Забыв про совесть и про стыд,
Зачем-то жду тебя я.
Любви бывает все равно,
Кто прав, а кто неправ.

Она предательство простит
И подлость оправдает...
Но лгать придется вновь и вновь,
Единожды соврав.

Когда листва на все оттенки рыжего
Меняла свой зеленый колорит,
Сдавался в плен желаниям бесстыжим я
И напрочь зачехлял теодолит.

Привыкшие к болотам и обочинам,
Ботфортами скрипели сапоги.
Как варвар сексуально озабоченный,
Я в город заявлялся из тайги.

Деньгами там сорил без сожаления
И обходил кабак за кабаком.
Я пялился на женщин с вожделением,
Шампанское мешая с коньяком.

Кипела страсть... Потом, хвала Всевышнему,
Был вдребезги разбитый, но живой.
Стирало утро с памяти все лишнее,
Как-будто не случилось ничего.

Топографа похмельного и вздорного
Товарищи не гнали со двора.
Ворчала на бродягу речка горная,
И роем обсуждала мошкара.

Покачивался бес на старом месяце,
Усищи обреченно теребя.
«Взрослее станет, точно, перебесится...»
И думал про недавнего себя.

Дни срываются куда-то…
И уже копытом бьет
Вороной эвакуатор,
Торопясь в небытиё.

Весь в преддверии порыва,
Жадно ждет знакомый знак.
Задевает темной гривой
Конь звериный зодиак.

И, в созвездиях читая
Тайный смысл вселенских рун,
Он хвостом миры сметает
К черту в черную дыру.

Захожу в прихожую,
Весь такой упадочный…
Мы с тобой похожие,
Общего – достаточно:

Я с опухшей рожею
И без куртки кожаной.
Ты, моя хорошая,
С мордой перекошенной.

Золотой пылая гривою,
Солнце вырвалось в зенит.
Не волнуй меня, красивая,
Поцелуем не дразни.

Словно ждать нам больше нечего,
Непременно ускользай.
А потом прозрачным вечером
Мне завязывай глаза.

И в ночном провале улицы
Раствориться поспеши…
Но тобой уже любуются
На листе карандаши.

Забыта напрочь шубка зимняя,
И к морю тянется душа.
Нева весной одета в синее,
Когда погода хороша.

Чтоб жить не пресно, воды талые
Разбавь соленою – морской!
И закажи разрез до талии
На юбке в майской мастерской.

Ты ко мне прилетал соловьем, 
По ночам пел об огненной страсти. 
Небо плакало звездным дождем, 
Мне казалось, что это от счастья. 

Липкий воздух укутывал мир, 
От любви накалялось безумство. 
И смотрел на меня Альтаир, 
Почему-то и нежно, и грустно. 

А потом замелькали дожди, 
Ветер листья подмёл, словно дворник. 
Ты сказал: «Ну, бывай. Не грусти». 
…И пропал соловей мой, 
..................................разбойник. 

Елена Тютина
http://litset.ru/publ/3-1-0-10558
........................................................

Ты, как демон, ко мне прилетал
И пронзал огневыми глазами?
Я придирчиво, милый нахал,
Принимаю любовный экзамен!

За окном миром правила мгла,
Прятал город шаги командора.
Созерцала нас альфа Орла
Через узкую щелочку в шторах.

Демон крылья показывал мне,
Рассекал ими воздух со свистом.
И растаял в ночной вышине...
Ангел был никудышным артистом.

Есть незабвенные слова,
А есть - заведомо на ветер.
Но вот упавшая слеза,
Что прожигает - в кои веки -
Наш лист бумажный, - многих слов
Она верней и ненарошней.
И человека видишь вновь,
И он - такой - еще дороже.

Валентин Лукьянов

Мне очень повезло в жизни. Я был знаком с замечательным поэтом. С Валентином Лукьяновым.
Сначала я услышал песни на его стихи. Их пел хороший бард, тонко разбиравшийся в поэзии. Его репертуар состоял из стихотворений Шаламова, Горбовского, Кушнера, Бродского, Пастернака...
Но некоторые песни были не такими. Непохожими. Потому что в основе их лежали особенные стихи.
Рифмы и ритм, своеобразное построение фраз, короткая чеканная строка выделяли их, обращали на себя внимание. И еще ощущалась какая-то совершенно индивидуальная аура, несравнимая ни с чем.

Он пошел таинственно
Всюду, враз.
Словно он та истина,
Что ждалась.

Словно он венчание
Всем камням.
Словно он нечаянный,
Как и я.

Пропади ты пропадом,
Белый снег,
С твоей лживой проповедью
В белый свет.

С твоей лютой кротостью,
Вьюга-мать,
Что зовет бескровию
Подпевать...

И еще я сразу же запомнил строки из его стихотворения о Франсуа Вийоне:

Он замышлял свои стихи,
Как злоумышленник убийство.

А вскоре услышал просто сказочное:

Где вы, милые?
Далеки.
Миг, что в мире вы -
Взмах руки...

И вот такое:

Застыли жесты у дерев,
Кусты просвечивают небом.
У птиц окаменела речь,
А тишина вдруг зазвенела.

Так в наших северный лесах,
Какая ни случись кручина,
Лучится каждая слеза,
Слезится каждая лучина.

Стихи попали в резонанс. Я был просто покорен ими.
Признаюсь честно, когда представилась возможность встретиться с Валентином лично, я опасался разочароваться в нем. Исходя из предыдущего опыта общения с некоторыми поэтами...
Но вышло все наоборот. Такого интересного собеседника встречать доводилось нечасто. Ироничного, немного насмешливого, но очень доброжелательного, незлобивого. Чрезвычайно эрудированного, со своими оригинальными взглядами на происходящее.
Он полностью соответствовал своим стихам. Был ярко выраженным индивидуалистом, способным на сарказм. И, одновременно, ранимым, склонным к состраданию и жалости. Поэзия была для Валентина не игрой, но судьбой...
Он умер в 50 лет. При жизни печатался мало. Уже после смерти друзья издали книгу стихов. Другую выпустила в свет его жена Инга Юденич.
А лично для меня Валентин был и остается одним из главных событий моей жизни.
Тех, которые определяют тропу. Дают заряд силы. И необъяснимое желание складывать слова в поэтические строки.
Может, для того, чтобы попытаться стать одним из попутчиков таких людей, как поэт Валентин Лукьянов.

А свое стихотворение о снеге он закончил так:

Что б там ни наверчивал
Белый снег,
Я приснюсь не вечным ведь
И не всем.

Между звезд затерянный,
Больше б мог...
Снег летит затейливый
И немой.

Выходя из снежности
На фонарь,
Всякий раз жду сдержанно -
Все, финал.

Словно здесь, у пламени,
В полусне,
Рухну я, внеплановый,
В белый снег.

* * *
Когда весна приходит в Питер -
Просторно птичьим голосам.
И, скинув надоевший свитер,
Мой город надевает китель
И поднимает паруса.

* * *
Нас пьяными считают? Ну и пусть!
Горбовского читаем наизусть,
Со щек стереть пытаясь дождик мелкий.
Стихи, конечно, больше, чем слова...
И я решусь тебя поцеловать,
Пока идем от Горного до Стрелки.

* * *
Ведь что-то было? Дерзко и упорно
В гранит науки мы вгрызались в Горном,
До одури влюблялись по весне.
А вечерами слушали, косея,
Как воспевает север Моисеич,
И губы повторяли: снег, снег, снег...

* * *
Рвануть на Петропавловку пора
И у стены гранитной загорать…
Там солнце по-весеннему – лавиной!
Но, забывая, что сума пуста,
Рыбак у Гренадерского моста
Упорно ловит миг неуловимый.

* * *
Из тучи кучно бьют по площадям,
И улицы на линии дождя.
Прицельно ливень поливает крыши.
Мосты ложатся хмуро под удар...
Но помогает городу вода
Стать в непогоду к небесам поближе.

Землю меняя на небо,
Высью успей напиться.
И улетай куда-нибудь,
Чтоб оставаться птицей.

Трассу полёта быстрого
Вывери, не снижая...
Убережет от выстрела
Лишь высота большая.

Во дворе - цвет каштана розовый,
И сирень метет белым кружевом.
Уж который день ливни с грозами,
Уж который день ты так нужен мне.
По ночам весной - звезды крупные,
С неба черного вниз таращатся.
Мне твердят они, что беспутная,
Мне твердят они, что пропащая.
Не понять им там, в бесконечности,
За истоками и за гранями,
Сколько горечи в грешной нежности
К заплутавшему где-то страннику.

Тома Тагеко
.......................................................

Во дворе зеленеют листики,
Почки только недавно лопнули.
Мы на карте с тобой неблизкие,
Но дома совпадают окнами.

Ночью звезд не увидеть в Питере,
Даже с самой высокой лестницы.
Белой губкой их с неба вытерли,
Унесли на четыре месяца.

Пусть до осени в дреме нежатся...
Нам без них хорошо, пророчица!
Мне давно с непутевой грешницей
Заплутать во Вселенной хочется.

Как преисподняя, горелым
Пропахла русская земля.
Не плугом, долгим артобстрелом
Тут перепаханы поля.

С годами сгладятся воронки,
И не останется следов.
И злые суки-похоронки
Не будут бить наотмашь вдов.

Смотри, солдат, как солнце светит!
Пришла победная весна...

Но он, погибнув в сорок третьем,
Об этом так и не узнал.

Время в беге споткнется. Вечер.
Сигарета подлечит нервное.
Я твои обнимаю плечи.
Ты привычка моя...
Сто первая.

Тамара Тагеко
http://litset.ru/publ/3-1-0-4956
......................................................................................

Сигарета не лечит. Тающий
День устало мрачнеет к вечеру.
Я привычка, похоже, та еще...
Непутевая
И не вечная.

Жизнь не рогом согнула. Радугой.
И не стон раздается. Мантра!
Я сто первый. И это радует:
Словно Цезарь
У Клеопатры.

На виски положу ладони я,
Ограничить пытаясь бредни.
Кто-то будет твоим Антонием.
Сто вторым...
И уже последним.

Он всемогущ. Его масштаб –
Суды и казни.
Но был всегда до наших баб
Охоч, проказник.

Случалось выпустить пары
Ему порою,
Когда спускался он с горы
Плодить героев.

Как в плащ, закутан в темноту
Красавец-демон.
Он и сейчас, похоже, тут...
Надейтесь, девы!

Молился ли ты на ночь, муженек?
Лежишь и стонешь, словно после пьянки.
Сам виноват! Лишь мавр презренный мог
Не отличить лисичку от поганки.

Белеют губы, лоб уже в поту...
Прощаясь, прошепчу тебе на ушко:
Когда забьет предсмертный колотун –
Не пропори рогами шелк подушки!

Своим фарватером сную,
туда-сюда, которым рейсом,
но я тебя не узнаю,
потяжелевшую, как крейсер,
былую яхточку свою...

Владимир Кондаков
...........................................................

В трюмо уже не легкий ялик...
Баржа, поставленная в порт.
Эх, было времечко! Не я ли
Со свистом рассекал простор?

И по любовным океанам
Ходил в кильватере побед!
Был миноносцем неустанным,
Но мин давно в помине нет.

Ни папироски, ни полбанки...
Сосу кефир, как карапуз.
Я был когда-то, словно танкер,
Но превратился в сухогруз.

В соавторстве с Борисом Булатовым

Я в шахматы игрун! Могу и в преферанс,
Хотя мне в "дурака" везет гораздо чаще...
Давай сыграем, друг! Еще имеем шанс,
Пока из бытия нас черти не утащат.

Я в дамках знаю толк, легко могу в «очко»,
Люблю играть в «жучка» - отгадывать я мастер.
Ещё библиофил - почти пять книг прочёл,
В бирюльках чемпион, ну, и стихи… отчасти.

Всего, что есть во мне – сам черт не разберет,
Познания мои довольно не безгрешны.
Прочел десяток книг, но задом наперед,
Подраться я горазд, ну, и стихи... конечно.

Пора, мой друг, пора! Весна стучит в окно,
А бес скребёт в ребро и просится наружу.
Шерше ля фам, кино, вино и домино,
И к месту стих, конечно, тоже нужен.

Пойдем-ка мы фамин с тобою пошершим...
Они так хороши в коротких шубках в марте!
А, впрочем, лучше нам напиться от души
И прошлые дела искать на старой карте.

Люблю я по ночам, забравшись в интернет,
Рассматривать наш мир на спутниковых картах.
Где я когда-то был, меня сегодня нет,
Но толст фотоальбом, и далеко до завтра.

Закладывал порой крутые виражи,
Случалось, шел вразнос и забывал о мере.
И женщина была, оправдывая жизнь...
Но всё осталось там, куда закрыты двери.

Закладывал всерьёз - запойные дела,
Сначала два-три дня, а после месяцами…
А женщина была, а женщина ждала,
Но всё-таки ушла однажды – и с концами.

Из прошлого глядят любимые глаза,
Как светлая вода из темного колодца...
До самого конца коптить мне небеса,
Мечтая, что она когда-нибудь вернется.

А я уже не жду – теперь другой расклад,
Привычки поменял, зарубцевалось сердце.
Но на меня во сне её глаза глядят
Который год подряд… И никуда не деться.

Лес почернел, промок причал,
В дожде тонули огороды.
Молчала звонница, печаль
Смешав с недельной непогодой.

День для монахов неплохой.
Молились. В кельях было сухо.
И одинокий теплоход,
Как филин, заунывно ухал.

Открылись хляби. Ливень лил,
И звери затаились в норах.
А на другом краю земли
Огромный суетился город.

Небо-шаман
в трансе высоком бредит,
Сбив ход планет
с трасс вековых орбит.
Ранний восход
робко пылает медью
И облаков
чертит вдали горбы.

Ночь напролет
тоже с тобой колдуем.
Для волшебства
хватит и звезд, и тьмы.
Завтра у нас
кончатся поцелуи,
Если сейчас
их пожалеем мы.

В соавторстве с Борисом Булатовым (Полевиком)

Чем выше любовь,
Тем ниже поцелуи.
******************
Константин Меладзе

* * *

Я мог стать другом, братом старшим,
Но "Се ля ви" – сказал француз.
Ведь в бестолковой жизни нашей
Лишь поцелуй смягчает муз.

Эх, было дело! Выпив Плиски,
И полистав запретный том,
Мы целовались с музой низко,
На койку бухнувшись вальтом.

Процесс прекрасный и бесстыжий,
Что валит с ног легко ханжей…
Я целовал бы даже ниже,
Но ниже некуда уже.

С любимой дышим и не дышим,
Остановить пытаясь миг.
Ну, а потом всё выше, выше...
В седьмое небо напрямик!

И в небосклон пускаем корни
Вне опостылевших орбит…
Чем чувства наши не притворней,
Тем обольстительнее вид.

Галактик рой витает снежно,
И скрип орбит почти затих.
Простор небес, такой безбрежный,
Стал средоточием двоих.

Без подведения итогов,
До самых дальних из планет.
Лишь ради этого – ей Богу! –
Господь сказал: "Да будет Свет!"

Когда в залив за дальние дубы
Под вечер солнце падало подранком,
Отважный пращур не уверен был,
Что оживет светило спозаранку.

Он угли раздувал, как только мог,
Их иногда от неба отрывая.
И круто восходила из-под ног
В галактику дорога столбовая.

Мы любим всё — и жар холодных числ,
И дар божественных видений...

Александр Блок

Есть предубеждение, что математика — наука сухая, чопорная и просто скучная. Но так может думать лишь тот, кто судит о математике по обрывочным воспоминаниям школьного курса, когда учебники казались средоточием занудства.
Но! Более тщательное знакомство с этой наукой заставляет относиться к ней крайне уважительно. Математика таинственна и прекрасна. И без креативного воображения в ее сингулярных лабиринтах делать абсолютно нечего.
А если математик еще и поэт... Честное слово, фантастическая смесь получается!
В этом случае бесконечность можно смело делить на ноль и возводить результат в бесконечную степень бесконечное количество раз, получая трансцендентность, доступную только интуитивному восприятию.

Мне посчастливилось познакомиться и подружиться с математиком-поэтом. С Томой Тагеко.
Ее поэзия балансирует на грани точной науки и фантасмагории зазеркалья, не теряя ни равновесия, ни чувства меры.
В стихах Томы сочетаются безупречность определения с туманностью намека, выдавая особенный, ни на что не похожий результат.

Попробую показать это на таком примере:

Кофе утром - привычка первая.
В аромате кофейных зёрен
Растворяются сны, наверное.
Кто бы спорил?
И я не спорю.

А потом скорей на работу
Через дворик и подворотню...
День, расписанный как по нотам,
На привычки,
Которых сотня...

Время в беге споткнется. Вечер.
Сигарета подлечит нервное.
Я твои обнимаю плечи.
Ты привычка моя...
Сто первая.

http://litset.ru/publ/3-1-0-4956

С первого взгляда, стих написан в стиле «рацио». Незамысловатое перечисление повседневных событий? Без лишних слов, тропов и метафор? Этакая фотография без выкрутасов... Нет?
Нет. У стихотворения есть иррациональное закулисье, заставляющее воспринимать произведение не фоткой, но живописью.
Обратим внимание на звукопись.
Почти в каждом слове есть буква «р». Она создает фон раздражения, неудовлетворенности. ЛГ признает, но не совсем принимает реальность происходящего. Одновременно пытаясь убедить себя в обратном.
Это внутреннее противоречие оживляет стихотворение, выводит его из состояния схемы, очеловечивает.
А мелодия разве случайна? Ни в коей мере.
И тут, по-моему, выбран единственно верный инструмент для реализации авторского замысла. Некоторая монотонность ритмической составляющей гипнотизирует читателя, вводит его в легкий транс, без которого поэзия неотличима от прилежного чистописания.
А настоящий ритм всегда шаманит. Бьет в свой загадочный бубен и околдовывает нас, превращая повседневную суету в мистику жизненного чуда.
Так и в математике действительные числа превращаются в комплексные, если находят мнимую единицу. Которая в поэтической интерпретации выглядит, как переплетение здравого смысла и точности описания с мистерией рифмы и ритма.
И делает текст стихотворением.

Тома умеет оживлять слова. Ее высшая математика помогает высокой поэзии стать таковой. Самым точным и таинственным образом.

Когда набухнут соком почки
И "брызнет зелени побег",
Хмельной поэт, дойдя до точки,
Завалит музу, как абрек.

Забудет зимние сомненья
И тяжкий груз душевных мук,
"И дум высокое стремленье"
В переплетенье ног и рук.

Борис Булатов
http://www.stihi.ru/2014/04/10/3126
...................................................

Когда у муз сосцы набухнут -
Не брызнет вдохновенья сок.
Бухой поэт, дойдя до кухни,
Шампанским выстрелит в висок.

Теперь, когда он муз отлапал,
Накрыть собой готов лишь дот...
И башмачком, со стуком на пол,
Ногою дрыгнув, упадет.

В большую реку прелый лист
Ручей несет весенний.
Нет ничего другого, лишь -
Везенье с невезеньем.

Летит со свистом время-враг,
Как ветер в поле чистом...
А вечер снова будет врать,
Что жизнь прошла почти что.

Проходит полк по улицам,
Ведомый командирами,
И женщины любуются
Усатыми задирами.

Идут солдаты ротами,
Веселые, беспечные.
И в песенку народную
Проследуют навечно.

Погоды оголтелые
Надует злобный ветер?
За то, что с песней сделают –
Солдаты не в ответе...

http://www.youtube.com/watch?v=irhlNJdqqbs&feature=related

***
Похоже, что прогрессу грош цена:
Мы первобытных комплексов заложники.
Чем меньше у водителя длина,
Тем больше габариты внедорожника.

***
Свой очень нездоровый интерес
К поэзии уйми, интеллигенция!
Стихами можно клеить поэтесс,
Но дальше – вся надежда на потенцию.

***
Не вдохновляет скучный список тем,
Уныл сюжет без грозового фронта…
Супружескую заданность поэм
Меняю на раскованность экспромта!

Стихов бессмысленная плесень
Никчёмней рваного носка.
Молчи, поэт. Не надо песен.
Закрой хлебало, зубоскал!

Кому ты нужен, жлоб писучий?
Задира, пьяница, сатир.
Читатель твой тобой замучен,
Забит в безжалостной сети.

Ты, не сумев гореть лампадой,
Спустил на ближнего собак.
Молчи, поэт! Возьми лопату
И в землю закопай себя.

Знаешь, я амальгамой
быть для тебя готова.
И отражать с ногами
и головой бедовой...

Или, быть может, слепком,
маской... посмертной даже,
био-запаской - клеткой
с генным солидным стажем.

Хочешь, я стану клоном, -
кроткой овечкой Долли? ...
Рыжий, но злобный клоун
расхохотался троллем.

Ира Арт
http://www.stihi.ru/2010/12/07/500

....................................................

Хоть голова кудрява -
Все ж там иная дева:
Сердце колотит справа,
Печень циррозит слева.

Едет, однако, крыша...
Та еще, блин, клубничка!
Ах, по-семитски пишет,
Крестится католичкой.

Так нипадецки манит
Взгляд твой лукаво-лисий.
Рвусь в зазеркалье к пани,
Жди, я приду, Алиса!

Впрочем, исход мне ясен -
Как по стеклу железом...
С мордою восемь на семь
В зеркало не пролезу!

Уходящий год не лукавил нам,
Просто тихо сводил с ума.
Ты сказала: всё будет правильно,
Ненадолго зашла зима.

Оборвёт с куста одинокий лист,
Ей попавшийся на глаза.
Почему мы с тобой не встретились
Лет пятнадцать тому назад?

Но весной не бывает облачно:
В небе тоже сойдут снега...
И запрыгает зайчик солнечный
Через лужи к твоим ногам.

Попкорна пожалеют нам
Американцы?
Что ж, сбросим лишний килограмм.
Крым стоит санкций.

И слов других не написать
На обелисках.
Уверен был морской десант:
Крым стоит риска.

В набат ударят звонари,
Завоют бесы...
Но, как сказал король Анри,
Крым стоит мессы!

Мы весну зовем - нет отклика,
Обещания не в счет.
Ждем, когда созреет облако
И дождями протечет.

Хоть метель уже не бесится,
Остается наста хруст.
Поцелуи в марте месяце
Недоспелые на вкус.

Огород не зря городим мы...
После зимнего поста
Очень хочется смородины
Не мороженой. С куста!

Не дай усмешке стать реликвией,
Язык раздвоенный руби ей.
С годами интерес к религии
Приходит психотерапией.

Доеду вскорости, конечно, я:
Осталось около десятка...
Но, может, будет не конечная,
А лишь куда-то пересадка?

Желаний огненный накал
Тревожен и нескромен,
От нетерпения дрожит
Души разбойной ширь:
Пробравшись в рижский виртуал,
Взять языка на Коме
И с ним решительно рвануть
В Восточную Сибирь.

Что делать, но со стороны
Отчетливей Россия,
И Даугава утекла
Подальше Колымы.
Мы к западу издалека
Свои глаза скосили,
А вам невымытый восток
Мерещится из тьмы.

У нас на чертовом пиру
Быть ненадежно в латах,
Потеха легкая в рублях
Всегда повеселей!
И неожиданная жизнь –
Забота и награда,
Пока богата голова,
А небеса - над ней.

Похоже, хватит на года
Суровых буден.
Но так, как было, никогда
Уже не будет.

Пускай кликуши голосят
Про крах империй.
Европа нам покажет зад?
А мы ей - перед!

Кому был нужен сбор камней -
Поймут потомки...

Мне завтра жить в одной стране
С крымчанкой Томкой!

- Да, плоть от плоти я
Пучины моря!

- Моя мелодия
Опять в миноре...

- Не рыбы стаями.
Немые птицы!

- За ними станем мы
Ползти, катиться...

- Смотри, тому мирку
Дан цвет небесный!

- Проходим поверху
Над синей бездной...

- Уйми истерику,
Растем и крепнем!

- Чем ближе к берегу -
Белее гребни...

Борису Булатову

Почему-то я спокоен, словно вечен,
И вчера неотличимо от сегодня.
А за окнами темнит привычный вечер,
Значит, на день стало ближе к преисподней.

Мы с тобою неустанно словом блудим,
Я бы бросил, но нашла коса на камень...
Мне, похоже, никогда не выйти в люди
И придется уживаться со стихами.

Не дурак, но, хоть убей, не понимаю
Отчего вот так случается со мною?
Все хорошее бывает только в мае,
А беда меня преследует зимою.

Рылся в памяти. Кольнуло. Остается
Не тащить с собой того, что больно ранит.
И до финиша дойти канатоходцем,
Постоянно балансируя на грани.

Привратник адский, вот зараза,
Уже оскалил, падла, пасть...
Но, все равно, в нее промазать
Гораздо проще, чем попасть.

В той пустоте потусторонней
Никто, похоже, не живет.
И лишь какой-то макаронник
Кругами ходит, словно кот.

Ливень нравом бешеным -
Брат костру.
Гонят сонность к лешему
Буйства струй!

От небесных трат тугих
Зелен лес.
И над лесом - радуги
Ирокез...

Щедро шаману платит
Платиной мариман.
Из паутины платья
Шьет в шалаше шаман.

Он снаряжает в небо
Самых шальных путан,
Чтоб капитану Немо
Невод купили там.

Лежит за лужей
Страна большая.
Кому кто нужен -
За всех решает.

Непримиримы
Паны с рабами...
Хоромы - Крыму!
Барак - Обаме!

Твоя уклончивая страсть
Порой нисходит. Дальше – реже.
Я только временная часть
Непредсказуемых безбрежий.

Теряясь в путанице дней,
Желания зевают сыто.
Безвыходность твоих дверей
Проникновенно приоткрыта.

Твой вечен Рим! Антично лег
На плоскость жизненного среза
Катулла ветреный намек
Под гладиатора железо.

С любовью больно. Без любви
Неинтересно.
Ты с ней мучительно живи,
Умри, воскресни.

Покуда путь не пройден в рай,
Не плюй налево...

Ну а танцора выбирай
Плохого, дева!

Скажи, Европа, твой каприз
Привет из дурки?
Нам не давать испанских виз –
Подарок туркам!

И, впрочем, что ни говори,
Арабы рады:
Слетятся гости не на Крит,
А в Эмираты.

Где, европейская мадам,
Найдешь героев,
Когда тебе большой майдан
Свои устроят?

Париж закроешь, Вену, Рим
Надежной стражей?
А лично я поеду в Крым.
Там тоже Раша.

Сезон дождей. А дерева
В плену традиций:
Повеселей отпировать,
Потом - поститься.

Последний радужный парад
И в белый омут.
Зима - жестокая пора
Всему живому.

Я тоже это проходил,
Сдавал экзамен...
Теперь по-осени один
Готовлю сани.

Чем ближе к весне, тем реже
Метели скрывают даль.
До ближнего зарубежья
Сугробы намел февраль.

Он бледность зимы итожит,
Что будет - тому и быть!
И тянется бездорожье
До нашей с тобой судьбы.

Всё ближе и неизбежней
Проталины на снегу,
Горячих ладоней нежность
И влажная жадность губ.

Судьбою каждому по силе
Определен его урок:
Поэту вверена Россия –
А он ее не уберег!

http://www.stihi.ru/2012/06/17/1761

Владимир Проскуряков

.....................................................

Пока гудели - было поху*,
С похмелья - жалости мешок.
Поэтам русским вечно плохо,
Покуда им нехорошо.

Стихира ру. Писучих тучи.
Пошла Отчизна по рукам.
Какой-такой козел дремучий
Россию вверил *удакам?

Тому виной судьбина злая?
Всевышний, может, идиот?
Ослы ревут, поэты лают,
А караван идет, идет...

К морю двинется лёд,
помогая проснуться реке.
Зеркала будут чаще весной
любоваться на женщин.
Птицы скоро вернутся домой,
только на зиму меньше
станет завтра зачем-то
в потёртом моём кошельке.

Нас завлекала высь, растаскивала ширь,
Мы бездне попадались в перекрестье
На темном дне затерянной души,
Где сгинул свет рассеянных созвездий.

Хрустел бескровно под ногами наст,
Далекий лес чертой казался черной.
Все, что нам Бог по скупости не даст,
Мы непременно выпросим у Черта.

И, может, повезет увидеть сон
Из бисера лучистых светоточий,
Когда ночного неба колесо
Докатится до вечности обочин.