Собственно я со своей колокольни. С громоздкой и не изящной колокольни сюжетной поэзии. Почему с громоздкой и не изящной? Ну вот есть такое мнение, что сюжетная поэзия, это не поэзия, а рифмованная проза. Свыше не диктуется. Соответственно, под диктовку не записывается. Муза только успевает подносить отточенные перья/карандаши/авторучки, или протирать влажной салфеткой взмокшие от напряжения, клавиатуру/экран мобильного телефона. К санкта санкториум самого творческого процесса не подпускается на пушечный выстрел.
Муки тоже соответственные и поскольку все стихи стопроцентная отсебятина и ни от кого больше, то и помочь соответственно некому. Вернее есть кому, но все эти "кому" обижены и предпочитают наблюдать за процессом свышебезопасного расстояния, похрустывая какими-то там, своими вкусняшками.
Откровенно говоря свыше...иногда роняют строку, другую. А особенно неловкие могут уронить и целый катрен. Но это бывает редко.
И урон наносится столь удачно и изящно, что в голове практически мгновенно, или после весьма недолгих размышлений, рождается костяк сюжета. Ну если не до самой омеги, то очень рядом.
И начинаешь писать. И походу дела вдруг понимаешь, что стих не идёт у тебя на поводу и ближе к первой трети, а если он особенно коварен, то к середине, выпивает из тебя всё вдохновение.
Иногда такой неблагодарный стих можно отбросить от себя не дрогнувшей ногой и забыть. На время, или навсегда. А иногда он прилипает к тебе, как банный лист к основному рабочему органу поэта (в классическом варианте позы для написания нетленок) и не отпускает ни днём, ни ночью, ни при каких обстоятельствах.
Тогда приходится домучивать его до конца. И выходит в итоге, на свет Божий, этакий уродец, за красивым фасадом которого, кошмарный сон архитектора - недоучки.
Хотя, концовка может быть такой же удачной, как и начало. Но на этом собственно всё.
Но облегчение от отсутствия нудящего зуда 24/7 всё-таки наступает. Ну его, этого уродца, впереди ещё столько новорождённых ангелочков и бесенят! Так что после непродолжительных переговоров со своей поэтической совестью, этот "квазимодо" нарекается - стихом тренировочным (а не каким-то там неудачным. Ещё чего! Ага.)
А бывает и так, что уроненные сверху строчки, не высвечивают в натруженном мозгу костяк сюжета сразу. И он продолжает развиваться и извиваться от строчки к строчке, от точки к точке и до упора...но нет.
Тут возникают две проблемы - сестрички. Почти близняшки, но вредные, каждая по своему.
Одна из них - проблема последнего катрена. Но эта так себе, не вредина, а врединка. Потому как, сколько не бейся над концовкой, когда-нибудь и как-нибудь, всё равно об неё убьёшься. Благо, что не насмерть.
А вот вторая - проблема предпоследнего катрена, вот это вредина, всем врединам, вредина!
Потому как в сюжетном стихе, между головой и ногами, пузо вырастить намного труднее, чем вытянуть из этого пуза, ноги. По крайней мере, труднее мне.
Стихосложение, в отличие от прозы, вообще не слишком любит возвратов на круги своя, в процессе написания каждого отдельного стиха. Стих стремителен и пронзителен. Тем более, если не надиктован Свыше, то в гордыне своей стремится к этому Свыше на предельных скоростях. Вот мол как я быстро и гениально без посторонней автору, помощи! Сами с усами!
И когда в такой ситуации из под ног уходят последние метры почвы, до финишной ленточки в алмазах, вот это, я вам скажу тот ещё творческий стресс!
Ещё одна проблема исходит непосредственно от автора, обладающего слишком живым и непокорным, даже для поэта, поэтическим воображением. И тогда проблемы любого по счёту катрена и даже строчки не возникают сами по себе/ по ехидному велению свыше, а создаются самим автором, которому хочется усовершенствовать и усовершенствовать именно сюжетную линию стиха аж до кишечных колик, этого самого несчастного творения.
Собственно кишечные колики, все колются и даже кусаются в области техники стихосложения. Подбор рифм и синонимов/антонимов, целое вишнёвое дерево на торте. Остальное по мелочам. Но тоже больно.
Самый классический вариант не пресного сюжета: ЛГ - белый и пушистый и его протагонист - колючий и ершистый. И вот пушистый, взгромоздившись на первого попавшегося под зад, Росинанта, с огнём и мечом в обеих руках (как только в седле держится...) галопом по всем Европам мчится покарать нечестивца. Но где-то ближе к середине рифмованной степи, в голове автора что-то щёлкает и некий голос (свыше, как пить дать) вдруг ничтоже сумняшеся вопрошает: а так ли уж ершист тот самый протагонист? Не преувеличены ли слухи о беспощадной остроте его колючек? А может огонь и меч, это слегка перебор и достаточно доброго слова и кольта? А то и вообще - понять и простить.
Ну ё моё... Уже столько всего вкусного наритмовано и нарифмовано, а в конце маячит не банальное - "острый меч, голова с плеч"...
Темп теряется. За ним драйв. За ним целеполагание. А сзади, ковыляя на обе ноги и сдыхая на ходу, тащится смысл написания нетленки.
Приходится, сжав зубы, брать ноги в руки, чтобы эти самые ноги не убежали подальше от того, что руки творят, и начинать почти всё заново, лепя наиболее удачные куски к новым. А вот удачные ли - это вопрос...
Похожая проблема - мгновенное рождение альфы и омеги сюжета, без изначального понимания того, что между ними будет находиться. Эдакие два конца без палки.
Самое трудное не растянуть эту палку до длины шаолиньского боевого шеста.
Это архисложная задача. Потому как не представляя себе промежуточных стадий, легко - легко не заметить, как скромный стишок незаметно для увлечённого автора, превращается в полноценную поэмищу. А кто в наше время читает полноценные поэмищи? Правильно - только тот, кто их пишет.
Да и то читает с видимым отвращением, ибо выдерживать ритм и вымучивать из себя кучу рифм, да ещё и не слишком затрёханых, это то ещё занятие.
Сайт ждёт не дождётся твоего очередного откровения, а ты гуглишь сколько по времени писал свои поэмы А.С. и медленно, но уверенно впадаешь в творческую депрессию. И лекарство от неё только одно - срочно развести на любимом сайте какой-нибудь качественный срач, или активно поучаствовать в уже разведённом. Вот только к написанию стихов это никакого отношения не имеет. Да и сам курс лечения может занять много драгоценного времени, отпущенного тебе на штампование гениальных поэтических текстов.
Даже если качественный срач сподобит тебя на внезапный творческий взрыв, то это будет выстрел по другой мишени и воплотится либо в пародию (если в споре ты победитель), либо в истеричное рыдание на тему "моих стихов никто не понимает, а злобный критик тут как тут - во всё вникает и топчет, топчет новорожденный мой стих. О, Ирод..."
Ну и самая гадкая и как всегда, не очевидная в ходе творения, проблема, это то, что вот эта самая твоя поэзия - не поэзия.
Эта установка, навязанная нам коварными конкурентами по перу, постоянно сидит в подсознании, как удачно внедрённый в мозг, гештальт, который не закрыть никакими своими удачными (как кажется автору) сюжетными стихами.
И тогда можно впасть в прелесть и искушение. Причём одновременно. И нагружать свои стихи излишней образностью, нервозностью и надрывностью.
В итоге таких психопатологических экспериментов можно довести своих ЛГ - антагонистов до такого исступления, что белый и пушистый подожжёт русское поле, мечом перережет горло своему коню, а потом упадёт на этот меч сам. А колючий и ершистый, исповедуется в своих грехах в ближайшей церкви и уйдёт в Тайгу - лечить белкам зубы.
Поэтому клятому сюжетнику категорически запрещено вступать в тесное общение, а тем паче дискуссии о настоящей поэзии, с любого рода ах - поэтами, пока он не добьётся хоть какого-то условного признания своего сюжетнического таланта (или хотя бы умения) пусть даже на одном, отдельно взятом сайте.
Существует проблема, исходящая от читателя, но влияющая на автора самым непосредственным образом. Назовём её проблемой читательского склероза.
Наверное сюжетникам часто приходилось выслушивать в адрес своей нетленки примерно такое замечание: пока дочитал до последнего катрена, забыл что было в первом.
Дальше разгорается типовой срач.
Автор: а когда вы читаете какой-нибудь романчик, страниц в пятьсот (ну ладно пусть будет триста), дочитав его до конца, вы тоже забываете, что было в начале?
Читатель: ну так проза она и есть проза. Тогда пишите прозой, её читать в больших количествах буковок традиционно легче. А у вас больше десяти катренов, а это для поэзии ого-го как много!
Ну если автор поведётся на этот не железобетонный аргумент и попробует разложить свой стих на поле прозы, он вполне может столкнуться с проблемой непопадания в жанр. То есть его стих в прозе будет всяко больше стандартного рассказа, но всяко меньше стандартного романа/повести. Стих попадёт в условное прокрустово ложе и его придётся либо обрезать, либо вытягивать. Потому что все предельно сжатые (как кажется самому автору) диалоги/монологи/размышлизмы/ действия и сопутствующие им всем пейзажики, в прозаическом варианте застрянут между двумя вышеуказанными жанрами, намертво.
Да и потом, какого хрена! Если нетленки рождаются в мозгу именно в теле стиха, зачем лепить из них прозаических уродцев? Только потому что ах- поэты страдают дефицитом внимания и рассеянным поэтическим склерозом?
Успешно отбившись от конкурентов - искусителей, переходим к крайней и самой тягомотной проблеме сюжетника, а именно к технической части со всеми мелочами, из которых нам предстоит изгонять, сами знаете кого.
Согласно известному анекдоту про профессора математики, на пятёрку не претендуем, но с тройкой тоже не согласны, ибо вечным студентом на ниве стихосложения быть, конечно же, не желаем. А это значит, что ударным трудом боремся за гордое звание ударника.
Самой распространённой проблемой является проблема логических несостыковок в действиях, а реже в диалогах и монологах ЛГ и ему сопутствующих, говорящих и/или действующих персонажей.
Если стиш выбивается из тесных рамок десяти катренов, как бы не хотелось, но стахановскими темпами автописьма, настрочить его не получится. Придётся энное количество раз возвращаться к истокам своего грандиозного замысла, с досадой замечая, что Росинант, сильно захромавший на правую заднюю ногу в середине нетленки, скачет галопом уже через два катрена, в течении которых так и не удосужился пройти краткий курс лечения у местного ветеринара, или бабки - колдуньи.
Или белый и пушистый, выклянчив по ходу сюжета меч-кладенец, напрочь забывает о нём на финишной прямой и поражает протагониста невесть откуда взявшимся, паршивеньким копьём.
С монологами и диалогами вроде попроще, так как уважающий себя сюжетный стих ими особо не перегружен. Хотя бы потому, что принципиально не хочет превращаться: в первом случае, в суперназидательную хрень, а во втором -в пошлую мини - пьеску.
Но даже минимум бла-бла-бла, может оставить у придирчивого читателя ощущение того, что ряд этих бла-бла-бла, тормозит динамику стиха, или имеет к основной линии сюжета весьма посредственное отношение.
Короче говоря, если положил на пилораму сюжетного стиха бревно сюжета, то пили его в темпе, заданном самой пилорамой и не пытайся по ходу процесса, отращивать ему корни и ветки.
Перегруженность стиха пейзажиками, географическими названиями и рецептами травяных чаёв, так же имеет место быть, но со временем и написанным количеством стихов, постепенно нивелируется. Конечно, если автор не является тайным агентом турфирм и фанатом гомеопатии.
Проблема фраз - паразитов. Эта проблема находится в тесном симбиозе с другой, хотя и не очень-то проблемой, но всё же - когда автор посредством сюжетного стиха с той или иной степенью навязчивости, пытается проталкивать какие-либо, милые его уму идеи и концепты: религиозные, философские, политические, исторические и т.д. и т.п. Причём эти фразы - паразиты могут указывать на данные концепты явно, или быть просто нейтральными опорными фразами, которые, по мнению автора усиливают эффект его стихотворной проповеди, или размышлизма.
Собственно предметом критики, как таковой, это наверное не является, но придирчивый критик, собственного удовольствия ради, может подловить автора на таких самоповторах.
Далее существует проблема перегруженности сюжетного стиха местоимениями.
Причём автору, увлечённому развитием сюжета, иногда бывает трудно определить их достаточность, как в относительно коротком, так и в довольно длинном стихе.
В последнем случае, зачастую проявляется скрытое коварство критика из числа ах-поэтов. Вот ещё десять стихов подряд-тому назад, он непрерывно гундел и зудел, что засыпает на первой трети. Но нарвавшись на стих, который, по его мнению, местоимениями перегружен, он с удовольствием пересчитает их с начала до конца и обратно до начала.
К тому же не стоит забывать, что местоимения - большие любители нетрадиционного спаривания со сбоями в ударениях. А наличие последних, один из самых детских и обидных косячков в технике стихосложения.
Проблема перегруженности любого текста словами под знаком*, известна любому сюжетнику. Но собственно справедливо критикуемой проблемой, она является только тогда, когда автор забывает расставлять эти знаки в нужных местах и отмечать их равным количеством сносок, уже после того, как благодарный читатель - марафонец, наконец-то порвёт финишную ленточку.
А критика, который будет недоволен даже при соблюдении реноме, легко вогнать в краску и ступор, обвинив в густопсовом мещанском нежелании познавать окружающий мир дальше комода со слониками в комнате и вишнёвого сада за окном.
И наконец самая глобальная и всеобъемлющая проблема любого сюжетного стиха, а именно целеполагание его написания.
Редко какому автору удаётся сделать любой и каждый свой стих, цепляющим от начала и до конца, по ходу всего сюжета.
Загадочность, скрытую за трудноугадываемыми символами и аллюзиями выдерживать так же трудно. По крайней мере для не слишком перегруженных собственной эрудированностью, авторов.
Вышибать слезу или приступы гомерического смеха у читателя, держа его в таком состоянии весь стих, тоже задачка не из лёгких.
Ах, поэтам проще. Их стихи, зачастую идут свыше, или из собственного сердца. И они не часто бывают длинной в хороший такой, сюжетный стишище.
И тут возникает вопрос, а если сюжетный стих не ах, с какой целью он вообще-то написан? Инфернальным силами, от которых мы отказались ещё в самом начале этого текста (ну ладно, ладно - я отказался. Я!) уже не прикроешься. Сердцем, которому не хочется покоя, тоже.
А ум... ну что ум? Автор тут самый умный что ли? Решил примерить на себя парадный мундир капитана Очевидность, ветхое рубище гуру/мессии, или козлиную бородку и пенсне доморощенного профессора философии?
Ах, да - Вы автор, просто Ганс Христиан, или Арина Родионовна? Ну что ж сразу то не сказали? Сказка? Мило. Все мы родом из детства, а кое-кто ещё при жизни вернётся на историческую Родину...
Ну если вы позиционируете себя как сказочника, Бог с Вами. А если гуру или пусть местечковым, но философом (только ни в коем случае не капитаном Очевидность), что тогда? Тогда - ненравитсянечитайтепишудлясебяразмещаюдлятехкомуинтересно?
Можно остановиться на этом, а можно попытаться воспользоваться единственным весомым преимуществом сюжетного стиха и сделать его, в первую очередь интересным.
Как его сделать таковым, решать каждому сюжетнику отдельно. Никакая уважающая себя фирма, вяжущая фирменные веники, своих секретов не выдаёт.
