Первая подборка была опубликована здесь

Седьмая пятница - 56: "Цветы, родившиеся ночью..."

Тагеко. Весенняя зарисовка

А дождь всю ночь по улице бродил,
Ломился в окна и стучал по крышам.
И лишь под утро, выбившись из сил,
Присел тихонько и уснул под вишней.

И осыпался молча белый цвет,
Восток алел, как ножевая рана...
А я смотрела, как вставал рассвет
И гладил щеки заспанным тюльпанам.
 

Седьмая пятница - 57: цитата

"Руки доброй женщины, обвившиеся вокруг шеи мужчины,
это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба".
Джером К. Джером

Аполло. Охота

...Думал он: этот пристальный взгляд
Обещает восторгов лавину.
Так из омута, верно, глядят,
Истомившись по ласке, ундины.

Этот шёпот... И шорох белья,
Что шуршало на глянец паркета...
Плавность линий знакомая... Чья?
Но не время, конечно, об этом.

И когда языком по губам
Проводила она в исступленье,
Думал он: наконец-то судьба
Опустилась пред ним на колени.

А она продолжала лобзать,
Обжигая касаньями кожу,
Обвивала его, как лоза,
И была так податлива, боже...

И, уверовав в рай этих рук
С пылом истинного богомольца,
Принял он за спасательный круг
Анаконды упругие кольца.
 

Седьмая пятница - 60: "...то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны..." (с)

Люче. Дед и внучка

Мир везде и всюду одинаков.
Александр Межиров

"Мир везде и всюду одинаков", -
Поучает внучку мудрый Мойше.
- Жаль, но больше нет любимой Польши,
Мы должны покинуть милый Краков.

- Не кручинься, будет все в порядке,
Ты и там найдешь себе подружку.
Не забудь любимую игрушку,
Карандаш, учебник и тетрадки.

Всё стучат усталые колеса...
Внучка деда теребит упрямо:
"Что за звездочку пришила мама
К распашонке маленького Йоса?"

- Мы зовем ее звездой Давида... -
Дед заводит долгую беседу.
- Сядь-ка смирно - эка непоседа! -
Мойше даже сердится - для вида.

- Боже мой, какие заусенцы!
Грызла ногти? Плохо мыла руки?
... А в глазах - полынь вселенской муки.
Вот и всё.
Приехали.
Освенцим.
 

Седьмая пятница - 61: "целый вечер в саду рокотал соловей..." (Н.Гумилёв)

Люся Мокко. Мне не поздно

В недочитанных книгах пылятся венки из слов,
и наскучил сюжет, и распутаны стебли фраз.
Больше нет колеи, по которой меня несло,
я любые ловушки могу разгадать на раз.

Только поздно гадать – распадается связь времён.
Те, кто раньше учили, теперь – оторви да брось.
И последний уходит святой, словно вор, клеймён,
и без света растут деревца, просто вкривь и вкось.

Значит, поздно любить? Значит, близкую ждать беду?
К равнодушному небу взывать и терять друзей?
Если мне разонравится ждать, я сама приду,
мне не поздно, я верю предчувствию – быть грозе!

На безжизненных склонах весной зацветёт самшит,
и споёт соловей, и родник победит базальт.
Но не надо меня отпевать – я останусь жить,
отражаясь случайной улыбкой в чужих глазах.
 

Седьмая пятница - 62: по следам "Посиделок с классиками"

Тагеко. Старое письмо

Тетрадный лист потерт на сгибах,
Не моден, как корсет на платье.
Орфографических ошибок
На две судьбы хватило.
Платит
Вчерашний день монетой грусти
На обветшалости страничной.
Когда-нибудь пройдет,
Отпустит...
Я буду жесткой и циничной.
Письму прощая заграницу,
Не стану больше с сердцем спорить.

Опять от выцветшей страницы
Пахнуло Англией и морем...
 

Седьмая пятница - 63: БУКАШКИ

Александр Коковихин. Предрассветный перекур у палатки

Корова лунная жевала
доисторический бурьян,
хвостом отмахивая вяло
с реки крадущийся туман.
И я бы мог её потрогать,
мог деревенскую спасти,
но светлячок (буквально с ноготь)
мне повстречался на пути.
Летел, пыхтя, без керосина,
светясь, как будто напоказ...
А эта лунная скотина
его захавала на раз!
И я застыл бледней сирени,
хотя букашек всех не счесть,
лелея грустное прозренье,
что мало смысла в жизни есть...
 

Татьяна Юрьевская. Улиточное

Мысли сегодня не больно прытки,
Как-то с натягом слова штампуются.
Чудится даже, что мы улитки
На оживленной центральной улице.

Счастья упущенного осколки
Вместе с трухою решений знаковых,
Крепко спеклись, образуя корку,
Чудо-основу для прочных раковин.

Часто, по прихоти мирозданья,
Кажемся мелочи мы колоссами.
Только однажды и нас раздавят,
Вмазав навечно в асфальт колесами.

…Скромно держаться, привычно выкать.
Кофту, и ту с неглубоким вырезом.
Ни стебельком, ни сухой травинкой
Не щекочи меня.
Я не вылезу.
 

Седьмая пятница - 64: Алый конь

Елена Тютина. Алый конь

Легенды и сказания – это, конечно, не документальные повести. Но сколько в них ценного, особенно если научиться читать между строк!
.......................................................................................................................................Олег Рой

Мы ехали ночью в чужой стороне.
Попутчик рассказывал сказки
О гордом, стремительном алом коне,
Родившемся в далях абхазских.

И, словно живого, я видел коня,
Летящего в пламенной страсти
По зыбким дорогам, горячим камням,
Навстречу ветрам и ненастьям.

От стука копыт разомлевшая гладь
Вскипала в безветренном море.
И жаждал веками его оседлать
Бесстрашный, отчаянный горец.

Однажды от боли качнулась земля
И вскрикнуло небо над нею.
Сдавила безжалостно злая петля
Могучую алую шею.

Взметнулись с отчаянным криком орлы,
И вздыбился конь непокорный,
И бросился в пропасть с отвесной скалы,
В объятья бессмертной свободы.

Разбитое тело коня не нашли.
Покинула горцев удача.
Но камень, алеющий в серой пыли,
Казался живым и горячим.

Попутчик умолк и, пожав мне ладонь,
Исчез за утёсами где-то.
А мне до рассвета мерещился конь
И камень пурпурного цвета.
 

Седьмая пятница - 65: и грянул гром...

Братислава. После стирки

Вновь духота повисла кисеёй.
В июньском небе солнце кудри вьёт,
Пот утирает с носа тучной ватой
И сушит феном шифер крыш покатых.
А на балконе - в три ряда - бельё.

Завитый локон пышущего солнца
Никак сквозь мокрый ситец не пробьется,
Чтоб проскользнуть в открытое окно,
И в комнате так влажно и темно,
Как будто ты сидишь на дне колодца
И не увидишь никогда двора.
Конспектов - тьма, учебников - гора,
Расчерчены страницы под копирку...
И дёрнул чёрт тебя затеять стирку
На сессии!
Засохшая герань
Усугубляет параллель со склепом.

Прищепок пальцы, в ткань вцепившись крепко,
Вдруг задрожат – разряд! раскат! гроза!
И простыней тугие паруса
Уносят дом в сиреневое небо.
И в три волны бушует пёстрый шквал.
С порывом ветра - гвалт, восторг, листва
И синева влетают в комнатушку -
Отдать швартовы! И вперёд - по лужам!
А что экзамен?
И сложней бывал!
А что бельё?
Да как-нибудь просушим!
 

Седьмая пятница - 66: сливовый конкурс

Елена Бородина. Улитка

Дурманит
долгожданная прохлада.
Струится лето
шелковым дождем,
и вздрагивают листья винограда
от светлых капель.
Тёмен окаём
застывшей тучи.
Сумеречно. Вправе
на поцелуй решиться,
но молчишь.
Под лапами собаки
мокрый гравий
негромко прошуршит
ленивым «шшш»…
Стихает день.
Вечернею молитвой -
уютный плеск
упавших
в бочку слив…
И нежность
виноградною улиткой:
с моих ладоней -
в лодочку твоих…
 

Женя Махно. ...На склонах Фудзи расцветают сливы

А в том краю, где сакуры в цвету,
где вынимает солнце сталь из ножен,
в фарфоровый бутон на хрупкой ножке
льёт небо голубую высоту.

И может быть, на том конце земли,
купая взор в проливе Лаперуза,
какой-нибудь задумчивый якудза
рассеянно прикурит от Курил.

На склонах Фудзи серебрится снег,
и тает перьевыми облаками,
укутывая скользкими шелками
всех тех, кто заблудился в этом сне.

А ночь нежна. И так каваен мир,
что видит небо цвета Куросиво,
как в Первомайском расцветают сливы,
и этот вид уже затёрт до дыр.

Я снова, завернувшись в кимоно,
смотрю, как полночь местного разлива
по абрисам родного жилмассива
в моё окно льёт сладкое вино...

...На склонах Фудзи расцветают сливы.
 

Седьмая пятница - 68:
"Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал..." (В.Высоцкий)

Татьяна Смирновская. Горы

Вонзалась гора в небеса остриём меча,
и солнце огнями взрывалось в твоих зрачках,
а ветер высвистывал - вот она, жизнь - лови!
И мрачным оркестром - фортиссимо - гром лавин,
а за перевалом - таинственный снежный тролль,
и осыпь грозит камнепадами - только тронь,
вершина, как женщина-вамп: холодна и зла,
а ты - человек, потому против бездны слаб...

Укрытый годами, зовущий огонь померк
забыта вершина, и в памяти - только смерть.
Мурлыкает кошка -
вот он, покой, лови...
И что теперь горы? Просто - красивый вид.
 

Седьмая пятница - 69: я - рыба

Shah-ahmat. Третье желание

Сквозь стекло я смотрю на твой странный нелепый мирок,
ты ведь так же, как я, до безумия в нём одинок.
Сигарета, Бакарди… ленивая трепетность штор.
Ты не слышишь меня, продолжая с собой разговор.

Как тебе объяснить, чтобы это почувствовал ты?
Для тебя одного я сгораю огнём золотым.
Бьюсь, как рыба... расплёскан рассвет, мутноват и белёс...
Рыбы плачут, как люди. Вода солонеет от слёз.
Два желания я подарила тебе просто так.
Ты остался печальным… какой же ты, право, чудак.
Как ты можешь быть счастлив один на один с пустотой?
Что ты знаешь о счастье, глупец, не дышавший водой?
Я тебе помогу. Просто верь…. Ну, пожалуйста… мне…
***
Две волшебные тени сверкнули на илистом дне…
 

Апофис. Рыбы-не-мы

Я печальная рыба, я видела море прудом.
Я не вышла на берег с другими, менявшими дом.

Выползая на сушу, они становились людьми
И ловили меня в невода, чтоб себя прокормить.

У меня ледяная тягучая кровь, говорят.
Просолённая память хранит океаны, моря.

А когда отдыхаю на мягкой полночной волне,
Звёзды в прятки играют в чешуйках на гладкой спине.

Но уже приготовлен, заточен огромный крючок,
И расчищено место, куда упаду на песок.

А вокруг, удивляясь, столпится рыбацкий народ.
Будут думать, зачем открываю беспомощно рот,

И никто не поймёт в немоте застывающий крик:
Что они - это я, но забывшие рыбий язык.
 

Седьмая пятница - 70: странный пейзаж

Nikolaich. Мы ждали, что небо рухнет...

...чем сгнивать на ветках -
уж лучше сгореть на ветру
            С. Есенин

Мы ждали, что небо рухнет,
и небо пало.
Опало хлопьями пепла,
легло бесшумно.
Опалово пахли клёны
калёной медью,
медалью на белой ленте
висело солнце.

Полезно смотреться в бездну
окна пустого,
окутаться едким дымом
на радость прочим,
сгореть, отдавая ладан
в ладони ветра,
рождая его порывы
осипшим стоном,
осыпавшись тонной боли,
прилечь, устало.

Осталось вернуться небом
над пепелищем...
 

vn19. «Осень», - подумаешь...

«Осень», - подумаешь, глянешь в окно – зима.
Шубу наденешь, выйдешь во двор за снегом
И не поверишь – лужи стоят, трава
Тянется к солнцу, ковром застилает небо.
Только глаза протрёшь, не цветы – плоды
Жёлтым и красным огнём на ветвях пылают,
Яблоки, груши, айва – побежишь в сады,
Хлопнешь калиткой - наткнёшься на птичью стаю
Чёрных как ночь ворон или тех, других
Птиц, не умеющих петь, - а только плакать.
Это предчувствие, сон, и всего лишь миг.
Падает снег и цепью гремит собака,
И тишина обступает со всех сторон,
Призрачный мир под кожу пускает корни.
Курит у пристани в лодке седой Харон,
Ждёт терпеливо, спички бросая в волны.
 

Седьмая пятница - 72: НАТЮРМОРТ

Юрий Борисов. Художница

Я все утро занимаюсь постановкой натюрморта -
Разместила стол с едою у открытого окна.
На столе дымит жаркое, рядом с ним стоит полторта,
От такого натюрморта выделяется слюна.

Баклажанная икорка поднимает настроенье,
И укропом пряно пахнет малосольный огурец,
А креветочного пара духовитое паренье
Закрывает часть натуры, где находится тунец.

Кисти, краски и палитру я к себе пододвигаю,
Ощущая, как картина зарождается во мне,
А потом к столу бросаюсь и мгновенно все съедаю.
Жизнь прекрасна! На картине – только солнышко в окне.
 

Седьмая пятница - 73: СУПЕРЛУНИЕ

Alexander Fraltsov. Луна-рыба

*
Поезд выскакивает из правого полушария,
внезапно, как эпилептический приступ.
Стоишь спиной вперёд в тамбуре, опору рукой нашаривая,
пока вагонные промежутки складывают воедино пристань,
присосавшуюся к реке под мостом и обросшую доками,
как торговыми центрами мегаполис.
Из глубины не ручная и волоокая
рыба со страхом глядит на поезд.

**
Сгущаются сумерки, спит пролетарий.
Стянув на себя одеяло морское,
над синей планетой луна пролетает,
чешуи свои узнавая с тоскою
в волне, ибо мелкая дрожь амальгамы
всегда провожала её отраженье,
и плыли киты, и казались мальками,
об воду хвосты разбивая саженьи.

И щуплый подросток не раз поднимался,
окно отворяя, глядел неотрывно,
считал километры, часы — математик,
влюблённый в ночную небесную рыбу
навечно, поскольку она не ударит
хвостом, чтобы скрыться в песке или иле...
Над синей планетой луна пролетает —
в земных рыболовствах её прикормили.

***
Половодье топит сады, поднимает к кронам
рыбаков, расширяет пространство рыб.
Редкая чайка в воду свой крик уронит,
рябь на которой — сплошной ледяной нарыв.

Солнце ещё не проснулось, ветра не взвыли,
но чей-то пёс с окраины думает, что он волк.
Нежно качается лодка, будто впервые
в воду опущенный поплавок.

Рыбка ловись — не ловись — большая и небольшая,
вёсла — внутри и удочки — по бокам.
Солнце встаёт, и лёд уже не мешает
скользить по речной поверхности облакам.
 

Седьмая пятница - 76: счастливый случай

Галия. Случайная встреча

Идёшь вот так, несёшь свою пустыню
по улочкам сквозного сентября
и словно попадаешь в паутину,
с другой пустыней встретившись в дверях.
Ты ветер, ты никто ей, ты прохожий –
не мешкай, не мешайся, проходи.
Неси озноб мурашками на коже,
как на полотнах – листья и дожди.
Художник и поэт, случайный встречный,
не надо к ней, иди, как шёл – в метро,
ведь ты привык судьбе своей перечить,
пить горечь строк, сжигающих нутро.
Ну, кто ты ей? Привидевшийся странник,
шагнувший из давно забытых снов.
И взгляд её зовущий и туманный
пусть не проникнет сквозь твоё стекло –
так лучше! – говоришь себе, пророча…
Но стёклышко внутри уже дрожит,
готовое разбиться на кусочки,
нечаянно начать другую жизнь.
 

Седьмая пятница - 77: пиратская

Арсений Платт. Пьяный восторг победы...

Берег зеленый горами горбат,
В небе вершины тонут.
Радует слух городской набат
Хриплым предсмертным стоном.

Яростным ветром летит драккар,
Радугой парус выгнут.
Рыком звериным сразив врага,
Первым я в воду спрыгну.

Скоро мы ваших поделим вдов...
Натиск мой страшен грубый!
Эту дрожащую стену щитов
Верный топор прорубит.

Драться привык, вырывая сталь
Из рассеченной плоти.
Снова унизит в бою Христа
Мой одноглазый Один.

Время пройдет, измельчает рать.
Скажут: «бандит отпетый»,
Те, кто не смогут, как я лакать
Пьяный восторг победы.
 

Седьмая пятница - 78: вечер пятницы

Алексей Ирреальный. Пятничное обращение

*Товарищ
пятничный вечер,
вылезайте из временно́й ниши!
Вы знаете,
как мозг человечий
с понедельника
пятницу ищет?
Губы надуйте тучей,
ответьте матерным громом -
всё равно
четвергов лучше
пятничные вечеродромы!*
 

Седьмая пятница - 79: разлучная...

Koterina. Я искала тебя...

Я искала тебя (с) – но молчали боги,
Как спалившийся вор, убегало время,
А в душе нарастала тоска-тревога,
И сгущались сумерки, как варенье.

Находила следы, разводила сопли -
Что нужны друг другу мы обоюдно,
Мой потрепанный жизнью, хороший, теплый,
Молчаливый, мягкий, такой уютный…

Я, отбросив гордость, как одеяло,
Доверяла близким твои приметы,
Хоть бездушные скептики повторяли,
Что сомнительна ценность твоя вообще-то…

Бормотала, слоняясь, как тень, в квартире:
Одинокий, привычный, родной, нелепый,
Пропадёшь ведь в своём параллельном мире…
…Накануне потерянный тапок, левый…
 

Седьмая пятница - 81: дымная

Strega. Дым

Пунктирная нить моих воспоминаний расплывается,
как дым, выходящий из трубы в безветренную погоду,
pастворяется в прошлом, оставляя лишь горьковатый привкус.
Я пускаю по нему кораблики из твоих ненаписанных писем,
не найдя в них резона и смысла продолжать мазохистски царапать уставшую душу.
Слушай...
а не взять ли нам пару заезженных дисков, полбутылки чинзано
(я тебя представляю пьяным, желающим и желанным),
а ещё тот ночник, что луною казался в безлунные ночи
и они становились (досадно!) намного короче,
а ещё... нас с тобой (и меж нами всё ангельски чисто),
и укрыться в моей, ещё помнящей прошлое, келье,
и додумать все мысли из тех, что всегда оставлялись на завтра?
Тех несчастных, забытых почти динозавров, что всего лишь надеялись выжить.
Но кто-то скомандовал:"Выжать!" И выжал. Из вчера. Из сегодня. Из завтра.
И теперь попадаются только при долгих раскопках
в самых дальних не юной души закоулках,
где пустынно и гулко.
И страшно там остаться один на один только с собственной тенью
и эхом - отголосками жалобных стонов с каких-то кругов, как в истории Данте.
То ли дело вдвоём....
"А давай...". - это вторит жестокое эхо. И звучать ему так до скончания нашего века.
Между нами стена, от которой, как шарик пинг-понга, отлетает любая попытка контакта.
Вот так-то.
Вот так-то.
"Вот-так-то." - ухмыляется ночь, прикрывая плотнее меня покрывалом.
Желания мало.
Много памяти-дыма, плывущего в сонном пространстве.
Я на нём невесомо качаюсь до самого "завтра".
И пасу, как овечек, своих неживых динозавров...
 

Седьмая пятница - 82: цитата

Светлана Пешкова. Зимние страхи

.....................................И время прочь, и пространство прочь...
.................................................................А.Ахматова

Время прочь и пространство прочь.
Лёд звенит - уязвимый, хрупкий -
взялся ветер его толочь
в медных ступках.

В медных ступках замерзших луж
солнце – карлик, тщедушный, бледный,
рожи корчит. В разгаре стуж
зреют беды.

Зреют беды, внушая страх:
град – картечью, снега – лавиной.
Боль… В холодной горячке драк
бьют невинных.

Бьют невинных в боях зимы.
Ветер кружит со злостью вепря -
в медных ступках вода звенит.
Время терпит.
 

Седьмая пятница - 83: маэстро листопад)))

Женя Махно. Перечёркнуто время чернилами красных костров...

Перечёркнуто время чернилами красных костров,
переписано набело вязью морозных сказаний.
С пресвятого плеча принимая смиренно Покров,
венценосная осень склонилась в последней осанне.
Колокольную высь рассекая сусальным крылом,
птичьим криком поманит с крестов упорхнувшее небо,
и пойдёт листопадное золото спешно на лом
под кредит декабря, под проценты ноябрьского снега.
Это вечный удел - оставаться к зиме не у дел,
на избитом крыльце, средь разбитых корыт, и не шибко
горевать, что растаяло солнце в холодной воде
золотой чешуёй ускользнувшей от невода рыбки.

Научи меня, осень, молиться седой тишине,
отпусти мне грехи на четыре размашистых ветра...
Несказанны пути твои, ветры шальней и шальней...
Научи меня верить, и знать дай, зачем эта вера?
Научи выносить болевые приёмы судьбы,
и года исчислять золотыми мгновеньями счастья...
Ведь потребность любить соразмерна потребности быть.
Даже если вдруг быть стало всё тяжелей получаться.
От себя не уйти, даже пробуя прочность виска,
многоточьем свинцовым слова объявив вне закона.
От себя не уйти, даже если из бездны зеркал
на тебя глянет пристально кто-то чужой, незнакомый.

Мотыльковое лето застынет в янтарной смоле,
неубитому зверю спокойней за шкуру в берлоге...
Научи меня жить. И уж если идти по земле,
то по самому краю высокого самого слога.
 

Седьмая пятница - 86: цитата

Елена Шилова. В этой комнате

В этой комнате время скомкано -
Бродит, мается между стен.
Под ногами хрустит осколками
Драгоценный фарфор костей.
Как по нотам, уже расписана
Участь каждого черепка.
Этим - сон в колыбели тисовой,
Тем - могильной плиты капкан.
Как от памяти ни увиливай,
По-другому не разыграть.
Беспощаднее взгляда Виева
Предрешенность былых утрат.
Ни надежды, ни даже выбора -
Здешним стенам чужда корысть.
Лишь в паркете все больше выбоин
Возле двери, что не открыть.

В доме, сложенном из кирпичиков
Дней, изживших себя вотще,
Как букашка в коробке спичечной,
Время ищет упрямо щель.