- Лубофф - моркофф! - сказал ей колкий мэн.
Она в ответ мотнула головою:
- Не рифма! Прошлогодней спячки хвоя
И то свежей при свете перемен!

И, гордо отвернувшись, не ушла:
Нахмурив бровь, ждала стихи, букеты.
Он суетился, сочинял сонеты,
Грустил, чихал, крутился у стола...

Визжали боги, глядя на смешных
Колючих и пыхтящих, непрестанно
Им подставляя мисочки сметаны
(Ненужные) под каждый робкий "пых".

Но вскоре отпустили колких в сад:
Мэн был смелей и побежал ретиво
В естественные заросли крапивы,
Она - за ним - ушла под звездопад.

Облака пробегают по небу немыми клоками.
Полчаса как улыбки прощально расплылись за серым стеклом.
Этот путь мне знаком.
Расставание - мини-цунами:
Океан общих чувств в одиночество с гребня летит кувырком.

Пробегают "слоны" в окружении мелких "барашков",
Как морские валы с белой пеной на серых с отливом боках.
Всех "прости" лёгкий прах
Растворился в обетах вчерашних,
А прибой впечатлений - в обкатанной гальке минут-черепах.

Объявили посадку - послушно сажусь, улетаем.
Отпуск, кажется, был... - слизан с палочки дней, что простой леденец.
Вольной жизни конец.
Остров счастья стал необитаем.
Я, грустя, безнадёжно взываю к Творцу о цене, как истец.

Вот и поспели! Черней негритят,
В бликах от солнца на ветках висят,
Кажутся сворой зелёных лисят -
Тесно прижавшись, стоглазо манят.

Руку подставь и дотронься слегка -
Рухнет в ладонь, тяжела и мягка,
Боком упруга, на взгляд - велика,
Выпустит сок посреди языка.

Вкусно и весело. Жаркий июль.
Чуть паутинки колышется тюль -
Ветер ленив, а у нас, крохотуль,
Щёки красны - поиграем в грязнуль!

Урок войны должны хранить:
Прядём воспоминаний нить
За нитью, завернём канатом.
Не позабудем боль и скорбь,
Не наша совесть ляжет в торг,
Омыв персты, как прокуратор!

Пытливым огоньком идей
Прожгут канат умы детей -
В попытках разглядеть детали,
В историю себя вложить,
Добавив всюду мнений сныть,
Где нитки как бы обветшали...

И вот сплетён чудной венок,
С лихвою приукрашен слог
Суждений лёгких, ломких, вольно
Блестят фантазии: "фашист
Бывал умён, душою чист", -
И всем от этого не больно...

Взрастим вражду, сколотим крест:
Неси, Христос, ведь ты воскрес -
Спасай от злобы нас по новой!
Грехи себе вперёд простив,
Восславим лучший генотип
И мир, что столь цивилизован!

Небесным золотым зрачком
Событий ход вперёд влеком.
Великий Бог исполнен Силы,
Во избежание стыда
Гонимый нами навсегда,
Бросает блики на могилы...

Пустой погост. Молчание, кресты...
Мхи, купола над траурной оградой.
Я здесь - никто, мне ничего не надо,
Лишь вить из ныне в прошлое мосты.

Что локон девичий, приглажу прядь времён -
Чуть завиток спрямлю, а он свернётся,
Как ядовитый гад на дне колодца,
Где влаги нет: песком ли занесён...

Иль выпит весь до капли, как стакан:
Хлобысь - и нет - занюхивай, сердешный,
Весенним духом, благо воздух здешний
До боли в лёгких свеж и Небом ткан.

Куда-то путь закрыт до тайных врат...
А что там - за секретным поворотом?
Дозволят ли, хотя бы по субботам
Входить в былое, как в музей, сто крат?

Парад идей не ко двору... Бывает.
Как снег осенний - бел, что шубка горностая,
Пушист и чист - растает,

Но сил набравшись, белит мир до мая
В тайге, где "ух" во тьме. (Кричит ли так сова? Я?
Кто дни сквозь сон считает?)

Когда б словам - гореть огнём, взлетая,
Как искры - падали б золой на грядки баек -
Подкормкой чувств. Не та я.

И будто греческий огонь, швыряя
Родную речь, глаголом жечь сердца - слаба я,
Да и зачем - не знаю.

А вот бы выкормить всполохов стаю,
Взрастив в груди их из зерна, спасая -
Увижу ль свет без края?

Облачка с жемчужным отливом
В голубом поднебесье размазаны.
То старательно, где-то криво,
Мокрой ватой над крышами разными.
Над соседской шиферной крышей
Пролетают верблюды и голуби.
Старой веткой укрывшая жёлобы,
Наша крыша яблоней дышит,
А над веткой - лёгкая стая
Розоватых фламинго растрёпанных.
Мне бы с ними взлететь и растаять,
Убегая от динго неопытных,
Что в прыжках согнулись поджаро,
Над чужими дачными крышами.
Знаю, кончится бегство пожаром -
Красным зевом зари, огнедышащим.
Прогорит - на серые дачи
Непроглядная ночь ляжет углями.
Пламя мысли свернётся в калачик,
В темноту уплывая снов стругами.

Облачко набежало -
Легче шагать нам стало.

А была жара-жара,
Просыпалась из ведра.
Из ведра-ведёрка -
Золотая горка -
Нам на головы жару
Сыпал жёлтый круг:
Солнышко набекрень
Щедро жарит целый день -
Дарит золотом лучей
Солнце-казначей.

Дуй, ветер-запевало -
Пой веселО и шало !

Песней выгони жару,
Словно Жучку в конуру -
В грозовую тучу.
Туча жАра лучше!
Пусть припевом грянет гром,
Громко марши пропоём!
Долгий поход пройдём
В ногу с бодреньким дождём.
Не поборет нас жара -
Мы сильней! Ура!

Качнись, гамак, как лёгкая ладья,
Неси по океану стихословий,
По волнам чувств, в течениях любовей,
Которые придумываю я -
Которые настраивают "я"
На лёгкий тон, на роспись мирозданья,
Где энтропия - шорох воркованья,
Под знаком звёзд, что тайну приютят.
То небо близко, далека земля,
То в травку взгляд воткнётся близоруко.
Хоть Купидон и целится из лука -
Не попадёт, пока я, словно тля
На листике, на сетке развалясь,
Плету стихи, рифмуя муху с ухом -
В такой раскачке сердце спит и глухо,
И от прицела ускользнёт, как язь.
Живущий в толще озёра, резвясь,
Язь не похож на праздного поэта,
Но сочинив нелепые куплеты,
Я проложу меж ним и мною связь.
Качнись, гамак, под небо притулясь -
И я увижу хвостик синей птицы,
Присевшей на небесные ресницы:
Коль отловлю - окажется синицей,
А нет - оборотится в журавля.

Смешались вещи, дети, мысли...
Глотает платья чемодан
Неторопливо, как гурман.
Нас ждёт, волнуясь, океан,
А мы на сборах в путь "зависли"...
День сменит ночь. Слизнёт волна
С прибрежности босые пятки -
В морские окунёмся складки,
И канет суетность в остатке
Густого южного вина.

Усталость, будто скорлупа - хруп -
Расколется, упав в песок -
И мы, как птенчики: прыг-скок -
Родимся за один часок
Для жизни на неделек пару
В рубашке лености, в сметанной
Беспечности сменяя дни.
(Себя на время обмани,
Тревоги выронив в тени
Под корни мощного платана).

Но ты, любитель философий,
Искатель древнего пути
В долину счастья - загрустишь.
Виня в той грусти зной и тишь,
С утра опять напьёшься кофе:
- "Здесь в первозданной наготе
Мы - камни, сколы от утёсов,
Отпавшие, мудры и босы,
Жужжим о пустяках, как осы -
Теряемся в слепой мечте!

Умы обточены прибоем
Жары и праздности вдвойне
По самой выгодной цене,
Есть перемирие в войне
С ленцой, с судьбой.., но чайки роем
Кружат, как мысли, и кричат,
Судачат, будто чат в инете...
Да разве можем жить, как дети,
В слепом неведенье? Как йети?
Ведь дни, что в море - соль, горчат?!"

Прикрываю глаза: вижу город, огни - это вечер.
На балконы высотного дома вселилась прохлада.
Появляется Он, обнимает, вползает услада
Беспокойным ужом под накидку, чей краешек клетчат.

Пламя страсти горячим побегом взрастает мгновенно
И нежнейшим бутончиком бьётся о льдину реалий...
Вкус вина из фантазий опять застывает в бокале
Моего одиночества - в серой прозрачности стенок.

Нет ни щёлочки в буднях тюремных - побег невозможен:
Он - с другой, танец судеб - лихой хоровод, без касаний.
Редкий случай подарит лишь взгляд, обжигающе странен,
Что до крови царапает сердце - так, будто без ножен.

Кусочек между завтра и вчера -
Особый день: не выходной, не будний...
Как провести? Серьёзней? Безрассудней?
Задел в работе выдать на-гора?
Взлететь в мечтах? Геройства совершать?
Тянуть себя за шкирку из болота?
Мюнгхаузену было так охота
Исчиркать календарик, как тетрадь...
Но где взять лишних денег на еду?
Сей день не сочетается с зарплатой!
Романтик, как всегда - невиноватый,
А я куда - не знаю - побреду...
Единственный за жизнь (вот смешно!):
Едва обрёл и тут же потеряю!
Уходит время... Как не быть лентяем
И выиграть у мойр в домино?
Всего лишь день... Заря темней, увы,
Я размышлял и мучился впустую,
Пропиливая парковую тую
Тоскливым взглядом.. Но смеëтесь Вы,
В глазах не пряча истину простую:
Сегодня оживали сфинксы, львы -
Дарители загадок призовых
Тому, кто верит в чудо и танцует...

Чудесный вечер проникал в окошко,
На подоконник осыпаясь звёздно
Дождём кружащей в свете мошкары. –
Ну, почитай ещё! Ещё не поздно!
Мне не заснуть так скоро от жары,
Хоть веки тяжелы не понарошку.

Дай руку и читай про волшебство и
Про тайны, дружбу, гномов и царей...
Там, в книге - мир, не меньший, чем в окне.
Прикрыв глаза, я вижу добрых фей,
Они мне напевают в полусне,
И, может быть, приснятся нам обоим.

Седое небо над двумя морями,
Как малица: туманными грядами
Над тьмой воды - меха без очертаний.
Полгода солнце спит ли, партизанит?
А после краски удержать невмочь:
Мир залит разноцветием кудряво -
Ярчайшими цветами мхов и травок...
Прощай, земля... Без церемоний - прочь.

Я чумы рисовал, снега, сполохи...
Медведей, облака - природы вздохи,
Листы моих картин архипелагом,
Как острова, на стенах ждут аншлага,
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать?
Особенней весеннего цветочка
Бутон распустит ядерная бочка -
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"...

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Ногой пинаю тополиный пух -
Взлетев слегка, он на асфальте
Снова:
Порою так на мысль ложится слово
Усталое. На смальте
День потух:

Мозаика под пятками времён
Сглотнула крайний луч захода
Солнца,
И вмиг не стало призрачных червонцев -
Укрыты тьмой расходы.
Час решён.

А в тёмном небе пухнут облака:
От райских тополей летели
В кучи
Пушистые цветы - на твердь*, плавучи -
Снесёт их ветер в щели,
Как река.

*имеется в виду небесная твердь

Жили в банке трое головастиков,
Делая для хвостиков гимнастику:
Вправо, влево, а потом - замри!
И ловили ртами пузыри.

Отрастили лапки и сидят,
Как лягушки, выстроившись в ряд.
Упражнять хвосты теперь им лень -
Скоро квакнут: "Берегись, слепень!"

----------------------------------
2-е место на ВСЕРОССИЙСКОМ ( с международным участием) литературном конкурсе «Аленький цветочек» в номинации "Стихотворения о рыбалке, охоте": http://www.tvoyakniga.ru/forummenu/forum/1218/?show=1383&page=120

а он в мечтах поднимался к небу
http://litset.ru/publ/16-1-0-16922

…а он в мечтах поднимался к небу,
..............
запал и муза ушли куда-то, любовь исчезла, в мозгах - дурман. сглотнув обиду
как в окна бьётся, давно страдая, замёрзшей птицей его душа
..............
не манна пищей, а просто манка - дежурным блюдом…
полно окурков в консервной банке.
..............
Автор: Glück


...а он порой выходил из тела,
взлетая к небу в астральном сне...
в обход железа, чтоб не задело - не заземлило наедине. с кровати - в форточку напрямую, и выше крыши (гуляй душа!). но раз в химеру попал, волнуясь - в большую тучу, плутал, кружа... жена под утро, заметив: дует, - прикрыла плотно астральный вход, и он, замёрзший, влетев вслепую в стекло,
отпал на газопровод.
проснулся: пусто, на сердце тяжесть, жена сердита, в мозгах - туман. как кукла, бродит, не кочевряжась, как все - пришибленный истукан. душа пропала, и чёрт бы с нею, но муза смылась, забрав авто, в котором тяга к любви живее, чем дома с жёнкой. теперь не то... за годом год без души дежурно: глотая манку, куря Pall Mall.
окурком тело попало в урну
консервных будней...
а так летел...

Нещадно раскалив тела до липкости
(Все члены - словно масса из икринок),
Стекая мерно с краешка листвы,
Полдневный жар спадал на всех живых.
Лишь сон двоих в аллее лип гостил,
Как в полумраке кельи - инок.

Пусть путь, судьбой намеченный, загадочен,
Заботой, как булыжником, уложен,
Но нет гнетущей сердце пустоты:
Вплывает воплощением мечты,
Спасением, а-ля Синдбада челн* -
Влюблённость, становясь дыханьем, кожей.

Внимая счастью, по губам разлитому,
Художник набросал эскиз на память.
А лето обнимало, шелестя,
Баюкая их юность, как дитя.
Застыла бронза - сохранит: хоть мал,
Но светел миг, уплывший лепестками...

--------
*После постигшего его кораблекрушения Синдбад-мореход сделал лодку, на которой смог спастись.

Пародия на "Жизненный балаяж" http://litset.ru/publ/19-1-0-27492#comEnt203792
Автор: Gluck

Маршируют идеи строем, как раскрасить бы явь могла,
..........
Завалялся на полке с феном жёлтый пояс по тхэквондо.
..........
Кави чхаги* – на пол укладкой, ёп чирыги* – отключен мозг.
..........
мне ответишь за всех козлов!
___________________________________________________
кави чхаги - удар-ножницы ногами
ёп чирыги - удар кулаком

=============================================

Эй, подруга, не жмоться, ладно? Век в долгу у тебя. А то!
Мне на вечер всего... нарядный жёлтый пояс по тхэквондо...
Я б его примотала к телу - ощутила б себя крутой
И расправилась с беспределом, что мечту перекрыл стеной.
Я б сказала ему: "послушай, твой игнор - как удар под дых!
Угости-ка, пожалуй, суши, подари мне цветов лесных..."
Объяснился бы хоть на кави* - всё пойму по его глазам.
Мы с ним чагой мигрень подавим (разбавляя слегка бальзам):
Жаль к мальцу применять чирыги, а обрядам давно учусь -
Место силы и умо-сдвиги разузнала в среде бабусь.
Охмурю - не заметит фальши, не посмеет скатиться в стёб -
На коленях попросит дальше длить стихов несравненный трёп!
___________________________________________________
*кави (от санскрит. kavi, «поэт») — предок современного яванского языка — литературный язык островов Ява, Бали и Ломбок, основанный на старояванском языке, однако со значительным количеством заимствований из санскрита.

Тени под вечер по-орангутански
Все длиннолапы. Утих птичий грай.
Страхи крадутся походкой испанской:
Метят кинжалами в сердце. Стегай
Веткой комариков - выгони страхи.
Волны прохлады на хрупких плечах.
Косы-баранки: как крылья на взмахе -
Бантики, рыжие в солнца лучах.
Летом не надо вставать спозаранку,
Вечером можно подольше гулять,
Радость кроша, как кусочек баранки,
Горстью бросать в голубиную рать.
В клювы берите, несите далёко -
К тем, кто страдает в уныния сне,
К тем, кто устал, кто грустит одиноко,
К тем, кто на грани судьбы - на войне.
Радость раскрошена, дырочка грусти -
Сердцу на память: люби и молись.
Ночь красит чёрным за кустиком кустик,
Очень старательно двигая кисть.

Ревёт машина, кручу баранку,
Душой врастаю в далёкий край.
Алмазы россыпью без огранки
Играют в прятки: ищи, хватай.
По стенкам ямы витками ляжет
"Баранок стопкой" - дорога вниз -
До счастья? Ада? Многоэтажно
Карьер раскопан, хранит сюрприз.
Породы тонны, и в них - частицы
Ореха мельче кой-где вросли.
...А ей брильянты привыкли сниться,
Слепя унылые феврали.
А ей колье бы на нежность кожи -
Играя светом, дивить гостей.
А ей... Брильянты - любви дороже.
Забыть? Алмазных ножей острей
Осколки памяти. Безнадёжен...

Ворчлив Баран Буянович спозаранку.
Закручен правый рог его, как баранка.
Копытцами стучит - ставит точки.
А левый рог красив - завиточком.

Глядь: тучка крутит солнечную баранку,
Везя в фургоне зорюшку-арестантку,
А та видна в просветах, румяна,
Лучами вышивает в бурьянах.

Барашек двинет лбом, как бронёю танка -
Эскорт смурной повывернет наизнанку:
Обиду тучка ливнем отплачет,
Но тут буян замрёт, озадачен:

Неспешна в небе золотая приманка,
Жарой жуя траву да цвет по полянкам -
Слепит овечка-солнце буяна,
Отмыты до лазури румяна.

Сердит баран Буянович: где стремянка?
Как ни скачи, безмолвствует - пуританка!
- Бе-бе-бе - будь попроще, овечка -
Спускайся побеседовать к речке.

Душный автобус, в окошках - забор, облаков череда:
Сон по пути на работу (штук семьдесят тел).
Жарко. Дорожный ремонт. По железке вдали - поезда.
Клин перелётный огромный... вчера пролетел.

Помнишь, Алиса, бруснику на кочках в сосновом бору?

Будто грибы, вырастают коттеджи (даёшь урбанизм!):
Было болото, где залит асфальтом квартал.
Скоро ль природу закроют в музеях, как тот атавизм,
Что постепенно народ сам в себе изживал?

Знаешь, Алиса, мы видели гномов, но гномы ушли...

День в расписание влит поминутно, как речка - в гранит:
Лёгкий релакс в Зазеркалье - на 10 минут.
Кролик стал серым с чеширской улыбкой и вечно скулит -
Жалко на свалку - отправлю в музей старину.

Где ты, Алиса? Не вижу. Как глупо. Прощай насовсем...

Гномы исчезли. Закрыт Зазеркалья вчерашний музей:
Детство, фантазии, солнечный зайчик и я.
Запах сирени тревожит, вскрывая былое смелей -
Вдруг вырываются чувства из пут забытья:

Здравствуй, Алиса! Всё странно и живо - как "-дцать" лет назад...

Зацепилась за ёлки пушистая туча,
Потянуло туманом с болот.
- Не ходил бы туда, человек невезучий,
Где погибель лихая живёт...

Мягкий мох прячет след, не сомнётся багульник:
Канул в небыль - и нет - не ищи.
Не велИка потеря - дурак, богохульник -
Вместо памяти встанут хвощи.

А богатства роскошны - бери! Не под силу?
Тянет злато беднягу к себе:
Руки бабки Синюшки длинны, будто жила,
И сильны, коли дух ослабел.

Омут дивных очей василькового цвета -
Дочь природы всегда молода,
Но лежат турмалины в колодце несметно,
И над жадным сомкнётся вода.

Поросло то, что было, быльём да яруткой,
Зреет жадность, корнями крепка,
В сказ исчезла старушка, в устах - прибауткой
Прожурчит, не скрывая смешка:

- Полюби-ка, Синюшка, дари-ка кредиты,
Да за дерзость мою - просто так!
А не дашь - мне легко превратиться в бандита, -
Сводит помыслы денежный знак.

Не встречает, не тянет - колодцы разрыты -
Найден способ, тяжёл аргумент.
Не увидит чудак те глазёнки-магниты,
Что не вложат удачу в процент.

Зацепилась за ёлки пушистая туча,
Потянуло туманом с болот...
Ну а всё-таки вдруг не жадюга, везучий -
Может, бабка ещё оживёт?

Привет, мой Петербург! В мелькнувший год,
С тобой мы в спешке толком не встречались...
Хоть ненадолго, к вешнему отчалив,
Как хлеб преломим слов непрочный лёд.

Стремишься шпилем дерзко в облака,
Как блёснами маня их куполами -
Чудной рыбак, сутулишься горбами
Пролётов на спине у сквозняка.

Но ты так часто щупл, квадратен, гол,
Пустынно-гулок в снах дворов-колодцев,
В них звук стремится в эхо расколоться,
Как волны разбивают лбы о мол.

А мне охота чувства расколоть,
Как скалы разбирают на граниты,
В попытке описать строкой пиита
Всё то, что есть душа твоя и плоть.

Зачем меня тревожишь всякий раз,
Сводя нутро и понуждая верить?
Искать ли в людях для любви критерий,
Ведь ты, мой Питер, состоишь из нас?

Я чувствую: ты волен и храним -
Живое сердце любит и ликует!
Статична конных памятников сбруя,
Но неспокойный дух неисправим.

В морозности зимы весёлый бег:
Гоня лыжню с горы, летим, хохочем.
Здесь пихты в снежных шубах - многоточьем,
И длинные тире - полоски рек...

Брильянтами искристый «мех» с манжет
Ссыпается на головы, рискуя
Растаять от простого поцелуя -
Коснуться губ, поправ нейтралитет.

Из всех "нельзя" искусственный топаз
Составлен охранять мою идейность.
Сияющий, ношу благоговейно
Красивой брошью к сердцу - милый страз.

Но ты - мой Гойя! Напиши меня,
Как Маху обнажённую - на ложе
Моей зимы - на белом бездорожье...
Впусти всех бесов, что тебя манят!

Один ли, сотня тысяч - не спастись -
Преобразят мороз кипящей страстью
В фату любви, в венец слепого счастья.
Гибискусом цветёт закат в пути.

Спеша, стихают отголоски дня,
Вползает мрак, сурьмой вливаясь в долы,
Скрывая склоны сумрачным подолом,
Клещами хлада дерзостность казня.

Горит костёр, танцует, говоря
Без умолку о бренности и вечном,
Свет пламени плюёт на скоротечность
Искрой, впиваясь в щёку января.

Пять лепестков случайно, набекрень,
Душисто - счастьем балует сирень...
Но мир качнулся в непогожий день,
Когда циклон, и сумрачность, и холод,
И аромат, и белые подолы
Черёмух, лепестков полёт недолог:
Вдруг - ты,
Мосты
До темноты
Под танец белых лепесточков-пчёлок.

На лбу твоём не слушались вихры,
Мы узнавали странные миры
Друг в друге, различая мощный взрыв,
А после - составление пылинок
В огромный мир двоих. Был поединок.
Был вечер молчаливый и карминный,
Край туч
Могуч,
А мрак зыбуч
Под белизной черёмушных косынок.

Солнцезащитный крем - на щёки: "Эй, облака, ждите гостей!"
Горы скалистые крутобоки, хребтины длинные, как шеи у лошадей.
Оторочена облаками шапка на темени горы (модель - горшок).
Беру усталость в охапку, уминаю, завязываю бантиком, как шнурок.
Растрёпаны сосновые бакенбарды, ветер ласкает песенные слова.
Внизу растворились парты, лекции, праздники, близкие существа.
Проникаю в облачное чрево, поглотившее скалы и всё вокруг,
Догадываюсь: туман - невод - великанский, я - малюсенький паук.
Но вершина одаривает простором, под ногами лежат облака квашнёй.
У горизонта - море, в котором краб по камню скользит клешнёй...

Весна пришла, но что с того? Мне город душу жмёт:
Он, как застиранный камзол - в подмышках шибко мал.
Он скверам режет горизонт, вокруг вздымая вал
Домовых крыш. Играют в "го" грачи, меча помёт.

И я, вдохнув его бензин, решаю: всё же в кайф -
Весна идёт, как ни крути, сминает рубежи,
И даже с краешку в горсти у сквера, где бомжи,
Средь красноталовых корзин, синиц целует май.

Обточено на временнОм точиле
До истонченья то, что сердцу мило -
И дом преобразуется в могилу
Вещей, что навсегда уже почили.
С годами чувства утекают в склеп, но
В нём залы памяти залиты атмосферой,
Бесценных мелочей - как гондольеры,
Проводят ум в былое благолепно.
Дождливым утром строгими часами
Размечен сумрак жизни посекундно,
А вещи не молчат: хоть речи скудны,
Я долго наслаждаюсь голосами...

Нелегко хранить равновесие.
Чуткий ум пугают предвестия.
Мир не порван боем, да бомбами,
Но дыряв испод катакомбами:
Об отмщеньи мысли сгущаются,
В тайниках ваяются "палицы" -
Богатырству в дар долгожданному -
Несть "дракону" смерть, окаянному.
Как обычно, катится солнышко,
На пригорке травушка чёлочкой,
Спят курганы, в доках - флотилии,
Дышит жизнь ровней и стабильнее.
Бьют мечты, как кони копытами,
Начиняют сказы агитками
О казне, взращённой на кровушке,
О слезах сироток, да вдовушек.
Да свободы сказочной хочется,
Да всплывают знаки, пророчества.
Хорошо, когда равновесие,
Но врастают слабости плесенью -
На неробких лягут оковами,
На простых - трудами суровыми.
И взойдёт звезда, и прокатится,
Затрещит небесная матица*...

* Матица может предупреждать о несчастье. Скрип или треск матицы считается опасным предзнаменованием смерти хозяина дома (поверье).

Миры мечты я запекаю в тайне,
И никому её не покажу.
Я обожаю заварные Шу -
В них облака закрыты неслучайно
В печёный парашют.

Но в полусне порою, прилетая
В края дворцов чудесных - в сад небес,
Я ощущаю свой драконий вес -
Всю тяжесть неспокойного лентяя,
Снующего туда-сюда окрест.

Заоблачны, причудливы, бескрайны
Мерцающие звёздами пути,
Там ирреальность смыслов донести
К лотку ума легко - лишь крикнув: "майна!",
Бескрышью не ища альтернатив.

Когда проснусь - картину напишу,
Поставлю за стекло среди брошюр.

Стоит ли в море нырять, если солоно море?
Надо ли рыбу ловить, если нравится рыба?
Брось, хоть на миг, многотомность полезных теорий:
Шаг, поворот - не вмещаются в плоский омнибокс.

В такт, раз-два-три - босоного по лунной лепёшке...
Ты позабыл, по ночам вглубь инета ныряя -
Звёздность небес безразмерную! Тушкам-на-ножках
(Всем микросхемам) не съесть - подавиться сияньем!

Стоит ли в море нырять, если выплыть непросто?
Руку, избранник! Где смелость, что в песнях воспета?!
Страшно, что в рыбе окажется горя извёстка?
Выдам секрет, так и быть: в брюхе - счастья монета...

2015

(по фильму "Тот самый Мюнхгаузен")

Мой смелый дар общественность отвергла:
Кусочек лета не прельстил умы.
Звезда любви, за тучами померкнув,
Не шлёт лучи в окно моей тюрьмы.
Увы, мадам, наш не расторгнут брак.
Виной тому слепое постоянство
И брак в календаре. Вот окаянство!
Придется мне признать печальный факт.

Предстать обычным серым персонажем,
Вдруг умерев - закрыть в игре свой счёт,
Обогатив Вас вдовьим антуражем,
Копить и пить, и верить: все пройдет...
Любить, как все, не лазая в окно,
Звезду хранить не нА небе - в шкатулке,
Не строя замки, скромно, в переулке
Дней не считать, считая деньги... Но

В ладонях Марты - лунные скорлупки...

Южный палевый вечер темнел неотступно.
Шалью кутала плечи. Причин совокупность
Мне казалась пугающей, в месте безлюдном
Одиноко гуляющей столь неуютно...
А вокруг - тишина и престранный попутчик:
Тёмный плащ, малахай и ботинок скрипучий.

Он смущал долгим взглядом в кафе (в уголочке,
Закусив шоколадом, пил чай в одиночку).
Мы с друзьями кутили, и всех угощали,
Кто кафе посетил - смыть шампанским печали.
Странный тип притворился, что дремлет, не слыша,
А проснувшись, возился с коробкой мормышек.

А потом он за мной поспешил - я-то знаю.
Страх разверзся, как пропасть, до дрожи. Глухая
В темень падала улица на повороте -
Там капканами дьявола ужас добротен.
Я, ускорив шаги, полетела, как птица,
Сквозь туман, что вдруг выполз и начал клубиться.

"Скрип-скрип-скрип", - пел башмак о безумной погоне.
Разодрав в полумраке о ветки ладони,
Я упала в калитку, споткнувшись нелепо
(Хоть и знала, что плитка, но чудились склепы).
Вот сейчас, обернувшись, увижу маньяка,
Нож огромный блеснувший - ужаснее мрака...

Уши рвёт тишина. Сердце в пятках - не шутки.
Тени нет - не видна? Где же трезвенник жуткий?
Зубы сжав, развернулась, готовая к бою,
Вижу: пуст переулок, и сумрак спокоен,
Нараспашку калитка, луна круглобока,
Беззаботно улитка сползает в осоку.

В гору подъём трудоёмок.
Ветер, сгоняя зной
В долы, с чела - полудрёму,
Пляшет с ковыль-травой.

Спит великан черногрудый:
Скалы хранят покой.
Гибкой чертой изумрудной -
Искрой скользнёт живой,

Шорохом в прелости листьев,
Скрыв от меня свой страх -
Ящерица-альпинистка.
Тонут мечты в цветах:

- Горы, обещано снами
Счастье средь ваших скал!
Ящеркой юркой на камне
Хвостик его мелькал:

Встретился стройный и ловкий,
С сердца сорвал печать.
Где раздобыть мне сноровку -
Счастье за хвост поймать?

Раздобыть бы мне умище,
Чтобы вас всегда хвалил,
Шлифовал бы заковыки
Мыслей, как станок гранильный,
Да в придачу - юмор стильный,
Чтоб имел весёлый пыл -
На щеках смешинок блики
Поразгладят все грустищи!

Буду клоун на арене
(Улыбайтесь амплитудней!):
На макушке - супер-шапка,
В ней мозгов совсем немного,
Их раскрашу очень строго -
В клетку крупную причудней;
На канате - в мега-тапке,
В центре многих точек зрений!

Зашвырните помидоры,
Если вдруг себя узнали
В сценках мило-бесшабашных -
Значит я не постарался:
Не добавил в смыслы масел,
Правду не прикрыл вуалью,
Не достроил сказки башню
До прикольного мажора.

Вот лежит на днище шапки:
Поглядите-ко - умище,
Еле дышит осторожно,
А размером с клюв цыплячий.
Будет он совсем горячий -
Жарю на сковородище:
Он теперь такой пригожий
И стоит на задних лапках -

Угощайтесь на здоровье!

Я тоже царевна-лягушка
........
"Урчат и смеются лягушки -
Да это от счастья, наверно!
.........
Дан шанс обернуться царевной.
.........
Ну, что ты уткнулся в подушку?
..........
Пропой мне хоть строчку, хоть ноту
Фальшиво и сонно...но всё же...
А утром опять на работу...
Пойду в новой юбке! Из кожи!"
Леди_Дождик
http://litset.ru/publ/19-1-0-25671

-------------------------------------

- Кричишь и рыдаешь без меры...
Да это от счастья, наверно?
- Все нервы порвут, изуверы,
Чтоб стала на кадре царевной!

Тяжёлый психоз - не игрушка -
Он мысли наполнит заботой,
Ты носом уткнёшься в подушку,
Стоная последнюю ноту.

Сфальшивишь и.. снова работа -
Таскать неподвижное тело,
Шить юбку из кожи для фото -
Весьма кропотливое дело...

Умильно кино про лягушек,
Но прибыльней - трэш про маньяка:
Продать бы к сеансу подушек
Всем зрителям - спрятавшись, плакать.

Не выспаться им на сеансе -
Я буду бессонниц виновник -
В кровавом с тобой мезальянсе,
В юбчонке из кожи любовниц.

Три выстрела.
– Будет ужин?
– Конечно! Нужна петрушка!
Был селезень мной контужен,
Он снёс, пролетая, в стог
Яйцо, как у русской Рябы:
Серебряное в верхушке,
Особенное, как швабский
Причудливый говорок.

Я выложил скорлупою
Ступеньки на лунном шёлке:
Захочешь – пойдём, надоим
Небесного молока
У звёздной большой коровы!
Я гладил её по холке,
Когда пролетал, бедовый,
На ядрышке в облака.

– По небу?
– Легко и просто:
Лечу, а вокруг – кометы
И россыпи звёзд, как просо,
И месяц лущит пшено.
Наварим кутью послаще –
Кормить горемык и деток
Серебряной кашей счастья!
Всё, стало быть, решено!

– Ах, Карл, а на небе – тучи...
– Я их разгоню и баста!
– Бывает ли так, чтоб случай
В момент осчастливил всех?
– Конечно, бывает, Марта!
Могу ли я просто хвастать,
Пусть даже в пылу азарта?
Ведь ясно: любовь - не грех.

– А люди?
– А люди слепы...
– Но нам с ними жить.
– Всё верно.
– Причуды твои нелепы –
Да разве ж они простят?
– Мы будем, как две кометы,
Пронзать черноту инферно
Над глупостью их запретов –-
Счастливые невпопад.

Только я проснулась, первой,
В резвый пляс пустились нервы -
Показали мрачных чудищ,
Развернув театр теней:
Мой рассудок был экраном,
Танцевали, окаянны,
Как шаманы в круглом чуме -
Нервы с бубном в полусне.

Грусть вползла кусачей вошкой.
Мне бы вызвать неотложку -
Трактор-щётку для прочистки
И спрямления мозгов!..
- Вот какао, вот конфетка,
Сыр на хлебе с цветом едким, -
Пять минут и, как ни рыскай -
Вошек нет и пауков!

Но зато лежат пушисты,
Словно снежные мониста
На берёзках - заискрились
Планы на день (длинный шлейф).
Я - в авто на магистрали,
На витке судьбы-спирали.
Лейте слёзы крокодильи,
Нервы, запертые в сейф!

Вечер. За пыльным окошком луна отрешённо
Медленно вечность мотает на мысль-веретёнце,
Маленький облак небесный - тучнейший ребёнок,
Отблеск заката припрятал, как горстку червонцев,
Милостью солнца.

Скоро придёт мой возлюбленный петь серенаду,
Став горделиво-картинно внизу под балконом.
Голос прольётся, в любви обещая усладу,
Струнно-гитарно, мне трепетно льстя баритоном...
Быть благосклонной?

Я испрошу у луны дорогого совета,
Как же мне быть: бросить розу иль скрыться в покоях?
Может, просить, чтобы пел, не устав, до рассвета,
Слушать и томно вдыхать ароматы левкоя?..
Дверь приоткрою...

Как грустный щен, февраль наделал лужу.
Но что с того? Забот невпроворот.
Ты выскочишь, расхристан и простужен,
Глаза от солнца жмуря, будто крот,
И полетишь по серому проспекту,
В автобус торопливо заскочив,
В сознании удерживая вектор
Серьёзных планов - нынешний актив.
Тебя толкнут, не то чтоб слишком грубо:
Толпа, локтями щупая ребро,
Наушниками свяжется с ютубом,
Глазами сонно - в грязное стекло
Уставится, сожмёт на остановке
И выплюнет, как фантик, на асфальт.
Зубами схватит нежно и неловко
За брючину играющий февраль,
И, глядя по-щенячьи милым взглядом,
Как будто ты - хозяин, без причин
Скуля в ветвях, завертит щуплым задом,
Хвостом забрызгав экстерьер машин.
Ты в голове мусолишь тот же вектор,
Зимы щенячьи слюни матеря,
Но за грудиной скрытый нежный некто,
Ждёт вечера: забросив якоря,
Как флагман - в тишину любви - к причалу
Моей души пришвартовать свой борт.
И погрузиться в мирный, без начала,
И без конца - наш камерный курорт.

А дождь идёт, меня не слыша,
Бормочет, спорит - не со мной,
А я молчу. Я не немой,
Но легче вскачь с дождём по крыше,
Чем говорить, чем быть с тобой
Тьмой беспокойств
Под властью вспышек

Эмоций - больно от касаний.
В волнений молниях бегу
Вовнутрь себя, в свою тайгу,
Как в кокон мысле-пеленаний,
Где всё привычно, всё могу,
Где стрёкот губ
Твоих туманен.

Качая чувства мерно в люльке,
Всё тело ходит взад-вперёд,
Растапливая страхов лёд,
Наматывая мысль на шпульки.
А дождь, как я, идёт, идёт,
Он антипод
Тревог - июльский.

И я хотел бы быть обычным,
Но что поделать - не такой...
Мне говорят, что это сбой,
А, может, просто специфичность.
Станцуй-ка дождик проливной,
И успокой -
Ты так тактичен.

*Человек дождя - человек, страдающий аутизмом. Выражение стало нарицательным после выхода на экраны одноимённого фильма.

Дракон прилетает оттуда, где прячется тьма,
И смотрит в окно, не мигая, не щурясь от света.
Застыв, я лежу неподвижно от страха: сломать
Стекло, как игрушку, легко - ночь меняет предметы,
Придав им прозрачность для сил, порождённых луной
И тёмным коварным владыкой, исполненных жажды.
Но если открыты глаза, василиск - за стеной,
И страшный дракон - за стеклом (выжидают и страждут).

Уснули домашние, тикают громко часы,
Неспешно тягучее время роняя по капле.
Ресницы чугунны, лишь мысль, поострее осы,,
Их держит, в дремоте бродя, как в болотище - цапля:
Он ждёт, чтобы выплеснуть ужас, сжигая мой мозг!
Нет-нет, не усну... Охраняй, оловянный солдатик!
Тебя в Рождество мне под ёлку принёс Дед Мороз -
Ты можешь не спать и надёжно стоять у кровати...

Затеплится зорька. Будильник. Тяжёлый подъём.
И мама за руку потянет - идти в детский садик.
Мы завтра с солдатом красивых цветов наплетём
На окна: дракон умилится и станет покладист.

Смеялся, пел, а не молчал, как все -
Вытягивал свой разум из "болота",
Держа за шевелюру, в переплёты
Я попадал на дню, ну, раз так семь!
Геройства совершая по утрам,
Беседовал с Софоклом пополудни,
Я подарил вам день! Но правосудней,
Считали вы - не следовать мечтам.

Вы лгали. Думали, и я готов солгать?
Земные жажды застят правде очи...
А нынче небо глубже многоточий,
И в свете солнца - тает благодать -
Ты видишь, Марта? Путь к луне открыт.
Вернусь к шести, мой друг, готовьте ужин!
Меня ждёт небо... Людям я не нужен:
Мой смех перебивает аппетит.

Однажды в детстве я нарисовала табун лошадей. Лошадей было много, в основном гнедые, но разных оттенков. На заднем фоне - огромная яркая радуга во всё небо. Под ногами лошадей был зелёный луг. Получился очень хороший рисунок. Одно в нём было не совсем правильно: лошади, стоявшие не на переднем плане, а чуть поодаль, подчинились законам перспективы несколько иначе, чем зелёный луг - под другим углом зрения, и оказались в небе - на фоне радуги. У лошадей не было крыльев, но они ничуть не смущаясь таким небесным положением, гордо вытянув шеи, смотрели куда-то вперёд... Повзрослев, я, глядя на эту картинку, думала: вот это настоящие лошади и очень ценная порода – они умеют летать без крыльев, просто одним сильным желанием полёта – это здорово.

…Принц долго смотрел вниз на скалы, торчащие из пропасти вверх острыми пиками, и на солнце. Солнце постепенно опускалось к «ёжику» дальних хребтов, оно было большим, и цвет его был оранжево-жёлтый - оно казалось тяжёлым и усталым. Потом Принц сильно оттолкнулся и заскользил между острых пиков. Развернувшись у отвесной стены, он полетел вдоль каньона, спускаясь ниже к бурлящему на дне потоку, во тьму, оставив усталое солнце далеко позади.
Здесь была тишина и сумрак, и только журчание ручья звучало неустанно. Ещё немного вперёд над живым потоком. Справа и слева бесконечные стены скал, вершины которых потеряны на недоступной глазу высоте, за тёмными, почти чёрными кронами деревьев – там, где осталось солнце. Теперь надо смотреть внимательно: скоро слева появится неприметный провал в стене – вход в пещеру. Вот он. Принц приземлился на небольшой скальный выступ около пещеры, Дина спешилась, слегка потрепала Принца по гладкой шее, и они вошли внутрь в непроглядную темноту. Продвигались на ощупь, но идти было недалеко: поворот налево, и путникам открылась огромная пещерная зала. В нескольких местах горел мягкий свет остило-светильников, и от этого пещера казалась изумрудной. Навстречу Дине выскочили небольшие бородатые человечки и радостно приветствовали её: «Да здравствует Прекрасная Дина!» Девушка ласково улыбнулась им, и поспешила вглубь залы. Там за большим камнем было постелено ложе, и спал юноша. Он был ранен вчера в бою с драконодавом, и теперь спал, восстанавливая силы под целительным покрывалом, в ткань которого были вплетены перья старого мудрого филина Фолго.
Громкая радость кирболокринцев (так назывались маленькие человечки) пробудила юношу, и он поднялся навстречу Дине:
- Слава Чигиргнту, ты вернулась и невредима! Если бы я знал про твой рискованный план, ни за что бы тебя не отпустил!
- Всё отлично, Кейн! Кусочек Камня Тафира у меня, и заклятие над Камнем произнесено - мы можем отправляться в путь! - Дина достала из внутреннего кармашка свёрток ткани, аккуратно развернула, и на её ладони брызнул прозрачным светом небольшой камешек. Кейн и маленькие бородатые человечки некоторое время с любопытством его рассматривали.
- Как ты смогла его отколоть?
- Очень просто. Он сам упал в мою руку, когда я произнесла Просьбу. Камень остался цел, без единой царапинки или неровности. Надо ехать, Кейн! Как ты себя чувствуешь? По словам Фолго, путь предстоит не близкий…
- Я в порядке и полон сил, Дина. Мы можем отправляться прямо сейчас.

…Опять наступил день. Очередной долгий день ожидания событий. Всё-таки жаль, что дальнейший путь Дины проложен в будущем – не хочется расставаться с Принцем. Включить чайник, намазать бутерброд. Тетрадки: матан, ТОЭ, философия, кажется, всё... Пожалуй, ещё успею пройти до универа пешком – значит, по дороге смогу обдумать план перемещения во времени. Всё-таки не хочется расставаться с Принцем... Надо что-то придумать и взять его с собой, ну, хотя бы в уменьшенном виде. Интересно, а с точки зрения астральной теории, я и Дина – это одно и то же или нет?

Элегантная леди, изящность пантеры:
Взгляды мачо ей - бренди, в мечтах - флибустьеры,
Обожает романы о честных пиратах,
Верит: есть Капитан, он - отважный, и статный!..

Ловит стройный фрегат парусами пассаты,
Где сирены кричат, и шторма бесноваты.
С милым взгляды скрестив на скупое мгновенье,
Испытать бы порыв в единеньи блаженном...

Но реально одно: понедельник - суббота
В чёрно-белом кино (дом - автобус - работа).
"Флибустьеры" не те - малодушны и пьяны.
В беспросветной тщете где найдёшь капитана?

Пробегают года. Знать, судьба - лотерея:
По привычке горда, но вдвоём-то теплее,
Лучше, чем ничего, а любовь на экране
Заменяет его - Капитана в тумане...

Дом, тепло, детектив. Попривыкла, не тужит,
На душе - позитив, любит дочек и мужа,
Но осенней порой где-то в тучах, по краю,
Растревожив покой, тень-фрегат проплывает...

Прекрасная Вишнёвая Принцесса слегка грустила о Вишнёвом Принце,
Роняя на земь слёзы лепестками, в ковёр мечты их пальцами вплетая,
Ей бриз шептал рассказы Мураками, дарила туча капельки-гостинцы,
Вдали тумана тонкая завеса скрывала журавлей тревожных стаю...

Принцесса, сон придёт к тебе под утро, расставит сети, удочки, магниты,
Большой волной накроет, как цунами, и унесёт на гребнях влаги пенной,
Видения меняя временами. Вспорхнут печали, бисером расшиты,
И лепестки нежнейшим перламутром укроют тайны вишенной вселенной.

А там и Принц лучом откроет ставни твоих надежд, разбудит поцелуем.
Касаясь лбом коры стволов вишнёвых, я аромат чудесного вдыхаю...