как бы ни были вы далеки,
Не отпустит прокуренный Питер,
И хоть горы бабла накопите,
Не откупитесь век от тоски.
Здесь, глотая болотистый смог,
Где-то рядом живет бородатый,
И почти постоянно поддатый,
В ветхом тельнике старенький бог.

АМЕРИКАНСКИЙ РОМАНС
Посв. Максиму Шраеру

…где-то в окрестностях рая,
в Бруклинске или Ньюджерсии,
не торопясь умираю.
Мимо моей смерти,
забывшая благоразумье
у стойки пивного бара
(как зонтик), странная пара,
идет, поминая всуе
Любовь. Вослед им
радостно матерится
необъятная как вселенная,
черная ангелица,
что продает гастриты,
в маленьком магазине
на берегу тихой стрит,
не помнящей свое имя…

…на апельсин-закат
смотришь голодной чайкой.
Остов моста покат.
Тихо вздыхает чайник.
Близится ночь. Свежо.
Не покидай меня больше!
Ласки твоей ожог
не заживает. Боль же
свидетельствует, что жизнь
теплится в чахлом теле.
Стоит глаза смежить,
льдина моей постели
тронется. По весне
мне умирать все легче.
На петербургский снег
талая память хлещет…

Выплюнутый натугой
иссиня-черных губ,
прошедший медные трубы
звук и упруг, и груб.
Луизианским зноем
выжмет последние силы,
но, если ты со мною,
я не умру, друг милый…
...нет, я еще не сплю,
просто уже до фени
иерихонский блюз
лабухов из кофейни,
неоплаченный счет,
штоф с недопитым ядом…
Я поживу еще,
если ты будешь рядом…

БЛЮЗ ДЛЯ ЧЕРНОЙ КОШКИ

ночь крадётся на крышу
черною кошкой.
минус тридцать
мысли – серые мыши
мечутся, пытаясь скрыться
ночь же неумолима
создаю завесу из дыма
мимо
молчишь
все же
если спросишь, о чём я
из людей я люблю только кошек
особенно чёрных
особенно этой ночью
особенно прошлым летом
особенно одну
очень
впрочем
хватит об этом
я ведь хотел о главном
о том, что на Солнце тоже
имеются черные пятна
я думаю, что это кошки
ну, ладно
наверное, я спятил
и, кажется, давно, кстати
у меня появились когти
острые, как кинжалы,
безжалостные, как слово
пробую на себе, вот ведь
капелька побежала
повисла на струне, словно
дождинка на проводах летом
только, она красного цвета
опасаясь рассвета
ночь крадется на крышу
мысли серые мыши
не уходи, слышишь
из моего бреда

ВО ИМЯ АЛЛАХА…

Во имя Аллаха,
милостивого, милосердного,
скажите мне – сколько сербов
надо отправить на плаху,
чтоб заслужить его милость?
Скажите: во имя Отца и Сына
сколько аулов в руины
превратилось?
Скажите, ребе, коронную - эту…
Как оно у пророка?
Кажется, око за око?
Зрячих давно здесь нету.
Слепые щенки-герои,
поклоняясь огню и стали,
скажите, вы не устали
поить своих идолов кровью?
Мне нужно совсем немного,
чтоб мертвецы воскресли.
Скажите - это грех, если
Мне хочется убить бога?

EDERLEZI
Посвящение Горану Бреговичу

Горан, не надо, я понял все же:
в этих краях не бывает жизни.
В этих краях, между свадьбой и тризной
нет ничего, да и быть не может.
Горан, я понял, что нет Аляски.
Нет ни Боснии, ни Аризоны.
Есть только линия горизонта
и её бесконечная пляска.
Белое платье…черное платье –
что-то серое будет в сумме.
Горан, кажется, я уже умер,
не прекратив мечтать о счастье.
Горан, Горан!
Я местный ворон.
Старый ворон седой и мудрый.
В этот мир не приходит утро,
здесь всегда будет только вечер.
Умоляю, не надо петь!
Горан, Горан! Я искалечен
этой песней, прекрасной, как смерть.
И, что хуже всего, я вечен…

ДУШНО…(летний бред)

душно…от лопастей словно вор
воздух бежит по мокрой коже
диагноз…приговор?
без-на-де-жен…
без-на…
без-дна
без сна
нужна
она
пошло все на…
я хочу думать о нас
я хочу говорить «мы»
вырваться из тюрьмы
мыть тело и душу мыть
предстать пред нею
чистым, не смея
глаз поднять
позови меня
с собою
не скрою
у моей судьбы
может быть
не лицо, а рожа
и все же
безнадежен?
что-то соленое ест глаза
надо б зажмуриться
боже, зачем я такой тебе, за-
чем? мокрая курица…
а был мужчиной
причина
смешная, правда?
в мире полмиллиарда
тех, кому много раз хуже
ну же!
встань и выпей вина
у стакана нет дна
кто здесь? а… сатана
продать душу?
бери даром – мне не нужна
послушай
вы же все знаете, черти
говорят, что у смерти
будут ее глаза
один из наших сказал
что так будет
впрочем, люди
что они знают об этом
тем более, эти... поэты
да, где ты?
а может, тебя нет и
его тоже...
боже, боже
сотвори чудо
забери нас отсюда
здесь душно, темно
разбить окно
ночь
но…

ФЛИБУСТЬЕР

Да, ты права - давно пора настала
Вернуться в порт и стать отцом примерным,
Но я приду не путником усталым,
А бородатым, смуглым флибустьером.

И мы пойдем туда, где смотрят косо,
Где все пропахло табаком и ромом,
Где вечерами пьяные матросы
Горланят песни, что подобны грому.

Я расскажу тебе про берег дальний,
Где дикари свирепы, словно черти,
Про то, как гордо пленные идальго
Плевали в наши лица перед смертью.

Я покажу тебе клинок, который
Еще хранит следы испанской крови,
А после покажу на карте город,
Где вымощены золотом дороги.

Я подарю тебе браслет индейский.
Его я снял с запястья мертвой донны.
Она себе кинжал вонзила в сердце,
Чтобы не стать утехою притона.

Я буду хрипло хохотать пьянея,
Расплескивая эль из медной кружки.
Разбрасывая по полу гинеи,
Подмигивать грудастой рыжей шлюшке.

А после буду я просить прощенья,
Размазав слезы по чумазой роже,
А утром вспоминать все это тщетно…
…и надо мной опять «Веселый Роджер».

НЕОБИТАЕМЫЙ ПОРТАЛ

Когда земная суета
Осточертеет навсегда мне,
Отправлюсь я на самый дальний
Необитаемый портал.

Туда, где можно будет мне,
Коль высших не постиг материй,
Остаться вечным подмастерьем,
И тем счастливым быть вполне.

Там будет мне разрешено
Не дожидаться озаренья.
Дремать там сладко будет время,
Свернувшись кошкою у ног.

Я не пришлю письма, но все ж,
Однажды, рано или поздно,
Туда, сверяя путь по звездам,
Ты обязательно придешь.

СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ
обрывок письма

…а в последнее время все чаще мне снится,
будто я пал героем великой войны,
и попал под колеса твоей колесницы,
запряженной шестеркой котов вороных.

Я читаю с листа партитуру созвездий,
а потом, как обычно пью чай с Лао-Цзы.
Все безлюдье вокруг исходив и изъездив,
без труда разбираю звериный язык.

Каждый день надеваю свой форменный китель,
где в нагрудном кармане храню твой портрет.
Я теперь, как и ты, станционный смотритель.
В мире нет тяжелее труда, чем смотреть.

Знаешь, срок мой закончится очень нескоро.
Я заметил на днях, и тому очень рад,
что сосед мой - премудрый, седой местный ворон,
называет меня не иначе как «Брррат».

В этой сонной глуши нет сетей Интернета,
а полярные ночи чертовски длинны,
я плету бесконечный венок из сонетов,
сочиняю довольно приличные сны.

Ну, а если внезапно случается утро,
уползает за сопку ближайшую страх,
остается со мной голос ветреной тундры,
запах снега и ягеля вкус на губах…