Каждое мгновение жизни незаметно переносит нас из настоящего в будущее. Я в аэропорту, оставив далеко город, в котором я родилась и живу давно. Мои родители построили для меня – не дом, не улицу, а город со школами, больницами, театрами, парками, посвятив этому всю свою жизнь.

Через два часа я перенесусь в будущее, где живут мои дети и внуки, куда они стремились, чтобы осуществить свои мечты.

Пожалуй, нет на свете человека, который перед вылетом не думал бы о своей жизни. Даже те, кто говорит, что входит в самолет, как в маршрутку.

Я вижу свою жизнь очень долгой. Она начинается в том времени, где я знаю своих родных, давно ушедших. И простирается моя жизнь туда, куда стремятся мои внуки. Вместе с ними я перехожу из настоящего в их и мое будущее, о котором мы еще знаем не все и поэтому оно кажется таким загадочным и привлекательным. Мечты – это сильная энергия, которую не может накопить один человек, она приходит из глубины поколений.

В моей сумочке посадочный талон на самолет и фотография прапрадедушки моей старшей внучки. Он был дирижером в военном оркестре. С той поры музыка постоянно живет в нашей семье. Папа привез пианино, открыл самоучитель, подписал ноты на инструменте и сказал мне с сестрой:

– Сам я играть не умею, но вас научу!

Внучка сейчас учится, играет на скрипке, уже выступает с концертами. Это ее настоящее. Стать хорошей скрипачкой – это ее цель. А моя мечта – увидеть ее в этом будущем.

Я помню, с каким душевным трепетом я рассматривала документы моей двоюродной бабушки, – пожелтевшие, рассыпающиеся в руках листочки с церковными печатями. Когда я обратилась к священнику с просьбой посмотреть церковные книги, он ответил, что в 1922 году по высочайшему приказу эти документы сожгли, чтобы уничтожить старую память. А вдруг там дворянские корни! Ведь тогда, кто был ничем, должен был стать всем.

Мои родители сохранили очень старые фотографии начала 19 века, и я могу видеть лица своих далеких предков, находить сходство в наших чертах. Я представляю, как они стояли в церкви, перед иконами, и священник выбирал имя моей бабушке. В этой цепочке поколений есть и мое место, и тогда я была будущим.

Проживая беззаботное детство, прекрасную юность, зрелый возраст и подходя к мудрой старости, понимаешь, что за это время приобретено огромное богатство – память, которую надо передать своим потомкам. Род без памяти о прошлом подобен дереву, у которого отсекли корни.

Красиво сказал Сюнъ-цзы:
– Не поднявшись на высокую гору, не узнаешь высоты неба. Не взглянув в глубокое ущелье в горах, не узнаешь толщины земли. Не услышав заветов предков, не узнаешь величия учености.

Возможно в будущем люди создадут такие технологии, что любой человек сможет проникнуть в память своих предков и посмотреть любую страницу их жизни. И тогда не нужны будут фотографии, дневники, памятные вещи.

Я мечтаю увидеть своих маленьких внуков взрослыми, состоявшимися и счастливыми, хочу принимать участие в их жизни и рядом с ними не стареть. И не отставать от них, чтобы у нас были общие темы для разговора, чтобы внуки не смотрели на меня, как на древность. Я думаю, что у каждого из нас есть в памяти несколько фраз-установок, сказанных друзьями в сложные периоды нашей жизни и эти слова поддерживают нас всегда. Близкие люди обязаны помочь своим детям и внукам создать такие реперы.

Часто говорят, будь здесь и сейчас. Забудь прошлое, оно несет печали, не думай о будущем, оно несет тревоги, живи настоящим, потому что только так можно быть счастливым.

Это удобная психология бабочки однодневки, жизнь в кредит. Возьми сейчас свой отрезок света и не думай ни о чем, заплатишь ты или твои дети только завтра, а это так далеко от тебя.

Я говорю своим детям: любите жизнь, цените прошлое, оно учит вас, радуйтесь настоящему, в нем разлита любовь, верьте в будущее, оно принадлежит вам, не дробите себя на дни, не отрицайте целостности бытия, не запирайте свою душу раненым зверем ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем. И будьте счастливы, потому что счастье не в выбранном фрагменте судьбы, оно, как и красота – в глазах смотрящего.

Рядом с юными внуками я не замечаю течения лет. Многие люди боятся не старости, а одиночества и не востребованности. Человек испытывает горечь, если происходит остановка и дальше поезд жизни не пойдет.
Раньше люди называли периоды жизни – утро, день, вечер и ночь или весна жизни, лето, осень и зима. Как и времена года, жизнь наполнена разными яркими красками. Великолепна зима, так же замечательна может быть и старость. Так пусть же не страшат нас метели, они проходят.

«Вечерние часы жизни могут быть самыми прекрасными, подобно тому, как красивейшие лепестки цветка распускаются последними». Это я прочитала у Сэмюэла Смайлса, и полностью с ним согласна.

Самолет взлетает. Я лечу в свое будущее. В моем чемодане новые ноты для скрипки с оркестром. Я успеваю купить розы для внучки и попасть на ее концерт.

* Эссе участвовало в Большом Прозаическом Конкурсе.

Яркий солнечный день собрал все краски лета, но наступил тёплый вечер и небо затянуло плотными тёмными тучами, стал накрапывать дождь. На трамвайной остановке людей было мало. Стройный, высокий, темноволосый парень лет двадцати семи стоял немного в стороне и держал в руках высокий пакет с жёлтыми розами. Две нарядно одетые женщины в ожидании трамвая от нечего делать рассматривали его.

– Молодой человек! Вы хотите подарить эти розы своей девушке? – заговорила блондинка в зелёном платье с янтарной ниткой бус. – А разве вы не знаете, что жёлтые розы – это символ разлуки?

– Не приставай, – одернула её другая женщина, постарше, с большой сумкой. – Жёлтые розы – это символ жизни, света и солнца. Они приносят радость и счастье!

Но первая женщина уже подошла поближе к Андрею. Чувствуя исходящий от роз лёгкий, глубокий и насыщенный аромат, она вздохнула:

– Красивые! Какие тонкие и нежные лепестки! Жаль, мне таких не дарят!

Андрей улыбнулся и направился к подъезжающему трамваю.

Свой выходной день он провёл с матерью на даче. Она увлекалась разведением цветов и в прошлом сезоне Андрей заказал по каталогу новые кусты роз. Когда он собирался уходить, мама заставила его взять пакет с фруктами и срезала несколько жёлтых роз с новых кустов.

– Поставишь их у себя в комнате и у тебя целую неделю будет солнечное настроение!

Ехать ему нужно было до самого конца маршрута. Андрей вошёл в трамвай и выбрал местечко в уголке, у окна, чтобы по пути видеть море, горы, причал с кораблями. Он был натурой романтической, много читал и замечал, что у моря, как у живого существа, всегда разное настроение. Сегодня, даже серое и невзрачное, море настраивало на лирический светлый минор.

Начался дождь, дорога стала зеркальной. Все пассажиры постепенно вышли, и он ехал в вагоне один. Внезапно Андрей услышал, что водитель, молодая девушка, заговорила по телефону по громкой связи. Пассажира она не заметила.

– Ну, что ты меня уговариваешь! Любовь святое, пусть идёт к ней! Да, я её видела – бледная моль, всё время смотрит на него преданно, как собака, и хвалит, как лиса ворону. А ему только это и надо.

Андрей слышал, что девушке кто-то отвечает, но невнятно. Он почувствовал неловкость, оттого что слышал чужой разговор и подумал, что нужно выйти из вагона и пойти дальше пешком, но до остановки было ещё далеко, а разговор продолжался.

– Да что не расстраивайся! Он не хочет возвращаться домой. Артист, ему нужны психологические встряски и новые музы. А я – пройденный этап, отыгранный диск! И зачем я только связалась с этим музыкантом!

Девушка на какое-то время замолчала, слушала, что ей говорила собеседница. Андрей понимал, что оказался невольным свидетелем личной драмы. Если бы девушка его заметила, возможно, она бы не говорила так откровенно.

– Натка, ты не представляешь, как мне больно! У меня такое чувство, что меня предали и я никому не нужна!

В её словах, интонации чувствовалась боль потери любимого, а не престижа, личной выгоды. Голос девушки перешёл на крик:

– Если бы ты знала, как я ему верила!

Она снова замолчала, вся съёжилась, сжалась, словно хотела стать маленькой, чтобы боль её уменьшилась и мир перестал быть таким жестоким. В словах девушки была такая горечь и обида, что Андрею захотелось сделать что-то такое, чтобы случилось чудо и её боль отступила.

– Как отпустить человека, которого любишь? – продолжала девушка. Она уже говорила тихо, с болью. – Ты же сама говорила, что у нас всё было, как в кино. В нашем городе не осталось сквера, кинотеатра, где бы мы не целовались. Тогда меня переполняло счастье. И как это всё забыть!

Она тяжело вздохнула и стала нажимать светящиеся кнопки на пульте.

– Всё напоминает о нём. Сегодня какой-то блондин мимо проходил и, понимаешь, такой же, как у него, парфюм "Эгоист", геранью пахнет. А дома у меня герань в горшках. Я ее люблю. И его вещи попадаются на глаза. Как заставить себя не думать о нём? В чемодан? Не подумала…

Девушка положила телефон на пульт. В вагоне стало тихо. Глухой мерный стук колёс и пролетающие мимо освещённые улицы безмолвно напоминали о том, что за окнами трамвая обычная жизнь города. Редкие прохожие с яркими летними зонтиками торопились к своим домам. Со стороны моря слышны гудки проплывающих кораблей. Трамвай подъезжал к конечной остановке, дальше депо, Андрею нужно было выходить.

Но неожиданно водитель остановила трамвай и вышла что-то осмотреть. Повинуясь внутреннему порыву, Андрей подошёл к её кабинке, положил на пульт розы и быстро вышел через другую дверь. Ему хотелось сказать этой девушке, которая нечаянно вторглась в его спокойный размеренный день, что не тот человек самый важный в её жизни, а она сама! Ему хотелось взять её за плечи и утешить.

Через минуту девушка вернулась. Она увидела розы, посмотрела вокруг, никого не увидела, отложила букет в сторону, опустила руки на пульт и разрыдалась. Андрей не уходил. Какая-то неведомая сила удерживала его здесь, у трамвая, на котором он каждую неделю приезжал домой. Андрей спрятался в тени деревьев и смотрел на девушку. Она плакала так сильно, что её плечи содрогались, но постепенно умолкла, выпрямилась, вытерла лицо платком. Андрей почувствовал, как в нём начала закипать ярость, словно он оказался в ситуации, когда с кулаками расправлялся с обидчиками своей младшей сестры. Но он сдержался.

Девушка взяла розы, поднесла их к лицу и снова заплакала, но теперь уже тихо, как плачет небо после бури. Прижимая к себе цветы, она почувствовала взгляд, увидела Андрея и на мгновение их глаза встретились. Она смотрела широко раскрытыми, доверчивыми глазами раненого существа, которое уже не в силах справиться со своей невыносимой болью, словно хотела вручить себя тому, кто пожалел её в эту минуту.

У Андрея сжалось сердце. Желание помочь переполняло его, но он понимал, что сейчас никакие слова девушке не помогут. Чувствуя себя уже причастным к ее судьбе, Андрей подумал, что это его постоянный маршрут и они ещё увидятся. От этой мысли ему стало спокойнее.

Дождь прекратился, наполнив город свежестью и чистотой. Пахло морем, водорослями и кипарисами. В наступивших сумерках сквозь кроны деревьев в переливах огней был виден порт, и свет фонарей рисовал на водной глади пересекающиеся лунные дорожки. Окна домов засветились золотыми глазами, их огоньки отражались в зеркальной поверхности тротуаров. Дома казались игрушечными, а жизнь вокруг волшебной, полной добра и счастья. Умытый дождём город незримо подчинялся непостижимой, таинственной силе жизни, уверенно и неотвратимо управляющей судьбами.

Трамвай медленно набрал скорость и поехал в сторону депо. Андрей молча провожал исчезающий в глубоких сумерках вагон, пока он не превратился в далёкую светящуюся точку.

– Впереди у неё бессонная ночь, – устало, но легко подумал парень.

Он представил, что наступит ясный рассвет и всё будет так же, как и сегодня – раннее утро, красиво подсвеченные дома, выезжающий из депо трамвай в разливах огней, мягкий стук колёс, пассажиры, остановки, но трамвай уже будет ехать в другую сторону.

– У нас ещё столько роз в саду, – с улыбкой подумал Андрей.

Лето осталось позади и дыхание осени ощущалось задолго до того, как упал первый лист. Шёл дождь, но в воздухе ещё тёплом и лёгком, поднимаясь с мокрой земли, рождалось что-то светлое. Наблюдая за улетающей мокрой листвой, Марта чувствовала, как осень становится состоянием её души.

Она медленно листала семейный альбом. Когда-то её мать любовно собрала фотографии и расположила их по датам. Теперь всю историю и хронологию семьи можно было читать, как книгу с картинками.

Ей тридцать пять… Она красивая, здоровая, сильная, цветущая веточка своего рода. Но дальше ничего… Марта потянулась за чашкой чая и увидела, что из альбома вывалилась фотография.

– Что это? – мысленно воскликнула молодая женщина. На фотографии Марта была с Рубеном. Они стояли по обе стороны крепкого высокого дуба, обнимая его руками.

Она вспомнила день, когда выбросила эту фотографию в окно. А мама нашла и сохранила её. Марте тогда казалось, что мир рухнул и она никогда не переживёт этого горя. Она вспомнила лицо Рубена – в тот миг оно казалось высеченным из камня. Парень говорил медленно и напряжённо, словно не свои слова, с усилием подбирал их.

– Пойми меня, Марта! Только тебя я люблю и всегда любить буду! Но мой отец и моя семья не разрешают мне жениться на девушке другой национальности. Конечно, сейчас другое время и не все придерживаются старых традиций, но мой отец и дед верны им. Я не могу не подчиниться их воле. Не заставляй меня выбирать между дорогими мне людьми!

Эти слова Рубен сказал ей на берегу моря. Накатывающиеся волны разбивались о камни, пенясь и поднимая фонтаны брызг. Море создавало невидимую поддержку его словам, проявляя свою мощь. Ветер трепал русые волосы Марты, в шуме моря растворялись слова любимого человека, но она слышала, словно душой. Вскоре они расстались. Тогда ей было двадцать лет. Марта долго не могла забыть Рубена. Она с осторожностью знакомилась с мужчинами, сравнивая их со своим бывшим возлюбленным.

Марта ещё полистала альбом. Она часто смотрела фотографии и помнила их все, но эта спряталась за обложку и показалась только теперь. А вот и детская фотография её двоюродного брата. С самолётиком. Как и мечтал, он стал лётчиком.

У неё тоже была мечта. Марта страстно хотела ребёнка. С годами это желание становилось всё сильнее. Молодая женщина ходила по детским магазинам, любовалась одеждой для малышей, с удовольствием покупала игрушки для детей своих подруг. Однажды она увидела на витрине большую игрушечную лодочку с парусами. Марта долго смотрела на лодочку, и игрушка ей стала представляться в виде детской коляски, на колёсиках, она везла её по полю, ветер надувал паруса и играл флажками.

– Неужели уже поздно? Тридцать пять лет… В этом возрасте у женщин часто рождается второй ребёнок.

Она посмотрела на свою детскую фотографию – растрепанные волосы, сползшие колготки, кукла в руках и задорное смеющееся личико.

– Может быть будет дочка, похожая на меня. Или на отца?

***
В начале сентября солнце ещё ярко светило, но смягчилось, пожелтело и грело уже не по-летнему. Небо словно опустилось, и ветер по-другому колыхал деревья. Марта медленно шла по улице, подставляя себя лёгкому падению листьев, делающих разноцветным её жёлтый шарф.

– Марта! Привет! Что ты задумалась? А я иду, смотрю женщина красивая, молодая, да это же моя подруженька! Слушай, давно не виделись, пойдём в кафешку, посидим, поболтаем!

– Ах, Юленька! Я так рада! Конечно, давай, поговорим, давно не виделись.

Среди столиков вдоль улицы нашлось свободное уютное местечко.

– Марточка! Я с такой неохотой провожаю лето! А здесь смотри – в вазе полевые цветы! Помнишь, мы с тобой были на празднике Ивана-Купала? Я чуть ли не насильно тебя вытащила тогда на ту чудную поляну, как бандероль доставила на праздник! Сколько там было юных девушек и молодых парней в славянских костюмах! Древние обряды – огонь, травы, вода! Многие девушки в этот праздник надеются найти своё счастье! Ночь накануне Ивана Купала особенная! А ты куда-то пропала, я тебя так и не дождалась.

– Я тоже с удовольствием вспоминаю тот день! Тем более сейчас, когда лето уходит! – ответила Марта, оживляясь. – Но ведь осень тоже прекрасна! Такая в этом году хорошая, светлая, тёплая, солнечная!

– По древнему поверью, тот, кто примет участие в праздновании дня Ивана Купала, обязательно найдёт своё счастье и любовь! – с уверенностью добавила Юля.

– Как твоя семья? – перевела разговор Марта.

– Рутина! Муж! Рядом с кроватью всегда его ношеные носки. Мыло будто кто-то ест по ночам. Как выглядит пульт от телевизора, я уже забыла. Ночью я не могу уснуть из-за его храпа. При входе в квартиру спотыкаюсь об его туфли – в нашем коридоре помещаются четыре пары его ботинок и всё, моим места нет. На столе постоянно отвёртки, плоскогубцы, молотки, хотя он ничего не делает в доме. Мне стало негде уединиться! – залпом выпалила Юля.

– Да, да… Как всё грустно! Но я вижу на твоём пальчике новое колечко! Тебе есть кого ждать каждый вечер, есть с кем сходить в кино, по магазинам! Ты теперь знаешь, что такое футбол! А разговоры о политике не кажутся тебе больше разговором двух иностранцев! – глядя на счастливые глаза подруги, сказала Марта.

– Да, конечно… Мне больше не нужно самой себе покупать цветы и делать вид, что они от тайного поклонника. Я не обнимаюсь больше с плюшевым мишкой, когда у меня прилив нежности! А самое главное – больше не нужно его искать! Так, давай допивать кофе, и я помчалась домой. Надо ужин готовить! – заторопилась Юля.

Серое такси подъехало к многоэтажному дому. Марта, минуя лифт, поднялась по лестнице и зашла в свою квартиру. В комнатах был уют, порядок, тишина – она жила одна. Молодая женщина устроилась в мягком кресле и задумалась – Юля разворошила память о недавних событиях.

Подруга уговорила Марту поехать на праздник дня Ивана Купала. Июль выдался жарким. На большой поляне собралось много людей – участники и зрители. Играла музыка. На закате у реки горел большой костёр. Девушки водили хороводы, пели песни, плясали, играли в игры. Одна из них в белой одежде подошла к Марте и надела на неё венок из полевых цветов.

У берега девушки опускали веночки в реку, зачерпывали воду и умывали лицо, веря, что этот ритуал сделает их кожу белой, щеки румяными, а глаза блестящими. Согласно обряду, они убегали от парней и, прикрепив к своим веночкам зажжённые свечи, опускали их в воду – плыть по реке. Каждая девушка внимательно следила за своим венком. Если он отплывал далеко, то его хозяйка непременно должна была выйти в этом году замуж. Если же крутился на месте – замужество придётся отложить до следующего года. Парни не оставляли без внимания это действо. Они старались выловить из реки венок своей избранницы и потребовать у неё взамен поцелуй.

Громко играла музыка, и Юля, схватив за руку Марту, увлекла её в самый центр событий:

– Очищающий огонь! На Купалу огонь приобретает целительную силу!

Увидев Марту, к ней подбежал молодой парень в белой рубахе – он был высокого роста, хорошо сложен. Густые светлые волосы спадали до плеч, в голубых глазах сверкали искорки, словно залетевшие от костра. Это был Иван. Они познакомились несколько дней назад. Во время дождя парень подвёз Марту к дому, а на следующий день уже ждал её с большим букетом гербер. Потом он исчез, и Марта подумала, что это была шутка.

Пылающее пламя в ночной синеве освещало возбуждённые лица. Взявшись за руки, Марта и Иван закружились в стремительном хороводе. Ночь, освещённая высоким пламенем костра, белые одежды девушек и парней, близость реки – это единение людей и стихий природы, погружало участников праздника в то древнее время, когда зародился волшебный обычай, праздник Ярилы, древнего огненного Бога славян.

– Прыгайте через костёр! – кричала девушка, подарившая Марте венок. – Возьмитесь за руки! Не разнимайте руки над огнём! – и, смеясь, убежала.

Марта в длинном голубом сарафане с венком из ярких цветов казалась лесной феей. Громкая музыка, всеобщее веселье, состояние возбуждения от близости огня, сделало её смелой и решительной, и она была готова участвовать в красивом обряде. Крепко держа её за руку, Иван подбежал к костру, увлекая девушку за собой.

– Смелее, вперёд!

Они разогнались и прыгнули через огонь. Хотя Марта и придерживала подол сарафана одной рукой, он мгновенно загорелся. Иван схватил девушку на руки и понёс к воде. Прохладная река встретила их изобилием водяных лилий. Разгорячённые пламенем костра, они поплыли, держась за руки. Но Марта вырвалась вперёд и оказалась далеко от берега. Иван, смеясь, стал её догонять. На берегу играла обрядовая музыка, и Иван почувствовал себя не в этом времени, а в том далёком, когда люди поклонялись могущественным богу стихии огня.

– Сегодня в реке плавают русалки! Они могут заколдовать меня! Может быть, ты тоже русалка? – громко кричал Иван, проникаясь образами праздника.

– Остерегайся! – отвечала Марта, появляясь над водой. – На Купалу ведьмы и русалки становятся особенно опасными, поэтому спать в эту ночь нельзя!

– Но их не боятся водяные! – Иван напялил на голову парик из водорослей.

– А я хочу быть заколдованным! – продолжал Иван весёлую игру. – Сегодня ночью гуляет и пакостит вся нечистая сила: ведьмы и русалки! Но меня волнует только одна из них – самая красивая! И я её догоню!

– Сегодня русалки выходят из всех водоёмов и собираются на свои шабаши! А травы, вода и огонь приобретают магические и целительные свойства – вода очищает ум от коварных помыслов! – ответила Марта, тоже входя в образ славянки, жившей давно и знающей все древние таинства.

Она быстро поплыла вперёд. Иван почти догнал Марту, но она выскользнула и скрылась под водой. Иван остановился и стал смотреть, где девушка. Ему показалось, что она уже долго под водой. Он почувствовал тревогу, и вдруг понял, как Марта ему дорога. Но река была не широкой, и Иван подумал, что просто не видит её в темноте.

Тем временем Марта переплыла реку и выбралась на берег. Здесь была тихая заводь, укрытая свисающими ветвями ивы и ольхи. У старого мостика была привязана рыбацкая лодка. Окружённая густыми зарослями камыша, она покачивалась, словно в зелёной колыбели. Лодка была надёжно спрятана, и её нельзя было разглядеть ни с берега, ни с реки. Вечернее солнце сквозь стебли камыша отражалось в воде и отсвечивало золотистым блеском. На дне лодки, под сидением, девушка увидела свёрнутое покрывало. Она быстро сняла мокрую одежду и завернулась в покрывало, а одежду разложила сушиться на ветвях. Марта не увидела, что Иван тоже вышел на берег и обрадовался, увидев её. Быстрый и шумный хоровод, громкая музыка праздника, страх, испытанный ею в пламени костра, плавание в прохладной воде, близость Ивана привели Марту в состояние сильного возбуждения. Стараясь успокоиться и отдышаться, она пыталась привести в норму дыхание и ритм сильно бьющегося сердца, но почувствовала, что прохладные руки обнимают её. Улыбающийся парень держал в руках венок, который Марта подарила реке.

– Что ты, как ты здесь… – она не успела договорить, – Иван закрыл ей рот поцелуем.

– Я мечтал о тебе, я ждал этой встречи, мне кажется, я давно тебя знаю, – шептал он, продолжая целовать, увлекая её на днище лодки.

Марта, казалось, не чувствовала себя. Она слышала стук сердца обнимающего её мужчины и растворилась в нахлынувшей страсти. Волшебная ночь Ивана Купала накрыла их своим синим туманом. Звёзды опустились вниз и тонули в воде рядом с качающейся на волнах лодкой. Где-то раздавались шорохи ночных обитателей реки, погружая их в таинственную жизнь леса. В голове молодой женщины всё смешалось – все её принципы рассыпались, как звёзды в реке. Спутанные мысли о моральных устоях, правилах жизни, об опасности быть кем-то увиденной здесь, заглушало торжествующее ликование её тела в диком слиянии с живой, загадочной природой. Она заснула, положив голову на плечо Ивана, испытывая восхитительное томление во всём теле.

Первые лучи солнца разбудили их. Одежда высохла и ранним утром Иван перевёз Марту на другой берег, а сам доставил лодку на место и вернулся вплавь. На поляне уже никого не было, оставался погасший костёр и коробки с пластиковой посудой. На сухом дереве был наброшен ещё свежий, забытый кем-то венок. Они добрались до города. Иван проводил Марту до дома и помчался домой переодеться, чтобы отправиться на работу. Он часто звонил и встречал её после работы, но вскоре уехал в командировку.

Воспоминания постепенно отпустили. Марта поднялась с кресла и отправилась на кухню. Она заварила крепкий чай и положила в прозрачную чашку листик мяты. Голова кружилась, женщина почувствовала усталость и решила пораньше лечь спать. Марта проснулась от приступа изнуряющей тошноты. Принятые таблетки не помогли, и утром она поехала в поликлинику.

Врач, пожилая женщина, давняя знакомая, посмотрев на результат теста, улыбнулась.

– Я тебя поздравляю! Ты станешь мамой!

Марта сначала не поверила. В её сознании пролетела сумбурная картинка, в которой были костёр, река, лодка, кувшинки, маленькая лодочка с парусами из магазина. Коляска была превращена её воображением в корабль с парусами надежды. Женщина поняла, что произошло то, о чём она мечтала столько лет. Вспомнив костёр и реку на Ивана Купала, она засмеялась, потом покраснела и в порыве чувств обняла врача.

– Непременно порадуй отца ребенка, – всё ещё улыбаясь, сказала врач. – Как же я люблю сообщать такие новости молодым мамам!

Марта смутилась. Она подумала о том, что свою сбывшуюся мечту должна разделить с другим человеком, который не ждал её исполнения так долго, как она. Теперь Иван может повториться в её ребенке. И женщина решила пока ничего ему не рассказывать. До тех пор, пока она сама не насладится ожиданием чуда. Праздник праздником, а как они будут понимать и чувствовать друг друга в повседневной жизни?

Возвращаясь домой, Марта в приподнятом настроении шла по осенней улице и вскоре оказалась около магазина, где в витрине была выставлена лодочка. Счастливая женщина с восхищением увидела, что чья-то догадливая рука усадила в лодку куклу – маленького задорного мальчишку с удочкой.

Прошло несколько дней. Марта привыкала к своему новому состоянию. Она планировала всё до мелочей. Записалась на курсы беременных. Присматривала мебель для детской комнаты, одежду, копалась в интернете. Иван не звонил. Марта тоже не напоминала о себе.

Осень вступала в свои права и заявила о себе уже прохладным дождём. Сильный порыв ветра распахнул окно, и в комнату влетело несколько жёлтых листьев. Марта собрала их и положила в вазу. Теперь она относилась к осени как к прекрасному времени года, которое принесло ей молодость и надежду.

"Как хорошо, что ребёнок родится весной", – подумала она.

В дверь позвонили. Марта открыла и увидела на пороге промокшего, с рюкзаком, Ивана. В руках он держал того самого мальчишку с удочкой, которого она видела в магазине.

– Очень захотелось тебя увидеть и подарить эту игрушку. Ты же не выгонишь нас на дождь?

"Конечно, мы не оставим вас под дождём", – подумала Марта и улыбнулась. Она с теплотой посмотрела на уставшего, улыбающегося Ивана и почувствовала, что он давно уже стал ей близким человеком и она готова поделиться с ним своей радостью.

Впустив в дом Ивана, она выглянула в окно – дождь уже прекратился, на улице стало светло – между нависшими тучами показалось солнце и вдалеке появилась радуга.

Елисей родился и вырос в большом приморском городе, где впервые взял в свои детские руки маленькую скрипку и удивился первым звукам, изданным касанием смычка о струны. Он успешно окончил консерваторию и стал концертировать в составе известного оркестра. Молодой музыкант с открытым лицом, обрамлённым густыми светлыми волосами, ясным взглядом больших серых глаз, приветливой улыбкой – располагал к себе окружающих людей. Елисею досталась от отца хорошо сложенная фигура, прямая осанка, а от матери – мягкость манер.

Его внутренний мир всегда был наполнен музыкой. Елисей пытался воспроизвести эти мелодии на своей скрипке, к которой привык и чувствовал её. Но возможности инструмента не позволяли ему передать богатство звуков. Получалось беднее и проще. Музыкант не мог передать все оттенки своих чувств, поэтому он очень хотел найти такую скрипку, на которой сможет сыграть свою мелодию.

Он видел инструменты других артистов в оркестре. У концертмейстера скрипка была особенная, старинная, с богатым тембром звучания. Пересмотрев предложения в интернете, Елисей отправился в магазин музыкальных инструментов. Продавец внимательно посмотрел на музыканта и показал ему две скрипки.

– Обратите внимание на лёгкий и отзывчивый голос, несущий качество, равный звуковой объем на всех четырех струнах и приятный тембр.

Елисей попробовал сыграть одну из спокойных мелодий, чтобы не отвлекать покупателей. Для выступлений в оркестре оба инструмента подходили. Елисей поблагодарил продавца, но сказал, что хочет посмотреть ещё другие. Он всё же хотел найти свою скрипку. Музыкант походил по залу и увидел инструмент в футляре. Это была мастеровая старинная скрипка. На этикетке было написано: 18 век. Мастер Себастьян Клотц. Продавец подошёл снова и предложил:

– Вы можете попробовать. У этой скрипки глубокое и насыщенное звучание, она отличается гибкостью ответа – отображает малейшее движение смычка. Тонкость её звука проявляет душу исполнителя, а блеск звука помогает взволновать и тронуть слушателя. Она изготовлена в небольшом баварском городке Миттенвальд на самом юге Германии из дерева, в большом количестве растущего у подножия Альп, – с вдохновением рассказал продавец.

Елисей осторожно прикоснулся к деке, провёл рукой по струнам, попробовал пальцами гриф.

– Смелее, молодой человек! – продавец дружелюбно улыбнулся.

Елисей взял скрипку, смычок, попробовал извлечь несколько звуков, и вскоре зазвучала «Песня Сольвейг» Грига. Скрипка запела широко, вольно… Нежные звуки наполняли большой зал. Елисей играл ещё и ещё и увидел, что собрались слушатели.

Положив смычок, он посмотрел на цену. Сумма была огромной. Музыкант не зарабатывал столько за целый год. Пообещав подумать и вернуться, Елисей ушёл из магазина. Он медленно шёл по улице, повторяя в голове сыгранные мелодии. Старинная вещь словно обладала магическими свойствами, она полностью завладела им.

Придя, наконец, домой, Елисей взял в руки свою скрипку. Она была красивая, новая и звучала хорошо. Но его руки не забыли прикосновения к скрипке Себастьяна Клотца. Елисей открыл сайт магазина, нашёл изображение старинного инструмента, распечатал картинку и повесил на стену.

– Говорят же, – подумал он не очень уверенно, – если Вселенной дать заказ, она его выполнит. Или, если поделиться своей мечтой, кто-то поможет, чтобы она сбылась.

Он читал о мировом разуме, коллективном сознании. Вскоре Елисею позвонил продавец из магазина, и предложил в определённые дни играть на разных скрипках в целях рекламы. Теперь у Елисея появилась возможность иногда играть на скрипке своей мечты.

Осенним днём, после работы в магазине, Елисей прогуливался по набережной. Всё постепенно менялось – цвет неба становился темнее, солнце горело янтарным светом созвучно золотящейся листве. С моря долетал влажный ветер. Было прохладно, близость воды придавала воздуху свежесть.

Он сел на свободную скамью и смотрел на море. Хотя тяжесть воды в накатывающихся волнах заглушала все остальные звуки, Елисей расслышал рядом голоса. К музыканту подошли два бомжа. Один из них, пожилой, с давно немытыми длинными волосами и мутными, когда-то зелёными глазами был одет в видавшую виды кожаную куртку, не помнящую свой первоначальный цвет, а другой, немного моложе, рыжий и кудрявый, но такой же неопрятный, был в стёганом жилете. Первый чем-то напоминал одессита, он и обратился к Елисею:

– Молодой человек! Я имею Вам кое-что сказать… Подарите моему другу свою куртку! У вас есть дом и много одежды! Поделитесь, он простудился! А то щаз я сделаю вам скандал и вам будет весело!

Елисей брезгливо посмотрел в их сторону. Не только отдать свою вещь, но даже смотреть на них было противно. Рыжий бомж, в стёганом жилете, с озорным взглядом, воскликнул:

– Да он музыкант! Ну-ка, сыграй нам! Я когда-то тоже учился в музыкальной школе! По классу барабана!

Бомж расхохотался, показывая свои прокуренные неровные зубы, и потянулся к футляру. Елисей схватился за скрипку и тут же получил удар по голове. Всё поплыло перед глазами, он откинулся на скамью. Словно в тумане, парень услышал:

– Не бей так сильно! Вспотеешь!

Когда он открыл глаза, как в тумане увидел, что два бомжа уже мчатся по набережной с его скрипкой. Придя в себя и провожая взглядом похитителей, Елисей вытер кровь на лбу. Они были уже далеко. Чувство досады сдавило горло, но ещё сильнее было чувство отвращения к тем, кто немытыми лапами дотронулся его скрипки. Совсем расстроенный Елисей побрёл по городу, не разбирая дороги.

После столь удачного предприятия два бомжа отправились в ломбард, но он был закрыт. Не получив куртку, бомжи решили заработать другим способом. Бывший одессит предложил пойти в магазин музыкальных инструментов, попробовать договориться и продать украденную вещь за любую цену. Но ещё издали они увидели суету возле здания. Грузчики выносили упакованные коробки и складывали в машину. Магазин переезжал в другое помещение. Бомжи несмело подошли к грузчикам и предложили свой товар, но незадачливых предпринимателей увидел охранник и закричал:

– Пошли вон, забулдыги! Полицию вызову! Быстро убирайтесь!

Старший бомж пробурчал:

– Ну, ты посмотри на этого патриота! Гордый и заносчивый, как гаишник с престижного перекрёстка! Эй, ты! Убери мнение со своего лица! Шоб я видел тебя на одной ноге, а ты меня одним глазом!

Охранник замахнулся на них резиновой дубинкой. Чертыхаясь, бомжи отошли подальше и, усевшись на лавочку, стали наблюдать за происходящим.

– Как ты думаешь, запомнил нас тот музыкант? Пойдёт в полицию? - спросил старший.

– Может и запомнил, – ответил подельник. – А давай сделаем фокус! Подменим скрипку! Пусть эту в магазине выставят! А нам новую легче будет продать.

Гружёная машина уехала. Другие пакеты складывали на помосте. Пока появилась возможность, часть рабочих отправилась перекусить.

Вдруг в помещении раздался шум, крики и долетел запах гари. Оставшиеся рабочие стали бегом выносить инструменты и складывать их на помост. Упаковки были разного размера.

К зданию быстрым шагом подошли двое мужчин. У одного была сумка на плече, а у другого моток провода. Они вошли в здание, где их встретил взволнованный продавец. Охранник говорил по телефону, поглядывая на пакеты, но внезапно отошёл в сторону. Слышно было, что разговор личный и очень приятный.

Переглянувшись, бомжи подбежали к помосту, схватили верхний пакет, а вместо него швырнули на помост футляр с украденной скрипкой и бросились наутёк.

Елисей неожиданно для себя вышел к магазину. Он вспомнил, что продавец предупреждал, что магазин переезжает и даже сказал ему новый адрес. Скрипач увидел, что дверь открыта и в магазине непривычно пусто. В растерянности он повернул назад и побрёл по улице. Возле кафе стояли ещё не убранные на зиму столики и раздавались уже знакомые голоса, но нельзя было разобрать, о чём они говорили.

– Теперь у нас новый товар! Упакованный и цена небось есть. По размеру должно быть это скрипка. Вот была бы хохма, если бы мы встретили того музыкантишку! И отдали бы ему этот пакет! У него-то видно был дорогой инструмент! А мы ему – ширпотреб, на! Не захотел поделиться, не отдал куртку, пусть играет на дешёвой скрипке!

Рыжий бомж в жилете наливал пиво, разливая по столу, и громко смеялся:

– Как я ему сказал про музыкальную школу! Я и правда бил по барабану в школе! А ты, наверное, играл на горне? Взвейтесь кострами! Или твоё детство было тяжёлым и безрадостным?

Бомж в кожаной куртке лихо уплетал чебурек, жир тёк по его бороде и спутанные волосы блестели на солнце. Приключения, без которых эти люди не представляли жизни, нагнали хороший аппетит.

– Таки да! Куртку пожалел! Я ему хотел сказать – шо вы так плохо живёте, шо у вас токо одна скрипка? Смотри-ка вот он!

Бомж в жилете направился к Елисею.

– Ну что, молодой человек, вы согласны на обмен? Вы мне куртку, а я вам эту коробку! Или схлопочете ещё!

Елисей молча, только для того, чтобы никогда их больше не видеть, снял куртку и отдал бомжу.

– На, согрейся! Мне всё равно!

– Извините, молодой человек, уж очень мне ваш прикид понравился! Возьмите это. Не серчайте, что не успели упаковать в цветную бумагу, с бантиками!

Бомж передал пакет, быстро напялил куртку и отправился доедать чебуреки.

Елисей, не разворачивая, равнодушно взял пакет под руку и побрёл домой. Он вошёл в свою квартиру, оставил большой свёрток у порога и упал на диван. По телевизору показывали концерт, и Елисей переключил на канал путешествий. Раздался звонок в дверь. Пришла мама с сумками, судочками, коробками. Она споткнулась о большой пакет, который принёс Елисей.

– Что это у тебя? – спросила мама.

– У меня украли скрипку… – медленно и мучительно протянул Елисей и повернулся к стене. Распаковав сумки, мама пошла в прихожую, взяла пакет и принесла его в комнату скрипача.

– Давай откроем. Что здесь?

Елисей закрыл волосами шрам на лице, принёс ножницы и стал разрезать шпагат на жёсткой упаковке. Он раскрыл коробку и обмер. В пакете была его мечта. На этикетке он прочитал: 18 век. Мастер Себастьян Клотц.

– Что ты шутишь, пугаешь меня! Вот же она! Нет, это другая! Тебе надо выступать на конкурсе, ты успеешь её освоить? Ладно, ты тут разбирайся, мне надо идти. Да, я хотела тебе сказать. Я встретила на лестнице твою соседку, Глафиру. Она опять ругалась, что ей музыка мешает. Хоть бы она на дачу уехала, ведь тебе надо готовиться.

Елисей проводил мать и задумался. До конкурса оставалось не так уж много времени, а инструмента у него нет. Елисей понимал, что вещь дорогая, её будут искать и надо побыстрее отдать инструмент. Но… он взял смычок и заиграл. Елисей не стал думать, произведение какого композитора сыграть. Он стал играть то, что давно хотелось выразить звуками. Скрипка пела, радовалась, страдала, казалось, душа музыканта превратилась в мелодию и рвалась наружу. Елисей почувствовал, что песня изменилась, приобрела новый старинный колорит, заиграли тирольские трели, он видел природу, людей, птиц, цветы, горы, леса… Елисей потерял счёт времени, он играл до изнеможения и, наконец, опустил смычок.

Музыкант долго сидел молча, приходя в себя. Перед ним заново предстал прожитый день. Бомжи уже не казались Елисею такими отвратительными. Куртки не было жаль. Даже наоборот, в его сознании промелькнул образ, что с него специально сняли кожуру, чтобы он раскрылся, выразил свои накопившиеся эмоции. Елисей ощутил себя другим. Что-то изменилось в нём. Давно рождавшаяся мелодия выплеснулась яркими, сочными звуками, к которым добавился колорит другой страны, другой эпохи. Елисей понял, что теперь будет играть по-другому. Он подумал – нужно сразу создать нотную запись своей мелодии, но разве сможет повторить? Ведь это будет уже другая музыка.

Что-то поплыло перед глазами, и ещё находясь в трансе от эмоционального напряжения, Елисей мысленно увидел большой концертный зал… чёрные фраки и смокинги, пенсне и веера, пышные бальные платья с глубокими декольте, сверкающие драгоценности, букеты цветов в руках поклонниц.

Последний взмах смычка. Восторженная публика очарована великолепной игрой знаменитого артиста. Дирижёр благодарит исполнителя. Оркестр стоя приветствует скрипача. На лицах в зале – умиление, наслаждение музыкой великого Мендельсона и виртуозным исполнительским мастерством артиста. Аплодисменты, аплодисменты...

– Браво, браво! – это кричат друзья, однокурсники консерватории.

Елисей кланяется публике. Оркестранты касанием смычков на корпуса скрипок, альтов, виолончелей, контрабасов в традиционном стиле «аплодируют» ему. Елисею подносят корзины, полные цветов. Артист уходит со сцены, но несколько раз, по настоятельному требованию публики, возвращается и взмахами рук, поклонами благодарит ценителей его таланта.

У Елисея закружилась голова, и он прилёг на диван, чтобы прийти в себя. Через некоторое время, едва касаясь кусочком мягкого бархата протёр скрипку и осторожно положил инструмент в металлический футляр, обитый изнутри мягким сукном красного цвета.

Скрипач задумался… Что это было? Ведь это не он… Елисей ещё ни разу не задумывался о такой огромной славе… Это скрипка… Это она пережила мгновения упоения, кто-то так играл на этом волшебном инструменте. И теперь старинная вещь заставляет его играть только так… Она готова обеспечить проникновение звука на большие расстояния, дать широту, чтобы окружить каждого слушателя, придать звуку сладость, плавучесть, бархатистость… Скрипка хочет играть в руках мастера, и она уже выбрала его и показала будущее, которое готова дать…

И он должен расстаться с этим великолепием, этим чудом, которое само нашло его, пусть через руки грязных бомжей, но скрипка не стала от этого менее прекрасной… Ведь это он просил судьбу, чтобы помогла… Если мечта сильная, она должна сбыться… Что же он может сделать сейчас? Скрыться, пока её не начали искать? Спрятать где-то… Но ведь будут проверять всех, кто к ней прикасался. А он играл в магазине и не раз называл эту скрипку своей мечтой. И его инструмент украден… Идти опять в тот же магазин и выбирать себе другой инструмент, когда он уже выбран и ждёт его…

Но перед глазами снова сцена, аплодисменты, затухающие крики «Браво!», а он – теперь это уже он, словно на нём чужой фрак и скрипка – ведь она не его, он присвоил её… Слышатся нарастающие негодующие крики публики:

– Это обман, это не тот скрипач и не его скрипка! Позор!

Музыканты играют вразнобой сразу на всех инструментах и звучит какофония… В этом хаотическом и бессмысленном нагромождении звуков потерялась мелодия, выношенная годами, выстраданная, но сыгранная только что, и в ней пела его душа. Елисей видит среди зрителей первого преподавателя – его укоряющий взгляд и слёзы старого человека, однокурсники показывают на него, смеясь, недоумённо смотрит мать, не понимая, что произошло с её мальчиком, таким способным и честным.

С портрета, расположенного в центре сцены, сам Паганини ожил, вырос и приближается к нему, как каменная статуя командора… Слышны мерные шаги, звучат резкие слова:

– Ты вор! Вор! В твоих руках – не твоё, ты присвоил!

– Нет, - снова думал Елисей. – Я не отдам её. Скрипку может купить любой, у кого есть большие деньги – для коллекции, чтобы она пылилась на стене, для своего бездарного ребёнка, которого будут заставлять учиться. А она должна играть… ведь сама скрипка об этом заявила…

Словно в подтверждение этих слов, солнце заглянуло в комнату и скользнуло лучом по корпусу, утонув в струнах, будто напомнив о способности скрипки создавать непрерывное горение, эффект нот без шва, когда звук переходит в следующий спокойным легато.

Елисей почувствовал, что он не в силах сидеть рядом с инструментом, касаться лаковой смоляной поверхности цвета волос тициановских красавиц, трогать подгрифок из палисандра, смычок…

Елисей зашёл в кухню, налил себе холодной воды.

Раздался мелодичный звонок. Елисей открыл дверь и увидел соседку, ту самую Глафиру. Она держала в руках смартфон.

– Добрый вечер! Скажите, а кто сейчас у вас играл на скрипке? Я была поражена! Вот я попросила внучку записать, но не сразу включили, и я пропустила начало. Моя внучка пианистка, она вчера приехала. Что же мне теперь делать? Вы поможете восстановить?

Глафира все говорила и говорила, выражая своё восхищение услышанной мелодией. Елисей смотрел на женщину, медленно и мучительно возвращаясь в реальный мир. Он пытался улыбнуться. Соседка замолчала и посмотрела на скрипача.

– Так это вы? Это вы играли? Невероятно! Вы простите меня, что я иногда сетовала на шум. Я вообще-то музыку люблю, когда внучка играет, а к остальным, наверное, ревную. Понимаете, я человек деятельный, а мне теперь помогают дети и почти нет проблем, которые я могла бы решать, как это было всегда. Вот я и пристаю к людям, выдумывая капризы!

Она смущённо смотрела на музыканта. Елисей был ещё взволнован, но приходил в себя, молнией обожгла ободряющая мысль:

– Моя мелодия спасена! Вы знаете, я так вам благодарен! Ведь я теперь могу положить на ноты эту музыку и потом её воспроизводить. Это моё первое произведение, я его доработаю и представлю на конкурс! Ведь вы дадите мне ненадолго свой телефон?

Глафира засияла. Она почувствовала себя причастной к великому таинству рождения таланта:

– Конечно! Конечно! Только не стирайте музыку с моего телефона! Ведь неизвестно, как будет дальше, может быть, вы станете знаменитым, чего я вам очень желаю, а я ваш первый слушатель! Представляете, как мне будут завидовать мои подруги!

Соседка ушла. Елисей положил на стол телефон. К нему вернулась способность думать спокойно.

– Если я попадусь на воровстве, да ещё такого инструмента, с карьерой музыканта придется распрощаться… Кража мастеровой скрипки – это преступление, не имеющее срока давности… Для работы можно купить скрипку. Даже и для конкурса она подойдёт. Я не хочу начинать свою жизнь так… Родители столько в меня вложили. Преподаватели в меня поверили. И музыканты в оркестре. Ведь меня привлекает не то, что скрипка дорогая и её можно продать. Я хочу на ней играть. А к такому инструменту нельзя прикасаться грязными руками, руками вора…

Елисей нашёл в справочнике телефон магазина.

– Ко мне попала ваша скрипка, я всё вам объясню, – сказал Елисей. – Я хотел бы вернуть её и забрать свою. Думаю, моя скрипка у вас.

Продавец с радостью в голосе ответил, что приедет немедленно и привезёт инструмент.

– Я несказанно рад, что пропажа нашлась.

– Я тоже рад, – ответил Елисей.

Музыкант с сожалением нежно дотронулся до старинного футляра, где находился инструмент, от которого он только что отказался.

Продавец примчался очень быстро, передал Елисею его скрипку и бережно упаковал скрипку немецкого мастера.

– Для меня это просто трагедия. Я мог бы потерять работу и всё, что имею, чтобы расплатиться. Как-то не заладился весь день. Надо было срочно освобождать помещение и занять другое. Хозяин сильно торопил нас. А тут ещё электричество выбило, проводка загорелась, камеры отключились. Представляете – какой у нас товар – сколько скрипок, альтов, виолончелей и контрабасов. Всё упаковать, ничего не перепутать. Я думаю, рабочие выбирали, что полегче и поменьше, чтобы побыстрее вынести. Эта скрипка лежала отдельно, за самыми дорогими я сам смотрел. Их думали в последнюю очередь вывозить, и я должен был сопровождать, а когда начался пожар их стали спасать первыми. А я отвлёкся, пришли электрики. Всё случилось очень быстро. Охранник прозевал этот момент, его уже уволили.

– Я думаю, что за погрузкой наблюдали, и выбрали момент, но теперь всё в порядке, – произнёс Елисей.

Он мучительно ждал, когда продавец уйдёт, было невыносимо смотреть на скрипку, которой он лишался. Он достал из упаковки свой инструмент, вытащил и положил рядом смычок.

– До конкурса есть ещё время подготовиться и подумать над программой, – решил Елисей.

– Если мне достанется первый приз, – грустно усмехнулся он, – я смогу купить дорогую скрипку. Ведь не просто так эта старинная вещь нашла меня.

Он перевёл взгляд на стену. Из красивой резной рамки – с портрета, подаренного ему на выпускном вечере, одобрительно смотрел на него Леонид Коган.

Перед Елисеем лежала нотная тетрадь, телефон соседки и скрипка. Он включил воспроизведение своей мелодии. Звучащая музыка постепенно растворяла тяжёлые мысли, словно он отторгнул их от себя, как образ жалкого, смешного в своём убожестве существа. Музыкант с облегчением отбросил свои сомнения, как старую одежду, как тусклую оболочку, которую сбрасывает куколка, уже превратившаяся в златокудрого мотылька, вылетающего к солнцу.