В огромном здании вокзала было суетно. Среди кричащих рекламных стендов, раздражающих запахов, я чувствовал себя ингредиентом гигантского салата на большой тарелке, в который постоянно кто-то тыкает вилкой. Пробравшись сквозь поток людей с колясками, баулами, детьми, которых крепко держали за руки озабоченные мамаши, я вышел на перрон и подошёл к своему вагону. Вдохнув напоследок свежий воздух, я вручил билет проводнику и стал пробираться по вагону, ища своё купе. Войдя в него, я увидел за столом мужчину лет пятидесяти с чёрной аккуратной бородкой. Я заметил, что он был маленького роста. Пассажир бегло приветствовал меня и снова отвернулся к окну.

Поезд тронулся, за окном поплыли сооружения вокзала и дальше домики, лесок, поле… Некоторое время мы сидели молча, я всё ещё успокаивался после шума вокзала, просматривая купленную на вокзале газету и только иногда поглядывая на соседа.

Он всё так же сидел почти неподвижно и смотрел в окно. Казалось, что погружённый в свои мысли, он видел перед собой что-то иное – то, что занимало его в эти минуты.

В вагоне было душно, кондиционеры не работали. Вдруг послышался какой-то шум, возня, пробежала проводница:

– Есть тут врач? Среди вас есть врач? Женщине плохо!

Мужчина резко поднялся и вышел из купе. Примерно через полчаса он вернулся.

– Что там случилось? – спросил я пассажира, когда он вошёл.

– Сердечный приступ у женщины был. Уже всё в порядке.

– А вы врач?

– Да, в некотором роде, – ответил он неохотно. – Я психотерапевт. Ну, если хотите, экстрасенс.

– Как интересно! Я впервые вижу настоящего живого экстрасенса! У вас должны быть необыкновенные способности!

Я очень заинтересовался, и мне захотелось разговорить этого загадочного попутчика. Он тоже оттаял, и я понял, что он согласен поговорить и, наверное, даже хочет этого. Где ещё, как не в поезде, можно поговорить и не стать заложником своей откровенности.

– Меня зовут Герман. Я в своё время учился в медицинском, но не закончил, увлёкся психологией, – начал он. – Увлёкся и понял, что я обладаю способностью к гипнозу. Для психотерапевта это очень ценное качество. Но, как и у каждого врача и психолога, в практике бывают случаи, которые можно назвать роковыми.

Я видел, что ему трудно говорить, но он всё же продолжил и рассказал мне свою историю о женщине, которую зовут Анита.

***
Высокая темноволосая женщина вошла в библиотеку и увидела, что одна из её знакомых сотрудниц плачет, вытирая слёзы смятым платочком. С ней рядом сидела другая, тоже расстроенная и пыталась успокоить.

– Анита! Нам тебя бог послал! У Нины большое горе. Сильно заболела мама. Врачи ничего не гарантируют. У тебя ведь есть знакомый экстрасенс! Позвони ему, может быть он поможет!

Анита вздрогнула от неожиданности и присела рядом с женщинами. Нина встрепенулась и с надеждой смотрела на вошедшую.

– Я больше доверяю врачам, – Анита почувствовала себя неуверенно. – И у меня нет его телефона. Я слышала, он уехал из города. Может быть что-то нужно, лекарства?

Нина опять заплакала.

– Простите меня, дела, – сочувственно произнесла Анита и ушла.

Она вернулась к себе, задумалась и достала из ящика стола небольшой брелок, подаренный ей Германом. Анита сама не понимала, почему она его сохранила. Сначала объясняла это себе, что брелок будет ей напоминать об осторожности, но сейчас она уже не была в этом уверена. Анита знала, что и без этого сувенира встреча с ним, пожалуй, останется, как зарубка на дереве – на всю жизнь.

***

Рабочий день ещё не начинался. Утро было тихим и немного сумрачным. Осень, словно извиняясь за то, что вытесняет тёплое лето, пыталась не испортить окружающую красоту и начинала золотить и приукрашивать листву. Впрочем, на небо надвигалась небольшая тёмная туча, вызывая чувство тоски по лету и неясную тревогу. Молодая женщина рассеянно смотрела в окно, когда телефонный звонок прервал её мысли. Она узнала по голосу сотрудницу.

– Анита! Скорее приходи к нам! У нас настоящий маг!

По пути Зоя, сопровождая её к офису, рассказывала, что на сеансах Германа у неё появляются красочные видения… и он такой интересный и необыкновенный человек.

– Вы просто поговорите и, может быть, он тебе что-то важное скажет, – настаивала Зоя.

Анита усмехнулась, но настроение подруги ей передалось и появилось любопытство.

В комнате за столом сидел мужчина лет сорока пяти – темноволосый, с аккуратной бородкой, одетый в чёрный свитер. Проницательные глаза смотрели оценивающе. Анита расположилась напротив загадочного мага.

– Что привело Вас ко мне?

Герман смотрел прямо в её глаза и держал своим взглядом. Оторваться от его чёрных глаз было невозможно. Анита неожиданно для себя стала говорить о каких-то проблемах, словно ей приказали о них говорить.

Маг что-то записывал в своем блокноте, а потом предложил ей прийти через два дня на сеанс. Анита ушла к себе и попыталась настроиться на работу, но не могла сосредоточиться, мысли разбегались. Её не оставлял образ Германа и его лицо казалось, висело перед ней.

Через два дня она пришла снова. В комнате, где маг принимал пациентов, не было ничего необычного – ни тёмных штор, ни колдовских предметов, и на нём не было фиолетовой мантии, настраивающей на волшебство. Зазвучала медитативная музыка, в ней слышались шорохи дождя, звуки капели, какие-то вздохи, приглушенный ритмичный стук барабанов… Маг рассказывал и рассказывал целую историю её проблем, болезней и рисков.

Анита сидела на стуле, а Герман ходил по комнате, говорил очень эмоционально, негромко и внятно. Слова его доносились словно издалека… она была как в тумане и не всё чётко воспринимала.

Когда Анита уходила, Герман внушительно сказал:

– Нужно провести несколько сеансов. Мы с вами хорошо поработали, теперь вы должны следить за своими мыслями и снами. Сновидения – это закодированные послания от существ высшего порядка. В три часа ночи поле планеты чистое и можно работать на расстоянии с любым человеком. Но в это время самый разгул тёмных сил, и даже мулы и верблюды не ложатся на землю.

После третьего сеанса Анита вышла от Германа и почувствовала, что её сознание раздирают на части противоположные мысли и чувства. Она чувствовала себя то соблазнительной красавицей, то униженным, уродливым ничтожеством. В состоянии эмоционального возбуждения Анита стала анализировать все мысли, которые приходили в голову.

Недавние события, разговоры с сотрудниками переворачивались и окрашивались в чёрный цвет, она видела негатив там, где его не было. Её пугали новости с экрана телевизора, появились страхи из-за каких-то незнакомых болезней, то, на что она раньше не обращала внимания, стало кричащим и пугающим.

Она перестала спать ночами. Если и засыпала, в три часа ночи, словно по будильнику, просыпалась, боялась опасности. Потом Аните приснился сон – она в подъезде стоит на лестничной площадке верхнего этажа их дома и, перегибаясь через перила, смотрит вниз. Перила начинают шататься под её руками и уже наклоняются вместе с ней, она вот-вот упадёт в лестничный проём… И тут её кто-то хватает за платье на спине и тянет назад на площадку. Она падает на пол вместе с удержавшей её подругой Галиной… и просыпается, ощущая непонятный страх.

Вскоре Аните стало совсем плохо. Она почти ни с кем не разговаривала, избегала по возможности людей, не могла успокоиться – то плакала, то смеялась. Стала прятать ножи и острые предметы, выбрасывала из дома всё, что напоминало о чем-то неприятном. Страх наползал, окутывая её чёрным мутным пятном. Все предметы казались одушевлёнными, шевелились, звучали, издавали тёмное свечение.
Анита была, как в экстазе – в вихре неясных грез, среди незнакомых ароматов и звуков, появляющихся, как всполохи молний. Однажды вечером ей послышались лёгкие шаги чьих-то босых ног с браслетами на ступнях и зашуршала невидимая ткань…

Комната словно расширилась и превратилась в большой зал. На тахте, среди ковров она увидела шахиншаха в дорогом парчовом одеянии, расшитом шёлком. Невольницы окружали его с двух сторон и махали опахалами. Их ноги были обуты в украшенные жемчугом туфли, на запястьях позванивали украшения.

Послышалась музыка и в ней – дробь барабана, шум падающих струй, шелест листвы, завывание ветра… потом пение соловья – это была неземная музыка, недоступные разуму звуки космоса. Волшебные запахи благовоний щекотали ноздри, и Анита почувствовала, что именно этот чудесный мир для неё реальный. Поодаль стоял стражник с блестящим мечом, внезапно он схватил одну из невольниц и швырнул её к ногам шаха. Женщина упала на пол, шах схватил её за руку, украшения больно блеснули…

Внезапно напор ветра шумно ударил в окно и всё исчезло… Анита беспомощно опустилась в кресло и увидела себя дома. Работал телевизор.

– Мысли грязные у нас… – звучали у неё в голове слова мага, он говорил это, глядя пристально ей в глаза. – Но времени у нас много…

Она без конца прислушивалась к своим мыслям и искала, искала… что-то нехорошее. И гнала грязные мысли, а они наоборот ползли и ползли, скользкие как змеи… Ей чудилось, что она в рваной одежде бредёт по дороге, кто-то сверху вылил на неё грязную воду… Внезапно раздался взрыв хохота и звучал всё громче, переходя в переливчатый смех и постепенно стих, уходя куда-то за пределы дома.

Если есть на свете ад – это совсем ни большие сковородки, ни котлы со смолой, ни тёмное дождливое бесконечное поле… Это наша совесть… мысли, которые мы создаём, и это наш собственный суд. Постоянный анализ мыслей рвёт и терзает мозг. Безобидный, никому не принесший вреда проступок, кажется преступлением. Это похоже на сны. Мельком увиденное днём – ночью, начиная перевариваться в сознании, разворачивается в фильм ужаса. Это мозг разбирается с коротким впечатлением и создает в дремлющем разуме жуткие картины. Или прекрасные. И так хрупка эта грань. Так нелегко удержаться на краю пропасти.

Муж смотрел на неё удивлённо, и думал, что она его в чём-то обвиняет и поэтому не хочет с ним разговаривать. Он, недоумевая, искал те вещи, которые она выбросила. Анита боялась Германа, на неё очень сильно подействовали его слова – «работать на расстоянии» и слова о чёрной магии, тёмных силах. Её сильно тянуло к Герману, она чувствовала, что ей нужна помощь, но маг не отвечал на телефонные звонки.

В один из этих вечеров пришла Галя. Она, как обычно, начала рассказывать о работе, о новых рецептах – увлекалась кулинарией.

– Ты что меня не слышишь? Я второй раз у тебя спрашиваю, где нож? Давай вместе поужинаем!

Галя посмотрела внимательно на Аниту и увидела нездоровый румянец на её лице. Взгляд Аниты перемещался с одного предмета на другой. Галя почувствовала – что-то неладно.

Она дождалась прихода мужа Аниты и, когда он вошёл, набросилась на него:

– Ты что не видишь, что жене совсем плохо! Надо в больницу, к врачу! Что у вас случилось?
– А я знаю? Она молчит. На что-то обижается. Я не знаю, на что. Ничего вроде бы не произошло. Я думал, она устала, – с недоумением сказал муж Аниты.

– Давай, заводи машину! Поехали! – потребовала Галя.

Анита ехала в машине и чувствовала, что её словно окатили ледяной водой. Галя держала её за руку.

– Не волнуйся, главное – не волнуйся. Всё будет хорошо. Мы с тобой.

Анита вошла в кабинет врача и робко присела на кушетку. Врач – молодой крепкий мужчина, внимательно выслушал её. Он задал несколько вопросов и сказал:

– Мне всё понятно. Ну и расплодилась же эта нечисть! Непорядочный он человек! Увидел, что пошло не так, должен был сказать – идите к врачу! Напустить тумана смог, а вывести из него мужества не хватило!

Он позвал медсестру, и молодая девушка отвела Аниту в палату. Через некоторое время медсестра пришла и сделала ей успокаивающий укол.

– Для вас сейчас самое главное – это хорошо выспаться.

Девушка поставила на тумбочку стакан воды и поправила подушку.

Анита проспала всю ночь, а утром проснулась и увидела, где она. И тут её охватил совершенно другой страх. Мистика рассыпалась на части, а опасность продолжать барахтаться в этом надуманном кошмаре овладела ею сильнее, чем предыдущие страхи.

Напротив, на кровати сидела молодая женщина. Она молчала и смотрела то в окно, то на дверь, то на присутствующих.

– Что с вами? – спросила Анита. – Почему вы здесь?

Женщина заговорила охотно. Наверное, ей так было легче отвлечься.

– Поругалась с начальником. Он сильно на меня кричал. А теперь этот разговор крутится в моей голове, как круглая, склеенная кассета и повторяется, повторяется. Что бы я ни делала, где бы ни была – только и думаю про этот разговор.

Аниту рассказ озадачил: – Вот, пожалуйста, никакой такой магии. А что же со мной?

В палату вошла медсестра, принесла таблетки. Анита выпила одну и через время почувствовала, что она – это не она. Ей показалось, что всё внутри неё остановилось. Она позвонила мужу, и попросила, чтобы он привез кофе. Таблетки она больше не пила, ходила на зарядку, на прогулки. Осень уже заявила о себе слякотью, пронизывающим ветром и стылым дыханием приближающейся зимы.

Днём пришла давняя подруга. Они сидели около здания на скамейке, закутавшись вдвоём в одно одеяло, которое Галя принесла с собой. Подруга достала флягу в вином:

– Проверенное средство, для бодрости. – Она налила в маленькие стаканчики понемногу вина, достала лёгкую закуску.

– Сколько народу ходило к этому магу и ни с кем ничего не случилось. А ты ему понравилась. И кто кого заколдовал? Не такой уж он и сильный маг. Чтобы ты совсем от этого страха избавилась, я тебе вот что скажу. Помнишь чеховского барина, что мужика пугал? Ты же замужем, он понял, что шансов у него нет, и решил тебя закодировать, чтобы сама пришла. Непорядочный он человек, алиби себе придумал. Вот я тебя и расколдовала.

Галя обняла Аниту и плотнее завернула её в одеяло.

– А вот Дина рассказывала, когда была у него на сеансе – перед ней реальная картина появилась – стоит гуцул с трембитой, – уже с улыбкой заключила Галя. – Сон наяву. Какое у кого воображение… Подсознание… вещь серьёзная… нельзя угадать, как сработает, что его включит.

Анита вспомнила слова Германа – когда он выводит человека из тёмного пятна, пациент видит на последнем сеансе голубое небо. Она поняла, что сорвала его планы, всё пошло не так, и до голубого неба, которое стоило бы ей очень дорого, дело не дошло.

– Я так рада, что ты пришла, – с благодарностью проговорила Анита. – Ведь всё время, пока мне было плохо, никто этого не замечал. Мне так надо было кому-то рассказать. Ведь если подумать, любая ссора вызывает такую реакцию, как у меня. И в голове слова крутятся и общее состояние ужасное. Но голова ясная, а что же это? Конечно, тут самое главное – энергетика воздействия. Насколько зацепит сознание. Меня то в жар, то в холод бросает. Будто бы состояние сильной неприятности усилено в десятки раз. Но как? Гипноз… Глубина… проникновения в сознание. И поразительно то, что я его видела совсем другим! Высоким, очень красивым, с зелёными глазами! Словно он этой картинкой заслонил себя. И ещё какие-то восточные видения …

– Может быть это он гарем представлял? Говорят, что очень многие из нас – потомки Чингисхана от тысяч его наложниц! Ничего, держись. Приобрела новый опыт. Крепче будешь. Теперь даже цыгане к тебе близко не подойдут! – Галина поднялась. – Пойду я. Буду звонить. Тебе нельзя оставаться одной со своими мыслями. Я вот книжку тебе принесла. Заставляй себя читать, даже если не хочешь и больше с людьми разговаривай, отвлекайся.

Через несколько дней Анита уже была дома. Она еще была очень слабой, но вышла на работу. Каждый день, утром, выходя из дома, Анита видела Германа. Он стоял в стороне, не подходил, но смотрел на неё. Она подумала, что Герман испугался и пытается держать её под своим влиянием, делая вид, что помогает ей восстановиться.

Анита старалась при любой возможности слушать классическую музыку, побольше Рахманинова. Это было её открытие – музыка освежает и выравнивает мысли, и на работе и дома она постоянно была в наушниках. Но восстанавливалась она очень долго.

***
Поезд мчался через длинный тоннель, ритмично постукивая колесами на стыках, и в полутьме я слышал голос Германа. Мой попутчик продолжал рассказывать, почти не глядя на меня, казалось, он говорил сам с собой. Но иногда он взглядывал мне в глаза и тут же их отводил. Вскоре купе залил яркий дневной свет. Почувствовав мой удивлённый взгляд, он объяснил:

– У меня сильные глаза. Я стараюсь подолгу не смотреть на человека, отношусь к тем людям, которые чувствуют гораздо сильнее, чем другие, и это передаётся, вызывает дискомфорт. Люди, у которых хорошее воображение, быстро погружаются в мой мир, а он не такой, как у обычного человека. Я сосуществую с разными образами света и тьмы, которые мне помогают. Это мистические существа, и при помощи этих образов я и помогаю людям выйти из своей проблемы, они получают защитника.

Он отвёл глаза и снова стал смотреть в окно. Я подумал, что в нас очень сильны те боги, которых люди придумали, когда ещё жили в пещерах. Страх перед силами природы, перед стихией заставил их выдумывать себе разных богов, на все случаи жизни. И где-то эта частица еще теплится. Что поделаешь, если некоторые люди скорее верят не в себя, а в неведомые силы, видят в них своё освобождение от беды, проблемы.

Герман снова заговорил:

– Я никогда так не влюблялся. Она сводила меня с ума. Я не сразу понял, чем именно она поразила меня. Струящийся шелк её платья, цвет волос, её глаза – яркие, тёмные… Скользнула и поймала солнечный лучик нитка бус из разноцветного агата. Я сам не мог сказать, что подействовало на моё воображение, но появилось сильное желание её удержать. Я знал свою силу и привык к тому, что женщины, которых я бы никогда не добился, сами мне покорялись. Перед ней я был слабым. Любовь – такой же гипноз. Она ломает человека, подчиняет… Безответная любовь способна свести с ума. Это тупик. Пытаться добиться женщины психической силой – большой грех. Я хотел перед ней быть героем. Сначала погрузить её в мрак, а потом вытащить, чтобы она была мне благодарна. Я сам говорил ей, что чёрная магия – это сначала сделать зло, а потом добро. И она испугалась. Она ушла, когда ей стало плохо, и не позволила мне проявить себя так, как я хотел. Когда она заболела, я уже не мог ей помочь. Она звонила мне, но я не отвечал. Я знал – если она меня увидит, реакция может быть непредсказуемой.

Герман на минуту задумался, сделал над собой усилие, чтобы продолжить свой рассказ:

– Потом, через время, она пришла ко мне. Я понял почему. Она хотела доказать мне, что я над ней не властен – хотел, сам не ведая, разрушить её жизнь, а разрушил свою. Она, видимо, хотела увидеть меня другими глазами, избавиться от тех, пугающих её мыслей. Мы поговорили для вида о разных обыденных вещах, и я благодарен ей за эту последнюю встречу. Но я заметил, что Анита смотрела на меня так, словно видела первый раз. Словно раньше она видела другого человека. Наверное, во время сеансов ей сильно передались мои мысли. Я перестал принимать пациентов и нашёл работу, связанную с командировками. Но не могу отказать в помощи людям, которым нужна экстренная помощь. Скорая часто долго добирается, а человека можно спасти.

Он опять замолчал. Но вскоре заговорил:

– Если человеку дан дар помогать людям, он должен будет чем-то за это заплатить, чтобы соблюдалось всеобщее равновесие. Это большой подарок судьбы, нельзя требовать большего. Природа не различает, где вы, а где кто-то другой. Она знает, что всё это части одного и того же механизма, поэтому, забирая у другого, вы забираете у себя самого.

Герман быстро взглянул на меня. Я посмотрел на него, как на обыкновенного человека, и это его подбодрило, он продолжал:

– Если бы это было возможно, я бы отдал свои способности за красоту, высокий стан, уверенность в себе, не как мага, а как состоявшегося в другой сфере человека. Я был женат, но скажите, разве может женщина, зная, что её мысли читаются, как открытая книга, оставаться рядом? Я, как артист, который живёт только на сцене, когда он в маске, в образе. И для того, чтобы удержать этот образ, я должен максимально ограничивать контакты, быть затворником. Но ведь я же чуть было не убил её, будто сапогом, наступил на её душу. Я употребил свой дар во зло. Возможно, этой ситуацией меня наказали высшие силы, и я раньше что-то делал не так. Анита явилась ко мне, как орудие суда. И если я ещё могу помочь человеку, то только потому, что она не обвинила меня.

Он умолк, опять же глядя в окно, а потом сказал:

– Спасибо вам за то, что вы меня выслушали.

Скоро была моя станция, поезд сбавил скорость, и уже показалось здание вокзала. Я начал прощаться. Когда я уходил, он сказал:

– Мы с вами были вместе достаточно долго для того, чтобы установилась энергетическая связь. Если вам будет нужна помощь, подумайте обо мне, как о друге. И прочитайте молитву. Есть такие вещи, о которых мы знаем мало. Но они работают.

Странно было то, что после всего рассказанного им, я не воспринимал его, как мага, как пугающую тёмную силу. Мне было его жаль, как человека, которого жизнь так одарила, и так наказала. Ведь мы нормально относимся к тому, что у художников и поэтов несколько иное мышление, а таких как он, чуть что не так, сразу готовы заклеймить.

Аниту тоже было жаль, но она была где-то, словно в просмотренном фильме, и её роль в этой истории, пожалуй, закончилась. Я, со своей позиции обычного человека, не понимал, почему он не мог просто поговорить с Анитой. Зачем нужно было облачаться в отгораживающие от реального мира покровы таинственности? Для того, чтобы любой ценой удерживать ореол загадочности и славы и, благодаря этому, чувствовать себя уверенно? А рядом со мной он сбросил эту маску, зная, что больше меня не увидит.

Я вышел из вагона и с удовольствием вдохнул свежий воздух тихого апрельского вечера. Всё время, пока я добирался до своего городка, передо мной стоял его образ – маленький темноволосый мужчина с бородкой – человек, который осмелился взять от жизни больше, чем имел на это право.

Я поднялся на верхнюю палубу парома, когда стало совсем темно. Надо мной зажглись таинственные созвездия, мерцающие алмазными гранями. Паром, как живое существо то поднимался на волнах, то опускался, медленно продвигался вперед, рассекая тёмные волны.

Свет, падающий на меня сверху, казался мне тёплым, состоящим из жемчужных капель, как небесная вода. Он уверенно проникал вовнутрь, и в моей душе всё смутное прояснялось. Я дышал легко, с восторгом ощущая мягкий пьянящий воздух с запахом моря, вновь и вновь поднимая глаза на загадочные небесные иероглифы, словно я мог прочитать самую главную тайну мироздания – закон равновесия.

Он преподносит себя независимо и гордо, словно аристократ. Иного статуса, кроме как «хозяин» дома, для него не существует. Он благороден – это все чувствуют, должны чувствовать, это не подлежит обсуждению. Он несёт себя с достоинством, у него сдержанные манеры, но загадочный характер.

Сегодня он смотрит на меня пристально, не отводя глаз. Это взгляд настоящего мужчины – спокойный, уверенный в своей неотразимости. В нём читается глубокая природная сила, целеустремленность и отсутствие всяких сомнений.

Я чувствую, как его взгляд проникает в меня. Мое загнанное куда-то в угол сознание пытается мне напомнить, что чувства надо сдерживать. И ещё что-то про статус, шкалу ценностей, распорядок дня, список дел… Но он хозяин.

Он не торопится. Он смотрит, ожидая той стадии, когда я буду готова, тогда он подойдёт ко мне – осторожно, чтобы не спугнуть, ласково дотронется и прильнёт ко мне, чувствуя, что мы начнем дышать вместе, дышать друг другом.

Он грациозно поднимается, как опытный танцор, и идёт ко мне. Он касается моей ноги, потом бедра, поднимается выше и ложится рядом. Очень нежно и плавно мягкими движениями касается лица, щекочет усиками щеку. Я чувствую каждое его движение и жду…

Он коснулся шеи, прильнул на плечо, выбрал удобное положение для себя и замер, наслаждаясь близостью. Я едва дышу, стараюсь не нарушить его блаженства, и могу лежать в неудобной позе, любуясь его мягкостью и эзотерическим, таинственным налётом его покрова, отсвечивающей лунным серебром.

Весело мерцают в камине языки пламени, исходящее от них тепло греет и умиротворяет. Хочется наслаждаться первозданным огнём. Сладкая нега разливается по всему телу, огоньки отогревают иззябшую душу и уставшее тело. Пылающие струйки свечей притягивают взгляд и весь окружающий мир растворяется в чувстве единения с мирозданием. Романтические мысли в такие минуты приходят сами собой.

– Что, заснул? – заботливо осведомляется муж, войдя в комнату.

Я киваю, но через некоторое время осторожно сдвигаю со своей груди разомлевшего во сне и обмякшего аристократа, укладывая поудобнее и стараясь не разбудить нашего любимого серого пушистого Мухтара – отчаянного бойцовского кота.

Следуй за своим вдохновением, и Вселенная
откроет тебе двери там, где раньше были стены.
Джозеф Кэмпбелл

Маленький, кажущийся игрушечным, домик располагался почти у самой воды. К реке спускалась небольшая лестница, можно было перебраться в лодку, привязанную у самого причала. Вечер уже окутал туманом лес, а возле домика горели яркие фонари и в их свете трава у берега была седой, а гладкая поверхность воды золотилась и отражала огни.

Вечером в субботу Денис с сестрой Дарьей отдыхали в домике на берегу реки. В кресле развалился серый кот и смотрел на хозяев прямо, чуть прищурившись.

– Посмотри, как он интригующе глядит на нас, – заметила рыжеволосая задорная девчушка. – Как будто знает такое, о чём мы и не догадываемся.

– Это же кот! Он чувствует себя здесь хозяином, а мы так, принеси-подай! Таинственные создания, эти коты! Считается, что они связаны с неведомыми силами.

– Да уж! Загадочные существа! Собаки совсем другие! Вот что он хочет? Наелся, погулял, выспался. Нет, он что-то задумал!

Дарья прошлась по комнате, полила цветы на подоконнике.

– Слушай, пойдем к реке, – тянула она брата, – пойдём посидим на лестнице и посмотрим на закат. Днём всё другое – яркое, солнечное, а вечером задумчивая природа доверяет свои тайны.

Они вышли из домика и спустились по лестнице к самой воде. Дарья поднялась по ступенькам и смотрела вдаль.

– Поднимись повыше, вот сюда стань и посмотри.

Восторженные глаза девушки убеждали лучше всяких слов.

– Знаешь, ты права. Теперь я вижу вдали верхушку колокольни, она золотится в вечернем свете и даже птиц, которые там устроились на ночь. И розовые облака над лесом. А на другом берегу мельница и круглое колесо.

– Вот видишь. Мы так и не побывали на мельнице, – настаивала Дарья. – А мне очень хочется. Там так красиво.

– Давай завтра поедем, – предложил Денис. – Там и правда красиво! Мы можем устроить пикник. И погулять по лесу.

Дарья обрадовалась, что брат согласился, потянулась к Денису и поправила воротник рубашки.

Денис вышел на поляну рядом с домом, побродил вокруг и прогулялся по дороге, ведущей к лесу. Солнце потихоньку клонилось к закату. Денис любил вечерние часы, когда закат горел багровыми красками. Он относился к закату не как к чему-то завершающему, а как к рождению рассвета и нового дня. Денис увидел, что уже совсем стемнело.

Сквозь тонкие шторы просвечивалась большая белая луна, заливая комнату мягким светом. Синие и фиолетовые краски неба в россыпях звёзд и контуров чёрных деревьев создавали фантастическую картину, наполняя комнату волшебством и навевая дивные сны.

Денис удобно устроился на широкой кровати, полистал толстую книгу. На тумбочке осталась чашка остывшего чая, заботливо приготовленного Дарьей. Он успел прочитать несколько страниц и оказался в сладких объятиях сна.

Большой серый кот, мягко ступая, забрался на стол и вытянул лапы. Его жёлтые, словно стеклянные глаза светились в полумраке комнаты и рассматривали хозяина. Ночь принадлежала коту. Днём ему не позволялось забираться на стол, а теперь он нагло смотрел сверху на спящего хозяина и мог делать всё, что пожелает. Пушистый властелин ночи, потянувшись, сверкнул жёлтыми шариками глаз, и, как заклинание, произнес магическое: – Ммяу!

Рассвет загорелся багровыми и оранжевыми красками. Первыми его встречали повернутые к утреннему свету белые полевые ромашки, золотящиеся в рассветных лучах. Денис потянулся и выглянул в окно, с удовольствием вдохнул свежий воздух и утро проникло в его сознание жизнью давно проснувшейся природы.
Денис позвал сестру и вернулся к разговору о мельнице.

– Вчера соседка мне сказала, что туда лучше не ходить, там живут духи, – сообщила Дарья.

– Вот и прекрасно. Познакомимся с ними. Если бы это была ветряная мельница, мы бы могла надеяться встретить Дон Кихота с Санчо Пансой и увидеть, как он мчится к башне с копьем наперевес.

– Дон Кихота мы точно не встретим! А вдруг и правда, там живут духи? – настаивала сестра.

– Не волнуйся, никого там нет!

Они шли по лесной тропинке. Вскоре показалась река. Они перебрались на другую сторону. Мельница стояла в самой чаще, из-за близости воды вокруг всё заросло.

Перед старым строением, словно вытекая из него, поднималось небольшое зеленовато-белое облако, излучая слабый свет. Отражение давало лёгкие тени на воде почему-то красных оттенков.

Но вот появились прямые солнечные лучи и встали длинные, тонкие и шевелящиеся от ветра полоски синевато-зелёного цвета, и вид их стал фантастическим и зловещим.

– Слушай, – произнес Денис, – это то, что нам надо! Мистика! Привидения! Вот это идея! Замок с привидениями! Даша, я подумал, было бы здорово отремонтировать эту мельницу и построить рядом гостиницу. Почему-то мне это раньше не приходило в голову. Здесь есть река, лес такой красивый, ёлки, березы. Привести всё в порядок. Чистый воздух. И загадка есть. Разобраться только с ней нужно.

Они подошли к мельнице. Сооружение, конечно, нуждалось в большом ремонте.

– Мы же не собираемся муку молоть! Речка, рыбалка. Солнце, грибы! – убеждал Денис сестру.

Они вошли по скрипучим ступеням в домик, примыкающий к мельнице. Всё внутри было заброшено, валялись щепки, мусор, какие-то тряпки. Они сели на лавку и через некоторое время стали испытывать непонятные ощущения.

– Что-то у меня голова кружится. Я чувствую тяжесть и световые лучи в глазах мелькают. Нечисть тут какая-то живет! – Даша поднялась с лавки и зашаталась…

– А у меня во рту жжёт и тошнота, – добавил Денис. – Пойдём отсюда.

– Да, пожалуй, нам лучше уйти, – согласилась Дарья. – Надо было кота с собой взять. Интересно, зашёл бы он сюда или нет.

Они добрались до своего дома и некоторое время отлеживались, пока не почувствовали себя лучше.
Прошло несколько дней. Денис всё думал о своем проекте. Он стал расспрашивать жителей посёлка о мельнице – кто там раньше жил, какие легенды, слухи.

По рассказам, после того, как ещё до войны мельница перестала работать, там жили разные люди. Какие-то приезжие, да и просто бродяги. Но духи там поселились не очень давно, с прошлого года стали замечать видения. Раньше, может быть, не обращали внимание. Они не всегда появляются. А у мельника ещё до войны пропала дочка и он стал пить, а потом умер. Может быть его призрак до сих пор бродит возле реки, зовет её.

– Так он никого на мельницу не пускает?

– Наверное, надеется, что она вернётся, ждет её. Закрывает вход для посторонних. Хорошо, видать, ему там с дочкой жилось, пока она не выросла. А старик же её молодой видит. Может быть ещё жива, хотя, наверное, старушка совсем.

Какая-то сила манила Дениса, и он решил снова отправиться к мельнице. Вечером парень переплыл на лодке на другой берег, стал сидеть у реки и ждать появления призраков. Он сидел в лодке, разглядывая окружавшие мельницу деревья, само строение, словно отыскивая какие-то детали, которые помогут ему разобраться в этом странном явлении. Но непонятное очарование этого места уже проникало в него, как бестелесное, но реальное существо и стало казаться, что и мельница и все её окружающее как-то связано одно с другим.

Это состояние становилось реальнее, чем настоящая жизнь, и мельница, будто всасывала его без остатка и заставляла в ней раствориться. Он начинал чувствовать кипучую жизнь вокруг этой мельницы и был действующим лицом в ней. Шумно подъезжали телеги с людьми и зерном. Нарядно одетые мужчины и женщины разговаривали друг с другом, спорили, ссорились, смеялись. Днём стояла жара, поэтому мельник молол муку ближе к ночи. Мужики тащили мешки, их встречал высокий жилистый мельник, он иногда ругался или смеялся, со скрипом крутилось колесо мельницы, шумела вода, льющаяся на колесо. Слышался скрежет жерновов. Люди оставались на ночь, зажигали костры, ужинали, потом пели песни, устраивали пляски, расходились парочками по лесу.

Вдруг послышался топот лошади, к мельнице подъехал всадник. К нему выбежала девушка в сарафане и белой рубахе, блеснуло ярко красное намисто. Всадник подхватил её, посадил на лошадь, и они умчались. Следом выскочил высокий седой мужчина и, заламывая руки, что-то кричал.

Все увиденное показалось Денису совершенно реальным. Эта затаённая энергия, словно набрасывалась на него и поглощала. Денису стало казаться, что он живёт в том времени, когда все стены дома и мельницы пропитывались человеческой энергией и теперь её не хватало этому огромному существу, чтобы жить. Оно молило проходящих мимо остаться в доме, уберечь его от разрушения, от неминуемой гибели, обещая верно служить.

Но сколько Денис не ждал, никакого свечения из мельницы он не заметил, и пришлось вернуться домой, так и не разобравшись с привидениями.

На следующий день Денис, несмотря на отговоры Дарьи, опять поехал к мельнице. Он старался понять, почему это место так забирает его. Стоял ясный солнечный день.

Подъезжая к мельнице он сначала ничего особенного не увидел. Немного подождал и решил просто походить вокруг. Но вдруг, присмотревшись, через провалы в стенах он увидел красноватые сполохи, а затем мелькание сине-зелёных полос. Постепенно эти лучи стали вытягиваться наружу, завиваться, подниматься вверх. Денис попытался сфотографировать их, но снимок не получился. Свечение то появлялось, то исчезало под влиянием потоков воздуха. В мельницу войти Денис не рискнул и вернулся домой.

Когда всё увиденное постепенно разложилось в голове, Денис стал размышлять и рассказал Дарье о своих впечатлениях.

– Надо поговорить с теми, кто там не был, – подсказала Даша. – Все-таки воображение – такая сложная вещь! Давай, сейчас хорошо поешь и отправляйся спать. А потом поговорим.

Отдохнув, Денис вышел на веранду. Дарья читала книгу.

– Не может быть, чтобы это были духи, – не успокаивался Денис. – Там какая-то другая причина. Я поеду в лабораторию, попрошу – пусть возьмут пробы воздуха, воды, земли. Очень уж там красиво. А легенда про духов будет возбуждать интерес к этой гостинице. Ничего, оживим духов. Говорят, дома разрушаются, когда там никто не живёт. А мы вдохнем жизнь в это место. Сделаем пляж, всё обустроим. Ведь людям захочется пожить в красивом месте.

Через несколько дней Денис привёз специалистов к мельнице. Они взяли специальные защитные маски и приборы. Результат анализов показал присутствие ртути в воздухе. Когда обследовали мельницу, нашёлся стальной ящик с разбитыми большими, наверное, техническими, градусниками. Ртуть растеклась пятном. Эти пары и были причиной свечения воздуха в тёплые дни.

– Сколько же времени нужно, чтобы воздух стал опять чистым, если этот ящик увезти? Уничтожить? – спросил Денис лаборантов.

Получив нужные рекомендации, он успокоился и понял, что всё задуманное получится.

*******
Прошло некоторое время. Денис занимался строительством и ремонтом. Когда работы завершились, на выходные в новую гостиницу на речке приехали родители.

– Ты весь в отца, – говорила мама. – Романтик и мечтатель. Но как всё хорошо получилось! Все-таки ты построил эту гостиницу! А как же теперь быть с духами? Где их взять?

– Будут тебе, мама, духи! А на что светотехника? Будет мельница светиться! А легенду новую придумаем. Только вреда не будет никому! Вот жизнь идею подала! Сам бы и не догадался.

– Всё-таки мельница – для нас что-то притягивающее стариной, а раньше необходимое. Мельница и хлеб – понятия, родные друг другу. Я помню, как моя тётка в воронежском селе всякий год отправлялась в неблизкую поездку, чтобы смолоть два-три мешка зерна. На старых мельницах особый – тонкий помол. Хлеб пекла такой, что ни в одном магазине не купишь. Был на улице обычай – караваи свежего хлеба раздавать соседям. Хлеб пекли по очереди, и получалось так, что всегда он был на столе свежим, – рассказывала мама.

– Ты так славно рассказываешь, что мне захотелось и мельницу запустить в работу, – ответил Денис. – И стану я мельником!

– Ничего смешного, мельник был уважаемым человеком в деревне.

– Жизнь покажет, – поддержал отец. – Хорошее дело у тебя в руках, сынок!

– Только вот привидения надо организовать, пригласить, так сказать, на работу! Но ничего, на следующей неделе приедут специалисты и всё оборудуют. И будет здесь лесная вечерняя сказка. А сценарий уже аниматоры подготовили.

*****
Вечером возле мельницы собрались зрители. Здесь были и отдыхающие и те, кто пришел на вечернюю постановку. Некоторые из них были с корзинками, полными грибов или лесных ягод, другие с рыболовными снастями. Дарья с родителями расположились немного в стороне от отдыхающих. Денис заметно волновался. Серый кот что-то промурлыкал, подошёл к нему, потерся о ногу, потом стремительно, как настоящий лесной охотник, отбежал и запрыгнул на ступеньки лестницы.

Представление началось. Из-за мельницы вышел здоровенный мужик. Он легко похлопал по спине кобылу и выгрузил с телеги мешок с зерном.

Мельник засыпал зерно, раскрутил жернова и, пока колесо крутилось, лёг подремать. Прошло некоторое время. Вдруг мельница заскрипела и остановилась, колесо в воде перестало крутиться. Мужик взял факел и спустился к реке посмотреть механизм. Глядит, а лопасти колеса перемотаны водорослями.

Скинул он сапоги, одежду и залез в воду, чтобы оборвать траву. Всё почистил, и мельница вновь закрутилась. Не успел мужик прилечь, как вдруг слышит снова скрип. Опять колесо встало. И вновь мельник полез в воду обрывать водоросли с лопастей и снова колесо заработало.

Вышел он на берег и стал ходить вокруг. Ближайший камыш и тина нашлись в нескольких метрах от мельницы.

Ничего не придумав, встал мужик, одел сапоги, развернулся и едва успел сделать пару шагов, как услышал за спиной плеск воды. Он схватил с земли факел, бросился к кромке воды и замер. Голова, торчащая над речной гладью, смотрела на него огромными глазищами и улыбалась. Испугался мужик и бросил факел в воду, а чудище захохотало и оставив искры брызг, нырнуло под воду и исчезло.

Из мельницы вышла молодая женщина в костюме селянки и вынесла каравай. Она положила поднос на берег, туда, откуда выглядывало чудище речное и позвала мельника. Чудище приняло подарок. Мужик раскрутил жернова, и мельница заработала.

Через некоторое время женщина вынесла маленькие вышитые мешочки муки и стала их раздавать зрителям. Спектакль закончился.

Вышел администратор и объявил, что через неделю приедет шаман и будет вызывать духов, которые прячутся в мельнице.

Шахматное Королевство было охвачено суматохой. Слуги метались по дворцу, боясь показаться на глаза Её Высочеству. Белая Королева раздражённо ходила по большому залу, не разбирая чёрных и белых клеток пола – ей никто не мог указывать, как ходить.

Стройный Белый Конь следовал на ней, при этом не нарушал дозволенных ходов и передвигался только буквой «Г». Он почтительно докладывал:

– Прибыл гонец от Аримана.

– Чёрный Король мог бы пожаловать к даме и собственной персоной! Или ему уже надоели блондинки, и он становится верным своей брюнетке? – возмутилась Белая Королева. От Белого Коня у неё не было тайн.

– Где Орзмунд? Его дух ослабел? Или он испугался чёрного войска? – продолжала сердито Королева. Её серебристое белое платье-футляр искрилось гневом.

– Белый Король подписывает указы, то есть план развития наступления, – робко проговорил Белый Конь, переминаясь с ноги на ногу.

– С каких пор Его Величество подписывает указы, не посоветовавшись со своим умом, то есть со мной?

– Орзмунд сегодня не в духе, – проговорил Белый Конь. – Простите, не в настроении, он же сам дух.

– Вечная игра между светом и тьмой в просторах космоса меня утомила, пожаловалась Королева. – Наши разведчики плохо работают. Насколько готов к бою легион Аримана? Кто знает, что замыслила эта ведьма, Чёрная Королева? Епископы-Слоны стали слишком подвержены эмоциям! В бою больше всего достается Ладьям, и они ещё поддерживают физическую форму. Но Пешки расслабились, превратились в импульсы. Все будто забыли, что игра в шахматы – вечная борьба духа против собственной тени! – не успокаивалась королева и, вынув из кармана миниатюрную шахматную доску с хрустальными фигурками, громко сказала:

– Приказываю выстроить всю армию! Я хочу убедиться, что в ней присутствует настоящий боевой дух!

Белый Конь осторожно заметил:

– Но они ещё не вернулись из бани! В прошлом сражении их белая одежда окрасилась кровавыми пятнами. И парики порвались, надо ремонтировать!

– А моя корона в порядке?

– В полном порядке, Ваше Высочество! – доложил Белый Конь, поправляя парадную белоснежную сбрую.

– А что гонец сообщает?

– Чёрный Король осведомляется о вашем здоровье и настроении! Он прислал вам подарок – шкатулку с самоцветами.

– Передайте ему, что я буду ждать его поздно вечером. Подготовьте мне ванну с лепестками роз и добавьте побольше афродизиаков! И белое платье, расшитое жемчугом!

Королева на минуту задумалась, а потом спросила:

– Разведчики узнали, как будет одета Чёрная Королева?

Конь утвердительно кивнул.

– Немедленно поручите портному сшить всем нашим пешкам такие же платья!

– Будет исполнено, Ваше Очарование! – браво ответил Белый Конь и лихо прищёлкнул копытом и осторожно добавил:

– Гонец проговорился, что будет одновременное сражение на нескольких полях.

Королева, услышав это известие, упустила шахматную доску и фигуры со звоном покатились по полу.

– Так что мне теперь раздвоиться, растроиться, распятериться? Или разматериться?

Белый Конь предусмотрительно отошёл подальше.

– Да, нам всё труднее побеждать, – немного успокоившись рассуждала Королева. – Узнавать намерения и планы действий на всех полях теперь надо у всех военачальников Чёрного Короля. Белый Король, будучи духом, не может быть пленён, но может проиграть игру, если попадёт в окружение противника.

– Разведка донесла, что на игру прибыл неопытный гроссмейстер. Он даже не знает, как правильно двигать фигурами. И он будет играть белыми!

Белоснежное лицо королевы порозовело от гнева, и она возмущённо произнесла:

– Это хуже всего! Невозможно ничего просчитать! Что будем делать? Он же будет двигать фигуры, как вздумается!

Конь замялся:

– Даже, если нам удастся несколько наших фигур переодеть в чёрные костюмы, мы можем проиграть.

– Что ты предлагаешь? – спросила Королева, пристально вглядываясь в лицо Коня, словно чувствуя, что он что-то недоговаривает.
Белый Конь, пытаясь справиться с волнением, сделал несколько прыжков по квадратам пола и произнёс:

– Придётся подменить гроссмейстера! В настоящее время Советники Его Величества прорабатывают этот ход!
Прихрамывая и осторожно передвигаясь по диагонали, в зал вошёл Слон в белой мантии.

– Ваше Высочество! Вас вызывает его Величество Король!

– Какой? Чёрный или Белый? Вы совсем меня запутали! – раздражённо ответила Королева, подбросив узким носком белой туфельки подкатившуюся хрустальную фигурку.

– Ваше Высочество! Орзмунд приглашает Вас на совет!

Седой Белый Король сидел на высоком троне. Его ноги опирались на маленькую скамеечку. Большой белый пёс вальяжно развалился у его ног.

– Я собрал чародеев со всего шахматного государства, – изрёк старый Король, стряхивая крошки торта со своей мантии. – Прибывшему гроссмейстеру будет отправлен бочонок выдержанного трехсотлетнего вина с волшебным зельем. Когда он уснёт, одежду подменят и отдадут нашему проверенному гроссмейстеру, которого заранее ознакомят с планами Чёрных военачальников. Жители города не знают в лицо прибывшего гроссмейстера. А когда он проснётся, игра уже состоится. Мы победим!

– В таком случае, я отправляюсь отдыхать, я не сомневалась в вашей мудрости, Ваше Величество! – с грациозным поклоном произнесла Королева и отправилась в свои покои. Она вызвала Слона, велела отправить подарок Чёрному Королю и сказать, что им обоим надо набраться сил перед сражением.

– А Чёрной Королеве пошлите белые перчатки!

***
Перед началом шахматного турнира жители городка собрались в большом зале. Доски были расставлены на нескольких столах. Болельщики давали волнующимся игрокам бесполезные советы. Под аплодисменты в зал вошёл молодой темноволосый мужчина в полосатом пиджаке и белой фуражке. Элегантный белый шарф был закручен на вороте небрежным узлом.

Игра началась. Молодой человек играл белыми. Одновременно разыгрывалось несколько сложных партий, но гроссмейстер одержал на всех досках уверенную победу.

В уютной гостинице стол был заставлен закусками, вино имело необычайный вкус. Прибывший вчера гроссмейстер проснулся с тяжёлой головой. Он лежал на тахте в атласном халате и удивлялся щедрому гостеприимству жителей такого, казалось бы, заурядного городка.

Конечно, ему было неведомо, что шахматный турнир уже состоялся, и Белый король одержал уверенную победу над противником – Чёрным Королем. И в Белом Шахматном Королевстве Его Величеством в честь победы был объявлен большой бал.

Оксана стояла на мосту и смотрела в воду. Ей казалось, что сердце вырвано, на его месте дыра, наполненная камнями, а вся она онемевшая, застывшая – сжатый комок боли… Как скользкие змеи, душили, повторяясь эхом его слова. Проходящие мимо неё люди были ей отвратительны, она ненавидела их и весь мир.

– Там внизу вода… я упаду на камни и превращусь в уродливое окровавленное тело… если кто-то бросится спасать, я буду инвалидом… а вдруг одежда зацепится за ограждение, и я буду висеть, как бездушная кукла? Может быть пожалеют, а скорее я услышу ругательства в свой адрес… как гадко… на душе… нужно решиться и всё… сразу закончится…

Так думала Оксана, стоя у ограды моста.

Разрывая на клочки истерзанный мозг, зазвонил телефон: – Можно принять звонок, всё равно это не он, а больше ничей голос не доставит мне боли…

– Добрый день, – услышала она зазвеневший колокольчиками голос ребёнка.

– Меня зовут Никита. Я дома один, расскажи мне сказку.

– Малыш, я не могу вспомнить сейчас сказку… попроси маму. А кому ты звонишь? Ты ошибся номером?

– Нет, я просто набрал номер, но подожди… Мама ещё не пришла, она придет через час. А папе надо было уйти на работу. Я звонил бабушке... но она заболела… и не может прийти.

– Поиграй, у тебя же есть игрушки… Или в телефоне… игры…

– Не хочешь… тогда давай я тебе расскажу сказку.

В телефоне слышался голос Никиты. Оксана из последних сил заставляла себя слушать тупо, как робот:

– Жил на свете мудрый и строгий король. Он очень устал от сражений, измен и хотел покоя. Король приказал нарисовать для него самую спокойную картину. Ему принесли много картин, но многие из них ему не понравились, наконец, он выбрал две. На первой картине было нарисовано тихое озеро. В нём отражались, как в зеркале, горы, голубое небо и белые облака, – серьезно, по-взрослому рассказывал мальчик.

Оксана облокотилась на перила моста и слушала… её держала мысль, что мальчик в доме один, и надо побыть с ним на связи, пока не придёт его мама. Внезапно слёзы полились из её глаз… они лились, лились…

Никита продолжал:

– На второй картине были суровые и неприступные горы. Над ними нависало грозное небо, сверкала молния и шёл ливень. По горной стене падал пенящийся водопад. И король увидел за ним крошечный кустик, растущий из расщелины в скале. На нём птица свила гнездо. Там, в окружении падающей бушующей воды, она ожидала птенцов.

По узкому тротуару мимо Оксаны прошли парень с девушкой. Они разговаривали, и парень даже не заметил, как зацепил её плечом. Оксана подумала, что ничего в этом мире не изменится, если её не будет… ничего… не случится. Просто она дослушает сказку и…

Мальчик продолжал рассказывать и закашлялся.

– Подожди, не выключай, я водички попью и дальше тебе расскажу. Это интересная сказка. Я её люблю.

Внезапно ветер одним мощным порывом поднял столбом пыль на дороге и закружил её вместе с сорванными листьями. Где-то далеко грозно пророкотал гром, и первые крупные редкие и тяжёлые дождевые капли упали на сухую землю. На миг все замерло, а потом мощные струи косого дождя хлынули потоком. За мутной пеленой летящей воды исчезло всё. Небо слилось с землёй в потоках воды, сверкании молний и в грохоте грома. Зонта у неё не было…

Оксана стояла и слушала, что говорил Никита… плакала… и радовалась дождю… никто не видит ее слёз…

– Король выбрал вторую картину. Он сказал, что покой не там, где тихо, нет волнений, горя и обид. Покой там, где всё это есть, а вы сохраняете мир и покой в своём сердце. Король стал смотреть на картину, успокоился, и ни одного художника не наказал. – Никита вздохнул и сказал тихо, как ангел:

– Вот видишь, какая хорошая сказка. Я её выучил. Бабушка говорит, что всё всегда заканчивается хорошо, потому что если плохо, то обязательно будет продолжение. А ты мне ещё позвонишь? Когда я буду дома один?

Оксана не знала, что ответить. Но мальчик ждал.

– Конечно, я тебе позвоню.

Дождь закончился. Слёзы высушил ветер.

– «Всё всегда заканчивается хорошо, потому, что если плохо, то обязательно будет продолжение…». Почему мальчик запомнил эти слова… потрясающе… Он, наверное, переживал о ком-то из сказки.

Оксана почувствовала, что ей стало жарко, хотя ветер был прохладный… И медленно откуда-то начала выползать злость… на себя, на того, кто так жестоко с ней поступил, не хотелось произносить его имя… Сначала робко и слабо, но она нарастала… и женщина, наконец, трезво ощутила своё состояние. Слова, которые чуть не убили её, показались никчемными, чужими… Как он мог довести её до такого состояния? Но ведь она сама так отреагировала! Она вспомнила чьи-то слова «Это так важно для вас? »… и дальше… «У вас кто-то отнял ваших близких? Разве то, что произошло с вами, может изменить мир вокруг, людей?»

Она медленно пошла по мосту и долго брела по городу, пока не увидела витрину книжного магазина с красочными детскими книгами.

– Это мир Никиты, – подумала Оксана. – И он реально существует рядом с моим, в котором я… как глупо…

Волна светлых детских воспоминаний нахлынула на неё, размывая боль и заполняя в душе пустоту. Она нашла телефон в сумке и подписала принятый номер – Никита.

Дневная жара отпустила только к вечеру, когда спряталось солнце. В душно томительном воздухе бесшумно трепетала листва. Пронзительно светила луна, блуждая по берегу – скользила по воде, теребила мысли. Безмятежная ласка заката будила недавние воспоминания и не проходящую тоску, которую днём выжигало яркое солнце.

Тихон смотрел на легкую рябь воды на реке и думал о Кристине. Энергичная, очень деятельная, она постоянно закручивала его в свою жизнь, в свои планы и проблемы. Она была, словно олицетворение современного города, не отставая от жизни ни на шаг в своем стремлении и выглядеть, и реализовывать себя…

Ему было уже за тридцать. Тихон всё ждал, что она когда-то успокоится, остановится на каком-то одном деле, и они будут жить вместе, одной семьёй, в одном доме…Кристина была для него, как бодрящий и тонизирующий напиток. Тихон сразу в ней растворился и стал её придатком, ведомым.

Вдруг всё переменилось, она собралась и уехала в другой город.

– Я буду нырять столько раз, сколько потребуется, чтобы найти то, что мне нужно в этой жизни, – заявила она в последнюю встречу.

Яркий шар луны постепенно скрылся за фиолетовыми облаками и покатился к рассыпанным по небу звёздам. Мир покорился власти ночи и приготовился к чудесам, которые готовы появиться в снах, чтобы раствориться в первых лучах утреннего рассвета, оставляя недосказанность и смутный вопрос ушедшей ночи – что это было?

*******
Тихон проснулся рано, в голове смутно вертелись какие-то образы, обрывки яркого сна, такого тихого и приятного, красивого и непонятного. Он быстро собрался и поехал по городу. В машине играла музыка, потом включился отрывок из рассказа Сомерсета Моэма, и парень неожиданно погрузился в призрачный мир, в котором кто-то незнакомый дарит ему тепло и уют. Что-то похожее ему снилось. Просторная светлая веранда, цветы, душистый чай, солнечные зайчики…

За окном автомобиля мелькали дома, витрины, спешили пешеходы, пролетали машины. Город, наполняясь суетой и шумом, напоминал большого красочного осьминога. Тихон проехал светофор и попал в пробку. Он порадовался, что предусмотрительно выехал из своего гаража пораньше и сейчас рассматривал улицу, принимая со всех сторон удары в сознание – беспрестанный гул, громкие разговоры, пробегающих людей, мелькание еще не выключенной иллюминации. Ему казалось, что не машины и люди, а время со свистом проносится мимо.

Впереди, по пути, Тихон увидел новую вывеску и подъехал к кафе, которое недавно открылось. Он вошел и выбрал место у окна. Большой зал был оформлен в народном стиле. Подвесной потолок искусственно закопчен, стены выкрашены в белый цвет. В углу с важностью выступала декоративная русская печь с чугунками и ухватами. Рядом аккуратно сложена стопка дров. Откуда-то привезены старинные вычурные шкафы-буфеты. На них стояли банки с маринованными огурцами и помидорами, на стенах развешаны пучки трав. Обстановка и убранство зала были такие домашние, словно попал в гости к своей бабушке, где тепло, уютно, вкусно.

Посетителей было немного, и симпатичная официантка разговорилась с Тихоном.

– Я впервые вас вижу здесь. Мы только открылись и тем, кто приходит рано, у нас выдается презент от заведения – одно из фирменных блюд. Сегодня я могу вам предложить фондю.

Девушка с улыбкой записала заказ и стала звонить на кухню. Тихон рассматривал убранство помещения и постоянно возвращался взглядом к девушке. Как часть этого мира с ярко раскрашенными незамысловатыми глиняными фигурками на высоких полочках, столами, застеленными белыми скатертями с орнаментом, на которых была расставлена глиняная, расписная посуда, девушка вписывалась в эту обстановку, словно оживляя её и придавая значение простым вещам.

Официантка принесла кофе. Она спокойными, красивыми движениями снимала с подноса синюю чашку, сахарницу и вазочку с печеньем. Тихон смотрел на девушку, на её руки, а потом заметил, что глаза у неё голубые и стрижка необычная. Парню передалось её спокойствие и очень захотелось, чтобы девушка подольше не уходила.

И вдруг он чётко увидел, как они вместе идут по зелёному полю у реки, где растут самые красивые ромашки, где видна верхушка колокольни и, прихорашиваясь, плывут над лесом разноцветные облака. Девушка заметила взгляд Тихона и улыбнулась.

Домашняя обстановка кафе, пряные запахи трав, аромат кофе и красивая девушка рядом… Тихон почувствовал себя комфортно и подумал:

– Какая она… уютная.

– Надеюсь, вы будете нашим постоянным гостем, – доброжелательно сказала официантка. Тихон хотел пошутить и сказать, что рад был бы встретить здесь подругу, но решил, что это будет выглядеть бестактно.

– Мне у вас очень нравится, – ответил он, представляя девушку в придуманной им картинке. Он уже узнал, что девушку зовут Мила.

На следующий день Тихон ехал на работу и почувствовал, что его постоянные, напряженные, мучительные мысли стали вытесняться чем-то новым, хорошим, светлым… Раньше он думал, что хотел видеть рядом красивую и умную женщину, чтобы им было интересно друг с другом.

Но сейчас он понял, что важно совсем не это, а состояние рядом с ней. И пусть она не самая красивая, не самая умная и уж вовсе не самая успешная в социальном плане. Пусть она дарит не ум, не красоту, не тело, не успехи, а настроение. И это пережитое им состояние, рядом с Милой, уже стало притягивать его, как магнит.

Он понял, что именно в этом – и красота, и ум, и любовь, и нежность. Она создаёт эту ауру, наслаждаясь обществом своего мужчины и восхищаясь им. Может быть, потому Кристина и ушла, она, пожалуй, поняла, что в их отношениях нет этого, самого главного…

– Мила… такая… уютная, – снова подумал Тихон. У него появилась уверенность, что впереди его ждёт что-то очень хорошее…

***
День выдался великолепным. У реки кипела неустанная жизнь природы. В воде плавали переливающиеся чешуйки желтой ряски, а у самого берега бушевали заросли ароматной мяты. За ней, поднимаясь вверх из высокой травы, выглядывала белая кашка. Выше по реке мирно рос шалфей, красуясь фиолетовыми стрелками. Ближе к берегу рассыпались ромашки. В это простоте чувствовалась такая прелесть и очарование, что Тихон подумал – здесь лучше, чем в самом красивом городском парке и шум совсем другой – слышно птиц, насекомых, ветер…

Мила сложила из камешков сердечко и положила в середину белый цветок. Она говорила тихо и проникновенно:

– Я раньше думала, что встретить человека, который войдёт в твоё сердце можно только при каких-то особенных обстоятельствах. Но, оказывается, просто приходит время, когда на твоем пути появляется единственный. И, хотя встреча может быть совсем обыденной, она переворачивает всю жизнь. Словно кто-то, кто заботится о нас, готовит её.

Тихон взял её за руку:
– Да, удивительно то, что делает нас счастливыми. Жизнь, которую мы считаем такой сложной, на самом деле очень просто устроена. Будто смотришь в цветной калейдоскоп – видишь узор, потом чуть повернешь угол, и картина становится совсем другой. А в принципе ничего не изменилось, смотрит картинку тот же человек, только повернув, видит счастье, радость, – Тихон смотрел на Милу и удивлялся:

– Мне кажется, я знал тебя всю жизнь... Это обычные слова, но нам, людям, дана способность почувствовать внутренний мир другого человека. Я это понял совсем недавно. Я был, как слепой, видел только внешнюю обертку…
Девушка провела рукой по его пышной шевелюре:

– Мне тоже твоё лицо кажется знакомым до мельчайших чёрточек. Я даже рисовала похожего на тебя… твои большие выразительные карие глаза, открытое лицо, копну вьющихся каштановых волос и представляла, как я провожу по ним рукой… Я хотела бы сделать тебя по-настоящему счастливым.

– А знаешь, я ещё в детстве как-то нашел в интернете фотографию девочки, она была в шляпке, красные бусы, такие крупные, как любят носить маленькие девочки… Я её распечатал и поставил около монитора… Это не ты, но та девочка так на тебя похожа…

Река почти бесшумно катила свои воды, преодолевая принесенные во время паводка засохшие деревья причудливой формы, словно напоминая о том, что жизнь человека не бывает прямой дорогой, а требует усилий, переживаний и несёт перемены.

Тихон шевелил тросточкой воду и смотрел на белые лилии, их в этом году появилось множество. Самые важные слова он хотел сказать Миле сегодня.

Свежий ветерок коснулся водной глади, по реке побежала лёгкая рябь и цветы закачались на волнах. Белые лилии заволновались, словно услышав его мысли. Они расправили свои нежные лепестки, желая стать волшебным дополнением к словам любви, которых всегда кажется мало.

Властелин вошел в покои,
Собираясь отдохнуть.
Вдруг ковер пошел волною...
Здесь змея, какая жуть!

Закричал он громко: – Стража!
Вновь измена! Сговор чей?
Но рванулся в миг отважный
Царь-павлин на гадких змей!

Как прекрасна эта птица!
И могучий властелин
Бережёт её, гордится,
Не назначил только чин!

Расхватали всё вельможи,
Воеводы, казначей –
Бородаты, осторожны…
Как же много средь них змей!

Конкурс Пятница Змеиная

На экране я снова увидел Бали…
Там тепло круглый год и беспечно
Бороздят океан паруса-корабли
В горизонт уходя бесконечный…

Помечтаю, как лайнер взлетит к облакам
Прямо в лето, где круглые пальмы,
Гроздья фиников падают прямо к ногам
И сезон не закрылся купальный…

Там играет волнами небес синева
И бескрайни лазури размахи,
Далеко в океане плывут острова –
Малахитовые черепахи.

Здесь тюльпаны под снегом уже проросли,
Дом ожил долгожданною встречей.
Может скоро вдвоем полетим на Бали,
Где тепло круглый год и беспечно.

Однажды с дивного холста
Ко мне сквозь сон придет мечта…
Я останусь в ней…
Немые цепи разорвав,
Новый мир я не отдам…
Мир мечты моей…

Скажут мне, скажут мне, что мечта молчит,
Скажут мне, зря мечтать, мысли вороша,
Но придумана песня, она звучит,
И вторит ей сердце, и душа.

Там кисть художника жива,
рисует счастьем кружева,
добавит радости тона и тень…
Поет маэстро соловей
Свой менуэт среди ветвей,
Луна танцует танго в небесах…
И там наш дом, живут в нем чудеса.

Из писем детства соткан мир,
И там мне дорог каждый миг.
И хочу скорей
К дальним звездам собрать
И отправить свой корабль
В мир мечты моей…

Скажут мне, скажут мне, что мечта молчит,
Скажут мне, зря мечтать, мысли вороша,
Но придумана песня, она звучит,
И вторит им сердце и душа.

Я соберу букет цветков
И превращу их в мотыльков,
И звезды соберу себе в ладонь…
Я вижу свой прекрасный мир,
И я живу лишь только им,
Ко мне приходят миллионы снов,
Тебе я подарить его готов!

Для песни использована музыка из кинофильма "Величайший шоумен"

Лучи солнца просвечивали насквозь листики герани, они казались совсем прозрачными, видно было только тоненькие прожилки. Горшков на подоконнике было много и каждый кустик герани в свое время покрывался шапками цветов – лето не уходило здесь, несмотря на снег за окном.

– Весна! – Весна? – Весна! – зашептались листья герани и прильнули своими лицами к стеклам окна.

Но за окном была зима. Плотный ковер белейшего снега расстилался по двору. На крышах еще лежал толстый слой снега и только понемногу таял днем, когда солнце было особенно ярким, таким ярким, что слепило глаза.

– Да посмотрите же! Весна! Вот она! За деревьями машет розовым покрывалом! – продолжала шушукаться и спорить герань.

Калла тем временем расправила свои большие листья и сказала:

– Вот я не спрашиваю, когда весна. Я уже цвела посреди зимы и мои цветы могли поспорить с белизной снега, потому, что я – королева цветов, а вы – простая герань.

– А что ты можешь, кроме, как цвести? – рассердилась герань. – Разве ты можешь вылечить больного? Мы радуем всех белыми, коралловыми, сиреневыми цветами, а красная лечит болезни! Вот недавно ей так трудно пришлось, она все листья потеряла, а человек выздоровел. И мы все потом ее спасали!



Ампельная герань пока молча слушала, а затем проговорила:

– Я не простая герань, а Пеларгония, если хотите знать. Если бы мореплаватели не привезли меня из Южной Африки, вы бы меня здесь не увидели. Моряки были англичанами и привезли меня в свою страну.

Цветы продолжали спорить, пока не наступила вторая половина дня, солнце постепенно стало уходить и цветы стали сомневаться, что действительно видели прозрачное розовое покрывало, в котором им показалась весна.
За окном была та же зима, белый снег не таял, сосульки продолжали висеть на карнизах крыши. Не разобравшись с весной, герань на окне успокоилась и перестала шептаться.

Но скоро цветам стало скучно и они повернули свои листья к другому окну. В нескольких горшках на окне стояли лилии. Это были не просто лилии. Они очень обижались, когда их так называли. Лилий разных много, а вот Кливия Гардена одна. Гордая Кливия не вступала в спор. Она знала – наступила середина февраля, это её время. Кливия держала веером свои упругие, плотные, зеленые листья, между которых уже появился яркий оранжевый цветок и это значило – весна придет через две недели.

Секрет творчества состоит в умении
скрывать источники своего вдохновения.
А. Эйнштейн

Среднего роста мужчина с пышной шевелюрой выглядел забавным и чудаковатым. В свободной тёплой рубашке и туфлях без носков, он расхаживал мимо ярких кустов роз и, казалось, растворился в их аромате.

– Ты мне напоминаешь Гарун-аль-Рашида, а твой розовый сад «Павлиний остров»! Весь мир отмечает твой юбилей, а ты тут спрятался! Ты всегда ускользаешь от мероприятий в твою честь! – произнесла Эльза.

Она подошла к розарию, потрогала белую красавицу и поведала:

– По христианскому сказанию, белые садовые розы обязаны своим происхождением Пресвятой Деве Марии. Они выросли на кусте после того, как она вывесила просушить Христовы пеленки.

– Вот видишь! Поэтому я и предпочитаю этот рай! Мне жаль тратить время и силы на публичную жизнь! Она затягивает! Когда я смотрю на розы, я вижу в них гармонию… И свои идеи я стараюсь привести к изяществу, эстетике… Я так думаю о мире… я думаю, что он создавался на принципе гармонии, а мы её нарушаем.

Мужчина достал из кармана секатор и срезал несколько бутонов.

– Но сегодня что-то не думается, пойду поиграю на скрипке! Музыка часто преподносит мне решение…где-то в моей голове оно уже созрело, но не проявляется. Музыка – это воображение, поэтому важнее, чем знания. Знания ограничены, а воображение охватывает весь мир! Или давай лучше сегодня покатаемся на лодке по озеру. День такой хороший!

– После того, как я нашла в твоей лодке вещи этой австрийки Маргарет, я никогда не буду на ней кататься! – Эльза началась сердиться, несмотря на то, что её ждал подарок – красивый букет роз.

– Да, ты моя ревнивая жена, чуть не опрокинула лодку! И семейную тоже! Но ты устояла вопреки всем ветрам!

– И слухам. И оскорблениям. Я отреклась от самолюбия, чтобы сохранить свою любовь. У нас с тобой одна кровь, а это верность на всю жизнь! Я для тебя и жена, и сестра, и немного мать одновременно! Да, я не подарила тебе детей, но я отдаю тебе все жизнь! И всё прощаю!

Эльза подумала, что почитала мужа так же, как и любила его, но перевела разговор в шутку:

– Надеюсь, ты сегодня наденешь носки, как все нормальные люди!

– Нет, конечно! Я ненормальный! Я любопытный! Все знают – что-то невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно – он-то и делает открытие.

Мужчина протягивал Эльзе цветы.

– Конечно! Я так часто от тебя слышу эту фразу, что начинаю во всем сомневаться, – ответила Эльза, принимая букет.

– Зато ты – мой источник вдохновения, но я это от всех скрываю, иначе моя муза станет реальной.

– Сейчас я здесь в реальности, а нужна тебе во сне… как источник вдохновения! Куда ты дел чек на 1500 долларов из Фонда Рокфеллера?

– Заложил вместо закладки в какую-то книгу. Эти закладки постоянно теряются!

– А вспомнить не можешь, в какую книгу?

– Пожалуй, нет. Наверное, я, как всегда, задумался. Как-то я ехал в берлинском трамвае, о чем-то размышлял, и дал неправильную сумму за билетик.

– Ничего страшного, дедушка, – сказала мне кондуктор, – просто нужно выучить арифметику.

– Сегодня придет фотограф, – напомнила жена.

– У меня нет на него времени. Придется скорчить рожу.

– Твоя манера постоянно шутить просто сводит с ума! А если он тоже пошутит и сделает фотографию твоей гримасы? Наверное, ты и в свой последний день будешь шутить!

– Ну, к тому времени может многое измениться, и ты этой шутки не услышишь!

– Что, например, может измениться?

– Ты влюбишься в другого…

– И это говоришь мне ты, ловелас? Я не переживу тебя, я это знаю.

***
Мы часто не замечаем, что произносим порой пророческие слова. В последующие годы здоровье Эльзы подточит преждевременная смерть её старшей, любимой дочери Илзе, а затем и она угаснет на руках у супруга.

***
Секретарь услышала шум от падения тела. Когда она вошла, мужчина лежал в ванной с гримасой боли на лице.

– Всё в порядке? – с волнением в голосе спросила она.

– Все – в порядке. Я – нет.

Через два дня его не стало.

Рассказ посвящен Альберту Эйнштейну.

На вершине крутого холма расположился старинный красивый городок, с одной стороны окружённый снежными горами, а с другой – пышными плодородными равнинами, где весной цвели красные маки, жёлтый рапс и фиалки. Множество узких средневековых улиц, уютных площадей и простая, но милая церковь, сделали это местечко очаровательным.

В самом центре городка привлекала внимание цветочная лавка. Хозяин открывал магазин на рассвете, чтобы жители городка могли купить цветы пораньше. В просторной комнате ещё царил полумрак, и певчие птицы дремали, покачиваясь в ажурных клетках. Первым посетителем был моложавый господин Альфредо. Выбирая букет, он услышал доносящиеся с улицы нежные звуки скрипки. Птицы в клетках встрепенулись и начали подпевать, каждая по-своему.

Продавец подвёл посетителя к большому окну и показал на женщину – это она играла. Рядом с ней стояла маленькая девочка, очень хорошенькая. Её милым личиком в обрамлении каштановых волос, пухлыми губками, блестящими голубыми глазами и улыбкой любовались окружающие.

– Эту женщину зовут Кармина, каждое утро она приходит сюда с дочкой, – объяснил продавец. – Иногда прохожие подают ей, и тогда скрипачка может купить еду девочке и себе. Бывает, что я угощаю малышку сладостями. Кармина играет утром, а днём она занимается вышиванием на про-дажу.

Выходя из лавки, господин Альфредо подошёл к скрипачке и, дав банкноту, пригласил её к себе домой поиграть в день рождения дочки. Кармина согласилась и поблагодарила доброго мужчину. Затем она позвала девочку, которая неподалёку возилась с котёнком:

– Эми, мы уже уходим!

Через некоторое время они пошли по улице – женщина со скрипкой и маленькая девочка, одетая в лохмотья, а господин Альфредо остался на некоторое время у лавки. Ему доставляло удовольствие поговорить с продавцом о последних событиях в Италии. Как и другие горожане, он гордился тем, что жил здесь во время правления герцога Виктора Амадея II и остров Сардиния, где находилось это небольшое поселение, превратился из второсортного итальянского герцогства в полноправное королевство.

Прошло несколько лет. Малышка подросла и расцвела. Когда Эмми исполнилось тринадцать лет, матери удалось пристроить её в дом местного врача. Девочка убирала в доме и в аптеке, и быстро завоевала расположение своих хозяев. Сравнивая их жизнь со своей, Эмилия мечтала стать богатой и всячески старалась услужить обеспеченным посетителям.

Когда ей исполнилось семнадцать лет, знатная дама пригласила её стать компаньонкой. Теперь жизнь бедной девушки резко изменилась. У неё появились элегантные платья с дорогими украшениями. Госпожа часто принимала гостей, и дни были заполнены подготовкой к весёлым вечеринкам.

На одном из таких приёмов Эмми встретила капитана корабля и влюбилась в него. Но когда пришло время кораблю поднимать паруса, оказалось, что мечты девушки разбились о борт отплывающего фрегата. Но Эмилия уже ждала ребёнка, и ей пришлось покинуть богатый дом и вернуться к матери, в беспросветную нужду. Родился мальчик, которого назвали Амато.

Но юная женщина быстро пришла в себя. Её красота покорила молодого барона, и вскоре она последовала за ним в родовой замок. Барон любил развлечения, и балы в его дворце сменяли один другой. Своё происхождение Эмми тщательно скрывала, поэтому сняла для матери и сына комнату в дальнем бедном квартале, и запретила Кармине играть на улице. Теперь её мать играла на своей старой скрипке только в каморке.

Амато ходил в школу и учителя, заметив его способности к музыке, настаивали на обучении. Но это напоминало Эмми о бедности и нищете, в которой они жили с матерью, и она не позволяла мальчику учиться игре на скрипке.

Как-то раз Эмилия приехала к матери и, подходя к дому, услышала звуки музыки. Молодая дама подумала, что её мать снова играет перед публикой. Она испугалась, что в богатом обществе узнают, что её мать была уличной скрипачкой. Но Эмми не нашла мать на улице. Она резко от-крыла дверь в комнату и увидела, что играет её сын. В сильнейшем негодовании Эмми вырвала скрипку у мальчика и набросилась на мать:

– Я же запретила тебе учить моего сына! – громко воскликнула молодая дама.

– Эмилия, доченька, прости меня, но у Амато большие способности! Быть музыкантом – совсем не плохо! – пыталась убедить её мать.

– Я хорошо помню бедность, в которой прошло моё детство! Для меня скрипка – это напоминание о постоянной нужде! – надменно кричала Эмилия. И заломив руки продолжала:

– Это беспросветная тьма. А я хочу, чтобы мой сын жил в богатстве и счастье, чтобы он сделал ослепительную карьеру и находился в самом высоком обществе. Когда я смогу, я заберу его к себе.

Амато потянулся к скрипке, чтобы забрать у матери, но Эмилия в бешенстве бросила инструмент на пол. Мальчик с ужасом смотрел, как она подняла и била о стол скрипку, и в сильном расстройстве, беспомощно замахал руками.

Кармина попыталась вырвать у дочери дорогую ей вещь, мальчик также подбежал, но им пришлось собирать обломки.

– Что же ты делаешь! Ведь это всё, что у меня осталось, – упавшим голосом произнесла бедная женщина и с содроганием стала собирать остатки разбитой скрипки. Кармина стала выносить их из дома, вслед за ней выбежал Амато, крича:

– Бабушка! Я скоро вырасту и куплю тебе новую, самую лучшую скрипку! Мы вместе с тобой будем играть на ней!

Амато бережно взял обломок грифа с оборванными струнами и, свернув его, попытался спрятать под одежду. Кармина молча вытерла слёзы, и обняла мальчика. Через некоторое время Эмилия, оставив матери немного денег, срочно уехала в другую страну, а её мать и сын продолжали жить в маленькой каморке.

Однажды на их улицу приехал старый господин Альфредо и стал спрашивать жителей, где живёт скрипачка. Соседи показали на маленькую комнату. Мужчина подошёл к двери и постучал. Ему открыла старая женщина, и он обратился к ней:

– Я вас помню. Вы играли в моём доме в день рождения дочки. А завтра у моей внучки день рождения и я снова приглашаю вас.

– Я уже стара, – ответила Кармина, – но может быть мой внук? Он иногда играет в церкви, ему разрешают.

– Хорошо, собирайтесь, поедем в мой дом.

Женщина позвала Амато, и они на повозке отправились к дому господина. Когда они приехали, их встретил слуга и дал мальчику новый костюм и скрипку. Садовник проводил Амато в беседку. Мальчик попробовал на звук новый инструмент, затем стал играть свою любимую мелодию.

Музыка выпорхнула из обвитой виноградом беседки и полетела над садом, пахнущим фиалками. Постепенно его мелодия стала более живой и весёлой, так что даже заходящее солнце передумало отправляться за горизонт, а фонари на столбах начали приплясывать, стараясь закружить в весёлом танце пролетающие мимо лёгкие облака!

Утром Амато переоделся и пришёл в большой зал, где собрались гости. В центре зала в розовом платье, в кресле с колёсиками сидела голубоглазая девочка.

Пышные золотистые волосы локонами спадали на плечи, а на коленях у неё свернулась белая собачонка. Это была Лучиана, внучка хозяина. Амато понял, что девочка не может ходить. Маленький музыкант начал играть, а Лучиана смотрела на него и улыбалась.

После концерта в доме господина Альфредо, несколько гостей, восхищенные его игрой, вызвались оплачивать обучение Амато. Хозяин дома позвал Кармину и предложил ей остаться с внуком пожить в их доме, чтобы она помогала по хозяйству, а мальчик ходил в школу и на уроки музыки.

Днём в комнату, где поселились Кармина с внуком, при-шла служанка и сказала, что Лучиана зовёт к себе Амато. Когда он пришёл, девочка, сидя в кресле, тихо произнесла:

– Вчера вечером я слышала, как ты играл в саду. Мне нравится твоя музыка. Комната словно превратилась в лес. Слушая пение скрипки, я видела, как склоняются травы, когда веет ветерок, как цветы поворачивают свои лепестки к солнцу. А ещё, как журчит ручеек и летают много разноцветных птичек. Мне показалось, что я бегала по лесу и даже почувствовала, как пахнут цветы на лужайке. А когда же закончилась музыка, я очень долго сидела молча, и эхо звуков угасало в моём сердце.

– Но почему же ты сейчас такая грустная? – спросил Амато.

– Мой учитель сказал – если не выучу до завтрашнего утра стихотворение, он не разрешит мне слушать музыку.

– Так давай попробуем вместе!

Девочка протянула книжку, в которой была закладка.

– Но ты же так хорошо представила лес, когда я играл! Давай нарисуем то, о чём написано в этих стихах!

Он взял карандаши, альбом и протянул Лучиане. Девочка стала рисовать дорогу, луг, маленьких козлят, речку, деревья.

– Как красиво! Теперь давай прочитаем стихи! Мне кажется, ты их уже знаешь!

Лучиана, запинаясь, проговорила первые строки, потом посмотрела в книжку и повторила следующие, и вскоре они хором прочитали всё стихотворение.

Девочка улыбнулась и лукаво посмотрела на музыканта.

– Теперь я знаю урок. Поиграй мне ещё!

Амато взял смычок и скрипку и стал играть красивую спокойную песню, но вот мелодия изменилась и комнату наполнили звуки вальса. Лучиана слушала музыку, закрыв глаза, и Амато подумал, что девочка уснула. Но вот он опустил смычок, и Лучиана заговорила:

– Когда ты играл, я увидела, что комната наполнилась сказочными существами. В углу комнаты появились сверчки в бархатных плащах с маленькими скрипочками и подыгрывали тебе! А в окно влетел кузнечик в чёрном фраке и закружил меня в вальсе.

Мотыльки в цветных пачках танцевали на пуантах. И ещё: прилетели и кружились под потолком пёстрые птички! Мне было так весело! Я совсем не устала от танцев! А когда ты заиграл весёлую мелодию, мне показалось, что огромная хлопушка взорвалась, и рас-сыпалась фейерверком разноцветных конфетти!

Помолчав немного, она продолжила:

– Через неделю приедет врач. Он говорил, что я смогу ходить, если сама очень захочу. Я так хочу с тобой бегать по лужайке, и ловить мотыльков! Слушая музыку, я чуть не взлетела, как яркая бабочка!

– Теперь и я тоже очень хочу этого! – воскликнул Амато. – А два желания сильнее, чем одно!

Лучиана осторожно пошевелила ногой и немного её при-подняла. А потом вторую.

– Получается! – закричала она так громко, что прибежала перепуганная служанка.

Девочка попросила принести ей краски и всю неделю рисовала лес, речку, солнце, птичек, море – всё, что она видела на прогулке.
Амато приходил каждый день и, когда она рисовала, играл ей на скрипке. Приехавший врач очень удивился, что девочка стала гораздо лучше себя чувствовать и даже с его помощью встала.

Амато с Лучианой очень подружились. Мальчик упорно и самозабвенно учился игре на скрипке, а повзрослев, стал пре-
красным музыкантом. Лучиана излечилась от недуга и вышла за него замуж.

Однажды к дому подошла нищенка – просила дать какой-нибудь еды и одежды. Амато, хотя и с трудом, но узнал свою мать. Сын обнял за плечи бедную женщину, и они вместе пошли в дом. Кармина увидела Эмилию и расплакалась – она была уверена, что дочь живёт с бароном и ни в чём не нуждается.

Через два дня состоялся большой, долгожданный для Амато концерт. Он долго готовился к этому выступлению. Собрался полный зал зрителей. В первом ряду сидели Лучиана, её родители, постаревший господин Альфредо, Кармина и Эмилия.

Оркестр расположился на сцене, скрипач вышел и поклонился публике. Дирижёр взмахнул палочкой и подал знак музыкантам начинать. Слаженно заиграл оркестр, запела скрипка. Амато, слившись в одно целое со своим инструментом, вдохновенно играл, и зрителям казалось, что они слышат не одну, а несколько скрипок и на сцене не скрипач, а целый хор певцов. Когда он опустил смычок и поклонился, восторженная публика рукоплескала стоя. Мать Амато смотрела на сына с глазами, полными слёз. Это были слёзы настоящего счастья.

Я помню, это было в среду…
Тот день, начавшись как всегда,
стал рваться клочьями к обеду,
предчувствием – идет беда.

Она катилась снежным комом
и леденила душу мне
смятеньем колким, незнакомым,
растущим где-то в глубине.

И вдруг утихла… Было глупо
надежд крутить веретено,
когда обманщица-голубка
тихонько стукнула в окно.

...Снег, как багрец, на ветках ёлок.
Из дома теплый свет летел…
И был лучей закатных сполох
прощальным знаком в темноте.

Олег шёл по тихой улочке и, подходя к дому, вдруг почувствовал волнение и недовольство собой.

Жена не вышла ему навстречу, но павой проплыла мимо украшенной ёлки. На столе красовался букет цветов. И он понял…

– День Рождения… да, сейчас будет…

Жена вернулась и разразилась фейерверком обиды и гнева.

– Я сейчас же пойду… за цветами, – виновато начал Олег.

Жена блеснула расписными ноготками:

– За подснежниками, – ответила она издевательским тоном.

Он отправился в цветочный магазин. Подснежников не было, не Москва. Но предложили заказать и доставить за…

С досадой он вышел на улицу и присел на скамейку. Рядом с ним мужчина смотрел на шахматную доску.

– Что не выбрали цветы?

– Забыл, пропустил день рождения жены.

– Чтобы всю жизнь помнить, когда у неё день рождения – надо один раз забыть!

Олег увидел, что к магазину пришёл художник.

– Нарисуй-ка мне подснежники, – попросил он.

Художник быстро изобразил цветы и даже вставил картинку в рамку.

Жена была удивлена, но довольна, а Олег хорошо запомнил эту дату.

Улица Пигаль, недалеко от шумного городского центра, удивляла неожиданной тишиной и тенистыми старыми липами. У рояля смутно вырисовывался контур тонкого лица Фредерика – он с детства играл только в темноте.
Теперь они всегда вместе – болезненный юноша с манерами рыцаря и волевая женщина с дымящейся сигарой в зубах.

Амандин играла с маленькой чёрной собачкой и, глядя на Фредерика, думала, что так же предана ему, как ей её собачка.

– Мы поедем на Майорку! Там подходящий климат! – произнесла Амандин, как уже решённый вопрос. В её голове мелькнула мысль, что она постепенно превращается в сиделку.

Чёрная бестия запрыгнула на рояль.

– Она просит музыку! Жаль, что я не могу сочинить пьесу в её честь.

– Я рад исполнить желание милой дамы, – шутливо ответил Фредерик. С клавиш рояля полились звуки задорного вальса.

– Эта музыка для нас двоих – меня и моей собачки! – улыбнулась Амандин.

У неё было предчувствие, что из-за заразной болезни Фредерика в Испании им придется скитаться, и вскоре вернуться в Париж.

Под занавесом сумерек на тихой улице все замерло – наступил вечер. На увитом виноградом балконе дома сидел молодой человек с грустными глазами. Глэн не был счастлив. Божественный дар поэзии не коснулся его щедрой рукой. Но Глэн ваял поэтические образы из глубин души, как скульптор, отдаваясь искусству без остатка. Поэзия для него была сгустком возвышающей энергии. Он много читал. А ещё больше пил…

И сейчас Глэн мечтал и курил, запивая белый дым красным бардолино… Глаза его сомкнулись, голова опустилась на колени, бутылка выпала из рук, покатилась и разбилась где-то внизу. Он услышал пронзительный крик птицы, открыл глаза и... увидел дорогу, сотканную из лунного света. Луна наполнилась жёлто-багряными красками, ожила и, подмигивая Глэну, манила к себе. Ласковый голос доносился из лунной дороги…

– Леон! Ты опять забыл купить мне кефир! – раздался резкий окрик женщины из открытого окна.

Глэн вздрогнул. Волшебство рассеялось… в небе тускло светила бледная луна.

Зарисовка по картине "Итальянский пейзаж ночью"
Вельц Иван Августович (1866-1926)

Она была Русалкой и плавала в Море. В ясные дни, когда Море было спокойным и прозрачным, она любовалась подводным миром и собирала для себя украшения – жемчужины, ветви кораллов и складывала их в своем гроте.

Часто Русалка выплывала на поверхность и, играя в волнах, поднимала голову вверх и видела парящего в Небе Орла. Когда наступал вечер, на поверхности воды появлялись тени облаков и среди них отражение Орла. Тогда Русалка окуналась в него, растворялась в нем, обнимала его руками, и они были вместе.

Орёл не мог этого знать. Он замечал Русалку в Море… Но его стихией было высокое чистое Небо. Властвуя там, он парил среди облаков и наслаждался полетом, высотой, красотой, недоступной взору тех, кто не умел летать.

Русалка полюбила Орла. Она хотела быть с ним, мечтала и думала, что наступит время, и они будут вместе. Она ждала этого.

Но Море…. Ему принадлежала Русалка… А Небо… Ему принадлежал Орёл… Но был ещё Ветер…

И настал этот день... Стремительно и напористо из-за горизонта надвинулась тёмная туча и заволокла небо, заточив яркое солнце в свою темницу. Задул резкий холодный Ветер и поднял на море злые чёрные волны. Ослепительная молния вспорола небо. И сразу же, резко и пугающе, прогремел гром. С неба обрушилась лавина дождя. Он хлестал по морю толстыми плетями, а волны, огрызаясь, били навстречу по тугим дождевым нитям. Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за другой.



И от этого блеска и грохота у Русалки трепетно сжималось сердце… Она должна была спрятаться в своем гроте, но осталась в открытом Море. Русалка видела Орла, летающего так низко над взмывающими в Небо морскими волнами… Он почти касался воды… Почему остался и не улетел в своё гнездо?

Разыгрался шторм, рассерженное Небо окрасилось в багровый цвет. Волны вздымались вверх и диким грохотом падали обратно. Края волн пенились, шипели, жужжали. Вода становилась то чёрной, то синей, то багровой. Молния словно вырвалась из плена, она обдавала землю могучей волной света, яростно рычала за стеной своей темницы, чтобы вновь прорваться светом сквозь ненавистную тьму.

Русалка взлетала на самые гребни волн и кричала, звала Орла. Небо соединилось с волнами и Орёл то опускался к морю, то взлетал… Он почти касался Русалки, а она протягивала к нему руки… В этом трагическом единении стихий было и их слияние, их страсть… Кто ведает, как чиста и сильна страсть!

Их собственное я, переливалось через границы тел, завладевало пространством, было, как разряд электричества в грозовых тучах. Счастливы, не испытавшие страсти, не знавшие никогда этого вечного и неутолимого притяжения, этого ощущения, взорвавшегося Неба, когда реальность летит прочь… Но счастливы ли?

– Браво! – кричала Русалка. – Я не боюсь тебя, дикая злобная гроза! Ты подарила мне счастье!

Смелый Орёл врывался в самый клубок стихии и касался Русалки… Он не мог говорить, но Русалка знала, как он стремится к ней.

Небо, разорванное грозой, разлеталось в клочья под тяжёлыми ударами грома. Его завораживающая сила заставляла чувствовать благоговение перед мощной стихией. И хотя гроза бушевала долго, но для Русалки и Орла это было мгновение.

– Ветер! Благодарю тебя за это счастье! Благодарю тебя за твой гнев, за солнце, которое останется в наших сердцах! – кричала Русалка.

А Орёл кружил рядом, касаясь Русалки своими крыльями и думал, что никогда не расстанется с ней.

Гроза стихала… она оборвалась так же внезапно, как и началась. Ветер, неутомимый труженик, подаривший Русалке и Орлу мгновения необыкновенного счастья, устал… Он разогнал тучи, и они исчезли за горизонтом. Сквозь тяжёлые облака стали пробиваться лучи солнца… Волны становились ниже, а небо выше… Вскоре ярко засияло солнце, переливаясь мириадами радуг в серебряных каплях. Угомонилось рассерженное Море. Успокоилось Небо.

Орел не умел плавать, а Русалка не могла летать… Небо забирало к себе Орла, а Море возвращало Русалку в свою стихию. Только мудрый Ветер блаженно улыбался, но никому не поведал свою тайну.

Закончился мой отпуск, и я вернулась на свою любимую дачу. Тёплые лучи сентябрьского солнца золотили листву, высвечивали зацепившуюся за ветку дрожащую паутинку, запутывались в зелёной траве.

После турецкой жары прохлада приятно освежала. Мы с мужем и соседом Егором сидели вечером в саду, я делилась впечатлениями о поездке – разных исторических местах, разнообразии товаров на рынках, о людях, живущих там. Попутно поведала и о поездке на лечебные грязи.

После ужина я решила прогуляться к реке. Пляжа не было, на берегу двухметровой живой изгородью стояли заросли рогоза. Ветер колыхал раскидистые соцветия и разносил ароматную пыльцу по всей округе. Захотелось сломать несколько бархатных шоколадных красавцев, я подошла поближе к воде и потянулась за ними. Браслет, который я собиралась снять ранее, упал в заросли. Не особо дорогая вещь, но память о поездке. На шумном турецком базаре продавец, угостив чашкой кофе, принёс целую шкатулку украшений и я его выбрала.

Я начала искать, но только замутила воду. Пришлось вернуться и взять какой-нибудь инструмент. Егор взялся мне помочь и пошёл со мной к реке. Я показала место, куда упал браслет, и сосед начал совком ковырять дно. Сразу не удалось ничего найти, и он стал набирать грязь, вываливать её на берегу и рассматривать. Мы, конечно, вымазались, но продолжали поиски.

Дорога вдоль реки была излюбленным местом вечерних прогулок. Увидев нас, знакомый Иван Кузьмич стал спрашивать:

– Вы что тут грязь добываете? – и засмеялся. – На процедуры?

Егор, наслушавшись моих рассказов, быстро подхватил тему и стал убедительно говорить:

– А ты что не знаешь ещё? Тут наука приезжала. Брали эту грязь на анализы. И определили, что она по составу лучше, чем в Турции. Такая лечебная, факт!

Браслет не нашёлся и я, с лёгкой досадой, поддержала:

– Вот Палыч, мой кум, уже пробовал коленки лечить. Сказал, никакие мази не помогли, а после этой грязи – сразу облегчение. Спроси у него. Только надо, конечно, правильно сделать компресс.

– А и спрошу, что за такая целебная грязь. У меня спина часто болит, – пожаловался Иван Кузьмич. – Да что там спрашивать, пойду-ка я за ведром. Может быть, эта грязь только сверху такая, где корни, разберут ещё.

– Так я сам слыхал, бабка рассказывала, – продолжал Кузьмич – что сок из корневищ рогоза используют для заживления ран. В старину в народе его так и называли – «порез-травой». Знахари снимали плёнку и прикладывали к ране, чтобы остановить кровотечение. Вот ходим мимо, наклониться лень-матушка за тем, что природа нам дарит.

Мы с Егором переглянулись и уже почти сами поверили, что грязь действительно такая целебная. Уж не набрать ли и себе по ведёрку!

После того, как несколько вёдер грязи были вывалены на берег, браслет нашёлся.

– Наигралась речка. Вернула твою побрякушку, – проговорил довольный Егор.

Отмывшись в воде, я наломала початков рогоза, вдыхая их сладковатый аромат, и мы отправились по дороге на свой участок.

Мы шли и не спеша разговаривали с Егором о том, что летом из-за бесконечных дел не замечаем, в каком красивом месте наши дачи. И река тут, и небольшой лес и луга…

Пахло чабрецом, мятой… В тиши перелеска роняли листья белые берёзы. Грустная ива, задумчиво глядя в спокойную синеву реки, мыла зелёные ветви, словно девушка косы. Жёлтые, словно монетки, листья абрикосового дерева дрожали от малейшего прикосновения ветра. Стаи певчих птиц прощались с родиной перед отлётом, а пёстрые и чёрные дятлы сердито стучали, словно осуждая их. Дикие гуси весело гоготали.

Навстречу шли две женщины с вёдрами, видимо, к реке. Мы с Егором догадались, что «сарафанное радио» уже сработало. А потом, стали замечать, что пока погода позволяла, с каждым днём все больше и больше людей к этой грязи наведываться стали и в ведёрки набирать.

Дома я проговорилась свекрови о нашем «открытии».

– А я знаю, – сказала она оживлённо, как всегда это было, когда что-то напоминало ей о молодости. – В старину сказывали – если рядом с селом есть заросли рогоза – селяне будут сыты и счастливы! Мы вот свежие сочные побеги рогоза чистили, как бананы, добавляли в салат, клали в суп. А запечённые в золе корни – это ж какой был деликатес! Как печёная картошка!

– В корневищах много крахмала. Из них делали муку и добавляли к ржаной при выпечке хлеба. А привезите-ка мне этой грязи, – продолжила свекровь, растирая коленку. – И ряски там наберите, если есть.

Через пару недель, возвращаясь с дачи домой на электричке, я услышала, как рядом женщины рассказывали о целебной грязи, как она им помогла избавиться от боли в руках, ногах и пояснице.
Выходит, что наша с Егором шутка, вовсе и не шутка, а чистая правда.

Несмотря на редкие дождики, день был жаркий и ясный. Лучезарное солнце играло в янтарных гроздьях винограда, скользило по плодам спелых медовых груш и румяных яблок. На дачном участке сад занимал меньше половины, а за ним начинался луг. Хозяева – Славик и Валя, а также её подруга, собирались отметить день рождения Тони. Супруги готовили ей интересный подарок – сюрприз.

Пока женщины готовили ужин, Славик отлучился и через полчаса появился снова, он прискакал на белой лошади со стороны луга. Женщины выбежали навстречу. Валя подошла к лошади и улыбаясь, обратилась к подруге:

– Это и есть наш подарок! Прокатишься?

Тоня подошла к лошади и почувствовала, как она пахнет ветром, сеном и дёгтем.

– Какой запах спокойствия! Антидепрессант! – промолвила она.

– Если тебе нравится её запах – вы подружитесь! Ласточка у нас воспитанная, с хорошим характером и очень преданная!
– Валя ласково потрепала длинную гриву.

– Запах лошади всегда тревожит и восхищает её хозяина! – сказал Славик.

– Он говорит, что и меня подсознательно на уровне обоняния нашел, – засмеялась Валя и на минутку отошла к дому.

Ласточка стояла спокойно, изредка пофыркивала, или коротко всхрапывала, обнюхивая травку. Тоня, тем временем, обошла лошадь сзади, протянула руку к гриве и хотела её погладить, но Ласточка вдруг вытянула шею, прижала уши и оскалила зубы. Лошадь подняла ногу и копытом наступила Тоне на стопу. От острой невыносимой боли, пронзившей ногу, женщина растерялась. Испугавшись, что Ласточка перенесёт весь свой вес на её стопу и совсем раздавит, она побоялась оттолкнуть лошадь. Тоня не могла угадать, как поведёт себя Ласточка и побоялась, что лошадь может совсем сбить её с ног.

Нужно было как-то дать понять, чтобы Ласточка отошла и не испугать её, но чувствуя дикую, нестерпимую боль, женщина плохо соображала. В этом неадекватном состоянии Тоня стала говорить, не совсем себя контролируя:

– Уважаемая, пожалуйста, отойдите от меня! Мне очень больно! Отпустите мою ногу!

Ласточка подняла ушки вверх и повернув голову, посмотрела на неё своими чистыми, широко открытыми, умными глазами. Видимо, в голосе Тони была такая боль, что лошадь её почувствовала и, отступив на шаг в сторону, осторожно убрала свою ногу со стопы женщины. Женщина хотела убедиться, что её стопа не раздавлена и пыталась пошевелить пальцами.

Хозяева наблюдали эту сцену и тоже растерялись. Убедившись в том, что, Тоня сильно не пострадала, и приходит в себя, зрители успокоились. Но у неё был такой пришибленный вид, что всем стало смешно.

– Дорогая, многоуважаемая лошадь! – воскликнула Валя.

Она так заразительно засмеялась, что и муж её поддержал. Через минуту зрители разразились громким хохотом.

– Уважаемая лошадь, отойдите, пожалуйста! – повторяла Валя. – Да, у нашей Ласточки самые элегантные манеры! У неё благородное воспитание! К ней нельзя иначе обращаться!

Супруги так смеялись, что стали уже хвататься за животы. Скоро и Тоня, придя в себя, рассмеялась. Когда, наконец, успокоились и собрались за столом, тосты уже не были нужны.

Проигрывались разные ситуации: Тоня – воинственная амазонка и сражается с врагами, Тоня – циркачка и на лошади показывает необыкновенные трюки, Тоня – фрейлина и сопровождает королеву. От пережитого события так включилось воображение, что каждый образ обрастал десятками деталей.

Славик, обращаясь к Тоне, посетовал:

– Я должен был тебе рассказать, как обращаться с лошадью. Ласточка привыкла, что к ней подходят с левой стороны. А ты подошла сзади. Она могла тебя лягнуть. Лошадь видит хищника в человеке, который подходит сзади. Животное читает наши мысли, и настроение – чувствует, особенно страх наездника.

Валя взяла именинницу за руку и сказала тихо:

– Вот такой получился сюрприз. Ты теперь, наверное, никогда не осмелишься прокатиться на лошади?

Тоня задумалась и ответила:

– Если я не сделаю этого сейчас, возможно, так и будет. Пойдём!

Валя похлопала лошадь по шее и протянула ей на ладони красное яблоко, а затем помогла Тоне забраться на Ласточку.

– Держись только ногами, – советовала Валя, – ни в коем случае за повод. Им можно только управлять лошадью. У Ласточки во рту есть железка, резко дергать за повод нельзя, ей будет очень больно.

Лошадь послушно стояла, пока Тоня взбиралась на неё, и затем потихоньку пошла по дороге. Сначала у Тони сердце замерло от страха, но постепенно страх вытеснило чувство единения с чудесным существом, на спине которого она находилась. Ласточка ступала мягко и легко, словно тоже привыкала к своей ноше и бережно несла её. Тоня покрепче взялась за поводья, лошадь пошла быстрее, потом ровно поскакала на луг и вскоре вернулась к участку и остановилась. Тоня спустилась на траву и приходила в себя.

– У тебя сегодня столько впечатлений, не заснёшь, – воскликнул Славик. – Ласточка тебя признала.
Женщина погладила белую гриву.

– Древние говорили: «Счастье – на спине у лошади!» Теперь я их понимаю, – ответила Тоня. – Какая прекрасная лошадь!

– К тому же такая уважаемая! – не удержался от улыбки Славик.

Ведь, если звёзды зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно!
В. Маяковский

Прочитав на ночь дочке сказку про Царевну Лебедь, я спокойно окунулся в простор интернета. Сказочный мир ещё держал меня своим очарованием, и захотелось помечтать. Блуждая по YouTube, я нашел видео одного мага и услышал, как он утверждал – если, как следует сосредоточиться и визуализировать образ, можно осуществить любое желание, даже любого масштаба.

В голове промчались недавние мечты о новой машине, о двухэтажном доме за городом – с гаражом, с летней кухней, беседками, прудом… Но я подумал, что это не мой уровень. Если действительно, что-то масштабное… Вот, например, море…

Надоело ездить и летать, пойти бы по тропинке к большой воде, и, ощущая брызги на лице, походить по краешку берега босыми ногами, заходя глубже, слышать особую музыку плеска волн. Я напрягся и стал создавать мыслеформы, представлял морские волны, которые шумят радостью, отражают солнце и небо. Видел переливы лучей и блики на воде, причал, корабли. Но… заснул от перегрузки.

Утром зазвонил мобильный. Я услышал голос женщины. Она представилась Алисой.

– Мы с вами незнакомы, но должны обязательно встретиться. Знаю, что вы этого хотите.

Через полчаса мы уже сидели в кафе. Молодая женщина, позвонившая мне, была необыкновенной красоты – яркие зелёные глаза, длинные ресницы, вьющиеся рыжие волосы. Фарфоровое лицо. Хоть на обложку глянцевого журнала. Даже сказка вспомнилась: «Днём свет божий затмевает, ночью землю освещает и во лбу звезда горит».

– Я могу выполнить ваше желание, – уверенно заявила она. – Но вы будете платить мне, а я вам. Не бесплатно же вы будете спасать людей от смерти, от рэкета, от коллекторов, от разорения. Мы с вами можем всё. Хотите взять и не вернуть кредит? Пожалуйста! Нужна подпись президента? Будьте любезны! Компромат, налоговая, катастрофа… Что хотите! Находить под ногами кошельки с долларами? Сколько угодно!

– Так зачем вам я?

– Я не могу создавать мыслеформы. Не могу мечтать. Я могу исполнить желание, но мне нужна его энергия. Вашего сильного желания. Люди стали меньше мечтать, они находят разные способы заработка и осуществляют свои мечты за деньги. Мне нужна энергия! Вы мне энергию, я вам деньги!

– Невероятно!

Я стал чувствовать себя героем анекдота, причем не смешного. Хотя бывает такое чувство, что не сомневаешься в правдивости собеседника. Вот оно у меня было.

– Вы можете не верить мне, но я могу доказать, что действительно могу исполнить ваше желание. Проверьте меня. Назовите ваше желание.

– Да кто вы, наконец? Может быть, нас скрытая камера снимает для передачи «Сарафан»?

– Я – Царевна Лебедь! Чего изволите?

– Хочу, – сказал я, – хочу море…

Я пришёл домой и почувствовал себя страшно усталым. Желания душили меня. Они появлялись в моей голове, теснили друг друга, некоторые исчезали, потом снова появлялись, будто книжка в другой обложке. Я чувствовал, что вся моя энергия уходит в создаваемые мной мыслеформы. Я свалился на диван. Книжку дочке прочитала жена. Царевна Лебедь мне не приснилась.

Утром я проснулся от шума волн… За окном было море… Кричали чайки, я слышал визг купальщиков… Но море заполнило город… Люди пытались из него выбраться. Они плавали, барахтались, хватались за плавающие предметы и никак не могли попасть на берег.

– Что же я натворил, – подумал я в отчаянии. – Я же просто залил город морской водой! Я не определил границы своего желания, потому что не поверил и не сформулировал его правильно!

Я не сразу сообразил, что мне делать, а потом позвонил одному знающему человеку.

– Откажись немедленно от своего желания! – сказал он.

– Она же настоящая Царевна Лебедь! – чуть ли не кричал я.

– С рогами и копытами, – жёстко ответил он.

– Но я же согласился!

– Решай сам.

На следующий день позвонила Алиса:

– Не передумали? – спросила она.

– Мне ничего не нужно, – ответил я, почувствовав облегчение.

– Вы с ума сошли! – закричала Алиса. – Почему? Ну почему? – И она разочарованно прервала звонок.

Я вышел прогуляться и пришёл к любимому дубу. Там я сел на скамейку и задумался. Моря уже не было. Люди убирали обломки смытых киосков, машины перевозили какие-то вещи, водители ругались, на дорожке стояла женщина и плакала.

Я смотрел на происходящее и с горечью думал:

– Как жаль… Если бы я хорошо представил… Говорят же – мечтайте осторожно! Ведь что-то есть необъяснимое. Столько есть знаков, которые действительно даются нам свыше. Радость на душе от принятия решения, внезапный страх при встрече с незнакомцем, случайно попавший на глаза заголовок, смысл которого помогает понять то, о чём думаешь в тот момент. Даже без визуализации! Может быть, всё это мне приснилось?

Я достал телефон и посмотрел на список звонков. Вот есть – Алиса, вот мой друг. Всё было в действительности. Появилось море, но я не дал себе труда, хотя бы определить, где должны плескаться его волны. Мечтать и строить планы – это такие близкие понятия, но почему-то мечта кажется чем-то пустым, нематериальным. А ведь план, наполненный мечтой – это уже корабль с парусами!

Мне пришло в голову, что я перестал удивляться. Все привыкли к достижениям науки, к виртуозности мастеров искусства, перемене климата. А ведь всё начинается с мечты, которая зажигает звёзды.

В теплой избе от зимы посветлело.
Мама с мороза с каляным бельем
Облаком пара окутана белым –
Снег на румяном лице молодом.

В мыслях умоюсь из детства водой,
И надышусь накрахмаленным миром,
Вдосталь напившись его чистотой,
И простотою желанной и милой.

Там на кровати разбуженный кот
Хмурится сыто. С улыбкой младенца
Тянется лапой в холодный, как лед,
Вышитый вафельный край полотенца.

Пламенем алым бушует герань,
Тёплая печь веселит угольками.
В светлом лукошке – грибы и тарань,
Под рушником – коробок с пирожками.

Ждёт на столе, настоявшись с утра,
С чаем малиновым мамина чашка.
Всё это было, как будто вчера –
Памяти свет, но туда не домчаться…

Синяя форма, очки, белый шлем…
Небо и солнце – краса неземная.
В собранном взоре и твердой руке
Пульт управления ада и рая.

Мысли, как быстрые птицы кружат.
Вздрогнув, судьба на решающем взлете
В старом планшете чертила квадрат –
Здесь попрощаешься с небом в полете.

Вспомнилась мать и вечерний закат,
Плыли огни вперемешку со звездами,
Синее платье, узоры платка.
Сын бьет по мячику ножками босыми.

Молнией яркой пронзил небеса,
Падая вниз, где заря догорала,
Дымом прочерчена вниз полоса –
Летчика небо земле возвращало…

Этот случай имел место в жизни летчика — испытателя Григория Яковлевича Бахчиванжи, совершившего 15 мая 1942 года первый полет на реактивном самолете БИ-1. После второго полета на нем, Григорий Бахчиванжи, отвечая на поздравления друзей, произнес слова, вызвавшие изумление и споры. «Друзья мои, спасибо за все, за труд ваш, за пожелания здоровья. Но знаю: я разобьюсь на этом самолете. Я иду на это с полным сознанием долга». И он действительно, на седьмом испытательном полете, на этом самолете 27 марта 1943 года погиб.

Ксеркс вышел на каменную террасу. Горы еще спали в белых снегах, окутанные голубовато-серым туманом. Утро постепенно наполнялось яркостью дня – от темной, еще спящей земли, до пронзительно голубого неба.

– Что выбрать, – размышлял Ксеркс, – эту лёгкость и свежесть неба, как чистоту намерений, как единую правду, или тяжесть земных забот? Можно ли мне, правителю империи, подняться разумом в высокое небо, чтобы понять истинную волю богов? И узнать, к чему приведут мои действия? Где-то, среди этих облаков, на вершинах гор витает дух отца, видит все и страдает, не успев завершить свои дела.

– Я бы спросил у него совета, – подумал царь, – но отец ушел далеко.

Ксеркс вспомнил, как Дарий разговаривал с ним в своих покоях. На узорном ковре поблескивали мечи и клинки, украшенные чеканкой и драгоценными камнями.

Отец, великий завоеватель, сказал:

– Я совершил два военных похода в Грецию. Сначала сухопутная армия отправилась по южной части Фракии, а флот двигался вдоль морского побережья. Но во время сильного шторма у мыса Афон большая часть флота погибла, сухопутные войска лишились поддержки с моря. Через год я направил в Грецию послов, требуя «земли и воды», но, – глаза Дария блеснули гневом, – в Афинах и Спарте мои послы были убиты. Потом я отправил большую армию под командованием опытных полководцев. В битве у Марафона войско было полностью разгромлено. Армии не стало. Я не прощу мои сожженные Сарды!

Дарий яростно взмахнул мечом. В полутёмном зале драгоценный меч сверкнул острыми гранями. Ксерксу показалось, что отец рассекает тело невидимого врага. Молодого царя поразило горящее гневом лицо Дария. Его могущественный отец, завоевавший в боях огромную империю, многие годы не выпускавший из рук меча, был унижен греками и не мог с этим смириться.

– Я должен отомстить. Отец завещал мне не только империю, но и великую победу, – словно приняв невидимую энергию, – поклялся себе царь.

Неслышно появился жрец и подошёл к самому краю площадки. Он словно прочитал мысли Ксеркса и сказал:

– Горы настраивают на чистоту мыслей при разговоре с богами.

– Приведите мальчика, – велел жрец. Он объяснил царю, что с подростком занимались маги и он обладает особой интуицией.

Служитель храма ввел мальчика лет двенадцати, и они остановились недалеко от края каменной террасы. Жрец подошел к подростку и пристально посмотрел ему в глаза, затем стал водить руками вокруг головы мальчика, вдоль тела, будто окутывая его невидимым облаком. Служитель храма поднёс жрецу дымящуюся лампаду на серебряной цепочке.

Мальчик вдохнул ароматный дым. Жрец стал окуривать воздух вокруг его тела и наложил правую руку на темя. Мальчик начал ритмично покачиваться. Он стоял с открытыми глазами, но был погружён в сон. Жрец немного подождал, а затем сказал:

– Я буду задавать вопросы. Ты будешь отвечать и рассказывать, что видишь. Говори, какие события ждут нас в будущем?

Мальчик стал тихо и медленно отвечать:

– Я вижу огромное войско… волны набегают на ноги воинов… ритмичные удары… по волнам бьют цепи… Много… чёрных птиц кружатся… над головами воинов. Корабли… разбиты и сожжены… обломки мачт и палубы плавают в море… вода красная... волны пенятся… горячее солнце… в море… кровавый отблеск.

Жрец стал объяснять царю увиденное мальчиком, и, когда он говорил, казалось, что сыплются камни:

– Это знамение великой победы. Ритмичные удары – это стремительное продвижение армии. Корабли противника будут разбиты, коршуны слетятся к трупам врагов. Наша армия утопит в море эскадру греков и выкупает их в собственной крови.

Мальчик говорил дальше:

– Широкая дорога… идёт войско. Большое поле… сражение. Всадник на белом скакуне несется… во главе конницы… падает… он пронзён мечом. Много кораблей… море спокойное, ветер наполняет паруса… незнакомая песня. Люди в белых одеждах… празднуют победу. Сияет радуга. Женщина… богиня… летает... Она возлагает венок из листьев на голову полководца… запах… сильный запах лавра… народ приветствует, колесница украшена, кони… в богатой попоне. Колесницу забрасывают цветами… Дальше снова дорога… по ней идут израненные воины… едят корни… стебли растений… обдирают кору с деревьев… падают на обочинах. Валяются сломанные колесницы… мёртвые… умирающие вьючные животные… трупы солдат… воины идут к морю… голова… кружит…ся.

Жрец снял руку с темени мальчика.

– Мальчик устал. Нельзя его переутомлять.

Жрец продолжал, глядя прямо в глаза Ксерксу:

– Вы увидели будущее. Огнём и мечом пройдут воины по непокорным владениям, вселяя небывалый ужас. О, великий царь! У вас впереди великая победа!

Выслушав предсказания и объяснения, Ксеркс убедился в правильности своих намерений. Он, великий царь, расширит империю и его имя останется в веках.

Жрец размышлял:

– Ксеркс пойдет во главе войска. Одни боги знают, кто возвратится из похода. Цари тоже смертны, Дарий погиб в сражении, кто знает, что ждёт Ксеркса. А пока он будет отсутствовать… многое можно изменить. Сын пока молод, но есть… вельможи, которых очень устроит военная компания во главе с царём.

Жрец с удовлетворением подумал, что вернётся с хорошими вестями.

Лепестки опавшей розы набежавшая волна
Принесла… в них чьи-то грёзы, морем смытая слеза…

А девчушка златовласка их в ведёрко собрала,
И в сердечке притаилась легкокрылая мечта.

Всплеском розового цвета оживали лепестки,
Наполняясь солнцем, ветром.
Ей приснился ночью принц.

На речном песке мальчишка в воду камешки бросал,
И зачитанную книжку ветер ласково листал.

А вдали, в хоромах дивных, молчаливая судьба
Уж напиток заварила – настоялся, заиграл.

Всё смешала – бури, грозы, ароматы васильков,
Проступал всё ярче алый треугольник парусов.

Летая над землёй, ты видишь всюду
Людей далёких – грустных и смешных,
Как пишут письма, громко бьют посуду…
А к небесам прислушавшись на миг,

Они тебя пытаются заметить,
Такое им не снится никогда,
Им кажется, что это ангел светлый,
Как облачко… а, может, как звезда.

А ты уже плывешь в тумане тёплом,
Растешь и набираешь нужный вес,
И ласковый её услышав голос,
Толкнёшься слабо пяточкой: «Я здесь!»

Теперь ты в человека воплотился,
И это первый жизненный успех!
Закончились полеты, ты родился,
И руки сильные тебя бросают вверх!

Я с чемоданом цвета хаки уже объездила весь свет.
Кто скажет мне, что это враки – тем фото выставлю в ответ.

Весной в Борисполе взлетала, молилась всем богам – грехи
Просила отпустить… не мало… совсем дела мои плохи.

И боги смиловались – лайнер посадку мягко совершил,
Но вместо Вильнюса – в Иране – прибор какой-то нагрешил.

С Ирана нас «летали» в Осло, оттуда в Прагу и Париж –
Потом нас принял вроде Вроцлав, потом смешалось всё – летишь!

Уже забыв куда и кто ты, какой маршрут, где чемодан –
А он объездил пол Европы, и был отправлен в Магадан.

По переходам я бежала туда-сюда, сюда-туда,
И горевала – чемоданчик свой не увижу никогда!

И Турцию, и Эмираты мой чемоданчик повидал.
Его отправили бы в Штаты – короновирус помешал.

Сижу на сайтах, наблюдаю непредсказуемый маршрут –
Мой чемоданчик всё летает, пока точу я лясы тут…

Как-то была я на металлургическом заводе. Знакомый работник архива пригласил меня на чашку чая с душистым мёдом и читал свои стихи. Улыбаясь, поэт – бывший проектировщик – утверждал, что работа конструктора творческая, поэтому настроение и вдохновение нужны не меньше, чем скульптору или писателю. И поведал мне о своих коллегах такую историю.

Произошло это в шестидесятые годы. Ведущий специалист Давид Львович был крупным седоватым мужчиной. Врачи определили у него гипертонию, поэтому он очень следил за своим здоровьем и, конечно, за тем, чтобы питание было сытным и полезным. Имея большой опыт и авторитет, Давид Львович работал не спеша, передавая каверзные проекты молодым. Часто он смотрел в окно, раскачиваясь туловищем и головой, украшенной тусклой лысиной.

Конструктор Петр Андреевич – худощавый и темноволосый, был лёгким на подъем, быстро разбирался со сложными задачами. Скорость и энергия являлись его ценными качествами. Обедал он всегда на бегу – жена работала в сменах, готовила не всегда, а тратить время на очередь в столовой он не хотел. Будучи на заводе, перекусывал в буфетах.

В тот день в обеденный перерыв сотрудники разбежались по своим делам. Петр Андреевич вспомнил, что жена дала ему пакет с едой, достал судочек и увидел в нём куриное мясо в соусе. Немного удивившись изысканному блюду, он стал разламывать кусочки курицы, вдыхая аромат перца, чеснока, корицы и ещё чего-то, макал их в соус, думая о том, как недооценивал кулинарные таланты жены.

– Когда она успела, – размышлял Петр Андреевич. – Наверное, пока гулял с собакой. Решила сюрприз сделать. А сегодня, кажется, годовщина свадьбы. Как я вспомнил! Дата не круглая, но все-таки. Знает жена, как проложить путь к моему сердцу!

Через полчаса, как обычно, позвонила жена Давида Львовича.

– Алло! Да, лекарство я принял, – уныло ответил он. – Знаю, что я на диете. Капустные котлеты и половинка яблока!

Жена, видимо, что-то стала возражать.

– Какая курица! Капустная без соуса? Ты что-то путаешь! – вскрикнул Давид Львович и бросил трубку.

Услышав этот разговор, Петр Андреевич всё понял. Капустные котлеты готовила его жена. Он почувствовал, что в желудке, словно что-то зашевелилось. Разморенному вкусным обедом, ему начало казаться, что эта злополучная курица машет крыльями в его животе и скоро закукарекает. Он весь сжался и наклонился над столом, словно она могла выпрыгнуть. Как же он не догадался сразу? Заработался, всегда безразлично относился к еде. Но откуда она взялась в его пакете? Запахи продолжали витать рядом, выдавая его, как виновника события. Он беспокойно завертелся на стуле, покраснел и смотрел под стол.

Давид Львович стал думать, в чём так провинился, что жена не приготовила ему вкусный обед. Работать совсем не хотелось. В животе урчало, он смотрел в окно, но вид дождливой осени его не радовал.

Пока Петр Андреевич раздумывал, как ему выйти из положения, начальник дал указание срочно идти в цех. Он быстро переоделся в спецовку и ушёл на завод.

Давид Львович встал и прошёлся между кульманами. Ему почудился запах куриного мяса, аромат перца, чеснока, киндзы… Такой запах доносился из кухни вчера дома. Он помотал головой, чтобы сбросить мираж. Но в носу защекотало – не почудилось. На полке стола Петра Андреевича стоял такой же, как у него, судочек.

– Неужели? – закралась предательская мысль. – Или это шутка?

В комнату быстро вошла, размахивая тетрадкой, Марина, профгруппорг.

– Разыгрываем курицу! Две штуки! Подходите! А чем так пахнет? Тяните трубочки! Женщины уже брали.

Выигрыш достался Петру Андреевичу и Давиду Львовичу.

– Курица львовская-петровская! – многозначительно произнес конструктор Игорь Павлович.

Он сидел за крайним кульманом с непроницаемым выражением лица. Худой, лысеющий, всегда одетый в рабочий костюм, проходя испытательный срок, он не терял ни минуты рабочего времени. Невозмутимо устремив через очки пристальный взор на чертёж, он проводил линии, заштриховывал разрезы, заполнял таблицы и тщательно скрывал душивший его смех.

– Шутка удалась! Вот потеха! – думал он.

Утром, когда мужчины выходили курить, он поменял содержимое пакетов в холодильнике.

В комнату зашла уборщица в синем халате. Вид у неё был воинственный.

– Так, товарищи! Уважайте труд уборщицы! Я тоже бывший конструктор и не буду каждый день мыть холодильник! Приняли новичка, так объясните, что я не рабочая лошадь!

– О чём вы? – вскочил с места начальник бюро.

– Ваш работник разлил соус в холодильнике. Такой пахучий, что сам руки пошёл мыть, а полку не вытер!

Наступила тишина. В комнате витал аромат специй. Все смотрели на Игоря Павловича.

– Я отдаю свой выигрыш Давиду Львовичу! – послышался голос вошедшего Петра Андреевича. – Простите, что нечаянно оставил Вас без обеда!

Он подошёл к коллеге и по-дружески пожал руку. Женщины быстро выяснили все подробности и оставшиеся два часа работы троих мужчин донимали шуточками. После этого случая Давид Львович стал ходить обедать к жене – она работала неподалёку. А Петр Андреевич в тот вечер подарил супруге красивый букет цветов и пригласил в ресторан.

Я пришел хмельной слегка
После пышного банкета
Ты звонила и ждала…
Телефон мой без ответа…

Было шумно и смешно,
Были тосты, эпиграммы,
Быстро время так прошло…
И остались только дамы…

Мне пришлось их развезти…
Сам домой пешком добрался.
Взялся друга довести
И с женою объяснялся.

Вот, прими, жена букет.
Выйди, свет мой, на крыльцо...
В лепестках теперь паркет,
А в шипах моё лицо.

Моя попутчица в вагоне –
старушка милая – она
под стук колес и перезвоны
сидела робко у окна.
Огни мелькали в полумраке,
вечерний угасал закат.
Старушка в юбке цвета хаки
вдруг мой почувствовала взгляд.

И молвит, словно извиняясь:
– Что, доченька, не так на мне?
Я цвет как память сохраняю –
о молодости, о войне.
Порою я не замечаю,
чем занят нынешний-то свет,
и жить в землянках продолжаю,
лечить, поить, носить обед
бойцам, вернувшимся с атаки
в землянку, точно в дом родной.
С тех пор одежда цвета хаки
на мне всегда, милей иной…
Я слышу взрывы и раскаты
терзают мирную страну,
и повзрослевшие солдаты
идут куда-то на войну.
На пареньках увижу форму –
куда, родимые, спешат.
Своих, в боях погибших, вспомню
и разрывается душа...
Век прожила, а вот выходит,
покоя так у нас и нет,
и хаки, как и прежде, в моде.
Видать, всем в жизни – по войне.

Пусть высятся замки из тысячи слов
Надежда и вера строку наполняет,
И в солнечных рифмах играет огонь,
а светлые чувства природа подарит.

Тогда золотистый забрезжит рассвет,
За сонной рекой заиграет зарница,
В душе сохранится цветущая ветвь,
Гнездовье совьёт там поющая птица.

Снежной пудрой пушисто ресницы твои припорошены.
Неожиданно снова свела нас с тобой кольцевая.
На снегу я рисую инопланетянина с рожками,
Чтобы ты не скучала, пока ожидаем трамваи.

Мысли юзом несутся – готовы столкнуть на обочину,
Закрутились шарами, в шальную попав в центрифугу.
Ты глядишь на меня, а потом на часы озабоченно.
Я всё порчу молчаньем своим, как пацан с перепугу.

Скользко... Рядом споткнулся верзила с канистрой бензина.
Танго радуг кружит, извивается медленно в лужицах,
Я напрасно пытаюсь в твои размышления вслушаться,
А мои расползаются, будто сырая резина.

Твой подъехал трамвай, темноту разрезая на скорости,
В переливах огней, как пришелец из звездного мира.
Его номер напомнил некстати о старческом возрасте,
И о том, что вернусь я один и в пустую квартиру…

Истончаются струйки песка у текущего времени
На моих до предела натянутых рвущихся нитях.
Только буду любить я тебя и в ином измерении,
И с тобою всегда будет рядом твой Ангел-хранитель.

Роман и Жанетта

Блестящая чёрная Хонда остановилась рядом с небольшим магазинчиком на окраине города. Несмотря на утро, в воздухе начинала чувствоваться духота, и покупатели выходили с большими пакетами воды.

– Что-то запаздывают… – раздражённо сказала Жанна.

– Еще пять минут… договаривались на восемь, – ответил Роман.

– Я так вырывалась в отпуск, – продолжала возмущаться девушка.

– Ты вчера пришла с работы так поздно, мы даже не успели поговорить.

Парень откинулся на сидение машины и улыбнулся жене. Его глаза казались особенно светлыми на загорелом лице, в глубине их таилась внутренняя сила, как проявление радости жизни, надёжно прикрытая спокойным и уравновешенным характером. Правильные черты лица, пышные каштановые волосы могли быть присущи артисту, снимающемуся в увлекательных романтических сериалах.

– Ты же знаешь, я хотела, чтобы мы поехали вдвоём, хотела спокойного отдыха. У меня всего неделя отпуска, и её пришлось отвоевывать у шефа. Его уже не устраивают наши описания путешествий с историческими событиями. Теперь выдумал новое – экстрим! Хочет привлечь в такие поездки, где люди смогут выпустить пар. Я потому и выбрала для отпуска место, где можно только отдыхать.

– А что, я его понимаю! Вот Антон почему рассорился с Кариной – свозил её в Турцию, так она сказала, знаешь, что? Вот послушай! – «Ты меня, как бандероль туда доставил, в аэропорту встретили, море, как везде, экскурсии чуть ли не за ручку, мальчики везде стоят, салфеточку из рук берут и в урну бросают! Ну, в Эфес свозили, черепаху показали и гробницы царей». А она хотела чего-то другого!

– Хотела возвышенных чувств! – Жанна расхохоталась. – Так её надо отправить в средние века! Чтобы на костре поджарили! Ты ему скажи – пусть серенаду ей споёт! Жарко, стоим на палящем солнце! Вот всегда так – восхитительная утренняя идиллия разлетается с наступлением дня на осколки повседневных забот. А на следующее утро всё повторяется. Хочешь кофе?

– Пока нет, позже… – Роман высматривал попутчиков, которые уже запаздывали.

– Сколько их ждать, звони ещё! – нетерпеливо проговорила Жанна и убрала с лица чёрную кудрявую прядь волос, делающую её похожей на итальянку.
Роман достал телефон. Но в это время из-за дома показались двое парней.

– Привет честной компании, – весело сказал Олег, – мы уже здесь! Мы готовы!

Ребята побросали рюкзаки в багажник и уселись на заднее сидение машины.

– Включи музыку. – Сказал Антон. – Скучно ехать!

– Не отвлекай водителя, дорога сложная, – раздраженно предупредила Жанна.

Они быстро поехали и вскоре свернули с основной трассы на холмистую, покрытую лесом местность, переходящую в горы. Невысокое бетонное ограждение, выкрашенное в яркие цвета, было установлено на самом краю, а внизу и сверху простирался покрытый растительностью крутой откос. Теперь дорога вилась серпантином уже вдоль гор, внизу виднелись гребешки набегающих на камни волн, а по кромке дороги, цепляясь корнями за откос, чудом держались изогнутые стволы деревьев. Их форма могла поведать всю непростую историю выживания на скалах.

Ехали около двух часов и на всем пути дорога, заключённая в каменную теснину, часто резко меняла своё направление. Наконец, добрались до намеченного места. С западной стороны посёлка высилась серая неприступная стена гор, нависающих над побережьем. Жанна рассказала, что стремительные обрывы скал не раз служили натурой для кинематографистов и в этих местах снимали фильм «Человек-амфибия» и «Узник замка Иф». Недалеко находился перевал с интригующим названием «Чёртова лестница». Если смотреть на него издали, видны пласты известняка, вышедшие на поверхность. Они, как гигантские ступени, круто поднимались к перевалу.



Довольно ровная площадка почти примыкала к скалам, но рядом была тенистая рощица и никем не занятое место. К морю надо было спускаться по камням, но зато оно было рядом. Между огромными валунами пенились волны, полируя вековые глыбы, покрытые зелёным мхом. Между камнями тёплое ласковое море играло отполированной галькой, складывая и размывая узоры, которые никогда не повторялись. А дальше сразу море – прозрачное, глубокое, прохладное...

Яркая синева неба слепила глаза. Окунувшись в тёплые волны, стали обустраиваться. Поставили палатки. Обследовали участок, собрали дров для костра, сделали очаг и туалет. Антон с Олегом пошли побродить по окрестностям, сделать фотографии на память.

Вечером все сидели у очага, говорили – о прошлых поездках, о работе, о друзьях. Рассказывал больше Олег, высокий, стройный, голубоглазый парень. Он часто ездил в командировки, повидал много городов и помнил разные дорожные истории. Жанна работала в туристической фирме и внимательно слушала.

Антон сидел молча, иногда шевелил угли, рассматривая, как они гасли и вдруг набравшись сил, снова вспыхивали. Его лицо, днем выглядевшее простоватым, в отблеске огней казалось немного загадочным, словно магический огонь выдавал его внутренние, тщательно скрываемые порывы. Когда он наклонялся над очагом, его накачанная фигура производила совсем другое впечатление, чем днем. Он казался большим обиженным ребёнком и смотрел на огонь, словно хотел сжечь в нем свои переживания.

Утром Антон проснулся от звуков у костра. Роман готовил завтрак и заваривал кофе для своей жены, которая уже с утра была чем-то недовольна. Антона раздражало, что Жанна намеренно перед ним подчёркивала свою образованность и значительность, и хотел всегда ей ответить что-то вызывающе умное. В его понимании, внешне девушка ничем особенным не выделялась, была худощавой, хотя крепкой. Темные волосы придавали ей хоть какую-то выразительность, хотя карие глаза всегда смотрели свысока. Роман постоянно старался угодить ей, и это в высшей степени раздражало Антона.

Прыжок

Через пару дней, обследовав все вокруг своей стоянки, утром, пока еще не было жарко, было решено пойти пешком в бухту. В обход – по пологому участку, по холмам, покрытым зеленью, идти было долго. По этому пути предлагал пойти Роман. Но был и другой – по узкому, длинному, тянущемуся вдоль скал, уступу. Внизу обрыв, каменистый берег и море. По этой природной ступеньке можно осторожно пройти и значительно сократить путь. Жанна не хотела пробираться по скалам, но мужа одного никуда не отпускала и оставаться сама в лагере тоже не хотела.

Антон настаивал на коротком пути, словно принимая вечный вызов природы – моря и скал. Олег с восторгом смотрел на пенящиеся внизу морские волны, разбивающиеся о камни. Он, не раздумывая, выбирал испытания как очередную проверку на прочность, как стремление ощутить новую победу над своими страхами, неуверенностью. Роман еще раз посмотрел на уступ и согласился, что пройти можно. Они закрыли палатку и машину, забрали все ценное и отправились в бухту вдоль скал.

– Драгоценный камень подвергают обработке трением. Так и человек не может добиться успеха без достаточного количества ошибок, – Антон заносчиво проговорил эту фразу, прочитанную им в толстой потрепанной книжке, перед отъездом. Он запомнил эти слова, чтобы при случае их произнести.

– Да, уж, сколько лет море шлифует эти камни, пока они приобретут гладкую форму и покажут свой рисунок. И сколько они трутся друг о друга, пока исчезнут острые грани, – вздохнул Олег, поглядывая на Романа и Жанну.

Путники осторожно продвигались вдоль скалы, но внезапно им пришлось остановиться. Карниз обрывался, и перед ними была гладкая отвесная скала. Новый выступ начинался примерно через метр. Молодые люди остановились перед выбором – или прыгать прицельно, очень точно, или возвращаться.

– Я боюсь прыгать! Упаду вниз и разобьюсь! – сказала Жанна, внимательно осматривая скалы.

– Придется тебе вернуться, – в голосе Антона, которому уже надоели капризы женщины в мужской компании, почувствовалось злорадство.

Олег тем временем сосредоточится, прицелился и прыгнул. Он уже был на другой стороне. Антон тоже изловчился и перепрыгнул. Обрыв с камнями и пенящимися волнами остался позади. Жанна испуганно смотрела вниз и спорила с мужем. Но нужно было двигаться дальше, и с помощью Романа девушка сползла по камням вниз, обдирая ноги. Она была в одном купальнике. Дальше Жанна стала пробираться по мокрым камням и вылезла к тому месту, где вверху начиналась ступенька. Затем она начала карабкаться по скале вверх. Сзади за ней продвигался Роман, поддерживая жену за спину. Антон и Олег, рискуя сорваться вниз, с трудом втащили её на ступеньку. Следом выбрался и Роман. До бухты было недалеко, и они осторожно прошли вдоль скалы и выбрались на площадку. Антон опять начал философствовать, задевая Жанну:

– Теперь напишешь в своём дневнике о нашем приключении. О том, как люди добиваются цели разными путями. Ты всё-таки не отстала от нас.

Молодая женщина ничего не ответила. Она осматривала свои царапины и приводила в порядок обувь. Отдохнув на площадке, путешественники отправились дальше и скоро добрались до бухты. Солнце уже стояло высоко, и было самое время окунуться в тёплое спокойное море.

В бухте

Антон и Олег сели на горячий песок немного в стороне от Романа и Жанны и тихо разговаривали.

– Мне кажется, они совсем не подходят друг другу – говорил Антон. – Она такая невыразительная, я бы даже сказал, страшненькая. Без косметики, сложена не очень. Видно не занимается фитнесом. Хотя фигура у неё крепкая, сельская, выносливая.

– Кто может знать, пара они или не пара. Иногда, действительно, красивые и классные ребята женятся на таких страшненьких. Чем-то это, видимо, компенсируется. Да и любовь зла. Цветы распускаются, когда время приходит –закон природы. Никуда от этого не денешься, – неторопливо и беспечно отвечал Олег.

– Да подкаблучник он, смотреть противно. Мне просто хочется ей отомстить! – раздраженно проговорил Антон, бросая гладкие камешки в море.

– Но похоже Роман видит в ней что-то такое, чего не замечают другие. Да, она не красавица. Но Роман считает её необыкновенной, неповторимой. А это совсем другой уровень! Не каждая женщина может эту необыкновенность в себе найти и показать.

– А вот увидишь, я его проверю, какой он мужик! Тоже мне Ромео и Жанетта!

– Ты все злишься из-за Карины? Что тебя так заело, срываешься на Жанне? Любишь таких неприступных? Да, она упрямая, не слушает никого, верит в себя и идет своей дорогой. Было трудно, но она не свернула. И её оценили. Она стала стержнем для Романа. А капризы – это мелочь. Внешность привлекает взгляд, а сердце может привлечь только душа. А душа – субстанция загадочная.

– Настоящая красота зарождается в сердце, отражается в глазах и живёт в поступках. Женщина любит не то, что совершенно, она делает совершенным то, что любит. – Антон с чувством продекламировал эти слова.

– Да надоели твои цитаты! Специально заучиваешь, чтобы блеснуть! Для комплиментов! Но это всё напускное! Ладно, поживём увидим, кто, есть, кто! Люди мечутся от эйфории до депрессии. А жизнь настоящая находится посередине — это простые бытовые радости, понимание, что ты жив-здоров, что вокруг тебя всё как-то ладно…

Вызов

Вечером Антон с Олегом позвали Романа погулять по горам. Покрытая асфальтом дорога поднималась от самого берега моря высоко наверх к трассе. Виды, открывающиеся вдоль серпантина дороги, стоили того, чтобы ими любоваться. Молодые люди часто останавливались и смотрели вниз. Очень крутой склон, местами покрытый зеленью и деревьями, спускался прямо к морю, где не было пляжей, к этим местам можно было только подплыть. Парни стояли на самом краю. Почти у берега, в самом низу ярким алым пятном рдели маки.

– А что, слабо принести такие цветы любимой женщине? – задиристо спросил Антон, глядя на Романа. – Или ты у нее барменом числишься? Думаешь, она тебя любит? Любила бы, ходила бы на задних лапках. Я женщин знаю.

Роман посмотрел вниз. Добраться к макам было почти невозможно. Склон крутой, деревьев на пути мало. Пятнами виднелись участки, покрытые галькой и мелким щебнем. И камни… камни…Между выступами обломков скал были довольно большие расстояния и нельзя было скатиться или перебежать от одного к другому. А вот сорваться и лететь по камням до самого моря, можно было легко.

– Если взять верёвку, – подумал Роман, – она короткая, её надо по пути перевязывать. А как отвязать?

– Ну, что скажешь? – настаивал Антон. – Может быть, поспорим? Или боишься?

Роман ничего не ответил, и молча пошел по дороге к лагерю.

– Да, что ты к нему цепляешься! – сердито сказал Олег. – Всё, погуляли. Идём назад.

Дикие скалы

После обеда Жанна заметила, что Роман что-то искал в палатке, а потом незаметно исчез. Она посмотрела – телефон и фотоаппарат остались на месте, и спросила Олега, куда они утром ходили.

– Да, недалеко, по дороге, смотрели на море. Метров восемьсот отсюда.

Жанна порылась еще в вещах и увидела, что нет большой верёвки.

– Куда он мог пойти? – добивалась Жанна.

– Может пошел к другой подружке, море, горы… цветы…– протянул Антон, бесцеремонно разглядывая девушку.

– Надо его искать, – беспокойно заявила Жанна.

– Да куда он денется, – лениво встал Антон. – Пойдем с нами купаться. Если тебе скучно, я здесь! Олег! Пойдём, пока погода хорошая. Придет твой Ромео! Прогуляйся, если хочешь.

– Верёвку дай мне! – потребовала Жанна.

– Ты что, с ума сошла? Ты нас собралась связывать? – Олег прищурился от солнца.

Жанна заглянула в их палатку и увидела в углу, среди вещей, толстый репшнур.

– Я забрала! – Она набросила сумку на плечо и сказала, – если через три часа я не вернусь, идите нас искать.
– Не делай трагедии, лучше обед нам приготовь, пока Роман вернется. – Антон достал связанные ласты и маску, закинул их за спину.



Жанна быстро шла по дороге и внимательно осматривала склон. Метров через пятьдесят внизу что-то белело. Она присмотрелась, и ей показалось, что это кусок рубашки Романа. Она не была уверена, но сердце заколотилось. Жанна внимательно осмотрела спуск. Тут можно аккуратно пролезть и она, наверное, найдет Романа. Девушка, цепляясь за ветки, съезжая по склону, спустилась к кусту. Это на самом деле, был клок рубашки Романа. Жанна стала кричать и звать его. Ответа не последовало. Она стала рассматривать откос, но мужа не было видно.

Тогда девушка стала искать следы и увидела выдавленную полоску – выемку на покрытом щебнем участке. Дальше склон становился круче. Жанна растерялась и не знала, что делать. Девушка увидела кусок верёвки, привязанной к дереву. Похоже, что она разорвалась.

Окружающий мир и время для Жанны перестали существовать. Она чувствовала, что превратилась в маленький сжатый комок, всё её физические и духовные силы собрались для одного рывка. Девушка не могла рассуждать. Сотрясаемая дрожью напряжения, она искала глазами, где привязать верёвку, чтобы спуститься ниже, не зная, что ждет дальше. В глубине души уже поднималось отчаяние, она понимала, что поступает неправильно, что не ей, слабой женщине, заниматься поисками Романа. Но вернуться по этому склону она уже не могла, подъём был тяжелее, и она боялась скатиться.

Крепко держась за верёвку, она спускалась вниз, где перебежками, где съезжала, у неё была только одна мысль – не выпустить из рук спасительную страховку. Но скоро репшнур закончился. Дальше склон был крутой, но растительности было больше, и она перемещалась от куста до куста, от камня до камня, на минутку останавливаясь, чтобы перевести дух. Щебень скатывался и шуршал под ногами, кеды цеплялись за выступы, упирались, ноги уже были ободраны, на руках крошились ногти. Нужно было спускаться медленно, осторожно, внизу – обрыв.

Жанна, теряя силы, добралась до небольшой площадки и остановилась на самом краю отвесной скалы. Солнце продолжало лить на землю золотые потоки. Между кустов игриво порхали бабочки, подгоняемые ласковым ветром. В душистой траве трещал кузнечик. Витал аромат можжевельника. Летняя пора цвела и стрекотала, и никому не было дела до Жанны и её переживаний.

Она стала рассматривать берег и увидела Романа, лежащего лицом вниз на большом камне. Сердце её оборвалось и покатилось вниз, к нему. В знойном небе кружила орлица, то взмывая высоко вверх, то резко опускаясь. Жанна с ужасом подумала, что эта птица с её необыкновенной зоркостью уже увидела жертву. Если бы у девушки были такие же крылья, она бы мигом оказалась рядом с мужем.

Невыносимая боль рвала сердце, но ещё сильнее она почувствовала свое бессилие, невозможность спуститься вниз. Хотя она пыталась не верить, что Роман разбился, но жуткая мысль сама завладела её сознанием. Девушка опустилась на площадку и смотрела сверху на мужа, словно ждала, требовала, чтобы он пошевелился. Она стала кричать и звать Романа, но он лежал неподвижно.

Скала спадала круто и внезапно, её основание тонуло в море. Волны, выполняли свою работу, плескались о каменистую поверхность, полировали её. Жанна почувствовала безысходное одиночество. Ей казалось, что связь между нею и внешним миром оборвалась. Она стояла на скале, как на столбе, на высоте около семи метров. Солнце жгло невыносимо. Девушка чувствовала сильную жажду, в горле пересохло. Можно было прыгнуть в воду, но она боялась удариться о подводные камни. Да и никогда раньше она не прыгала с такой высоты. Подняться наверх уже невозможно. Спуск по скале был очень опасным. Где-то мелькнула мысль, что она сейчас находится перед гранью жизни и смерти и уже чувствует её зловещее дыхание.

Жанна немного постояла, затем осторожно пошла по краю скалы и вскоре с радостью увидела расщелину. Она бросила сумку вниз на маленький участок, засыпанный камнями, куда вода не доставала, и стала, упираясь в стены расщелины, отыскивая зацепки, медленно и осторожно спускаться вниз. Сознание окружающего мира исчезло, осталось только ощущение необходимости цепляться за каждый выступ каменной стены, судорожно искать под собой ускользающие точки опоры, с жуткой обреченностью прижиматься к камню, преодолевая беспощадную силу, тянущую вниз.

Оставалось метра три до основания скалы, Жанна почувствовала руками что-то мягкое, откуда здесь мох? Нога поехала и, качнувшись, она соскользнула изодранной рукой по скале и полетела вниз.

Роман

Солнце так раскалило камень, что невозможно было до него дотронуться. Роман оторвал руку от обжигающей поверхности и приподнял её, ощупывая валун, на котором лежал. От жары кружилась голова. Он попытался встать, и с трудом сел на камень. Слабо пошевелил руками, ногами, сделал несколько движений и убедился, что кости целы. Он с ужасом увидел окровавленные, в почерневших царапинах и ссадинах, руки и ноги, разорванную рубашку. Парень смутно вспомнил, как летел в воду, потом была сильная боль, он выплыл на берег, схватился за камень…

Роман с трудом встал, медленно пошел по узкой каменной полосе вдоль скалы и увидел сумку Жанны. От неожиданности мысли смешались – удивление сменилось щемящим страхом, он стал кричать и звать её. Парень проклинал себя, что послушал Антона и добрался сюда за маками. Вот они маки – ярким пятном, словно кричат – ну что же, бери нас!

– Зачем, ну зачем она пошла за мной! Где теперь мне её искать? А вдруг… – его обожгла ужасная мысль… – вдруг она разбилась, и лежит где-то здесь или в море… сумка возле моря… Жанна упала в море…сорвалась со скалы…я её не найду… а если и найду, может быть уже поздно…

Роман пробирался вдоль скалы, срываясь в море, выбираясь и двигаясь дальше. От соленой воды болели царапины. Он пытался увидеть что-то еще, кроме сумки. Внезапно перед ним из расщелины громко выкатился большой камень и с брызгами плюхнулся в море. Парень подплыл к расщелине и увидел в ней Жанну. Она лежала на камнях, подвернув ноги. Роман с трудом пробрался между скользких камней к скале и залез в трещину. Глаза её были закрыты, лицо в царапинах, руки ободраны. Он дотронулся до щеки жены. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться.
Роман судорожно обхватил её руками и осторожно стал вытаскивать из расщелины. Всегда капризная и нервная, Жанна сейчас была совсем другой. Она послушно держалась за Романа, и парень почувствовал, как новые силы вливаются в его усталое тело.
Они выбрались из расщелины и опустились в море, держась за камни. Прямо на них, подгоняемое ветром, неслось большое белое облако. В этом слепящем тумане, висевшем в воздухе, было что-то вольное, несказанно смелое, такое, что страстная вера в свои силы овладела ими. Из расщелины сыпались камни, они подскакивали и со свистом падали в море.

– Ты могла вот так упасть, как эти камни, из-за меня… – еще не веря, что он видит жену живой и почти невредимой, сказал тихо Роман.

Море и маки

Жанна сидела на большом камне в мокрой одежде и подставляла лицо солнцу, отпуская недавние переживания. В памяти всплыли захваченные сознанием впечатления – лёгкое дыхание деревьев, запах кипариса, щёлканье соловья, особый аромат горных цветов. Все это она успела увидеть каким-то боковым зрением, ощущала, когда спускалась сюда, к морю.

– Почему мы всегда пробегаем мимо! Но Боже мой! Мы живы и целы! Я просто наслаждаюсь этой мыслью и жизнью! Мне хочется кричать об этом, чтобы все услышали!

Жанна сняла мокрую одежду и разложила на камне. Вытягивая ноги, взмахивая руками, девушка наполняла себя счастьем существования в этом диком месте. Но в ногах чувствовалась противная слабость.
Роман, прихрамывая, ходил вдоль каменных стен, по кромке берега, засыпанного обломками разрушающихся скал. Сухой и горячий ветер не давал прохлады, несмотря на близость воды. Хотелось пить, но воды не было, голубой небосвод дышал зноем.

Подошел Роман и положил ей на колени огромный букет крупных, словно пылающих, ярких маков.

– Какое чудо, Рома, любимый!

Она взяла маки и протянув руки к мужу, опустилась с ним в лазурную, играющую бликами солнца, морскую воду…Маки рассыпались в воде, и Жанна с Романом плыли среди красных цветов, обнимались, погружаясь в воду единым существом. Они ныряли в прохладные нижние слои моря, потом выплывали, чувствуя нагретую солнцем, волнующуюся поверхность воды, сливались в поцелуе солёными губами, словно стремясь напиться друг другом. С жадностью и нетерпением они стремились прожить этот день так, будто он один был отведен им для любви в этой жизни, которая могла совсем недавно оборваться…

Жанна взяла один большой мак и закрепила его в своих чёрных волосах. Роман не отрываясь смотрел на нее.

– Жаль, что нельзя сфотографировать. Какая ты сейчас красивая здесь, в прозрачной воде, среди цветов! Ты совсем другая, у тебя в глазах появилось что-то такое, чего я раньше не замечал! Но я тоже чувствую себя другим. Это ты сделала меня сильным! Мы навсегда запомним этот день!

– Не полезем на скалы. Мы доберёмся по над берегом, будем плыть, идти, главное – до темноты добраться до нашей стоянки. А там ты мне всё подробно расскажешь, как ты сюда попал.

– А откуда ты узнала? Я же никому не говорил.

– Я увидела, что тебя нет, потом что верёвки нет. И что-то Антон сказал про цветы, так, вроде бы между прочим, но то, что я уловила в его словах, меня насторожило, испугало.

– Порвалась верёвка. Я недосмотрел, не проверил её. Пожалуй, мы спускались одним путем, только я не нашел эту трещину в скалах, и мне пришлось прыгнуть в воду. Признаюсь, было страшновато. Я ударился, было глубоко, а дальше ничего не помню, очнулся уже на камнях, мне почудилось, что ты меня зовёшь…

– А мне показалось, что ты меня зовешь, когда я упала в трещину…

Возвращение

Жанна и Роман, разговаривая, подходили к лагерю. Роман чуть прихрамывал. Антон и Олег, увидев их, вскочили с места.

– Где вы были? Мы уже собрались вас искать! – почти закричал Антон.

– Мы уезжаем. – Роман неприветливо посмотрел на ребят.

– Куда? Что так быстро? Ещё не отдохнули, не накупались! А мы как?

– Это ваши проблемы, – жёстко сказала Жанна. – Хотя, я вам даже благодарна.

Она с потрясающей отчётливостью вспомнила, что всего пару часов назад она, собирая всю волю, боролась с собой в каменной расщелине, цепляясь за малейшие выступы и вздрагивая от летящих, как дробь, угловатых кусочков щебня, прижималась к стенам, чувствуя, что при малейшем неверном движении неминуемо сорвётся вниз. И как медленно текли те минуты в полном одиночестве.

– Да пошутил я про эти маки, – виновато сказал Антон, – заметив цветок в волосах девушки.

Он всё понял, увидев припадающего на ногу Романа, порванную рубашку парня и царапины на лице Жанны.
Роман жадно пил воду. После раскалённых скал и солёной морской воды пресная вода вливалась, как сама жизнь. Он почувствовал, что вместе с тяжёлым и опасным спуском к морю он проделал в душе внутреннее восхождение и стал выше себя, выше собственных сил. Он спокойно посмотрел на Антона и твёрдо сказал:

– Скажешь ещё что про Жанну – пожалеешь!

– Что, не вспомнил подходящей цитаты? Какой же ты ненастоящий! У тебя даже слов своих не находится! Оставайся здесь, подумай, может чего вспомнишь к этому случаю! – буркнул Олег и пошёл собирать вещи.

– Поедем в другое место. Здесь уже всё посмотрели. У Жанны еще есть три дня отпуска, надо отдохнуть. Поедем, устроимся в пансионате или на базе отдыха, с удобствами, с кухней. Пока погода не испортилась, море спокойное.

Роман решительно направился к палатке.

– Да, да, организованный отдых, шведский стол, аниматоры, три пенсионерки из Казахстана по соседству... Недавно всё это было…– проговорил Антон, глядя на море.

– "Нет повести прекраснее на свете, чем повесть...", – начал он снова, но слова застряли у него в горле, а в голове пронеслось – Счастливый Ромка, почему у меня не так?

Жанна собирала вещи. Она уже переоделась в длинный свободный сарафан с пояском под грудью и, пронизанная вечерним солнцем, ходила возле палатки. В распущенных чёрных волосах, расчёсанных на прямой пробор, играл лёгкий ветерок. Её ноги в открытых сандалиях мелькали из-под сарафана и почти сливались с почвой, и от этого казалось, что девушка плывёт по воздуху, не касаясь земли.

– Джульетта! – подумал Роман. – Моя Джульетта!

* Mariah Carey - Without You (Без тебя)

Мой светлый образ в камне молчаливом притягивает зрителей в музее.
Загадочна, изящна, горделива – вам приоткрою занавес мгновений.

Для радостных утех и восхвалений в прохладной тишине фиванских стен,
привез меня отец, как дар бесценный, как лучшую красавицу в гарем.

Но жребий дан высок. Как равной богу, иная мне назначена судьба.
Царь величайший мною очарован, и начертал – «Прекрасная пришла…»

Он называл меня «услада сердца», под звуки флейты слышала слова:
– Любовь моя! Супруга! Радуй вечно! Пусть о тебе разносится молва.

Отвергнув в храме прежние поклоны – Амону, божеству из многих лиц,
встречаю лучезарного Атона сияющая – главная из жриц.

Божественного света воплощение – моя молитва в солнечных лучах
– умиротворенья вам, благоговенья, добра и счастья, и тепла в очаг.

Богоподобная, сама царила и с речью выходила на балкон,
и дождь из золотых монет дарила, и люди подчинялись мне легко.

И на песках, от зноя раскаленных, возвысились прекрасные дворцы,
и зашумели пальмовые рощи, порхали голосистые певцы.

Из тысяч лет кружатся хороводы, но жизнь моя загадками полна,
как будто сквозь меня промчались годы, их тайны знаю только я одна.

Для вновь живущих я теперь – икона, копируют лицо, разрезы глаз,
любуясь, повторяя образ тонкий, изысканный восточный макияж,

сандалии мои и украшения, летящих платьев ветреный покрой…
Их до сих пор считают совершенством дизайнеры и леди всех времен.

Великолепной, мне дано бессмертие – в глазах моих река и жаркий зной,
как будто с неизведанной планеты, на вас взираю из долины снов.

Иные неприметными уходят, не оставляя в памяти следа.
Я остаюсь загадкой и сегодня, легенды пронося через года.

Вернутся иероглифы созвездий, прошепчут – вновь «прекрасная пришла…»,
расскажет блеск далекой Бетельгейзе, те тайны, что я в небо унесла.

* Данное стихотворение было выставлено на конкурс "Маска, я тебя знаю!"

Окутанная тайной главная жрица бога Атона

Красавица Нефертити остается самой загадочной из всех женщин мировой истории. Разгадать тайны правительницы Египта пока не под силу самым именитым историкам. Фото царицы Египта будет вдохновлять поиском идеала красоты и романтичности не одно поколение. В то время как великий реформатор и правитель Египта Эхнатон почти забыт историей, прекрасная Нефертити остается самой красивой и умной правительницей в древней истории мира.

Царица Египта поражала не только своей необыкновенной красотой, но и бесконечным милосердием. Она дарила людям умиротворение, ее солнечная душа воспевалась в поэмах и легендах. Ей легко давалась власть над людьми, ей поклонялся Египет. Царица Нефертити обладала сильной волей и способностью внушать к себе благоговение.

Нефертити играла исключительно важную роль в религиозной жизни Египта того времени, сопровождая супруга во время жертвоприношений, священнодействий и религиозных празднеств. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь. До наших дней дошло любовное письмо Эхнатона, написанное фараоном своей супруге: «Любовь моя, Королева Юга и Севера, Возлюбленная моя, Нефертити, я бы хотел, чтобы ты жила вечно…»

Египетские Жрецы знали, что спустя тысячелетия положение звёзд на небе будет таким же, как и во времена фараонов. При церемонии «Открытия рта» из тела фараона отлетает Душа через тоннель Великой египетской пирамиды, который во времена фараонов был сориентирован в направлении звезды Бетельгейзе. Они верили, что в Великую Египетскую Пирамиду перенесут мумию Нефертити, в пустую глазницу её скульптурного изображения будет вставлен второй сверкающий Глаз, и прошедшая Суд Осириса, очищенная Душа Нефертити, посредством луча света от звезды Сириус, направленного через тоннель Великой египетской пирамиды, вернётся в тело в Камере Царицы, и царица Нефертити возродится.

Люди были бы намного счастливее,
если бы домыслы и пустое воображение
не имели над ними такой власти.
Гёте И. В.

Гадалка

На тихой улочке большого города между старыми зданиями ненавязчиво выглядывала вывеска фотоателье. Здесь работал очень хороший мастер, фотохудожник. Он не нуждался в рекламе, к нему приходили по рекомендации те, кто желал увидеть себя на фотографии лучше, чем в жизни, и это даже помогало им поднять самооценку.

В затенённую шторами комнату вошла девушка лет девятнадцати. Она попросила сделать фотопортрет. Было заметно, что к этому событию она подготовилась. Тщательно уложенные локоны тёмно-каштановых волос напоминали корону. Белые круглые перламутровые серьги подчёркивали лёгкую смуглость лица.

– Проходите сюда, присаживайтесь – пригласил фотограф.

Настраивая аппаратуру, он смотрел, как лучше дать свет. В настроении клиентки, во взгляде её карих глаз чувствовалась восторженность, утонченность. Мастер готовился к конкурсному показу своих работ и в последнее время много работал, тщательно отбирая лучшие фотографии. Он внимательно посмотрел на девушку и подумал, что может получиться портрет, которого ему недоставало. Художник выбрал такой ракурс, при котором взгляд был направлен не прямо, а немного в сторону, будто девушка смотрит вдаль. Чёрное платье, отливающее синевой, придавало портрету глубину и загадочность.

Когда девушка пришла за готовым портретом, она выглядела озабоченной, не такой восторженной, как в прошлый раз. Волосы не были уложены и спускались на плечи мягкими волнами, скромное, но красивое платье довершало её образ. Девушка спешила, из её сумки выглядывал рулон ватмана. Мастер подумал, что сегодня она совсем другая – нет того восторженного и загадочного взгляда. На её портрете было поймано мгновение праздника, чего-то неземного.

На следующее утро Евгений, собираясь отнести свои работы на выставку, ещё раз быстро пересмотрел подготовленные снимки, добавил новые и среди них портрет девушки с белыми серьгами. Что-то мешало ему взять эту фотографию, но Евгений торопился и не придал этому значения. Выйдя на улицу, он увидел толпу людей. Откуда-то взялся столик – его раньше здесь не было. Появилась даже вывеска: «Гадаю, предсказываю судьбу, можно по фотографии».

Чтобы пройти по улице, Евгению пришлось идти через эту толпу. Темноволосая кудрявая цыганка раскладывала карты. Она была красавицей в полном смысле этого слова, несмотря на то, что яркий цвет её молодости уже облетел. Никто пока не решался услышать предсказание, но плотная аура любопытства уже объединила присутствующих. Миловидная женщина потянула мастера за рукав:

─ Я вас знаю, вы фотограф. У Вас ведь снимки в папке? Давайте покажем. Пусть погадает. В этом нет ничего страшного, поверьте.

Повинуясь, словно гипнозу, влиянию толпы, Евгений неохотно согласился. Он раскрыл папку, и женщина потянула из стопки портрет девушки в чёрном платье. У мастера промелькнул внутренний протест, но фотография уже была у цыганки в руках. Как стадное чувство, передалось ему от толпы всеобщее любопытство, и Евгений, уже не видя в этом ничего опасного, тоже захотел узнать судьбу девушки.

Цыганка посмотрела на карты, мягко положила руку на фотографию, и стала говорить вкрадчиво и завораживающе. Серьги её покачивались, голос звучал монотонно:

– Два имени у кареглазой девушки – одно дано матерью, а другое бабушкой. Имена эти несут разные судьбы. Талантливо её первое имя, данное матерью – быть любимой женщиной.

Цыганка приложила руку к сердцу.

– Не я так говорю, карты говорят. А бабушка назначала дочери быть доброй матерью и хорошей хозяйкой. Обе желали ей добра. Но эти два имени – две разные судьбы! Каждую надо прожить.

Проговорив предсказание, цыганка внимательно посмотрела на окружавшую толпу, оценивая, какое действие оказывает гадание. Чёрные глаза словно вонзались в смотрящих и оставляли глубокий след.

Она продолжала:

– Двое мужчин войдут в её жизнь. Первый полюбит девушку и всегда будет помнить. А жить она будет с другим.

Потом цыганка сказала, что до тех пор, пока судьба человека не озвучена, он может свою судьбу изменить, а после этого уже нет. Она пойдет по назначенному сценарию.

Прикрыв глаза, гадалка забормотала:

– Могущественные Пески Времени стирают грани прошлого, настоящего и будущего. Тот, кто посягнет на их владычество, призовёт проклятье на свое племя, и ни богатство, ни власть не остановят неумолимого течения минут.

Женщины шушукались: – Цыганская магия самая сильная, это тайные сакральные знания, которые передаются из рода в род.

Фотограф забрал у цыганки снимок и подумал, что если пророчество – правда, то он нечаянно, просто из любопытства, и подстегиваемый толпой зрителей, вмешался в чужую судьбу, не имея на это права. Теперь, если верить предсказанию цыганки, девушка встретит свою большую любовь, предназначенную судьбой, и потеряет. И не будет возможности выбора. Это он лишил её этого. А проживёт девушка обычную жизнь, второй мужчина по-своему будет её любить, но не подарит ей той палитры чувств, которую она могла бы испытать с первым. Или испытает и потеряет.
Но стоит ли верить цыганке? Евгений чувствовал в словах гадалки такую энергию и уверенность, что больше не сомневался – будет именно так. Он вспомнил, что нужно спешить, а толпа рассеялась, никто больше не хотел предсказаний, вдруг сбудутся.

Портрет неизвестной

Наступил первый день работы выставки авторских работ известных и начинающих фотографов. В большом зале на стенах, витринах и стендах были размещены фотографии разных жанров: портреты, пейзажи, снимки эпизодов городской жизни. Высокий молодой парень в яркой модной куртке пришел рано к самому открытию и не спеша ходил по залу, рассматривая выставленные работы. У него было тонкое восточное лицо, но парень не был похож на кавказца, таким чернобровым и темноволосым мог быть и украинец. Кроме фотографий он увидел стенд, где были представлены графические работы. Он увлекался резьбой по дереву и эти картины интересовали молодого человека. Когда парень уже собрался уходить, его внимание привлек портрет молодой девушки. Незнакомка смотрела вдаль немного грустно, спокойно и возвышенно, будто видела давно ожидаемое и прекрасное. Он сфотографировал портрет. Тёмные глаза девушки, глядя с портрета немного в сторону, проводили его до выхода.

Тая

Тая приехала в этот большой город и училась на архитектора. Вечерами она часто гуляла по городу, знакомилась с его улицами и площадями, зданиями и памятниками. Тая мечтала о том, как она встретит здесь свою любовь. Но образ будущего виделся ей, словно обрывки из фильмов. Она пока училась и не планировала семью, быт, детей. Душа Таи была полна молодых нереализованных чувств, которыми её наделила природа, и они требовали выхода.

Подруги бегали на свидания, шептались, делясь впечатлениями и духами Vol de Nuit от Guerlain. Любимые духи Людмилы Прокофьевны Калугиной, всем известной «мымры», были доступны только дочерям лётчиков и моряков. Тая же любила духи «Быть может», ей нравилось и название, и аромат. У неё одалживали шарфики, украшения, и это проникало в сердце манящими тайнами, ожиданием любви, прекрасной, высокой, сильной, как в «Алых парусах».

Тая не знала, чего она хотела на самом деле. Школьный друг, Колька, писал ей письма о доме, о друзьях, рассказывал, как живет её мать. Он устроился на работу и собирался учиться заочно. Но эти письма и сам Колька, были такими домашними, они не будили чувств, которыми было наполнено сердце Таи.

Красная туфелька

Рано проснувшееся весеннее ласковое солнце уже скользнуло по стволам и ветвям деревьев, на дорожке вытянулись длинные тени. Тая торопливо шла по улице. Тенистая аллея расточала запахи цветущих деревьев, порхали и пели птицы. Стук каблучков девушки вливался в эту утреннюю жизнь, придавая ей весёлый ритм.

Впереди показалось красивое здание, исторический памятник. Строители начинали ремонт и уже соорудили козырьки и мостки у стены. Тая так же стремительно вошла под козырек и через несколько шагов почувствовала, что каблучок красной туфельки прочно застрял между досок. Девушка попыталась аккуратно вытащить башмачок, но наконечник шпильки остался под настилом.

– Проблема с туфелькой? – услышала она рядом, подняла голову и увидела высокого темноволосого парня с приветливой улыбкой.

Парень посмотрел на девушку и узнал – это же девушка с портрета на выставке. Он аккуратно вытащил туфельку из-под досок. Каблучок был повреждён.

– Разрешите помочь?

Парень вежливо взял девушку под руку и показал ей взглядом мастерскую по ремонту обуви, недалеко, через дорогу. Тая надела туфельку и послушно направилась с незнакомцем, опираясь на его руку. В мастерской парень усадил её в кресло. Тая приходила в себя от неожиданного приключения, то рассматривая мастерскую, то поглядывая в окно. Её спаситель отправился к мастеру. Зазвучала живая кавказская речь. Мастер, ловко орудуя инструментами, быстро наставил новый колпачок на шпильку и с улыбкой передал туфлю заказчику. Темноволосый парень подошел к Тае и аккуратно надел туфельку на её ногу.

– Туфелька пришлась вам впору, принцесса. – Он широко улыбнулся. – Конечно, царства у меня нет. Меня зовут Александр, а какое твоё красивое имя? Я заслуживаю награды? Принцесса даст мне свой номер телефона? Вдруг ей ещё понадобится помощь?

Добродушный юмор парня не вызывал никаких сомнений в его искренности, и Тая достала блокнот.
– Меня зовут Таисия, Тая, – тихо и доверчиво сказала она.

– Приятно было познакомиться, – просто ответил Александр. – Не забудь записать мое имя.

– Я живу в студенческом общежитии. Позвонить можно только дежурному, но он передаст мне записку.
– Тая подумала, что их знакомство скоро закончится, и надо хотя бы выразить свою благодарность.

– Я знаю, где находится твоё общежитие, – я живу не очень далеко и тоже учусь.

Они вышли на улицу.

– Позволь все-таки провести тебя по этим мосткам, – предложил Александр и уверенно взял девушку под руку.

– Я думаю, до скорого свидания! – помахав на прощание рукой, парень отправился по своим делам.

Тая посмотрела на часы. На первую пару она уже опоздала. Чтобы отвлечься от приключения, она заглянула в книжный магазин. На стенде висела красочная карта.

Кавказ… Темноволосые, гордые, темпераментные люди, сохраняющие давние традиции. Украина… Всё совсем другое – девушки в вышитых костюмах, венки, ленты, сапожки, весёлые живые танцы… Тая приехала в этот город из маленького посёлка в степном районе Украины. В окна её дома весной заглядывали цветущие вишни и при открытых окнах лепестки залетали в окно, словно белые снежинки. По утрам она слышала сочную украинскую речь, когда молочница приносила матери продукты. Сохраняя старые традиции, комнаты во многих домах в посёлке были украшены вышитыми рушниками, покрывалами, на заборах играли на солнце незамысловатыми узорами глиняные глечики. Иногда мать, играя с дочкой, вплетала в её каштановые косы цветы и ленты, доставала из сундука, который стоял уже на чердаке, красные сапожки, юбку с орнаментом и сорочку вышиванку, наряжала и любовалась дочкой.

Тая тогда смеялась, считая мамины наряды древностью и стремилась в город. А сейчас она поймала себя на мысли, что совсем ничего не знает о горном крае, откуда, наверное, приехал Александр. Её познания ограничивались фильмами. Она перешла к стенду «Восточная литература», полистала словари, один, другой…Сложно…

– Зачем я это делаю? – спросила себя девушка. Вздохнув, она посмотрела на часы и отправилась в институт.

Александр

На следующий день Саша встретил Таю после занятий.

– Я хотел узнать, всё ли у тебя хорошо. Вижу, всё в порядке, пойдем гулять.

Они отправились по улицам города. Александр вспоминал свою родину, он живо и горячо рассказывал о далёком горном поселке, откуда приехал. После окончания учебы он собирался туда вернуться. Он говорил о своих родителях, которых очень уважал, об обычаях и традициях, о национальных блюдах, о том, как проходят у них праздники и семейные торжества. Затем стал рассказывать – какие чудесные фрукты выращивает их семья – апельсины, айву, хурму – и какие сладости готовит его мама. Участок, на котором стоит их дом и где расположен сад, спускается к речке.

Тая внимательно вслушивалась в его слова и вместо того, чтобы проникнуться и стремиться в тот рай, о котором говорил Александр, чувствовала, что рассказанное не приближает, а отдаляет её от нового друга. В ней поднималась неуверенность, что она сможет там жить, её примут и она поймет законы, по которым живут эти люди. Она не знала, как ей рассказать о себе, боялась, что различие в обычаях, жизненных устоях оттолкнет Александра. И еще Тая поняла, что просто не готова к серьёзным отношениям.

Но с Сашей было интересно. Тая видела и чувствовала, что он сильно увлечён ею и это будило в ней чувство женского превосходства. Поэтому ей хотелось требовать, чтобы он доказал свою вспыхнувшую вдруг любовь. Они часто сидели в парке на лавочке под дубом и разговаривали, время пролетало незаметно и быстро.

Тая словно раздвоилась. Когда она была с Александром, она намеренно все усложняла, выдумывала какие-то капризы, проблемы, иногда одевалась крикливо, добавляла в свой наряд какую-то совсем не подходящую к образу деталь, то грубые туфли к лёгкому платью, то обычную сумку, в которой она носила конспекты. Саша, казалось, этого не замечал или что-то понимал, но не говорил.

Вернувшись со свидания, Тая словно сбрасывала напряжение от несвойственной ей роли и, становясь собой, плакала от досады. Она часто старалась быть одна, пыталась в себе разобраться и понимала, она влюблена, но боялась непонятного будущего, которое сама раскрасила в тёмные тона. Это мрачное пятно давило её, как плита из-под которой она не могла выбраться. Она обещала себе, что в следующий раз будет другой, но опять входила в ту же роль, будто невидимый режиссер требовал от неё только такого сюжета.

Пролетела весна, настало лето. Они часто ездили на речку, ходили в цирк, просто бродили по улицам. Потом были каникулы, они на время расстались и встретились уже в начале осени.

Среди миров, в мерцании светил

Тая собиралась на свидание, она одевалась и представляла, как пойдёт по осенней улице, они встретятся и окунутся в облако пронзительной свежести, нахлынувших запахов пряной листвы, осеннего дождя, корицы и кардамона, доносящихся из кафе.

Она захотела стать настоящей – нежной, хорошей, доброй, чтобы настало время новых ощущений – густых, неожиданных. Девушка захотела пригласить его туда, где они будут одни, и устроить настоящий романтический вечер. Или пойти в кафе, заказать что-то, что отзовётся ушедшим летом, а потом почувствовать вкус осени, наслаждаясь имбирным мороженным с кофе… И, наконец, познакомить его с родителями. Она так чётко все видела в воображении и переживала, словно это уже происходило.

Тая представляла, как на её родине солнце проливается медовым светом сквозь золото листвы, тихую гладь озера, пылающее многоцветье, умиротворенный лес, себя и Сашу там, в этом раю. И как у неё дома она рассказывает Саше свои сны, достает старые альбомы, наряжается во что-то из бабушкиного сундука. И они танцуют рок-н-ролл! А потом под медленный джаз окунутся в состояние, когда в них звучит эта музыка и хочется долго танцевать… и наслаждаться тихим счастьем.

Но в эту картину ворвалось что-то звенящее в небе, прощальный клич журавлей, мелкое дрожание ветвей, последние рубиновые ягоды и этот город, отраженный в лужах.

Они встретились вечером, Тая по загадочной улыбке Саши поняла, что он что-то задумал.

– Тебя ждёт сюрприз! – заявил он таинственным голосом. – Идём со мной! Но лифт не работает!

Они зашли в подъезд и стали подниматься по ступеням. На верхнем, двенадцатом этаже стояла лестница стремянка. Саша первым вылез наверх, открыл люк, который был завязан проволокой, а затем помог Тае выбраться по лестнице на крышу.

Они вышли на плоскую, покрытую рубероидом и посыпанную гравием, не скользкую крышу. Саша закрыл Тае руками глаза и тихонько провел её вперед.

– Теперь смотри!

Тая ахнула от восторга. Перед ней в горящих огнях раскинулся огромный город. Казалось, что рассыпались звёзды. Но Тая подняла глаза в небо и там увидела яркие созвездия, спокойно взирающие на них. Саша подошел к самому краю крыши и раскинув руки стал громко читать стихи:

«Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у неё одной ищу ответа,
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света!».

– Я знаю, это Иннокентий Анненский! – также громко закричала Тая. – «Не потому, чтоб я её любил»? Вот ты как!

– Ты посмотри, мы словно находимся между двух миров!

Саша обнял девушку, Тая прильнула к нему. Они любовались то городом, то звёздами, говорили нежные слова, и Тая совсем потеряла голову от поцелуев. Уже совсем стемнело, а им не хотелось уходить. Когда они спустились на верхний этаж, Тая дотронулась до кнопки лифта и послышался звук поднимающейся кабины, она вопросительно посмотрела на Сашу.

– К счастью нельзя взлетать на лифте. – Так говорил мой отец. Надо постепенно подниматься по ступенькам, как мы… – Пойдем и вниз по ступенькам!

Таис Афинская

Ещё была ранняя осень, разноцветная, яркая, красивая. Недавно прошёл дождь. Свет фонарей серебряными полосами ложился на тротуары и отсвечивал в каплях влаги. Александр восхищённо смотрел на свою подругу. Тая была в зелёном пальто и её волосы, распушившись от влаги и играя оттенками в свете ламп, казались оперением чудесной птицы. Они побродили по улицам и решили пойти в кино. Яркая афиша нового фильма «Таис Афинская» призывно смотрела на прохожих. Тая любила романтические фильмы, а Александр увлекался историей.

Фильм был впечатляющий. Таис Афинская… Красивая, гордая, отчаянная… Только могущественный человек заслуживал её любви. Таис сопровождала царя в военных походах. Александр и его свита праздновали победу над персами, пируя в захваченном царском дворце в Персеполе. Таис была во власти эмоций, и ей пришла в голову дерзкая мысль поджечь дворец, чтобы отомстить варварам. Потрясая горящим факелом, воинственная гетера после царя первой метнула во дворец горящий факел. Огромное строение, возведённое из кедра, сразу занялось огнём, и бушующее пламя пожара быстро охватило его.

Красивейшее сооружение, создание гениальных персидских инженеров, которые в своё время были лучшими зодчими, яростно пожирало пламя. Оставшиеся в живых персы пытались спастись от пожара и разъярённой толпы ликующих, пьяных воинов армии Александра Македонского.

Как бывает иногда при очень сильном эмоциональном возбуждении, всё в один момент в сознании Таи перевернулось. Спокойное созерцание картины сменил ужас происходящего на экране, словно это происходило с ней самой.

Александр, – мысленно произнесла она. От волнения дрожь пробежала по её телу. Тая отвернулась от экрана. Возбуждённый этой драматической сценой и близостью своей подруги, Саша наклонился к Тае и прошептал:

– Это ты моя Таис! Таисия! Ты моя царица! Мы не просто попали именно на этот фильм, ты Таис, я Александр! Я уже послал телеграмму родителям и написал, что приеду с невестой!

Парень очень волновался и в его речи сильно проступил кавказский акцент. Под впечатлением событий фильма красные молнии мыслей сплелись в голове, и Тая не поняла сразу смысл неожиданного предложения друга. Вдруг возмутившись, что уже всё решено, она схватила сумочку, поднялась и быстро ушла из зала.

Александр вышел следом за ней, но на улице Таи уже не было. Он медленно побрёл по улице и пришёл в парк, где под высоким дубом стояла скамья, и там они часто разговаривали. Парень вытащил из кармана подарок, который приготовил для девушки. Саша хотел показать его Тае, но до фильма не успел. На её портрете в медальоне он выгравировал слова «Я всегда буду с тобой». Уже совсем стемнело, а он не уходил. Александр хотел швырнуть медальон в траву или в воду фонтана, но сдержался. Чтобы успокоиться, он стал рассматривать высокое дерево и увидел не очень высоко в стволе маленькое дупло. Парень достал из кармана коробочку, забрался на дерево и положил свой подарок.

– Мы помиримся, – подумал он, – вернёмся сюда, и это будет моим сюрпризом.

Он не понимал, что случилось. Раньше Саша не задумывался, почему Тая была такая разная, зачем играла непонятную роль, надеясь, что это пройдёт, ведь доверие приходит не сразу.
Он передавал ей записки в общежитие. К институту не приходил, не хотел, чтобы Тая прошла мимо. Поздними вечерами, Тая видела из окна, что Александр подолгу стоял у входа и ждал, когда она выйдет. Её гордость давно уже сменилась жгучим чувством стыда за свой поступок. Тая не могла перебороть себя, выйти и сделать вид, что ничего не произошло.

Потом она вечерами подолгу ходила по улицам и вспоминала всё, что было связано с Сашей, перебирала в памяти каждое слово, каждую встречу. Через несколько недель Тае передали букет белых роз, а внутри была записка без подписи. Только стихи Анненского, которые Саша читал на крыше. Листок бумаги, пахнущий розами и говорящий стихами.

Тучи проходят, звёзды остаются

Кафе было расположено на набережной, через речку открывался вид на город – там высилось здание института, к которому вела широкая лестница. По ту сторону реки кипела жизнь, мчались машины, спешили прохожие, а с другой стороны кафе было неожиданно тихо, словно это место было специально организовано для зрителей. Тая показала подруге листок бумаги с написанными стихами. Ирина увлекалась психологией и во всём видела её законы.

– Я не думаю, что вы расстались, – задумчиво проговорила Ирина, рассматривая листок.

– Почему ты так думаешь? – спросила Тая.

– Он тебя не забудет, он цельная натура, наверное, однолюб. Сильные чувства не исчезают, они уходят в глубину души.

– Я очень сильно обидела его. Он человек тонкий, чувствительный. Мне до сих пор стыдно, я не знаю, как бы я могла посмотреть ему в глаза. Через год после нашей ссоры я ездила на Кавказ. Я почувствовала, как сильно и неотвратимо горы входят в сердце каждого, кто к ним прикасается. Душу распирает от восторга, ослепительных красок, избытка чувств. Я смотрела на строгую красоту этого края и спрашивала себя, чего я тогда испугалась? Этого величия, этой тишины?

– А Коля всегда называет тебя Таней, как бабушка. Что ж, тучи проходят, звёзды остаются.

– Да, ты права, – согласилась Тая.

Она смотрела на гладь воды и думала, почему так получилось? Так глупо она поссорилась тогда с Сашей. Тая подумала, что и сейчас она боялась, что встретит Александра и вдруг всё пойдет не так и разрушится придуманная ею сказка, собранная из воспоминаний и раскрашенная воображением. А так ей гораздо легче. Никто не мог видеть её мыслей и в этом воображаемом мире она была счастлива. Тая смотрела на спокойную воду, словно хотела увидеть в ней то, что приготовила ей судьба в реальной жизни, и чувствовала, что подруга её права.

Талисман

В старом парке за многие годы мало что изменилось. Появились новые палатки, магазинчики, аттракционы. Но старый фонтан был на том же месте, а деревья ещё подросли, разветвились. Тенистые великаны были старожилами в этом парке, знали очень много тайн и молча хранили известные только им истории. И лавочка под дубом, на которой много лет назад Тая зубрила перед экзаменами свои конспекты, ещё сохранилась. Таисия Павловна приехала погостить к детям, и они с внуком гуляли в парке. Рыжая белка, вильнув пышным хвостом, промелькнула между ветвей.

– Бабушка, можно я залезу на дерево? Подсади меня! Ну, скорее, я вижу дупло, там белочка живёт, ну бабушка, быстрее!

Таисия Павловна, присмотревшись, не увидела ничего опасного в этом желании – ствол широкий, а сверху множество ветвей. И дупло не высоко. Тем более что внучонок уже облазил в её саду все деревья и опыт имел. Мальчик быстро забрался вверх.

– Ой, где же моя белочка?

Белки не было, и внучонок Матвейка спустился вниз.

– Бабушка, смотри, что я нашёл в дупле! – Мальчик держал в руках маленький коробок и открывал его.

– Выбрось этот мусор! – сказала Таисия Павловна, но Матвейка уже показывал ей свою находку.

Она взяла в руки маленькую коробочку и открыла. Внутри был её портрет, вырезанный на крошечной дощечке, он хорошо сохранился, там же была и надпись: «Я всегда буду с тобой!». Таисия Павловна опустилась на лавочку и вспомнила этот парк, кинотеатр, фильм про греческого полководца и слова – «Это ты моя Таис! Таисия! Ты моя царица!»

Но теперь совсем иначе зазвучали в ней эти слова, которым Тая когда-то не поверила. Вспышкой из памяти, словно яркий фильм, пролетела перед ней вся жизнь. Закончилась учеба, началась работа, она вышла замуж за Кольку, менялись города, потом выросли дети и вот уже внука дождалась. Только Коля не дожил до этого дня.
Часто в её жизни встречалось имя Александр, будто мама, которую так назвали в честь отца, благословила их ещё тогда. Словно ангел летало рядом с ней это имя, вступаясь, помогая, поддерживая. Таисия подумала, почему же она никогда не придавала этому значения?

– Бабушка! Ты подаришь мне это? Ведь это я нашёл! Здесь твой портрет. И тогда я всегда буду с тобой!

Таисия Павловна молча взъерошила густые тёмные волосы мальчика.

– Конечно, – ответила она. – Какой ты хитрец! И я буду с тобой!

Дома Таисия достала тонкую папку, к которой она давно не прикасалась, и раскрыла её. Она разложила на столе рисунки. Это были подарки Александра. У каждого рисунка была надпись – «Светлая фея леса», «Тайна гор», «Русалка в море». Она подумала, что тогда не принимала всерьёз эти образы, считая игрой воображения художника, который видит не так, как все остальные люди.

Сандро

У подножья гор раскинулся небольшой посёлок. Гордо красовались вечнозеленые кипарисы. Расправив пушистые ветви, тянулись в небо сосны. Стройные пальмы с широкими листьями теснились у серебряных ручьев. Над кустами алых роз, словно капли темного золота, кружились пчелы. Вдали простирался красочный ковёр – долина с пасущимися отарами овец. А в вышине белели и сверкали на солнце заснеженные каменистые утесы в плывущих облаках.

Среди домов выделялся утопающий в зелени коттедж из красного кирпича. Перед домом высилась арка, увитая виноградом. На клумбах вертелись фонтанчики воды, и радуга играла в крутящихся струях. В глубине двора виднелось небольшое здание – мастерская художника.

– Сандро! Почему ты не закончишь эту картину? – Молодая девушка рассматривала изображение, вырезанное на доске. – Она у тебя уже много лет.

Пожилой, седеющий мужчина, которого девушка назвала Сандро, ласково ответил:

– Образ не получается живым. Я не могу нарисовать её в движении, чтобы она жила, она молчит. Нет контакта, понимаешь, а без этого будет просто картинка, у которой нет души.

Но неожиданно для себя Сандро потянулся за резцом. Он сначала неуверенно, но потом с всё большим вдохновением работал над картиной. Казалось, что он не замечал, что девушка не отрывает глаз от его рук, от чётких и уверенных движений. Несколько линий резцом совершенно изменили картину. Она на глазах становилась другой. Раньше на ней была изображена молодая девушка. Теперь её лицо становилось более зрелым, появились мелкие морщинки, улыбка в уголках губ стала не такой загадочной, она стала проще, понятнее и ближе. На картине была живая, приветливая женщина, её взгляд был направлен немного в сторону и всех, кто на неё смотрел, как будто провожала. Через некоторое время Сандро закончил работу.

– Что с тобой произошло, Сандро? – спросила девушка, которая так с детства называла дедушку.

– Она ожила. Я её почувствовал – сказал художник. – Она вспомнила меня. Мы учились в одном городе. Она живёт далеко от нас, и я после учёбы ни разу её не видел.

– Ты любил её? Это ведь было раньше, чем ты встретил бабушку?

– Это было в чистые и светлые семидесятые. После войны прошло двадцать пять лет, по сути это молодость. Поэтому мы так чувствовали. А ты, мой хитрый рыжий лисёнок, все хочешь знать о своем дедушке?

– Я думаю, что вы в семидесятых были очень серьёзными, у вас было такое развитое воображение, вы под влиянием эмоций не могли просто поговорить друг с другом и всё выяснить. Я-то своего счастья не упущу, это точно!

– Если твой друг будет крепко держать тебя за хвост, как Иван Царевич Жар-птицу! Пойдём, я покажу тебе место в горах, ты ещё такой красоты не видела. Это волшебное место, туда надо приходить весной. Я покажу тебе, а потом приду туда с мольбертом и красками.

Встреча на выставке

– Бабушка, – я пошёл!

Дверь захлопнулась быстрее, чем Таисия Павловна вышла из кухни. На тарелке остались бутерброды, а на плотной салфетке нарисованный профиль барса. Перебросив через плечо широкую сумку с картиной, Матвей зашагал по улице.

Весеннее утро дышало свежестью и прохладой, пробуждая новые идеи. Бабушка рассказывала ему, что опытный конструктор, взирая на построенные здания, видит в них действующие усилия таким образом, что они звучат, как правильно натянутые струны. Это помогало Матвею видеть предметы живыми, а в художественной школе преподаватели учили видеть мир ярким и насыщенным, в красках, в игре света и теней.

Паренек останавливался, чтобы рассмотреть блик на одинокой капельке росы, замечал движение лепестка под дуновением ветерка, видел небо в лужах вчерашнего дождя и в летящем листке ему виделась улыбка. Его учитель говорил, что художником в одной капле может быть отражён весь мир!

В здании школы слышался непривычный шум. Наступил долгожданный день – встреча гостей из Союза художников. Работы на выставку работ были привезены из разных городов. Ученики хотели поскорее увидеть картины, выполненные в разной технике – масляные холсты и акварели, пастель, акрил, графику, резьбу по дереву, чеканки. Будущие художники гурьбой высыпали в выставочный зал и разбежались, торопясь увидеть картины. Ребята рассматривали их, спрашивали, какая техника применялась. Один мастер показывал картины, краски на которые были нанесены на холст не кистью, а ножом. Высокий, моложавый, но уже седеющий художник показывал свои портреты, вырезанные на деревянных дощечках. В картинах присутствовал восточный колорит, на изображениях были показаны легенды Кавказа. Матвея сразу привлекли работы этого резчика, и мальчик разговорился с мастером. Он мечтал изобразить барса на дощечке и показать его объёмным, живым и в движении.

– Для того, чтобы нарисовать портрет красками, нужен талант и мастерство. Но чтобы вырезать на дереве, нужна еще и большая точность. Для работы по дереву нужны специальные инструменты, – объяснял ему Сандро.

Мальчик рассматривал портреты, и неожиданно увидел на одном из них лицо своей бабушки. Удивлённый, он достал из кармана маленькую коробочку и показал художнику. Портрет был выполнен на дереве твёрдой породы, вставлен в резную рамочку, и за много лет не пострадал.

– Вы знаете мою бабушку? – спросил Матвей.

Художник посмотрел на медальон, конечно, он узнал его. Много лет прошло, а эта маленькая вещица словно стала ключиком к воспоминанию о тех минутах нежности, которые незримо накапливались в его душе. Эта искра жила, постепенно превратившись в прекрасное существо. Он внимательно посмотрел на паренька, и увидел глаза Таи. Александр почувствовал, как давно забытое вдруг выплеснулось с такой силой, что никакие преграды – ни привычные рамки, ни обязательства, ни укоризненные взгляды, ни опасность что-то потерять в своей жизни в уплату за одно прекрасное мгновение не могли остановить этого стремления…

Пытливые глаза мальчика смотрели на деревянные картины.

– Я хочу учиться у вас, – волнуясь, сказал он. – Вы поможете мне стать мастером, таким, как вы?

Тёплый взгляд художника засветился благодарностью.

– Если бабушка тебя отпустит, мы поедем с тобой на Кавказ, в наши горы. Я передам тебе, что умею сам.

– Я уверен, что бабушка где-то здесь. Она такой случай пропустить не могла. Все выставки со мной посещает.

Рыженькая девчушка, смеясь, выглянула из-за плеча художника. Она уже давно рассматривала парнишку.

– Давай же, наконец, знакомиться! Меня зовут Нателла – светлячок! Я могу показать тебе разные картины.

Матвей ответил девушке улыбкой и назвал свое имя. В задорных глазах девушки искрились огоньки, в её головке уже зрели планы на приближающееся лето.

Не успел художник понять, что происходит, как молодые люди уже растворились в просторном зале.

– Саша! – неожиданно услышал Сандро взволнованный голос.

Александр медленно обернулся, этот голос давно стал родным. Словно сошедшая с его портрета, на него смотрела Тая.

Евгений

Наступившая ранняя осень не дала завершиться уходящему лету и разразилась яркими красками, словно кисть неведомого художника пыталась успеть запечатлеть всю красоту этой поры. В сентябре вдруг зацвели каштаны, радуя прохожих своими белоснежными свечками. Солнце запуталось в зелёной ещё листве тополей и клёнов, в капельках воды рвущегося в небо фонтана.

Евгений смотрел в окно, обдумывая новые сюжеты для своих работ. Он увидел, что перед его мастерской остановились двое. Это был высокий, уже немного седой мужчина и рядом с ним женщина с букетом осенних хризантем. Женщина показывала на вывеску и улыбаясь, говорила. Видимо, она что-то вспомнила, мужчина тоже улыбнулся, и они пошли дальше.



Евгений проводил их взглядом и почувствовал, как из объятий осени вдруг повеяло весной. Его осенила догадка, он узнал эту женщину. Фотограф перевёл взгляд на стену, где уже много лет висел портрет девушки с белыми серьгами в чёрном, с блестящей синевой, платье. Евгений каждый день встречал её в своей мастерской и чувствуя себя виноватым, так и не смог убрать портрет, словно берег её и всегда желал ей счастья. Это была девушка, к судьбе которой он нечаянно прикоснулся, когда поверил цыганке.

Он вспомнил, как однажды к нему пришел старый седой человек, его привёл сын, чтобы сделать фотографию отца. Увидев портрет девушки, старик спросил о ней. И Евгений рассказал ему о предсказании.

– Ты сам наказал себя – сказал старик. – Смахнул бы тогда это, как соринку с лица, не придал бы такое значение. Если бы ты не проникся так тем гаданием, не донеслось бы оно до девушки неведомыми нам путями и не вмешалось бы в её судьбу. А ты поверил и это сбылось. Передалось к ней через тебя. Чтобы было понятно – когда говорим – «легок на помине, только что вас вспоминали», мы ещё человека не видим, а мысленно чувствуем. Видно всё-таки сильная энергетика была у той цыганки.

– Позвольте мне, молодому, вмешаться в ваш разговор – сказал сын старика. – Я думаю, что предсказание никак не могло повлиять на судьбу девушки. Оно подействовало на вас. Ведь вы – художник, человек с сильно развитым воображением. Всё зависит от характера. Вот моя девушка такая взбалмошная, непредсказуемая, казалось бы, давно должны расстаться, но именно это вносит в наши отношения такую неповторимую энергетику и шарм! Мы скоро поженимся, появятся заботы, ребенок родится, вся шелуха отлетит, как розовые лепестки с куста шиповника, а останется ягодка, красивая, загорелая, с необычайным вкусом.

– Как знать… как знать… – заключил тогда его отец.

Евгений сейчас увидел, что женщина счастлива. Он легко вздохнул и почувствовал себя молодым, полным сил, словно судьба вернула его в то далёкое время, и свалился груз, который он сам на себя взвалил. И ещё пришло в голову, что он перевидал в своей мастерской столько людей, насмотрелся на столько чёрно-белых и цветных фотографий, а ничего не понимает в жизни.

* Картины художника Леонида Афремова.

* Первая часть данного рассказа была выставлена на Большой Прозаический Конкурс.

Поздний зимний вечер вступил в свои права. Огоньки в окнах постепенно гасли, сквозь падающий снег пробивался мерцающий свет фонарей, а на небе зажигались редкие звёзды.

Дети уже послушали вечернюю сказку и должны были спать, но на самом деле они только притворились, что спят, чтобы мама это увидела, и спокойно ушла к своим бесконечным делам. Даша села на кровать и стала болтать ногами.

– Все засыпало снегом, и завтра мама не отпустит нас гулять, пока не почистят дорожки.

Девочка подошла к окну и продолжила тихо:

– А ты знаешь, что луна, которая сейчас светит нам, на самом деле – это маленький воздушный шарик. Он вырастает из снега и поднимается в небо!

– Луна – это спутник нашей планеты. Я слышал об этом в планетарии. Спутник не может быть воздушным шариком! На Луну даже космонавты летали! Я тоже буду космонавтом, когда вырасту! – Матвей сидел на кровати и мечтательно смотрел в окно. Ему уже было семь лет, он учился в школе, умел читать, писать и любил рисовать. А Даша была младше на целых два года и, конечно, еще многого не знала, и поэтому продолжала настойчиво спорить.

– Неправда, это воздушный шарик, снежный шарик, такой большой снежок. Потом он превратится в цыплёнка. Когда на небе появятся звёзды, он их за ночь все склюёт и наступит утро! – утверждала Дарья.

– Без звёзд очень скучно, папа рассказывал, что на небе есть большая медведица и её медвежонок. Еще там большая рыжая собака и маленький белый пёс, жираф, дракон и черепаха. А над ними летает белый лебедь…Но я вижу только звёзды. Никто не знает, куда они днем прячутся. Наверное, мы их просто не видим, потому что светло и они сливаются с небом, – рассуждал Матвей.



– А еще мы не знаем, куда зимой прячется радуга. Я видела, как речка после дождя бывает цветная. Эти краски берёт себе небо и получается радуга. Где же она живёт зимой? – девочка вопросительно посмотрела на брата.

– Я не знаю. – Матвей сказал тихо, чтобы не слышала мама. – Но где-то же она живёт!

Даша задумалась. Последний раз она видела радугу летом. Солнышко пробивалось сквозь ветки деревьев, но появились первые капельки дождя. И тогда кто-то сказал таким звонким голоском, будто в нём звенел колокольчик, что скоро будет радуга... Потом ромашки подхватили чей-то переливчатый смех, и вот под золотистыми лучами солнца с неба стали падать большие капли дождя, а потом показалась радуга. Девочка встряхнула пышными волосами и радостно засмеялась...

– Я тогда подумала, что прилетел Ангел и нарисовал радугу. Давай посидим тихонько, и может быть Ангел снова прилетит? – сказала Даша, глядя в окно.

Через некоторое время в окошке раздался чуть слышный стук, словно кто-то бросил снежок, в комнате почувствовалось свежее морозное дыхание, появился серебристый свет, и дети увидели лёгкое движение воздуха, качнувшее штору. Они услышали негромкие звуки и в них – шуршанье снежинок, песню метели, перепевы хрустальных колокольчиков, и засветившиеся в воздухе, едва заметные контуры крыльев Ангела. Вскоре Матвей и Даша рассмотрели его всего, сидевшего на подоконнике, как маленькое невесомое облачко.

Ангел сказал очень тихо, но внятно:

– Я могу показать вам, где зимой живёт радуга…Оденьтесь потеплее, и мы полетим!



– А мы не скажем маме? – Дарья посмотрела на Матвея.

– Мы быстро, – уверенно ответил ей брат. – Зато ты увидишь, где зимует радуга.

– Закройте глаза и ничего не бойтесь. – Ангел легко взмахнул крыльями. В комнате раздался негромкий свист и цокот серебряных копыт. Воздух закрутился вихрем и стало холодно. Матвей крепко взял Дашу за руку, и они почувствовали, что летят.

– Всё, можно смотреть, – услышали дети голос Ангела.

Они стояли на искрящемся снегу. Перед ними расстилалось большое озеро. Его поверхность отсвечивала разноцветными бликами, а в середине озера пылало холодное зарево. Вокруг раскинули лапы пушистые ели, засыпанные снегом. Они были похожи на высокие башни из белоснежной сахарной пены. Мохнатые ветви выглядывали из-под сугробов, как диковинные звери.

– Посмотри, Дарья! Какой в небе зоопарк!



Они увидели, что высоко в синеве высвечивались чёткие фигурки.

–Дашенька, ты видишь – большая медведица зовет маленького медвежонка, чтобы его не испугал дракон!

– Где-где? – Девочка схватила братика за рукав и смотрела туда, куда он показывал. – Я вижу! А вот высокий пятнистый жираф с шарфиком на шее! Он обернулся, потому что боится рыси!

– Матвей! Смотри, черепаха! Она подняла голову, чтобы увидеть зелёного дракона.

Дети увидели еще много фигурок зверей из ярких звездочек. Между рыжей и белой собакой бил копытцем задумчивый единорог, а рядом с ним от собаки убегал заяц. Над небесными животными, широко расправив крылья, летел белый лебедь…









Вдруг на белом снегу появилась длинная густая шевелящаяся тень и раздался хруст снега. Дети оглянулись и увидели огромного, трехметрового медведя. Его белоснежную шубу нельзя было отличить от снега, если бы он не двигался. Только черный нос и губы выделялись на белом фоне, и он напоминал большого снеговика. Медведь стоял прямо, опираясь на мохнатые лапы. Илья и Ульяна увидели между ними и медведем чуть заметное серебристое сияние и шкура медведя словно покрылась блестящими снежинками.

Дети совсем не испугались, а белый житель Севера раскинул передние лапы и по-своему приветствовал детей. Его глаза лучились добротой, ведь у него родились медвежата. Они появились на свет в снежной берлоге и будут там до весны. Дети об этом не знали, но конечно, догадались.
Медведь постоял немного, переминаясь с лапы на лапу, снег скрипел под его весом, затем махнул на прощание лапой и направился к озеру. Он забрался на большую льдину и поплыл охотиться за тюленями.

– В зоопарке он совсем не такой…– грустно сказала Даша.

– Посмотри вверх, – громко закричал Матвей и его голос эхом понесся по заснеженному царству зимы.

– Дашенька! Ты видишь радугу!?

– Радуга!!! Радуга!!! – громко закричала девочка. – Вот где она живёт!

В высоком небе над всем озером сверкали изумительные, яркие занавеси, как тонкая узорная плёнка, под которой было чудо – северное сияние. Цветное холодное зарево было такое огромное, словно тысячи радуг собрались здесь и, завернувшись в прекрасный цветок, смотрели вниз.



Дети выбежали прямо на озеро, они протягивали руки к разноцветному воздушному цветку и ловили яркие лучи, смеялись и прыгали в струящемся радужном потоке.

– Матвейка, ты стал разноцветным! У тебя лицо и руки, будто радуга, ты весь цветной! – закричала Даша.

– Ты тоже цветная! И тебя покрасила радуга! – рассмеялся мальчик.

– Как же мы вернемся такие домой? Что нам мама скажет? – забеспокоилась Даша.

Вдруг раздался легкий стук копыт, что-то невидимое подхватило их, и они понеслись, взявшись за руки, над снежным бескрайним простором, пока не увидели город и свой дом. Дети влетели в распахнутое окно и подбежали к своим кроваткам. Комнату наполнил мягкий серебристый свет, и только лёгкое движение воздуха выдавало присутствие невидимого светлого Ангела. Он улыбнулся детям и, взмахнув крыльями, вылетел в окно.

– Дашенька, а ты уже не цветная… Как было красиво…– проговорил Матвей.

– И ты уже не цветной… Это просто там нас радуга поцеловала, – мечтательно сказала Дарья.– Мы увидим её только летом, над речкой…Мы с тобой побежим туда, и радуга увидит нас! Она нас узнает, мы же прилетали к ней!

– Давай будем спать… – сладко зевая, сказал Матвей.

Яркое утреннее солнце хозяйничало в комнате, бродило, то утопая в мягких игрушках, то отсвечивая на блестящих обложках книжек. Один лучик попал в кукольное зеркало и ярким зайчиком разбудил Дарью. Она увидела на столе корзинку и подбежала к ней. Красивое печенье, конфеты в блестящей фольге, оранжевые мандарины и серебряные шары для новогодней ёлки горкой наполняли корзинку. А рядом лежала книжка. Даша увидела на обложке озеро и над ним радугу. В комнату вошла мама.

– А вы уже проснулись! Доброе утро! Бабушка из соседнего дома принесла вам сладости и новогодние игрушки. Она сказала, что ей вчера вечером очень захотелось все это вам подарить к празднику!

Мама взяла в руки книжку и стала перелистывать.

– Посмотрите, какая красивая книжка! Здесь много картинок – летняя радуга над речкой. Она появляется, когда солнечный луч проходит через капельки дождя. А вот нарисовано гало – разноцветное свечение, которое выглядит, как кольцо вокруг Солнца или Луны.

– Я один раз ночью видел разноцветную полосу света, которая тянулась от уличного фонаря! – радостно сказал Матвей.

– Правильно, так тоже бывает! А ещё в этой книжке есть рисунок северного сияния! Это отражение света от ледяных горок. Когда солнечный свет проходит через морозный воздух, в небе появляется огромное разноцветное сияние. Самое красивое бывает в Норвегии. Это такая страна в Северном полушарии. Одевайтесь и будем завтракать! А потом вы пойдете и поблагодарите бабушку!

Даша посмотрела на Матвейку и приложила к губам пальчик, а потом тихо сказала:

– Я думаю, что к старушке тоже вчера прилетал Ангел.

– Да, конечно, если мы будем добрыми и будем всех любить, Ангел снова к нам прилетит, – улыбнулся, а потом вздохнул Матвей, вспоминая ночное путешествие.

– Дашенька, ведь мы с тобой видели северное сияние! Но мы никому ничего не расскажем. Это будет наша хорошая тайна, наше маленькое солнышко. Скоро придет весна, а потом лето и мы увидим радугу. А сегодня пойдем кататься на санках!

Они подбежали к окну и увидели, что дорожки во дворе уже почищены и дворник выравнивает снежную горку. В воздухе порхали белые снежинки, и ветер завивал их в потоки, создавая всякие прозрачные фигурки – кружащихся бабочек, летящих птиц, белых медведей и прозрачных лошадок с серебряными копытцами.



В текст вставлены рисунки, созданные детьми для этой сказки:
Тюляевой Наталией, 14 лет - дети смотрят на звезды, Терещенко Елизаветой, 14 лет - северное сияние и Свириденко Ксенией, 14 лет - ангел, Сафроновой Анастасией, 6 лет - девочка - радуга.

Написано для конкурса «Новые сказки-VIII" https://soyuz-pisatelei.ru/forum/401

Неожиданный гость

В зимнем лесу стояла тишина, словно и не было ночной метели. Пушистый белый снег падал с небес лёгкими хлопьями волшебства, и днем стало бело и празднично. В большом бревенчатом доме пахло оттаявшей ёлкой, мандаринами и сушеными сухариками. Хозяин дома, молодой энергичный мужчина в оранжевом вязаном свитере, с дерзкой курчавой рыжей бородой смотрел в окно, любуясь кружевными узорами. В его взгляде – пытливом, твердом, внимательном чувствовалась мягкая сила.

В камине весело потрескивал огонь. Веселые, живые языки пламени напоминали пляшущих человечков. Они играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, возгорались от маленького уголька, исчезали и возрождались. Мужчина подбросил дров в огонь:

– Даже, если я Мороз, – сказал он себе, – мёрзнуть не собираюсь, – и весело подмигнул сам себе в круглом зеркале. Его отражение ответило голубоглазой приветливой улыбкой. Предвкушая удовольствие, мужчина сел в кресло и взял планшет. Яркий журнал «Playboy» свалился на пол.

Неожиданно в дверь постучали. Мороз неохотно оторвался от картинок и открыл дверь. На пороге стоял темноволосый человек, одетый довольно легко, и, несмотря на снегопад, его одежда была совсем сухой. Особенная стать, уверенность во взгляде, волевые черты и спокойствие выдавали в нём человека, принадлежащего к восточным народностям. Большие, широко-посаженные, слегка раскосые, глубокие глаза смотрели «с поволокой». В лесу, словно прочищенная кем-то и политая теплой водой, виднелась тёмная и сырая дорожка.

– Дорогой, впустите путника погреться. Заблудился я, навигатор подвел, – объяснил странный гость. – Машину пришлось оставить на дороге, снег растаял, и она застряла. Пришлось идти пешком до ближайшего посёлка. Но я увидел ваш дом.

Мороз пригласил гостя к камину. Его немного смутил рассказ мужчины.

– В лесу была такая метель, а у него машина в воде застряла. Непонятно как-то, – подумал хозяин дома, но ничего не сказал.

– Меня зовут Рамиль, – представился гость. – Я рад нашему знакомству.

– Мне тут скучно одному. Вот сейчас и пообедаем вместе, – пригласил хозяин дома. – А меня называют дедушкой Морозом.

– Выходит, я твой коллега, только весенний – сказал гость. – У нас отмечают начало нового года в марте. Это праздник прихода весны и тепла – Навруз.

Хозяин дома отправился на кухню и вскоре принёс поднос с блюдом горячей жареной картошки. Куриные окорочка, посыпанные зеленью, аппетитно пахли специями. На столе холодным блеском сверкнули хрустальные бокалы и призывно поманил графин янтарного вина.

– У нас есть праздник – Масленица, – продолжил тему Мороз. – Люди провожают зиму и встречают весну веселыми плясками, массовыми гуляниями, пирогами и блинами. В это время прилетают первые птицы. Кто увидит первым вестника весны – жаворонка, получит кулич в его форме.

Рамиль поддержал собеседника, с аппетитом управляясь с большой порцией вкусной еды:

– Во время весеннего праздника к столу подают лепёшки из пшеницы, ячменя, проса, чечевицы, риса и еще много разных. Бывают словесные соревнования акынов и в это время играет домбра, потом устраивают спортивные состязания, конные скачки.

Мороз добавил вина в бокалы и кивнул:

– Я бы тоже встречал новый год в марте. Зимой мне приходится по любой погоде ездить, подарки к новому году развозить. Хотя детишек я очень люблю и письма их читать мне нравится. Здесь всем управляет Зима. О, что это за женщина! Как смогла поставить дело! У неё теперь целый офис в Антарктиде! Она контролирует все снега и льды, даже на вершинах гор!

– Снег на вершинах для нас источник воды. А я отвечаю за то, чтобы весной деревья зеленели, цветы радовали, солнце ярко светило и посевы всходили.

После сытного обеда гость подсел к камину и всё рассказывал о своих любимых блюдах, обычаях, природе своего края.

Весна среди зимы

Зима подошла к окну и заглянула в комнату. На подоконнике раскинула красные и розовые соцветия горделивая герань. Зима провела тонкими пальчиками по стеклу и гладкая поверхность покрылась ледяным узором. Царица холода уже направилась к своим воздушным саням, но заметила, что лед стал таять, и сбегал струйками по стеклу.

– Непонятно, что случилось? – воскликнула Зима и стала прислушиваться к разговору цветов, пытаясь понять в чём дело.

– Эти сплетницы узнают новости раньше всех! – подумала озадаченная Зима.

–Весна! – Весна? – Весна! – услышала Зима, как шептались листья герани, и прильнули своими лицами к покрытым тающим льдом стеклам.

Зима огляделась вокруг. Плотный белый ковёр расстилался по замёрзшей земле, но на крышах снег нагло таял и солнце было особенно ярким, таким ярким, что хотелось счастливо зажмуриться от предчувствия теплой ранней весны.

– Да посмотрите же! Весна! Вот она! За деревьями машет розовым покрывалом! – продолжала шушукаться и спорить герань.

Зима совсем рассердилась на глупые цветы и, легко взмахнув широким рукавом, снова заморозила стекло. Стало облачно и она немного успокоилась, аккуратно поправила ледяную корону и снежинки на искрящемся платье. Нежное лицо Зимы не нуждалось в косметике – его омолаживал холод. Её яркие, блестящие глаза спорили с лазурью небес и смотрели спокойно и немного вызывающе. Царице не надо было наряжаться в бусы из цветов и ягод, как это делали её ветреные сёстры. Осень кружила голову Дождю, чтобы он постоянно был с ней, а Весна старалась очаровать Ветер запахами цветов, а он тут же уносил их с собой…

Зима подумала, что она ничем не хуже своих сестёр. Даже красивее. И тоже мечтает о любви. Хладнокровная, как айсберг, она всегда старалась выглядеть недоступной, хотя часто об этом жалела. Её считали холодной женщиной. А зря… Зима подумала, что ей тоже, как и её сестрам, можно было бы развлечься. Совсем не помешает короткий, ни к чему не обязывающий роман.

Но всё-таки Зима почувствовала что-то неладное. Она не могла допустить, чтобы раньше времени растаяли снега и льды, и её же обвинили во всемирном потопе.

– Скоро новый год, а как же без снега? Может быть, это глобальное потепление? Тогда надо спешить в Антарктиду, – озабоченно подумала Зима и решила позвонить Морозу.

– Этого лентяя давно пора заставить заняться делом, а не рассматривать целыми днями снегурочек в планшете.

Она стала сердито выяснять, что происходит, но коллега заявил, что была метель, вокруг полно снега и к вечеру изменений погоды не предвидится.

Зима взмахнула белым, искрящимся рукавом, резвые кони взвились в небо и помчались к лесу. По пути она не заметила резких изменений погоды.

В лесном доме

Белые сани остановились, подняв в воздух облако снега. Зима решительно вошла в дом и строго посмотрела на Мороза, готовая устроить вселенский скандал.

– Ты так быстро примчалась, Снежана… Хочешь мороженого? Есть такое, как ты любишь – фисташковое. Или лимонное, – виновато начал Мороз.

Зима гневно посмотрела на него, но не успела ничего сказать, заметив гостя.

Мороз пояснил Рамилю, что Зима – это официальное имя, а коллеги и близкие называют её Снежаной.

– А у меня есть халва и лукум, – широко улыбаясь, поддержал хозяина Рамиль, с большим интересом разглядывая женщину.

Снежана посмотрела на гостя и почувствовала исходящее от него такое тепло, что её негодование начало таять в глубине ярких, горячих, чёрных глаз.

Она присела к столу, Мороз протянул ей бокал с вином. Поправляя складки белого покрывала, царица зимы посмотрела на свои сапожки, вышитые снежинками, и подумала, что давно не надевала туфельки на шпильках. Снежана выпила вино, чувствуя, что гость не отрывает от неё глаз. Он смотрел, как зачарованный, словно она была одним из семи чудес света. Гость глядел неподвижно, так, что красавица даже смутилась, но на душе стало хорошо и светло.

Снежана немного успокоилась, решив, что успеет еще разобраться с погодой, и сказала:

– Ладно, я пойду на летнюю веранду, что-то мне стало жарко.

Царица зимы вошла в комнату, в которой всегда жила в этом доме, и открыла балкон. Она немного посидела молча в кресле, затем встала, подошла к шкафу и стала смотреть свои наряды. Снежана достала красную лёгкую кружевную сорочку и потрогала шелковистую ткань.

– Как давно я её не надевала, – подумала она с огорчением, и у неё возникло желание в полной мере насладиться свободой, беззаботно отдаться любви, стать счастливой, отстраниться хоть на время от своих неотложных дел.

Она так захотела пленять своим чарующим смехом, живым блеском глаз. Снежана представила себя такой вольной, с дикой грацией движений, напоминающей стремление струящейся воды, в которой живёт дыхание весны. Она почувствовала свою необъятную женскую силу и лицо её озарилось улыбкой, проявляя одновременно мягкую величавость, которая покоряет, но не позволяет приблизиться, допуская только поклонение. Она вздохнула, убрала в шкаф красную сорочку и спустилась вниз.

Мороз и гость играли в шахматы. Хозяин дома больше молчал, а Рамиль между ходами рассказывал о своём тёплом крае – как там красиво весной, какие высокие горы, чистые реки и ласковое море. Было заметно, что он волновался, и в итоге партию проиграл.

Снежана собрала лёгкий фуршет и пригласила мужчин за стол. Вечер был тихий, снег кружился и постепенно таял. Царица зимы уже была в хорошем настроении, шутила и кокетничала, а затем ушла в свою комнату. Рамиль улучил момент, когда Мороз был на кухне, и поднялся наверх.

*********
Хрустальные бокалы звенели, наполняя страстью искрящийся напиток. Мягкий свет наполнял комнату, как единственный источник тепла, кроме горячего тела Рамиля. Он подошёл совсем близко и обнял Снежану, холодную, обжигающую всё тело, но такую манящую. Рамиль подумал, что в своей жизни не испытывал такую неотступность желания, такого пламенного и страстного влечения. Лёгкое платье медленно сползло на пол, и зимняя царица переступила через него. Мужчина, охваченный страстью, в упоении поднял на неё глаза.

Спускался поздний вечер. Густая таинственная фиолетовая темнота окутала лес, и только ветер напоминал о себе тихой песней. Вдоль небосклона, утопая в тёмных очертаниях деревьев, тянулась серебряная светящаяся дуга млечного пути. Далекие вспышки ярких звёзд стали безмолвными свидетелями всего происходящего. Звезды загорались и гасли, падая в холодный лес.

Потепление

Наступило утро. Рамиль подошёл к камину, слегка покашливая. В его руках был большой клетчатый носовой платок. Мороз яростно гремел на кухне сковородками и кастрюлями. Снежана отсыпалась в холодной, хранящей её вечную красоту и молодость, комнате.

Рамиль свернулся в кресле возле камина, накрывшись тёплым пледом. Мороз пощадил его и принёс настоянный на согревающих травах горячий чай. Рамиль с удовольствием выпил бодрящий напиток и попытался хоть немного поспать.Но ему не пришлось даже задремать. Зазвонил телефон.

– Марта, мой персик, я задержался. Дорога плохая. Да, ты моя любимая жена. Серёжки привезу. Чьи каблучки цокают? Тебе показалось. Это птицы за окном. Целую.

Он закрыл глаза. Но телефон заиграл снова.

– Цветана, инжирчик мой, я задержался. Дорога плохая. Да, конечно, только ты моя любимая жена. Колечко привезу. Чьи серёжки звенят? Это сосульки, не волнуйся. Целую.

Раздраженный Рамиль закашлялся, вытер нос платком и вспомнил упоительную ночь. Телефон не давал ему ни покоя, ни возможности ещё раз пережить сладкие мгновения.

– Майя, хурма моя нежная, я задержался. Дорога плохая. Да, только ты моя любимая жена. Нет, я один здесь. Браслетик привезу. Целую.

Он почувствовал взгляд Мороза.

– Ты осуждаешь меня? Я понимаю. Но я в первый раз в жизни испытываю такое чувство! Просто с первого взгляда, будто звёзды сошлись. Да, у меня есть жены, но у нас это разрешается. Так вот сложилось. Они хорошие, но очень ревнивые. Но сейчас совсем другое…

Мороз ничего не ответил. Он молча сидел за столом и передвигал шахматные фигуры. Рамиль повернулся набок и закрыл глаза, но вздрогнул от громкого голоса диктора. Он услышал новости:

«Спутники обнаружили большой участок потепления. Экипажи вертолетов проводят ежедневную воздушную разведку и следят за обстановкой. Они выполнили пятнадцать вылетов, и обнаружили очаг нового циклона. Учёные всех стран пытаются понять причину потепления и связывают это с уменьшением толщины земной коры в районе, где раньше прогнозировали извержение вулкана».

Лицо Рамиля стало озабоченным. Мороз осуждающе посмотрел на гостя и сухо сказал:

– Пойду дров нарублю, – и, накинув куртку, вышел.

Он с удивлением заметил, что вокруг дома растаял снег. Дальше в лесу снег был нетронутый, кроме тропинки, которая только слегка замёрзла.

Мороз неожиданно услышал приглушенные ветром голоса. Он вышел на поляну, где красовалась большая голубая ель. Несколько дней назад шустрые белки украсили её новогодними игрушками. Вокруг ели ходили двое мужчин, обсуждая, как лучше её срубить. По акценту было понятно, что это приезжие. Мороз рассмотрел грабителей. Один был высокий, молодой, в чёрной плотной шапке и куртке с капюшоном, а второй постарше и пониже ростом, крепкого телосложения, в коротком пальто с поднятым воротником.

– Если бы не эта талая стежинка, черта с два бы мы сюда добрались. Давай, валим всю, а потом отсечём, сколько сможем унести. Жаль. Целая ель намного дороже стоит, – говорил молодой.

– Давай, начинай, а я помогу. Щас цацки посыпятся. Наверное, альпинисты её наряжали, – сказал второй густым басом.

– Эй, ребята! Так нельзя! Эту ель нельзя трогать! – закричал Мороз.

– Ты адкель взялся? Давай, тупай адсель! – замахнулся топором молодой парень.

– Дядька, иди себе! Мы тебя не тронем! – крикнул тот, что постарше.

Мороз подошел ближе. – Уходите, я сказал!

Молодой, с топором в руках, медленно приближался. Хрустнула ветка, парень на мгновение опешил, но Морозу хватило этой секунды, чтобы выхватить у него топор. Он схватил злодея за куртку.

– Ну, не обижайтесь! – резко сказал Мороз и посмотрел в глаза браконьеру. Тот почувствовал такой сильный холод, что его руки перестали слушаться. Он стоял, как ледяная статуя, и не мог пошевелиться.
Пожилой испугался и стал просить:

– Отпусти ты нас, мы уйдём!

– Я же сказал, уходите. Не поняли сразу? – Мороз провёл рукой вдоль тела молодого. Тот стал шевелить руками, ногами и медленно пошагал в сторону вместе с подельником.

– Гипнотизёр. Санта-Клаус. Вот попали. Так бы и остались в лесу, – пробурчал пожилой.

Уходя, они услышали шум вращающегося винта. Над поляной кружился, выбирая место для посадки, зелёный вертолет.

– Ты гляди, уже и лесную охрану выкликал, деловой, – хрипло произнес удивлённый молодой браконьер.
Двое мужчин выпрыгнули из кабины и направились к Морозу.

– Привет лесным жителям! – весело сказал приземлившийся летчик. – Что это ты тут так печку натопил, что вокруг всё растаяло? Или соли насыпал?

– Сейчас узнаем, – поддержал второй. – Вот возьмём пробы земли, снега, воды, пробурим скважину. Разберёмся!

– Не сомневаюсь! Удачи, ребята. Приходите погреться. – Мороз направился к дому.

*********
Рамиль поднялся наверх и тихо зашёл в комнату, где ещё упоительно спала Снежана. Она немного разрумянилась во сне, как юная беспечная девушка. На полу лежало её красное платье. Белоснежное покрывало царицы зимы покрылось лёгкими капельками воды. Рамиль с нежностью посмотрел на спящую женщину. Он вздохнул и с грустью подумал, что если не уедет сейчас, то ему будет очень трудно, почти невозможно с ней расстаться. Мужчина снял со своей руки перстень с затейливым орнаментом и положил на маленький столик рядом с кроватью, а затем спустился вниз.

– Мне пора уезжать – сказал Рамиль вошедшему Морозу. – Большое спасибо за гостеприимство, но моё присутствие здесь создаёт вам проблемы. Жаль только будить Снежану, придется уйти, не попрощавшись.

Услышав последнюю фразу, Мороз сердито блеснул глазами, но молча протянул гостю его куртку.

– Счастливой дороги! – пожелал он, не подав руки, и подумал: – Сам вытаскивай свою машину!

Рамиль торопливо шёл по проложенной им вчера дорожке, в лесу медленно таял снег. Деревья, покрытые белыми хлопьями, искрились, как наряженные ёлки.

– Зима… царица… – думал он, – холодная, а вызывает такие сильные чувства… она полностью завладела моими мыслями. Насколько её красота истинна и совершенна… она придает значение дереву, дому, вещам, даже не прикасаясь к ним!

*******
Снежана проснулась, в её памяти ожили и мгновенно пронеслись воспоминания вчерашней встречи. Она потянулась и, ещё не расставшись с властью сна, пыталась удержать в себе ощущение неги и приятной лёгкости во всем теле. Лучик солнца, отразившись в перстне, попал в неё солнечным зайчиком.

– Это было сумасшествие, – подумала она. – Но невыносимо прекрасное… Если бы мне раньше сказали, что я так…

Царица зимы надела шёлковый халат и спустилась на первый этаж. То, что она увидела с экрана телевизора, заставило её мгновенно забыть о вчерашнем вечере. Взволнованный голос диктора повторял сообщение о непредвиденном потеплении. Показывали интервью с синоптиками и учёными.

– Сделай мне кофе, – жёстко приказала Снежана хозяину дома. – Видишь, что ты натворил. Теперь надо вызывать ветра с Антарктиды, создавать циклоны, восстанавливать нормальную зимнюю погоду.

Мороз хмыкнул, но проявляя деликатность, сразу не стал ничего говорить. Огорчённый последними событиями, он молча сидел у камина. На столе лежала стопка писем от детей. Через минуту, собравшись, он с упрёком посмотрел на Снежану в ярком халате с цветочным рисунком:

– Вот ты и наводи порядок. Ты же Зима. Надевай свой снежный деловой костюм, пока он совсем не растаял. Нарядилась в весенний халат! Мое дело на ёлке плясать. На письма ответить. Подарки развезти. Недосуг мне!

Снежана завернулась плотнее в полы халата, словно пытаясь спрятать свои мысли, и спросила:

– А где Рамиль?

– Тебе лучше знать, – совсем рассердился Мороз. – Уехал, не стал тебя будить.

– Конечно, чувство долга, работа – превыше всего, – грустно сказала Снежана. – Ты уже и Снегурочку выбрал?

– Конечно! Снегурочку я выбрал самую красивую! Как же без неё. Вот сейчас пойду звать, – и, чтобы уйти от неприятного разговора, он вышел на крыльцо.

Горечь переполняла его сердце. Мороз не задумывался над тем, что давно любил своенравную Снежану, уступал ей, заботился, и она это принимала, как должное. А сейчас эта женщина вызывала в нём смешанные чувства, словно в ней одновременно и рай, и ад. Она притягивала, но как роза с шипами, вызывала чувство запрета, не позволяла коснуться себя, словно принадлежала кому-то невидимому и подчинялась ему.

Царица зимы почувствовала, что её туфли стали влажными, на них растаяли белые жемчужные льдинки, и она с досадой сняла их и бросила в угол, затем взяла в руки телефон.

– Всегда я должна всё делать сама.

Она сделала несколько звонков и, откинувшись в кресле, немного успокоилась. Сердце Снежаны ещё было наполнено теплом короткой встречи, насыщенной нерастраченными чувствами. Она явственно чувствовала присутствие Рамиля, как проявление его мыслей... Кроме тех минут, когда Снежана отвлекалась на дела, на разговоры, она постоянно видела его рядом.

По телевизору передавали экстренный выпуск новостей:

«Непривычная для Северного Альбиона вьюга вторглась в Шотландию и северную Англию. На дорогах образовался гололед. Снегопады также накрыли Испанию, Германию и Францию. В северных частях Испании – Каталонии и стране Басков – выпал снег, ударили морозы. Метеорологи предупреждают, что в ближайшие дни снегопад усилится и призывают водителей не отправляться в путь без необходимости».

********
Рамиль уже подходил к машине, когда почувствовал, что погода меняется. Кружась белой птицей, в лесу задымилась вьюга. Тропинку засыпал снег. Вода под машиной впиталась в землю и автомобиль стоял на ровной площадке, уже скованной льдом.

– Спасибо, что позаботилась обо мне, – подумал с благодарностью Рамиль и, словно почувствовал рядом Снежану, такую холодную, но такую пылкую. Он завёл машину и выехал на дорогу. Трассу ещё не успело замести, и машина быстро поехала к городу.

– Пожалуй, даже летом у неё такая прохладная кожа! Как похоже её снежное покрывало на белое платье невесты! – восхищался он, наслаждаясь воспоминаниями. – Её холод дарит тепло… Всего через три месяца здесь будет весна, – решил он. – Кто мне помешает снова приехать, без всяких погодных проблем?

Северное сияние

Белые кони в серебряных накидках летели необъятными просторами Антарктиды. Царица зимы любовалась, как серебряным блеском искрится белый снег и вьются дорожки льда. Она взяла большой волшебный бинокль и с башни ледяного дворца стала смотреть на города и страны. Повсюду праздновали встречу нового года. Красовались украшенные ёлки, светились тысячи фонариков, вспыхивали фейерверки. С ледяных горок стремительно съезжали санки. Дети принимали подарки. Люди обнимались и радовались празднику.

– Теперь полный порядок, хорошо, когда всё приходит в свое время, – подумала Зима. – А что же любовь? Вот она приходит неожиданно… Но ведь работа в общем-то у меня сезонная. Весной – только проверить снега на вершинах гор, ледники, да еще объехать страны, где зима долгая. Кто мне помешает ещё раз встретить новый год весной, вместе с Рамилем?

Снежана вздохнула, вспомнив недавние события, и подумала, что здесь не хуже, чем в лесу и в городе. Здесь, ледяным кристаллам айсбергов – сияющим глыбам льда – как молчаливым кораблям, можно доверить все свои тайны.

Зазвонил телефон. Мороз весело сообщал, что сотрудники из снежного офиса зовут её за новогодний стол.

– Шампанское нагреется! – шутливо предупредил он.

– Какой он всё-таки надёжный и настоящий! – подумала Снежана о Морозе и посмотрела на перстень с замысловатым узором.

– С новым годом! – с улыбкой громко произнесла царица зимы. Её слова эхом разнеслись по заснеженным полям, по застывшим водопадам и ледяным струям, где между льдов журчали ручейки. И, возможно, их услышали очень далеко…

– С новым счастьем!

Снежана перевела взгляд на большое ледяное озеро. За яркими занавесями, как за тонкой узорной плёнкой, проступал огромный радужный цветок – очарование северного сияния. И отражая этот холодный свет, гладь воды искрилась голубыми, белыми, сиреневыми бликами, а в середине озера отсвечивало пылающее зарево, словно закат упал с вечернего неба и купался в ледяной воде, отдавая ей свою сжигающую силу.

*Данный рассказ был выставлен на новогодний прозаический конкурс.

Яркие потоки света уверенно проникали в окна, заявляя о вступающей в свои права весне. Наступил конец марта, и природа готовилась одаривать всё живое – освещать лучами солнца, согревать теплом, радовать первыми яркими цветами. Кабинет именинницы, родившейся в эту чудесную пору, уже был наполнен подарками весны. Красные и розовые сочные тюльпаны, жёлтые веточки мимозы, белые кружевные нарциссы и обязательные символы дня рождения – бордовые горделивые розы уже теснились на столе, наполняя комнату весенними ароматами. Именинница – невысокая, светловолосая девушка с ясными голубыми глазами, доставшимися ей от отца, с благодарностью расставляла посвободнее вазы с цветами.

Она любовалась розами и тюльпанами, вдыхая их тонкие запахи и думала о том, что не всегда в день рождения ей дарили столько букетов. В этом коллективе Анна работала уже пять лет и сегодня ей исполнялось двадцать семь. Не сразу признали, не сразу поверили, пришлось утверждаться. И она, переживая неудачи, говорила себе слова, которым ее научил отец:

– «Подумаешь об этом через два дня и тогда решишь, что делать. Но никогда не сдавайся! Надо идти вперёд!»

Именинница отогнала грустные мысли, и к ней снова вернулось праздничное настроение.

В кабинет вошёл главный инженер проекта Николай Дмитриевич. В руках он держал, великолепную розовую орхидею. Она была в красивом горшке и две её высокие цветущие ветви опирались на тонкие, прочные стержни. Орхидея стала самым сильным завершающим аккордом в цветочной симфонии, посвященной дню рождения счастливой именинницы.

– Я не люблю срезанные цветы, а эта орхидея будет долго вас радовать, я ведь выбрал самый сильный и здоровый цветок.

Николай Дмитриевич аккуратно поставил подарок на стол и продолжил:

– Вместе с этим цветком я дарю вам частицу своего тепла. Знаете, а я вот верю, что у цветов есть душа. Разве инженер не может быть романтиком? Завтра уезжаю в Москву. Наши дела здесь закончены и надо возвращаться.

Продолжался рабочий день, гости приходили с искренними пожеланиями, но долго не задерживались. В конце дня, побоявшись, что заводской воздух может повредить нежный цветок, Анна решила увезти его домой и бережно упаковала орхидею.

Николай Дмитриевич заглянул на следующий день в кабинет вчерашней именинницы и, не увидев цветка, огорчился:

– А я хотел с Вами сфотографироваться на фоне нашей красавицы. Жаль, что не успел.

Неделю все цветы оставались не увядшими, но постепенно букеты пришлось убрать, праздник закончился. Только орхидея ещё два месяца продолжала красоваться, выпуская новые и новые цветы. И так было несколько лет. Анна два раза в год подолгу любовалась нежным розовым чудом, не беспокоилась и думала, что так будет всегда.

Однажды она вспомнила слова Николая Дмитриевича о душе цветка и присмотрелась. Девушка увидела между плотными листьями маленькую балерину в белых пуантах и розовой пачке. Балерина кружилась внутри цветка, жемчужные капли воды стекали с листьев и падали вниз, на задорно торчащие воздушные корни. Анна поразилась, почему она раньше этого не замечала. Может быть балерина из цветка не хотела ей показываться? А теперь привыкла и осмелела? Анна ещё полюбовалась, вздохнула и ушла из зимнего сада к своим бесконечным делам.

Снова пролетело лето. Пришла ранняя осень. Но ожидаемый праздник цветения, как это было весной, не наступил. Растение вдруг поникло, воздушные корни высохли, а листья стали безжизненными. Иногда Анна видела маленькую балерину, но она уже не танцевала, а тихо сидела на большом листе и грустила.

Хотя девушка стала чаще поливать цветок, он становился всё более жалким на вид. Анна посмотрела на корень и увидела, что его почти не стало. Она пыталась лечить свою любимицу, но ничего не помогало, цветок погибал на глазах. Каждый день девушка подходила к орхидее и подолгу разговаривала, словно надеялась уговорить цветок выздороветь и жить. Маленькая балерина стала совсем печальной, её платье обвисло, пуанты выпачкались, а личико стало совсем бледным.

Но однажды утром Анна вдруг почувствовала, что орхидея словно зовёт её. Она подошла к цветку и увидела, что маленькая балерина встала и тянется к ней своими тоненькими слабыми ручками, словно умоляя о помощи. Девушка явственно ощутила, что в ответ в ней поднялась огромная внутренняя сила, словно вся она превратилась в один напряженный порыв. Это чувство переполняло её, стало её сутью, и Анна поняла – это цветок, собрав последние силы, вырывается из своей беды. Было такое чувство, что девушка стала одним единым существом с цветком и в этом порыве была вся сила её души, стремление к жизни, она передавала свою энергию, которая перетекала маленькому, ставшему ей таким дорогим, растению. Анна потеряла счёт минутам, когда происходило это единение, и вот настал момент, когда она глубоко вздохнула, словно выпустив остатки беды.

– Ты будешь жить, моя дорогая – сказала Анна.

Девушка, сама не зная почему, произнесла это с уверенностью, и, действительно, произошло чудо. Цветок начал выздоравливать. Вырастали новые воздушные корни, пробились свежие тоненькие листья. Орхидея выбралась из болезни и вновь жила!

Прошел год. Снова наступила осень. В один из рабочих дней Анне нужно было позвонить проектировщикам. И, как обычно, после обсуждения деловых вопросов, женщины стали говорить о личной жизни.

Её московская коллега, Наталья, рассказала, какие новости у сотрудников и сообщила:

– Наш Николай Дмитриевич сильно болел. Он пережил инсульт, но сейчас он выздоровел, только теперь уже не работает.

– А когда это случилось? – Анна спросила, мысленно ругая себя, что не позвонила раньше.

– Год назад, прошлой осенью, – ответила Наталья.

Это известие потрясло Анну. Николай Дмитриевич всегда был здоровый на вид, сильный и добродушный человек. Во время первой встречи, когда он делал презентацию новой установки, Анна была поражена, как он без бумаг всё подробно рассказал и ответил на все вопросы.

Но уже придя домой, Анна вдруг поняла, что орхидея, подаренная Николаем Дмитриевичем, болела и выздоравливала вместе с ним! Она опять вспомнила его слова о душе цветка. Девушка подумала, что всегда принимала мир, в котором жила, как что-то уже привычное, не задумываясь о том, что болезнь человека в разной степени, но затрагивает и нарушает гармонию всего мира и всего живого. И большой мир тоже страдает и поддерживает, как может, маленького человека, как взрослый ребенка.

Заиграл дверной звонок. Пришла соседка Марина – нанести визит, ставший уже постоянным. Это была ещё не старая, располневшая женщина. Она всегда носила широкие брюки, яркие блузки и свитера, которые вязала сама. Сегодня соседка пришла в яркой шали и не стала её снимать, а так и прошла на кухню и устроилась за столом. Она любила вечерами поговорить с соседкой, узнать новости, выпить крепкого душистого чаю и, как старшая по возрасту, надавать нужных советов.

Анна ещё была под впечатлением от новости о своем коллеге и поделилась ею.

– А я не верю – сказала Марина. – Ты фантазерка. Ну, какая душа у цветка? Химия, биохимия. Вот я читала, орхидеи надо поливать настоем из луковой шелухи. Конечно, цветок дорогой. Поди, половину моей пенсии стоит. Жалко. Пойду и я к своим цветам. У меня они простые, неприхотливые. Иногда и поливать забываю. Выживают.

– А я думаю, что не только поступки и слова, а даже плохие мысли нарушают гармонию всего мира. И к этому не надо относиться как к чему-то второстепенному. Мысли рождают слова, а слова – поступки, а поступки – судьбу! – не выдержала Аня.

– Ну, ты мне ещё про карму расскажи! Тонкая ты натура, Аннушка, – уже с теплотой продолжила Марина. – Нелегко тебе в этой жизни придётся. Может быть, потому и тянусь я к тебе, как к светлому ручейку, – вздохнула соседка и стала собираться домой.

Анна подошла к окну. Здесь было место, которое облюбовала ее Орхидея. Теперь девушка совсем по-другому смотрела на свою любимицу.

– Вот ты у меня какая, – обратилась она к цветку, как к юной прекрасной фее. – Теперь ты будешь ещё краше. Немного отдохнешь и зацветёшь снова! И я отправлю твою фотографию тому, кому ты подарила свою жертвенную любовь!

Анна присмотрелась к цветку и не увидела на молодых зеленых листьях маленькой балерины в розовой пачке и белых пуантах.

– Где же ты? – Девушка рассматривала свой любимый цветок. Может быть лепестки сложились иначе, но цветочной балерины не было видно ни в цветах, ни на листьях.

– Она обиделась… Цветы ведь слышат наши разговоры. Они живые и более восприимчивые, чем мы. Сколько сил ей нужно, чтобы снова расцвести! И теперь она спряталась или совсем ушла. Если ушла, цветок будет без души? Вдруг опять заболеет? Может быть она улетала, когда болел тот, кто её мне подарил? А потом вернулась? Конечно же, ты здесь, такая маленькая и хрупкая! И такая прекрасная, как твои цветы. Но где же ты? Прости меня, если я тебя нечаянно обидела!

Анна почувствовала, как на её глаза навернулись слёзы, она подумала, что обидела это слабое и невинное живое растение, которое оказалось таким сильным, когда нужно было помочь другому, любимому существу. Она не заметила, как её горячая слеза упала на лист Орхидеи и покатилась вниз.

Анна отошла от цветка. Она боялась на него смотреть, боялась больше никогда не увидеть маленькую балерину...

Над кустами роз Адель порхала и к амуру бросила башмак.
Шляпка легким парусом вздымалась, пену юбки поднимал сквозняк.
Как в полете платье разлеталось, открывая ножки напоказ!
Пожилой поклонник упивался, от нее, не отрывая глаз!

Милая! Кокетлива, прелестна! А игрива! Весела! Нежна!
Соловьиной наполняя песней, сердце юным сделала она!
Затаились в стороне амуры, наблюдая это баловство,
Молодой любовник злой и хмурый, вспоминает шепот сладких слов:

– О, Адель, ты мести не минуешь! Ты вчера еще была со мной!
Ты меня дразнила поцелуем, говорила – сердце мне открой!
Я к тебе уж простирал объятья, все готов отдать был за тебя,
А сегодня ты пришла кататься… не со мной! И вовсе не любя…

– Ну, зачем тебе старик усталый? Разве может радость подарить?
Руку ты вчера мою сжимала, обещала лишь моею быть!
Как без платья - вся уже открыта! Позволяешь на себя смотреть!
Под тобою розы устыдились, лепестками подавляя смех!

Но Адель, плутовка, хохотала, подлетая к самым небесам,
Хороша, фривольна, сладострастна! Как сильна манящая краса!
Собачонка громко заливалась – друг, не принимающий обман,
Обо всем забыл седой хозяин – в нем проснулся страстный Дон Жуан.

Потянувшись к нежной белой ножке, молодой любовник вдруг упал
поскользнувшись, и неосторожно на шипы колючие попал.
– На сорочке белой – пятна крови! Неужели смерть пришла моя?
Молодой красавец не от боли – от любви сознанье потерял.

В страхе от трагедии ужасной, убежал другой поклонник прочь…
Девушка одна, в поникшей шляпке, вспоминала чувственную ночь.
Купидон и бедные амуры спрятались за кронами ветвей.
Над кустами роз летал угрюмо, ей грозя расправой, крупный шмель.

Жалкая, в отчаянии глубоком на любимого взирая вниз,
каменную услыхала поступь – это приближался Василиск**.
Спрыгнула с качелей прямо в розы.* Босиком, по камню и траве
в замок, где ее девичьи грезы, полумертвая брела Адель…

В мятом платье, по кустам, в дороге кружева и бусы растеряв,
встретила отца. Был герцог строгим, и слуга качели разобрал!

Миновало больше трех столетий, можно и иначе рассказать.
Может быть хотел совсем не это на холсте художник показать.

*Розовые кусты в искусстве эпохи рококо были классическим символом женской сексуальности.

**Это существо служит дьяволу, стремится столкнуть человека с праведной дороги и взглядом превращает в камень.

Картина французского художника Жана Оноре Фрагонара
«Счастливые возможности качелей»

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращён в мое воспоминанье.
Анна Ахматова[/r]

Горит свеча, в саду дорожка покрыта синим полотном,
И на стекле мороз узоры рисует острым коготком,
Ледовой вязью пишет снова холодной нежности слова –
Растают от тепла ладони, лишь прикоснешься к ним едва…

Сомнений, грусти наважденье! Как будто память стала сном…
Воспоминаний, дней заветных в душе листается альбом.
Кто страсти сильной не изведал, не насладился ей сполна,
Блаженным упиваясь светом, не знает, как чиста она.

В стальные латы облачённый, незримый памяти заслон…
Внутри теснятся обречённо тома невысказанных слов...
Их отпустить? В туманной дали пусть унесутся к тучам, прочь…
И в безнадежном ожидании застынет сумрачная ночь...

Но утомленная надежда ещё живет на самом дне,
Ещё звучат её сонеты последней искоркой во мне.
И если все исчезнут тени, то на заре предстанет вновь
В лучах лазоревого света её светлейшество любовь…

Поманит снежная дорога и вдруг замечется душа,
Но гасит жгучая тревога былых страстей лихой пожар…
И так трагично и прекрасно последний раз уколет боль…

Пусть остаётся это сказкой. Захлопну памяти альбом.

Осенний закат разыгрался самыми разнообразными красками. Вдалеке, в белом клубящемся тумане, с холмами покрытыми зелеными деревьями, высились горы. Голубой ручей сбегал с гор на лесную поляну. Вода струилась по камням и пенилась, а под маленьким выпуклым мостиком была тихая заводь с золотящейся водой.

На самом берегу ручья приютился старенький, уютный домик с высокой каменной трубой. Пронизанные лучами заката вечнозеленые, желтые, багровые деревья позади дома, спорили своей яркостью с освещенными окнами.

Это место в горах было выбрано после долгих поисков. Найденный в лесу старый деревянный дом был разобран, перевезен, и перестроен на этом месте. Теперь все было готово к настоящей лесной жизни.

В светлой комнате на высокой кровати сидела старая женщина. Сказать о ней старая – это только определить возраст. Годы совсем не испортили ее лицо и даже сейчас ее можно было назвать красивой. Такое лицо, не испорченное людскими пороками, нужно было заслужить. Зависть, корысть, злоба, раздражение, которые, бывает, накапливаются в течение жизни и оставляют свой отпечаток на лице старых и больных людей, не сделали на нем своей отметины. Больше всего привлекали внимание глаза. Они были яркими и смотрели так, словно видели всё насквозь.

Женщину звали Феодора. Она попросила сына привезти ее на все лето, с самой весны в этот дом, где она топила печь и где все напоминало ей о жизни в деревне. Рядом с ней сидела девочка лет семи и смотрела, как бабушка натруженными, сморщенными руками вышивала полотенце. Синеглазая девчушка теребила ее за рукав и просила:

– Бабушка, ну расскажи мне ту сказку, как жених и невеста сбежали из дома, ну расскажи…

– Да я тебе уже сколько раз ее рассказывала, – отмахивалась бабушка. – Любили они очень друг друга, а родители и родственники были против. Любовь не пожар, а загорится - не потушишь. Вот они и убежали вместе, а потом вернулись и стали просить прощения. Тогда их посадили на поляне, и все жители деревни стали их пинать, ругать, а парень с девушкой сидели, склонив голову, и молча терпели. Терпеть не беда, было б чего ждать. Всякое дело терпеньем одолеть можно.

Долго это продолжалось. Влюбленные понимали, что сейчас у пришедших на поляну была возможность наказать их за дерзость. Нельзя сказать, что те, кто пришел их судить, были благополучны и чисты перед богом и перед собой. На них вымещали свои чувства – кто-то смирился с нелюбимым, кто-то расплачивался за свои ошибки, кто-то попал под влияние и стал рабом другого. А без любви – как без солнышка.

Но люди не могут долго сердиться, зачем на это тратить силы? Беглецов простили. Сыграли красивую свадьбу, было много поздравлений и подарков. Молодая пара стала мужем и женой, и они долго жили вместе, потому, что любили друг друга. За терпение всегда бывает награда.

– А как они любили? – Девочка с лукавой улыбкой всегда задавала один и тот же вопрос.

– Глубок океан, но сердце человека глубже. Любили они сильно друг друга. Доверяли, не обижали. Не обманывали. Помогали друг другу. Кто кого любит, тот того и слушается. Женщина должна быть хозяйкой. Рано вставать, накормить животных и домашних птиц, приготовить еду, убрать в доме и не суетиться перед мужем. А мужчина обязан заниматься своими делами. Брать на себя самое трудное. Когда мужчина пришел домой, он должен отдыхать, а жена к этому времени со всеми делами управиться. У нас был маленький дом, но нам было в нем хорошо. С любовью-то везде простор, это со злом везде теснота. Я потом восемь детей подняла сама, всех выучила. Войну пережила. Ездила менять. Надо было как-то прокормиться. До войны у нас в доме всегда стоял мешок муки, крупа, овощи были заготовлены. Вот так. Некогда мне с тобой разговаривать, наверное, уже тесто подошло, надо пироги печь. Родители приедут.

Но девочка теребила распустившиеся косички и продолжала задавать вопросы:

– Бабушка, а как выбирают невесту?

– Вот я тебе расскажу случай. Сын задал матери этот же вопрос. Мать посоветовала ему пригласить в дом много девушек. А сама положила на порог веник. Девушки прибежали с песнями и прибаутками, влетели в дом и уселись за стол. И только одна подняла веник и аккуратно поставила его в угол. Мать позвала сына, показала эту девушку и сказала:

– Вот на этой женись. Не та мила, что хороша, а та хороша, что по сердцу пришлась.

Женщина поднялась, поправила фартук и пошла на кухню. Она светилась той затаенной внутренней улыбкой, которая бывает вызвана далекими, дорогими воспоминаниями. Старая женщина, не признаваясь никому, таким образом рассказывала о себе, как она, красавица Феодора, сбежала от родных со своим любимым, красавцем Василием. Не позволяли родители сыну жениться на ней, другую невесту ему готовили, а они все-таки добились своего счастья.

А девочка выбежала во двор и пошла в курятник. Вскоре раздался ее громкий крик – огромный рыжий петух выскочил из сарая и наскакивал на нее. Бабушка пришла с лозиной и загнала петуха.

– Хотя бы ты косички себе заплела. Мне была бы помощь – сказала она девочке. – И кто тебе такое имя придумал. Диана, непонятно что. Даша, Дана совсем другое дело.

Несмотря на осень, возле дома яркими пятнами разбросались цветы – хризантемы, георгины, ромашки. А за домом виднелся огород, бабушка там все что-то делала и когда она наклонялась, ее совсем не было видно, только когда выходила на дорожку, ее платье в мелкий черно-белый рисунок своей четкостью выделялось на фоне яркой растительности, а белый воротничок делал ее похожей на учительницу. Она завязывала косынку и, отдохнув, снова шла на огород.

***
В купе было тихо. Рано утром нахлынули воспоминания о детстве, они были такими яркими, словно цветной сон. Представилась та далекая осень, которая сейчас так органично дополняла образ бабушки, ее рассказы. Они были такими живыми, словно те давние события произошли вот сейчас. Диана загадочно улыбнулась, вспоминая бабушкино лицо, когда она рассказывала ей свои сказки. Девушка уже давно догадалась, что бабушка рассказывала ей о себе, о своей любви и о том, как она сбежала от родных со своим любимым.

Чтобы отвлечься и вернуться в реальность, Диана стала смотреть в окно, хотя утро еще не осветилось солнечными лучами. Павел спал, обнимая подушку.

Слышался ритмичный стук колес и постоянный гул движущегося поезда. За окном пролетали многочисленные огоньки, где-то вдали редкие домишки, поля, островки леса. Диана поправила шторку у окна и подумала, что, наверно, ее любимый видит красивые сны. Она достала косметичку и стала приводить себя в порядок. Ее каштановые волосы не требовали особого ухода. Они ложились мягкими волнами и падали на плечи. Яркие синие глаза сейчас смотрели упрямо, но в девушке чувствовалась приветливость и доброта.

Теперь прошедший день завертелся в ее голове. Бегство было продумано заранее во всех деталях. Диана заранее отвезла сумку на вокзал и сдала в камеру хранения. Потом, уже без вещей, ночью вызвала такси и, потихоньку выскользнув из дома, приехала на вокзал. Там ее уже ждал Павел. И вот позади километры пути и поезд несется дальше, унося их в солнечный край, к теплому морю. Теперь она хотела вместе с Павлом окунуться в состояние любви и счастья, чтобы их совместная жизнь началась ярко, солнечно, радостно.

Диана посмотрела на часы, томясь предчувствием трудного разговора. Было восемь утра, телефон пока молчал, но вскоре зазвонил. Диана взяла его и быстро вышла из купе.

– Диана! Ты где, моя девочка? Я звонила в институт, всех твоих друзей обзвонила, где ты?

Девушка слушала взволнованную маму, и сердце ее колотилось: – Успели!

– Мама, у меня все хорошо! – она старалась не выдать своего волнения.

– Что значит «твое хорошо»? Где ты? – в голосе матери уже слышалось раздражение.

– Мама, не волнуйся!

– А, кажется, я поняла! Ты уехала с этим парнем, Павлом, кажется? Я же тебе говорила, на пушечный выстрел к нему не подходи! Что это за профессия – поэт!

– Мама, наш папа тоже был поэтом. Я вернусь через неделю. Все хорошо. Я хочу отдохнуть у моря. Мы хотим… Романтическое путешествие, – виновато пояснила Диана.

– Романтическое… Да, конечно…Твой отец был ведущим инженером и это не мешало ему говорить стихами. А ты обо мне подумала?

– Мама, о тебе есть кому позаботиться. Всего неделя. Не делай из этого трагедии. И ты здорова. – Диана подумала, что вот этого точно не надо было говорить.

В телефоне раздались гудки.

– Ну, ничего, – думала Диана. – За неделю все уляжется, мама успокоится, а когда приедем, поговорим уже серьезно. Вот папа меня бы понял!

Снова заиграл телефон. Теперь мама говорила обиженно:

– Ты у нас выросла, окруженная любовью. Почему он называет тебя Данкой? Ты Диана! Ниточка между мужчиной и женщиной должна быть постоянно натянута. Жаль, что мы дома не поговорили.

Она добавила:

– Женщина должна уметь пребывать в состоянии любви... Когда ты наполнена любовью и излучаешь ее, все хотят прикоснуться к твоей душе, как к волшебству. Но помни! Нужно доверять, но не быть простодушной! Возвращайся поскорее!

Не дожидаясь новых оправданий, мама выключила телефон.

Павел уже проснулся и счастливо потягивался.

– Доброе утро! – сонно проговорил он и потянулся к ее руке. Его белокурые длинные волосы немного спутались во сне. А голубые глаза смотрели мечтательно, словно сны еще не отпустили его. – Вот послушай!

– Когда я тебя вижу, в моем теле, где-то между шеей и грудью словно воздушная пробка появляется. И растворяясь, со временем начинает растекаться теплотой по всему телу. Но на душе очень радостно. Это космос, когда я чувствую тебя рядом!

Я назову тебя Данита…
Струёй, живительной, вошла
и стала музою пиита,
лучом в темнице ремесла.
Точёных линий совершенство
в долину истины манит,
как лилий милое кокетство
в саду под пение синиц…
Мне стать бы ветром и коснуться
твоих ланит и тёплых губ,
в озёрах томных окунуться
синющих глаз… Покорен, глуп,
наивен и обезоружен
твоей небесной красотой…
Мечтаю в складки тонких кружев
упасть влюблённою звездой *

– Это пришло тебе в голову, когда ты спал, обнимая подушку? Я подумала, что тебе снятся красивые сны, а тебе еще и стихи снятся? Если ты подаришь моей маме свою новую книгу, она будет рада. Она очень любит читать. Я тоже рядом с тобой чувствую состояние полета. И легкости. Мы уже скоро приедем. Нас встречает море, смотри, оно уже за окном!

Павел смотрел на нее влюбленными глазами, растворяясь в загадочной улыбке Дианы, словно погружаясь в ее внутренний мир. Но разве он мог знать, что ее план побега родился в том домике в горах, где жила ее бабушка и куда приезжали родители. И там она впервые услышала сказку о настоящей любви, а потом, и разговоры ее отца и матери, все то, что наполняло ее любовью, из чего теперь состоит ее суть, и это видит и чувствует близкий человек.

– А мне нравится чувствовать себя беглецом! Приключения наполняют душу новой энергией! Я с детства мечтал о путешествиях, погонях, новых странах!

Павел мечтательно посмотрел в окно.

– Вот мы уже и приехали! А погоня не предполагается! – засмеялась Диана, собирая вещи.

Из сумочки выглянула фотография бабушки, сделанная отцом. Диана взяла ее в дорогу, на счастье. На этом снимке у бабушки была улыбка Джоконды. В ней светилась любовь, которую бабушка пронесла через всю свою жизнь. И потому такими притягательными были ее рассказы. Проникновенные глаза Феодоры смотрели на нее, и всё понимали. Диане показалось, что бабушка улыбалась особенно приветливо и одобряла ее.

* https://stihi.ru/2012/11/14/8212

Эмоции, обычно, через какое-то время проходят.
Но то, что они сделали — остается.
Вильгельм Швебель

Вилен Данилович, известный в городе журналист, находясь дома, из окна своей комнаты любил наблюдать смену декораций, создаваемых природой, благо из его окна открывался вид на пока еще не отданный застройщикам лесопарк. С приходом весны Вилена Даниловича захватывало ожидание превращения леса из оголенно-черного в нежно-шартрезный, а потом и в густо-зеленый. А в конце лета он всегда не переставал удивляться буйству осенних красок.

Вилену Даниловичу было за пятьдесят. Он выглядел худощавым и чуть сутулым. Его тонкое лицо с темными густыми волосами, коротко подстриженными седеющими усами и бородой, на первый взгляд казалось немного суровым. Глаза смотрели устало и беспокойно, как у человека, который давно не отдыхал. Но все же его облик не был лишен изящества и его длинные пальцы выдавали художника, если не по профессии, то по натуре. Привыкший всегда много работать, несмотря на раннее утро, он уже был не в домашней одежде, а в сером свободном свитере и черных брюках. Несмотря на терзающее в эту осень равнодушие ко всему, привычка всегда выглядеть по-деловому еще не оставила его.

Вчера опять шёл дождь. Раньше журналист замечал, что под дождь отлично думается и мечтается. Он любил смотреть через стекло на капли дождя и в голову приходили новые мысли и идеи.

Но в последнее время редактор все его статьи критиковал, отказывался отдавать в набор, обвиняя в том, что в его репортажах нет новизны, интересных тем и статьи запаздывали. Учитывая прежние заслуги, для преодоления творческого кризиса редактор предложил Вилену Даниловичу сменить обстановку и набраться сил. Оформив отпуск, Вилен Данилович перестал ездить в редакцию и почти не выходил из дома, сначала он не отвечал на звонки, а потом их и не стало. Каждое утро он говорил себе, что надо закончить начатые статьи, и тогда можно будет уехать куда-нибудь отдохнуть. Он садился за рабочий стол, открывал ноутбук, брал свои черновики и…начинал смотреть в окно. Однако картина серой промозглой осени конца ноября не дарила ему никакого вдохновения, а, казалось, забирала последние силы. Он не мог написать ни строчки, да и мысли его бродили сами по себе где-то далеко по оголенной неприветливой дубраве. Журналист не мог заставить себя работать. Вынужденный отдых не восстанавливал его силы, и с каждым днем он все больше и больше терял уверенность в себе.

Прошедшая ночь измучила его бессонницей. Теперь все утро в голове крутился, повторяясь, разговор с женой. Наступала зима и жена хотела новую шубу. Она не предлагала ему поехать в санаторий и поддержать свое здоровье или просто развеяться, хотя бы пойти в театр. Снежана думала только о себе и хотела новую шубу. Денег у него не было, но жену это не останавливало.

Хлопнула входная дверь и порыв ветра, ворвавшись в комнату и вылетая в открытую форточку, поднял со стола стопку бумаг с разноцветными пометками и разнес по полу. Это были его старые неопубликованные статьи.

Вилен встал и прошел в прихожую. На стойке для одежды красовалась новая песцовая шуба – длинная, расклешенная, изысканно-серого цвета. Из-под пышного воротника нахально выглядывала этикетка с ценой. Увидев шестизначную цифру, он заморгал и представил десяток убитых зверьков, повисших на стойке.

– Ради безжизненной тряпки! – вздохнул он огорченно. – Теперь еще перчатки и сапоги…

– Кредит… – горестно догадался Вилен и поплелся в свою комнату. Он упал в кресло и почувствовал себя совершенно обессиленным. Урчащий желудок напомнил ему, что он еще не завтракал, но на кухню идти не хотелось. Оттуда доносились запахи специй, жена готовила и тихо напевала что-то из оперы, похоже было на арию Кармен, он не разобрал слова, но по мелодии вспомнил: «меня не любишь, но люблю я, берегись любви моей!»

– Да, уж…Только дорого мне твоя любовь стоит, Снежана, – промелькнула у огорченного мужа недоверчивая и сердитая мысль.

Он более не мог оставаться дома, вернулся в прихожую и хотел надеть кожаный плащ, а потом подумал, что надо пойти в гараж, надел старую куртку и вышел во двор. Было холодно и Вилен Данилович пожалел, что не оделся поплотнее, когда он последний раз выходил из дома было гораздо теплее.

Теперь он почувствовал, что погода безвозвратно изменилась и уже подкрадывались всюду проникающие резкие ранние сумерки. Кучевые облака на небе сменила сплошная серая пелена, под которой скрывалась холодная сизость приближающейся зимы.

Подойдя к гаражу, он не нашел в кармане ключей. Возвращаться домой не хотелось, и он рассеянно побрел по знакомой улице. Его чуть не сбил с ног модно одетый, ухоженный мужчина в наушниках, разговаривавший на ходу по телефону. Вилена Даниловича, словно набежавшей волной, обдало ощущение энергии, самоуверенности, даже амбициозности прохожего.

Около частного дома, удивительным образом сохранившегося среди многоэтажек, сносили старый деревянный забор и, вероятно, собирались ставить новый.

– Дядя, отойди, мешаешь, – услышал он рядом и пропустил вперед крепкого парня, который тащил сварочный аппарат.

Невысокая женщина в клетчатом наброшенном пальто и глубоких тапках, отороченных мехом, громко распоряжалась и давала указания работникам, она говорила скороговоркой на украинском языке:

– Що ви тут наробили. Я хотіла зовсім не таке. У мене тут квіти рости будуть і нехай люди на них дивляться і радіють. Паркан повинен бути прозорий і гарний, щоб очам було приємно. Не треба тут такий високий бетонний фундамент. Я вам гроші плачу, щоб все було гарно та міцно.*

– Дядя, ты мешаешь, иди по своим делам, – опять набросился сварщик, – без тебя мороки хватает. Видишь, какая тут мадам!

Но Вилен Данилович продолжал стоять, его словно притягивала эта живая, независимая, такая колоритная женщина, он впитывал ее быструю речь и смотрел на нее, стараясь удержать в себе ее образ, который нес ему долгожданный покой. Воображение уже рисовало вишневый садок, пчел над ульями, большую кринку молока и задушевную украинскую песню.

Другой раздраженный мастеровой, таджик, похожий на гастарбайтера, вез песок и зацепил его тачкой.

– Ты тут стоять, ничего не делать, только мешать! Помогать хотеть нам? Дар ватани мо чунин аблаҳро ба рӯяш лагадкӯб мекарданд!** – сердито прошипел таджик.

Вилен Данилович незнакомый язык не понимал, но интонация сказала обо всем, что думал рабочий, и он уныло поплелся дальше. Перед глазами висела серая песцовая шуба, нужно было об этом как-то разговаривать с женой и его раздражение становилось еще сильнее. Над землей стелился легкий туман, тучи низко висели над городом сплошным серым полотном. Начался противный мелкий дождь с пронизывающим ветром. Мир вокруг был похож на черно-белую фотографию. Не зная, куда вылить свою досаду, он вспомнил слова Пушкина: "Дни поздней осени бранят обыкновенно..."

Хотелось есть. Вилен Данилович подошел к столикам возле кафе, но не заметил, что охранник стряхивает воду с навеса после сильного вчерашнего дождя и по нелепой случайности оказался у входа в тот момент, когда вода сливалась и попала на его одежду. Побагровев от злости, он с тихим рычанием попытался пройти внутрь кафе, но охранник преградил ему путь со словами:

– Извините, в таком виде к нам нельзя. У нас строгий дресс-код.

Несмотря на долгие препирательства, посетитель не смог войти в кафе, но услышав шум, у входа появился администратор. Он внимательно и оценивающе посмотрел на Вилена Даниловича и на его лице появилась интригующая улыбка. Администратор позвал девушку, и она феном помогла высушить куртку незадачливого посетителя.

Вилен Данилович зашел в кафе, сел за столик и стал ждать официанта. Одна девушка болтала возле кассы, часто поглядывая на него, другая обслуживала клиентов.

Он сидел голодный и сердитый, и чувствовал, как внутри разрастается злость на это кафе, на себя, на погоду. Наконец, подошла официантка и протянула ему красивую коричневую папку:

– Добрый день. Посмотрите меню. Что вы хотите заказать?

В глазах девушки была такая готовность услужить, что посетителю захотелось как-то компенсировать себе все огорчения и заказать что-то необычное.

Вилен Данилович бегло посмотрел красочный список.

– Давайте рябчика.

Девушка ответила с приветливой улыбкой:

– Специально для вас такого хорошо прожаренного с хрустящей корочкой? Сочного и нежного? Со специями?

– Именно! Ну, вы же все это написали! Вот здесь! Прошу вас побыстрее!

– Был вчера один рябчик. И улетел. Прямо в окно. Из кухни. Не уследили. Простите, я забыла.

Вилен Данилович от удивления даже не успел еще больше рассердиться.

– Да у вас тут кафе или зоопарк? Или цирк?

– Кафе. Но продукты нам поставляет зоопарк.

Девушка смотрела так виновато, что Вилен Данилович смирился:

– Ну, тогда вот эту солянку! Только без зоопарка! – указал в меню на картинку с глиняным горшочком.

– Вы сделали замечательный выбор! Вам такую густую, с лимоном и оливками? Аромат такой от нее исходит великолепный! В таком красивом керамическом горшочке?

– В горшочке, в тарелке, в большой чашке, в кастрюле!!! У вас же написано – в горшочке и фотография есть!

– Простите, но солянки уже нет, хотя недавно была. Повар приготовил сегодня солянку, ну просто супер! И повара ее стали пробовать и нечаянно съели. Не удержались! Может выберете что-нибудь другое?

– Да у вас тут не кафе, а черт знает, что! То у них рябчик улетел, то зоопарк им продукты поставляет, то повара солянку съели! У вас вообще что-нибудь можно поесть?

– Лапша Доширак, манная каша, яйца всмятку, картошка в мундире, овсянка сэр...

– Хватит с меня! Зачем вы мне дали это меню? Здесь написано одно, а на деле совсем другое. Он схватил меню, швырнул его в руки девушке и встал из-за стола.

Но официантка стала возражать ему:

– А в газетах разве не так! Заголовок один, а содержание совсем другое! Лишь бы привлечь читателя!

Журналист даже не успел сообразить, что девушка нечаянно коснулась его профессии, как услышал, что все посетители вокруг громко смеются.

Подошел администратор.

– У нас сегодня в целях рекламы работает скрытая камера. Мы вас немного развлекли и теперь вы можете что-нибудь заказать за счет заведения. И вот вам утешительный приз. Он протянул Вилену Даниловичу игрушечного пушистого рыжего лисенка.

Лисенок напомнил о шубе жены, он рассердился еще больше и бросил лисенка на стол.

– Оставьте для своего зоопарка!

– Зачем вы так злитесь – сказала официантка. – Хотя, если вас кто-то обидел или расстроил, злость – первый признак того, что вы начинаете выздоравливать. Это поднимаются силы. Так что вам принести?

Сильное чувство голода подавило в нем все остальные эмоции. Вилен Данилович согласился на все, что ему предложили. Он с аппетитом съел и салат, и домашний суп, и фирменную котлету. С аппетитом управляясь с горячим обедом, мужчина заметил, что в углу кафе сидят три девушки и что-то обсуждают, иногда поглядывая в его сторону.

Когда утоливший голод журналист уже допивал кофе, к нему подсела одна из девушек. Пережитый розыгрыш сделал его подозрительным. Он подумал, что сейчас под убедительным предлогом попросят денег или телефон, кому-то позвонить, хотя, присмотревшись внимательнее, понял, что, пожалуй, денег просить не будут.

– Что вы хотите? – недружелюбно поинтересовался он у девушки.

– Извините великодушно, но мне очень нужна ваша помощь. Недалеко книжный магазин и сегодня акция. Для всех пар, купивших одну книгу, вторую дадут бесплатно, в подарок. Я хотела бы попросить вас пойти в магазин со мной. Если вас не затруднит. Мы скажем в магазине, что вы мой друг, а я ваша девушка. Это займет несколько минут.

Она сказала это так искренне, глядя ему в глаза и застенчиво улыбаясь.

Девушка была высокая, темноволосая, с большими карими глазами, похожая на узбечку, в обтягивающих брюках и яркой куртке. Вилен вспомнил о своем возрасте и за несколько секунд в его голове пронесся табун мыслей, связанных с ним и молодой девушкой, которая хотела его представить своим другом.

Они уже подходили к магазину, когда девушка сказала шепотом:

– Меня зовут Гузаль.

– Очень приятно, а меня Маджид, – с иронией парировал Вилен.

В магазине девушка попросила его подождать у кассы, а сама пошла в зал. Через пару минут она вернулась с двумя книгами. Они представились, как пара, участвующая в сегодняшней акции. Девушка показала продавщице книги, и та записала их названия. Заголовки книг потрясли Вилена Даниловича. В одно мгновение холодный пот покрыл его тело. Первая книга называлась "Как помочь парню стать мужчиной – советы для девушек", а вторая книга "Почему мой парень неудачник". Продавщица посмотрела на Вилена Даниловича сочувствующими глазами, словно проговорила: «Как мне жаль тебя, дорогой».

Он стоял, не решаясь уйти, а тем более что-то сказать. Смешанные чувства неловкости, стыда, досады, злости на эту девчонку, которая выставила его в неприглядном свете кипели в нем, мешая выйти из этой ситуации хоть более или менее достойно. Но больше всего он злился на самого себя за то, что так поддался обману.

Девушка быстро исчезла со своими книгами за дверями магазина, а он продолжал стоять, виновато глядя на продавщицу, словно соответствовал уже навешенному ярлыку. Почему он такой чувствительный и легковерный! Как он мог согласиться на такое нелепое предложение!

Мрачный и беспомощный, Вилен Данилович вышел из магазина, у входа со злостью пнул стоящий на асфальте стенд с рекламой акции, и с ноющим сердцем понуро побрел по улице, коря себя за глупую доброту и снисходительность, в надежде где-то посидеть спокойно без просителей, свидетелей и прочих веселых людей, которые его уже довели чуть ли не до бешенства.

Он купил газету у метро и сел на лавочку. Но почитать ему не удалось. Через несколько минут к скамейке подошла шумная пестрая ватага цыган. Остальные скамейки были заняты, и цыгане облюбовали эту.

– Дубридин, подвиньтесь, – бесцеремонно процедила старая цыганка, грузно присаживаясь чуть-ли не на колени Вилену Даниловичу.

Послышался шумный разноголосый гомон цыганской речи. Мгновенно он оказался в обволакивающей ауре взглядов молодых, горячих цыганок и любопытных черных глаз смазливых детишек. Вилен Данилович подвинулся и оказавшись за пределами скамейки, не упал в лужу только потому, что зацепился за стоящую рядом урну.

С досадой он поднялся и пошел по улице. Время прошло незаметно и уже наступила вторая половина дня. Под мелкими каплями начавшегося дождя город стал выглядеть, как акварельное полотно. В сумеречных улицах серо-голубой фон дороги прочерчивали вытянутые лучи фар проезжающих машин. У автобусной остановки торчали фигуры в темных пальто с капюшонами, словно средневековые монахи. Картинки зазывающих витрин магазинов расплывались под тоскливыми потеками. Прохожие спешили укрыться от дождя, и ему пришлось лавировать между встречными пешеходами, чтобы, как и они, не попасть под грязные брызги из-под колес помпезных, блестящих от капель дождя машин.

Вилену Даниловичу хотелось укрыться от дождя и побыть одному. Вскоре он увидел переулок и вошел в глухой тоннель под аркой дома. К счастью, там никого не было. Мужчина прислонился к сухой каменной стене и некоторое время стоял молча. Вилен был уже на пределе эмоционального перенапряжения после всех пережитых за день событий, да еще и сказывалась бессонная ночь. Конечно, все занимались своим делом. Работники кафе старались увеличить прибыли, похоже было, что подобные представления устраивались в кафе довольно часто и постоянные посетители о них знали. Девушки оттачивали искусство очарования и развлекались, цыгане беспокоились о своих детях. И все они мгновенно просчитали его состояние, официантка даже угадала его профессию! Потому, что все они находятся в постоянном контакте с живыми людьми! А он, не работая уже месяц и совершенно расслабившись, оказался для всех легкой добычей. Вилен не мог себе представить, что такое могло произойти с ним, когда он с целеустремленным взглядом шел по улице. Рассуждая таким образом, он пытался справиться, успокоить разыгравшиеся эмоции, но внезапно ему стало смешно. Словно в фильме, журналист живо представил себя возле дома говорливой украинки и вспомнил пинание сердитого таджика, потом в кафе, в магазине, рядом с цыганами … и захохотал…

Вилен смеялся, как в молодости смеялся от избытка энергии и первородных сил в компании друзей, и даже не думал о том, что кто-то из знакомых может его увидеть. Но вокруг никого не было. Вдоволь насмеявшись и выпустив терзавшую его досаду, раздражение, злость и недовольство собой, через некоторое время он успокоился, поправил куртку, вышел на улицу и направился к метро. Улыбка продолжала светиться на его лице.

Дождь закончился, мокрые камни мостовой оловянно-перламутрового цвета напомнили ему о роскошных оттенках песцовой шубы, и он подумал, что ушел из дома утром и ничего не сказал жене.

Небо прояснялось и ветер, разогнав тучи, притаился в серо-белых облаках. На площади у метро собралось много людей. Высокий парень с длинными курчавыми волосами и замысловато повязанным вокруг шеи шарфом, без шапки, стоял на высоком бетонном ограждении лестницы и вдохновенно читал стихи. Вилен Данилович остановился и стал слушать.

Стихи были несовершенные, но в них было столько порыва, столько эмоций, молодой энергии и поэта так поддерживали зрители, что Вилен Данилович почувствовал, что растворяется в этом светлом облаке молодости, наполняется новой, сильной энергией. Он стоял и слушал. Парень говорил образно, находил совершенно неожиданные эпитеты, его стихи о простых вещах были свежими, живыми. Казалось, что некоторые из стихов рождались в эту самую минуту. Вилен Данилович прислушался:

«Мы прогуляем час c дождем, а может два,
до блеска вымоем и крыши, и антенны.
Дождь намекнёт, что нам домой идти пора,
там ожидают нас обоих перемены…»***

Его кольнуло слово «перемены», оно будто уже жило у него внутри, но не напоминало о себе. Вилен Данилович подумал, что уже имеет такой опыт, так удобно устроился в рамках профессионального языка, научился соблюдать все требования, предъявляемые к текстам, но не получал от них никакого удовольствия. И вспомнил, что начинал так же, как и этот парень, писал, может быть, нарушая установленные правила, пока учился, и постепенно стал работать правильно, в рамках наработанного стиля.

Прошел почти час, не замечая, что уже замерзли руки, он прятал их в карманы, но не уходил. Журналист пожалел, что не взял телефон. Вокруг него слушатели фотографировали, записывали видео, и Вилен Данилович подумал, что найдет, конечно, в интернете это выступление. Прохожие останавливались, не уходили и те, кто пришел раньше. Вилен Данилович подумал, что последнее время он не мог вместить в статью и донести свежесть впечатлений и стал писать скучно, обыденно, одинаково. Редактор прав и замечания его верны. Когда выступление поэта закончилось, Вилен Данилович подошел к парню, подал ему руку, а потом, не удержавшись, сердечно обнял и вручил свою визитку, к счастью, она оказалась в кармане.

Чувствовалось, что к ночи будет заморозок. Воздух становится кристально-прозрачным, силуэты голых деревьев отбрасывали причудливые тени на блестящий асфальт. Морось превращалась в первые снежинки. Он шел теперь быстрым и уверенным шагом. Холодный воздух придавал четкости мыслям. Журналисту очень захотелось, чтобы пришла зима с морозными ясными днями и хрустящим снегом. Пусть погода переменится, пусть будет что угодно, только не эта серая, мокрая, промозглая поздняя осень.

Открыв ключом дверь и войдя в дом, он услышал голос жены, говорящей по телефону:

– Да, купила. Красивая, теплая, удобная. Легкая! Нравится, не то слово! Новый образ? Конечно! Да ничего, рассчитаюсь. Набрала новых клиентов. Да, я успешная…Ему можно сказать, показала. Знаешь, это уже мое последнее средство. Не работает, сидит весь отпуск в тоске непонятно по кому, может быть хоть это его встряхнет.

Вилен тихо разделся и вошел на кухню. Жена смущенно посмотрела на него и положила телефон.

– Будем обедать?

– Не надо меня встряхивать – сказал Вилен с улыбкой.

Жена смотрела на него с изумлением.

– Лучше покажись в новой шубе.

Снежана послушно направилась в прихожую, где так и висела новая шуба, надела ее и прошлась по комнате.

– А что, тебе идет! Теперь осталось дождаться хорошей снежной зимы и пойдем новую шубу прогуливать.

Похвалив покупку и сделав вид, что не заметил удивленный взгляд жены, Вилен направился в свой кабинет, взял свои рукописи.

– А жена то у меня королева… – подумал он с гордостью. – Да и я тоже…

Точное определение его самого не приходило в голову, но чувство удовлетворенности не требовало дополнительных подтверждений.

За окном тихо падал снег, и унылая картина осени преображалась. На подмерзших голых ветках деревьев появлялись белые кружева. После прогулки и пережитых приключений Вилен чувствовал себя бодрым и полным сил.

– Как хочется работать! Сколько мыслей возникает в голове, – подумал Вилен, пересматривая свои старые записи.

Он был наполнен впечатлениями и вспоминал те последние дни, когда, не выходя из кабинета, писал о событиях в городе. А ведь там на каждом метре что-то происходит, а за день? Не надо ничего выдумывать. В нем поднималось чувство заново нарождающегося художника и теснились в голове сюжеты очерков, их колорит, пафос, смятение, радость, огорчение – все, чем наполнена жизнь во всем своем многообразии.

Раздался телефонный звонок. Редактор спрашивал, как он отдохнул и может ли на пару дней раньше выйти на работу – если можно, прямо завтра.

Вилен быстро прошелся по комнате, вернулся к столу и с глубоким чувством торжества, с упоением начал печатать новую статью.

Примечания.
* Что вы тут наделали. Я хотела совсем не так. У меня тут цветы расти будут и пусть люди на них смотрят и радуются. Забор должен быть прозрачный и красивый, чтобы глазам было приятно. Не надо тут такой высокий бетонный фундамент. Я вам деньги плачу, чтобы все было красиво и крепко.
** Дар ватани мо чунин аблаҳро ба рӯяш лагадкӯб мекарданд (dar vatani mo cunin aʙlahro ʙa rūjaş lagadkūʙ mekardand) У нас на родине такому оболтусу уже по морде дали бы.
*** https://stihi.ru/2020/09/24/3804

Ты видишь во мне королеву,
Но вовсе не знаешь о том,
Что быть я рабыней готова,
Тебе не переча ни в чем.

Любовь ты считаешь игрою -
Согласна с тобою всегда
Играть, словно берег с волною,
Как солнцем играет вода.

В музейном зале гулкой тишиной
наполненные стенды и витрины
как будто стали говорить со мной,
и ожили былых времен картины.

Холодный снег, промерзшая земля.
В пещере зарывает старец тайно
ларец со златом ─ для детей храня
от жадных взоров внуков Чингисхана.

Батыя лук и стрел разящих смерч
в пылающей растерзанной Рязани –
на скакунах ворвалась в город смерть
с холодными и черными глазами...

Смотрю на украшения тех лет.
Исполнены умелою рукою ─
кулоны, серьги, золотой браслет,
бог Переплут, Кентавры и Гриффоны,

гусляр, плясуньи, дудочник на них.
Алмазные блестят на солнце грани.
В них магия своя и свой мотив ─
они рязанки голову венчали.

Представила, что надеваю их ─
венцы, браслеты, серьги, ожерелья.
Но ведь они сильнее черт моих.
В старинном ювелирном обрамленьи,

в них потеряется лицо мое ─
во мне нет ни покоя, ни той силы.
С любовью в сердце, миром и добром,
с достоинством их женщина носила.

Хоть семь столетий разделяют нас,
не знаю, я в себе нашла бы силы,
чтоб устоять в такой трагичный час
когда Рязань Бату не покорилась?

Неожиданно выпал снег. Ещё вчера была осень, хотя и поздняя уже, но осень, без изнурительных холодных дождей, сырости и хлюпающей грязи. Быстро пролетевшее бабье лето не успело вдоволь порадовать прощальными днями почти летнего тепла. И сейчас у калитки красными каплями висят ещё гроздья калины с облетевшего куста и в палисаднике торчат своими верхушками плоды зарумяненного на тёплом осеннем солнце шиповника. За домом оранжевыми гроздьями дразнится рябина.

А утром всё стало бело и в этом проявилось странное нетерпение природы, неожиданный конфликт осени, ещё не расстающейся с зелёной листвой, с настойчивым решением зимы, заявившей о себе холодной чистотой белого покрывала снега. В полной уверенности в своей правоте, принося успокоенность и свой знакомый запах, шла зима.

Чувствуя наступление холодов, рыжая кошка забралась на подоконник и смотрела в окно, будто горевала о том, что закончились её вечерние прогулки по осеннему двору, с охотой в шуршащих листьях. Она свернулась калачиком, словно примирилась и стала мечтать о весне.

Мама сидела в кресле, укрывшись клетчатым пледом, и тоже смотрела в окно.

─ Принеси мне яблочко с дерева, ─ неожиданно попросила она.

Эту осень она болела, грустила и всё говорила, что недолго ей осталось жить. Было ещё утро, солнце вставало поздно, но вот уже явственно день стал ярким и светлым. Теперь его лучи долго не баловали, солнце не грело, как летом, а играло своими лучами.

Яблоня стояла в снегу, и между белыми искрящимися хлопьями дерзко выглядывали красные яблоки. Последние свои плоды она берегла на самой верхушке. Я с лестницы достала несколько яблок и, пока они не потеряли свой вид в тепле, сложила в хрустальную вазу, напоминающую ледяную корзинку. Яблоки сразу же покрылись легкой испариной и капельки влаги в лучах света заиграли разными цветами.

Мама взяла своими похудевшими сморщенными руками холодное красное яблочко и сразу же надкусила его, обжигаясь подмерзшим плодом.

─ Мягкое, ─ сказала она, ─ и вкусное!

А потом улыбнулась и добавила:

─ Это молодильное яблоко, будто в сказке! Я боюсь, что не переживу февраль, а он уже совсем скоро, ноябрь на дворе. Но теперь я буду выздоравливать.

─ Непременно, мама. По-другому не должно быть.

Я тоже взяла яблоко. Красное, ещё стылое, мягкое, оно было необычайного вкуса. Словно гибельный холод не смог победить в нём силу и радость жизни, подаренную летним солнцем. Я посмотрела на маму и подумала, что всё образуется. Не сейчас… Ведь ещё есть силы и желание жить. Есть интерес к людям, есть маленькие мечты, есть желание надеть новое платье.

Солнце пробивалась сквозь ажурные занавеси, яркими бликами и тенями ложилось на мамино лицо, словно рассматривая её судьбу с радостями и печалями и решая, каких дать больше красок ─ светлых или тёмных.

─ Убери эти лекарства. Я хорошо себя чувствую. Хочу сегодня посидеть под елью и посмотреть на свой сад. Расскажи мне о чём-нибудь.

─ Да, конечно, поговорим, к декабрю мы всегда начинаем копить хорошие слова и дарить их в праздник. Вот и начнем пораньше.

На столике в вазе стояли яблоки. Согретые комнатным теплом, они немного сморщились и стали совсем мягкими. В окно заглядывала пушистая голубая ель с белыми хлопьями снега.

*******
Она ушла тихо и достойно, как и жила, не обременяя особым уходом за собой, стараясь из последних сил делать всё сама. В здравом уме и на своих ногах. В последний день января. Теперь холодный гранитный обелиск играет на солнце вкраплениями разных цветов, словно мудрость и неизбежность самой жизни и смерти показывают разные грани. Но вопреки воле судьбы в зной и непогоду здесь, на серой гранитной плите, всегда светит её приветливая улыбка.

Здравствуй, Саша! Пишу тебе на этот раз с Кавказа.

Ты так очаровал меня рассказами о горах, что в феврале я ездила в Домбай, где проводилась альпиниада. На третий день было восхождение на гору Семенов-Баши. На маршрут мы вышли в два часа ночи. Пошли к Алибеку и не доходя до поляны Матильда и Алибекской хижины, повернули на Семенов-Баши. Спасатели предупреждали о возможности схода лавин.

Какое чудное зрелище представляют собой горы! Еще ночь, над головой синее небо, сияют зве зды, а вершины искрятся от белого снега. Ты же знаешь, как хочется окунуться в него, умыться, освежить лицо и дыхание морозным, чистым воздухом!

Поднимались все выше и выше, идущие впереди повернули по склону к скалистому гребню. Вдруг я оглянулась и увидела, что по крутому склону вниз катится что-то цветное. Странное оцепенение не позволило сразу понять, что лавина увлекла за собой несколько человек. Я увидела лицо инструктора, побледневшее и застывшее от ужаса и, как околдованная, смотрела, как ребята катились, натыкаясь на камни.

Было больно осознавать, что мы ничем не можем помочь пострадавшим. Они прокатились более трехсот метров. Люди, сорвавшиеся с горы, для нас, находящихся вверху, казались маленькими точками. Когда лавина остановилась, альпинисты, которых она не задела, спустились на помощь пострадавшим. Постепенно нашли всех.

Одного альпиниста откопали в снегу, на поверхности был рюкзак. Бедняга от страха потерял самообладание. Травмированных было много. Инструктор получил рваную рану на ноге. Но даже после того, как ногу забинтовали, он упорно продолжал карабкаться вверх. Парень из медицинского повредил руку. Над ним подшучивали – сам лечить будешь. Другой парень перебил пальцы, многие получили переломы и ссадины. Все были взволнованы и перепуганы. Потом, когда все нашлись, немного успокоились и раненых отправили в лагерь, стали продолжать восхождение.

Теперь подниматься стали гораздо медленнее, все стали осторожнее, ступали, выбирая места, куда поставить ногу, страховались. Склон становился все более отвесным, можно было по неосторожности сорваться вниз. Рука, как будто приросла к ледорубу. Одна за другой перед нами вставали скалы, каменистый гребень казался бесконечным, словно горы испытывали нас на прочность, выносливость и смелость. Несмотря на это, стремление идти вперед было сильным. Стало светло, красота гор была восхитительной, неповторимой. Даже пережитые волнения не мешали это заметить.

Вскоре подъем стал еще труднее, пришлось создавать связки по три человека. Опасность придавала сил. Страха уже не было, но карабкаться было все тяжелее, колени скользили по льду, руки выискивали выступы на камнях, чтобы зацепиться. Вся воля была направлена на одно желание подниматься вверх и дойти до вершины. Приходилось рисковать и очень осторожно проходить по снежному козырьку, чтобы не подрезать склон и не вызвать новую лавину.

Перед восхождением в долине выпал мокрый снег, а в горах на тропе снег почти сухой, рассыпчатый. Первая лавина сошла в семь утра, а вторая в девять, уже вечером. Повезло, что не было камнепада. Но мы дошли и взобрались на верхний зуб горы.

Нужно было возвращаться. Это было круто! Надо было пройти между отвесной стеной с нависающим снежным козырьком и каменистым склоном. У некоторых началась истерика.

Начали медленно спускаться, солнце уже заходило. Неожиданно налетел сильный ветер, снег поднялся в воздух и закружился. Порывы ветра сметали снег с камней и засыпали глаза снежной белой пылью, в ушах свистело от ветра, очки забивались снегом, руки замерзали. От того, что ничего нельзя было разглядеть, становилось жутко. Была одна цель – вырваться из этого ада. Нужно было торопиться, чтобы спуститься со скал до темноты.

Появились горноспасатели. Они быстро натягивали перила, инструкторы помогали закрепить карабины, и группа спускалась вниз со страховкой. Сквозь свист ветра донеслось пение. Это казалось сумасшествием, но я увидела, что пела инструктор. Об усталости забыли, было одно сильное стремление – сойти с каменистого гребня, чтобы не остаться на холодную ночевку. Наконец-то удалось спуститься со скал, внизу нас встретили ребята из лагеря. Нашлось немного горячего какао. Это было счастьем. Дальше был спуск по склону. Видимость была немного лучше. Все восхождение с подъемом и спуском заняло двадцать два часа. В лагере нас встречали маршем и огнями.

Утром было посвящение в альпинисты. После испытаний я получила на лоб штамп из зеленки «годен» и удостоверение альпиниста. Старший инструктор на следующий день встретил меня на тропинке и сказал с улыбкой, что не всем с первого раза везет попасть в такой экстрим.

Вот так завершилось мое первое восхождение. Я еще полна впечатлений. Ты увлек меня горами! Знаю, что собираешься на Эльбрус и надеюсь, не разбудишь вулкан и между восхождениями мы увидимся.

Жду от тебя, мой снежный барс, письмо. Не ленись, напиши все подробно, как я тебе. Обнимаю. Береги себя.

*Данное письмо было выставлено на Прозаический турнир – 24

Здравствуй, моя подруженька Алла!

Получила твое письмо, где ты рассказываешь о сыне. Да, я видела в Фейсбуке его фотографии, он уже посещает сто двадцатую страну. Я так рада, что сын познакомил тебя со своей будущей женой. Ты напрасно переживаешь, как все сложится. Не думай, что уже поздно. Единственная женщина всегда приходит вовремя. И ты дождешься внуков, о которых так давно мечтаешь.

Недавно я проведывала старшего сына и своих внуков. Я тебе рассказывала, что моей внучке шесть лет, а внуку три года. Услышав звонок в дверь, они прибежали в прихожую и стали исследовать содержимое моих сумок. Разобрав подарки, внуки убежали в свою комнату. Потом после завтрака я отправилась с ними на прогулку.

Алла! До чего же интересно с этими маленькими человечками, которые замечают больше нас и уже имеют свое мнение. Мы ходили в детский магазин, и в зоопарк, гуляли по парку. А потом было вот что.

Когда мы вернулись домой, младший внук с воодушевлением стал рассказывать, где мы были. За это нас троих мама поставила в угол, чтобы и бабушка осознала, что покупать мороженое нельзя, на батуте прыгать запрещено, просовывать руку в клетку с лошадкой и давать ей булку тоже не разрешается. Да и булки покупать нельзя, даже со смородиной.

Когда мы отстояли положенное время в углу, где я обдумала все «нельзя», а внучка успела отчитать братика за то, что много болтает и в следующий раз его на прогулку не возьмут, мы все собрались за обеденным столом.

На следующее утро я пораньше отправилась в цветочный магазин и стала выбирать розы. Продавец посоветовала мне купить французские, розовые, без шипов. Вернувшись, я пока спрятала розы от любопытных глаз. Малыши уже проснулись. У внучки была готова программа на день. Она решила поставить спектакль.

Содержание было придумано такое:
– В далеком царстве король решил женить принца и предложил ему несколько невест. Но на балу одна из гостей потеряла туфельку и убежала. По дороге злая старуха дала ей попробовать красное яблоко, и девушка заснула. А так как это была принцесса, ее уложили в хрустальное ложе и поместили в башню. После бала расстроенный принц помчался искать девушку, потерявшую туфельку. Он узнал, что в хрустальном ложе спит прекрасная принцесса, и отправился в далекое царство. Найдя принцессу, принц примерил туфельку, она оказалась впору, и когда он поцеловал принцессу, красавица проснулась. И дальше счастливый финал – влюбленные соединили свои судьбы и стали жить-поживать в царстве принца. Внучка сложила свой сценарий из двух сказок. Ей очень хотелось и башмачок примерять, и проснуться от поцелуя.

По замыслу режиссера внучке досталась роль принцессы, внуку ─ принца, а все остальные роли должна исполнять бабушка. Я нарисовала афишу, потом мы достали сценические костюмы, которых уже собралось много после каждого моего приезда, и начали репетировать. После того, как пьесу проиграли несколько раз, и принц уже устал от замечаний зацелованной принцессы, родителей пригласили на премьеру.
Спектакль прошел успешно и по его завершению под бурные аплодисменты, внучке, игравшей главную роль, родители торжественно вручили букет роз, а внук заснул прямо на полу.

Каждый раз возвращаясь домой, я долго пересматриваю в памяти эти маленькие события, которые для моих внуков значат гораздо больше, и видят они их ярче. И живу этими маленькими праздниками.

Я очень желаю тебе, чтобы у твоего сына все сложилось, и он продолжал путешествовать уже вместе с женой. Конечно, твой сын востоковед и командировки будут, но жизнь его будет гораздо полнее и ярче. И скоро ты мне будешь рассказывать о своих внуках и о том, что они вытворяют.

Помнишь, когда я приезжала к тебе в феврале, мы ходили на Приморский бульвар? Вдруг резко похолодало, с моря подул холодный, пронизывающий до костей ветер. Море так штормило, что соленые брызги попадали на лицо. Буйство высоких волн гипнотизировало, нельзя было глаз оторвать. Но уже стало заметно просветление среди темных туч, пробивающиеся лучи солнца. Погода налаживалась. Мы стояли под аркой, выпили из фляги по глотку горячительного напитка, говорили о самом дорогом, и нам было хорошо, несмотря на непогоду. И ты рассказывала, что мечтаешь, чтобы у твоего сына была семья. Вот они и познакомились на берегу моря.

Я вспомнила этот случай, чтобы сказать тебе, что в семье тоже бывают и шторма, и штили, но семья всегда опора и большое счастье. Да ты это знаешь, ведь ты счастливо живешь с мужем уже много лет. И я всегда с восхищением смотрю на картину, которую твой муж тайно от тебя вышивал на даче. На картине вы вдвоем, такие красивые и счастливые.

Надеюсь летом снова приехать к тебе, когда будет отпуск. А пока, к сожалению, можем говорить только по интернету. Но всегда выручает почта.

До свидания, моя дорогая. Береги себя.

* Данное письмо было выставлено на Прозаический турнир – 24

Здравствуй, сестричка!

Я уже вернулась домой. Ты просила сразу написать, но на этот раз мне самой не терпится тебе рассказать, как я доехала. У меня никогда не обходится без приключений, но в этот раз тоже пришлось попереживать…

Я уже подъезжала к вокзалу, когда мне позвонил сын и попросил привезти круассаны. В Н-ске они такие вкусные! У меня было в запасе минут двадцать, и я зашла в кондитерский магазин. В отделе перед прилавком было несколько человек. Высокая дама, одетая ярко и вычурно, в шляпе с полями, долго выбирала печенье, и когда наконец ушла, продавец, отходя от капризов привередливой дамы, очень аккуратно, медленно выкладывала пирожные, словно пытаясь таким образом успокоиться.

Времени до отправления поезда оставалось мало. Наконец, я получила пакет с круассанами и с гордостью победителя держала его в поднятой руке, а в другой каким-то чудом держала все остальные сумки и пакеты. Так и влетела в метро.

Поток людей сразу же увлек меня и понес к эскалатору. Балансируя между своими сумками и заветным пакетом, я попыталась стать на ступеньки. У меня почти получилось, но я качнулась и коснулась рукой, в которой была сумка и два пакета, движущейся части эскалатора. Тут меня мгновенно закрутило, и я почувствовала, что падаю. Эскалатор ехал вниз. Не удержавшись, я упала вниз головой. Шапка отлетела, сумки попадали, но пирожные совсем не помялись, несмотря ни на что, я держала их высоко.

И тут произошло неожиданное. Падая, я зацепила рядом стоящего мужчину с ноутбуком и увлекла за собой. Он тоже упал. Женщина с красиво наброшенным шарфом, видимо, зацепилась каблуком за его ногу и тоже упала, запутавшись в шарфе. Двое обнимающихся студентов повалились на женщину, прихватив еще и рядом стоявшего негра, и барахтались, пытаясь встать. Затем начали падать стоящие ниже пассажиры, ворча, крича и чертыхаясь.

Увидев эту повальную картину, оператор выключила эскалатор. В одно мгновение все пассажиры, ехавшие на эскалаторе, стоящие и вверху, и внизу, сложились на нем, как карты. Все пассажиры на эскалаторе лежали. Каждый приходил в себя по-разному. Подняться на ступеньках, лежа вниз головой среди чьих-то голов, ног, сумок было непросто!

В первую очередь я убедилась, что круассаны не пострадали. Потом представила, как выгляжу, в юбке, в положении вниз головой. Вокруг меня копошились люди, пытаясь встать на ноги. Я благодарила Бога за то, что пассажиры не поняли, кто виновник случившегося. Мне подали шапку, я собрала одной рукой свои сумки, а второй также высоко и гордо держала пакет с пирожными. Эскалатор поехал, и вскоре я благополучно выбралась из метро.

До поезда было недалеко. На вокзале меня ожидал приятель мужа и вручил мне еще коробку с факсом, чтобы я передала его дома. Я влетела в вагон, нашла свое место и некоторое время отходила от всего пережитого. Поезд тронулся и поехал.

Но не надейся, что на этом мои приключения закончились.

Погода была сырая, за окном мелькали серые дома. Поздней осенью вид из окна был совсем унылый. Читать не получалось, возбуждение не проходило, словно меня еще ждали испытания. В середине пути, у столба с надписью «224 км» поезд остановился, и как проводник объяснила, надолго. И из-за незапланированной остановки вместо десяти вечера поезд прибудет на мою станцию в три часа ночи.

Я очень боялась проспать и когда поезд, наконец, тронулся, хотя постоянно посматривала на часы и следила за станциями, все-таки задремала. Проснулась я резко от того, что меня дергал за руку мальчик, называл мамой и просил вставать. А рядом с ним стоял мужчина с ноутбуком и женщина в шляпе с полями. Пока я сообразила, что это сон, поезд поехал, и я увидела в окно свою уползающую станцию. Бегом одевшись и схватив сумки и факс, я помчалась к выходу, ворвалась в купе проводника и потребовала меня выпустить. Поезд медленно набирал скорость.

Сонной проводнице, видимо, передалось мое состояние, и она повела меня в тамбур, открыла дверь вагона и велела мне бросить вещи и прыгать. Представь, как я оцепенела от страха! Но другого аргумента, кроме того, что разобью факс у меня не нашлось.

Проводница выругалась и сорвала стоп-кран. Поезд, пронзительно скрипя колесами, немного проехал и остановился. Несчастная от переживаний, я неуклюже стала вылезать из вагона и вытаскивать багаж. На вокзале меня встретил заждавшийся муж и пожурил, что я проехала станцию.

Утром мы пили чай с круассанами и я рассказывала о своих приключениях. Мне даже не надо было ничего придумывать, чтобы приукрасить эти события. Но мы от души посмеялись. А пирожные даже не помялись.

Теперь я приеду к тебе через месяц. Очень надеюсь, что обойдется без приключений.
До встречи. Береги себя.

*Данное письмо было выставлено на Прозаический турнир – 24

В бесконечной вселенной обнаруживается деятельность
бесконечно совершенного Разума (Альберт Эйнштейн).

Июльская жара нестерпимым пеклом растекалась по земле, и увядшая трава превратилась в жалкий ковёр. В небе не было видно ни облачка, раскалённый воздух дышал зноем и только к вечеру постепенно остывал, и тогда невыносимо яркий свет неба медленно сменялся сиреневыми сумерками.

Веста торопливо шла к своему дому. Природа дышала спокойствием – ярко вспыхивая в солнечных лучах, носились стрекозы, мотыльки лениво перелетали с цветка на цветок, а от нагретого кустарника тянуло душным ароматом. Но её не оставляло чувство, что вся Вселенная пристально смотрит на неё сверху. Прошедший рабочий день тянулся очень медленно и неосознанное чувство тревоги не покидало Весту. Пытаясь понять причину своего беспокойства, она то смотрела в телефоне новости, то прислушивалась к разговорам сотрудников, пыталась даже петь про себя, чтобы отделаться от навязчивых мыслей. В голове, как в калейдоскопе, вертелся поворачиваясь то одной, то другой стороной, яркий отрывок из фильма, увиденного в детстве. Этот фрагмент никак не вписывался в сегодняшние заботы и приставал, как назойливая муха. День прошёл в состоянии разбитости и неопределённости в мыслях.

В новый дом рядом с лесом она с семьей переехала недавно. Бревенчатый, под черепичной крышей, дом встроился в лесное пространство и был окружён высокими соснами. После квартиры, в которой они с мужем прожили восемь лет, жизнь в своем бревенчатом доме вблизи леса казалась сказкой. Веста забрала к себе отца, и пока была на работе, он с удовольствием проводил время с внуками. Муж был геологом и часто уезжал в командировки.
Веста уже подходила к дому, когда навстречу выбежали Никитка, семи лет и четырехлетняя Варька.

– Смотри, мама, какой меч мне дедушка сделал! И щит! Я теперь храбрый воин! – похвалился сын.

– У меня косички расплелись! – пожаловалась Варька.

– А где дедушка? Никита, пойди позови его, будем ужинать!

Палыч, как звали отца Весты, был седой и статный. Он уже не работал, но в доме всегда находил занятие – что-то чинил, красил, ухаживал за садом. Молодая женщина накормила семью, и ей очень захотелось немного прогуляться в лес. Она переоделась в синий сарафан и мельком взглянула в зеркало – русые волосы выбивались из-под голубой шляпки, а карие глаза смотрели устало и не блестели, как обычно.

– Папа! Присмотри за детьми! Я ненадолго уйду.

– Знамо дело! Мы сейчас пойдем дровишки сложим. Эй, бригада! За мной! – дед взял рукавицы и направился во двор.

Веста шла по хорошо протоптанной дорожке через лес к своей берёзке и, подойдя, обняла белый ствол. Она осмотрелась вокруг и заметила перемену. Здесь не чувствовалась жара и ощущалась удивительная свежесть, цветы казались ярче, небо светлее и становилось легко, словно душа переходила в природу, жила и трепетала в каждом листке. За лесом раскинулось зелёное поле, усыпанное жёлтыми зонтиками одуванчиков, сияло солнце, воздух был такой мягкий и терпкий, даже на языке ощущалась горечь молодой зелени, как в самом начале лета. Постепенно уходила усталость, и ум, в течение дня погружённый в мелочи жизни, с лёгкостью разбирался с потоком мыслей. Пели птицы, и Веста подумала – какое это блаженство, просто остаться самой с собой и наслаждаться тихим счастьем. Ей очень захотелось, чтобы её необъяснимая тревога развеялась.

Но молодая женщина увидела, что через поле торопливо едет повозка с кучером, одетым в белую рубашку и строгий тёмный костюм. Подъехав к берёзе, извозчик остановил лошадей и жестом пригласил Весту в пролётку.

– Мне поручено привезти вас, – услышала она мягкий, но настойчивый голос. – Прошу пройти сюда.

Веста почувствовала волну необъяснимого страха, на миг затуманившего сознание. Не задавая вопросов, она стянула с головы шляпу и направилась к повозке. Гнедая лошадь била копытом по траве, но цветы одуванчиков совсем не мялись, оставаясь такими же свежими. Расположившись на мягком бархатном сидении, Веста спросила кучера:

– Откуда вы здесь? Здесь поле, даже тропок мало.

Кучер ничего не ответил, он тронул повод и лошадь пошла сначала шагом, потом всё быстрее, и вскоре экипаж помчался по зелёному полю мимо леса и озера. Колеса приятно поскрипывали и, хотя топот копыт был отчётливо слышен, на траве не оставалось никаких следов – пролётка словно летела по воздуху.
Вскоре впереди показался мост. и Веста увидела лёгкие опоры, сложенные из больших, бирюзовых камней, ажурные ограждения, отливающие серебром, и сам деревянный пролёт, выкрашенный в голубой цвет, гладкий, словно по нему никто не ходил.

Окутанный голубоватым туманом воздух золотился в лучах солнца. Повозка переехала мост и Веста увидела лавандовое поле, а вдали строения разного цвета. Между бесконечными, уходящими за горизонт, лиловыми рядами беспорядочно двигались тёмные силуэты людей. Казалось, они сами не знают, что им делать и куда идти, словно потерялись на этом поле.

– Кто это? – спросила Веста.

– А вы не узнаёте? Вы себя не узнаёте среди них? – пожурил кучер. – Это бродят здесь образы непонятых известий. В своё время людям приходило сообщение о предстоящем событии, но не было принято. Событие позже неминуемо произошло в вашем мире, а непринятое предупреждение осталось здесь. Поэтому они и ходят, как неприкаянные, повторяя действия, о которых извещалось. Обратите внимание, как их много.

Веста увидела девочку, которая бросала в ручей свою туфлю. Дети рядом с ней ловили башмачок или вытаскивали из воды. А в последний раз не поймали, стали искать и не нашли. И Веста увидела, что девочка босая бредёт к автобусу.

Она вспомнила, что в детстве так и было. Ей не хотелось идти к реке, но друзья уговорили. Веста утопила новые туфли и шла домой босиком. А перед тем, как идти на речку, она так любовалась обновкой и хотела носить подольше.

И снова она, уже взрослая. Снежной зимой идёт по городу и, поскользнувшись на обледеневшей дороге, падает, ломает руку. Веста вспомнила, что накануне очень не хотела выходить из дома.

– И много их здесь? – спросила она извозчика.

– Да, они тут бродят везде, – кучер произнёс эти слова таким тоном, что стало понятно, что ему давно надоели эти бесполезные жители.

– А как называется это место? – Веста рассматривала всё вокруг, но не видела домов, улиц, площадей.

– Это город вестей и называется «Голубая звезда» по имени самого яркого небесного светила во Вселенной. Оно горит в небе и напоминает о том, что вы живёте на земле, но под звёздами, и это и вечно, и неизменно.

– А почему голубая? – с любопытством выспрашивала Веста.

– Здесь много очень умных жителей, и они мыслят космическими категориями – считают, что этот цвет соответствует чакре общения, и надеются, что так люди их лучше поймут. Скоро мы приедем, и вы сами всё увидите, – уже строго сказал кучер.

Веста смотрела по сторонам – на высоком постаменте были установлены огромные часы с голубым циферблатом и серебряными стрелками. Веста посмотрела на свои – они показывали другое время.

– Эти часы отстают? – удивлённо спросила Веста. – Ведь там, где вы меня забрали, уже вечер. А здесь ещё день!

– А разве время постоянно? Если мы в хорошем настроении или занимаемся привычным делом – время пролетает быстрее, если же скучаем или тяжело осваивается новое дело – время может тянуться очень медленно. Здесь всё происходит раньше, чем у вас. Поэтому сообщения отсюда всегда приходят заранее, тогда получатель может исправить ситуацию, – и извозчик сердито добавил: – Если прочитает. Но, как правило, наши известия или не читают, или не понимают!
Пролётка промчалась мимо высокого строения. Со стен, сплошь увитых перламутрово-зелёным плющом, смотрели белые глаза окон. Площадка у здания, окружённого ветвистыми деревьями, утопала в цветах, ярких и свежих. Веста успела прочитать надпись: «Замок радостных сообщений».
Вскоре показалось голубое здание – «Замок срочных сообщений». Здесь не было деревьев – только цветы в больших синих горшках. Веста заметила перед каждым Замком яркие табло – строки из серебряных букв метались по тёмным экранам.

– Мы приехали? – спросила Веста.

– Нет, вам дальше – к тому красному зданию.

– «Замок ужасных сообщений», – холодея, прочитала Веста и с внутренним содроганием спросила:

– Почему мне сюда?

– Мне приказано привезти вас. Поторопитесь, там вам всё расскажут.

У Весты заколотилось сердце. Она перевернула в своей голове, казалось бы, все мысли, но ничего не могла понять.

– Идёмте скорее! – воскликнула Веста.

– Теперь уже вы сами, – лицо кучера стало непроницаемым.

В отличие от Голубого и Зелёного Замков, здесь не росли деревья и не красовались цветы, словно выжженная накалившимися эмоциями земля не способна была удержать жизнь в этих хрупких растениях.

Веста вбежала в здание. В коридоре не было никакой мебели – ни стульев, ни столика. Несколько ожидающих посетителей нервно ходили вдоль стен. Веста приблизилась к двери, где светилась красная мигающая табличка «Учёный секретарь», и вошла.

За столом сидел молодой, но уже седой, очень усталый человек в больших очках и сером костюме. На столе лежал длинный ящик, похожий на картотеку.

– Нам пришлось вас вызвать, – не представляясь, и не спрашивая у Весты имя, – начал говорить Учёный секретарь, и женщина поняла, что он всё знал – и прошлое, и настоящее, и будущее.

– Вы не понимаете наших сообщений, – сердито сказал он Весте, показал стопку писем и раздраженно добавил:

– С тех пор, как ваши технологии стали развиваться, люди потеряли способность слышать себя и друг друга. Вы ведь всё своё время отдаёте бесконечным и бесполезным делам! Когда же вам услышать свой внутренний голос? Вы обучаетесь разным наукам, но не можете постичь главной науки – слышать себя! Вы придумали тысячи языков и теперь не можете разговаривать без переводчика или словаря. А ваши дети прекрасно понимают друг друга без знания языков. Для этого им нужен лист бумаги и карандаш. И они рисунками поясняют всё, что хотят сказать, а остальное дополняют жестами. У детей прекрасное воображение, и они мыслят образами и понимают их в отличие от вас, взрослых! Поэтому наши сообщения передаются на этом понятном для всех народов языке.

Он озабоченно взял стопку бумаг и продолжал:

– Ваши ученые рассуждают о пространстве и времени. Но вы живёте, не успевая поднять голову, чтобы увидеть солнце и звёзды, чтобы подумать, куда уходит время и что в жизни самое важное! Подождите в коридоре, я скоро отдам вам сообщение.

***
Дедушка заканчивал складывать дрова под навес.

– Ну вот, ребятки, если пойдёт дождь, наши дрова будут сухими. Я бы без вас не управился. Теперь будем отдыхать. Я тут посижу на лавочке, а вы никуда не убегайте, чтобы я всё время вас видел.

– Палыч, доброго здоровья!

За забором показался сосед. Его морщинистое смуглое лицо сияло радостью:

– Дорогой мой соседушка! Такая новость! Внук у меня родился!

И сосед, Дмитриевич, бодро вошёл во двор.

– Ну, присядь, расскажи, – заинтересовался Палыч.

– Сейчас отметим! – Дмитриевич достал из кармана флягу.

– Внучок, Никитка, принеси нам по яблочку! – попросил Палыч. – А где Варька?

– Она в доме, с куклой играет. Я сейчас! Можно я потом с Егором поиграю?

– Только со двора не выходите!

Двое счастливых дедушек, расположившись на солнышке, отметили радостное событие, выпив по паре стопок крепкого коньяка. Дмитриевич вскоре отправился домой, а Палыч, разомлев на солнце, задремал. Зоркий глаз Егорки заметил на лавочке, возле спящего дедушки, зажигалку.

***
Веста, наконец, дождалась, когда её позвал учёный секретарь.

– Вам было много сообщений, а это приходило ещё ночью. Мы работаем круглые сутки. И мужчина протянул Весте листок с двойной красной полосой. На конверте Веста прочитала: «Повторно!»

Она всмотрелась в картинку, изображенную во вложении, и похолодела. Крупными серебряными буквами на листке было указано время. Не помня себя, не поблагодарив седого мужчину и не попрощавшись, Веста бросилась к выходу, там она увидела кучера. Он спокойно сидел в пролётке и читал длинный свиток с пометками разных цветов.

– Умоляю, быстрее, к мосту! – почти закричала испуганная женщина.

Извозчик неохотно повернулся в её сторону.

– Давайте, я сама поеду! – Веста стала забираться в повозку.

Увидев взволнованное лицо своей пассажирки, кучер смилостивился.

– Ладно, поедем! Но я могу отвезти вас только до моста. Дальше мне нельзя! Дальше пойдёте пешком.

Пролётка тронулась и поехала, набирая скорость. Весте казалось, что теперь повозка ехала гораздо медленнее, чем в сторону города. Вот, наконец, показалось лавандовое поле и Веста снова увидела бродячие фигуры. Впереди бирюзовыми бликами засиял мост.

Веста соскочила с сидения пролётки и помчалась по зелёному полю с жёлтыми зонтиками одуванчиков. Но поле закончилось и начался лес. Она бежала, не разбирая дороги, одежда рвалась на ней и клочьями повисала на острых сучьях, наконец, впереди показалась берёзка. Веста подбежала к дереву и остановилась, чтобы перевести дыхание. Она взглянула на часы и увидела, что с того времени, когда ушла из дома, прошёл всего час. Но время, указанное в сообщении, уже наступило.

Женщина, задыхаясь, понеслась по тропинке к своему дому. Издалека она увидела яркое пламя. Веста подбежала к дому. По сухой траве огненной змейкой тянулась полоска горящей сухой травы. Копна сена, сложенная возле навеса для дров, неподалеку от дома, уже пылала. Двое перепуганных мальчишек прятались в теплице.

Веста рванула дверь – она была закрыта. Женщина схватила полено и разбила окно. В доме, на полу, обняв куклу, спала Варька. Схватив ребенка, Веста выскочила во двор.

Заметив пожар, к дому сбежались люди – они несли воду, протягивали шланги. Кто-то принёс огнетушитель, и стена дома покрылась белоснежной пеной. Поленница с дровами выгорела вся. Трава была чёрной, как смоль, и по сожжённой лужайке бегали несчастные, обгоревшие птенцы – в земле было их гнездо. Палыч с соседями огородными инструментами растаскивали раскалённые догорающие поленья. В вечерних сумерках полянка была похожа на ночной город в миллиардах пылающих огней. Стена обгорела, но в целом дом не пострадал.

– Повезло ещё, Палыч, – сочувствовал ему сосед Дмитриевич, – что не перекинулся огонь на лес! Теперь здесь лет через пять лужайка восстановится. Всё живое на ней сгорело и трава, и козявки всякие. Целый космос тут жил! Вот ведь как!

Уже поздно вечером, когда все разошлись, уложив детей спать, Веста вышла из дома и села на лавочку. Наступила ночь, скрыв остатки волнующего дня. Небо засветилось яркими звёздами. Доносился запах трав, треньканье кузнечиков, песни лягушек с речки.

Покашливая, из дома вышел Палыч. Он подошёл к Весте и присел рядом.

– Прости меня, дочка, не досмотрел. Виноват я перед тобой.

– Ничего, папа. Большой беды не случилось. Могло быть гораздо хуже.

Веста посмотрела на небо, усыпанное светящимися огоньками, пытаясь найти самую яркую на небе – Голубую звезду, и подумала о том, что кто-то невидимый и не осязаемый постоянно заботится о всех живущих на Земле. И как велико его огорчение, когда этот голос теряется в потоке бесполезной суеты.

Мне трудно представить, хотя бы на миг,
Что можно лишиться журналов и книг,
Что новых стихов не напишет поэт,
Что нет Гулливера, и Карлсона нет.

И Врунгеля тоже не знает никто,
И Маугли в джунглях, и сказки Барто.
И мы не узнаем о дальних морях,
О звездах, горящих для нас в небесах.

Как важно для нас книги доброе слово
И хочется слышать и снова, и снова,
Что "книги друзьями приходят в дома.
Читайте всю жизнь – набирайтесь ума!"

Оригинал написал Юрий Энтин
"СЛОВО ПРО СЛОВО" https://allforchildren.ru/poetry/book30.php