Удивительное дело: От полуночной сурьмы Отделяясь гибким телом, Тень изгрызла плащ зимы. Белый фартук - в чёрной луже, Белый чепчик - с крыш упал, И ветрами отутюжен Тучи утренний сандал. Скачут горными козлами Через лужи так и сяк И скользят, и вверх ногами Дни - сосульками висят, Безобразные, но всё же Их понять - тебе одной Удаётся: мир тревожишь, Подведя глаза сурьмой.
Так легко под парусами Строй корабликов поплыл! Капитан седой с усами. Чайки машут сотней крыл И кричат, врезаясь в волны. Шлюпки на воду летят. Вымок маленький подсолнух, Что наклеен на халат. И носки промокли в луже, Растолстевшей на полу. Воет ветер! Перегружен, Пароход уходит вглубь. Катастрофа: входит мама С удивлением в глазах... Вмиг теряет панорама Приключенческий размах: Превращён фрегат в ботинок, Тапком стал прекрасный бриг (Неморской сюжет картины!) - Политический конфликт.
Столь далека от матушки Европы*, Несущая лодчонки, миражи... К ней в облаках мы пролагаем тропы: Омой нас, Омо, от забот и лжи! Пока ещё холодный век прогресса Не отслужил безжалостную мессу, Сняв с губ "тарелки"*, глину с ног не смыл, Традиций кокон, преисполнен сил, Узорами накалывает шрамы*. Но современность, выдав автомат*, Пивные крышки (на причёски в ряд) - Себя привносит, не скрываясь, прямо: Природный дикий мир - ты устарел! Твой срок истёк. Прогресс навёл прицел*. ---------------------------------------------- * до 90-х годов прошлого века о племенах, населяющих долину реки Омо на юго-западе Эфиопии, почти ничего не писали, и мало кто из европейцев их вообще видел. * у некоторых племён женщины вставляют в губы глиняные тарелки (для красоты) * местные женщины считая, что шрамы украшают, создают рельефные узоры на собственных телах. * с тех самых пор, как локальные конфликты в Северо-Восточной Африке начали решаться с помощью военных поставок из держав вроде СССР и США, автоматическое оружие вытеснило метательные копья из обихода даже самых "диких" племен. * начато строительство на реке каскада крупных гидроэлектростанций, в результате которого традиционное скотоводство, а с ним и дикие племена, по прогнозам могут кануть в небытие
Ох, уж я... Прошляпил шляпку! Замечательную шляпку: Пять бубенчиков звенящих на полях сверкали ярко... Утащила шляпку бабка, Ухватив красу в охапку. Был манёвр не изящен, но поймать не мог байдарку:
Уплывала шляпка с бабкой. Мне ж в макушке было зябко, И горючие слезинки со щетинки - слева, справа - Я смахнул тихонько лапкой На подругу тётку-жабку. Соболезнуют тростинки, грустен стал пенёк трухлявый.
Как мне вышляпить обратно Замечательную шляпку? Попрошу-ка водяного, чтобы высунул корягу, Да поймал бы аккуратно Ту байдарку вместе с бабкой: Без убора головного я не гномик, а - бедняга.
Сегодня море неспокойно: Волна не шепчет, а шумит, Роняя мощь воды разбойно На мелкость гальки, плоскость плит... И чья-то боль трусит дворнягой, Былой надежды рвя бумагу, Вдоль гулко падающих волн, Хромая - на покатый мол, И смотрит в серое пространство, Сглотнувшее вчерашний свет, Скулит, продрогнув: друг-поэт Вскормил печалью шарлатанство - Мечты о радостях любви К девице - он неисправим...
Она изменчива, как море, В стихию страстно влюблена. Всплеск смеха - чудно животворен: Как звуком трепетна струна От нежных мастерских касаний - Так сердцу хочется признаний И погружений в глубину Стихийных чувств! Я не рискну Пытаться утешать поэта - Пусть море солит злую боль, Не подарив ему Ассоль. Быть может, чувство рикошетом Даст вдохновению полёт - На лист шедевр снизойдёт.
Каким бы ни вышел ноябрь супер-дождливым, Какой в декабре бы ни грянул крепкий мороз, Не сблизить под зонтиком губ нам - ровно, как ивам, Растущим не рядом, не сблизить веточки кос -
Миры параллельны, замкнулись в будничных счастьях - Всё в семьях отлично, спокойно, есть ребетня. В работе - как белки в колёсах (легче отчасти Забыть, что занозу не вынуть, боль не унять).
Вчера мне приснился трамвайчик белый от снега, Тихонько стучащий по рельсам, "теньк" - в проводах... Мы были - Принцесса и Принц, и тёплая нега От взглядов друг в друга спасала путь в никуда...
Весна всё растопит, что бело, кажется чистым. Лучистое солнце добавит радость в глаза, Но этот трамвайчик, стучащий рельсом басисто, Заветными снами оставит дар замерзать.
Когда был вынут изо рта кальян, Откушен гриб, надмирной стала шея... Случился ль с лесом этакий изъян? С самой Алисой? - я судить не смею. Но виноват был однозначно - рост. Хоть лесу изменял он, хоть Алисе, А был субъект коварен и непрост - Заставил шею изогнуться в висе, Пугая птиц. Отчаянный колдун, Вдруг превративший девочку в змеюку - Как оказалось, рост - ужасный лгун, Язычник, поклоняющийся глюку! Казнить и миловать! Иного не дано... Хоть большее порой казалось малым, Кладите в вермут истину, на дно - Чтоб, выдержана, впредь не ускользала. Несите гриб - и ешьте. Спору нет - Все споры прорастут в земле украдкой И сохранят для вас иммунитет От роста вышелесного в остатке. А как Алиса справилась с собой, Себя найдя в истории чудесной? Столь ирреален любопытства сбой, Что гриб помог - не вмиг, но повсеместно...
Застряла в горле косточка-простуда, Но всё-равно бегу куда-то прочь По городским заснеженным сосудам - В конторе суету сует толочь... Скажи, зачем? Но ты мне только свищешь, Ветвями машешь в сумраке утра, Мигая фонарём - цветным глазищем, И слышу всё одно: "пора... пора..."
За барханом бархан пролегло безлюдье - Как в пустыне, брела по пескам желаний. Я дышала песчинками полной грудью, Если встречи случались - в камнях сознаний:
Спотыкалась отважно, дробя колени, Зарывалась губами в песок и ветер. Был ли смысл? И был ли он откровенен, Даже если зыбуче глубок, запретен?
Вышла к мрачной скале - как клинок, торчащей, Закрывавшей оазис - мирок цветущий. Скорпион притаился в щели, изящен, Скрытно яд припасая, ему присущий.
Я щипцы отыскала. Зажав вмиг панцирь, Опустила чудовище в шар прозрачный. И с тех пор, ароматы даря и танцы, Тот оазис мне чертит узор двузначный:
Полутенью на шёлке травы зелёной В знак любви и опасности - хвост колючий. В полутьме просыпаются скорпионы - Охраняет мой сон ядокол ползучий.
Даже к яду привыкла - не так он страшен, Если пройден рубеж от мечты до смерти. Оживаний в пустыне кредит погашен - Это больше не важно: покой очерчен.
Колени грустные на землю положив, Душой исторгнул крик, порвавший горло: Я крест обиды вынес за мотив Поэмы, что талантливо так пёрла, Как буйство рек, на лист из-под пера! Тот демон зла, что выпил полведра Несчастной крови честного поэта - Комар ничтожный, выдумщик куплета, Исчадье смысла выдал на-гора!
Но я не трус - я просто мушкетёр! Мой стиль отточен битвами со злами! Я рифмой острой сочиню отпор - Внесу добра и света в мир мозгами, Прельщая дам фурором, образами... Сам Пушкин Саша длани распростёр, Благословя глагольный рифм узор, А ход времён заверил их годами!
----------------------------------- * Строка из стихотворения А.С. Пушкина "ПОЛКОВОДЕЦ"
Потом было счастье
А туча хлопала в ладоши: Был хлопок звонок - то был гром. Смотрел я в небо из окошек (Их двое в домике моём).
Ведь было днём жаркое солнце, Но потом скрылось насовсем - Беднягу выпила до донца, Вся в клубах облак, тьма. Зачем?
Душевности раскинул крыла, Узрев муку: сквозь шторм, в грязи Сквозь мрачный гром ко мне спешила На рысях милая Люси!
Она в скачке бесстрашна славно, Хоть конь и падал, и тонул, Попав ногой в изгиб канавный: Горе, - кричал я, - Караул!
И потом было наше счастье, И духов сладостный запах, Меня увлёкший в одночасье, Дорог и памятен в годах.
***
Мудрая попа, смутившись размеров своих, Села на узость скамейки и тяжко вздохнула; Уставшим от быстрого бега отростков живых, Челом опершись на ладонь, над стихом хохотнула...
Беда замкнулась, потерян ключик. Блоха-надежда в крупице смысла Проела дырку насквозь. Упала. А мир не видит, он нем, спокоен, Мосты возводит, ведёт маршруты, Ведёт беседы, гуляет, дышит... Не слышит горя, не знает страха: Изгнать в ничто, как больную клетку - Стереть и память о мне желает! Но как? Как выжить? Как выплыть? Страшно! Закат кровавый всё видит, знает - Смеётся алой гримасой небо. И даже ветер меня обходит - Летит сторонкой, деля пространство На быль и небыль... И давит, давит, Кричу: "Поймите!" - себя не слыша.
Посыпал первый снег на плечики шалаве, Раздевшейся почти что донага. И дуба почерневшая нога Походит на шерлит в серебряной оправе.
Всю наготу стремясь укрыть, несчётным слоем Ложится лёгкий тюль, и дарит тишину. И зряшно было б поминать весну - Такого слова нет под белым пухлым роем.
Слова затёрты зябкой сжатостью молчаний. Сутулость плеч, залепленность ресниц. Нет даже мыслей - этаких куниц, Что рыщут в поисках весомых оснований.
Всё сыплет, сыплет без конца... Но вдруг весь вышел. Лежит, набух. Посыпался опять. И пляски оголтелой не унять Ни голым веткам, ни зонтам, ни мокрой крыше.
Осень - платьем на дворе: жёлто-красное Прохудилось, приоткрыв хмарь ненастную. А обыденность, как плед, продырявилась - Обнажив недугом возраст и промахи... Вдох весны б, да не хватает черёмухи, Дождь с печалью в эту пору - как правило.
Лучик солнца сквозь туман - призрак радости. Вы не плачьте обо мне, не досадуйте. Осень юбкой обернулась коричневой - По земле подол, да с плеч вызывающе Опустилась лёгкой блузой летающей (Тюль прозрачный на границе приличного).
Вот и душеньке моей в эпатажности Так понравилось топить болей тяжести: Танцевала вальс с последними листьями, Не спугнувшись ожидаемой усталью; Заплетала нараспев косы русые Давней памяти с глазищами рысьими.
Не море - простынь шёлковая: штиль. Сжигает солнце марева фитиль Длиною, может, в сто небесных миль - Взорвать зарею вечер. Обессиль И спи. Как будто остановлен фильм. Сейчас и мыслям лень плясать кадриль. Когда-то был пророк Иезекииль Вот так же нем, как океан. Та быль, Что он пророчил, будет стёрта в пыль?
На ладонь уселась ловко С лёта в крапинку коровка. Щекоча, ползла на локоть - Я подставила ей ноготь: Села, лапку почесала - Мне удачи пожелала. Но случайный взмах рукой Смёл удачу и покой, Гостью выкинув в полёт - Кто ей песенку споёт? Улетая в облака, Не сказала мне "пока" - Прожужжала нараспев Свой коровкин божий гнев.
......... Как снегири клюют тепло с рябины..... ...... ..... свой первый выход пробует метель ......... Заставь меня .... ........ И золотые лапы клёнов вечных не оголяй в угоду холодам. .......... .....я совсем застыла ...а то кругом зола.
Как снегири клюют тепло с рябины, я холод из стаканчика лижу, В тумане утро спрятало овины и точит зуб о стенки их (как жук) - Оно ест твёрдость брёвен, черепицы. А полумрак поэзию глотал, Когда под вечер, чтоб гостям не спиться, я ею насыщала сонный зал...
Не оголяй златые лапы клёнов до черноты, что есть деликатес: А то, прокравшись, холодок-волчонок, её оближет и, представьте, съест! Здесь дикий край: кругом золы остылость - остаток трапез летнего огня; Здесь свой же выход, самоед-кутила - метель готова слопать за полдня!
И я совсем застыла от раздумий, глодающих разумность в голове. Пожалуй, сладость разжую в изюме, чтоб не был мир так алчен и зловещ... Я ветер попрошу меня заставить сложить всю эту красочность в строку, Чтоб автор (мой соперник) скушал зависть, а пародист - голодную тоску )))
Тоскуй, музыкант, будто встала судьба на дыбы, Вложи в сонатину осеннюю суть бытия, Разлей в наши чувства вино твоего забытья! Мы будем внимать молчаливо - так в парке дубы Лекарство-туман принимают из рук октября.
Момент погружения в бурный рокочущий мир, Сплетённый из звуков (как кузов - из гибкой лозы), Похож на предчувствие шквала, полёт стрекозы, На смелый нырок в глубину, на спортивный турнир - Борение звуков, на отзвуки дальней грозы...
Внеси удивление жизнью на кончиках нот, Колдуй между страстью и строгостью вверенных тем. Бегущие пальцы послушны и властны затем, Чтоб чувство, что слепо, в сердцах шевельнулось - как крот, Тоннели копая к мечтам из-под кучи проблем.
Не дышим... А вечность-кондитер печёт каждый миг! Поведай, маэстро, как больно в пустое лицо Взглянуть и, теряя пространство, уйти за кольцо - И видеть ничто, а не пошлый привычный пикник... Метель осыпает снегами слова всех глупцов.
Тоскуй, музыкант. Эта исповедь - горечь и мёд. Ещё полчаса - и умолкнет, затянется мглой, Как рана - твоё откровение, ляжет под слой Привычно бездумных, бесчувственных сонных забот. И всё же... Маэстро, пюпитр - почти аналой.
Тоскуй, музыкант, если встала судьба на дыбы, Вложи в сонатину осеннюю суть бытия - Разлей в наши чувства вино твоего забытья, Мы будем внимать молчаливо - так в парке дубы Лекарство-туман принимают из рук октября.
Момент погружения в бурный рокочущий мир, Сплетённый из звуков (как кузов из гибкой лозы), Похож на предчувствие шквала, полёт стрекозы, На смелый нырок в глубину, на спортивный турнир - Борение звуков, на отзвуки дальней грозы...
Играй, музыкант, о прошедшем. На жёлтых листах Твоей партитуры - прожилки и крапинки нот, Как будто ладони листвы протянул доброхот - Дубок или клён, совершая затейливый взмах; Полоски с хвоста отпечатал бродяга-енот.
А помнишь... Ты был с этим миром когда-то на ты: Внимала и пела, доверчиво нежась, душа, В кармане был жёлудь и гвоздик. Но где-то межа Легла меж беспечностью детства и сном суеты, И псы одиночества (грёзы) покой сторожат.
Играй, музыкант, свет мечты разложи, как вода, На веер лучей - пусть он радугой виснет с небес! И музыка спрячет всю боль под легчайший навес, И где-то в глубинах души мне послышится: "да", - Вернутся пичуги надежд в заколдованный лес.
По льду летали истово, И с расстоянья близкого Соперник шайбу слал в район ворот - Их звали "метеорами" (Не путать с мушкетёрами), - Кто хоккеистом был, тот суть поймёт!
А "наши" - "Вымпел": вроде как "Гореть" им по методике Спортивно (чтоб названье оправдать), - Вначале были грустные, В защите неискусные, И счёт сухой был максимум - 0:5
Так натиск основателен! Но веру не утратили В возможность ход игры переломить: На лёд вдруг вышел новенький Талантливый, здоровенький - И тут же проявил большую прыть.
Добро и дружба - круче всех! Соперник злой отмучился И клюшки от досады поломал. Мораль: не метеорами Растите - мушкетёрами (Не строя из себя воображал)!
В снежном царстве неизменны Холод и снега. Жизни жар упрячет нервно Под крыло пурга. Мой до ужаса красивый Неуютный край Воспринять желает живость Принца, слышишь, Кай?
Ты противишься веленью, Не боясь угроз, Но пронзительно мгновенье, И осколок, остр, Колет сердце, злой гордыней Слабости тесня - Жалость изгнана отныне, Нет любви огня.
Выкрал сумрак (вор-карманщик) Светлые мечты. Помни: сказочник - обманщик, Важен только - ты, Только вечность не завянет, Как смешной цветок. Слёзы ранят? Вне метаний Жизни - нет тревог.
* Кай:
Прекрасный страшный лёд - в глазах Взглянувшей странно незнакомки. Все чувства сделались вдруг ломки - Осколками в чужих слезах.
Морозом порченный цветок - Всё то, что сердцу было мило, И стала сказочность постыла - Разбить! Найду вот молоток...
Смешон весь этот сладкий бред Тому, кто приглашён был в Вечность: Я - Избранный! Долой беспечность, Мне не нужны тепло и свет!
* Герда
Ах, Кай! Немигающий страшный взгляд... Неужто она - Королева? Смотри, как снежинки в косе горят Властно и бело!
Она разлучить нас желает, Кай - Жестокую чувствую волю! Тяжёл этот взгляд, как слово "прощай", Пагубен, колющ...
И розы завяли, ах, Кай, помоги! Как вылечить? Как вернуть их? Мне снилось вчера, что плывут башмаки По речке, распутье...
Скольжение. Скорость. Кикфлип. Крутой поворот. Олли. Ещё кикфлип. Поневоле, Йошкины кошки, влип Там, где путь узок - Еду по парапету Длинному, как рейтузы, Устали нет. Пируэты.
---------------------- *кикфлип, олли - названия трюков на скейтборде
Вот мгновенье на коленях тёти Вечности свернулось Золотым клубком, как кошка, что устала от прогулок По краям покатой крыши (Время - так зовётся крыша), И мурлычет очень нежно - мне бы эту песню слышать Беспрерывно дни и ночи нашей долгой-долгой притчи, Что представлена Всевышним краткой сценкой в пьесе будней В старом-старом театре - в мире. Удивительный Причудник - Одарил крупицей счастья... Экзотично-поэтичен Хрупкий дар в твоих ладонях: сохрани, мой друг. Я верю.
Забавный ТипЧак был любитель чак-чак, однажды весной Обзавёлся женой, Которая ездила в ЦУМ наобум, Все звали чудачку ту - АквариУм (за жиденький ум).
Поскольку аквариум в сущности - куб, то мысль, что вплыла Внутрь ума, как игла (Как рыба-игла), мы назвали - ИнКуб, Чтоб вспомнить английский язык, что не груб, и вовсе не глуп.
ТипЧак удивительно портил стихи, читая всё вслух: Про любовь, про лопух... С конца до начала: к примеру, ларох - Всего лишь хорал, а не сладкий горох, а хом - это мох.
ИнКуб разгрызала слова, не бурча, бывало - глотала - Их было ей мало. АквариУм жарила сны на обед (Был в этом её кулинарный секрет), чак-чак и омлет.
(для конкурса "Антиподы-148": типчак-аквариум-инкуб)
Пустая степь, колышется типчак, не гнётся под нещадным сапогом, Не виден приближающийся враг, но мы узнаем всё о нём тайком, Пустив БПЛА с "лицом" травы и именем травы в воздушный край, Где облака на фоне синевы от взоров прикрывают светлый рай - Аквариум для немощных богов, кто, словно рыбы: смотрят и молчат. А гадина-война, вползая в кров, жуёт детей и женщин, как салат. На вид она - бесплотный злой инкуб - неявна, безобразна и скверна: От глаз скрываясь, растлевает дух - её делами правит Сатана. Взлетит наш аппарат с лицом травы над серой степью выжженных сердец И разглядит с небес, что все мертвы, и каждый третий - космоса пришлец. А каждый пятый - тихий, будто дым - и смысла нет остаться на Земле. А мы спасти всех, кажется, хотим... Сеанс кино окончен. Титры. Шлем.
(для конкурса "Антиподы-148": типчак-аквариум-инкуб)
Если какая-нибудь неприятность может произойти, она обязательно случится. Закон Мерфи
Урок решая тщательно, старался что есть сил, Но взгляд в окно, и на тебе - о долге позабыл: Мяч гонят наступательно - вот-вот вколотят гол! Влетит... Начнут ругать меня... Но я играть ушёл.
Домой - индейской поступью, как ни крутись - пропал. Конечно, снова взрослые затеяли скандал. Ну что за невезение! Я взялся за расчёт: Задача на движение, а сон из глаз течёт.
С трудом проснулся вовремя, не опоздал... почти, Но встречен был суровее, чем двоечник: "Учти - Такие опоздания срывают нам урок! Домашнее задание показывай, дружок!"
Из школы шёл печален я, с понурой головой, И думал: "Как же далее жить жизнью мне такой?" - Предвидел неприятности, что дома вновь грозят С огромной вероятностью (как пущенный снаряд).
Несчастье-оправдателен в природе есть закон, В честь Мерфи (открывателя), людьми зовётся он. Есть выход, - мне сказал отец, - из бедствий, прост, но строг: До срока бросить шалости и выучить урок.
Учил уроки творчески, старался что есть сил, Но крик ворвался в форточку, и вновь всё позабыл: Мяч гонят наступательно - вот-вот вколотят гол! Опять начнут ругать меня... Но я играть ушёл.
Осенний холод в стиле "декаданс" В душе колышет сумрак и тревожность, Сжимает рамки "может?/невозможность" Моей картонной веры в светлый шанс: Она была написана пастелью В тонах мечты о тёплом бабьем лете, Вдруг вырвал кисть холодный сильный ветер, Желая серым малевать метели...
Стынь далека до пагубных снегов: Хмарь дует губы, но слезу сдержала. Пытаясь ледяное вырвать жало, Царапаю подобие стихов. Они ложатся криво на планшет, но Тот по привычке выпрямляет почерк. Выдавливаю яд. Целую дочек - Тепло их щёчек лечит мир бесцветный.
О, сущность паутинная метро: Пути открыты - как не затеряться? Пустяк найтись, когда всего шестнадцать, А в восемьдесят пять - уже хитро...
- Милок, зачем "Балтийская" нужна? Мне б "Ленинский проспект" - родной, знакомый! Как выбраться и добрести до дома, Коль в мысли тоже вкралась седина?
И волосы с годами всё белей, И чище память - лист, что был исписан, Как кожа – ум морщинится и высох, Что лей в себя лекарства, что не лей...
- Милок, мне "Ленинский"! Я села не туда? Вот ездила к врачу, лечила ноги При помощи каких-то технологий. А как без них? Ведь я не молода...
Опять не "Ленинский"? Да где же он пропал?! - Садитесь, Вам ещё прилично ехать, - Эх, старость... И чудна, а не до смеха. Ну, вот и "Ленинский" - спасительный финал.
Я сегодня в обед стирала: Накопилось не счесть белья! На нагруднике белка алым Нарисована. Выжму я Из пушистой мои печали, Что слезинками по щекам На нагрудник с утра примчались С кашей гречневой пополам.
Я стирала в тарелке белку, К ней из супа налип горох Крокодилом, укропа стрелка. Только б дед не чинил подвох И, войдя, не заметил стирку (Был постиран ещё платок, Платье куклы, штанишки с дыркой И тесёмки цветной моток).
Постирав, выжимала на пол Все слезинки и даже суп. А когда дорасту до папы, Тот раствор я в стихи внесу!
Процессы играют пакетами данных, Ресурсы забрав, заполняя архив. Охвачен идеями мозг непрестанно. Глюк вырос на багах, но чел терпелив, Решителен, в кресло усердием вклеен: Абстракции мутные выбросив в хлам, Молотит по клаве - тапёра бодрее, Мечтает железо купить помощнее, Изгнать мелкософт, как дурного лакея, Сисопку устроить на радость орлам Техничных полётов в пространствах программ.
---------------------------------- Из словаря компьютерного сленга: глюк - сбой в программе баг - ошибка в программе клава - клавиатура железо - HARDWARE (платы, карты и т.д.) мелкософт - фирма Microsoft сисопка - пьянка системных операторов
Где в детстве жёлуди искала, Аллеи те же - медь дубов. Тень тайны воцарилась в залах. ЧуднОе эхо. Цветом шало Играет камень стен: суров, Не отражает ход часов, А лик погоды - как зерцало*.
Гладь вод. Упал листок кленовый, Алея, на ладонь травы. Топчитесь, утки: хлеб подовый - Частично ваш. Хоть время ново, Иначе не плывёте вы, Но чайки и нырки новы*, А чомги - все рыжеголовы.
Галдят, спешат туристов стайки, Автобус дремлет у ворот, Тень Павла, белки-попрошайки, Чепец из листьев на лужайке. Изведан хмарью вкус красот - Над парком купола грызёт Агама осени-хозяйки.
------------------------------------------------------- *Гатчинский дворец сложен из местного известняка, цвет которого заметно меняет оттенки в зависимости от погоды. *В моём детстве чаек, нырков и чомг на озере не было
Луна - мой двойник, Светящийся странным желанием, Почерпнутым от энергии солнца, Молчаливая и одиноко-холодная, Притягивающая воду и мрак, Пребывающая во мраке. Она желает быть царевной, Но у неё нет головы и рук, и ног - Потому не может убежать от самой себя. Она тянет и тянет воду, Но, разочаровавшись, снова отпускает, И приливы, и отливы недовольно рокочут О том, что луна потревожила покой океана. Океану все хорошо - и мрак, и свет, и тепло, и холод, Только луна ненавидит свет Оттого, что в ней нет его сути, Но отражает кожей и светится.
Когда ты рядом со мной, Мне кажется - Я попала в Ва́линор*, Где света чудесные саженцы, А в нежных руках ветерка разлит "ля" в минор - Просто соната о нас, в ней соло играет гобой.
Когда не со мной - далеко, Я - мёртвая, Теребящая строки памяти. В мечтательном нетерпении вздор тая В уме, как в склепе, теряюсь в мысле-орнаменте. И музыка не рядом, а где-то там - среди облаков.
Я снова бессмертна - с тобой, Время нетающе, Будто мороженое зимними Долгими вечерами - нам ещё Предстоит их узнать, если осень осыпется ливнями, Закроется снегом, ожидая, пока доиграет гобой...
--------------------------------------------- * Ва́линор («земля Валар») — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина область на континенте Аман, где обитали Валар. Вместе с островом Тол Эрессеа известен как «бессмертные земли». Термин этот, скорее, неправильный: только бессмертным существам разрешалось жить в Валиноре, однако сама страна, даже будучи благословлена Валар, не давала возможности смертным жить вечно.
Внутри и вовне меня http://litset.ru/publ/66-1-0-24725 ... Внутри меня - злокачественный сплин Хохочет и плюётся в рифму ядом. ... Автор: Аэль ---------------------------------
Меня от сплина вылечил сосед: Плевался в рифму. Думаете, враки? Так слушайте. Читаю я сонет, О чувствах ли, мечтах ли, зодиаке... Он ждёт, когда прочту одну строфу, И тут же выдаст, изойдя слюною, Так элегантно-эстетично: "тьфу" - И точно в рифму! "В яблочко", не ноя! Вот был однажды с ним такой конфуз: Я прочитал из Пушкина отрывок, А он, представьте, высказался: "тьфу!" - Так, знаете, мечтательно и живо... Я всё твержу ему: "шлифуй, шлифуй Умение плеваться артистично!" И он на это отвечает: "тьфу..." - Мол, повторять совет - непоэтично.
Я исчерпал терпенье и слова - Ты неприступна словно сотня скал, ... Ввожу в тебя войска, ввожу войска! ... Мне не указ ни НАТО, ни ООН, ... Введу в тебя войска, введу войска. ... Любовь и кровь готов я рифмовать, А ты с меня готова срезать скальп: Ты мой Кавказ, а я - твоя Москва, И я ввожу в тебя свои войска, ... И потому, забив на мирный план, Ввожу в тебя войска,
Автор: Аэль
--------------------------------------------
Он - полководец: "Чёрт вас всех... Ать, три!" Фельдмаршал! И готов вводить войска, Хоть скальп с его макушки отдери, И пальцем покрути вокруг виска!
Он НАТО б понакручивал хвосты, Коль отдал бы себе такой указ: Завоевать весь мир, который - ты. Он назовёт тебя: "мой Гондурас!"
Мушкет терпенья сломан об игнор - Разбит приклад о камни букв: "т", "о", "с", "к", "а" - Столь нервно передёргивал затвор, Когда повторы рифм к любви искал.
Но вспомнив, что по нонешним статьям Она таит банальности оскал, Расположился ближе к простыням, Начав ритмично рифмовать войска.
Любовь журчала, пела, утекла Дождинками, и высохла на солнце, Легко растратив чувства, как червонцы, Вдруг как-то незаметно умерла. Горька ли смерть? Лекарственна порой... Счищает шелуху слепого сердца, Давая на мгновенье оглядеться И ощутить внезапной пустотой Ток времени сквозь дырочку в груди, Прочувствовать, как сыплется песочек Внутри часов, как совушка хохочет - Услышать сквозь слезливые "прости" - Природы, мира звуки, что забыты Давно за стенкой сладостных надежд, Стать снова нищим, голым - без одежд, Что для совместной неги были свиты, Как гнёзда. Им не выпало птенцов. Бывает так - не редкость, право слово. Глаза открыть - так больно... Но как ново В секундах преломляется, суров - Свет вечности, чертя тропинку к крову...
А знаешь, у города есть окно - Единственное, как небо. И Пускай это выемка в небыли, Но... Оно в подворотнях застывших душ, Под длинными чёлками блёклыми, Под стылыми, тёмными стёклами Луж. Порою ныряю в кромешный мрак, Как рыба - в речное молчание, Сорвавшись с крючка отчаяний. Как? Не ведаю, как. Не в том и вопрос, Но в голосе, что срывается, И сердце, как инок - кается... Трос: Не выпустит, втягивает вовнутрь, Где город асфальтами лыбится - Агонии рад белорыбицы, Крут. И всё же, у города есть оно, Единственное, как небо. И Пускай это выемка в небыли, Но...
Отклик на ст-ние "прыжок в асфальт" http://litset.ru/publ/3-1-0-28901 Автор: Георгий Волжанин
