Не отпущу. Свяжу махровым халатом - будто в психбольнице, чтоб не отдать опять швартовы, ступая босиком по ситцу промокшей осени, как голубь, забыв про зонт, мурча с котами, украв у дворника все мётлы - взлететь, царапать коготками по светлячкам небес бесёнком (в кудряшках венчики красавки) - дыханьем смерти над влюблённым в меня глупцом с автозаправки...

Не отпущу! Свяжу халатом, дам в руки чай, вручу от скуки лекарство - книжку о пиратах, дивану выдам на поруки себя (такую неземную, когда колдует непогода). А дождик с зельем зарифмую - в стихах не так грешна свобода.

Но за окошком полнолунье очертит серебром астральный трамплин для приступа безумья:
- Земля, приём! Полёт нормальный!

За плотного мира окраины
К любимой душе
Взлетала душа, но не сладилось - упущенный шанс.
Мы оба грустим неприкаянно.
Хоть мягко туше,
Но пальцы судьбы тихий реквием играют, спеша.

Мотив незатейливый выверен
Часами разлук:
Скрывая вечернее нежное глубокое "фа",
Солдатик в сиреневом кивере
Целует мундштук -
И тихо вплетается музыка в листвы кружева.

И чувства стекают покапельно
В туман и дожди
Эмоций холодные всполохи редки и тихи.
Играй, о, маэстро, заплаканно
Старинный мотив -
Цеди неуютную истину сквозь наши грехи...

Сцарапай мечтаний осколками
Враньё позолот,
Художник, понявший неслаженность творений своих.
Заклеить, прошить шов иголками?
Но что нам с того:
Чудесный нектар тёк водицею сквозь пальцы глухих.

Не надо рефренов беспламенных
В романсах судьбы,
Возвратами прошлого боль дробить на ревность и месть.
Я лучше дослушаю камерный
Напев дождевых
Шуршащих, и кану в туманную над будущим взвесь...

С холстов старинных в длинной галерее,
Беззвучны - что нашёптывают? - взгляды,
Обрамлены причёсками "фонтанж" и
"А-ля фрегат" - сложнейше, на каркасах.
Порою взор надменный из-под шляпки
Задорно юн, парит высокомерно.
А то царит, как на столпе высоком -
Над белизной фрезы* кахмальной жёсткой.
Прелестницы струят тепло и негу,
Императрицы - гордый ум и властность.
Пронзительно глядят автопортреты.
Суровости полны военных лики.
Чиновник без улыбки, недовольно
Взирает на меня, как на микроба.
Поэта взгляд тревожен и печален,
Сквозь время он проник ко мне спонтанно.
Восторженно глядит на мир ребёнок.
Я ухожу, задумчиво прощаясь,
О судьбах размышляя столь далёких...

Наше счастье - на ладони, нежно,
Наше счастье - на ладони, хрупко,
Наше счастье - на ладони Бога,
Сотканное трепетной молитвой.
Нити, нас связующие вечно -
Пряли в устремлении друг к другу.
Нити, разделяющие властно,
Выпрядут задумчивые Парки -
В глубине души я это знаю.
Страстность покоряет, как фламенко -
Пусть не просто, но зато красиво!
Стукнем каблуками: счастье хрустнет,
Разлетаясь в стороны на льдинки.
Дрогнут кастаньеты - все осколки
Заблестят от рыжего заката.
Ты станцуешь долгую фарукку*,
Сердце проведя путями странствий.
Я спою протяжно сегидилью*,
В такт порою хлопая в ладоши.
Спросят дети: что такое счастье?
- Это то, что на ладони - нежно,
Это то, что на ладони - хрупко,
Это то, что на ладони Бога,
Сотканное трепетной молитвой -
То, что вам останется на память...

- Славный, ручку позолоти - расскажу всё, как на духу:
То, что было - ушло в дожди, то, что будет - что гриб во мху,
Прорастёт в мешанине дней, расправляя, как споры - сны.
Хочешь правду узнать о ней - той, что встретится в дни весны?
Той, что станет тебе как явь, как пристанище и болезнь,
Для которой ты - светлый князь, долго ль ваша продлится песнь?

Золотой - на ладони рыж в предзакатных лучах зари...

- Ты ей бедность свою вручишь. И увидишь: огонь горит.
Тёплым сумраком ночь до дна выльет ковшик из ласк и нег.
После выплатишь всё сполна: ворог - яростный печенег
Или варвар иных кровей - он с войною придёт, как тать.
Ты же, думая лишь о ней, будешь смертушку выбирать.
Дай ещё золотой - узнай, как настанет последний миг...

- Прочь старуха, не надо тайн! Ты лгала мне - вот мой вердикт:
Встанет солнышко на ребро, но не выпадет золотой!

Улыбнулась она хитро и пропала в толпе густой.
Но с тех пор, сам не свой, бродя по проулкам и площадям,
Я пытаюсь найти медяк, чтоб безбедно кутилось нам.
А недавно пришла Она в мир моих воспалённых снов...
Пить ли чашу сию до дна, раз узнал, что прольётся кровь?
Может, лучше, как все, ползти по обыденности забот?
Вон другая - она, поди, и не сглазит и не убьёт.
Будем средненько, кое-как - вдруг, да сладится - дайте срок!
И лицом хороша, мила, и не связан с ней грозный рок.

Вечер. Прядь раздувает бриз - очертил белизну щеки:
Будь, что будет! Как взгляд искрист! Злому мороку вопреки.

Клинья птиц поплыли за моря,
За собою стягивая лето.
Поднимались зноя якоря,
На возврат накладывая вето.
Скрип: журавль* спорит с тишиной,
На его плече молчит синица.
Луч из тучи вырвался чудной
Золотом припудривать ресницы.
Повар-холод выпек колобок,
Подрумянив - раскраснелись клёны.
Бок попался ветру на зубок,
Рассыпая крошек миллионы.
Где здесь я, а где моя печаль?
Мы стихами малость заплутали
Средь сырых стволов, ища Грааль
Осени в тенях её вуалей.

Понаколоты солнца лучами
Колобковые медны печали:
Катит лес огнедышащий шар
(Как в театре - не жарок пожар),
Окуная бока в воды речки,
Оставляет резные сердечки
На бесчувственной тёмной воде.
И кричат журавли: "быть беде!", -

Прочь взлетая большой буквой V,
Унося знак победы, побе...

Подзакатно, шуршащей тропинкой,
Распугав светлячков, до ложбинки.
Закопавшись с макушкой в туман,
Потерял под пожухлостью шарм,
Чтоб в серебряном ковшике ночи
Помечтать о зиме между прочим -
О пуховой постели снегов,
О покойной промёрзлости снов.

Иней кромкой хрустящей с утра
Путь к забвенью очертит. Пора.

Покатился колимбок*,
завалился под кусток
Для спасенья от беды,
Сбив фонарные столбы.
Плачет бедный светлячок:
- Это что за дурачок
Потоптал мне спинку,
Потеряв тропинку?

Колимбок свернул с пути,
Чтобы скрытность соблюсти.
Горьким опытом учён,
Мокрым дождиком мочён,
Спрятал щёки в лопушках,
Но забыл про запах. Ах!
Аромат ползёт с опушки -
Прибегают к ней зверушки.

Первым был колючий ёж:
- Что, сосед, за запах льёшь?
Дай на маленький зубок
Свой большой румяный бок!
Белка с ветки: прыг, да скок:
- Вкусно пахнешь, колимбок!
Спрыгну с ветки и, без спешки,
Закушу тобой орешки.

- Белка, ёжик, что за бред?
Это мой лежит обе-ед!
Всех смогу я забодать,
Кто придёт сюда, как тать:
Отойди-ка, прочь, не тронь! -
Строг баран, в глазах огонь!
- Забодаю!!! Дело к бою.
След давно простыл героя.

Убежал наш колимбок,
Не сберёг его кусток,
Хоть и густ был краснотал.
Колимбок совсем устал,
Докатился до холма.
Призадумался весьма:
В гору как катиться?
Пролететь бы птицей...

Боком жёлт колимбок Коломбинка,
Загорелая круглая спинка.
Колимбок убежал от лисы,
Уколов Лисавете язык.

Дело так было: месяц спустился,
Освещая осенние листья,
Где, упавшая, мокла игла,
Вместо нитки - дождинка текла.

Днём Мурашик, затеяв торговлю,
На иглу нацепил лист кленовый,
Вертикально приставил к бревну -
Вышел тент от дождя. Ну и ну!

Вкусным боком попав на иголку,
Прислонённую к палке неловко,
Колобок закряхтел, что есть сил,
И иголку с собой прихватил.

Так он стал - колимбок Коломбинка.
Сел иглой на язык, как щетинкой -
Завопила от боли лиса.
Убежал колимбок - чудеса!

Я траву собирала старательно по стебельку.
После бани на шёлкову кожу ложилась, легка -
Натиралась, прилипла - как будто пыльца к мотыльку:
В тело сила волшебная властно незримо текла.

Затревожило тайной по сердцу, как тысячей жал.
Била полночь мгновенья молчанием по пустоте.
В серебристости зеркала блёстками карлик играл,
Отколов их от лунной дорожки, сложив слово: "где".

Устремившись его разглядеть, я прижалась к стеклу
И вгляделась в оскал. Я подумала - сон. Пасть открыв,
Словно дверь, пропуская спуститься во тьму, как в скалу,
Слыша шёпот неясный: "спеши". Я упала - обрыв.

Выхожу из дупла. Снег морозистый лапы печёт.
За ветвями луна призывает завыть от тоски.
Хруст шагов. Напрягаю вниманье. Пружина. Полёт.
Сладко рвать мясо с кровью зубами в тиши на куски.

Ночь волнует, бодряще пьяна полнотою луны,
Человеческой кровью и силой пружинистых лап.
Я - на воле, отринув сомненья ничтожной тюрьмы,
И взлетаю над жертвой - свободна в жестокости зла!

Ну, иди же, бедняга поближе, споём в унисон:
Я завою, а ты завопишь аппетитное: "а-а-а!"
Этот танец прекрасен: без правил, условий! Дарён
Чудной травкой. Кровь каплет в сугроб, протопляя едва.

Но луна скрыта тучей, предчувствие тянет и рвёт.
Вот дупло. Выхожу. Нету сил. На подушки снопом
Завалилась. Что было? Ах, сон. Так реален, что пот
Хладный, липко стекает от памятной жути в ином...

Занавески закрыты, но болью восходит оно -
Не спасёт одеяло. И камень запёкся в груди.
Страшно глянуть на зеркало: карлика призрак смешно
Наследил - он оставил чуть видное глазу: "войди".

Наступил медведь на ухо,
отдавил немного слуха...
Что же делать? Как наладить?
Вышить ухо, может, гладью?
Иль приставить костылей
с двух сторон за сто рублей?
Тут приходит чудо-критик.
Я к нему:
- Вы - врач! Лечите!
В ухо начал он реветь:
- Я не критик, а медведь!
Убежал я восвояси.
Как же мне из грязи - в князи
перебраться налегке?
Может, с книжкой в гамаке?
Раскрываю чудо-книжку:
на страничке с сыром мышка.
Говорит:
- Мой сыр не трожь! Соберика в поле рожь!
Я в поля подался рьяно,
Сжал теории поляну.
Уработался в конец.
Только в ухе - как свинец...
Побегу теперь к шаману:
он-то справится с изъяном!

Он:

Моя весна чуть не в себе -
лукавит нежности росточком,
Что приподняв земли комочек,
отдал усилия борьбе.
Заваренность душевных сил
подобна чаю (пью зелёный).
Фонарь, как будто бы влюблённый,
светлоголово грусть склонил.

А осень невскою волной
прибоем бьётся о граниты,
Стучит строкой о мозг пиита,
как ведьма о котёл метлой:
- Прости меня! Прими бадью
признаний - пагубное зелье,
Испей: узнаешь в час похмелья
всю подноготную мою,
Швырни лепёшкой на асфальт -
Пусть шлёпнется с разлёта жабой!
Прожил январь, тужил февраль...
А мне б лететь... - метелью яблонь!
Я не умру, хлебая грусть.
Сгорела летняя отрада.
Последним солнышком напьюсь:
- Фужер вина - из листопада!..

Ты падаешь листвой, смеясь...
Но это против строгих правил!
Я душу голую подставил:
- Осыпь её собой, кружась!

Она:

Я падала листвой к тебе,
порезав душу в кровь об утро.
Чертила осень "Камасутру"
в пузырчатой дождём воде.
А ты не видел и грустил,
Потом смеялся, окрылённый:
В твоей душе смешной цыплёнок
Клевал оставленность стропил,
И крыша взлётами, шурша,
Парила над опавшим летом.
Манил её на чёрный креп сном
Упасть - далёкий свет Стожар.

Всего-то двое посреди
Слепого космоса, послушны -
Единодушной птицей кружим,
Паря у неба на груди.
И вечность чувствами утюжим,
Мотая дни на бигуди.

Замурчал холодильник,
подпевает стиралка -
так звучат они стильно,
что заслушалась галка,
сев на крышу под фортку,
и спросила без дела:

- Это музыка?

- Что ты!
Помню, ставня скрипела
в старом доме дремотно -
ей бы петь в оперетте!
Хоть записывай ноты:
композиции ветер
повторял, не смолкая... -

вспоминала из клети,
глядя в высь, деловая
крышка ноута.

- Сплетни!
Да наиграно ветром:
слышу в парке всё время.
Надоело, бесцветно,
старомодно, как семя,
что клюю поневоле,
если нету объедков.
Ты скажи ещё: "поле" -
в нём и свалок-то нету!

Тут беседа притихла
от проворного взмаха -
мною поднята крышка:
не послушать ли Баха?

Мир без творчества - пустыня...
Фантазируй, милый ангел!
Сотвори легко чудные
Прибамбасов бумеранги.

Запусти в полёт надмирный
Шёлк мелодии по нотам,
Яркий фантик эксклюзивный,
Белых мишек сумасбродных.

Сотвори крупицы счастья!
Разбросай неосторожно...
Посреди всех "Я" - всевластье
Детства радости: "Всё можно!"

Я такой была когда-то...
А теперь брожу в пустыне,
Где летят, как капли радуг,
Все мечты твои цветные:

Фантазируй, милый ангел!

Нечто возникло неясно и пело: "forever!"
Фильтр мгновенно отмёл этот бред, как банальность.
Вдруг дерзкий взгляд цепанул резонатор, каналья,
В пляску срывая молекулы - каверзный невод.

Струны души задевал, поскользнувшись случайно,
Звонко стучал каблуками эмоций фаруку,
Не предлагая коварно ни сердце, ни руку,
Вынес мой мозг пресловутым словесным комбайном:

Будто бы мы во вселенной - пупов главных пара,
Будто бы сам Кастанеда нам служит гарсоном,
Будто бы там, где нас двое - и солнце бессонно:
Выпасем ангелов светлых и тёмных отару!

Кротким прикинулся: мол, потроши, дёргай нервы!
Я-то поверила, дура, и ну в нём копаться:
Вопль сфонтанировал жалящим протуберанцем -
Выжег налобно ярлык неуживчивой стервы.

Что было дальше... Соседи сказали: "Не ново".
Мне же не верится: разве на солнце есть пятна?
Наш Кастанеда намок под дождём неопрятно
В поисках самого нужного тёплого слова.

- Эх, наливай, раз промок, по рюмашке текилы.
Ливень не вечен - ты помнишь: фламенко forever!
Где-то мой принц... - затерялся в чужих стратосферах?
Врал мне, стервец, называя молекулой милой?..

Помню: "книжный ребёнок" - читая, мечтал
Устремлённостью счастья добыть минерал,
Стать отважным героем, бороться со злом,
Петь любовь в полный голос, взлетая орлом.
Сколько чувств зарождалось! И били крыла,
И бурлила река, и пурга замела -
Я был многими: жадно, усердьем горя,
Судьбы разных людей на себя примерял.

Юность в прошлом забыв, побежали года -
Кто быстрей, путеводная скрылась звезда.
Оказалось, что жизнь - не романы Дюма,
А тропинка мечты заросла, и туман -
Неприятное чувство вины не отмыть:
Сколько раз опоздал, не узнал, брал взаймы.
Сколько дней промелькнуло впустую, как снег,
Опускаясь на память остыло, зане

Синей птицей манил горизонт, журавлём -
Я синиц отгонял, к дальней цели влеком.
Но пришла седина, а журавль улетел:
Вот перо под стеклом. Не достигнут предел.
Не по книгам - не вышло прожить горячо.
Детективы читаю (со скуки влечёт).
Но порою нисходит к душе благодать
И неровной строкой опадает в тетрадь.

Были вишни спелы, будто девичьи сны -
собирали горстями и ели их всласть.
Терпко, кисло, тревожно плыл запах вины -
в заповедное место посмели попасть.
И, размазав ладонями с краю - зарю
рисовали на неба широком холсте
увлечённо, толкаясь чуть-чуть в тесноте
изумрудной листвы - колыбель янтарю.

А янтарь опускался, и вишенный сок,
лиловея, сгущался до бархатной тьмы,
занимая пол-неба - огромный платок,
с края дальнего цвета кромешной сурьмы.
Ты лучинкой прижгла мрака грозный оскал -
продырявила там, и немного вот тут,
украшая богини ночной наготу.
А потом ты смеялась, а я их считал...

Но коварное, жёлтым на ветке утра -
зрело яблоко. Змейками ползал туман,
охлаждая наш пыл, он шипел: "Всё - игра!"
И к теплу потянулся озябший твой стан...
Мы не ели его - не попал зуб на зуб!
Высоки частоколы из облачных круч.
Когти точит тревога. Вдруг свет из-за туч
На рисунок пролился, наивен и щупл.

Там, где вызревают холода -
Край земли: морозы, море, льдины.
Наши корни в этом неповинны!
Ты ли их корчуешь? Навсегда?

Теплится беспомощный желток:
Он не греет, и не сильно светит.
Залиты дождями окна клети,
Потемнел, упав в траву, листок.

И свистят полночные ветра -
Дуют в трубы узких переулков,
Хлопают железом в крышах гулко,
Не звучат оркестром, как вчера...

Истощилась осень: в закромах -
Холод, иней по утру белеет.
Оставайся! Съёжась - потеплее
Намечтать сугроб. Уснём в снегах.

Будем ждать, фантазии лелея,
Странный стук, как сердца: "кап", да "кап", -
Маленького чудо-молотка,
И тепла - врачующего клея.

Я приглашу, пожалуй, только Вас!

На вид милы: и в профиль, и анфас -
Вы мне напомнили скульптуру в той аллее...
Стою, слегка смущаюсь и робею,
Глотая по кусочкам ананас.
На белый танец, осмелев, сейчас
Я приглашу, пожалуй, только Вас!

Не стану приглашать того стрелка,
Кто столь высок, что пятятся колонны
В смятенье: прислоняясь отрешённо,
Он с ними конкурирует слегка.
На белый танец - Вас, наверняка,
Я приглашу. Слегка дрожит рука.

Я к Вам спешу взволновано, легко:
Доеден ананас, и глазки долу,
Перебирая ножками по полу,
Бегу быстрей, чем в кухне - молоко,
Поскольку увести Вас не хитро,
Коль стрелка на спидометре - за сто.

О! Милый Принц! Я приглашаю Вас,
Отважного - на самый белый танец!
От бега на щеках расцвёл румянец
У одного из двух, точней из нас.
Так дайте руку, сударь, сей же час!
Покажем вальса высочайший класс,
Ловя мелодии чудной протуберанец...

(с) maarv

Интрижка

Звезды догорают за окном.
Маменька уснула, ожидая.
Щеголь месяц спутником случайным
Чуден утром грешностью лихой.
Маска, вы пленительно шикарны!

Берегись - жалеть бы не пришлось,
Юная, скользящая столь плавно!
В прорезь маски, словно лисенята,
Смотрят любопытно и грешно,
Остро, снизу-вверх. Ты столь занятна:
Легкое дыханье, пальцев лед,
Пламень щек неистовый и сладкий.
Выбрала?! Напротив, опасаться
Следовало! Я не удивлен:
Волшебство, столь лестное для граций,
Брызгами шампанского в два "па"
Пары по паркету увлеченно
Водит. Cмех и разговор о чем-то.
Светлым вальсом бабочка легка.
Так играй, играй же - с обреченным

Мной, отважно пробуй сладкий яд -
В юности пленительны соблазны
Сочетаньем рук и ног опасным.
А сейчас нам предстоит сиять
Парой крыльев над огнем - на счастье!

(с) Георгий_Волжанин

О чём эта грусть повествует шуршаньем листвы?
Стволы потемнели от влаги холодных дождей.
Ещё один день в череде клоунад цирковых
Надвинул листву, что осталась в ветвях, набекрень -
На голову парка, как кепку. Подпивший матрос,
Едва не упав - клён склонился к воде храбрецом,
Елозя по глади её взволновавшихся кос

Забавно своим покрасневшим печальным лицом.
Остыло задуло в ветвях, оборвав мысли нить,
Летит золотым подаяньем листва - в шапку трав.
О чём надо помнить? А может быть, стоит забыть,
Тебе на прощание час размышлений отдав?
Осеннее золото формой - точь-в-точь, как ладонь.

Наполнив охапку, подброшу: туч серость раскрась!
А ноги - как в речке: сгребаю холодный огонь.

Тревожно на сердце, жужжанье - полёт комара?
Рукой отмахну неуснувшего нудный напев,
А летнюю радость продам за один золотой
Вот этой пожухлой траве, чтобы грела посев:
Укрыла, баюкая, нянча суровой зимой.

- Привет, подруга, отчего молчишь,
И слёзы катишь тяжелы и часты?
Я не настроен хмыкнуть безучастно,
Но, посмотри, как солнцем залит Фишт!

Махнём туда, где горы и туман,
Где пихты держат снег в пушистых лапах,
Прорезан наст лыжнёй - как оцарапан.
Ветрище сдует грусть, обид обман!

Не плачь! Не рви печалью аппетит -
Чревата грусть колитом и мигренью.
Поешь-ка лучше банку от варенья
Старушки, что внутри меня бурлит.

- Ах, ты не понимаешь никогда!..
Я плачу оттого, что жалко розы -
Они засохли в некрасивых позах,
Сгорев, увы, от пламени стыда!

Вчера ты съел бабульку целиком,
А мне оставил банку и передник...
Где совесть? Ведь она была последней -
А значит - самым лакомым куском!

Я буду плакать долго и навзрыд,
А Фишт твой снежный растоплю до камня!
И не указывай, душой лететь куда мне -
Прощён не будешь, хоть живот наш сыт!

Уползаю улиткой в страну миражей по зелёной ладони травинки.
Тут меня не найдут, не прогонят взашей, я могу рассмотреть паутинки:
Серебристы сплетения; капли росы в блеске, кажется, прячут улыбку.
Позабыла надежды, и взгляд на часы, и свою роковую ошибку.
Эльфы так мелодично поют забытьё, трепет крылышек нежен - romantic...
Ручеёк временной не журчит, затаён - в круг завёрнут, как гривенный рантик*.

На полянке примостился пикничок:
- Наливай-ка по рюмашке, мужичок!
Травки дождик выпьют, мы - аперитив,
Шашлычком закусим крепкий эксклюзив.
Отдыхаем от души - не алкаши!
Чистым воздухом усиленно дыши!

Затесался слизнячок
На грибочек в ельничке:
Неразумный простачок
Ползает, как времечко -
Прогрызает дырочки
Во вчерашней выручке.

Три берёзки на опушке ровно в ряд
Колоколенками стройненько стоят,
Дальше луг, и крепко скатаны стога -
Эх, Рассея, ты всегда мне дорога!
А как выпью, то с душевной широтой
Обниматься я хочу со всей страной!

Я сегодня вылез из комода -
Лопоухий, мягкий и большой,
Плюшевый до коготков. Мне б мёда:
Дай-ка бочку - не криви душой!
Где моя картонная конфета?
С ней в обнимку - сладок будет день.
Покатай в машине до обеда,
И надень мне кепку набекрень.
Я - любимый, в куртке и штанишках -
Друг лохматый, верный - не шучу!
Почитай мне на ночь, Ваня, книжку -
В снах тебя по лесу прокачу.

Кофейная гуща таит миражи
в остатках ночи на блюдце души.
Для жизненных планов - ума анаши -
не хватает убогой наушной лапши.
Привычных мыслей дырявый куб -
Обскура камера: дуги губ
развёрнуты намертво в хнык. Да,
телом твоим обкурена та,
что зябкости мелкой дрожью
свяжет огарок ночи - стреножит,
Отправив к чёрту нервов фокстрот,
Заткнув гардиной карминовый рот -
скривлённую криком немость зари.
Считай же: да, нет, раз-два-три, раз-два-три -
Безумный, тревожный рассвет - вальс
под стук каблуков несказанных фраз.

Хмурое утро. Погасшие фонари.
Чернеет щетина дворов. Смотри:
ночи театр снимает грим -
светлеет. Да. Давай, помолчим.

Тетрадь забыта на столе.
Я, как газель, бегу сквозь осень.
Вчерашний листопад - в траве,
Разрисовал её ладонь.
В букашку превращусь скорей.
А ветви дуба, словно лоси,
Кивают головами мне
Под смеха звон.

Портфель подпрыгнул за спиной,
В нём - книжек сложенные крылья.
Я по созвездиям вползу,
Над тьмой истории жужжа,
По обучения лучу
На лист мечты - он станет былью.
А осень треплет плащик мой,
Ей всё - пожар.

Горят кленовые листы
Холодным пламенем алея.
Октябрь, предзимний истопник,
Сдувает искры в листопад.
И он - почти что выпускник,
Бредёт со мною по аллее,
Букашке жалует унты
Чудных дриад.

Былое ворошу, тревожа мысль химерой
Отравленной судьбы. Снимая жемчуга
Событий с нитки лет (патологоанатом!) -
Любуюсь, но томлюсь: "когда трясла беда
Всерьёз мой мир, до дна ли испита
Та чаша горечи? Не я ли суррогатом
Сменял, лукавя, веру?.."

По молодости - пылок, горд, отважно-страстный,
Ругал случайностей нежданные штрихи.
Расхорохорившись, пушистый слёток ранний -
Я хаотичные преумножал грехи
С безудержностью ветреных стихий,
Последствиями их бывая сильно ранен.
Стыд на щеках цвёл - красный.

Собрав пыль тысячи дорог в башмак дырявый,
Ловил слепой луны неверный свет в ночи -
Куря Pall Mall в тиши, писал трактат о тайне,
Из суеты ума стон мысли излучив,
Глотая чай, лелея дрожь свечи:
Шершавость строк напоминала мох-лишайник,
Шуршал жук слов корявый.

От изукрашенного бесподобным смыслом
Ярчайшего цветного бытия, отпал
Вовнутрь самого себя, ценил мгновенье:
Так конгруэнтность подчинила шквал
Движений мышц уму. Почти финал.
Мир обесцененный переливаю в тени,
На плечи - коромыслом.

Дождь шелестел по мостовой, как сто цикад:
Мехи прорвались, изрыгая водопад.
Я шёл, как шёл, но потонул в шуршаньи струй.
Уста земли и неба слились в поцелуй.
Расщедрясь, туча разлилась в густой поток.
Ботинок, хлюпая в воде, насквозь промок.
Второй ботинок нахлебался до "хи-хи",
Решил, что будет, как поэт, читать стихи.
Он декламировал: "хлю-хлю, хлю-хлю, хлю-хлю!
Дорогу долгую люблю-люблю-люблю!"
А я - поэт. Я промокал и размышлял
О водной сущности в поэзии начал
Живых существ, меня, простуд... Я плыл, как шлюп,
А шквал шуршал, слов шелуху смывая с губ.

И пусть телевизор взлетает и к чёрту, и в форточку,
На крыльях летит, реактивно, иль просто кульбитами!
Падёт ли кому-то на голову радужным облачком -
Я голову ту окроплю для здоровья молитвами.

Но лишь бы летел и назад не вернулся, раскаянно.
Пусть там, за окном, он расскажет о жутких мгновениях,
Пусть лужи двора напоит раздражённо ристанием,
Пусть спорят деревья с ведущим про были и невидаль...

А я порасставлю герани на всех подоконниках,
Повешу картины на стены о светлых проталинах,
И вдруг о себе, настоящей, случайно припомню я:
С собою свидание станет подаренным праздником.

Пойду на прогулку: дождит ли, прояснилось, ветрено -
Не суть. Размышляя, шагаю пустынными скверами.
Мне б в мир не вернуться, что выхвачен в серое "брендово",
И снова раскрашен широкими яркими верами.

Я стану прозрачна, меня не заметят прохожие:
Со мной не обсудишь теперь, ни валют девальвацию,
Ни войны, ни склоки, что важно, что пустопорожнее -
Меня словно нет... И ладони не греют овации...

Выльем грусть, милый мой, в нежный вальс!
Танец нот преломляется в нас,
С лиц стирая мелодией грим,
Раз-два-три, раз-два-три, - увлечёт,
Как магнит - диалог пантомим.
Авансценой пройдёт Новый Год.

Он причудой предстанет: легко
В потолок отстреляет "Клико",
Отпузырится пеной бокал,
Блеск, весёлости вальс отхлебнёт.
Но за то, что он нам нашептал,
Суета будней выставит счёт...

- Не тони, милый друг... - Не тону!
Посмотри, я сейчас улыбнусь!
Темп смиряет предчувствия пульс,
Лунной феи раскрыта ладонь,
Отрешённости призрачный тюль,
Снег фантазий на днях, как фелонь.

То ли явь, то ли радужный сон:
Этот мир глух и слеп, но прощён!
В сотый раз он залечит мозоль,
Припорошит снежком бледность лиц,
И легко, скрыв усталость и боль,
С пылью вытряхнет в небо жар-птиц.

Так тяжко. Земные громады пластами лежат на плечах,
Застыло прошедшее в триллерах, снами. Злой морок зачах.
Я жажду, алкаю, но нет насыщения давним - пустырь..
Деревья корнями вползают. Их вздохи сжимаю в тиски,
Но тщетно: крадутся, живые, пьют влагу... Засохли б с тоски,
Продрогли б в морозы: промёрзни, землица - алчбы монастырь!

Как тучи, века проплывут, в никуда исчезая - в утиль.
Напевы и пляски, от младости к старости, детство - всё пыль,
Всё - в землю, как пепел и прах, там навеки в забвеньи умрёт.
Трава прорастает, хоть жги, хоть морозь, до чего зелена -
Глаза мои выжгла насквозь! Будь же проклята вечно, весна!
Мой час приближается, жду, и алкаю. Настанет вот-вот...

Светает. Петух прокричал оду солнцу, восславя восход.
Вся толща земли не спасает от звуков несносных наш род -
Мученье в ворчанье болота всплывает глухим пузырём.
Сомнения - пряная сладость со вкусом мерзейшим гнильцы -
Вот это отрада! Но слух мой терзают, звеня, бубенцы.
И топот копыт раздражает... К сомнениям жадно прильнём:

Душа на верёвочке тонкой привязана крепко к земле,
И стонет... Но тянется робкой молитвой к далёкой звезде -
Свербит, как при звуках стекла о железо, прогнивший мой зуб.
Ползите же чары - закройте свод страха над робким глупцом!
Исчадия ада, сквозите в сознании жутью, ползком -
Пусть губы немеют, язык непослушный в гортани, как труп.

Он будет моим! Чую - близок мой час (пламя веры чадит):
- Тяни, окружай, источай, напугай - выбей разума щит!
В душевный излом проникай... Светом вдруг замыкается круг -
Им больно: не видят, скрежещут, кружат, верещат третью ночь!
Уж срок истечёт... Дикий зов: "Нужен Вий! Он сумеет помочь!"
Ох, тяжко вставать, вырывать шаг чугунный из недр, будто плуг.

Идти по земле... Ближе, ближе свербящий, слух режущий, звук
Дрожащей молитвы. Он тут: "Поднимите мне веки!" Сквозь круг
В миг шпагой испуг проникает под кожу, ручьями весь страх
Сливая в безумие, в ужас! Он смотрит - я вижу: "Вот он!"
Заря пролилась через край. Петухов третий крик, как трезвон,
Как бомба - я взорван, контужен, пропал. Тяжело. Снова в прах.

Моля судьбу, чтоб нить не прерывалась,
Пред светлым образом в молчаньи предстою,
Как будто исполняя литию,
Волшебен дар приемлю нежно. Малость.

Остаться б там подольше... Льдинкой хрустнув,
Открылся в ныне шумное проём.
Завечерело. С вечностью вдвоём:
Один, во тьме, но светлым полон чувством.

Бессмертных тайн касание чудесно -
Душе тепло и благостно. Храним.
Храним, пусть даже ветер поднял плащ свой.

"В командировку" съездил бестелесно,
Наверное, со мною - Херувим.
Был там. Но здесь идти я должен дальше...

Пустынный край. Огромный баобаб -
Маяк спасенья! Как он далеко...
Я шёл, вдыхая жар. Совсем ослаб.
Качалось небо на волнах песков,
Как грязный парус с золотым пятном.
Пыль на лице, в глазах, на языке.
А мне мечталось: "плещется вином,
Без края - море, брызги на щеке...
И я - пингвин, ныряю и плыву,
Рыбёх глотаю, быстр...", - вошёл я в раж.
Но баобаб маячил наяву.
Иль это снова - призрачный мираж?

Не помню, как я до него добрёл,
Припал барханом к каменным корням,
И, ощутив живой и твёрдый ствол,
В мечтах шагнул к старинным кораблям:
"Морская синь, чуть овевает бриз..."
Песок. Жара. Вечерний полумрак.
- Держись, "пингвин", ещё чуть-чуть держись!
Ты помнишь море - это добрый знак.

С изумрудами на запястьях.
Заплетала ромашки в косы.
Танцевала под песни скрипок
Симфонических кузнецов.
Раздарила сапфиры счастья,
Мыла росами ноги босы,
Расписала узор улыбок,
Пряча в травах своё лицо.

На исходе горели свечи -
Золотые берёзы. Ярко.
Был налит поминальный кубок
Пряных запахов. Плыл туман.
Сквозь лохмотья темнели плечи.
Обернулась она цесаркой,
И замёрзла под корнем дуба.
Рвался стоном ветров баян.

Под ветхим солнцем в небе опустелом
висит звезда, стрижи и облака.
За занавес картонная рука
заброшена. Я мир рисую мелом.
Я мир рисую чуть, издалека,
дома нагородив многоэтажно,
проспектов взлёт - штрихами, эпатажно.
А мимо вдаль плывут, плывут века...

Свинтили солнце, смяв стрижей бумажных.
А на рисунке - маета, толпа,
на гололедице выделывают па
на каблучках сапожки дев отважных.
Под солнцем - грязно, грим и суета.
Но плещется сюита ля-минорно,
вливая вечность в бирюзу просторов,
весь мир-театр глядит в неё с моста.

С моста души, в зеркальность взоры вперив.
С моста души - меж завтра и вчера.
С моста души вспорхнула нот игра.
Мой выход. Шаг вперёд. Мороз с метелью.

Мне - пустынь, тебе - поезда...
Привыкли к разлуки недугу -
Так кажется. Только всегда,
Как плащ, забираешь ты - вьюгу.
И оттепель гложет февраль;
На вербе - весны портупея;
По небу разложен базальт;
В тревожности мысль тупеет.
Кошачий припев во дворе
Торопит тягучие сутки.
Снежинкой письмо - в серебре
Надежды и нежности чуткой.

Придёшь, улыбнёшься: "Привет!"
Блик солнца скакнёт на щетину
Зайчонком, расцветит сюжет,
В просветы базальта нахлынув;
Отметит на щёчках лучом
Смешинки счастливые детства -
Как груши, повисли вдвоём
На сильных плечах по соседству.
Так просто сказать февралю:
- Играй, не печалься, царапай -
Верни безалаберность вьюг...
С приездом, блуждавший наш папа!

Пришла зима, морозна и скупа
На свет дневной -
украла лучик яркий.
Всё небо скрыто плотной пеленой,
Оттуда гном бросает снег охапкой -
Зимы боезапас.

Я по упавшим хмарям побреду,
Врезаясь в пух,
прилёгший одеялом.
А у виска кружится белых мух
Несчётный рой. Завыло, замотало:
Ветрище - самодур.

Метелью треплет сорванную мысль,
Как требуху,
сметённую с помойки.
В висках колотит рифм чепуху,
Бурчит, застряв, одни и те же строки:
"Прости, и <точки>...", - льдист.

Любви-то нет. Шагаю в темноту.
Сугроб отрыв,
встревожу скрип калитки.
Хоть канет он в неистовый мотив
Пурги, но я, простив судьбе убытки,
Свободу обрету.

В зоопарке петух и павлин
Громогласно развеяли сплин
Бесподобным дуэтом.
Хвост расправил при этом,
Шквал оваций срывая, павлин.

Акула мелькну-
ла там,
Срезая волну
мечтам
Угрозой закон-
чить бал.
Зубов частокол
Мерцал.

Увял грёзы звёзд-
ный кит -
На дне капли слёз
затих,
Боясь в зубоскаль-
ный грот
Заплыть, как кефаль.
Цейтнот.

Не быть же трусли-
вой мне!
Где сила kami,
same?
Несчастье прогло-
тит - боль -
Акулы мурло.
Там соль,

И тёмная глу-
бина
Внимает жерлу,
без дна.
А грусти нема-
я тень
Исчезла сама -
в same.

Примечание. В древние времена акулу - самэ (same) в Японии считали существом, наделенным божественной силой, т. е. ками (kami). Рыбаки верили, что акула может помочь избежать несчастья в море.

***

Бок яблока алый в кустах?
Иль зорька купалась в снегу?
То грудка пичуги красна
Ветвей веселит черноту.
В снежинках смешной богатырь:
"Фью-фить", - бодро свистнул ...

(ьригенс)

***

Пушистый с рыжинкой хохол
Над росчерком чёрным вкруг глаза.
Рябину клюёт. С молоком
По пёрышкам кофе размазан.
Свистит, предвкушая апрель -
Журчит ручейком ...

(ьлетсиривс)

***

Вверх остренький задран хвостишко.
Как мышка, под корнем живёт
Коричнев комок-коротышка,
Задорные трели поёт.
Найдёт многоножку в траве и:
"Тик-трик-тик", - трещит ...

(киннерокдоП)

***

Бок жёлтый, черна головёнка,
Мечту о тепле сквозь метели
Поёт так бесстрашно и звонко,
Задорно - созвучно капели!
Как солнечный зайчик искрится,
На ветках берёзок ...

(ациниС)

***

В кустарнике в гуще ветвей
Рыжеет пушистая грудка,
И льётся заливисто трель
Малютки. Размер её - шутка.
Поёт по утру спозаранку
И зорькой вечерней ...

(акняраЗ)

***

Ползёт акробат-музыкант
Вверх-вниз: "Тью-тью-тцит?" (вам слабо?)
Голуб на красавце кафтан,
Оранжево-бело жабо.
В дупле выбирает гнездо. Весь день
Ловящий жуков - ловкий ...

(ьнезлопоП)

***

Бежит торопливо. Стрекозку
Поймает. Хвосток чёрно-белый
Колотит тропинку. Неброско
Чирикнет. Глазок косит смелый,
На белой щеке. В серой блузке,
Спеша, семенит ...

(акзугосярТ)

***

Блестит оперение чёрно,
Окраплено белым снежком.
Певец виртуозно проворно
Владеет своим голоском:
Любой сложный звук удалец
Скопирует точно - ...

(церовкС)

***

Журча, пропоёт вышину:
Взлетев, трель чудную звеня,
Паря у ветров на балу,
Полётом отважным маня
В просторное небо-плавание,
Певец полевой - ...

(конороваЖ)

***

Гнездится на ветке еловой,
В шапчонке лазурного цвета.
Заливистой трели концовкой
Пронзителен росчерк фальцета.
Крылом - чёрно-белый, не зябнет,
Мелькнёт грудкой розовой - ...

(килбяЗ)

***

Проскачет травой молодой,
Зелёной до яркости в свете
Весеннем, крутнёт головой,
Взлетит на вершину, и весел -
Поёт целый день. Грудкой пёстр
Иль чёрен как смоль, это - ...

(дзорД)

***

Одетый в скромнейший наряд,
На ветке прельщает талантом
Подругу. А трели летят,
Тревожа покой музыкантов.
Маэстро тенистых аллей
Наш слух усладит - ...

(йеволоС)

***

Мяукает кошкой бездомной
В лесу на берёзе. Но вдруг:
"Фью-лиу-ли", - нежной валторной,
И, жёлтым средь листьев мелькнув,
Взлетит на призывы любимого
Красивая яркая ...

(агловИ)

***

От утренней зорьки до ночи
Без устали нежно поёт
Малюсенький пухлый комочек,
Хоть ясно, хоть дождик идёт.
Шалашик, как шарик (вход - в стеночке),
На самой земле строит ...

(акчонеП)

***

Короткий хвосток, тёмна спинка,
На грудке - косынка белеет.
В поток быстрый - нырк за личинкой.
Добыв, улетает резвее
В лазейку меж камешков гладких -
Там деток покормит ...

(акпялО)

***

Взбодрит: "При-тют-и... при-тют", - кто ж так?
Попробуй вглядеться: в глуши - ель,
Пушистый комок в пол-ладошки -
На колкой зелёной вершине.
Надел жёлто-чёрный листок,
Как кепку, малыш - ...

(кёлороК)

***

Осенней порою по соснам
Пролезет бегом очень споро.
Мала птичка с пёрышком пёстрым,
С изогнутым клювом. Опорой
Ей - хвост. Паука или муху,
Жучков, семена ест ...

(ахущиП)

Давно непаханое поле
Забыло запах мужиков.
Оставлено его раздолье
Под заросли борщевиков.

Они ветвисты и огромны,
Раскрыты мощные зонты.
Зонты поменьше - как погоны,
А лапы листьев - как щиты.

Коси косой! Но вновь поднимет
Главы бесчисленная рать -
Отняв у всех землицы вымя,
Всегда готова вырастать.

И я гляжу. И взор мой грустен.
Хлебов пропали рубежи.
Мир, беспшеницын, безкапустен,
Как завоёванный бежит -

В окне автобуса на дачу,
Нехожен, ядовит и густ.
Что это? Веха? Неудача?
Задача? Маета? Конфуз?

Прочтение стихотворения А. Барто "Кораблик" языком А.С. Пушкина /написано для игры-конкурса "Один-в-один"/


Бурно море, над волною,
Задевая гребешки,
Чайка носится стрелою.
То заплачет от тоски,
Как дитя, то сядет в волны.
Стая чаек - как буйки,
То как шлюпки в центре шторма,
От причала далеки.

Наша с папой бескозырка
Мне подходит - моряку!
Что же, ленты, вы так прытко
Разрезвились на ветру?
Или бури зависть злая
Тщится вырвать из руки
И с собой нести, играя -
Бросить в зыбь, как поплавки.

Выйдем в море, мой кораблик -
Парус выправи скорей!
По-над тучей - чудо радуг -
Плыть в их свете веселей!
В камышах поёт лягушка
Песнь о море и ветрах.
Спой, морячка, спой, подружка!
Капитан прогнал свой страх!

Бурно море - над волною,
Задевая гребешки,
Стрекоза летит стрелою,
Чуть садясь на колоски...
Спой мне песенку, лягушка,
Про морские корабли!
Пусть пока мала речушка,
Мы-то с папой - моряки!

Прочтение стихотворения А. Барто "Кораблик" языком И. Бродского ("Освоение космоса") /написано для игры-конкурса "Один-в-один"/

Дверь дома наконец отворена.
Я вышел. На дворе была весна.
Крутой порог мне выставил подножку.
Но я держал кораблик - хрупкий дар,
По ходу в мыслях пропевая марш,
Сберёг свой флот, перешагнув сторожко.

Светило солнце. Говорил ручей.
Он живостью напоминал своей
Брех пустолайки. Проносился быстро
Вдоль носа, слившись в целое, забор,
Лай возглашал: "прохожий - страшный вор!",
Терзая слух истошных визгов искрой.

Синицы звон окутал березняк
Встречал весну кустарник - он набряк
Цветками - верба славит Вход Господень.
Сварливостью и дивом пренебрёг -
Я по волнам пустил корабль, как мог,
И он поплыл, почти что на свободе.

А я в матросской шапке пошагал,
Не глядя на чернеющий оскал
Природы сонной, приподнявшей веки.
Вот так и прибывает невзначай
Кому-то радость, а кому - печаль,
Кому - весна, а капитанам - реки.

Шоколад растёкся шёлком
По пурпурной глади неба -
Это город пеленою
Туч со смогом кутал плечи.
Мягкий сумрак нежил сердце,
Окуная в бесконечность,
Называя боль - любовью,
Виночерпствуя, как Геба,
Пряча шоколад под ёлку.

Бабочки бархатны трепетом крылышек -
Лёгкие жёлтые мая веснушки,
Так и порхают средь цветиков рыженьких,
Путая деву с цветком - сев на ушко.

Бархатны бабочки. Крылышки трепетно
Выстлали шляпки изысканно, модно.
Очарования призрачным лепетом
Просится профиль прелестницы в рондо.

Трепетом бархатны крылышки бабочек.
Вмиг баттерфляй колыхнул гладь непрочного:
Водная бабочка, силы остаточек -
Перелететь-переплыть одиночество...

Крылышки бабочек трепетно бархатны -
Наши мечты пролетают, как всполохи.
Летние дни, чай из листиков, запахи...
Краток лёт бабочки в осени шорохи.

Осень здесь. Не тревожься, не думай о том,
Что останется с нами потом.
Лето вплавлено в память, испито вином...
Но молчи - не хочу о былом.

Ветром сорван, взлетает расцвеченный лист,
Одиноко парит в вышине -
Самолётик мечты, мой последний каприз,
Приглашённый на танцы к луне.

Розы снов, не таясь, расправляют шипы...
Им не веря, сжигаю мосты -
Пусть летит самолётик чудесной мечты
Облаками нескладной судьбы,

Долетая до тихих аэропортов,
Сохраняющих наши следы,
Уносясь в разноцветье осенних лесов
Жёлтой искрой упавшей звезды.