Первоисточник вдохновения:

Осеннее
Автор: ПоэтСтихов

Отполыхали венчики гвоздик
И васильков весёлые салюты.
Берёза голой веткой бороздит
Прозрачное и солнечное утро.
Затлели трубы утлых деревень -
Обугленных домишек при дороге.
И отгорел на четверть светодень,
Упал с календаря огнём под ноги,
Расплавив медь и золото листвы,
Хрустящие и тёплые на ощупь.
И, словно искра, силуэт лисы
Погас и вспыхнул, убегая в рощу.


Очередной случай, когда, если не вникать, то стих проходит на ура. Ибо все ингредиенты успеха налицо: тема осени, образность, романтичность, ностальгия. А вот если включить вникалку, то сразу вопросы появляются.

Во-первых, по заголовку. Почему «Осеннее», а не «Пироманское»? Тут же поджоги и их результаты проходят красной нитью почти по каждой строчке. Все тут если не полыхает, то горит. Или тлеет, или обугливается, или падает огнем, или плавится, или искрит, или гаснет и вспыхивает.

Далее построчно-покатренно.



Ну, как полыхают венчики гвоздик, мы представить можем. А вот что конкретно делали васильки, мы не врубились. Потому что нам известно тока два значения слова салют: стрельба из пушек специальными пиротехническими снарядами и пионерский. Какое из них имел в виду автор? Кто-то стрелял васильками вместо снарядов, а они при этом веселились? Или чудом уцелевшие пионеры все лето прикладывали их ко лбу?



Уже говорили. Пожар во всей красе. Не совсем понятно только, почему трубы всего лишь затлели, когда домишки уже обуглились.



Попробовали разобрать этот сложный образ по составу. И не смогли.

Во-первых, что значить «отгорел на четверть»? «Сгорел на четверть» понимаем. «Отгорел на четверть» - нет. Потому что, если верить словарям, «отгореть» означает всего-навсего «перестать гореть».

Но даже если допустить, что автор имел в виду «сгорел», то и тогда непонятка. Если он сгорел только на четверть, то почему упал огнем под ноги весь целиком?

Рифма «дороги – ноги» порадовала своей свежестью. *)



В то, что осенний светодень, особенно на четверть сгоревший, может что-то там расплавить, верится с трудом. А в то, что расплавленные медь и золото хрустят, аки квашеная капуста, не верится и вовсе. Кроме того, расплавленный металл «теплым на ощупь» быть не может по определению – только нестерпимо горячим.

А теперь кульминация, как и положено финалу:



Вопрос номер раз:
Что делала непосредственно сама лиса, пока ее силуэт гаснул, вспыхивал и убегал в рощу, словно искра?

Далее нас интересует, не перепутал ли автор очередность действий силуэта. Он точно сначала погас, а потом вспыхнул? А прежде, чем погас, он что делал?

Вопрос номер три:
Неужели при таком пожароопасном поведении лисьих силуэтов обуглились только домишки у дороги, а роще – хоть бы хны?

Что имеем в несгораемом остатке? Нечто весьма приблизительное. Но надо признать, что автор таки жжот, в прямом и переносном. *)

Душевный отклик:

Пироманское

У нас намедни вспыхнули леса,
И все дома обуглились при этом.
Виной тому проказница лиса
На парочку с таким же силуэтом.
Читатель, может, будет удивлен,
Но нет в округе этих двух опасней:
Она стоит на стрёме, ну а он -
То вспыхнет, окаянный, то погаснет!
Листва горит, имея бледный вид,
И, словно начитавшись «Камасутры»,
Береза голой попой бороздит
Ядреное до кожной дрожи утро.
*)

Первоисточник вдохновения:

память
Автор: Александр_Оберемок

просыпаюсь над книгою в час ночной
оттого, что во сне кричал,
так волна, удивляясь себе самой,
разбивается о причал,
так будильник, к утру становясь мудрей,
опускает короткий ус.
ничего не боюсь, говорю, ей-ей,
только смерти во сне боюсь.
выхожу со щитом на глухой балкон –
над элладой горит звезда,
недосмотренный конь и троянский сон
выползают за мной туда.
нет, увольте меня от таких щедрот,
говорю, выпуская дым,
на ахейской звезде аполлон плывёт,
я века бы общался с ним.
но пугливый летит по своим делам,
что ему средь небесных сфер
акварельный измученный мандельштам,
корабли, паруса, гомер

Ну что ж, мастерство не пропьешь, как грицца.*) Смачно, технично, поэтично.
Но 3 тире 5 коп. у нас таки нарисовалось.



Что делает тут этот одинокий тополь на Плющихе в виде «-ою»? Смущает не только то, что он одинокий, но и то, что, по нашему скромному имхо, он несколько не соответствует образу и стилю литгероя.



Если первое сравнение проходит (хотя тема "удивления волны себе самой" осталась нераскрытой), то
второе не убедило. Вот если бы будильник звенел, тогда да, похоже - на резкое просыпание. А «опускает ус» – это нечто вяло-спокойное.



«Ей-ей» – тут откровенная втычка для рифмы.



Верим. Но – зря. Смерть во сне – самая благодатная. Без всяких там болей и соплей. *)



Со щитом – это значит, победил. А кого/что, сон? Браво!

А «глухой балкон» – это лоджия без окон? По аналогии с глухой стеной? *)



И снова – тема «щедрот» не раскрыта ни разу.



«Не верю!» © Ибо жутко трудно представить «пугливым» самовлюбленного щеголя Аполлона, менявшего женщин (и мужчин), как перчатки.

Как-то так.
Но если особо в детали не вникать, то – да, все классно. *)

С большой вероятностью можем предположить, что нас упрекнут в том, что мы придираемся к сильному автору. Заранее отвечаем встречным вопросом:

А к кому ж тогда придираться, если не к сильным?

Придираться к слабым, как грицца, и дурак может. *)

Душевный отклик:

ночное

просыпаюсь в ночи в ледяном поту –
чуть не помер в кошмарном сне.
подсознательно чуя, что здесь не тут,
тараканы бегут вовне.
я ж их твердой рукой загоняю взад,
говорю, комендантский час.
не положено топать, как на парад,
ну и пару соленых фраз.
победив, со щитом на глухой балкон
выхожу на своих двоих.
под балконом буянит троянский слон -
недосмотренный кем-то псих.
нет, увольте меня от таких щедрот,
говорю не понять кому.
глядь, к подъезду сосед аполлон гребет
в сигаретном сплошном дыму.
мне б спуститься к нему по привычке вниз -
о поэзии поболтать.
но нарзаном измученный организм
выбирает, увы, кровать

*)

Первоисточник вдохновения:

ненормальные

Осенняя река течёт по мостовой
коктейлем из дождя и крошева листвы.
Плывущие по ней, мы все давно – «того»,
нас трудно уличить в нормальности, увы.
Мы учимся дышать, мы строим города,
химерами надежд прошитые насквозь.
А осенью с небес сливается вода,
смывая всё, что нам построить удалось:
цветные миражи и бронзовый загар,
напрасные слова и замки из песка.
И что осталось нам, смотрящим на закат –
в ушедшем навсегда любимое искать.
И так за годом год.
И так за веком век.
Нормальность никому не будет прощена.
Бегущая вода, живущий человек,
вселенская любовь, с которой проще нам
хранить свой личный код, творить свои дела
и строить этот мир по новым чертежам.
Нормальность – пустота, отсутствие тепла,
способность забывать и сердце остужать.
И если попадёт в тебя осколок льда,
и если ляжет грусть на блюдечко небес,
ты только маякни, мигни, моя звезда,
я брошу все дела
и прилечу к тебе.

душевный отклик*)

стихийное

Осенняя река течёт по мостовой
коктейлем из дождя, и волны – аж до крыш.
В коктейле я плыву, поскольку я – «того»,
и в трезвости меня уже не уличишь.
Я пробую дышать, но в рот течет вода,
и я от той воды промокшая насквозь.
Несет меня река куда-то не туда,
но мне затормозить пока не удалось.
А мимо берега в обратный путь плывут,
я им: «Айда со мной!» В ответ же – ни гугу.
Напрасны тут слова. Видать, настал капут
иголочке моей, затерянной в стогу.
Закат сменил рассвет,
Его сменила ночь.
В стихах и тех – вода. Вода, а не стихи!
И некому прийти и автору помочь,
чтоб вышел из воды хоть капельку сухим.
Чтоб воду не толочь внутри катренов-ступ,
и мысли обуздать, что с дерева текут,
и кашу все ж сварить, а не кошачий суп,
и гордо разорвать кольцо стихийных пут.
И птицей улететь от скучной суеты
на парочку недель к монахам на Тибет…
В кустах стоит рояль, при нем дежуришь ты
с ведерком и багром,
и я плыву к тебе.
*)

ЗЫ: полный разбор полетов тут:
https://gp.satrapov.net/content/220423-15851

Первоисточник вдохновения:

Берегинино

Поклониться большому лугу, сосне великой,
затеряться в стогу иголкой, в траве былинкой,
насладиться едой попроще, водой почище,
скрыться с глаз от чумной работы – пускай поищет!

Побродить босиком у речки, поймать свободу,
подобрать философский камень да бросить в воду,
смыть частицы душевной боли, дорожной пыли,
разузнать, золотые рыбы куда уплыли.

Расспросить, удалые птицы куда летали,
рассмотреть голубой простор, вековые дали,
в белой роще обнять берёзу, набраться силы,
чтоб потом наконец вернуться.
К тебе, мой милый.

душевный отклик*)

Похмельное

Поклониться поклоном в пояс большому дубу,
на берёзку, что ростом ниже, прикрикнув грубо,
насладиться едой от пуза, питьем покрепче,
и забыться в стогу соломы – уже под вечер.

Поутру от дурного хмеля искать свободу,
и глушить из литровой кружки рассол и воду,
смыть частицы душевной гари, подножной пыли,
и не помнить, как золотые часы «уплыли».

Расспросить о прошедшей ночи друзей-знакомых,
потирая руками вялыми горло с комом,
в белой роще обнять берёзку, прося прощенья,
демонстрируя стыд горючий
и кротость щенью.

*)

ЗЫ: полный разбор полетов тут:
https://gp.satrapov.net/content/220423-15851

Первоисточник вдохновения:

расплюсилось

расплюсился январь, расплющились дороги.
и кот мой загулял: подумал, что весна.
а я всё берегу и сапоги, и ноги.
зима – ложись да спи.
но как-то не до сна.
салаты «подмели», шампанское допили.
допили и вино.
в квартире подмели.
чужие корабли побыли да уплыли.
мои же корабли, как прежде, на мели.
по телеку опять «иронии» гоняют,
и дядьки в новостях всё ездят по ушам,
на картах не-погод гадают, не-годяи…

расплюсился январь.
расплющилась душа.

душевный отклик:

расплющенное

с ума сошел январь, расплющил все на свете.
и плоские коты на плоскости души
скребут полоски струн и песнями о лете
тревожат плоский сон,
толкая на стиши.
на плоскости полов шампанское разлито
поскольку не с руки
в себя его вливать,
лежат не при делах продукты общепита,
ведь плосок мой живот – полам в избе под стать.
под грузом новостей стал плоским телевизор,
в нем карты непогод и плоских шуток шлак.
свалить бы на юга, да только нету визы…

с ума сошел январь,
и я с ума сошла.

*)

ЗЫ: полный разбор полетов тут:
https://gp.satrapov.net/content/220423-15851

Первоисточник вдохновения:

Сны Давида

Хоть о стену бейся, лютуй, молись...
Был и сгинул. Сгнил. Превратился в слизь.
Сквозь тебя растут барбарис, анис.
Чёрный лис в том месте обжил нору
И растит в ней чёрную детвору.
И никто не думает про войну.
Отвражись от снов моих! Отвяжись!

Снова ночь и кубарем в дерезу —
За шипы хватаюсь и ввысь ползу.
У меня и бог есть, и божий суд...
Но утёсом высится рефаим,
Филисти’млян войско молчит за ним.
Я ору: — Не мы ведь судьбу творим!
Бог скормил тебя молодому псу!

От войны никто нас не уберёг.
Да, был страх, но жажда сушила рот...
За спиной о вечном рычал народ,
Псом молосским скалился на врага
(Тяжелы доспехи, душа груба) —
Боевая стойка и — аз воздам!
Царь сказал: — Иди!
Я шагнул вперёд.

Душевный отклик:

Ты об стенку бьешься весь день башкой,
А спроси, не знаешь и сам на кой.
Только ночью снится тебе покой.
Но лишь вновь рассвет за окном зачат,
Пауки ногами в мозгах сучат
И разводят черненьких паучат.
Распорядок, значит, у них такой.

А в саду имеется дереза,
И жует ее круглый год коза,
Но она не против, а только за…
А медбрат – ну, вылитый рефаим,
И хотел бы, да не поспоришь с ним.
Он частенько зол, ибо сам раним -
Не моги и слова ему сказать!

Он здесь царь и бог, ну а ты - никто,
Неизвестный конь в именном пальто,
Буцефал с утра, Росинант потом.
Псом молосским скалишься на других,
А тебе укол – и мгновенно стих.
Апатичный тип, образцовый псих…
Цирк и только!
Странное шапито.

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Первоисточник вдохновения:

Сказка на ночь

Бойтесь мужчин, “джентельменский набор” приносящих,
Ценящих блага комфорта при полной свободе,
Любящих сочную зелень в чужом огороде
И запасные кормушки с морковкой послаще.

Не обольщайтесь вниманием вралей искусных,
Лёгкостью светских манер, благородством осанки.
Ложь возрастает с ценой на конфеты с шампанским.
И заставляет поверить придуманным чувствам.

Не говорите о чуде последнего шанса,
Не устояв против танцев его журавлиных.
Просто последствия выброса в кровь эндорфинов
Это не повод спешить заключать мезальянсы.

Не торопитесь вручать соблазнителю сердце
Вместе с ключами от сейфа и банковским счётом.
Не удержались? Готовьтесь к любым поворотам.
И никуда от расплаты за глупость не деться.

Кофе приносит в постель - ассорти зерновое?
Не заблуждайтесь. Заснув на супружеском ложе,
Утром, возможно, окажетесь в царствии Божьем,
Вспомнив, что некогда было подобное в Трое.


Душевный отклик:

Я и Тамара, мы – школьные корреспонденты.
Пишем заметки и прочее для стенгазеты.
Ну а вчера поручили заметку про «это».
Что, если честно, для авторов беспрецедентно.

Мы поначалу не знали, как взяться за тему.
Мы же на взрослые фильмы не ходим (как будто).
Про джентельменские всякие там атрибуты
Ноль информации – в этом-то вся и проблема.

Слышали только, что нужно мужчин опасаться,
Если, к примеру, начнут танцевать журавлями.
Впрочем об этом могли догадаться и сами –
Это же признак расстройства и повод для санкций.

Мы присмотрелись, естественно, к мальчикам в школе.
И заподозрили сразу Егорова Мишку.
Он нам двоим помогал оборачивать книжки
И бутербродом делился с Морозовой Олей.

Тут бы и полный дурак обязательно понял,
Что кавалеры – источники женского горя.
Ну а заметку, что будет написана вскоре,
Мы назовем, однозначно, «Троянские кони».

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Первоисточник вдохновения:

История Кассандры​

«Послушайте!», – она ещё пыталась
предотвратить, пугая и кляня.
И новая эпоха начиналась
с введения Троянского коня.

А конь вздымал калёные копыта,
срывая шоры и ремни подпруг…
Осмеяна – но вовсе не забыта.
Вот если бы поверили, а вдруг – ​

тогда Кассандре честь, Приаму почесть
и лавры: почивать, затем почить...
Пророков нет, тем более пророчиц
в отечестве – и дым его горчит.

«Послушай», – изваянию молилась,
но истукан беспомощно молчал.
И новая эпоха навалилась
всей тяжестью солдатского плеча.

Потом – чужой корабль, чужая суша,
чужою кровью залитый чертог...
Пророки есть, но не умеют слушать
ни царь и ни герой… а только Бог.

Душевный отклик:

Она глаголом жгла сердца сограждан,
Взывала: « Люди! Слушайте меня!»
Но местный люд жратвы и зрелищ жаждал
И требовал Троянского коня.

А тот – хоть из фанеры, но игривый –
Галопом нарезал за кругом круг,
Вовсю тряся своей фанерной гривой
И нацепив полдюжины подпруг.

«Пыталась, навалилась, начиналась…» -
Весь божий день она спрягала вслух.
Но критики ее имели наглость
Судачить с видом въедливых старух.

Мол, все не то и все не так, как надо.
А рифмы – в топку или на костер!
Да и сама она - исчадье ада
В ряду таких же братьев и сестер.

Плевались, осуждали и ругали -
Ее страданий всех не перечесть…
Приам в тоске отрекся от регалий
И отдавал коням прохожим честь.

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Превоисточник вдохновения:

 
Кассандра. Начало
 
Она не сказала ни папе, ни маме.
Ушла потихоньку в полуденный зной.
Ей слышался голос: “Я жду тебя в храме”, –
Пьяняще-медовый, чужой, неземной.
 
Здесь гулкое эхо. Колонны, колонны.
Курится слегка сладковатый дымок.
И не отпускают глаза Аполлона,
Он смотрит и смотрит, – и сердце в комок
 
Сжимается, бьётся. Ей сладко, ей страшно.
Она утопает в лучистых глазах.
– Скажи, что ты видишь? – и видятся Саше
Высокие стены, восточный базар.
 
Ворота открыты. Широкая площадь.
Гуляет весёлый троянский народ.
И движется в город зубастая лошадь.
Она ищет Сашу. Найдёт и сожрёт.
 
Зубастая лошадь, огромная туша
И любит покушать, ей люди, как хлеб...
– Не надо!
– Не надо? Ты будешь послушной?
– Я буду послушной! Спаси меня, Феб!
 
Играют лучи золотые на арфе.
– Сними своё платье. Иди к алтарю!
Сними своё платье. На улице жарко.
Живее! Ты слышишь, что я говорю? –
 
А голос медовый как будто сломали.
Теперь он скрипит, словно старый замок.
– Не буду послушной! Пожалуюсь маме! –
И всё прекратилось... Злой голос замолк.

 
Душевный отклик:

Она потихоньку от папы и мамы
Ходила, где вовсе не стоит ходить.
К примеру, по паперти местного храма,
Являя по ходу недетскую прыть.
 
А в храме водились не только колонны,
Иконы и в старом кадиле дымок,
Водился священник, что звать Аполлоном.
Он пил и курил, и развратничать мог.
 
Однажды в июльскую жаркую пору
Он девочку Сашу обманом завлек.
Смотрели иконы с беззвучным укором
На колы бутыль и грибочков кулек.
 
Бутылка открыта, кулек разворочен,
Гуляют на пару ребенок и поп.
И замкнутый круг неприлично порочен …
И вдруг двери - настежь, а очи – на лоб.
 
Зубастая лошадь, огромная туша
По гулкому храму цок-цок и цок-цок.
К очам, что на лбу, пристаканились уши,
И сделалось бледным у Саши лицо.
 
И - сцена немая, почти пантомима.
По коже мороз, несмотря на жару…
- Откуда, лошадка?
- Из Трои, вестимо.
С трудом вас нашла, но со смаком сожру!..
 
Наш грустный рассказ докатился до точки.
Но мы напоследок воскликнуть должны:
- Девчонки! Мальчишки! Не ешьте грибочки!
От них несварение и галюны.

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Первоисточник вдохновения:

 
Тревожное
 
Осенний день ни в чём не виноват,
пинать листву не надо, не поможет.
Мальчишке десять – маленький солдат,
зажавший в кулаке отцовский ножик.
 
Колышется тростинкой на ветру,
за ним хромает тощая собака.
Они вдвоём всё знают про «умру».
Они давно не помнят жизнь без страха.
 
Остановившись посреди войны,
мальчишка смотрит в сумрачное небо.
Его глаза по-взрослому темны –
с дрожащей искрой будущего снега,
с мерцающим весенним огоньком,
с кострами полыхающего лета...
 
По ком-то вдалеке грохочет гром.
Скулит собака. Вертится планета.
 
...Вчера приснился отгремевший бой,
вернувшийся отец стоял у двери.
 
Мальчишке десять – он бежит домой,
наивно торопясь,
по-детски веря.

 
Душевный отклик:

Обидеть осень всякий норовит,
листву ногой безжалостно пиная…
Мальчишке десять с хвостиком на вид,
а вот в глазах - гроза в начале мая!
 
Зажав в руке отцовский финский нож,
на взвод кустов опять идет в атаку.
Он на солдата бравого похож -
на льва похожа верная собака.
 
На пару с ней полпарка истребив,
и всех котов за дальний лес отбросив,
гундосит он веселенький мотив
про им самим обиженную осень -
с избитой и растерзанной листвой,
со щепками былых скамеек скверных…
 
А где-то рядом слышен громкий вой -
скулит собака, с голоду, наверно.
 
А значит, надо срочно двигать вспять,
туда, где дом раскрыл призывно окна -
 
кормить собаку, ужинать и спать.
А утром встать
и осень вовсе кокнуть!

Первоисточник вдохновения:

Пещерные люди
 
Пещерные люди веками стремились пещеры оставить
и шкуры сменить на костюмы и платья под стильным пальто.
Но хитрый прогресс устремлённым к нему укорачивал память -
в итоге всегда получалось прикольно, но что-то не то.
 
Костёлы и церкви плодились среди синагог и мечетей,
упорно кося под источники света в кромешной ночи.
Но руки чесались и снова хватали мечи и мачете,
чтоб злостных неверных по мрачным сортирам нещадно мочить.
 
Пурпурные реки стекали проворно по улочкам узким,
и синее море краснело красиво в закатных лучах.
Но гузками в страхе на местных заборах трясли трясогузки,
не без оснований тревожась за судьбы детей и внучат…
 
Текут спозаранку по разным каналам последние сводки -
как будто и не было даже в помине пещерных времён:
и память людская осталась такой же летально короткой,
и разум предчувствием задниц грядущих не обременён.
 
Приличные люди звериные шкуры привычно надели.
Они с минотаврами ныне и присно теперь кореша.
Ногами сучат тараканы в башке и мурашки на теле,
но с ними бороться пещерные люди отнюдь не спешат.
 
В пещерных потёмках уже перебито народу изрядно,
но снова в атаку идут наобум и на ощупь бойцы.
У входа в пещеру в глубокой печали сидят ариадны -
они не при деле, поскольку на нити сейчас дефицит.

 

Душевный отклик:

 
Занудные люди
 
Занудные люди занудные тексты на конкурс писали
и тем доставали читателей бедных до мозга костей.
А вот почему занимались подобным - не знали и сами,
поскольку частенько плелись по таблицам турнирным в хвосте.
 
Плодились несметно в катренах громоздких бескрайние строки,
упорно кося под прикольные мысли и днем, и в ночи.
Но руки чесались у автора, видно, и варвар жестокий
уняться не мог и читателей в рифму нещадно мочил.
 
А те огрызались, в порядке защиты, на матерном русском,
поскольку в ответ на словесный понос начинался отит.
И гузками в страхе на местных заборах трясли трясогузки,
не без оснований боясь, что и им п… калачей прилетит…
 
Текли спозаранку по впалым щекам и по бородам слезы,
и к вечеру ближе все то же и там же понуро текло.
Сие представляло собой, однозначно, здоровью угрозу
и в шизофрению с налетом садизма летальный уклон.
 
Приличные люди такое себе никогда не позволят,
а этот зануда и глазом ни разу своим не моргал.
Его тараканы томились в башке и просились на волю,
но с ними боролся успешно угрюмый и злой маргинал.
 
В «поэмах» вандала уже заблудилось народу изрядно,
но снова ведет, как поляков Сусанин, читателей он.
У входа на сайт в несказанной печали сидят ариадны
и, пряжу оставив, на счетных машинках считают урон.

*)

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Превоисточник вдохновения:
 
Тиара нити Ариадны
 
Звёздный туман лета моей любви
Бороздит разлитая темнота.
Время…
Время – нити созвездия не порви!
И я буду…
Буду однажды там!
 
Камень-гемма – звезда Альфекка;
Неужели разорван круг!
Лира звёздного человека
Протянулась…
коснуться рук!
 
Как струна под пальцем, дрожит дугой…
Световой блаженнейший благовест!
Я дойду…
Дойду… Воскликнешь:
«Мой дорогой
Птолемей, составивший Альгомест!»
 
Звёзды – Северная Корона,
Драгоценный горят они!..
Сердца трон лирой сердца трону.
Слово…
Слово –
не оброни!

 
Душевный отклик:

Звёздный туман датых моих мозгов
Бороздит чистейшая ерунда.
Смысла…
Нету, ведь оный у нас изгой.
Вход заказан…
Напрочь ему сюда.
 
Геммы в небе, а рядом – Люси.
Неужели тоже пила!
Впрочем даже не удивлюсь я,
Безнадежны…
у нас дела!
 
Отчего-то двоится Молочный путь…
Световой блаженнейший благовЕст!
Я дойду…
Дойду… до дому…
Когда-нибудь.
Бог не выдаст если, свинья не съест!
 
Люси геммы сгребла в корону,
Как же ярко горят они!..
Мент плечо беспардонно тронул.
Осто…
рожно –
не урони!

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Первоисточник вдохновения:

Сизифов чай 

Буря снежная в поле свищет, на морозе крепчает лёд.
Фюрер требует взять Мытищи, ежедневно приказы шлёт.
«Превратить дома в пепелища, а людей согнать под прицел.
Основной удар по Мытищам нанести группой армий «Центр».

В полевом блиндаже из камня, повернувшись на правый бок,
Спит командующий войсками генерал-фельдмаршал фон Бок.
Под протяжный запев метели спит и видит в приятном сне,
Как в парадной своей шинели, с эполетами и в пенсне,
И в надраенных голенищах, в генеральской во всей красе,
Он прокатится по Мытищам, мимо Яузы по шоссе,
Как набатом громоголосым будет «Дойчен зольдат» звучать,
И на жостовском на подносе принесут ему местный чай.

Висли «Юнкерсы», будто осы, ощетинившись роем жал,
Но простой рядовой Матросов оборону Мытищ держал.
Ниву страшную смерть косила, уставал от огня металл,
Уступала любая сила, а Матросов не уступал.
Врос в окопы спиною к дому. И не понял того фон Бок,
Что не мог солдат по-другому, по-другому солдат не мог.
Из-за них, таких, как Матросов, неуступчивых сотен тыщ,
Не случился чай на подносе, не дошёл фон Бок до Мытищ.

Душевный отклик:

То не буря ревет и свищет, это гонит поэт пургу.
Знать, приспичило взять Мытищи - через силу и не могу -
И в стишок органично вставить, в текст задорный и заводной,
Начихав на архивов память с географией заодно.

Перепутав Мытищи с Тверью, сорок первый и третий год,
Фактам в рожу он хлопал дверью, и крепчал на морозе маразме лед.
Под протяжный запев метели на боку расслаблялся Бок.
От припева же - дрожь на теле пронимала аж до кишок.
И, намаявшись не по-детски от телесных страданий, враг
Забывал свой родной немецкий и до ветру ходил в овраг.
И с ошибками лиц и чисел марш военный в башке звучал,
И в прострации маршал писал, где под снегом рос местный чай.

Где-то рядом шоссе бежало - мимо маршала, под откос.
А над ними роились жала, отделившись от поп у ос.
Смерть пугалась своих клиентов, под обычную хворь кося.
И смотрела на дело это исподлобья Россея вся.
Но без страха и без вопросов, в рог бараний крутя металл,
В три окопа один Матросов, словно сказочный змей, врастал...
Настругав пародистам пищи, подуставший поэт затих.
Не желали никак Мытищи органично вставляться в стих.

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Источник вдохновения:

*** (В этой жизни мы постояльцы…)

В этой жизни мы постояльцы,
Мы герои домовых книг.
Звали девушку прогуляться,
Звали девушку на пикник.

Величали гламурной штучкой
Для обложки календаря.
Иногда целовали ручки,
Комплименты ей говоря.

Выходящую из столовой,
Через чёрти что, напрямик,
Клали девушку на солому
И развязывали язык.

Вот он - сладостный вкус успеха,
Поражающий наповал.
Звали девушку для утехи,
Только замуж никто не звал.


Душевный отклик:

В этой жизни мы постояльцы,
Посидельцы (когда сидим),
А бывает, и полежальцы,
Если после получки «в дым».

Иногда же стишки кропаем
Из набора случайных фраз,
Ибо творческим шалопаям
Выдать стих – это плюнуть раз.

Мы и в рюмочной, и в столовой,
Если только накатит бзик,
Словно клизму, вставляем слово
И развязываем язык.

«Чёрти» что мы и чёрт-те где мы
Выдаем за родную речь,
Притянувши за уши тему,
Например, про дамоклов меч.

===
ЗЫ: полный разбор полета тут.

Первоисточник вдохновения:

Периодическая таблица редких элементов

Периодически мечтаем мы, в метро стрессируя с утра,
Что остров есть необитаемый, где жизнь - не жизнь, а сущий рай.
На всем пространстве чудо-острова ни давки нет, ни толкотни.
Ни взгляда там, ни слова острого - куда ни кинь, куда ни ткни.

Никто ни с кем не задирается, тела и души ходят ню,
И птичий хор щебечет здравицы по сто и больше раз на дню.
За так макака голопопая пасет мохнатого козла,
А если кто кого и слопает, то это вовсе не со зла.

Слегка покачивая бедрами, идет газель на водопой,
А крот - за ней, шажками бодрыми, хотя, по слухам, и слепой.
Плодово-ягодными соками торгуют вечер и рассвет,
Но ценам трудно быть высокими - ввиду схождения на нет.

И тьма c хандрой по-рачьи пятятся – им явно светит солнца суд.
Там каждый день – сплошная пятница, и выходные на носу.
Указы власти фиолетовы - до фени, мягко говоря,
Поскольку звери царства этого живут нормально без царя...

И всякий раз без тени лени я на остров двинуться готов,
Чтоб там укрыться от правления
Необитаемых голов.

Душевный отклик:

В моей таблице Менделеева избыток – в частности, макак.
И ты хоть ценники наклеивай, а хоть раздаривай за так -
Не уменьшается количество, растет число - и день, и ночь.
И нет царя, Его Величества, чтоб горю этому помочь.

Чего уж только я не пробовал – и не кормил, и свет тушил,
Но только с бодростью микробовой они плодились, от души.
Дурной пример, он заразителен – плодиться начали козлы.
Все как один хотят в родители, невольно сделаешься злым.

Слегка покачивая бедрами, пошли газели на самцов,
И те рванули за рекордами – разврат повальный налицо.
Плодово-ягодными винами зверье налижется с утра,
А после с рыками звериными друг дружку любит в гуще трав.

Мечусь весь день без тени лени я на фоне джунглей и саванн,
Ведь по приросту населения наш остров явный намбер ван.
Закат с рассветом фиолетовы – у них апатия давно.
В кошмарном сне, навроде этого, застрять не каждому дано.

И здравый ум по-рачьи пятится – ему сие не по плечу...
Оставлю чертов остров Пятнице,
а сам на Север – к чукче в чум!

Началась регистрация команд на межпортальный командный конкурс "Беспредел" на Графской При©тани.

Первоисточник вдохновения:

Три

на пригорке под солнцем есть место чудесное:
там на "первый-второй" под Господними безднами
дремлют мальчики наши, любовью согретые,
спят до времени, светло-чубато-головые,
вне войны, а война насыщаема - новыми;
несвятая война, неотпетая, третья...
ох, сыночки, родимые милые детушки!
от судьбы никуда тут, как видно не денешься,
по ветрам по весенним колышутся тонкие
волосинки стеблями травы. плачут вдовами
губы девочек жаркие - ссохлись. потрескались.
на пригорке вздремнула судьбина солдатская
и вихрОм неуёмным под ветром колышется -
как трава - та, что в лёгоньком, девичьем платьице
выбегает на луг данью третьему лишнему, -
что к живому, как змейка кровавая, ластится...

Душевный отклик:

лукоморные ужасы

там, где солнце к пригорку цепями приковано,
уготовил нам рок чудеса и диковины
вперемешку с покрытыми мраком секретами.
там на «первый-второй» по ветвям и по жёрдочкам
предъявляют русалки смазливые мордочки,
и покладистым зомби не спится поэтому…
эх, болезные! эка на девушек пялятся!
отложили в сторонку дубинки и палицы…
это сказка, конечно, пустая безделица,
только волосы все же на теле шевелятся,
в горле высохли связки, а после и треснули.
и воды на щеках ни соленой, ни пресной нет.
даже грозный кощей испугался и пятится,
и покров шерстяной на бессмертном колышется.
умоляет русалок: «надели бы платьица!»
ну а тем ни к чему одеяния лишние -
к неживым кавалерам проказницы ластятся.

*)

ЗЫ: полный разбор полета тут:
https://gp.satrapov.net/comment/139881#comment-139881

«Снова прикуп не в масть. И привычно вселенная рухнет.
И не хватит на ставку остатка божественных сил…»
©Алекс Фо. Игрок

"Все это время он искусно маскировался под порядочного человека."
© Управдом Татьяна Сергевна Плющ. Бриллиантовая рука.


Снова прикуп не в маcть. Редсовет заблокировал Котю. Чтобы вдруг что не вышло. А то ведь возможно, увы - пальцем в небо попасть, о прицеле ничуть не заботясь, ибо правда – что дышло, на фоне досужей молвы. Аргументы искать и осмысливать факты на надо - просто выйти в народ и представить народу врага. Словно варваров рать, вмиг толпа превращается в стадо и несется вперед, нахлобучив на морды рога. Словно чайник, кипит возмущенный до судорог разум. Кто не с нами – пропал, потому что утонет в слюне! Всенародно избит, оппонент окочурится разом, и остынет запал, и сойдет однозначно на нет.

Как какого бомжа, закопают его под забором - ни плиты, ни креста, и не будет оплакан никем... Коль попала вожжа, то мочи без суда и разбора! Ну а совесть – чиста, как слеза у Христа на щеке.. И забыто уже, что преступника многие знали, привечали не раз, а иные - ходили в друзьях. Ибо стая ужей отродясь не грустит о морали - если издан приказ, посылает сородича нах… Тишина и покой воцарятся опять на портале. Ибо здесь вам не тут, а единство идей - не пустяк. И кивнет головой под суровым надгробием Сталин - мол, потомки идут по стопам даже вечность спустя.

Был ли мальчик, о том умолчала история скромно. И ее ворошить – бесполезней занятия нет. Сварен супчик с котом, хоть и вышел не в меру скоромным. Но мослы - хороши, и доволен собой редсовет.


===
Краткое содержание предыдущих серий

Оказывается, ссылки на внешние ресурсы тоже запрещены. *)

Иными словами, даже и слушать не желаем, как там было на самом деле. Нам примерещилось - мы забанили. Разговор закончен. Оппонент надлежащим образом оплеван и квалифицирован.

И - "давайте не будем" *)

Давайте. И пусть ничто не нарушит покоя вашей оранжереи. *)

Первоисточник вдохновения:

Мать
©Тень Ветра

В уютной кухне женщина седая,
сгибаясь по-старушечьи в дугу,
готовит, чутких рук не покладая,
для сына борщ, котлеты и рагу.
Он поздний, от несбывшегося брака
с последним из растраченных мужчин –
надёжным, как ей виделось. Однако
и тот исчез без видимых причин.
Она пятнадцать лет самозабвенно
растит и холит копию отца.
И день за днём забот густые тени
уродуют черты её лица.

В рутинном полдне плещутся герани,
прильнув цветками к солнечным лучам.
А сын беспечно дремлет на диване,
устав бродить в инете по ночам.
– Сынок, пора вставать, иди обедать, –
мать ласково притронулась к плечу.
Он голосом дряхлеющего деда
бросает ей:
– Отстань, я не хочу.

По спицам и легко, и деловито
несётся кашемировая нить.
Ещё чуть-чуть – и будет тёплый свитер
кровинка ненаглядная носить.

За ужином в смартфоне неотрывно
сын ищет навороченный планшет
и пальцем тычет:
– Слушай, мать, купи мне…
– Прости, но на планшеты денег нет.
И твой айфон, и прочие хотелки
меня зажали в яме долговой…
Сын вилкой нервно грохнул по тарелке:
– Иди на подработку, а не ной.
Надув губу, он взглядом злобно жалит
и по щекам словами хлещет мать:
– Какого чёрта ты меня рожала,
когда не можешь толком содержать?

Порой, когда на кухне спят герани
и катится луна в небесный пруд,
ей хочется уйти к любимой маме –
в могилу. Да кредиты не дают.

Душевный отклик

Стряпуха

В уютной кухне варит поэтесса
нетленку про стареющую мать
и ловит кайф от этого процесса –
народ с восторгом будет принимать.
И верно - из продуктов, что на кухне,
нельзя шедевр убойный не сварить.
И публика от зависти опухнет,
приняв на грудь всю творческую прыть.
Вот вырезка «несбывшегося брака»,
а вот кило «растраченных мужчин».
На них, родимых, съедена собака,
а косточки закопаны в ночи.

Рутинно выдает за строчкой строчку
со смаком и с улыбкой на лице.
Но это все пока еще цветочки,
А ягодки появятся в конце.
С конечной строчки гроздями свисая,
читателя повалят наповал,
Как завещал когда-то М. Исаев,
который что-то в этом понимал.

По клавишам легко и деловито
несется пальцев поварских галоп.
Еще чуть-чуть и в пику общепиту
деликатес получим - прямо в лоб.

За ужином, а может, за обедом,
прочтя агитку, сброшенную в сеть,
сойдут с лица сыны, отцы и деды
и станут вдруг усиленно краснеть.
Им будет стыдно за свои «хотелки»
и оными подорванный бюджет.
Они отставят полные тарелки,
в печали и прострации уже…

В горшках давно и крепко спят герани,
но дух стряпухи просится в полет.
Ей кажется, она уже на грани -
признания. Да пафос не дает.

===
полный разбор полета тут:
http://gp.satrapov.net/comment/133596#comment-133596

Первоисточник вдохновения:

С волнами
©Змей Горыныч 3

Слюдяные валы судьбою,
Нависая, встают над нами…
Но, бредя у черты прибоя,
Он всегда говорит с волнами.

Не пророк, не творец погоды,
Не бессмертен и не всесилен,
Он велит неуёмным водам,
Чтобы просто не уносили.

Ведь они налетают боем,
Давят спудом глубинно-чёрным,
Заполняют солёной болью,
Поднимаются в лёгких штормом…

Но, не зная, что всё на грани,
Ходят люди… и пропасть рядом.
Он щадит их, потёртой тканью
Закрывая лицо от взглядов.

У него на лице помятом
Безнадёжная тень улыбки…
Где ты, ветер и запах мяты,
Где ты, полдень от зноя зыбкий?

Все бессмысленно, час назначен,
И на берег идёт цунами…
Но кому-то нельзя иначе.
Он всегда говорит с волнами.


Душевный отклик:

Про слюду

Мне слюды привалило как-то,
Хоть мечтал о кусочке сыра.
Удрученный обидным фактом,
Я талант не зарыл, а вырыл.

Грамотей из меня не очень.
И оратор такой же точно.
Но с утра и до поздней ночи,
Я нетленки кую построчно.

И они налетают боем,
Наступают свиньей горбатой.
А соседи за стенкой воют
И порой извергают маты.

Ибо люди уже на грани -
И в подъезде, и даже в сквере -
От своих нелюдских страданий...
Но щадить я их не намерен.

У меня на лице помятом
Предвкушение скорой славы.
Обезьянам нужны гранаты,
А дислексикам – копм и клава.

Я по клаве вовсю фигачу,
Грохоча, словно грозы в мае.
Нам, поэтам, нельзя иначе…
А при чем тут слюда – не знаю.
===

Полный разбор полета тут:
http://gp.satrapov.net/comment/133526#comment-133526

Первоисточник вдохновения:

Мне снился сон

Мне снился сон: вот-вот зажгут костры.
Сейчас затопят книгами камины,
И в дымоходах алчные кармины
Взлетят по трубам, жаждая игры,
И вырвутся на волю, прыгнут в ночь;
И запах дней, знакомых по романам,
Тяжёлых, ностальгических ли, странных
Неторопливо устремится прочь.
А может, эти книги так плохи,
Что жаль бумаги? Мысли и ремарки,
И пятна от пролившейся заварки –
Всё превратится в горсточку трухи.

Но больше – леса жаль, который жил
И ждал, чтоб я пришла и лбом уткнулась
В берёзу, воплощённую сутулость
Средь остальных, красавиц и транжир,
По-королевски, щедро – ты бы смог? –
Листву дарящих всем, кто ниже вырос,
Чьей бересты нетронутый папирус
И чист, и бел, как первый “омойбог”.
А хвойный бор, могучий, вековой!..
Верхушки сосен задевает ветер.
К стволу одной, что всех стройней на свете,
Нарочно прислонюсь я головой,
Чтоб капли застывающей смолы
На лбу моём блестели и желтели…
Как бесполезны книги, в самом деле! –
Когда их больше нет среди золы.

Пока иду к лесному алтарю,
Сжигает солнце сна непрочный кокон.
Костёр не виден ни в одно из окон.
А сон я ночью снова посмотрю.


Душевный отклик.

Приснится же такое!

Мне снился сон. Что я сошел с ума
И книги жег беспочвенно в камине.
Немой восторг в моей безумной мине
Рождали зря горящие тома.
Летели искры в дымный дымоход,
Огонь лизал страницу за страницей,
А я вовсю старался отличиться
На фронте отопительных работ.
А может, я до этого замерз?
Тепло ж важней, чем всякие ремарки,
Которым тупо ставят бюсты в парке,
Замяв энергетический вопрос.

Но вскоре я устал бумагу жечь
И в лес пошел - к березам дивно белым,
И в них уткнулся всем наличным телом -
Телесный тык мне заменяет речь.
Шумели удивленные кусты,
Но я чихал на всех, кто ниже ростом.
У них кора – трухлявая короста,
А у меня - охапки бересты.
Потом в обнимку сок давил из хвой,
Походу, он полезней, чем томатный.
А что потом – и ежику понятно:
Приклеился я к хвое головой.
И «капли застывающей смолы
На лбу моём блестели и желтели»,
Как, впрочем, и на всем липучем теле,
Уткнувшемся в сосновые стволы.

Пока я лоб наждачкой дико тер,
Вползло в окно карминное светило
И сон мой идиотский прекратило,
Отправив бедолагу на костер.

===
полный разбор полета тут

Первоисточник вдохновения:

Из путевого дневника Улисса
©Александр Анатольевич Андреев

1 Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос,
Лёгкой рукой отодвинула простынь из ткани тончайшей,
Ножки точёные, дивные в тапки неспешно вложила,
Спину свою разогнула божественно милым изгибом,
5 Руки омыла в тазу, приготовленном верной служанкой,
Смыла с очей бирюзовых ночные сладчайшие соки,
Волосы тёмные, длинные долго в воде полоскала,
Прежде добавив экстракты терновника, хны и шалфея;
Мягко отжав полотенцем, затем по плечам распустила,
10 Влаге оставшейся дав с атмосферой сливаться свободно.
В золотом шитый хитон, бледно-розовый и невесомый,
Скромный, однако ничуть не стесняющий нежные груди,
Тут облачилась она и к столу невозбранно присела.
Пища была хороша и легка: с элегантной тарелки
15 Эос вкушала степенно бананы, айву и папайю,
Финики, тыкву, кизил, виноград, абрикосы, малину,
Сливу, черешню, арбуз, алычу, землянику, крыжовник,
Яблоки, клюкву, смородину, киви, кумкват, нектарины,
Перец болгарский и чили, кольраби и просто капусту,
20 Дыню, боярышник, манго и личи, отраду гурмана,
И, с наслажденьем неся со стола в восхитительный ротик
Так за кусочком кусок олимпийцев дары, освежала
Сладкое нёбо своё ледяным свежевыжатым соком.
Голод слегка утолив и размяв онемевшие члены,
25 Вышла на светлый балкон, выходящий на синее море,
Спичку простую зажгла, закурила задумчиво Camel,
Перебирая перстами пурпурными розовый жемчуг,
Сахарно-белые зубы прибитых приливом ракушек,
Тёмно-зелёные травы морские, и пристально глядя
30 На океанскую даль, горизонтом пришитую к небу,
Дыма пуская колечки, чтоб, их созерцая движенье,
Вычислить ветра намеренья или, смиренно дождавшись,
Видеть, как скальпели молний возьмутся распарывать воды…
Так бы весь день и прошёл, не явись к ней Улисс богоравный.
35 Впрочем, об этом потом. Нет, наверное, вовсе не стоит.

Душевный отклик:

Улиссу и не снилось

1 С раннего детства с ума я сходил от творений Гомера.
Что «Одиссея», а что «Илиада» – шедевры и только!
Жутко хотелось мне стать непременно Гомеру подобным,
Чтоб растекаться таким же макаром мозгами по древу.
5 Голову всю изломал на куски я, пытаясь дотумкать,
Как это он так искусно и ловко эпитеты вяжет
В строчки длиннющие и предложения, плюнув на рифмы.
Что бы такое мне съесть из продуктов, а может быть, выпить,
Чтобы легко и решительно выйти на уровень нужный?
10 Пробовал мясо и рыбу, и овощи, и витамины -
В мелких таблетках и в крупных таблетках, и в тюбиках тоже.
Но не давало питание плотное нужных эффектов.
Тут я и понял, что надо попробовать – «к телу поближе»,
То есть быка – за рога и копыта, не думая долго.
15 Съел… «Одиссею», потом «Илиаду» - с куриным бульоном.
И с удовольствием слопал за этим «Гомеровы Гимны».
А на десерт – поскакав и порыскав по литературе
И допросив с применением силы историков разных,
Все, что каким-либо боком наличным касалось Гомера.
20 И поначалу все было неплохо и даже прикольно -
Вон ведь полезного сколько внутри у меня уместилось!
Только вот к вечеру множиться стали как будто сомненья:
Что-то урчало, бурчало, бурлило и выйти пыталось,
Мне намекая, что что-то не в тему в обед учудил я.
25 Ночь прогундосил в интимнейшей позе я на унитазе -
Видимо, громко, поскольку стучали мне в стенку соседи.
Я же просил их войти в положение и не скандалить.
Одновременно пытаясь размять онемевшие члены –
Что-то горбатой в последнее время сантехника стала.
30 Где-то под утро уснул-таки – сидя, а после и лежа,
Не отходя от удобств санитарных - на всякий пожарный.
И неизвестно, закончилась чем бы история, только
«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос» -
И ужаснулась, и вызвала тут же мне скорую помощь…
35 Разным Улиссам такие истории даже не снились!

полный разбор по составу тут.

http://gp.satrapov.net/

Ровно в полночь у амбара.
Приходите - не пожалеете.
*)

Первоисточник вдохновения

морской бой
© Migov

где же ты, слово гулкое, стонешь в какой клети,
тёмными переулками трудно тебя найти.
шастаю здесь привычно я, гонит туда-сюда
кровь мою горемычную огненная вода.

где корабли схоронены, прячутся где, скажи,
тропы мои, синонимы, острые, как ножи, –
скажешь едва – и ранен, а тут же е три – убит,
шивой танцует в пламени тающий алфавит.

где же ты мой трёхпалубный, что ж не идёшь в тетрадь?
муторно, словно жалобу мне предстоит писать.
тянется несуразное в поиске слов и тем,
а на задворках разума спрятан вопрос – зачем.

===

Еще один призер НЕО-МПК 2. И снова на тему дьявола, который в деталях.

Нет, есть тут и удачные детали. И общий настрой передан неплохо. Но пару-тройку ложек дегтя автор таки умудрился привнести. Причем незаметно для подавляющего числа читателей.

Но довольно общих рассуждений. Давайте смотреть конкретно.

Во-первых, знаки препинания расставлены настолько от балды, что лучше бы их и не было вообще. Например:





Чем так радикально отличаются эти два вопроса, что только один из них удостоился-таки вопросительного знака?

Хотелось бы также узнать, почему обращение в первом вопросе удостоилось двух запятых, а во втором – только одной.

Или в чем тайный смысл запихивания следующих четырех строк в одно нескончаемое предложение:



Не обошлось и без смысловых ляпов. Например:



Смеем предположить, что автор под клетью подразумевал (ошибочно) клетку, или тюрьму.

Потому что если понимать слово «клеть» в его настоящем значении (помещение, комната в строении, здании, а также отдельная постройка хозяйственного назначения), то сразу возникает легкое недоумение по поводу возможной причины стонов «гулкого слова» в этой самой хозяйственной постройке.



Тут что-то с управлением. Темными переулками обычно гуляют (или не гуляют). А находят (или не находят) все-таки в темных переулках.



Где именно? В темных переулках в поисках хозяйственной постройки? *)



Как вторая часть этого сложно-сочиненного предложения связана с первой?

«Туда-сюда» по переулкам? И что за «огненная вода»? Спиртное?
ЛГ шастает сам по себе, а кровь - сама по себе?



Это вопрос к слову, стонущему в хозяйственной постройке?



Прикольно. Но почему такая честь синонимам? Все тропы свалены в братскую могилу, а синонимам - отдельный памятник нерукотворный. *)



Пожалуй, самое креативное место в тексте. Нам нравится игра словами и отдельно стоящими смыслами. А вот общий смысл сказанного от нас ускользает. Кто скажет и кому? И кто убит? Или это ЛГ сам себя убивает сказанным?



И снова прикольный образ. Который подходит к теме морского боя - как седло к корове.



Это про конкурсное задание? *)



Что именно тянется? И кто в поиске – несуразное или ЛГ?



Вот именно*)

Что имеем в итоге? Прикольное «несуразное», не обремененное какими-либо связными мыслями.

Душевный отклик

sos не поможет

сломан словесный парусник, доски пошли на клеть.
быть кораблю трехъярусной гулкой кладовкой впредь.
слов с гулкий гулькин нос осталось тут, я их верчу-кручу.
пальцы свело усталостью - впору идти к врачу.

все препинаки спутаны, вставлены от балды.
ну а балда где? тут она, вот же ее следы!
их на листе немерено, втиснутых в белозём…
конь, оказавшись мерином, грохнут бухим ферзём.

где же вы, мысли связные? мне бы хотя б одну!
все-таки несуразное быстро идет ко дну.
раком задворок разума стал на безрыбье тем.
тут sos заказывать поздно, да и зачем?
*)

PS: Мы практически уверены в том, что публикация этих заметок постороннего вызовет бурю негодования со стороны многочисленных (по)читателей и (по)читательниц. Наша котячья морда будет нещадно бита, а усы выщипаны до последнего волоска. Мол, кто ты такой, и что бы ты понимал в настоящей поэзии. Дескать, тебе до автора первоисточника – как до Киева рачки. И ты ды.

А мы как бы и не возражаем. Автор действительно сильный. Именно поэтому ему вдвойне непростительно обращаться с великим и могучим вот так вот небрежно-неряшливо. Опять же - по нашему скромному имхо*)

Первоисточник вдохновения:

Нездешний Бог
©Елена Уварова

Стою у храма. Бог поёт в груди.
«Надень платок», – старуха мне твердит, –
не оскверняй собой обитель Божью»,–
и пыль сметает с лестничных перил.
Но пыль не оседает, а парит,
как бабочки на волжском бездорожье.
Глотаю воздух – горечь от глотка,
когда, за неимением платка,
врата к Отцу невидимо забиты.
Суровый Бог грозит мне: «Аз воздам».
Но добрый шепчет: «Дочка, ты – есть храм.
Не бойся! Я не дам тебя в обиду».
И этот мой нездешний добрый Бог,
ведёт к реке, туда, где спелый мох,
камыш, песок и свет на тёплой тверди,
где дарит мне живую тишину –
её не потревожить, не спугнуть –
в ней только мы: ни горечи, ни смерти,
где выключив свои монастыри,
без умолку безмолвно говорим,
как будто впрок хотим наговориться.
Бог шепчет: «Я люблю тебя. А ты?»
А я в ответ молчу до хрипоты.
Мне страшно: надо мной большая птица.
Она кричит. Она – моя вина.
Но слышу ясно: «Дочь, ты прощена.
Держись любви, как утра – тьма ночная.
А те, кому прощенье невдомёк
пускай твердят: «Неправильный твой Бог»
и ждут Меня, Меня не замечая».

Это стихо попало в призеры НЕО-МПК 2. Тем самым явив собой ярчайший пример того, как читатель может оценить общую мысль и плотно закрыть глаза на детали. В которых, как известно, дьявол и сидит.

Нам тоже нравится общая мысль. Хотя от религии мы далеки так страшно, что аж самим страшно. А вот некоторые детали, прямо, скажем, озадачили.



«Собой» тут втычка и весьма корявая. Ибо получается, что ЛГ у нас скверная особа, а платок – что-то типа шапки-невидимки. Надел – и богу не видно скверной особы.

Не будучи ни разу теологом, смеем усомниться в правильности выражения "обитель Божья". Ибо, по слухам, бог обитает на небеси, а в храмах хранятся его изображения на иконах.



Опять сомнение. Ибо пыль обычно вытирают. А уж если ее требуется сметать, то можно предположить, что к данному храму народная тропа заросла лет 300 назад.



Час от часу не легче. Тут сразу три вопроса к автору:
1. На какой планете происходит действие? На нашей пылинки размером с бабочку лично нам видеть не приходилось.
2. В какой кунсткамере автор видел парящих бабочек? Нормальные бабочки, как известно, все больше порхают.
3. Каким боком состояние дорог в Поволжье относится к парящим бабочкам? Или это состояние так пугает тамошних бабочек, что они забывают порхать и начинают парить в ступоре?



Где автор видел такое словосочетание «врата к»? «Путь к» - нормально, «врата в» (в значении вход) – тоже, а вот «врата к» – ересь.



Напраслина. По факту, это старуха суровой была. А бог пел в груди. С чего бы это он вдруг развернулся на 180°?



Попробовали представить. Сидят бог и ЛГ, у каждого в руках по монастырю, которые они и выключают. Поскольку в прямом смысле сие есть полная чушь, делаем вывод, что ЛГ говорит на фене, а «монастырь» - это фонарь. Или приемник. На худой конец, смартфон. Который можно реально выключить.

ЗЫ: после «где» надо бы запятую.



Минуточку. Тут какая-то нестыковочка. Ну ладно, в первой строчке оксюморон зачетный. Но потом автор сам себе противоречит. Получается, что "безмолвно говорит" только бог, а ЛГ безмолвно молчит. Круть! Не каждому под силу вот так вот молчать безмолвно.



Что означает «прощенье невдомек»? Что им и в голову не могло прийти, что ЛГ прощена? Тогда откуда у них вообще инфа про неправильного бога? Это ЛГ им отчаянно намолчала? *)

ЗЫ: после «невдомёк» надо бы запятую.



Мы попытались было придумать, кто тут кого и зачем ждет, но – увы, попытки эти оказались безрезультатными.

Что же мы имеем в сухом остатке? Нечто весьма расплывчатое и приблизительное.

Мы даже не сразу сообразили, как на это можно откликнуться. Но потом таки поднатужились - и вот.

Душевный отклик:
(авторская схема рифмовки не соблюдена, но уж как есть - как бог на душу положил*)

Неправильные боги, или Один день из жизни пациента психбольницы

Нездешний бог бубнит в моей башке,
А здешний с ним о чем-то спорит яро.
Стою в сторонке, ибо кто я? - Шкет,
страшащийся всевышнего базара.
И пыль стоит – столбом, потом парит –
на зависть всем парящим в небе тварям.
Она несет одышку и ринит,
которые сожительствуют в паре.
И то сказать, пылинка – полкило,
такую-то и в нос не всунешь сразу.
Хотя не всунуть – как бы западло,
Раз целый бог послал ее, заразу.
И не один, а парочка богов.
Отсюда вывод – оба бога злые.
Один бычится, хоть и без рогов,
Ну, а второй уже печенку выел.
Идут на «мы», включив монастыри,
Как будто фары - танковая рота,
Не унимаясь с ночи до зари.
Откуда силы? Видимо, наркоты.
А может, их из лампы Аладдин,
до кучи к джинну выпустил намедни.
- Давай бодаться! – шепчет мне один.
- А мне – печенку! - вторит собеседник.
А я молчу до хрипоты в ответ,
и голос мой срывается в итоге…
Медбрат угрюмо выключает свет,
и спать идут неправильные боги.

*)

Рассматриваемое ниже стихо мы увидели случайно, на главной. Не увидеть мы его не могли, ибо оно возглавляло список рекомендованного редакцией. А посему обвинить нас в том, что мы его выискивали, дабы прибодаться к данному конкретному автору, вряд ли получится. Ну, если вдруг у кого-то из будущих оппонентов возникнет такое желание.
Итак, внимание на экран:

Волк
©Тень Ветра

Я снова здесь, немало лет спустя,
где воздух свеж, целителен и резок,
где слабыми руками, как дитя,
к небесной кроне тянется подлесок.
А лес, скрывая логово болот,
влечёт и серебром, и древесиной,
как в тот голодный тридцать третий год,
что жадно на посевы пасть разинул...

Я смутно помню ночи хриплый рык,
шипенье дня, скользящего по травам,
как сдавливало страхом мой кадык,
когда я вырывался из облавы.
Как звёзды над бескрайней Колымой
чеканила в поту кровавом осень,
и загоняла в штольни шар земной
вселенная по имени Иосиф.

Я снова здесь, заклятый враг людей.
Не то, что в прошлом – стал матёр и ловок.
Порой, таёжной нечисти лютей,
вгрызаюсь и в оленей, и в полёвок.
Но иногда под старую сосну
приду повыть, с тоски сощурив веки,
ловя себя на лунную блесну.
Когда-то здесь я умер.
Человеком.


Что нам бросилось в глаза? Ну, естественно, название – «Волк». Ибо жутко оригинальное. "Оригинальнее" может быть – ну, разве что «Ангел» или «Любовь».

Насторожились мы, предчувствуя графомань. И эти предчувствия нас не обманули.

Вычурная навороченность. Или навороченная вычурность. С претензией на мистику и единственной целью – эпатировать публику. Мол, смотрите, как могу завернуть -мастеровито-затейливо. Да еще с глубоким смыслом и гражданским звучанием.

И работает. Народ ведется – аки кролик на танец удава. Даже не подозревая о том, что ведется, по большому счету, на китч и спекуляцию.

В чем же рецепт такого «успеха»? Все гениальное просто. Берем избитую, искусанную, исцарапанную и растерзанную на клочья волчью тему, добавляем щепотку гражданской лирики с пафосом, побольше вычурных (пусть и не совсем вразумительных) образов, спрыскиваем мистическим уксусом – и все. Народ хавает и причмокивает. Неисповедимы пути твои, господи!..

А мы-таки зададимся парой-тройкой вопросов. Именно зададимся, а не зададим. Себе, а не кому-то другому. Ибо задавать больше как бы некому. Автор, по-видимому, твердо уверен в своем стихотворческом мастерстве. Читатели, которым сие понравилось, тоже не сомневаются в своих оценках. Так что спрашивать их о чем бы то ни было, а тем более переубеждать – пустая трата времени. Поэтому - «тихо сам с собою…»©

Итак, что же тут происходит? Пришел пришелец. С того света. Был человеком, а стал волком. Посмертно. Как там у Высоцкого? «Быть может, тот облезлый кот был в прошлом негодяем…»©

И кем же был наш брутальный волк? А пес его знает. Заключенным – точно. А вот за что заключенным…

Поскольку упомянут голодный тридцать третий год, можно предположить, что наш волк в прошлом был вегетарианцем и воровал колоски с колхозных полей Украинской ССР- то ли с голодухи, то ли с целью насолить Сталинскому режиму. А ГПУ на него устраивало облавы.

Так ли это – неважно. Достаточно намекнуть на сталинские репрессии, а народ уже домыслит, вспомнив рассказы собственных дедушек, прадедушек и прадедушкиных знакомых. Тут главное – больную струну в душе зацепить.

Хотя с таким же успехом ЛГ мог бы быть обычным бандитом из какой-нибудь «Черной кошки». Который угодил в засаду/облаву. Почему нет? Эта версия даже больше подходит по контексту. Ведь что есть волк по своей сути? Классический бандит, занимающийся разбоем в составе своей волчьей ОПГ.

Кстати, было бы интересно провести некое исследование на тему идеализации образа волка в литературе. Хотя тут, наверное, все несколько шире. Ну, любит у нас (и не только к нас) народ идеализировать всяких бандитов и пиратов – всех этих романтиков с большой дороги. Якобы гордых, смелых и свободолюбивых. И плевать, сколько невинных душ ими было загублено. Эта же любовь переносится и на волков (и прочих хищников). Ну, да, режет овец и коров, причем иногда почем зря – из спортивного интереса. Но какой красавец!

Однако вернемся к нашим барашкам и посмотрим на предлагаемый текст в деталях.



Где здесь? На Колыме? А раньше где был - все эти «немало лет»? Или это первый выход волка после переселения души, до этого отдыхавшей где-нибудь в Сочи?



Опять же, где? На Колыме? Точно. Не одна сотня тысяч зэков оздоровилась!



Красивый образ, правда? Но возникает парочка вопросов. Если есть небесная крона, то должен быть и небесный ствол. А как насчет небесных корней?..
И что делает остальной лес, когда подлесок тянется? Ах да, он влечет! При этом скрывая.



Снова вспомнилось любимое лицедеевское «пилите и подозревайте».

А еще мы узнали новый факт о повадках болот. Которые, оказывается, живут в логовах. А потом - как прыгнут на нерадивого туриста! И давай его засасывать.

Ну а то, что серебро где-то растет в лесу, нас сильно расстроило. Потому что в наших лесах – не растет. Видимо, у нас тут какие-то неправильные леса. Обидно-с.



То есть в том 33-м лес скрывал и влек как-то особенно сильно?



Тут что-то со временем/видом этого вот «разинул». Мы понимаем, что автору очень хотелось тут сравнить год с волком. Но совершенный вид тут не в строчку. Потому что получается - разинул и … что? Либо разевал, либо сожрал-таки. А то – ни рыба, ни мясо.



А почему смутно-то? Если дальше два катрена довольно подробного описания этих воспоминаний. Может, четко помню? Делаем вывод, что автор тут просто не думал, а вставил первое попавшееся слово. А зачем?



Жутко круто и красиво. Но ведь полнейшая бессмыслица. Или мы чего-то не понимаем, и кто-то сможет нам объяснить, как земной шар можно загнать в штольни на его собственной поверхности. Это все равно что слона затолкать в ноздри собственного хобота.

Ну и Сталина обозвать «вселенной», при всем нашем неуважении, это уж явный перегиб. Уверяем вас, что, к примеру, папуасы в Папуа, не говоря уже о марсианах на Марсе, понятия не имели о существовании некого Иосифа.



То есть в бытность человеком он уже был «заклятым врагом людей», только молодым и неопытным? Возможно, автор пытался тут ввернуть аллюзию на «врагов народа». Но получилась - большая разница.



Порой и иногда – это как-бы синонимы. То есть иногда вгрызается, а иногда воет. А все оставшееся время что делает? Спит?



И снова красивое абышто. Уж не родственник ли барону Мюнхгаузену наш ЛГ? Тот вон тоже самого себя за волосы из болота вместе с конем… Короче, кто сможет своими словами пересказать, что, как и зачем тут делает ЛГ, тому ничего не будет. Окромя нашего большого нечеловеческого спасибо.

Душевный отклик:

Дежавю

Я снова чту нетленку про волков,
в который раз ведясь на ахинею.
И пусть рассказ несвеж и бестолков,
зато от крути образов хренею.
Я четко вижу логово болот:
зловещий вход – как дырка ноздревая.
А лес вокруг, уже который год,
влечет дрова пилить, подозревая…

Теперь я точно знаю, ночь - рычит,
а день – шипит, почище той гадюки,
что укусила автора в ночи,
и вызвала устойчивые глюки.
И он запел навзрыд про Колыму
и лично им не виданные штольни…
«Пишу - как мастер!» - чудилось ему,
хотя писал - как очень средний школьник.

И снова глюк, заклятый враг ума:
волчара в лес идет - за древесиной
и серебром. Огромная сума
через плечо и запах … мокрой псины.
Поскольку только что почти утоп,
себя в реке с подводной рыбой спутав.
Спасла блесна, ударившая в лоб –
Очнулся он и вылез.
Очень круто.

*)

Первоисточник вдохновения:

Конура
©Елена Шилова

Во дворе беснуется детвора.
Опалённый солнцем подъёмный кран
В тополином море весь день рыбачит.
За окном цветущий июнь царит...
Мне охота сесть у входной двери
И завыть отчаянно, по-собачьи,
На пустой подъезд и уснувший лифт,
На всё то, что зверски во мне болит
И что я боюсь передать словами.
Для тебя всё просто: пришёл-ушёл,
А моя любовь – воспалённый шов,
Беспрестанно мучает, нарывает.
Зашивали наскоро – вкривь и вкось.
Я терзаю память, грызу, как кость,
Чтоб почуять счастья забытый привкус,
Но квартира кажется конурой,
Безотчётный страх проникает в кровь
И стекает холодом по загривку.
Мне не снять ошейник, что ты надел...
Мир исполнен света, тепла, надежд.
Где-то там ты смотришь с улыбкой гордой,
Как другая нянчит твоих щенят.

Если ты посмеешь забыть меня,
Я приду в твой дом и вцеплюсь ей в горло.


Душевный отклик:

По-нашему, по-сучьи

Во дворе бесчинствует детвора.
Опалён, упал неподъёмный кран,
И не смочь бедняге уже рыбачить.
Рядом с ним увядший июнь лежит.
«Эффективен всё-таки динамит!» -
Я смекаю внутренне, по-собачьи.
Раскалён у деточек пулемёт,
И никто в подъезде уж не живет.
Страшно – жуть! Словами боюсь озвучить.
Но заразен слишком дурной пример –
И самой мне хочется зверских мер,
Исходя из чувств и повадок сучьих.
Ухмыляюсь исподволь вкривь да вкось
И грызу любимого, словно кость,
Выедаю пастью зубастой печень.
А квартира кажется конурой,
И на пса похож мой немой герой,
Потерявший дар человечьей речи.
Натяну ошейник с гвоздями, вот –
И поймут соседи, что сука – гот
И что «сука» звучит нереально гордо.
Ну а если кто-то уйдет в отказ,..

То загривок вздыбится мой на раз,
И нахалу клык искорёжит морду!

Первоисточник вдохновения:

Ураганы случайны
© Фадей Максимов

«Я тюфяк тряпичный. Страшила Глупый. На шесте болтаюсь который год.»
Виктория Дворецкая. В чудеса поверить ужасно трудно…

Где же ты, канзасская девочка?
Я так ждал, что успел потерять лицо.
Краски смыли дожди, но заветная весточка
Не пришла, и не стану я мудрецом.
Сколько лет, сколько зим?
Жаль, считать - не моя стезя.
И безротому пугалу нечего возразить.
Может глупо мечтать на колу и надеяться зря?..
Каждой маленькой девочке нужен принц
И замок, и туфли из серебра,
И холеный, ласковый белый шпиц…
А солома гниет под камзолом, солома сыра,
Но еще вчера,
Я мог видеть летящих с востока птиц.
Может завтра? А, может быть, через миг?
Мне уже все равно кем ты будешь, и как зовут.
Ураганы случайны, но помни - Страшилы ждут,
Где-то там, за горами, на самом краю земли.


Душевный отклик:

Сказка о потерянных мыслях

Где же ты, мысля моя главная?
Мозг так пуст, что проваливается лицо.
Дожди ускорили деградацию плавную -
Теперь точно не стану я мудрецом.
Ни лихим ходоком,
Который стезю б истязал.
Ведь безногому пугалу светит лишь в горле ком.
Но не видно ни зги, поскольку смыло водой глаза.
Даже ежу понятно, что я не принц.
А девочкам и подавно – бегут.
Если нету мозгов, не поможет шприц.
А если заражение крови загнивание соломы, пиши капут -
Всем все ясно тут.
Станешь ты мишенью для залетных птиц,
Мечущих переваренные корма.
Под ковровой бомбежкой забудешь и как зовут.
И покажется раем дурдома простой уют…
Но безмозглый Страшила не может сойти с ума.

Первоисточник вдохновения:

Светлое
© Вика Корепанова

В столовой сладко пахло тишиной,
Компотом, пирогами с вишней свежей.
Изящный луч на скатерти цветной был безмятежен.
Считал пылинки комнатный бамбук.
В углу дремал увесистый сундук,
Похожий на наследие пиратов.
В нём спрятана от света, кошек, взглядов,
Коллекция диковинных вещей:
От статуэток до винтажных кукол,-
Им век назад прадедушка «агукал».
...Казалось, ничего нет озорней,
Когда тайком от взрослых, незаметно,
Приоткрываешь крышку в мир заветный...

Сундук давно не заперт, - нет ключа.
Теряются ключи в карманах жизни.
Игрушки приходили по ночам почти неслышно.
Хранили сон под звуки за окном:
Неясный шёпот в жёлобе сливном,
Дождя ноктюрны черепичной крыше.
И вспоминали куклы о Париже,
О возрасте, о ценности людей,
Их радости от трепетной заботы,
Невечности и грусти оттого, что
Так мало дней рождений, январей
С любимым Рождеством и Новым годом
(когда все вместе - дни не мимоходом).

Хлопушки, смех, бенгальские огни,
Фонарики, и на комоде свечи.
Сосны прохладный аромат пьянит и душу лечит.
И хочется дышать, как человек,
Мороз глотать, пушистый трогать снег,
Который на дворе, а не из ваты,-
Мечтания для кукол странноваты?
Наверное, открытое пространство
Так действует на тонкие умы,
Что хочется восторгов от зимы,
Общения живого постоянства.
Ещё: летать им было бы нелишним...
В столовой пахло пирогами с вишней.



Душевный отклик

Мрачное

Сергеич спит давно в земле сырой,
Поэтому не видит и не слышит
Играющих с онегинской строфой, как кошка с мышью.
Четвертый стих урезан, как ножом -
Читатель будет жутко поражен,
Почище, чем заложники пиратов
При виде окровавленных закатов.
Коллекция диковинных вещей -
Изящных, но избыточных инверсий.
А кто рассказчик? По одной из версий,
Рассказ ведет какой-то конь в плаще.
И прадедов исследует подробно,
Приоткрывая крышку в мир загробный…

А жизнь трудна у бедных правнучат:
Как только перед сном посмотрят телик,
Кошмары к ним приходят по ночам - мочить постели.
Вселяют ужас звуки за окном,
И все молитвы только об одном –
Пусть лучше уши режет скрипом флюгер,
Чем вдруг сожмет в объятьях Фреди Крюгер.
Ведь у того не пальцы, а ножи!
А также ногти – острые как бритвы.
Потомки забывают падежи
И путают слова своей молитвы.
Хоть раз вот так обнимешься с уродом -
И загремишь в психушку мимоходом.

И будешь в оной сам себе не рад,
Когда начнет вставлять куда-то свечи
Большой и дурно пахнущий медбрат, что души лечит.
А так хотелось, чтобы крокодил,
Не тот, что Мойдодыру угодил,
А тот, что с детских лет зовется Геной,
Поздравил с днем рожденья непременно!
И мысли про закрытую палату
Так действуют на детские умы,
Что хочется заречься от тюрьмы,
Медбратьев расстреляв из автомата.
За это можно выучить и русский,
И выдержать все школьные нагрузки.

Первоисточник вдохновения:

Сковородка
©Татьяна Прокофьева

"...А где-то в сказке тихо и светло.
Там ведьма зачехлила помело,
...Она смеётся: полчаса назад
У сказочницы сырники сгорели."
Юлия Михайлова. Тихо и светло

За шкафом было пыльно и темно.
Чихая, расчехлялось помело,
Пытаясь разглядеть причину шума —
То ведьма хохотала под столом,
Дрожали стены, трясся старый дом:
“Сударыня, замолкните, прошу вас…”

...А в новой сказке вечер наступал.
Пушистый кот, ворча, нырнул в подвал —
Его давно на ужин ждали мыши.
Запутался в мелодии сверчок,
А кипяток шипя, по чашкам тёк
И сахар растворялся еле слышно.

На чай слетались лёгкие слова,
Сюжет затёртый их не волновал.
Медовой каплей время растекалось.
И было так уютно и тепло,
Глазастый паучок тенёта плёл,
В которых билась пойманная жалость.

В большом эмалированном тазу,
Роняя в пену мыльную слезу,
Повизгивая нервно от щекотки
Мочалке подставляя жирный бок,
И сетуя на то, как мир жесток,
Сгоревшая шипела сковородка.


Душевный отклик

Случай не на охоте, или Издержки творческого процесса

Поскольку стих писать мне было влом.
Чихая, расчехлила помело,
Соображая, что мне с оным делать —
Ведь я не ведьма, чтоб на нем летать
Под нервный визг соседей: «Вашу мать!..»,
Явив толпе свое нагое тело.

...А в это время, фокус учинив,
Мой рыжий кот нырнул в бадью чернил —
Видать, в летальном творческом порыве.
И черным стал - чернее только ночь,
Как если б папа негром был - точь-в- точь.
Наверно, крыша съехала - на рыбе.

На ум просились резкие слова,
Но этот факт кота не волновал.
Животное в бадье вовсю балдело.
Ему уютно было и черно,
И до того, что мышь крадет зерно,
Усатой твари не было и дела…

В большом эмалированном тазу,
Роняя в пену мыльную слезу,
Я три часа скотину отмывала.
А кот неодобрительно ворчал:
Мол, шею мылят явно сгоряча,
И счастья в этой жизни как-то мало.

Первоисточник вдохновения:

остановка внутреннего диалога
©martimiann

Для меня эти сны – ни о чём, ни о ком. (с) Юлия Михайлова

говорят, где-то есть остановка внутреннего диалога.
ей целая тыща лет, но она стоит до сих пор.
здесь открываются чудные виды на лес и дорогу,
проржавевший скелет навеса не скрывает окрестный простор.

люди, бывает, приходят к ней, словно олени к кормушке,
посмотреть, как сверху капает время, невидимое вблизи.
кто-то когда-то вырезал на скамье - "я живу, потому что
я живу". и на это нечего возразить.

в придорожной пушистой пыли ветер катает окурки.
это конечная, путь отсюда бывает только назад.
иногда автобус встречает полосатая тощая мурка,
презрительно щуря оранжевые глаза.

да и местные бабки держат тебя, товарищ, за полного лоха.
но когда за город потянутся дачники и рыбаки,
я прошу - разбудите меня на остановке внутреннего диалога
наперекор сложившимся обстоятельствам,
не найдя никакого предлога,
и логике вопреки.


Душевный отклик:

недержание внутреннего монолога

у меня, кажись, недержание внутреннего монолога.
началось еще прошлым летом и длится до сих пор.
боязно чуток, но начинаю понимать понемногу -
недержание мыслей на порядок приятней, чем их запор.

бывает, выйду из себя, словно олень или лань какая,
ночкой темной-претемной, когда и вблизи-то не видать ни зги,
и, хоть со страху время от времени мысленно заикаюсь,
долго капаю самому себе на мозги.

из пустого в порожнее настойчиво переливая,
говорю вышедшему себе, что это, пожалуй, конец.
«товарищ, - говорю. – а не лечь ли нам с тобой перед трамваем
под стук в унисон наших раздвоенных сердец?»

ну, а местные бабки держат нас с товарищем за законченных лохов,
начинают, понимаешь, звонить - ветеринару, ментам.
видно, не ценят моего внутреннего монолога или слышат плохо.
но я наперекор этим обстоятельствам,
без малейшего тому предлога
тихо пою: «трам-там-там».

Первоисточник вдохновения:

Передозировка
©Аэль

Иду по кромке сна, в чащобе комы.
Луна, стирая грани, манит вглубь,
А я хочу скорей очнуться дома
И больше никогда не брать иглу.
Всего один укол - и я в астрале,
Нелепый, но трагический прокол,
Который наркоману не исправить
Под тяжестью морфеевых оков.
Я слышу скорбный голос "Папа, папа...",
И чувствую тепло родной души.
Мрачнее тучи дочка... Дождь закапал,
Агонию пытаясь потушить.
Бродя во тьме, теряю свет рассудка,
Сливаюсь воедино с пустотой...
Так больно, будто через мясорубку
Пропущен героиновой мечтой.
Вокруг меня толпятся чьи-то тени
И в мир иной настойчиво зовут...

Сирена "скорой" рвёт на части стены,
Иду по кромке сна на божий суд.


Душевный отклик:

То ли перепил, то ли недоспал

Проснулся как-то раз в чащобе комы.
Луна стирает что-то у ручья.
И я, луны сиянием влекомый,
Смекаю, что красавица – ничья.
А значит, можно вместе постирушки
Продолжить нам - при ней же, при луне.
А после выпить малость, вот и кружка -
Она, само собой, всегда при мне…
Внезапно входят дети: "Папа! Папа!..." -
Учуяли тепло родной души.
Мрачнее тучи дочка - мол, накапай,
Внутри пожар похмелья потушить...
Бредем толпой, светясь во тьме рассудком,
Излишнее сливая в пустоту.
Поодаль куры дико ржут, а утки
В испуге облетают за версту.
Рассвет, садюга, рвет на части тени,
А я мораль читаю подлецу...

Но врач на "скорой", кажется, не в теме,
Поскольку больно хлещет по лицу.

Первоисточник вдохновения:


Друзья
©AnderA

Купил как-то Вася боты,
А те полюбили его -
Несли в поздний час с работы
Сквозь парковые красоты
И весело, и легко.

"Друзей не бывает лучше!
...И краше любых принцесс!"-
не бил, подавал им кушать,
Лапшу, а бывало - суши,
Когда те просили есть.

Но, скорби земные множа,
Пришел этим ботам срок:
Отстала сперва подошва,
Порвалась на пятке кожа.
Последним погиб шнурок.

Под грустной сосной Василий
Зарыл их в песчаный грунт,
И долго рыдал бессильно
Над холмиком их могильным.
А слёзы - они не врут...

Утешился тем, что боты
Найдут после жизни жизнь.
- Хочу, чтоб кротам-задротам,
А лучше - червям голодным
По вкусу они пришлись.

И черви сказали: "Ладно,
Спасибо. Такой подгон
Полезнее пармезана,
Вкуснее мацы и сала,
Пьянее, чем самогон."

И если идет Василий,
Рыбачить на дальний пруд,
То черви, как псы ручные,
Доверчивые, босые,
По травке за ним ползут.



Душевный отклик:

Враги, или Средство от соседей

Купил катавасий ноты,
Чтоб дома от скуки выть.
Принес их домой с работы.
Соседи бурчали что-то,
Но шепотом и на Вы.

Друзей - будто ветром сдуло.
Капризней любых принцесс!
Я просто просил послушать,
Но те воротили уши,
Блокируя весь процесс.

И, скорби земные множа,
Давалась с большим трудом
Беседа с любым прохожим,
Который мне корчил рожи,
Грозясь позвонить в дурдом.

Но в маленьких нотных знаках
Открыл для души бальзам.
Я долго рыдал, однако
Решил, что не стоит плакать -
Не верит Москва слезам.

Утешился тем, что ноты
Читаю без словаря.
Соседи, они – задроты.
Противно смотреть, до рвоты,
Изысканно говоря.

А я занимаюсь делом,
Гундося вовсю в ночи.
Надежно забыто тело,
Ведь слишком уж оголтело
Душа нараспев кричит.

И пусть обзывают уркой,
Тупым, бессердечным, злым,
Я сею себе культурку…
В итоге намедни в дурку
Соседей моих свезли.

*)

Первоисточник вдохновения:

Несчастливое
©Елена Шилова

Довольно иллюзий. Не ври себе
Про родственность душ, волшебство и таинство.
Наш дом – эпицентр неудач и бед:
Сюда, словно в улей, они слетаются.
Сгоревший утюг, незакрытый газ,
Упрёки и ссоры – приправа к ужину.
Признай же, что глупых и вздорных нас
Невзгоды терзают вполне заслуженно.
В одном на двоих наградном листе –
Бездарных ошибок сухая выжимка.
А помнишь, хотели семью, детей?
Забудь. Даже рыбки у нас не выжили.
Хватало ведь корма, воды, тепла,
Но аллес капут, выгребай скелетики.
Вот так же и нам, пустоцветам зла,
Не светит ни счастья, ни долголетия.
Затоплен унынием наш ковчег:
Двуногие тоже бывают тварями.
...И все же, отбросив вопрос "зачем?",
Ты новых мальков запустил в аквариум.

Душевный отклик:


Подследственное

Гражданка, давайте не будем врать –
Ни тут и ни там, ни себе, ни следствию.
Ваш дом - Хиросиме уже под стать,
Здесь нет предпосылок - одни последствия.
Сгоревший утюг, незакрытый газ,
Взрывная волна накрывает улицу,
Летят первоклашки - в последний раз,
И бабкам на лавке невмочь сутулиться.
Из выбитых окон и плач, и вой,
На клумбу в саду оседает суженый…
Не помните этого ничего?
Вполне вероятно, что Вы контужены.
Округа нормально до вас жила,
Но - аллес капут, выгребай скелетики.
Нескоро остынет костров зола -
Не в этом, наверно, уже столетии.
Мы знаем, что нет однозначных тем:
И каинов гробят, бывает, авели…
Но дайте ответ на вопрос: "Зачем,
Зачем на плите вы утюг оставили?!"

*)

Первоисточник вдохновения:

М
©GoodBadEvil

Алигьери спускается в утреннее метро –
MDMA-шной таблеткой в мраморное нутро.
Он проездом в Москве, безымянный поэт-турист.
Он сегодня впервые в жизни пошёл на риск.
Первый круг – Кольцевая. И сердце на дно летит.
Впереди в балахоне высокий сутулый тип,
На спине белый росчерк – известный спортивный мерч –
Точно серп. Алигьери не знает, что это – Смерть.
Смерть под нос напевает и топает – раз-два-три:
«Аспирин, бромгексин, валидол, гексорал, деприм».
Смерть трамбует людей в вагон, словно фарш в кишку,
Добавляет специи с запахом мокрых шкур,
Сверху – кашель плотнее ливерной колбасы.
Жаль, с косой не пускают, приходится без косы.
Алигьери в вагоне – как будто на дне реки.
Проплывают селёдки и офисные мальки.
Смотрит в схему метро – там раздавлен большой паук.
Говорят, скоро Дьявол доделает третий круг.
Вот и серая ветка, там Верхние ждут Котлы.
Мир вокруг иллюзорен, как звук на конце иглы.
Что-то слева кольнуло – ну ладно, пройдёт само.
Ибо то, что уже мертво, умереть не мо


Душевный отклик:

Т

Козодоев садится в подъехавшее такси.
Средний перст вертикален – мол, накося выкуси!
Он на деле сейчас, хоть одет - как простой турист.
Он шампанское пьет, потому и идет на риск.
В ресторане «Плакучая ива» заказан стол.
Для начала с клиентом по водочке, грамм по сто.
А потом из напитков завертится круговерть.
Овердоз исключается - пахнет провалом смерть.
Если Лёлику верить, то этот клиент – лопух.
Говорил, что достаточно будет таблеток двух.
Чтоб кондиции нужной у лоха скорей достичь,
Обещали коньяк пятизвездочный да под дичь.
На десерт ананасы, суфле и ванильный кекс.
И на всякий пожарный в резерве отельный секс.
Только что это? Сердце на дно топором летит.
За соседним столом подозрительный очень тип.
Взгляд плотней и назойливей ливерной колбасы.
Хочет знать, почему это кто-то там сбрил усы.
Мир вокруг иллюзорен и мутной рекой течет.
Геша чувствует задницей, скоро предъявят счёт.
Что-то ёкнуло громко так. Мамочка, мама, ма…
Пусть от шефа влетит, лишь бы только не Колыма!

*)

Первоисточник вдохновения:

Животное
©GoodBadEvil

Я не верю в романтику.
.....................И когда увидел тебя впервые,
И по сердцу проехался лязгающий воронок,
Дай мне волю – повалил бы тебя и вые*,
А не ластился ласковой таксой у длинных ног.

Я – большой пароход "мужчина-слегка-за-сорок"
И по жизни плыву неприступной стальной стеной.
Но –
....расцарапай
........обе дюжины
............моих переборок,
Чтобы я утонул в нелюбви твоей ледяной.

Я хочу владеть тобой.
........................Целиком, не наполовину.
Круг за кругом наматывать волосы на кулак.
Чтоб в конце
..........ты сдавалась
................и вверх бы кидала спину,
Словно самый кромешно белый на свете флаг.

Чтоб зрачки притаились под тенью ресниц дремотных,
Чтоб ко всем потаённым дверцам найти ключи.
Приручать твои груди,
.................. как домашних своих животных.
А потом стать в ответе за тех, кого приручил.

Душевный отклик:

Тема сисек с неудачным концом

Не люблю я эстетику.
..................... Бесконечно ближе мне тема сисек.
Я брутальней Владимира Епифанцева, нах!
Дай мне волю – повалил бы тебя и … высек,
На альтернативы способный лишь на словах.

Я – крутой пароход! Вот только «труба» подкачала.
Хоть по жизни я баб и бабла перевозок спец,
Но –
.................для большого
........................животного
...............................моего начала
Не подходит билетик в один небольшой конец.

И хотел бы владеть тобой -
......................... чтоб и так и этак,
И при этом наматывать волосы на кулак.
Но конец
...............неудачный
......................... в истории –
....................................без таблеток
И ни так, и ни сяк, и – блин - вообще никак.

И опять мне гудеть от тоски в темноте причальной,
К первоклассной каюте твоей подбирать ключи,
И сжимать твои груди -
.................. беспомощно и отчаянно,
Засыпая меж ними в сходящей на нет ночи.

*)

Первоисточник вдохновения:

Симулякр
©thelonewolf

Доктор, а пропишите пилюль от жалости.
Пусть хоть красных, хоть синих, хоть всех цветов побежалости.
Доктор, я очень прошу, пожалуйста.
Мне надоело всех каждый раз жалеть.
Птичек, зимой по городу ковыляющих,
Нищего, не собравшего ни рубля ещё,
Мальчика с папой "вот я те наваляю ща",
Каждый из них – как удар по лицу. Как плеть.

Доктор, скажите, а нет ли лекарств от смелости?
Я бы хотел в сохранности постареть и в целости.
Доктор, возьмите когти мои и челюсти,
Дайте взамен спокойное что-нибудь.
Чтоб воскресенья дома у телевизора
Чтобы орешки с парой бутылок пилзнера,
Я ведь о чём прошу? Самый мизер, а?
Просто от приключений бы отдохнуть.

Доктор, а нет ли от головы чего-нибудь?
Чтоб не вертелись в ней кортасар и воннегут,
Чтоб гиперонимы уплывали по небу,
Вместо того, чтоб в голову лезть мою.
Осточертело думать всегда, как в шахматах,
Мысли людишек видеть в глазах распахнутых.
Мне даже водочки не с кем жахнуть тут:
Скучно, когда у всех низковат ай-кью.

Гудвин сидит, сопя ненабитой трубочкой.
Ноги на столик, шляпу швырнул на тумбочку.
Тихо ты, говорит, помолчи секундочку.
Что ты растарахтелся, как козодой.
Ладно тебе, ну что ты глядишь зашуганно?
Хочешь – живи бездарным и неоструганным.
Если родился пугалом – будешь пугалом.

Выпьешь перед обедом.
Запьёшь водой.


Душевный отклик:

Симулянт, или Неисполнение желаний

- Доктор, у вас я, честно сказать, по случаю,
Хочется зелья какого-нибудь – «гремучего».
Или из колбы-пробирки нюхнуть чего.
Если, конечно, это не цианид.
Эта зараза круче маслов мослов летающих -
Мал пузырек, а вот эффективность - та еще.
Жах – и с копыт любой из млекопитающих.
Будь он хоть слон индийский - бледнеет вид.

Кстати, скажите, а нет ли у Вас сосисочек?
Входят ли оные в медикаментов списочек?
Вон их у вас – не десятки, не сотни – тысячи!
Только глотать и морщиться успевай.
Можно и без – не толстые, не воннегуты мы.
Водимся больше с безликими лилипутами.
И на районе прослыли мы долбанутыми.
Только и слышим: «Как вам не ай-я-яй!»

Нет, на работу идти мне никак не можется.
Чертики разные с вечера корчат рожицы.
Впору от страха да ужаса робко съежиться.
Дайте же мне для храбрости граммов сто!
Чтобы морковкой хвост, ну а пальцы – веером.
К черту работу, особенно на конвейере!
В склонность фортуны снова безбожно веруя,
Даму пущу решительно на постой...

- Эка вас тянет, бесстрашный вы наш, на шалости!
С вашим ай-кью и вашей же обветшалостью?!
С вами фортуна? Да даже из женской жалости!..
Эти мосты сожжены-таки и дотла.
Вот и стишок ваш намедни доставил оченно.
Руки у вас, дорогой, под … шесток заточены.

Гудвин минуту затылок трет озабоченно…
- Вот вам дерюжка старая и метла!

*)

Первоисточник вдохновения:


Черви
© Magissa

Я расскажу вам не о червяках,
живущих во саду ли, в огороде.
Те черви, что держу сейчас в руках,
знакомы всем по карточной колоде.
Со знаком "сердце" - дьявольская масть,
хоть и, на первый взгляд, совсем невинна.
Но алый цвет обозначает страсть,
и то, что так похоже на лавину,
способную стереть с лица земли,
рассудок затопить хмельным цунами.
И можно жечь мосты и корабли.
Нет разницы меж тем, что есть, и снами.
В безумии терять и страх, и стыд,
и честь, и совесть, а потом и память,
и, оборвавшись, рухнуть в суицид,
не ставя то в укор червонной Даме.
Стихами славят благородный лик,
в злодействах обвиняя только вины.
Коль речь о ведьме - сразу Дама пик!
На ней чужих несчастий половина.
Взгляните на расклад перед собой:
здесь траур по потерянному другу.
Погиб он за несчастную любовь,
не получив червонной Дамы руку.
Дойдя в своих мученьях до нуля,
помножил на него земное тело.
И захлестнулась крепкая петля.
Она ж, узнав о том, лишь побледнела.
Такую вряд ли чья-то боль проймет.
Да, умер. Только ей-то горя мало.
Его любовь - копейка для неё,
которой до рубля недоставало.
Играя, довела его до ада,
скользнув как ядовитая змея.
И Дама пик ни в чём не виновата.
Я знаю.
Потому что....
это - я.



Душевный отклик:

Аццкий сотона, или Мистика с эзотерикой

Я расскажу тебе о червяках,
живущих во саду ли, в огороде.
Я их беру с оружием в руках -
и в час любой, и при любой погоде.
Зачем охочусь, точно знаю я -
из личных (и не очень) суеверий.
Червяк, как подколодная змея,
грозит навлечь невзгоды и потери.
Уж если выполз, гад, из-под земли,
так значит, дождь прошел недавно сильный.
И сколько ты о рае ни мели,
а ждет тебя в конце червяк могильный.
Отъест тебе проворно стыд и срам,
а также мозг, в котором носишь память.
И ты тогда увидишь сразу сам,
что на фиг ты упал Прекрасной Даме.
Она тебя не сможет волновать
отныне ни в стихах, ни на картинах.
И думать будешь ты: «Япона мать!
Какие ж черви, в сущности, скотины!»

Расклад такой любого устрашит:
ты в трауре по съеденным деталям,
тебе их жаль до глубины души -
они неслабо радость доставляли.
И вот, дойдя до ручки невзначай,
помножил ты на ноль земное тело,
что третий день не пило – даже чай,
и столько же ни разу не потело…
А червяку, редиске, хоть бы хны.
Ты оскоплен, ему ж - и горя мало.
Вползает прямо в глаз, а также в сны,
как будто там кошмаров не хватало.
Играя, может довести до ада,
чтоб ты в огне метался и стонал.
Ну а тебе туда сто лет не надо...

- Изыдь и сдохни,
аццкий сотона!!!

*)

Первоисточник вдохновения:

Раб весла
©Князь Тьмы

И днём и ночью жизнь свою кляну,
но выбраться смогу - я в это верю.
Мой легион разбит, а я в плену,
и вот уже четвертую весну
я раб весла на проклятой галере.

Здесь каждый взмах весла меня казнит -
горит в груди, а сердце леденеет.
Не бей меня нагайкой, подкомит*,
больней уже не сделаешь, пойми,
что боль души и глубже, и страшнее.

Пусть на тебе не ставили тамгу**,
ты сам тут на цепи, хоть сросся с нею.
Ты не сбежишь с галеры, я - сбегу.
Мне есть кого обнять на берегу!
А кто тебя хотя бы пожалеет?

И было завтра...
По команде "вёсла бросить"
мы встали разом.
Рвались в клочья цепи.
Ещё не прекратили бой матросы,
а капитан уже пощады просит.
Ничтожный лепет,
позорный лепет...

Сказал Господь - не мстите, аз воздам.
Вот пусть Он сам и отомстит им после.
Кого карать - решать Ему, а нам
пора грести к родимым берегам.
Берись за вёсла!

И, согнутые каторжным трудом,
вновь расправлялись спины, шеи, плечи...
Всё ближе к нам семья, друзья и дом.
Дождитесь, верьте! Мы уже идём!
До скорой встречи!

... Теперь, куда б судьба ни занесла,
пускай вокруг потеря за потерей, -
в меня мой талисман - кусок весла,
напоминая давние дела,
вселяет веру.

Душевный отклик:

Раб любви

Мне жизнь моя не нравится совсем,
но кончится вот-вот – я в это верю.
Оставлю с носом полчища проблем!
Вот только жаль, что будучи в земле,
нельзя заняться греблей - на галере.

Как божий дар, мне каждый взмах весла!
Ему принадлежу душой и телом.
Любовь коварна и отчасти зла,
но от тоски она меня спасла,
заняться дав моим любимым делом.

Пускай язвят соседи: «Фетишист!
Ему весло всех девушек милее!»
Пристали, блин, как будто банный лист!
Но только я кристально сердцем чист
и ни о чем ни разу не жалею.

… бла-бла-бла …

Сказал Господь: «Не мстите, аз воздам».
И я не мстю, а только тихо плачу.
Что ж больше делать-то ранимым нам,
когда словесно хлещет по мордам
орава мачо?

Схожу на твердый берег я с трудом,
и громко ноют ноги, руки плечи…
И ждет меня давным-давно дурдом,
где надпись на воротах: «Мы вас ждем!
До скорой встречи!»

... И все ж, куда б судьба ни занесла,
намылив мылом шею в полной мере,
в меня мой талисман – кусок весла –
до самых гланд (почище, чем ислам)
«вселяет» веру.

*)

первоисточник вдохновения:

Послеслоние
© Азачем

Слон - и в Африке слон, воплощение силы и массы.
Пусть из тысяч зверей флегматичней его не найти,
Если думаешь, он в результате - ни рыба ни мясо,
Передумай скорей, до нечаянной встречи в пути.

Ибо эта гора очень даже идет к Магомету.
Если, часом, решил пошуметь на просторах саванн,
Ночью или с утра, огребешь в полной мере за это,
В наступившей тиши позабыв и талмуд, и коран…

Я с потешным слоном провожал до околицы детство.
Прислонялся вовсю, представляя, что я – это он.
Мой тотемный бином был и целью, и праведным средством,
Чтоб итоговый сюр превратился в надежный заслон -

От крадущихся бед, от шакалов и шавок скулящих,
От настырных гиен, что на части порвать норовят,
Чтобы бедам в ответ не сыграть преждевременно в ящик
И на годы в обмен не копить неподъемных утрат.

Но - не вышел кишкой, да и кожа тонка, однозначно.
Констатирую сам, что ни разу слоном не слыву.
Только снится покой - в окружении злого со злачным,
Где по местным лесам старым зайцем скачу наяву.

Я - ничто и нигде, хоть растрачены начисто силы.
Бледно-рожевый вид – налицо, без понтов и прикрас.
И по зыбкой воде пишут повесть дрожащие вилы,
Ну а та норовит уложиться в короткий рассказ.


Душевный отклик:

О бедном мутанте замолвите слово

Мышь – и в Африке мышь, и в далекой холодной Сибири.
Пусть невзрачна она и довольно противно пищит,
Если шумен камыш, а под шляпой - похмельная гиря,
То сойдет за слона, о котором напишет пиит.

Он раздует ее - многократно, в селекцию веря,
Даст ей хоботный сан и поселит в районе саванн.
А потом запоет - мол, на свете страшнее нет зверя,
И велит записать этот факт и в талмуд, и в коран...

Я с таким же мышом заявился на конкурс намедни,
Замышляя вовсю поразить, озадачив, жюри.
Только зверь не прошел их коварные сети и бредни,
А за якобы сюр под глазами зажглись фонари.

Аки алчные влцы, в выражениях мат применяя,
Наваляли сполна, вызвав бледный до ужаса вид.
Прям не конкурс, а цирк, где народ отродясь невменяем -
Сам же просит «слона», а потом замочить норовит.

Мне пришлось уходить - от греха (и побоев) подальше.
Улетел в Шарм-Эль-Шейх в беспросветной тоске и слезах,
Чтобы красную нить там продолжить без капельки фальши
И о бедном мыше молвить слово - не «против», а «за».

Констатирую сам - фонари, словно фары, на роже,
От макушки до пят - синяки, и при свете луны
По просторам саванн рассекает мой мыш внедорожный,
И в испуге трубят, семеня врассыпную, слоны.

*)

Первоисточник вдохновения:

Барабан-барабум (раздвоение)
© Оксана Картельян

Пустота в голове - барабан-барабум,
Будто выжег в ней всё сумасшедший самум.

- Да откуда самум?! Только слякоть и грязь.
Не бывало тут пальм и тепла отродясь.

По-весеннему зябко, и дождик пошёл, -
Голова улыбается - как хорошо!

- Уши ловят чириканье, трели пичуг?
Для пустой головы и воробушек – друг?

Мир был загодя к встрече с весною готов –
В сводный хор набирали отменных котов,
Кастинг птиц провели, утверждая вокал -
Ни один безголосый в тот хор не попал.

- Что, опять отвлеклась, всё к привычке сведя
Видеть ткань для стихов в каждой нити дождя?

Да... давно ли роились стихи в голове,
Бодро строились рифмы - по три и по две.
Хочешь - оду, а хочешь - любовную муть,
И про бедных котяток могла я загнуть.
И поныне с заказами рвётся народ…

- Ты не пишешь стихов? Муза в слог не идёт?

От избытка котяток сорвало стоп-кран.
В голове пустота - барабум-барабан...



Душевный отклик:

Пустая голова, или Стишок ни о чем

Пустота в голове - барабан-барабум,
Ни одной из возможных в теории дум.

И откуда им быть, если мусор и грязь
Не выносятся мной из нее отродясь?

На немытые волосы дождик пошёл.
Голова умывается - ей хорошо!

Но ушам нанесен непомерный урон -
Смыло с оных водой полкило макарон.

Мирбыл Мирбаху в харю заехать готов …
Погоди, это, кажется, что-то не то.
Впрочем, плавно веду безразличным плечом,
Потому что стишок - как всегда, ни о чем.

Вот, опять отвлеклась, растерялась совсем.
Вижу повод к стихам в каждой первой из тем,

Чтоб роились они мошкарой в голове.
Несусветная чушь? Ну и что? Дайте две!
Пусть течет по извилинам явная муть,
Не боюсь отсыреть я в потоке ничуть.
И пускай изумляется громко народ:

- Что за бред по мозгам поэтессы бредет!..

Безутешная муза дает мне щелбан
По пустой голове - барабум-барабан.

Первоисточник вдохновения:

Девушка с веслом
© Jealous

Воздвигая себя из гипса,
попирая умы веслом —
улыбнусь проходящим лицам,
чтобы крышу у них снесло
от моей гипсоты аллейной.

Отлепляя застывший взгляд,
захлебнувшись слюной и пеной,
люди чувствуют: праздный яд
отношений в домашних тапках
вязче гипса, длинней весла.

Испытания на собаках
показали: любовь не зла,
просто Тузик пометил где-то
территорию между лап,
намекая — желтеет лето,
забывая, что у весла
свойства скалки ещё больнее.
Ну, да гипс с ним.

Любовь кисла
совершенством — под стать Венере.

Ей бы суть моего весла.

Душевный отклик:

Парень с лопатой

Вызволяя себя из плена
анаши, что курил надысь,
я портрет свой кую нетленный,
устремленный прибором ввысь.

От моей наготы кудрявой
отлепляя слюнявый взгляд,
озабоченных дам орава
рассекает вперед и взад.

Относительно левой тапки
как-то очень мозольно мне,
но отважно стремлюсь я в дамкибабки –
на войне, брат, как на войне.

Пусть читатель не понял даже,
что я этим сказать хотел,
на диковинном вернисаже
сногсшибательны части тел.

И к статуе в лучах заката
каждый первый вовсю влеком.
Вместо срама у ней лопата,
ибо в жизни я - землекоп.

Первоисточник вдохновения:

Тихо и светло
© Юлия Михайлова

На кухне было тихо и светло.
Медовый луч ударился в стекло,
И на полу рассыпался горохом.
И сахар в ложке был истомно бел,
И чайник то застенчиво пыхтел,
То от любви с огнём тихонько охал.

Весь внешний мир как будто бы иссяк.
И только освежающий сквозняк
Кидал салфетки веером на скатерть.
На жёлтом сыре плавилась слеза.
Тянуло в сказку образы связать,
И потерять, и заново искать их.

Нежнейший творог к смерти был готов.
Над ним кружился рой ненужных слов,
Сходясь в сюжеты, читанные всеми.
И разум мой нашёптывал уже,
Что сказка – чушь, звенящая в душе
В преддверии апрельских воскресений...

...А где-то в сказке тихо и светло.
Там ведьма зачехлила помело,
В её окно заглядывают ели.
В хрустальном шаре – ядовитый чад.
Она смеётся: полчаса назад
У сказочницы сырники сгорели.




Душевный отклик:

Шумно и темно

На кухне было шумно и темно,
Как будто в приключенческом кино,
Где непонятно, кто кого замочит.
И то был я, во тьме истомно бел.
А почему? Рассолу захотел -
Сушняк напал, скотина, среди ночи.

Но внешний мир решительно иссяк,
Когда башкой я снес дверной косяк
И, окосев, осел отвесно на пол.
В глазу стояла горькая слеза,
Пока на стул на ощупь залезал
И на башку раствором йода капал.

Я, словно смертник, к смерти был готов,
Ведь жизнь моя, не то что у котов,
На волоске висела в одиночку.
И мозг больной нашептывал уже,
Что я слетел в кювет на вираже
И в ягодки упал, а не в цветочки.

… А после стало тихо и светло,
Когда забылся сном среди котлов,
Ну а в моем - извилины распухли,
И в чуточку лирическом ключе
Гулял по ним один вопрос: «Зачем
Не поменял я лампочку на кухне?..»

Первоисточник вдохновения:


Слово
© Елена Уварова

Дом саманный – пугало глазастое.
Песни половиц и комаров.
Дед кормил кота и сыпал сказками,
диво доставал из закромов.

Сказка – слово, вытканное страхами,
сшитое из чудного сукна.
Дед курил и форточку распахивал,
дым летел, как призрак, из окна.

Уличный сквозняк метался в ужасе,
падал в занавески на лету.
Бабушка, ворча, звала нас ужинать,
слово превращая в суету.

Слово было твёрдым, будто каменным,
резче лошадиного кнута
било, обжигало больно пламенем
деда, непогоду и кота.

И шуршало – «кушай», «Таша», «вишенку»,
звуком порождая волшебство.
И была я ласково возвышена
подлинным могуществом его.

Слово утихало и баюкало,
ноткой замирая вдалеке.
Я спала, а глиняное пугало
пело на сверчковом языке.



Душевный отклик:

Сила слова

Рыжее и жутко конопатое
чудище имеет бледный вид.
Дед – убит, естественно, лопатой и
в закромах закопанный лежит.

Внук – сидит, под стражей в изоляторе,
огражден решеткой броневой.
А виной-то - присказка проклятая,
детская дразнилка про него.

Уличный сквозняк утихнул в ужасе,
И введен на сказки карантин.
Затянулись бурой тиной лужи все
на виду у грустных буратин.

Без вины малейшей виноватая,
Бабка тянет репку, рвясь из жил,
А сама внучонка кроет матами -
Мол, кормильца старую лишил.

Надоело, видно, бедной чувствовать
в изможденном плачем горле ком.
Дом саманный, ну а в доме пусто – хоть
покати условным колобком…

Время мчит под звездами лупатыми.
В старом парке - бабушка с веслом.
Но, как прежде, гибнут под лопатами
Дедки, подтверждая силу слов.

Первоисточник вдохновения:

Гроза
© Таина Ким

По капле – кап – и сну пришёл конец.
Поток воды упал на черепицу.
Считай слонов, советовал отец,
когда под шум грозы тебе не спится.
...Мне чудится, что улица плывёт,
что с треском хлещут молнии округу.
Внутри меня отважный донкихот
забился в дальний угол от испуга.
Он Богу посылает «S-O-S»,
не в силах победить свои химеры,
и к жизни угасает интерес,
пока разгул грозы не будет прерван.
Ни крепкое вино, ни корвалол
не утоляют ноющего страха.
Ба-бах! И снова уши распорол
мне гром, с природной дуростью шарахнув.
Дождь ломится в окно – что за напасть!
Ломает зубы ночь о непогоду.
...А мимо сна, за хвостики держась,
идут слоны по старому комоду.



Душевный отклик:

Раскаяние

По капле – кап – и вермуту капец.
А я упал – кажись, на черепицу.
Не пей один, советовал отец,
Иначе, сын, рискуешь нафиг спиться.
… Мне чудится, что улица плывет.
Округу бьют, но кто – не видно глазу.
Внутри меня поддатый донкихот
Ломает крылья стае мельниц сразу.
И пишет мне об этом SMS.
Мол, так и так, вокруг одни химеры.
Ко мне питают хищный интерес.
Прими, братан, пока не поздно, меры!
И я бы принял - скажем, аспирин.
Ну, чтоб в башке унять раскаты грома
И доползти до дома и перин…
Но не могу. Наверно, это кома.
А ночь уже раскрыла грозно пасть
И норовит клыками впиться в душу…
Эх, надо ж было мне вот так попасть!
Зачем, зачем я папу не послушал?

Первоисточник вдохновения:

Кай
© Лола_Ува

Каю сегодня сорок. Смешно и тошно.
Тяжесть в груди шевелится, осмелев.
Трудно дышать, подумать бы о хорошем:
Сказкой осталась там, в незабытом прошлом,
Самая ледяная из королев.
Там же шальная Герда спасала Кая.
И доспасалась, как оказалось вдруг.
В ночь убегают, сонно звеня, трамваи.
Кошка-луна молочный туман лакает.
Прошлое – сказка. Сказки обычно врут.
А в настоящем: счастье своеобразно
И временами движется вкривь да вкось.
Тянет начать курить и шагнуть на красный.
Даже порою кажется, что напрасно
В прошлом он… Впрочем, прошлое – далеко.
Кай беспокойно мечется в полудрёме,
Детство опять приходит к нему во сне.
Надо решиться и, пробудившись дома,
Выйти в реальность... Или остаться в коме,
Неумолимо переходящей в смерть?..
Близится вьюга. Вновь по дорожке в сквере
Мчится на старых санках замёрзший Кай…
Сказка – кому находка, кому потеря:
В ней чудеса сбываются, если веришь.

Только бы Герда не стала его искать.



Душевный отклик:

Герда, и-кай!

На этикетке сорок. Вполне возможно.
Взгляд на глазах туманится, и тошнит.
Трудно дышать, сидеть - даже думать сложно.
Дымкой остались там, в недалеком прошлом,
Бабки, и день получки, и общепит...
Там же шальная Герда спасала Кая,
Как сенбернар, из бара меня таща.
Где-то снуют трамваи тяни-толкайно.
Герда ж лежит спокойно, слегка икая -
Видно, таки нанюхалась, натощак.
И в настоящем нашем - сушняк ужасный.
Хлебная водка - ни разу не молоко.
Тянет скорей курнуть и ползти на красный,
Мерить асфальт и профильно, и анфасно,
Всех посылая - тихо, но далеко.
Вот на подходе глюки и полудрема,
Детские грезы накатятся как во сне -
С кражами яблок, рокотом космодрома…
Это реальность новой этило-комы.
Странно желтеет как-то окрестный снег.
Близится утро. Вновь на дорожке в парке
Встретит рассвет надысь «подогретый» Кай.
Дивные видя сны под соседней аркой,
Герда еще икает – с одной-то чарки?

Впрочем, икай, дорогая моя, икай!

Первоисточник вдохновения:

На грани
© Светлана Пешкова

Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги.
Артур Шопенгауэр

Зачем я каждый день встаю в такую рань,
Когда мой слабый сон ещё ничем не болен.
В пластмассовом горшке бутонно спит герань,
Прозрачный глаз окна глядит в пустое поле.
Лежит на потолке окукленная тьма,
Не зная, что она крылата и невечна.
Скрипит и стонет дом, но комната нема
С тех пор, как зверский страх её очеловечил.

Зачем я рушу сон? Чтоб видеть сон другой,
В котором я смешной, уродливый, неловкий.
Хочу себя вернуть и, выгнувшись дугой,
Пытаюсь снять узор чужой татуировки.
Сползает с потолка уже иная тьма –
Крадётся под кровать, ощупывает стены.
Рассвет шагнул в окно, чтоб бабочку поймать,
Потом обнять меня и полоснуть по венам.


Душевный отклик:

Дожить до рассвета

Зачем я пил вчера, причем такую дрянь?
Теперь мол хилый сон причудлив и уродлив.
В моем ночном горшке утоплена герань,
А сам я возлежу герани мертвой подле.
Висит на потолке повешенная тьма.
Убей, не помню я, когда ее повесил.
А может, эта тварь повесилась сама,
Пока навеселе я был, удал и весел…

А это сон другой - комедия уже,
В которой я смешон и чуточку неловок.
У тьмы на потолке улыбка до ушей,
От смеха стонет дом, не в силах молвить слова.
Но комната - нема, поскольку пасть порвал
Бедняжке я, кажись, во сне, который первый...
И тошно на душе, и в памяти провал,
А тут еще рассвет заходит портить нервы.

Первоисточник вдохновения:

Рыбак
© Migov

Червей я накопаю поутру,
на ощупь из навоза соберу,
добавлю им сырой земли немного,
чтоб в банке ни один из них не сдох.
Возьму картошку, белый хлеб, горох –
лови хоть барракуду с осьминогом!

Такие снасти – вытянешь сома!
Сосед Иван по кличке Колыма
туда мне колокольчик примастырил.
Какие твари там, на глубине!
Усатый карп на хлеб недавно мне
попался – килограмма на четыре!

И к озерцу по утренней росе
спущусь, босой. Меня там знают все:
густой камыш и сладкая осока.
Я помню наизусть несложный путь –
здесь две коряги надо обогнуть,
а там лежит бревно с шершавым боком.

Приду к воде – шумят мои друзья,
у них по шуму выдалась ничья,
их можно слушать днями и ночами.
И, выводя на луг упрямых коз,
прошепчет Машка, фыркая под нос:
«Опять слепой побрёл за карасями».


Душевный отклик:

Жизнь на ощупь, или Паразит

Я с детства слеп (спасибо, что не глух)
посредством материнских оплеух
и все по дому делаю на ощупь.
Колю дрова и жарю колбасу,
на рынок местный ощупью несу
грибы, на ощупь собранные в роще…

Такая жизнь, что всякий сразу б сник.
Но тут сосед, отъявленный шутник,
мне кой-куда бубенчик присобачил.
Теперь, когда до ветру выхожу,
куражится, усевшись на межу,
поселок весь по прозвищу «Рыбачий».

Рыбалку я, признаться, не люблю,
ведь я по сути вылитый верблюд -
во всем и вся клинически горбатый.
По жизни мне фатально не «клюет»,
и рожицы, что строит мне народ
не вижу я. Но слышу, чаще - маты.

Приду к воде, хоть ночью, хоть с утра,
мечтая вслух про рыбу-осетра,
вооружен и, в принципе, опасен...
Сосед, однако, просто паразит!
Бубенчик оглушительно звенит -
и рыба уплывает восвояси.

Первоисточник вдохновения:

private bible 15
© Silver_Fox

искажение поля.
планета меняет ход,
разрывая привычную плавность своей орбиты.
я раскрашивал это небо не первый год,
я раскрашивал с неба осколки стекла и лед,
я раскраивал небо.
и, видно, теперь мы квиты.

не жалею,
не жду,
не живу за стеной причин,
и нутро не взрывается ритмом сердечной тряски.
кто-то строгий и аккуратный во мне молчит
и его не способны рентгеном поймать врачи –
он фиксирует то, как растет на планете ряска.

по прогнозам всё неизбежно идет на дно,
на котором сгоревшие угли уже остынут
и сжимаются памятью дни и обрывки снов
и все страшное – странно, а странное – так смешно.
я и небо,
и дно,
и планета.
и все едино.

Душевный отклик:

евангелие от лукавого

искривление мозга.
извилин безумный бег
разрывает привычную плавность ходьбы по кругу.
я раскрашивал желтым местный лежалый снег,
я себе говорил, что я гунн или печенег,
я раскраивал рожи
и в страхе держал округу.

но не пойман -
не вор,
не сижу за стеной СИЗО,
и наручники мне панибратски не жмут запястья.
прямо с неба откуда-то слышу радушный зов
и лечу на него из презренных людских низов,
и фиксирую четко: гордыня - второе счастье.

пусть притянуто за уши снова стихо моё,
но глаза закрывают и томно вздыхают дамы.
и пустым из порожнего полнится водоём.
одинокие толпы повсюду, а мы вдвоем -
я и небо.
и всё.
и неважно,
плывем куда мы.