Стану ли облаком над водою,
белым дымком над листвой горящей,
сахаром жжёным, слегка горчащим,
чьим-то блаженством или бедою.

Буду ли ночью шептать невнятно,
стану ли стоном в истоме после,
но из меня не удастся постер
сделать для тумбочки прикроватной.

Стану ли скрипкою в пальцах чутких,
жемчугом в прихоти ювелирной…
Но не мишенью для глупой шутки.
Но не магнитиком сувенирным

Полночь. Над головою парят овечки.
Купол небесный повешен на лунный рог.
Нам бы, неспящим, порассуждать о вечном,
но мы считаем овец, запасаем впрок.
Скормим при случае их, по одной бросая
в жаркие пасти бессонниц-голодных сов.
Длинная ночь, бестолковая и босая,
в небе гоняет взъерошенных гончих псов.
Крыши домов, словно сизые птичьи крылья,
греют жилья человечьего Божий храм -
сколько неспящих счастливцев они укрыли,
благословляя крестами оконных рам.
Ржавые стрелки со скрипом толкают время,
ходики бьют молоточками в медный чан -
пусть себе тешатся, я не прошу быстрее…

Агнцы, со мною не спящие по ночам,
словно отары ангелов тонкорунных,
в жертву себя приносящие до утра.
Грешной души моей перебирают струны,
лечат, бессрочно дежурные доктора

Мы февраль пережили почти,
лишний день ничего не изменит.
Зимний вечер в моей ойкумене
бисер звёзд собирает в горсти.
Оглянись - позади в серебре,
словно в рамке, зима на портрете.
Нынче ночью в зелёной карете
приземлится весна во дворе.

А над городом гонят ветра
облаков перелётные стаи.
Всё что за зиму выстыло, тает,
разрушается прямо с утра.
Всё меняется - только держись.
Солнце брызжет с февральского края.
Лишним днём нас Господь одаряет,
продлевая не зиму, а жизнь.

Чуть помедлим у кромки весны,
постоим у неё на пороге.
Там, где встретились наши дороги,
до сих пор бродят вещие сны.
Не спеша одолеем свой путь,
Всё, что милостью Божьей осталось.
Пусть не справится с нами усталость.
И любовь не оставит нас пусть