Снова
Коснулась палёной листвой окошка,
Так здорово вновь
Окунуться в твои дожди,
Подружка моя, шальная немножко,
Осень.
Разве важно, что впереди?
Бархатный полог туч,
Прохлада,
Редкий проказливый солнечный луч –
То, что усталому сердцу надо.
В танце
Кружусь с водопадом листвы,
Стансы
Рождаются в птичьих криках.
Помнишь, когда-то были с тобой на «Вы»
В горестных, непонятно кому, молитвах?
Светится свежим мёдом наряд берёз,
Ясень-цыган в серьгах, осинки в алом.
Лето умчалось – ветер его унёс,
Повеселимся?
Дело осталось за малым.

Серый день мрачным призраком опустился на город.
- Мерзостная погода.
- Ненавижу людей! Копошатся всегда рядом!
- Жизнь безрадостна… Дом – работа, работа – дом. Рутина...
Мрачные мысли чёрными змейками скользили над людской толпой, переплетаясь между собой и свиваясь в клубок на могучей длани Беса, который с удовольствием наблюдал за этим процессом.
- Какое бархатистое небо! И силуэты деревьев кружевом на его фоне. Красота-то какая! – золотистый лучик опустился на ладонь Ангела, уютно свернувшись спиралькой.
- Им всегда всего мало, - усмехнулся Бес, как бы взвешивая на руке тяжёлый извивающийся ком.
- Не всем, - Ангел ласково поглаживал маленькую светящуюся звёздочку.

Ангел и Бес стояли на крыше старенькой пятиэтажки и смотрели на людей, оставаясь для них невидимыми.
- До чего глупы женщины, – щёлкнул хвостом Бес, - Живут какими-то сказками. Вон идёт… Ей бы объективно оценить себя. Этому-то и делать ничего не нужно - сама всё придумала.
- Она освещает себе жизнь, - улыбнулся Ангел.
- Но он же ненавидит её!
- И вгоняет себя во тьму…
Бес ухмыльнулся:
- Ну, если рассматривать с этой точки зрения…

- Не понимаю, за что ты любишь людей, они же такие мелочные, никчемные? Помогаешь им. - Бес прислонился плечом к толстой ветви корявого, побитого молниями дуба и подставил крылья последним лучам тёплого осеннего солнца.
- Я не могу иначе, - улыбнулся Ангел, любуясь медвяной красой изящных берёз. – И для меня дико, что ты ломаешь судьбы в самый счастливый миг их жизни.
- Я тоже не могу иначе, - расхохотался Бес.
- Не можем… - задумчиво прошептал Ангел.
- Не можем, - усмехнулся Бес.

Душа, схоронившись в теле, медленно плыла по улице. Ангел и Бес провожали её взглядами.
- Отгородилась ото всего. Кажется, чуть-чуть – и погрязнет во Зле. Но что-то не пускает. Меня не пускает. - удивлённо констатировал Бес. – Что же ты не согреешь её?
- Она и меня не допускает, - Ангел задумался. – Может быть позже, когда ты сдашься.
- Я сдамся?
- А куда ты денешься?
А пока измученная сущность скользила по кромке, не ведая света и не срываясь во тьму…

«Я не грешил», - человек спокойно закрыл глаза, уснув навеки.
Ангел вздохнул:
- Не грешил… А кого ты согрел своей жизнью? - и тут же расправил крылья и взлетел вверх.
- Ну, здравствуй, безгрешный! – усмехнулся появившийся Бес, облокотившись на спинку кровати.

Человек, сгорбившись, сидел на скамье. «Как? Как я мог такое сотворить?» - шептал он. Ангел снял с себя невесомый плащ и накинул ему на плечи.
- Прощаешь! Ты всегда прощаешь! – задумчиво произнёс Бес.
- Его не за что прощать - главный вред он причинил себе, - Ангел был печален.
- А разве никто другой не пострадал от наших с ним действий?
- А кто в результате оказался в большем проигрыше?

Мягкий лунный свет смягчал полумрак детской. На кровати, раскинув руки, безмятежно спал десятилетний мальчик. Лёгкая улыбка играла на его устах.
В рассеянном свете внезапно появилась фигура Ангела, которая скользнула к кровати ребёнка.
– Пришло твоё время, милый, – прошептал посетитель, нежно погладил мальчика по щеке, и провёл рукой над его головой.
На лице ребёнка мелькнула гримаса недоумения. Исчезла безмятежность. Появилась злость.
– Вот ты и отрезан от гармонии мироздания. Сумеешь ли когда-нибудь снова познать её или так и не вырвешься из кокона собственного «я», в который будет закутывать тебя этот мир всё плотнее и плотнее. Хватит ли твоего подросткового бунтарства, чтобы не позволить ему этого? – прошептал Ангел с тайной надеждой.
- Не хватит, – голос внезапно появивщегося Беса был спокоен.
– Ты слишком рано, – обвиняюще произнёс Ангел.
– Я знаю, что пару лет ещё нет мне над ним власти, заглянул в чисто познавательных целях – посмотреть на работу мастера.
– Доволен?
– А то!
Двое, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Малыш умирал. Пустота заполняла глаза, черты лица заострялись. Сидящая рядом женщина не отводила от него взгляда, держа за руку.
Невидимый Ангел тихо опустился к ним. Он наклонился над мальчиком, распластав свои огромные серебристые крылья. Легко коснувшись поцелуем его щеки, шепнул: «Ты будешь жить, маленькая искорка тепла в этом холодном мире», – и исчез.
Огромные глаза ребёнка ожили. В них медленно пробуждался восторг, восхищение всем тем необъятным, что было вокруг. Не в силах сдержать своих чувств, он прошептал:
– Мама…
– Я здесь, сынок, – и другой ангел бережно обнял его своими крыльями.

Резкий холодный ветер подхватывал ворохи снежинок на подлёте к земле и швырял в прохожих. Люди ёжились и прятали лица от белых всполохов бурана.
А на снежной куче, собранной бульдозером и успешно превращённой в горку, веселились мальчишки. Каждый старался оседлать гребень, прекрасно зная, что через миг за руки и за ноги будет сдёрнут с него. Но - через миг! А когда ты наверху, и шарф полощется на ветру, как знамя, ноги упираются в крутые бока сугроба, который вот-вот вздыбится и рванёт с места горячим жеребцом, существует только этот миг.
- Из смелости вырастает трусость, - констатировал Бес, окружённый снежным маревом, провожая взглядом сгорбленные фигуры прохожих.
- Страх неведом, когда ты под защитой, - Ангел, сам похожий на снежный вихрь, счастливо улыбался. Казалось, он только что возился на горке вместе с детворой.
- Родителей? – скептически усмехнулся Бес.
- Да, - голос Ангела звенел задором.
- Смелость верит в защиту трусости? – Бес насмешливо посмотрел на Ангела.
- Наивно? - спросил Ангел и продолжил, глядя на хохочущую ребятню, - Смелость познаёт трусость, приняв в себя одиночество.

Девочка шла по улице, глотая слёзы. «Почему так несправедлива жизнь? – думала она, - Почему я такой уродилась? Почему так быстро расту: на целую голову выше всех? И эти толстенные губы на всё лицо, эта дурацкая фамилия? Как я устала быть предметом насмешек…»
Ангел с улыбкой смотрел ей вслед.
- Тебя это радует? - удивился Бес.
- Рост остановится, фамилия изменится. А пухлые губы… Ты же сам понимаешь, - лукаво взглянул Ангел на Беса, - К тому же она научится не обращать внимания на злобу и лицемерие.
- Школа детства, - хохотнул Бес.
- Школа, - подтвердил Ангел.

Детский сад. Дети встают в пары.
- Я – пойду первым! Я раньше всех сюда встал!
- Ты – один, а мы - уже пара! Мы будем первыми!
Ссорятся.
- Какая разница, первая пара - не первая? – обречённо произносит воспитательница. – Придём все вместе.

***

- Иллюзорность первенства… - промолвил Ангел.
- На этом строится мир! – хохотнул Бес.

Ангел, не замеченный акушеркой, нежно коснулся щеки младенца, и тот, вздохнув, уснул.
- Добро пожаловать, малыш… - тихо шепнул он.

***

- Многих встретил сегодня? – одарил Бес насмешливой улыбкой Ангела.
- Достаточно, - Ангел ласково улыбнулся.
- А сколько из них потом свернут ко мне? – расхохотался Бес.
- Много, - легко согласился Ангел.
- Всегда хотел спросить, почему? – Бес оскаблился. – КРАСОТА, ЛЮБОВЬ, ТЕПЛО… Почему ты никогда не предпринимаешь активных действий? Так, как я?
Ангел оглядел посапывающих малышей, которые, как бы чувствуя его поддержку, улыбались во сне.
- Они должны взрослеть сами.

Весна вступала в пору своего кокетства. У подножия скалы расстилался пёстрый ковёр. Ростки трав, дразня свежестью, тянулись к солнцу. Жёлтые капли одуванчиков пестрели на зелени. Ангел, присев, легко коснулся пальцами пушистого цветка, с любопытством выглянувшего из-под листа.
- Красота? – спросил сидящий на уступе скалы Бес.
- Мимолётность… - тихо ответил Ангел, выпрямился и взглянул на Беса.
- Действительно! - расхохотался Бес, поудобнее устраиваясь на камне, - Миг – и от всего этого великолепия останется только мусор.
- Как и от человеческой жизни...
- А всё-таки забавно, когда жизнь покидает глаза человека, - усмехнулся Бес.
Ангел пристально посмотрел на Беса и долго не отводил от него взгляд.
- Иногда мне бывает страшно с тобой, - наконец, тихо произнёс он.
- Иногда? – Бес вопросительно поднял бровь.
- Иногда, - повторил Ангел.

Ангел и Бес смотрели на человека, лицо которого светилось счастьем.
– Он победил, – презрительная усмешка не сходила с лица Беса, – достиг всего, чего хотел.
– Победа – приманка для безумцев, кладущих на её алтарь жизнь, – грустно прошептал Ангел. – А завтра?
Бес равнодушно пожал плечами.

- Вроде, всё, - Ангел улыбнулся и растаял в воздухе.

***
- Так, дело сделано! - Бес подставил руку под струю водопада и долго смотрел, как брызги отлетают от его мощной ладони.
- Не помешаю? - скользнул Ангел из-за его спины.
- Каким ветром? - удивлённо произнёс Бес.
- Захотелось, - лёгкая улыбка коснулась губ Ангела.
Хохот Беса оглушительным грохотом разнёсся над миром.

Мужчина сидел за столом, обхватив голову руками: «Влюбился. Как глупо! Сейчас, когда у моих ног весь мир. А она равнодушна, одни насмешки! С этим нужно что-то делать. Любовь делает меня слабым!»
Бес, развалившийся в кресле напротив, усмехнулся, встал и размял крылья.
А где-то в другом месте у окна стояла женщина: «Влюбилась. Как глупо! Сейчас, когда всё, наконец-то, так, как мечталось. Конечно, я не сделаю ни шага ему навстречу. Моя любовь? Пусть будет! Она делает меня сильнее».
Ангел, стоящий рядом, печально улыбнулся.

Весна. Промозгло. Под могучим дубом стоял человек и любовался фигуркой девушки, которая, встав на цыпочки, пыталась дотянуться до чудом пережившего зиму золотого листочка, одиноким солнечным зайчиком примостившегося на ветке ближайшего дерева. В глазах у неё плескалась радость, лёгкая улыбка чуть трогала губы, курточка была распахнута.
Но неожиданно взор человека затуманился. Закрыв глаза, он стал что-то просчитывать в уме. Сошлось. Светлое видение было забыто. Посмотрел в никуда: «Так всё и будет».
- Не получилось, - произнёс Ангел.
- Что не получилось? – заинтересованно спросил Бес, возникнув из воздуха. – Чем занят-то?
- Души чищу, - сказал Ангел и уточнил. - Пытаюсь.
Потом помолчал и добавил:
- Любовью.

Свет фар, визг тормозов – и всё. На асфальте, раскинув руки, подстреленной птицей лежала женщина.
Отодвигая ручонками крыло Ангела, показался пятилетний малыш и заковылял по направлению к замершей фигуре человека на обочине. Застывшее изумление сменилось на лице того ликующим торжеством.
Громкий хохот оглушил реальность:
- Ты не перестаёшь удивлять меня! – Бес смерил Ангела насмешливым взглядом. – Сам, своими руками отдаёшь ребёнка. И кому? Он же – МОЙ! До мозга и костей – МОЙ!!!
- Исполнитель... - голос Ангела не выражал никаких эмоций.
Наступила тишина.
- Исполнитель! Всегда – исполнитель! – эхом отозвался Бес с неожиданной горечью.

Ирреальность перекрещивалась, истекая зыбкостью. Бес смотрелся в ней мрачной громадой. Мимо скользнул Ангел.
- Стой!
- Стою…
- Я – от Шефа. Задание получил. Что-то оно какое-то не бесовское, - Бес в раздражении хлестнул себя хвостом.
- И я – от Него. И тоже – с поручением. Не совсем ангельским, - спокойно констатировал Ангел.
- Но почему? – сверкнул очами Бес.
- Мы видим лишь часть мозаики, - улыбнулся Ангел.
- Но я хочу узреть всё! – взревел Бес.
- Нам это не дано, - Ангел успокаивающе коснулся могучей руки Беса, - ни тебе, ни мне. Не наш уровень…

Ангел, сложив крылья, стоял на крутом обрыве. Белёсые волны швыряли о скалы громады воды. Вой ветра заглушал удары волн. Струи дождя чертили замысловатые зигзаги. Неподвижная белая фигура резко контрастировала с мощными выпадами природы. С резким свистом рядом приземлился Бес:
- Размышляешь?
- Смотрю…
- На что, соперник?
- Разве? – Ангел улыбнулся. – Нет у нас соперничества, грозноокий. У каждого – свой путь. И не пересечься нам в наших стремлениях.
- Разъясни! – нахмурился Бес.
- Это же очевидно, - Ангел спокойно посмотрел ему в глаза.

В узком проёме столкнулись Ангел и Бес.
- Проходи, - устало вздохнул Ангел.
- Что это ты мне делаешь одолжение? - скабрезно улыбнулся Бес...
- Я всё равно успею вовремя…
- Да неужели?
Ангел грустно улыбнулся и пожал плечами. Усмехнувшись, Бес взмахнул мощными крыльями и скрылся в разрывах туч…
- Успеет он, ха! Куда? Вот он, священничек, мой уже! Ишь, и глазки закатил, кадилом помахивает, громадину освящает. Святитель наш, небось уже мысленно проценты с навара подсчитываешь, - Бес плотоядно зажмурился довольный. - В церковь они идут! К Богу! Угу, к Богу, изгаляясь в своей гордыне. Ко мне, милые, под купола, ко мне!
- А этот, благодетель, от щедрот своих отсыпает! Что, детскими молитвами паскудство своё прикрыть хочешь? Не выйдет, голубчик! Мой давно, и местечко для тебя уже заготовлено! Успеет он!
- Ой, а ты, родимый, словечками как играешь, послушать, так просто Ангел Господень. Только нет тебе к Господу шага. Слова твои – не мысли. А мысли-то я виииииииииижу… Успеет он.
И Бес ринулся дальше проверять целостность своей рати, не замечая внизу одиноко стоящего человека. А тот раздумывал о природе Добра и Зла, склоняясь к тому, что логика есть вершина мироздания. Холодный взгляд, отрешённый вид.
А мимо, радуясь жизни, бежала девчушка. Она как бы парила над землёй, играя с ветерком. Ласковый смех звенел нежным колокольчиком. Взглянул на неё человек и улыбнулся. Принял в сердце нежность.
- Я всегда прихожу вовремя, - задумчиво прошептал Ангел…

(из диалогов Ангела и Демона)

– Я – часть той силы,
Что в жажде блага, совершает зло,
И не скажу, что людям повезло,
Так для чего нужна такая милость?
– Забавно, Ангел,
Раз на то пошло,
То благость приношу на землю я?
– А почему бы нет? Вполне возможно.
Неведение так неосторожно
Меняет сущность смысла бытия.
– В нём нет добра. Расчёт и простота.
И мой протест – не жалкое величие,
А брошенное на кон безразличие.
– Душа пуста.
– Душа?
– Судьба не та.
Всё скорбно в этом поднебесном мире.
Игра страстей. Лишь зыбкий флёр добра
Как маска лицемерного насилия.
– Игра.
– Весь мир – игра.
Иллюзией здесь призрачное счастье.
И принимаю в этом я участие.

...свобода определяется длиной цепи.
С. Альтов
___________________________________

Все рвутся в "графья" и на доску почёта,
А смысл?
Равнодушно взглядом мазнут:
"Кто там? Да кто-то..."

Льстит скоморох,
Ручку целует, дрожа, –
Знает, шагает по кромке ножа,
Но ловит хозяйский вздох.

Шут лучше – в рабы,
На цепь у входа.
А знаешь, мой друг,
Свобода
Всегда измерялась длиною твоей цепи.

В пустыне души, где всё выжжено солнцем судьбы,
Свернулась уютным клубочком барханная кошка.
Зовут миражи, зной и ветры привычно грубы,
Но любит покой, даже где-то ленива немножко.

Свою территорию стойко она бережёт.
Мурлычет порою, и втянуты острые когти,
Но мерою полной воздастся за каждый должок –
Обходят её стороною незваные гости.

Замрёт, яркой зеленью вспыхнут внезапно глаза –
Охряная шёрстка, на лапках видны две полоски –
Услышат локаторы-ушки: песчинки скользят.
Преддверие бурь или прежних надежд отголоски?

Погладить не дастся – дикарка и очень горда,
Некрупный зверёк, но она не домашняя Мурка.
Пусть внешне спокойна – готова к атаке всегда,
Ещё дорога ей своя незаметная шкурка.

Я у Черного Омута был.
Сергей Козлов
__________________________________

Есть озеро в чернеющей глуши –
Разлито тусклой оловянной лужей.
Над ним деревья космами вершин
Сплетаются в узоры тёмных кружев.

Не веселятся здесь ни лунный луч,
Ни солнечный посланец – юркий зайчик.
Туманный сумрак властен и могуч –
От лишних глаз неведомое прячет.

Великий ужас сторожит тропу,
Скользнувшую змеёю к водной глади –
Отсюда любопытные бегут,
На память – в волосах седые пряди.

Но кто дошёл до роковой черты,
Печатью равнодушия отмечен,
Пройдёт, не замечая, сквозь щиты –
Такого испугать на свете нечем.

Слегка качнётся озеро волной,
Взметнутся вихрем призрачные тени,
И дерзкого окутает покой,
Проникнув в душу, многое изменит.

Покажет, что стремился в пустоте
Не к тем мечтам и к истинам не тем.

У "ведьмы" транспорт – "швейный агрегат",
"Фанера", "этажерка", "кукурузник",
Но, тарахтя, уходит он в закат –
Простой трудяга тех, военных, будней.

На них охота: если кто собьёт,
Железный крест получит с должной помпой,
Но не отменит подлый страх полёт,
И цель ясна – точнее сбросить бомбы.

Совсем девчонки: в тумбочке – стихи,
На койке – кукла, под подушкой – письма,
А в небе "ведьмы" – дочери стихий!

Но не вернуться всем из чёрной выси...

Гора бессмысленности давит.
На фоне гаджетов и муз
Обычный человек бесправен –
Нас тянет в крепостную Русь.

Ту, где чиновникам раздолье,
Как видел Салтыков-Щедрин,
Где глупость правит над неволей,
Где важно, чей ты внук и сын.

Взлети над ширью в поднебесье,
Пари, свободная душа,
И наслаждайся вольной песней,
Пока Медведь не съел Чижа.

(по мотивам любимого анекдота)

Два друга квасили в салуне снова,
Тут новенький вдруг к стойке подошел:
- Смотри, - один ковбой толкнул другого, -
Ведь это сам Неуловимый Джон.

- Неужто? Как? Никто поймать не может? –
На Джона смотрит с завистью второй.
- Кто знает? – первый загляделся тоже, -
Да только нужен он кому на кой?

...добрые люди кровопролитиев от него ждали,
а он Чижика съел!
М. Е. Салтыков-Щедрин
___________________________________

Перелопатив множество бумажек,
И переделав сотню нужных дел,
Безумно срочных и особо важных,
На совещание Чиж полетел.

Привыкший к нудной пустоте собраний,
Где много слов, а смысл ушёл в астрал,
Упрёков только можно ждать заранее,
Уставший Чижик мирно задремал.

Не знал, что будет смена руководства.
С народом пообщаться нынче в лес
Забрёл Топтыгин – он на воеводство
Назначен был – и на трибуну влез.

Спал Чижик, тихо в уголке пригревшись,
Не ведая о будущей грозе.
Медведь заметил, разозлившись, взъелся:
Когда я говорю, внимают все!

Не проглотил, как там, у Салтыкова,
Но потрепал достаточно Чижа
И выгнал вон, не дав сказать ни слова,
Не выплатив при этом ни гроша.

На воеводу не найдёшь управы,
Но чтоб работа выполнялась в срок,
На место Чижика к Ежу вдобавок
Пришлось нанять и несколько сорок.

Мораль? Да уж какая тут мораль…
Но вот Чижа немного жаль!

Попробуй осень – крепость коньяка.
Охватывает жар, покой нарушив.
Внезапно всполохи листвы закружат,
Проказничать захочется слегка.

Высокий градус у неё, хмельной –
Плесну её чуть-чуть на дно бокала.
От года четверть – много или мало?
Горчит немного призрачной виной.

Дождливый вечер терпкой ноткой внёс
Истому необузданных желаний –
Не затушить взметнувшееся пламя
Коньячных грёз.

Эвкалипта пряный запах
Кружит голову, уносит
В дальний край, где барабаны
Чётко держат ритмы танцев,
Где зелёное раздолье
Не тревожит кистью осень,
Где волна зимой ломает
Побережья хрупкий панцирь.

Встанет солнце над горою
Там неспешно бледным оком –
К ночи канет в тёмном море
Докрасна калёным диском.
В ярких красках расцветая,
Там цветы, дурманя, мокнут
Под тягучими дождями
Не без гордого изыска.

Там тепло и днём, и ночью.
Ласка волн привносит негу.
Жар камней невольно манит
Лечь, забыться и растаять,
Там не знают вой буранов,
Только радуются снегу,
Что не каждый год кружится,
Скупо, как пичужек стайка.

Там звенят цикады ночью,
Губы щиплет горечь моря.
Страх и нежность наполняют
В безграничных синих водах,
И душою отдыхаешь
В созерцании покоя,
Наслаждаясь красотою,
Забывая о невзгодах.

Там деревья-великаны:
Распушились кисти кедров,
Кипарисы взор пленяют,
Омываясь знойной песней.
Им расчёсывают кудри
Заблудившиеся ветры.
Горный кряж взмывает в небо,
Приглашая в неизвестность.

Пусть милей степей раздолье,
Холод ночи, зной полудня.
Веселясь, встречать готова
Хмель буранов буйных нравов
И рассветный гомон птичий,
Что разбудит летним утром,
Но вдохнёшь с тоской невольной
Эвкалипта пряный запах.

Купила ты классический костюм:
Стиль – в пиджаке и брюки по фигуре.
И как это пришло тебе на ум,
Противореча всей твоей натуре?

Где чёрный цвет? Где клёпки и шипы?
Где пауки и черепа в браслетах?
Стоишь ты, ангел стильной красоты.
Любуюсь молча я картиной этой.

Не спорила: что ж, так тому и быть.
Пусть тьма у глаз и алая помада,
Ведь молодости свойственно шалить.
Бессмысленно с ней спорить. Да и надо ль?

Тебе любовь в подарок красоту
Вручила – мы не так красивы сами.
А как идёт классический костюм!
Изящный вид и ...галстук с черепами.

Цветет ковыль, плескаясь на ветру,
Пленяя лёгким беззаботным танцем.
Пушистых стрелок нежную игру
Не передать и вдохновенным стансам.

Тепло и дождь, а скоро – лишь жара,
И в мареве – ковыльная бравада,
Его рапсодия, его пора,
Здесь места нет цветочным водопадам.

Для маков и тюльпанов – миг весны,
А для него – пылающее лето,
Когда другие травы сожжены
Огнём неудержимого рассвета.

Ладошкой по пушинкам проведу:
Как нежен он, и как при этом стоек.
Переживать сезоны пыльных бурь
Ему как будто ничего не стоит.

Струится степь разливом ковыля,
Колышется под раскалённой синью,
В невзгодах силой полнится земля
И наделяет мужеством Россию.

– Ты понял?
– Нет. Огромна сила зла,
Но для меня важней ненужность силы,
Когда нет страха и вокруг красиво,
Когда не бьют в набат колокола.
Мне неприятен пошлости резон,
Не понимаю вечной тяги к власти,
Душа не принимает льстивый тон
И то, что для людей в богатстве – счастье.
– Зачем бессильный Ангел нужен мне?
– И в мягкости порою скрыта сила:
На гребне жизни и на самом дне
Дарю я людям теплоту незримо,
Горнило душ – жестокий марафон.
– Роль Дьявола?
– Огонь Твоей купели.
– А говоришь, не понял…
– Всюду стон… Не принял!
– Вот и я далёк от цели…
Познали зло и злом теперь живут.
Твоё добро приемлют единицы:
Ведь это – труд. Души упорный труд.
Но как же им не хочется трудиться!..
Итак, твой выбор?
– Он определён
Судьбою Ангела.
– Ты опускаешь руки?
– Нет. Я люблю людей, их жизней сон.
..........И Дьявола беру я на поруки.

..............— Выбор всегда есть. Там же не одна надпись,
..................а две. Можно начать игру заново, а можно…
..................— Что?
..................— Выйти из игры.
.........................................................Петр Бормор
__________________________________________

Гном, Варвар, Полуэльф, Принцесса, Хоббит –
Сюжетный микс, цветной калейдоскоп.
Меняются актёры, маски, роли,
И режиссёр кричит всё время: «Стоп!»

Стекляшки фактов на подмене истин –
Шут нынче забавляется всерьёз,
Незначимое к важному причислив,
И смена декораций – не вопрос.

Драконы, Принцы, Властелины – люди…
Бессилен гениальный Кукловод:
Восторга и почтения не будет –
В амбициях он палку перегнёт.

Не так-то просто вычислить моменты,
Которые влияют на века,
И как бы ни старались оппоненты,
Усмешка на портрете Старика.

Неизвестный художник. Портрет дамы в синем платье.
Россия, 1770-е гг. Музей-усадьба Останкино

Присяду в кресло в зале маскарадном,
А на коленях – веер кружевной.
Направлен в зал, закрыт. И без бравады
Придерживаем правою рукой.

Мой визави стоит, укрывшись маской.
Его глаза пронзительно глядят:
Так можно совершенно без опаски
Взять в плен любой, порой случайный, взгляд.

Но как же мне знакомы эти жесты
И те слова, в которых пустота.
Считает: так даруется блаженство,
Но не приму его я никогда.

Открою веер лишь наполовину,
Закрытым снова приложу ко лбу.
Как всё же восхитительны мужчины,
Когда хотят перехитрить судьбу!

Удар в ладонь – предельно веер ясен.
В свидетели беру весь этот мир.
"Будь осторожна, он весьма опасен!" –
На ухо важно шепчет мне Сатир.

Опасен. И сама понять умею.
Но как тут не поддаться куражу?
Я улыбаюсь, а закрытый веер
Давно у локтя левого держу.

О, как же ты привык, беспечный гаер,
Что пред тобою падают все ниц.
Я ж между делом веером играю,
Поглаживая кружево у спиц.

Пусть словесами ловко оплетаешь,
Приманиваешь радужной мечтой,
В горниле чувств безудержно сжигаешь,
Но не учёл: мой веер – голубой.

...а хотел бы увидеть, чтобы ни одну строку
нельзя было пересказать прозой - ни в
одном предложении, ни в десяти, ни вообще...
Александр Фральцов
______________________________________

Насыщенная явственность луны
За гранью пёстрых линий аксельбантов,
В предвзятости тепла послушных грантов
Вновь прорастёт в насущные умы.

У чар, где хрупкий дар возвысит новь,
Нет ни простора, ни земной основы,
Ни выдержанности слепого слова,
Ни перехлёста меченых гробов.

И мантия пространства бытия
Поверженных и обретённых истин
В безликой бесконечности возвысит…

Короче, несусветная … !

Там, где струится свет от сотен лун
И сущее берёт своё начало,
Одна шальная нота прозвучала,
Прорвавшись через утончённость струн.

Взлетела, не спросясь, под небеса,
Звеня не в такт, не подчиняясь лире,
Играя, как дождинка, целым миром,
Наперекор напевным голосам.

Пристроит ли надменный композитор
Негодницу, взметнувшуюся ввысь?
Пусть не заполнен новый нотный лист,
Но очень скоро он займёт пюпитр.

Недавно лес отчаянно штормил,
Но в ливне точка - радуга-дуга.
Набраться на припёке свежих сил
Пришла не бабка, но уже Яга.

Задумалась, опершись на клюку,
С иронией глядит на этот мир.
Познала много на своём веку -
Не враг никто ей, но и не кумир.

И снисходительность в её глазах
Ко всем, кто начинает трудный путь.
Ты можешь многое порассказать,
Поможешь мне понять, в чём скрыта суть?

Как прочесть судьбу,
Где ошибок тьма?
Как прочесть судьбу,
Где в конце вопрос?
Лишь, когда судьба
Насмешит сама,
Несерьёзный мир
Обратив в серьёз.

Стоит ли читать
Беглые слова,
Если не смотреть
Прямо в сущность дней?
Где ведёт судьба,
Где кружит молва -
Не понять внаскок,
Не успев за ней.

Пусть печальный блюз
Превратится в вальс!
Пусть он серость дней
Вихрем закружит!!!
Кто сказал, что мир -
Участь королей?
Это - наш восторг!
Это - наша Жизнь!!!

А непослушным - милости не нужно.
Лишь только льстивоблудные теляти
Сосут двух маток в ласковом приятье.
А шалунов кружит в объятьях вьюжных.

И Дед Мороз подарки - мимо, мимо,
Ведь буйный нрав сменить им не по нраву.
И хлещут эту жуткую отраву:
Свободу с волею неукротимой.

Хохочут над послушными телками,
Хоть знают, что наградой будет - пусто.
И только иногда им вечерами
Наедине с собой бывает грустно.