твой взгляд – медовый тёплый спас
и тёмный тихий омут...
я в нём тону – не напоказ
кому-нибудь другому,
и не для красного словца
вживляю штампы в строки...
да мне ль мечтать и восклицать
об омутах глубоких?

читатель мой смеётся вслед,
мой критик точит жало...
оса, увязшая в смоле,
поймёт меня, пожалуй.

привет! ну как тебе в плену
янтарном – сладко спится?
сто тысяч лет тонуть... тонуть...
завидую, сестрица!
что-что? не нравится тюрьма?
но ты же к ней, тягучей,
стремилась, глупая, сама,
и грезила о лучшем!

...застыл янтарь, закончен спас,
осядет мёд в сосуде,
и тёплый свет далёких глаз
мне только сниться будет...

"...Но витийствовать - стыд,
а предчувствовать - грех..."
(Бахыт Кенжеев)

Витийствовать - стыд, а предчувствовать - грех...
Попроще живи да поплоще.
В аренду для плотских невинных утех
сдавай драгоценную площадь.
Вселенский восторг - да пребудет с тобой!
Вселенские скорби - да минут!
Уйдут в свой последний решительный бой
запреты-обеты-админы...
Уйдут, проиграют, и в этот мирок -
оглохший, охрипший, погрязший -
такая константа приидет, что Бог
свой замысел всё же обрящет.
И грянет вокруг тишина... И внутри
ни льдинка, ни ветка не хрустнет.
И будет вокруг неизменность царить
без ложных витийств и предчувствий.
......
А мне в той тиши перемена одна
других и страшнее, и горше:
проснуться наутро и вдруг осознать,
что я не люблю тебя больше.

Сквозь ветвь, тяжёлую от жёлтых,
обрушиться готовых груш
смотреть на сад и слушать шлёпот
дождинок о поверхность луж...

А тишь - почти что колдовская
вокруг тебя на восемь вёрст,
и в той тиши проистекает
и лета бег, и солнца плёск,

и птиц извечное кочевье
в окладе беглых облаков...
Замедленная жизнь деревьев,
ускоренная - мотыльков...

Срываешь плод - налитый, жёлтый,
и, каплям подставляя горсть,
осознаёшь: сюда вошёл ты,
как в комнату - случайный гость...

...У тебя совиные глаза,
вместо слов - гортанный нежный клёкот.
Если хочешь важное сказать -
пёрышком мне гладишь правый локоть.
Маленький (наивный!) ученик,
первая (смешная!) стажировка...
Ты ко мне доверчиво приник,
и - хранишь, хранишь чуть-чуть неловко.
Тени на тропинке залегли -
не споткнусь, не бойся, я большая.
В город, нам назначенный вдали,
мы войдём в свой срок, не поспешая.
Ломтик апельсиновый в ночи
зацепился краешком за крышу...
Мы с тобой о главном помолчим,
чтобы тот, за левым, не услышал.

Переведи меня на суахили,
на древний иврит, пыльную латынь -
получится всё то же слово... Или -
молчание с центральной нотой "ТЫ".
Перевези меня... На тихий берег,
на Коста ль Браву будет переезд,
с козой, с капустой - логик не проверит,
коза не выдаст, а кочан - не съест.
Внутри меня - притихшая волчица,
внутри неё - придавленный инстинкт,
и Шэрон Стоун в образе блудницы
не потревожит сон и аппетит.
Перевези. Я буду так послушна,
кротка и коротка без поводка,
что перевоза стоимость - полушка -
останется тебе, наверняка.
И перевод меня на новый говор -
наречие речное... бейсик... жест...
не тронет суть, которой уготован
на берег неизведанный отъезд.

.........................(на конкурс "Долой рифмы!" - не успела...))))

на волне твоего взгляда
проживать стало чуть легче,
прожигать/убивать время
суетою сплошных буден.
на волне твоего взгляда -
сумасшедше-хмельной, тёплой,
и вопрос на ответ - ясен
и ответ на вопрос - весел.
на волне твоего взгляда
улететь можно...
да! - к звёздам!
................
я волне прошепчу: "тиш-ш-ше..."
я поглажу её нежно...
у меня на роду запись -
утюгом усмирять волны.

************************
Картина художника Михаила Голубева "Трудотерапия"

Мне казалось, полюбить нереально
Этот город сквозняков и контрастов,
Отражённый в мутной ряби каналов,
Тёмно-серый при погоде ненастной,
То широкий, то теснящийся в страхе
По дворам-колодцам с дырами окон...
...Мне казалось, этот город распахнут
Для кого-то, а ко мне – как-то боком,
Равнодушен и как будто зашторен...
Ну, и мне любить самой – что за радость?
По привычке с холодами не споря,
От него я столько лет закрывалась!

А сегодня, в толчее привокзальной
Будто свет нетварный где-то включился –
Город вспыхнул, золотисто-янтарный,
И растаяло тепло под ключицей.
Отворился город – разный да всякий,
Показался многоликим знакомцем,
И приветливо мигнул мне Исакий -
Ретранслятор петербуржского солнца.
Закружилось, зазвенело, запело,
Стало в мире сумасшедшем - как надо.
...Так бывает: чтоб вокруг потеплело,
Нам хватает одного только взгляда

...а между строк ей чудилось: «изыди!..
отвянь!.. весло на воду, и – плыви!
своим путём к какой-нибудь из индий,
к своей недоколумбленной любви!»

...и в этом междустрочье-междуречье
тонули государства... города...
а в них – недослучившиеся встречи
и с губ никем не сорванное «да-а...»

не пыль веков – пыльца увядших лилий,
не мелкий бисер – скучный мелкий бес
рассыпался... ей мнилось – там любили б
любую бы – с виною или без...

не принимались строчки, как подарки...
и ей, мусоля мыслей рой пустой,
так и стоять с веслом в осеннем парке
такой... недорастресканной звездой.

а там, меж строк, был просто интервал.
но, правда, безысходный...
как провал.

..............(вместо эпиграфа)
..............есть такой знак, запрещающий:
..............3.13 "Ограничение высоты".

хотеть!
непременно хотеть -
вот всечеловеческий лозунг.
и каждый, пожалуй, на треть
из разных желаний и создан.
хотеть!
только в этом вся суть
и соль трепыханья земного...

а знаешь, и я как-нибудь
хотению выучусь снова
и стану похожей на всех
своих соплеменников - точно!
хотящей успехов... утех...
любых: эксклюзивных... поточных...

...но блещет эмалью корыто,
и тема пока что прикрыта,

расти!
неуклонно расти!
куда-то... ментально, духовно...
и буквы клевать из горсти
кого-то премудрого, словно
способен мудрец объяснить
в чём смысл копошенья земного...

не споря, конечно же, с ним
и не потрясая основы,
я мысленно строю в рядок
таких же, во лбу семипядных,
но так и не выросших до
ответов, хоть сколько-то внятных.

...там планочка сверху прибита
и тема, похоже, закрыта.

...........(вместо эпиграфа)
...........есть такой знак, предупреждающий:
.......... 1.16 "Неровная дорога"

позади - не то чтоб морок, непролазный, непреложный,
где хоть глаз коли иголкой, не увидишь ни шиша...
не кисель, и не трясина, не гнилое бездорожье -
так, районного масштаба разухабистый большак.
что там было? да неважно... как у всех: страна родная,
рама - мыта, рощи - голы, считан в поле колосок,
вышел ёжик из тумана, прямо в душу окуная
лапку тонкую босую, туесок - наискосок...

впереди - не то чтоб роскошь автобанов монотонных,
где уснуть, не дёрнув глазом - не последний вариант...
там, за первым поворотом, непременно, неуклонно -
двадцать пять колдобин новых - знай, выруливай, курсант!
ты и рад бы сбросить скорость, пробираясь осторожней -
где там! время мчит под горку, как сдуревший грузовик!
и летишь вперёд, послушный, лишь одно тебя тревожит:
"только б ёжика меж кочек впопыхах не раздавить!"

.................«Я был только тем, чего
...................ты касалась ладонью…»
...................................И.А. Бродский

...а ночью приходил идальго.
снимал, доспехами звеня,
дневных забот пустое сальдо
и обволакивал меня...

не находя во мне изъянов,
он изъявлял желаний дрожь,
и форте становилось пьяно,
и редко превращалось в сплошь.
он повторял всё время «вижу!»,
предупреждая мой вопрос.
он был... пожалуй что, бесстыжим...

он был красив и горбонос
когда-то... до афганской стычки,
располовинившей судьбу.
на «до» и «будем жить, сестричка!
ведь и незрячие живут...
и без лица...»
остались звуки –
вселенский всевозможный звон.
его глазами стали руки,
а краски... краски помнил он.

а тот, дневной и ясноглазый,
с лица воды — хоть пей да пей,
не разглядел меня ни разу...
тот был... пожалуй, что... слепей.

Он счастлив.
Ты же этого хотела!
Моля тайком у всех небесных сил
о том, о чём подумать и не смел он,
прося того, чего он не просил.

Чего ж ты плачешь, глупенькая? По`лно!
Для слёз на свете мало ли причин?
...Задёрнет свой лиловый полог полночь –
заткни фонтан и с нею помолчи.

Противен кофе с привкусом полынным,
не греет плед любимый цвета беж,
и скачут мысли стайкой воробьиной
по голым веткам рухнувших надежд.

Надежд на что? На призрачное «завтра»?
На тайный кратковременный побег?
...Готовь, готовь безрадостный свой завтрак
на две персоны: кошке и себе.

Что, интриганка, взломщица, притвора,
умылась кровью пирровых побед?
Бежит собак некормленая свора
ошмётков грёз отведать на обед.

Не нужен ужин...
Ты доволен, враже?
Молчит и враг, словами не сорит...
И новый день бессмысленно куражит
до новой непрощающей зари.

На стыках дней – ухмылистые хари,
что врут, как ты... как все календари...
Ты пропадом пропала, Мата Хари,
в той девочке с пустынею внутри.

..............«...Ну, что еще... Как Маша? Хороша?
...................Глинтвайн ли сладок? Горяча ли пицца?
...................Я тоже - гуд. И, память потроша,
...................Совсем не тороплюсь тебе присниться...»
.................................(Сара Зельцер, "Письмо"
...................................http://www.stihi.ru/2011/02/19/7792)

...а помнишь, милый, гулкий самолёт
и запах корвалола с дальних кресел?
трясло довольно сильно... был невесел
возврат в края, где ясность не живёт.
...исход из мест лишенья несвободы,
таких беспечных, что упасть - не встать,
был словно обречён... афина-мать!
какого грека так прозрачить воды,
что видно, как на дне морском от лжи
понятливые корчатся ежи?

какого рима - как тебя? - тритон?
дремать в то время, как вершится хоррор?
чего б не затрубить с турбиной, хором,
и не накрыть летающий притон?
не слышит, плут, и крепок сон рассветный...
а, впрочем, бог с тобой, глубинный бог!
...планета подставляла сонный бок,
как новая жена - анжела? света? -
под наш, ревущий в ужасе арго,
что приземлился. милостью богов.

...не помнишь? да и больно хорошо!
достаточно того, что я от боли
теперь и не живу. дышу - не боле,
на каждом вдохе сглатывая шок.
я думала, наступит пресыщенье -
солёно-горьким, ласковым, тобой,
но эта ссссв... волочь - "вечная лубоффь" -
никак не поддаётся истребленью.
...ну как там анна?.. мэри?.. сулико?..
мне б только знать, что
с ней
тебе
легко.

Одинокая ворона, одинокая собака,
дышит поле паром ровно, пашет поле жёлтый трактор.
Режет, режет, нарезает на пласты сырую почву...
И петляет, словно заяц, одиночество меж кочек.
И в моих петлявых строчках – ни привета, ни ответа,
только тлеет красной точкой инфернально сигарета.
В гулком тамбуре вагонном я курю, а поезд мчится,
отражая пооконно: одинокий трактор... птицу...
одинокий ствол осины, от лишайника зелёный...
Проводницы в тёмно-синем ходят мимо отрешённо...
Может, там, куда приеду – в незапятнанном «быть может» –
(тут уместен марш победный) кто-то ждёт меня, до дрожи,
до такой же крупной тряски, что сейчас тревожит душу...
Будто в силах эта сказка одиночество разрушить!
...Одинокими приходим и обратно — в одиночку,
посерёдке, мимоходом, вяжем новую цепочку...
Отчего же так печально? Стылый тамбур... сигарета...
В чём же замысел начальный? Очевидно, только в этом.
В этом древнем и подспудном, и знакомом (до зевоты) –
чтобы там, в конце маршрута, рядом был не просто «кто-то»

Кто-то безумный придумал все эти границы,
кто-то жестокий единое размежевал...
Стонет со стен Ярославна, не в силах смириться
с долей бескрылой, доставшейся также и вам.
Межи условные чёрная-чёрная нежить
всем навязала во тьме обречённых веков.
...Птицы, мою заберите никчёмную нежность
и унесите туда, за гряду облаков.
Там, за кордоном, поставленным волей князьковой,
там, за ла-маншем из вдовьих несохнущих слёз,
счастье моё закатилось ненужной подковой,
под проезжающий беженский сирый обоз.
Птицы, мои белоснежные сильные птицы,
если поклажа такая кому-то нужней,
если поможет слезе хоть одной не пролиться,
я вас прошу: оброните её поскорей!
Други мои, вы зачем обернулись врагами?
Мало вам горя, вселенского горя взахлёб?
Мало вас матери нежитью в детстве пугали?
Други мои драгоценные, рать вашу об!..
Мне, черноротой, словесное порно простится -
я потеряла всё то, что не надо б терять...
Князь безголовый по-новой межует границы.
Крыльев не будет... Прорежется белая прядь.

Ты знаешь, я когда-нибудь наберусь смелости
и перечитаю все твои письма,
все твои девятьсот сорок пять посланий,
бережно хранимые почтовым сервером.
............................................
...и будет до утра гореть моё окно -
одно на весь район, окраинный и спальный,
и будет мне опять то грустно, то смешно
от строк твоих, мой друг,
мой близкий чужедальний.
я буду их листать, часам наперекор,
и вновь переживу минуты откровений,
и мысленный опять с тобой затею спор,
но тут же пресеку бессмысленное рвенье.
а где-то к четырём прочту стихи о ней,
и сердце полоснёт нечаянная ревность.
...предутренняя тень, качнувшись по стене
нетрезво пробурчит: "вот суки, засиделись!"
...........................................
Ты знаешь, я когда-нибудь наберусь наглости
и позвоню непосредственно Богу
(я наивно верю, что Он ответит по твоему номеру,
бережно хранимому стареньким телефоном),
я попрошу немногого, малой малости:
пожалуйста!
девятьсот
сорок
шестое...

**************
картина - Елена Зарубина "Засиделись"
http://artnow.ru/ru/gallery/0/22797.html

в памяти васильково: август, полнейший штиль...
воздух густой медовый лето сдаёт в утиль.
осень на смену грянет - яростный дирижёр,
будет аккордом пряным каждый заворожён.
будут деньки коричны, сумерки - нараспев...
позже ключом скрипичным тоненько проскрипев,
в кухню проникнет полночь - новая, без того,
кто всё равно не вспомнит августа колдовство.

тот, несомненно славный - где-то, не для меня -
взял и захлопнул ставни. прямо средь бела дня.
так что неважно - лето?.. осень?.. зима извне?
вечер мой фиолетов, август живёт на дне.

...Погладить стеклянного ангела,
шепнуть: "Если можешь, храни..."
И, кинув ковчег с аквалангами,
нырнуть в непроглядные дни.
Чтоб где-то на донышке омута,
среди разномастных коряг,
помеченных "сделать к такому-то...",
один обнаружить пустяк.

Что кончился воздух - негаданно.
Что вся суета - маета.
Что спрятана грусть под бравадою.
Что net - это "нет" неспроста.
...Ты, муть растревожив придонную,
всплываешь, чтоб сделать глоток.
И дольку бросаешь лимонную
в напиток, что ангел сберёг.

(Имена собственные, расстояние и события - абсолютно реальные)
***
«Да будет вам... Да разве ж это ноша
в сравненье с той, что там, на фронте ждёт?
...Обратно донесёт её Алёша –
большой уже, четырнадцатый год...»

...Двенадцать вёрст от Сретенки, от хаты,
саманной, как везде, где лес – в цене,
до станции, на окрики распятой...
на всхлипы... на проклятия войне.

«Да что в ней весу? Разве что полпуда...
Ну, чуть поболе... Пусть себе сидит!
Глазищи в пол-лица... Не девка – чудо!
Кудрявая... Уснула на груди...»

...Двенадцать вёрст по хлипкому просёлку
до эшелона. Дальше – чернота...
Он поправляет тощую котомку,
«Не разбудить бы... Ах ты ж, мелкота!..

Вон старшие – почти уже невесты,
да только женихов в округе нет.
Повыбивало... Нынче по повесткам –
сорокалетних... Каждый пятый – дед.

...Ну вот, пришли. Пора прощаться, вроде...
Ещё разок на младшую взглянуть...»
…...................
Год сорок третий... Маме – третий годик.
Двенадцать вёрст. Последний мирный путь.

Это у вас там, в манерных столицах,
что ни роман – непременно «Каренина».
Здесь вам – не там. Здесь, любезный, провинция,
жизнь происходит трудна и размеренна.
Вы там с рассветом балы покидаете –
мысли премудры, глаза нэверслипнуты....
Здесь? Просто Анна на шее... какая-то
очередная... И стёгна раздвинуты.

Это у вас там любови-трагедии,
воды Обводного тайнами полнятся...
или под поезд – давись, мульти-медиа!

...Ах, Алексей Александрович, полноте-с!
Вы приезжайте сюда, во спасение.
Воздух нарезав ломтями окладисто,
густо намажьте на гамму осеннюю
и – перорально. Побольше. До благости.
Вдоволь накушавшись, марш на плантации!
Там урожай, с ним борьба неминуема:
здесь вам не тут, до зимы бы убраться и
в подпол впихнуть эту уймищу туеву...

Здесь, за работой простой и обыденной,
тяжкой и муторной, на выживание,
незачем пестовать думы обидные,
и предаваться моральным страданиям.
...Дров наколоть, за водой – за три улицы,
некогда плакать и ктовиноватиться...
Анна? Господь с этой глупою курицей!
Жизнь не кончается
даже с предательством.

Птице в небе всё равно, кто она
И какого у людей племени.
Хочешь, галкой назови… вороном...
Безразлично птице — с этими, с теми ли,
Будет в атласе цветном нарисована.
…Промелькнула за окном тень её.

Промелькну и я в окне… Кто она,
Эта стёртая до букв женщина?
Почему глядит всегда в сторону,
Будто видеть в отражении нечего?
И чурается зеркал она, словно бы
Зеркала вокруг в сплошных трещинах...

Будто тени бродят в них — кто они?
То ли призраки вины грозные,
Как бочажная вода — тёмные?
То ли ветер там живёт, что унёс Его?
То ли дети, от Него не рождённые –
От того, с кем было так вёсенно.

...Здесь у нас снежит апрель — злится ли?
По тебе ль?.. По маю он мается?
Безысходность вяжет век спицами.
Засыпаю... Высотой небо дразнится.
...Снится остров, мы над ним кружим птицами,
А какими — нет, поверь, разницы.

у входа стоят тапки
прихожая как у всех
из кухни знакомый запах
на кухне знакомый смех
на кухне нежится ужин
там нежный и ближний круг
тебя ожидает
ну же
снимай высокий каблук
и ты снимаешь и вместе
со всеми садишься есть
под сводку последних известий
ты ешь
только ты не здесь
а там где сейчас возможно
не ужин у тех двоих
и тапки
и не в прихожей
и не твои

моя лоскутная и длиннопалая,
как диво - дивная, как отзвук - тихая,
куда пропала ты?.. куда упала я?..
каким будильником теперь натикана
моя бессонница - тоска безликая?

ты помнишь, маленькой шептала сказки мне -
как чудо - чудные, как песни - длинные?
и засыпала я, тобой обласкана,
с наворожёнными тобой картинами -
и несравненными, и несравнимыми.

а нынче ночь, что дочь немилосердная -
дневного морока и дум намотчица.
...песок под веками - поддать бы сэндмену!
под датским зонтиком лукойе корчится...
.............
ах, как же голос твой услышать хочется!

********************
на картину художницы Галины Полоз "Хранительница снов"
http://galina-poloz.ru/gallery/

..................."...И доживая свой бездарный век
.......................среди вещей ненужных и рутинных,
.......................тоскует об ушедшем человек
.......................и капает себе валокордина."
.................................................Анна Корнет
................................................."У старых комнат медленная жизнь..."
..................................................http://www.stihi.ru/2013/09/18/7817

Январский день без перехода - вечер.
Ворсистый сумрак, старые ковры
а-ля Марок... Ни чай, ни мёд не лечат,
и новый год - как выход из игры.

Ты рад бы выйти, но ещё под крышей,
побитый молью книжный человек,
и твой бездарный век пока не вышел.
Зима свалялась войлоком... А век
у каждого по-своему бездарен -
кисель в кисломолочных берегах...
Об этом можно бесконечно, дарлинг:
до одури, до шизы... Донага
раздеты мы пред этим вечным, чёрным,
отнюдь не марокканским - нежилым
пространством, на исходы обречённым.
Такой непостижизненный килим,
чьих тысяч узелков - извечно мало...

Ты греешь миску прошлогодних щей,
и рад уже остаться... Ешь устало,
а тут зовут... На выход. Без вещей.

..........."Написано вроде и неплохо, но такое впечатление, что натаскано из разных углов."
...............(Александр Спарбер, из рецензии)

_____________
В себе, невнятной и натасканной
из разномастнейших углов
копаюсь...
В лабиринтах слов,
навеянных когда-то... сказками?..
иль театральными сезонами?..
цитат неточных не тая,
блуждает тень аллюзионная
и утверждает, будто - я.

Эй, я! На паперти стояла ли
с пустой сумой наперевес,
прося у паствы на ликбез,
дрожа ногами застоялыми?
Понакидали (знать, поверили!)
избитых рифм, затёртых тем
и в шляпу с траурными перьями,
и в тюбетейку с буквой "М"...

В себе, неладно сшито-скроенной
и разностильных лоскутов
не обнаружив: я-то - кто?
клюю главою непокорною...
И в мутной рюмке не амброзия -
так... от бессилия сто грамм.
И засыпаю в кресле розовом,
и рассыпаюсь по углам...

_______________________
Картина Валентина Губарева "Розовый сон"

...Когда я читаю её стихи,
во мне срабатывает основной инстинкт -
прижать и шептать: "Не мели чепухи!
Отпусти его, глупая, немедленно отпусти!"
Целовать её в маковку, в шёлковый завиток,
приговаривать: "Деточка, ну разве можно так
отчаиваться из-за того, кто
разбрасывается такими, как ты, дурак!"
Разве можно писать такое,
фактически кровоточа рваными строчками?
Недостоин он тебя, слышишь? Не-до-сто-ин.
И выбрось мысли о таблетках и крыше, доченька!
Да будут у тебя ещё женихи!
Этому не чета... Это - не черта... Не подбивай итог!"
..................................
Когда я закрываю её стихи,
я думаю: "Ну, не виновата же я в том, что
она кажется странной своей твердолобой,
заточенной на материальное, хабалистой маме.
И что мои собственные - вполне жизнеспособны
и ни разу в жизни не истекали стихами..."

…и снова клён прозрачно-зелен, свеж..
и далеко до осени двуличной...
и плющ, прильнувший к родине кирпичной,
неясных полон соков и надежд...
и я полна –
весной... волшбой... тобой...
опять тобой – придуманным, не скрою...
таким насквозь лирическим героем,
чужим и чужедальним...

вразнобой
кричат: «а чьим?» на ветках воробьи...
и как им втолковать, что мне неведом
ответ на их вопрос...
иду по следу
жука шального – маленькой ладьи,
плывущей по суглинку в тёплый май...
возьми меня с собой, я так устала
от лживого апрельского накала,
от полноты... пустой по самый край...
но жук уходит в тёмную нору...
нора – не кроличья, да я и не Алиса.

...там, в глубине печальная мелисса
никак не прорастёт через хандру
своей зимы...
она почти как я –
не внемлет обещаниям и просьбам...

...вспорхнут с кустов щебечущие гроздья,
рефреном повторяя: "чья? - ничья..."

твой голос всё тише и тише... и глуше... и – шёпот... и – стих...
лишь слышно, как мыши под крышей грызут недописанный стих
и тащат... и тащатся в подпол, где запах картофельный – сыр.
и спят серо-дымчатым скопом, и снится им дырчатый сыр
со вкусом бумаги тетрадной и привкусом старых чернил...
а мне в тишине безотрадной окошко опять зачернил
февральский разлапистый вечер... он мысли в слова потолок,
и крыть это чёрное нечем – ну, разве толочь потолок
ответным безжизненным взглядом, и против течения течь
куда-то, где ты ещё рядом, и в нежить заделана течь.
ворон пересчитывать в скверах и глупую память дразнить
тобою... и думать, как скверно, что порвана голоса нить.
что отзвук его, отголосок – в извечной чердачной пыли.
в экспромтах, этюдах, набросках – копайся, исследуй, пыли...
…....................
и я распыляюсь ответно, бумажные горы разрыв...
и я распаляюсь, но где-то, чуть слева – болит на разрыв.

Джон Мортон Бедлэм. Дождь

Под небом, чей оттенок сер и сир,
Мне нет приюта, замок мой разрушен.
Нисходит утро – мрачное удушье,
Вода повсюду. Всё старо, как мир.

А дождь, что в сердце, силится унесть
Осенний плач и зим студёных скорби,
В пустое завтра выломать все створки,
Чтоб в нём исчезнуть, но остаться – здесь.

Дождь льёт, и льёт... И снова я молю
О капле солнца, но – безрезультатно.
И время выходить лицом к закату,
Чтоб чашу выпить горькую свою.

John Morton Bedlam (1783-1851)
The Rain (1846)

The skies are grey and transparently blue.
My shelter’s gone, I see my castle ruined,
The morning comes so silent and so gloomy,
The water’s all around. And – nothing new.

Rain in my heart pretends to wash away
The tears of fall and frozen winter sorrows,
To break the gates to desperate tomorrows,
To disappear in vain but yet to stay.

The falling rain. I pray on bended knees
For little piece of sun, albeit resultless.
The time to go out and face the sunset
And drink the bitter bowl as it is.

Написано для Межпортального поэтического конкурса.

"...Море, а не сокровище кружит мне голову!"

...Был закат вполне картинным: гладь озёрная тягуче
разливала цвет медвяный, имитируя токай -
золотой, густой, дурманный... А по озеру беззвучно
кто-то плыл в одеждах длинных и закат веслом толкал.

Кто-то тихий и прекрасный глянул так прозрачноглазо,
как никто из встречных прочих не умеет посмотреть.
Он спросил безмолвно: "Хочешь, будет всё тебе и сразу -
терем светлый, смысл ясный и оркестров звонких медь?"

Как? Всё-всё и - моментально? Без усилий, без волнений,
без возможности изведать упоительный восторг
от заслуженной победы, сумасшедших откровений?..
Нет. И челн уплыл печально в синий сумрак, на восток.

Может, было заблужденьем так ответить незнакомцу?
Может, стоило подробней обсудить такой расклад?
Да зачем?.. Пьянит дорога, а не терем в три оконца.
Пусть останется виденьем: лодка... озеро... закат...

Во всех реальных дамочках вконец разочарованный,
но в чудо всё же верящий электрик Константин
в домашних тёплых тапочках ступил на путь рискованный,
решив в Сети (а где ещё?) любовь свою найти.

На сайте респектабельном создал аккаунт. В розочках!
Но пребывал в исканиях минуты эдак три:
увидел взгляд мечтательный и розовую кофточку,
и – будто замыкание. Короткое. Внутри.

Поставив лайков триста ей на сэлфи в разных ракурсах,
полста – на снимки котиков и фото пирогов,
наш Константин неистовый направился в атаку сам –
пленять Любовь экзотикой. При помощи стихов.

На сайте поэтическом открыв верхушку рейтинга,
он быстренько скопировал отборный мадригал –
такой весь романтический... В нём сердце билось вдребезги!
В нём ангел бился крыльями! И в нём же их ломал.

Там было всё таинственно: горел огонь в камине, и
слезились свечи вечностью, прозрачный воск струя...
С намёком недвусмысленным бросали тени длинные
скрещённые конечности на млечность бытия...
….......................................
Филолог по профессии Любовь Петровна Хромова,
на крестик справа кликает, вздохнув чуть слышно: «...ма-а-ать!»
И с мыслью, как повесить ей большую люстру новую,
уходит в Сеть великую. Электрика искать.