Повезло, как-то раз, мелкому служащему Васе Засыпкину. Не то, чтобы он редко выбирался куда-нибудь в далёкую поездку, из своей надёжной, полученной от родного профкома, и ставшей его собственностью, квартиры. Ездил, конечно, и к двоюродному брату, и к бывшей тёще, и к первому мужу своей второй жены, а жили они за тысячу вёрст от его города. Но в этот раз всё ещё родной, но сильно ослабевший материально профком, за многолетний труд, и после продолжительной болезни, вручил ему путёвку в далёкую, древнюю, жаркую страну, раскинувшуюся на берегу тёплого моря.
И вот Засыпкин, поселившись на шестом этаже шикарной гостиницы у самого синего моря, с удовольствием подставлял солнцу своё бледное, отощавшее за время болезни тело, и занимался своим любимым делом — чревоугодием. Он с наслаждением глотал экзотическую пищу три раза в день, дорываясь до «шведского стола», с его нескончаемым предложением сотен невиданных блюд. Глаза Василия, соскучившиеся по такому изобилию, немыслимому в родной сторонке, жадно поблёскивали.
И всё было бы прекрасно но, то ли прописанные врачом заводской поликлиники таблетки дали свой побочный эффект, то ли необычно – непривычная пища подействовала, но кишечник неожиданно отказался от своей эвакуационной функции и устроил небольшую забастовку, в просторечии — запор. В нём, кишечнике, скопились остатки последних пяти обедов, завтраков и ужинов, и это представляло для Засыпкина некоторое неудобство. И то, что от таких забастовок страдает время от времени большинство жителей планеты Земля, Засыпкина утешало мало.
И решил он последовать примеру рабочих союзов и предпринимателей, и сесть за стол переговоров с кишечником, но тот от переговоров категорически отказался. Дело принимало скверный оборот и Вася, пересилив природную стыдливость, направился в медпункт при гостинице, чтобы попросить у молоденькой медсестры слабительного. При этом он активно использовал незнакомые английские термины из разговорника, и недвусмысленные жесты. От них даже медсестра, для которой не было тайн в интимных местах, слегка краснела.
Наконец, она поняла, чего необходимо страдающему пациенту, накапала в пластиковый стаканчик, какой-то жидкости и объяснила, что та благотворно подействует через два часа. Засыпкин с сомнением посмотрел на мутноватую влагу, не совсем уверенный, что она сможет уговорить его сварливый кишечник. И не ошибся, кишечник с презрением отверг предложенное ему лекарство.
Живот уже болел так сильно, что Засыпкин не мог ни сидеть, ни лежать, ни стоять, а только сновал, как челнок, по длинному коридору.
Наконец, он снова решил явиться пред ясные очи медсестры. Она внимательно посмотрела на него, удивляясь, видимо, тому, что он ещё ходит на своих ногах, и вручила ему чудодейственные таблетки, от которых самый несговорчивый кишечник должен был заработать, как часы. Засыпкин с медсестрой уже понимали друг друга почти без слов, дружно разыгрывая пантомимы, достойные театральных подмостков.
Вскоре после приёма таблеток желудок Засыпкина стал исполнять соло для фортепьяно с оркестром, а кишечник молчаливо и задумчиво слушать.
Боль становилась невыносимой. Тогда, отбросив все формы приличия, выработанные человеческой цивилизацией, отправился Засыпкин к своей, уже такой знакомой и родной медсестре, чтобы продемонстрировать свои физиологические страдания. Увы, в кабинете было темно и пусто. Сестра, с чувством выполненного долга, а также по причине окончания смены, удалилась к месту своего проживания. В глубоком отчаянии бросился Засыпкин к дежурной по гостинице. Десять минут на разных языках, о которых имел весьма смутное представление, он отчаянно пытался объяснить ситуацию скептически взиравшей на него женщине. Наконец, выкрикнул, по-русски:
– Да, помогите же, я умираю!
Дежурная оглядела Васю с ног до головы и выдала на родном языке:
– Приходите завтра.
– Я не доживу до завтра, — простонал Засыпкин, нисколько не удивившись. А чего удивляться, где сейчас наших нет? Рыба ищет, где глубже, а человек бутерброд с маслом потолще.
– Ничего, и не такие доживали, — скрипучим голосом управдома, отчеканила дежурная, и на Засыпкина сразу повеяло чем–то родным, знакомым, домашним…
«Так, — подумал Вася, — пора заказывать некролог, да вот беда, некому».
И тогда он сделал последнюю попытку спасти свою, такую замечательную, но не совсем удавшуюся жизнь:
– А нет ли у вас, случайно, кружки Эсмарха.
Дежурная одарила его презрительным взглядом человека, у которого давно уже не было запоров, а сытый голодного, как известно, не разумеет.
«Итак, расклад следующий, — соображал Засыпкин: я могу только ходить по коридору, держась за живот, и корчась от боли, а мне вежливо сказали:
– Гуляй, Вася, жуй опилки».
Умирать не хотелось, едва успел свободы глотнуть, в синем море ноги ополоснуть. Ум Засыпкина работал с утроенной скоростью, ища выход из положения, голова разогрелась от мыслей и вариантов. Вообще – то, Вася — человек начитанный, дома библиотека приличная, а в последние годы столько новых знахарей и целителей открыли в себе литературные таланты. И вспомнил Засыпкин одну популярную книжицу, одного популярного автора, который, кажется, ещё и передачу популярную на телевидении ведёт, — « кто-то там с плюсом» называется. Так тот автор написал, как древние йоги избавлялись от такой же самой напасти. У них, йогов этих, тоже, между прочим, не было кружки Эсмарха, а кишечник, несмотря на это, работал исправно.
Они заходили в реку, становились спиной к течению, вставляли себе в зад трубочку из соломки, и священные воды Ганга вливались в них, производя свою очистительную работу.
Засыпкину стало ясно, что никакой соломки на шестом этаже гостиницы он не найдёт, и уж, конечно, там не протекают священные воды реки Ганг.
Но сдаваться Засыпкин не собирался, да кишечник и не позволил бы это сделать. Инженерная мысль не дремала. Засыпкин представил себе, что в медицинских приборах имеются трубочки, правда, они не из соломки сделаны, но это даже лучше. И водопровод пока ещё работает.
Тогда Василий скользнул к себе в номер, схватил кухонный нож, прокрался в незакрытый кабинет медсестры и, переламываясь от уже нестерпимой боли, перерезал трубочку в первом же попавшемся на пути приборе. Потом, уже почти ничего не соображая, вновь ворвался в свой номер, сбросил на ходу одежду, вставил себе в зад один конец трубки, а другой сунул под кран. Спасительные воды местного водопровода стремительно ринулись в многострадальную глубину Засыпкина.
Придя в нормальное состояние, Василий громко воздал хвалу своим спасителям:
– Слава индийским йогам, несущим знания сквозь тысячелетия.
Слава водопроводу, сработанному, как известно, ещё рабами Рима.
Слава нашим доблестным медикам, которые делают всё возможное и невозможное, для исцеления страждущих пациентов.
Слава работникам медицинской промышленности, изготавливающим приборы, с такими надёжными трубками.
Однако, теперь, куда бы Засыпкин не уезжал, в дальнем углу его саквояжа скромно покоится такой необходимый для счастливой жизни прибор.
Задание дуэли:
Юмористическая проза.
Широкая тема "Вредная привычка".
До 10 тыс. знаков, включая пробелы.
Срок: три недели, т.е. до 23:59 мск 8 августа. 
