Ты вел меня все дальше от земли
По призрачным морям и параллелям.
Дал руку и скомандовал: «Пошли!»
И я пошла за вралем-Паганелем.
Ты руку дал, а сердце приберёг,
А было ли оно? Никто не знает.
Весь в розовом, с короной, как орёл,
И следом я, практически, слепая.
Слепая от сияния когтей,
Так сладостно терзающих рассудок,
Тебе лишь нужно было захотеть
И я шептала: «Да! Cогласна! Буду!».
Исколесив весь поднебесный мир,
И истоптав сто тысяч пар сандалий,
Ты на такие подвиги сподвиг
Попутчицу, открыл такие дали!
Но незаметно потеряв очки,
И с непривычки обалдев немного,
Я поняла - ты просто был моим
Прекрасным неземным единорогом.
И вот, когда ты мне (!) решил рога
Приделать, типа, мы - навеки пара,
Мой Паганель попутал берега
И я сбежала с молодым корсаром.

Все решено - опять иду на вы,
и в кондалы, (нет), в кандалы бросаюсь.
С остервененьем pву седой ковыль
из челки (гад, без спроса прорастает).
Рву связи, жгу пароли, адреса,
вскрываю подзажившие нарывы
и тараканы, закатив глаза,
пакуются в мозгах , кляня мой выбор.
Забив на разум, логику, резон,
(Kакая логика? Гормоны - на танцполе!)
мешаю чувства, глюки.
Ебть - сезон!
Цирк-шапито приехал на гастроли.
И в голове такая ерунда,
и по ночам мерещится такое!
А был ли мальчик? Все слова - вода,
последствия психического сбоя.
И ведь никто не видит ничего!
Ну, может, только кот (тот вряд ли выдаст),
а если даже сдаст - кота в расход.
А что? И я - практически невинна.
И я просила Бога (и не раз!)
создать меня, как вепря, толстокожей,
а он бумагу дал и три пера,
и бубен (типа, бубен мне поможет!?).
И эта канитель - не раз, не два,
Весна приперла в сумке новый комикс...
Все!
Тараканы с криками «Виват!»
выходят дружным строем в свежий номер.

А ангел выдохся.
Уставший присел на узкий парапет.
Внизу ползли по-черепашьи машины, оставляя след от фар, от выхлопного газа.
Сплошной поток под дружный вой нёс перекрёстков метастазы до освещенной кольцевой.
А ангел выдохся.
Однажды влюблённый в этот мир и жизнь, он выглядел совсем неважно.
Он им так преданно служил.
А что они? Что всё напрасно, смотреть противились глаза.
Он прыгнул...
Загорались, гасли огни. Скрипели тормоза.
Он прыгнул...
Полыхнули перья.
Рассвет окрасил два крыла.
И что-то жалобно пропели за кольцевой колокола.

В наростах коралловых ржавый фрегатный якорь
качает внезапно нагрянувший мега-шторм,
и рушится мир хлипко сложенный гнутой аркой,
и мрачно выводит Шопена гупешек хор.

Ты смело встаёшь на забытые в иле грабли.
(Откуда здесь грабли? На мили вокруг вода).
И все повторяешь заветное «Крибле - крабле»,
И дьяволу душу готова в залог отдать.
Да только тебе и самой до сих пор не ясно,
за что отдавать, и что стоит твоя душа,
одно лишь понятно - накрылась тяжелым тазом
вся прошлая жизнь, и ты учишься ртом дышать.
А воздух колюч, и горяч, и его так много,
мгновенье, секунда и сдохнет мотор у жабр,
и ты из хвоста вырываешь под вопли ногу,
и щедро посолен рогатой луны кинжал.
И тошно от боли, и сыплются в волны звезды,
Но грозное небо командует жёстко «Пли!»...
И ты понимаешь - в воде без хвоста непросто,
a ноги совсем ни к чему, если нет земли.

Audio



* реминисцентное - по мотивам
«Две плоскости» А.Фо

Ни Дали, ни Вангог, ни Шагал, ни Пикассо
Не сразили меня наповал,
Как по парте сосед из четвёртого класса,
Что жирафов всегда рисовал.
Вроде, все как у всех - золотистые пятна,
Рожки, уши, загадочный взгляд,
Но от этих жирафов я делалась ватной.
Не стесняясь насмешек ребят,
По пустынной саванне наивных фантазий,
По лучам тонких шей в потолок,
В никому неизвестный небесный оазис
Мое сердце сосед уволок.
И ещё года три я ждала как в тумане,
Как на лавку у дома привстав,
На девятый этаж через листья герани
Вдруг заглянет знакомый жираф.



*на пятничный конкурс про жирафов

Классно, конечно, что ты не такой как все —
Джинн из бутылки, бесплотный смешливый Каспер,
Что до тебя миллиард и один парсек,
Как до далекой звезды из вселенной "Счастье".

Что я могу тебя просто нарисовать
Или стереть, если вдруг мы с тобой повздорим,
Я, как обычно, придумала все сама.
Все, что я строю, с приливом уносит море.

Было б забавно, та-дАм, и ты стал другим —
Самым обычным из плоти, костей и крови.
Помнишь у Грума: «Беги, Форрест Гамп, беги!»,
Я бы умчалась к БигБену другой сверхновой.

Это нормально, что манит далёкий свет,
И до оскомы привычен фонарь у двери.
Классно, что ты, вроде, есть, но тебя здесь нет —
Зыбок, текуч, инфернален и эфемерен.

Проснулась ровно в три, зрачками настежь
ловила за окном косые тени
каких-то королей червовой масти.
В четыре, заскучав от наблюдений,
пересчитала вслух баранов стадо,
один со звёздочкой упрямо не считался...
(А подниматься через час! Засада.
Хотя ...обычные рабочие нюансы).
С кровати выпала в пять тридцать, по кусочкам,
поправила на муже одеяло,
привычным жестом - чайник, завтрак, рыбки, кошка, почта,
у зеркала лицо нарисовала.

Рассвет уже вовсю горланит в уши
и мажет стекла рыжими мазками.

Руками затолкала страсти в душу,
чтоб не фонили — глубже, глубже, глубже.
Черкнула на ланчбоксах: «Дальше сами».
Взяла (здесь образно) потрепанное знамя.
Вдох — выдох, крыльями (зачем они?) взмахнула
и полетела реактивной пулей
сквозь кольца просыпающихся улиц.

Солнце крадется окошками,
лучики тянет c небес.
По полу сыплются крошкою
мысли мои о тебе.

Кофе забытый остынет, а
я затеряюсь в толпе.
Бродят людскими пустынями
мысли мои о тебе.

Сводки, отчеты, журналы и...
стрелки стрекочут «обед».
Тихо присядет усталость к ним -
к мыслям моим о тебе.

Перед уходом погашены
скрины и офисный свет,
В сумку с собой только важное -
мысли мои о тебе.

Думами перегруженный
с псом по кварталу забег.
Что приготовить на ужин мне
к мыслям моим о тебе?

Мирно сопят домочадцы и
вышептан сотый обет:
"Господи, не возвращаться бы
к мыслям моим о тебе."

Птицы, пропойте мне имя того, кто столько масок и разных обличий имеет.
В небе, в свободной заоблачной синеве слышно ясней, и в тысячи раз - виднее.

Твари морские, не пучьте слепые глаза, ну же, что стоит, вы просто скажите.
Я научилась читать по губам в прошлые, самые первые, рыбные жизни.

Звери, не скальте косые клыки, воздух ноздрями втяните, и вам ли не чуять?
К богу, петляющим следом, пунктиром, нестройностью новой строки выйти хочу я.

Ветер, хранитель великих секретов и тайных дорог, как его главное имя?
Знаешь ведь, каждый бродяга и дервиш знаком тебе, каждый пророк, ты — иже с ними!

Кто он? Я звуки в горсти соберу, выложу буквы по самым ничтожным крупицам.
Если случится, то только ему одному, лишь его алтарю, буду молиться.

Птицы, пропойте мне имя...

*draft

Не надо встреч, за встречами — прощанье.
Не надо взглядов — и глазами лгут.
Не надо слов, по хрупким звездным граням
к тебе пойду.
В клубок свяжу оборванные мысли,
смотаю запах, вздохи, трепет век,
по шорохам, по легкой дрожи листьев
пойду к тебе.
Имён не надо, адресов и фото,
историй, связей, прочей чепухи —
пойду по обертонам, зыбким нотам
страны глухих.

Дойду, устроюсь молча в уголочке
и просижу, как мышка, не дыша.
На раз, два, три.
Вернусь с рассветной почтой.
Пошла...

Почему, почему их всё пишут, и пишут, и пишут?
В повседневной рутине событий так мало страстей.
Мчатся пули, ломаются копья, срываются крыши,
Галопируют кони и избы горят на листе...

На тюремной стене диафрагмы царапает знаки
Сотни, тысячи жизней прожившая в прошлом душа,
И клокочет, и льётся наружу кровавая накипь,
Отголоски далеких душевных баталий спеша,
Хоть в кошмаре, хоть в мыслях, хоть раз на измятой бумаге,
Донести. Дострадать. Долюбить. Допытаться свершить.
И рождаются песни, и плачут баллады и саги
И берутся вo снах недовзятые рубежи.

Им нелепо пришлось разминуться в потоке рождений,
В кавалькаде эпох сесть случайно в чужой экипаж,
Не тогда и не там, и весь ужас и драма - не с теми,
Без неё, без него...и вокруг лишь толпа, всё - толпа.

В карусели Джульетт он искал ее призрачный локон,
Замирала она, чуть заметив полёт парусов,
Он себя не жалел, лишь бы встретить ее раньше срока,
А она его имя шептала другим под венцом.

***

Под мелодию сфер, на просторах из облачной манны,
В промежутке,
свободном от жизни,
страдала душа,
И сиял его взгляд в половинке ее талисмана,
И синел под ногами летящий по эллипсу шар.

Ты помнишь август, лет пятьсот назад?
Конечно помнишь, память не обманешь.
Ты мне приснился и с собой позвал,
Настойчиво позвал, как все южане.

И я помчалась с первым кораблем,
Запрятав за иконы нимб и крылья,
И ветер пел, и лихо косы плел
Из прядей, что впервые распустились.

И был закат (и был рассвет сперва),
И небо изрыгало сотни молний,
И рвались на колечки кружева
И разлетались чайками. Ты помнишь?

И как потом тосканская жара
Спала в тени на травяном атласе,
А мы, смеясь, давили виноград
И плакало вино, стекая наземь.

...

Ты помнишь. Не закатывай глаза.
В бессмертии твоем не так и сладко.
Он так тебя забавно наказал -
Ты помнишь все... Такая вот, накладка.

Волочатся часы. Понедельники тянут субботы.
Ты голодным зверьком в них,
ты чертовой цепью прикован,
в промежутках-воронках слоняясь от слова до слова,
проклиная тотальность, объявшей тебя несвободы.
Бесконечно гоняя по кругу тревожное "Может...",
измусолив значения фраз, истолкав воду в ступе,
в лоскутах наваждений ты тонешь,
и вязнешь,
и тупишь,
зарываешься хиленьким тельцем измученной кошки
в паутину пустых коридоров.
Alas! Все случилось.
Не выдумывать чувств, не испытывать хрупкие ребра,
оставаться собой невозможно, ты - в центре пучины.
И ты падаешь навзничь и молишься древнему богу:
"Ты ведь мудрый и чуткий,
и, главное, кажется,
добрый."



*alAs - выражение сожаления (англ., устар.)

(Ты голодным зверьком в них,
ты чертовой цепью прикован, - не нравится, но пока думаю на что поменять)

Я вам пишу, мой самый странный бред.
На этот раз - без зыбких предисловий.
Меня страшит нестройный наш дуэт
(Нет, не пугайтесь и не хмурьте брови).
Он будоражит неокрепший мозг,
Как галериста полотно Шагала,
Вы - мой кошмар, мой Берлиоз и Босх
(Вы улыбнулись. Я не все сказала.)

Вы топите уютный мой мирок
Животным страхом, ворошите память.
Вы - до Эдема.
Жалкое ребро ещё не создано в груди Адама.

О, нет, не сомневайтесь, ни страстей,
ни пылких слов не будет, здесь - другое...
Вы - образ, вдруг оживший на холсте
Под кистью обезумевшего Гойи.

Ну что же вы так растерялись, ну?
Я чувствую, скривились будто...
скисли...
Я - не на дне, я лишь стремлюсь ко дну,
По ниточке спускаясь в ваши мысли.

Тринадцать лет.
На юге. Лето в Гаграх.
Карман набит незрелой алычой.
Бриз лижет подгоревшее плечо
и солнце блинчики на завтрак мне печёт в тени чинары.
Хозяин наш, чудной старик Гервас нарезал роз, принёс охапку мне,
я покраснела, он влюблён, похоже?!
От роз смешные тени на стене
и в мелких и болючих ранках кожа.
Я ночью грезила о пляже, там где склон,
где небо близко, пахнет морем, есть тарзанка!
У нас ещё в запасе десять дней
и разговор о возвращеньи запрещен -
Возьму батон и убегу туда, пожалуй.

А в гамаке так хорошо (и на ноге синяк прошел),
вот так лежала бы, читала и мечтала,
но кружит голову от роз и на чинаре друг мой, дрозд,
уже как час, стучит призывную морзянку.
Тринадцать лет...

Летит по кегельбану шар земной.
Летит в последний раз под гулкий стук.
Не в правилах - с разбега за черту,
Но...
Играющим, похоже, все равно.

Финита в лучшем стиле буффонад:
«Ю-ху! Отличный шот! Красава! Врежь!»
Была надежда шар проскочит меж...,
Над...,
Но страйк засчитан.
Счётчик виноват.

Так начинается любовь...
С печали, брошенной на плечи,
С пути, что безнадежно-млечен,
С тоскливых пятниц и суббот.
Из дней рождений, что ни год
В обнимку с ледяным фужером,
Из кинолент об офицерах,
Из притчи про запретный плод
Она зовёт к себе, зовёт.
Так начинается ... любовь ли?
Любовь ли в грезах старой рохли,
Жующей чёрствый бутерброд
И зябнущей без тёплых бот
В качалке с книгой у торшера?
Любовь ли будят в ней мон-шеры,
Во снах идя на эшафот?
...
А может это просто похоть
В тарелке с супом топит вздохи,
И вдруг воскликнув: «В номера!»
Зовёт маразм...?

* вдохновленное Р.Рождественским и Т.Юрьевской «Так начинается вода»

Поэ Паучье

Паучьи лапки на брюшке - крестом.
Попкорн - в микроволновке. Бьют часы.
Табличка «Зрелища, еда, постой -
Фо фри». От предвкушения усы

Шевелятся. Включает саундтрек -
Традиционно «Kronos, Gothic Storm».
И так который год, который век,
Меняется лишь форма и декор.

Летят в ловушку жертвы - задарма
Так сладок пир, так славно погалдеть.
Хрустит попкорн. Качается гамак.
Развешана гирляндами Литсеть.

Нашла ее. Страничек желтизна.
Год выпуска... Сибирь. Союзпечать.
Все то же, что сейчас: «Начать...», «Начать...»,
«Начать сначала жить», «Опять весна».

Зачем хранила данный артефакт?
Чтоб пролистав, внезапно осознать,
Начало - эта в клеточку тетрадь,
И что до новой сильной До от Фа

Три долгих ноты, прямо целый том,
(Опять запуталась я в звуках и словах)
Ещё страниц пятьсот, ещё глава,
Закончу эту, вот тогда! Потом...

Уже не манит зыбкий горизонт,
Чернеют крылья на прибрежной глине,
И перьев тонкий лиственный узор
В ней отпечатался вовеки...Нет. Отныне.

Уже врастают в землю волоски,
Ещё чуть-чуть и заветвятся корни,
Уже не сводит десна от тоски.
Была ль тоска? Тоска ли? Нет. Не помню.

Узлом морским прилажен Южный Крест
К груди.
Саднит ещё, но чаще - легкий трепет,
И только ночью, в направлении North-West
Вытягивает шею звездный лебедь.

О приходе врагов и друзей мне вещает орлан*.
Шорох крыльев сливается с шумом вертящихся мельниц.
Птичий крик тает в облаке сизого пара котла,
И прощальную песню заводит в огне можжевельник.

Он поет о стране, что ослепла от дыма костров,
Поседела от пепла безвинных, затравлена плетью,
В ней пожитки назвали - не как-то иначе - "добром",
Те, кто прячет добро, раздавая фатальное: "Ведьма!".

Я — ведунья, клокочет в котле моем горькая смесь.
Смесь позволит взорвать сундуки и кирпичные стены
И Добро отпустить...Я такая... Но это не здесь...
Это там — в параллельно-летящей в пространстве вселенной.



* Криком орлана возвещал о своём прибытии любовник Катлины - доброй «ведьмы» из Легенды об Уленшпигеле (Ш.Костер)

Вторым джампом в Машине времени, изобретённой Black Programmer ,
здесь мне досталось стихотворение Алекса, а по нему я уже экспромтила



Отсюда

Я тоже вроде здесь. Невнятным эхом
Лечу сквозь лабиринт твоих стихов,
За нитью мыслей брошенной поэтом
На зов...На зов ли? Может, и не зов.
Она то исчезает в темных гротах,
То появляется опять, маня.
А есть ли мысль за тонкой нитью этой?
А я? Я есть, но как-бы нет меня.

В марте, ночью стылой, ютятся сны
У подушки. Морщатся, топотят.
На заре двадцатой моей весны
Ты подкинул мне двух слепых котят.

Обоссали, сволочи, пoл, углы.
Ободрали кожаный пуф, диван.
Как с тебя лепили - шустры, милы,
Никаких забот, а одни - права.

Не легко дались, но родился план
Превратить котят в двух прекрасных львов.
(Угораздило полюбить козла,
А по жизни вывел кошачий бог).

Зябко. Пусто. Думы спугнули сон.
Вот куда ушли? Bсё - гулять, гулять...
Девятнадцать лет... У котов - сезон...
Вот уж точно, в папочку - кобеля.

А он не вернётся, он сдулся, устал, забил.
Сколько ещё перед свиньями бисер метать.
Море безбрежной и светлой его любви,
море... уже не волнуется, катит вспять.

«Пищи!», - стервятники ждут дармовых хлебов.
Катится с неба ненужная людям звезда.
Пусто в дрожащих ладонях. Ату его!
Нищий, он всё раздал!

Мертвым теперь не подняться, как встарь с могил,
Что теперь охать - бывает, не повезло,
Жижей наполнился след от его ноги,
Пенится, чавкая, вечно-живое зло.

Ты говоришь, не хорош и уныл пейзаж,
Всюду, куда не посмотришь - гробы, гробы...
Сам-то готов был меняться с ним, баш на баш?
Сам-то кого любил?

Камень вдогонку ушедшему запусти,
Высуни жало, обрушь справедливый гнев,
Только две тысячи лет как тебя простил
Этот, в подтеках от метких твоих камней.

Крест - деревянный... Зима - не хватает дров...
Че? Ведь ничьё, забирай, торопись, for free!
Время завязывать ждать от него даров...
Ад, он не где-то за тучкой, он - здесь, внутри.

По трассе Персей - Андромеда,
И только в хвосте, господа,
Чудовищно-пыльной кометой
Нам светит таскаться, когда,

Забив на венец эволюций,
Воскликнув истошно: «Банзай!»
На грешную землю сорвутся,
Измученные небеса.

Вошла и светом заплескала стены,
И нежностью заполнила пустоты.
А вечер был совсем обыкновенным.
«Привет. Сто лет - в обед.
Ну, как ты? Что ты?»
И взгляд не тот, и голос будто тише,
А на лице - два розовых пиона.

И память, глупо так, писклявой мышью
Заверещала где-то монотонно.
И чайник запыхтел, ругаясь паром,
Взяв от натуги две высоких ноты.
«Да, мы теперь, похоже, тоже пара», -
Она сказала мягко про кого-то.

А я не знала, кара или милость
Ее вот это «Знаешь, я влюбилась».

Мысли столпились, толкают друг друга плечами.
Слёзы в озёра стеклись. Расплескаться? А надо ли?
Небу журавлики осень уже прокричали
И звездопадом созвездия наши отпадали.
Ночью безлунной на тёмную улицу выйду я,
Выдохну медленно горькое, стылое, мрачное.
К черту, что нажито: звания, статусы, титулы.
Пешкой, Е-2 - Е-4, по-новому, начисто.

Пиха*. Львиная скала. Новая Зеландия.

Много лет ходил в морях капитан.
Ветхий дом его корнями зарос,
Утонули стены в диких кустах,
А на крыше свил гнездо альбатрос.

И когда моряк вернулся домой,
В городок увитый сонным плющом,
Горожане удивились: «Живой?»,
Не узнав его под рваным плащом.

Не один вернулся он, на цепи
Вёл огромного лохматого льва,
Прогибался подо львом старый пирс,
Потекла по переулкам молва -

Мол, не лев это - заморский король,
Заключённый в зверя злым колдуном,
Был он, якобы, смельчак и герой,
Но расспрашивать боялись о том.

Поселился капитан возле дюн,
В старой хижине с окном на залив,
Часовым служил у дальних лагун,
Лев был смирным и старик - не болтлив.

Жизнь катилась - за волною волна.
Убаюканный дремал городок.
Вечерами пел варган из окна,
Из трубы струился легкий дымок.

Но однажды в этот рай на земле
Прилетел свирепый жуткий тайфун,
Шквальный ветер выл, как сотни гиен,
И дома трепал, как в поле траву.

В шуме волн, под ураганную дробь
Лев метался, умудряясь спасти
Где ребёнка, где взметнувшийся кров,
Подбежать не мог, пытался ползти...

За неделю все разнёс ураган,
Но никто, по счастью, в нем не погиб,
А когда забрезжил свет в облаках,
Под обломками сверкнули клыки...

Друга дед в песок на пляже зарыл
Да и сам он тем же летом зачах...
Только слышится с тех пор львиный рык
Перед штормом, над водой, по ночам.

* Пиха - посёлок в черте города Окленд
Навеяно пейзажем во время прогулки с собакой.

Мне страшно. Так страшно. Клокочет вокруг темнота
И кто-то в затылок прерывисто, с присвистом дышит.
Мне холодно. Холодно. Паром с зажатого рта
Срываются рифмы и жмутся в неровные вирши.
Стихи-не стихи чёрной лентой упрямо ползут
По простыни белой, нетронутой тушью, бумаги.
Внезапная боль, бесконечный и яростный зуд,
Шуршание, шепот и, чавкая, липкие наги
Скрываются. Я обессиленно падаю вниз,
В пузатую мякоть, истерзанных за ночь подушек.
В блокноте - две строчки, но как они сложно дались,
В клочки разорвав, измусолив, и выплюнув душу.

«Нет, не алкоголем в сорок градусов
Он спасался от безумных мечт»@KNOPKA

Душа металась в поисках ответов,
Его кружил безумных мечт поток,
Он мог бы стать талантливым поэтом,
Но все твердил: «Потом, потом, потом».

Внутри рыдал отчаянный романтик,
Его забил банальный серый быт,
Талант поблек и планов календарик
Среди рутины, напрочь, был забыт.

Мечты мельчали и безумство юных
Осталось в дреме, в предрассветном сне,
Он шёл, как все, своей дорогой в дюнах,
Он жил, как все, он чувствовал, как все.

Он умер бы, наверное, бесславно
Как все, но повезло на склоне лет -
Влюбился. Он теперь известный автор
И спасся он не алкоголем, нет...

С последней страстью жадной лебединой
Уставив взгляд в седеющую прядь,
Остаток жизни (меньше половины)
Он продолжал писать, писать, писать.

*«Пусть жизнь не будет серой.
Ура! Да здравствует бурлеск!»@Алиса Нескучная

Лак туфлей и трость.
Он - желанный гость
Кабаре. Он - мот и игрок.
Подмигнул - Шарман!
Что ни день - роман,
На один, два, три - входит в роль.
Улыбнётся - блеск,
Для него гротеск -
Эталон. Скользит по волнам
Страстный, манкий.... Вжих -
Пролетела жизнь,
Как же так? И только одна?

Пил, гулял - взахлёб.
Потерял весь лоск.
Секс, свобода, вино, рок-н-ролл.
«Эй, вы там, алле?»
Завершил полёт
Стрекозиный бог - стрекозёл.

"Проблемы, события – где-то, за гранью.
Я здесь – добровольно ничья."(с)Ольга_Альтовская

Проблемы, события - где-то, за гранью.
Я здесь - добровольно ничья.
Алеет окно покрасневшей геранью
Кот сказки заводит, мурча.
Очки (да, старею), раскрытая книга,
Сидела бы так лет пятьсот,
Василий, ты в сказку меня замурлыкай,
Ты ж, все таки, сказочный кот.
С тобой пошагаем по тропам волшебным,
Ты будешь моим толмачом,
Нам много ли надо - лишь хлеба да зрелищ,
Устанешь - подставлю плечо.
Оставим окно с покрасневшей геранью,
Котомку тащи, котофей,
Поделим проблемы по ходу, за гранью.
Да, есть ли они в царстве фей?

«Я просто иду по до боли родному адресу
В потерянный рай, в заповедный волшебный сад...»@Эризн

Я просто иду по до боли родному адресу
В потерянный рай,
Рыжеет трава и провисшая сетка-рабица,
Вздыхает сарай,
Он помнит меня, куст акации машет ветками,
Грохочет ведро,
Колодец с брошенными в него в детстве монетками
Косится хитро.
И ветер мое глухонемое отчаяние
Уносит как дым,
Громко скрипуче-протяжно качели качаются,
За ними - сады,
Я здесь - редкий гость, млею от душевного трепета,
Он тут - мой Эдем,
Вон, я у крыльца, в бантах, в облаке желтой сепии
И мне снова - семь.

Опрос «Чьё творчество Вас изменило? Проза. »

В мае прошлого года, с благословления редакции сайта, я проводила опрос среди жителей Литсети о любимых ими поэтах.

Тыц. Вот здесь.

Весь год над моей головой кружились бабочки, рождённые стихами обсуждаемых авторов.
Незаметно для себя я переключилась на прозу и взахлёб перечитала и прочитала впервые несколько десятков книг. Без всякой логики перескакивала я от жанра к жанру, от автора к автору и сегодня, перелистывая очередную страницу (если быть точной, стр. 519 электронной книги Г.Г. Маркеса «Сто лет одиночества»), вынырнув ненадолго из страстей Макондо, мне захотелось продолжить мой опрос (надеюсь, администрация сайта и теперь не будет против).

На этот раз вопрос звучит так: назовите одно, максимум - два произведения (рассказ, повесть, роман, все что угодно), которое подарило вам самые яркие впечатления, оставило неизгладимый след в вашей душе, в какой-то момент перевернуло ваш мир, изменило ваше восприятие реальности, погрузило в глубокие размышления, выбило из колеи повседневности, вдохновило (нужное подчеркнуть).

Миссия опроса - все та же, показать богатство внутреннего мира авторов ЛитСети.

Главная задача опроса - собрать и структурировать информацию авторов о наиболее значимых для них поэтах/писателях и о восприятии их творчества.

Примерный план ответов:

1. Писатель - Ф.И.О.
2. Название произведения.
3. Чем оно вас покорило.

Ответы размещайте в рецензиях к данному манифесту.

Заранее, огромное спасибо за участие в опросе!

PS Ограничения на 1 - 2 книги снимаются, не мучайте себя, пусть будет - до 10 (не хочется списков без объяснений причин только)

Письмо

Я не нашёл ни слов, ни сил,
Поведать просто с глазу на глаз,
Все не решался, тормозил,
Прости, любимая, за наглость,
Но надо рассказать, я чую,
Такая, в общем - ерунда,
Не быть отцом мне, не хочу я
Ни через год, ни через два,
Ни содержать их, ни растить,
Детьми я никогда не грезил,
Что раньше не сказал, прости!
(Звучит как в водевильной пьесе).

Случился в прошлом мелкий казус,
Менять привычки слишком поздно,
Фью! Написал и легче сразу.
Твой Павлик
(росчерком)
Морозов.

Тайный сплав надежно моя семья
Сохраняла многие сотни лет.
Нелегко найти и купить меня,
Двух таких, как я, на Бхур-ло’ке** - нет.

Я прошло огонь и пучину вод,
Медных труб тиски, оловянный плен,
Я когда-то бедный индийский род
За игру в карром*** подняло с колен.

Коридоров сеть у меня внутри,
Череда пещер, лабиринт дворца.
Я - старинный дар и бесценный приз
От азартных демонов - пра-отцам.

Раз войдешь в дрожащие миражи -
Станет свет не мил, засосёт металл,
Я ворую жизнь, оставляя жить
У бездонных дыр из моих зеркал.

Заморочу разум под звуки сфер,
Задурманит мысли елей и мирр,
Одержимый а'сур****, творец химер,
Охраняет мост в зазеркальный мир.

Шаг за грань - и всё, не жилец, считай,
Не вернуть судьбу, захлестнет азарт,
И пока мой род не создал щита -
Не смотри! Не смей! Не ходи! Наза..

*Зеркала Aranmula kannadi отливаются из медно-оловянного сплава в штате Керала уже около 500 лет. По сей день состав остается тщательно тайной, передаваемой от поколения к поколению.
** Бхур-лока - планета людей (санскрит)
*** - Kарр'ом - индийская настольная игра
**** - A'сур – демон

В мятой траве два скафандра. Струится река.
Вдаль убегает янтарной косы полоса.
За руки взявшись, бредут два нагих чудака,
Эхо несёт в первозданную степь голоса.
«Связь не наладить. Мы влипли с тобой, капитан».
Катят беспечные волны, утюжат песок.
«Черт с ней, со связью. Мы живы. Смотри-ка, вон там!
Яблоки, кажется?»

День догорает шестой.
Солнце садится за пики заснеженных гор.
У горизонта взошла голубая Земля.

Те же и дерево, в сумерках тлеет костёр.
Хищно искрятся глаза и блестит чешуя.

Ночь наполняла всегда мой мирок фантомами.
Мне десять лет. Засыпаю на хрестоматии.
Сбиты коленки. Не плачу. Ульяной Громовой
Стиснула зубы, ведь я - молодая гвардия.
Сорок. Другие фильмы и книги новые.
Жизнь потрепала, но сны неизменно яркие.
Бьются мои героини Ульяны Громовы,
Реют костры с недожжеными ЖаннаД’Арками.



Из конкурса «А ну-ка, девушки-2!»

Хочу уметь летать со страшной силой,
Едва забрезжит свет - я под крыло,
Хочу, чтобы меня вперёд несло,
(Не как в реальности, по жизни - заносило).
Не претендую - в журавли, в жар-птицы,
Довольствоваться рада самым малым -
Я ласточкой всегда летать мечтала,
Но не сложилось и не научиться.

Из конкурса «А ну-ка, девушки-2!»

Он сидел и играл, укулеле звучало: «Динь-лень»,
В этом мире бездушных бегущих по кругу людей
Он был тихим причалом, моим волнорезом и мелью,
Мы вдвоём в темноте разжигали уютный камин...

Он чего-то бренчал, я писала, и суетный мир
Улетал в никуда вместе с дымом пылавших поленьев.

29.05.20

Опять весна, и майская гроза.
Текут ручьи в неполотой сурепке,
А ты ржавеешь, прямо на глазах,
И сыплется песок, и с треском – щепки.

Так, выскочишь во двор бельишко снять,
У мусорки споткнёшься ненароком,
Где ж те закорки? Раком! Bашу мать ,
Кряхтя, ползёшь к подъезду мимо окон.

Такая, знаешь, ерунда порой –
То спину защемит, то шею скрутит,
То пятки загудят – хоть волком вой:
С т а р е ю, л ю д и!

А иногда со мной совсем беда,
"когда – не то, не так, и недопонял",
Склероз? Маразм? Так рано? Вот, так да...
А годы все проходят и проходят.

И слух не тот, и зрение не то,
И чтоб согреться сексом – бог с тобою!
Трясусь на лавке, и суставы ноют,
И жмет пальто.

*На произведение "Айсберг"©Лана Юрина

В джунглях маньяк завёлся, душит зверей, подонок,
Кличка - Горячий Воздух. Жарит, коптит, печёт,
Воздух наглеет, зная, скоро придут Муссоны,
С ними не забалуешь, страшен Муссонов ход.

Диким быком пройдутся у берегов Вайнганги,
Смоют десятки хижин, станут чинить суды,
Длинным удавом - шлангом Воздух наполнят влагой,
Старший среди Муссонов - грозный Большойбеды.

Чтобы не сдохнуть, Воздух льстиво задует с юга,
Будет кружить шакалом возле муссоньих ног:
«На шашлыки? Рыбалку? Рыба, на Чёрных Углях
Лучше чем у деревни Красный Расцвелцветок....»

Грузно пройдут Муссоны, снова жара настанет,
И индианки скинут легкие сари с плеч,
Воздух запахнет волком, даже не волком - стаей,
И по закону джунглей дальше продолжит жечь.

*Пародия на «Выкуп»
Автор - Ирина Суворова

Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
За подсобкой - угол, поворот,
Дверь, за дверью - стол, бутылка, стопка,
Чашка, гречка, «Ява», бутерброд,
Ложка, вилка, подоконник, шторы,
За окном - продмаг, крыльцо, фонарь,
За продмагом - склад, за складом воры
Летом в поле прячут инвентарь,
Стыренный со склада у продмага,
У того, что виден из-за штор.
Окна, стёкла, спичек нет, бумага,
Пыль, стена, пожарный щит, топор.
ЛЭП видна и краешек больницы,
Стоит лишь на цыпочки привстать,
Форточка открыта, матерится
Кто-то, сотрясая небеса.
Военрук, похоже. За пол-ставки
Он для склада делает забор.
Бред несёт! Напился. «Эй, малявки!, -
Нам кричит, тащите-ка топор,
Тот, что на стене, где щит пожарный,
За подсобкой, там, где школьный класс.»
Мы несём и заодно словарный
Пополняем матами запас.
Он мужик хороший, хоть и пьющий,
Гитарист и «редкий потаскун»,
Что он «редко тащит» знает Юлька,
Вон она, приткнулась к косяку.
Мы неделю пишем в классе лозунг
«Гриппунет! Победа! Мирумир!»,
Краски получили у завхоза,
У завхоза прозвище - «Шекспир».
Почему такую кличку дали?
Может потому, что он немой?
(Уточню у Мишки и у Гали...)
Да! Завхоз не дружит с головой:
Он на складе держит оборону,
Но лазейки знают пацаны,
Он - один, нас - рать, нас - легионы
Главное, чтоб не было войны.

*Пародия - Мирная держава. Автор - Елена Тютина

На чердаке и летом - глухо, питаться нечем,
Осенью - вовсе туго, в каждой щели - пассат.
Помнишь, Малыш, как грубо, подло и бессердечно,
Ты другана подставил из-за простого пса.
Я то считал, мы - братья, прямо, как бык и цепень,
Верил, вдвоем мы - стая, вместе в окно - легко,
Ты ж оказался мелким, где-то полметра с кепкой,
Плюшек давно не носишь, носишься со щенком.
На чердаке антенна - чайкой в лучах закатных,
Реет белье, как флаги, звездная высь хрупка,
Ночью глаза закрою, крышу срываeт матом,
Грезится пес на торте, свечки и два цветка.
Дух от тебя - собачий, ты им, как корж, пропитан,
Воры на крыше знают: шавка для вора - враг,
В банду меня позвали, первое дело - Бимбо.
Банде закон не писан. Сори, братан, косяк...

*Пародия на «Выкуп» автора Ирины Суворовой



Оригинал под спойлером

Как беспредметно май ворчит с утра,
У мусорки - пакетов целый остров,
А я ругаясь, мчу на всех парах
В детсад закинуть двух орущих монстров.
Скрипят качели, их не слышу я,
Визжат коты, достали паразиты,
От солнца блики, словно чешуя,
Слепят глаза, и клещ энцефалитный,
Как тот маньяк, нацелился с куста
На нежность плеч, на шею, на макушку,
Зажмурившись, считаю вслух до ста...
На лавке две противные старушки
Мне моют кости, мол, идёт сопля,
Нос - вверх, ни здрасьте вам, ни до свиданья,
Пусть судят, наплевать на них, ведь я
И выше, и моложе, и гуманней.
Я - айсберг, неприступная скала,
Когда-то эти чертовы бабули
Наворковали: «Деток бы! Бла-бла...»
Не чувствую,
Не вижу,
Мимо -
Пулей.

*На произведение "Айсберг" @Лана Юрина


3 место в 3 паратуре межпортального конкурса Нео МПК - 1

«Школьный» класс: диван, лэптоп, подушка,
Время крутит жизни колесо,
Дед щетиной подзарос немножко,
Бабушка терзает пылесос,
Я в ютюбе, мне не до занятий,
Год почти как в мире карантин,
День за днем в пижаме, на кровати
Без особых вроде-бы причин,
Телевизор - в мусорке,
У папы сдали нервы,
Папа - в КэПэЗэ,
Мама в спальной, дед похоже запер,
Пристрастилась к виски и Розэ.
Дед - герой, служил в Афганистане,
Ходит сам по пятницам в продмаг,
Мама спит, наверное, не встанет,
Съем в тихушку мамин Доширак.
Попугай таращится из клетки,
Он решил, что мы давно ку-ку,
На площадке дремлет старый велик,
Прислонясь к дверному косяку.
Брат заплакал, мокрые пеленки,
Дед - глухой, а баба - занята,
Я мечтаю кошкой стать, Муренкой,
К ней по крыше ходят два кота.
Мир сошёл с ума и жить заразно -
Мне плевать, я - на своей волне.
Выкрашусь, пожалуй, в ярко-красный,
За окном такой зеленый снег.

_____ * Елена Тютина Мирная держава

Загляни ко мне невзначай,
Ненадолго хотя бы,
Этим летом такой урожай
Груш и яблок,
Георгины цветут и пестрит
Все от астры,
Приезжай ко мне, приезжай,
Ну, пожалуйста.
Я тебе напеку блинов
И оладьев,
Я давно научилась шить,
Прясть и гладить,
Тут красиво, туман лежит
Кашей манной,
Ты когда-то мечтал здесь жить
У лимана.
Ягод море, грибы, зверьё,
Птичьи стаи,
И ружьё висит у двери,
Ты оставил.
Будешь уток ходить стрелять.
Ну, а дети...
Отцвела (не успеем пять,
Как наметил).
Приезжай ко мне поскорей -
Не чужая,
Я тебе буду песни петь,
Обещаю.
Я чешу и мотаю шерсть,
Все, как пела,
Через год будет сорок шесть,
Располнела.
Да, конечно, не та, прости,
Стала жёстче,
Приезжай ко мне погостить
Если хочешь...

_____* - «А хочешь я выучусь шить» @В.Долина