Он всё пытался понять, как такое случилось? Он в принципе был против насилия, и никогда не дрался. Ещё совсем маленьким, как рассказывали родители, он плакал, видя, как другие малыши разгоняли стайки голубей.
А ему было жалко птичек.

Усмехнувшись нечаянной перекличке своих воспоминаний с известным фильмом, он опять вернулся к невесёлым раздумьям о происшедшем.
Почему сам собой сжался кулак и влепился в довольную физиономию младшеклассника. Вот именно – младше… Это обстоятельство особенно тяготило его, хотя физически пацан был практически равен ему.

Итак, сегодня его десятый «а» дежурил по школе. Нужно было, где надо – помогать, а где надо – пресекать. В общем, выполнять обычные обязанности дежурного.
В последнюю перемену, в конце коридора, под лестницей, тусовалась группа восьмиклассников, один из которых грыз семечки и плевал кожурки прямо на пол.
- Эй! – окликнул он нарушителя. - А ты не совсем обнаглел? Прекрати и убери за собой.
Парень повернулся к нему и демонстративно продолжил своё занятие.
- Не слышал, что я сказал?
Компания притихла, с интересом наблюдая, чем же закончится эта перепалка.
- Слышал. И что ты мне сделаешь?
В компании загоготали. Почувствовав себя героем, парень намеренно плевал на пол.
Он был уверен, что ничего ему не будет. Разве посмеет дежурный поднять на него - сына школьной учительницы, руку?

А он поднял.
И всё же. Может быть, надо было сдержаться, пожаловаться дежурному учителю? Он представил свой жалкий лепет:
- Там ученик восьмого класса грыз семечки, мусорил на пол, а на замечание не отреагировал.

Как неловко и глупо!
Нет! Если бы он не врезал этому поганцу по физиономии, то в нём самом надолго бы осталось унизительное чувство беспомощности перед наглостью, а парень уверовал бы в своё исключительное право плевать на права и правила других людей.

Ольга Петровна любит своих внуков так нежно и трепетно, как, по её признанию, детей она никогда не любила. То есть, конечно, тревожилась за них, радовалась успехам, боролась с подростковыми комплексами, но вот такого полного растворения в детях, как во внуках, не было.

Первый мальчик родился в семье её сына на пятый год после свадьбы – как-то не получалось у молодых завести ребёнка, а потом сразу и второй. Не отказываться же, раз Бог награждает за терпение!
Назвали их в честь уже ушедших дедушек – Владимира и Николая.
Что интересно, росли они копиями своих тёзок. Беленький, как одуванчик, Вова – серьёзен, вдумчив, и рассудителен, а тёмненький, кареглазый Коля получился весёлым и любознательным непоседой.

Бабушке досконально известны вкусы и увлечения малышей.
Вова терпеть не может молока, Коля выпьет его столько, сколько дадут. Коля полученные в подарок деньги тратит моментально, у Вовы есть копилка, в которой собираются деньги на покупку дорогого конструктора.
Вова отлично учится в третьем классе по экспериментальной ускоренной программе, Коля – с удовольствием учится в первом классе по обычной программе, не отличник, но душа и заводила в своей компании.

Иногда оба внука отпрашиваются у родителей в гости к бабуле с ночёвкой. И, как ни говорите, для семидесятилетней старушки, это серьёзная нагрузка. Мальчишки есть мальчишки, то беготню затеют, то подерутся. К ночи Ольга Петровна уже просто без ног! Но, тем не менее, она никогда не отказывает ребятишкам.

Так случилось и в этот раз. Уже вечером, после игр с неизбежными разборками, когда обоим одновременно нужны одни и те же игрушки, мальчишки отправились умываться и чистить перед сном зубы. А там сломался и потёк кран!
Ольга Петровна так расстроилась, что даже расплакалась.
- Что же это такое? – причитала она, вытирая лужу. - Только вызывала мастера починить телевизор, теперь вот кран надо чинить. Где я денег наберусь на всё это? Никакой пенсии не хватит!

Коля, никогда не видевший бабушку в таком состоянии, притих.
А Вова нахмурился и сказал: «Не плачь, бабуля. Я отдам тебе деньги из своей копилки. Там, наверное, уже много набралось».

Неблагодарное это дело - писать о море. Уже написано и перенаписано. Созданы миллионы потрясающих стихотворений и не меньше пейзажей запечатлено в замечательных картинах.
Ну, и пусть. Наверное, ничего нового я уже не скажу. Я просто напишу о своём море, каким я его увидела в первый раз.

Итак, наше знакомство пришлось на лето, удивительно жаркое для северных широт. Да! Я забыла сказать, что море моё Белое. Но летом оно, конечно, не белое, а синее, как и положено всем морям на свете. Я шлёпала босыми ногами по мелководью, пытаясь хоть как-то освежиться, а на песке валялись оставленные отливом медузы. Они были почему-то шарообразными и полосатыми, как арбузы, отчего казалось, что находишься не на пляже, а на бахче.

Солнце медленно-медленно скатывалось к горизонту, освещая совершенно фантастическое сооружение, созданное ветром из кучевых облаков. Слева от горизонта до самого берега возвышался гребень гигантской облачной волны, расчесанной ветром так, что, изогнувшись, она козырьком нависала над пляжем. Было полное ощущение, что это рукотворное произведение, а не каприз природы. При этом часы показывали уже что-то около полуночи. Белые ночи... О! Это отдельная песня.
Когда-нибудь я расскажу и о моих белых ночах.

А пока - о море. Позже, зимой, я видела его и бесконечным, слепящим белизной, полем, по которому наперегонки летели буеры, вслед за разноцветными, изогнутыми, как бумеранги, парусами; видела и в торжественные моменты начала ледохода, когда оно облегченно вздыхало, освобождаясь от ледяной неволи; видела и в мятежные непогожие дни, с яростными атаками набережной и феерическими фонтанами брызг;видела и тихим, задумчивым, в чешуйчатой ряби от мелкого бесконечного осеннего дождя.

Но в любое время года и в любую погоду море завораживало меня своей изменчивостью, непредсказуемостью и величием.

Хорошо в деревне ранним летним утром - когда ещё и коров не выгоняли, и петухи не поздоровались с соседями, и солнце ещё только грозится выплыть из-за горизонта раскалённой медной жаровней.
Нормальные ребятишки в это время ещё сны сладкие досыпают, а для Коли нет ничего слаще рыбалки. С вечера снасти наладил, червей на задворках накопал и даже краюшку хлеба припас. Никакого будильника ему не требуется, будто внутри какая пружинка срабатывает – подскочил, удочку в руки, рюкзачок за плечи – и побежал к любимой прикормленной заводи

Вот и мостик позади, под ногами запружинила влажная узенькая тропинка – привычный путь к привычному месту.
Насадив красного жирного червя на крючок, мальчик закинул удочку и присел на корточки, уставившись на поплавок в ожидании поклёвки. Рыба, будто только и ждала этого, хваталась за обманное угощение одна за другой. Серебристые трепещущие пескари да ельчики быстро наполняли Колин садок. А потом как отрезало – то ли солнце взошло, и рыба ушла, то ли фарт рыбацкий закончился, только затих поплавок, заленился, с боку на бок переваливается, а тонуть не хочет.

- Ну, и ладно, - решил Коля, - пора удочки сматывать. Взялся за удилище и чует, что не поддаётся оно.
Ох, тут сноровка нужна, чтоб и леску не оборвать, и рыбу не упустить! Да Колю учить не надо, всё правильно сделал, поводил- поводил рыбину, да и вытащил в самый нужный момент. И кого же? Щуку! Вот так раз! На удочку, на червя - чудо, да и только! Она, значит, пескарика узрела, что прежде на червя клюнул, да и заглотнула его.
Коля рад-радёшенек, щуку еле в руках удерживает, а она вдруг тихо так ему говорит: «Отпусти меня, мальчик, а я любое твоё желание исполню».
Что за сказка наяву! Коля ушам своим не верит, головой по сторонам вертит – не девчонки ли разыгрывают его?
И так жутко ему стало, что шепнул он первое, что пришло в голову: «Хочу, чтобы мог я невидимкой становиться, когда захочется», и бросил говорящую рыбу в реку.
А она хлестнула хвостом и исчезла, как и не было её никогда, и только в голове у Коли тоненько пропело: «Будь по-твоему, но как только увидит кто твоё превращение, так дар и пропадёт».

Собрал Коля свои нехитрые снасти и пошёл домой. А мысли-то не оставляют его:
- Что это было? Привиделось? Или заболел? А вот возьму и проверю, - решил он, и сказал: «Хочу невидимкой стать!»
Смотрит, девчонки на лавочке о чём-то болтают, смеются.
Коля к ним, а они щебечут о своём, на Колю и внимания не обращают. Только собачонка Рыжка подбежала , запрыгала радостно.
-Ты чего это кульбиты нам показываешь? – удивилась Рыжкина хозяйка, одноклассница Лена, вкусняшку хочешь, что ли?
Смешно Коле, а смеяться нельзя, враз расколдуют его девчата. Взял он, да и сдёрнул Ленкину панамку, а она поймала её на лету и только удивилась, что ветра, будто, нет, а панамка слетела.

Тут-то и поверил Коля в чудо-чудное.
Обрадовался и пошёл домой - рот до ушей:
- Сейчас, - думает, - домашних своих поудивляю.
Вошёл в дом, а там мамка с папкой ссорятся. И так грустно ему стало от этого, а ещё оттого, что нечаянно подслушал то, что не предназначалось для чужих ушей.
- Эх, и зачем я загадал это дурацкое желание! – сокрушался он. - На что оно годиться? Пошутишь пару раз и всё, даже сказать никому нельзя, что это я сделал, а не ветер какой-нибудь или само собой случилось.
Так и перестал Коля превращаться в невидимку, и почти совсем забыл о такой своей способности.

Но однажды всё-таки она ему пригодилась.
Осмелился он Лену в кино пригласить.
А она, к его удивлению и радости, неожиданно согласилась.
Вечером встретились они у назначенного места. За Леной, конечно, Рыжка увязалась - куда ж без неё! Идут себе, смущаются, конечно, - как-никак первое свидание. А тут собачонка ни с того, ни с сего как зальётся лаем! Да злобно так, аж рычит. Совсем на неё не похоже. Глянули, а это Петька - деревенский алкаш дразнит её со своего двора. Сам-то уж хорошо набрался и, главное, ружьё в руках держит. Собачка уж совсем лаем зашлась, зубы скалит. Известно, все собаки пьяных не любят! А у Петьки, будь он неладен, ровно крышу снесло, взял, да и впрямь выстрелил! И целился, гад, в Рыжку. Лена завизжала, закричала на Петьку, а сама в сторону отскочила – страшно под огнём у пьяного человека.

И Коле тоже страшно, но ещё сильнее злость в нём вскипела на придурка Петьку и страх за Лену, да и за собачку тоже.
Вспомнил он про щуку говорящую и растаял на глазах у всех, а ружьё само собой вырвалось из Петькиных рук и отлетело в огород.

Долго потом обсуждали на селе невиданное происшествие, и никакого разумного объяснения не находили.
А Коля только плечами пожимал, мол, не знаю ничего и, вообще, ни при чем. И хоть не вышло из него суперчеловека, но и без волшебства вырос он просто хорошим человеком.

Сегодня я праздную день рождения. Двадцатилетие. Пусть это не мой юбилей (я-то значительно старше), но он очень важен для меня – юбилей моей газеты. Громко звучит, да? Сразу представляется эдакий магнат, «владелец заводов, газет, пароходов…» Но это не совсем так – заводов и пароходов у меня нет, а вот газета есть. Правда, она совсем маленькая, четыре сдвоенных листика формата А4. А сначала было и всего-то два. В те самые, лихие девяностые.

На каникулы сын приехал. Студент. Тут бы радоваться, а у меня в голове, как старая скрипучая карусель, только три мрачные мысли крутятся: «Подкормить сыночка, билет на обратную дорогу купить и где денег на всё это взять?» На заводе уже три месяца не платят. Занять особо не у кого, да и займёшь – отдавать нечем.

На другой день взяла трёхлитровую банку вина, которую выдали вместо зарплаты, и пошла в надежде сбыть кому-нибудь по дешевке. Уговорила буфетчицу в столовой – она на разлив продаст, и себе барыш поимеет.
Иду назад, смотрю на заборы в чешуе старых, намокших под дождём, объявлений, а сама всё о своём думаю. И как-то так незаметно, издали, забрезжил огонёк надежды. А если эти объявления – в газету? Ведь нужное дело- то. В других городах есть, а у нас нет. Пусть маленький городок, однако ж вон сколько этих листочков! Клеят и клеят, а их то сорвут, то дождём смоет.
И загорелась! С типографией договорилась, телефоны с объявлений выписала, обзвонила, разрешения на публикацию испросила, с Союзпечатью связалась.
И вот он – первый тираж. Сама вышла с пачкой газет на рынок. Кто чебуреки продаёт, кто пирожки. А я робко так, просительно, почти шепчу: «Новинка города – газета бесплатных объявлений». Благо, сосед встретился: «Да ты погромче кричи, бодрей! Молодец, что придумала!»

И пошла моя «Ярмарка».
С первой выручки за квартиру уплатила. Рада была, как будто с неба они мне упали, эти денежки.
Однако ж и государство не дремало. «Должо-о-ок!» - погрозили мне пальцем из налоговой инспекции. Я им толкую, что первые два года новое издание освобождено от налогов, а они мне: «Знать не знаем, ведать не ведаем. В наших инструкциях ничего про это нет».
А откуда взяться «про это» в маленьком городишке, где кроме местных официальных «Вестей» никогда ничего и не было?

Поехала я за справедливостью в областную налоговую инспекцию. Разумеется, в кабинеты нужных начальников меня не пустили, а по телефону ответили, что никакие законы о печати им не указ, у них есть свои законы, а потому я должна платить. Всё! Трубку бросили.

«Ладно, - не теряю я надежды, - есть и у нас защитники от бюрократов!» И рванула прямиком в областную думу.

Молодой привратник в милицейской форме, не обнаружив у меня пропуска, по уже знакомому сценарию, не пропустил меня дальше «предбанника» народного собрания. Но всё же позвонил куда-то с просьбой хотя бы выйти к представителю электората. Наивный! Когда это депутаты выходили к своим избирателям?

Однако ж ко мне вышли. Нет, не мой депутат, а его помощник. А я даже обрадовалась этому. Совсем недавно именно он поздравлял женский актив нашего городка с днём восьмого марта. И был такой душка! Шутил, говорил тосты и апофеозом любезности подарил каждой даме по комплекту постельного белья. С радостным кликом «Помните!» я ринулась к нему и протянула моё детище, скороговоркой объясняя причину появления здесь.

Посмотрел на меня душка – помощник как-то уж очень сурово и, для начала объяснил, что депутат занят очень важными делами. По его тону я сразу поняла, что моё дело ни в какое сравнение не идёт с теми великими деяниями, которые вершатся в этом здании.
«Вот это и есть газета?!» - наконец взял он в руки мою «Ярмарку», брезгливо оценивая невеликие её размеры.
-Но ведь и город маленький, - пыталась объяснить я, - потом, может, побольше будет.
Помощник тяжело вздохнул, бросил мои листики на пыльный подоконник и, обвинив меня ещё раз в отвлечении занятых людей всякой чепухой, скрылся за тяжёлой присутственной дверью.
Вышла я в состоянии когнитивного диссонанса: с одной стороны – газета моя таковой не является, а с другой стороны – налог за неё платить надо!

И я платила.
Мой одноклассник, торговавший с машины валенками, искренне смеялся надо мной:
- Ты понимаешь, - говорил он, - мне совсем не с чего платить налоги! Доход всё время нулевой. Не продаются и всё, - возмущался он, получая деньги за очередную проданную пару.
-Я так не могу! – оправдывалась я. - У меня же тираж, из Союзпечати квитанции. По ним и отчитываюсь.

Конечно, сейчас интернет! В каждом городе газет пруд пруди, забивают ими почтовые ящики. А мою газетёнку до сих пор покупают. Она одна в районе. Бабулька, которая корову продаёт, не напишет на «Авито Ру». Она в мою газету объявление даст. И о домах, квартирах, старой мебели удобнее на моих листиках читать.
Так и живём мы с «Ярмаркой» вот уж двадцать лет. Конкурентов нет – не слишком лакомый кусок. А мне хватает. По нашим, местным меркам, хорошее подспорье к пенсии. А уж как выручила она меня в лихие годы, и говорить нечего!

Не передать, как я мечтал об этом дне!
Ещё совсем маленьким я с восхищением смотрел на своего дядю, возвращающегося с охоты. О! Эти огромные болотные сапоги, похожие на мушкетёрские ботфорты, эта камуфляжная роба, пахнущая болотом и приключениями, этот волшебный рюкзак с охотничьими трофеями. И ружьё! Самое главное, конечно, ружьё. Когда удавалось дотронуться до гладкого, полированного приклада двустволки, сердце моё замирало от счастья. Но более подробно обследовать заветное оружие у меня никогда не получалось – бдительные родственники, заметив мои поползновения, тут же прятали его в надёжное место.

А какими захватывающими были дядины рассказы о погонях, засадах, о хитрых зайцах и жутких клыкастых кабанах, о ночёвках у костра и бесчисленных охотничьих трофеях!
Надо ли говорить о том, что любимой игрой у меня была охота, а на свой восьмой день рождения я заказал… бродни. Родители пообещали выполнить мой заказ к восемнадцатилетию, а бабушка – замечательная внуколюбивая бабушка – всё же выискала самые маленькие, из имеющихся в продаже, болотные сапоги. И хотя даже они оказались мне велики, я при первой же возможности опробовал их в соседнем пруду.

И вот мне восемнадцать! Нетрудно догадаться, что к тому времени я уже обосновался на соответствующих сайтах в интернете, определился с выбором ружья и проштудировал «Охотничий минимум» - азбуку начинающего зверобоя.
Дядя твёрдо обещал взять меня с собой на охоту. Но только после нескольких тренировок – пристрелок под его руководством! Я был согласен на всё, лишь бы, наконец, осуществилась моя мечта.

К счастью, ждать пришлось недолго, и в начале ноября мы отправились охотиться на зайца. Выпавший накануне снег слегка прикрыл землю, и, хотя ветер уже успел сдуть белый покров с подмёрзших кочек, и они торжествующе чернели, празднуя сиюминутную победу над наступающей зимой, всё же снежного покрова было достаточно, чтобы разглядеть на нём хитроумные петли заячьих следов.

Разумеется, первым заметил их мой опытный наставник:
- Смотри, какой большой зверюга пробежал здесь. Обрати внимание – посидел и – скок в сторону! Шалишь, нас не обманешь!
Дядя свернул вслед за зайцем, и мы двинулись дальше, кружась и виляя, не хуже самого косого. Заросли низкорослого кустарника, разбросанные по всему полю, как будто специально для укрытия серо-бурых русаков, не давали нам особой надежды на удачную охоту.

- Ничего! – подбодрил меня напарник, заяц – зверь трусливый, чуть заслышит шаги, и – бежать! Тут-то мы его…
Он не договорил, вскинул ружьё и – ба-бах! Теперь и я заметил мелькающего меж веток зайца. Ещё выстрел. Но ушастый, секунду покрасовавшись на вершине небольшого пригорка, успел скрыться за ним.
- Ушёл, - с сожалением подтвердил дядя. Ветки мешают, как следует, прицелиться. А ты тоже поглядывай, не зевай.

Я огляделся и на самом деле увидел зайца, стремительно мчащегося по белому, удивительно ровному участку поля.
- Стреляй! – крикнул дядя, уступая мне возможную добычу.
И я выстрелил. Как на учениях. С опережением, прижав приклад к плечу, заставив себя бережно, но достаточно быстро, нажать на курок. И попал! С первого выстрела попал!
Зверёк подпрыгнул, завертелся, закувыркался на одном месте и закричал…
Он кричал как человек, точнее – как ребёнок. Пронзительно тоненько и жалобно. Так плачут человеческие дети, когда им больно.

Ружьё я подарил дяде, охотничье снаряжение пригодилось для дачи.
И ещё - я больше не могу слушать охотничьи байки.
Их заглушает плач маленького ребёнка.

Когда разлад в душе и нет опоры,
Безрадостный сюжет рисует сплин.
Бежать! Бежать! Покинуть тесный город!
Туда, где лес виднеется вдали.

Он - эскулап, он - доктор без диплома,
Излечит сплин настоями из трав,
Душевной раны усмирит симптомы,
Смолы сосновой в горсточку собрав.

Из капельниц дождинок серебристых
Вольёт надежду, потеснив печаль,
И самым золотым из жёлтых листьев
Поставит исцеления печать.

Она говорила со мной. Но только во сне.
Звала погулять, и мы уходили в окно.
Зима нам под ноги стелила пушистый снег,
И вёдрами нас заливал аромат весной.

Она говорила:"Всё ещё будет ничтяк."
Банально. Но я почему-то верила ей.
И в небе пророчески видела добрый знак
В комете, летящей сквозь мрак бессонных ночей.

А утром невозмутимо молчала она,
И только в зелёных болотцах раскосых глаз
Напоминаньем фантомов минувшего сна
Порой чертенята пускались в задорный пляс.

Мы были подружки, пока она не ушла.
Ушла насовсем, не простившись даже со мной.
Наверное, есть у неё другие дела,
И я не хочу представлять причины другой.

И всё же бывает. Не часто бывает. А жаль.
Она появляется вновь. Но только во сне.
И я закрываю тогда саднящий гештальт
И глажу подружку по мягкой кошачьей спине.

Сплю и не сплю.
Какая-то дремота качает на качелях грёз.
То погружаюсь в сонное болото,
То просыпаюсь вновь под стук колёс,
То вижу, как луна следит за мною,
Стремясь за поездом успеть,
То будто телефон мне не даёт покоя,
И я, как муха, залипаю в сеть.
Котята и во сне всё так же милы,
В тик – токе суета и …
Боже мой!
Как я могла? Как я забыла?
Что нужно маме позвонить домой!
Драконом огнедышащим навстречу
Промчался поезд, разбудив опять.
Где телефон? Теряю вечно.
Хотя бы эсэмэску написать.
Привычно руки номер набирают
И замирают, как в замедленном кино,
Сознаньем горьким память наплывает -
Нет мамы.
Нет уже давно.

Это было странное лето. Тревожное, безбашенное, переломное. Тот самый возраст, который называют переходным. Точнее, самое начало этого перехода из детства во взрослость. Нам было то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Наташа, Таня и я. Одноклассницы, к тому же живущие на соседних улицах. Наверное, это нас и объединяло поначалу. А потом уже проявился лидер - рыжая, усыпанная крупными веснушками Наташа стала зачинщицей наших приключений.

Спросите меня сейчас, зачем нам надо было тайком пробираться на стройку и влезать там на подъёмный кран; зачем, замирая от страха, перебираться через открытые площадки товарного состава, который мог в любую минуту тронуться с места; зачем часами после уроков бродить по городу без всякой цели, и мне нечего будет ответить вам. Просто всё это приходило в кудрявую Наташкину голову, а мы безропотно, да нет, даже с удовольствием, подчинялись ей. Что-то было в этом остро манящее. Наверное, оно и называется адреналином.

Наташа вообще была нестандартным человеком. Она могла надеть старинную бабушкину разлетайку и спокойно заявиться в ней в школу, не обращая внимания на подколки одноклассников. Она мечтала изменить свою обычную фамилию Иванова на красивую бабушкину Рождественская. И ещё в её голове рождались необычные фантастические истории, которые она рассказывала нам, выдавая за реально произошедшие с кем -то из её знакомых. Среди них были и совсем недетские рассказы с безумно интересными подробностями, от которых что-то сладко сжималось внутри и хотелось говорить и говорить об этом тайном и запретном.

А иногда мы шли в Танин двор и уже абсолютно по-детски гнули «мостики», соревнуясь, у кого это выйдет легче и «красивше». «Красивше» получалось у Тани. Она была выше нас на целую голову. И вообще она была уже не по-детски красивой. Тогда мы этого не осознавали. Только теперь на фотографии, где запечатлен наш шестой «в», где Таня смешно присела, чтобы не было видно, что она выше всех, и у неё даже голова вжалась в шею, всё равно хорошо заметно, что вся она в отличии от нас, голенастых и нескладных, была сложена удивительно пропорционально. На неё уже заглядывались старшеклассники.

Кстати, однажды это заметила и наша классная. Она собрала всех девочек класса и стала читать нотацию о том, как это стыдно и некрасиво привлекать внимание мальчиков. Мы толком так и не поняли, что плохого, бегать девчонкам на переменке от мальчишек, а им за нами. Классная конкретно указала на Таню. Мы опять ничего не поняли, а Таня расплакалась.

После экзекуции мы проводили подругу до дома и постарались объяснить её маме, что классная просто дура. Мама у Тани оказалась понятливой и дочку не ругала. Кстати сказать, глядя на Танину маму, становилось понятно, от кого Таня унаследовала такую привлекательную внешность. Хотя… и папа её тоже был интересным мужчиной. И уж совсем открыточно милыми были Танины младшие сестрички-близяшки..
Я вот теперь думаю, что если бы кто-то захотел снять кино про тайных инопланетян, живущих среди нас, то эта семья послужила бы прекрасной находкой для режиссёра. Настолько все они выглядели не по-земному красивыми.
Но тогда мы не придавали этому значения и Тане не завидовали. Нам хорошо было втроём. Хотя и ссорились, конечно. Одна из таких ссор запомнилась мне до малейших подробностей.

При этом сам повод для ссоры я не помню. А помню то, как мы с Таней вдруг разобиделись на нашу атаманшу. И я даже написала ей письмо, где сообщала, что она во многом не права, и всё это «как нарвавший чирей», наконец прорвалось. Особенно мне нравилось это сравнение с чирьем. Вот оно где - начало графомании! Наташа очень переживала, со мной даже беседовала её интеллигентная мама, пытаясь понять, что же такого страшного совершила её дочь. Вряд ли я рассказала ей что-то внятное, поскольку его, скорее всего, и не было, и через пару дней мы уже опять все вместе бродили по городу в поисках приключений.

В начале учебного года наш класс расформировали, я попала в «а», Наташа и Таня в «б».
Постепенно я отдалилась от них и сблизилась с новыми подружками.

Автор Ирина Корнетова.
My WebPage

Читаю я)
Опоздала на марафон((
Но, может быть, и тут кто-то послушает иронические стихи Ирины в моём прочтении.

Монолог ангела-хранителя, оставленный без внимания

Новая найдется дура верить в волчью седину.
М.Цветаева

Се – человек?
Человек человеку – волк. Серый, бацматый, линяющий сукин сын… Руку протянешь – волчище зубами щелк! Больно, обидно, и после снедает сплин. Холишь, лелеешь – волчина стремится в лес. Кормишь хамоном – а он на помойке жрет…
Ты подставляешь шею и ждешь чудес, но под рукою держишь бинты и йод.
К черту…
Когда ж ты к черту его пошлешь? Скроешь рубашкой шрамы, откроешь дверь…
Лучшие годы жизни, ядрена вошь! В каждом мужчине скрывается дикий зверь.
Сказки хотела? Он будет спасать любовь. Станет послушным и милым домашним псом. Целый сезон букетов и нежных слов…
Знаешь конец? Он тебя загрызет. Потом.
Грустная сказка, а впрочем - сама смотри. Хочешь экстрима, подруга? Тебе решать…
Се – человек. Волчара сидит внутри.
В общем, кричи, если что...
Прибегу спасать.

Федька размахнулся и что есть силы ударил битой по мячу. Тряпичный комок резво отлетел в сторону и плюхнулся прямо в зелёную вонючую лужу, украшавшую улицу ещё с прошлой пятницы. Пацаны разочарованно загудели:
- Ты чо, Федька? Куда целишь? Чем теперь играть будем? – долговязый Лёшка уже навис над съёжившимся в ожидании законной оплеухи Федькой. Но рука, занесённая для удара, вдруг замедлила движение, и малец, воспользовавшись моментом, живо отскочил в сторону.
- Пацаны! Глянь, городовой, - изумлённо выдохнул Лёшка. Пацаны, моментально забыв и про мяч , и про Федьку, развернулись в сторону редчайшего для городской окраины зрелища.

По улице, по самой её серёдке, отпечатывая в горячей мягкой пыли полукружия подков, вышагивала гнедая лошадь, на которой восседал самый настоящий городовой, в серой парусиновой гимнастёрке по случаю летней жары и форменной фуражке с кокардой. Сумка, пристёгнутая к поясу, мерно билась о бок всадника в такт шагам лошади.
Пацаны воробьиной стайкой вспорхнули с вытоптанной босыми пятками лужайки и через минуту уже сопровождали редкого гостя, возбуждённо блестя глазами и гадая, к кому же направляется необычный посетитель.

Улица, где разворачивались столь редкие события, называлась Большое Отчуждение. Странное для непривычного уха название. А на самом деле ничего странного здесь и нет. Дело в том, что дома отчужденцев построены на земле, принадлежащей железной дороге, то есть на так называемой полосе отчуждения. Вот вам и Большое Отчуждение. А было ещё и Малое. Но это уже пол-улицы – один порядок домов, прилегавший к железнодорожным складам.
Паровозные гудки, перекличка диспетчеров настолько привычны местным жителям, что исчезни они однажды, и стало бы им не по себе, как бывает не по себе нормальному человеку, помещённому в барокамеру.
Жили здесь люди мирные, работящие, никакие там не воры-бандиты.

Городовой тем временем уже доехал до середины улицы и остановился как раз напротив Федькиного дома.
-Мальчик! – окликнул он Федьку, уже успевшего забежать в палисадник, - Здесь живёт паровозный машинист Сухов Андрей Григорьевич?
-Здесь, - просипел Федька севшим от волнения и страха голосом.
Городовой спешился, вошёл в палисадник и сел на ступеньку парадного крыльца.
- Позови-ка мне хозяина сюда! – распорядился он, отирая вспотевшее, красное от полуденного жара, лицо большим носовым платком.
Федька, боком проскользнув мимо городового, влетел в прохладные после уличного зноя сени и наткнулся на мать, уже выходящую на тревожные крики детворы.
-Что там, Федя? – спросила она, поправляя задравшийся на округлившемся животе фартук. Скоро у них в семье должен был родиться ещё один ребёнок. Седьмой.

Федька знал из подслушанных взрослых разговоров, что у родителей целых четыре года не было детей, и они даже свечку ставили Николе Чудотворцу, чтобы детки появились. Аж за сорок рублей! Детки и правда начали появляться. Чуть не каждый год. Один за другим. Мамина сестра, тётя Надя, приезжая на очередные крестины, подшучивала над мамой:
- Не пора ли, Верочка, свечку загасить? Горит, поди, ещё.
Мама улыбалась и говорила:
-Пусть горит.
Она хорошо умела управляться со своей ребятнёй.

А тут испугалась, побледнела. Городовой встал, одёрнул гимнастёрку и торжественно провозгласил – имею, мол, поручение - доставить Вашему мужу письмо от самого царя.
Мама так и присела, совсем белая стала от страха.
Федька тут сообразил, что надо отца быстрей звать, а то дело плохо кончится. Метнулся в дом за отцом. А батяне хоть бы хны. Спокойно пакет принял, расписался и ус ещё довольно подкрутил.

А когда городовой уехал, отец рассказал, что писал он царю жалобу на хозяев железной дороги. Потому, как попав в аварию, повредил себе руку. Рука с тех пор не разгибается до конца, а значит, получил батяня увечье во время несения железнодорожной службы.
Федька, пользуясь тем, что родители забыли про него и не прогнали, впитывал каждое слово. Он хорошо помнил, как отец вернулся из поездки с перевязанной рукой, как потом обсуждали на улице аварию, случившуюся с ним в поездке, и дружно заключали:
- Слава богу, жив остался!

Но отец, отсидевший из-за сломанной руки почти полгода дома, решил, что хозяева должны заплатить ему за всё.
А кому же и жаловаться, как не царю-батюшке?
Отец, преисполненный собственной значимостью,- не каждый день письма от царя получает, - взломал сургуч и вынул из пакета красивую, с вензелями бумагу.

Он читал ответ, написанный сложным для Федькиного понимания канцелярским языком, но по тому, как посветлело мамино лицо, как всё более довольно подкручивал отец усы, он понял, что новости в письме хорошие.
И не ошибся!

Выплатили хозяева батяне деньги за увечье. Да такие деньги, что смог он купить на них новый дом, да ещё и лавочку открыл!
Правда, не получилось у него торговцем стать – не его это стезя.
А дом до сих пор стоит, хоть и произошла эта история в самом начале двадцатого века, а точнее – в 1901 году.

Кота из моего детства звали Цыган. Он был абсолютно чёрным, что вполне логично объясняло происхождение его клички. Цыган принадлежал сразу двум семьям – моей и семье тёти, потому что наследственный дом дедов был разделён пополам, после чего каждому семейству досталось по две небольшие комнаты, а сени остались общими. В результате кот беспрепятственно перемещался из одной половины дома в другую.

С высоты прожитых лет я понимаю, что животным рядом с маленькими детьми живётся не очень сладко. А если учесть, что у тёти тоже была дочка – моя двоюродная сестра, то Цыгану иногда бывало не совсем комфортно. Мы не мучали его. Просто порой кот выполнял роль живой куклы, которую мы пеленали, укладывали в детскую коляску и важно возили по двору. Надо отдать должное Цыгану – во время этих манипуляций он практически не сопротивлялся, не царапался и, тем более, не кусался, и только выражение обречённости на усатой морде говорило о том, что всё это ему нравилось не очень.

А нравилось ему совсем другое. И это другое называлось мясом. Ради него он был готов буквально на всё. Даже на преступление! Наш Цыган стал вором. И не просто вором, а необычайно талантливым и изобретательным ловкачом. Но не наглым котярой, протягивающим лапу к вожделенному куску на глазах домочадцев - напротив, он смирно сидел и даже не глядел в сторону лакомства. Но стоило только на минуту оставить его наедине с вкусняшкой, как он, воспользовавшись этим, утаскивал её и уничтожал в мгновение ока.

В те далёкие, не очень сытые, годы, мясо чаще всего присутствовало в супах да борщах, и гораздо реже – во вторых блюдах. Холодильники тогда были редкостью, и скоропортящиеся продукты хранили в погребах или, в холодное время года, в сенях. Вот там-то наш талантливый кот умудрялся сдвигать крышку с кастрюли и вытаскивать оттуда мясо. Чего только ни делали хозяйки, чтобы обезопасить борщи от Цыгана! Привязывали верёвкой крышки кастрюль к ручкам, придавливали сверху тяжеленными утюгами. И всё же наш умелец исхитрялся и утюг сбросить, и крышку сдвинуть.

Запомнился ещё вот такой эпизод из бандитской Цыганской эпопеи. Сидели мы всем семейством за столом в сенях (которые в тёплое время года превращались в летнюю кухню) и чаёвничали. Напротив, на сундуке, сидел меланхоличный кот и как бы даже не интересовался нашей трапезой. Мама посмотрела на его подчёркнуто грустную морду и сказала: «Что же ты, Цыган, такой печальный? Не досталось тебе сегодня мясца? Ладно. Угощу тебя колбаской». Однако, пошарив рукой в ящике кухонного стола и не обнаружив там краковскую, она в изумлении повернулась к коту с единственным вопросом: «Как?!». Цыган, почуяв неладное, пулей вылетел на улицу. А мы, внимательно обследовав стол, всё-таки нашли ответ на мамин вопрос. С задней стороны стола между крышкой и стенкой ящика обнаружилась небольшая щель, через которую Цыган и вытащил колбасу.

Фантазия нашего кота в вопросах добычи любимой еды была неистощимой.
Как-то глубокой осенью отец принёс купленную у знакомого охотника тушку то ли косули, то ли ещё какого степного зверя. Тушку разрубили на крупные куски и повесили их в сенях под потолком, привязав верёвками к стропилам.
Разумеется, сначала обследовали все возможные пути подступа к мясу, памятуя о Цыгане и его возможностях. Но утром, войдя в сени, отец обнаружил кота, висящего на одном из кусков и лакомящегося дичью.

Не знаю, после этого случая или после многих других занимательных эпизодов, терпение взрослых лопнуло, и решили они избавиться от кота. Тётя посадила его в хозяйственную сумку и отвезла на автобусе на другой конец города, точнее даже дальше – за город. Там, за мостом, после небольшого перелеска, расположилась деревенька, где тётя и выпустила кота на волю. Видимо, она всё же надеялась, что Цыган сумеет выжить там благодаря своим способностям. А может быть, и прибьётся к какому-нибудь дому. Нам с сестрой сказали, что кот пропал. Такое случается иногда с котами, которые гуляют свободно, сами по себе. Мы побегали по улице, покричали-покричали и смирились с тем, что Цыгана у нас больше нет.

Но недели через две моя мама пошла за водой на колонку, которая стояла как раз напротив нашего дома, и из которой брали воду все обитатели нашей улицы. Нужно было повесить ведро на крючок, нажать рычаг и ждать, когда вода наполнит ведро. Мама так и сделала, а сама от нечего делать посматривала на дорогу. И тут она услышала знакомый кошачий вопль, раздававшийся чуть ли не от начала улицы. Она вгляделась и увидела худого, страшного, чёрного, но, несомненно, нашего, Цыгана. Он шёл к ней и, не переставая, орал. То ли жаловался, то ли радовался, издали узнав свою хозяйку.

Представьте, оба семейства обрадовались возвращению воришки. Ему простили все его бывшие и будущие козни за преданность дому и людям. Ведь он сумел пройти перелесок, мост, шёл по улицам, полным машин и автобусов, пробирался через дворы со злыми собаками и всё-таки пришёл домой.

Больше никто никогда не пытался избавиться от Цыгана, и он дожил свою кошачью жизнь среди любящих его взрослых и детей.

На конкурс "Фантазии по картине"

Моим родителям приспичило вытащить меня на дачу, потому что я: не вылезаю из телефона; не бываю на воздухе; и вообще, на мне пахать можно, а я палец о палец не ударяю на ниве семейного овощеводства.
Можете себе представить моё уныние, поскольку я точно знала, что на даче нет интернета, и я на два дня буду лишена связи со всеми моими друзьями. Но даже не это главное. Уж как-нибудь я пережила бы эту неприятность! А главное в том, что у меня пропадало свидание с Алёшей.

Мне кажется, я влюблена в него. Всякий раз, когда мы оказываемся вместе, со мною что-то происходит, я становлюсь сама не своя – то громко смеюсь, то начинаю с преувеличенным интересом о чем-то болтать с подругой, при этом старательно делая вид, что не замечаю появления Лёши. Только сердце моё колотится, как после спринтерской дистанции, а лицо начинает пощипывать от разгорающегося румянца.

И вот он вчера на перемене пригласил меня на вечернюю прогулку. Так, будто невзначай, спросил, есть ли у меня планы на вечер, а потом и пригласил. Он не сказал: «на свидание». Но я-то поняла! И вот теперь всё рушилось. Не могла же я сказать маме, что влюбилась. Я же не Джульетта, чтобы в четырнадцать лет влюбляться! А обычную прогулку со старшеклассником можно и отменить. Пришлось позвонить Лёше, чтобы рассказать о злополучной даче, и он великодушно пообещал поскучать этот вечер в компании тренажеров, которые недавно установили в нашем парке.

В электричке я намеренно отсела от родителей и уставилась в окно, продолжая злиться и переживать из-за несостоявшегося свидания.
- Плохо? - услышала я тихий вопрос.
Обернувшись, я увидела щуплого старичка, незаметно присевшего рядом со мной. Он, видимо, тоже ехал на дачу, судя по корзинке в ногах и соломенной шляпе, которая больше сгодилась бы для огородного пугала.
В другое время, я возможно, и надерзила бы ему, но мне, действительно, было так плохо, что сама того не ожидая, я всё рассказала незнакомому деду.
А он сочувственно выслушал меня, кивая в такт моим возмущённым тирадам, а потом так же тихо сказал:
-Успокойся, девочка. Вот увидишь, всё будет хорошо. Вы в Берёзовку едете? На дачу? День-то поработай, порадуй родителей, а на закате выйди на крылечко.
- И что будет? – напоследок всхлипнула я.
- Вот и увидишь! – сказал старичок и потащил свою корзинку к выходу.

Почему-то я сразу успокоилась, а вечером послушно сидела на крыльце, наблюдая как закат заливает малиновым сиропом верхушки деревьев.
Какая-то огромная птица бесшумно скользнула над дачей и исчезла.
Мне показалось, что она затаилась где-то между деревьями. Я пошла в глубь сада, чтобы взглянуть, что это было.
Но навстречу мне вышел знакомый дед. Он был в белой просторной и длинной рубахе, а на голове у него вместо шляпы красовался причудливый восточный тюрбан. "Наверное, дед оказался нашим соседом, - подумала я, - иначе, как бы он нашел меня? Но как он похож на старика из старой книжки!"

- Хоттабыч! – невольно вырвалось у меня.
- Ну, вот и познакомились! – согласился дед. - Хоттабыч. А тебя как зовут?
- Марина, – ответила я, продолжая разглядывать и удивляться сходству деда с книжным волшебником.
- Ну, что, Марина, ты ещё хочешь повидаться с Лёшей?
- А у Вас тут где-то спрятан ковёр-самолёт? – грустно пошутила я.
- Почему же спрятан? – хитро усмехнулся дед. - Вот он. И я увидела не замеченный мной в сумерках ковёр. Обыкновенный ковёр, даже обветшавший, с проплешинами. Вот только он не лежал на траве, а слегка парил над ней.

Я и раньше летала. На самолёте. Но тот полёт разительно отличался от этого. Там передо мной был кусочек пространства, ограниченный узкими рамками иллюминатора. А здесь мой взгляд охватывал сразу и близкое тёмное небо с ещё светлой кромкой у земли, и город с игрушечными домами, усеянными светлячками окон, и залив, широким синим рукавом обнимающий город.
Я радостно вскрикивала, узнавая знакомые улицы и площади.
- Вот здесь! - указала я Хоттабычу на зелёный квадрат парка.
Мы начали медленно спускаться. В жёлтом свете фонарей уже были видны асфальтовые дорожки, миниатюрные изогнутые скамейки и разноцветные тренажеры. На одной из скамеек сидела парочка. Они целовались.
Как я завидовала им!

Ковёр опускался всё ниже и ниже. И к своему ужасу, я узнала парня на скамейке. Это был Алёша. Её я тоже узнала. Оля! Моя подруга. Я всем делилась с ней. О свидании она тоже знала.
И теперь не я, а она была с ним.
Хоттабыч тоже всё видел. Поняв, что случилось, он замедлил снижение.
- Хоттабыч, - повернула я к нему залитое слезами лицо, - почему?! Почему он с ней? Ему всё равно, кого целовать? Сделай так, чтобы ему не было всё равно! Сделай, чтобы только со мной ему было хорошо! Сделай! Ты же всё можешь!

- Могу, - согласился Хоттабыч, - но нужно ли это тебе? Ведь ты всегда будешь знать, что не само его сердце ответило твоему, а ты заставила его.
Поплачь. Это больно. Очень часто у людей первая любовь заканчивается слезами. Но завтра будет новый день, потом ещё один, впереди у тебя много дней, и в них будет много радости и любви. Поверь мне.

«Женщины подобны людям и живут около людей.» И.А. Бунин

Пожалуй, их людьми назвать нельзя.
Хотя обличьем, вроде бы, похожи.
Всё те же руки, ноги и глаза.
И волосы, как у людей, и кожа.
Но… Если у мужчин нога - нога,
И служит для передвиженья,
То в женских стройных ножках и шагах
Заложен динамит воображенья.
И можно ли сказать, что их глаза
Есть орган зрения всего лишь?
В них тонут люди! Видят в снах!
Они пьянят сильнее алкоголя!
А волосы? Поклясться я готов,
Что видел низверженье Ниагары,
Летал на облаке легчайших завитков,
И замирал у кос –
Жгутов пшеничных, пары.
О коже женской мудрые мужи
Писали манускрипты и трактаты,
Но, боже мой! Кому они нужны!
Одно прикосновенье к ароматной,
Нежнейшей, шелковистой теплоте
Изыски мудрецов уничтожает,
Становится важнее важных дел,
Собою трезвый разум затмевая.

Не всё ль равно, откуда ты взялась!
С другой планеты или измеренья.
И пусть берёшь ты надо мною власть,
Не уходи. Пусть будет продолженье.

На конкурс ПКП
Монолог большего зла

Я зло. А кто ж такие вы?
Оракулы? Провидцы? Чародеи?
Дано вам знать превратности судьбы?
Предречь доступно взлёт или паденье?
Так почему меня зовёте злом?
И нарекли не ме́ньшим злом, а бо́льшим.
А я всего лишь риск. И правда в том,
Что жить без риска кажется вам проще.
Вот вы и льстите, говорите «да»,
На «нет», признайтесь, не хватает духу.
Журавль на вашем небе навсегда,
Зато синица так и рвётся в руку.
А если «нет»? А если с журавлём?
Да, риск! Но побеждает тот, кто смеет!
Вы зря меня зовёте бо́льшим злом,
Как знать, какое зло добрее.

Каждый выходной у автобусной остановки я наблюдала очередь дачно экипированной публики, стремящейся к своим соткам с не меньшей страстью, чем граждане, улетающие на какие-нибудь Канары.
Признаться, меня давно интересовал вопрос, как умудряются местные дачники выращивать хоть что-то на далеко не плодородных почвах и при этом успевают уложиться в короткое северное лето? Полжизни, прожитых в районе Черноземья, где и палку воткнёшь - она зацветёт, ставили меня в тупик перед столь неразрешимой задачей.
Поэтому я с радостью откликнулась на предложение подруги провести выходные на её даче.

Дорога к северной «фазенде» оказалась на удивление хорошей. Машина плавно преодолевала многочисленные подъёмы и спуски на вполне приличной скорости. Мелькнула шальная мысль - может быть, так постепенно мы и забудем устоявшееся мнение о дураках и дорогах?

Прервав мои размышления, автомобиль свернул с образцовой трассы и стал карабкаться по явно самодельной булыжной дороге.
- Сами мостили, - гордо подтвердил мою мысль муж подруги Володя.
- То есть, - «сами»?!- уточнила я.
- Ну, всем нашим дачным сообществом. Камни и песок нам подвозили самосвалы, а мы, мужики, укладывали их да укатывали. Недёшево, конечно, встало, но зато едем теперь до места без сучка и задоринки!
Я, преисполненная уважением к столь героическому труду на общее благо, замолчала, пытаясь разглядеть сквозь толпящиеся вдоль дороги сосны, разноцветные домики трудолюбивых северян.

Наш домик оказался не так уж и далеко. Сосны нехотя расступились, и мы въехали во двор, окруженный резным ярко-зелёным штакетником. Посередине двора, рядом с двухэтажным теремком, высилась красавица - сосна.
- Специально оставили, жалко было корчевать такую красотку! – опять прокомментировал Володя, заметив, что я стою с задранной вверх головой, пытаясь прикинуть высоту лесной великанши. - Тень на огород она не даёт, видишь, как высоко начинается крона?
- Володя, - робко поинтересовалась я, - а здесь и ещё были деревья?
- Ещё?! - засмеялся Володя, да мы получили обычную лесную делянку! Деревья корчевали, стволы пилили на дрова, дёрн срезали, рулоном скручивали и по периметру укладывали вместо ограды.
- А огород? Как же огород без земли? – совсем уж растерялась я от невиданного масштаба так называемых дачных работ.
- Землю привозили, опилками разрыхляли её, навозом удобряли. Там внизу, - подвёл меня Володя к противоположному краю участка, - если спуститься с горочки, узкоколейка была. Вот по ней всё это доставляли от шоссейной дороги, а потом уж на тачке своими силами поднимали. Но теперь, посмотри, красота какая! Всё растёт, как на дрожжах!

Я огляделась. Но смотрела не на огород, который, и правда, выглядел, как картинка в детской книжке про овощи, а на крутой склон, покрытый пахучим до головокружения ельником, на небо немыслимой синевы, и с сожалением понимала, что преступно давно замкнула себя в тесноте каменных человейников, напрочь забыв о существовании настоящего, необходимого каждому человеку, мира первозданной природы.

Вечером, после баньки, у протопленной печки (северные августовские ночи это вам не южные, жаркие да душные), за столом, уставленным экологически чистыми яствами, я продолжила выяснять мучающий меня вопрос о целесообразности дачного труда.
- О чём ты говоришь? – удивился Володя. Да ты попробуй наши помидорчики, картошечку! Ты такие в магазине-то купишь?

Я пробовала крахмалистую рассыпчатую картошку и не могла не согласиться, что она ни в какое сравнение не идёт с водянистым её подобием из овощных магазинов, а сладкие и сочные помидоры явно превосходят резиновые покупные «мячики».
- Ну-ка, мать, открой-ка нам баночку баклажанов из погреба, да прихвати грибков! - не унимался Володя, - У нас ведь далеко ходить не надо – рядом собираем и грибы, и ягоду всякую, а клубника на грядках поспевает, пусть в июле, но всё равно и на варенье хватает, и на заморозку.
- Ребята! Но ведь труд-то какой! Это ж уму непостижимо, сколько пришлось пахать вам на этих соточках! – продолжала я гнуть свою линию.
- Ой, да что ты! – поддержала мужа подруга. – Мы ж не одни целину-то поднимали. Мы тут почти со всеми соседями сдружились. То мы им помогали, то они нам.
А как же весело было! Сначала времянку поставили. Пели, танцевали у костра под патефон. Электричества-то не было. Это сейчас у нас домик с телевизором и холодильником да две теплицы на дворе – всё понемногу обустроили!

А я сидела, слегка разомлевшая от рюмочки домашней ягодной настойки, от уютной печурки ( разумеется, самолично сложенной Володей) и ещё больше от тепла, излучаемого этими необыкновенными дачниками,
смотрела на них и сами собой всплывали в памяти слова поэта:
«Гвозди б делать из этих людей,
Крепче б не было в мире гвоздей!»

Здравствуй, дорогая моя Ниночка!
Не передать, как я рада тебе! Сразу после твоего сообщения открыла альбом, нашла наши фотографии с выпускного бала. Сколько было мечтаний! Ты знаешь, почти все они сбылись. После института нашла работу по специальности и даже немного продвинулась по служебной лестнице. Не в руководителях, но и не в рядовых. Меня устраивает.

И замуж успела выйти. Представь, уже три года я – замужняя дама! Самой до сих пор не верится. Что уж скрывать, успехом у ребят я не пользовалась. Но вот повезло. Муж у меня замечательный. Видный, серьёзный. Фотку пришлю- сама увидишь.

А самое главное – любит меня, заботится и постоянно старается совершенствовать. Как-то заметил, что шаг у меня широковат. Не промолчал, а стал учить правильной походке – не с пятки на носок, а с носка на пятку. Так шаг изящней и короче. Я стараюсь. Но никак у меня не получается! Бестолковая попалась ему жена).

И поварихой я за мамкиной спиной не особо была хорошей, а с ним пришлось навёрстывать. Вот только супы – борщи он не ест, овощи-фрукты тоже не его выбор. Как ты понимаешь, приходится крутиться. Вчера кефир купила не того производителя, так он утром голодный ушёл. Молча. Но так посмотрел! Весь день сама не своя была.

Я вообще рассеянная. А он у меня во всём порядок любит. Недавно джемпер его повесила на плечики, а надо было просто сложить на полку. Так он утром заставил меня все джемпера в шкафу переложить, чтобы не забывала. Чуть на работу не опоздала.

И мою одежду муж тоже без внимания не оставляет. Помнится, я на свидание к нему в удлинённом пальто пришла, а он меня высмеял, сказал, что в деревне лучше одеваются. Ой! Стыдно было. Купила другое себе пальтишко, коротенькое. И правда, симпатичней смотрится.

Да много ещё чего.
Всего и не расскажешь! С тобой я могу поделиться, ты же давно меня знаешь и не осудишь. Что же делать, раз я такая неудельная родилась.

Детей у нас пока нет. Он хочет. А я боюсь, что не справлюсь. Всё у меня будет не так, как надо. Да вдруг ещё и детки в меня пойдут. Это сколько же сил ему надо будет приложить! Жалко мне его.

А деток будущих ещё жальче…

До свидания. Пиши.
Твоя старая и верная подружка Оля.

На конкурс "Один в один" по стихотворению Валентина Берестова "Как хорошо уметь читать"
Подражание Евгению Евтушенко "Со мною вот что происходит"

Научите меня читать

Со мною вот что происходит -
Ко мне сестрёнка не подходит,
И папа с мамой в суете
Всё время заняты не тем.
Бабуля с дедом ходят где-то,
Как будто прячутся. При этом
Раздор наш просто объясним,
И все мы мучаемся с ним.
Со мною вот что происходит -
Все стороной меня обходят.
Ведь в курсе вся моя семья
О том, что букв не знаю я.
Такой изъян весьма досаден,
Но научите, бога ради,
Меня умению читать!
И я не стану приставать
Ни к маме с папой,
Ни к сестричке.
Я сам страничку за страничкой
Смогу все книги прочитать
И будет дома тишь да гладь!
О, сколько нервных
И ненужных,
«Ты нам мешаешь!» -
Реплик дружных
Уйдёт с незнанием моим.
И буду снова я любим!

Опять этот странный сон. Странный не тем, что я оказываюсь в одном и том же месте – такое бывало и раньше – а тем, что там, во сне, я живу совсем другой жизнью. У меня другой муж, дети, город, работа. Всё!

Всякий раз, просыпаясь, я с ужасом думаю, что схожу с ума. Шизофрения! Раздвоение личности! Мне страшно рассказать кому-либо об этом, потому что такого у нормального человека не бывает. Уже почти целый год я варюсь в своём собственном котле безысходности.

Каждый сон – это отдельный эпизод из жизни моего второго я. Иногда я просто стою у окна и смотрю на закатное небо, на зябкий дождик, на лужицы с дрожащим отражением жёлтых вечерних фонарей, на тёплый свет от окон домов и слушаю звонки пробегающих мимо забавных трамвайчиков.

Боже мой! Я никогда в жизни не видела таких маленьких, как будто из прошлого, ретро-трамвайчиков. Откуда они появляются в моих снах?
Прошлый раз я сама ехала в нём, сидя на открытой платформе, как на веранде. Трамвайчик натужно пыхтел, взбираясь вверх по крутой дороге, под полом у него что-то поскрипывало, но всё это вторую меня ни капли не удивляло, а было привычно как ежедневный атрибут обычной жизни.

И дети. Их там у меня двое. Маленькая кудрявая девочка, ласкуша, не желающая расставаться со мной ни на минуту, и сын – подросток, со всеми, присущими этому возрасту, всплесками добра и зла. Но мы с мужем как-то справляемся с этим.
Муж… Любимый. Кстати, внешне я почти не запоминаю его. Проснувшись, я не могу представить, как он выглядит. Только ощущение защищённости, доверия и спокойствия невидимой аурой окружают меня в той странной реальности.

Мне там было хорошо. До некоторых пор. Но неделю назад случилось что-то плохое. В мои безмятежные сны просочилась тревога.
Не так весело звенели трамвайчики, почти не показывалось солнце, а себя я видела в незнакомом, пугающем месте, плутающей в поисках выхода.
Я растерялась. Если раньше странные сны беспокоили меня только своей необычностью, то теперь они как будто требовали от меня каких-то действий. Тревога перетекала в реальную жизнь.

А что, если такой город и такая улица существуют на самом деле?
Я ухватилась за эту мысль, как за спасательный круг. Интернет. Поиск. Ретро-трамваи. Город.
И нашла! Сан-Франциско. Точно такой трамвайчик. И открытая площадка в середине вагона, схожая с той, что я облюбовала в своих сновидениях. Очень, очень похоже.
Откуда-то пришло осознание, что я должна побывать там. Пусть это бред шизофреника, но, если я не увижу город моих снов, случится что-то непоправимое.

Дальше моя реальная жизнь стала похожей на стремительно раскручивающуюся пружину. Я сумела выпросить отпуск у совершенно неуговариваемого начальника, фантастически быстро оформила визу, талантливо сочинила правдоподобный повод срочного посещения Америки и улетела в город, где провела год виртуальной жизни.

Прямо из аэропорта я поехала в тот район, где бегают знаменитые канатные трамваи. Сон превращался в явь. Трамвайчик натужно пыхтел, взбираясь вверх по крутой дороге, под полом у него что-то поскрипывало, а я сидела на скамейке, как на открытой веранде, и узнавала никогда не виденные дома и улицы.

Вот и моя остановка. Я вышла и сомнамбулически двинулась к двухэтажному дому, сохранившему, как и окружающие его здания, старинный фасад.
Консьержка кивнула мне, как хорошо знакомой:
- Привет, Хелен! А Ваши уже дома.
Я поднялась по узкой крутой лестнице и нажала на кнопку звонка.
Открылась дверь. В её проёме я увидела себя.
Мы стояли, онемевшие от неожиданности.

Но это продолжалось ровно секунду. Потом моё второе я кинулось мне на шею и закричало, обращаясь к кому-то, кто был в глубине квартиры:
- Она приехала! Она жива!
Из квартирных глубин на её крик выбежали кудрявая девочка, мальчик-подросток и мужчина, внешний вид которого я не могла вспомнить.

После объятий, бестолковых возгласов и слёз рассеялся туман моих странных сновидений. Всё оказалось просто до тривиальности. Мы – сёстры - близняшки, разлучённые в младенчестве. Наша родная мать умерла при родах.
Хелен удочерила и увезла бездетная семья из Америки, а меня, слабую до такой степени, что никто и не надеялся на возможность выживания, оставили в России, где потом и взяли в дочки добрые русские люди. По сей день я считала их своими кровными родителями. Хелен, в отличии от меня, всегда знала, что у неё была сестра. Была. Она и представить не могла, что я есть!

Говорят, что близнецы соединены друг с другом некими телепатическими связями. Иногда они слабее, иногда сильнее, но наш случай оказался абсолютно уникальным. По крайней мере, так сказали психологи, которым я, наконец-то, рассказала о своей аномалии.

И самое главное – Хелен действительно нуждалась во мне. Вот почему необъяснимая тревога заставила меня отправиться в Сан-Франциско. У сестры обнаружили лейкоз. Болезнь плохо поддавалась лечению – врачи никак не могли подобрать нужного донора костного мозга.

Стоит ли говорить о том, что я идеально подошла ей по всем медицинским параметрам? Сестру положили в больницу, а я взяла на себя хлопоты по хозяйству в уже давно родной мне семье. Дети быстро приняли меня за свою, чему, конечно, помогло наше с Хелен внешнее сходство.

С тревогой мы ждали первых результатов пересадки. К счастью, они оказались обнадёживающими. Хелен пошла на поправку.
И я очень надеюсь, что наступившая ремиссия - начало полного выздоровления моей сестры.

Почему все праздники - женский день, майские, Новый год, да и просто дни рождения друзей - приходят так неожиданно?
Казалось бы, впереди ещё месяц... неделя... несколько дней или часов. Успею ещё подготовиться, купить подарок, пошить костюм, приготовить ужин. А смотришь на часы - мать честная! - времени совсем не осталось.
Так случилось и в этот раз. Юбилей моего хорошего друга уже завтра. А у меня нет подарка. Замотался - и забыл. Как же быть?!
И тут меня осенило...я понял, подарок не может быть просто вещью. Мой друг - состоятельный человек, и подарить ему что-то, чего у него нет, задача, прямо скажем, невыполнимая. А отделаться дорогой безделушкой, вроде портсигара или булавки для галстука, значит, показать свою невнимательность, небрежность. Не-е-т! Это должно быть что-то такое, что вызвало бы радость или удивление, или светлую грусть.
Это я хорошо придумал! Но легче мне всё равно не стало. Теперь надо решить, как же осуществить мою прекрасную задумку?


Что там у нас есть ностальгически-душевного? Рыбалка! Как мы, бывало, на зорьке подлещиков таскали! Азарт такой, что никакое казино не сравнится. Здорово было. Но что же дарить-то? Удочку, что ли? А вот это уже скучно. Ну, подарю я ему навороченное приспособление, что и удочкой не назовёшь – само подсекает, само вытаскивает, а может, и уху само варит. Говорят, сейчас есть такие. Но разве заменит этот рыболовный монстр самодельное удилище из срезанного прута ивы? Нет. Всё не то.

Так-так. Надо вспоминать. Институт, общежитие. Как же нам весело было! Бутылка вина на десять человек, гитара, девчонки и песни, сначала хулиганские, задиристые, а потом пронзительно-душевные.
Может, магнитофон подарить с кассетой этих самых песен? Как раз недавно отстоял в споре с женой. Она всё пыталась выбросить «ненужный хлам» на помойку.
Нет. Тоже не пойдёт. Атмосфера не та. Шикарный ресторан, и какой-то древний кассетник! Включишь, а его и не слышно будет в огромном банкетном зале. Как представил, аж сердце заныло - до того обидно стало за моего старого менестреля.

Думай, думай! Что же потом было? Работа. Большой «тарабум» в стране. Почти нищета. И наш сумасшедший план спасения. Обо всём рассказать, роман получится. Или нет. Скорее, детектив. Но ничего, друг и партнер мой, выплыли! Выстояли. Теперь вот и не придумаешь, что дарить тебе, крутому бизнесмену.
Стоп. Кажется, придумалось! Надеюсь, тебе понравится.

Банкет ты закатил, конечно, знатный. Всё сияло и блистало - на столах, на украшениях дам, на причудливых сосульках хрустальных люстр; тамада сладкоголосо прославлял твою персону, живая музыка ненавязчиво создавала атмосферу, гости изощрялись в оригинальности тостов. Дошла очередь и до меня. Я попросил официанта закатить в зал столик с приготовленным сюрпризом.

На столике, застеленном газетой из девяностых, стояла бутылка «Русской» водки, два гранёных стакана, селёдка, не потрошеная и не очищенная от кожи, но порезанная крупными ломтями, и несколько кусков небрежно, по-мужски, накромсанного хлеба. Я взял лист бумаги и начал читать: «Договор об оказании услуг…»
Это был первый договор нашего предприятия. И таким был наш первый банкет по поводу его подписания, совпавший с твоим двадцатипятилетием.

Ты молча взял бутылку и снял с неё алюминиевую пробку «бескозырку». Я видел, как у тебя задрожали руки, но ты, как и тогда, не пролил ни одной капли. Мы чокнулись и выпили под аплодисменты растроганных гостей.

Июнь, июль и даже август
Дождь поливал, не зная пауз.
И вот уже сентябрь.
Застряло солнце наше где-то.
Не загорелы, не согреты,
Спасибо, хоть за это лето
Не отрастили жабр!

1 сентября.
Опять дневник завела, буду записывать всё, что мне покажется интересным и новым.

Сегодня важный день. Я начинаю работать в сельской школе учителем математики и классным руководителем в пятом «а». Кажется, мой дебют прошел неплохо. Детки симпатичные, а учителя, кажется, настроены доброжелательно.

7 сентября.
Поселили меня в дом к пожилой семейной паре. В моём распоряжении аж две комнаты - зал и спаленка. А хозяева во второй половине избы, только кухня общая.

Но сегодня баба Клава уехала навестить дочку, а мы с Николаем Семёновичем остались вдвоем. Хозяин мой, крепкий шестидесятилетний пенсионер, сразу после отъезда жены снял со своей постели простыню, пододеяльник и наволочку – а то стирать придётся - и оставил на кровати только перину и одеяло с подушкой.
Сюрприз, однако, будет бабе Клаве!

15 сентября.

Понемногу узнаю своих учеников. Какие они все разные! Умненькие и тугодумы; смелые, хулиганистые и робкие; весёлые, бесшабашные и серьёзные, педантичные. К каждому надо подход найти. А как? Ничего пока не умею. Просто стараюсь быть искренней. Когда-то мне именно эта черта нравилась в моих лучших учителях. Если человек не притворяется, то ему можно и простить какие-то несовершенства. Я так думаю.

20 сентября.
До сегодняшнего дня я в столовой совхозной обедала. Хорошо кормят – пюре, курочка, компот. Всё вкусно, почти по-домашнему.
Но надо же и самой начинать готовить. Кулинар, я, конечно, никакой. Всё за мамкиной спиной лентяйничала.

Решила я борщ сварить, и отправилась в сельский магазин за мясом.
А там не как в городе - кусочки на прилавке, а лежит
на огромном пеньке для рубки мяса полтуши какого-то, непонятного мне, животного. Я вежливо так спрашиваю: «Это свинина у Вас или говядина?» А самой стыдно, конечно, что одно от другого не отличаю. Но продавщица отнеслась ко мне удивительно снисходительно, унижать не стала:
- Свинина, - отвечает.
- А можно отрубить не очень жирный кусочек, - наглею я, хотя вижу, что сделать это будет непросто.
А она отрубила, и даже не очень жирный.
- Как там мой Митька-то учится? – спрашивает.
«Ё- моё! Так она ещё и родительница моего ученика!» – соображаю я.
- А фамилия как?
- Егоров.
- Хорошо! – с облегчением сообщаю я, радуясь, что не огорчу маму.
И уже обе улыбаемся.

Дома достаю из чемодана большущую «Книгу о вкусной и здоровой пище». Николай Семёнович слегка издевается надо мной:
- Там, небось, всё по граммам расписано?
- По граммам, Николай Семёнович.
- А вот ты на грамм ошибёшься, что делать-то будешь?
- Съем! – смеюсь я.
-А я не заморачиваюсь, - говорит мой хозяин, - берёт солидный кусок мяса и м-а-а-ленькую кастрюльку, добавляет туда лук и одну картошину. - Вот и всё, - подытоживает он и ставит варить.
- Да-а! Николай Семёнович, с такими пропорциями точно вкусно будет! – соглашаюсь я.

25 сентября.
Некоторые истины приходится испытывать на своей шкуре.
Нельзя быть для учеников совсем своей. Они тебя, конечно, полюбят, но в грош не будут ставить. Мои так и сделали. Дисциплина у меня оставляет желать лучшего.

И я решила сменить тактику. Пришла серьёзная и строгая.
Тут же поднялась рука:
- Татьяна Борисовна, а что Вы сегодня такая…
- Злая – шепот с задней парты.
Растерянность. И всё насмарку. Я опоздала. С самого первого дня надо было держать дистанцию. Точнее, разделять себя на уроке и вне его. Теперь сложно мне будет исправлять свою ошибку.

28 сентября.

Сегодня дети водили меня на экскурсию. Не я их, а они меня. На конюшню. Поскольку конезавод- основное дело их отцов и матерей.
Пока мы шли к выгону, я не уставала любоваться деревенским раздольем. Для меня, горожанки, всё в диковинку. И эта мягкая от пушистой, чернозёмной пыли грунтовая дорога, и ситцевое разнотравье по её обочине, и берёзки с жёлтыми прядками ранней осени, и воздух, приправленный терпкими духами полевых цветов.

Мы остановились у ограды, окружающей просторную, похожую на стадион, площадку. Там уже конюхи выгуливали, а может, тренировали, лошадей. Не знаю.
Только красиво это было необыкновенно!

Холеные, породистые скакуны играючи бежали по дорожке, высоко вскидывая изящные, тонкие в щиколотке ноги и, едва касаясь земли, пролетали мимо нас. Гривы, реяли на ветру, колыхаясь в такт бегу. Лоснящаяся кожа подчеркивала выпуклые мощные мышцы.
- Папка! – кричит Серёжа Синицын конюху. А сам на меня поглядывает – вот какие кони у папки моего!
- Замечательные кони! – поддерживаю я безмолвную его гордость.

На конкурс "Один в один"
Детская считалка в стиле романса "Я ехала домой" на слова Марии Пуаре.

Ехал поезд темным лесом
За каким-то интересом.
Инте-Инте-Интерес,
Выходи на букву "С".
А на букве "С" звезда,
Где уходят поезда.
Если поезд не придет,
Машинист с ума сойдет.

Я ехала домой. Душа была полна
Неясным для самой каким-то интересом,
Мой поезд мчался в полночь тёмным лесом,
А звёзды с ласкою смотрели на меня.

Я ехала домой. Двурогая луна
Мне буквой «С» о чем-то намекала.
Быть может, мне сойти у ближнего вокзала,
Иль подождать чего-то я должна?

И мне пришло с небес виденье, как сюрприз,
На букве «С» звезда чудесная сияет,
Затормозился бег. Несчастный машинист
С ума сойдёт, поняв, что поезд опоздает

Действующие лица:

ЦАРЕВНА, 18 лет, седьмая дочь царя Гороха..
ВАРВАРА ВАРВАРОВНА, 76 лет, пенсионерка. Плохо слышит.
МАДАМ ЭЛЕОНОРА, 52 года, гадалка. Носит с собой колоду карт с пятью тузами.
КАРЛИК ФЕОФАН, 123 см, неопределённого возраста и занятий.
ПОПУГАЙ ФЛИНТ, 276 лет, говорит слово "золото" на сорока языках.
ДУСЯ, 16 лет, цветочница. Весёлая дурнушка.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Светлица Царевны. Кровать под балдахином, трюмо с завитушками и множеством ящичков, пуфик. Царевна спит. В углу светлицы, нахохлившись, дремлет попугай Флинт.

ЦАРЕВНА (потягивается, трёт глаза, просыпается, садится в кровати).
Ну, вот, такой сон хороший был! Ванечка приснился, целовал, обнимал (улыбается). Хоть во сне он такой смелый. Наяву только и знает - «Ваше высочество! Ваше высочество!» Глазки потупит и краснеет. Не поймёшь его – то ли нравлюсь я ему, то ли стесняется. А мне что делать? Не могу же я ему первая открыться!
(встаёт, ходит по светлице, подходит к трюмо, крутится перед ним, осматривает себя).
А должна же нравиться! Чем не хороша? Кожа атласная, губки- кораллы, характер –
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: Золото! Золото!
ЦАРЕВНА: Правильно, Флинт! Только ты меня и понимаешь. А батюшка ничего понимать не хочет – замуж меня побыстрее мечтает отдать!
Хоть за кого, лишь бы принцем был. (передразнивает) «Я, - говорит,- старенький, пристрою тебя, и на покой!» Вот опять сегодня смотр устроил.
Пойдут всякие Гансы, Джоны, Армандо!
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: Gold! Gold! Oro!
ЦАРЕВНА: А вот тут не ври! Никакое они не золото! Насмотрелась я на сестриных мужей. Лентяи, да гуляки! Не то что мой Ванечка! Умный, рукастый, скромный!
(Подходит к окну).
Вот и он, любезный мой. Раненько встал, спешит к Михалычу, столярному делу учится. Михалыч хороший столяр, хоть и самоучка. Трюмо мне сделал получше заморских мастеров. И Ванечка будет не хуже! Любое дело у него спорится. И царём бы он стал отменным (вздыхает). Да не бывать этому. (Напевает: «Всё могут короли, всё могут короли….»)
А это что такое?! Никак Дуська-цветочница к Ванечке подкатывает.
Туда же! Ишь, как разулыбалась! Подолом метёт, как взрослая! Э! Нет. Так дело не пойдёт.
(звонит в колокольчик, входит карлик Феофан)
Феофан! Позови -ка сюда Дуську! Вон она у крыльца нашего устроилась, принцев ждёт, чтобы цветы свои завядшие сплавить.
(Феофан уходит, входит Дуся)
ЦАРЕВНА:
А скажи-ка мне Дуся, покупают ли у тебя цветы принцы заморские?
ДУСЯ:Покупают, Ваше Высочество.
ЦАРЕВНА: Вот-вот, и несут мне. Завядшие, некрасивые.
Это ж оскорбление для меня, Дусенька. Иди-ка ты домой, да принеси самых лучших, свежих цветов. Встань у крылечка и не отвлекайся на пустые разговоры, а сторожи принцев.
Кстати, о чём ты с Ваней говорила?
ДУСЯ: Да так, ни о чём. Поздоровались, и всё.
ЦАРЕВНА: Вот видишь. И его отвлекла от дела. Не приставай к нему. Он человек серьёзный, а тебе всё хиханьки да хаханьки, дитё ты ещё.
ДУСЯ: С улыбкой-то и жизнь веселее, Ваше Высочество. Давно ли мы с Вами в салки играли?
ЦАРЕВНА: Давно, Дусенька. Мне-то уже 18, замуж буду выходить. А ты не спеши. (С нажимом) Поняла, Дуся?
ДУСЯ: (вздыхает) Как не понять? Куда ж мне с Вами равняться! (уходит)
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: Золото!
ЦАРЕВНА: Так уж и золото! (задумчиво)Хорошая она. Не красавица. Но живая, весёлая! Такая Ванюшку уведёт, глазом не моргнёт! И что с того, что подружками мы были? В любви, Флинт, каждый за себя! Се ля ви!
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: GOLD!
ЦАРЕВНА: В точку, Флинт, – золотые слова!
(Звонит в колокольчик. Входит карлик Феофан)
ЦАРЕВНА: Феофан! Поищи Варвару Варваровну. Одеваться мне пора, а её всё нету.
КАРЛИК ФЕОФАН: Так что с пенсионерки возьмёшь? Ходит, как черепаха. Ей бы дома сидеть, семь царевен вырастила!
ЦАРЕВНА: Я что ли виновата, что батюшка к старости таким скупым стал? Не хочет молодую горничную нанимать: « Ей,- говорит, -платить много надо, а Варвара Варваровна про инфляцию ничего не понимает - как дали ей оклад тридцать лет назад, так и не требует большего».
КАРЛИК ФЕОФАН: Я говорил ей! И не раз говорил. А она, глухая тетеря: «Да, Феофан, да! Дорого теперь всё, ох, дорого!» (уходит)
ЦАРЕВНА: (Садится перед зеркалом на пуфик, открывает ящички, что-то ищет.) Куда же это я корону свою дела? Принцев-то встречать в короне надо. (Продолжает копаться в ящиках, доставая оттуда всякие ненужные мелочи – расческу, ключи, куколку, косметику, трусики, конфеты, очки от солнца, крем, духи, засохшее пирожное) Она, конечно, маленькая. Больше похожа на заколку. Но уж так в нашем королевстве устроено – чем младше царевна, тем меньше у неё корона. А я, как-никак, седьмая. Вот и корона у меня крошечная.
(входит Варвара Варваровна)
ВАРВАРА ВАРВАРОВНА: Заждалась меня, девонька? Прости, дорогая. Сейчас мы с тобой нарядимся, ещё краше станем, всех принцев очаруем.
ЦАРЕВНА: Погоди ты с нарядами, Варвара. Я корону потеряла.
ВАРВАРА ВАРВАРОВНА: Какую ворону? Иль ворона у тебя появилась?
ЦАРЕВНА: (кричит в ухо Варваре Варваровне) Да не ворону, корону! Корону потеряла.
ВАРВАРА ВАРВАРОВНА: Это плохо, милая. Ищи её, хорошо ищи. Без короны ты и не принцесса, а простая Маша-растеряша. Замену-то у нас по закону делать нельзя! Одна она на всю твою жизнь.

Занавес.

КАРТИНА ВТОРАЯ

(Царская палата. На небольшом возвышении царский трон, чуть пониже трон для Царевны. Рядом с тронами на ступеньке сидят попугай Флинт и карлик Феофан. Чуть поодаль столик для принятия даров от принцев. Царевна, уже нарядно одетая, нервно ходит по палате.)
ЦАРЕВНА: Что же делать? Короны нигде нет. А батюшка уже вот-вот будет, да и принцы собрались, топчутся в прихожей, бормочут что-то.
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: GOLD!
ЦАРЕВНА: Конечно, GOLD! Им больше ничего и не надо. Золота побольше, да седьмую часть царства. До меня им и дела нет. Будь хоть ведьма на помеле.
Феофан! Пойди, скажи батюшке, что не готова я, что голова болит, или сам придумай что-нибудь. А принцев пусть бражкой угостят, чтобы им не скучно было. Да на обратном пути кликни ко мне мадам Элеонору. Она во дворце где-то, голос её слышала. Может, подскажет, где корона моя.
(карлик Феофан уходит).
ЦАРЕВНА: Ну, хорошо, если я даже найду корону, отправлю принцев восвояси, и что? Одна останусь. Старой девой! (плачет)
(Входит мадам Элеонора)
МАДАМ ЭЛЕОНОРА: Что, красавица, приключилось? Что глазки на мокром месте? А вот я карты сейчас раскину, всё расскажу – что было, что будет, чем сердце успокоится?
(Раскидывает карты на столике)
Ну, что тебе сказать, милая? Много королей у твоих ног, да ты и сама это знаешь, но не любы они все тебе, а вот есть один, червонный – блондин, значит, хлопочет он о тебе, да казённого дома боится, батюшка-то крут у тебя. Не зря боится. Однако ж всё сладится у вас. Смотри-ка все тузы тебе выпали – а бубновых аж два! Это к верной свадьбе!
ЦАРЕВНА: Да как сладится-то? Я - принцесса, он - простолюдин. И не о том ты говоришь. Ты корону мне найди.
МАДАМ ЭЛЕОНОРА: Какая ж ты принцесса без короны?
ЦАРЕВНА: (ошеломлённо смотрит на мадам Элеонору). А раз так…значит и преград между мной и Ванюшей нет? (смеётся и обнимает гадалку)!
Феофан, беги к столяру, зови Ваню, представлю его батюшке как жениха своего!
(карлик Феофан убегает).
ПОПУГАЙ ФЛИНТ: Золото!
(мадам Элеонора и царевна оборачиваются к попугаю, у него на лапке, как кольцо, блестит маленькая золотая корона)
МАДАМ ЭЛЕОНОРА И ЦАРЕВНА (хором): Спрячь!!!

Занавес.

КОНЕЦ

Щеночек был рыженьким, миленьким, с остренькой мордочкой – совсем, как у лисёнка. Танюшка потянула маму за руку:
- Мама, посмотри, лисичка!
Мама спешила, но всё-таки остановилась у крыльца со щенятами.
- Нравится? – оживилась «лисичкина» хозяйка. - Вот и возьмите, мамка-то у неё умница, и дочка, уже сейчас видно, в неё пошла. Чистопородные собаки только с виду хороши, а помесь всегда разумнее и привязчивей к хозяину.
- Возьмём, мама, возьмём! –умоляюще затараторила Танюшка, не спуская глаз с милого щеночка.

Как ни отговаривала мама дочку, как ни пыталась увести её от симпатичной собачки, победа осталась за Танюшкой, и «лисичка» перебралась к новым хозяевам.
Поселили её дома, в закутке за печкой. Мальва - так назвала её Танюшка- сразу послушно улеглась в своей пещерке на подстилку, с первого слова усвоила, где её место. Сказали, что на диван нельзя – значит, нельзя. Так думали доверчивые хозяева.

Но не зря было сказано, что собачка смышлёная. Стоило ей остаться дома, как тут же устраивалась Мальва на диване. Танюшкин брат её разоблачил, потому что в окошко заглянул перед тем, как в дом войти. А когда ключом дверь открыл, да вошёл, услышал топоток из закуточка. Выходит хитрюга, спинку выгибает, потягивается, будто лежала - отдыхала, ни о каком диване слыхом не слыхала.

Конечно, летом Мальва перебиралась во двор. И будку ей там поставили. Она будку одобрила, а вот когда её верёвочкой к летнему жилищу привязали, тут-то и показала свой характер.
До той поры вела собачка вольный образ жизни – вся улица её знала, и она узнавала всех на улице. Но если кто чужой во двор пытался зайти, то лаяла, как положено, и не пускала чужака.
А тут, привязанная, сидела Мальва немая и безразличная – заходи, кто хочешь, и делай, что хочешь. Обиделась сильно. Пришлось отпустить её на волю.

Потом, когда Танюшка подросла, каждое утро Мальва её до самой школы провожала, хоть школа и не рядышком была. Но собачка хорошо дорогу домой знала. Бежит рыженькая «лисичка» по улице, окликают её соседи, а она им хвостиком виляет - здоровается.

В обед, когда дети из школы возвращались, мама Танюшкина часто ожидала дочку с сыном в палисаднике на лавочке. И Мальва с ней рядышком пристраивалась. Только мама скажет:« Мальва, а вон Таня идёт», выскакивает собачка на дорожку и мчится навстречу, а скажет мама про Танюшкиного брата: «Мальва, а вон Витя идёт», Мальва под лавочку поглубже забирается, потому что Витя имел привычку приёмы самбо на ней показывать, или возьмёт за лапки и делает вид, что пол ею подметает.

Танюшка ссорилась с братом, защищая любимицу. Сама никогда её не обижала. Поэтому собачка с радостью выполняла всякие трюки, которым девочка её обучала.
Перевернёт Танюшка ведро, собачка прыг на него и встанет на задние лапки – знает, что сейчас вкусняшку получит. Танюшка даже представление для местной детворы устраивала. Да и взрослые присоединялись, хлопали «циркачке» от души.
Любили все Мальву за добрый нрав и разум почти человеческий.
Поэтому щенков её без проблем разбирали и даже заранее заказывали. А уж как мать она была отменной!

Одного из щенков взяли соседи, дом которых от Танюшкиного отделял только забор. И вырос уже щенок во взрослую собаку, а Мальва всё вкусненькие кусочки ему через лаз в заборе таскала. Принесёт, положит перед ним и сидит смотрит, как сынок лакомится.

Долго прожила Танюшкина «лисичка», добрую память о себе оставила. А может, и не только память. Может, и выросла Танюшка хорошим человеком не без её помощи.

Женщина на корабле не к добру. Но мой начальник презрел глупый предрассудок и взял нас в команду контрагентов на большой противолодочный корабль. Видимо, некоторые сейчас подумали, что команда наша шпионская (агенты же!), но нет – так называют наладчиков всевозможных агрегатов, которыми напичкан корабль.

Таким образом, парочка регулировщиков РЭАП (радиоэлектронной аппаратуры) женского пола оказалась на борту огромнейшего надводного сооружения. Настолько огромного, что, например, к гальюну, выделенному для дам, приходилось долго путешествовать, перебираясь с палубы на палубу по довольно крутым трапам. Разумеется, морячки не оставляли без внимания женский десант, и нас на этом пути сопровождал шлейф шуток и комплиментов, которые мы демонстративно игнорировали.

Однажды нам пришлось пройти мимо группы, занимающейся политподготовкой. Слушатели сидели на скамейках и внимали речам докладчика. На самой последней скамейке одиноко сидела кошка, свесив непомерно длинный хвост, и тоже вникала в международную ситуацию.

Мы постарались прошмыгнуть мимо, не помешав занятиям, но, когда кошка на последнем этапе нашей перебежки, вдруг повернулась к нам усатой мордой и внимательно взглянула непривычно круглым чёрным глазом, мы вдруг поняли, что это не кошка, а огромная крыса! Дикий визг всё-таки нарушил строгую учебную обстановку. Моряки чуть не попадали со своих скамеек от смеха, а крыса, не торопясь, спрыгнула и, не теряя достоинства, степенно удалилась под ближайшее укрытие, волоча за собой непомерно длинный хвост.

Обычно мы работали на корабле, когда он стоял у берега, но наш неугомонный начальник решил взять нас в небольшой двухдневный поход. Не знаю, как он там улаживал отношения с командованием, что там сочинял о крайней необходимости нашего нахождения на борту, но разрешение было дано, и мы отправились в моря, как принято говорить у бывалых мореходов.

Надо сказать, разместить женщин в сугубо мужском коллективе - дело совсем не простое. Но нам, тем не менее, любезно предоставили раскладушки, которые мы расставили между приборами в одном из отсеков корабля и даже (особая привилегия) пригласили обедать- завтракать- ужинать в кают-компании вместе с офицерским составом. Признаюсь, чувствовала я себя при этом не совсем в своей тарелке. Обстановка там была немного чопорная, а я стеснялась обнаружить своё незнание столового этикета.

Ночью началась болтанка. Конечно, для такой громадины, как наш корабль, она была не очень чувствительна. И всё же кое-кому из команды досталось по полной. К счастью, я оказалась не из их числа. Утром море более или менее утихомирилось, и нам, под охраной сопровождающего (дабы не вывалились за борт) разрешили выйти на воздух.

Ух, как высоко мы были над волнами! Они льнули к борту нашего гиганта, и отринутые им, разбегались по сторонам. Ветер сооружал на их гребнях белые кружевные башенки и тут же разрушал, чтобы соорудить новые. Небо предпочитало все оттенки мрачного и делилось с морем своим выбором. Но ничем не ограниченный морской простор и вольный ветер всё равно наполняли душу какой-то возвышенной радостью от соприкосновения с Её Величеством Первозданной Природой.

Но работа есть работа. Мне повезло с ней. В том смысле, что она никогда не повторялась. Прибор, сделанный по всем правилам, и чертежам - всего лишь мёртвая железяка. И наше дело - оживить её:найти в безжизненных «внутренностях» малейшие оплошности предыдущих мастеров, восстановить нарушенные «нервы» – проводники и заменить неподходящие «органы» на подходящие. Неживая конструкция постепенно начинает дышать, подмигивать разноцветными индикаторами, прислушиваться к тумблерам и кнопкам. А реаниматор понимает - это победа! Сладкое чувство. Которое мой коллега однажды сравнил с наивысшей точкой эротического наслаждения.

В тот раз всё было отлажено ещё на берегу, но случился срыв. Пришлось перевести задачу на резервную линию, а самим устроить мозговой штурм.
Неисправность требовалось устранить немедленно. Мы не имели права сорвать испытания. Должны работать обе линии - и основная, и резервная. Глаза невольно скосились в сторону монитора - там маленькой условной фигуркой двигался корабль, крестиком завис вертолёт, чуть ниже цель.
Короткие, чёткие версии отвергались одна за другой, пульс метрономом отсчитывал: 10, 9, 8, 7… и - вот она, простая и такая очевидная мысль! Есть! Включаем главную.

Ровно через секунду голос нашего старшего: "Товсь!"
Сейчас ему подчиняются все остальные.
- Есть "Товсь"!
- Пошла, родимая!
Конечно, это всё имитация. Но она – опыт и страховка на будущее.

На следующий день я спускаюсь по трапу, и меня слегка пошатывает - всё-таки болтанка сказалась.
На троллейбусной остановке народу мало. Я сажусь на лавочку и спрашиваю пожилую соседку: «Не подскажете, пятидесятый вертолёт давно проходил?»
Тётенька ошалело смотрит на меня, а я встаю и медленно бреду к подъезжающему троллейбусу под номером пятьдесят.

На конкурс "Комиксы".

Есть романтичные натуры, есть очень романтичные натуры, а есть супер романтичные натуры - и это мой муж. В нашей предсвадебной истории был и букет любимых мною небесно-синих незабудок, брошенный в окно девятого этажа, было слово «люблю», выложенное перед моим домом мерцающими на ветру свечечками в алюминиевых баночках и даже мой портрет на баннере в центре города.

А потом начались будни. Ничего особенного. Всё как у людей.
Незаметно кухонный фартук стал моим основным домашним нарядом, а маникюр исчез из-за того, что мешал в приготовлении любимых мужем вегетарианских блюд.

Но никакого разочарования. Жила я, в отличии от мужа, на земле, и не ожидала, что в супружестве мне кто-то забросит в окно девятого этажа жареную курочку, а на асфальте под окном будет колыхаться слово «спасибо», выложенное свечечками в алюминиевых баночках.
Не думаю, что и от меня муж ожидал каких-то возвышенных порывов, всё-таки он понимал, что меня слепили из другого теста, и тем не менее, полюбил.

Но однажды…. Он пришел с работы какой-то необычный, с тем самым восторженным выражением лица, которое бывало у него, когда он задумывал очередной эксцентричный сценарий.
И мне это, признаться, не понравилось. Что-то мне подсказывало, что этот сценарий не для меня. Виду я, разумеется, не подала, однако, слово за слово выудила у мужа причину сентиментального настроения.

Женщина! Новая коллега. Разумеется, молода, умна, красива и (та-дам!) – романтична. Мой галантный супруг подвёз её с работы, они разговорились, и она поведала ему свою очаровательную девичью мечту.
Все помнят сказку про Нильса и диких гусей? Так вот, и она лелеяла надежду когда-нибудь подняться в небо в стае птиц. В её фантазиях это были лебеди. И не верхом она собиралась лететь - всё-таки у неё не было знакомого гнома - а несли бы её птицы, как воздушные шары, собранные гроздью. Высоко-высоко! И она смотрела бы вниз на игрушечные дома и дороги, на леса, похожие на облака, и на облака, похожие на кроны белых фантастических деревьев. Лебеди перекликались бы между собой, и она отвечала бы им по-птичьи, замирая от счастья и восторга.

Вот такая вот фантазия, от которой у моего супруга слегка снесло крышу.
«Бред сумасшедшего», - подумала я, но вслух, понятное дело, ничего такого не сказала, а только понимающе улыбнулась и отправилась восвояси.
Думать.
Ах, как я хорошо понимала, насколько выигрышней выглядит эта экзальтированная девочка на фоне примелькавшейся поварихи-няни-домработницы.

Полночи я не могла уснуть. И обида, и злость на себя, забывшую в себе женщину, заставили работать мой практичный ум, и к утру, он, кажется, придумал что-то стоящее.
- Послушай, дорогой, - как бы невзначай обратилась я к мужу, подавая ему завтрак, - может быть, стоит помочь твоей милой коллеге немного приблизиться к мечте?
- Как? – оживился муж.
- Да тут подруга рассказала мне про новый аттракцион, называется «Полёт над Россией». Очень реалистично! И, представь себе, буквально с высоты птичьего полёта.
- Интересно-о, - протянул супруг, и было видно, что ему действительно интересно. А у меня заныло внутри, заныло. Но марку держу.
- Вот и сходите в выходной, а я с ребятишками к маме на дачу, давно там не были.

Воскресенье это я, наверное, никогда не забуду. Время прекратило свой ход, часы остановились, а моё лицо застыло в маске деланной беззаботности, которую я вынуждена была изображать для мамы.
Но вечер, как ни странно, всё же наступил, и мы вернулись домой.

Муж уже был дома. Мрачный и молчаливый.
- Ну, как, - спросила я, - понравилось?
- Нет, - буркнул он, - и уставился пустым взглядом в телевизор.
- Что так?
- Это было ужасно! – начал заводиться супруг. - Кто это только придумал?
- А девочке понравилось?
- Нет! - уже не сдерживался мой, обычно сдержанный, муж. - Она испугалась. Зрелище очень реалистичное. Мы летели, пристёгнутые ремнями и, казалось, что сейчас рухнем вниз. Её даже вырвало, и она ругалась, - муж растерянно взглянул на меня, - я никогда не думал, что женщина может знать такие слова.
- Ничего, пройдёт, - выдохнула я.
Не буду же я рассказывать ему, что именно такая реакция была у моей впечатлительной подруги.

На конкурс "Картина маслом"

В некотором месте лет уже двести жил-был дед Колотет. Не один жил, а с внучкой Небелоручкой, да с котом - Мурчаком.
Жил-поживал, горя не знал - внучка по дому хлопочет, кот сказки по вечерам рассказывает, гномы лесные всякую провизию в дом несут. Жить бы да радоваться. Только внучка что-то грустить стала - всё в окошко поглядывает, будто ждёт кого.
Пригорюнился дед, сам с собой разговаривать начал:
- Уж не заболела ли Небелорученька?»
- Эх, ты дед – двести лет, - подал голос с печки Мурчак, - совсем ты забыл дела молодые! Внучка твоя в возраст вошла, пару ей искать надо.
- Ах, я дед Колотет, и вправду забыл! – Хлопнул себя старик по лбу, - и где ж нам теперь сыскать ей пару?

Вот так задачка! Сидит дед, аж почернел от дум - в ихней глуши почтальон не ходит, телефон не берёт, скайп не работает. А Мурчак (что за умный кот!) опять с печки вещает:
- Эх, ты дед - двести лет! А на что у нас в сундуке серебряное блюдечко с наливным яблочком?
- И правда! - обрадовался Колотет. Но по лбу себя всё-таки хлопнул. Для просветления мозгов.

Надолго дело откладывать не стали, вечером сели рядком, блюдечко настроили, пустили по нему яблочко:
- Катись, катись яблочко наливное по серебряному блюдечку, покажи нам молодцев красных - распрекрасных!
Покатилось яблочко по серебряному блюдечку, замелькали молодцы, как на подбор, красавцы: мускулистые, с трёхдневной щетиной на мужественных лицах, в машинах класса «люкс». А внучка всё не весела, никто ей не глянется. «Глаз, - говорит, - у них пустой, мысли и проблеска нет».

Попросили волшебную посудинку показать успешных молодцев. И опять понеслись по экрану (тьфу ты! – по блюдечку) чиновники, бизнесмены, политики. И опять никого не выбрала Небелоручка. Они ей на машины показались похожими - бездушные такие же, жесткие да холодные.

- Не дураков же тебе показывать? - возмутился дед.
А блюдечко уловило ключевое слово и давай показывать неудачников, дураков – неприспособленцев.
Тут внучка-то и встрепенулась, ткнула пальчиком прямо в первого, показанного блюдечком. Ваней Дураковым оказался. Простак местный - чересчур честный, ум-то есть, да не умеет в кресло сесть.

Встретились они, полюбились, и построили избушку рядом с дедом. Не бросать же старого без помощи! А рядом ещё один простак построился, и ещё один. Так и появился новый посёлок. Нерублёвым назвали, чтобы кто по ошибке не прибился.

Скажи-ка, Мура, ведь не даром
Тебе вручили, как подарок,
И краски, и тетрадь?
Но Мурочка тиха, сердита,
Тетрадь отброшена, забыта.
Да что ж в рисунках этих скрыто?
Открою, чтоб узнать.

Пушится ёлочка лохмато,
Смеётся дядя бородатый,
У козочки - рога.
А это кто такой ужасный,
Кусачий, злобный и рогастый,
Десятиногий и зубастый,
Похожий на врага?

Сначала Мурочка молчала,
Потом вздохнула и сказала,
В глазах не пряча грусть:
- Зовётся Бякой-Заколякой.
Сама придумала кусаку!
Закройте страшную тетрадку,
Я чудище боюсь.

Каждый день, идя на работу, я стараюсь выбирать новый маршрут. Наверное, это смешно, но мне скучно ежедневно идти одной и той же дорогой. Поэтому и сегодня я сворачиваю на параллельную улицу и немного освежаю своё утро новыми впечатлениями. Конечно, времени на мои зигзаги уходит больше, но зато я могу подольше оставаться наедине с собой и думать о чём-то совсем личном, на что уже не будет времени ни на работе, ни дома.

В этот раз я почему-то вспомнила Артек.
Мне было четырнадцать, я хорошо училась, собирала макулатуру и дружила чуть ли не со всем классом. Поэтому, наверное, и дали мне путёвку в главный пионерский лагерь Советского Союза.
Это были лучшие дни моего детства. И дело не в море, которое я впервые увидела наяву, не в удивительном воздухе, пропитанном ароматами кедров и кипарисов, не в открыточно-великолепных видах, а в той чудесной атмосфере дружелюбия, негласно господствующей в лагере.

Куда деваются там капризы, вредность, зависть, я не знаю, но ни у кого из моих артековских друзей их не было. Теперь-то я уже догадываюсь, что во многом мы подражали нашим любимым вожатым, которые, где шуткой, где ободряющей улыбкой, где собственным примером, делали нас лучше, человечнее. Вожатого моего отряда звали Валера, но мы нарекли его Вождём краснокожих, в память о первых днях в лагере, когда пол отряда обгорело на солнце.

Помнится, отправились мы на экскурсию в Ялту. Гуляли, дурачились, покупали бестолковые сувениры, наконец, устали и забрели в кафе. А там! Мороженое! Всевозможных вкусов и расцветок! В прозрачных, похожих на лилии, креманках!
Кто же откажется от такого лакомства? Но как раз в ту поездку нашелся один наш товарищ, который отказался от мороженого. Он сидел рядом с нами и грустно поглядывал на наше пиршество.

- Ты что, Серёжа? Почему ничего не купил? – спросил его вожатый.
- Горло болит, - со вздохом признался Серёжа.
И тут наш Вождь, отправляя очередную ложечку в рот, вдруг поморщился и сказал:
- Что-то мороженое сегодня какое-то невкусное! Правда, ребята?
Потом он встал и выбросил свою порцию в мусорный контейнер.
И мы сделали так же. И нам совсем не было жалко! Нам было весело, мы были одной командой, где не может быть одному плохо, а всем остальным хорошо.

В своих мыслях я и не заметила, как дошла до проходной. Сегодня у нас много работы. Мы будем стараться, каждый в меру своих сил и способностей. Каждый за себя.
Продвижение по карьерной лестнице предполагает, знаете ли, совсем другие ценности.
Ничего личного, просто время другое.

Но ещё помнится то, прежнее, Артековское. И его каждый день.

На конкурс антиподы - 2 слова (облако, корень)

Отлив. Иду вдоль самой кромки моря,
Топлю следы в податливом песке,
Игрушечный корабль в пограндозоре
Колышется в неясном далеке.

На берегу пейзаж инопланетный
Из дюн, поющих что-то на ветру,
Сухих корней, похожих на скелеты,
И раковин, таящих перламутр.

В просторном предрассветно - чистом небе,
Спустившись к морю ниже облаков,
Ведёт неровный клин красавец - лебедь,
Прислушиваясь к откликам на зов.

Летит с небес симфония ответом -
Пропел гобой, за ним вступил кларнет,
Отлив. Вода уходит метр за метром,
Смывая в море суету сует.

До чего же мне нравится смотреть наши мелодраматические сериалы! Когда я смотрю их (а я иногда их смотрю!), то ощущаю себя прорицательницей, Кассандрой. Гордость переполняет меня, и я начинаю вещать.

Сейчас под крики петуха из обшарпанного окошка сельской избы выглянет юная непорочная красавица. Затем последует пара эпизодов с раздачей кормов козочкам, свинкам и курочкам, чтобы зритель не сомневался, что девочка не только мила, но и трудолюбива. А для усиления очарования нашей Золушки, сценарист добавит ей ещё и талант (к пению, актёрству, живописи – тут уже возможны варианты).

Вечером, разумеется, покажут сельские танцы с приставанием местного парня, влюблённого в главную героиню. Ухажер стандартно примитивен и нагл. Золушка убегает от него и в этот вечер засыпает в слезах и мечтах о будущей красивой жизни в столице.

Далее - она уже в Москве. Одинокая, наивная, растерянная. И следующий поворот сюжета … Ну! Тут не надо быть Кассандрой!
Правильно – у неё похищают чемодан со всеми документами и деньгами!
Голодную несчастную девушку поздним вечером подбирает молодой красивый принц на белом коне (в нашей интерпретации – бизнесмен на шикарном авто).

Сначала он не обращает на неё никакого мужского внимания, а просто предлагает стать домработницей. Золушка соглашается и демонстрирует своему спасителю недюжинные кулинарные способности (в отечественных фильмах героини, как правило, пекут оладьи. А что заморачиваться с реквизитом? Это вам не «Гордость и предубеждение» с роскошным застольем! Можно ещё вынуть из духовки явно магазинные пирожки и сыграть, будто они горячи и аппетитны).

Но принц, тем не менее, очаровывается оладьями и пирожками. Добивает же бизнесмена скромно потупленный девичий взор, который резко контрастирует с наглыми глазками его нынешней возлюбленной.

Тем временем, Нынешняя, почуяв соперницу в нашей Золушке, наводит на неё чудовищную клевету, и невинная девушка оказывается в тюрьме! (А как вы думали? В современном сериале без тюрьмы никак – это серии три, как минимум, добавит к захватывающему повествованию).
В тюрьме, само собой, всё плохо – Золушка теряет ребёнка (если к тому времени она уже познала любовь с принцем), её гнобят тёртые зечки, а одна из лесбиянок добивается её благосклонности.
Три серии страданий и слёз зрителю обеспечены.

Наконец, Золушка освобождается, ей встречаются хорошие люди, с помощью которых она открывает собственную пирожковую, (ресторан, становится певицей, художницей), в общем – достигает успеха.

Принц, конечно, прозревает, посыпает голову пеплом.
Хэппи-энд! Свадьба, цветы, поцелуи. (Не забыта и злобная клеветница. Она разоблачена и наказана!).

А для полного счастья под бегущие титры можно живописать картину счастливого семейства. С милым младенцем в колясочке. На лужайке перед шикарным особняком.

На конкурс "Антиподы, " слова - рассвет, закат


Бэсамэ. Бэсамэ Мучо.
Чувств предрассветных наивный девичий порыв.
Бэсамэ. Бэсамэ Мучо.
Юности нежной идущий от сердца мотив.

Что в нём такого, что мир покорился,
Белый был выброшен флаг?
«Бэсамэ Мучо» поют на Карибах
И в антарктических льдах.

Бэсамэ. Бэсамэ Мучо.
За душу Эвора тронет, встречая закат.
Бэсамэ. Бэсамэ Мучо.
Звуки ажурной мантильей над залом кружат.

Ластиком времени стёрты кумиры,
Списаны в пыльный архив,
Только по-прежнему властвует миром
Девочки юной мотив.

На конкурс "Антиподы" по словам - типчак, инкуб, аквариум

Какая духота! Окно открою.
Надулась штора, облизав лицо,
И утомленная дневным простоем,
Луна скатилась золотым яйцом
В агатовое блюдо небосвода.
Типчак прошёл серебряной волной,
Изображать осмеливаясь воду
В поместьях вечной засухи степной.
Всё хорошо. Зачем тогда тревожусь,
Обмана ощущая смрадный дым?
Как будто бы инкуб мне душу гложет,
Прикинувшись любовником моим.
А я сомлела от притворной ласки,
Аквариумной рыбкой зажила.
Без воли вольной. Не узнав под маской
Исчадье ада, воплощенье зла.

На конкурс по картине Михаила Хохлачева

Об этом почти не писали в газетах, но достоверно известно, что в непроходимых европейских лесах было обнаружено необычное поселение. Учёные предположили, что несколько веков назад основали его заблудившиеся валлийские крестьяне. Уникально комфортный микроклимат позволил поселенцам не строить жилищ, и они расположились прямо на лоне природы.

Исследователи, посетившие деревню, с удивлением обнаружили, что основным занятием крестьян стало скрипководство. Музыкальные инструменты выращивались ими наподобие обычных кабачков. Зрелые скрипки великолепно звучали, а местные жители не менее великолепно играли на них.

И как только чарующие звуки заполняли пространство, в воздух медленно поднимался кувшин, и оттуда начинало литься парное молоко. Аборигены очень любили этот полезный продукт, хотя никогда не видели коров, и даже не предполагали, что производят его именно коровы.

Аборигены, как стало очевидно исследователям, ни в чём не нуждались.
Небогатая, но достаточно крепкая мебель наводила на мысль, что где-то неподалёку произрастают деревья, плодоносящие стульями и столами, а нарядная одежда обновляется сама собой исходя из предпочтений хозяев.

Крестьяне же, то ли не понимали вопросов учёных, то ли хитрили, но ничего вразумительного так им и не рассказали.
В результате, ошеломлённые краеведы вернулись назад с фантастическими рассказами об увиденном и просьбой к правительству под страхом смерти запретить туристам даже приближаться к аномальным местам, чтобы не нарушить хрупкого равновесия уникальной природной зоны.

Указ был издан. Правильные граждане - туристы последовали ему, а неправильные – нет. В деревне появились аферисты (в указе ведь об аферистах ничего не было сказано) и скупили за копейки весь скрипичный урожай.
Однако скрипки, подобно кабачкам, быстро завяли, и неправильные оставили поселенцев в покое.

Реальная жизнь современной Европы переключила внимание людей на более животрепещущие события, и только в сообществе учёных по-прежнему идут дебаты о невероятной аномалии, обнаруженной в непроходимых европейских лесах.

На конкурс по картине Михаила Хохлачева

Уважаемые граждане! Совсем недавно в нашем городе открылось необычное, но замечательное развлекательно - познавательное заведение – кальянная «Вдохновение».

Заранее предвижу гнев и негодование поборников здорового образа жизни. Дорогие трезвенники, язвенники, некурящие вегетарианцы и другие многоуважаемые мной слои населения, не спешите забрасывать меня помидорами.
Вместо дымовой завесы и пьяного угара, в нашем заведении витает аромат творческого подъёма и божественного наития.
Любой! Я повторяю – любой наш посетитель почувствует себя талантливым ритором, незаурядным рассказчиком, да и просто – интереснейшим собеседником.

Если вы излишне застенчивы, не находите нужных слов для своей любимой, приходите к нам! Приходите с дамой своего сердца и покорите её поистине феерическим красноречием.

Если у вас есть друг, с которым вы кроме привычных «Как дела? нормально», ни на что более не способны, приходите с другом. И вы расскажете ему занимательнейшую повесть о своей жизни, а он поведает вам остросюжетный детектив из своей. Поверьте, все эти захватывающие истории действительно случались с вами. Но вы не умели правильно рассказывать их.

Однако стоит лишь воспользоваться нашим кальяном, как с первым вдохом ( в нашем случае – словом), вы ощутите в себе необыкновенный взлёт фантазии и проведёте пару незабываемых часов в потрясающей ауре творческого озарения.

И наконец, если вы поэт или писатель, но искра божья давно не зажигалась в вас, приходите к нам. И вы почувствуете, как огонёк, который уже затухал в вашей душе, разгорается новым пламенем.

В заключение - пара слов о необычной среде, в которую вы попадаете, переступив порог нашего заведения.
Оригинальный дизайн кальянной, стилизованный под восточное средневековье, создаёт неповторимое ощущение расслабленности и свободы. А очаровательные официантки, простите – музы, добавляют вдохновения в творческие изыски наших посетителей.

На конкурс "Прозаическая регата"

Обычно тополя не живут так долго. Это привилегия дубов, кедров или каких-нибудь иноземных секвой и баобабов. А наш тополь взял да и вымахал громадиной объёмом в три обхвата и высотой чуть ли не до облаков. Во всяком случае, знающие люди уверяли, что он был занесён на карту военных лётчиков как ориентир при посадке.
Рос он у нас в палисаднике, и всё моё детство прошло под его необъятной сенью. Между его толстенными корявыми корнями мы с подружками прятали «секретики», девчачьи драгоценности - цветное стёклышко, золотистую обёртку от конфет, пару бусинок и рябенькое пёрышко. Тополь укрывал нас осенью от заунывного дождя, а летом от беспощадной жары.
В красном бархатном альбоме - копилке лучших моментов моей жизни, сохранилась фотография десятилетней красотки, томно (почти как модная актриса), прислонившейся к могучему тополиному стволу.
Но не всех радовало такое соседство. Каждую весну дерево засыпало улицу мягкими сугробами тополиного пуха, и больше всего, конечно, доставалось нашему двору.
Мама ворчала, вспоминая деда, посадившего тополь больше полувека назад:
- Лучше бы яблоньку посадил или абрикос, так нет - вот вам тополь! Толку-то от него? Только крышу испортил, и всё.
Ворчала, ворчала и вынудила-таки отца спилить дерево.
Но это только легко сказать – спилить! Оно ведь если на дом упадёт – раздавит дом-то! И не только наш. А упадёт в сторону дороги – разрушит жильё соседей напротив.
Собрались мужики со всей улицы. Судили - рядили, и всё-таки придумали, как расправиться с гигантом, не оставив ни нас, ни соседей без крова.
В назначенный час на улицу высыпали и стар, и млад. Для нас, ребятни, целое событие – и необычно, и страшно, и немного жаль нашего зелёного друга. Матери намертво вцепились в своих чад, дабы не попали озорники под падающую махину, медсестра тётя Лена даже аптечку с собой прихватила – не дай бог, кто поранится!
Завизжали пилы, посыпались сучья, народ внизу притих, наблюдая, как гигант теряет свою мощь и величавость.
Вот уже снизу подпилили ствол, на обрубленную вершину дерева, как галстук на шею великана, привязали канат, и несколько человек начали тянуть его вдоль улицы.
Тополь кряхтел, пружинил, сопротивлялся, мужики по-бурлацки эхали, ухали и … дерево сдалось, упало наискосок, не задев ни один дом.
Вздох облегчения взрослых заглушили радостные детские крики. Мы подбежали к поверженному исполину, стали нырять меж его ветвями, и никто из нас не заметил, как вдруг оголилась улица - будто прилюдно раздели её, и она растерянно замерла, стыдясь своей неожиданной наготы.

На конкурс "Один в один" по детской прибаутке:

Тише мыши - кот на крыше,
А котята ещё выше!
Кот пошёл за молоком,
А котята - кувырком...
Кот пришёл без молока,
А котята: "Ха-ха-ха!"

Подражание

https://poemata.ru/poets/tushnova-veronika/ne-otrekayutsya-lyubya/
Вероника Тушнова "Не отрекаются любя..."

Не отрекаются любя,
Хоть молока ты не приносишь,
Не перестанем ждать тебя,
И ты придёшь, котят не бросишь.

И ты придёшь на крышу к нам,
Когда услышишь писк мышиный,
Разгонишь наглых по углам
Одним прыжком и рыком львиным.

И от прилива теплоты
К отцу кошачьего семейства,
Мы, дружно распушив хвосты,
Начнём шалить с тобою вместе.

Закувыркаемся клубком,
Зальёмся смехом безмятежным,
Совсем забыв про молоко,
Что приносил когда-то прежде.

За это можно всё отдать!
Но плох обзор с пологой крыши.
Чтоб силуэт твой увидать,
Мы залезаем ещё выше!

Патентное бюро. Не правда ли, при упоминании этой конторы представляется нечто старомодно – загадочное, связанное с эпохальными изобретениями и гениальными открытиями?
Кардинально поменять такое представление заставило меня знакомство со служащим современного патентного бюро. Мы встретились с ним на дне рождения нашего общего знакомого.
Александр Петрович, солидный мужчина лет сорока пяти, представился мне юристом, а в продолжении нашего знакомства выяснилось, что работает он как раз в этом старомодно-загадочном..
Может быть, в других обстоятельствах, я бы не стал надоедать человеку с расспросами относительно его деятельности, но пара рюмок горячительного притупили мою природную тактичность, и я принялся пытать случайного соседа многочисленными вопросами о сути его профессии.
К счастью, Александр Петрович не счёл мою назойливость чрезмерной и мы почти весь вечер проговорили о тонкостях его профессии.
Оказалось, что заявку на изобретение сейчас можно подать даже через интернет; что вовсе не обязательно её примут (хотя бы потому, что она бесполезна); что если и примут, то услуга сопровождения этой заявки далеко не бесплатна и ещё множество разных нюансов о получении патента поведал мне мой словоохотливый сосед.
Всё сказанное было для меня крайне интересно, и мой собеседник, чувствуя это, становился всё откровеннее и красноречивее.
- Понимаете, - втолковывал он мне, - изобретатели чрезвычайно интересные люди! Они видят мир не так, как мы, простые смертные, они умеют из ничего сделать нечто полезное и необычное.
Например, есть переноска. А человек с изобретательской жилкой, взял и вставил её в то же углубление, где должна была стоять просто розетка. Удобно? Да. Просто? Да. Но нам с Вами это и в голову бы не пришло.
Светофор в виде песочных часов. Не убывающие циферки времени, а утекающий песок из тех же световых элементов.
Или обыкновенная детская качалка. Присоедините её к креслу-качалке. Качаетесь сами - качается дитя.
Конечно, пару раз в месяц ко мне являются непризнанные гении с неясными эскизами совершенных двигателей и доказательствами в виде комментариев от подписчиков его блога.
Нет! Вы не подумайте, что мы можем не заметить действительно гениальные идеи. Они проходят проверку у технарей – профессионалов, сопоставляются с уже имеющимися идеями и находками. Если они, конечно, не совсем бредовые - такие мы бережно отправляем на доработку и техническое оформление.

Александр Петрович так азартно рассказывал об изобретателях, что даже преобразился – из респектабельного канцеляриста он превратился в увлечённого страстного мальчишку.
- Скажите, - продолжал допытываться я, - наверное были в вашей практике какие-то особо запоминающиеся изобретения?
- Были, конечно! – ни секунды не колеблясь ответил мой замечательный визави. - Некоторыми я горжусь! Ими пользуются многие тысячи людей. Но самое интересное…
Тут Александр Петрович запнулся, но всё же закончил фразу.
- Самому интересному хода я не дал.
- Но почему?- не смог сдержать я своё удивление.
- Потому что оно нарушало одно из правил патентования. Изобретение должно приносить пользу людям.
- А оно приносило вред?
- Я думаю, да. Хотя… кто-то мог посчитать и по-другому.
- Так что же он изобрёл, черт возьми! – потеряв всякую корректность и попав под гипноз горячности моего собеседника, воскликнул я.
- Детектор лжи! Вот что! – свистящим шепотом ответил Александр Петрович.
Я оторопел. Детектор лжи изобретён давным–давно. И почему, собственно, он вреден?
- Нет! - будто подслушав мои мысли, продолжал уже изрядно подвыпивший сосед. - Это не примитивный измеритель пульса и давления, который легко оспорить. Это настоящий безжалостный детектор. Маленькая такая штучка, которая никогда не ошибается.
А теперь представь, как твоя жена привычно щебечет тебе про любовь, а ты видишь - врёт! Как друг отказывает в помощи и – врёт!
Как ты сам говоришь ребёнку, что тебе некогда сходить с ним в зоопарк – и врёшь!
А дипломатия? Она вообще вся летит псу под хвост.
Я знаю, военные заплатили бы за это изобретение огромные деньги. Но нельзя! Понимаешь, нельзя отдавать его людям! Оно разрушит всю нашу жизнь.

На конкурс "Антиподы" слова - горох, террикон, пластилин

Знать, кипят протуберанцы!
Сам завклубом Михаил
Объявление о танцах
Пластилином прилепил.

Платье пышное в горошек,
Туфли - узенький носок,
На бабетту чуть наброшен
Лёгкий газовый платок,

Из болоньи плащ нарядный,
Цокот шпилек по крыльцу,
(Бывший выпадет в осадок!)
Так и надо, подлецу.

Клуб забит, на стульях валом
Из одежды террикон.
Нынче я - царица бала.
Заводи магнитофон!

Поездка в поезде – это всегда целая череда встреч, знакомств, неординарных ситуаций, короче, почти всегда- это маленькое приключение. Об одном из них, я и расскажу вам .
Решили мы с женой навестить нашего взрослого сына, да заодно и деньжат ему подбросить на обзаведение. Женился он недавно. Понятное дело, молодой семье помощь никогда не лишняя. Тем более, что сваты наши намекнули на возможность покупки кооперативной квартиры. Ну, и нам неудобно в сторонке стоять. По сусекам поскребли, по амбарам помели, и собрали денежку детям на жильё.
Дорога неблизкая, обосновался наш сын в Питере, тогда ещё – Ленинграде, от нашего городка почти сутки на поезде.
Жена всё норовила купюры зашить в укромные места нижнего белья, да я воспротивился:
- Такие толстые пачки в любом месте выпирать будут, прям наводка для воров! Давай половину тебе в сумочку (и из рук не выпускать!) - половину в чемодан – я следить буду.
Так и решили.
И вот сели мы в вагон. Купейный купили по такому случаю. А всё же в напряжении – кто в соседях окажется?
Смотрим, на верхнюю полку пришёл парень молодой, с виду приличный, трезвый. А на нижнюю дамочка, тоже с виду ничего. Но как села, так вся разулыбалась:
- Ой! До чего я люблю в поезде с новыми людьми знакомиться!
И началось – кто? а что? да зачем?
Я ей культурно так отвечаю:
- Люди мы простые, рабочие.
Намекаю, что взять с нас нечего, на случай, если она вдруг подсадная. А она соловьём поёт:
- Я на родину приезжала, надышалась воздухом родным, налюбовалась на поля-просторы ваши!
И вроде всё хорошо говорит, но как-то возвышенно, необычно. Подозрительно, мне показалось. Парень в нашем разговоре не участвовал, залез к себе на полку, и видать, уснул почти сразу.
Мы с женой к тому времени проголодались, припасы свои дорожные на столе разложили и, как водится, соседку к трапезе пригласили. Она тоже свой баульчик раскрыла и ставит бутылку вина на стол, колбасу в нарезке копченую, дорогущую, конфеты, тоже недешёвые, ветчину в упаковке, которую мы сроду в продаже не видели.
- Мне, говорит, нравится по-простому, без церемоний! Давайте выпьем за знакомство!
Как тут откажешься? Сидим, пьём, едим, знакомимся по ходу. Она нас по имени-отчеству, а себя велела называть просто Ларисой.
Всё, как будто, хорошо, а тревога не утихает. Вдруг всё неспроста – и вино, и задушевность её непонятная с незнакомыми по сути людьми. Чувствую, и жена не в своей тарелке. Поэтому, когда Лариса на часок задремала, жена мне тут же зашипела на ухо
- Коля! Непростая она. Специально бдительность нашу усыпляет. Может, подсыпала чего в вино, а мы, дураки выпили.
Меня от её слов прямо как жаром обдало. Но жене вида не показываю. Держусь. И впрямь, дураки!
Тут заметил я, что сумочку свою соседка наша на столике оставила. Я её быстренько схватил, открыл, а там денег пожалуй, не меньше, чем мы везём! Я жене показываю, а она:
- Специально это сделано. Может, фальшивые они. Кто такие деньги без присмотра бросает?
Я сумочку на место, а сам мысленно согласился с женой – непростая дамочка. Ох, непростая!
Ночью, ясное дело, я глаз не сомкнул. Жена, намертво вцепившись в свою сумку, всё же задремала.
Рано утром мы уже были в Ленинграде. Лариса на прощанье даже расцеловалась с нами, в гости приглашала и адрес свой на бумажке нацарапала.
Мы, естественно, тоже улыбались, но бдительности не теряли. Знаем мы этих аферистов! Они одной рукой обнимаются, другой – сумочки подрезают.
На перроне нас встречал сын, а нашу новую знакомую целая шумная компания и две чёрные «Волги».
- Кто это? – спросил я у сына.
- А вы что же, не узнали? Это же Малеванная! Известная актриса.

На конкурс "Один в один" подражание отрывку из романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин" Письмо Татьяны к Онегину. Переложение считалки:

Мы делили апельсин,
Много нас, а он один.
Эта долька для ежа,
Это долька для стрижа,
Эта долька для утят,
Эта долька для котят,
Эта долька для бобра,
А для волка кожура,
Он сердит на нас – беда!!!
Разбегайтесь, кто куда!

Всем поровну

Всего один, нет фруктов боле.
Что я могу друзьям отдать?
Я поделю его на доли,
Чтоб никого не наказать.
Вы подчинитесь моей воле,
И уважение храня,
Возьмёте дольки у меня.
Сначала ёжику кусочек
От апельсина отломлю.
Но я ведь и стрижа люблю!
И стриж получит, между прочим.
Пусть дольку, пусть не целый фрукт,
Но поровну раздача тут!
Бегут, услышав мои речи,
Котята, обогнав утят,
И тоже долечку хотят,
И им кусочек обеспечен.
Вот, говорят, бобр нелюдим,
Ему лишь в хатке жить не скучно,
Но чтобы поделиться с ним,
Его к столу зову радушно.

Я волка только обделю,
Ему остались лишь кожурки,
Он злой, его я не люблю,
А мы сыграем с вами в жмурки!

Автобус, как назло, задерживался. Ирина Дмитриевна прислонилась к стене автобусного павильончика, пытаясь разгрузить больное колено. Ей бы посидеть с недельку дома, дождаться, когда пройдёт обострение, но Ирина Дмитриевна всегда была послушна закону, и поэтому точно по повестке явилась в назначенное время и место.
Очередь в присутственном месте оказалась небольшой, да и стулья в приёмной пришлись очень кстати, так что старушке удалось перевести дух и немного восстановиться.
Ещё издали Ирина Дмитриевна заметила, что автобус полупустой и с облегчением вздохнула, полчасика ещё она сможет посидеть, а там уж, как-нибудь до дома доковыляет.
Но пока она поднималась по ступеням первого входа, во вторую дверь с шумом влетела целая толпа подростков и моментально заняла все свободные места, подшучивая над менее шустрыми товарищами, которые во главе со своей руководительницей заполнили проход.
В автобусе сразу стало как-то по-праздничному весело. Молодые, румяные, модно одетые, дети громко обсуждали между собой цель своей поездки. И цель эта была замечательной - вылазка в лес, где юные корреспонденты местного телевидения собирались запечатлеть картины природы, попытавшись увидеть их по-своему нестандартно.
Ирина Дмитриевна стояла рядом со скамьёй, где три симпатичные девочки, щебетали о каких-то хитростях фотосъёмки. В руках у одной из них был громоздкий, видимо профессиональный, фотоаппарат.
Старушка отметила, что на её пальчиках был наведён аккуратнейший маникюр. Причём ярко- зелёного цвета, точно в тон её курточки. Ирина Дмитриевна, привыкшая к естественному оформлению ноготков, тем не менее никак не осудила модницу за столь стильный вариант (пусть молодёжь экспериментирует!) и порадовалась ухоженности рук.
Перед светофором автобус резко остановился, и всех пассажиров качнуло вперёд. Ирина Дмитриевна едва удержалась на ногах. Хорошо, что её поддержал молодой мужчина, стоявший прямо за ней.
- Спасибо, дорогой! Не хватало ещё мне упасть тут, - смущённо поблагодарила Ирина Дмитриевна.
А «спаситель» наклонился к девчатам:
- Девочки! А не дадите ли вы мне ответ на такую загадку – вам кто-нибудь когда-нибудь, дома или в школе говорил, что надо бы уступать место в автобусе пожилым людям?
Одна из девчат вскинула на мужчину ясные голубые глаза и переадресовала вопрос к подругам:
-Девочки! Нам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что нужно уступать место пожилым?
Подружки весьма артистично переглянулись и дружно ответили :
- Не-ет.
Автобус тронулся , девчонки продолжили бурно обсуждать животрепещущую тему достижения наилучшего качества фотоматериала. Через две остановки вся компания покинула автобус и направилась к вокзалу на электричку.
Ирина Дмитриевна целых четыре остановки сидела на освобождённой скамье.

Серёжкин папа работает в паровозном депо слесарем. С работы он приходит усталым. Серёжка знает, что папка целый день нянчится с тяжеленными деталями, и старается сильно к нему не приставать. Да и мамка чуть что прикрикнет: « Не лезь к отцу! Дай ему поесть спокойно». Серёжка сидит рядом, смотрит, как батя, не спеша, ест жареную картошку с помидорами, только что принесёнными из погреба. Помидоры крупные, блестящие, с налипшими к упругим бокам листиками смородины и веточками укропа. Серёжка любит надкусывать такой помидор и ощутив языком пряно-солёный газированный взрыв, высасывать помидорную сладковатую мякоть. Но сейчас ему не до этого, он всеми силами пытается не мешать папке. Но слова сами рвутся из него и он, едва дождавшись, когда отец отложит в сторону вилку, вываливает на него все важные новости, накопившиеся за длинный июльский день. Батя молча кивает, улыбается и гладит его по выгоревшим на солнце белобрысым вихрам. Потом он отрывает от газеты ровный клочок бумаги и, свернув из него «козью ножку», засыпает туда махорку. Табак у него хранится в круглой железной коробке из-под монпансье. Отец разравнивает оставшийся табак и вздыхает:
- Маловато табачку. На завтра не хватит. Серёж, а не сбегаешь к «Первому» мне за табаком?
«Первый» – это магазин в конце улицы. Наверное, номер у него такой, номер один. Но для всех местных он просто первый, вроде как название такое. Есть ещё «Зелёный». Но он на другой улице, и Серёжке одному не разрешают туда ходить, мал ещё.
Рядом с «Первым» сидят местные торговки с махоркой и семечками.
- Сбегаю!- с радостью соглашается Серёжка!
Отец достаёт из кармана рубль:
- Ну, беги. Да не потеряй деньги-то!
А Серёжка уже мчится по тёплой, нагретой за день, дороге к магазину.
Торговки, как им и положено, на своём посту, лузгают семечки, да перемывают косточки проходящим мимо знакомым.
Но на этот раз, рядом с махоркой и семечками сидит ещё одна бабка, и торгует она вишней. В гранёном стакане горкой насыпаны спелые, почти чёрные, крупные вишни. Какая-то тётенька подошла и купила целых два стакана вишен! По рублю за стакан. Серёжка слышал, как торговка назвала цену. Он не мог оторвать взгляда от этой роскоши. Вишня, которая росла у него в палисаднике, была съедена уже давно, едва только зарумянились её зелёные бока.
И вот теперь у Серёжки был рубль, за который он мог купить стакан по-настоящему спелых ягод, но папа послал его за табаком! Что делать – табак или вишня? И тут Серёжку осенило : «Папа же не знал, что здесь будут продавать такую чудесную ягоду!» Серёжка облегчённо вздохнул и протянул рубль торговке вишней.

Домой он уже не бежал. Он бережно нёс свою драгоценную ношу, изредка останавливаясь и отправляя в рот очередную ягодку.
Нет. Он не съел всю вишню, там ещё много было в кульке, который он торжественно протянул отцу.
На немой папин вопрос у Серёжки было очень веское объяснение:
- Вишня же вкуснее! Правда, папа?

Шёл, упал, очнулся – гипс. Кому не известна эта фраза? Знаем, смеёмся. Потом повторяем её уже в очереди в травмпункт. Зима у нас всегда приходит неожиданно для коммунальных служб, и мы за это расплачиваемся.
Пришлось и мне однажды повторить эту фразу применительно к себе . Правда окончание её не совпало с традиционным, о чём я и хочу вам сегодня рассказать.

Итак, шёл я по зимней, покрытой гололедицей, дороге, упал, очнулся… без гипса, но совсем не на той улице, не в том городе, а неизвестно где. Огляделся и понял, что лежу в чём-то наподобие люльки. Мне удобно, тепло, не больно, надо мной голубая сфера, напоминающая своды палатки, но уж очень просторной палатки.
- Эй! – подаю я голос, - тут есть кто-нибудь?
«Кто-нибудь» появляется, и это девушка, совершенной красоты и огромного роста. На ней полупрозрачный комбинезон, почти не скрывающий её девичьи прелести.
- Это спортивный лагерь, - пытаюсь я собрать воедино доступную мне информацию, - и это баскетболистка.
Девушка улыбается мне и что-то то ли говори, то ли поёт.
«Иностранка!» - догадываюсь я.
Но она берёт в руки маленькую штучку, похожую на фосфоресцирующий шарик, и уже оттуда я слышу механический голос.
- Вы упали, сильно ушиблись. Вам уже помогли. Был перелом (всё-таки гипс!- мелькает у меня в голове), но уже всё позади, Вы здоровы и скоро отправитесь домой.
Ничего себе у них медицина! Уже здоров!
- А где я, девушка?
Красавица мурлычет на своём певучем диалекте, и шарик мне переводит:
- Вы на Земле.
-Слава богу, что не на небесах, – шучу я.
А переводчик продолжает:
- Но Вы пока не совсем дома, хотя если говорить о географическом положении, то как раз в том же месте, что и упали. Просто Вы в другом измерении, или параллельном мире.
- Я что так сильно ударился, что у меня глюки пошли?
Девушка всё с той же милой улыбкой сделала замысловатый жест, и часть голубой стены стала прозрачной.
А там! Полушли- полулетели высокие красивые люди, Солнце, проникая сквозь огромный прозрачный купол, освещало летний парк, за ним виднелись сферические сооружения, вокруг которых, как мелкие птички, сновали миниатюрные летательные аппараты, предназначенные видимо, для одного пассажира. Но, что ещё удивительнее, пролетали над парком и люди, неизвестно каким образом, научившиеся это делать.
- Как?! – только и сумел выговорить я.
- Мы научились управлять гравитацией. Поэтому ростом мы выше Вас. Но мы не совсем убираем её в обычное время, а когда нужно, например, взлететь, то и совсем убираем. Индивидуально.
Мы знаем о вас, о вашем измерении, наблюдаем за вами, но не вмешиваемся. Это строго запрещено верховным властителем.
- Летающие тарелки, да? – высказал я предположение.
- Ну, не так примитивно! – прожурчала девушка. – Тарелки – отчасти, плод фантазий, а чаще- мистификации.
- Но почему никто никогда из наших не рассказывал о вас? Мы бы смогли многому у вас научиться, научный прогресс ускорился бы в разы!
- Это не помогло бы вам. Вы должны измениться внутренне.
- Это как? Не убий, не укради?
- В том числе. Эти заповеди бесценны. И до тех пор, пока вы не станете по-настоящему людьми, над вами будет висеть угроза самоуничтожения.
Не старайтесь запоминать наш мир и мои слова. Вы забудете всё, что увидели здесь, как только Ваш мозг вернётся к прежнему своему ритму, то есть, когда Вы очнётесь.
- Но я так много ещё хотел узнать о том, как вы живёте?сколько? чем занимаетесь? как лечитесь?
- Вы не успеете. Ваше время истекает.
- Но хотя бы оставьте память!-взмолился я.
- Сейчас спрошу, - прошелестела моя спасительница и тут же ответила, очевидно воспользовавшись телепатическими способностями.
- Хорошо. Для Вас сделано исключение. Всё равно Вам никто не поверит. Назовите свой рассказ фантастическим, чтобы не прослыть элементарным выдумщиком .
Это были последние слова, которые я услышал в другом, прекраснейшем из возможных, измерении.
Очнулся я на той же дороге, где по уверениям зевак, пролежал минут десять без сознания. Добрые люди вызвали скорую, которая не обнаружила у меня никаких переломов и сотрясений.

Прошёл уже целый год со времени моего необычного путешествия в параллельный мир. Никто, конечно, не поверил мне, но все дружно советовали писать фантастические рассказы. Что я и делаю.

Ночное дежурство в нашем диспансере то ещё удовольствие. Редко когда удаётся часик-другой вздремнуть. Наши больные любят почудить именно ночью. Луна что ли на них действует, или из вредности? Кто их знает?
Сегодня бог миловал. Всех накормили, укололи, спать уложили. В коридоре тишина, полумрак, только молоденькая сестричка клюёт носом над разложенными на столе бумагами. Стараясь не потревожить её, я прохожу мимо и продолжаю свой обязательный вечерний обход. В конце коридора останавливаюсь у окна. Луна ехидно подмигивает мне, намекая на своё зловредное поведение.
- Это мы ещё посмотрим, - бормочу я и поднимаюсь на второй этаж.
Ещё на лестнице до моего слуха доносится чей-то голос.
- Чёрт! Наворожила всё-таки небесная Кассандра. Опять кто-то митингует.
В палате, из которой доносится голос, лежат алкоголики после свидания с белочкой. И хотя все они уже вырваны из её когтистых лап,
всё же кому-то там не спится? Я прислушиваюсь и понимаю, что ораторствует Воронов, художник. И хороший художник. Жаль, что пропивает он свой талант. Руки уже дрожат.
- Мужики! Все нас считают пропащими, больными, лечат, ругают. А мы! На самом деле мы –избранные. Нам дано то, что недоступно никому из этих поборников трезвости.
Ого, как вещает! И почему же, интересно, они такие необыкновенные?
- Вот, ты, Вася, скажи-ка нам, что ты видел в последний раз? – вопрошает художник.
- Ничего хорошего, - забубнил Вася Шмаков, - змеи ползли откуда-то. Противные, скользкие. Я их сбрасываю, а они ползут и ползут.
- А ещё кто-нибудь из твоих домашних видел змей?
- Нет. Говорят, бред это.
- А ты, Фёдор, кого видел?
- Тараканов. Мерзкие твари!
- Хорошо, – удовлетворённо заключил Воронов.
- А ты, Миша?
- Дак я вообще ведьму видел. Дразнилась шибко. Выглянет из-за шкафа и фигу кажет.
- И скажи, Миша, тоже никто, кроме тебя, её не видел?
- Никто, Александр Петрович. Говорят, белочка виновата!
- Белочка? – переспросил Воронов, и торжествующе провозгласил – А вот и нет! Наш феномен, други мои, называется параллельный мир!
- Это что ещё за зверь? – изумился Федя.
- Не зверь, Феденька, не зверь, а целый мир, который существует здесь, на Земле, но никто его не видит, кроме нас, - продолжал торжествовать художник. - Возможно, и змеи, и тараканы мыслящие существа. Они что-то хотят сказать нам. Но мы не понимаем их язык. Миров много. Есть тараканий, есть змеиный.
- А ведьма откуда? - робко спросил Миша.
- Так и человеческий есть! Только другой, с ведьмами, лешими, русалками и другими персонажами. А ты думаешь, откуда они в сказках? Тоже кто-то из наших видел и рассказал потом. Во-о-т! А нам говорят галлюцинации. Избранные мы. Контактёры.
- Кто?- полюбопытствовал Вася.
- Контактёры. Мы с параллельным миром общаемся. Мы особенные.
В палате воцарилась тишина. Сегодня контактёры уснут, гордые осознанием собственной исключительности.

(На конкурс "один в один" по произведению Горького"Песня о Буревестнике")

Над зелёным мирным полем ветер тучи собирает. Несмотря на непогоду, погулять выходит зайчик, с плюшевой игрушкой схожий.
То купаясь в сочной травке, то свечой над ней взлетая, скачет он, и тучи видят радость в каждом трюке зайки.
В этих играх – жажда жизни! Но ещё неосторожность и беспечную наивность видят тучи в тех забавах.
И охотник тоже видит.Им, охотникам, противно наслажденье младших братьев. В них охотники стреляют.
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над полем.Синим пламенем пылают все надежды на спасенье.
Выстрел! Скоро грянет выстрел!
До пяти не сосчитаешь, как свершится беззаконье! Где защитники животных? Нет спасения косому.
А охотник, словно демон - гордый, черный демон смерти – и смеётся, и рыдает. Он над зайчиком смеётся, и от радости рыдает.
Пиф и паф- дуплет грохочет!
В лаве гнева стон Зелёных, принесённый буйным ветром, раздаётся над равниной.
Но не скроют тучи солнца! Как ни силятся - не скроют! Зайчик солнечный пробрался сквозь слоистые покровы. И попал зарядом ярким прямо в очи лиходея.
Убегает попрыгайка, с плюшевой игрушкой схожий.

Чуть свет в пути. Дремотно Вольво урчит старательным мотором. Ведро в ногах, корзинка возле. В мечтах о тучных косогорах, где, как гласит молва людская, грибов «косой коси-не скосишь», гляжу в окно. Там утверждает свои права хозяйка – осень: стирает краски, рвёт одежду с печальных беззащитных рощиц, но солнца луч гонцом мятежным, пройдя сквозь облачную толщу, позолотил пейзаж унылый. Вот и желанная опушка! И косогор, как я молила. И сосны остриём макушек таранят северное небо. И легион лисичек рыжих (ура! ещё никто здесь не был!) застыл торжественно- недвижно.
Мечта сбылась, бери досыта! А я смотрю оторопело на этот мир, полузабытый в панельно-каменных пределах.

Эх! Думала распогодилось, а это берёзка осенними золотистыми лоскутками, как солнечными зайчиками, на ветру играет. Обманщица! Ну, да ладно, осень она и есть осень, никуда от неё не деться. А потому – прочь вселенскую хандру и на зарядку! Нельзя отступать от многолетних привычек, даже если тебе уже за сотню перевалило, и все суставы давным-давно заменены.

В саду хорошо, тихо. Дождя пока нет, только с листьев срываются неправдоподобно крупные капли и смачно шлёпаются в уже перенасыщенную влагой землю.
Раз! Два! Наклоны, повороты - настроение повышается. Сейчас внучка прибежит и ругаться будет, что я не подняла и её пораньше. Девчонка, как хвостик, за мной. Потому что она «почемучка», а я «потомучка». Всем в доме вечно некогда, а я свободна. По секрету скажу, что и я могла бы найти себе занятие и отмахнуться от Сонюшкиных бесконечных вопросов, но если не я, то кто?

Такие вот принципы смолоду засели в моей голове. Помнится, в то время подобралась у нас компания таких. Принципиальных. И настырных. Цель у нас у была одна. Ни много, ни мало – изменить мир. Без войн и революций сделать его справедливым.
А коррупция тогда казалась неистребимой, горячие точки вспыхивали одна за другой, пропасть между бедными и богатыми становилась всё глубже. И за всем этим стояла бессовестная, непомерная жадность одних и неумение отстоять свои человеческие права других.

Очень тщательно отбирали мы соратников. Через много проверок и испытаний проходили они. Но это было оправдано. Слишком высоки были ставки. Основным составом нашего сообщества стала талантливая , высокоморальная молодёжь, проявившая себя с лучшей стороны во многих областях науки, но более всего – в медицине.

Мы упорно работали каждый в своей сфере. И результат был достигнут. Официальным нашим достижением было объявлено создание вакцины против лихорадки эбола. А эпидемия этого страшного заболевания уже сильно угрожала человечеству! Поэтому во всём мире спешно начали делать поголовные прививки.

Болезнь отступила. И как-то так совпало, что именно с этого момента, как по волшебству, началось бурное развитие и процветание всех стран и народов. Войны прекратились, коррупция исчезла, бедность уступила место благополучию.

Вот так и живём теперь. И хотя «эболы» на Земле уже нет, но каждому новорождённому прививку делают в обязательном порядке. Ходят смутные слухи, что кроме официальной вакцины вводят ещё что-то. Но это только слухи.
Я вам авторитетно заявляю.