Девушка стояла посреди большой поляны, придумывая новую игру в своей стране. Ей нужен новый образ. Она быстро сняла одежду и спрятала в дупле. Встав на четвереньки, Крис закрыла глаза, представляя, как превращается в пуму. Мурашки пробежали по коже, стала появляться шерсть. Руки и ноги становились лапами. Челюсть выпирала и вскоре показались острые зубки. Вытянув передние лапы, она выгнула спину и довольно потянулась.

Тысячи ароматов дразнили нюх. Тело зудело от предвкушения охоты. Пума уловила запах дикого зайца и встрепенулась. Звуки стали отчётливее. Она ощутила быстрый бег будущей добычи и, сорвавшись с места, бесшумно бежала за зайцем, чувствуя, как захлёстывает эйфория близкой победы. Заяц метнулся быстрее. На несколько секунд притаившись, она длинным прыжком достигла цели и вгрызлась в глотку добычи. Белоснежный мех окрасился в алый цвет. Биение сердца зайца стало реже и застыло навсегда. Пума довольно зарычала, но через мгновение яростный рык волка эхом раздался в лесу.

Арка каменного моста соединяла берега прохладного ручья, и деревья отражались в воде, будто плыли вдаль, открывая путь в новый мир. Высокие деревья смыкались ветвями, превращаясь в замок с колоннами и куполом.

Ася наблюдала за внучкой, как она носилась по осеннему парку, поднимая шлейф из цветных листьев. Яркое пальтишко мелькало, как крылья бабочки, то на аллее, то снова у ручья. Вороша слой листьев, внучка находила в них разные подарки – шишки, орешки, камешки. Парк был населён волшебными существами.

– Это мои игрушки! Их много, целая страна! – уверенно заявляла девочка. – Вот здесь – мой замок! Эти кусты – моя охрана! Ёлочки – мои слуги! А я – принцесса!

Внезапно с высокого дерева спрыгнула белка. Она схватила орешек и взвилась по стволу вверх, размахивая шикарным рыжим хвостом.

– Это мой курьер! – засмеялась девочка. – Это тоже моя игрушка! Она будет жить в моём замке!

– А я тоже буду игрушкой в твоей стране? – с улыбкой спросила Ася.

– Нет! Я разрешаю тебе быть бабушкой!

Людей терзает необъятность вечности!
И потому они задаются вопросом:
«Услышат ли потомки о наших деяниях?
Будут ли помнить наши имена, когда мы уйдем?
И захотят ли знать, какими мы были, как храбро мы сражались,
как отчаянно мы любили?»

Царь Леонид* поднял меч и закричал: – Мы спартанцы! Мы победим или все умрём славной смертью!
Он рванулся вперёд, поднял высоко грозный меч и ударил воина из армии бессмертных**, но, сделав два-три шага, сражённый, упал на землю. За тело царя началась жаркая рукопашная схватка. Персы хотели поднести его голову в подарок Ксерксу***, но греки не могли этого допустить.

Несколько раз греки отбивали тело Леонида у врагов и, подняв его на руки, отступили за стену. Они втащили тело царя в середину и продолжали отражать атаки персов. Даже мёртвый, царь Леонид заряжал спартанцев отвагой.
Персы, потерявшие в бою близких и родных, помня, что грекам была дана возможность отступить, возненавидели своих врагов. Они расстреливали их из луков, забрасывали камнями.

Арий отступал к стене, сражаясь с высоким мидянином. У него в руках оставался в только короткий нож. Мидянин занёс над ним острый меч и Арий, увернувшись, как в смертельном танце, прыгнул с каменистого уступа в море. Он скрылся под водой и проплыл некоторое расстояние. Грек боялся – когда вынырнет, его настигнут стрелы персов. Он плыл, сколько хватило воздуха, и когда вдали увидел грот, несколько раз осторожно вынырнул, набирая воздух, и бросился к нему, надеясь найти выход.

Прямо перед ним была отвесная скала, облепленная зелёными, словно изысканный узорный бархат, скользкими и неприятными на ощупь водорослями, похожими на щупальца спрута. При каждой волне они развевались, то прижимаясь к скале, то распрямляясь и извиваясь, как живые существа.

Волны, набегая, отлетали крупными брызгами и били по лицу и телу. Они словно подгоняли, дразнили и звали. Впереди показался острый камень. Арий понял, что в глубине есть вход в грот. Нырнув на глубину более двух метров в тёмную, прохладную воду, Арию удалось найти вход, но было непонятно, куда он ведёт. Грек вынырнул, чтобы убедиться, что нож в порядке. Он посмотрел на берег, небо и тонущее в море солнце и подумал, что может быть есть шанс выжить. Неизвестно, что там впереди, но надо плыть. Несколько раз глубоко вдохнул и, нырнув, он поплыл к гроту вниз.

Впереди была полная темнота. Он двигался вперёд и уже чётко видел вход в грот. Какие-то мелкие частицы висели в воде, как пылинки в солнечном луче. Они плыли спокойно, величаво и гордо. Арий большими гребками продвигался вперёд, всё дальше и дальше. Грот сужался и опускался вниз, появился липкий страх, но вот его направление пошло вверх, потом ещё вверх, Арий немного выдохнул. Мелкие пузырьки воздуха поднялись вверх. Проход стал ещё уже, и плыть стало сложнее. При неосторожном гребке рука обо что-то сильно ударилась, и боль пошла, как острый нож от кисти к плечу. Ему стало совсем жутко от темноты и неизвестности.

Проход стал ещё уже, возвращаться назад не было смысла, не хватит воздуха, один путь – только вперёд, где абсолютная темнота. Вода стала ещё холоднее. Арий выписывал непонятные движения ножом впереди себя, пытаясь защититься от чего-то невидимого. Стало совсем узко, тело почти застревало, и плыть было очень трудно. Из легких вырвался последний воздух. Страх, казалось, подавил последние силы. Где он, свет? Грек попытался представить себя со стороны, беспомощного, застрявшего в тоннеле… Каким-то слабым, маленьким тварям, живущим в воде, без всякого труда достанется столько дармовой пищи. Возмущение, колоссальная внутренняя сила подтолкнула его, и, не чувствуя боли, он сильно погрёб, толкаясь руками и ногами за какие-то выступы. Ему показалось, что грот стал поворачивать вправо. Нет, он выберется, иначе быть не может, не должно быть и не будет! Воздуха уже не было, лёгкие совсем сжались, горло перехватило и хотелось только одного - вдохнуть, но вокруг только чёрная вода. Когда движение уже казалось бессмысленным и мозг, словно стал чужим и посторонним, он почувствовал, что грот снова поворачивает, и впереди показалось светлое пятно. Выход есть – солнце пробивалось в узкое отверстие. В бессознательном состоянии он продолжал плыть и когда выбрался на воздух, лёгкие словно обожгло огнём, кровь бросилась в голову, он кашлял, снова вдыхал, снова кашлял, душу переполняла колоссальная жажда жизни, распирало от избытка чувств, от радости, что он жив!

Всё вокруг было другим. Небо – голубым, ярким, огромным. Солнце, как раскалённый огненный шар обжигало, приятно скользя лучами по застывшему телу. Трава, листья на деревьях были ослепительно зелёными, свежими, спокойными. Воздух дышал ароматами и в этом букете чувствовался запах каждой травинки отдельно, как чудесный голос в прекрасном хоре. Пыльная дорога казалась пушистым, тёплым ковром. Серая скала поднималась из воды – неприступная и отвесная, волны накатывали и бились об её поверхность. Арий будто всё заново переживал. Вокруг никого не было. Он прижался к скале, лёг на неё и, закрыв глаза, видел родной дом, открытую веранду, бежали дети, женщина в белой одежде протягивала к нему руки. Вся жизнь промчалось перед ним за то мгновение, пока с противоположной скалы вылетела и вонзилась прямо в его сердце меткая стрела перса.

*Царь Леонид – один из самых известных спартанских царей. Благодаря совершённому в битве при Фермопилах подвигу имя этого полководца до сих пор является символом высочайшего патриотизма, мужества и жертвенности.

**Армия бессмертных формировалась только из персов. Первая их тысяча, составляла личную охрану царя и формировалась из персидской знати. Как только кто-то из «бессмертных» погибал, его заменяли другим, тем самым поддерживая число бессмертных постоянным (10 000 человек).

***Ксеркс I – один из наиболее величайших персидских царей династии Ахеменидов. Правил Персидской империей с 486 по 465 гг. до н. э.

Написано для конкурса на свободную тему.
http://litset.ru/publ/15-1-0-65964

Перо Карла бегало по бумаге, словно то, что он хотел сказать, могло умалить испытываемое им чувство тоски, ставшей почти физической мукой.

«За окном неистово воет ветер, налетая у озера на скалы, будто злые демоны сорвались с цепи и катаются по лесу. В такую жуткую ночь одиночество чувствуется особенно остро. Старость… безмерная, одичалая стынь подступает к сердцу, протяжное время накрыло жизненные овраги… Надо осознать его безмерность и величие, отдаться верному течению, слиться и раствориться в нём…»

Он бросил перо и нервно рассмеявшись, встал с кресла и расхаживал по хижине, засунув руки в карманы. Затем подбросил в камин сосновое полено и посмотрел на шерстяные носки, которые сушились над самым огнём, на изношенные сапоги.

– Ещё послужат, – подумал он.
– Ещё поживу, – промелькнуло в ответ.

Карл выглянул в дверь и еле удержал её от порыва ветра. Он вернулся к столу.

«Этот камин я сложил сам. И нарисовал очаг, за которым был вход в подземелье. Тепло этих воспоминаний согревает меня ещё с тех пор. Мы спускались по крутой каменистой лестнице – самый смелый вприпрыжку бежал впереди, за ним красавица с голубыми волосами, маленький поэт и лохматая чёрная собака. А толстяк с длинной бородой, катался по земле и рвал на себе бороду…»

Карл поправил огарок свечи.

«В моей руке так же горела свеча и её слабый огонёк не мог справиться с темнотой там, куда спускалась лестница. Но вскоре яркие лучи осветили круглую комнату из желтоватого мрамора. Появился кукольный театр и на его занавесе блестел золотой зигзаг молнии. Волшебный город… теперь там на крышах домов стоят солнечные батареи. На тротуарах – движущиеся полосы, идёшь по ним так быстро… А дороги – сами себя опрыскивают и сдувают с себя пыль! Нет светофоров! Машины проезжают под пешеходными переходами, можно сесть в отдельный вагон, выбрать адрес и доехать, не боясь, что с кем-то столкнёшься. Но мне не хватало живой, пусть даже дикой природы, такой, как здесь, на берегу залива, где зимой солнце играет по замёрзшей поверхности воды и записывает свои непростые слова. Сейчас неистовствует буран, а завтра будет струиться бесконечная тишина, ровный белый снег тихо, как шорох осыпающегося времени, упадет на берег залива. Как по-новому зажечь тот огонёк, что теплится в моей душе?»

Карл исписал несколько листков, затем отложил перо и встал с кресла. Он смял исписанные листы и бросил в камин. Ещё несколько минут его держали воспоминания. Когда они рассеялись, Карл тихо свистнул, чтобы комната не казалась такой пустой, и стал набивать свою трубку.

Утром он встал рано и отправился в город. Белая и нетронуто гладкая дорога напоминала чистую страницу и следы его шагов начертали на ней первые строчки. От вчерашней метели и тяжёлых мыслей не осталось и следа.
В городе снег уже таял. Карл шёл по улице и, увидев яркую вывеску, вошёл в маленький магазин. Он разбудил дремлющих птиц, клетки закачались, и маленькие певцы стали приветствовать его вознесением птичьих голосов. Цветные картинки на верёвочках закачались и Карлу показалось, что он в живом лесу.

Продавец, улыбаясь, подошёл к посетителю: – Чем могу служить?

– Мне просто захотелось войти, – признался Карл. – У вас так волшебно…

– Волшебно? – продавец загадочно улыбнулся. – Скоро сюда придут дети. У меня есть комната, где они рисуют. Но их учитель уехал и сегодня они будут заниматься сами.

– А вы позволите мне посидеть с ними, где-то в уголке? – спросил Карл.

– Конечно, отчего же не разрешить, – заулыбался продавец и вернулся к своим делам, тихо напевая: – «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, облака из неведомой страны…»

Карл вошёл в комнату и присел у края стола. Скоро захлопали двери, и комната наполнилась маленькими художниками. Взъерошенные и разрумянившиеся от быстрой ходьбы, они, шумя и толкаясь, рассаживались на места, доставали рисунки и с интересом смотрели на Карла. Вдруг две девочки переглянулись. Одна из них, с веснушками на лице и торчащими, как две кисточки косичками, закричала:

– Золотой ключик! Это же папа Карло!



Карл очень смутился, но в душе был рад, что его узнали и ближе подошёл к детям. Он смотрел, как они рисовали. Вихрастый мальчишка поглядывал на Карла, не отрываясь от своей картинки. На белом листе появилось небо, выросли дома с высокими крышами, потом небо стало синее и по нему поплыли звезды… затем на картинке засмеялись дети, катаясь на этих звёздах…



Карл почувствовал, что и он оторвался от земли и летел по небу, держась за яркую звезду. Маленькая девочка потянула его за край куртки и показала свой рисунок. Там была девочка, её башмачки, платье, волосы собрали все цвета и она стоит в радуге, а вот ещё другая… плачет у большого дуба, который её полюбил, но не может пойти с ней.



– Театр, маленькие артисты… – пронеслось в его мыслях. – Сказочные образы… – Карл окунулся в неизведанный мир, который оживал на альбомных листах.

Он вспомнил. Это было там… В той стране… за потайной дверью, на которой был нарисован очаг. На сцене театра – сад, на маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели скворцы, по саду прогуливались павлины. На лужайке прыгали и бодались два козлёнка, а в воздухе летали перламутровые бабочки. Теперь здесь… новый живой театр, маленькие фантазеры… И помнят его сказку.

Дети окружили Карла. Девчушка с косичками, подергала его за куртку и спросила:

– Папа Карло, а ты ещё придешь к нам? Ты расскажешь нам новую сказку?

Растроганный Карл обнял их и пообещал часто навещать.

Он возвращался домой по заснеженной дороге. День отметил себя живой записью следов птиц и зверей. В стволах и ветвях, в корнях и стеблях ему чудился гул и озноб предстоящего цветения, разноцветный сон плодоносного, краткого времени.

– Нет, я не одинок, – подумал он, оглядывая свою хижину. – Жизнь не позволит мне этого. «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, облака из неведомой страны…»

Он подошёл к камину и разжёг огонь. Живые языки пламени весело заплясали – играя и обнимаясь, они напоминали маленьких человечков.

В текст вставлены рисунки, созданные детьми для этой сказки:
Сафроновой Анастасией, 6 лет - девочка - радуга.

Написано для конкурса - Литературная игра "Знаток душ - 2"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65686

Наступал сентябрь, долгожданный и волнующий. Солнце уже не слепило, и мягкое тепло ещё летало по округе города. Дворик небольшого дома в молодом саду утопал в тонком аромате яблок и груш и, смешиваясь с запахом улетающей листвы, создавал запах осенней свежести. Жизнь обитателей дома кипела, играя разными оттенками. Родители были заняты работой, домашними планами, слушали новости по новому телевизору «Волхов Б». У дочек старшей Ани и младшей Оли заканчивались каникулы и впереди было начало занятий. Бабушка Феодора для всех была, как тихая гавань, немногословная и временами загадочная.

Вечером семья собралась в беседке в саду. Пушистый рыжий кот бродил по желтеющей траве, вспоминая свои летние забавы и, чувствуя дрожь в земле, которая нарастая, переходила в шум ускоренно выбивающих такт колес. Громыхая и стуча, вдали нёсся поезд... ближе, ближе, всё громче…потом начинал стихать, точно уходя в землю...

– Завтра привезут пианино, – с блеском в глазах сообщила мама.

Девочки давно ждали этого события.

– Вот и я дождалась, – бабушка сказала это с тихой радостью, и словно засветилась внутренним огоньком. Она отправилась в свою комнату, села за маленький круглый столик, застеленный кружевной скатертью, и достала большую, зелёную, похожую на амбарную, потрёпанную книгу. В ней лежал запечатанный конверт. Феодора погладила лицевую сторону без надписи и задумалась.

***
Прохор с раннего утра не выходил из своей комнаты и быстро записывал, проигрывал, затем опять записывал. Пианист так спешил, словно ноты ему диктовал сам Всевышний. Перья ломались, листы падали на пол, он требовал новые, кричал:

– Феодора! Чернил, перьев, бумаги!

Когда закончил, он откинулся на спинку стула, словно его отпустила неведомая сила, затем собрал листы и положил перед собой.

– Феодора! – он позвал её, ещё не выйдя из того состояния, когда его сознанием владела музыка.

Когда жена вошла, она увидела знакомую ей улыбку со светом радости. Мелодия, которая захватила мужа и очаровала, была воплощена. Перед ним лежала нотная запись.

– Принеси вина! И своих конфет. Я успел… Это лучшее, что я создал.

Только потом Феодора поняла, почему он так спешил. Через год мужа не стало.

***
Пианино привезли вечером. Черная полировка важно сияла, и вся комната отражалась в ней, как в зеркале. Подошла бабушка, открыла крышку, легонько дотронулась до клавиш. Настройщик закончил работу, сел к инструменту и заиграл вальс Шопена. Бабушка стояла, прислонившись к двери, и с затаённой грустью слушала. Потом она пошла к себе, села у столика и достала зелёную книгу. Это были ноты.

***
Семья собралась за столом. Пришел давний знакомый, пианист Платон. Оля закончила музыкальную школу, и семья отмечала это событие. Бабушка надела своё любимое вишнёвое платье. Она держала в руках конверт. Когда прозвучали поздравления, Феодора открыла конверт и вынула пожелтевшие листы, исписанные нотными знаками.

– Я очень хочу услышать эту музыку, её написал ваш дедушка, – с трепетом произнесла Феодора. – Это фортепианный концерт. Музыканты говорили, что он написан блестяще. А дедушка Прохор сказал, что сам не ведал, почему к нему пришла эта мелодия.

– Позвольте мне взглянуть, – попросил пианист.

Он сел к инструменту, бережно разложил ноты на полочке пианино и проиграл несколько строк, потом внимательно просмотрел весь текст.

Феодора подошла ближе:

– Я так долго ждала этой минуты, мне эта память очень дорога.

В комнате зазвучала мелодия. Сначала словно быстрый звон рассыпался по комнате, будто на пол бросили сотни хрустальных шариков. Музыка наполняла своими звуками все углы дома и радужным светом отражаясь от стен, струилась через окна и двери в сад.

Аня сидела не шевелясь, чувствуя, как внутри нарастает волнение, затем она стала различать образы – услышала утреннюю песню соловья и, как в ответ ему, чуть вздрогнув, откликнулось журчание ручья.

Постепенно мелодия нарастала, она подымалась, шумела, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Она увидела, как кто-то бросил ей в окно охапку лесных цветов.
Аня посмотрела на Олю. Девушка сидела притихшая, словно её унёс порыв света, исходивший от музыки.

Феодора слушала, по её лицу лились слезы, и она улыбалась.

Музыкант поднял руки от клавиш и сидел молча. Он был словно заколдован музыкой, которую только что играл…

– Я теперь увидела Прохора таким, как тогда, когда он написал эту музыку. И ещё … яблоневый сад… тёплый свет падает сверху… небо такое высокое, такое синее, стаи птиц летят… – тихо проговорила бабушка.

Платон бережно сложил ноты.

– В словах вашего дедушки, в этом «не ведаю почему» – сгусток энергии, светлый поток, то, что он хотел сказать вам. И я вижу, что его поняли.

Музыка, казалось ещё продолжала звучать, она наполняла комнату, касалась лёгкой ткани штор, и все явственно почувствовали, что в комнате есть ещё кто-то незримый… Его благодарная улыбка, словно тёплый луч, скользнула по лицам, а невидимая рука коснулась клавиш.

Он уверен, что все мы нормальные,
Наш инструктор – бывалый турист.
С ним в походы идем экстремальные,
Через горы, где путь каменист.

По дорогам шагая нетореным,
На вершинах встречаем восход,
И ещё не вернувшись, задорные,
Собираемся в новый поход.

Повстречаются нам люди местные
И легендами скрасят привал.
Золотые закаты чудесные
Их послушать прилягут у скал.

Наполняет палатку промокшую
песней барда мотив неземной…
Обдувает принцессу заморскую
Ветерок, называя Весной.

Февралёво… Никто не летит в Москву,
Остаёмся куражить дома.
Золотое тепло пробуждает листву,
Но снега на земле держит холод.

Целый год никуда не летим – карантин,
Но весной никуда и не надо.
Веселит пролетающий с криками клин,
На окне зеленеет рассада…

Первый пролесок – глазки полны синевы –
Подмигнул приунывшей калине.
Пробиваются стрелы зеленой травы
Между плиточных ломанных линий.

А под снегом тюльпаны, небось, подросли –
Скоро, скоро желанная встреча…
И не тянет совсем на курорты Бали –
Мне занять себя здесь что ли нечем?

Но не в земле – я буду здесь, с тобою,
В дыханье ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.
Гиппиус

Наступил вечер, и вся семья собралась дома. Алина услышала шум в детской комнате. Двое сыновей играли в «монополию» и, что-то не поделив, уже разбросали по полу картинки и сидели в разных углах.
Неслышно подошла её мама с вышивкой в руках, присела в кресло и неожиданно спросила:

– Не думаете о третьем ребенке? У моих родителей было трое. Две девочки и мальчик. У твоего отца, ты же знаешь, восемь. Вот сейчас они поссорились, а была бы сестричка, помирила бы. Тебе хорошо было бы в старости – дочка бы поддержала.

Алина ничего не ответила и подошла к окну. Вдали синевато-голубой лентой резвилась река. Вечерами, когда вспыхивали огоньки заката, над речной гладью были видны последние сполохи – то ржаво-красные, то яблочно-зелёные, то мрачновато-оранжевые. Неподалеку стояла церковь – старинная, деревянная, с куполами и колокольней.

Алина подумала, что старинные люди неспроста выбрали это место для храма, здесь сама природа вливала в душу ликование жизни и напоминала о её хрупкости и переменчивости, как смена времен года – рождение и расцвет жизни, осеннее увядание и усталый сон – замирание под белыми снегами. А потом – новое рождение жизни.

Сейчас золотистые купола церкви горели на солнце, словно пылали. Начинался вечерний звон и вот первые звуки колоколов уже прозвучали и послышались мелодичные переливы, очищающие и наполняющие душу светлым и радостным настроением.

Отложив вышивку, мама стала рассказывать:

– Я часто представляю, как мои молодые родители с волнением входили в церковь. Мой отец – статный, темноволосый бережно держал в руках завёрнутого в белоснежное покрывало ребенка. Моя мама красивая и стройная шла с ним рядом, и они в невидимой, но ощутимой ауре, виделись одним существом. Вот они прошли внутрь церкви и остановились перед главной иконой в центре зала. Навстречу вышел молодой священник и сказал – как хорошо, крестили здесь ваших девочек, а сын внесёт в семью гармонию. Малыш совсем не заплакал, когда его окунули в воду купели, а улыбнулся. Ведь рядом мама и папа. Они любят друг друга, а дети всегда это чувствуют, для них это самое главное.

Она вздохнула грустно, но легко. Родители уже давно ушли в другой мир, где они вместе так же, как и в жизни. Потом мама рассказала:

– Мы, трое коротко стриженных ребят – девочки, похожие на мальчишек, и маленький братишка, забирались на бричку с арбузами. Отец нарезал несколько спелых, треснувших и липких от сока арбузов, а мы их ели, вымазавшись розовой мякотью, выбирали косточки, стреляли ими. Братику давали ложку, и он выбирал мякоть. Потом мы напяливали полосатые шапки на голову и смеялись. Мы не слезали с брички, пока не падали от вкусной еды на той же куче сладких полосатых шаров. Потом наша мама тяжело заболела и через несколько лет после рождения сына её не стало. В дом пришла новая женщина, бывшая соседка, приятная, расторопная и заботливая. С уходом матери ушло и то весёлое и беззаботное время, сменив его рано пришедшей взрослостью. Младший сын был для всех необходим. Миролюбивый и покладистый паренёк, он любил помогать отцу и прекрасно дополнял двоих старших сестрёнок, которые иногда вредничали и ревновали друг к другу. Мальчик вносил в семью то невидимое равновесие, которое бывает в полной и гармоничной семье.

Мама погладила дочь по плечу и пошла в свою комнату, к своей вышивке и к своим воспоминаниям.

***
Молодая женщина в зелёном крепдешиновом платье шла по солнечному городу. Тёплый утренний ветер играл в её волосах, женщина улыбалась, а в воздухе порхала огромная, каких не бывает в жизни, бабочка. Это прозрачное воздушное создание играло с ней, улыбаясь большими, яркими, ласковыми глазами. Казалось, что бабочка хотела обнять Алину своими крыльями. Женщина протягивала к ней руки и хотела дотронуться, почувствовать. Вдруг она увидела в распахнутых крыльях крошечную девочку. Малышка улыбалась и смотрела с надеждой, словно хотела остаться с Алиной. Внезапно небо потемнело, началась гроза и ливень. Крылья бабочки обмякли и порыв ветра уже уносил её в сторону... вот она уже лежит распростёртая на асфальте, поливаемая дождём.

Алина проснулась от страха, она сидела в оцепенении, не шевелясь, и пыталась вспомнить сон, собирая его из обрывков, мечущихся в памяти. Молодая женщина долго не могла отделаться от увиденного. Кто эта живая маленькая девочка – лёгкий мотылек со сломанными крыльями, беспомощно лежащий на мокром сером асфальте? Только к концу дня Алина справилась с тяжёлым и непонятным впечатлением.

Она как-то читала, что, если приснилось нечто плохое и появился страх, что это произойдет, лучше никому не рассказывать, не осмысливать его, не делать мысли материальными. Но страх, что во время ночных странствий ей явилась подсказка, предостережение на будущее, остался. Алина попыталась переключиться на другие мысли. Жизнь приносила новые заботы и сон постепенно забылся.

А через месяц Алина потеряла ребенка.

Каждый раз, глядя на своих сыновей, молодая женщина представляла рядом ту, не рождённую девочку, с большими светлыми глазами, которая так хотела обнять её своими крыльями. Ту девочку, которая внесла бы гармонию в их семью.

Алина всё думала об этом, стараясь понять, почему так произошло. Ведь в тот день, когда приснился сон, её доченька была ещё жива, такая крохотная и смотрела на неё своими ясными глазами. Что Алина могла сделать тогда, сразу, как только увидела сон?

Невозможно понять величайшую тайну жизни и смерти. Казалось бы – не увиденная, не проявленная, не рождённая душа. Но чувство потери такое же сильное.

Старые люди говорят, что родителям, которые теряют детей в младенчестве, Бог прощает все грехи, ребёнок платит за них своей жизнью. Но остается его непрочитанный образ, такой же прозрачный и тонкий – как лёгкий порыв ветра, как тёплый солнечный луч, как звучание ручья… Любовь к нему измеряется болью прощания...

В Словакии есть памятник неродившимся детям.
Скульптура называется «Не плачь, мама, я всё равно тебя люблю».

Помню, когда я была маленькой девочкой и шла босиком по краю голубого прозрачного озера, я смотрела, как в воде отражаются белые облака. Я думала тогда, что льющийся с неба свет похож на краски, которые художник разлил по озеру и деревья стали сиреневыми и розовыми. Сердце наполнялось ожиданием нежности и любви, нарисованной мне судьбой на лазурном экране воды. Желание понравиться кому-то до головокружения, до мурашек, до крика радости прорастало в моей душе. И сердце рвалось из груди, как в те минуты, когда я прыгала на пружинистой кровати во дворе, или, только увидев море, со всех ног неслась, чтобы окунуться в волны.

Иногда я достаю большую шкатулку, в которой сложены письма в красивых конвертах, и читаю в них слова любви, как проявление того далёкого света в прозрачной голубой воде с плывущими, залитыми солнцем облаками счастья.

Вот письмо… Очень памятное… написано в то время, когда мобильные телефоны ещё не были изобретены. Я разворачиваю пожелтевшие листы и читаю письмо Рафаэля:

«Здравствуй, моя любимая Ассоль! Я получил твоё письмо, в котором ты сообщаешь, что прилетишь ко мне на выходные дни. Обязательно тебя встречу! Самолёты летают быстро и у нас будет целых два дня! Мы пойдём к озеру, возьмём лодку, будем плавать среди кувшинок и петь!»

В аэропорту было шумно и людно, я ожидала вылета. Как большая птица, спокойно и важно подрулил белый самолёт, пассажиры вошли и начали занимать свои места. Я устроилась возле иллюминатора и уже мечтала, как всего через час увижу Рафаэля.

Самолёт стал медленно набирать высоту, и в носу стало щекотно, будто я окунула лицо в цветы и надышалась пыльцой. Лайнер взлетел в плотное серое ватное небо и планета поплыла под моими подошвами. В иллюминаторе виднелся край белоснежного крыла, внизу появились чёткие, как на карте, желто-зелёные лоскутки – реки и горы, исчезающие под густыми облаками. Но неожиданно я увидела, что земля быстро приближается и почувствовала лёгкий толчок – шасси коснулись земли.

– Что так быстро? – подумала я, выглянула в окно и увидела тот же город, откуда взлетел белый самолёт.

– Уважаемые пассажиры! Наш лайнер совершает аварийную остановку в аэропорту в связи с погодными условиями! – объявила стюардесса. – Штормовое предупреждение! Прошу вас выйти из салона!

Вскоре деловито подъехал трап. Послышался громкий свист ветра, обнимающего такой маленький в сравнении с небом самолёт. Я выбралась на площадку аэропорта и стояла в растерянности, раздумывая, как поступить. Разлука впивалась в сердце острой занозой и каждый разделяющий нас с Рафаэлем километр был холодный и острый, как осколок стекла.
Немного постояв в аэропорту на площади, я увидела кассу, где продавались железнодорожные билеты. Удалось взять билет на поезд, который прибудет в город Н утром.

– Что же теперь делать? Как сообщить Рафаэлю? Он же узнает, что вылет отменён и будет ждать, когда его разрешат. А когда это будет? Погода совсем испортилась! – размышляла я.

Вернувшись в аэропорт, я подошла к администратору. Это была моложавая женщина с красиво уложенными волосами, в синей форме.

– Помогите мне, пожалуйста, – обратилась я к ней с просьбой. – У меня нет другого способа сообщить своему парню о том, что я не прилечу самолётом! И я уже взяла билет на поезд. А он этого не знает! И будет ждать меня в аэропорту!

– Как зовут тебя, дочка? – женщина посмотрела на меня из окошка и улыбнулась.

– Ассоль… Так он меня называет. И так не спутаешь с другой девушкой… Если объявить.

– Что это за имя такое? А его как зовут?

– Рафаэль…

Администратор рассмеялась и стала звонить в аэропорт города Н.

– Послушай, Алла Ивановна! Только не думай, что я тебя разыгрываю! Надо сделать объявление «Парень по имени Рафаэль встречайте свою девушку по имени Ассоль на железнодорожном вокзале!» Что ты там смеешься? Почему не Грей? Художник? Сейчас спрошу!

– Что, рисует твой парень? Он художник?

– Он больше резьбой по дереву увлекается... Да, он художник!

Администратор снова улыбнулась и пожелала нам счастья.

Я благополучно добралась до железнодорожной станции города Н. Навстречу быстро шёл Рафаэль с цветами и сумкой для живописи. После всех волнений сердце у меня стучало так, что казалось, что оно вылетит наружу, как рвущаяся на волю пёстрая взъерошенная птица. Все приготовленные для встречи красивые слова растерялись.

– Здравствуй! Как я рад, что всё получилось и я тебя вижу!

– И я рада! Что это у тебя? – спросила я.

– Это картина. Пока я тебя ждал, я думал о тебе и мне пришёл в голову такой образ.

На картинке была изображена девушка, похожая на меня. Она шла, ступая по белым, подсвеченным солнцем облакам сквозь глубокую, пронзительную синеву неба и казалось, что облака плывут по небу, как по лазурной воде.

– Здесь я показал две грани любви – встреча и разлука, одно отражает другое. Встречи наполнены трепетным ожиданием, а разлуки – стремлением послать любви вестника! Несмотря на нелётную погоду, мы встретились!

– Эта картина напомнила мне о детских мечтах! Я летела над облаками и думала о тебе!

Рафаэль достал краски и добавил на картину солнце, похожее на большой жёлтый одуванчик с рыжими веснушками и лохматыми лучами. Послушный художнику ветер разогнал серые тучи и воздух стал прозрачным и пряным. Рафаэль смотрел на меня тихо и светло, и видел то ли меня, то ли созданный им образ.

Мы купили большую шоколадку и пошли на набережную. Свежий ветерок щекотал лицо. Я несла в руках цветы и оранжевый плащ, похожий на охапку осенних листьев. На набережной была свободная скамейка и мы, медленно отламывая дольки шоколада, смотрели на игру ветра и воды под звуки музыки, доносящейся издали.

И сейчас, когда я читаю те письма, мне хочется проехать с Рафаэлем в поезде и когда проводник объявит станцию: «Семидесятые годы», заново прожить тот день. Я представляю, как бы мы вечером пошли по аллее и смотрели на золотистые шары фонарей с благодарностью вдыхая тихое счастье. Искрящиеся жемчужины воды парили бы в тёплом моросящем тумане и жизнь стала вкусной, как в детстве петушок на палочке.

Один знатный герцог для дочери милой
Решил в старом парке устроить качели.
Он видел её тихой грустью томимой,
Все книги старинные ей надоели.

Давнишний поклонник уже седовлас,
Но вспомнил, что раньше он был ловелас.
По парку с ней шёл и берёг от волнений -
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

А паж молодой был и нежным, и робким
Он спрятался в розах от взора милорда.
И там себя тешил надеждою кроткой
Свиданья с прелестницей милой, но гордой.

И дерзко объятья он к ней простирал…
Но вдруг поскользнулся и в розы упал,
Изранено сердце в плену заблуждений…
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

Сорочка окрасилась пятнами крови…
Лежал без сознания паж и страдал
В шипах и занозах, не чувствуя боли.
Милорд же от страха парик потерял…

А девушка, спрыгнув с качелей неловко,
Расстроена, шла по дороге, плутовка…
Качели разобраны без объяснений…
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

Конкурс твердых форм. Средневековая баллада.
http://litset.ru/publ/15-1-0-64940

Небольшой деревянный дом обветшал и стал похожим на своего хозяина. Раньше этот дом, как новая игрушка, почти каждый год обновлял свой цвет, выкрашенный свежей зелёной краской. Цветущие деревья наполовину закрывали дом, и он всегда притягивал к себе теплом печи, домашним уютом, радушным приёмом.

Сейчас Петру Андреевичу исполнилось девяносто лет. Он уже плохо ходил, больше лежал и не отпускал от себя дочь, которая жила с семьёй в другом городе. За стариком нужно было присматривать и она не могла его оставить.

– Зачем я столько живу, – часто говорил он. – Наверное, я проживаю ещё и жизнь брата Ивана, он ведь умер в двадцать лет. Кто по молодости помирает, до старости не дожив, тот в своё время возвращается, но видно не след ему появляться здесь...

Дина смотрела на него и представляла его молодым. Для неё было странным услышать такое суждение. Он всю жизнь хорошо работал руками, был сметливым и практичным человеком, не вдавался в глубокую философию и рассуждения.

Дина нарезала лимон, чтобы положить в чай. Когда отец поднёс стакан к губам, и почувствовал запах лимона на своих пальцах, он неожиданно заговорил:

– Я уверен, что в саду на другой улице, когда-то давно стоял аромат лимона. Этот аромат появляется часто и его запах будто неожиданно возвращает меня в прошлую жизнь. Ничего подобного в этой жизни со мной не было. Я был безумно счастлив. Был влюблён в и испытывал прилив восторга, настолько сильный, что казалось, моё сердце не выдержит, – печально улыбнулся он. – А иногда мне приходит в голову – может быть это было с Иваном?

И Дина тогда подумала, что были времена, обычно весной – отец как-бы пропадал для всех. Он словно был здесь и одновременно где-то. Потом будто возвращался.

– Мне часто снится Иван, – продолжал отец. – И я словно временами живу там, где он. Или это он живёт, там, где должен быть я. Как в лабиринте, я брожу среди тупиков и, поплутав, возвращаюсь, и не знаю, где тупик там или здесь. Когда я ухожу туда, я чувствую, что становлюсь, как бы легче, и перед глазами начинают мелькать яркие цвета. Появляется чувство эйфории, хорошее самочувствие, и кажется, что комната начинает словно пританцовывать. Я что-то вижу, как не моё. Потом такое оцепенение. Часто мне снится большой шар, я иду, ориентируясь на него, как на знак, где выход. Я вижу своё отражение и вижу в нём Ивана.

Дина смотрела на его сморщенное лицо, на тонкие, когда-то мускулистые руки, жилистую шею и думала, что в нём, похоже, действительно, продолжает жить Иван и продлевает его жизнь, словно пытается через него воплотить то, что не успел.

Прошло несколько дней Петру Андреевичу стало намного лучше. Он, казалось бы, даже помолодел и начал вставать. Дина подумала, что это весна даёт ему силы и отец ещё поживёт. Было заметно, что его душа испытывает незнакомые раньше порывы, он стал вспоминать детство, потом учёбу, как начал работать, как встретил жену. И несколько раз вспоминал Ивана.

Дина вынесла кресло во двор, скамеечку под ноги и тёплый плед. Весна уже близилась и всё вокруг, осиянное солнцем, играло густыми и нежными красками. Блестящими глазами, по-детски взволнованно Петр Андреевич смотрел на затопленные талой водой яблони в саду, на прилетающих птиц. Несколько дней отец пребывал в хорошем расположении духа, у него появился аппетит, он смотрел совсем молодыми глазами. Дина стала думать, что, пожалуй, сможет поехать к своей семье.

Она пошла на кухню приготовить ему отвар шиповника и когда вернулась, услышала, что он разговаривает с Иваном.

– Ты пришёл за мной? Да, я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь, и мы уйдём вместе.

Дина прислонилась к дверному косяку и продолжала держать горячую чашку. Она поняла, что уже ничего не сможет изменить.

Ветер завивал край пледа и его коричневые полоски медленно сползали на сырую дорожку. На лице Петра Андреевича застыла безмятежная улыбка.

Конкурс "Фантазии по картине"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65375

Старик Хоттабыч, после того, как не смог устроиться радистом на полярную станцию, удалился в свою волшебную страну и долгие годы жил там. Он был такой же смуглый, с бородой по пояс, в роскошной чалме, белом кафтане, расшитом золотом, и туфлях с высоко загнутыми носками.

У него выросла дочь Даяна. Она любила петь, и её красивый голос раздавался по всей округе. Девушке надоело смотреть в волшебные зеркала, и она всё чаще бродила по просторам интернета, поглядывала в Инстаграмм. Однажды она увидела, что проводится конкурс «Новая волна».

Старик не хотел отпускать её одну в большой и сложный мир, поэтому они сели на ковёр-самолёт и полетели. Даяна с большим интересом смотрела вниз. Они чуть не зацепились за верхушки небоскребов портового города.

– Чего удивительного, – говорил старик. – Напоминает открывалку бутылок с напитками. А эти две башни в виде восьмиконечных звёзд похожи на близнецов.

******
– Дежурный Соколов докладывает! В небе радары обнаружили неопознанный объект. По тревоге в небо поднялся вертолёт. Пилот вертолёта подавал сигнал с требованием немедленной посадки, объект, имеющий странную плоскую форму, никак на это не реагирует, но угрозы не представляет.

– Слушаюсь! Есть перехват!

Вертолёт поднялся к объекту, спустился парашютист и, несмотря на сильное нежелание подчиняться, перетащил Хоттабыча и Даяну в вертолёт. Вскоре пассажиров доставили к военным.

– Кто вы такие и какую цель преследуете? – строго спросил мужчина в военной форме.

– О Волька! Ты не узнал меня? О лучший из мужчин, я не кто иной, как могучий и прославленный во всех четырёх странах света джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб.

– Узнал, конечно! Как не узнать любимую детскую сказку! Но существуют инструкции, регламентирующие поведение служб при обнаружении летающих объектов, чье назначение и намерения неясны, – строго продолжал Волька Костыльков.

– Отпустите нас на конкурс, моя дочь хочет стать артисткой, и тогда, о подобный луне, я буду выполнять всё, что угодно твоему сердцу, – умолял Хоттабыч. – Верните мне мой ковёр-самолёт, и мы полетим дальше.

– Этот потрепанный ковёр, который вы называете самолетом, не соответствует современным требованиям по безопасности летательных аппаратов, – деловито пояснил Костыльков и показал инструкцию. – Обратитесь к полковнику, у него более широкие полномочия!

Другой светловолосый широкоплечий военный рассмеялся:

– Мы можем продать их в Голливуд. Пусть там кино снимают. Или на Мосфильм. Ладно, дочку вашу жаль. Пусть поёт.

Он взял телефон и стал звонить.

– Раймонд, привет! Вы в этом году в Сочи «Новую волну» проводите? Есть девушка способная, из сказки! Не шучу! Ты у Анны Борисовны спросишь? Давай, я жду.

– Разрешила? Хорошо, я отправляю её к вам! – и полковник обратился к Хоттабычу:

– Мы вас отправим на конкурс! Ковер изымаем. Не положено!

Подрулил самолёт, Хоттабыч с дочкой забрались и устроились в креслах. Даяна репетировала гимн конкурса «Чем измерить Сочи».

Когда они прибыли и устроились в гостинице, к Хоттабычу явился весёлый Евгений и предложил ему выступать в его театре. Даяна отправилась в студию. Звонок полковника оказал магическое действие и её встретили артисты. Она попала на кастинг. В девушке увидели новый сказочный образ, она прошла четыре тура и начала репетировать новую песню «На ковре самолёте…»

Старик Хоттабыч загрустил, почувствовал себя старым. Его чудеса никому не были нужны. Волшебное зеркало каждый в кармане носит, с наушниками ходят, им там все чудеса рассказывают. Хоттабыч вспомнил про свой волшебный фонарь и подумал, что он тоже ему тут совсем не нужен.

С такими мыслями он сидел в сквере возле студии и от нечего делать посматривал на бабушку, которая рассаживала цветы. Хоттабыч хорошо отдохнул в гостинице, ароматы цветов подарили ему возвышенное настроение, и он решил удивить её своими познаниями мира.

– А что, девушка, – обратился он к ней, – марсиане давно прилетали?

– Да чего там… за ними не станет. Недавно прилетали.

– А какие они? – допытывался старик.

– Да какие, обыкновенны люди, обыкновенны… Всё о вас пекутся… Меня, старуху, приставили за вами присматривать. Их заглавный приходил. Дырка в озоне говорит, что платок прожгли… взрывы, войны, химия, биология… Вот я тут мысли и выращиваю для сохранения порядка… Даже с Тибета ко мне приходил монах. Рассады набрал и ушёл…

– Какой рассады?

– Да мыслей рассады.

Старушка открыла рогожку и показала разные цветы – мысли. Они, как живые перекликались, о чем-то волновались.

– И какие тут есть мысли? – заинтересовался Хоттабыч.

– Да обо всём – о мире, о равновесии, о дружбе. Вот даже есть о любви, – и старушка игриво показала цветы.

– Вот этот розовый цветок. К нему особое внимание. Есть тут и моя мечта.

Призадумался Хоттабыч. Да совсем он ещё не старый. Да и старушка – какая волшебница. Не видал таких раньше.

Старик с хрустальным звоном выдернул из бороды волосок, разорвал его и задумал желание. На следующий день не стало старушки, а пришла к грядке молодая красивая женщина. А на месте старика сидел молодой чернявый джигит.

Написано для конкурса "Фантазии по картинке"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65375

За дальними морями есть волшебная страна. Её просторы – горные массивы и зелёные холмистые долины, кристально чистые озёра дышат спокойствием и радостью. На склонах скал в изумрудных равнинах, покрытых сочной травой, пасутся пушистые овечки и забавные пони, одетые в тёплые вязаные свитера. Все обитатели волшебной страны могут разговаривать друг с другом.

В этой стране жил добрый волшебник Юстин со своей дочерью Айрин. У волшебника были огромные крылья, яркие, как у мотылька. Он часто сажал дочь к себе на спину, и они летали по волшебной стране. Айрин хорошо знала свою родину и всех жителей, но пытаясь мысленно заглянуть за горизонт, она представляла вдалеке зелёный цветущий остров и живущих там счастливых людей.

Как-то раз они с отцом летели высоко над морем. День был прозрачный и девушка увидела вдали небольшой остров. Там, как в её мечтах, среди зелёного покрова раскинулись яркие пятна цветов и летали большие птицы. Айрин очень захотела попасть туда, но её матерью была обыкновенная женщина, и у неё не было крыльев, как у отца. А девушка так мечтала встретить настоящего принца.

Однажды в бухту волшебной страны приплыл большой корабль. Айрин попросила отца отправить её в путешествие. Юстин очень заволновался и сначала боялся её отпускать, но потом согласился. Он взял волшебную трубочку и выдохнул много счастливых цветных бабочек радости, чтобы его дочь не скучала в разлуке с ним. Мотыльки окружили Айрин волнующимся оранжево-красным облаком, и девушка почувствовала, что её сердечко переполняет чувство восторга.

Корабль отправился в далёкий путь. Сначала море было спокойным, но через несколько дней начался сильный шторм. Моряки увидели вдали остров и кораблю пришлось повернуть к нему.

Вскоре матросы снарядили лодку и поплыли на остров, с ними вышла на берег и Айрин. Осмотревшись вокруг, моряки увидели, что обитатели этой земли совсем им не рады. Их лица были печальными, казались застывшими, и не выражали никаких чувств. Они двигались тихо, не обращали внимания на окружающую их красоту, на небо и даже на звёзды. У них не было ни желаний, ни радости, ни сомнений, ни страха. Они не умели улыбаться.

Все было подчинено установленному порядку. Они занимались своими делами и были такие важные и серьёзные, словно боялись наказания за то, что отступят от каких-то правил. Из-за серо-голубой дымки, из далеких стран к ним не долетала любовь и радость, грусть и ненависть…

Море продолжало штормить. Матросы занимались ремонтом корабля, громко разговаривали друг с другом и иногда смеялись. Теперь жители острова встревожились, ведь это было нарушение привычного порядка. От этого они стали ещё строже. А самым суровым был молодой принц. Его советники были очень обеспокоены и требовали, чтобы принц заключил гостей в темницу и потом казнил.

Жители острова собрались на площади, чтобы принц объявил своё решение, как поступить с непрошеными гостями. Взволнованные этим событием моряки и с ними Айрин собрались в стороне от толпы, на краю площади. Рядом с ними стояла стража. Девушка была испугана, но неожиданно увидела, что вокруг неё замелькала большая стая разноцветных бабочек, они закружились и полетели в сторону толпы. Небо стало пёстрым и весёлым. Самая большая бабочка с крылышками карминного цвета села на плечо молодого принца.

Обитатели острова, настроенные против нарушения привычной жизни, вдруг почувствовали, что с ними что-то происходит. Бабочки, коснувшись их своими яркими крылышками, разбудили в них силу желаний. Одна из женщин смущённо подняла чёрные ресницы и бросила робкий взгляд на высокого широкоплечего матроса в соломенной шляпе. Их глаза встретились, и от неё пошла тёплая волна. Люди осмелели и стали разговаривать друг с другом, мужчины и женщины начали смеяться и шутить. Казалось, ветер, наполненный взмахами лёгких крылышек, как в густо заросшем лесу раскачал ветви деревьев, наполнил жизнью каждый листок. Успокоившееся море снова забурлило и заволновалось, как не знающее преград волнение молодости.

Постепенно жизнь на острове изменилась. На лицах обитателей не стало безмятежного покоя и неизменной серьёзности. Люди перестали быть одинаковыми. У них проснулись чувства – веселье и грусть, любовь и ненависть, счастье и страдание. На улицах стал слышен смех, иногда даже ссоры.

А принц стал задумчивым и глаза его загорелись незнакомым горячим чувством. Он стал всё чаще выходить на площадь перед дворцом, пытаясь увидеть девушку, которая завладела его мечтами.

И наступил день, когда принц позвал к себе Айрин и предложил ей стать его женой. Они стали жить в высоком, увитом красными цветами замке, откуда было видно море и за ним волшебная страна Айрин.

У принца теперь появилось много работы. Нужно было заново переписывать все законы и устанавливать новые правила. Айрин рассказывала принцу о своей стране и о том, как там живут люди. Самый первый закон, который подписал принц – о защите бабочек радости, которые прилетели вместе с Айрин. В сердцах людей, живущих на острове, навсегда поселилось счастье.

Написано для конкурса "Фантазии по картинке"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65375

Моя бабушка говорила – на свете живёшь лишь дважды. Первый раз живешь, пока один, а второй раз, когда найдешь свою половинку. Потом в книгах, которые я читал, я нашёл много подтверждений этому... Вот у Платона есть такая философская фантазия, что люди сначала были цельными и никто им не был нужен, а потом боги рассердились, разделили человека на две половинки и разбросали по всему свету.

Вот тогда я и задумался, откуда такая уверенность у всех людей, что эта половинка где-то есть и я для неё, моей единственной, первый рыцарь доблестный и сильный или загадочный горец, статный и суровый, как скала.

И ведь она тоже ищет меня, и её прекрасные тайные мысли, неприкасаемые ни для кого, уже нарисовали мой образ. Она верит, что чудо случится и однажды в её жизнь ворвется, словно шаровая молния, её единственный. Мои мысли были столь высоки, что я даже уверился, что наша встреча не может быть обыкновенной. Нет, только что-то фантастическое, как фейерверк звёзд, который останется в памяти ярким, как рассыпанные по небу бриллианты, навсегда.

Я старался не пропустить тот момент, когда я почувствую, что это она. Волшебное облако фантазии рисовало мне свои образы. Я представлял её голос, нежный взгляд, лёгкое прикосновение руки к волосам, видел её мягкие тёплые губы, говорящие слова любви… Утро… аромат кофе… переживания из-за мелкой ссоры, сладкое примирение, объятия… вечерние прогулки.

В дверь позвонили, я отвлёкся от своих мыслей и открыл. У входа не было никого, но через минуту я заметил, что по лестнице спускается Света, соседка с пятого этажа. Она шла и улыбалась, но, встретив мой серьёзный взгляд, вдруг нахмурилась и прошла мимо.

– Кто там? – спросила мама, выглянув из кухни.

– Да так, никто. Света прошла. А звонок, наверное, дети нажали.

Мама посмотрела на меня и сказала:

– Какая хорошая девушка! Мне бы такую невестку!

– Никогда! – ответил я, и подумал:

– Я непременно найду свою половинку.

– Никогда не говори никогда, – ответила мама.

Внезапно со стены с грохотом сорвались часы и упали на пол. Странно, но они не разбились и продолжали показывать время.

– Что это… – растерялась мама.

Я увидел, что гвоздик остался на месте. Нужно было спешить на работу, я повесил часы на место и ушёл.
Через час позвонила мама.

– Олег! У нас отключился свет! Я звонила, мне сказали, ищите причину в своей квартире! Не задерживайся на работе!

С этого дня стали происходить непонятные вещи. По утрам раздавался звонок в дверь, но на площадке никого не было. Вслед за этим в квартире постоянно что-то случалось. Падали вещи, вяли цветы в горшках, потёк аквариум… Мама лишилась покоя, я был раздражен так, что перестал думать и представлять свою так и не найденную половинку. На работе я стал рассеянным и старался избегать молодых женщин, которые раньше с удовольствием щебетали со мной, приглашали в перерыв на чашечку кофе с печеньем «Из России с любовью», сообщали о премьерах, обсуждали фильм Доктор Ноу.

Мама делилась с соседками своими домыслами, и они дружно стали присматриваться ко всем детям, выходящим из подъезда, чтобы вычислить, кто же так балуется, и почему звонок в квартиру вызывает такие неприятности.

Мама теперь просыпалась рано и ждала звонка. От постоянного напряжения у неё стала побаливать голова. Она чувствовала себя так, словно наша квартира – западня, в которой поселились потусторонние силы.

Однажды утром я не выдержал, встал пораньше и стал дежурить на лестничной площадке, ожидая злоумышленника, чтобы поймать его с поличным. Я не видел связи между всеми нашими непонятными злоключениями, поэтому решил сначала разобраться со звонком. Впрочем, утро было замечательным, а настроение настолько хорошим, что все проблемы отступили на задний план.

Я стоял на площадке перед своей дверью, улыбался солнцу, пробившемуся в окно сквозь высокий куст на подоконнике, и мысленно шутил, что у этой зелени, кажется имя розы, но почему-то она не цветёт. Вдруг я услышал лёгкий стук каблучков. Спускалась Света.

Улыбка продолжала играть на моём лице, и я нечаянно встретился взглядом с идущей навстречу девушкой. Я увидел нетерпеливые большие чёрные глаза, в которых таилась с трудом сдерживаемая страсть.

Она медленно прошла мимо меня. Аура сладкого нечто окутала меня и продолжала держать своим очарованием. Я стоял, словно оглушённый. Только через несколько минут я пришёл в себя, вернулся в комнату и, подойдя к окну, стал смотреть, как она удаляется.

Мама удивилась, что сегодня не было звонка, и отправилась готовить для меня бутерброды. Я позавтракал и ушёл на работу. За весь день в квартире ничего не произошло.

Вечером я уже поджидал, когда Света возвратится с работы, чтобы увидеть её на площадке. Утром я встречал её у своей двери. Мы обменивались загадочными улыбками, и я заметил, что зелёный куст, стоящий на подоконнике, вдруг решил доказать всем, что он все-таки роза. Среди тёмно-глянцевых листов появились бутоны, а через несколько дней – прекрасные, как любовь, алые цветы.

В огромном здании вокзала было суетно. Среди кричащих рекламных стендов, раздражающих запахов, я чувствовал себя ингредиентом гигантского салата на большой тарелке, в который постоянно кто-то тыкает вилкой. Пробравшись сквозь поток людей с колясками, баулами, детьми, которых крепко держали за руки озабоченные мамаши, я вышел на перрон и подошёл к своему вагону. Вдохнув напоследок свежий воздух, я вручил билет проводнику и стал пробираться по вагону, ища своё купе. Войдя в него, я увидел за столом мужчину лет пятидесяти с чёрной аккуратной бородкой. Я заметил, что он был маленького роста. Пассажир бегло приветствовал меня и снова отвернулся к окну.

Поезд тронулся, за окном поплыли сооружения вокзала и дальше домики, лесок, поле… Некоторое время мы сидели молча, я всё ещё успокаивался после шума вокзала, просматривая купленную на вокзале газету и только иногда поглядывая на соседа.

Он всё так же сидел почти неподвижно и смотрел в окно. Казалось, что погружённый в свои мысли, он видел перед собой что-то иное – то, что занимало его в эти минуты.

В вагоне было душно, кондиционеры не работали. Вдруг послышался какой-то шум, возня, пробежала проводница:

– Есть тут врач? Среди вас есть врач? Женщине плохо!

Мужчина резко поднялся и вышел из купе. Примерно через полчаса он вернулся.

– Что там случилось? – спросил я пассажира, когда он вошёл.

– Сердечный приступ у женщины был. Уже всё в порядке.

– А вы врач?

– Да, в некотором роде, – ответил он неохотно. – Я психотерапевт. Ну, если хотите, экстрасенс.

– Как интересно! Я впервые вижу настоящего живого экстрасенса! У вас должны быть необыкновенные способности!

Я очень заинтересовался, и мне захотелось разговорить этого загадочного попутчика. Он тоже оттаял, и я понял, что он согласен поговорить и, наверное, даже хочет этого. Где ещё, как не в поезде, можно поговорить и не стать заложником своей откровенности.

– Меня зовут Герман. Я в своё время учился в медицинском, но не закончил, увлёкся психологией, – начал он. – Увлёкся и понял, что я обладаю способностью к гипнозу. Для психотерапевта это очень ценное качество. Но, как и у каждого врача и психолога, в практике бывают случаи, которые можно назвать роковыми.

Я видел, что ему трудно говорить, но он всё же продолжил и рассказал мне свою историю о женщине, которую зовут Анита.

***
Высокая темноволосая женщина вошла в библиотеку и увидела, что одна из её знакомых сотрудниц плачет, вытирая слёзы смятым платочком. С ней рядом сидела другая, тоже расстроенная и пыталась успокоить.

– Анита! Нам тебя бог послал! У Нины большое горе. Сильно заболела мама. Врачи ничего не гарантируют. У тебя ведь есть знакомый экстрасенс! Позвони ему, может быть он поможет!

Анита вздрогнула от неожиданности и присела рядом с женщинами. Нина встрепенулась и с надеждой смотрела на вошедшую.

– Я больше доверяю врачам, – Анита почувствовала себя неуверенно. – И у меня нет его телефона. Я слышала, он уехал из города. Может быть что-то нужно, лекарства?

Нина опять заплакала.

– Простите меня, дела, – сочувственно произнесла Анита и ушла.

Она вернулась к себе, задумалась и достала из ящика стола небольшой брелок, подаренный ей Германом. Анита сама не понимала, почему она его сохранила. Сначала объясняла это себе, что брелок будет ей напоминать об осторожности, но сейчас она уже не была в этом уверена. Анита знала, что и без этого сувенира встреча с ним, пожалуй, останется, как зарубка на дереве – на всю жизнь.

***

Рабочий день ещё не начинался. Утро было тихим и немного сумрачным. Осень, словно извиняясь за то, что вытесняет тёплое лето, пыталась не испортить окружающую красоту и начинала золотить и приукрашивать листву. Впрочем, на небо надвигалась небольшая тёмная туча, вызывая чувство тоски по лету и неясную тревогу. Молодая женщина рассеянно смотрела в окно, когда телефонный звонок прервал её мысли. Она узнала по голосу сотрудницу.

– Анита! Скорее приходи к нам! У нас настоящий маг!

По пути Зоя, сопровождая её к офису, рассказывала, что на сеансах Германа у неё появляются красочные видения… и он такой интересный и необыкновенный человек.

– Вы просто поговорите и, может быть, он тебе что-то важное скажет, – настаивала Зоя.

Анита усмехнулась, но настроение подруги ей передалось и появилось любопытство.

В комнате за столом сидел мужчина лет сорока пяти – темноволосый, с аккуратной бородкой, одетый в чёрный свитер. Проницательные глаза смотрели оценивающе. Анита расположилась напротив загадочного мага.

– Что привело Вас ко мне?

Герман смотрел прямо в её глаза и держал своим взглядом. Оторваться от его чёрных глаз было невозможно. Анита неожиданно для себя стала говорить о каких-то проблемах, словно ей приказали о них говорить.

Маг что-то записывал в своем блокноте, а потом предложил ей прийти через два дня на сеанс. Анита ушла к себе и попыталась настроиться на работу, но не могла сосредоточиться, мысли разбегались. Её не оставлял образ Германа и его лицо казалось, висело перед ней.

Через два дня она пришла снова. В комнате, где маг принимал пациентов, не было ничего необычного – ни тёмных штор, ни колдовских предметов, и на нём не было фиолетовой мантии, настраивающей на волшебство. Зазвучала медитативная музыка, в ней слышались шорохи дождя, звуки капели, какие-то вздохи, приглушенный ритмичный стук барабанов… Маг рассказывал и рассказывал целую историю её проблем, болезней и рисков.

Анита сидела на стуле, а Герман ходил по комнате, говорил очень эмоционально, негромко и внятно. Слова его доносились словно издалека… она была как в тумане и не всё чётко воспринимала.

Когда Анита уходила, Герман внушительно сказал:

– Нужно провести несколько сеансов. Мы с вами хорошо поработали, теперь вы должны следить за своими мыслями и снами. Сновидения – это закодированные послания от существ высшего порядка. В три часа ночи поле планеты чистое и можно работать на расстоянии с любым человеком. Но в это время самый разгул тёмных сил, и даже мулы и верблюды не ложатся на землю.

После третьего сеанса Анита вышла от Германа и почувствовала, что её сознание раздирают на части противоположные мысли и чувства. Она чувствовала себя то соблазнительной красавицей, то униженным, уродливым ничтожеством. В состоянии эмоционального возбуждения Анита стала анализировать все мысли, которые приходили в голову.

Недавние события, разговоры с сотрудниками переворачивались и окрашивались в чёрный цвет, она видела негатив там, где его не было. Её пугали новости с экрана телевизора, появились страхи из-за каких-то незнакомых болезней, то, на что она раньше не обращала внимания, стало кричащим и пугающим.

Она перестала спать ночами. Если и засыпала, в три часа ночи, словно по будильнику, просыпалась, боялась опасности. Потом Аните приснился сон – она в подъезде стоит на лестничной площадке верхнего этажа их дома и, перегибаясь через перила, смотрит вниз. Перила начинают шататься под её руками и уже наклоняются вместе с ней, она вот-вот упадёт в лестничный проём… И тут её кто-то хватает за платье на спине и тянет назад на площадку. Она падает на пол вместе с удержавшей её подругой Галиной… и просыпается, ощущая непонятный страх.

Вскоре Аните стало совсем плохо. Она почти ни с кем не разговаривала, избегала по возможности людей, не могла успокоиться – то плакала, то смеялась. Стала прятать ножи и острые предметы, выбрасывала из дома всё, что напоминало о чем-то неприятном. Страх наползал, окутывая её чёрным мутным пятном. Все предметы казались одушевлёнными, шевелились, звучали, издавали тёмное свечение.
Анита была, как в экстазе – в вихре неясных грез, среди незнакомых ароматов и звуков, появляющихся, как всполохи молний. Однажды вечером ей послышались лёгкие шаги чьих-то босых ног с браслетами на ступнях и зашуршала невидимая ткань…

Комната словно расширилась и превратилась в большой зал. На тахте, среди ковров она увидела шахиншаха в дорогом парчовом одеянии, расшитом шёлком. Невольницы окружали его с двух сторон и махали опахалами. Их ноги были обуты в украшенные жемчугом туфли, на запястьях позванивали украшения.

Послышалась музыка и в ней – дробь барабана, шум падающих струй, шелест листвы, завывание ветра… потом пение соловья – это была неземная музыка, недоступные разуму звуки космоса. Волшебные запахи благовоний щекотали ноздри, и Анита почувствовала, что именно этот чудесный мир для неё реальный. Поодаль стоял стражник с блестящим мечом, внезапно он схватил одну из невольниц и швырнул её к ногам шаха. Женщина упала на пол, шах схватил её за руку, украшения больно блеснули…

Внезапно напор ветра шумно ударил в окно и всё исчезло… Анита беспомощно опустилась в кресло и увидела себя дома. Работал телевизор.

– Мысли грязные у нас… – звучали у неё в голове слова мага, он говорил это, глядя пристально ей в глаза. – Но времени у нас много…

Она без конца прислушивалась к своим мыслям и искала, искала… что-то нехорошее. И гнала грязные мысли, а они наоборот ползли и ползли, скользкие как змеи… Ей чудилось, что она в рваной одежде бредёт по дороге, кто-то сверху вылил на неё грязную воду… Внезапно раздался взрыв хохота и звучал всё громче, переходя в переливчатый смех и постепенно стих, уходя куда-то за пределы дома.

Если есть на свете ад – это совсем ни большие сковородки, ни котлы со смолой, ни тёмное дождливое бесконечное поле… Это наша совесть… мысли, которые мы создаём, и это наш собственный суд. Постоянный анализ мыслей рвёт и терзает мозг. Безобидный, никому не принесший вреда проступок, кажется преступлением. Это похоже на сны. Мельком увиденное днём – ночью, начиная перевариваться в сознании, разворачивается в фильм ужаса. Это мозг разбирается с коротким впечатлением и создает в дремлющем разуме жуткие картины. Или прекрасные. И так хрупка эта грань. Так нелегко удержаться на краю пропасти.

Муж смотрел на неё удивлённо, и думал, что она его в чём-то обвиняет и поэтому не хочет с ним разговаривать. Он, недоумевая, искал те вещи, которые она выбросила. Анита боялась Германа, на неё очень сильно подействовали его слова – «работать на расстоянии» и слова о чёрной магии, тёмных силах. Её сильно тянуло к Герману, она чувствовала, что ей нужна помощь, но маг не отвечал на телефонные звонки.

В один из этих вечеров пришла Галя. Она, как обычно, начала рассказывать о работе, о новых рецептах – увлекалась кулинарией.

– Ты что меня не слышишь? Я второй раз у тебя спрашиваю, где нож? Давай вместе поужинаем!

Галя посмотрела внимательно на Аниту и увидела нездоровый румянец на её лице. Взгляд Аниты перемещался с одного предмета на другой. Галя почувствовала – что-то неладно.

Она дождалась прихода мужа Аниты и, когда он вошёл, набросилась на него:

– Ты что не видишь, что жене совсем плохо! Надо в больницу, к врачу! Что у вас случилось?
– А я знаю? Она молчит. На что-то обижается. Я не знаю, на что. Ничего вроде бы не произошло. Я думал, она устала, – с недоумением сказал муж Аниты.

– Давай, заводи машину! Поехали! – потребовала Галя.

Анита ехала в машине и чувствовала, что её словно окатили ледяной водой. Галя держала её за руку.

– Не волнуйся, главное – не волнуйся. Всё будет хорошо. Мы с тобой.

Анита вошла в кабинет врача и робко присела на кушетку. Врач – молодой крепкий мужчина, внимательно выслушал её. Он задал несколько вопросов и сказал:

– Мне всё понятно. Ну и расплодилась же эта нечисть! Непорядочный он человек! Увидел, что пошло не так, должен был сказать – идите к врачу! Напустить тумана смог, а вывести из него мужества не хватило!

Он позвал медсестру, и молодая девушка отвела Аниту в палату. Через некоторое время медсестра пришла и сделала ей успокаивающий укол.

– Для вас сейчас самое главное – это хорошо выспаться.

Девушка поставила на тумбочку стакан воды и поправила подушку.

Анита проспала всю ночь, а утром проснулась и увидела, где она. И тут её охватил совершенно другой страх. Мистика рассыпалась на части, а опасность продолжать барахтаться в этом надуманном кошмаре овладела ею сильнее, чем предыдущие страхи.

Напротив, на кровати сидела молодая женщина. Она молчала и смотрела то в окно, то на дверь, то на присутствующих.

– Что с вами? – спросила Анита. – Почему вы здесь?

Женщина заговорила охотно. Наверное, ей так было легче отвлечься.

– Поругалась с начальником. Он сильно на меня кричал. А теперь этот разговор крутится в моей голове, как круглая, склеенная кассета и повторяется, повторяется. Что бы я ни делала, где бы ни была – только и думаю про этот разговор.

Аниту рассказ озадачил: – Вот, пожалуйста, никакой такой магии. А что же со мной?

В палату вошла медсестра, принесла таблетки. Анита выпила одну и через время почувствовала, что она – это не она. Ей показалось, что всё внутри неё остановилось. Она позвонила мужу, и попросила, чтобы он привез кофе. Таблетки она больше не пила, ходила на зарядку, на прогулки. Осень уже заявила о себе слякотью, пронизывающим ветром и стылым дыханием приближающейся зимы.

Днём пришла давняя подруга. Они сидели около здания на скамейке, закутавшись вдвоём в одно одеяло, которое Галя принесла с собой. Подруга достала флягу в вином:

– Проверенное средство, для бодрости. – Она налила в маленькие стаканчики понемногу вина, достала лёгкую закуску.

– Сколько народу ходило к этому магу и ни с кем ничего не случилось. А ты ему понравилась. И кто кого заколдовал? Не такой уж он и сильный маг. Чтобы ты совсем от этого страха избавилась, я тебе вот что скажу. Помнишь чеховского барина, что мужика пугал? Ты же замужем, он понял, что шансов у него нет, и решил тебя закодировать, чтобы сама пришла. Непорядочный он человек, алиби себе придумал. Вот я тебя и расколдовала.

Галя обняла Аниту и плотнее завернула её в одеяло.

– А вот Дина рассказывала, когда была у него на сеансе – перед ней реальная картина появилась – стоит гуцул с трембитой, – уже с улыбкой заключила Галя. – Сон наяву. Какое у кого воображение… Подсознание… вещь серьёзная… нельзя угадать, как сработает, что его включит.

Анита вспомнила слова Германа – когда он выводит человека из тёмного пятна, пациент видит на последнем сеансе голубое небо. Она поняла, что сорвала его планы, всё пошло не так, и до голубого неба, которое стоило бы ей очень дорого, дело не дошло.

– Я так рада, что ты пришла, – с благодарностью проговорила Анита. – Ведь всё время, пока мне было плохо, никто этого не замечал. Мне так надо было кому-то рассказать. Ведь если подумать, любая ссора вызывает такую реакцию, как у меня. И в голове слова крутятся и общее состояние ужасное. Но голова ясная, а что же это? Конечно, тут самое главное – энергетика воздействия. Насколько зацепит сознание. Меня то в жар, то в холод бросает. Будто бы состояние сильной неприятности усилено в десятки раз. Но как? Гипноз… Глубина… проникновения в сознание. И поразительно то, что я его видела совсем другим! Высоким, очень красивым, с зелёными глазами! Словно он этой картинкой заслонил себя. И ещё какие-то восточные видения …

– Может быть это он гарем представлял? Говорят, что очень многие из нас – потомки Чингисхана от тысяч его наложниц! Ничего, держись. Приобрела новый опыт. Крепче будешь. Теперь даже цыгане к тебе близко не подойдут! – Галина поднялась. – Пойду я. Буду звонить. Тебе нельзя оставаться одной со своими мыслями. Я вот книжку тебе принесла. Заставляй себя читать, даже если не хочешь и больше с людьми разговаривай, отвлекайся.

Через несколько дней Анита уже была дома. Она еще была очень слабой, но вышла на работу. Каждый день, утром, выходя из дома, Анита видела Германа. Он стоял в стороне, не подходил, но смотрел на неё. Она подумала, что Герман испугался и пытается держать её под своим влиянием, делая вид, что помогает ей восстановиться.

Анита старалась при любой возможности слушать классическую музыку, побольше Рахманинова. Это было её открытие – музыка освежает и выравнивает мысли, и на работе и дома она постоянно была в наушниках. Но восстанавливалась она очень долго.

***
Поезд мчался через длинный тоннель, ритмично постукивая колесами на стыках, и в полутьме я слышал голос Германа. Мой попутчик продолжал рассказывать, почти не глядя на меня, казалось, он говорил сам с собой. Но иногда он взглядывал мне в глаза и тут же их отводил. Вскоре купе залил яркий дневной свет. Почувствовав мой удивлённый взгляд, он объяснил:

– У меня сильные глаза. Я стараюсь подолгу не смотреть на человека, отношусь к тем людям, которые чувствуют гораздо сильнее, чем другие, и это передаётся, вызывает дискомфорт. Люди, у которых хорошее воображение, быстро погружаются в мой мир, а он не такой, как у обычного человека. Я сосуществую с разными образами света и тьмы, которые мне помогают. Это мистические существа, и при помощи этих образов я и помогаю людям выйти из своей проблемы, они получают защитника.

Он отвёл глаза и снова стал смотреть в окно. Я подумал, что в нас очень сильны те боги, которых люди придумали, когда ещё жили в пещерах. Страх перед силами природы, перед стихией заставил их выдумывать себе разных богов, на все случаи жизни. И где-то эта частица еще теплится. Что поделаешь, если некоторые люди скорее верят не в себя, а в неведомые силы, видят в них своё освобождение от беды, проблемы.

Герман снова заговорил:

– Я никогда так не влюблялся. Она сводила меня с ума. Я не сразу понял, чем именно она поразила меня. Струящийся шелк её платья, цвет волос, её глаза – яркие, тёмные… Скользнула и поймала солнечный лучик нитка бус из разноцветного агата. Я сам не мог сказать, что подействовало на моё воображение, но появилось сильное желание её удержать. Я знал свою силу и привык к тому, что женщины, которых я бы никогда не добился, сами мне покорялись. Перед ней я был слабым. Любовь – такой же гипноз. Она ломает человека, подчиняет… Безответная любовь способна свести с ума. Это тупик. Пытаться добиться женщины психической силой – большой грех. Я хотел перед ней быть героем. Сначала погрузить её в мрак, а потом вытащить, чтобы она была мне благодарна. Я сам говорил ей, что чёрная магия – это сначала сделать зло, а потом добро. И она испугалась. Она ушла, когда ей стало плохо, и не позволила мне проявить себя так, как я хотел. Когда она заболела, я уже не мог ей помочь. Она звонила мне, но я не отвечал. Я знал – если она меня увидит, реакция может быть непредсказуемой.

Герман на минуту задумался, сделал над собой усилие, чтобы продолжить свой рассказ:

– Потом, через время, она пришла ко мне. Я понял почему. Она хотела доказать мне, что я над ней не властен – хотел, сам не ведая, разрушить её жизнь, а разрушил свою. Она, видимо, хотела увидеть меня другими глазами, избавиться от тех, пугающих её мыслей. Мы поговорили для вида о разных обыденных вещах, и я благодарен ей за эту последнюю встречу. Но я заметил, что Анита смотрела на меня так, словно видела первый раз. Словно раньше она видела другого человека. Наверное, во время сеансов ей сильно передались мои мысли. Я перестал принимать пациентов и нашёл работу, связанную с командировками. Но не могу отказать в помощи людям, которым нужна экстренная помощь. Скорая часто долго добирается, а человека можно спасти.

Он опять замолчал. Но вскоре заговорил:

– Если человеку дан дар помогать людям, он должен будет чем-то за это заплатить, чтобы соблюдалось всеобщее равновесие. Это большой подарок судьбы, нельзя требовать большего. Природа не различает, где вы, а где кто-то другой. Она знает, что всё это части одного и того же механизма, поэтому, забирая у другого, вы забираете у себя самого.

Герман быстро взглянул на меня. Я посмотрел на него, как на обыкновенного человека, и это его подбодрило, он продолжал:

– Если бы это было возможно, я бы отдал свои способности за красоту, высокий стан, уверенность в себе, не как мага, а как состоявшегося в другой сфере человека. Я был женат, но скажите, разве может женщина, зная, что её мысли читаются, как открытая книга, оставаться рядом? Я, как артист, который живёт только на сцене, когда он в маске, в образе. И для того, чтобы удержать этот образ, я должен максимально ограничивать контакты, быть затворником. Но ведь я же чуть было не убил её, будто сапогом, наступил на её душу. Я употребил свой дар во зло. Возможно, этой ситуацией меня наказали высшие силы, и я раньше что-то делал не так. Анита явилась ко мне, как орудие суда. И если я ещё могу помочь человеку, то только потому, что она не обвинила меня.

Он умолк, опять же глядя в окно, а потом сказал:

– Спасибо вам за то, что вы меня выслушали.

Скоро была моя станция, поезд сбавил скорость, и уже показалось здание вокзала. Я начал прощаться. Когда я уходил, он сказал:

– Мы с вами были вместе достаточно долго для того, чтобы установилась энергетическая связь. Если вам будет нужна помощь, подумайте обо мне, как о друге. И прочитайте молитву. Есть такие вещи, о которых мы знаем мало. Но они работают.

Странно было то, что после всего рассказанного им, я не воспринимал его, как мага, как пугающую тёмную силу. Мне было его жаль, как человека, которого жизнь так одарила, и так наказала. Ведь мы нормально относимся к тому, что у художников и поэтов несколько иное мышление, а таких как он, чуть что не так, сразу готовы заклеймить.

Аниту тоже было жаль, но она была где-то, словно в просмотренном фильме, и её роль в этой истории, пожалуй, закончилась. Я, со своей позиции обычного человека, не понимал, почему он не мог просто поговорить с Анитой. Зачем нужно было облачаться в отгораживающие от реального мира покровы таинственности? Для того, чтобы любой ценой удерживать ореол загадочности и славы и, благодаря этому, чувствовать себя уверенно? А рядом со мной он сбросил эту маску, зная, что больше меня не увидит.

Я вышел из вагона и с удовольствием вдохнул свежий воздух тихого апрельского вечера. Всё время, пока я добирался до своего городка, передо мной стоял его образ – маленький темноволосый мужчина с бородкой – человек, который осмелился взять от жизни больше, чем имел на это право.

Я поднялся на верхнюю палубу парома, когда стало совсем темно. Надо мной зажглись таинственные созвездия, мерцающие алмазными гранями. Паром, как живое существо то поднимался на волнах, то опускался, медленно продвигался вперед, рассекая тёмные волны.

Свет, падающий на меня сверху, казался мне тёплым, состоящим из жемчужных капель, как небесная вода. Он уверенно проникал вовнутрь, и в моей душе всё смутное прояснялось. Я дышал легко, с восторгом ощущая мягкий пьянящий воздух с запахом моря, вновь и вновь поднимая глаза на загадочные небесные иероглифы, словно я мог прочитать самую главную тайну мироздания – закон равновесия.

Он преподносит себя независимо и гордо, словно аристократ. Иного статуса, кроме как «хозяин» дома, для него не существует. Он благороден – это все чувствуют, должны чувствовать, это не подлежит обсуждению. Он несёт себя с достоинством, у него сдержанные манеры, но загадочный характер.

Сегодня он смотрит на меня пристально, не отводя глаз. Это взгляд настоящего мужчины – спокойный, уверенный в своей неотразимости. В нём читается глубокая природная сила, целеустремленность и отсутствие всяких сомнений.

Я чувствую, как его взгляд проникает в меня. Мое загнанное куда-то в угол сознание пытается мне напомнить, что чувства надо сдерживать. И ещё что-то про статус, шкалу ценностей, распорядок дня, список дел… Но он хозяин.

Он не торопится. Он смотрит, ожидая той стадии, когда я буду готова, тогда он подойдёт ко мне – осторожно, чтобы не спугнуть, ласково дотронется и прильнёт ко мне, чувствуя, что мы начнем дышать вместе, дышать друг другом.

Он грациозно поднимается, как опытный танцор, и идёт ко мне. Он касается моей ноги, потом бедра, поднимается выше и ложится рядом. Очень нежно и плавно мягкими движениями касается лица, щекочет усиками щеку. Я чувствую каждое его движение и жду…

Он коснулся шеи, прильнул на плечо, выбрал удобное положение для себя и замер, наслаждаясь близостью. Я едва дышу, стараюсь не нарушить его блаженства, и могу лежать в неудобной позе, любуясь его мягкостью и эзотерическим, таинственным налётом его покрова, отсвечивающей лунным серебром.

Весело мерцают в камине языки пламени, исходящее от них тепло греет и умиротворяет. Хочется наслаждаться первозданным огнём. Сладкая нега разливается по всему телу, огоньки отогревают иззябшую душу и уставшее тело. Пылающие струйки свечей притягивают взгляд и весь окружающий мир растворяется в чувстве единения с мирозданием. Романтические мысли в такие минуты приходят сами собой.

– Что, заснул? – заботливо осведомляется муж, войдя в комнату.

Я киваю, но через некоторое время осторожно сдвигаю со своей груди разомлевшего во сне и обмякшего аристократа, укладывая поудобнее и стараясь не разбудить нашего любимого серого пушистого Мухтара – отчаянного бойцовского кота.

Следуй за своим вдохновением, и Вселенная
откроет тебе двери там, где раньше были стены.
Джозеф Кэмпбелл

Маленький, кажущийся игрушечным, домик располагался почти у самой воды. К реке спускалась небольшая лестница, можно было перебраться в лодку, привязанную у самого причала. Вечер уже окутал туманом лес, а возле домика горели яркие фонари и в их свете трава у берега была седой, а гладкая поверхность воды золотилась и отражала огни.

Вечером в субботу Денис с сестрой Дарьей отдыхали в домике на берегу реки. В кресле развалился серый кот и смотрел на хозяев прямо, чуть прищурившись.

– Посмотри, как он интригующе глядит на нас, – заметила рыжеволосая задорная девчушка. – Как будто знает такое, о чём мы и не догадываемся.

– Это же кот! Он чувствует себя здесь хозяином, а мы так, принеси-подай! Таинственные создания, эти коты! Считается, что они связаны с неведомыми силами.

– Да уж! Загадочные существа! Собаки совсем другие! Вот что он хочет? Наелся, погулял, выспался. Нет, он что-то задумал!

Дарья прошлась по комнате, полила цветы на подоконнике.

– Слушай, пойдем к реке, – тянула она брата, – пойдём посидим на лестнице и посмотрим на закат. Днём всё другое – яркое, солнечное, а вечером задумчивая природа доверяет свои тайны.

Они вышли из домика и спустились по лестнице к самой воде. Дарья поднялась по ступенькам и смотрела вдаль.

– Поднимись повыше, вот сюда стань и посмотри.

Восторженные глаза девушки убеждали лучше всяких слов.

– Знаешь, ты права. Теперь я вижу вдали верхушку колокольни, она золотится в вечернем свете и даже птиц, которые там устроились на ночь. И розовые облака над лесом. А на другом берегу мельница и круглое колесо.

– Вот видишь. Мы так и не побывали на мельнице, – настаивала Дарья. – А мне очень хочется. Там так красиво.

– Давай завтра поедем, – предложил Денис. – Там и правда красиво! Мы можем устроить пикник. И погулять по лесу.

Дарья обрадовалась, что брат согласился, потянулась к Денису и поправила воротник рубашки.

Денис вышел на поляну рядом с домом, побродил вокруг и прогулялся по дороге, ведущей к лесу. Солнце потихоньку клонилось к закату. Денис любил вечерние часы, когда закат горел багровыми красками. Он относился к закату не как к чему-то завершающему, а как к рождению рассвета и нового дня. Денис увидел, что уже совсем стемнело.

Сквозь тонкие шторы просвечивалась большая белая луна, заливая комнату мягким светом. Синие и фиолетовые краски неба в россыпях звёзд и контуров чёрных деревьев создавали фантастическую картину, наполняя комнату волшебством и навевая дивные сны.

Денис удобно устроился на широкой кровати, полистал толстую книгу. На тумбочке осталась чашка остывшего чая, заботливо приготовленного Дарьей. Он успел прочитать несколько страниц и оказался в сладких объятиях сна.

Большой серый кот, мягко ступая, забрался на стол и вытянул лапы. Его жёлтые, словно стеклянные глаза светились в полумраке комнаты и рассматривали хозяина. Ночь принадлежала коту. Днём ему не позволялось забираться на стол, а теперь он нагло смотрел сверху на спящего хозяина и мог делать всё, что пожелает. Пушистый властелин ночи, потянувшись, сверкнул жёлтыми шариками глаз, и, как заклинание, произнес магическое: – Ммяу!

Рассвет загорелся багровыми и оранжевыми красками. Первыми его встречали повернутые к утреннему свету белые полевые ромашки, золотящиеся в рассветных лучах. Денис потянулся и выглянул в окно, с удовольствием вдохнул свежий воздух и утро проникло в его сознание жизнью давно проснувшейся природы.
Денис позвал сестру и вернулся к разговору о мельнице.

– Вчера соседка мне сказала, что туда лучше не ходить, там живут духи, – сообщила Дарья.

– Вот и прекрасно. Познакомимся с ними. Если бы это была ветряная мельница, мы бы могла надеяться встретить Дон Кихота с Санчо Пансой и увидеть, как он мчится к башне с копьем наперевес.

– Дон Кихота мы точно не встретим! А вдруг и правда, там живут духи? – настаивала сестра.

– Не волнуйся, никого там нет!

Они шли по лесной тропинке. Вскоре показалась река. Они перебрались на другую сторону. Мельница стояла в самой чаще, из-за близости воды вокруг всё заросло.

Перед старым строением, словно вытекая из него, поднималось небольшое зеленовато-белое облако, излучая слабый свет. Отражение давало лёгкие тени на воде почему-то красных оттенков.

Но вот появились прямые солнечные лучи и встали длинные, тонкие и шевелящиеся от ветра полоски синевато-зелёного цвета, и вид их стал фантастическим и зловещим.

– Слушай, – произнес Денис, – это то, что нам надо! Мистика! Привидения! Вот это идея! Замок с привидениями! Даша, я подумал, было бы здорово отремонтировать эту мельницу и построить рядом гостиницу. Почему-то мне это раньше не приходило в голову. Здесь есть река, лес такой красивый, ёлки, березы. Привести всё в порядок. Чистый воздух. И загадка есть. Разобраться только с ней нужно.

Они подошли к мельнице. Сооружение, конечно, нуждалось в большом ремонте.

– Мы же не собираемся муку молоть! Речка, рыбалка. Солнце, грибы! – убеждал Денис сестру.

Они вошли по скрипучим ступеням в домик, примыкающий к мельнице. Всё внутри было заброшено, валялись щепки, мусор, какие-то тряпки. Они сели на лавку и через некоторое время стали испытывать непонятные ощущения.

– Что-то у меня голова кружится. Я чувствую тяжесть и световые лучи в глазах мелькают. Нечисть тут какая-то живет! – Даша поднялась с лавки и зашаталась…

– А у меня во рту жжёт и тошнота, – добавил Денис. – Пойдём отсюда.

– Да, пожалуй, нам лучше уйти, – согласилась Дарья. – Надо было кота с собой взять. Интересно, зашёл бы он сюда или нет.

Они добрались до своего дома и некоторое время отлеживались, пока не почувствовали себя лучше.
Прошло несколько дней. Денис всё думал о своем проекте. Он стал расспрашивать жителей посёлка о мельнице – кто там раньше жил, какие легенды, слухи.

По рассказам, после того, как ещё до войны мельница перестала работать, там жили разные люди. Какие-то приезжие, да и просто бродяги. Но духи там поселились не очень давно, с прошлого года стали замечать видения. Раньше, может быть, не обращали внимание. Они не всегда появляются. А у мельника ещё до войны пропала дочка и он стал пить, а потом умер. Может быть его призрак до сих пор бродит возле реки, зовет её.

– Так он никого на мельницу не пускает?

– Наверное, надеется, что она вернётся, ждет её. Закрывает вход для посторонних. Хорошо, видать, ему там с дочкой жилось, пока она не выросла. А старик же её молодой видит. Может быть ещё жива, хотя, наверное, старушка совсем.

Какая-то сила манила Дениса, и он решил снова отправиться к мельнице. Вечером парень переплыл на лодке на другой берег, стал сидеть у реки и ждать появления призраков. Он сидел в лодке, разглядывая окружавшие мельницу деревья, само строение, словно отыскивая какие-то детали, которые помогут ему разобраться в этом странном явлении. Но непонятное очарование этого места уже проникало в него, как бестелесное, но реальное существо и стало казаться, что и мельница и все её окружающее как-то связано одно с другим.

Это состояние становилось реальнее, чем настоящая жизнь, и мельница, будто всасывала его без остатка и заставляла в ней раствориться. Он начинал чувствовать кипучую жизнь вокруг этой мельницы и был действующим лицом в ней. Шумно подъезжали телеги с людьми и зерном. Нарядно одетые мужчины и женщины разговаривали друг с другом, спорили, ссорились, смеялись. Днём стояла жара, поэтому мельник молол муку ближе к ночи. Мужики тащили мешки, их встречал высокий жилистый мельник, он иногда ругался или смеялся, со скрипом крутилось колесо мельницы, шумела вода, льющаяся на колесо. Слышался скрежет жерновов. Люди оставались на ночь, зажигали костры, ужинали, потом пели песни, устраивали пляски, расходились парочками по лесу.

Вдруг послышался топот лошади, к мельнице подъехал всадник. К нему выбежала девушка в сарафане и белой рубахе, блеснуло ярко красное намисто. Всадник подхватил её, посадил на лошадь, и они умчались. Следом выскочил высокий седой мужчина и, заламывая руки, что-то кричал.

Все увиденное показалось Денису совершенно реальным. Эта затаённая энергия, словно набрасывалась на него и поглощала. Денису стало казаться, что он живёт в том времени, когда все стены дома и мельницы пропитывались человеческой энергией и теперь её не хватало этому огромному существу, чтобы жить. Оно молило проходящих мимо остаться в доме, уберечь его от разрушения, от неминуемой гибели, обещая верно служить.

Но сколько Денис не ждал, никакого свечения из мельницы он не заметил, и пришлось вернуться домой, так и не разобравшись с привидениями.

На следующий день Денис, несмотря на отговоры Дарьи, опять поехал к мельнице. Он старался понять, почему это место так забирает его. Стоял ясный солнечный день.

Подъезжая к мельнице он сначала ничего особенного не увидел. Немного подождал и решил просто походить вокруг. Но вдруг, присмотревшись, через провалы в стенах он увидел красноватые сполохи, а затем мелькание сине-зелёных полос. Постепенно эти лучи стали вытягиваться наружу, завиваться, подниматься вверх. Денис попытался сфотографировать их, но снимок не получился. Свечение то появлялось, то исчезало под влиянием потоков воздуха. В мельницу войти Денис не рискнул и вернулся домой.

Когда всё увиденное постепенно разложилось в голове, Денис стал размышлять и рассказал Дарье о своих впечатлениях.

– Надо поговорить с теми, кто там не был, – подсказала Даша. – Все-таки воображение – такая сложная вещь! Давай, сейчас хорошо поешь и отправляйся спать. А потом поговорим.

Отдохнув, Денис вышел на веранду. Дарья читала книгу.

– Не может быть, чтобы это были духи, – не успокаивался Денис. – Там какая-то другая причина. Я поеду в лабораторию, попрошу – пусть возьмут пробы воздуха, воды, земли. Очень уж там красиво. А легенда про духов будет возбуждать интерес к этой гостинице. Ничего, оживим духов. Говорят, дома разрушаются, когда там никто не живёт. А мы вдохнем жизнь в это место. Сделаем пляж, всё обустроим. Ведь людям захочется пожить в красивом месте.

Через несколько дней Денис привёз специалистов к мельнице. Они взяли специальные защитные маски и приборы. Результат анализов показал присутствие ртути в воздухе. Когда обследовали мельницу, нашёлся стальной ящик с разбитыми большими, наверное, техническими, градусниками. Ртуть растеклась пятном. Эти пары и были причиной свечения воздуха в тёплые дни.

– Сколько же времени нужно, чтобы воздух стал опять чистым, если этот ящик увезти? Уничтожить? – спросил Денис лаборантов.

Получив нужные рекомендации, он успокоился и понял, что всё задуманное получится.

*******
Прошло некоторое время. Денис занимался строительством и ремонтом. Когда работы завершились, на выходные в новую гостиницу на речке приехали родители.

– Ты весь в отца, – говорила мама. – Романтик и мечтатель. Но как всё хорошо получилось! Все-таки ты построил эту гостиницу! А как же теперь быть с духами? Где их взять?

– Будут тебе, мама, духи! А на что светотехника? Будет мельница светиться! А легенду новую придумаем. Только вреда не будет никому! Вот жизнь идею подала! Сам бы и не догадался.

– Всё-таки мельница – для нас что-то притягивающее стариной, а раньше необходимое. Мельница и хлеб – понятия, родные друг другу. Я помню, как моя тётка в воронежском селе всякий год отправлялась в неблизкую поездку, чтобы смолоть два-три мешка зерна. На старых мельницах особый – тонкий помол. Хлеб пекла такой, что ни в одном магазине не купишь. Был на улице обычай – караваи свежего хлеба раздавать соседям. Хлеб пекли по очереди, и получалось так, что всегда он был на столе свежим, – рассказывала мама.

– Ты так славно рассказываешь, что мне захотелось и мельницу запустить в работу, – ответил Денис. – И стану я мельником!

– Ничего смешного, мельник был уважаемым человеком в деревне.

– Жизнь покажет, – поддержал отец. – Хорошее дело у тебя в руках, сынок!

– Только вот привидения надо организовать, пригласить, так сказать, на работу! Но ничего, на следующей неделе приедут специалисты и всё оборудуют. И будет здесь лесная вечерняя сказка. А сценарий уже аниматоры подготовили.

*****
Вечером возле мельницы собрались зрители. Здесь были и отдыхающие и те, кто пришел на вечернюю постановку. Некоторые из них были с корзинками, полными грибов или лесных ягод, другие с рыболовными снастями. Дарья с родителями расположились немного в стороне от отдыхающих. Денис заметно волновался. Серый кот что-то промурлыкал, подошёл к нему, потерся о ногу, потом стремительно, как настоящий лесной охотник, отбежал и запрыгнул на ступеньки лестницы.

Представление началось. Из-за мельницы вышел здоровенный мужик. Он легко похлопал по спине кобылу и выгрузил с телеги мешок с зерном.

Мельник засыпал зерно, раскрутил жернова и, пока колесо крутилось, лёг подремать. Прошло некоторое время. Вдруг мельница заскрипела и остановилась, колесо в воде перестало крутиться. Мужик взял факел и спустился к реке посмотреть механизм. Глядит, а лопасти колеса перемотаны водорослями.

Скинул он сапоги, одежду и залез в воду, чтобы оборвать траву. Всё почистил, и мельница вновь закрутилась. Не успел мужик прилечь, как вдруг слышит снова скрип. Опять колесо встало. И вновь мельник полез в воду обрывать водоросли с лопастей и снова колесо заработало.

Вышел он на берег и стал ходить вокруг. Ближайший камыш и тина нашлись в нескольких метрах от мельницы.

Ничего не придумав, встал мужик, одел сапоги, развернулся и едва успел сделать пару шагов, как услышал за спиной плеск воды. Он схватил с земли факел, бросился к кромке воды и замер. Голова, торчащая над речной гладью, смотрела на него огромными глазищами и улыбалась. Испугался мужик и бросил факел в воду, а чудище захохотало и оставив искры брызг, нырнуло под воду и исчезло.

Из мельницы вышла молодая женщина в костюме селянки и вынесла каравай. Она положила поднос на берег, туда, откуда выглядывало чудище речное и позвала мельника. Чудище приняло подарок. Мужик раскрутил жернова, и мельница заработала.

Через некоторое время женщина вынесла маленькие вышитые мешочки муки и стала их раздавать зрителям. Спектакль закончился.

Вышел администратор и объявил, что через неделю приедет шаман и будет вызывать духов, которые прячутся в мельнице.

Шахматное Королевство было охвачено суматохой. Слуги метались по дворцу, боясь показаться на глаза Её Высочеству. Белая Королева раздражённо ходила по большому залу, не разбирая чёрных и белых клеток пола – ей никто не мог указывать, как ходить.

Стройный Белый Конь следовал на ней, при этом не нарушал дозволенных ходов и передвигался только буквой «Г». Он почтительно докладывал:

– Прибыл гонец от Аримана.

– Чёрный Король мог бы пожаловать к даме и собственной персоной! Или ему уже надоели блондинки, и он становится верным своей брюнетке? – возмутилась Белая Королева. От Белого Коня у неё не было тайн.

– Где Орзмунд? Его дух ослабел? Или он испугался чёрного войска? – продолжала сердито Королева. Её серебристое белое платье-футляр искрилось гневом.

– Белый Король подписывает указы, то есть план развития наступления, – робко проговорил Белый Конь, переминаясь с ноги на ногу.

– С каких пор Его Величество подписывает указы, не посоветовавшись со своим умом, то есть со мной?

– Орзмунд сегодня не в духе, – проговорил Белый Конь. – Простите, не в настроении, он же сам дух.

– Вечная игра между светом и тьмой в просторах космоса меня утомила, пожаловалась Королева. – Наши разведчики плохо работают. Насколько готов к бою легион Аримана? Кто знает, что замыслила эта ведьма, Чёрная Королева? Епископы-Слоны стали слишком подвержены эмоциям! В бою больше всего достается Ладьям, и они ещё поддерживают физическую форму. Но Пешки расслабились, превратились в импульсы. Все будто забыли, что игра в шахматы – вечная борьба духа против собственной тени! – не успокаивалась королева и, вынув из кармана миниатюрную шахматную доску с хрустальными фигурками, громко сказала:

– Приказываю выстроить всю армию! Я хочу убедиться, что в ней присутствует настоящий боевой дух!

Белый Конь осторожно заметил:

– Но они ещё не вернулись из бани! В прошлом сражении их белая одежда окрасилась кровавыми пятнами. И парики порвались, надо ремонтировать!

– А моя корона в порядке?

– В полном порядке, Ваше Высочество! – доложил Белый Конь, поправляя парадную белоснежную сбрую.

– А что гонец сообщает?

– Чёрный Король осведомляется о вашем здоровье и настроении! Он прислал вам подарок – шкатулку с самоцветами.

– Передайте ему, что я буду ждать его поздно вечером. Подготовьте мне ванну с лепестками роз и добавьте побольше афродизиаков! И белое платье, расшитое жемчугом!

Королева на минуту задумалась, а потом спросила:

– Разведчики узнали, как будет одета Чёрная Королева?

Конь утвердительно кивнул.

– Немедленно поручите портному сшить всем нашим пешкам такие же платья!

– Будет исполнено, Ваше Очарование! – браво ответил Белый Конь и лихо прищёлкнул копытом и осторожно добавил:

– Гонец проговорился, что будет одновременное сражение на нескольких полях.

Королева, услышав это известие, упустила шахматную доску и фигуры со звоном покатились по полу.

– Так что мне теперь раздвоиться, растроиться, распятериться? Или разматериться?

Белый Конь предусмотрительно отошёл подальше.

– Да, нам всё труднее побеждать, – немного успокоившись рассуждала Королева. – Узнавать намерения и планы действий на всех полях теперь надо у всех военачальников Чёрного Короля. Белый Король, будучи духом, не может быть пленён, но может проиграть игру, если попадёт в окружение противника.

– Разведка донесла, что на игру прибыл неопытный гроссмейстер. Он даже не знает, как правильно двигать фигурами. И он будет играть белыми!

Белоснежное лицо королевы порозовело от гнева, и она возмущённо произнесла:

– Это хуже всего! Невозможно ничего просчитать! Что будем делать? Он же будет двигать фигуры, как вздумается!

Конь замялся:

– Даже, если нам удастся несколько наших фигур переодеть в чёрные костюмы, мы можем проиграть.

– Что ты предлагаешь? – спросила Королева, пристально вглядываясь в лицо Коня, словно чувствуя, что он что-то недоговаривает.
Белый Конь, пытаясь справиться с волнением, сделал несколько прыжков по квадратам пола и произнёс:

– Придётся подменить гроссмейстера! В настоящее время Советники Его Величества прорабатывают этот ход!
Прихрамывая и осторожно передвигаясь по диагонали, в зал вошёл Слон в белой мантии.

– Ваше Высочество! Вас вызывает его Величество Король!

– Какой? Чёрный или Белый? Вы совсем меня запутали! – раздражённо ответила Королева, подбросив узким носком белой туфельки подкатившуюся хрустальную фигурку.

– Ваше Высочество! Орзмунд приглашает Вас на совет!

Седой Белый Король сидел на высоком троне. Его ноги опирались на маленькую скамеечку. Большой белый пёс вальяжно развалился у его ног.

– Я собрал чародеев со всего шахматного государства, – изрёк старый Король, стряхивая крошки торта со своей мантии. – Прибывшему гроссмейстеру будет отправлен бочонок выдержанного трехсотлетнего вина с волшебным зельем. Когда он уснёт, одежду подменят и отдадут нашему проверенному гроссмейстеру, которого заранее ознакомят с планами Чёрных военачальников. Жители города не знают в лицо прибывшего гроссмейстера. А когда он проснётся, игра уже состоится. Мы победим!

– В таком случае, я отправляюсь отдыхать, я не сомневалась в вашей мудрости, Ваше Величество! – с грациозным поклоном произнесла Королева и отправилась в свои покои. Она вызвала Слона, велела отправить подарок Чёрному Королю и сказать, что им обоим надо набраться сил перед сражением.

– А Чёрной Королеве пошлите белые перчатки!

***
Перед началом шахматного турнира жители городка собрались в большом зале. Доски были расставлены на нескольких столах. Болельщики давали волнующимся игрокам бесполезные советы. Под аплодисменты в зал вошёл молодой темноволосый мужчина в полосатом пиджаке и белой фуражке. Элегантный белый шарф был закручен на вороте небрежным узлом.

Игра началась. Молодой человек играл белыми. Одновременно разыгрывалось несколько сложных партий, но гроссмейстер одержал на всех досках уверенную победу.

В уютной гостинице стол был заставлен закусками, вино имело необычайный вкус. Прибывший вчера гроссмейстер проснулся с тяжёлой головой. Он лежал на тахте в атласном халате и удивлялся щедрому гостеприимству жителей такого, казалось бы, заурядного городка.

Конечно, ему было неведомо, что шахматный турнир уже состоялся, и Белый король одержал уверенную победу над противником – Чёрным Королем. И в Белом Шахматном Королевстве Его Величеством в честь победы был объявлен большой бал.

Дневная жара отпустила только к вечеру, когда спряталось солнце. В душно томительном воздухе бесшумно трепетала листва. Пронзительно светила луна, блуждая по берегу – скользила по воде, теребила мысли. Безмятежная ласка заката будила недавние воспоминания и не проходящую тоску, которую днём выжигало яркое солнце.

Тихон смотрел на легкую рябь воды на реке и думал о Кристине. Энергичная, очень деятельная, она постоянно закручивала его в свою жизнь, в свои планы и проблемы. Она была, словно олицетворение современного города, не отставая от жизни ни на шаг в своем стремлении и выглядеть, и реализовывать себя…

Ему было уже за тридцать. Тихон всё ждал, что она когда-то успокоится, остановится на каком-то одном деле, и они будут жить вместе, одной семьёй, в одном доме…Кристина была для него, как бодрящий и тонизирующий напиток. Тихон сразу в ней растворился и стал её придатком, ведомым.

Вдруг всё переменилось, она собралась и уехала в другой город.

– Я буду нырять столько раз, сколько потребуется, чтобы найти то, что мне нужно в этой жизни, – заявила она в последнюю встречу.

Яркий шар луны постепенно скрылся за фиолетовыми облаками и покатился к рассыпанным по небу звёздам. Мир покорился власти ночи и приготовился к чудесам, которые готовы появиться в снах, чтобы раствориться в первых лучах утреннего рассвета, оставляя недосказанность и смутный вопрос ушедшей ночи – что это было?

*******
Тихон проснулся рано, в голове смутно вертелись какие-то образы, обрывки яркого сна, такого тихого и приятного, красивого и непонятного. Он быстро собрался и поехал по городу. В машине играла музыка, потом включился отрывок из рассказа Сомерсета Моэма, и парень неожиданно погрузился в призрачный мир, в котором кто-то незнакомый дарит ему тепло и уют. Что-то похожее ему снилось. Просторная светлая веранда, цветы, душистый чай, солнечные зайчики…

За окном автомобиля мелькали дома, витрины, спешили пешеходы, пролетали машины. Город, наполняясь суетой и шумом, напоминал большого красочного осьминога. Тихон проехал светофор и попал в пробку. Он порадовался, что предусмотрительно выехал из своего гаража пораньше и сейчас рассматривал улицу, принимая со всех сторон удары в сознание – беспрестанный гул, громкие разговоры, пробегающих людей, мелькание еще не выключенной иллюминации. Ему казалось, что не машины и люди, а время со свистом проносится мимо.

Впереди, по пути, Тихон увидел новую вывеску и подъехал к кафе, которое недавно открылось. Он вошел и выбрал место у окна. Большой зал был оформлен в народном стиле. Подвесной потолок искусственно закопчен, стены выкрашены в белый цвет. В углу с важностью выступала декоративная русская печь с чугунками и ухватами. Рядом аккуратно сложена стопка дров. Откуда-то привезены старинные вычурные шкафы-буфеты. На них стояли банки с маринованными огурцами и помидорами, на стенах развешаны пучки трав. Обстановка и убранство зала были такие домашние, словно попал в гости к своей бабушке, где тепло, уютно, вкусно.

Посетителей было немного, и симпатичная официантка разговорилась с Тихоном.

– Я впервые вас вижу здесь. Мы только открылись и тем, кто приходит рано, у нас выдается презент от заведения – одно из фирменных блюд. Сегодня я могу вам предложить фондю.

Девушка с улыбкой записала заказ и стала звонить на кухню. Тихон рассматривал убранство помещения и постоянно возвращался взглядом к девушке. Как часть этого мира с ярко раскрашенными незамысловатыми глиняными фигурками на высоких полочках, столами, застеленными белыми скатертями с орнаментом, на которых была расставлена глиняная, расписная посуда, девушка вписывалась в эту обстановку, словно оживляя её и придавая значение простым вещам.

Официантка принесла кофе. Она спокойными, красивыми движениями снимала с подноса синюю чашку, сахарницу и вазочку с печеньем. Тихон смотрел на девушку, на её руки, а потом заметил, что глаза у неё голубые и стрижка необычная. Парню передалось её спокойствие и очень захотелось, чтобы девушка подольше не уходила.

И вдруг он чётко увидел, как они вместе идут по зелёному полю у реки, где растут самые красивые ромашки, где видна верхушка колокольни и, прихорашиваясь, плывут над лесом разноцветные облака. Девушка заметила взгляд Тихона и улыбнулась.

Домашняя обстановка кафе, пряные запахи трав, аромат кофе и красивая девушка рядом… Тихон почувствовал себя комфортно и подумал:

– Какая она… уютная.

– Надеюсь, вы будете нашим постоянным гостем, – доброжелательно сказала официантка. Тихон хотел пошутить и сказать, что рад был бы встретить здесь подругу, но решил, что это будет выглядеть бестактно.

– Мне у вас очень нравится, – ответил он, представляя девушку в придуманной им картинке. Он уже узнал, что девушку зовут Мила.

На следующий день Тихон ехал на работу и почувствовал, что его постоянные, напряженные, мучительные мысли стали вытесняться чем-то новым, хорошим, светлым… Раньше он думал, что хотел видеть рядом красивую и умную женщину, чтобы им было интересно друг с другом.

Но сейчас он понял, что важно совсем не это, а состояние рядом с ней. И пусть она не самая красивая, не самая умная и уж вовсе не самая успешная в социальном плане. Пусть она дарит не ум, не красоту, не тело, не успехи, а настроение. И это пережитое им состояние, рядом с Милой, уже стало притягивать его, как магнит.

Он понял, что именно в этом – и красота, и ум, и любовь, и нежность. Она создаёт эту ауру, наслаждаясь обществом своего мужчины и восхищаясь им. Может быть, потому Кристина и ушла, она, пожалуй, поняла, что в их отношениях нет этого, самого главного…

– Мила… такая… уютная, – снова подумал Тихон. У него появилась уверенность, что впереди его ждёт что-то очень хорошее…

***
День выдался великолепным. У реки кипела неустанная жизнь природы. В воде плавали переливающиеся чешуйки желтой ряски, а у самого берега бушевали заросли ароматной мяты. За ней, поднимаясь вверх из высокой травы, выглядывала белая кашка. Выше по реке мирно рос шалфей, красуясь фиолетовыми стрелками. Ближе к берегу рассыпались ромашки. В это простоте чувствовалась такая прелесть и очарование, что Тихон подумал – здесь лучше, чем в самом красивом городском парке и шум совсем другой – слышно птиц, насекомых, ветер…

Мила сложила из камешков сердечко и положила в середину белый цветок. Она говорила тихо и проникновенно:

– Я раньше думала, что встретить человека, который войдёт в твоё сердце можно только при каких-то особенных обстоятельствах. Но, оказывается, просто приходит время, когда на твоем пути появляется единственный. И, хотя встреча может быть совсем обыденной, она переворачивает всю жизнь. Словно кто-то, кто заботится о нас, готовит её.

Тихон взял её за руку:
– Да, удивительно то, что делает нас счастливыми. Жизнь, которую мы считаем такой сложной, на самом деле очень просто устроена. Будто смотришь в цветной калейдоскоп – видишь узор, потом чуть повернешь угол, и картина становится совсем другой. А в принципе ничего не изменилось, смотрит картинку тот же человек, только повернув, видит счастье, радость, – Тихон смотрел на Милу и удивлялся:

– Мне кажется, я знал тебя всю жизнь... Это обычные слова, но нам, людям, дана способность почувствовать внутренний мир другого человека. Я это понял совсем недавно. Я был, как слепой, видел только внешнюю обертку…
Девушка провела рукой по его пышной шевелюре:

– Мне тоже твоё лицо кажется знакомым до мельчайших чёрточек. Я даже рисовала похожего на тебя… твои большие выразительные карие глаза, открытое лицо, копну вьющихся каштановых волос и представляла, как я провожу по ним рукой… Я хотела бы сделать тебя по-настоящему счастливым.

– А знаешь, я ещё в детстве как-то нашел в интернете фотографию девочки, она была в шляпке, красные бусы, такие крупные, как любят носить маленькие девочки… Я её распечатал и поставил около монитора… Это не ты, но та девочка так на тебя похожа…

Река почти бесшумно катила свои воды, преодолевая принесенные во время паводка засохшие деревья причудливой формы, словно напоминая о том, что жизнь человека не бывает прямой дорогой, а требует усилий, переживаний и несёт перемены.

Тихон шевелил тросточкой воду и смотрел на белые лилии, их в этом году появилось множество. Самые важные слова он хотел сказать Миле сегодня.

Свежий ветерок коснулся водной глади, по реке побежала лёгкая рябь и цветы закачались на волнах. Белые лилии заволновались, словно услышав его мысли. Они расправили свои нежные лепестки, желая стать волшебным дополнением к словам любви, которых всегда кажется мало.

Властелин вошел в покои,
Собираясь отдохнуть.
Вдруг ковер пошел волною...
Здесь змея, какая жуть!

Закричал он громко: – Стража!
Вновь измена! Сговор чей?
Но рванулся в миг отважный
Царь-павлин на гадких змей!

Как прекрасна эта птица!
И могучий властелин
Бережёт её, гордится,
Не назначил только чин!

Расхватали всё вельможи,
Воеводы, казначей –
Бородаты, осторожны…
Как же много средь них змей!

Конкурс Пятница Змеиная

На экране я снова увидел Бали…
Там тепло круглый год и беспечно
Бороздят океан паруса-корабли
В горизонт уходя бесконечный…

Помечтаю, как лайнер взлетит к облакам
Прямо в лето, где круглые пальмы,
Гроздья фиников падают прямо к ногам
И сезон не закрылся купальный…

Там играет волнами небес синева
И бескрайни лазури размахи,
Далеко в океане плывут острова –
Малахитовые черепахи.

Здесь тюльпаны под снегом уже проросли,
Дом ожил долгожданною встречей.
Может скоро вдвоем полетим на Бали,
Где тепло круглый год и беспечно.

Однажды с дивного холста
Ко мне сквозь сон придет мечта…
Я останусь в ней…
Немые цепи разорвав,
Новый мир я не отдам…
Мир мечты моей…

Скажут мне, скажут мне, что мечта молчит,
Скажут мне, зря мечтать, мысли вороша,
Но придумана песня, она звучит,
И вторит ей сердце, и душа.

Там кисть художника жива,
рисует счастьем кружева,
добавит радости тона и тень…
Поет маэстро соловей
Свой менуэт среди ветвей,
Луна танцует танго в небесах…
И там наш дом, живут в нем чудеса.

Из писем детства соткан мир,
И там мне дорог каждый миг.
И хочу скорей
К дальним звездам собрать
И отправить свой корабль
В мир мечты моей…

Скажут мне, скажут мне, что мечта молчит,
Скажут мне, зря мечтать, мысли вороша,
Но придумана песня, она звучит,
И вторит им сердце и душа.

Я соберу букет цветков
И превращу их в мотыльков,
И звезды соберу себе в ладонь…
Я вижу свой прекрасный мир,
И я живу лишь только им,
Ко мне приходят миллионы снов,
Тебе я подарить его готов!

Для песни использована музыка из кинофильма "Величайший шоумен"

Лучи солнца просвечивали насквозь листики герани, они казались совсем прозрачными, видно было только тоненькие прожилки. Горшков на подоконнике было много и каждый кустик герани в свое время покрывался шапками цветов – лето не уходило здесь, несмотря на снег за окном.

– Весна! – Весна? – Весна! – зашептались листья герани и прильнули своими лицами к стеклам окна.

Но за окном была зима. Плотный ковер белейшего снега расстилался по двору. На крышах еще лежал толстый слой снега и только понемногу таял днем, когда солнце было особенно ярким, таким ярким, что слепило глаза.

– Да посмотрите же! Весна! Вот она! За деревьями машет розовым покрывалом! – продолжала шушукаться и спорить герань.

Калла тем временем расправила свои большие листья и сказала:

– Вот я не спрашиваю, когда весна. Я уже цвела посреди зимы и мои цветы могли поспорить с белизной снега, потому, что я – королева цветов, а вы – простая герань.

– А что ты можешь, кроме, как цвести? – рассердилась герань. – Разве ты можешь вылечить больного? Мы радуем всех белыми, коралловыми, сиреневыми цветами, а красная лечит болезни! Вот недавно ей так трудно пришлось, она все листья потеряла, а человек выздоровел. И мы все потом ее спасали!



Ампельная герань пока молча слушала, а затем проговорила:

– Я не простая герань, а Пеларгония, если хотите знать. Если бы мореплаватели не привезли меня из Южной Африки, вы бы меня здесь не увидели. Моряки были англичанами и привезли меня в свою страну.

Цветы продолжали спорить, пока не наступила вторая половина дня, солнце постепенно стало уходить и цветы стали сомневаться, что действительно видели прозрачное розовое покрывало, в котором им показалась весна.
За окном была та же зима, белый снег не таял, сосульки продолжали висеть на карнизах крыши. Не разобравшись с весной, герань на окне успокоилась и перестала шептаться.

Но скоро цветам стало скучно и они повернули свои листья к другому окну. В нескольких горшках на окне стояли лилии. Это были не просто лилии. Они очень обижались, когда их так называли. Лилий разных много, а вот Кливия Гардена одна. Гордая Кливия не вступала в спор. Она знала – наступила середина февраля, это её время. Кливия держала веером свои упругие, плотные, зеленые листья, между которых уже появился яркий оранжевый цветок и это значило – весна придет через две недели.

Секрет творчества состоит в умении
скрывать источники своего вдохновения.
А. Эйнштейн

Среднего роста мужчина с пышной шевелюрой выглядел забавным и чудаковатым. В свободной тёплой рубашке и туфлях без носков, он расхаживал мимо ярких кустов роз и, казалось, растворился в их аромате.

– Ты мне напоминаешь Гарун-аль-Рашида, а твой розовый сад «Павлиний остров»! Весь мир отмечает твой юбилей, а ты тут спрятался! Ты всегда ускользаешь от мероприятий в твою честь! – произнесла Эльза.

Она подошла к розарию, потрогала белую красавицу и поведала:

– По христианскому сказанию, белые садовые розы обязаны своим происхождением Пресвятой Деве Марии. Они выросли на кусте после того, как она вывесила просушить Христовы пеленки.

– Вот видишь! Поэтому я и предпочитаю этот рай! Мне жаль тратить время и силы на публичную жизнь! Она затягивает! Когда я смотрю на розы, я вижу в них гармонию… И свои идеи я стараюсь привести к изяществу, эстетике… Я так думаю о мире… я думаю, что он создавался на принципе гармонии, а мы её нарушаем.

Мужчина достал из кармана секатор и срезал несколько бутонов.

– Но сегодня что-то не думается, пойду поиграю на скрипке! Музыка часто преподносит мне решение…где-то в моей голове оно уже созрело, но не проявляется. Музыка – это воображение, поэтому важнее, чем знания. Знания ограничены, а воображение охватывает весь мир! Или давай лучше сегодня покатаемся на лодке по озеру. День такой хороший!

– После того, как я нашла в твоей лодке вещи этой австрийки Маргарет, я никогда не буду на ней кататься! – Эльза началась сердиться, несмотря на то, что её ждал подарок – красивый букет роз.

– Да, ты моя ревнивая жена, чуть не опрокинула лодку! И семейную тоже! Но ты устояла вопреки всем ветрам!

– И слухам. И оскорблениям. Я отреклась от самолюбия, чтобы сохранить свою любовь. У нас с тобой одна кровь, а это верность на всю жизнь! Я для тебя и жена, и сестра, и немного мать одновременно! Да, я не подарила тебе детей, но я отдаю тебе все жизнь! И всё прощаю!

Эльза подумала, что почитала мужа так же, как и любила его, но перевела разговор в шутку:

– Надеюсь, ты сегодня наденешь носки, как все нормальные люди!

– Нет, конечно! Я ненормальный! Я любопытный! Все знают – что-то невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно – он-то и делает открытие.

Мужчина протягивал Эльзе цветы.

– Конечно! Я так часто от тебя слышу эту фразу, что начинаю во всем сомневаться, – ответила Эльза, принимая букет.

– Зато ты – мой источник вдохновения, но я это от всех скрываю, иначе моя муза станет реальной.

– Сейчас я здесь в реальности, а нужна тебе во сне… как источник вдохновения! Куда ты дел чек на 1500 долларов из Фонда Рокфеллера?

– Заложил вместо закладки в какую-то книгу. Эти закладки постоянно теряются!

– А вспомнить не можешь, в какую книгу?

– Пожалуй, нет. Наверное, я, как всегда, задумался. Как-то я ехал в берлинском трамвае, о чем-то размышлял, и дал неправильную сумму за билетик.

– Ничего страшного, дедушка, – сказала мне кондуктор, – просто нужно выучить арифметику.

– Сегодня придет фотограф, – напомнила жена.

– У меня нет на него времени. Придется скорчить рожу.

– Твоя манера постоянно шутить просто сводит с ума! А если он тоже пошутит и сделает фотографию твоей гримасы? Наверное, ты и в свой последний день будешь шутить!

– Ну, к тому времени может многое измениться, и ты этой шутки не услышишь!

– Что, например, может измениться?

– Ты влюбишься в другого…

– И это говоришь мне ты, ловелас? Я не переживу тебя, я это знаю.

***
Мы часто не замечаем, что произносим порой пророческие слова. В последующие годы здоровье Эльзы подточит преждевременная смерть её старшей, любимой дочери Илзе, а затем и она угаснет на руках у супруга.

***
Секретарь услышала шум от падения тела. Когда она вошла, мужчина лежал в ванной с гримасой боли на лице.

– Всё в порядке? – с волнением в голосе спросила она.

– Все – в порядке. Я – нет.

Через два дня его не стало.

Рассказ посвящен Альберту Эйнштейну.

На вершине крутого холма расположился старинный красивый городок, с одной стороны окружённый снежными горами, а с другой – пышными плодородными равнинами, где весной цвели красные маки, жёлтый рапс и фиалки. Множество узких средневековых улиц, уютных площадей и простая, но милая церковь, сделали это местечко очаровательным.

В самом центре городка привлекала внимание цветочная лавка. Хозяин открывал магазин на рассвете, чтобы жители городка могли купить цветы пораньше. В просторной комнате ещё царил полумрак, и певчие птицы дремали, покачиваясь в ажурных клетках. Первым посетителем был моложавый господин Альфредо. Выбирая букет, он услышал доносящиеся с улицы нежные звуки скрипки. Птицы в клетках встрепенулись и начали подпевать, каждая по-своему.

Продавец подвёл посетителя к большому окну и показал на женщину – это она играла. Рядом с ней стояла маленькая девочка, очень хорошенькая. Её милым личиком в обрамлении каштановых волос, пухлыми губками, блестящими голубыми глазами и улыбкой любовались окружающие.

– Эту женщину зовут Кармина, каждое утро она приходит сюда с дочкой, – объяснил продавец. – Иногда прохожие подают ей, и тогда скрипачка может купить еду девочке и себе. Бывает, что я угощаю малышку сладостями. Кармина играет утром, а днём она занимается вышиванием на про-дажу.

Выходя из лавки, господин Альфредо подошёл к скрипачке и, дав банкноту, пригласил её к себе домой поиграть в день рождения дочки. Кармина согласилась и поблагодарила доброго мужчину. Затем она позвала девочку, которая неподалёку возилась с котёнком:

– Эми, мы уже уходим!

Через некоторое время они пошли по улице – женщина со скрипкой и маленькая девочка, одетая в лохмотья, а господин Альфредо остался на некоторое время у лавки. Ему доставляло удовольствие поговорить с продавцом о последних событиях в Италии. Как и другие горожане, он гордился тем, что жил здесь во время правления герцога Виктора Амадея II и остров Сардиния, где находилось это небольшое поселение, превратился из второсортного итальянского герцогства в полноправное королевство.

Прошло несколько лет. Малышка подросла и расцвела. Когда Эмми исполнилось тринадцать лет, матери удалось пристроить её в дом местного врача. Девочка убирала в доме и в аптеке, и быстро завоевала расположение своих хозяев. Сравнивая их жизнь со своей, Эмилия мечтала стать богатой и всячески старалась услужить обеспеченным посетителям.

Когда ей исполнилось семнадцать лет, знатная дама пригласила её стать компаньонкой. Теперь жизнь бедной девушки резко изменилась. У неё появились элегантные платья с дорогими украшениями. Госпожа часто принимала гостей, и дни были заполнены подготовкой к весёлым вечеринкам.

На одном из таких приёмов Эмми встретила капитана корабля и влюбилась в него. Но когда пришло время кораблю поднимать паруса, оказалось, что мечты девушки разбились о борт отплывающего фрегата. Но Эмилия уже ждала ребёнка, и ей пришлось покинуть богатый дом и вернуться к матери, в беспросветную нужду. Родился мальчик, которого назвали Амато.

Но юная женщина быстро пришла в себя. Её красота покорила молодого барона, и вскоре она последовала за ним в родовой замок. Барон любил развлечения, и балы в его дворце сменяли один другой. Своё происхождение Эмми тщательно скрывала, поэтому сняла для матери и сына комнату в дальнем бедном квартале, и запретила Кармине играть на улице. Теперь её мать играла на своей старой скрипке только в каморке.

Амато ходил в школу и учителя, заметив его способности к музыке, настаивали на обучении. Но это напоминало Эмми о бедности и нищете, в которой они жили с матерью, и она не позволяла мальчику учиться игре на скрипке.

Как-то раз Эмилия приехала к матери и, подходя к дому, услышала звуки музыки. Молодая дама подумала, что её мать снова играет перед публикой. Она испугалась, что в богатом обществе узнают, что её мать была уличной скрипачкой. Но Эмми не нашла мать на улице. Она резко от-крыла дверь в комнату и увидела, что играет её сын. В сильнейшем негодовании Эмми вырвала скрипку у мальчика и набросилась на мать:

– Я же запретила тебе учить моего сына! – громко воскликнула молодая дама.

– Эмилия, доченька, прости меня, но у Амато большие способности! Быть музыкантом – совсем не плохо! – пыталась убедить её мать.

– Я хорошо помню бедность, в которой прошло моё детство! Для меня скрипка – это напоминание о постоянной нужде! – надменно кричала Эмилия. И заломив руки продолжала:

– Это беспросветная тьма. А я хочу, чтобы мой сын жил в богатстве и счастье, чтобы он сделал ослепительную карьеру и находился в самом высоком обществе. Когда я смогу, я заберу его к себе.

Амато потянулся к скрипке, чтобы забрать у матери, но Эмилия в бешенстве бросила инструмент на пол. Мальчик с ужасом смотрел, как она подняла и била о стол скрипку, и в сильном расстройстве, беспомощно замахал руками.

Кармина попыталась вырвать у дочери дорогую ей вещь, мальчик также подбежал, но им пришлось собирать обломки.

– Что же ты делаешь! Ведь это всё, что у меня осталось, – упавшим голосом произнесла бедная женщина и с содроганием стала собирать остатки разбитой скрипки. Кармина стала выносить их из дома, вслед за ней выбежал Амато, крича:

– Бабушка! Я скоро вырасту и куплю тебе новую, самую лучшую скрипку! Мы вместе с тобой будем играть на ней!

Амато бережно взял обломок грифа с оборванными струнами и, свернув его, попытался спрятать под одежду. Кармина молча вытерла слёзы, и обняла мальчика. Через некоторое время Эмилия, оставив матери немного денег, срочно уехала в другую страну, а её мать и сын продолжали жить в маленькой каморке.

Однажды на их улицу приехал старый господин Альфредо и стал спрашивать жителей, где живёт скрипачка. Соседи показали на маленькую комнату. Мужчина подошёл к двери и постучал. Ему открыла старая женщина, и он обратился к ней:

– Я вас помню. Вы играли в моём доме в день рождения дочки. А завтра у моей внучки день рождения и я снова приглашаю вас.

– Я уже стара, – ответила Кармина, – но может быть мой внук? Он иногда играет в церкви, ему разрешают.

– Хорошо, собирайтесь, поедем в мой дом.

Женщина позвала Амато, и они на повозке отправились к дому господина. Когда они приехали, их встретил слуга и дал мальчику новый костюм и скрипку. Садовник проводил Амато в беседку. Мальчик попробовал на звук новый инструмент, затем стал играть свою любимую мелодию.

Музыка выпорхнула из обвитой виноградом беседки и полетела над садом, пахнущим фиалками. Постепенно его мелодия стала более живой и весёлой, так что даже заходящее солнце передумало отправляться за горизонт, а фонари на столбах начали приплясывать, стараясь закружить в весёлом танце пролетающие мимо лёгкие облака!

Утром Амато переоделся и пришёл в большой зал, где собрались гости. В центре зала в розовом платье, в кресле с колёсиками сидела голубоглазая девочка.

Пышные золотистые волосы локонами спадали на плечи, а на коленях у неё свернулась белая собачонка. Это была Лучиана, внучка хозяина. Амато понял, что девочка не может ходить. Маленький музыкант начал играть, а Лучиана смотрела на него и улыбалась.

После концерта в доме господина Альфредо, несколько гостей, восхищенные его игрой, вызвались оплачивать обучение Амато. Хозяин дома позвал Кармину и предложил ей остаться с внуком пожить в их доме, чтобы она помогала по хозяйству, а мальчик ходил в школу и на уроки музыки.

Днём в комнату, где поселились Кармина с внуком, при-шла служанка и сказала, что Лучиана зовёт к себе Амато. Когда он пришёл, девочка, сидя в кресле, тихо произнесла:

– Вчера вечером я слышала, как ты играл в саду. Мне нравится твоя музыка. Комната словно превратилась в лес. Слушая пение скрипки, я видела, как склоняются травы, когда веет ветерок, как цветы поворачивают свои лепестки к солнцу. А ещё, как журчит ручеек и летают много разноцветных птичек. Мне показалось, что я бегала по лесу и даже почувствовала, как пахнут цветы на лужайке. А когда же закончилась музыка, я очень долго сидела молча, и эхо звуков угасало в моём сердце.

– Но почему же ты сейчас такая грустная? – спросил Амато.

– Мой учитель сказал – если не выучу до завтрашнего утра стихотворение, он не разрешит мне слушать музыку.

– Так давай попробуем вместе!

Девочка протянула книжку, в которой была закладка.

– Но ты же так хорошо представила лес, когда я играл! Давай нарисуем то, о чём написано в этих стихах!

Он взял карандаши, альбом и протянул Лучиане. Девочка стала рисовать дорогу, луг, маленьких козлят, речку, деревья.

– Как красиво! Теперь давай прочитаем стихи! Мне кажется, ты их уже знаешь!

Лучиана, запинаясь, проговорила первые строки, потом посмотрела в книжку и повторила следующие, и вскоре они хором прочитали всё стихотворение.

Девочка улыбнулась и лукаво посмотрела на музыканта.

– Теперь я знаю урок. Поиграй мне ещё!

Амато взял смычок и скрипку и стал играть красивую спокойную песню, но вот мелодия изменилась и комнату наполнили звуки вальса. Лучиана слушала музыку, закрыв глаза, и Амато подумал, что девочка уснула. Но вот он опустил смычок, и Лучиана заговорила:

– Когда ты играл, я увидела, что комната наполнилась сказочными существами. В углу комнаты появились сверчки в бархатных плащах с маленькими скрипочками и подыгрывали тебе! А в окно влетел кузнечик в чёрном фраке и закружил меня в вальсе.

Мотыльки в цветных пачках танцевали на пуантах. И ещё: прилетели и кружились под потолком пёстрые птички! Мне было так весело! Я совсем не устала от танцев! А когда ты заиграл весёлую мелодию, мне показалось, что огромная хлопушка взорвалась, и рас-сыпалась фейерверком разноцветных конфетти!

Помолчав немного, она продолжила:

– Через неделю приедет врач. Он говорил, что я смогу ходить, если сама очень захочу. Я так хочу с тобой бегать по лужайке, и ловить мотыльков! Слушая музыку, я чуть не взлетела, как яркая бабочка!

– Теперь и я тоже очень хочу этого! – воскликнул Амато. – А два желания сильнее, чем одно!

Лучиана осторожно пошевелила ногой и немного её при-подняла. А потом вторую.

– Получается! – закричала она так громко, что прибежала перепуганная служанка.

Девочка попросила принести ей краски и всю неделю рисовала лес, речку, солнце, птичек, море – всё, что она видела на прогулке.
Амато приходил каждый день и, когда она рисовала, играл ей на скрипке. Приехавший врач очень удивился, что девочка стала гораздо лучше себя чувствовать и даже с его помощью встала.

Амато с Лучианой очень подружились. Мальчик упорно и самозабвенно учился игре на скрипке, а повзрослев, стал пре-
красным музыкантом. Лучиана излечилась от недуга и вышла за него замуж.

Однажды к дому подошла нищенка – просила дать какой-нибудь еды и одежды. Амато, хотя и с трудом, но узнал свою мать. Сын обнял за плечи бедную женщину, и они вместе пошли в дом. Кармина увидела Эмилию и расплакалась – она была уверена, что дочь живёт с бароном и ни в чём не нуждается.

Через два дня состоялся большой, долгожданный для Амато концерт. Он долго готовился к этому выступлению. Собрался полный зал зрителей. В первом ряду сидели Лучиана, её родители, постаревший господин Альфредо, Кармина и Эмилия.

Оркестр расположился на сцене, скрипач вышел и поклонился публике. Дирижёр взмахнул палочкой и подал знак музыкантам начинать. Слаженно заиграл оркестр, запела скрипка. Амато, слившись в одно целое со своим инструментом, вдохновенно играл, и зрителям казалось, что они слышат не одну, а несколько скрипок и на сцене не скрипач, а целый хор певцов. Когда он опустил смычок и поклонился, восторженная публика рукоплескала стоя. Мать Амато смотрела на сына с глазами, полными слёз. Это были слёзы настоящего счастья.

Я помню, это было в среду…
Тот день, начавшись как всегда,
стал рваться клочьями к обеду,
предчувствием – идет беда.

Она катилась снежным комом
и леденила душу мне
смятеньем колким, незнакомым,
растущим где-то в глубине.

И вдруг утихла… Было глупо
надежд крутить веретено,
когда обманщица-голубка
тихонько стукнула в окно.

...Снег, как багрец, на ветках ёлок.
Из дома теплый свет летел…
И был лучей закатных сполох
прощальным знаком в темноте.

Олег шёл по тихой улочке и, подходя к дому, вдруг почувствовал волнение и недовольство собой.

Жена не вышла ему навстречу, но павой проплыла мимо украшенной ёлки. На столе красовался букет цветов. И он понял…

– День Рождения… да, сейчас будет…

Жена вернулась и разразилась фейерверком обиды и гнева.

– Я сейчас же пойду… за цветами, – виновато начал Олег.

Жена блеснула расписными ноготками:

– За подснежниками, – ответила она издевательским тоном.

Он отправился в цветочный магазин. Подснежников не было, не Москва. Но предложили заказать и доставить за…

С досадой он вышел на улицу и присел на скамейку. Рядом с ним мужчина смотрел на шахматную доску.

– Что не выбрали цветы?

– Забыл, пропустил день рождения жены.

– Чтобы всю жизнь помнить, когда у неё день рождения – надо один раз забыть!

Олег увидел, что к магазину пришёл художник.

– Нарисуй-ка мне подснежники, – попросил он.

Художник быстро изобразил цветы и даже вставил картинку в рамку.

Жена была удивлена, но довольна, а Олег хорошо запомнил эту дату.

Улица Пигаль, недалеко от шумного городского центра, удивляла неожиданной тишиной и тенистыми старыми липами. У рояля смутно вырисовывался контур тонкого лица Фредерика – он с детства играл только в темноте.
Теперь они всегда вместе – болезненный юноша с манерами рыцаря и волевая женщина с дымящейся сигарой в зубах.

Амандин играла с маленькой чёрной собачкой и, глядя на Фредерика, думала, что так же предана ему, как ей её собачка.

– Мы поедем на Майорку! Там подходящий климат! – произнесла Амандин, как уже решённый вопрос. В её голове мелькнула мысль, что она постепенно превращается в сиделку.

Чёрная бестия запрыгнула на рояль.

– Она просит музыку! Жаль, что я не могу сочинить пьесу в её честь.

– Я рад исполнить желание милой дамы, – шутливо ответил Фредерик. С клавиш рояля полились звуки задорного вальса.

– Эта музыка для нас двоих – меня и моей собачки! – улыбнулась Амандин.

У неё было предчувствие, что из-за заразной болезни Фредерика в Испании им придется скитаться, и вскоре вернуться в Париж.

Под занавесом сумерек на тихой улице все замерло – наступил вечер. На увитом виноградом балконе дома сидел молодой человек с грустными глазами. Глэн не был счастлив. Божественный дар поэзии не коснулся его щедрой рукой. Но Глэн ваял поэтические образы из глубин души, как скульптор, отдаваясь искусству без остатка. Поэзия для него была сгустком возвышающей энергии. Он много читал. А ещё больше пил…

И сейчас Глэн мечтал и курил, запивая белый дым красным бардолино… Глаза его сомкнулись, голова опустилась на колени, бутылка выпала из рук, покатилась и разбилась где-то внизу. Он услышал пронзительный крик птицы, открыл глаза и... увидел дорогу, сотканную из лунного света. Луна наполнилась жёлто-багряными красками, ожила и, подмигивая Глэну, манила к себе. Ласковый голос доносился из лунной дороги…

– Леон! Ты опять забыл купить мне кефир! – раздался резкий окрик женщины из открытого окна.

Глэн вздрогнул. Волшебство рассеялось… в небе тускло светила бледная луна.

Зарисовка по картине "Итальянский пейзаж ночью"
Вельц Иван Августович (1866-1926)

Она была Русалкой и плавала в Море. В ясные дни, когда Море было спокойным и прозрачным, она любовалась подводным миром и собирала для себя украшения – жемчужины, ветви кораллов и складывала их в своем гроте.

Часто Русалка выплывала на поверхность и, играя в волнах, поднимала голову вверх и видела парящего в Небе Орла. Когда наступал вечер, на поверхности воды появлялись тени облаков и среди них отражение Орла. Тогда Русалка окуналась в него, растворялась в нем, обнимала его руками, и они были вместе.

Орёл не мог этого знать. Он замечал Русалку в Море… Но его стихией было высокое чистое Небо. Властвуя там, он парил среди облаков и наслаждался полетом, высотой, красотой, недоступной взору тех, кто не умел летать.

Русалка полюбила Орла. Она хотела быть с ним, мечтала и думала, что наступит время, и они будут вместе. Она ждала этого.

Но Море…. Ему принадлежала Русалка… А Небо… Ему принадлежал Орёл… Но был ещё Ветер…

И настал этот день... Стремительно и напористо из-за горизонта надвинулась тёмная туча и заволокла небо, заточив яркое солнце в свою темницу. Задул резкий холодный Ветер и поднял на море злые чёрные волны. Ослепительная молния вспорола небо. И сразу же, резко и пугающе, прогремел гром. С неба обрушилась лавина дождя. Он хлестал по морю толстыми плетями, а волны, огрызаясь, били навстречу по тугим дождевым нитям. Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за другой.



И от этого блеска и грохота у Русалки трепетно сжималось сердце… Она должна была спрятаться в своем гроте, но осталась в открытом Море. Русалка видела Орла, летающего так низко над взмывающими в Небо морскими волнами… Он почти касался воды… Почему остался и не улетел в своё гнездо?

Разыгрался шторм, рассерженное Небо окрасилось в багровый цвет. Волны вздымались вверх и диким грохотом падали обратно. Края волн пенились, шипели, жужжали. Вода становилась то чёрной, то синей, то багровой. Молния словно вырвалась из плена, она обдавала землю могучей волной света, яростно рычала за стеной своей темницы, чтобы вновь прорваться светом сквозь ненавистную тьму.

Русалка взлетала на самые гребни волн и кричала, звала Орла. Небо соединилось с волнами и Орёл то опускался к морю, то взлетал… Он почти касался Русалки, а она протягивала к нему руки… В этом трагическом единении стихий было и их слияние, их страсть… Кто ведает, как чиста и сильна страсть!

Их собственное я, переливалось через границы тел, завладевало пространством, было, как разряд электричества в грозовых тучах. Счастливы, не испытавшие страсти, не знавшие никогда этого вечного и неутолимого притяжения, этого ощущения, взорвавшегося Неба, когда реальность летит прочь… Но счастливы ли?

– Браво! – кричала Русалка. – Я не боюсь тебя, дикая злобная гроза! Ты подарила мне счастье!

Смелый Орёл врывался в самый клубок стихии и касался Русалки… Он не мог говорить, но Русалка знала, как он стремится к ней.

Небо, разорванное грозой, разлеталось в клочья под тяжёлыми ударами грома. Его завораживающая сила заставляла чувствовать благоговение перед мощной стихией. И хотя гроза бушевала долго, но для Русалки и Орла это было мгновение.

– Ветер! Благодарю тебя за это счастье! Благодарю тебя за твой гнев, за солнце, которое останется в наших сердцах! – кричала Русалка.

А Орёл кружил рядом, касаясь Русалки своими крыльями и думал, что никогда не расстанется с ней.

Гроза стихала… она оборвалась так же внезапно, как и началась. Ветер, неутомимый труженик, подаривший Русалке и Орлу мгновения необыкновенного счастья, устал… Он разогнал тучи, и они исчезли за горизонтом. Сквозь тяжёлые облака стали пробиваться лучи солнца… Волны становились ниже, а небо выше… Вскоре ярко засияло солнце, переливаясь мириадами радуг в серебряных каплях. Угомонилось рассерженное Море. Успокоилось Небо.

Орел не умел плавать, а Русалка не могла летать… Небо забирало к себе Орла, а Море возвращало Русалку в свою стихию. Только мудрый Ветер блаженно улыбался, но никому не поведал свою тайну.

Закончился мой отпуск, и я вернулась на свою любимую дачу. Тёплые лучи сентябрьского солнца золотили листву, высвечивали зацепившуюся за ветку дрожащую паутинку, запутывались в зелёной траве.

После турецкой жары прохлада приятно освежала. Мы с мужем и соседом Егором сидели вечером в саду, я делилась впечатлениями о поездке – разных исторических местах, разнообразии товаров на рынках, о людях, живущих там. Попутно поведала и о поездке на лечебные грязи.

После ужина я решила прогуляться к реке. Пляжа не было, на берегу двухметровой живой изгородью стояли заросли рогоза. Ветер колыхал раскидистые соцветия и разносил ароматную пыльцу по всей округе. Захотелось сломать несколько бархатных шоколадных красавцев, я подошла поближе к воде и потянулась за ними. Браслет, который я собиралась снять ранее, упал в заросли. Не особо дорогая вещь, но память о поездке. На шумном турецком базаре продавец, угостив чашкой кофе, принёс целую шкатулку украшений и я его выбрала.

Я начала искать, но только замутила воду. Пришлось вернуться и взять какой-нибудь инструмент. Егор взялся мне помочь и пошёл со мной к реке. Я показала место, куда упал браслет, и сосед начал совком ковырять дно. Сразу не удалось ничего найти, и он стал набирать грязь, вываливать её на берегу и рассматривать. Мы, конечно, вымазались, но продолжали поиски.

Дорога вдоль реки была излюбленным местом вечерних прогулок. Увидев нас, знакомый Иван Кузьмич стал спрашивать:

– Вы что тут грязь добываете? – и засмеялся. – На процедуры?

Егор, наслушавшись моих рассказов, быстро подхватил тему и стал убедительно говорить:

– А ты что не знаешь ещё? Тут наука приезжала. Брали эту грязь на анализы. И определили, что она по составу лучше, чем в Турции. Такая лечебная, факт!

Браслет не нашёлся и я, с лёгкой досадой, поддержала:

– Вот Палыч, мой кум, уже пробовал коленки лечить. Сказал, никакие мази не помогли, а после этой грязи – сразу облегчение. Спроси у него. Только надо, конечно, правильно сделать компресс.

– А и спрошу, что за такая целебная грязь. У меня спина часто болит, – пожаловался Иван Кузьмич. – Да что там спрашивать, пойду-ка я за ведром. Может быть, эта грязь только сверху такая, где корни, разберут ещё.

– Так я сам слыхал, бабка рассказывала, – продолжал Кузьмич – что сок из корневищ рогоза используют для заживления ран. В старину в народе его так и называли – «порез-травой». Знахари снимали плёнку и прикладывали к ране, чтобы остановить кровотечение. Вот ходим мимо, наклониться лень-матушка за тем, что природа нам дарит.

Мы с Егором переглянулись и уже почти сами поверили, что грязь действительно такая целебная. Уж не набрать ли и себе по ведёрку!

После того, как несколько вёдер грязи были вывалены на берег, браслет нашёлся.

– Наигралась речка. Вернула твою побрякушку, – проговорил довольный Егор.

Отмывшись в воде, я наломала початков рогоза, вдыхая их сладковатый аромат, и мы отправились по дороге на свой участок.

Мы шли и не спеша разговаривали с Егором о том, что летом из-за бесконечных дел не замечаем, в каком красивом месте наши дачи. И река тут, и небольшой лес и луга…

Пахло чабрецом, мятой… В тиши перелеска роняли листья белые берёзы. Грустная ива, задумчиво глядя в спокойную синеву реки, мыла зелёные ветви, словно девушка косы. Жёлтые, словно монетки, листья абрикосового дерева дрожали от малейшего прикосновения ветра. Стаи певчих птиц прощались с родиной перед отлётом, а пёстрые и чёрные дятлы сердито стучали, словно осуждая их. Дикие гуси весело гоготали.

Навстречу шли две женщины с вёдрами, видимо, к реке. Мы с Егором догадались, что «сарафанное радио» уже сработало. А потом, стали замечать, что пока погода позволяла, с каждым днём все больше и больше людей к этой грязи наведываться стали и в ведёрки набирать.

Дома я проговорилась свекрови о нашем «открытии».

– А я знаю, – сказала она оживлённо, как всегда это было, когда что-то напоминало ей о молодости. – В старину сказывали – если рядом с селом есть заросли рогоза – селяне будут сыты и счастливы! Мы вот свежие сочные побеги рогоза чистили, как бананы, добавляли в салат, клали в суп. А запечённые в золе корни – это ж какой был деликатес! Как печёная картошка!

– В корневищах много крахмала. Из них делали муку и добавляли к ржаной при выпечке хлеба. А привезите-ка мне этой грязи, – продолжила свекровь, растирая коленку. – И ряски там наберите, если есть.

Через пару недель, возвращаясь с дачи домой на электричке, я услышала, как рядом женщины рассказывали о целебной грязи, как она им помогла избавиться от боли в руках, ногах и пояснице.
Выходит, что наша с Егором шутка, вовсе и не шутка, а чистая правда.

Несмотря на редкие дождики, день был жаркий и ясный. Лучезарное солнце играло в янтарных гроздьях винограда, скользило по плодам спелых медовых груш и румяных яблок. На дачном участке сад занимал меньше половины, а за ним начинался луг. Хозяева – Славик и Валя, а также её подруга, собирались отметить день рождения Тони. Супруги готовили ей интересный подарок – сюрприз.

Пока женщины готовили ужин, Славик отлучился и через полчаса появился снова, он прискакал на белой лошади со стороны луга. Женщины выбежали навстречу. Валя подошла к лошади и улыбаясь, обратилась к подруге:

– Это и есть наш подарок! Прокатишься?

Тоня подошла к лошади и почувствовала, как она пахнет ветром, сеном и дёгтем.

– Какой запах спокойствия! Антидепрессант! – промолвила она.

– Если тебе нравится её запах – вы подружитесь! Ласточка у нас воспитанная, с хорошим характером и очень преданная!
– Валя ласково потрепала длинную гриву.

– Запах лошади всегда тревожит и восхищает её хозяина! – сказал Славик.

– Он говорит, что и меня подсознательно на уровне обоняния нашел, – засмеялась Валя и на минутку отошла к дому.

Ласточка стояла спокойно, изредка пофыркивала, или коротко всхрапывала, обнюхивая травку. Тоня, тем временем, обошла лошадь сзади, протянула руку к гриве и хотела её погладить, но Ласточка вдруг вытянула шею, прижала уши и оскалила зубы. Лошадь подняла ногу и копытом наступила Тоне на стопу. От острой невыносимой боли, пронзившей ногу, женщина растерялась. Испугавшись, что Ласточка перенесёт весь свой вес на её стопу и совсем раздавит, она побоялась оттолкнуть лошадь. Тоня не могла угадать, как поведёт себя Ласточка и побоялась, что лошадь может совсем сбить её с ног.

Нужно было как-то дать понять, чтобы Ласточка отошла и не испугать её, но чувствуя дикую, нестерпимую боль, женщина плохо соображала. В этом неадекватном состоянии Тоня стала говорить, не совсем себя контролируя:

– Уважаемая, пожалуйста, отойдите от меня! Мне очень больно! Отпустите мою ногу!

Ласточка подняла ушки вверх и повернув голову, посмотрела на неё своими чистыми, широко открытыми, умными глазами. Видимо, в голосе Тони была такая боль, что лошадь её почувствовала и, отступив на шаг в сторону, осторожно убрала свою ногу со стопы женщины. Женщина хотела убедиться, что её стопа не раздавлена и пыталась пошевелить пальцами.

Хозяева наблюдали эту сцену и тоже растерялись. Убедившись в том, что, Тоня сильно не пострадала, и приходит в себя, зрители успокоились. Но у неё был такой пришибленный вид, что всем стало смешно.

– Дорогая, многоуважаемая лошадь! – воскликнула Валя.

Она так заразительно засмеялась, что и муж её поддержал. Через минуту зрители разразились громким хохотом.

– Уважаемая лошадь, отойдите, пожалуйста! – повторяла Валя. – Да, у нашей Ласточки самые элегантные манеры! У неё благородное воспитание! К ней нельзя иначе обращаться!

Супруги так смеялись, что стали уже хвататься за животы. Скоро и Тоня, придя в себя, рассмеялась. Когда, наконец, успокоились и собрались за столом, тосты уже не были нужны.

Проигрывались разные ситуации: Тоня – воинственная амазонка и сражается с врагами, Тоня – циркачка и на лошади показывает необыкновенные трюки, Тоня – фрейлина и сопровождает королеву. От пережитого события так включилось воображение, что каждый образ обрастал десятками деталей.

Славик, обращаясь к Тоне, посетовал:

– Я должен был тебе рассказать, как обращаться с лошадью. Ласточка привыкла, что к ней подходят с левой стороны. А ты подошла сзади. Она могла тебя лягнуть. Лошадь видит хищника в человеке, который подходит сзади. Животное читает наши мысли, и настроение – чувствует, особенно страх наездника.

Валя взяла именинницу за руку и сказала тихо:

– Вот такой получился сюрприз. Ты теперь, наверное, никогда не осмелишься прокатиться на лошади?

Тоня задумалась и ответила:

– Если я не сделаю этого сейчас, возможно, так и будет. Пойдём!

Валя похлопала лошадь по шее и протянула ей на ладони красное яблоко, а затем помогла Тоне забраться на Ласточку.

– Держись только ногами, – советовала Валя, – ни в коем случае за повод. Им можно только управлять лошадью. У Ласточки во рту есть железка, резко дергать за повод нельзя, ей будет очень больно.

Лошадь послушно стояла, пока Тоня взбиралась на неё, и затем потихоньку пошла по дороге. Сначала у Тони сердце замерло от страха, но постепенно страх вытеснило чувство единения с чудесным существом, на спине которого она находилась. Ласточка ступала мягко и легко, словно тоже привыкала к своей ноше и бережно несла её. Тоня покрепче взялась за поводья, лошадь пошла быстрее, потом ровно поскакала на луг и вскоре вернулась к участку и остановилась. Тоня спустилась на траву и приходила в себя.

– У тебя сегодня столько впечатлений, не заснёшь, – воскликнул Славик. – Ласточка тебя признала.
Женщина погладила белую гриву.

– Древние говорили: «Счастье – на спине у лошади!» Теперь я их понимаю, – ответила Тоня. – Какая прекрасная лошадь!

– К тому же такая уважаемая! – не удержался от улыбки Славик.

Ведь, если звёзды зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно!
В. Маяковский

Прочитав на ночь дочке сказку про Царевну Лебедь, я спокойно окунулся в простор интернета. Сказочный мир ещё держал меня своим очарованием, и захотелось помечтать. Блуждая по YouTube, я нашел видео одного мага и услышал, как он утверждал – если, как следует сосредоточиться и визуализировать образ, можно осуществить любое желание, даже любого масштаба.

В голове промчались недавние мечты о новой машине, о двухэтажном доме за городом – с гаражом, с летней кухней, беседками, прудом… Но я подумал, что это не мой уровень. Если действительно, что-то масштабное… Вот, например, море…

Надоело ездить и летать, пойти бы по тропинке к большой воде, и, ощущая брызги на лице, походить по краешку берега босыми ногами, заходя глубже, слышать особую музыку плеска волн. Я напрягся и стал создавать мыслеформы, представлял морские волны, которые шумят радостью, отражают солнце и небо. Видел переливы лучей и блики на воде, причал, корабли. Но… заснул от перегрузки.

Утром зазвонил мобильный. Я услышал голос женщины. Она представилась Алисой.

– Мы с вами незнакомы, но должны обязательно встретиться. Знаю, что вы этого хотите.

Через полчаса мы уже сидели в кафе. Молодая женщина, позвонившая мне, была необыкновенной красоты – яркие зелёные глаза, длинные ресницы, вьющиеся рыжие волосы. Фарфоровое лицо. Хоть на обложку глянцевого журнала. Даже сказка вспомнилась: «Днём свет божий затмевает, ночью землю освещает и во лбу звезда горит».

– Я могу выполнить ваше желание, – уверенно заявила она. – Но вы будете платить мне, а я вам. Не бесплатно же вы будете спасать людей от смерти, от рэкета, от коллекторов, от разорения. Мы с вами можем всё. Хотите взять и не вернуть кредит? Пожалуйста! Нужна подпись президента? Будьте любезны! Компромат, налоговая, катастрофа… Что хотите! Находить под ногами кошельки с долларами? Сколько угодно!

– Так зачем вам я?

– Я не могу создавать мыслеформы. Не могу мечтать. Я могу исполнить желание, но мне нужна его энергия. Вашего сильного желания. Люди стали меньше мечтать, они находят разные способы заработка и осуществляют свои мечты за деньги. Мне нужна энергия! Вы мне энергию, я вам деньги!

– Невероятно!

Я стал чувствовать себя героем анекдота, причем не смешного. Хотя бывает такое чувство, что не сомневаешься в правдивости собеседника. Вот оно у меня было.

– Вы можете не верить мне, но я могу доказать, что действительно могу исполнить ваше желание. Проверьте меня. Назовите ваше желание.

– Да кто вы, наконец? Может быть, нас скрытая камера снимает для передачи «Сарафан»?

– Я – Царевна Лебедь! Чего изволите?

– Хочу, – сказал я, – хочу море…

Я пришёл домой и почувствовал себя страшно усталым. Желания душили меня. Они появлялись в моей голове, теснили друг друга, некоторые исчезали, потом снова появлялись, будто книжка в другой обложке. Я чувствовал, что вся моя энергия уходит в создаваемые мной мыслеформы. Я свалился на диван. Книжку дочке прочитала жена. Царевна Лебедь мне не приснилась.

Утром я проснулся от шума волн… За окном было море… Кричали чайки, я слышал визг купальщиков… Но море заполнило город… Люди пытались из него выбраться. Они плавали, барахтались, хватались за плавающие предметы и никак не могли попасть на берег.

– Что же я натворил, – подумал я в отчаянии. – Я же просто залил город морской водой! Я не определил границы своего желания, потому что не поверил и не сформулировал его правильно!

Я не сразу сообразил, что мне делать, а потом позвонил одному знающему человеку.

– Откажись немедленно от своего желания! – сказал он.

– Она же настоящая Царевна Лебедь! – чуть ли не кричал я.

– С рогами и копытами, – жёстко ответил он.

– Но я же согласился!

– Решай сам.

На следующий день позвонила Алиса:

– Не передумали? – спросила она.

– Мне ничего не нужно, – ответил я, почувствовав облегчение.

– Вы с ума сошли! – закричала Алиса. – Почему? Ну почему? – И она разочарованно прервала звонок.

Я вышел прогуляться и пришёл к любимому дубу. Там я сел на скамейку и задумался. Моря уже не было. Люди убирали обломки смытых киосков, машины перевозили какие-то вещи, водители ругались, на дорожке стояла женщина и плакала.

Я смотрел на происходящее и с горечью думал:

– Как жаль… Если бы я хорошо представил… Говорят же – мечтайте осторожно! Ведь что-то есть необъяснимое. Столько есть знаков, которые действительно даются нам свыше. Радость на душе от принятия решения, внезапный страх при встрече с незнакомцем, случайно попавший на глаза заголовок, смысл которого помогает понять то, о чём думаешь в тот момент. Даже без визуализации! Может быть, всё это мне приснилось?

Я достал телефон и посмотрел на список звонков. Вот есть – Алиса, вот мой друг. Всё было в действительности. Появилось море, но я не дал себе труда, хотя бы определить, где должны плескаться его волны. Мечтать и строить планы – это такие близкие понятия, но почему-то мечта кажется чем-то пустым, нематериальным. А ведь план, наполненный мечтой – это уже корабль с парусами!

Мне пришло в голову, что я перестал удивляться. Все привыкли к достижениям науки, к виртуозности мастеров искусства, перемене климата. А ведь всё начинается с мечты, которая зажигает звёзды.

В теплой избе от зимы посветлело.
Мама с мороза с каляным бельем
Облаком пара окутана белым –
Снег на румяном лице молодом.

В мыслях умоюсь из детства водой,
И надышусь накрахмаленным миром,
Вдосталь напившись его чистотой,
И простотою желанной и милой.

Там на кровати разбуженный кот
Хмурится сыто. С улыбкой младенца
Тянется лапой в холодный, как лед,
Вышитый вафельный край полотенца.

Пламенем алым бушует герань,
Тёплая печь веселит угольками.
В светлом лукошке – грибы и тарань,
Под рушником – коробок с пирожками.

Ждёт на столе, настоявшись с утра,
С чаем малиновым мамина чашка.
Всё это было, как будто вчера –
Памяти свет, но туда не домчаться…

Синяя форма, очки, белый шлем…
Небо и солнце – краса неземная.
В собранном взоре и твердой руке
Пульт управления ада и рая.

Мысли, как быстрые птицы кружат.
Вздрогнув, судьба на решающем взлете
В старом планшете чертила квадрат –
Здесь попрощаешься с небом в полете.

Вспомнилась мать и вечерний закат,
Плыли огни вперемешку со звездами,
Синее платье, узоры платка.
Сын бьет по мячику ножками босыми.

Молнией яркой пронзил небеса,
Падая вниз, где заря догорала,
Дымом прочерчена вниз полоса –
Летчика небо земле возвращало…

Этот случай имел место в жизни летчика — испытателя Григория Яковлевича Бахчиванжи, совершившего 15 мая 1942 года первый полет на реактивном самолете БИ-1. После второго полета на нем, Григорий Бахчиванжи, отвечая на поздравления друзей, произнес слова, вызвавшие изумление и споры. «Друзья мои, спасибо за все, за труд ваш, за пожелания здоровья. Но знаю: я разобьюсь на этом самолете. Я иду на это с полным сознанием долга». И он действительно, на седьмом испытательном полете, на этом самолете 27 марта 1943 года погиб.

Ксеркс вышел на каменную террасу. Горы еще спали в белых снегах, окутанные голубовато-серым туманом. Утро постепенно наполнялось яркостью дня – от темной, еще спящей земли, до пронзительно голубого неба.

– Что выбрать, – размышлял Ксеркс, – эту лёгкость и свежесть неба, как чистоту намерений, как единую правду, или тяжесть земных забот? Можно ли мне, правителю империи, подняться разумом в высокое небо, чтобы понять истинную волю богов? И узнать, к чему приведут мои действия? Где-то, среди этих облаков, на вершинах гор витает дух отца, видит все и страдает, не успев завершить свои дела.

– Я бы спросил у него совета, – подумал царь, – но отец ушел далеко.

Ксеркс вспомнил, как Дарий разговаривал с ним в своих покоях. На узорном ковре поблескивали мечи и клинки, украшенные чеканкой и драгоценными камнями.

Отец, великий завоеватель, сказал:

– Я совершил два военных похода в Грецию. Сначала сухопутная армия отправилась по южной части Фракии, а флот двигался вдоль морского побережья. Но во время сильного шторма у мыса Афон большая часть флота погибла, сухопутные войска лишились поддержки с моря. Через год я направил в Грецию послов, требуя «земли и воды», но, – глаза Дария блеснули гневом, – в Афинах и Спарте мои послы были убиты. Потом я отправил большую армию под командованием опытных полководцев. В битве у Марафона войско было полностью разгромлено. Армии не стало. Я не прощу мои сожженные Сарды!

Дарий яростно взмахнул мечом. В полутёмном зале драгоценный меч сверкнул острыми гранями. Ксерксу показалось, что отец рассекает тело невидимого врага. Молодого царя поразило горящее гневом лицо Дария. Его могущественный отец, завоевавший в боях огромную империю, многие годы не выпускавший из рук меча, был унижен греками и не мог с этим смириться.

– Я должен отомстить. Отец завещал мне не только империю, но и великую победу, – словно приняв невидимую энергию, – поклялся себе царь.

Неслышно появился жрец и подошёл к самому краю площадки. Он словно прочитал мысли Ксеркса и сказал:

– Горы настраивают на чистоту мыслей при разговоре с богами.

– Приведите мальчика, – велел жрец. Он объяснил царю, что с подростком занимались маги и он обладает особой интуицией.

Служитель храма ввел мальчика лет двенадцати, и они остановились недалеко от края каменной террасы. Жрец подошел к подростку и пристально посмотрел ему в глаза, затем стал водить руками вокруг головы мальчика, вдоль тела, будто окутывая его невидимым облаком. Служитель храма поднёс жрецу дымящуюся лампаду на серебряной цепочке.

Мальчик вдохнул ароматный дым. Жрец стал окуривать воздух вокруг его тела и наложил правую руку на темя. Мальчик начал ритмично покачиваться. Он стоял с открытыми глазами, но был погружён в сон. Жрец немного подождал, а затем сказал:

– Я буду задавать вопросы. Ты будешь отвечать и рассказывать, что видишь. Говори, какие события ждут нас в будущем?

Мальчик стал тихо и медленно отвечать:

– Я вижу огромное войско… волны набегают на ноги воинов… ритмичные удары… по волнам бьют цепи… Много… чёрных птиц кружатся… над головами воинов. Корабли… разбиты и сожжены… обломки мачт и палубы плавают в море… вода красная... волны пенятся… горячее солнце… в море… кровавый отблеск.

Жрец стал объяснять царю увиденное мальчиком, и, когда он говорил, казалось, что сыплются камни:

– Это знамение великой победы. Ритмичные удары – это стремительное продвижение армии. Корабли противника будут разбиты, коршуны слетятся к трупам врагов. Наша армия утопит в море эскадру греков и выкупает их в собственной крови.

Мальчик говорил дальше:

– Широкая дорога… идёт войско. Большое поле… сражение. Всадник на белом скакуне несется… во главе конницы… падает… он пронзён мечом. Много кораблей… море спокойное, ветер наполняет паруса… незнакомая песня. Люди в белых одеждах… празднуют победу. Сияет радуга. Женщина… богиня… летает... Она возлагает венок из листьев на голову полководца… запах… сильный запах лавра… народ приветствует, колесница украшена, кони… в богатой попоне. Колесницу забрасывают цветами… Дальше снова дорога… по ней идут израненные воины… едят корни… стебли растений… обдирают кору с деревьев… падают на обочинах. Валяются сломанные колесницы… мёртвые… умирающие вьючные животные… трупы солдат… воины идут к морю… голова… кружит…ся.

Жрец снял руку с темени мальчика.

– Мальчик устал. Нельзя его переутомлять.

Жрец продолжал, глядя прямо в глаза Ксерксу:

– Вы увидели будущее. Огнём и мечом пройдут воины по непокорным владениям, вселяя небывалый ужас. О, великий царь! У вас впереди великая победа!

Выслушав предсказания и объяснения, Ксеркс убедился в правильности своих намерений. Он, великий царь, расширит империю и его имя останется в веках.

Жрец размышлял:

– Ксеркс пойдет во главе войска. Одни боги знают, кто возвратится из похода. Цари тоже смертны, Дарий погиб в сражении, кто знает, что ждёт Ксеркса. А пока он будет отсутствовать… многое можно изменить. Сын пока молод, но есть… вельможи, которых очень устроит военная компания во главе с царём.

Жрец с удовлетворением подумал, что вернётся с хорошими вестями.

Лепестки опавшей розы набежавшая волна
Принесла… в них чьи-то грёзы, морем смытая слеза…

А девчушка златовласка их в ведёрко собрала,
И в сердечке притаилась легкокрылая мечта.

Всплеском розового цвета оживали лепестки,
Наполняясь солнцем, ветром.
Ей приснился ночью принц.

На речном песке мальчишка в воду камешки бросал,
И зачитанную книжку ветер ласково листал.

А вдали, в хоромах дивных, молчаливая судьба
Уж напиток заварила – настоялся, заиграл.

Всё смешала – бури, грозы, ароматы васильков,
Проступал всё ярче алый треугольник парусов.

Летая над землёй, ты видишь всюду
Людей далёких – грустных и смешных,
Как пишут письма, громко бьют посуду…
А к небесам прислушавшись на миг,

Они тебя пытаются заметить,
Такое им не снится никогда,
Им кажется, что это ангел светлый,
Как облачко… а, может, как звезда.

А ты уже плывешь в тумане тёплом,
Растешь и набираешь нужный вес,
И ласковый её услышав голос,
Толкнёшься слабо пяточкой: «Я здесь!»

Теперь ты в человека воплотился,
И это первый жизненный успех!
Закончились полеты, ты родился,
И руки сильные тебя бросают вверх!

Я с чемоданом цвета хаки уже объездила весь свет.
Кто скажет мне, что это враки – тем фото выставлю в ответ.

Весной в Борисполе взлетала, молилась всем богам – грехи
Просила отпустить… не мало… совсем дела мои плохи.

И боги смиловались – лайнер посадку мягко совершил,
Но вместо Вильнюса – в Иране – прибор какой-то нагрешил.

С Ирана нас «летали» в Осло, оттуда в Прагу и Париж –
Потом нас принял вроде Вроцлав, потом смешалось всё – летишь!

Уже забыв куда и кто ты, какой маршрут, где чемодан –
А он объездил пол Европы, и был отправлен в Магадан.

По переходам я бежала туда-сюда, сюда-туда,
И горевала – чемоданчик свой не увижу никогда!

И Турцию, и Эмираты мой чемоданчик повидал.
Его отправили бы в Штаты – короновирус помешал.

Сижу на сайтах, наблюдаю непредсказуемый маршрут –
Мой чемоданчик всё летает, пока точу я лясы тут…

Как-то была я на металлургическом заводе. Знакомый работник архива пригласил меня на чашку чая с душистым мёдом и читал свои стихи. Улыбаясь, поэт – бывший проектировщик – утверждал, что работа конструктора творческая, поэтому настроение и вдохновение нужны не меньше, чем скульптору или писателю. И поведал мне о своих коллегах такую историю.

Произошло это в шестидесятые годы. Ведущий специалист Давид Львович был крупным седоватым мужчиной. Врачи определили у него гипертонию, поэтому он очень следил за своим здоровьем и, конечно, за тем, чтобы питание было сытным и полезным. Имея большой опыт и авторитет, Давид Львович работал не спеша, передавая каверзные проекты молодым. Часто он смотрел в окно, раскачиваясь туловищем и головой, украшенной тусклой лысиной.

Конструктор Петр Андреевич – худощавый и темноволосый, был лёгким на подъем, быстро разбирался со сложными задачами. Скорость и энергия являлись его ценными качествами. Обедал он всегда на бегу – жена работала в сменах, готовила не всегда, а тратить время на очередь в столовой он не хотел. Будучи на заводе, перекусывал в буфетах.

В тот день в обеденный перерыв сотрудники разбежались по своим делам. Петр Андреевич вспомнил, что жена дала ему пакет с едой, достал судочек и увидел в нём куриное мясо в соусе. Немного удивившись изысканному блюду, он стал разламывать кусочки курицы, вдыхая аромат перца, чеснока, корицы и ещё чего-то, макал их в соус, думая о том, как недооценивал кулинарные таланты жены.

– Когда она успела, – размышлял Петр Андреевич. – Наверное, пока гулял с собакой. Решила сюрприз сделать. А сегодня, кажется, годовщина свадьбы. Как я вспомнил! Дата не круглая, но все-таки. Знает жена, как проложить путь к моему сердцу!

Через полчаса, как обычно, позвонила жена Давида Львовича.

– Алло! Да, лекарство я принял, – уныло ответил он. – Знаю, что я на диете. Капустные котлеты и половинка яблока!

Жена, видимо, что-то стала возражать.

– Какая курица! Капустная без соуса? Ты что-то путаешь! – вскрикнул Давид Львович и бросил трубку.

Услышав этот разговор, Петр Андреевич всё понял. Капустные котлеты готовила его жена. Он почувствовал, что в желудке, словно что-то зашевелилось. Разморенному вкусным обедом, ему начало казаться, что эта злополучная курица машет крыльями в его животе и скоро закукарекает. Он весь сжался и наклонился над столом, словно она могла выпрыгнуть. Как же он не догадался сразу? Заработался, всегда безразлично относился к еде. Но откуда она взялась в его пакете? Запахи продолжали витать рядом, выдавая его, как виновника события. Он беспокойно завертелся на стуле, покраснел и смотрел под стол.

Давид Львович стал думать, в чём так провинился, что жена не приготовила ему вкусный обед. Работать совсем не хотелось. В животе урчало, он смотрел в окно, но вид дождливой осени его не радовал.

Пока Петр Андреевич раздумывал, как ему выйти из положения, начальник дал указание срочно идти в цех. Он быстро переоделся в спецовку и ушёл на завод.

Давид Львович встал и прошёлся между кульманами. Ему почудился запах куриного мяса, аромат перца, чеснока, киндзы… Такой запах доносился из кухни вчера дома. Он помотал головой, чтобы сбросить мираж. Но в носу защекотало – не почудилось. На полке стола Петра Андреевича стоял такой же, как у него, судочек.

– Неужели? – закралась предательская мысль. – Или это шутка?

В комнату быстро вошла, размахивая тетрадкой, Марина, профгруппорг.

– Разыгрываем курицу! Две штуки! Подходите! А чем так пахнет? Тяните трубочки! Женщины уже брали.

Выигрыш достался Петру Андреевичу и Давиду Львовичу.

– Курица львовская-петровская! – многозначительно произнес конструктор Игорь Павлович.

Он сидел за крайним кульманом с непроницаемым выражением лица. Худой, лысеющий, всегда одетый в рабочий костюм, проходя испытательный срок, он не терял ни минуты рабочего времени. Невозмутимо устремив через очки пристальный взор на чертёж, он проводил линии, заштриховывал разрезы, заполнял таблицы и тщательно скрывал душивший его смех.

– Шутка удалась! Вот потеха! – думал он.

Утром, когда мужчины выходили курить, он поменял содержимое пакетов в холодильнике.

В комнату зашла уборщица в синем халате. Вид у неё был воинственный.

– Так, товарищи! Уважайте труд уборщицы! Я тоже бывший конструктор и не буду каждый день мыть холодильник! Приняли новичка, так объясните, что я не рабочая лошадь!

– О чём вы? – вскочил с места начальник бюро.

– Ваш работник разлил соус в холодильнике. Такой пахучий, что сам руки пошёл мыть, а полку не вытер!

Наступила тишина. В комнате витал аромат специй. Все смотрели на Игоря Павловича.

– Я отдаю свой выигрыш Давиду Львовичу! – послышался голос вошедшего Петра Андреевича. – Простите, что нечаянно оставил Вас без обеда!

Он подошёл к коллеге и по-дружески пожал руку. Женщины быстро выяснили все подробности и оставшиеся два часа работы троих мужчин донимали шуточками. После этого случая Давид Львович стал ходить обедать к жене – она работала неподалёку. А Петр Андреевич в тот вечер подарил супруге красивый букет цветов и пригласил в ресторан.

Я пришел хмельной слегка
После пышного банкета
Ты звонила и ждала…
Телефон мой без ответа…

Было шумно и смешно,
Были тосты, эпиграммы,
Быстро время так прошло…
И остались только дамы…

Мне пришлось их развезти…
Сам домой пешком добрался.
Взялся друга довести
И с женою объяснялся.

Вот, прими, жена букет.
Выйди, свет мой, на крыльцо...
В лепестках теперь паркет,
А в шипах моё лицо.

Моя попутчица в вагоне –
старушка милая – она
под стук колес и перезвоны
сидела робко у окна.
Огни мелькали в полумраке,
вечерний угасал закат.
Старушка в юбке цвета хаки
вдруг мой почувствовала взгляд.

И молвит, словно извиняясь:
– Что, доченька, не так на мне?
Я цвет как память сохраняю –
о молодости, о войне.
Порою я не замечаю,
чем занят нынешний-то свет,
и жить в землянках продолжаю,
лечить, поить, носить обед
бойцам, вернувшимся с атаки
в землянку, точно в дом родной.
С тех пор одежда цвета хаки
на мне всегда, милей иной…
Я слышу взрывы и раскаты
терзают мирную страну,
и повзрослевшие солдаты
идут куда-то на войну.
На пареньках увижу форму –
куда, родимые, спешат.
Своих, в боях погибших, вспомню
и разрывается душа...
Век прожила, а вот выходит,
покоя так у нас и нет,
и хаки, как и прежде, в моде.
Видать, всем в жизни – по войне.

Пусть высятся замки из тысячи слов
Надежда и вера строку наполняет,
И в солнечных рифмах играет огонь,
а светлые чувства природа подарит.

Тогда золотистый забрезжит рассвет,
За сонной рекой заиграет зарница,
В душе сохранится цветущая ветвь,
Гнездовье совьёт там поющая птица.

Снежной пудрой пушисто ресницы твои припорошены.
Неожиданно снова свела нас с тобой кольцевая.
На снегу я рисую инопланетянина с рожками,
Чтобы ты не скучала, пока ожидаем трамваи.

Мысли юзом несутся – готовы столкнуть на обочину,
Закрутились шарами, в шальную попав в центрифугу.
Ты глядишь на меня, а потом на часы озабоченно.
Я всё порчу молчаньем своим, как пацан с перепугу.

Скользко... Рядом споткнулся верзила с канистрой бензина.
Танго радуг кружит, извивается медленно в лужицах,
Я напрасно пытаюсь в твои размышления вслушаться,
А мои расползаются, будто сырая резина.

Твой подъехал трамвай, темноту разрезая на скорости,
В переливах огней, как пришелец из звездного мира.
Его номер напомнил некстати о старческом возрасте,
И о том, что вернусь я один и в пустую квартиру…

Истончаются струйки песка у текущего времени
На моих до предела натянутых рвущихся нитях.
Только буду любить я тебя и в ином измерении,
И с тобою всегда будет рядом твой Ангел-хранитель.

Роман и Жанетта

Блестящая чёрная Хонда остановилась рядом с небольшим магазинчиком на окраине города. Несмотря на утро, в воздухе начинала чувствоваться духота, и покупатели выходили с большими пакетами воды.

– Что-то запаздывают… – раздражённо сказала Жанна.

– Еще пять минут… договаривались на восемь, – ответил Роман.

– Я так вырывалась в отпуск, – продолжала возмущаться девушка.

– Ты вчера пришла с работы так поздно, мы даже не успели поговорить.

Парень откинулся на сидение машины и улыбнулся жене. Его глаза казались особенно светлыми на загорелом лице, в глубине их таилась внутренняя сила, как проявление радости жизни, надёжно прикрытая спокойным и уравновешенным характером. Правильные черты лица, пышные каштановые волосы могли быть присущи артисту, снимающемуся в увлекательных романтических сериалах.

– Ты же знаешь, я хотела, чтобы мы поехали вдвоём, хотела спокойного отдыха. У меня всего неделя отпуска, и её пришлось отвоевывать у шефа. Его уже не устраивают наши описания путешествий с историческими событиями. Теперь выдумал новое – экстрим! Хочет привлечь в такие поездки, где люди смогут выпустить пар. Я потому и выбрала для отпуска место, где можно только отдыхать.

– А что, я его понимаю! Вот Антон почему рассорился с Кариной – свозил её в Турцию, так она сказала, знаешь, что? Вот послушай! – «Ты меня, как бандероль туда доставил, в аэропорту встретили, море, как везде, экскурсии чуть ли не за ручку, мальчики везде стоят, салфеточку из рук берут и в урну бросают! Ну, в Эфес свозили, черепаху показали и гробницы царей». А она хотела чего-то другого!

– Хотела возвышенных чувств! – Жанна расхохоталась. – Так её надо отправить в средние века! Чтобы на костре поджарили! Ты ему скажи – пусть серенаду ей споёт! Жарко, стоим на палящем солнце! Вот всегда так – восхитительная утренняя идиллия разлетается с наступлением дня на осколки повседневных забот. А на следующее утро всё повторяется. Хочешь кофе?

– Пока нет, позже… – Роман высматривал попутчиков, которые уже запаздывали.

– Сколько их ждать, звони ещё! – нетерпеливо проговорила Жанна и убрала с лица чёрную кудрявую прядь волос, делающую её похожей на итальянку.
Роман достал телефон. Но в это время из-за дома показались двое парней.

– Привет честной компании, – весело сказал Олег, – мы уже здесь! Мы готовы!

Ребята побросали рюкзаки в багажник и уселись на заднее сидение машины.

– Включи музыку. – Сказал Антон. – Скучно ехать!

– Не отвлекай водителя, дорога сложная, – раздраженно предупредила Жанна.

Они быстро поехали и вскоре свернули с основной трассы на холмистую, покрытую лесом местность, переходящую в горы. Невысокое бетонное ограждение, выкрашенное в яркие цвета, было установлено на самом краю, а внизу и сверху простирался покрытый растительностью крутой откос. Теперь дорога вилась серпантином уже вдоль гор, внизу виднелись гребешки набегающих на камни волн, а по кромке дороги, цепляясь корнями за откос, чудом держались изогнутые стволы деревьев. Их форма могла поведать всю непростую историю выживания на скалах.

Ехали около двух часов и на всем пути дорога, заключённая в каменную теснину, часто резко меняла своё направление. Наконец, добрались до намеченного места. С западной стороны посёлка высилась серая неприступная стена гор, нависающих над побережьем. Жанна рассказала, что стремительные обрывы скал не раз служили натурой для кинематографистов и в этих местах снимали фильм «Человек-амфибия» и «Узник замка Иф». Недалеко находился перевал с интригующим названием «Чёртова лестница». Если смотреть на него издали, видны пласты известняка, вышедшие на поверхность. Они, как гигантские ступени, круто поднимались к перевалу.



Довольно ровная площадка почти примыкала к скалам, но рядом была тенистая рощица и никем не занятое место. К морю надо было спускаться по камням, но зато оно было рядом. Между огромными валунами пенились волны, полируя вековые глыбы, покрытые зелёным мхом. Между камнями тёплое ласковое море играло отполированной галькой, складывая и размывая узоры, которые никогда не повторялись. А дальше сразу море – прозрачное, глубокое, прохладное...

Яркая синева неба слепила глаза. Окунувшись в тёплые волны, стали обустраиваться. Поставили палатки. Обследовали участок, собрали дров для костра, сделали очаг и туалет. Антон с Олегом пошли побродить по окрестностям, сделать фотографии на память.

Вечером все сидели у очага, говорили – о прошлых поездках, о работе, о друзьях. Рассказывал больше Олег, высокий, стройный, голубоглазый парень. Он часто ездил в командировки, повидал много городов и помнил разные дорожные истории. Жанна работала в туристической фирме и внимательно слушала.

Антон сидел молча, иногда шевелил угли, рассматривая, как они гасли и вдруг набравшись сил, снова вспыхивали. Его лицо, днем выглядевшее простоватым, в отблеске огней казалось немного загадочным, словно магический огонь выдавал его внутренние, тщательно скрываемые порывы. Когда он наклонялся над очагом, его накачанная фигура производила совсем другое впечатление, чем днем. Он казался большим обиженным ребёнком и смотрел на огонь, словно хотел сжечь в нем свои переживания.

Утром Антон проснулся от звуков у костра. Роман готовил завтрак и заваривал кофе для своей жены, которая уже с утра была чем-то недовольна. Антона раздражало, что Жанна намеренно перед ним подчёркивала свою образованность и значительность, и хотел всегда ей ответить что-то вызывающе умное. В его понимании, внешне девушка ничем особенным не выделялась, была худощавой, хотя крепкой. Темные волосы придавали ей хоть какую-то выразительность, хотя карие глаза всегда смотрели свысока. Роман постоянно старался угодить ей, и это в высшей степени раздражало Антона.

Прыжок

Через пару дней, обследовав все вокруг своей стоянки, утром, пока еще не было жарко, было решено пойти пешком в бухту. В обход – по пологому участку, по холмам, покрытым зеленью, идти было долго. По этому пути предлагал пойти Роман. Но был и другой – по узкому, длинному, тянущемуся вдоль скал, уступу. Внизу обрыв, каменистый берег и море. По этой природной ступеньке можно осторожно пройти и значительно сократить путь. Жанна не хотела пробираться по скалам, но мужа одного никуда не отпускала и оставаться сама в лагере тоже не хотела.

Антон настаивал на коротком пути, словно принимая вечный вызов природы – моря и скал. Олег с восторгом смотрел на пенящиеся внизу морские волны, разбивающиеся о камни. Он, не раздумывая, выбирал испытания как очередную проверку на прочность, как стремление ощутить новую победу над своими страхами, неуверенностью. Роман еще раз посмотрел на уступ и согласился, что пройти можно. Они закрыли палатку и машину, забрали все ценное и отправились в бухту вдоль скал.

– Драгоценный камень подвергают обработке трением. Так и человек не может добиться успеха без достаточного количества ошибок, – Антон заносчиво проговорил эту фразу, прочитанную им в толстой потрепанной книжке, перед отъездом. Он запомнил эти слова, чтобы при случае их произнести.

– Да, уж, сколько лет море шлифует эти камни, пока они приобретут гладкую форму и покажут свой рисунок. И сколько они трутся друг о друга, пока исчезнут острые грани, – вздохнул Олег, поглядывая на Романа и Жанну.

Путники осторожно продвигались вдоль скалы, но внезапно им пришлось остановиться. Карниз обрывался, и перед ними была гладкая отвесная скала. Новый выступ начинался примерно через метр. Молодые люди остановились перед выбором – или прыгать прицельно, очень точно, или возвращаться.

– Я боюсь прыгать! Упаду вниз и разобьюсь! – сказала Жанна, внимательно осматривая скалы.

– Придется тебе вернуться, – в голосе Антона, которому уже надоели капризы женщины в мужской компании, почувствовалось злорадство.

Олег тем временем сосредоточится, прицелился и прыгнул. Он уже был на другой стороне. Антон тоже изловчился и перепрыгнул. Обрыв с камнями и пенящимися волнами остался позади. Жанна испуганно смотрела вниз и спорила с мужем. Но нужно было двигаться дальше, и с помощью Романа девушка сползла по камням вниз, обдирая ноги. Она была в одном купальнике. Дальше Жанна стала пробираться по мокрым камням и вылезла к тому месту, где вверху начиналась ступенька. Затем она начала карабкаться по скале вверх. Сзади за ней продвигался Роман, поддерживая жену за спину. Антон и Олег, рискуя сорваться вниз, с трудом втащили её на ступеньку. Следом выбрался и Роман. До бухты было недалеко, и они осторожно прошли вдоль скалы и выбрались на площадку. Антон опять начал философствовать, задевая Жанну:

– Теперь напишешь в своём дневнике о нашем приключении. О том, как люди добиваются цели разными путями. Ты всё-таки не отстала от нас.

Молодая женщина ничего не ответила. Она осматривала свои царапины и приводила в порядок обувь. Отдохнув на площадке, путешественники отправились дальше и скоро добрались до бухты. Солнце уже стояло высоко, и было самое время окунуться в тёплое спокойное море.

В бухте

Антон и Олег сели на горячий песок немного в стороне от Романа и Жанны и тихо разговаривали.

– Мне кажется, они совсем не подходят друг другу – говорил Антон. – Она такая невыразительная, я бы даже сказал, страшненькая. Без косметики, сложена не очень. Видно не занимается фитнесом. Хотя фигура у неё крепкая, сельская, выносливая.

– Кто может знать, пара они или не пара. Иногда, действительно, красивые и классные ребята женятся на таких страшненьких. Чем-то это, видимо, компенсируется. Да и любовь зла. Цветы распускаются, когда время приходит –закон природы. Никуда от этого не денешься, – неторопливо и беспечно отвечал Олег.

– Да подкаблучник он, смотреть противно. Мне просто хочется ей отомстить! – раздраженно проговорил Антон, бросая гладкие камешки в море.

– Но похоже Роман видит в ней что-то такое, чего не замечают другие. Да, она не красавица. Но Роман считает её необыкновенной, неповторимой. А это совсем другой уровень! Не каждая женщина может эту необыкновенность в себе найти и показать.

– А вот увидишь, я его проверю, какой он мужик! Тоже мне Ромео и Жанетта!

– Ты все злишься из-за Карины? Что тебя так заело, срываешься на Жанне? Любишь таких неприступных? Да, она упрямая, не слушает никого, верит в себя и идет своей дорогой. Было трудно, но она не свернула. И её оценили. Она стала стержнем для Романа. А капризы – это мелочь. Внешность привлекает взгляд, а сердце может привлечь только душа. А душа – субстанция загадочная.

– Настоящая красота зарождается в сердце, отражается в глазах и живёт в поступках. Женщина любит не то, что совершенно, она делает совершенным то, что любит. – Антон с чувством продекламировал эти слова.

– Да надоели твои цитаты! Специально заучиваешь, чтобы блеснуть! Для комплиментов! Но это всё напускное! Ладно, поживём увидим, кто, есть, кто! Люди мечутся от эйфории до депрессии. А жизнь настоящая находится посередине — это простые бытовые радости, понимание, что ты жив-здоров, что вокруг тебя всё как-то ладно…

Вызов

Вечером Антон с Олегом позвали Романа погулять по горам. Покрытая асфальтом дорога поднималась от самого берега моря высоко наверх к трассе. Виды, открывающиеся вдоль серпантина дороги, стоили того, чтобы ими любоваться. Молодые люди часто останавливались и смотрели вниз. Очень крутой склон, местами покрытый зеленью и деревьями, спускался прямо к морю, где не было пляжей, к этим местам можно было только подплыть. Парни стояли на самом краю. Почти у берега, в самом низу ярким алым пятном рдели маки.

– А что, слабо принести такие цветы любимой женщине? – задиристо спросил Антон, глядя на Романа. – Или ты у нее барменом числишься? Думаешь, она тебя любит? Любила бы, ходила бы на задних лапках. Я женщин знаю.

Роман посмотрел вниз. Добраться к макам было почти невозможно. Склон крутой, деревьев на пути мало. Пятнами виднелись участки, покрытые галькой и мелким щебнем. И камни… камни…Между выступами обломков скал были довольно большие расстояния и нельзя было скатиться или перебежать от одного к другому. А вот сорваться и лететь по камням до самого моря, можно было легко.

– Если взять верёвку, – подумал Роман, – она короткая, её надо по пути перевязывать. А как отвязать?

– Ну, что скажешь? – настаивал Антон. – Может быть, поспорим? Или боишься?

Роман ничего не ответил, и молча пошел по дороге к лагерю.

– Да, что ты к нему цепляешься! – сердито сказал Олег. – Всё, погуляли. Идём назад.

Дикие скалы

После обеда Жанна заметила, что Роман что-то искал в палатке, а потом незаметно исчез. Она посмотрела – телефон и фотоаппарат остались на месте, и спросила Олега, куда они утром ходили.

– Да, недалеко, по дороге, смотрели на море. Метров восемьсот отсюда.

Жанна порылась еще в вещах и увидела, что нет большой верёвки.

– Куда он мог пойти? – добивалась Жанна.

– Может пошел к другой подружке, море, горы… цветы…– протянул Антон, бесцеремонно разглядывая девушку.

– Надо его искать, – беспокойно заявила Жанна.

– Да куда он денется, – лениво встал Антон. – Пойдем с нами купаться. Если тебе скучно, я здесь! Олег! Пойдём, пока погода хорошая. Придет твой Ромео! Прогуляйся, если хочешь.

– Верёвку дай мне! – потребовала Жанна.

– Ты что, с ума сошла? Ты нас собралась связывать? – Олег прищурился от солнца.

Жанна заглянула в их палатку и увидела в углу, среди вещей, толстый репшнур.

– Я забрала! – Она набросила сумку на плечо и сказала, – если через три часа я не вернусь, идите нас искать.
– Не делай трагедии, лучше обед нам приготовь, пока Роман вернется. – Антон достал связанные ласты и маску, закинул их за спину.



Жанна быстро шла по дороге и внимательно осматривала склон. Метров через пятьдесят внизу что-то белело. Она присмотрелась, и ей показалось, что это кусок рубашки Романа. Она не была уверена, но сердце заколотилось. Жанна внимательно осмотрела спуск. Тут можно аккуратно пролезть и она, наверное, найдет Романа. Девушка, цепляясь за ветки, съезжая по склону, спустилась к кусту. Это на самом деле, был клок рубашки Романа. Жанна стала кричать и звать его. Ответа не последовало. Она стала рассматривать откос, но мужа не было видно.

Тогда девушка стала искать следы и увидела выдавленную полоску – выемку на покрытом щебнем участке. Дальше склон становился круче. Жанна растерялась и не знала, что делать. Девушка увидела кусок верёвки, привязанной к дереву. Похоже, что она разорвалась.

Окружающий мир и время для Жанны перестали существовать. Она чувствовала, что превратилась в маленький сжатый комок, всё её физические и духовные силы собрались для одного рывка. Девушка не могла рассуждать. Сотрясаемая дрожью напряжения, она искала глазами, где привязать верёвку, чтобы спуститься ниже, не зная, что ждет дальше. В глубине души уже поднималось отчаяние, она понимала, что поступает неправильно, что не ей, слабой женщине, заниматься поисками Романа. Но вернуться по этому склону она уже не могла, подъём был тяжелее, и она боялась скатиться.

Крепко держась за верёвку, она спускалась вниз, где перебежками, где съезжала, у неё была только одна мысль – не выпустить из рук спасительную страховку. Но скоро репшнур закончился. Дальше склон был крутой, но растительности было больше, и она перемещалась от куста до куста, от камня до камня, на минутку останавливаясь, чтобы перевести дух. Щебень скатывался и шуршал под ногами, кеды цеплялись за выступы, упирались, ноги уже были ободраны, на руках крошились ногти. Нужно было спускаться медленно, осторожно, внизу – обрыв.

Жанна, теряя силы, добралась до небольшой площадки и остановилась на самом краю отвесной скалы. Солнце продолжало лить на землю золотые потоки. Между кустов игриво порхали бабочки, подгоняемые ласковым ветром. В душистой траве трещал кузнечик. Витал аромат можжевельника. Летняя пора цвела и стрекотала, и никому не было дела до Жанны и её переживаний.

Она стала рассматривать берег и увидела Романа, лежащего лицом вниз на большом камне. Сердце её оборвалось и покатилось вниз, к нему. В знойном небе кружила орлица, то взмывая высоко вверх, то резко опускаясь. Жанна с ужасом подумала, что эта птица с её необыкновенной зоркостью уже увидела жертву. Если бы у девушки были такие же крылья, она бы мигом оказалась рядом с мужем.

Невыносимая боль рвала сердце, но ещё сильнее она почувствовала свое бессилие, невозможность спуститься вниз. Хотя она пыталась не верить, что Роман разбился, но жуткая мысль сама завладела её сознанием. Девушка опустилась на площадку и смотрела сверху на мужа, словно ждала, требовала, чтобы он пошевелился. Она стала кричать и звать Романа, но он лежал неподвижно.

Скала спадала круто и внезапно, её основание тонуло в море. Волны, выполняли свою работу, плескались о каменистую поверхность, полировали её. Жанна почувствовала безысходное одиночество. Ей казалось, что связь между нею и внешним миром оборвалась. Она стояла на скале, как на столбе, на высоте около семи метров. Солнце жгло невыносимо. Девушка чувствовала сильную жажду, в горле пересохло. Можно было прыгнуть в воду, но она боялась удариться о подводные камни. Да и никогда раньше она не прыгала с такой высоты. Подняться наверх уже невозможно. Спуск по скале был очень опасным. Где-то мелькнула мысль, что она сейчас находится перед гранью жизни и смерти и уже чувствует её зловещее дыхание.

Жанна немного постояла, затем осторожно пошла по краю скалы и вскоре с радостью увидела расщелину. Она бросила сумку вниз на маленький участок, засыпанный камнями, куда вода не доставала, и стала, упираясь в стены расщелины, отыскивая зацепки, медленно и осторожно спускаться вниз. Сознание окружающего мира исчезло, осталось только ощущение необходимости цепляться за каждый выступ каменной стены, судорожно искать под собой ускользающие точки опоры, с жуткой обреченностью прижиматься к камню, преодолевая беспощадную силу, тянущую вниз.

Оставалось метра три до основания скалы, Жанна почувствовала руками что-то мягкое, откуда здесь мох? Нога поехала и, качнувшись, она соскользнула изодранной рукой по скале и полетела вниз.

Роман

Солнце так раскалило камень, что невозможно было до него дотронуться. Роман оторвал руку от обжигающей поверхности и приподнял её, ощупывая валун, на котором лежал. От жары кружилась голова. Он попытался встать, и с трудом сел на камень. Слабо пошевелил руками, ногами, сделал несколько движений и убедился, что кости целы. Он с ужасом увидел окровавленные, в почерневших царапинах и ссадинах, руки и ноги, разорванную рубашку. Парень смутно вспомнил, как летел в воду, потом была сильная боль, он выплыл на берег, схватился за камень…

Роман с трудом встал, медленно пошел по узкой каменной полосе вдоль скалы и увидел сумку Жанны. От неожиданности мысли смешались – удивление сменилось щемящим страхом, он стал кричать и звать её. Парень проклинал себя, что послушал Антона и добрался сюда за маками. Вот они маки – ярким пятном, словно кричат – ну что же, бери нас!

– Зачем, ну зачем она пошла за мной! Где теперь мне её искать? А вдруг… – его обожгла ужасная мысль… – вдруг она разбилась, и лежит где-то здесь или в море… сумка возле моря… Жанна упала в море…сорвалась со скалы…я её не найду… а если и найду, может быть уже поздно…

Роман пробирался вдоль скалы, срываясь в море, выбираясь и двигаясь дальше. От соленой воды болели царапины. Он пытался увидеть что-то еще, кроме сумки. Внезапно перед ним из расщелины громко выкатился большой камень и с брызгами плюхнулся в море. Парень подплыл к расщелине и увидел в ней Жанну. Она лежала на камнях, подвернув ноги. Роман с трудом пробрался между скользких камней к скале и залез в трещину. Глаза её были закрыты, лицо в царапинах, руки ободраны. Он дотронулся до щеки жены. Она открыла глаза и попыталась улыбнуться.
Роман судорожно обхватил её руками и осторожно стал вытаскивать из расщелины. Всегда капризная и нервная, Жанна сейчас была совсем другой. Она послушно держалась за Романа, и парень почувствовал, как новые силы вливаются в его усталое тело.
Они выбрались из расщелины и опустились в море, держась за камни. Прямо на них, подгоняемое ветром, неслось большое белое облако. В этом слепящем тумане, висевшем в воздухе, было что-то вольное, несказанно смелое, такое, что страстная вера в свои силы овладела ими. Из расщелины сыпались камни, они подскакивали и со свистом падали в море.

– Ты могла вот так упасть, как эти камни, из-за меня… – еще не веря, что он видит жену живой и почти невредимой, сказал тихо Роман.

Море и маки

Жанна сидела на большом камне в мокрой одежде и подставляла лицо солнцу, отпуская недавние переживания. В памяти всплыли захваченные сознанием впечатления – лёгкое дыхание деревьев, запах кипариса, щёлканье соловья, особый аромат горных цветов. Все это она успела увидеть каким-то боковым зрением, ощущала, когда спускалась сюда, к морю.

– Почему мы всегда пробегаем мимо! Но Боже мой! Мы живы и целы! Я просто наслаждаюсь этой мыслью и жизнью! Мне хочется кричать об этом, чтобы все услышали!

Жанна сняла мокрую одежду и разложила на камне. Вытягивая ноги, взмахивая руками, девушка наполняла себя счастьем существования в этом диком месте. Но в ногах чувствовалась противная слабость.
Роман, прихрамывая, ходил вдоль каменных стен, по кромке берега, засыпанного обломками разрушающихся скал. Сухой и горячий ветер не давал прохлады, несмотря на близость воды. Хотелось пить, но воды не было, голубой небосвод дышал зноем.

Подошел Роман и положил ей на колени огромный букет крупных, словно пылающих, ярких маков.

– Какое чудо, Рома, любимый!

Она взяла маки и протянув руки к мужу, опустилась с ним в лазурную, играющую бликами солнца, морскую воду…Маки рассыпались в воде, и Жанна с Романом плыли среди красных цветов, обнимались, погружаясь в воду единым существом. Они ныряли в прохладные нижние слои моря, потом выплывали, чувствуя нагретую солнцем, волнующуюся поверхность воды, сливались в поцелуе солёными губами, словно стремясь напиться друг другом. С жадностью и нетерпением они стремились прожить этот день так, будто он один был отведен им для любви в этой жизни, которая могла совсем недавно оборваться…

Жанна взяла один большой мак и закрепила его в своих чёрных волосах. Роман не отрываясь смотрел на нее.

– Жаль, что нельзя сфотографировать. Какая ты сейчас красивая здесь, в прозрачной воде, среди цветов! Ты совсем другая, у тебя в глазах появилось что-то такое, чего я раньше не замечал! Но я тоже чувствую себя другим. Это ты сделала меня сильным! Мы навсегда запомним этот день!

– Не полезем на скалы. Мы доберёмся по над берегом, будем плыть, идти, главное – до темноты добраться до нашей стоянки. А там ты мне всё подробно расскажешь, как ты сюда попал.

– А откуда ты узнала? Я же никому не говорил.

– Я увидела, что тебя нет, потом что верёвки нет. И что-то Антон сказал про цветы, так, вроде бы между прочим, но то, что я уловила в его словах, меня насторожило, испугало.

– Порвалась верёвка. Я недосмотрел, не проверил её. Пожалуй, мы спускались одним путем, только я не нашел эту трещину в скалах, и мне пришлось прыгнуть в воду. Признаюсь, было страшновато. Я ударился, было глубоко, а дальше ничего не помню, очнулся уже на камнях, мне почудилось, что ты меня зовёшь…

– А мне показалось, что ты меня зовешь, когда я упала в трещину…

Возвращение

Жанна и Роман, разговаривая, подходили к лагерю. Роман чуть прихрамывал. Антон и Олег, увидев их, вскочили с места.

– Где вы были? Мы уже собрались вас искать! – почти закричал Антон.

– Мы уезжаем. – Роман неприветливо посмотрел на ребят.

– Куда? Что так быстро? Ещё не отдохнули, не накупались! А мы как?

– Это ваши проблемы, – жёстко сказала Жанна. – Хотя, я вам даже благодарна.

Она с потрясающей отчётливостью вспомнила, что всего пару часов назад она, собирая всю волю, боролась с собой в каменной расщелине, цепляясь за малейшие выступы и вздрагивая от летящих, как дробь, угловатых кусочков щебня, прижималась к стенам, чувствуя, что при малейшем неверном движении неминуемо сорвётся вниз. И как медленно текли те минуты в полном одиночестве.

– Да пошутил я про эти маки, – виновато сказал Антон, – заметив цветок в волосах девушки.

Он всё понял, увидев припадающего на ногу Романа, порванную рубашку парня и царапины на лице Жанны.
Роман жадно пил воду. После раскалённых скал и солёной морской воды пресная вода вливалась, как сама жизнь. Он почувствовал, что вместе с тяжёлым и опасным спуском к морю он проделал в душе внутреннее восхождение и стал выше себя, выше собственных сил. Он спокойно посмотрел на Антона и твёрдо сказал:

– Скажешь ещё что про Жанну – пожалеешь!

– Что, не вспомнил подходящей цитаты? Какой же ты ненастоящий! У тебя даже слов своих не находится! Оставайся здесь, подумай, может чего вспомнишь к этому случаю! – буркнул Олег и пошёл собирать вещи.

– Поедем в другое место. Здесь уже всё посмотрели. У Жанны еще есть три дня отпуска, надо отдохнуть. Поедем, устроимся в пансионате или на базе отдыха, с удобствами, с кухней. Пока погода не испортилась, море спокойное.

Роман решительно направился к палатке.

– Да, да, организованный отдых, шведский стол, аниматоры, три пенсионерки из Казахстана по соседству... Недавно всё это было…– проговорил Антон, глядя на море.

– "Нет повести прекраснее на свете, чем повесть...", – начал он снова, но слова застряли у него в горле, а в голове пронеслось – Счастливый Ромка, почему у меня не так?

Жанна собирала вещи. Она уже переоделась в длинный свободный сарафан с пояском под грудью и, пронизанная вечерним солнцем, ходила возле палатки. В распущенных чёрных волосах, расчёсанных на прямой пробор, играл лёгкий ветерок. Её ноги в открытых сандалиях мелькали из-под сарафана и почти сливались с почвой, и от этого казалось, что девушка плывёт по воздуху, не касаясь земли.

– Джульетта! – подумал Роман. – Моя Джульетта!

* Mariah Carey - Without You (Без тебя)

Мой светлый образ в камне молчаливом притягивает зрителей в музее.
Загадочна, изящна, горделива – вам приоткрою занавес мгновений.

Для радостных утех и восхвалений в прохладной тишине фиванских стен,
привез меня отец, как дар бесценный, как лучшую красавицу в гарем.

Но жребий дан высок. Как равной богу, иная мне назначена судьба.
Царь величайший мною очарован, и начертал – «Прекрасная пришла…»

Он называл меня «услада сердца», под звуки флейты слышала слова:
– Любовь моя! Супруга! Радуй вечно! Пусть о тебе разносится молва.

Отвергнув в храме прежние поклоны – Амону, божеству из многих лиц,
встречаю лучезарного Атона сияющая – главная из жриц.

Божественного света воплощение – моя молитва в солнечных лучах
– умиротворенья вам, благоговенья, добра и счастья, и тепла в очаг.

Богоподобная, сама царила и с речью выходила на балкон,
и дождь из золотых монет дарила, и люди подчинялись мне легко.

И на песках, от зноя раскаленных, возвысились прекрасные дворцы,
и зашумели пальмовые рощи, порхали голосистые певцы.

Из тысяч лет кружатся хороводы, но жизнь моя загадками полна,
как будто сквозь меня промчались годы, их тайны знаю только я одна.

Для вновь живущих я теперь – икона, копируют лицо, разрезы глаз,
любуясь, повторяя образ тонкий, изысканный восточный макияж,

сандалии мои и украшения, летящих платьев ветреный покрой…
Их до сих пор считают совершенством дизайнеры и леди всех времен.

Великолепной, мне дано бессмертие – в глазах моих река и жаркий зной,
как будто с неизведанной планеты, на вас взираю из долины снов.

Иные неприметными уходят, не оставляя в памяти следа.
Я остаюсь загадкой и сегодня, легенды пронося через года.

Вернутся иероглифы созвездий, прошепчут – вновь «прекрасная пришла…»,
расскажет блеск далекой Бетельгейзе, те тайны, что я в небо унесла.

* Данное стихотворение было выставлено на конкурс "Маска, я тебя знаю!"

Окутанная тайной главная жрица бога Атона

Красавица Нефертити остается самой загадочной из всех женщин мировой истории. Разгадать тайны правительницы Египта пока не под силу самым именитым историкам. Фото царицы Египта будет вдохновлять поиском идеала красоты и романтичности не одно поколение. В то время как великий реформатор и правитель Египта Эхнатон почти забыт историей, прекрасная Нефертити остается самой красивой и умной правительницей в древней истории мира.

Царица Египта поражала не только своей необыкновенной красотой, но и бесконечным милосердием. Она дарила людям умиротворение, ее солнечная душа воспевалась в поэмах и легендах. Ей легко давалась власть над людьми, ей поклонялся Египет. Царица Нефертити обладала сильной волей и способностью внушать к себе благоговение.

Нефертити играла исключительно важную роль в религиозной жизни Египта того времени, сопровождая супруга во время жертвоприношений, священнодействий и религиозных празднеств. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь. До наших дней дошло любовное письмо Эхнатона, написанное фараоном своей супруге: «Любовь моя, Королева Юга и Севера, Возлюбленная моя, Нефертити, я бы хотел, чтобы ты жила вечно…»

Египетские Жрецы знали, что спустя тысячелетия положение звёзд на небе будет таким же, как и во времена фараонов. При церемонии «Открытия рта» из тела фараона отлетает Душа через тоннель Великой египетской пирамиды, который во времена фараонов был сориентирован в направлении звезды Бетельгейзе. Они верили, что в Великую Египетскую Пирамиду перенесут мумию Нефертити, в пустую глазницу её скульптурного изображения будет вставлен второй сверкающий Глаз, и прошедшая Суд Осириса, очищенная Душа Нефертити, посредством луча света от звезды Сириус, направленного через тоннель Великой египетской пирамиды, вернётся в тело в Камере Царицы, и царица Нефертити возродится.

Люди были бы намного счастливее,
если бы домыслы и пустое воображение
не имели над ними такой власти.
Гёте И. В.

Гадалка

На тихой улочке большого города между старыми зданиями ненавязчиво выглядывала вывеска фотоателье. Здесь работал очень хороший мастер, фотохудожник. Он не нуждался в рекламе, к нему приходили по рекомендации те, кто желал увидеть себя на фотографии лучше, чем в жизни, и это даже помогало им поднять самооценку.

В затенённую шторами комнату вошла девушка лет девятнадцати. Она попросила сделать фотопортрет. Было заметно, что к этому событию она подготовилась. Тщательно уложенные локоны тёмно-каштановых волос напоминали корону. Белые круглые перламутровые серьги подчёркивали лёгкую смуглость лица.

– Проходите сюда, присаживайтесь – пригласил фотограф.

Настраивая аппаратуру, он смотрел, как лучше дать свет. В настроении клиентки, во взгляде её карих глаз чувствовалась восторженность, утонченность. Мастер готовился к конкурсному показу своих работ и в последнее время много работал, тщательно отбирая лучшие фотографии. Он внимательно посмотрел на девушку и подумал, что может получиться портрет, которого ему недоставало. Художник выбрал такой ракурс, при котором взгляд был направлен не прямо, а немного в сторону, будто девушка смотрит вдаль. Чёрное платье, отливающее синевой, придавало портрету глубину и загадочность.

Когда девушка пришла за готовым портретом, она выглядела озабоченной, не такой восторженной, как в прошлый раз. Волосы не были уложены и спускались на плечи мягкими волнами, скромное, но красивое платье довершало её образ. Девушка спешила, из её сумки выглядывал рулон ватмана. Мастер подумал, что сегодня она совсем другая – нет того восторженного и загадочного взгляда. На её портрете было поймано мгновение праздника, чего-то неземного.

На следующее утро Евгений, собираясь отнести свои работы на выставку, ещё раз быстро пересмотрел подготовленные снимки, добавил новые и среди них портрет девушки с белыми серьгами. Что-то мешало ему взять эту фотографию, но Евгений торопился и не придал этому значения. Выйдя на улицу, он увидел толпу людей. Откуда-то взялся столик – его раньше здесь не было. Появилась даже вывеска: «Гадаю, предсказываю судьбу, можно по фотографии».

Чтобы пройти по улице, Евгению пришлось идти через эту толпу. Темноволосая кудрявая цыганка раскладывала карты. Она была красавицей в полном смысле этого слова, несмотря на то, что яркий цвет её молодости уже облетел. Никто пока не решался услышать предсказание, но плотная аура любопытства уже объединила присутствующих. Миловидная женщина потянула мастера за рукав:

─ Я вас знаю, вы фотограф. У Вас ведь снимки в папке? Давайте покажем. Пусть погадает. В этом нет ничего страшного, поверьте.

Повинуясь, словно гипнозу, влиянию толпы, Евгений неохотно согласился. Он раскрыл папку, и женщина потянула из стопки портрет девушки в чёрном платье. У мастера промелькнул внутренний протест, но фотография уже была у цыганки в руках. Как стадное чувство, передалось ему от толпы всеобщее любопытство, и Евгений, уже не видя в этом ничего опасного, тоже захотел узнать судьбу девушки.

Цыганка посмотрела на карты, мягко положила руку на фотографию, и стала говорить вкрадчиво и завораживающе. Серьги её покачивались, голос звучал монотонно:

– Два имени у кареглазой девушки – одно дано матерью, а другое бабушкой. Имена эти несут разные судьбы. Талантливо её первое имя, данное матерью – быть любимой женщиной.

Цыганка приложила руку к сердцу.

– Не я так говорю, карты говорят. А бабушка назначала дочери быть доброй матерью и хорошей хозяйкой. Обе желали ей добра. Но эти два имени – две разные судьбы! Каждую надо прожить.

Проговорив предсказание, цыганка внимательно посмотрела на окружавшую толпу, оценивая, какое действие оказывает гадание. Чёрные глаза словно вонзались в смотрящих и оставляли глубокий след.

Она продолжала:

– Двое мужчин войдут в её жизнь. Первый полюбит девушку и всегда будет помнить. А жить она будет с другим.

Потом цыганка сказала, что до тех пор, пока судьба человека не озвучена, он может свою судьбу изменить, а после этого уже нет. Она пойдет по назначенному сценарию.

Прикрыв глаза, гадалка забормотала:

– Могущественные Пески Времени стирают грани прошлого, настоящего и будущего. Тот, кто посягнет на их владычество, призовёт проклятье на свое племя, и ни богатство, ни власть не остановят неумолимого течения минут.

Женщины шушукались: – Цыганская магия самая сильная, это тайные сакральные знания, которые передаются из рода в род.

Фотограф забрал у цыганки снимок и подумал, что если пророчество – правда, то он нечаянно, просто из любопытства, и подстегиваемый толпой зрителей, вмешался в чужую судьбу, не имея на это права. Теперь, если верить предсказанию цыганки, девушка встретит свою большую любовь, предназначенную судьбой, и потеряет. И не будет возможности выбора. Это он лишил её этого. А проживёт девушка обычную жизнь, второй мужчина по-своему будет её любить, но не подарит ей той палитры чувств, которую она могла бы испытать с первым. Или испытает и потеряет.
Но стоит ли верить цыганке? Евгений чувствовал в словах гадалки такую энергию и уверенность, что больше не сомневался – будет именно так. Он вспомнил, что нужно спешить, а толпа рассеялась, никто больше не хотел предсказаний, вдруг сбудутся.

Портрет неизвестной

Наступил первый день работы выставки авторских работ известных и начинающих фотографов. В большом зале на стенах, витринах и стендах были размещены фотографии разных жанров: портреты, пейзажи, снимки эпизодов городской жизни. Высокий молодой парень в яркой модной куртке пришел рано к самому открытию и не спеша ходил по залу, рассматривая выставленные работы. У него было тонкое восточное лицо, но парень не был похож на кавказца, таким чернобровым и темноволосым мог быть и украинец. Кроме фотографий он увидел стенд, где были представлены графические работы. Он увлекался резьбой по дереву и эти картины интересовали молодого человека. Когда парень уже собрался уходить, его внимание привлек портрет молодой девушки. Незнакомка смотрела вдаль немного грустно, спокойно и возвышенно, будто видела давно ожидаемое и прекрасное. Он сфотографировал портрет. Тёмные глаза девушки, глядя с портрета немного в сторону, проводили его до выхода.

Тая

Тая приехала в этот большой город и училась на архитектора. Вечерами она часто гуляла по городу, знакомилась с его улицами и площадями, зданиями и памятниками. Тая мечтала о том, как она встретит здесь свою любовь. Но образ будущего виделся ей, словно обрывки из фильмов. Она пока училась и не планировала семью, быт, детей. Душа Таи была полна молодых нереализованных чувств, которыми её наделила природа, и они требовали выхода.

Подруги бегали на свидания, шептались, делясь впечатлениями и духами Vol de Nuit от Guerlain. Любимые духи Людмилы Прокофьевны Калугиной, всем известной «мымры», были доступны только дочерям лётчиков и моряков. Тая же любила духи «Быть может», ей нравилось и название, и аромат. У неё одалживали шарфики, украшения, и это проникало в сердце манящими тайнами, ожиданием любви, прекрасной, высокой, сильной, как в «Алых парусах».

Тая не знала, чего она хотела на самом деле. Школьный друг, Колька, писал ей письма о доме, о друзьях, рассказывал, как живет её мать. Он устроился на работу и собирался учиться заочно. Но эти письма и сам Колька, были такими домашними, они не будили чувств, которыми было наполнено сердце Таи.

Красная туфелька

Рано проснувшееся весеннее ласковое солнце уже скользнуло по стволам и ветвям деревьев, на дорожке вытянулись длинные тени. Тая торопливо шла по улице. Тенистая аллея расточала запахи цветущих деревьев, порхали и пели птицы. Стук каблучков девушки вливался в эту утреннюю жизнь, придавая ей весёлый ритм.

Впереди показалось красивое здание, исторический памятник. Строители начинали ремонт и уже соорудили козырьки и мостки у стены. Тая так же стремительно вошла под козырек и через несколько шагов почувствовала, что каблучок красной туфельки прочно застрял между досок. Девушка попыталась аккуратно вытащить башмачок, но наконечник шпильки остался под настилом.

– Проблема с туфелькой? – услышала она рядом, подняла голову и увидела высокого темноволосого парня с приветливой улыбкой.

Парень посмотрел на девушку и узнал – это же девушка с портрета на выставке. Он аккуратно вытащил туфельку из-под досок. Каблучок был повреждён.

– Разрешите помочь?

Парень вежливо взял девушку под руку и показал ей взглядом мастерскую по ремонту обуви, недалеко, через дорогу. Тая надела туфельку и послушно направилась с незнакомцем, опираясь на его руку. В мастерской парень усадил её в кресло. Тая приходила в себя от неожиданного приключения, то рассматривая мастерскую, то поглядывая в окно. Её спаситель отправился к мастеру. Зазвучала живая кавказская речь. Мастер, ловко орудуя инструментами, быстро наставил новый колпачок на шпильку и с улыбкой передал туфлю заказчику. Темноволосый парень подошел к Тае и аккуратно надел туфельку на её ногу.

– Туфелька пришлась вам впору, принцесса. – Он широко улыбнулся. – Конечно, царства у меня нет. Меня зовут Александр, а какое твоё красивое имя? Я заслуживаю награды? Принцесса даст мне свой номер телефона? Вдруг ей ещё понадобится помощь?

Добродушный юмор парня не вызывал никаких сомнений в его искренности, и Тая достала блокнот.
– Меня зовут Таисия, Тая, – тихо и доверчиво сказала она.

– Приятно было познакомиться, – просто ответил Александр. – Не забудь записать мое имя.

– Я живу в студенческом общежитии. Позвонить можно только дежурному, но он передаст мне записку.
– Тая подумала, что их знакомство скоро закончится, и надо хотя бы выразить свою благодарность.

– Я знаю, где находится твоё общежитие, – я живу не очень далеко и тоже учусь.

Они вышли на улицу.

– Позволь все-таки провести тебя по этим мосткам, – предложил Александр и уверенно взял девушку под руку.

– Я думаю, до скорого свидания! – помахав на прощание рукой, парень отправился по своим делам.

Тая посмотрела на часы. На первую пару она уже опоздала. Чтобы отвлечься от приключения, она заглянула в книжный магазин. На стенде висела красочная карта.

Кавказ… Темноволосые, гордые, темпераментные люди, сохраняющие давние традиции. Украина… Всё совсем другое – девушки в вышитых костюмах, венки, ленты, сапожки, весёлые живые танцы… Тая приехала в этот город из маленького посёлка в степном районе Украины. В окна её дома весной заглядывали цветущие вишни и при открытых окнах лепестки залетали в окно, словно белые снежинки. По утрам она слышала сочную украинскую речь, когда молочница приносила матери продукты. Сохраняя старые традиции, комнаты во многих домах в посёлке были украшены вышитыми рушниками, покрывалами, на заборах играли на солнце незамысловатыми узорами глиняные глечики. Иногда мать, играя с дочкой, вплетала в её каштановые косы цветы и ленты, доставала из сундука, который стоял уже на чердаке, красные сапожки, юбку с орнаментом и сорочку вышиванку, наряжала и любовалась дочкой.

Тая тогда смеялась, считая мамины наряды древностью и стремилась в город. А сейчас она поймала себя на мысли, что совсем ничего не знает о горном крае, откуда, наверное, приехал Александр. Её познания ограничивались фильмами. Она перешла к стенду «Восточная литература», полистала словари, один, другой…Сложно…

– Зачем я это делаю? – спросила себя девушка. Вздохнув, она посмотрела на часы и отправилась в институт.

Александр

На следующий день Саша встретил Таю после занятий.

– Я хотел узнать, всё ли у тебя хорошо. Вижу, всё в порядке, пойдем гулять.

Они отправились по улицам города. Александр вспоминал свою родину, он живо и горячо рассказывал о далёком горном поселке, откуда приехал. После окончания учебы он собирался туда вернуться. Он говорил о своих родителях, которых очень уважал, об обычаях и традициях, о национальных блюдах, о том, как проходят у них праздники и семейные торжества. Затем стал рассказывать – какие чудесные фрукты выращивает их семья – апельсины, айву, хурму – и какие сладости готовит его мама. Участок, на котором стоит их дом и где расположен сад, спускается к речке.

Тая внимательно вслушивалась в его слова и вместо того, чтобы проникнуться и стремиться в тот рай, о котором говорил Александр, чувствовала, что рассказанное не приближает, а отдаляет её от нового друга. В ней поднималась неуверенность, что она сможет там жить, её примут и она поймет законы, по которым живут эти люди. Она не знала, как ей рассказать о себе, боялась, что различие в обычаях, жизненных устоях оттолкнет Александра. И еще Тая поняла, что просто не готова к серьёзным отношениям.

Но с Сашей было интересно. Тая видела и чувствовала, что он сильно увлечён ею и это будило в ней чувство женского превосходства. Поэтому ей хотелось требовать, чтобы он доказал свою вспыхнувшую вдруг любовь. Они часто сидели в парке на лавочке под дубом и разговаривали, время пролетало незаметно и быстро.

Тая словно раздвоилась. Когда она была с Александром, она намеренно все усложняла, выдумывала какие-то капризы, проблемы, иногда одевалась крикливо, добавляла в свой наряд какую-то совсем не подходящую к образу деталь, то грубые туфли к лёгкому платью, то обычную сумку, в которой она носила конспекты. Саша, казалось, этого не замечал или что-то понимал, но не говорил.

Вернувшись со свидания, Тая словно сбрасывала напряжение от несвойственной ей роли и, становясь собой, плакала от досады. Она часто старалась быть одна, пыталась в себе разобраться и понимала, она влюблена, но боялась непонятного будущего, которое сама раскрасила в тёмные тона. Это мрачное пятно давило её, как плита из-под которой она не могла выбраться. Она обещала себе, что в следующий раз будет другой, но опять входила в ту же роль, будто невидимый режиссер требовал от неё только такого сюжета.

Пролетела весна, настало лето. Они часто ездили на речку, ходили в цирк, просто бродили по улицам. Потом были каникулы, они на время расстались и встретились уже в начале осени.

Среди миров, в мерцании светил

Тая собиралась на свидание, она одевалась и представляла, как пойдёт по осенней улице, они встретятся и окунутся в облако пронзительной свежести, нахлынувших запахов пряной листвы, осеннего дождя, корицы и кардамона, доносящихся из кафе.

Она захотела стать настоящей – нежной, хорошей, доброй, чтобы настало время новых ощущений – густых, неожиданных. Девушка захотела пригласить его туда, где они будут одни, и устроить настоящий романтический вечер. Или пойти в кафе, заказать что-то, что отзовётся ушедшим летом, а потом почувствовать вкус осени, наслаждаясь имбирным мороженным с кофе… И, наконец, познакомить его с родителями. Она так чётко все видела в воображении и переживала, словно это уже происходило.

Тая представляла, как на её родине солнце проливается медовым светом сквозь золото листвы, тихую гладь озера, пылающее многоцветье, умиротворенный лес, себя и Сашу там, в этом раю. И как у неё дома она рассказывает Саше свои сны, достает старые альбомы, наряжается во что-то из бабушкиного сундука. И они танцуют рок-н-ролл! А потом под медленный джаз окунутся в состояние, когда в них звучит эта музыка и хочется долго танцевать… и наслаждаться тихим счастьем.

Но в эту картину ворвалось что-то звенящее в небе, прощальный клич журавлей, мелкое дрожание ветвей, последние рубиновые ягоды и этот город, отраженный в лужах.

Они встретились вечером, Тая по загадочной улыбке Саши поняла, что он что-то задумал.

– Тебя ждёт сюрприз! – заявил он таинственным голосом. – Идём со мной! Но лифт не работает!

Они зашли в подъезд и стали подниматься по ступеням. На верхнем, двенадцатом этаже стояла лестница стремянка. Саша первым вылез наверх, открыл люк, который был завязан проволокой, а затем помог Тае выбраться по лестнице на крышу.

Они вышли на плоскую, покрытую рубероидом и посыпанную гравием, не скользкую крышу. Саша закрыл Тае руками глаза и тихонько провел её вперед.

– Теперь смотри!

Тая ахнула от восторга. Перед ней в горящих огнях раскинулся огромный город. Казалось, что рассыпались звёзды. Но Тая подняла глаза в небо и там увидела яркие созвездия, спокойно взирающие на них. Саша подошел к самому краю крыши и раскинув руки стал громко читать стихи:

«Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у неё одной ищу ответа,
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света!».

– Я знаю, это Иннокентий Анненский! – также громко закричала Тая. – «Не потому, чтоб я её любил»? Вот ты как!

– Ты посмотри, мы словно находимся между двух миров!

Саша обнял девушку, Тая прильнула к нему. Они любовались то городом, то звёздами, говорили нежные слова, и Тая совсем потеряла голову от поцелуев. Уже совсем стемнело, а им не хотелось уходить. Когда они спустились на верхний этаж, Тая дотронулась до кнопки лифта и послышался звук поднимающейся кабины, она вопросительно посмотрела на Сашу.

– К счастью нельзя взлетать на лифте. – Так говорил мой отец. Надо постепенно подниматься по ступенькам, как мы… – Пойдем и вниз по ступенькам!

Таис Афинская

Ещё была ранняя осень, разноцветная, яркая, красивая. Недавно прошёл дождь. Свет фонарей серебряными полосами ложился на тротуары и отсвечивал в каплях влаги. Александр восхищённо смотрел на свою подругу. Тая была в зелёном пальто и её волосы, распушившись от влаги и играя оттенками в свете ламп, казались оперением чудесной птицы. Они побродили по улицам и решили пойти в кино. Яркая афиша нового фильма «Таис Афинская» призывно смотрела на прохожих. Тая любила романтические фильмы, а Александр увлекался историей.

Фильм был впечатляющий. Таис Афинская… Красивая, гордая, отчаянная… Только могущественный человек заслуживал её любви. Таис сопровождала царя в военных походах. Александр и его свита праздновали победу над персами, пируя в захваченном царском дворце в Персеполе. Таис была во власти эмоций, и ей пришла в голову дерзкая мысль поджечь дворец, чтобы отомстить варварам. Потрясая горящим факелом, воинственная гетера после царя первой метнула во дворец горящий факел. Огромное строение, возведённое из кедра, сразу занялось огнём, и бушующее пламя пожара быстро охватило его.

Красивейшее сооружение, создание гениальных персидских инженеров, которые в своё время были лучшими зодчими, яростно пожирало пламя. Оставшиеся в живых персы пытались спастись от пожара и разъярённой толпы ликующих, пьяных воинов армии Александра Македонского.

Как бывает иногда при очень сильном эмоциональном возбуждении, всё в один момент в сознании Таи перевернулось. Спокойное созерцание картины сменил ужас происходящего на экране, словно это происходило с ней самой.

Александр, – мысленно произнесла она. От волнения дрожь пробежала по её телу. Тая отвернулась от экрана. Возбуждённый этой драматической сценой и близостью своей подруги, Саша наклонился к Тае и прошептал:

– Это ты моя Таис! Таисия! Ты моя царица! Мы не просто попали именно на этот фильм, ты Таис, я Александр! Я уже послал телеграмму родителям и написал, что приеду с невестой!

Парень очень волновался и в его речи сильно проступил кавказский акцент. Под впечатлением событий фильма красные молнии мыслей сплелись в голове, и Тая не поняла сразу смысл неожиданного предложения друга. Вдруг возмутившись, что уже всё решено, она схватила сумочку, поднялась и быстро ушла из зала.

Александр вышел следом за ней, но на улице Таи уже не было. Он медленно побрёл по улице и пришёл в парк, где под высоким дубом стояла скамья, и там они часто разговаривали. Парень вытащил из кармана подарок, который приготовил для девушки. Саша хотел показать его Тае, но до фильма не успел. На её портрете в медальоне он выгравировал слова «Я всегда буду с тобой». Уже совсем стемнело, а он не уходил. Александр хотел швырнуть медальон в траву или в воду фонтана, но сдержался. Чтобы успокоиться, он стал рассматривать высокое дерево и увидел не очень высоко в стволе маленькое дупло. Парень достал из кармана коробочку, забрался на дерево и положил свой подарок.

– Мы помиримся, – подумал он, – вернёмся сюда, и это будет моим сюрпризом.

Он не понимал, что случилось. Раньше Саша не задумывался, почему Тая была такая разная, зачем играла непонятную роль, надеясь, что это пройдёт, ведь доверие приходит не сразу.
Он передавал ей записки в общежитие. К институту не приходил, не хотел, чтобы Тая прошла мимо. Поздними вечерами, Тая видела из окна, что Александр подолгу стоял у входа и ждал, когда она выйдет. Её гордость давно уже сменилась жгучим чувством стыда за свой поступок. Тая не могла перебороть себя, выйти и сделать вид, что ничего не произошло.

Потом она вечерами подолгу ходила по улицам и вспоминала всё, что было связано с Сашей, перебирала в памяти каждое слово, каждую встречу. Через несколько недель Тае передали букет белых роз, а внутри была записка без подписи. Только стихи Анненского, которые Саша читал на крыше. Листок бумаги, пахнущий розами и говорящий стихами.

Тучи проходят, звёзды остаются

Кафе было расположено на набережной, через речку открывался вид на город – там высилось здание института, к которому вела широкая лестница. По ту сторону реки кипела жизнь, мчались машины, спешили прохожие, а с другой стороны кафе было неожиданно тихо, словно это место было специально организовано для зрителей. Тая показала подруге листок бумаги с написанными стихами. Ирина увлекалась психологией и во всём видела её законы.

– Я не думаю, что вы расстались, – задумчиво проговорила Ирина, рассматривая листок.

– Почему ты так думаешь? – спросила Тая.

– Он тебя не забудет, он цельная натура, наверное, однолюб. Сильные чувства не исчезают, они уходят в глубину души.

– Я очень сильно обидела его. Он человек тонкий, чувствительный. Мне до сих пор стыдно, я не знаю, как бы я могла посмотреть ему в глаза. Через год после нашей ссоры я ездила на Кавказ. Я почувствовала, как сильно и неотвратимо горы входят в сердце каждого, кто к ним прикасается. Душу распирает от восторга, ослепительных красок, избытка чувств. Я смотрела на строгую красоту этого края и спрашивала себя, чего я тогда испугалась? Этого величия, этой тишины?

– А Коля всегда называет тебя Таней, как бабушка. Что ж, тучи проходят, звёзды остаются.

– Да, ты права, – согласилась Тая.

Она смотрела на гладь воды и думала, почему так получилось? Так глупо она поссорилась тогда с Сашей. Тая подумала, что и сейчас она боялась, что встретит Александра и вдруг всё пойдет не так и разрушится придуманная ею сказка, собранная из воспоминаний и раскрашенная воображением. А так ей гораздо легче. Никто не мог видеть её мыслей и в этом воображаемом мире она была счастлива. Тая смотрела на спокойную воду, словно хотела увидеть в ней то, что приготовила ей судьба в реальной жизни, и чувствовала, что подруга её права.

Талисман

В старом парке за многие годы мало что изменилось. Появились новые палатки, магазинчики, аттракционы. Но старый фонтан был на том же месте, а деревья ещё подросли, разветвились. Тенистые великаны были старожилами в этом парке, знали очень много тайн и молча хранили известные только им истории. И лавочка под дубом, на которой много лет назад Тая зубрила перед экзаменами свои конспекты, ещё сохранилась. Таисия Павловна приехала погостить к детям, и они с внуком гуляли в парке. Рыжая белка, вильнув пышным хвостом, промелькнула между ветвей.

– Бабушка, можно я залезу на дерево? Подсади меня! Ну, скорее, я вижу дупло, там белочка живёт, ну бабушка, быстрее!

Таисия Павловна, присмотревшись, не увидела ничего опасного в этом желании – ствол широкий, а сверху множество ветвей. И дупло не высоко. Тем более что внучонок уже облазил в её саду все деревья и опыт имел. Мальчик быстро забрался вверх.

– Ой, где же моя белочка?

Белки не было, и внучонок Матвейка спустился вниз.

– Бабушка, смотри, что я нашёл в дупле! – Мальчик держал в руках маленький коробок и открывал его.

– Выбрось этот мусор! – сказала Таисия Павловна, но Матвейка уже показывал ей свою находку.

Она взяла в руки маленькую коробочку и открыла. Внутри был её портрет, вырезанный на крошечной дощечке, он хорошо сохранился, там же была и надпись: «Я всегда буду с тобой!». Таисия Павловна опустилась на лавочку и вспомнила этот парк, кинотеатр, фильм про греческого полководца и слова – «Это ты моя Таис! Таисия! Ты моя царица!»

Но теперь совсем иначе зазвучали в ней эти слова, которым Тая когда-то не поверила. Вспышкой из памяти, словно яркий фильм, пролетела перед ней вся жизнь. Закончилась учеба, началась работа, она вышла замуж за Кольку, менялись города, потом выросли дети и вот уже внука дождалась. Только Коля не дожил до этого дня.
Часто в её жизни встречалось имя Александр, будто мама, которую так назвали в честь отца, благословила их ещё тогда. Словно ангел летало рядом с ней это имя, вступаясь, помогая, поддерживая. Таисия подумала, почему же она никогда не придавала этому значения?

– Бабушка! Ты подаришь мне это? Ведь это я нашёл! Здесь твой портрет. И тогда я всегда буду с тобой!

Таисия Павловна молча взъерошила густые тёмные волосы мальчика.

– Конечно, – ответила она. – Какой ты хитрец! И я буду с тобой!

Дома Таисия достала тонкую папку, к которой она давно не прикасалась, и раскрыла её. Она разложила на столе рисунки. Это были подарки Александра. У каждого рисунка была надпись – «Светлая фея леса», «Тайна гор», «Русалка в море». Она подумала, что тогда не принимала всерьёз эти образы, считая игрой воображения художника, который видит не так, как все остальные люди.

Сандро

У подножья гор раскинулся небольшой посёлок. Гордо красовались вечнозеленые кипарисы. Расправив пушистые ветви, тянулись в небо сосны. Стройные пальмы с широкими листьями теснились у серебряных ручьев. Над кустами алых роз, словно капли темного золота, кружились пчелы. Вдали простирался красочный ковёр – долина с пасущимися отарами овец. А в вышине белели и сверкали на солнце заснеженные каменистые утесы в плывущих облаках.

Среди домов выделялся утопающий в зелени коттедж из красного кирпича. Перед домом высилась арка, увитая виноградом. На клумбах вертелись фонтанчики воды, и радуга играла в крутящихся струях. В глубине двора виднелось небольшое здание – мастерская художника.

– Сандро! Почему ты не закончишь эту картину? – Молодая девушка рассматривала изображение, вырезанное на доске. – Она у тебя уже много лет.

Пожилой, седеющий мужчина, которого девушка назвала Сандро, ласково ответил:

– Образ не получается живым. Я не могу нарисовать её в движении, чтобы она жила, она молчит. Нет контакта, понимаешь, а без этого будет просто картинка, у которой нет души.

Но неожиданно для себя Сандро потянулся за резцом. Он сначала неуверенно, но потом с всё большим вдохновением работал над картиной. Казалось, что он не замечал, что девушка не отрывает глаз от его рук, от чётких и уверенных движений. Несколько линий резцом совершенно изменили картину. Она на глазах становилась другой. Раньше на ней была изображена молодая девушка. Теперь её лицо становилось более зрелым, появились мелкие морщинки, улыбка в уголках губ стала не такой загадочной, она стала проще, понятнее и ближе. На картине была живая, приветливая женщина, её взгляд был направлен немного в сторону и всех, кто на неё смотрел, как будто провожала. Через некоторое время Сандро закончил работу.

– Что с тобой произошло, Сандро? – спросила девушка, которая так с детства называла дедушку.

– Она ожила. Я её почувствовал – сказал художник. – Она вспомнила меня. Мы учились в одном городе. Она живёт далеко от нас, и я после учёбы ни разу её не видел.

– Ты любил её? Это ведь было раньше, чем ты встретил бабушку?

– Это было в чистые и светлые семидесятые. После войны прошло двадцать пять лет, по сути это молодость. Поэтому мы так чувствовали. А ты, мой хитрый рыжий лисёнок, все хочешь знать о своем дедушке?

– Я думаю, что вы в семидесятых были очень серьёзными, у вас было такое развитое воображение, вы под влиянием эмоций не могли просто поговорить друг с другом и всё выяснить. Я-то своего счастья не упущу, это точно!

– Если твой друг будет крепко держать тебя за хвост, как Иван Царевич Жар-птицу! Пойдём, я покажу тебе место в горах, ты ещё такой красоты не видела. Это волшебное место, туда надо приходить весной. Я покажу тебе, а потом приду туда с мольбертом и красками.

Встреча на выставке

– Бабушка, – я пошёл!

Дверь захлопнулась быстрее, чем Таисия Павловна вышла из кухни. На тарелке остались бутерброды, а на плотной салфетке нарисованный профиль барса. Перебросив через плечо широкую сумку с картиной, Матвей зашагал по улице.

Весеннее утро дышало свежестью и прохладой, пробуждая новые идеи. Бабушка рассказывала ему, что опытный конструктор, взирая на построенные здания, видит в них действующие усилия таким образом, что они звучат, как правильно натянутые струны. Это помогало Матвею видеть предметы живыми, а в художественной школе преподаватели учили видеть мир ярким и насыщенным, в красках, в игре света и теней.

Паренек останавливался, чтобы рассмотреть блик на одинокой капельке росы, замечал движение лепестка под дуновением ветерка, видел небо в лужах вчерашнего дождя и в летящем листке ему виделась улыбка. Его учитель говорил, что художником в одной капле может быть отражён весь мир!

В здании школы слышался непривычный шум. Наступил долгожданный день – встреча гостей из Союза художников. Работы на выставку работ были привезены из разных городов. Ученики хотели поскорее увидеть картины, выполненные в разной технике – масляные холсты и акварели, пастель, акрил, графику, резьбу по дереву, чеканки. Будущие художники гурьбой высыпали в выставочный зал и разбежались, торопясь увидеть картины. Ребята рассматривали их, спрашивали, какая техника применялась. Один мастер показывал картины, краски на которые были нанесены на холст не кистью, а ножом. Высокий, моложавый, но уже седеющий художник показывал свои портреты, вырезанные на деревянных дощечках. В картинах присутствовал восточный колорит, на изображениях были показаны легенды Кавказа. Матвея сразу привлекли работы этого резчика, и мальчик разговорился с мастером. Он мечтал изобразить барса на дощечке и показать его объёмным, живым и в движении.

– Для того, чтобы нарисовать портрет красками, нужен талант и мастерство. Но чтобы вырезать на дереве, нужна еще и большая точность. Для работы по дереву нужны специальные инструменты, – объяснял ему Сандро.

Мальчик рассматривал портреты, и неожиданно увидел на одном из них лицо своей бабушки. Удивлённый, он достал из кармана маленькую коробочку и показал художнику. Портрет был выполнен на дереве твёрдой породы, вставлен в резную рамочку, и за много лет не пострадал.

– Вы знаете мою бабушку? – спросил Матвей.

Художник посмотрел на медальон, конечно, он узнал его. Много лет прошло, а эта маленькая вещица словно стала ключиком к воспоминанию о тех минутах нежности, которые незримо накапливались в его душе. Эта искра жила, постепенно превратившись в прекрасное существо. Он внимательно посмотрел на паренька, и увидел глаза Таи. Александр почувствовал, как давно забытое вдруг выплеснулось с такой силой, что никакие преграды – ни привычные рамки, ни обязательства, ни укоризненные взгляды, ни опасность что-то потерять в своей жизни в уплату за одно прекрасное мгновение не могли остановить этого стремления…

Пытливые глаза мальчика смотрели на деревянные картины.

– Я хочу учиться у вас, – волнуясь, сказал он. – Вы поможете мне стать мастером, таким, как вы?

Тёплый взгляд художника засветился благодарностью.

– Если бабушка тебя отпустит, мы поедем с тобой на Кавказ, в наши горы. Я передам тебе, что умею сам.

– Я уверен, что бабушка где-то здесь. Она такой случай пропустить не могла. Все выставки со мной посещает.

Рыженькая девчушка, смеясь, выглянула из-за плеча художника. Она уже давно рассматривала парнишку.

– Давай же, наконец, знакомиться! Меня зовут Нателла – светлячок! Я могу показать тебе разные картины.

Матвей ответил девушке улыбкой и назвал свое имя. В задорных глазах девушки искрились огоньки, в её головке уже зрели планы на приближающееся лето.

Не успел художник понять, что происходит, как молодые люди уже растворились в просторном зале.

– Саша! – неожиданно услышал Сандро взволнованный голос.

Александр медленно обернулся, этот голос давно стал родным. Словно сошедшая с его портрета, на него смотрела Тая.

Евгений

Наступившая ранняя осень не дала завершиться уходящему лету и разразилась яркими красками, словно кисть неведомого художника пыталась успеть запечатлеть всю красоту этой поры. В сентябре вдруг зацвели каштаны, радуя прохожих своими белоснежными свечками. Солнце запуталось в зелёной ещё листве тополей и клёнов, в капельках воды рвущегося в небо фонтана.

Евгений смотрел в окно, обдумывая новые сюжеты для своих работ. Он увидел, что перед его мастерской остановились двое. Это был высокий, уже немного седой мужчина и рядом с ним женщина с букетом осенних хризантем. Женщина показывала на вывеску и улыбаясь, говорила. Видимо, она что-то вспомнила, мужчина тоже улыбнулся, и они пошли дальше.



Евгений проводил их взглядом и почувствовал, как из объятий осени вдруг повеяло весной. Его осенила догадка, он узнал эту женщину. Фотограф перевёл взгляд на стену, где уже много лет висел портрет девушки с белыми серьгами в чёрном, с блестящей синевой, платье. Евгений каждый день встречал её в своей мастерской и чувствуя себя виноватым, так и не смог убрать портрет, словно берег её и всегда желал ей счастья. Это была девушка, к судьбе которой он нечаянно прикоснулся, когда поверил цыганке.

Он вспомнил, как однажды к нему пришел старый седой человек, его привёл сын, чтобы сделать фотографию отца. Увидев портрет девушки, старик спросил о ней. И Евгений рассказал ему о предсказании.

– Ты сам наказал себя – сказал старик. – Смахнул бы тогда это, как соринку с лица, не придал бы такое значение. Если бы ты не проникся так тем гаданием, не донеслось бы оно до девушки неведомыми нам путями и не вмешалось бы в её судьбу. А ты поверил и это сбылось. Передалось к ней через тебя. Чтобы было понятно – когда говорим – «легок на помине, только что вас вспоминали», мы ещё человека не видим, а мысленно чувствуем. Видно всё-таки сильная энергетика была у той цыганки.

– Позвольте мне, молодому, вмешаться в ваш разговор – сказал сын старика. – Я думаю, что предсказание никак не могло повлиять на судьбу девушки. Оно подействовало на вас. Ведь вы – художник, человек с сильно развитым воображением. Всё зависит от характера. Вот моя девушка такая взбалмошная, непредсказуемая, казалось бы, давно должны расстаться, но именно это вносит в наши отношения такую неповторимую энергетику и шарм! Мы скоро поженимся, появятся заботы, ребенок родится, вся шелуха отлетит, как розовые лепестки с куста шиповника, а останется ягодка, красивая, загорелая, с необычайным вкусом.

– Как знать… как знать… – заключил тогда его отец.

Евгений сейчас увидел, что женщина счастлива. Он легко вздохнул и почувствовал себя молодым, полным сил, словно судьба вернула его в то далёкое время, и свалился груз, который он сам на себя взвалил. И ещё пришло в голову, что он перевидал в своей мастерской столько людей, насмотрелся на столько чёрно-белых и цветных фотографий, а ничего не понимает в жизни.

* Картины художника Леонида Афремова.

* Первая часть данного рассказа была выставлена на Большой Прозаический Конкурс.

Поздний зимний вечер вступил в свои права. Огоньки в окнах постепенно гасли, сквозь падающий снег пробивался мерцающий свет фонарей, а на небе зажигались редкие звёзды.

Дети уже послушали вечернюю сказку и должны были спать, но на самом деле они только притворились, что спят, чтобы мама это увидела, и спокойно ушла к своим бесконечным делам. Даша села на кровать и стала болтать ногами.

– Все засыпало снегом, и завтра мама не отпустит нас гулять, пока не почистят дорожки.

Девочка подошла к окну и продолжила тихо:

– А ты знаешь, что луна, которая сейчас светит нам, на самом деле – это маленький воздушный шарик. Он вырастает из снега и поднимается в небо!

– Луна – это спутник нашей планеты. Я слышал об этом в планетарии. Спутник не может быть воздушным шариком! На Луну даже космонавты летали! Я тоже буду космонавтом, когда вырасту! – Матвей сидел на кровати и мечтательно смотрел в окно. Ему уже было семь лет, он учился в школе, умел читать, писать и любил рисовать. А Даша была младше на целых два года и, конечно, еще многого не знала, и поэтому продолжала настойчиво спорить.

– Неправда, это воздушный шарик, снежный шарик, такой большой снежок. Потом он превратится в цыплёнка. Когда на небе появятся звёзды, он их за ночь все склюёт и наступит утро! – утверждала Дарья.

– Без звёзд очень скучно, папа рассказывал, что на небе есть большая медведица и её медвежонок. Еще там большая рыжая собака и маленький белый пёс, жираф, дракон и черепаха. А над ними летает белый лебедь…Но я вижу только звёзды. Никто не знает, куда они днем прячутся. Наверное, мы их просто не видим, потому что светло и они сливаются с небом, – рассуждал Матвей.



– А еще мы не знаем, куда зимой прячется радуга. Я видела, как речка после дождя бывает цветная. Эти краски берёт себе небо и получается радуга. Где же она живёт зимой? – девочка вопросительно посмотрела на брата.

– Я не знаю. – Матвей сказал тихо, чтобы не слышала мама. – Но где-то же она живёт!

Даша задумалась. Последний раз она видела радугу летом. Солнышко пробивалось сквозь ветки деревьев, но появились первые капельки дождя. И тогда кто-то сказал таким звонким голоском, будто в нём звенел колокольчик, что скоро будет радуга... Потом ромашки подхватили чей-то переливчатый смех, и вот под золотистыми лучами солнца с неба стали падать большие капли дождя, а потом показалась радуга. Девочка встряхнула пышными волосами и радостно засмеялась...

– Я тогда подумала, что прилетел Ангел и нарисовал радугу. Давай посидим тихонько, и может быть Ангел снова прилетит? – сказала Даша, глядя в окно.

Через некоторое время в окошке раздался чуть слышный стук, словно кто-то бросил снежок, в комнате почувствовалось свежее морозное дыхание, появился серебристый свет, и дети увидели лёгкое движение воздуха, качнувшее штору. Они услышали негромкие звуки и в них – шуршанье снежинок, песню метели, перепевы хрустальных колокольчиков, и засветившиеся в воздухе, едва заметные контуры крыльев Ангела. Вскоре Матвей и Даша рассмотрели его всего, сидевшего на подоконнике, как маленькое невесомое облачко.

Ангел сказал очень тихо, но внятно:

– Я могу показать вам, где зимой живёт радуга…Оденьтесь потеплее, и мы полетим!



– А мы не скажем маме? – Дарья посмотрела на Матвея.

– Мы быстро, – уверенно ответил ей брат. – Зато ты увидишь, где зимует радуга.

– Закройте глаза и ничего не бойтесь. – Ангел легко взмахнул крыльями. В комнате раздался негромкий свист и цокот серебряных копыт. Воздух закрутился вихрем и стало холодно. Матвей крепко взял Дашу за руку, и они почувствовали, что летят.

– Всё, можно смотреть, – услышали дети голос Ангела.

Они стояли на искрящемся снегу. Перед ними расстилалось большое озеро. Его поверхность отсвечивала разноцветными бликами, а в середине озера пылало холодное зарево. Вокруг раскинули лапы пушистые ели, засыпанные снегом. Они были похожи на высокие башни из белоснежной сахарной пены. Мохнатые ветви выглядывали из-под сугробов, как диковинные звери.

– Посмотри, Дарья! Какой в небе зоопарк!



Они увидели, что высоко в синеве высвечивались чёткие фигурки.

–Дашенька, ты видишь – большая медведица зовет маленького медвежонка, чтобы его не испугал дракон!

– Где-где? – Девочка схватила братика за рукав и смотрела туда, куда он показывал. – Я вижу! А вот высокий пятнистый жираф с шарфиком на шее! Он обернулся, потому что боится рыси!

– Матвей! Смотри, черепаха! Она подняла голову, чтобы увидеть зелёного дракона.

Дети увидели еще много фигурок зверей из ярких звездочек. Между рыжей и белой собакой бил копытцем задумчивый единорог, а рядом с ним от собаки убегал заяц. Над небесными животными, широко расправив крылья, летел белый лебедь…









Вдруг на белом снегу появилась длинная густая шевелящаяся тень и раздался хруст снега. Дети оглянулись и увидели огромного, трехметрового медведя. Его белоснежную шубу нельзя было отличить от снега, если бы он не двигался. Только черный нос и губы выделялись на белом фоне, и он напоминал большого снеговика. Медведь стоял прямо, опираясь на мохнатые лапы. Илья и Ульяна увидели между ними и медведем чуть заметное серебристое сияние и шкура медведя словно покрылась блестящими снежинками.

Дети совсем не испугались, а белый житель Севера раскинул передние лапы и по-своему приветствовал детей. Его глаза лучились добротой, ведь у него родились медвежата. Они появились на свет в снежной берлоге и будут там до весны. Дети об этом не знали, но конечно, догадались.
Медведь постоял немного, переминаясь с лапы на лапу, снег скрипел под его весом, затем махнул на прощание лапой и направился к озеру. Он забрался на большую льдину и поплыл охотиться за тюленями.

– В зоопарке он совсем не такой…– грустно сказала Даша.

– Посмотри вверх, – громко закричал Матвей и его голос эхом понесся по заснеженному царству зимы.

– Дашенька! Ты видишь радугу!?

– Радуга!!! Радуга!!! – громко закричала девочка. – Вот где она живёт!

В высоком небе над всем озером сверкали изумительные, яркие занавеси, как тонкая узорная плёнка, под которой было чудо – северное сияние. Цветное холодное зарево было такое огромное, словно тысячи радуг собрались здесь и, завернувшись в прекрасный цветок, смотрели вниз.



Дети выбежали прямо на озеро, они протягивали руки к разноцветному воздушному цветку и ловили яркие лучи, смеялись и прыгали в струящемся радужном потоке.

– Матвейка, ты стал разноцветным! У тебя лицо и руки, будто радуга, ты весь цветной! – закричала Даша.

– Ты тоже цветная! И тебя покрасила радуга! – рассмеялся мальчик.

– Как же мы вернемся такие домой? Что нам мама скажет? – забеспокоилась Даша.

Вдруг раздался легкий стук копыт, что-то невидимое подхватило их, и они понеслись, взявшись за руки, над снежным бескрайним простором, пока не увидели город и свой дом. Дети влетели в распахнутое окно и подбежали к своим кроваткам. Комнату наполнил мягкий серебристый свет, и только лёгкое движение воздуха выдавало присутствие невидимого светлого Ангела. Он улыбнулся детям и, взмахнув крыльями, вылетел в окно.

– Дашенька, а ты уже не цветная… Как было красиво…– проговорил Матвей.

– И ты уже не цветной… Это просто там нас радуга поцеловала, – мечтательно сказала Дарья.– Мы увидим её только летом, над речкой…Мы с тобой побежим туда, и радуга увидит нас! Она нас узнает, мы же прилетали к ней!

– Давай будем спать… – сладко зевая, сказал Матвей.

Яркое утреннее солнце хозяйничало в комнате, бродило, то утопая в мягких игрушках, то отсвечивая на блестящих обложках книжек. Один лучик попал в кукольное зеркало и ярким зайчиком разбудил Дарью. Она увидела на столе корзинку и подбежала к ней. Красивое печенье, конфеты в блестящей фольге, оранжевые мандарины и серебряные шары для новогодней ёлки горкой наполняли корзинку. А рядом лежала книжка. Даша увидела на обложке озеро и над ним радугу. В комнату вошла мама.

– А вы уже проснулись! Доброе утро! Бабушка из соседнего дома принесла вам сладости и новогодние игрушки. Она сказала, что ей вчера вечером очень захотелось все это вам подарить к празднику!

Мама взяла в руки книжку и стала перелистывать.

– Посмотрите, какая красивая книжка! Здесь много картинок – летняя радуга над речкой. Она появляется, когда солнечный луч проходит через капельки дождя. А вот нарисовано гало – разноцветное свечение, которое выглядит, как кольцо вокруг Солнца или Луны.

– Я один раз ночью видел разноцветную полосу света, которая тянулась от уличного фонаря! – радостно сказал Матвей.

– Правильно, так тоже бывает! А ещё в этой книжке есть рисунок северного сияния! Это отражение света от ледяных горок. Когда солнечный свет проходит через морозный воздух, в небе появляется огромное разноцветное сияние. Самое красивое бывает в Норвегии. Это такая страна в Северном полушарии. Одевайтесь и будем завтракать! А потом вы пойдете и поблагодарите бабушку!

Даша посмотрела на Матвейку и приложила к губам пальчик, а потом тихо сказала:

– Я думаю, что к старушке тоже вчера прилетал Ангел.

– Да, конечно, если мы будем добрыми и будем всех любить, Ангел снова к нам прилетит, – улыбнулся, а потом вздохнул Матвей, вспоминая ночное путешествие.

– Дашенька, ведь мы с тобой видели северное сияние! Но мы никому ничего не расскажем. Это будет наша хорошая тайна, наше маленькое солнышко. Скоро придет весна, а потом лето и мы увидим радугу. А сегодня пойдем кататься на санках!

Они подбежали к окну и увидели, что дорожки во дворе уже почищены и дворник выравнивает снежную горку. В воздухе порхали белые снежинки, и ветер завивал их в потоки, создавая всякие прозрачные фигурки – кружащихся бабочек, летящих птиц, белых медведей и прозрачных лошадок с серебряными копытцами.



В текст вставлены рисунки, созданные детьми для этой сказки:
Тюляевой Наталией, 14 лет - дети смотрят на звезды, Терещенко Елизаветой, 14 лет - северное сияние и Свириденко Ксенией, 14 лет - ангел, Сафроновой Анастасией, 6 лет - девочка - радуга.

Написано для конкурса «Новые сказки-VIII" https://soyuz-pisatelei.ru/forum/401