Конкурсное произведение: ***
Лето будет ярким и коротким,
Словно долгожданный выходной.
Солнце, прокатив меня на лодке,
Скинет на сентябрьское дно -
В логово дождей, в паучьи сети,
В гущу корневищ трухлявых пней,
Пряную жару остудит ветер,
Дуя с каждым выдохом сильней…
Думать мне об этом слишком рано.
Прочь прогнав ненужную печаль,
Лодка показалась из тумана
И в моём окне нашла причал.
Оценка "Техника": 3 Оценка "Содержание/Эмоциональный резонанс": 3 Мнение: Интерпретация медитативного стихотворения
Перед нами образец медитативной лирики, раскрашенной оттенками элегической «задумчивости» и философских размышлений, основанных на жизненном опыте. Созерцательность здесь присутствует в пересказе литературным героем пережитого и в уверенном предсказании повторения до боли знакомого пережитого в ближайшем будущем.
Индивидуализированное «умозаключение»: «Думать мне об этом слишком рано» не направлено к постижению сокровенных закономерностей бытия, а является житейским подспорьем его осмысления.
Если первоначально метафорический образ «лодка» ассоциируется с понятием скоротечности времени (основание такой трактовки – «сентябрьское дно»), то в заключительных строчках образ «лодки» резко меняет эту ассоциацию и становится мало понятным, запутанным, логически бесперспективным.
Не обращая внимание на временной посыл – «сентябрьское дно», возможен иной вариант трактовки образа «лодки» - ассоциация с мечтой, надеждой. В этом случае содержание заключительных строк
«Прочь прогнав ненужную печаль,
Лодка показалась из тумана
И в моём окне нашла причал»
не кажется удручающе комичным. Лодка, она же мечта, прогоняет печаль и находит причал для себя в окне, то есть в сердце ЛГ.
Согласитесь, для такой интерпретации текста необходимо использовать весь инструментарий антиципации, чтобы понять то, о чем говорит автор в тексте. Читателю требуется строить догадки, предвосхищать содержание, забегать мыслью вперед и «продолжать» авторский текст. Одним словом, превратиться в соавтора, чтобы попытаться постигнуть авторский замысел. Бесчисленные предположения и многочисленные вопросы со стороны читателя в адрес автора не замыкают герменевтический круг, а разжимают его.
Возможно текст настолько утонченно-сложный, что неподготовленному читателю сложно установить подлинный смысл произведения? Возможно.
Однако перейдем временно от рассуждения об идейном содержании произведения и сосредоточимся на поэтической технике.
Стихотворение написано 4-стопным хореем, естественно с пиррихиями, так как чистый хорей получить не каждому под силу. Важно, что ударений в каждой строке данного произведения достаточно, чтобы внятно расслышать ритм стиха.
Графически произведение выглядит как астрофический стих. А правомерна ли такая архитектоника?
Если разбить данный текст на катрены, то мы убедимся, что количество строк, их размер - одинаковы (за исключением четвертой строки «Скинет на сентябрьское дно –», в которой отсутствует одна стопа, свидетельство ритмического сбоя). Характер рифм (женских и мужских), их чередование – также одинаковые. Данные признаки структуры текста указывают на периодическую повторяемость группы стихов, требующих строфической записи. При этом строфическая запись данного текста выявит такой недостаток, как строфический анжамбман между первым и вторым катренами.
Схема рифмовки – перекрестная: ЖМЖМ.
Из шести пар рифм:
коротким – лодке;
выходной – дно;
сети – ветер;
пней – сильней;
рано – тумана;
печаль – причал;
1) по степени фонетического богатства к разряду богатых можно отнести только две пары рифм, в которых опорный предударный согласный звук совпадает:
выходной – дно;
печаль – причал;
2) по степени фонетического созвучия к разряду точных рифм, в которых качество и количество послеударных согласных и гласных звуков совпадает относятся все те же две пары рифм;
3) по принадлежности к той или иной части речи количество однородных и разнородных рифм одинаковое:
К сожалению, ни абсолютных, ни оригинальных, ни макаронических рифм, которые выделяли бы данное произведение из ряда поточных, обнаружить не удалось.
Анализируя фонетический уровень произведения, следует особое внимание уделить такому приему поэтической техники, как аллитерация.
Автор творчески и с успехом для благозвучия и «музыкальности» звукозаписи своего произведения использует данное художественное средство. В этом легко убедиться, выделив повторение одинаковых согласных или групп их заглавными буквами.
Лето будет яРКим и КоРоТКим,
СЛовно доЛгожДаНный выхоДНой.
СоЛнце, прокатив меня на Лодке,
СКинет На СентябрьСКое дНо -
В лоГово ДожДей, в паучьи сети,
В ГуЩу коРНевиЩ тРухлявых пНей,
ПРяную жаРу осТудит веТер,
Дуя с кажДым выДохом сильней…
ДуМать Мне об этоМ слишкоМ рано.
ПРочь ПРогнав НеНужНую Печаль,
Лодка показаЛась из тумана
И в моём окНе НашЛа причаЛ.
В списке фонетических достоинств произведения еще один звуковой повтор – ассонанс. Ярко, экспрессивно звучат ассонансные строки:
СлОвно дОлгожданный выходной.
СОлнце, прОкатив меня на лОдке,
Ещё
В лОгово дОждей, в паучьи сети,
В гУщу корневищ трУхлявых пней,
ПрОчь прОгнав ненужную печаль,
ЛОдка пОказалась из тумана
Не забыл автор и такую синтаксическую фигуру как звуковая анафора (повтор звуков в начале слов), использовав ее в полной мере:
Словно долгожданный выходной.
Солнце, прокатив меня на лодке,
Скинет на Сентябрьское дно –
В логово дождей, в паучьи сети,
В гущу корневищ трухлявых пней,
Дуя с каждым выдохом сильней…
Думать мне об этом слишком рано.
Выявить и сформулировать содержание лирического произведения, в котором отсутствует сюжет не просто. Вольные ассоциации чаще мешают пониманию, чем помогают ему. Чтобы не ошибиться, прочтем произведение по частям речи. Согласно методике русского филолога-теоретика Б.И.Ярхо, который идеологизировал понятия образа и мотива: образ – предметный мир, фактически каждое существительное, а мотив – всякое действие, то есть глагол. Вместе – сюжет.
Вычитаем текст и выпишем сперва существительные, сгруппировав их тематически затем прилагательные и в третью группу поместим глаголы.
Такая разборка позволит нам определить образы и мотивы, а заодно и сюжет.
Первая группа существительных – явления природы:
Солнце
Дожди
Жара
Ветер
Туман.
Вторая – отвлеченные понятия внешнего мира:
Выходной
Лето
Дно
Третья – конкретные понятия внешнего мира:
Лодка
Логово
Сети
Гуща
Корневища
Пни
Четвертая – отвлеченные понятия внутреннего мира:
Печаль
Набор образов первой группы довольно четкий по своему содержанию. Окрашенный пессимистическими оттенками, не предвещающими ничего хорошего по окончанию лета. Автор даже не счел необходимым снабжать их глаголами действия, посчитав их предельно ясными. Состояние безысходного увядания природы, которое предстоит пережить ЛГ, подкреплено также образами третьей группы существительных: логово дождей, гуща корневищ трухлявых пней, паучьи сети.
Часть образов второй группы позволяет нашему гипотетическому персонажу предположить, что летнее счастье будет ярким, но недолгим. И, что по окончанию летнего сезона, придется свалиться на сентябрьское дно.
Четвертая группа, ее и группой трудно назвать, самая скудная, раскрывает основной конфликт стихотворения: противоборство недружелюбных внешних сил со спокойной твердостью духа.
В произведении на пятнадцать образов приходится всего восемь эпитетов. Это говорит о более чем скромном использовании этого художественного средства. Да и те, что использованы не отличаются новизной:
яркое и короткое лето;
долгожданный выходной;
паучьи сети;
трухлявые пни.
После их прочтения возникает ощущение феномена постоянного эпитета, используемого в такой традиционной форме литературы, как сказка, но не в жанре лирической поэзии.
Эпитет «ненужная печаль» и вовсе сомнительного свойства. Трудно представить себе печаль «нужной» при любых обстоятельствах. Попади это произведение на стол редактора, ориентированного на экономию языковых средств, он тотчас бы усмотрел в этом словосочетании избыточность выражения, отступление от лексической нормы, название которого – плеоназм.
Было бы несправедливо не заметить метафорические эпитеты «сентябрьское дно» и «пряная жара». Последний настолько вкусный, что дыхание перехватывает.
Приятно увидеть использование автором такой традиционной фигуры, как амплификация:
Солнце, прокатив меня на лодке,
Скинет на сентябрьское дно -
В логово дождей, в паучьи сети,
В гущу корневищ трухлявых пней…
Удлинение речевой цепи, присущее амплификации, оборачивается не простым перечислением строевых единиц «логово дождей», «паучьи сети», гуща корневищ трухлявых пней», а введением нового представления «сентябрьского дна».
И в этом же предложении, к читательскому огорчению, наблюдаем солецизм под названием анантаподатон. Стилистическая ошибка, состоящая в том, что автор в ходе повествования меняет конструкцию предложения.
Солнце, прокатив меня на лодке,
Скинет на сентябрьское дно -
В логово дождей, в паучьи сети,
В гущу корневищ трухлявых пней,
Пряную жару остудит ветер,
Дуя с каждым выдохом сильней…
Сократите умозрительно текст данного предложения, убрав две строки и получится:
Солнце, прокатив меня на лодке,
Скинет на сентябрьское дно -
Пряную жару остудит ветер,
Дуя с каждым выдохом сильней…
Чтобы определить последовательность взаимосвязанных мотивов, а мотив, как мы помним – это действие, рассмотрим влияние глаголов на сюжетную линию. Глаголов действия значительно больше, чем глаголов состояния. Однако их действенность ослаблена, из-за того, что половина их в будущем времени – констатация того, что еще не свершилось: «будет», «скинет», «остудит».
Вторая половина глаголов действия в настоящем времени «думать», «показалась», «нашла» – свидетельство реальности, оптимистического настроя литературного героя. Совместно с глаголами состояния в настоящем времени «прокатив», «прогнав» глаголы действия в настоящем времени позволяют определить основную тему произведения: изображение твердости характера и желания пройти испытания.
Художественный мир произведения резко отличается от описываемого мира природы. Поэтому задача читателя заметить то, чего нет в тексте.
Давая оценку данному произведению, читатель соотносит его со стихами, которые ему нравятся или не нравятся. А это уже – определение личного вкуса и читательского опыта, который может частично совпадать или не совпадать с опытом современников.
