Некоторое время думал, стоит ли размещать. Будет ли это уместно в настоящий момент. Но потом решил, что, может быть, в качестве ностальгии по ушедшей эпохе, кому-то " зайдёт"...

Я уже не принимаю пафос "Быть, или не быть!",
Постепенно умираю, продолжая дальше жить.
Греюсь гулом батареи, не поленьями в печи
И строкой бумагу грею не в сиянии свечи.
Бог романтиков уходит, утирая кровь с лица.
Всё что с нами происходит, происходит до конца.
Не летят ракеты к звёздам, предназначены врагу.
Всё что мне ещё не поздно, я всё чаще не могу.

Всё рассчитано не нами и решается с трудом.
Если выбран временами, будешь их учеником.
Выпускает школа жизни разношерстную толпу,
По не выбранной Отчизне рассыпает как крупу.
Прорасти, пойти на корм, или чахнуть на камнях....
И трудягою и вором - все подсчитаны в рублях.
И измеряны достатком, им промеряны до дна,
Жить по совести не сладко, но...такие времена.

Если старость и не радость, то имеет свой резон,
Пережил удачно младость - отодвинул горизонт.
За спиной могилы множит избирательно судьба,
Выдыхаешь осторожно, вытираешь пот со лба.
Дышит в спину неизвестность, перед носом мельтешит,
Даже русская словесность все вопросы не решит.
Разливается либидо по бумажному холсту,
Затаённою обидой густо пахнет за версту.

Городскую грязь накрывший скользкой плёнкой ледяной,
В декабре морозом дышит уходящий год чумной.
Новый год не обещает изобилий ураган,
В телевизоре вещают о коварности врага.
А в квартирах, пропитавшись ароматом мандарин,
В суете народ уставший, приготовив анальгин,
С нетерпеньем бой курантов ожидает как Исход,
С ностальгией эмигрантов покидая старый год.

И никто не обернётся, чтобы не застыть столпом,
Как оно там обернётся, это выясним потом.
Пережили, значит живы и сочтёмся в мелочах,
Наливая торопливо, чтобы праздник не зачах.
Может только на мгновенье выступает на устах
Соль сомнений в разговенье до свершения поста.
Но махнув рукой с досадой - "где ещё не пропадал!"
Наполняем сладким ядом неприкаянный бокал.

Тонем в море пожеланий удержаться на плаву
И увидеть ожиданий результаты, наяву.
Новогодние морозы порождают и несут
Краткосрочные прогнозы, отодвинув Страшный суд.
И тихонько покидая всех сидящих за столом,
На листы строкой роняя молча, думы о былом.
Представляю как поленья весело трещат в печи
И пишу стихотворенье при сиянии свечи.

Каждый автор очень разный.
Одинаковость кляня,
Он несёт свою заразу,
Колокольчиком звеня.

Он хрипит стихотвореньем -
Не какими-нибудь стишком,
Пряча к критикам презренье
Под накинутым мешком.

Поэтические фазы
Друг за дружкой проходя,
Нежно пестует проказу.
До инфаркта доводя,

Всех хранителей размера,
Палачей банальных рифм,
Ритмов, бравых кавалеров,
Препинаний, строгих нимф.

Инквизиторов от смысла
И эстетов от сохи
Будоражат гневной мыслью
Неумелые стихи.

Нет лекарства от коварства
Неразборчивости муз.
Стихотворные мытарства
Для несущих - тяжкий груз.

Утончённости противен
Непокорный, буйный стих.
Он как варвар примитивен,
Из неровностей лихих.

С самомнением изгоя
Непохожестью гордясь,
Задевает за живое
Всех привыкших отродясь

К измереньям и промерам,
И гармонии во всём.
Отрицательным примером
Дерзкий автор стих несёт.

Критик корчится от боли -
Как развидеть этот стих?
Предлагает в лепрозорий
Помещать творцов таких.

При заботливом уходе
Терпеливых докторов
Можно излечить их, вроде,
От писания стихов.

Но с упорством пилигримов
На земле стяжая рай.
И одной мечтой гонимы -
Заглянуть за неба край.

Неосмысленные строки
На листы свои маня,
Гордо шествуют пророки,
Колокольчиком звеня.

Был очарованный моментом. Теперь тайм-аут. Перекус.
Не первым, вечности клиентом, поддался на её искус -
Покорно проползя на брюхе, взглянуть за горизонта край,
Где машут косами старухи и горло рвёт собачий лай.
Увы несбывшимся надеждам и непоседливой мечте.
Придётся мне влачить как прежде дни в надоевшей суете.
И ночи тоже, между прочим, уже не блещут новизной.
Тайм-аут до конца и точка. А дальше холод ледяной.
Не может быть, чтоб просто слухи в себе месил упорно люд,
Проворно ползая на брюхе, края вздымая там и тут.
Ведь кто-то нашептал упрямцам, что их конечен горизонт -
И солнце с надоевшим глянцем, и звёзд презрительный бомонд.

Что это занавес, который от них закрыл огромный зал,
Где жаждут зрители покорно, чтоб я им пьесу показал.
To be... To be... - Трубите трубы. Не перекрыть оваций гул.
Проворно роли шепчут губы, в которых зритель утонул.
В моих руках сова и лира, в ногах - шуты и короли.
Куда там проискам Шекспира и словоплётов всей Земли.
Их музы ловко обманули, всучив потасканный сюжет.
Они за край не заглянули, бумагу портя много лет.
Гоняли истину по кругу с упорством преданных ослов.
Им нечего сказать друг другу, сказав другим немало слов.
Другое дело я. На сцене собой всю труппу заменив,
Былые пьесы обесценив, рождаю свой императив.
Без пошлых внутренних законов, без оснований бытия,
Парит без скрежетов и стонов над этой сценой роль моя.
И не хватаясь жадной дланью за святость Божьей бороды,
Имея склонность к покаянью, предвосхищению беды,
Анализу усопших истин и синтезу первопричин,
Перебираю бодро мысли сидящих женщин и мужчин.

Не угадав в себе героев и мой коварный плагиат,
Мой зритель всячески настроен узнать себя на новый лад.
Сюжет потаскан как и прежде. (Прости меня старик Шекспир).
Не грех его всучить невежде, который есть весь этот мир.
Мой критик праведно настойчив и безусловно в чём-то прав.
Звенит в антракте колокольчик, к буфету зрителей собрав.
Но я, собравшись бодро с духом, ему замечу невзначай:
Мой друг, поползай-ка на брюхе, чтоб смело заглянуть за край.
Быть может сотни поколений уныло комкавших строку
Затмит твой несравненный гений, рождённый на моём веку.
Отдам тебе сову и лиру, твои шуты и короли.
И тихо отойду к Шекспиру и к словоплётам всей Земли.

Не всякий раз упав, подняться можно
Угрюмое достоинство храня.
Очнулся я и вижу, осторожно
Мой Ангел на плечах несёт меня.

Я думал, ангел - мастер дел заплечных
И охраняет мой беспечный тыл.
И этот миг мне показался вечным,
Когда я на плечах его застыл.

И этот миг панической атаки
Царил тираном грозным надо мной.
Я неготовым был к серьёзной драке,
Оставшись с не прикрытою спиной.

Кошмарный зверь сдирал когтями кожу,
На мясо брызгал жгучим кипятком.
И кто-то за спиною корчил рожи,
Повеивая адским холодком.

Меня донёс до места друг крылатый
И скромно занял место за плечом.
Вокруг мелькали белые халаты,
Усталым понукаемы врачом.

******************************************

Не всякий раз дано, упав, подняться,
угрюмое достоинство храня...
В бреду ли я, в плену ль галлюцинаций -
но кто-то в никуда несёт меня.

Подумал - это мастер дел заплечных.
Уверен был - на плаху волочат.
Короткий путь мне показался вечным,
и замер я на каменных плечах...

От страха кровь в моих застыла жилах,
Сковало сердце коркой ледяной.
Ни биться, ни кричать, увы, не в силах -
Один, с незащищённою спиной.

Какой-то гад сдирает клочья кожи,
в живое мясо плещет кипятком.
Вокруг меня бесята корчат рожи,
И веет замогильным холодком.

Но мой носильщик вдруг расправил крылья,
прикрыв меня...
Вихляясь, как змея
смерть отползала, воя от бессилья,
и отпускала из небытия.

Встречала явь мельканием халатов
и голосом усталого врача:
"Он будет жить"
Хранитель мой крылатый
вздохнул и занял место у плеча.

Народ пресыщенный стихами,
От изобилья очумев,
Покинет этот сытый хлев,
Идя поспешными шагами.

Не удержать его тогда,
Ни стройной рифмой, ни надрывом.
Народ возжаждет перерыва
И нас покинет... навсегда.

И те из нас, ещё вчера
Стригущие овец покорных,
Сегодня, строк своих проворных,
Не досчитаются с утра.

Угаснет пыл, остынет жар,
И холодом подёрнет строки.
Когда читатели жестоки,
Мёртв поэтический товар.

И лучшие из нас, в пылу
Презрев отчаяния вьюгу,
Начнут писать стихи друг другу,
В каминах вороша золу.

Условной вежливости такт
Заставит нас внимать тоскливо
И соглашаться торопливо -
Когда никак, то лучше так.

Давясь пресыщенностью слов
И изобилием сложений,
Жуют стога стихотворений
С тупой покорностью ослов,

Те, кто кормить хотел с руки
Словами, многие народы.
Увы, зачахли наши всходы
Без вод читательской реки.

Как в отражения зеркал,
Стихи в стихи летят как камни
И отбиваемы умами,
Спешат к тому, кто их создал.

Так и живём в плену у слов,
Чужие пробуя ревниво,
Глотая их неторопливо
С тупым достоинством ослов.

Поэзии данайские дары
В свои пуская крепостные стены,
Ты принимаешь правила игры
На третьей в списке Солнечной системы.

И спутнице её даря свои
Бессоницы окутанные мраком,
В томительном и сладком забытьи
Избитых рифм выкладывая тракты,

Которые ведут всё в тот же Рим,
(Какой по счёту? Разве это важно?)
Тебя (какой по счёту?) пилигрим
С незаменимым посохом бумажным.

Молитвами строки свои грехи
В наивной вере замолить пытаясь,
Ты шепчешь их слова. Они легки.
И им легко, с тобою расставаясь,

Пообещать спасение и рай,
Когда дойдёшь до точки невозврата
И дерзновенно заглянув за край,
Увидишь всех, кто приняли когда-то

Поэзии данайские дары,
В свои пуская крепостные стены
И принимая правила игры
На третьей в списке Солнечной системы.

Поэт у поэта ворует сюжеты
Как будто бы и невзначай.
В ночи поглощая взахлёб сигареты
И крепко заваренный чай,
Читает с экрана могучие вирши,
Досадой кряхтя в потолок.
И время не тратя, по свежему пишет,
Меняя размеры у строк.
Меняя не слишком удачные рифмы,
Ровняя грамматики сбой,
Как лоцман обходит все мели и рифы
И очень доволен собой.
Как опытный врач, что дарует больному
Ещё один шанс подышать,
Он режет чужие стихи по живому
И муза не станет мешать.

Она уже в доле давно. И неплохо
Пригрелась на этих харчах.
И ей всё равно что в поэте усохло
И еле тускнеет в очах.
Как опытный шулер, тасуя колоду,
Меняет местами слова.
И ласково шепчет поэту в угоду,
Что в мире подлунном едва,
Остались сюжеты, которыми можно
Пресыщенный люд удивить.
А значит не стыдно стихи осторожно
Чужие, себе подарить.
Нет-нет не украсть, это было бы пошло,
А пошлость банальна. И вот -
Не в моде сейчас плагиат. Это в прошлом.
Жить хочешь - стремишься вперёд!

И он, открывая второе дыханье,
На девственно чистом листе,
Себе умиляясь, творит "подражанье"
В невинной своей простоте.
Всё после: на сайтах могучие срачи,
В которые втянутся, в крик,
И те кто сюжеты "теряет" и плачет,
И те кто находят их в миг.
Всё после: нелепые строк экспертизы
Таких же экспертов, как он.
Укоры врагов и сочувствие близких
И в комментах вопли и стон.
Теперь же Луна и дымок сигареты,
И крепко заваренный чай.
Поэт у поэта " рифмует" сюжеты
Как будто-бы и невзначай.

Кровь больше не течёт по строчкам
С открытой раны.
Такой судьбы никто не хочет,
Простите Анна.
Сейчас стихами не сгорают.
Детей невинных
Своим талантом не карают,
Прости Марина.
И за крамолу в век наш сытый
В острог не просят.
Поэт не сгинет в нём забытым,
Простите Осип.
Он может быть по жизни пьяным
С опухшей рожей.
Но жизнь любит постоянно,
Прости Серёжа.
Уйти в крещенские морозы
По женской воле,
Такой маршрут себе не просим,
Простите Коля.
Сейчас бы многие рванули,
Отчизну бросив.
И там бы медленно уснули,
Прости Иосиф.
И на чужбине жить в печали
Стезя не наша.
Мы ностальгию растеряли,
Простите Саша.

Нам переплыть бы время-море
Для встречи с вами
И о поэзии поспорить
Её словами.
Но сожжены мосты за вами
И эта пропасть
Плюётся новыми стихами,
На мир озлобясь.
И пишем мы о чём- то, где-то,
Читаем вирши
Ушедшим в прошлое поэтам.
Они не слышат...

Вообще, чувству тревоги и неопределенности помогает только арт-терапия и только аутотерапия. Когда я напишу стишок, мне легчает, я себя до конца дня уважаю. Потому что я прикасаюсь до чего-то во мне, что меня спасает. Знаете, великие авторы прошлого сходили с ума, когда иссякали творчески, когда иссякал этот источник самообновления. Маяковский не мог больше писать, поэтому застрелился. Начинаешь сходить с ума. А так все уравновешивается. Поэтому даже когда не пишется, надо давать себе задания и заставлять себя работать. Это как вязание, знаете: первые строчки идут трудно, а потом пошло-пошло-пошло, и поневоле, в общем, прилетела муза. Всегда так бывает, муза прилетает во время еды, во время работы.

Д.Быков. Один, от 14.01.2022г.

поток сознанья не иссяк но как его зарифмовать нельзя глаголить штамповать размер и ритм искажать про запятые забывать и быть до пошлости банальным неграмотным не пунктуальным нельзя сводить любовь и кровь в пылу безумного влеченья нельзя не придавать значенья тому что непонятен ты в своей загадочности чудной для вечной критики занудной нельзя преподносить мечты свои от имени другого нельзя о том что уж не ново бубнить онегинской строкой вставляя ворох слов старинных нельзя быть в излияньях длинным чтоб не дай Бог не утомить любителей коротких смайлов нельзя дотошным быть в деталях и философией пылить своей наивно местечковой и надо быть всегда готовым всем всё подробно объяснить и с ними рассмотреть варьянты как это лучше изменить чтоб стих твой засверкал брильянтом не потеряв при этом нить твоих незрелых рассуждений при всём при этом не забыть что ты хотел в нём изложить первоначальным вдохновеньем недопоэта тяжек труд и слишком видимы изъяны которые с потоком прут быть может проще графоманом прослыть средь опытных писак не доводя себя до драк и комментариев обидных что в размышлениях постыдных утопят бедного его в томленье духа своего поток сознанья так жесток водой холодной обтекая и так прозрачно намекая что в мешанине бурной строк что мутным грязевым потоком несут создателя по стокам капризных муз не уловить и мир ничем не удивить

Природа пустоты не терпит,
А я терплю.
Осенний чай со вкусом терпким
Сквозь зубы пью.
Листаю старые тетради,
Твои стихи.
Они просты. Забавы ради.
Они тихи.

И я притих. Пора умолкнуть.
И поделом.
Деревья под дождём промокли.
Взмахнув крылом,
Кружит над осенью ворона.
Печальный птах.
Туман на ветках обнажённых.
Пусть будет так.

Пусть будет так как ты хотела,
Как я хотел.
Взошёл на сцену ветер смело,
Но не запел.
Нелепые телодвиженья.
Усталый мим.
Спустился молча по ступеням.
Не повторим.

А от крыльца, как слёз дорожки
Твои следы.
Из луж красивые сапожки
Хлебнут воды.
Дождлива осени картина.
Парад зонтов.
И пруд давно покрылся тиной.
И я готов.

Скрипят не смазанные петли,
Скрывая мрак.
А дом рыдает: Где ты? Где ты?
Какой дурак...
Ну что ему, скажи, за дело
До наших дел?
Всё стало так, как ты хотела.
Как я хотел.

В щели застрявши меж мирами,
Уныло жизнь моя течёт.
Бог компенсирует стихами,
А мне б чего-нибудь ещё -
Что можно приласкать руками
Или ногами обойти.
Бог компенсирует стихами,
А мне б немножечко пути.

Я потихонечку не молод
И понемножку обозлён.
Меня рутиною мусолит
В однообразии имён.
Нет хуже пытки - между снами
Свою реальность разгрести.
Бог компенсирует стихами
И хочет что-то донести.

Не слыша, спорю с зеркалами.
Они упрямые, не врут.
Бог компенсирует стихами
Уравновешенность минут.
Бесстрастной стрелкой часовою
От жизни отрезает дни.
Им в след смотрю и молча вою.
Не волчий вой. Стихи одни...

Когда я был ещё не молод,
Когда я был ещё не жив.
Когда слепой вселенский холод
Со мной был ласков и игрив.
И наполнял мою не-сущность
Неутомимой тишиной.
И колыбельной пел беззвучность,
Склонившись молча надо мной -

Он смело погружал в сознанье
Ещё не ставшего меня
Всю иллюзорность Мирозданья,
Его картинами пленя:
И мой отсутствующий разум,
И неприсутствие души.
В меня воткнул всю вечность сразу,
А после приказал: дыши!

И бесконечное свернулось,
Во мне исчезнув в тот же миг.
А мимолётное проснулось,
Протестный порождая крик.
И я свой сон забыл до срока,
Во снах блуждая наяву.
Мне в этом мире одиноко,
Но делать нечего. Живу.

Хватит лить из пустого в порожнее,
Воду жизни нося решетом.
Я останусь тобой неухоженным,
Шелудивым, бродячим котом.

На помойке сердец тобой брошенных
Их отведавши боль, погрущу.
И за всё, то что было хорошего
Я стихами тебе отомщу.

И родив ими ярость великую,
Что задушит тебя в тишине,
На прощанье тебе промурлыкаю:
Милый друг, вспоминай обо мне.

Очарованный собственным бредом
В отношении лёгких побед,
Не спешу я расстаться с летом
Перед фактом осенних бед.

Не придумал я их конечно,
Летом всё мне даётся легко.
Вереница доступных женщин
Мимо глаз протекла рекой.

Я входил в эту реку смело
И она мне дарила тепло.
Но тепло это быстро согрело
И меж пальцев водой протекло.

А теперь предосенняя ломка,
Листопад и дождливый обман.
Вижу я под зонтом незнакомку,
Но она ускользает в туман.

Критические дни бывают у мужчин,
Но крови их дурной нет выхода наружу.
Тогда они лежат в осенних грязных лужах,
Пропивши в кабаках все летние деньки.

А дома молча ждёт уставшая супруга
И несколько детей расставлены в углы.
А где-то позади задорная подруга,
А где-то впереди кошмары зимней мглы.

Пока ещё сентябрь в руках тепло сжимает
И в лужах хорошо о прошлом вспоминать,
Лежат в них мужики и о весне мечтают.
А птицы прут на юг...
А мне куда бежать?

Я смотрю на тебя и думаю -
Вот бы мне такую безумную.
Чтобы с нею летать над крышами,
Где печали людские не дышат.

Захватить с собой наши грёзы
И швырять их горстями звёздам.
Рассекая мечтой тишину,
За косички подёргать луну.

И друг другом в полёте бредить,
И махать пролетающим ведьмам.
Пожелать им для сладких грехов
Поскорее найти ведьмаков.

И за городом, ночью поздней,
Окунуться в волшебное озеро.
И почувствовать зудом кожи,
Что я стал немного моложе...

В поэта влюбиться возможно.
Его невозможно любить.
Из рифм его неосторожных
Любви паутину не свить.
Он рвет эти тонкие нити,
Даруя Вам стыд и позор.
Любить невозможно? Простите.
И выкиньте ночью на двор.

И там он, обнявшись с собакой,
Повоет, смеясь, на луну.
С соседом утешится дракой,
Его, приласкавши жену.
Напьётся до чёртиков где-то.
Потом на потеху толпе
Про Вас сочинит он куплеты,
Ища оправданье себе.

А после, очнувшись с похмелья,
На склоне своих глупых лет,
Ваш образ в тумане лелея,
Напишет прекрасный сонет.
Сонет этот Вы не прочтёте,
Вам будет уже всё равно.
С мужчиной другим Вы цветете.
И пьёте другое вино.

А лет через сорок... наверное...
В учебниках будут писать -
Любил он её вдохновенно.
Она не сумела понять...

У любви мы застряли в промежности
На каком-то крутом вираже.
Сколько в Вас нерастраченной нежности,
Хоть немного протухшей уже.

И во мне много страсти порочной
В жирных пятнах от прошлых потерь.
Наш союз и не выглядел прочным,
Так чего уж стараться теперь.

Мы увязли в ошибках сравнений
И в подсчёте привычных причин.
Не ищите в себе сожалений,
Их не надо копить для мужчин.

Оставайтесь в свободном полёте.
Ваша трепетна в нём красота.
Вы прекрасны. Вы просто живёте.
Как поэта ночная мечта.

Со мной Вы встретили беду.
Всё впереди, ещё не вечер!
Я с наслаждением кладу
Свои грехи на Ваши плечи.

Я научу Вас жить в тоске
И растворяться в сожаленьях.
И строить замки на песке
Из удушающих сомнений.

Я научу Вас быть слепой
И очевидного не видеть.
Я научу Вас, ангел мой,
И не любить, и ненавидеть.

И чашу испивать до дна,
И богохульствовать жестоко.
И одуревши от вина,
Камнями побивать пророков.

И плакать о своих грехах
Пред лицемерной толпою.
И каяться в своих стихах
Наедине с самой собою.

И жизнь сломает ваши крылья,
Сожжёт их в пламени огня.
И осознав своё бессилье,
Вы... вдруг полюбите меня.

Мой стих споткнулся об её улыбку,
Парящую в звенящей тишине
Осенней тонкой паутинкой зыбкой,
Летящей сквозь туман листвы ко мне.

Я подхватил улыбку на ладони
И бережно поднес её к лицу.
Зима на горизонте жадно стонет,
Ломясь нещадно к моему крыльцу.

Но эта романтическая леди,
Ещё не чувствуя её приход,
С раскрытой книгою, на теплом пледе,
Последним осени дыханием живёт.

И волосы, едва страниц касаясь,
Исподтишка показывают мне,
Как с будущей весной перекликаясь
Она парит в прозрачной вышине.

И чудится мне, что в паренье этом,
Едва обозначая свой приход,
Уже живёт морским дыханьем лето
И терпеливо очереди ждёт.

С ним жду и я, переживая строчки
Её присутствия в моей судьбе.
И, замирая, ставлю многоточие.
И осенью дыша, иду к тебе.

Шёпотом, пожалуйста, шёпотом
Проводите нашу любовь.
Раны так небрежно заштопаны
И ещё сильна эта боль.
Хлопоты. Не лечат нас хлопоты.
Годы тоже нам не врачи.
А весна нахлынет потопами
И в окно дождем постучит.

Жестами, пожалуйста, жестами
Проводите память о нас.
Небо громыхает оркестрами,
Тишину скрывая на час.
Но она вернётся, и бережно
Кутая в объятья ночей,
Понесет меня мимо берега,
Мимо прошлой жизни моей.

Взглядами, пожалуйста, взглядами
Проводите нашу печаль.
Путь отмечен был не наградами
И под приговором печать.
Сожалений острыми бритвами
Улыбнутся нам палачи.
Вот тогда огнём и молитвами
В небеса душа закричит.

Лето оставляет след,
Как обёртки от конфет
Муки послевкусия,
Лёгкий предосенний страх
Порождающий в стихах
Странные аллюзии.

Осень. Пушкин на дворе
И тоскует в конуре
Милый Джим Есенина.
И с приходом сентября
Строчки, золотом горят
Стихотворных гениев.

Им одним любить дано
Ту, что губит за окном
Пасторали летние.
Где зелёный мир живой,
Проиграв неравный бой,
Щерится скелетами.

И по павшему врагу
Скорбь роняет на бегу
Моросящим дождиком.
Под зонтами скрыв тепло,
Огибают луж стекло
Грустные прохожие.

И вселенская хандра,
Та, что я ещё вчера
Отгонял неистово.
На колени мне присев
Не подарит свой напев,
Только смотрит пристально.

Не читайте стихи с выражением.
В выражении много движения
Уводящего до неприличия
Весь акцент на смазливое личико.

Не читайте стихи с придыханием -
Бесполезным, наивным старанием
Неприступную сделать доступной
Для болезненной страсти преступной.

Не читайте стихи с завыванием.
В завывании много признания
Про отвергнувших Вас и непомнящих
И давно уже с Вами не спорящих.

Не читайте стихи со старанием
Завладеть непокорным вниманием
Упоенных собой и не слышащих
Ваших стонов, отчаянно дышащих.

Не читайте стихи. Не пишите их.
Этих вечных проблем не решите Вы.
Сядьте рядом со мной и увидите,
Как со сцены Вы нас ненавидите.

И наткнувшись на наше презрение,
Снизошедши на Вас, озарение
Пусть удержит Ваш дар поэтический
От сценариев катастрофических.

Не читайте стихи... Не пишите...

В себе не чувствуя изъяна
(Совсем, похоже),
Поэт пинает графомана
(За что, о Боже?!).
Как все, он вызубрил размеры,
Прощупал ритмы.
Поэтов прошлого примеры
Ему - молитвы.

Запас словарный приумножив
И в море правил
Не утонув (Спасибо Боже!),
Он всё исправил
В своих творениях нетленных.
И запятые
Стоят где надо (несомненно!)
Все как литые.

До мелочей продуман образ
ЛГ и прочих.
Он был по зёрнышку подобран
Бессонной ночью.
И не одной (что мелочиться!)
И не с одною,
Когда свеча венчать стремится
Любовь с Луною.

Метафоры, метаморфозы -
Их есть в достатке.
Цветут и умирают розы
В его тетрадке.
Никто без роз не обходился,
( Не надо только...).
Ну вот и всё - поэт родился!
И пишет бойко.

Но нет, кому то встало в горле
Комком и костью.
И жадно критика глаголет,
Давясь от злости
И без сомненья зависть пряча
К его таланту,
Когда облайкан он удачно
(Для дебютанта).

Ему познать ещё придётся
Нюансы сайтов,
Когда не каждый протолкнётся.
Когда кромсают
Стихи уставшие коллеги
(Да - друг от друга).
И катят бочки и телеги
На всю округу.

Ну, а пока, в бреду сомнений
И переделок,
Ласкают на часах мгновенья
Касанья стрелок.
И слов вычёркивая тонны,
И хороня их,
Он издаёт тоскливо стоны
И всё роняет.

Со злобным чувством превосходства
Пинает рьяно
Поэт стихи (какое скотство!)
И графомана
Ничтожит в праведном запале,
Но к вящей славе
Увы, он вряд ли что добавит
(К своей - едва ли...).

А графоман, утерши сопли
И юшку крови,
Рифмует, под поэта вопли,
Её с любовью.
И мотыльки летят на свечи
Опять и снова,
И эта битва бесконечна.
И вечно слово.

Окна немытое стекло...
Какой пустяк.
И лета время истекло,
И я иссяк.
Водил тупым карандашом
Что было сил.
Ты в стих ворвалась нагишом.
А я просил?

Как августейший одряхлел...
В один момент!
Загар, бледнея, сходит с тел
И постамент,
Который занят был вчера,
Стоит пустой.
И на него давно пора.
А мне на кой??

Сейчас, конечно набегут
Стихов стада,
В которых осень помянут.
Как и всегда
Елейно-вычурной строкой,
Восславив тлен.
От Музы сборник им большой.
А мне катрен???

Сколько раз отвергнув лиру -
Дар прекрасный Аполлона,
Мерзкой дудочкой сатира
Красоту сшибали с трона,
Повалив её на землю
В торжествующую похоть.
С наслажденьем стонам внемля,
А потом кусая локоть.

Слов отметины, порою,
Словно раны ножевые.
Бродят вечные герои
По эпохам, чуть живые.
Им для фона служат лица,
Что широкою дорогой,
Журавлей скормив синицам,
Не спеша шагают к Богу.

Пальцы, в хрупкие в ладони
Вложат книг старинных тени.
В них горят огнём агоний
Тонкости хитросплетений
Знатоков игры словами,
На людских душевных струнах.
И воскреснут имена их,
И вернутся в мир подлунный.

Дань отдав ему тоскою
И совсем не беспокоясь,
Каждой новой, ножевою
Раной творческих бессониц,
Стихотворные поклоны
Бьют несломленным героям.
Прославляют Аполлона,
А вокруг сатиры воют.

С наслажденьем чай и кофе
Реками текут по венам,
Бросив вызов катострофе
И эпохам перемен, и
Будят явленное миру
Непроснувшееся чудо,
Что опять взалкает лиру,
Взяв её из ниоткуда.