Во времена нашего детства никто не знал словосочетания "ювенальная юстиция". Наверно, поэтому мы с младшей сестрой Настей с семилетнего возраста считались уже взрослыми и, пока родители работали, мы домовничали, а также ходили в одиночку (в лучшем случае вдвоём) в школу через парк. Теперь этот парк благоустроен и прилизан, но в нашем детстве он был подобием джунглей, в которых мы своими силами отбивались от шакалов и бандерлогов - маньяков и эксгибиционистов. Думаю, с тех пор мы и плакать-то разучились. Короче говоря, самостоятельными были.
...Мама и папа, как обычно, ушли на работу. Мне примерно десять лет, сестре, соответственно, восемь. Обе в тот год учились во вторую смену. И вот сидим, делаем уроки (да, без родительских пинков). Тут Настя подпрыгивает на стуле и вопит:
- Таня! Сегодня труды! Прихватку к восьмому марта шить будем!! Я забыла у мамы ткань попросить!!!
Сейчас – какие проблемы – ребёнок хватает мобильник и звонит мамаше. Тогда не было не то, что мобильников: в нашей старой, сталинских времён, двухэтажке на восемь квартир не было ни одного стационарного телефона. Поэтому появлявшиеся проблемы решались на месте мозговым штурмом. Я ж старшая, должна выручать малявку. Забыв, что полчаса назад мы дрались по идейным разногласиям, говорю:
- Найдём тебе тряпку.
Достаю из шкафа коробку с большими и малыми лоскутами, использовавшимися всей женской частью семьи в рукоделии. После долгого разбора тряпочек и обретения одним из пупсов распашонки Настя с сомнением тянет:
- Нам драп сказали нести.
Драпа в коробке не оказалось. Соображала я всегда быстро, поэтому ответ был мгновенным:
- Пошли в кладовку.
Прихватив табурет и портновские ножницы, мы двинулись в прихожую, рядом с которой и находилась кладовая комната. Много чего интересного хранилось в этом чулане. А к потолку прикреплялись, уже не помню как, вешалки, на них ждала своего часа вся верхняя одежда не текущего сезона. Судя по всему, был конец зимы.
Я залезла на табуретку, исчезнув головой в куртках и пальто. Так… Мамино любимое, импортное однозначно не подходит. Вот моя куртка, вот настина, мы их тоже носим, да и болонья расплавится. Вот уже вышедшее из употребления… Разрезать, что ли, телогрейку древнюю? Нет, больно толстая ткань, не справлюсь. Плащ с прорехой? Тонкий и, к тому же, чёрный – что за подарок получится на праздник? О! То, что нужно – папино старое пальто. Старое-то старое, а драп отличный – плотный, аппетитного оттенка кофе с молоком. Идеально для прихватки. Не сомневаясь ни секунды, я щедро оттяпываю ножницами квадратище по низу спинки и вручаю повеселевшей сестрёнке.
Вечером Настя тайком отдаёт мне готовую на редкость уродливую прихватку с кособокой аппликацией цветка и шепчет:
- Давай спрячем, а восьмого марта маме подарим.
Прячем в моих нотах (я училась в музыкалке и донимала весь дом своей долбёжкой по клавишам). Совершенно точно – никто в ноты, кроме меня, не полезет.
Не помню, что я подарила маме в тот год на восьмое марта. А настина прихватка произвела фурор. Мама долго молча рассматривала изделие со всех сторон, потом выдавила:
- Откуда ткань?..
Почему-то нас не ругали, совсем. С чего я взяла, что пальто было старым – не могу объяснить. Конечно, оно было новым, ни разу не надёванным, бабушка где-то раздобыла по блату отцу. Он не успел походить в обновке, предназначенной для межсезонья. Жили мы, как все, то есть, средне. Любая одежда ценилась и береглась. Но в этот раз родители смеялись аж до слёз. Возможно, это была истерика.
Куда дели пальто с пустым квадратом на попе, забылось. Прихватка до сих пор висит у мамы на кухне, радуя глаз кривым тюльпаном. По назначению её ни разу не использовали. Драп как новенький.
