Просто слова, мой друг. Просто слова, слова...
Даже не вслух, не звук - буквицы, руны, вязь
сквозь тишину страниц... И прилетает шквал,
сонных пугая птиц, гнёт под балконом вяз.

Ветки стучат в окно - просятся в тёплый дом.
Ходики - ходуном, страшно им, глупым, на
тёмной пустой стене... Время - веретеном
крутится, вьётся вне, сроки мотая нам:

Срок разлюбить - тик-так, срок позабыть - бом-бом-м...
Строки дрожат, да так, что не узнать и букв.
Ты мне пиши слова - разные... о любом,
жду я всегда их шквал - веток в окошко стук.

не лечи.
все лекарства твои - яд.
грохочи
сапогами в мою тишь -
не впущу.
будь ты трижды, родной, клят!
не прощу.
кем ты там вновь себя мнишь?

королём?
проиграл ты вчера бой:
напролом
разбегалась твоя рать.
позади
море слёз, а на дне - боль.
уходи.
я устала тебя ждать.

целовал...
лучше б сразу в уста - желчь.
или шквал
в сотни стрел, в миллион жал...
пропади!
как мне память дотла сжечь?
приходи -
мне любого тебя жаль...

День как день - пролетел и забыт,
вроде не было в нём ничего...
Тихо лодочка билась о быт,
разрушая любви волшебство.
Тихо падали кадры кино
о прекрасных киношных страстях,
отпылавших когда-то давно.
Пела вьюга о них же, грустя.
И срывал этот день календарь,
и худел, выражая протест
против них же, умчавшихся вдаль,
забывая нечитаный текст.

Жаль, что мы не читали его -
там, с изнанки числа января
было всё - про любовь, волшебство
и про лодки, что бьются зазря.

Разношёрстная, разномастная
навалилась невесть откуда
и опять надо мною властвует
невозможная жажда чуда.

Вот бы взмыть над обмылком радуги
под "Энд ай..." незабвенной Уитни
и парить в невесомой радости!
Вот бы время остановить мне,
чтобы день, почти испарившийся
в раскалённых углях заката,
задержался на гребне крыше и
полежал там котом усатым,
чтобы я (парящая, помните?)
без ущерба делам, долгам ли,
до твоей отдалённой комнаты
долетела...

Но за снегами
эта комната, дом и улица,
за сто тысяч "Энд ай..." отсюда.
Словно кот разношёрстный щурится
онемевшая жажда чуда...

мой кораблик, золотой мой арго,
за каким ушёл волшебным руном?
от каких неистребимых врагов
скрылся в мареве морском искряном?

мне оставил только в памяти свет -
золотистый пенный след за кормой.
и смотрю я той дорожке вослед
девять жизней напролёт, милый мой.

у окошка белой кошкой застыв,
я зову тебя, пою, мой ясон,
словно звуки эти - в море мосты,
словно песней воскресить можно сон.

и все девять жизней рядом со мной
зверь косматый - чёрной масти тоска,
вьётся, жмётся, трётся колкой спиной,
острый коготь занеся у виска....

***********
Илл. - Луис Ройо

убегала спасалась пряталась
по расщелинам по развалинам
хоронилась в звериных логовах
и в разрушенных монастырях
но погоня звенела латами
и собачьей пастью оскаленной
где-то близко дышала около
обдавая духом зверья

а когда бежать стало некуда
то с одной молитвой к всевышнему
в монастырском саду заброшенном
обращалась опять и опять
прислонилась к яблоне с трепетом
и была спасена услышана

...только как же больно хороший мой
в дерево прорастать

**********
Илл. - Луис Ройо

Увянут все розы - останется дымчатый запах,
и радость, и сладость в оскольчатой памяти ваз.
Развалятся стены, все двери рассыпятся прахом -
останется ключик, что помнит смеющихся нас.

Мы были вне времени в этом забытом, убогом,
скупом на тепло и на свет городском шалаше,
в котором летали... Ты памяти только не трогай,
бездушное время! Не целься в неё, как в мишень.

Не трогай берлогу однушки, где всхлипами, хрипом
вплетались в дуэт сумасшедших пружины тахты.
...Рассыпятся книги, и струны порвутся у скрипок -
останется музыка, хрупкий аккорд "я и ты".
***********************
На фото "О времени", автор - Дара

это - моя тема, это - моя карма,
это, наверно, сверху вынесен приговор.
или такой штампик, или вообще - кара,
сразу, без приговора: пуля, петля, топор.

хрясь! - и рубить нафик эти мечты-грёзы,
эти девчачьи всхлипы: "Господи, почему?.."
хрясь! - и сиди тихо, а не страдай-ёрзай
по одному (тому же!), только - не твоему.

стать бы такой рыбой, или такой птицей,
чтоб не любить нисколько - просто летать, плыть.
...гадом ползёт время - он мне опять снится.
там, за реальной гранью, руки его теплы.

пусть наяву - пусто, щерятся пусть пасти
этих рептилий серых - сирых моих минут.
это моя карма, это моё счастье -
кану в него, как в небо, как в океан - нырну...

я удивляюсь верности ручьёв
своим колюче-каменистым руслам,
и точности, с которой паучок
плетёт ажур, вороньим всхлипам грустным
на стрелке угасающего дня
и ночи, восходящей к эшафоту -
привычное другому до зевоты,
всё изумляет, странную, меня...

а тот, другой, на стыке дней иных,
от изумлений этаких далёкий,
не видевший ни разу снов цветных,
не верящий ни чёрту, ни пророкам,
вдруг удивится, близкой и родной,
моей строке, как откровенью свыше,
и улыбнётся, музыку услышав,
и сон увидит - в точности, как мой!

Картина "Sweet morning"? худ. Артём Чебоха

бороться с искушением иным -
поверь, нелепица...
ты видишь сны?
я тоже вижу сны,
в которых лепятся
друг к другу истомлённые зимой
два бедных странника
в попытке отогреться...

бедный мой!
давай без паники:
соблазнов, плясок страстного костра
в них нет в помине, и
не отвергай, прими, et cetera -
и в ночи длинные
забытая твоя любовь - гляди! -
войдёт - красавица!
и камушки гранитные в груди,
как воск, расплавятся.

мы с тобой это лето отпели,
как ветра отпевают погост
жарких мыслей, рождённых в апреле
и почивших в рождественский пост.
мы с тобой это лето забыли,
как толпа забывает своих
лицедеев, и в памяти пыльной
не хранит и не пестует их.

в промороженном ветхом исподнем,
паутинкой спадающим вниз,
это лето к нам вышло сегодня
поклониться
на бис.

*************************
Автор фото - Александр Жученко

это порой полезно - по асфальту ходить на лыжах:
едешь себе и учишься трудности преодолевать.
вырабатываешь упорство, тренируешь в себе, не рыжем,
стойкий иммунитет к насмешкам и сутулую лыжную стать.

также бывает полезно в лес ходить за цветами -
разумеется, за подснежниками. разумеется, под Рождество:
укрепляешь в себе силу воли, закаливаешься и местами
начинаешь верить в романтику и обычное волшебство.

а ещё иногда полезно, прочитав миллионы книжек,
взять, достать с пыльной полки азбуку и, открыв её наугад,
обнаружить цветок засушенный, и себя - бегущим на лыжах,
по асфальту жизни изъезженному - в будущее, назад.

Я как-то не дружу с календарями.
Какой в них прок? Недели, числа в ряд...
Я время по-другому измеряю -
Длиною ожиданья. Говорят,

Чем дольше ждёшь - тем больше забываешь,
Живёшь и всё. А я живу вразрез:
Вне времени, немая, неживая,
Застывшая, как муха в янтаре,

В твоих глазах... И вроде снова осень,
Три месяца, в которых "-ябрь" - как яд,
А даты - словно маленькие осы
Ужалить побольнее норовят.

Событие - отсчёт моих потерь,
Когда и как случилось, что теперь?

************************

Написано на конкурс "Осенний венок сонетов" на Форуме Ники Невыразимовой по заданию-"оправе" (первая и последняя строчка - заданы)

"Ан, де, труа... четыре... пятнадцать... двадцать..." -
считала служанка слои тюфяков и перин
для голодранки, посмевшей в дождь постучаться
в ворота замка, где маялся бедный принц
от беспринцессья, тотального, как безрыбье...
Ну что за нравы! - дрыхнут без задних ног,
сопя и сладко потягиваясь, а ведь должны бы
измять горошиной нежный принцесий бок!

А эту спросил наутро: "Как вы, моя хорошая?",
почти не веря в общий помятый вид
(не зная, что испытательная горошина
спокойно с вечера в щели где-то лежит),
и получил ответ, такой долгожданный:
"Спала отвратительно..." (Господи, наконец!)
А гостья не стала сон свой рассказывать странный -
не каждый день предлагают с принцами под венец!

Зачем ему знать, как всю ночь тревожили тени
каких-то женщин - Марий ли, Антуанетт?
Каких-то Ганиных ям... Как всю ночь свистели
какие-то птицы? пули? Фьюить, королева, привет!

Понимаешь, всё уже было -
это небо, эта вода...
Мама раму до блеска мыла,
и стекло - до скрипа. Всегда.
Но срывался внезапный дождик,
принесённый ветром с Невы -
рваным ветром, таким похожим
на тебя...

В кутерьме листвы
обнажались не кроны - струнки
юных ясеней, нежных лип.
И стекали по стёклам струйки,
и листок на окошко лип.

Всё насмарку! Хватала мама
снова тряпку и тёрла дом,
забывая тебя упрямо,
продолжая себя - трудом.

А за окнами шли куда-то
продолжения прочих мам -
балерины, врачи, солдаты,
на работу, в атаку, в храм...
Ты бы тоже ходил со всеми -
не в строю, так равняя шаг,
только ветер - твой брат осенний
всё продолжил совсем не так
и унёс тебя...

Всё - бывало.
И стареющая листва
вслед за первым морозным шквалом
улетала на Покрова.

Я в себе изживала любовь...
Кто не пробовал этакий выжиг,
пусть поднимет в сомнении бровь
и ухмылку на губы нанижет –
я пойму... От подобной стези
упаси их, Господь, пронеси!

Я в себе рассыпала снега,
пороша вкривь и вкось неумело...
Я пыталась, раздев донага,
вымораживать девку из тела...
Из души?.. Из чего там ещё?..
Где она, если сердце – не в счёт?

Если сердце – всего лишь мотор,
заведённый от срока до срока,
почему нам твердят с давних пор,
что она там гнездится? ...Сорокой
всё блестящее в скупку таща:
взгляды, слёзы... и гвоздь от плаща.

Я любовь этим самым гвоздём
на распятье раз пять прибивала!
А она – серебристым дождём...
А она – грозовеющим шквалом
возвращалась на круги своя,
возмущая покой бытия.

Я топила её, как щенка...
Я – петлю ей на шею, потуже...
Словно плод не-любви, с кондачка
выскребала... травила... и тут же
отпевала, решив, что мертва.
Оказалось – казалось...
Жи-ва!

Написано для 3-го Межпортального поэтического конкурса.
Задание:
стихотворение, соответствующее пословице/поговорке "Всему своё время"


"Это нелепо — красить вот так глаза!
Юбки до пят носить... Серебром звенеть..." —
тянется, словно шлейф, и течёт за ней
слов-пересудов яд. — "Далеко ведь ЗА...!"

Право же, как цыганка: платки в цвету,
бёдра танцуют сальсу, смеётся взгляд.
"Выбрит висок, видали?" — ей вслед шипят. —
"А на виске — смотрите! — цветок-тату!"

Маленький город. Жизнь, как игра в йо-йо:
нудные ритмы, нравы — минувший век.
Только она — не шарик на бечеве,
время сплошных свобод у неё — своё.

Время свободы петь —- и она поёт.
Время свободы жить — и она летит!
Ей наплевать на строгий, "приличный" вид.
Ей всё равно, что думают про неё.

Где она, ТА работа, дресс-коды ТЕ?
К прошлой конторе пыльной — лететь парсек.
Лозунг любой провинции: "Будь, как все!"
стёрт, как пятно чернильное на мечте.

..........................................
В доме малютки вечно неполный штат,
нянечку ждут и любят во все глаза.
Жаль только взять близняшек не разрешат —
кто же отдаст такой? Далеко ведь ЗА...

Вспомнишь меня на выдохе, и на вдохе…
Ника Невыразимова. С добрым утром

Утро субботы, девять ноль-ноль, блаженство...
Пёрышко нежно снимешь с его волос –
жест безусловно прост, бесконечно женствен:
век бы сдувать пылинки, как не пришлось

в прошлой твоей невнятной, сумбурной жизни,
где не парила в мареве искряном...
Солнце сквозь тюль небрежно токаем брызнет,
гулко воркуют голуби за окном,

но улетают дружно – какая жалость!
...В турке воркует кофе... Блестит бокал,
в тонком стекле которого отражалась
странница и блудница – твоя рука –

и бесшабашный сёрфинг его ладоней
по напряжённой глади кипящих льдов.
Вспомнишь его на выдохе – будто тонешь
и забываешь, нужно ли делать вдох.

Дышишь, конечно, – ты же ещё живая.
(Ночью казалось – нет... умерла... в раю...
Ночью кричала хрипло: "Так не бывает!")
...Где-то за гранью птицы опять поют.

Утро. Будильник. Шёлк простыни прохладен.
С третьей попытки сдёрнешь себя в реал.
Жестом привычно точным постель разгладишь –
ту, на которой рядом никто не спал.

написано для 3-го Межпортального поэтического конкурса
задание - стихотворение по изображению "Мальчик и руины",
http://ipic.su/img/img7/fs/set-2.1483584861.jpg
+ использование оксюморона)



Шёл день второй от сотворенья
красивых новеньких развалин...

Мы с ним об стенку набивали
упругий мячик: раз-два-три!
А после он, шаги отмерив,
кричал: "Теперь давай в ворота!" —
и про футбол потом мне что-то
немножко грустно говорил...

Вчера он спас меня из каши,
в которой исчезали люди.
Шепнул зачем-то: "Будет, будет..." —
как дед, когда сдавал в приют.
Мне было, в общем-то, не страшно,
не жалко, что приют разрушен.
А рыбок — жалко... И лягушек...
(Сказал, сегодня пропадут.)

Сказал, что завтра — снова в мячик!
И что на раз — погаснут звёзды,
на два — потушим месяц поздний
и солнце выключим — на три.
Он повторял: "Не бойся, мальчик!
Закончим с нынешним бедламом,
а в день восьмой проснёмся рано
и будем новый мир творить."

...Шёл третий вечер отверженья
вселенной, снова неудачной,
а в мутной ясности задачи
опять маячило "зачем?"
Но план вершился. И блаженно
за пазухой впадал в дремоту
Адам, шестнадцатый по счёту,
с большой лягушкой на плече.

«...чтоб она умела любить тебя и шарлотку печь...»
http://www.stihi.ru/2012/03/30/10094
Шарлотка с неизвестной начинкой
Евгения Офимкина

***

Господи ты прости что я не ко времени
что не в свой срок
что лезу без очереди
что расталкиваю порядочных соплеменников
мол мне только спросить
и вопрос мол срочный

говорят отчитываться положено
попробую
только я не готовилась
ну жила как все
бесхитростно и несложно
такая вот ненастоящечеловеческая повесть

рифмовала строчки да не по уму
впрочем мне ли о них
да
ещё как-то вот
целовала пальцы Ему
поцелованному Тобою в маковку

всё
с тех пор ни одной проталинки
слушай
я только попросить хотела
не наказывай своего
маленького
промахнулся он слегка со стрелами

он всё делал правильно он выцеливал еву
чтоб шарлотку пекла для Него по праздникам
но прицел чуть сбился
как водится влево
угодило в лилит
а стреле-то без разницы

в подреберье ли той
что из ребра сделана
или в глину
ту же
из которой и сам Он
а вторая в десяточку прилетела
и свершилось неправильное под небесами

сделала всё чтоб помочь Ему разлюбить
выдернулось легко и без хирургических навыков
для себя не прошу
пусть саднит в груди
только не наказывай своего
маленького

(http://www.stihi.ru/2013/09/28/1390)

дорожка к дому не видна
в тени под старой сливой...
там ходит женщина одна -
проворна, хлопотлива.
спускается под вечер вниз,
неяркий свет включает,
расставив старенький сервиз,
зовёт кого-то к чаю...
гремит посудой и в буфет
ныряет за токаем.
её неясный силуэт
то тут, то там мелькает.
смеётся... сводку новостей
расскажет (правда, старых),
расстелет надвое постель
привычно и устало.
- смотри! - воскликнет у окна.
- как сад луною залит!

...там женщина живёт.
одна.
и все об этом знают.

(написано для 3-го Межпортального поэтического конкурса)

Она ненавидит свой город и этим гордится.
Он кажется ей желтобрюхим дряхлеющим зверем,
который дополз до реки, до желанной водицы,
да так и лежит, чувство жажды не в силах умерить.

Она ненавидит размашисто и с перспективой,
вибрируя фибрами в непостижимой обиде,
и пишет стихи - обязательно с ненормативом,
чтоб слышали все, как умеет она ненавидеть!

Чтоб видели все: ей обрыдли проплешины скверов,
кривулицы-улицы, площадь с вождём запылённым...
И вот в январе уезжает - в столицу, наверно,-
и дремлет в вагоне под тук-перестук монотонный.

Вдали остаётся перрон, и парнишка притихший,
("Достал, идиот! Сколько можно посмешищем бегать?!")
и надпись на льду, под мостом - "Оставайся, Ириша!!!",
что вытоптал он накануне по свежему снегу...

Она и не знает пока, что в "прекрасном далёко"
горячую ненависть выстудит северный ветер,
и больше всего ей захочется к тёплому боку
того жёлто-белого, лучшего зверя на свете,

который моргает сейчас добрым светом из окон
и щурится вслед близоруко -
всевидящим оком.

Мы тогда были кто? Гарнизонные дети.
Поезда, переезды - привычное дело...
Подружились с тобой - точно помню, что в третьем,
и за партой одной года три просидели.
После школы - на велик... Потом в "вышибалу" -
ты меня защищал от мяча и мальчишек...
А когда разъезжались - на шумном вокзале
подарил мне на память любимого мишку.

Жизнь текла - и ласкала, и била, ломая,
и свела вот опять, как смешные фигурки:
на "афганское" кладбище в праздничном мае
я ношу постаревшего мишку -
для Юрки.

(написано для Третьего Межпортального поэтического конкурса, тема "Вспомнить всё")

А что ещё делать в забытом, бермудьем углу?
Бездумно лежать, бег унылых минут отмечая.
Заваривать в кружке щербатой свой личный "улун" —
бэушный пакетик дешёвого чёрного чая.
Расшторивать окна, смотреть на родной комбинат —
давно не дымит, не штампует сверхнужное что-то...
Затёртый роман открывать в сотый раз. Невпопад.
И слушать, как чайник берёт надоевшую ноту.

И думать о "завтра", — конечно же, завтра! Всегда.
Здесь, в городе-призраке, будет и завтра всё тошно.
Под скрип проржавевших качелей себя убеждать,
что лучше не помнить, не рыться в отбеленном прошлом.
Не помнить — и, даже нечаянно, не вспоминать
того легкокрылого счастья, беспечного смеха.
...Афиша "Зарядья" и фото хохочущих нас —
забавной казалась идея на Север поехать...

Нет, к чёрту альбом! "Вспомнить всё" — преопаснейший гость,
и, если впустить это "всё" в приоткрытые двери,
оно не войдёт — пронесётся, как пуля — насквозь.
И просто убьёт, беспощадно рванув в подреберье.

по крышам всю ночь грохотало гулко,
хотелось свернутся, прижаться к маме...
а этой - приспичило на прогулку:
"давай, разгорайся, чёртово пламя!"

а эта меня добывает... стужа.
по площади главной гуляет замять,
а эта меня добивает тут же -
горючими девичьими слезами

сложила конверты в шалашик косо,
пытается горе из сердца выжечь...
ну, что там? бумага? да без вопросов!
бывало и это - костры из книжек...

бывало и хлеще... да хватит капать!
бывали во мне - звездочёты, ведьмы,
дворцы и хибары... рабы... сатрапы...
и грешник отпетый, и проповедник...

да что ей до этих сказок про пламя?
сожгла... а метель подвывала славно,
да так, что хотелось прижаться к маме -
как та девчушка... на площади главной...

сжигай эти письма, сжигай их дотла, не читая -
мои откровенные бредни на славу горят!
пусть корчатся строчки... пробелы... и та запятая,
что после "нельзя" я поставила... стало быть, зря.

казнить, непременно казнить! без суда и присяжных,
на площади главной, приставив к конверту конверт.
...призыв мой услышан - дымок заклубился... неважно -
я вновь вывожу этот пламенелюбый "привет!"

привет! - и гори оно синим, лазурным, со свистом!
пишу по привычке тебе и, представь, не указ
моим откровениям все развесёлые искры,
что выжгут мгновенно придуманных мною же "нас".

я знаю, что это нелепо, не нужно, и всё же
плесну напоследок, как тать - керосином, "люблю".
давай, поджигай, не читая - согреешься, может?
я просто тебя не хочу отдавать февралю...

всё по правилам, мой друг, всё по пра...
поправимо всё... и может быть, в срок.
только наша не свершилась игра -
ясный смысл заплутал между строк...
даже если взять и выбросить вон
лишних слов и штампов шум-мишуру,
щёлкнуть "офф" и отключить перезвон,
всё равно, не понимаю игру.
где начало, где конец, в чём прикол,
кто в ней должен победить, почему?
отстрелялась - и опять в молоко,
и последний рубикон на кону.
да пошли бы вы... да-да, все туда!
кубик рубика вам вслед... исполать!
я искусственным придумкам чужда...
я - оффлайн... мне надоело играть.

Прошедший год...
Он был несносным:
то нёс пургу, то просто - нёс
куда-то влево, високосно,
с откоса, с насыпи, вразнос.
Он был жестоким и опасным:
бросался бедами, бросал
прицельно, в яблочко - напасти,
сшибал вестями наповал.
Он бил наотмашь - беспрестанно,
он бредил, вскрикивал, молчал...

Но всё же, знаешь, как ни странно,
я остро чувствую сейчас,
что в этом, будто угорелом,
с цепи сорвавшемся году,
был тихий остров - день в апреле,
и я опять в него иду,
чтоб там пропасть, на те пятнадцать
у года отнятых минут,
где ты и я... Где длятся, длятся
слова, что этот год спасут.

собирала траву в полнолуние:
горицвет, череду, зверобой...
и, быльё вороша, как безумная,
говорила с далёким тобой.

получался не заговор - жалоба,
отворотный не ладился взвар.
...я к тебе босиком убежала бы,
да никто в то далёко не звал.

потому-то разумно и правильно
запечатаны нежность и страсть.
...я б себя, словно воск, переплавила
чтоб с тобой хоть немного совпасть.

и горела свеча в межзеркалии,
и огонь многократно молчал.
рассыпались, крошились, лукавили
череда, чистотел, молочай...

- куда ты зовёшь меня, полночь?
- на берег!
- куда ты ведёшь меня, лестница?
- к морю!
шептали и вторили, будто с укором,
плетистые ветки на старой шпалере:
- спускайся, не медли, а то опоздаешь.
там волны построились в ровные строки,
там рифмы шуршат в очерёдности строгой,
у кромки прибоя там образов залежь!
и луч маяка - растревоженный, первый,
пульсирует в ритме забытых напевов...

******************************
http://artnow.ru/ru/gallery/3/2312.html

Серебристый кулик не хвалил никакого болота,
просто пел: "клик-килик!" на краю своего озерца.
Просто пил из него, не ценя ни воды, ни свободы.
Просто жил - поплавок на проворных ногах-ходунцах.

Вот и мы - поплавки в вечных поисках корма и песен.
Пусть, молве вопреки, кто-то ловит в полях журавля -
тот ушёл в небосвод за пернатым своим интересом,
ни полей, ни свобод - не ценя, не хваля, не хуля.

Мы живём - кулики в мелких водах синичного счастья,
жизнь клюём воровски и циничны в роптанье своём.
и не видим мы как мимо нас годы лучшие мчатся,
как плывут облака сквозь обруганный вдрызг водоём.

****************************
На картину "Чёртова ямка", художник Владимир Парошин
http://artnow.ru/ru/gallery/3/2312.html

а у неё с июня - недошиты занавески,
лежат под лапкой на машинке старенькой.
а у неё катушки, разноцветные обрезки
пылятся всюду в узкобёдрой спаленке.

а у неё полгода - непонятная истома,
и мыслей глупых странная эклектика.
а в глиняном кувшинчике засохли эустомы -
смешные розы из его букетика.

а у неё в тетради недописан стих вчерашний
(опять о нём!) - урывками, отрезками...
а у неё пол-жизни в голове такая каша,
что, право, лучше занялась бы занавесками!

*******************************
Фото "Страница старого альбома", автор - Nelly

по улице, офонаревшей
от неурочных зимних игр,
крадётся тихо и неспешно
моей печали белый тигр.
преследует меня безмолвно,
крадёт покой, надзор верша,
и след кладёт цепочкой ровной
на чистый снег, под лунный шар...

шуршат машины, пролетая
сквозь мёрзлый город нелюбви,
и фонарей безумных стая
взлететь за ними норовит.
и длится слежка - дольше ночи,
и город весь - в отметках лап,
и тигр по-клоунски хохочет,
когда сказать пытаюсь: "ап!"

Мы с тобой – корабли старые,
Параллельными шли курсами,
Плыли айсберги вслед - талые,
Маяки нас вели - тусклые.
Заходили в одни гавани,
Только в разные дни... годы ли?
В общем, как-то мы врозь плавали,
Хоть одними (всегда!) водами.

Но вчера, ровно в пол-третьего,
(звёзды, что ли, сошлись... карты ли?)
Мы с тобой наконец встретились,
Зацепились за дно. Спятили?
Якоря побросав около,
Вспоминаем свои гавани,
Совпадаем с тобой строками,
Совпадаем с тобой главами.

И пускай паруса - рваные,
И штурвалы порой - с норовом.
Зацепились за жизнь - главное,
А вдвоём - так совсем здорово!

***************************

Джорджио ди Кирико "Два символа"

http://litset.ru/publ/3-1-0-21282
"Судьба одного шарфика"
Елена

"...Сквозь чёрные стёкла
Сверхмодных очков
Мой взгляд недоступен встречным.
Ресница намокла,
Но искры зрачков
Сродни ярким звёздам на Млечном!
......................
Отдам, словно жертву
Уставшей любви,
Забредшей в тупик ненароком.
Как выдох посмертный,
Как стон из груди,
Как счастье с вышедшим сроком. "

Встреча

Ходила по парку,
Не чувствуя ног,
Любовь, утомлённая кем-то.
Хотела подарков -
Немного, чуток -
Букетов, конфет, комплиментов...

А тут из тумана,
Зрачками искря,
Я вышла - в очках и в берете,
Вся в Дольче Габбана,
Такая вся прям -
Как стон кутюрье перед смертью.

Звучит ультиматум:
«Прикид или жизнь!»
Забредшей в тупик ненароком. (С)
Сейчас бы гранату
И с воплем: «Держи-иии!»
Метнуть бы с замахом широким!

Но нечем мне биться -
Бросаю с плеча
Возложенный утречком шарфик.
И мокнет ресница -
Одна, горяча,
И катится тушь, словно шарик.

Прости, мой хороший,
Возлюбленный мой, (С)
Что шарфик сберечь не сумела.
Обидно? Ну что же -
Зато я домой
Несу уцелевшее тело.

я боюсь фонарей.
мне всё кажется, что
церемонный их строй со склонёнными вниз головами
предназначен гореть
и растрачивать ток
вслед кому-то, кто вышел сегодня в последнюю гавань.

я смотрю сквозь прицел
лобового стекла,
как они надвигаются с каждым мгновением ближе.
вот уже на лице
маской тень залегла,
вот уже ничего я за этим сияньем не вижу...

тьмы пронзительный взгляд
отзовётся внутри,
и услужливо память подкинет прошедшую зиму:
вдоль дороги стоят
и горят фонари,
и звонок режет жизнь на неравные две половины...

серым воском запечатано
лето прошлое, и всё же
вижу сны, тогда зачатые,
тем июнем невозможным.
что случилось? да безделица -
взгляд один неосторожный...
и казалось - перемелется,
и забыть, казалось, можно
запах сена, смех наш искренний,
шорох крыльев стрекозиных.
не забылось - рдеет искрами,
и летят стихи в корзину.
и, летая вспять по комнате,
нахожу себя на дне я.

...лето вырвалось и помнится
всё больнее и больнее.

Она не думала о нём по четвергам
и воскресениям.
Ещё не думала, когда мели снега
и в хмарь осеннюю.
И днём, звенящим от жары, и стылым днём
не вспоминалось ей
о том, который ждал три дня вдали её
и не дождался.
Здесь - сёстры милые и батюшка родной,
любимый, любящий!
Здесь жизнь привычная, и благостный покой,
а он же - чудище!
Да, добрый, умный и богатств его не счесть -
мечта девИчья.
И любит, кажется... Любил. Но - эта шерсть...
и зверь - обличьем.
Так что же слёзы, душат слёзы по ночам
в белёной спаленке,
когда забытый ей приснится невзначай
цветочек аленький?

Сидела в солнечном лесу,
как на картине.
В меня втекала жизни суть
и ясность линий.
В меня легко входил и свет,
и полутени,
и запоздавший первоцвет,
и след олений.
И в дымке позади меня,
терялись разом
и дум мышиная возня,
и то, что разум
за поиск смысла выдавал -
упорно, звонко...
И луч скользил по деревам
стихам вдогонку.

********************
На картину Румена Николова Димитрова
http://proba3-proba3.blogspot.ru/2013....en.html

В моей Лапландии не солнечно,
и бутером не мазан брот,
и джема не хватает в слоечке,
и жизнь течёт наоборот.

Ни кратких встреч, ни долгих проводов -
сплошь ожиданий серый сплин.
Для счастья - маловато поводов,
для горя - истинных причин.

А где-то там, под небом Африки,
в плену размеренных забот,
живя в привычном, древнем графике,
масай стада свои пасёт.

И у него нет в жизни радости,
и у него - такой же сплин.
И он бредёт под солнцем яростным,
коров хлестая без причин.

*****************************
На картину болгарского художника Румена Николова Димитрова
http://proba3-proba3.blogspot.ru/2013/08/sovremennyye-khudozhniki-bolgarii-rumen.html

"...и в конце концов они снова вернутся в уродливый провинциальный городишко, из которого уехали.
Из Брешии в Брешию*!"
( "Жизнь взаймы", Эрих Мария Ремарк)

...по дороге из Брешии в Брешию
воздух густо пропитан отчаяньем,
осязаем и плотен - хоть режь его
и намазывай на нескончаемую
и шершавую магистраль,

на шоссе, по которому мечется
липкий дождь - бестолково, докучливо,
по которому мчат, опрометчиво
рулевые колонки выкручивая,
автогонщики... И спираль

временнАая завинчена бешено -
ни просвета, ни смысла, ни бреши, но
на дорогу из Брешии в Брешию
я смотрю сквозь окно запотевшее
и шепчу: "Милый мой, посигналь?.."

________________
* Брешия — город на севере Италии, в Ломбардии, административный центр одноимённой провинции

темноликая моя, тонкопалая,
белотканными одеждами скрытая,
та, в которую, как в речку упала я,
и лежу на дне одна, позабытая.
позабытая любимым-нелюбящим,
не укрытая ничьими обьятьями,
а вокруг - твоё раздольное гульбище,
меланхолия, подруга заклятая.

незнакомая ни с чьей сопричастностью,
я твоя, по жизни, вечная пленница.
...может, ты меня отпустишь, печальница?
это всё, на что осталось надеяться.
я рисую разноцветные линии
по твоим одеждам, белым от ясности,
а они стекают к полу, бессильные,
уговорам и трудам - неподвластные.

***********************
На картину Ольги Гречиной "Меланхолия"
http://artrussia.ru/Olga_Grechina

ему бросали: "кич!.. аляповато!..
безвкусица!.. цыганщина!.. наив!.."
кривя улыбки, мимо шли куда-то,
тончайший вкус поглубже утаив.
а он писал. писал цветы и травы:
ромашек россыпь, клевер на лугах,
цветущих маков поле и кровавый
закат над ним, крутые берега
речушки серебристой...

но однажды,
от возгласов презрительных устав,
он выставил для уличной продажи
абстракцию на нескольких холстах.

...ему глубокомысленно кивали,
и с видом настоящих знатоков
ему бросали: "это гениально!"
его хвалили: "очень глубоко!"

он слушал их, как будто виноватый,
сомнения поглубже затаив.
...а женщина в зелёном шла куда-то -
она любила маки и наив.

************************
на картину Ольги Гречиной "Художник"
http://artrussia.ru/Olga_Grechina

он вышел в путь однажды утром ранним
из пункта А, как водится, в пункт Б.
туда, где нежась в сливочном тумане,
пылало солнце персиком фламбе.
он шёл туда, как зверь на вкусный запах,
как богомолец, жаждущий святынь,
как арестант по пыльному этапу -
покорный воле призрачной черты.

маршрут был прям, известен и исхожен,
хоть цель весьма туманною была -
там, в пункте Б, по слухам всевозможным
имелся смысл, промытый добела.
сияла там, чиста и неподкупна
та истина, что всех других - верней,
и он шагал - упорно, неотступно,
ещё немало долгих лет и дней.

но пробил час закатный, и упал он,
как водится в конце любой из черт.
и в сети одуванчика попалось
всё то же солнце - пламенный десерт...
он это увидал на одре травном
и восхититься замыслом успел.
и в том был смысл, единственный и главный,
и всяких истин - истинный предел.

"Плаваю медленно, вяло, не зная скорости.
Кто-то не дал возможности выбор сделать мне.
Так и живу в состоянии кистепёрости:
Не рыба, не зверь, тишина от времён обалделая."

"кистепёрое", Мари Гардэ
http://litset.ru/publ/66-1-0-27748

всякоразное зоологическое

Вяло живу, флегматично, в сплошной однобокости:
Кушаю, сплю да тюленем лежу, и поэтому
Бегаю плохо, привыкла к своей ластоногости,
Только в Инет и хожу - пообщаться с поэтами.

Нынче зашла, а вокруг - тишина обалделая.
"Где вы? - кричу. - А куда всё сообщество скрылось-то?"
Мышью летучей в сетях торможу неумело я,
Крыльями бьюсь - ну не ас я пока в рукокрылости!

"Люди, ау! Я высокого жажду, я тута вот!
Я и сама вам стихов написала, да с рифмами!"
...Спрятались все, все оффлайн, в состоянии ступора
Реет один пародист, как стервятник над рифами!

Злобными глазками ищет в окрестностях гения,
Кем бы ему поживиться? Рычит в безысходности...
Дай-ка, не рыбой, не зверем прикинусь мгновенно я!
Квакну погромче ему из своей земноводности.

Про запах роз
Про запах роз
Лилия Слатвицкая
Те розы пахли так самозабвенно,
что тут же захотелось позабыть
и чувство страха, впрыснутое в вены,
и чувство долга, вбитое во лбы.

А чувство тока, вплавленное в запах,
в сам факт явленья этих белых роз,
уже трясло...

И шёл на задних лапах
пушистым зверем вкрадчивый вопрос.
И тёк ответ - бездумно и безвольно,
куда-то мимо, шёлково, в обход,
и аромат улыбкою довольной
висел, не тая, как чеширский кот.

Кружился мир безумной диорамой,
кружился ум и бред в пространство нёс...
Как хороши, как свежи были шрамы
от этих белых невозможных роз!

**************************
На картину "Запахи роз"
Художник Александр Гунин
http://artnow.ru/ru/gallery/3/17092.html

Привет, деревянный насквозь Буратино!
Пишу, а в чернильнице сохнет слеза.
Пейзажем картинно повисла рутина,
Усталость плетёт паутину в глазах.

Пишу в голове, в сочинённой тетради,
По кальке истлевших, невиданных снов.
И, текст промокнув подчерниленной прядью,
Тебе отправляю. А ты не готов

Читать откровения глупой Мальвины:
Там всё - о себе, о тебе - нелегко.
...Пять сольдо тогда сплодоносили дивно -
Такое бывает в Стране Дураков.

Ты был тривиален в стремлениях слишком.
Ты жизнь положил на добычу монет.
Ты стал... Ну, пока мой любимый мальчишка!
Твоя позабытая.
zolota.net

"Может это для тебя новость?
Я давно хотел сказать. Слушай.
Будь ты проклята, моя гордость.
Как удавкой, ты меня душишь."
(Хосе Гваделупа, "Гордость")

Непочатой ты была, нежность.
Исхудала до чего, глянь-ка!
Словно ножиком меня режешь.
Да гори огнём така пьянка!

Вполовину от себя прошлой
Красота моя... Совсем мало.
Будто блендером меня крошишь.
Чтоб те пусто наконец стало!

Ну, а ты? Что раскатал губы,
Мой талант, который все кляли?
Как топориком меня рубишь.
Забодай тебя кальмар в кляре!

Прокляну я всё во весь голос.
И пошлю во все места, твёрдо.
Кто там вякает ещё? Гордость?
Как обрезом застрелю, к чёрту!

...вороньи сумерки, галчиные торги
неугомонный щебет, вскрики, клёкот...
мой путь под ними муторно нелёгок,
как давний спор с самой собой... ну-ну, беги
обратно, милая, в свои календари,
которые тогда ничуть не врали.
там время, закрутившись по спирали,
ещё не сжало мёртвой хваткой... говори
бессвязным лепетом, крикливым матерком
сама себе о том, что прогуляла
какой-то жизненный урок в начале
бесславных, в общем, дел... покайся шепотком.
опять поспорь, подискутируй, а потом,
коль крыша окончательно не съедет,
вернись под этот клёкот, вскрики, щебет
туда, где свёрнута спираль тугим кнутом.

вернись туда, чтоб осознать одну из истин -
что в птичьем гомоне гораздо больше смысла.

А помнишь, как прятали в детстве секретики?
Блестящие фантики, стёклышки... Сверху
пригоршней - песок и контрольными метками
какие-то веточки... камешки... стрелки...
А после друг дружке с таким упоением
мы их открывали, песок раздвигая!
И не было клада тогда драгоценнее,
и не было мига счастливей...

Другая
теперь очевидность, и время по-взрослому
песками... снегами... заносит нам память,
и мучает взрослость другими вопросами,
но всё же... Как спрятать мне главную тайну?
Куда укрывать этот блеск беззастенчивый,
который в глазах поселился недавно?
Улыбку блаженную как засекречивать,
когда эта блажь - через меру?..

Забавной
та радость нам кажется... Глупость же, та ещё!
...Ты знаешь, живу у молвы на прицеле,
но тянет по-детски открыть всем желающим
секретик, которого нет драгоценней.