И когда не смогу уснуть - буду птиц считать,
нарисованных год назад на побе́ленном потолке,
станет ночь ненавистней дня, холодней зимы -
не согреет колючий плед, если жизнь пуста.
Обещаний бальзам давно, не замеченная никем,
выливаю, вливая в ночь, темноту размыв.

Я хотела простить, забыть, закопав в земле,
затоптать, раскрошив в песок, и сама за небом пропасть,
но никак не могла содрать с потолка двух крыл,
что прочнее любых цепей, как вина во мне.
Я однажды вернусь туда, где пылящая вдаль тропа
далека от лихих дорог, от пустых могил.

И растает рассвету вслед нежелание дальше жить -
улыбаться начну опять, невесомые помня сны,
и, распаханное во лжи, будет время сквозь этажи
просыпаться песком беспамятства от весны до весны
из дырявого дна души.

На прощание вспыхнув, погас одинокий фонарь,
из подъезда напротив выходит смешная фигура
и на зимнем ветру зябко прячет в большой капюшон
молодое лицо, а, свернув за попавшийся угол,
​​исчезает из глаз. За спиной закипел самовар,
но чаёвничать я не спешу - мне и так хорошо.

Через десять минут вылетает сосед номер два
и пытается в спешке рвануть на пустынную трассу,
но машину заносит, а я вспоминаю, как мне
порулить довелось. С той поры со двора я ни разу...
Завиляла соседка из пятого, на рукавах
дорогого пальто голубеют цветы из камней.

Снова хлопнула дверь. Баба Глаша выносит пакет,
приближается к мусорным бакам, степенно ступая, -
проживает одна, от бессонницы всё по утрам
по-старушечьи мается. Я, вспоминая о чае,
возвращаюсь на кухню - скрипит под коляской паркет,
вновь поёт самовар, и слова залетают в тетрадь.

Под музыку Лунной сонаты
забуду про всё на земле,
прислушавшись к ночи - мне надо
осенней душою светлеть,
теплеть, не жалея о прошлом,
выравнивать времени пульс,
когда всё таким же хорошим
окажется выбранный путь,
где ты, молодой и весёлый,
где я - золотое дитя...
Найдётся ль ещё в наших сёлах
такая же пара ребят,
что ночью не спит до рассвета?

В натянутых струнах души
сонатно звучащее лето
на отдых в деревню спешит.
И я, босиком и вприпрыжку,
за ним, по раздолью полей,
бегу, спрятав в тоненькой книжке
счастливых тогда журавлей.

Живёт внутри огромный слон
пустых раскаяний-сомнений...

Я был когда-то в жизнь влюблён,
с дорог сбивая женщин смело,
их покупал за шоколад,
дарил цветы, водил в театры...
Всегда до слабых женщин слаб,
менял их часто - как перчатки
меняли раньше господа,
и слов струящихся вода
лилась в их маленькие ушки,
и я был милым - тонко слушал,
да все желанья исполнял.
Но что осталось от меня?

Четыре мостика, два зуба,
пучок волос заместо чуба,
и слон, что топчется в душе.
Я телом - ссохшийся Кощей
и при ходьбе нуждаюсь в палке,
дуршлаг дырявый нынче память,
и ко всему - давно ничей
старик Андрей.

2. «Игра в буриме». Илья Эренбург «Париж» (фрагмент)
старуха - глухо, полумраке - гуляки, Париж - крыш
МКК «За подвесками королевы» 1-ый этап

Года не те... И вроде не старуха,
но медленно врастаю в пустоту.
Остатки снов со лба рукой сотру,
балкон открою в осень на меду -
зарёванное сердце дрогнет глухо.

О доме размечтаюсь в полумраке,
забыв потерь больные миражи.
Училась жить чужой среди чужих,
не ведая, что мимо катит жизнь,
как поздние горластые гуляки.

Они идут, безудержно смеются,
не видят - просыпается Париж.
Кому-то в подворотне бросив "Кыш!",
один из них спугнёт с остывших крыш
последние рассветные минуты.

И я очнусь. А дальше будет утро...

Однажды смогу от земли оторваться,
взлететь, разрезая высокое небо,
как было тогда, в те далёкие двадцать,
легко повторяя: а мне бы, а мне бы...
А мне бы весны, торопливой и ранней,
и тёплого солнца лимонный кусочек,
и вместо ковров - шелковистые травы.
Под шёпот ветров в непроглядные ночи
дышать в унисон, да баюкать рассветы,
когда перехватит от счастья дыханье...

И лета, и лета, и лёгкого лета,
однажды себя от себя отпуская.

Там воздух чище, чем в любой столице,
кипит работа, двор ветрам открыт
и пахнет хлебом, радостью, свободой...
А здесь - печать других забот на лицах,
и в ярком отражении витрин
живёт мой город в ритме сумасбродном.

Столичный мир, привычный до оскомы,
покинула с улыбкой ровно в семь -
соскучилась по далям васильковым.
В печном уюте выбеленных стен
хотелось бы молиться на иконы
и встретить с мамой ветреный рассвет,
по папиному саду босиком бы
ещё пройтись, как в самом добром сне...

Приехала домой. А мне навстречу
затявкала дворовая душа -
и будто в самом деле стало легче
в отцовском доме помнить и дышать.
Потёртое пальто висело там же -
на гвоздике в малюсеньких сенях.
На кухонном столе пылилась чашка,
лежала стопка выцветших бумаг,
оставленная мамой накануне.

Осиротел отцовский дом в июне.

А просыпаться ровно в шесть вошло в привычку
и, зажигая мягкий свет, готовить кофе,
чтоб на балконной высоте под гомон птичий,
не забывая, вспоминать о катастрофе,
о неудачах у друзей, делах больничных.

Больницы хлынули в меня (с) дымком табачным,
где каждый прожитый сезон был приговором.
Пусть я увязла глубоко в следах горячих,
но слышу музыку ветров да поезд скорый,
соседский вечный Мендельсон и вальс Собачий.

Который день, который год - с тоской о доме.
Суббота. Утро. Ровно в шесть проснусь и выйду,
когда мой город неродной в рассветной дрёме,
поймаю утренней душой на вдохе выдох,
из белой чашки буду пить осенний омут.

А может мне уйти в таёжный лес -
там легче затеряться между елей,
средь шелестов и шорохов лесных
бродить бесцельно.

На свете много сказок и чудес,
но люди перестали жить по-братски,
привычные традиции тесны,
плюс холод адский.

Мир быстро изменился - на глазах,
не взвесишь на весах (простых, напольных)
добро и зло, не купишь про запас,
и больно, больно...

Меняет жизнь не запах, вкус и цвет,
а наши души, пойманные в сети.
За окнами - беседка и цветы,
гуляют дети.

А, может, мне не надо никуда -
роднее дома шорохи и звуки...
На каждое "Нет-нет!" есть "Да-да-да!"
перезагрузке.

Дома до звёзд, а небо ниже,* ниже
и кажется, что я могу достать
твою луну, взойдя на нашу крышу,

забыв на время - всё совсем не так,
ведь ты который год живёшь в Париже,
а я, самарский чувствуя сквозняк,

смотрю во двор на новую беседку,
на вновь осиротевшую скамью
до первых петухов и тайн соседских...

Когда тропинки узкую тесьму
согреет солнце первыми лучами,
то я очнусь от мысли: почему,

наученная долгими часами
высматривать парижскую луну,
я чувствую твоих былых касаний

волну.

Дома до звёзд, а небо ниже* - строка Марины Цветаевой из ст-ия «В Париже»

Кричишь с утра: "Грибов полно!", берёшь кошёлку,
седлаешь свой велосипед и гонишь в лес...
А я, в подушку прошептав: "Куда ты, Вовка?",
продолжу нянькать сны, пока не надоест

в такой погожий день мне пестовать обиду
на то, что ты ушёл и кофе не несёшь...
Когда-нибудь и я с тобой пораньше выйду,
когда-нибудь потом прерву ленивый сон

и не скажу о том, что вновь на лес угрохал
то время, что могли в кровати провести,
что не сварю себе такой же вкусный кофе,
как ты готовишь мне десяток золотых

прожитых вместе лет... Надев браслеты-перстни,
нарисовав за миг довольное лицо,
я забегу в кафе. "Купить бы надо перцы, -
вдруг мельком вспомню, - и... томатов-огурцов.".

Домой приду в обед, и ты придёшь с грибами,
начнёшь пустой рассказ, как вреден поздний сон,
что мне пора давно свой день разнообразить -
хотя бы раз с тобой нырнуть в грибной лесок.

"Забыла я купить..." - беру свою кошёлку,
а ты кричишь вослед: "Сметаны там возьми!".
Пусть ты - добытчик мой, родной любимый Вовка,
но я, твоя жена, держу в ладонях мир.

Я каждый день готова не о том
писать, жалеть, рассказывать истории...
Тоскует дом, где жили мы вдвоём,
где ночь зияет в окнах ясным днём,
пуста веранда - нет тебя за столиком.

Когда рассвет спускается с небес
по сонным облакам - коплю мгновения...
Писать записки хочется тебе,
магнитиком крепить и врать себе,
что глупости улучшат настроение.

Живу обычно, прячу смятый лист
в карман халата, сникшего на гвоздике...
За окнами листва танцует твист,
две вишни расплескали ветви вниз,
скрывая виноград, увитый гроздьями.

Вошёл на цыпочках в окно
рассвет духмяный -
запахло в воздухе весной
желанной, ранней.
И бра рассеивает свет,
и гонит тени...

Март с тишиной теперь в родстве
в пустой кофейне,
тихонько душу отворил,
впустил погреться.
И я вхожу в особый мир
с открытым сердцем,
где всё пытаюсь излечить
тоску по дому,
впадаю в радость без причин,
в кофейный омут,
звенящий в ранней тишине
любимой песней...

И вижу - улыбнулся мне
весенний месяц.

«Девочка с персиками» автор картины Валентин Серов

Бывает легче пуха тишина
и кажется, что трогаешь руками
скользящий воздух - птицу-оригами.

Пытаешься о чём-то вспоминать,
но жёлтый день, струящийся снаружи,
раскрашенный по осени, всё глубже

врастает в мир, где девочка одна
катает по столу созревший персик...
История давным-давно известна:

в замужестве счастливая жена
сгорит в три дня, оставив трёх детей.
Осенний день становится желтей,

а в сердце колокольчики звенят,
когда лукавым взглядом, свет отринув,
Веруша, Вера смотрит из картины,

покуда легче пуха тишина...

Ещё пылили жаркие следы
и сладко пахло яблоком и мёдом,
когда пошли осенние дожди,
легко размыв и радости, и отдых.

Свелись на нет потоком быстрых вод
воздушным летом созданные краски,
и потускнел холодный небосвод,
и я достала с полки зонтик красный.

Хотелось мне на время изменить
погоду, жизнь, себя переиначить,
вернуть обратно солнечные дни,
бежать куда-то по следам горячим,

как волосы отбросить красный зонт,
нестись туда, куда исчезло лето,
пятном врастая в ливневый сезон,
раскрашивая осень метр за метром.

Мне б ещё поваляться в траве,​
словно в мягкой удобной кровати,
и смотреть, не мигая, наверх,
где плывут облака, в путь обратный
провожая рассвет.

В тёплый полдень войти б не спеша,
не рискуя, уснуть без молитвы,
и дышать тишиною, дышать,
не боясь быть однажды забытой,
хоть грешна-не грешна.

В лёгком ветре ловить запах трав
и напевы реки долго слушать,
и писать в голубую тетрадь,
что взбрело в суматошную душу -
сотни солнечных правд.

Мне б ещё научиться всему:
танцевать, напевать, тихо плакать,
прогонять тяжеленную тьму,
что висит над селом серой влагой,
ухватив за тесьму

постучавшую раннюю осень,
видеть дождь и не чувствовать остро,
а поймут - не поймут...

Прячусь под нимбом из виноградных лоз,
не замечая, как убывает время -
солнечно осень в гроздьях созревших дремлет,
охрой рисует каждый хрустящий холст.

Только недолго солнцу гулять в листве,
греть лабиринты длинных шершавых нитей -
в храме осеннем дождь отворил калитку,
жёлтыми брызгами скрасив земную твердь.

Жаркое время - от десяти до двух
быстро сменили плачущие сюжеты -
падают гроздья, ливней осенних жертвы,
в мисках и вёдрах прячут желейный дух.

Стану назавтра сок выжимать в бутыль,
струйкой в стеклянный омут вливая лето -
в каждом этапе года свои секреты...
Я постараюсь жёлтый сберечь внутри.

Эти шорохи, близко знакомые,
эти странные звуки извне
насовсем приживаются в комнате.

Понимаю - осенней луне
не нужны больше летние радости,
как и горести - радостной мне.

Что вчера до безумия нравилось,
что казалось привычным, простым,
улетело с закатом коралловым.

Подгоревших оладушек дым
мне выветривать долго из комнаты,
как и след поселившихся зим.

Отсыревшая ночь, как знакомая,
постучалась в мой дом и вошла,
и вдруг стало и тесно, и холодно.

Я к оладьям взяла шоколад,
но мне солоно, солоно, солоно...

Казалось: долю можно изменить,
собрав в охапку ниточки мгновений,
прожить иначе завтрашние дни.
И вот стою одна во всей Вселенной,
забыв слова заученных молитв.

А раньше, в детстве, - словно лёгкий бриз
бодрящая улыбка доброй мамы...
Родительские жизни-декабри
так быстро пролетели, будто замер
в единый миг стремительный мотив.

Мелодия исчезла в шуме дня -
нахлынули все тридцать три несчастья...
Оправданная прежде беготня
увиделась банальной и напрасной -
поверженная правда перспектив.

И, кажется, уже совсем не страшно,
но свет вокруг, как лампочка, погас и...

Июль торжествует, а мне бы укрыться
хоть в банке из-под кока-колы...
Мелькают кафе, магазины и лица,
кивают цветные балконы.

В обычной жестянке мне было бы лучше -
заманчивой свежестью дышит...
Сосед по несчастью ютится под грушей,
я рядышком прячусь под вишней.

На воду готова молиться отсюда,
но хочется к морю, где пальмы...
В такой знойный полдень желается людям
прохлады и колы. Реально.

Помню первый закат коралловый,
поздний шум раскалённых улиц,
как тебя мой приезд обрадовал...
Мы гуляли, к утру вернулись,
и в уюте просторных комнат
ощутили - как будто дома.

Рань струилась в окно соломенно,
лёгкой дрёмой брела по венам,
было вместе тепло и солнечно,
и сиренево - во Вселенной,
прорывался опять снаружи
знойный ветер - крахмальный, южный.

Мы уснули в прохладе комнатной,
опьянённые настоящим,
в наши сны из воздушных омутов
возвратилось былое счастье.

Экс на стих "Нарисуй"
Автор: Александр_Копп
http://litset.ru/publ/16-1-0-45341

...и рисуем белым-белым
захрустевший горизонт,
и ещё не надоело
уходить из снежных зон,

наплевав на чувство долга -
так замучил нудный быт,
в виртуальном рае-доме
ты однажды бросишь пить,

чтоб в избе на курьих ножках
нам вдвоём жилось легко -
к ней давно и путь проложен,
и реал пошёл на кон,

ведь уже забыты напрочь
голоса родных детей...
По рисованному насту,
под улыбки фонарей

выпадаем каждый вечер
из реала в виртуал...
Только вот случилось нечто:
ты не вышел, ты - пропал.

Экс на стих "В один день"
Автор: Юрий Борисов
http://litset.ru/publ/29-1-0-45314

Давай не грустить, не страдать, не болеть,
в себе не лелеять плохое...
Наполнена жизни последняя треть
щемящим покоем.

Я знаю, как больно бывает порой
подолгу соседствовать с горем...
На сцене судьбы надо каждую роль
играть и не спорить.

Найдётся однажды и тот, кто поймёт,
кто ношу разделит с тобою...
Предписаны поровну горечь и мёд -
по полной, по полной, по полной.

Давай, улыбнись - августеет река
и в годы уходят минуты,
несутся вперёд и вперёд облака
и где-то грустнее кому-то.

Экс на стих "Кончается лето, мне грустно..."
Автор: Клювик
http://litset.ru/publ/16-1-0-45295

Пустое, всё это пустое:
кончается лето - и что ж?
Исполнен холодным покоем
осенний нахлынувший дождь.

Мне нравится ливневым утром
чаёвничать возле окна,
нанизывать кольца-минуты,
шептать про себя имена

любимых, знакомых и близких,
и сердцу всегда дорогих...
Над тучей горячей ириской
луч солнца внезапно возник.

И полдень подсохшие кудри
раскинул, звеня в проводах,
и время на облаке дутом
несётся незнамо куда.

И я выбегаю из дома
искать голубые миры,
чтоб вновь запустить в синий омут
воздушные крылья-шары.

Экс на стих "Что-то давнее бродит в тумане..."
Автор: Клювик
http://litset.ru/publ/16-1-0-45265

Эта девочка - мне дорогая -
так смотрела и в детстве на мир,
и сейчас, подпевая, шагает,
между сосен, как между людьми.

У неё расплетённые косы,
взгляд доверчив, улыбка легка,
и на платье - вкраплённая осень
да летящие вдаль облака,

хризантемы цветные зореют
у беседок, что дремлют в садах...
Эта девочка будет смиренно
обживаться в белеющих снах,

чтоб хрустеть январями седыми
и смотреть, словно в детстве, на мир,
собирая меня воедино
между небом моим и людьми.

Выталкиваю звонкие слова -
пусть катятся горошинами в строчки,
ведь знаю я давно и не заочно,
как колется медвяная трава

и как ручей под окнами звенит,
и я звеню, как в поле колокольчик,
взрастив в себе две сотни слов цветочных,
разматываю солнечную нить.

Несусь вперёд - туда, где горизонт
рисует спелым захрустевший август,
насыпав в сумку с яблоками радость -
призывный колокольчиковый звон.

И дышат строчки полем и ручьём,
воскресным небом, старой колокольней,
исколотым ногам совсем не больно,
когда я возвращаюсь в отчий дом.

И пусть беседка вторит тишине
и пахнет мёдом поздний летний вечер,
и жизнь вокруг счастлИво и беспечно
пошире улыбнётся глупой мне.

...и вот сидишь, по прошлому страдая,
вполне не осознав, зачем тебе
чужого неба клетка золотая?

Просеет тюль оранжевый рассвет
и зайчики по выбеленным стенам
запрыгают и глупо, и бесцельно.
Сосед начнёт посудою греметь,
запахнет кофе, горечью и летом,
в газете прошуршавший резвый ветер
опять нырнёт в окошко - в жаркий день.
А ты мечтай о будущем, вздыхая,
смотри как солнце дождь из луж лакает,
да вечную нехватку новостей
черпай из писем от родных и близких...

Когда доешь любимые ириски,
припрятанные к скудному обеду,
увидишь в небе пару голубей,
а рядом - молчаливого соседа.
Возможно, перестанешь врать себе...

Небо осени, прежде синее,
потускнело, утратив цвет.
Я бреду сквозь туманы сизые
из заката в другой рассвет.

Под ногами пылится прошлое
и шуршит, прогоняя страх.
Лист последний, внезапно сброшенный,
дарит осень - моя сестра.

Уношу, хоть тоской пропитанный,
как закладку сберечь смогу,
ведь зима уже бьёт копытами
и привносит знакомый гул.

Я её прогоняю, белую,
собирая листву вокруг,
только что бы сейчас ни сделала,
время дарит свою игру.

Принимаю, внимая осени,
припозднившись, спешу, спешу
и в подол золотистой россыпью
насыпаю осенний шум.

Экс на стих "Не здесь"
Автор: Клювик
http://litset.ru/publ/16-1-0-45114

И снова день, и снова вечер,
и снова завтрак на столе...

Озябшей мне согреться нечем
второй десяток мёрзлых лет.
Скрипит душа, что скоро старость
с нехваткой нужного тепла...
Вернуть тебя сто раз пыталась,
сто раз пыталась - не смогла,
не удалось - гнезда не свили,
детей своих не завели -
ты под осенние разливы
любовь умножил на нули.

Но я зову счастливый август
на пару солнечных секунд,
ватрушки свежие на завтрак
пеку, пеку, пеку, пеку...

Просил ноябрь...
Картина серым Автор: Алексей_Кузнецов
http://litset.ru/publ/1-1-0-44959

А мой июль опять просил ветров прохладных,
тяжёлых туч и мутных рек, небес дырявых,
молил тенистых уголков - глухих, ветвистых...

Пусты надежды - не сбылись: вставал лучисто
рассвет в далёкой синеве, катилось солнце
и блики солнечных зверят в речных осколках
плясали радостно, легко касались гривы
в зелёный глянец хрусталя упавшей ивы.

Окно ловило их сачком, прозрачным, чистым,
креманка с мёдом на столе звала гречишно...
Так я, боясь покинуть дом, вползала в полдень,
был каждый выдох, каждый вдох жарою скован.
И время двигалось вперёд по-черепашьи,
и вырастали до слонов мои напасти.

Когда июль арбузом зрел - желанным, сочным,
я выбегала босиком в прохладу ночи.

Экс на стих "Еду себя искать"
Автор - Клювик
http://litset.ru/publ/16-1-0-44924

А я не гребу -
не осталось мочи, желаний, других т.д.,
хоть внутренний бунт
безнадёжно прочен - найдётся сто пять идей,
беру со стола
и блокнот, и ручку, пишу, что, зачем, куда...
Приходит пора
написать: попутчик, (в)рождённые холода.

А мне б дотянуть,
догрести, пожалуй, коснувшись иных высот,
но вечер моргнул,
придавила жалость, и я, раскрывая зонт,
бегу под дожди
и ветра - вне зоны смогу ли себя понять?

Оставшись один,
ты в моих сезонах навряд ли найдёшь меня.

Мне лето - не лето. Во мне поселилась зима.
К погашенной лампе не станут лететь мотыльки -
они отлетали своё - и глупы, и легки.
Как фантики их убираю в глубокий карман,
сую под подушку, под плед, под лысеющий коврик...

А жизнь не торопится мне открывать закрома -
скребу по сусекам души, где осталось вчера.
Наверное, скоро придёт не простая пора,
но я буду биться на равных - отдать задарма,
конечно, хотела бы старый ненужный лимонник...

Горчит ощутимо - аж хочется броситься прочь,
уйти в никуда, от людей, от себя убежать...
Но вечер набросил на плечи душистую шаль
и я до утра буду слушать безлунную ночь,
дышать, не дыша, к переменам нежданно готова...

У этого дома свой голос и запах, свет,
истории жизни чужих и родных людей,
балконные ниши, в которых живут везде
сапожки и сумки, в бутылках блестит портвейн.

У этого дома тревожна ночная мгла,
безумия шорохи, тени былых времён,
здесь стены сыреют ненастным дождливым днём,
здесь каждый живущий однажды сходил с ума.

У этого дома уют наравне с тюрьмой,
в нём билась посуда, ломились от яств столы,
бывали недели, на праздничный хлеб скудны,
свой век коротали художник, студент, портной.

У этого дома любовей - им нет числа.
В мерцающих окнах не раз отцвела весна.
Разбуженный светом, полёты оставив в снах,
дом сети надежд выплетает в пустых углах.

Вновь ощущаю близость утра
и просыпаюсь до зари,
когда особым перламутром
река блестит.

Ещё ночной прохладный воздух
наполнен сотнями надежд,
что, вопреки любым прогнозам,
день будет свеж.

Как говорливы стали птицы,
как сад проснувшийся шумлив -
внимаю каждой небылице,
дух затаив.

К палитре дня палитру цветовую
пытаюсь подобрать, в цветные краски
добавив лета - как цветок сорву я
подаренный июньским солнцем праздник,
и побегу вдоль речки к краю леса
искать в земном раю места чудесней.

Всё кажется, что я смогу пробиться
до тайн сосновых, липовых, дубовых,
там заросли малины пахнут сытно,
чтоб я, кошёлку ягодой наполнив,
довольной возвращалась в царство света,
в цветную акварель макая лето.

У каждого сна свой особенный привкус,
горчинки реала, непонятый страх...
Июнь за окном, на столе - старый выпуск
любимой газеты 'Июни в горах".

Рассвет розовеет причудливо, ярко,
с кафешки соседской плывет аромат
рождённого утра, а рядышком, в парке,
приткнулся к беседке густой виноград.

Шипит на плите и яичница всмятку,
и кофе привычно, знакомо шипит...
Я громко смеюсь, что я в полном порядке,
приняв для порядку порядковый вид.

Мне б жизнь изменить, мне бы смыть килограммы
тревожного, жаркого, летнего сна...
Сегодняшней ночью почудилось: мама
меня обнимала, встречала меня...

А у нас на террасе был теннисный грузный стол,
до обеда соседи-мужчины, смеясь, играли,
наслаждались соседки из окон ​игрой простой
у горшочков с геранью.

Было модно герани растить, как своих детей,
и смотреть на воскресные радости да забавы...
Жизнь вели не спортивную мы, без пустых затей,
а в обед всем мужчинам кричали влюблённо: "Браво!"

Приглашали друзей за столы, что от яств полны,
целым домом шумливым обедали и дружили,
пели песни родные - оптический лик луны
помогал не сфальшивить.

Опустела терраса давно, а иссохший стол
десять лет, как утратил былые цвета и краски...
Только смотрят блаженно герани из окон-листов,
навевая тоску, уносящую в прежний праздник.

А я умею с лёгкостью прощать,
не требовать внимания, долгов,
всегда быть благодарной за любовь,
подумать прежде, чем рубить с плеча.

А я умею радоваться дню,
быть ветреной немножко и свободной,
не помнить, кто и что однажды отнял
и кто оставил здесь совсем одну.

А я умею... Нравится мне жить
и видеть красоту обычных будней,
смотреть на город, шумный словно улей,
ловить в ладошки яркие лучи.

А я умею...

А мне желалось новой высоты,
а мне хотелось в сказки глупо верить,
подсчитывать не беды и потери,
а сбывшиеся планы и мечты.
Не вышло - высота была не та:
я силу притяжений не считала,
меня позвали южные вокзалы,
знакомо зазвенели города.
И я жила, уняв былую страсть,
житейские дороги вдаль клубились,
когда же из небес лилось чернило
уставших туч, чтоб день вокруг погас,
надолго оставалась сам на сам
с проблемами, которых прибавлялось...

Такая жизнь - и сила в ней, и слабость,
когда с бедою радость пополам.

Всё было б хорошо, но вряд ли будет.
Устала я - в бессмысленной борьбе
внезапно измельчали цели, люди...

А, может, стоит думать о себе,
о том, что лето солнышек в ладони
насыпало, да лучики тепла
сегодня мир наполнят сотней бра,
и боль пройдёт, иссякнет иль утонет...

Всё было б хорошо, но не судьба.

Мольберт в углу, но белый ватман чист.
Рука дрожит - боюсь: а вдруг не справлюсь?
Задумчиво в акрил макаю кисть -
манит шероховатый грубый лист,
портрет рисую свой, не зная - прав ли.

Сейчас, возможно, ты откроешь дверь,
коснёшься недописанных набросков,
увидишь, что не убрана постель,
в бокале недопитым стынет эль
и я стою, унылый и неброский...

Мазок к мазку - и жизнь пойдёт на лад,
ведь мир иллюзий глупостям подвластен.
Не знаю, кем с тобою мог бы стать,
но брошенные нами города
лелеют до сих пор былое счастье.

Портрет готов. Уныл холодный дом,
где всё вокруг и призрачно, и зыбко...
А я пытаюсь думать не о том,
как мы сидим за столиком вдвоём,
а лишь о том, где кроются ошибки.

Всего набросок - шаг в обратный путь.
Скорей всего, надежды бесполезны -
не выйдет ничего назад вернуть.
Но вдруг нарушишь эту тишину
и хлопнет дверь входная...
Нет, в подъезде.

Экс на стих Полуночная картина
Автор: KNOPKA
http://litset.ru/publ/16-1-0-44180

Мню себя восьмой десяток лет
радостной, красивой и желанной...

В окна проникает лунный свет,
ночь листает давние романы.
Крылья вырастают за спиной,
сотканные из прохладной ткани.
Чудится, что машешь мне рукой
и зовёшь в миры над облаками.
Только знаю - нет тебя нигде,
будто никогда на свете не был.
Завтра непременно новый день
мне подарит солнечное небо.
Ветер прополощет в молоке
пахнущих черёмух нити света.

Шёлковый лоскут дрожит в руке -
через восемь дней наступит лето.

Мне в детстве снились розовые сны.
Сиреневые видела однажды,
из двух зелёных я впитала каждый,
но мир не стал весёлым и ручным.

Потом приснился даже голубой -
тревожный сон упал и канул в речку.
Оправившись от разных ран сердечных,
по-глупому поверила в любовь.

Оранжевый явился по весне -
в нём я была почти канатоходка -
я, старая седая идиотка,
вдруг сделалась моложе и сильней.

Над городом вовсю звенел июнь,
а ты шёл следом, радостен и юн.

Бежала от себя, от шелестов рассветных,
​от памяти пустой - что было - не вернуть,
хотелось хоть на миг очнуться в тёплом детстве,
почувствовать свою любимую страну.

До школы завернуть мне было бы приятно,
войти, вбежать, влететь в английский кабинет,
и в кожаный портфель, хранящий только пятна
от ручек и чернил, поймать вчерашний свет.

Потом найти медаль на самом дне портфеля,
подаренный тобой оранжевый браслет,
да истину прочесть: "Храни людей и время!"...
Чужбина. Сквозняки, шуршащие вослед.

Картинка из инета

Не пишется совсем...
Рассветный свежий воздух
проник в моё окно,
над тумбой зазвенел.
Лужайкою в росе
бредёт знакомый ёжик,
безумно одинок,
как я в своей весне.

Смотрю-смотрю-смотрю -
высматриваю утро.
Покажется на миг,
что вижу дом родной.
Зарюмит зяблик "рррю"
и каждая минута
влетит в души родник
весенней и цветной.

Почувствую - пропах
сиренью, мёдом, ветром
цветущий папин сад,
как запахи плывут...
Но время - злобный птах -
крылом махнёт на это.
И стрелки на часах
погонят в пустоту.

Родные небеса
исчезнут вдруг бесследно,
я, досчитав до двух,
собьюсь на цифре три.
Жизнь не вернуть назад,
но всё ж куплю билеты
на сочную листву
в краю любимых лип,

на встречи без разлук,
на пышные пионы,
на поле в васильках,
сплетённые венки...
Там солнце по стеклу
стекает в мир зелёный,
где травы, как шелка,
прохладнее реки.

Будильник ровно в семь
затренькал мне призывно,
но я давно не сплю -
я радости коплю...
Не пишется совсем -
внутри такая сырость.
Играет ветер блюз -
слова слетают с губ.

Себе твердила: больше никогда
с тобой за стол,
ни в дом,
ни близко к сердцу,
сама закрыла двери, окна, дверцы,
гнала года.

Будили память вешние дожди,
тонуло время в мысленных разводах,
обилие душевной непогоды
росло внутри.

Куда-то убежать стремилась вновь,
но, словно хлеба ломтики, черствела,
хоть с каждым разом чуяла острее -
жива любовь.

На стенке написала: всё пройдёт,
но летом в Лету канули прогнозы,
потом манил костром осенний воздух
и зимний дом.

Давался мне последний робкий шанс
забыть тебя, чтоб заново родиться,
и, жизнь собрав по маленьким крупицам,
вовсю дышать.

Но вёсны, барабаня по стеклу,
вовнутрь врастая, в жилах закипали,
тревожили меня, будили память...
Их не люблю.

/_ld/15/1548_N7u.mp3
читает автор не_я

Я дарую тобі літо, бабине літо...
Павутинки тепла вже розгойдує вітер
і летять вдалину, мов ключі журавлині,
помережані часом, розгойдані хвилі.

Намагаємось нові світи підкорити...
Зачаровують вкотре омріянні ритми,
заколисують, гонять печалі подалі -
до світання з тобою танцюєм у парі.

Розвидняється. Небо сміється блакитно.
Річка тихо дзвенить від пташиного крику.
Над садами підстрибує радісне сонце,
відкриваючи в душу щасливі віконця.

Павутиння несе в осінь, теплу, привітну,
нашу першу любов, що безсмертником квітне.

Здесь улица на улочку похожа...
Уютные, в разросшихся цветах​,
пестрят балконы. Возле дома ожил
зелёный ёжик туи, скрыв кота.
Весь мир декоративный врос подкожно
в меня за годы - я смогла впитать

надёжное, но всё-таки чужое
окно, балкон, без снега Рождество.
В прихожей синеватое алоэ
стоит как незнакомый часовой.
Я точно знаю, будет хорошо мне
и завтра-послезавтра - не впервой.

Да только летом хочется обратно,
туда, где липы пышные цветут,
где манит сад особым ароматом
пахучих мят, малины, рослых туй,
посаженных отцом в тени оградной
и ставших тенью пасеке в саду.

Тоска по дому разве отболит, но
я думать попытаюсь о другом:
что осенью не так горчит калина,
что бегать поотвыкла босиком,
ноябрь у нас дождливый, ветер сильный,
плывёт туман молочно над рекой...

И я поеду с радостью в предзимье,
чтоб в детство окунуться целиком.

Здесь каждый май особенно хорош:
фонтан, беседка, тёмные аллеи,
черёмухи душистые зореют
и ты мечтаешь, чувствуешь, живёшь...

Сквозь ветки сеет солнце тёплый свет,
гудят шмели, кукует жизнь кукушка,
свободный ветер, быстро взбив подушки
плывущих облаков, шуршит в листве.

Прозрачных свежих капель водопад
фонтанные истории лелеет,
здесь кормят и зерном, и мягким хлебом
свободных и настырных голубят.

И ты бросаешь рис - "гурррр-гурррр" клюют.
Проверив опустевшие карманы,
становишься чуть радостнее в мае,
там, где черёмух сказочный уют.

Стих по картинке

Осень в город пришла...
В этом городе осени - праздники.
Мне не надо другой - я привыкла к её волшебству.
Собираю мгновений любых откровения разные,
а внутри раздаётся: живу я, живу я, живу-у...

Снова радуюсь дням разукрашенной жизни желтеющей,
в шуме ветра ловлю тихий отзвук июльских цикад...
А сквозь тонкие ветки берёзок и клёнов редеющих
оседает на город кисейных туманов река.

Я плыву в той реке, забывая все горести прежние,
покидаю дворы - те, в которых грустила давно,
наполняюсь любовью, теплом, нерастраченной нежностью,
запасаюсь надолго и впрок нужной мне пестриной.

Будто время вокруг на минутку секундами замерло,
я увидела нас - тех, счастливых, совсем молодых...
Пусть судьба, как тогда, принимает на прочность экзамены,
золотится листва и клубится над городом дым.