Пока ещё поэт не пал в запарке
наплакивать по графику стихи
и дяденька из-под пальтишка в парке
достать намеревался не чернил,
на 31-м скором драбадане,
держа позёмку в боковом кармане,
катил Февраль Бельмес-Пельмес Шестой.

Поэт из первой строчки крикнул:
— Ой!
Пардон, что за придурочное имя?
Поморщился Февраль:
— Поговори мне?

И тут же в специальном молескине
на карандаш поддёрнул рифмача.
Такие на примете с Пастернака:
назавтра тьмами кинутся, собаки,
всуефевралить, приплетая плач,
пролётки, гривны, всякие навзрыды.
Икать весь день из года в год обрыдло.
И триста тридцать семь ночей подряд
он снит, как всхлёстами метельных плёток
роняет задом оземь рифмоплётов.
Но длится нить январского маршрута,
колёса мерны да мороз тверёз,
из третьей строчки дядька не на шутку
к скамейке не чернилами примёрз.

31.01.2022 г.

Укачивала Смерть своих смертят,
пусть выспятся, а после полетят
по списку к Марте в переулок С.
/не пережившей очередь в собес/
Им вверено найти и принести
вещицы, чтобы Марте на пути
служили пропускным на чёрт-постах,
к покою не проедешь просто так:
вынь до положь свидетельств, докажи,
что хоть чуток сумел в любви прожить.
Вздыхает Марта: сколько той любви
отмерено во браке-на-крови,
когда и посторонний, и родня
судом крадут семейного огня.

Смертята по однушке веселятся,
кота принудив прыгать через пяльцы.
Они уже сложили по котомкам
добро, что не достанется потомкам:
венчальный перстнь, который — на неделе —
ища наследнички сдерут колени;
как будто бы не ношеные шали —
муж выменял в Ташкенте на медали;
гребёнку антикварную от тяти —
он так просил вовек не продавати...
Зелёнку льют в аквариум смертята.
Что ж, души забирать им рановато.

октябрь 2021 г. – 26.01.2022 г.

«Если есть рукола, то должна быть и ногола», —
лопотала Куклина и Перова трогала
руколами за ухолами, ноголами притираясь.
А Перов за-и-и-кался: «Ну, Ра-Ра-Рая».
Ра-Ра-Рае хотелось рая, со всеми вздохалами-ахалами,
с губолами, руколами, ноголами распахнутыми,
с пополами-шлёпалами, что она раз-раз
пуговичку-другую — грудолы напоказ.
Но Перов был подслеповат, как лампочка в 20 ватт.
Пока вместо вздохалов-ахалов — шефовы хрюкалы,
с колбасячьими пальцами да вонючими брюками,
Раечка-принеси-подай, Куклина-задержитесь,
ожидания — небожитель, реальность — нёбожитель.
А Перов такой кисейно скроенный, манкий,
сразу видимый с лица и с изнанки,
в незамысловатости своей чующийся сложным,
в угловатости — податливым, для счастия возможным.
Знала бы Рая, что у Перова между ногол дыра, и
тьфу на него.

18–25.01.2022 г.

спи, муж чейный, спи, большиш,
от з/п остался шиш,
от потенции потуги,
от любовницы подпруги,
от наследства пол-избы —
да и в той гостят грибы, —
от потомка словожалье
«не-просил-чтобы-рожали»,
от ботинок два шнурка,
от друзей два тюфяка,
две попытки от предела,
от подагры выверт тела,
дуля с маслом от щедрот,
шрам и срам наливки от.

спи, за сонным поворотом
смутно узнаётся кто-то:
под её смешливым взглядом,
под его сметливым взглядом
отпадают — лиху дань —
понаросшие года,
на руках её звенится,
на руках его ты птица,
от её речей — искрить,
от его речей ты тигр.
взгляды, взгляды, речи, речи
пóлны, даже если с течью,
руки, руки, губы, губы
мягки, даже если грубы,
мают, бают, бачат, мнут,
не проснуться не дают.

18–19.01.2022 г.

Зима дыхнула в трубку и провалила тест,
ведут её, голубку, под ручки под арест
в замшелых казематах пуржиться до суда.
Там нары стекловатой подбиты и вода
сбодяжена с сивухой, чифиром и песком.
Там рыжая старуха со спущенным носком
сшивает сикось-накось подушку, дело, песнь.
Холодную инакость под корень не известь,
но с должной рокировкой улик есть шанс, поди,
попридержать чертовку подольше взаперти.
Когда внутри исколот, когда закат, что тать,
ещё снаружи холод так тошно подпускать.
Старуха трёт в лохани снотворный порошок,
но зимнее дыханье сочится между швов
заплесневелой кладки. И, выпив цвет зари,
уже на разнарядке толпятся снегири.

12.01.2022 г.

Он жил, в зрачках не отражаясь,
он жил не рвал, не жал на жалость,
не жаловал, когда лажала
кукушка в сбрендивших часах:
вдруг стрелок мерное со-пение
срывалось в хмерное сопение,
и ерепенилось, и пенилось
дурное время и текло
по циферблату, как по блату,
глотая рыбий жир в облатках,
глотая мух — в процессе δλядки, —
а ночка стрёмною была,
что не угонишься: замаха,
что у Ахилла к черепахе,
что даже шапка Мономаха
разжалована на салат,
ему запретный докторами
в их рукописном тартараме,
где столько драмы — впору в храме
заупокойную читать,
но не дождутся, и кукушка,
чтоб не пойти на ножки Буша,
пинком летит назад в избушку
синхронизировать-чинить
его со временем и с ним.

07-08.01.2022 г.

пробьют куранты мы устроим
очередной чемпионат
по упаданию на скорость
в салат

пока родня пила и пела
решили дети посмотреть
как будет ёлочка от спички
гореть

мороз с горящей бородою
бежал по зимней темноте
а нечего нести подарки
не те

я вас люблю чего же боле
шептал снегурке аванес
и в новый год объединяет
а эс

вновь не сошлись в ингредиентах
свекровь с невесткой се ля ви
и утопили оливьешку
в крови

рисуют схему мурзик с жучкой
войдя в вендеттовский азарт
куда петрову напихают
петард

26.12.2020 г.

Выгнув под самое небо хребты,
город NN покидали мосты.

Следом снимались с натруженных мест
стройные стайки фонарных семейств.

В выси, отмытой зимой добела,
мерились крыши размахом крыла.

Словно на зов черепичных курлы,
трубы рвались и вязались в узлы.

Тумбалалайково пело стекло
и, осыпаясь, пространство секло.

Ёлка мигала, мы ели пломбир
и знать не знали, что рушится мир.

30.12.2021 г.

Лежал на табуретках гражданин,
захлёбывался про костры рябин
над правым ухом радиоприёмник,
над левым — кот недомяуевал:
пока он крыс на даче добывал,
куда висюльки делись из проёма?
А с ними этажерка и торшер,
диван, ему дарованная шерсть,
так смачно ночью брякавшая банка.
А сетчатая тряпка на окне —
потеха не из лучших, но вполне, —
а вешалка и, собственно, гражданка?
Ограбить, будто он — простокотин,
когда в роду как минимум один
родитель явно был не беспородным.

Дождит, бастует кот, костры горят,
из мебели — лишь табуретный ряд,
и дышится свободней.

14.10.2021 г.

Какая пошлость — стихи о снах,
особенно когда в них весна,
особенно срифмованная со снами,
особенно наполненными нами.
Потому что ничего особенного,
ничего не замусоленного,
прямо тут вместо образа с фасолиной
безóбразная фасолевая рифма к замусоленному
приёму писать о рифме ради рифмы,
лишь бы не писать о снах, в которых мы
если и фасолины, то в разных стручках.
Вот и образ, пусть немного на дурачка.
Какая пошлость — так заигрывать с читателем,
и писать о заигрывании с читателем,
и думать, что читатели есть.
Подмигните, если вы не в заложниках, но здесь.
Думаете: клоунесса, жонглёрка словесами.
Всё лучше, чем наедине со снами,
с этими вёснами, а для рифмы — веснáми,
с фасолевыми замусоленными нами.
Потому что ничего особенного
оказаться обособленными
стручками, словесами, вёснами,
с параллельными снами вместо перекрёстных.
С готовностью, но неумением жертвовать во снах весной:
пусть бы хоть там говорил со мной.
Какая прошлость...

07-08.10.2021 г.

Допустим, жизнь — речь,
размеченная знаками препинания,
препонами нюансов.
И вот некто
хочет от них освободиться.
сразу отбрасывает заглавные буквы и (много)точки:
никакие слова не выше других,
высота в интонациях,
а остановки — иллюзия
потом ломает пополам
тире:
чересчур театрально, выразительный пшик
затем гвоздодёром вырывает двоеточия,
незачем разъяснять,
тот не понимает, кто понимает
после связывает тугим бантом
вопросительный и восклицательный знаки,
время ответов,
которым излишни кавычки со скобками
нет переносным значениям,
наносным мыслям,
несносному пустословию
наконец пинцетом
вытаскивает занозы запятых
если замедляться
делать паузы то
по наитию
а не в
строго озакрюченных местах
без всего этого
идажеможетбезпробелов
остаётся

голое полое сердце
куда льются
беспримесные чувства
не
вы
но
си
мо
. ... — : ? ! «» () ,

07.10.2021 г.

Жили под одним именем
Александр и Александра
Саша и Сашка
Санёк и Санька
под двумя фамилиями
держа в уме одну
на потом
после места повыше
квартиры пошире
отпусков подальше подольше
а пока
жонглировали тремя словами
я люблю тебя
люблю тебя я
тебя я люблю
и так далее и по кругу
еле различимо на всю Красногвардейскую
с капелькой пота на губе под простынёй
в переполненном лифте
едва держа на языке
после двух тетрапаков красного
одно имя два сердца три слова
жизнь на понятные
три счёта
раз два три три два раз

когда зачем научились
считать до четырёх
но не разучились жонглировать
я не люблю тебя
не тебя люблю я
люблю тебя не я
когда
после места повыше
квартиры пошире
отпусков подольше подальше
друг от друга

29.09–01.10.2021 г.

в трудовой книжке Василия
в сведениях о приёме
написано «Ощущатель как»
работа требует не столько усилий
сколько многократных подъёмов
и чутья тоньше чем у кошек помноженных на собак

Василий настраивается перед сменой
(сутки через трое
чаще — сойдёшь с ума)
на усиление ветра заноет колено
за час до осадков мигрень накроет
таблетки запрещены спасает мат

раз в 30 минут Василий передаёт данные
и важность такой скрупулёзности
никому невдомёк
именно от ошибок ощущателей все ураганы
самумы градовые грозы
и прочий атмосферный рагнарёк

простой заменой плюса на минус
может Василий
Землю стряхнуть с оси
какие бы тогда шутники скислили мины
как бы забегали засуетились
запричитали боженька спаси

идеальная была бы работа
если бы не побочка:
часто что-то ощущается как
люди как идиоты
жизнь как дрочка
вселенная как бардак

22.09.2021 г.

Анна раскачивается в кресле
ничего не ожидая от жизни
на каком-то сайте она прочитала
можно загадывать
в кого переродиться
Анна думает стать «секретиком»
закопанным под бутылочным осколком
думает бежать от одиночества
людской могилы
в заботливо сооружённую
между корней ранетки
ямку
потому что кто же
меняет одиночество на одиночество
темноту на темноту
она уже видит
как юркие пальцы
расчищают землю и свет
обрушивается боже разве бывает столько
видит
над ней склоняются любопытствующие мордахи
они тоже ничего не ждут от жизни
но по-другому
их неждание — форма счастья
неужели она умела так
она улыбается им в ответ
алёнкой с конфетного фантика
белокурой мультяшкой с вкладыша love is
Анна раскачивается в предполагаемой смерти
ей спокойно

нынешние дети не играют в «секретики»
тебя не найдут анна
тебя не найдут алёнка
и только love
по-прежнему
is

21.09.2021 г.

Заполнить чтобы вакуум,
сойдёт всегда —
поплакаться в собаку,
потом в кота.
Когда они игнором
чихнут в ответ,
уйти за косогоры.
И вот вас нет.
Конечно, сразу встанет
весь механизм,
крутивший Землю, сами
без вас ни-ни.
Посыпятся заводы,
иссякнет нефть.
И поделом уродам,
и не фиг, не ф...
А там за косогором
распахнут сад:
шашлык дымит опорно,
и виноград
сам купорится в бочки,
чтоб стать вином,
и мир сосредоточен
на вас одном.

Но не точны расчёты,
так, может быть,
с котом и псом ещё раз
поговорить?

19.09.2021 г.

    Теперь улицы З. и К. соединяет асфальтированная тропинка. Необъяснимо узкая, не шире метра. Не нужно больше, выбираясь из закрытого двора на четыре дома в «материковый» город, пересекать Рубикон. Раньше в дождь здесь легко распознавались чужаки. Если местные шли в резиновых сапогах, или в намотанных на обувь пакетах, или — кто позажиточнее — в бахилах, то залётные прохожие бороздили чавкающий суглинок как есть. Впрочем, зима идущих уравнивала. Перед манёврами по лабиринту заледенелых колдобин мысленно крестились все.

    Я поднимаюсь по этой влажной чёрной ленте, словно по копирке, запоминающей мои следы. Справа урны. Новый дизайн, старая привычка сплёвывать мусор вниз на радость голубям. Жирные мусорные бароны, выжившие отсюда кошек и собак.

    Поворачиваю налево. Раз, два, три... шесть... одиннадцать... пятнадцать. Пятнадцать шагов от боярышника на углу до черёмухи у подъезда. До пня черёмухи. По-прежнему забываю: через сорок лет она вдруг кому-то «невыносимо» загородила свет и ранним утром, пока двор спал, пошла под пилу.

    Терракотовая дверь. Код 136. Три кнопки настолько истёрты, что металлическая преграда давно чистая формальность. Второй этаж. Надо снова повернуть налево. Можно повернуть. Бессмысленно поворачивать. У меня случайно осталась одна связка, вывалилась после переезда из шкатулки с дедовскими запонками. Но эти ключи ничего не открывают кроме моей памяти. Я хотела показать вам дом, которого уже нет. Другие люди разобрали его, как Лего, и пересобрали под себя.

    А я сижу в необжитой ещё квартире. Смотрю на веслообразное пятно на стене. Вешают ли вёсла на стены? Неважно. Завтра тут вырастут стеллажи. Я наконец распакую коробки с книгами. Может, станет полегче. Потому что дом не там, где пакет с пакетами, а там, где твои книги.

В свободную лунку Потап прикопал грабли,
поливал, окучивал, приговаривая: «Нам бы
если и биться лбом, то о что-то цветущее».
Грабли пускали корни и крону растили ту ещё.
Слева снизу намечаются яблочки холодильные:
надкусишь — и, как льдинки, голоса диньдилинькают,
вторят ангельски о шансах стократ профуканных.
Отвяжись от них потом, попробуй, ну-ка, ну...
Сверху слева вроде бы колокольчики,
будут тренькать: что там с витой? дольче ли?
И не заткнёшь поганцев, даже сорванными
продолжат фантомно покой обворовывать.
Справа по центру неведома котячья ягода:
сама по себе выбирает, кому что загадывать.
Одному — медленное удушье от малодушия,
другому — вечный самообман всё-к-лучшему.
Деревце крепнет, сколько народит разного,
неплохо бы осознать, пока Потап его подвязывает:
чем творить из граблей агрокультуру дивную,
дешевле для нервов — просто ходить по ним.

18.09.2021 г.

Этот город сделал выбор гордо гнить:
«По вопросам жизни больше не звонить!
Забирайте ваши планы и адьё,
развели мне тут урбанизациё.
Обойдусь, от вашей пользы дух сбоит.
Деревяшки, деревяшечки мои»
разбухают, как намокшие манту,
на высоком на туристском на счету.
Разносортится подарочный развал:
мэйд ин чайна, ин случайно, ин подвал.
Торг бурлит, как будто сувенирный бог
хоть однажды хоть кого-то уберёг.
Схлынет гул сезонной денежной поры,
обнажив подножье мусорной горы.
Во межвременье затишье, словно нет
накопившихся хозяйских дел и бед.
Как ещё, когда любых страшнее тризн —
суррогатный краевой патриотизм.
Этот город сделал выбор умирать.
Всем насрать.

11, 15.09.2021 г.

— Чего толпимся, ждём чего на площади?

    Так варвары сегодня прибывают.

— В Сенате почему всеобщее безделье?
Сенаторы расселись, но законов не творят чего же?

    Так варвары объявятся сегодня.
    Сенаторские нам к чему законы?
    Пусть варвары и пишут, как прибудут.

— Правитель почему поднялся спозаранку,
на троне у ворот центральных восседает,
торжественный, корону нахлобучив?

    Так варвары сегодня прибывают.
    Готовится приветствовать правитель главаря их. Чтоб грамоту вручить, где титулы да звания дарует.

— Что ж консулы и преторы красуются
в расшитых красных тогах?
Зачем браслеты убраны большими аметистами,
а перстни изумрудами, натёртыми до лоска?
Что трости похватали драгоценные
с серебряной и золотой резьбою?

    Так варвары сегодня прибывают.
    Их радуют такие побрякушки.

— Что ж как обычно риторы не вышли,
речей не донесли и мненья не явили?

    Так варвары, что нынче прибывают,
    не терпят болтовни и красноречия.

— С чего вдруг началась неразбериха? (И лица посерьёзнели с чего?).
С чего пустеют улицы и площади,
и по домам бредут все озабоченно?

    Стемнело, но о варварах ни слуха.
    А некто из вернувшихся с границы
    и вовсе молвил — варваров не существует.

Теперь что с нами станется без варваров,
они невесть каким, но были выходом.

07, 12-13.09.2021 г.
***

«Περιμένοντας τους Βαρβάρους» του Κωνσταντίνου Καβάφη:

— Τι περιμένουμε στην αγορά συναθροισμένοι;

Είναι οι βάρβαροι να φθάσουν σήμερα.

— Γιατί μέσα στην Σύγκλητο μια τέτοια απραξία;
Τι κάθοντ’ οι Συγκλητικοί και δεν νομοθετούνε;

Γιατί οι βάρβαροι θα φθάσουν σήμερα.
Τι νόμους πια θα κάμουν οι Συγκλητικοί;
Οι βάρβαροι σαν έλθουν θα νομοθετήσουν.

—Γιατί ο αυτοκράτωρ μας τόσο πρωί σηκώθη,
και κάθεται στης πόλεως την πιο μεγάλη πύλη
στον θρόνο επάνω, επίσημος, φορώντας την κορώνα;

Γιατί οι βάρβαροι θα φθάσουν σήμερα.
Κι ο αυτοκράτωρ περιμένει να δεχθεί
τον αρχηγό τους. Μάλιστα ετοίμασε
για να τον δώσει μια περγαμηνή. Εκεί
τον έγραψε τίτλους πολλούς κι ονόματα.

— Γιατί οι δυο μας ύπατοι κ’ οι πραίτορες εβγήκαν
σήμερα με τες κόκκινες, τες κεντημένες τόγες·
γιατί βραχιόλια φόρεσαν με τόσους αμεθύστους,
και δαχτυλίδια με λαμπρά, γυαλιστερά σμαράγδια·
γιατί να πιάσουν σήμερα πολύτιμα μπαστούνια
μ’ ασήμια και μαλάματα έκτακτα σκαλιγμένα;

Γιατί οι βάρβαροι θα φθάσουν σήμερα·
και τέτοια πράγματα θαμπώνουν τους βαρβάρους.

—Γιατί κ’ οι άξιοι ρήτορες δεν έρχονται σαν πάντα
να βγάλουνε τους λόγους τους, να πούνε τα δικά τους;

Γιατί οι βάρβαροι θα φθάσουν σήμερα·
κι αυτοί βαρυούντ’ ευφράδειες και δημηγορίες.

— Γιατί ν’ αρχίσει μονομιάς αυτή η ανησυχία
κ’ η σύγχυσις. (Τα πρόσωπα τι σοβαρά που εγίναν).
Γιατί αδειάζουν γρήγορα οι δρόμοι κ’ η πλατέες,
κι όλοι γυρνούν στα σπίτια τους πολύ συλλογισμένοι;

Γιατί ενύχτωσε κ’ οι βάρβαροι δεν ήλθαν.
Και μερικοί έφθασαν απ’ τα σύνορα,
και είπανε πως βάρβαροι πια δεν υπάρχουν.

Και τώρα τι θα γένουμε χωρίς βαρβάρους.
Οι άνθρωποι αυτοί ήσαν μια κάποια λύσις.

Солнце — кокарда в небесной фуражке,
Солнцев в смирительной едет на Пряжку.
Много о нём говорят чепухи:
ест батарейки и пишет стихи.

Солнце роняет монеты на крыши,
Солнцев в салоне отчётливо слышит
звон от паденья монет на асфальт,
ритм отбивает заметно едва ль.

Солнце глотает крылатую ТУшку,
Солнцев берёт рулевого на мушку.
Точный пинок, и салон заверте...
Скорая прям-таки на высоте.

Шины пищат, как электрогитара,
визгом свинячим визжат санитары.
Солнцев по небу вальяжно летит,
Солнце на Пряжку в смирительной мчит.

11.09.2021 г.

Когда оставался в деревне
один не покинутый двор,
свою одинокость Терентий
как будто не слышал в упор.

У деда всего и печалей
среди повседневной страды:
ах, если б глаза различали,
ах, руки могли если бы.

Вились издевательски слепни
и жалили исподтишка.
Ужели была боголепной
тут жизнь и шумливой была?

Что нынче? Лишь мухи на марше
по обе границы стекла.
Звенел колокольчик, не знавший —
коза с год назад померла.

Вдыхал прелый вечер Терентий,
кислила заря, как ревень.
По ангелу б каждой деревне,
да сколько таких деревень.

07-08.09.2021 г.

Любовь
имя существительное-пресуществительное,
числа единственного,
рода ни женского, ни мужского,
рода беззаступного.
Во множественном —
беззаступные любови.

Страх,
имя существительное,
сперва в единственном числе,
после во множественном:
страхи.
Боязнь всего отныне и впредь.

Память,
печалей имя собственное,
единственного числа,
лишь единственного
и несклоняемая.
Память, память, память.

Ночь,
имя существительное, рода женского,
число единственное.
Во множественном
ночи.
Ночи отныне и впредь.
***

Ο Πληθυντικός Αριθμός της Κική Δημουλά:

Ο έρωτας
όνομα ουσιαστικόν πολύ ουσιαστικόν,
ενικού αριθμού,
γένους ούτε θηλυκού ούτε αρσενικού,
γένους ανυπεράσπιστου.
Πληθυντικός αριθμός
οι ανυπεράσπιστοι έρωτες.

Ο φόβος,
όνομα ουσιαστικόν,
στην αρχή ενικός αριθμός
και μετά πληθυντικός:
οι φόβοι.
Οι φόβοι
για όλα από δω και πέρα.

Η μνήμη,
κύριο όνομα των θλίψεων,
ενικού αριθμού,
μόνον ενικού αριθμού
και άκλιτη.
Η μνήμη, η μνήμη, η μνήμη.

Η νύχτα,
όνομα ουσιαστικόν, γένους θηλυκού,
ενικός αριθμός.
Πληθυντικός αριθμός
οι νύχτες.
Οι νύχτες από δω και πέρα.

Трёхпёсная Аннетта Петровна сидит на пенсии ровно,
вкусы «Роллтона» перемешаны, но не взболтаны,
крем «Корега» вроде оберега.

Трёхкошковая Ангелина, блондинистая и длинная,
ченнелер, маг, таролог, вся красота на уколах,
из магического реализма — еженедельная клизма.

Пути к подъезду исповедимы,
дамы случаются друг дружки мимо.
Улыбки, как рубль, идут на убыль.

«Опять эта со своими псинами».
«Опять эта к своим зассанкам».

«Престарелая солонка в лосинах».
«Прοшмандοвка на антидепрессантах».

— Цветёте после морей, Ангелиночка.
— А Вы, АннПетровна, после приезда сыночки.

«И не надейся, не для тебя рожала».
«Что вылупилась, как ужаленная».

На том траектории шагов расходятся,
но иногда, когда распогодится,
они садятся — одна грациозно, другая вразвалочку —
и пусть с разных концов лавочки,
в информированном согласии, не подавая вида,
дружат против двадцатирыбковой Аделаиды.
«Ннуу ии ддуурраа».

05.09.2021 г.

он отфильтровывал её
как бражку через толчёный уголь
своих желаний убеждений
она
кап
кап
капала
в бутыль тёмного стекла
лишённая осадка
страстей экстравагантных
выходок выходов
пара в свет из него
он наклонял бутыль и
заваливал горизонт
её самоопределения
до потери тактильного
она щипала себя за сосок
и ничего не чувствовала
она обхватывала левую грудь
подтягивала кверху
кусала себя за сосок
кровь
кап
кап
капала
ритмично ища
с чем зарифмоваться
однажды она поняла
у любви есть ритм и рифма
у жизни есть ритм и рифма
он их боялся
он не живёт и не любит

теперь она раскачивалась в такт
обредшим силу женским голосам
закупоренных прежде поколений
они тянули мерное толкай
толкай толкай толкайся близко край
у нас не получилось ты пролейся

закручивался ритм пока наклон не
ужался до столбца брахиколона

темь
не
сон.
с тем
не
стой,
кто
рад,
что
твой
слаб
шок.
ночь
за
год.
прочь
сдай.
гол
царь,
там
с лап
кап
кап
кап.
плох
рай
бед.
вдох,
раз-
бег.

04.09.2021 г.

В краю ступнями взбитой пыли,
где каждый смел, чумаз и бос,
мы в озере карбид топили
и звали камышом рогоз.
Закат, что пионерский галстук,
узлом вязался вкруг берёз,
росли познания о галсах,
размер ноги за лето рос.
Бледнели из травы поганки,
немыслимые, как вопрос:
зачем сейчас готовить санки? —
зимы не будет, ясен пёс.
Быть не могло, что небо рухнет
под тяжестью сентябрьских слёз,
не выдав ни пера, ни пуха,
ни пары падающих звёзд;
что дачный мир тазов и баков
умолкнет с грустью на-гора
и что двух кошек и собаку
соседи бросят умирать.

01.09.2021 г.

Иногда удача дверью хлопнет,
напоследок пораздав тычки,
и из-под копыт у антилопы
вылетают только кабачки.

Человек кричит истошно: «Хва-а-атит!»
Но глуха судьбина к стоп-словам:
кабачки глядят из-под кроватей,
кабачки идут по головам.

Человек бросается из дома,
не желая примириться, что
нету против кабачков приёма,
против тыкв ещё куда ни шло.

Человек ночует на скамейке,
натянув толстовку по глаза...
Аккуратно выстроившись змейкой,
кабачки несут его назад.

30.08.2021 г.

Набросок песни

«У беззубого зуб не болит», — хохотала няня,
подливая в стакан подогретое молоко.
Располневшая тьма худощавый закат сменяла,
с побородка текло
детство змейкой на плед и ховалось в колючих складках,
чтоб потом незамеченным выползти за порог
от длиннот бытия, от тщеты рассмотреть порядок
в беспорядке дорог.
От бессилия слов, говоримых не там не с теми,
от любви наобум наобман самого себя,
от волчка перемен, опрокинутого потерей.
А пока теребят
пальцы няни вихор и щекочут ложбинку шеи,
голос тянет рассказ, как смельчак одолел грозу.
А пока не случалось с тобой ничего страшнее,
чем расшатанный зуб.

26.08.2021 г.

Август дует в свои ладони
и не может никак согреться.
Отовсюду, куда ни глянешь,
протекает до срока осень.
Я клянусь на щепотке перца,
что по-августовски не стану
расставаться с теплом без боя.
Будто кто-то тепла попросит.
Утро слепнет от липких мошек
дыма, спаренного с туманом.
Выжимают, скуля, подошвы
смурый марш из-под клавиш плитки.
Я не помню, в каком кармане
немота, впрочем, дело прошлое.
Говорите со мной, хорошие,
будто есть о чём говорить.

22.08.2021 г.

Всех вокруг писатели и поэты
превращают в марионетки.
Вы к ним, может, со всей душой,
они же делают с неё слепок
и кладут, например, в стишок.
Хорошо, если не в нелепый.

Когда, допустим, Таню-Маню-Ваню
подгрызает червь узнавания,
писатель окирпичивается лицом:
«Где доказательства?» Доказательств нету:
опытный поэт меняет ваши приметы,
чтобы курицу не соотнесли с яйцом.

«Подумаешь, — недоумевает сторонний читатель, —
буря в стакане слов»,
пока сам, пойманный, не начинает видеть предательских
совместных с дупликатами снов.

Вовсе это не приятно по прихоти (недо)гениев
теперь пожизненно, как кровью, истекать тенью,
или замусоренным ручьём бечь,
или хоронить навязанные любови...
Господибоже, да что с ними такое.

С ними разом говорит всё человечество.
И на ниточках ведёт речь.

16.08.2021 г.

Ходишь кругами, угловатый, как оригами,
родинка под лопаткой, родина под ногами.
А из реки такие льются сегодня песни,
но ни одной о том, как нам не расстаться вместе.
Мята, щавель, осока, измята косоворотка,
мы ещё три недели у августа под присмотром.
А у травы такие сказки на всякий случай,
но ни одной о том, что врозь не случиться лучше.
Метит прохладцей ветер тропинку от поцелуев,
божьих телят коровка тихо ведёт над лугом.
А у кукушки в клюве дёрна чернее тайна,
смотрит, когда мы в шутку скажем: «Ну, отсчитай нам».

10.08.2021 г.

Нас проводят с утра и с песнями,
не доживших до снов и пенсии,
не видавших морей и роздыха,
утопавших во мхах и россказнях.
Нас к обеду забудут досыта
между тостов без дна и просыпа,
посреди анекдотов с грядками,
за игрой в поддавки и прятками.
И лишённые тел и почерка,
и свободные стать, кем хочется,
мы с тобой прорастём багульником
там, где ветер тайгу огуливал.
Будем петь с родником и полночью,
ничего наконец не помня о
жизни, щедрой на подзатыльники,
смерти, щедрой на подзабыльники.

20.07.2021 г.

После налоговой, продуктового и аптеки
кот идёт в хомомагазин присмотреть человека.
Пропускает детский и подростковый залы:
котсультант по телефону сказала:
«Реже всего берут стариков».
Кот думает, что готов.

В первой бетонной клетке гранд-гранд-дама
перебирает мысли и телеграммы,
руками по воздуху пишет стихи и драмы.
[Слишком себе на уме, увы, не по мне].

Во второй — сиамские близняшки зубоскалят сутками,
кто из них кто, давно путая,
дутые претензии, лица дутые.
[Не соскучишься, ну и ну, но двух не потяну].

В третьей — «привидение» в одеяле спиной к двери,
в четвёртой темно и попахивает скверно.
Пятая, шестая... двенадцатая. Нервное
это дело — выбирать, с кем умирать.

Кот раскладывает покупки по ящикам,
валерьянка, паштеты, фарш как якори к настоящему.
Зряшному, зряшному, зряшному.
Завтра кот вернётся туда обязательно никогда.

11.07.2021 г.

Цапель Папель

I
Цапель Папель вёл цаплят,
угловатых папелят
по рынку по старинке
в лягушачий ряд.

Там лягушки скоблёные,
с можжевельником солёные,
с клюквой засахаренные.
Папелята не наахаются.

Но Цапелю Папелю от лоточницы Утки
нужнее из кожи лягушачьей самокрутки.
С травами. О, травами!
Затравами. Притравами.

Мелким на двоих по леденцу.
— Не перечьте отцу.
И судок возьмите с жабами квашеными
для мамаши вашей.

Утка ему подзывно машет,
под крылом вправо-влево кулёк запретный.
— Беда, Цапель Папель, гниющее лето,
не лес — болото. Редкий сбор,
сороки стучат в Травнадзор,
взятки не гладки, риски — тиски.
Хоть мы близки,
а старую цену поднимаю втрое.

— Где я столько тебе нарою?!

— А ты отдай одного цаплёнка.
Приодену, сойдёт за дефектного утёнка.
Своих не иметь, подсобишь подруге,
и зачтётся при следующей услуге.

Цапель Папель неделю без «вдохновенья»,
на грани саморазоблаченья,
в шаге от тьмы-каракатицы.
Шесть или пять — какая разница.

II
Цапля Мамля
мило мямлит
песню или,
думку или.
О пустом,
о густом,
о затишье
ей не лишнем.
Цапелева
жизнь, что чёрт,
распекает
да печёт.
То укор,
то укол,
коло-коло-
колокол,
не звони,
не звени.
Папель больше
ни-ни-ни.
Цапель Папель
бросил, бросил.
Тучи, тучи
сносит, сносит.
Зов прошёл,
зуд прошёл,
год прошёл.
Боже-боже,
хо-ро-шо.

III
У Доски объявлений

— Куд-куда?! Куд-куда?!
Понаклеят в три ряда.
Тут висело про пшеницу
предложенье от синицы.
Не найти, вот беда.

«...авое крыло длиннее левого»

— Одолжите каплю клея,
мой засох, едрёна фея.

«хвост топорщится метлой, под гла...»

— Что за отношение,
будто я мошенник.
Собрано в пределах нормы,
продаю ради прокорма.
До наживы ли? —
Были б живы.
Сколько не срывайте, присобачу,
я вас бачу!

«сообщать по но...»«Шашлык-мышлык»

— От бумажек этих мало проку,
лучше заказать,
аудиострочку у сороки.
— Гениально, зай.

IV
Сидит Цапель Папель
с бутылочкой капель,
с коробкой таблеток,
с коробкой салфеток,
с коробкой советов,
с удушьем души.
Похуже цаплёнку:
три смены пелёнок
за час с небольшим.
Как вытащить жало
одышки и жара?

Встаёт Цапель Папель,
поёт Цапель Папель
охранную песню,
защитню, кудесню,
что мать пела тихо:
«Прочь, липкое лихо,
прочь, порча лесная,
прочь, хворь наносная...»
В умолкшей листве
желтеет рассвет.

11-12.06.2021 г.

Кто вынет меня из этого тела,
апрелево-прелого, запотелого,
завернёт в тополиный пух да сорочий грай,
неразборчиво скажет: «(Не?) умирай».

Будет без тела легче или тянуть обратно
к раздражающей боли в плече, к аккуратному
шагу, к душному ёрзанью по простыне,
без биения сердца что застучит во мне.

Станет последний выдох бескрайним,
переходящим в ненаписанную музыку.
Кто заранее
во снах баюкает на разные голоса:
«Не умершему не воскресать».

09–12.05.2021 г.

Идёт Иона кормить кита,
идёт Иона жалеть кита,
идёт Иона спасать кита
от разъедающей пустоты.

Светло бездолье и чернь светла,
светло безволье и тень светла,
светло бессловье и темь светла
внутри Ионовой теплоты.

Покуда слышит — найдёт всегда,
Иона слышит — найдёт всегда,
во шуме слышит — найдёт всегда
Китова песня Ионов скит.

Всего и важно — кормить, когда
всего и важно — жалеть, когда
всего и важно — спасать, когда
в тебе Ионы, во мне киты,
во мне Ионы, в тебе киты.

29.04.2021 г.

Десятое апреля, полдень, шестое письмо.
Первые пять пошли под разделку рыбы.
Выбираю между «дорогой» и «милый», не решаясь начать с «мой»:
из привычных определений адресат выбыл.

Во первы́х словах, необязательных, как лжецы,
интересуюсь делами. И телом, сугубо по части здоровья.
Так, наверное, в морге общаются мертвецы:
«Вы-с сюда после гангрены или малокровия?»

Если внутри кавардак, то на бумаге выводи рай —
это ясно всем однажды перекормленным правдой.
Может, свидимся, когда беспарные твари будут достраивать свой сарай:
шансов, что и на ковчеге, но без пафоса в авангарде.

Точка давит на конец строки, будто пытается наказать
меня, тебя, жизнь, не ушедшую дальше прелюдий.

Когда автору нечего сказать,
он пишет письма несуществующим людям.

10.04.2021 г.

Мы были кровью, слизанной с царапины,
самим себе подложенными граблями,
синицами в плену у журавлей,
икотой дней.

Мы прятались на общих фотографиях,
под номерами в табелях и графиках,
под козырьком, друг в друге, за крестом
и под крестом.

Мы помнили по именам попутчиков,
вкус плеч и губ, целованных по случаю,
мелодии, услышанные раз.
Кто помнит нас?

29.03.2021 г.

Луна желтеет, как на коже йод,
и в тени зашифровывает сводки,
что город больше нас не узнаёт
ни в профиль, ни анфас, ни по походке.
И, чтоб прогнать, знакомые места
хоронит в перекрашенных фасадах,
повдоль которых, начихав на такт,
раскатисто рокочут автострады.
Отученный других в себя влюблять,
он весь сосредоточен на угрозах:
бесправные ложатся тополя
под пилами орды Горзеленхоза;
вконец поисчерпав лимит заплат,
плюют на всех озлобленные трубы;
обещанные добрые дела
становятся покрышками на клумбах.

Довольно притворяться, будто мы
хоть каплю различимы в этой массе.
Не верящим не выпить «У Фомы»:
он съехал, не забыв обчистить кассу.

19-20.03.2021 г.

Я поселю тебя между второй строчкой и третьей,
слева зажму анафорой, справа — апокопой.
Ты будешь спотыкаться о междометия
моего не-прощения, не-забывания, не-покоя.

Я наполню пиррихии мёртвой водой и... мёртвой,
в поисках живой у тебя не останется шансов.
Из-за скопления не услышу, как зовёшь меня паникёркой.
Ты всё пропустил: теперь я плакальщица и попрошайка.

Не я прячу тебя в зияниях, но теряю в анжамбеманах
трикстерской памяти. Алле, градация к имяреку.
Укорачивать строку, возможно, гуманно
по отношению к читателю, но не к человеку.

Рефрен дней, недель, месяцев, лет ополоумел,
жизнь рапортует о своём нейтралитете.
Знаешь, когда они снова говорят мне, что ты умер,
я смеюсь: «Вот же он — между второй строчкой и третьей».

15-16.03.2021 г.

Иногда начинаешь стихотворение, потому что просто
захотелось зарифмовать, например, плесень и куролесить.
Или потому что осень больше не время года,
а заевшая внутри песня.

Иногда начинаешь любить, потому что поздно
не любить, не болеть, не обмениваться телами.
Или потому что смерть уже проклёвывается
из вишнёвой косточки под диваном.

Иногда начинаешь и не заканчиваешь, потому что больно
снова резаться о концовки всего на свете.
Сколько ещё той жизни отдать, сколько
за право не быть ни для кого ответом.

Иногда начинаешь стихотворение, потому что просто
по-другому не заглушить голос,
никому мне нужный ненужный голос.

25.02.2021 г.

        В краю пустых озёр, где век не видно рыбы, на рыхлом берегу сидит удит старик. Глаза его — давно усохшие корыта, душа его — тоска, к которой он привык. Насажен на крючок клочок воспоминаний, как засыпает сын под боком у жены. Намокла молоком ночнушка, домотканый половичок рябит под отсверком луны.

        Кругами по воде разбулькивает Хронос зацикленный сюжет — не выжечь, не стереть. Повестка в декабре, в апреле — похоронка. Надорванная жизнь в «Совете матерей». Рецепты, пузырьки, попытки разговоров. А что сказать уже шагнувшей в пустоту? В чём правда у страны героев и заборов? Опять идут не те, чтоб защищать не ту.

        Насвистывает дрозд балладу о забвенной земле, где смерти нет и нежен горизонт. Ступай туда, рыбак, по родниковым венам, оставив боль и страх в краю пустых озёр.

17–19.02.2021 г.

Палец смачивая в росе,
выправляя по ветру курс,
едет под шепоток молвы
Гоголь в поисках головы*.

Безъязыкого полнит речь,
ослеплённого злоба ест.
Люд, прозрев за собой грешок,
молит: «Только бы не нашёл».

Как тому, кто сполагоря
водит бесов на поводке,
как ему объяснить суметь,
как сумели всё просвистеть.

Ровнем-гладнем не разметнуть
на полсвета того, что есть.
Торговаться, смирнеть, уйти?
Птица-тройка уже в пути.

15.02.2021 г.

*при перезахоронении из гроба Гоголя пропала голова, он похоронен без неё

Спи, подкидыш. Спи, байстрюк.
Вьюгу выпусти из рук.
Слышишь — шёлковый подснежник
из-под наста стук-постук.

Спи, заброшенный луной
на отшиб зимы земной.
Не согретый, сам не греешь.
Не жалея, сам не ной.

Спи, за вешку до весны
звёзды пёстры, сны красны.
Тай-оттаивай, мальчонка,
чьей слезой мы спасены.

13.02.2021 г.

В сон ко мне на цыпочках заходишь,
гребень черепаховый в руке,
косу распускаешь, холишь-водишь,
распеваясь птичкой «кур-кур-лек».

И уже от печки жар дремотный,
травным духом чайники полны,
слышно — на чугунных сковородках
дышат ноздреватые блины.

Льётся смех и детская нездешность
по стакашкам без краёв и дна.
Ухватить, запомнить, потетешкать
память, как зверёнка. Но когда

в сон ко мне приходишь и, балуясь,
кружишь дом в уютной ворожбе,
бабик, бабуленция, бабуля,
только не зови меня к себе.

11.02.2021 г.

Пантелеймон не самый популярный мальчик в классе,
«Утрое до́бро» говорит заместо «здрасьти»,
ещё «звенит злонок», «не шитом лык»...
Учителя твердят: «Брось птичий свой язык».

Пантелеймоша самый незаметный в доме —
отец со старшим чаще, мать с четырёхлетней Тоней, —
но каждый ухает над ухом, как сова:
«Опять коверкаешь слова?!»

К себе потише пробирается,
бормочет: «Остронужно: крыты задверяются».

Тут можно без тычков и хмыков
не голубику есть, а воробьику,
с распрыга вздрыгнуть в собственное небо,
выгуливать Псатурн и умывать Свинеру.
Гласит межгалактический устав:
он Главный Пантелеймонавт.

В хозяйстве звёздном надо бы успеть побольше,
пока не раздалось: «Немедленно спускайся, расшибёшься!»

04–06.02.2021 г.

Прохожий выходил из берегов
запруженных толпою тротуаров,
из ПДД, заборов, из основ,
устоев, нравов.
Из планов и желаний, из идей,
споткнувшихся о сук максимализма,
из так и не случившихся детей,
вообще из жизни,
размазанной, что порченый паштет,
прозрачным слоем по поездкам, встречам,
по датам, по звонкам, в которых нет
любви и речи.

03.02.2021 г.

Постылый ветер лез за воротник,
хватал за шкирку и тянул обратно.
Но только возвращаться всуекратно
устал старик.

А ветер свирепел, швырял в глаза
куржак, синиц, проклятья и фантомы.
Когда вконец дом перестал быть домом
старик не знал.

Бросался ветер под ноги и в под-
воротне выл, как загнанный индеец.
Старик упорно шёл к реке, надеясь
на тонкий лёд.

31.01.2021 г.

Город устал качаться в каменной колыбели:
Или застыть навеки, или уснуть навек.
Городу трут развязки и не идут метели.
Скобы складных панелек крепят его к земле.

Он бы стряхнул их к чёрту, с точностью до крупицы,
Но временит, сдвигая всякий раз до среды,
до четверга, на вторник... Так нелегко решиться.
Город вдыхает лица и выдыхает дым.

14.01.2021 г.

Во мне живёт птица, пчела и только четверть от человека.
У птицы вместо клюва — игла, одно медное веко.
Она клюёт прямо в сердце, заставляя меня вдохнуть,
когда я иду ко дну.

У пчелы забот полон огород моего внутреннего сада:
там под люблютики грот роет крот, там с тщеславиолусами засада.
Мимоходом она жалит, не разбирая куда.
Гадаю: беда или ерунда?

Человек, человечек, девочка моя, тебе всех труднее:
силёнок, что у нестреляного воробья, голосок и того беднее.
Сколько пыталась достучаться, докричаться, то моля, то кляня.
Я обычно не слышу, прости меня.

Вроде ещё одна четверть быть должна.
А хер её знает, где она.

07.01.2021 г.

Той самой, долгожданной, без изъянов
Он слал стихи под пульса барабан.
«Мне нравиться», — печатала Татьяна.
«Т9», — выгораживал Роман.

О, как же он завидовал стакану
В её руках. А смех, а этот стан.
«Экспрессо что ли?» — чмокнула Татьяна.
«Послышалось», — манкировал Роман.

Он робко к ней подсел на край дивана,
И, как назло, заголосил карман.
«Вдруг мама звóнит», — молвила Татьяна.
«От нервов», — проецировал Роман.

По талии рука скользила пьяно,
Неловкость растворялась, как туман.
«Ложи сюда», — направила Татьяна.
«Ложи», — стрельнула по любви Татьяна.
Остался неоконченным роман.