ка-ча-юсь
ка-ча-юсь

чаинками в чае
изящно играет мужская рука
дзиннь
ложечка ритму стиха отвечает
дзиннь
бьётся о тонкие стенки строка
и всё-таки тонет
пока

покатые крыши и слева и справа
качаюсь на ветке
смотрю как рука
окно открывает и музу срывает
что рядом висела
ей гладит бока
и делает смузи
из музы.

слегка
волнуюсь
качаюсь немного быстрее
вдруг он не заметит когда я созрею
нас много на дереве
очень
под грузом
сгибаются ветки толкаются музы
а лето стареет

скорее

случилось
заметил и властно сорвал
порезал на ломтики
больно и сладко
я слёзы в тарелку роняла украдкой
о
сочная
нежно звучали слова
когда он меня упоённо жевал
но это сперва

а после наелся
я стала обузой
и он потянулся за новою музой
её как и прежних губами ласкал
дзиннь
ложечка весело бегала в чае
за форточкой музы качались
качались
и всё не кончались
пока

я птичкой-норушкой чёрною
протиснусь в чужие сны
и буду клевать по зёрнышку
от каждой твоей луны,

силками и мышеловками
не сможешь меня поймать,
бессоницы лентой шёлковой
скользну на твою кровать,

измятым простынным мороком
сомкнётся ночная тишь,
почудится в каждом шорохе:
ты слышишь?
ты помнишь?
ш-ш-ш-ш.......

Наверное, это был сон... Шелестела листва,
Трава на поляне слегка колыхалась от ветра,
Как будто цыганскую юбку примерило лето,
Пестрели узором оборки.
Краснело в кустах
Монисто из ягод, нанизанных на паутинку,
И тени, зевая, вставали с нагретой тропинки.

Он шёл не спеша, зажимая под мышкой сачок,
Смотрел на торчащие кверху еловые свечи,
С поляны к нему, как обычно, рванулись навстречу
Дрожащие бабочки, чувствуя то, как влечёт
Воронка сачка, оплетая тягучим бессильем.
Скользили по вытертым нитям безвольные крылья.

И падали, падали бабочки хлопьями сна...
Я слышала хруст и была где-то там, между ними.
Внезапная боль. Темнота. Ярким всполохом - имя.
Моё.
Тишина.
Серый день в перекрестье окна.
Чернеют вороны на выцветшей вывеске "Пиво",
Собака внизу лижет снег, подвывая тоскливо.

Я помню, он плакал. Беззвучно. Дрожало плечо.
Смотрел на траву в переливах поломанных крыльев,
Потом шёл домой - поскорее отмыться от пыли,
Но снова тянул на поляну проклятый сачок...

В квартире тепло. Робкий лучик заполз на балкон.
Наверное, это был сон. Только сон. Просто сон.

У меня в руках коптит свечка
У тебя в руках чадит факел
Тянет холодом с реки - нечем
Нам укрыться. На горе раки
Громко дунули в рожок эха,
Испугались облака даже,
И внезапно на траву сверху
Опустились два мотка пряжи.

У меня в руках горит свечка
Чисто-чисто, без следов сажи.
Чтобы ветер не студил плечи,
Толстый свитер на двоих вяжем.
Берег тёмен, горизонт - маков,
В ноги тычется клубком вечер,
Разгорается сильней факел,
Наклоняется к нему свечка.

Лес качнулся перемен знаком:
Мол, закатного дождя ждите.
У тебя из рук упал факел,
Загорелся от него свитер.
Обернулся сизый дым птицей,
Примостился на пеньке рядом.
Ты отбросил от себя спицы,
Потянулся птичий бок гладить.

Нить не может без конца виться,
И, когда намок ночной полог,
На ладони посадив птицу,
Ты исчез среди густых ёлок.
Застучали по земле капли,
Пузырями расцвела речка,
Закричала в камышах цапля,
И погасла от воды свечка.

Птица, птица,
Не стучи крыльями,
Птица белая, не теряй перья.
Знаю, трудно жить в клетке, милая,
А ещё трудней в клетке верить и
Помнить, как плела дом из веточек
Где-то там вверху, в белом облаке.
Прилетела тень хищным кречетом,
Тёмным мороком.
Словно колокол
Зазвенела синь, небо треснуло
И посыпалось в землю комьями,
Пролилось водой, да не пресною,
А солёною, незнакомою.
Растеклась река меж зелёных кос,
По траве горох - крики ворона.
Птица белая, довелось-пришлось
Нам с тобой делить горечь поровну.
Хочешь, я тебе перья выкрашу,
Клетку вычищу, брошу зёрнышко?
Распахнём окно - может, с крыши к нам
Гостем спустится лучик солнышка?
Ближе к вечеру скрипнет лавочка,
Зашевелятся мысли мутные,
И тогда
Из ситцевых тряпочек
Будем небо шить мы лоскутное.

отвесно падала зима
на растопыренные сучья
деревьев и на гребни крыш,
краснело небо, словно мак,
роняло лепестки в сугробы,
и холод высочайшей пробы
по ломким вмятинам от лыж
стекал всё ближе к дому, ближ...

а ты молчишь.

играют блики
на хлипких чашечках в серванте,
в бокале с чуть горчащим кьянти.
остатки прошлого тепла
дрожат и прячутся в камине,
седеет пепел,
будто иней...

за хрупкой прочностью стекла
ночь,
завернувшись в тёмный кокон,
бросает звёзды в стёкла окон,
как крошки с барского стола.

солнце швырнуло в зелёную рябь конфетти,
белые стрелы пунктиром заштопали воду.
ветер пригнал пару тучек и скромно затих.
дождь акварельно разлился по вытертым сходням,
ноги-потёки в ожившую ряску спустив.

мир закачался - бездонный, не знающий брода.

там, распушив, как павлиньи хвосты, плавники
и застревая в растениях цвета оливы,
ходят по кругу в упряжке речные коньки,
вправо и влево склоняются длинные гривы.
рядом русалки, над чем-то смеясь, пузырьки
в косы вплетают отплывшей от берега иве...

мягко прогнувшись,
пульсирует,
дышит лениво
гладко-шершавое тело хозяйки-реки.

Смотрю на будильник и вижу: песок, песок...
Летит с потолка, покрывает пыльцой ладонь.
Морщинится дюнами небо, шуршит... Засох
Цветок на окне.
Уплывает в пустыню дом.
А там - миражи, тени прошлых разлук и встреч,
Бредут по песку,
Бросишь камень им вслед - молчат.
В размытости пятен не видно дрожащих плеч,
Скрывают глаза за неясностью век печаль.
В разливах песка не поможет и дед Мазай,
Безжалостна мерная поступь растущих дюн.
Ты в спину мне камнем, пожалуйста, не бросай,
Не надо.
Прошло слишком мало холодных лун...

(выделенные пары строчек читаются как проза)


А представьте себе лес:
Листья, прутья, стволы, мох,
Притаился в дупле бес,
И глядит свысока бог.
Вязнет в жухлой траве шаг,
За просветом ветвей - дом
с жёлтой крышей...

Едва дыша
Подхожу и кладу ладонь

На шершавый узор стен.
Дом кивает в ответ вдруг.
От карнизов течёт тень
Тёплой струйкой в кувшин рук.
Расцветает в окне луч
Мотыльком из цветных снов,
словно в детстве...

Скрипуч, тягуч
Голос двери. Тяжёл засов.

От окна на полу - крест.
Из углов - тишины взвесь.
Мёртвой птицей - беды весть.
Не встречают гостей здесь.
Рассыпается в пыль звук,
Зря не плачь, не кричи - дом
не услышит...

Летит в траву
Позолота, сорвавшись с крыши.
Время лепит из дней ком...

Под ногами сучков треск,
На поляне ночлег - стог,
Скалит зубы в дупле бес,
Да глядит свысока бог.
Небо в тине.

Бежит клубок...
Липнет к памяти паутина.

(Легче напевать, чем читать) :-)

Первый трамвай, не позавтракав, вышел из парка
Звонко чихнул, разбудив задремавших ворон,
Птицы вспорхнули над липами, что-то прокаркав
В адрес того, кто нарушил их утренний сон.

Думал трамвай о вчерашней нечаянной встрече -
Как, нарушая привычный душевный покой,
Мягко парило, укутавшись в розовый вечер,
Облако (в виде трамвая) над тёмной рекой.

Рельсы дрожали, бежали фасады по лужам,
Сердце железно и нервно стучало внутри,
Верил трамвай, что зачем-то он всё-таки нужен
Облаку (в виде трамвая) оттенка зари.

А пассажиры читали газетную прозу,
Хмуро зевали, скользя по печатной волне,
Там говорилось, что скоро, согласно прогнозу,
Будет декада безоблачных солнечных дней....

2013

Давай, пожмём друг другу корни под асфальтом.
Земля суха, забыла вкус осенних ливней.
Закончив день, застыло солнце в низком старте
Перед прыжком за горизонт бездонно-синий.

Ложатся тени паутиной на дорожки,
И, развлекая воробьиную семейку,
Рисует вечер ярко-жёлтые ладошки
На покосившейся от времени скамейке.

Мне хорошо с тобой, спокойно и лучисто,
Травинкой ветер отогнал подальше тучи,
И я не верю, что однажды, сбросив листья,
Ты вдруг окажешься холодным и колючим...

В понедельник фрекен Спред
Ела мюсли на обед.
От состава этих мюслей
Пробуждались к жизни чувства,
Что способствуют искусствам.

И во вторник фрекен Спред
Принялась писать сонет.
Лихо справилась с началом,
Дальше дама заскучала -
Видно, мюслей съела мало.

Фрекен Спред, чтоб выгнать сплин,
В продуктовый магазин
Поплыла , достав заначку,
Там купила мюслей пачку
И галет хрустящих тачку.

В среду снова фрекен Спред
Мюсли кушала в обед
И галеты. Ближе к ночи
Написала восемь строчек,
Отчего устала очень.

При отсутствии галет
Не допишется сонет!
Привезли с большого склада
Упаковок баррикаду,
Разгрузили там, где надо.

Отвлекла от дел в четверг
Нашу даму миссис Берг.
Фрекен Спред ей по секрету
Рассказала про диету
( мюсли, рифмы и галеты).

Миссис Берг хранить секрет
Не умеет вовсе, нет.
И теперь весь город в курсе,
Как полезно кушать мюсли,
Чтоб стихов прорвалось русло.

Пятый день. По почте Спред
Получает вдруг пакет:
«В благодарность за рекламу
Высылаем милой даме
Мюслей двести килограммов».

И в субботу фрекен Спред
Дописала свой сонет.
Строчки сыпались каскадом…
Уменьшалась баррикада,
Что стояла там, где надо.

В воскресенье фрекен Спред
Пожелала выйти в свет.
И, жуя галету с хрустом,
Не пролезла в двери. Грустно.
Жертвы требует искусство...

написано по заданию конкурса "Абсурдный проект» (Тм Гуси-Лебеди Стихи.ру)

Синоптики опять попали пальцем в небо,
Проткнули невзначай - и солнце утекло.
Наверно, потеплей одеться надо мне бы -
Заглядывает хмарь в оконное стекло.

Дорожным маяком фанерно стынет аист,
Автобус, как и мы, от холода дрожит.
В дремотном полусне друг к дружке мы прижались,
В динамиках звучит: "...соломинка, держи..."

Качаются леса, призывно кличут зубры,
Синеет горизонт полоской миража...

Проваливаясь в сон, что брал своё под утро,
Ты помнил обо мне, и всё-таки - держал!

Оригинал:
http://www.stihi.ru/2016/02/21/3356

С сексом плохо в огороде,
Как-то всё наоборот,
Я тянусь к желанной морде,
А коза - капусту в рот!

Я к другой - она костлява,
К третьей - слишком нрав суров,
И к тому ж дурная слава:
Любит коз, а не козлов.

У четвёртой всё в порядке,
Вымя - с дыню, и не зла,
Но ботвой с морковной грядки
Так объелась, что слегла.

Подыскал козу не хуже,
Прошептал ей: "ай лав ю".
Извращенка! В грязной луже
Хвост откушенный ловлю.

Почему мне невезенье?
Я - козёл в расцвете сил!
От расстройства в воскресенье
С поросёнком согрешил...

Аппетит - и в Америке аппетит...
Мой вигвам до утра темнотой, как чепцом, накрыт.
Бьёт хвостом по верхушкам деревьев небесный кит.
Племя спит.

Чувырл-фыр-пшш...
Чувырл-фыр-пшш...
Стою над чашей на коленях,
Косматым зверем пляшут тени,
Жуки и корни тонут в пене...
Чувырл-фыр-пшш...

Кит чихнул - и рассыпался в соснах дождь.
Зелье булькает, шепчет... Ты скоро ко мне придёшь,
Благородный и смелый, в накидке из прочных кож,
Юный вождь.

Чувырл-фыр-пшш...
Чувырл-фыр-пшш...

Плотный дождь стать преградой тебе не смог,
В эту ночь все тропинки приводят на мой порог.
Заходи. Наполняю любовью кручёный рог.
Твой глоток!

Чувырл-фыр-пшш...
Чувырл-фыр-пшш...

Дремлет юноша, тёплым плащом накрыт.
Дождь закончился, смотрит в окошко стоглазый кит.
Кушать хочется. В каменной ступе вода кипит.
Аппетит...

Чувырл-фыр-пшш...
Чувырл-фыр-пшш...

Сухо. Спрятался в брюхе китовом дождь.
От шаманского бубна животных бросает в дрожь.
Интересно, ты так же красив и на вкус хорош,
Новый вождь?

Странен луны каприз.
В шторах найдя неприметную щёлку,
Боком протиснулась, села на ёлку
И разлетелась гирляндой осколков -
Ярко сверкает Нильс.

Ярко сверкает Нильс.
В комнате пахнет прирученным лесом,
Дремлют драконы в продавленном кресле,
Прячет кольцо под перину принцесса,
Ты ей приснишься, Нильс.

Ты ей приснишься, Нильс.
Сон прилетит, из кармана достанет
Пряничный ветер и ветреный пряник,
Ночь засмеётся в хрустальном стакане,
Ты будешь счастлив, Нильс.

Ты будешь счастлив, Нильс.
Лишь до утра, до рассвета. А дальше
Сварит кухарка овсяную кашу,
Сон ляжет под ноги кучкой стекляшек.
Странен луны каприз.

Небо, будто сорняками, облаками заросло,
У межи лиловый цвет, слегка линялый.
Ты выкладываешь стену
из отсутствующих слов,
закрывая от меня
жало.

По осеннему ненастью хороводы водит зверь,
Упиваясь куражом тягуче-сольным.
Пустоту вминая в камни,
замуровываешь дверь,
чтобы спрятать, как тебе
больно.

Ржавый шрам у горизонта - отражение войны
С тем, кто ходит по пятам и в спину дышит.
Ты замазываешь щели
толстым слоем тишины,
только я его шаги
слышу.

Через бледноводье неба выстилает ветер гать -
Как солому, облака скирдует в тучи.
Я могла бы эту стену
попытаться расшатать,
но, наверно, без меня
лучше.

Вот лежу себе на печке и планирую:
мне б Кащейчика какого захудалого,
водяного...наберу по нитке с миру я -
всё большое получается из малого.

Утром встанут в ряд чудовища да гоблины,
разнарядку дам, кому и что положено,
там, глядишь, уже и курицы накормлены,
и теплицы под капусту унавожены.

По ночам пускай идут ко мне по графику,
распластаюсь на полатях белой утицей,
потреблю все сто процентов сексотрафика...
Эх, замёрзла...
В половик, что ли, укутаться?

"Когда веселый, чуть хмельной,
Своей дарующей рукой
Седой фонарщик над Землей
Повесит звезды..."
А. Розенбаум.

*******
Седой фонарщик, подожди
Озябший свет крошить в дожди,
Присядь на выступ темноты,
Поговори со мной.
Скажи, ты видишь с высоты,
Как нынче улицы пусты,
И как вжимаются кусты,
В чужую тень спиной?
Взмахни волшебным фонарём -
Тире, три точки...связь...приём...
Пусть вспыхнет лучиком в ночи
Надежды искорка.
Прошу, фонарщик, не молчи,
Ты нужен мне. Смотри, грачи
Стряхнули с ветки слёзы. Чьи?
И небо близко так
К земле. Всего полшага вниз.
Забудь про звёзды и спустись,
Холодным звёздам всё равно
Одни ли, вместе ли...
----------
Напрасно.
Как в немом кино -
Старик сидел, хлебал вино,
Дрожал фонарик слюдяной,
И дождь на листья лил.

В напружиненно-жёлтых сумерках,
В желатиновой тишине
То ли дышит кто, то ли муркает,
То ли тихо шепчет.
В окне
Отражаются стены комнаты
Островком в потоках воды.
Целых семь недель не со мною ты,
Но - следы, повсюду следы...
К потолку тропой муравьиною,
Влажной россыпью по стеклу
Всё ползут, ползут...
Паутиною оплетают вечер.
В углу
Память скорчилась, болью выжжена,
Хочет прошлое сдать в утиль.
Поднимаю след, что поближе, и
Аккуратно сдуваю пыль.

Не хочу с тобой играть в жмурки,
Для чего глаза платком вяжешь?
Дай хоть вымою сперва руки,
От плиты они опять в саже.
Поиграем, а потом сядем
Есть малину и пирог с вишней,
Так уютно мне с тобой рядом,
Неуклюжий и большой миша.

Ну давай же, развяжи узел,
Я хочу набрать в подол света,
И, прижавшись к твоему пузу,
На минутку замереть. Где ты?
Что за радость от такой шутки,
Перестань, пойдём гулять лучше.
Ты ведь раньше был всегда чутким,
Почему меня сейчас мучишь?

Темнота крылом стучит, машет,
Отзывается тупой болью.
Не могу найти свою чашку,
Переставил ты её, что ли?
Натыкаюсь на углы печки,
Собираю синяки, шишки.
Если плакать - то чуть-чуть легче.
Что ты делаешь со мной, мишка?

Глубоко сидит в земле корень,
Потревоженно пищат мыши,
Аконитовый настой чёрен,
Допивай и уходи, миша.
Следом я в дверную щель юркну
На свободу из твоей клетки.
Нехорошая игра - жмурки,
Только узел на платке - крепкий.

Аконит (борец) – смертельно ядовит, от корней до пыльцы.

Дай пальчик, не бойся, пройдёмся немножко,
У страха глаза велики.
Я просто тебя поведу по дорожке
К излучине мелкой реки.
Не надо кричать, нас никто не услышит,
Прозрачны, как шелест, слова,
Смотри, мы с тобой можем плакать,
И дышим,
И ноги щекочет трава.
Бревенчатый мостик над высохшей лужей,
Цикория выцветший глаз.
Идём, не надейся, что леший закружит,
Он всё понимает про нас.
Порвался июль на куски паутины.
Устала? Держись. Молодец.
У каждой тропинки, короткой и длинной,
Когда-то бывает конец.
Ну, вот и пришли. Видишь домик из листьев?
Он твой, если можешь - живи.
Прощай.
Ухожу суетливо и быстро,
Спиной повернувшись к любви

..молодо-зелено, падать не велено,
дождики - побоку, солнышко - в бок...
Зрели-висели легко и уверенно,
пробуя лето на хрупкий зубок.

...пёрышки птичьи и небо в наличии,
звёзды - горошины, месяц - стручок...
Спали-качались в зелёно-коричневом,
крепко держась за надёжный сучок

...утром на кожицу сочными пятнами
мятой малиной ложился рассвет...
Ждали-гадали: наливисто-статными
вырастут, пряча наряды в листве.

...приторно-смуглые, семечки углями,
клонятся ветки в сухую траву...
Вызрели яблоки, сделались круглыми -
чтоб откатиться, когда их сорвут.

Я вышла из твоих стихов,
Забрав с собой тепло и нежность,
Что жили где-то строчек между,
Вливаясь в окончанья слов.

Я выйду из твоей судьбы
Не скрою, это будет трудно,
Но я смогу однажды утром
Спокойно подытожить: был.

Когда чернильный ломтик сна
Тебе в ладонь положат звёзды,
Меня обнять захочешь. Поздно.
Кровать двоим была тесна.

И тоже из моих стихов
Шагнёшь за дымку горизонта.
Я дам тебе в дорогу зонтик
И пожелаю лёгких снов.

Мы эту матрёшку случайно купили
Довеском к вьетнамским резиновым сланцам,
Бродили по рынку, не в силах расстаться,
Покрытые счастьем, загаром и пылью,
Взахлёб целовались, а после шутили,
Мол, стыдно матрёшке - зарделась румянцем!

Рассыпалось колкою снежною крошкой
С приходом зимы то далёкое лето,
А я иногда из потёмок буфета,
Оставшись одна, вынимаю матрёшку.
Внутри у неё две фигурки поменьше,
Смотрю на красивых игрушечных женщин,
Нарядных, как будто на праздник одетых.

Мечтавших, наверное, о каруселях,
Где хлопцы в сафьяновых красных сапожках
Дарили б любимым свиданья и брошки,
И песни, как бублики, в небе висели.
В буфете седеют сушёные травы...
Зачем кто-то в лето насыпал отравы
И вычерпал небо столовою ложкой?

По счастью, последняя крошка-матрёшка
С наивным, по-детски доверчивым взглядом
Блестящим бочком соскользнула в ладошку,
И тихо шепнула: жить всё-таки надо.

Сижу на камне, пью медузий сок.
Нет, он не ядовит -
Таков, как все напитки,
Смотрю, как домовитые улитки
Ощупывают рожками песок.

Здесь все живут спокойно, не спеша,
Движение воды
Замедленно и плавно.
Признаться, я скучала. Но недавно
К нам прибыл новый - Гудвин. Яркий шар

Спустился с неба, как метеорит.
Гость вышел, снял очки,
В руках держа их,
Заметил, что его не раздражает
Навязчиво-зелёный колорит.

Теперь у нас два солнца. Две луны.
Висят над головой,
Пугая рыбьи стаи.
Те, дружно развернувшись, исчезают
в ленивой изумрудности волны

А Гудвин третий вечер рвёт камыш.
И крепкую траву.
Плетёт из них корзину.
Ещё слепил фигурку льва из глины
И подарил мне: "Вот, бери, малыш!"

Льву неуютно здесь - кругом вода
Смывает горизонт,
Заполнив день до края,
Плыву, в ладонь икринки собирая.
Отсюда не уходят.
Никогда.

Джек был гениален. Он чувствовал запах слов:
Ловил стайку звуков и бодро трусил по следу.
Мы с ним набирали тарелку грибов к обеду
За пару минут - и всегда был богат улов.

Пёс был беспороден. Немытый плебейский нос
В мой внутренний мир, как в кастрюлю, совал без стука,
При слове "слеза" появлялся с головкой лука,
При слове "мечта" нёс охапку помятых роз.

Казалось, он может всё. Я сказал: "любовь".
Пёс встал и привычно кивком головы ответил.
...В пустой конуре на соломе ночует ветер...
Я пью чёрный кофе.
Один.
Кофе пью.
Чёрный коффь...

Представьте себе джентльмена с Мальдивов,
Любившего маму, бульдога и пиво
И некую даму с предгорьев Урала,
Что тоже собаку в квартире держала.

Южанин Хуан и уралочка Катя
Питомцев активно пиарили в чате,
Собачьей едой, аппетитною с виду,
Кормили они человечье либидо.

Плясали счастливые буквы, как блошки.
Покуда меж них не протиснулась кошка -
Противная чёрная клякса с усами,
Из тех, что не ладят с домашними псами.

И кошка шипела, и кошка визжала,
От Катиных писем дрожало бунгало,
Слова пузырились в кипящей сиесте:
"Всё к чёрту! Устала. Желаю быть вместе.
Я не аватарка, а женщина в теле...."
........................................
А он - был прикован болезнью к постели.
И старый свирепый английский бульдог
К нему никого не пускал за порог.

По мотивам
http://litset.ru/publ/14-1-0-6480

Я на кухне собираю всякий хлам для натюрморта -
Две кастрюли, старый чайник...Добавляю патиссон.
На плите шипит картошка, на столе кусочек торта
Соблазняет пышным кремом. Только я держу фасон.

Не желаю отвлекаться на дела второго плана,
Подбираю драпировки, составляю колорит,
А сама кошусь украдкой на печенье с марципаном
И волнуюсь за картошку - вдруг картошка подгорит?

Натюрморт готов к работе, холст уселся на этюдник,
Но бессовестно не хочет напрягаться голова....
Нелегко служить искусству, находясь в пределах кухни.
Всё,
Сдаюсь.
Держись, картошка!
Прыгай в блюдце, пахлава!

Я куплю большую клизму
И наполню оптимизмом,
А потом возьму - и брызну
В городской водопровод,
Повторю раз восемь, чтобы,
Позабыв прогнозы Глобы
Про вселенские сугробы,
Счастьем вспенился народ.

Пусть сантехник дядя Петя
Вспомнит о законных детях,
То, как выросли, заметит
И с получки купит торт.
А его супруга Люда
Больше слёзы лить не будет,
Накупив обновок груду,
Соберётся на курорт

Говорю с глубоким чувством:
Мне не надо ставить бюста,
Чтоб торчала, как капуста,
Из гранита голова.
За реформу стиля жизни
Вы отлейте в бронзе клизму
Для развития туризма.
Пусть завидует Москва!

День расчерчен по линейке
На повторы и ремейки,
В каждом кадре по скамейке,
И акцентом жёлтый лист,
Мы с тобой гуляем парой
По аллеям и бульварам,
Где в манере Ренуара
Воздух трепетен и чист.

Разомлев на солнце, тени
Обнимают мне колени,
В водопады настроений
Окунаюсь на ходу.
Ты идёшь немного сзади,
Вероятно, вида ради,
Я тому безумно рада
И дистанцию блюду

Чтобы взглядом, как шампуром
Ты пронзил мою фигуру,
Оценил размах натуры
И её отдельных мест.
Пусть следы петляют змейкой
От скамейки до скамейки,
Нежно тает карамелькой
Сладкий день со вкусом "бест"!

Бой курантов... В телевернисаже
Хороводом маски, груди, ноги..
Веселимся, пьём, колбаску режем.
За окном петарды...
Реже...
Реже...
От свечей оплыли бутерброды.
Праздник...
Завтра враз, без перехода,
Прошлогодним станет всё.
И даже
Новый год, вернувшись с полдороги,
К нам на чай зайдёт уже не свежим,
А помятым Старым Новым годом...........

Пы Сы: комментарии внизу относятся к удалённым текстам.

белый кафель светом ломким
режет призрачный уют,
день спустился к нижней кромке,
где пижамы выдают,
белый цвет от частых стирок
потерял невинный вид,
средь мензурок и пробирок
белый сон в стакан налит,
два глотка молочной влаги
в гуще бликов-пузырьков,
сверху белый лист бумаги,
горстка белых лепестков,
лентой белого акрила
грани сна обведены,
и накапливает силы
бледный запах белены...

День оформлен в раму сплина:
Догола раздев рябину,
Птицы небо режут клином,
Носом хлюпает земля,
Лист прилип к стеклу витрины,
В лужи смотрятся машины,
И разводами бензина
В них рисуют вензеля...

Январь. Поминки Дед-Морозов.
Заплаты запертых дверей.
Ночь. Посленовогодья проза
В размытом свете фонарей.
Ненужных елок под балконом
Торчат облезлые хребты,
И звёздами глаза дракона
Печально смотрят с высоты...

Солнце в полуденный час наклонилось над чашкою
Чая с кипящими яблочно-мятными пенками,
Краешком глаза следя за летящей букашкой и
В облачно-розовый стол упираясь коленками,
Бросило горстку веснушек проказнице линии,
Что горизонтом назвали однажды (по случаю):
Сделаешь шаг - и провалишься в синее-синее,
И поплывёшь вдоль аллеи с мохнатыми тучами...

Ночь прохладой в спину дышит, плотен мрак - хоть камнем бей,
чёрной кляксой сел на крышу чернокрылый воробей,
в чёрной туши утопают сваи чёрного моста,
чёрной сажей посыпает тротуары темнота,
важно, словно на работу, искривив дугой хвосты,
из подъездов на охоту вышли чёрные коты,
мягких лап шаги услышав, побросав в подол мышат,
запыхавшись, мамы-мыши в норках спрятаться спешат,
в тёмном парке смотрят клёны, как от них невдалеке
чёрный чёртик увлечённо что-то чертит на песке...
Чёрный мир.
Но на рассвете
по разливам тишины
непременно к спящим детям приплывут цветные сны!

а она всё мазала стены,
мазала,
опуская в жирную глину пальцы,
жизнь снаружи слишком зла,
непосильно зла -
надо в норку прятаться, строить панцирь.

...пылиночка к пылиночке, былиночка к былиночке,
и ровно в полдень чай на стол, с корицей, как всегда,
к нему варенье в криночке, да сушки половиночка,
я не люблю случайности - в них кроется беда....

каждый день ладонями,
было больно им,
затирала трещинки в толстых стенах,
ни к чему ей вольный мир,
запах дома мил,
хуже злого ворога перемены.

...повязана косыночка, стоит на месте криночка,
привычно на плечах нести порядок сквозь года,
подарки-паутиночки встречаю хворостиночкой,
мне не нужны случайности - от них одна беда....

жизнь текла отлаженно,
не до блажи в ней,
но порою думалось: "время... старюсь."
---------------------------------------------
из замочной скважины
гостем ряженым
лучик брызнул розовым.
Может, парус?

Я врастаю в землю меткой нулевого километра.
Тротуар пятнистой лентой проплывает за спиной,
унося с собою лужи, снег, деревья в белых гетрах,
пешеходов, хрипы ветра, заболевшего "весной" -
как бронхитом или корью. Он слегка температурит
(десять градусов на солнце, и уже со знаком плюс),
на обрывках старой прессы ищет формулу микстуры,
и чихает, выдувая облакам на спинах флюс.
Перепуганным моллюском прячусь в недрах капюшона,
поролоновые створки закрывая на шнурок,
наблюдаю, как сползает груз вопросов нерешённых
с плеч на краешек газона. Свежий жизненный урок
растворяется в капели и волнует еле-еле,
обнимается с апрелем обнаглевшая душа,
а вокруг неё порхают в суматошной карусели
чьи-то сорванные крыши, битым шифером шурша...