Когда ты через боль стремился к цели,
и спотыкаясь, падал на колени,
а перед носом закрывали двери
все те, кому ты безоглядно верил…
Когда, хлебнув предательства сполна
и пошатнувшись от удара в спину,
ты кровью записал их имена.
Чуть этот мир навечно не покинув.
Но снова встал с ободранных колен,
да затянув растоптанные берцы,
шагнул вперёд сквозь пелену измен,
пытаясь у чужих костров согреться...
И всё равно
не шёл по головам,
не предавал,
не подличал,
не трусил…
Тебя продавших искренне прощал,
не предаваясь по дороге грусти.
Шутя, писал весёлые стихи
на ритмы ободряющих мелодий.
Хоть под напором жизненных стихий
извечно был одет не по погоде.
Но вот однажды, разведя костёр,
вдруг понял, что закончились предгорья.
Ты свой рюкзак с проблемами допёр,
поднявшись к нулевой отметке моря.
А дальше будет только тяжелей.
Чем выше, тем опаснее и круче.
Но, выгнав тень сомнения взашей,
шагнешь к вершине,
раздвигая тучи...

...у реки Ориноко проклятый городок
ветер
на склонах тени
старик и пёс
чёрный архангел
пророчество
сто шагов
дорога
путь к морю
ушедшим вечный вопрос
сюр
закулисье
в преддверии наливай
отклик
империя
не про шута мой рай...

как следствия финальной битвы
забытых ранее богов
кружат позёмкою молитвы
среди развалин городов
и солнце тусклым медальоном
блестя у неба на груди
дарует холод миллионам
в плену постъядерной пурги

Влезли к медведю в берлогу, дернули мишку за ухо.
Мол, косолапый убогий, можно его оплеухой,
можно гнобить и тиранить, шерсть выдирать из подбрюшья,
а сухопутным пираньям рвать на куски его тушу.
Смять все припасы на чётки, чтоб показать иностранцам –
мол, поглядите, как чётко мы поимели засранца,
поиздевались немало, грабить мишаню – за праздник,
и рукоплещут шакалу лев да облезлый стервятник.
С ними толпа разномастных слезших с дерев бандерлогов,
клещи вручают Табаки и отправляют в берлогу.
Вырвать советуют зубы, когти надёргать из лапы,
купят сии атрибуты, в ленты — ковбоям на шляпы...
И оборзевшая свора рыщет промежду березок,
а впереди очень споро скачет шакал-отморозок.
Кинул посыл у берлоги: "мы развенчаем кумира" –
вмиг в телеграммах сороки речь растрещали по миру.
И подбежав к мишке резво клещи нацелил в десну,
только ошибся болезный, мишка почуял весну.
Враз обнаглевшие звери боль испытали, да шок,
эхом неслось через веси:
– Мифа!
А наф то за шо?

Эх...
было б нам чего-то поделить...
давай поделим наши дни на годы?
на выверты сознанья
на погоды
на амплитуды волн
(то вверх то вниз).
давай умножим!
или может в степень?
слегка пересудачим и потрепем
о том
как из костра — в золу и пепел
о той
с которой было зашибись...
что?
не зашло?
ты главное держись...
когда с ноги
въебёт по морде жизнь.

Где-то в мозгах
под отвалом архивного крошева,
глыб информации,
щебня несбывшихся мечт —
пол мозаичный
в картинах грядущего-прошлого,
маленький шанс
от погибели мир уберечь...

Я не бывал на войне.
Ни на той,
ни на нынешней.
Мне бы молчать
о сюжетах пророческих снов.
Снов о безумии,
о наступающем финише,
Где равнодушная смерть собирает улов.

Каждое утро,
с упорством и страстью фанатика
вспомнив картины,
что ночью привиделись мне, —
я
на помятой салфетке
рифмую:
солдатиков
рваный сандалик
и чёрное небо в огне...

. Конкурсный стих:

вещий...

когда случается бедовая беда
а ты стоишь на вечном перепутье
камо грядеши -
новоявленный Распутин -
в попытке миру разомкнуть глаза...
ведь мир ослеп
оглох
и онемел
не хочет видеть
слышать
соозвучить
мир факты оставляя не у дел
в кострища войн
бросает самых лучших
а ты кричишь
стихами со страниц:
жестокий мир - законченный фанатик
но будет вынужден и он
склониться ниц
пред правдою...
под дулом автомата.

Обзор критика:

Несколько наивно, притом что всем известно, что сейчас мир во главу угла ставит чистую прибыль, отмахнувшись от морали, как от мухи.—

Ссылка на обзоры и обсуждения:

http://litset.ru/publ/34-1-0-75198

___________________________________________

Вот и закончен интересный конкурс, авторы получили призы и критические обзоры, критики благодарности и овации, читатели разнонаправленные эмоции и только нудный Ок(а) чей-то там ковырял в гениальном критическом комментарии оставленном на его незатейливый стиш.
- Ну да... Ну не... Ну почему так?
Не, ну она же - гений поэзии, она ошибаться не может, может я где-то чего-то не учёл,-
сопел начинающий рифмоплёт:
Эх жаль что у меня редакторского "вездехода" нет, а то бы я на форе в ККК сходил, почитал, самообразованием занялся, учиться ведь никогда не поздно, а то так тупым и помру. А может сходить к Логине и задать ей вопрос напрямую, или с Сергеем Кодесом попробовать через VK связаться, они наверно помогут разобраться. Да не... куда им, она ведь - монстр критических разборок.
Нет, ну почему с такой очаровательной наивностью она берётся утверждать за весь мир?
Ведь говорить не от своего лица разбирая чужой стих - это позор для критика, вы никогда не можете быть уверены в действиях и помыслах других, а выдавая желаемое за действительное вы тем самым отпускаете ниже плинтуса и конкурс и ресурс на котором он проводится © (Ликбез юного критика) — наверное она что-то знает... Блин, а может она заметила сбой ударения в словосочетании Камо грядеши? Да, наверное, так оно и есть, просто пожалела разгильдяя вот и намекает оболтусу, а я, тупой, даже ссылочку не могу найти на то, что знает весь мир.
Точно. Эх жалко моего профессора истории уже нет с нами, а то бы я позвонил поинтересовался здоровьем, да заодно бы и узнал, откуда она его знает, ведь она утверждает что он - плохой учитель, а она голословных утверждений не допускает никогда и тем более не переходит на личности незнакомых людей, ведь это мало того, что напрямую запрещено правилами сайта, так и просто не красиво. На сайте поговаривают, что у неё бывают долгие критические дни, плавно перетекающие в недели и даже года, она всё разбирает и разбирает,критикует и критикует. Бедная, а когда ей жить-то, жизнь-то проходит, а тут я со своими стишатами мельтешу, надоедаю, а она не ленится - отвечает, даже капсом выделяет, чтобы особо важные моменты не пропустил. Вот не была бы это она, ей богу решил бы, что меня пытаются неумело троллить, ну это нереально, чтобы королева троллинга опустилась до уровня простого пользователя сети, да она, по слухам, и самого Алекса покровительственно похлопывает по плечу, а он один из лучших в этом искусстве на Литсети, Ок в свое время наблюдал игры Алекса и Лиса в хорошего и плохого полицейского, и пусть они не дотягивали до уровня трех шестерок (одного из веселейших троллей Рунета времен его становления), но левелы зашкаливали далеко за сотку. Так что нет и ещё раз нет. Это не троллинг, а обычная констатация факта, голос в последней инстанции. А ссылки, да кому эти ссылки сдались, это просто моя техническая неподготовленность, надо уже выкинуть этот старенький смартфон и завести новый, а то не ссыль найти не могу, не напечатать ничего без ашипок и очепяток... Стыдно право слово, за полчаса напишу бывает заметку, а потом редачу её часами, "блох выискиваю" да пытаюсь поверхностные шероховатости отшлифовать. Вот и она намекает, что поверхностно мыслю, да что намекает,  прямым текстом говорит: Копай глубже, ищи аргументы, а то она без них даже на вопросы отвечать не хочет, а если она меня в игнор бросит, всё - как жить-то после такого позора. Нет нужно подойти к разбору с холодной головой и ответственно... это дело не одного дня и даже месяца, а пока просто поблагодарить всех членов жюри (они ведь тоже старались), ну а её в особенности....

Хочу выразить огромную благодарность судейскому корпусу конкурса ЛАП 23, Елены, спасибо вам огроменское за конструктивную критику, для меня она очень ценна и уже дала свои результаты. Алекс - респект, вы подняли мою самооценку и внушили уверенность в собственных силах, а то в последнее время я что-то захандрил.
Ну и конечно огромное прозаическое хочется сказать непреазойденному критику, гению творческого мышления, эталлоному образцу для подражания, да и просто очень вежливому человеку - редактору Литсети - surra. Так держать! Вы подняли знамя Литсети просто на недосягаемую высоту и надеюсь редакция это оценит и обязательно наградит вас по заслугам.
Вечно ваш, Ок74 ")

когда случается бедовая беда
а ты стоишь на вечном перепутье
камо грядеши -
новоявленный Распутин -
в попытке миру приоткрыть глаза...
ведь мир ослеп
оглох
и онемел
не хочет видеть
слышать
соозвучить
мир факты оставляя не у дел
в кострища войн
бросает самых лучших
а ты кричишь
стихами со страниц:
жестокий мир -  законченный фанатик
но будет вынужден и он
склониться ниц
пред правдою...
под дулом автомата.

Мир опутан тенётами лжи,
беспредельность - хозяйка дорог,
и подводит законный итог
всем и вся на Земле - Рагнарок.
Путь на запад к равнине лежит,
собираются боги и люди,
кровью твердь окропить - не убудет,
если вечность намерен прожить.

В бренном мире случалось не раз
то, что просто не может случится:
искаженные яростью лица,
да сакральное соло волчицы -
как последний сигнал и приказ.
Заволнуется вечная твердь,
сквозь разломы ощерится смерть
и обрушится небо на нас.

Божьи правнуки - люди Земли -
доросли до чудовищной силы,
укрепив кости, мышцы и жилы,
на краю всепланетной могилы
соглашенья о мире сожгли.
Подытог - боевая ничья:
чудищ в душах повергнуть нельзя...

А могли... ну ведь правда, могли?
Просто нам не хватило любви.

Чёрный...

Мочёный в джине белый хлеб
клюет ночами чёрный ворон....

Чтоб заглушить предсмертный холод,
вливаю алкогольный бред
в бездонный хаос мирозданья.
Сломав запреты в подсознанье,
сквозь опиатный дым кальяна
пером ловлю подлунный свет.
Сложив на жизнь и смерть памфлет,
кричу в плену самообмана —
Мне без любимой и желанной
на этом свете места нет...

Я не томил в руках синиц,
хватало женщин, денег, фарта.
О чём тогда тревожно каркал
один из чёрных вещих птиц?
У темных дней на побегушках
холоп, незначащая тушка,
процентный шиш от миллиарда
типичный образ небылиц
теперь герой моих страниц,
где всё поставлено на карту.
Во флёре пьяного азарта
держу свой предпоследний блиц.

Назавтра в рубриках газет напишут —
Он был вечно молод!

Клюет ночами чёрный ворон
Мочёный в джине белый хлеб...

В ответ на:
http://litset.ru/publ/1-1-0-73660
Ле ли но

ты спишь ещё?

а я вот как всегда...
душ
крепкий кофе
дым из старой трубки
преодолев последствия побудки
пишу лучом рассвета
для тебя —

я так скучал...

а почему молчал?
да просто чтобы
"не вписаться криво"
я не умею жить неторопливо
а ты так нетерпима к мелочам

вот и молчал

под смех кривых зеркал
считал за вечность
каждый миг разлуки
но рифмы для тебя хранил
и звуки
в созвучия для нас соединял...
(Ок74)

Давно проснулась
Глаз не открывать
Стонала солидарная кровать
С тобой, или с твоей вонючей трубкой?
Нет, не бросай, мне нравится дымок -
Звенящий запах счастья моего,
Упрятанный в игле, яйце и утке.
Мне нравятся подсохшие уже
В подфорточном февральском мандраже
Речей твоих завяленые сутки.
Пусть криво, только только я совсем не сплю,
Люблю? Безосновательно люблю.
Как прежде, окончательно и чутко.
(Лелина)

На землю сплюну кожуру,
а зерна честных слов,
во рту согреются теплом...
и прорастет любовь")
(Ок 74)

Сакрально, милый, только я, как я
Хотела бы телятины и яблок
Хотя бы первородных сухофруктов.
Но ты свалил в неистовом пике,
Грызу подушку непонятно с кем.
Кривляюсь, ладно, разувайся, узнан.
(Лелина)

Скидаю с ног усталость под порог
А с плеч пропавший жарким потом тельник
Я все такой же балагур - бездельник
И вновь из кухни трубочный дымок
Прости меня, за то что я не смог
Тебя сберечь, от взлетов и падений...
(Ок74)

Родной, иди, дышу тебе в ребро, согрею пальцы, завтра пострижемся
Я знаю, ты из блюдцев, чайнов, солнцев,
Наш пёс здоров, готов, и я любовь
Смеётся)
(Лелина)

.....
(Ок74)

...выдрав жало у плётки,
рывком поднимаюсь с колен,
выдыхая из лёгких
кровавые сгустки и тлен,
небеса за спиною
взрывают два чёрных крыла,
выхожу за тобой:
я твой ангел и твой сатана,
даже в пекле найду -
не спасут ни интриги, ни рать,
сквозь зарницы и тьму
мне над миром привычно летать,
я небесный посол,
защищающий совесть и честь,
я рождён для того,
чтобы кару предавшему несть,
не помогут уловки,
фальшивая вера и плач...

Век Иуды недолог.
Азъ есмь - приговор и палач.

ты спишь ещё?

а я вот как всегда...
душ
крепкий кофе
дым из старой трубки
преодолев последствия побудки
пишу лучом рассвета
для тебя —

я  так скучал...

а почему молчал?
да просто чтобы
"не вписаться криво"
я не умею жить неторопливо
а ты так нетерпима к мелочам

вот и молчал

под смех кривых зеркал
считал за вечность
каждый миг разлуки
но рифмы для тебя хранил
и звуки
в созвучия для нас соединял...

Строем пройдут голоса и лица,
жизнь грязным пальцем листнёт страницу.
Тем же, кому по ночам не спится, -
трубка и крепкий чай.
Вязну в болоте ночей бессонных,
мир подсветив проёмом оконным,
в старой тетрадке из рифм колонны
выстроив невзначай.

Серый рассвет подкрадётся мышкой,
трубы заводов дымят с одышкой,
кажется я постарел и слишком
пессимистичен стал.
Строчки стихов догорят в тарелке,
с ними мечтания и «хотелки»,
на посошок - рюмку водки "Белка",
в тачку и на вокзал…

В цепких объятиях полудремы,
город становится незнакомым.
В нём я не раз засыпал влюблённым,
только закончен сон.
Верхняя полка, вагон плацкартный -
к новым свершеньям спешу с азартом,
в брючном кармане лежит для старта
тысяча и смартфон.

На фиг Сараево и Парижи,
выйдет у моря лихой парнишка,
солнечный пёс мне лицо оближет,
счастлив я буду тут.
Сев посреди конопляной нивы,
стих напишу о себе счастливом.
В нём спину пляжа гладят приливы
и барсуки поют...

я пью курю и обожаю женщин
короче не на ЗОЖе и не гей
на ужин мясо (полкило не меньше)
под коньячок который постарей
и с хулиганской наглостью поэта
(которой точно мне не занимать)
могу надрав с окрестных клумб букеты
их с шуткой первым встречным раздавать
играет в попе детство колет шило
кидает по волнам то вверх то вниз
неисправимый бабник и чудила
зато со мною веселее жизнь...

Когда-то, в начале жизни
ты
одиноким волком,
покинув леса отчизны, чужими степями долго
бегал в поисках счастья
в предгорьях, нашёл волчицу,
и взяв её в одночасье, на годы остепенился,
волчат обучал охоте, быт и логово строил,
но как-то простыв в болоте,
на время выбыл из строя,
самка, взрыкнув, свалила,
щенята
за ней вдогонку...
Наверно, твоя планида прожить одиноким волком.
Только уже матёрым.
Менять города и страны,
идти вечерним дозором в бары и рестораны.
Туда,
где в дыму веселья
змеи, лисы, пантеры.
А ты забредаешь с целью -
выпить и снять гетеру.
В мире, где око за око, дабы с пути не сбиться,
знай
у реки Ориноко
поёт на луну волчица...

Сегодня всё, что сковывало нас,
растает как обрюзгший старый снег,
когда-то всё бывает в первый раз
и вот сегодня
первый наш побег.
От быта и совместного житья,
от призрака несбывшейся мечты.
Мы так спешим по граням бытия…
Верней не мы,
раздельно –
я и ты.
Торопимся все узы разорвать
и, удалив из паспорта следы,
по новой жизнь свободную начать,
вдохнув отравы с привкусом весны...

Для предавших любовь расплата - хвост проблем тянуть за собой,
днём и ночью влипать в засады, слыша рядом шакалий вой,
пробивать головою стены, штурмовать неприступность скал,
ожидая удара в спину, наготове держать кинжал.

Ожидая удара в спину, наготове держать кинжал.

Раскидает цыганка карты на платок в дорожной пыли,
выпадают счастливцам дамы, сверху кроют дам короли,
а продавшим за грош удачу, карты сдаст плутовка-судьба,
передёрнув (ну, как иначе), бросит наземь расклад шута.

Передёрнув (ну, как иначе),  бросит наземь расклад шута.

И пойдёшь, оставляя мили с километрами за спиной.
Тех, кто сильно тебя любили, быть хотели всю жизнь с тобой.
Не вступить в одну реку дважды, извиняться - не твой конёк,
но всю землю пройдя однажды, возвратишься на мой порог...

Но всю землю пройдя однажды ты вернёшься на мой порог!

На поребрике Таганки разливают до краёв -
это вам не просто пьянка, а синклит у мужиков.
На кону вопрос извечный:
«Пить за баб или не пить?»
А в округе бродит нечисть, между ух её итить.
Хлыщ идёт, в помаде веки, петушиный хохолок.
По бокам - две синих девки, у одной во лбу пупок.
Во, народ, гляди какая!
Деда Петя буркнул:
«Дык!
Что сказать, при формах краля, только портит вид кадык.»
Мужики нальют по третьей:
«За удачу и любовь!»
Здесь рецепт от всех болезней знают лучше докторов.
Что братан понурил гриву? А ну, ша! Втяни живот.
Улыбнись и чтоб не криво, видишь, девушка идёт?
У неё футляр под мышкой и скрипичный ключ в руках,
а не гиря, как у бывшей...
Ты чего сидишь, чудак?
Точно, девочка - не стерва, замахни на ход ноги.
Помни,
ты - по жизни первый!
И беги за ней, беги!

На арене Колизея хлещет кровь из рваных ран -
гладиаторы звереют: им мозги затмил туман.
Где здесь звери?
Где здесь люди?
Без полкварты не поймёшь,
но из них в итоге будет  винегрет, ядрёна вошь.

Бьёт клинок центуриона, рассекая горло льва,
наземь с плеч легионера покатилась голова.
Моргенштерн сминает лики, жрец орёт хвалу богам,
но триумф на самом пике обломал гипопотам.

Колесницам рубят оси, собирают дань серпы...
Хоровод вселенской злости - развлечение толпы.
Крики Ave как заклятье рёв трибун как приговор,
голос свыше гаркнул:
"Снято!
Всем спасибо!
Стоп мотор!"

Оскомину собрав на языке,
в фойе "Ла Болля"* сплевываю фразы:
"Шута с колоды бросили в пике, но лечь на стол мне суждено не сразу...
Стегают ветры вдоль и поперёк, заносит на прямой и в поворотах,
из круга заполярного зверёк приходит в гости, будто на работу.
Бродяжу с монпарно* по вечерам,
наутро матом проклинаю слабость,
тетради раздирая пополам, ищу на дне бутылок ... вдруг осталось?
Морфин венозю, кокаин ноздрю, ждут вечерами кабаки да шлюхи.
Есть пониманье - вскорости сгорю!
Ни за понюшку, ни за полкраюхи...
Да, про́клятый!
Чего с меня возьмёшь -
тельняшку вкупе с томиком Бодлера.
Имущество оценят в медный грош, кому нужны поэмы, бокс и вера...

Мне на могилу принесут цветы
все те, кого люблю и ненавижу.
И будут бить чечётку мертвецы
на обрусевших мостовых Парижа."


*La Bolle - кафе в Париже, популярное у молодых поэтов из среды русской эмиграции в 20х-30х годах прошлого века.

**Монпарно - французские предшественники хиппи.

жил да был один поэт и ему в расцвете лет
очень часто снился утром примечательный сюжет
в нем была радистка кэт чашка кофе к ней омлет
и буклет по камасутре сюр вы скажите ан нет
как-то вечером нахал взял и тупо забухал
и никто финта такого от него не ожидал
весь московский криминал ищет тех кто им продал
колпановича картину "парус в небе правит бал"
в это время наш поэт зависал с радисткой кэт
в стриптиз-баре на таганке трое сбоку ваших нет
сюр вопрос или не сюр да хватает в мире дур
да и дураков хватает и физлиц и даже юр

На сюрреалистический блиц.

Сижу. Пишу. Мне нравится писать,
но нынче без "ноль пять" не разобраться.
Куда теперь пойти, куда податься?
Полезу на чердак, откуда мать
сгоняла криком нас. Где наше детство...
Где с пацаном, живущим по соседству,
мы в телескоп любили наблюдать
за Марсом, за созвездьем Волопаса?
Ага, конечно, вот вам... (ха - три раза).
Стремился взор туда, где моря гладь
переходила в белоснежность пляжа,
и девочка по имени Наташа
частенько приходила загорать,
Где золотинкой крышка на кефире,
где небо было выше, мир был шире.
Туда, где изумрудом в пять карат
был нам любой бутылочный осколок.
Где нить из лжи, ехидства и подколок
пока ещё не сплетена в канат...

Нахмурил тучи пасмурный рассвет.
Собачку вывел местный доходяга.
Одной тропинкой очень много лет
Он поутру водил свою дворнягу,

И кошек пёс совсем не замечал,
Тихонько брёл, подтаскивая лапы.
Как и хозяин, пёс был очень стар,
Уйти к богам готовясь по этапу.

Но нынче утром ждал иной расклад,
Судьба с ухмылкой сдвинула колоду,
И старый матюкнулся невпопад
На жизнь, страну, козлов и непогоду.

А пёс внезапно уши навострил,
Как в юности (откуда что берётся),
Хозяина рванул что было сил
Под арку "ленинградского колодца".

Там у решётки старого двора
(заваренной чтоб "левые" не шлялись)
Картина маслом — пьяных три жлоба
Над юною девчонкой изгалялись.

Пёс зарычал, а старый заорал:
"Остановитесь! Твари!!! Отпустите! "
В ответ увидел зэковский оскал,
Да нож в руке отпетого бандита.

Дед отступил к пространству пустыря,
Поднял с земли какую-то железку,
Кроваво в окна лыбилась заря,
На камерах смартфонов снизив резкость.

А я бежал: "Держитесь, старики!!! "
И за спиной в парадных бились двери.
Достаточно полшага на Руси
Простому обывателю до зверя...

С района отморозки не ушли,
Пёс двух порвал, да "батя" бил как надо,
Но от народа их спасли менты...
Воздать не дали по заслугам гадам.

И каждый год по тропке пустыря
Цветы в рассвет несёт девчонка Юля,
На место смерти пса и старика,
В один и тот же день в конце июля...

Болью пронзает сердце.
Жить сто шагов осталось.
В небе, пропахшем смертью, тенью танцует аист.
Дочку знобит от жара, лезет в слезах на ручки.
Мама ей шепчет:
"Сара, скоро нам будет лучше..."
Рядом беззубый Йозеф ртом, от цинги распухшим,
Прошепелявил:
"Боже! Боже, пусть станет лучше!"
Вот и дошла колонна, десять шагов до края...
"Arbeit macht frei" – каноном
Текст над вратами рая.
Девять,
Восемь,
Четыре...
Шаг предпоследний тише.
Кто-то над нашим миром шёпот людей услышал.
Грохнула канонада, вскрикнули конвоиры.
Снайперы спецотряда в ад конвой проводили.

Раны рубцует время, грузом прижала старость.
До пустоты за дверью вновь сто шагов осталось.
Снится – девчонка Сара к маме бежит по полю.
И на последнем шаге
Сердце пронзает болью.

18. 03. .........

Мне недавно друг мой Толик
По вотсапу рассказал
Про Бермудский треугольник, о мечети Тадж-Махал, и о йети на Памире, и о чудище Лох-Несс —
Очень много в этом мире неизведанных чудес!
Но мне как-то не до жиру,
Я от мистики далёк,
Не могу найти в квартире левый праздничный носок.
Так нервирует сознанье сей загадочный процесс,
Что в анализ мирозданья с головою я залез.
Гугл сказал, мол, одноногий
В гости к жинке забегал...
И в процессе диалога пару мне разбил, нахал!
Яндекс ляпнул (явно сдуру):
Может, это полтергейст?
Пальцы ног скрутивши в дулю, показал дурацкий жест.
Перебрал сто вариантов, даже в Бинге поискал,
А когда сложились карты, гордо суженой сказал:
"Всё,
Разгадана мной тайна...
Гений я!
Но вот вопрос...
Как мужской носок брутальный стал резинкой для волос?"

Встал боец на охрану театра.
Щебетали в фойе балерины.
Он для них был пониже стандартов,
Не сравним с эталонном мужчины.

Нет ни Майбаха, ни вертолёта,
Белый конь под седлом не гарцует.
А в глазах жуткий холод полёта -
Дочерей Мельпомены продует.

Но под вечер в каморке охраны
Запах кофе смешался со смехом.
Прима штопала рваные раны,
На душе зашивая прорехи.

Он писал для неё на салфетках
О театре смешные катрены,
И останется в памяти вехой
Ночь любви у подножия сцены.

Нальём шампани, господа,
Забудем все невзгоды!
Весна в душе царит всегда,
Весна в душе царит всегда,
В любое время года.

Сегодня выпала нам честь,
на бале-маскараде.
Вниманье дамам преподнесть,
Вниманье дамам преподнесть,
Не ржите, бога ради!

Для вас я повторяю, Граф,
не пейте много водки!!! —
И морды тем, кто был не прав
И морды тем, кто был не прав
Не бейте по охотке

А вы, корнет, хоть и юны,
Но пусть не повторится:
Не сметь у пожилой княжны,
Не сметь у пожилой княжны
Бить мух на ягодицах.

Барон, колоды сдать свои,
Играйте на бильярде,
А то опять мы простоим,
Не то опять мы простоим,
У стеночек в апарте.

А вы, корнет, ну право, что
Как милая кокетка.
Налейте фрейлинам по сто,
Налейте фрейлинам по сто,
И в цель стреляйте метко.

А я чего? Чего вам я?
Чихал я на сомненья.
Вы пожелайте мне, друзья,
Вы пожелайте мне, друзья,
Удачи и везенья.

Наполеона летом бить,
А не ясна картина,
И я хотел бы обсудить,
И я хотел бы обсудить
В салоне Жозефину.

А с дамами чего не так,
Наташа из Ростова?
Ой право, господа, пустяк
Ой право, господа, пустяк
Не повторится снова.

Ну, если вид при фуэте
Меня к греху не склонит,
У ней такое декольте,
У ней такое декольте,
Алларм, друзья по ко́ням!

Затеяли на лавках бабули постирушки,
Округе моют кости весёлые старушки.
Наташке из тринадцатой, Танюхе из восьмой
И управдому - этот гад опять ушёл в запой.
А Ленка-свиристелка вновь сменила мужика,
У Витьки-алкоголика украдена нога.
Да что ты врешь, Варваровна? Когда на днях он пил,
Ходилкой деревянною соседа Мишку бил!
Про Гоги с сорок пятой, не так давно, слыхали?
Нашёл одной бумажкой аж десять тыщ в подвале!
Не десять, Леонидовна, а люди говорят,
Что откопал Демидовых зарытый древний клад.
Множатся в прогрессии суды и пересуды,
Строят свои версии, добравшись до Иуды,
Они ведь знают точно всё: кто с кем да где почём,
Отправлен в ад заочно был на муки управдом,
С ним местное правительство, полиция, врачи.
За злостное вредительство и лежку на печи,
За маленькие пенсии, коррупцию и блуд
Пропишут всем чиновникам в Якутию маршрут.
Утихнут резко споры, вдруг игривей станет тон -
Семён Петрович, холостяк, несёт аккордеон.
Сидят не просто бабушки - дамы на скамейке,
Кокетки поправляют цветные душегрейки.

Мужской хрипящий баритон поддержит женский хор.
Икнёт с частушки озорной ворюга-прокурор.

Ей утром улыбается заря,
закаты на ночь дарят поцелуи,
Подснежники к исходу декабря
по снегу босоногие танцуют,
Она - сестренка мириадам звезд,
мечта - для сумасшедшего поэта,
Другой такой найти не довелось,
хотя бродил немало он по свету.
Лаская в будуарах светских львиц,
доярок - на колхозных сеновалах,
Искал среди мейкапов женских лиц
ту самую, что рифмой рисовала,
Но вот однажды шут и баламут,
споткнувшись о коробку с запятыми,
Нашёл к мечте сквозь тернии маршрут.
Так тем путем и следует поныне.

По дороге от Алькора, спьяну
(третий день в пути навеселе),
К нам на Землю инопланетяне
Шлепнулись на звёздном корабле.

Нет бы под Брюсселью и Парижей,
Но пилот конкретно перебрал,
И они, приняв к земле поближе,
Звезданулись прямо на Урал!

На Урале чудная погода,
Город Че заводами дымит,
А сержант стройбата Воеводин
В трехлитровке к части тащит спирт.

Глядь, ему на встречу чуда-юда,
Прёт межгалактическое зло,
И сержант не думал ни секунды,
Встав за честь системы ПВО.

Банка просвистела как ракета!
От бычка вдогонку вспыхнул спирт!
Улететь собрались? Ша, ребята!
Не сорветесь, борт уже дымит.

И, мелькнув горящим метеором,
Отвернув от жил массива руль,
Инопланетянцы с громким ором
В озеро упали — Чебаркуль!

Это может быль, а может небыль,
но Челябинск в памяти хранит
День, когда над городом по небу
прогудел шальной "метеорит" .

Зелёный снег на розовой земле,
Заводы закидали солнце пеплом,
И небо в яркой серности поблекло,
Спустившись вверх по Гейгера шкале.

Срывается дымок из труб печных
От ртутного электросамовара,
Поджарит крыши цинковым загаром,
В народе восхищенья вызвав крик.

Ну что? Ведь так прекрасно поутру,
Стирая со стекла автомобиля
Немного меньше килограмма пыли,
Смотреть на красных ветерков игру.

А я рулю сквозь желтые дожди,
Разбавленные черно-синим градом,
И через фильтры воздух сладким ядом
Ласкает обоняния пути.

Как хорошо жить в городе мечты!
Здесь просто сумасшедшие пейзажи,
И на "Урбанистичном" вернисаже
Они  бы взяли лучшие призы.

Он собирал чесалки для спины
И тем создал себе серьёзные проблемы.
Когда зудит промеж лопаток, то дилеммы -
Чем почесать? - поверьте, не нужны.
Невмочь? Да хоть об угол почешись!
А он терпел, над экспонатами вздыхая.
Шептал коллекции: "Какая ты большая!"
Нечёсаный и помер. Зашибись.

Горит внутри и просится на лист,
Взрывает мозг играющее слово.
Прокаркала ворона полшестого.
Сегодня ото сна я уклонист.

В руке смартфон, налит в стакане чай.
Укутал дым табачный с головою.
Бессонной ночью муза пьёт со мною,
Зайдя на посиделки невзначай.

Полезли рифмы, словно из щелей,
Накинулись на крошки тараканы.
Строчу стихи, где павшие бурьяны
И пьяный дух от старых тополей.

Хотелось сочинить про неба синь,
Мол, осень — вдохновение поэта,
Но так взгрустнулось об уходе лета,
Что написался полуночный сплин...

Когда мне белый свет не мил и денег ни шиша,
Проснётся личный мой, сатир и скажет громко: "Ша!"
Промолвит: "Что брат, затужил? Хорош, мол, горевать!
Пошли подальше тусклый мир, Раскрасим будни, млять!"
Сопрём бутылку "Бастардо", нам крымское милей
Расцветит красное вино унылость серых дней.
Грустит на лавочке мадам, видать у дамы стресс.
"Ну что, вперёд? Cherchez la femme!** Наладим политес?"
С рябины веток ободрал, отвесил комплимент,
За фразою: "Каков нахал!", горит зелёный свет!
Застряв в глазастой синеве, прочту экспромтом стих.
С утра на смятой простыне она прошепчет: "Псих... ".
Забрезжит радужный рассвет. Сатир слегка устал,
Пастелью, в блёкленький сюжет оттенки добавлял.
Приляг, весёлый хулиган, когда проснёшься вновь,
В углу картины "Rien de rien"* распишется любовь.

*Rien de rien - ничего из ничего (франц.)
**Cherchez la femme - ищите женщину (франц.)

Источник вдохновения:
Strega (на Одиссея)
http://litset.ru/publ/13-1-0-60308

Гёрлбар на Привозе. За барной стойкой - старый припудренный гей.
В зале гудит золотая прослойка, играет "Азохен вей".
Уже половина в исподнем пляшет, праздник по полной идёт.
Лакомый шот для упитанных няшек
и "Бейлис" за Новый год.

Парни под коксом, глаза дикошары, на шест залезают ню.
Девицы таких называют "шмары",
цены - пучок по рублю.
Можно легко их похлопать по попе, ответа не будет в лоб.
Так Одиссею влепи Пенелопа, стала б не -лопа - циклоп!

Сару, шо спала на мятом диване, видя приватные сны,
В трусах стриптизера, с дулей в кармане, девки домой понесли.
Вся сумма их мышц - не Геракла бицепс, уронят в пути раз пять,
Будут тащить и в сердцах материться:
"Зачем было так бухать?"

Глядя на тело, сто раз заикнутся: "С ней больше в бар - ни ногой".
Но всё же допрут, прислонят к воротцам, стукнув об дверь головой.
Дальше супруг налетит, как цунами, и с криками: "Чтоб я сдох!"
На первой маршрутке уедет к маме, да и пошёл этот лох.

Романтичное

Когда-то птица счастья Гама
Летела к морю между дюн,
А встречным курсом, но не прямо
Болтался вещий ворон Юн.

И на прожаренном песочке,
Где пёрышки ласкает бриз,
В нежданный день, в неясной точке
Два одиночества сошлись.

Крутила дама опереньем,
Мужских страстей  подняв накал.
А он, с приливом вдохновенья,
Стих о любви презентовал.

Глаза прикроем ненадолго,
Тем избежав песчаных сцен.
Оставим деву недотрогой
В объятьях Юна насовсем.

Но год спустя, за горным пиком,
Под наблюдением двух лун
Взорвал яйцо победным криком
Предвестник счастья Гамаюн.

—————

А мы ловили Гамаюна...

А мы ловили Гамаюна
На свежий хлеб и колбасу
По стрипборделям и салунам
В запретно-сказочном лесу.
Пропал в тумане синий ёжик,
Цепь проиграл ученый кот
А Гамаюн, хоть был без ножек*,
Плясал с русалками фокстрот.

Мы вам промолчим за всех пернатых,
Но чревовещатель Гамаюн,
Лысиной блестя промеж хохлатых,
Покорял татухою из рун.

Красотка дева в красной шапке
К нему подвинулась бочком:
"А знаете, что в нашей сказке
В авторитете Вы большом?"
С пыльцой дымилась папироска,
Гаман промолвил, сморщив клюв:
"у вас не крылья, а отростки,
И я, ваще-то однолюб!"

Мы вам промолчим за всех хвостатых,
Но удачи вестник Гамаюн,
Хоть и был уже слегка поддатым,
Мёда заказал на весь салун.

Шипел хмелюжный серпентарий,
Дремали тролли на полу,
А наш герой хлебал нектарий
Из фляжки с дырдочкой в боку.
От камер било перегаром,
Штормило землю от вина,
Допёрли птицу в бестиарий,
Взяв на хребет Гамаюна.

Не расскажем вам за Алканоста,
О Сирине тоже промолчим,
Но про птицу счастья-недоноска
Песню на два голоса кричим.

*В легендах, дошедших до наших времен, Гамаюн описывается, как бескрылый и безногий птах, летающий с помощью пышного хвоста.

На МКК: задание отловить птицу Гамаюн.
Команда: ЛенОк.

Крылья в небе расправил дракон,
Пошатнулись от ветра атланты,
Этот мир в сотый раз обречён
Демиургом, тасующим карты.

Пыль, со звёзд осыпаясь дождём,
Вскрыла память Руси изначальной,
Над погостом поросшим быльём
Заплетается время спиралью.

Ветер взвыв, словно раненый зверь,
Хлестанет по реальности струнам,
На могилах волхвов через твердь
Загораются древние руны.

Захохочет в истерике гром -
Пережить доведётся немногим.
В мир, где месяц воюет с крестом,
Возвращаются старые боги.

Вновь польется потоками кровь,
Переполнив купель океанов
И в горниле жестоких боев
Испарятся и люди и страны.

Сплёл усталости толстый канат
По ногам и рукам, как удавка,
Льётся думок шальных водопад,
На душе грязно-хмуро и зябко.

Заиграет старинный шансон
На продрогшем парижском бульваре,
Мне нальёт в стакан водки гарсон
Да усадит за стойкою в баре.

Бьёт мелодий лихих ручеек
Сквозь раскрытые окна и двери,
Зажигая внутри огонёк,
Разбудив задремавшего зверя.

И безбашенный бурый медведь
Понесётся к французской лисице,
Вмиг готов за неё умереть —
Только русский так может влюбиться...

Арбат кряхтит осенней суетой,
Шуршат листами книжные развалы,
В кафешантане веселятся запевалы,
Сминая парочкам на лавочках покой.
Художник-фат портрет карандашом
Рисует в стиле ню для дамы в красном
И, штрих последний нанеся движеньем страстным,
Вдохнет в рисунок жизнь приветствием — "Шалом".
Играет ветер рыжею листвой,
Смочив брусчатку брызгами фонтана,
Да музыканты, выдувая воздух пряный,
На саксофонах зажигают "Girl and boy".
А рифмоплёт, от осени хмельной,
Достав блокнотик, примется за дело,
Покуда фляжка с коньяком не опустела,
Осенний стих напишет ручкой перьевой.

В Литредакции жил синий кот
под главреда дубовым столом
называли котэ Рифмоплёт
он заметки строчил коготком

Мур-мур ля-ля мур-мур ля-ля
    заметки строчил коготком

Но недавно под яркий ксенон
совершенно случайно попал
редсоветом на должность введен
кот газете название дал

Мур-мур ля - ля мур-мур ля-ля
    газете название дал

Даже главный корректор Орфей
стал его по отцу величать
да котяра слегка забурел
и решил имя вдруг поменять

Мур-мур ля-ля мур-мур ля-ля
  кот имя взялся менять

Вот на конкурсе лучших имён
дамы блузки и чепчики рвут
джентльмены кричат в унисон
знаменитости кличку дают

Мур-мур ля-ля мур-мур ля-ля
    чего нибудь изобретут

Было много прелестных идей
но Париж в его сердце живёт
выбрал то что ему всех милей
впредь зовётся Котэ Луиплёт

Ля Мур ля-ля мур-мур и вот
    синий кот теперь Луиплёт:)

Мы где-то в созвездии Альфа Центавра,
Но может поближе. Тут чёрт разберет.
Сидим на обшарпанном старом двутавре,
Со мной Котопёс и большой Синекот.

Хмельной Котопёс выдвигает идею:
Чего, пацаны мол, одним куковать?
Рванули к девчонкам на Кассиопею,
Накатим по сто - и такси вызывать!

С залетом на звёздочку Альдебарана,
Где, в лавке затарив багажник авто,
На пятой космической трех хулиганов
Везет к приключениям шеф Коньпальто.

Вблизи перекрёстка, поближе к Психее,
Запрятав мигалки в туманный сугроб,
Испортил в зародыше нашу затею,
Стоп-лазерным жезлом взмахнув, Звездокоп.

А дальше парсеки на старом радаре -
Пешком бы домой добрести до весны.
Схватил поэт ручку в похмельном угаре -
Приснится ж такое с бутылки "Апсны"!

Вся наша жизнь - разменная монета,
гремящая в карманах на ходу,
и я, звеня копейками бюджета,
сегодня вдоль по городу пройду.
Весна пьянит, и небо голубое,
а девочки какие —
"Друг, ты глянь!" —
Мы так давно не виделись с тобою,
пошли возьмём по пиву и тарань.
По снегу в парке куролесят белки,
встречая март со стаей голубей,
да старички за столиком в беседке
"на дурака" заходят с козырей.
На кованых скамейках повсеместно
в обнимку "поцелуйники" сидят,
и захотелось, вам признаюсь честно,
мне время отмотать слегка назад.
Туда где звезды фонарём слепили,
где мы могли неделями не спать,
где сумасшедше молоды мы были
в свои "безумно старых" двадцать пять.

А я штурвалом сделал резкий поворот.
На чуть дрожащей, запыхавшейся от бега
Красотке яхте с парусами цвета снега
Зайдём походкой от винта в ближайший порт.

Нам будут граждане махать на берегу.
Волна буянит под кормою, в клочья пена.
Моя ты ласточка, "Прекрасная Елена",
С тобою наших душ единство сберегу.

Когда усталость беспредельно валит с ног,
От дум-сомнений распухает голова,
Я отбиваю ритм непройденных дорог -
Ать-два. Ать-два.

Повеселеет на мгновение в душе.
Реальность жизни беззастенчиво груба.
Забытой мантрой повторяется клише -
Видать, судьба.

Начнётся завтра ежедневный наворот,
Перелистнётся утром старая глава,
И белой пешкой устремляешься вперед
К ферзю! С Е-два!

Нежданно встретимся - о прошлом помолчать,
Зачем нужны двоим избитые слова,
Уйдя - прощальную загадку прошептать:
Вот так? Ноль-два.

С лица улыбочку небрежную смахнул.
Другой не встретил, оказалась ты права
Цедя сквозь зубы, речь невнятную толкнул:
Дурак, "Дом 2"

Промозглый вечер укрывает небеса,
Гудит как колокол седая голова.
Ах, как мне хочется поверить в чудеса,
Да вот, едва....

Об истине, которая в вине,
Написано немало громких строчек,
Поставленно тире и многоточий,
Молвою приумноженных вдвойне.

Не раз искал поэт её на дне
Бокалов, амфор, глиняных бутылок.
А ранним утром разрывал затылок
Набат в непохмелённой голове.

В стаканы водку, словно на войне,
Когда по сто на брата перед боем,
Нальет за тех, кто вечно беспокоен,
Чьи души устремляются к луне.

И снова пьёт, стремясь её понять,
Гоняет алкоголь в крови по венам.
Когда же в муках будет умирать,
В бреду сольется с разумом вселенной...

А я пишу любовную поэзь,
Сердца утыкав стрелами амура,
Меня сподвигла женская фигура
На созиданье серенадных песнь.

Вы б видели объем её груди,
А бёдра - ах, какие были бёдра!
За стих засев довольно-таки бодро,
Ей написал: постой не уходи...

Но дальше что-то рифма не идет,
Не ловятся в болоте крокодилы,
И в творчестве влюблённого чудилы
Случился к прозе резкий поворот.

« Что скажет история? » — «История, сэр, солжет, как всегда».
      Бернард Шоу.

Я слышал, песню про шута
Поэт заплёл умело.
В ней шут, наглец — представьте, да?
  В ней шут, наглец — представьте, да?
Влюблён был в королеву!

Да и девчонку, вот пассаж,
Прельщали адьюльтеры.
Сегодня шут, а завтра паж
  Сегодня шут, а завтра паж,
Такие дамы - стервы!

Ну, а король, а что - король,
Олень давно рогатый,
В альков вечернею порой,
  В альков вечернею порой
Вползал слегка поддатый.

Ей бы в ответ на тру-ля-ля
По-женски - шуры-муры,
Но вдаль послали короля,
  Но вдаль послали короля.
Такие дамы дуры!

Вмиг голова и тяжесть с плеч
Шаром по кегельбану,
Величеству ты не перечь,
  Величеству ты не перечь,
Когда Величеств пьяный!

И даже серый кардинал
Так взят был "на поруки",
Что лишь на плахе прошептал,
  Что лишь на плахе прошептал,
Какие дамы... буки!

Но вот гвардейцы короля -
В штыки дорогу к трону -
Прелестной даме - вуаля,
  Прелестной даме - вуаля
В зубах несут корону!

На том шутейный наш куплет
Закончим, сбросив карты.
Виват, императрица Кэт!
  Виват, императрица Кэт!
Нет больше дамы Марты.

Стучит в окно, поет бродяга дождь,
Пройдёт, дробя чечетку по отливам,
И бьёт капель в ушах речитативом,
Смывая с душ тоску, печаль и ложь.

Гремит с небес в его поддержку гром,
Танцуют тени твист по воле ветра,
А на пространстве в три с полтиной метра
Грустит поэт за кухонным столом.

В стакане на столе не чёрный чай,
А в пачке не простая папироса.
Но, в целом, "у матросов нет вопросов"
В какие дали гнать тоску-печаль.

Поэт прошепчет горькое: "Прости..."
Махнув "не чай" занюхает горбушкой,
Ножом запястье взрезав до кости,
Напишет: " Эпитафия подружке... "

Стихи кричат в зеркальной тишине,
Сжигает кислород пылающее слово -
Хрипящим голосом поэта из былого,
Строкою истины не найденной в вине.

И крик, звучащий в гулкой пустоте
То нервным шёпотом, то до разрыва связок
Гвоздями-рифмами,что кованы из сказок,
Больную душу распинает на кресте.

За миг снега растопит в мерзлоте,
Скрутив в канат земного шара параллели,
Поэт тропинкой сквозь небесные тоннели
Уйдёт навстречу утренней звезде...