В городе южном на улице Греческой тонут в истоме дома с мезонинами. Страстно любимая Нина Заречная, счастье сулившая Лика Мизинова – небом алмазным прельщенные странницы, неразличимы за дальними далями. Что с вами сбудется, что с вами станется в дымной России, в лазурной Италии не все равно ли – любовь бесконечная разве что в женских романах случается… Лика Мизинова, Нина Заречная в море с обрыва срываются чайками.
В прозрачные краски макаю кисть – брусчаткой мощеные улицы, кому не хотелось по ним пройтись фривольной походкой? Пусть хмурятся седые матроны – корабль плывет, запущен безжалостный маятник, на слух не понятное «амаркорд», бедлам нескончаемый маетный чеканит монеты внутри меня – задобрен серебряной мелочью пресыщенный Треви*, приют менял, стреляющий ядами Медичи. Бедлам оттого, что не знаю, как из памяти вычеркнуть прошлое – безлюдный оглядываю чердак, катая в кармане горошину.
Я знаю ее лучше, чем кто-то другой, от неумения обходить углы до черточки у левого глаза, прочерченной арматурой, внезапно выскочившей из стены; от старой привычки покачивать в такт ногой до сложенной из ледяных глыб пещеры, снежков, брошенных в стекло дальнобойной фуры, до скрежетов жестяных на стыке трамвайных колес и рельсов, неловких слов, сказанных сгоряча, любви к экивокам: «мейби», «если». Она по натуре кошка – ничья, другая, ей нравится наблюдать за тем, как дрожат провода, забравшись так высоко, что становится чуточку страшно. Пространство внизу, включая Пизанскую башню, в ее представлении, не более чем маета. Уверена, мир вращается на кончике ее хвоста!
Мечутся тени крестовые, сбитые падают в снег. Яркие сны адресованы первой военной весне: по небу всполохи синие – пробует силы трамвай. Прочь с Голодая вези меня! Ночью проснулась Нева, долго молчавшая, бесится, что-то еще впереди?! Ловят ажурные лестницы грохот дрейфующих льдин, солнцем разбужены улицы, тают снега до поры. Ветер несется, ссутулившись, сквозь проходные дворы.
Мне снился обнаженный пляж, прозрачно-зелен, и шорох волн, и шепот наш, глаза газели, в листве почти что не видны, узор на коже, и ощущение вины – король низложен. Заложник прихотей иных, рыбак отныне, не знал, что волны не вольны – прибой не хлынет, не унесется ветер ввысь, не дрогнет небо. Пирамидальный кипарис нанижет невод, и тотчас все вокруг замрет, поблекнут краски, и задохнется горизонт в посмертной маске.
Ветер северный тёмной ночью подбирается неспроста. Дом заброшенный обесточит, выест зыбкая пустота путеводность неспящих окон, не оставив в лесной глуши ни намёка на время оно, ни глотка на помин души.
И не скрипнет окно, не стукнет – знала прежде, а всё ждала. Усыпляя, ласкает сту'пни путь-дорога белым-бела.
Был невероятно импозантен, Лязгая колёсами на стыках, Искрами булыжники пронзая, Звоном будоража город стылый. Импортный трамвай чехословацкий Люди полюбили в одночасье: Сядешь на сиденье – холод адский, Явно не подделка, а пластмасса!
Резвый не в пример трамваям старым, Ахнуть не успеешь, ты – в Зарядье!.. Светит в полутьме подбитой фарой, Сонный жмётся к парковой ограде – Весточка из дальнего далёка. Елочки, отряхивая блёстки, Тянутся к растрескавшимся стёклам.
Кажутся мне чужими стёсанные булыжники в рельсовом перепутье; вороны – чернокнижники, силясь дойти до сути, прутиками замшелыми листьев гребут пожухлость с холодностью отшельников, странницей им кажусь я.
Под капюшоном слушаю эхо трамвайных звонов; ветром трава иссушена, двор монастырский сонный стянут седыми космами, истовый стук костыльный…
Синоним чистоты и лжи, целительна и бесполезна, дарующая щедро жизнь и увлекающая в бездну, на время может примирить врагов, страдающих от жажды, имеющая вкус и ритм, безудержная, словно бражник, когда с вершины мчится вниз бурлящим бешеным потоком, взметая мириады брызг!
Спокойным океанским оком оценивая берега, потенциальной атлантиды, готовая оберегать и помогать сносить обиды: захлёбываясь в море слёз, откроешь истину внезапно – смешно печалиться всерьёз, спасением наступит завтра, и будет утренняя даль, эффект привычного плацебо, и будет чистая вода, смягчающая чёрствость хлеба.
- илл. Дэвид Дабилет и Дженнифер Хейс (серия «Подводный мир Кубы»), 2016 В 2008 году Куба запретила вылов черепах. На фото - детёныш около 3х дюймов, отплывающий от берега под покровом сумерек. Интересны и книги выдающегося подводного фотографа, e.g «Лицом к лицу с акулами» («Face to Face with Sharks», National Geographic Children's Books, 2009)
Подул холодный ветер с гор, когда цвела сирень. Нацелив серый взгляд в упор, шептал "Ma puce Ирэн, я Вас люблю…" и прочий бред, читала у Руссо. Позвали к счастью на обед. Пила прохладный сок, в глаза стараясь не смотреть… Стихами о любви дневник заполнила на треть с луною vis-a-vis.
Сирень металась за окном до самого утра. А я мечтала об одном, проверить, кто же прав: лорд Байрон или Кребийон. Любовь – самообман? Забвение, короткий сон? Рассеется туман, и вскроется тотчас подлог – ларец заветный пуст, никто не вертится у ног, и нет высоких чувств…
От философии мужчин жестокая мигрень. Грустит без видимых причин продрогшая сирень.
Заглушки сняты, стянуты ремни, перемежаясь, путаются тени. Не там, не так, не то, была не с теми… погашены сигнальные огни. О снежный наст царапая крыло, из чёрной толщи вырываясь к свету, лечу на неизвестную планету тебе назло.
Теперь оставь в покое телескоп, моей звезды не отыскать на небе, растаяла и превратилась в небыль, струящуюся шёлковым песком. Часы перевернёшь, вернусь назад, ломая время заполошной птицей, готовой всё отдать, чтоб раствориться в твоих глазах.
Толчёные орехи в старой ступке, отчаянно горчит миндаль: твои грехи легки, мои проступки невинные простишь едва ль.
Синдром нехватки жарких поцелуев не скроет сигаретный дым, хочу кружить, кружить напропалую, особенно, в преддверье зим.
«Coco Noir» с оттенками пачули до одури пьянят в жару, тягуче-терпкую мигрень врачует изысканных стихов ажур.
Ищу слова холодными ночами, в тревожных забываясь снах, пишу и правлю… и не замечаю желание в твоих глазах.
- «Nuit de Noel» – парфюмер Эрнест Далтрофф (Caron, 1922) Восточные цветочные, основные ноты: жасмин, иланг-иланг и майская роза (верхние); сандаловое дерево, тубероза и мох саксонского дуба (ноты сердца); амбра и мускус (шлейф). Дизайн: Фелисия Ванпуй (чёрный хрустальный флакон с витой лентой и кисточками, упаковка в стиле декаданс с имитацией шагреневой кожи и японского лака). . «Coco Noir» – парфюмеры Жак Польж и Кристофер Шелдрейк (Chanel, 2012) Цветочные древесно-мускусные, основные ноты: бергамот и грейпфрут (верхние); жасмин, нарцисс, листья розы и герани (ноты сердца); листья пачули, бобы тонка, белый мускус, индийский сандал, ладан и бурбонская ваниль (шлейф). Дизайн: Коко Шанель и Жак Элле. Рекламная компания feat. Карли Клосс.
И было утро. Вздыбленные волны, с безумным глазом конь по кличке Мальчик и юноша, изнеженный и томный, пропорции нарушены нарочно. Палитра новгородских богомазов, влияние матиссовского «Танца»; на синем фоне сочный алый колер, иконопись под соусом фовизма. Эклектика и новое искусство – традиции в контрасте с авангардом, в извечном споре прошлого с грядущим. Символика, рождённая случайно. Прозрение художника. И вызов.
- илл. Кузьма Петров-Водкин «Купание красного коня», 1912
На палубе, в плетёном кресле, сидела с книгой на коленях и грушей; синий бант на тулье. Всю ночь не спал, придумывая повод; и, не найдя ответа, смутился, ослеплённый взглядом открытым и неравнодушным. Склонившись над волной, молчали… Неделя, и наступит август.
Пилила старика с завидным постоянством. Почти что довела попрёками до пьянства. "Корыто не хочу, обрыдло жить в землянке!"– Под старость столбовой потомственной дворянкой Заделаться всерьёз решила Антонина.
Хоромы расписные, пышные куртины. А Тоне не житьё, на лавке не сидится. Дворянство надоело, хочет быть царицей: "Иди, и попроси корону мне у рыбки!" Ничем не угодить, заносчивая шибко.
"Отправить в сундуки шелка и горностаи, С владычицей морской рядиться не пристало!" Раскатана губа, пройтись по ней бы скалкой! Поехала умом, и всё же очень жалко. Красавицей слыла, отчаянной девчонкой!
И опрометью в бой, едва промешкал в чём-то. Героя подавай, а не "мешок сермяжный"! Закинул тоню*, ждал. Да всё в надежде зряшной. Давно бы мог уйти, но с кем оставить бабку?.. Сидит и смотрит вдаль – побитая собака.
- илл. Владимир Конашевич «Сказка о рыбаке и рыбке», 1922 * тоня – рыбная ловля закидным способом (Ожегов С. Словарь русского языка, 1949)
по арту, в подарок другу – «Water hairtac», † Hibari Kyoya, 2015 . . Saint-Preux - Visions de Paradis . На болоте колышется тонкий камыш. Полегла под жемчужным туманом осока. Заколдованный лес почернел. Всюду тишь. Из-за тучи луна не выходит до срока.
Светлячки – мириады мерцающих звёзд. На травинках – дрожащие чистые капли. Распустив, словно шлейф, переливчатый хвост, Не спеша вброд идёт волоокая цапля.
Незлобивый и странный на вид лесной дух, Что в горячечных снах только может присниться. Перепонки на лапках, птичий шёлковый пух, Нет такого хвоста у степной кобылицы!
Вдруг замрёт, отражаясь в болотной воде, На одной балансируя тоненькой ножке И мечтая совсем не о сытной еде, А о том, что ему стать красивым поможет.
На лягушек охота ведётся в ночи. Всё затем, чтобы волосы вились игриво. Ничего, что на вкус мясо слишком горчит, Но зато у Маршло́ка* волшебная грива.
Поведёт головой и сощурит глаза – Наполняются соком пожухлые травы, Разливается, словно река, бирюза, Пробуждается к жизни лесная дубрава.
И не страшно ничуть. Всё спокойно кругом. Тайники, что наполнены златом, открыты. Сколько хочешь – бери, помни лишь об одном: Меру знай, чтоб не быть ненароком убитым.
Обернув волосами, затянет на дно, Звонким свистом сзывая себе на подмогу Великанов лесных. Всем известно давно, Что Маршло́к только добрым укажет дорогу.
Голосок его тонок, прозрачен и чист, Как весенний ручей, что прохладою манит. Оторвавшись от ветки, осиновый лист Промелькнул над водой и растаял в тумане.
Шелестящей волной развевается хвост. Потянуло откуда-то мёдом и хлебом. Светлячки, перекинув верёвочный мост, Фонарями раскрасили тёмное небо. . - - - * Маршло́к – авторский персонаж, придуманный талантливым юным художником, однажды решившим отвлечься от пикчей пони. . P.S: Любопытно, что на создание волшебного арта и сказочной истории художника вдохновил «#Хипстер» БИ★2, мне же слышатся «Видения Рая» Кристиана Ланглада.
Posé sur les ailes du temps, il voyage dans l'univers. Il observe le monde, l' azur sans fin immobile au-dessus de lui, assistant au concert magique des astres suspendus, en poursuivant l'espoir chimérique du bonheur. Il traverse les épisodes de la vie, les tempêtes et les embrasements, les accalmies alanguissantes aux visions de paradis, survolant les abîmes et les lacs serein. Dans une insomnie éternelle, son cerveau innocent, peu à peu se nourrit du spectacle divin qui l'entoure. Chargé du secret universel, il tourne ses yeux vers les quatre points de l' horizon, comme pour fuir une présence invisible. Un masque de brume vient alors voiler sa lumière. Avant de disparaître, il veut transmettre son savoir, sa sagesse, sur les rivages infinis… (Saint-Preux, «The Last Opera», 1994) - - -
На блюдце черемша, огурчики "шесть соток". Мозг пляшет антраша, а на руках чесотка – без вилки огурцы таскать и пить из банки. И, огрызнувшись: "Цыц!", буянить спозаранку. Сочувствия искать и щекотать усами, и не хотеть в кровать идти: "Идите, сами!" Забиться в камыши в компании с Трезором, на платье "крепдешин" закончить миром ссору. Внучатам – леденцы, замолвят пусть словечко…
Через прорези жалюзи Наблюдаю… Притихший двор. В туфлях теннисных, паруси, Перебежками словно вор…
Потеряла! В глазах рябит. Подаёт сигнал маячок В отвороте брюк – под ряби Иннкой крашенной увлечён.
А когда-то мной! Старый трюк – По трубе наверх, и в окно. Ловок бестия, хоть и плюг! Прям Тарзан лихой из кино.
Жаль, Вайсмюллер – не Эдмунд Кин! Не поверит муж в монолог. Это месть моя, сукин сын!.. Ты смотри, бежит со всех ног! . . Клуб_Незнайка / Обрубленный конкурс 03.02.2017
Спираль, раскручиваясь светлой прядью, Волной окатывает плечи. Изысканна в естественном наряде, Вдыхаю с наслажденьем вечер.
Пластична и податлива, как глина Желаньям мастера послушна. Прелюдия сегодня будет длинной – И не надейся, я не струшу!
Совсем пьяна от чувственных касаний, Тону во взгляде изумрудном. Пророчествам и глупым предсказаньям Предпочитаю Камасутру.
Подвластные тебе душа и тело Так остро чувствуют опасность. Я этого сама давно хотела, Что ни потребуешь – согласна! . . Страна_Инкогнита / Антиподы-152 (спираль, изумруд, глина) 24.01.2017
Windmills of Your Mind Round, like acircle in a spiral Like a wheel within a wheel. Never ending or beginning, On an ever spinning wheel Like a snowball down a mountain Or a carnaval balloon Like a carousell that's turning Running rings around the moon
Like a clock whose hands are sweeping Past the minutes on it's face And the world is like an apple Whirling silently in space Like the circles that you find In the windmills of your mind
Like a tunnel that you follow To a tunnel of it's own Down a hollow to a cavern Where the sun has never shone Like a door that keeps revolving In a half forgotten dream Or the ripples from a pebble Someone tosses in a stream.
Like a clock whose hands are sweeping Past the minutes on it's face And the world is like an apple Whirling silently in space Like the circles that you find In the windmills of your mind
Keys that jingle in your pocket Words that jangle your head Why did summer go so quickly Was it something that I said Lovers walking allong the shore, Leave their footprints in the sand Was the sound of distant drumming Just the fingers of your hand
Pictures hanging in a hallway And a fragment of this song Half remembered names and faces But to whom do they belong When you knew that it was over Were you suddenly aware That the autumn leaves were turning To the color of her hair
Like a circle in a spiral Like a wheel within a wheel Never ending or beginning, On an ever spinning wheel As the images unwind Like the circle that you find In the windmills of your mind - - -
Как виток тугой спирали, Колесо внутри кольца, Музыкальный медный валик Без начала и конца. Шар воздушный карнавальный, Уносящий наши сны. Обороты нарезает Карусель вокруг Луны.
Циферблат, со стен стекая, Стойкость памяти хранит. Мир, как яблоко на ветке, В невесомости парит. Ветряки в твоём сознаньи, Заключённые в круги.
Как туннель, что обретает Продолжение вовне. Как пещера, что не знает Что такое солнца свет. Словно дверь, что оживает От движения руки. Капли воду разбивают На бегущие круги.
Циферблат, со стен стекая, Стойкость памяти хранит. Мир, как яблоко на ветке, В невесомости парит. Ветряки в твоём сознаньи, Заключённые в круги.
На пластинке голос чистый, Бесконечный оборот. Завернувшись в плед из листьев, Лето прочь от нас идёт. На песке влюблённой пары Разбредаются следы. По сиденью ритм рваный Отбиваешь молча ты.
Вернисаж из фраз избитых, Полустёршихся имён, Лиц, навечно позабытых, Переходит в долгий сон. Утонув в слепом ненастье, Не скрывает осень слёз. И в задумчивости красит Листья в цвет её волос.
Как виток тугой спирали, Колесо внутри кольца, Музыкальный медный валик Без начала и конца… Словно бабочки легки, Ветряки в твоём сознаньи, Заключённые в круги.
В тишине нарастает гул. Амальгама детских воспоминаний выжигает глаза, вспарывая границы рассудка, как старые шрамы. Хруст в груди не унять.
Распахнув окно, остервенело кричать в бездонную ночь, раздирая звёздную тину руками, в исступлении выть, срываясь на хрип. – Забери свои заповеди! Больше не верю! Amen.
К холодильнику, лёд – наотмашь, в лицо горстями. На колени упасть и забыться, как в детстве во сне повторяя: – Прости меня…
Слоняется расхристанный ноябрь по городу, забывшему о солнце, смиренно утонувшему в дождях. В проулках сапогами месят хлябь прохожие, беззлобно, без эмоций, во власти мглы осенней находясь.
качели, баскетбольное кольцо, цветы под грязным ноздреватым снегом на клумбах, полинялую скамью… Дождю подставив руки и лицо, поверишь, отыскав на небе Вегу, в абсурдность философии Камю.
Вадим Гомоляка - Я люблю и не знаю покою ..... Гонит тучи ненастная осень. Так и тянет закутаться в шаль И с обрыва над речкою – оземь! Чтобы больше не ныла душа.
Я забыла святые обеты, Когда в тесных лосинах корнет Повстречался на бале мне летом В окоёме своих эполет.
Стукнул шпорой о шпору приватно, С хрипотцой приглашая на тур. После вальса, склонившись галантно, Подтолкнул мебель мне под турнюр.
Угощал щедро красной икрою Под шампанское и бланманже. Не заметив, как вышло, с зарею Я очнулась совсем в неглиже.
Где он скачет красивым аллюром, И кого он берёт в шенкеля? Почему я была только дурой, Отдалась для чего ему для?!
Не найти мне, похоже, ответа, И опять до зари не уснуть, Кареглазым высоким корнетом Надрывая высокую грудь. ..... ..... Клуб_Незнайка / Во мне живёт ямбическая сила 26.10.2016
Отдыхали на пляже в Анапе Папа с мамой, и папа был в шляпе. Мама папе сказала: – Я в киоске вокзала Вот такую же шляпу видала.
– Вот-те раз! – удивляется папа. – Не возьмёшь ты меня на арапа. Шляпы в городе редки!.. И надвинул беретку На глаза, так как дождик закапал.
Дождь смеётся над папой без меры, Мол, в беретке не сделать карьеры. Папа старую пристань Огласил громким свистом, Натянув расписное сомбреро.
Мама машет руками: – Не очень! Оттопырились уши, короче… Она звонко хохочет. Папа вынул платочек И надел – по краям узелочки.
– Ах какой же ты, милый, упрямый!– Захлебнулась от хохота мама. Папа тоже хохочет, Бросив в урну платочек, Он напялил смешную панаму.
Мама вся задохнулась от кашля. Папа в синей военной фуражке. Маме дал он конфетку, А потом, взяв салфетку, Ловко сделал кораблик бумажный.
В Петербурге, где множество арок, Мама с папой встречались недаром. Нам не скучно с сестрою С нашим папой. Не скрою, Что для нас папа – лучший подарок!
…на бумаге запятая, и октябрь над головой. (Мари Гардэ, «а, бывает...») ..... Кто-то водит самолёты, кто – трамваи, кто в автобус Залезает без билета и не парится о том. У других всё как по нотам, у меня ж – квадратный глобус, Вечный спор о смысле жизни с обожравшимся котом.
Запятая неживая, двоеточие – в загуле, По линованной бумаге растянулась кляксой хлябь. Я давно изгрызла перья и протёрла дырку в стуле В ожиданьи вдохновенья… И во всём виню октябрь. . . Клуб_Незнайка / И сам к бумаге тянется рука (пародии) 20.10.2016
