Как говорит народная мудрость (а вместе с ней, кажется, и какая-то наука), в одну и ту же воронку снаряд дважды не падает. А вот в деревне Заброшино у местного фермера Степана Кидрюка произошла такая история.
 
Однажды в конце августа, когда картошка уже просилась на выкоп, а Степан прикидывал-подсчитывал, сколько он сможет выручить от её продажи, ночью со стороны картофельного поля послышался странный шум с финальным оглушительным «бум!», от которого домик Степана аж подпрыгнул, хотя тут же встал не место. В скобках заметим, домик был что надо: двухэтажный, крепкий, построенный на века, потому как фермерское хозяйство приносило немалый доход — ну, коровки там, козочки с козлами, не говоря уже о курах и садово-огородной составляющей.
 
Степан, конечно, кинулся на поле, тем более что светать начало, а там… дыра в земле — глубокая, дна не видно. И как поступить? Ведь хозяйству-то явный урон, да и неизвестно, чего ожидать от этой непонятки.
 
Короче, обратился Кидрюк куда надо, понаехали спецы по НЛО и прочему тому подобному. Найти-то в дыре ничего не нашли, потому и заключение выдали: дескать, кусок метеорита всю эту катавасию устроил, а сам в такие земные глубины ушёл, что и не достать. С месяц они там прокопались, отчёты разные писали да согласования с верхов получали. А заодно подъели у Степана всё что можно: и садово-огородное, и животно-молочное — и попутно все остатки картофельного поля вытоптали. В общем, за месяц исследований ввели хозяина в полный убыток. Пришлось ему, бедолаге, потом целый год свои финансы, запевшие романсы, восстанавливать. Хорошо, что хотя бы перед отъездом экспедиция ямищу ту метеоритную землей завалила, поле выровняла.
 
Весной, когда землица оттаяла, Степан на том же месте опять картошку посадил и урожая стал дожидаться. Вот июль прошёл, август на исходе — хозяин подсчётами занялся, сколько он от продажи картошки навара получит. И вдруг снова среди ночи ка-ак трахнет: «бум!». Оттуда же, с картофельного поля.
 
Оказалось, истребитель мимо пролетал (понятно, по секретному заданию, потому ничего конкретного ни Степану, ни, разумеется, нам узнать не удастся) — и вот как раз над прошлогодней воронкой у него почему-то бомболюк открылся и произошёл сброс. То ли пилот был в неадеквате да не на ту кнопку нажал, то ли техника-механика дефективно сработала — тут удивляться особо нечему: «боинги» вон то и дело падают, на первый взгляд, беспричинно, всякое бывает. В общем, народная мудрость (возможно, вместе с наукой) дала трещину: воронка-то, пусть и засыпанная, ведь та же самая.
 
Скажете, чудо? Пожалуй. Только чудесатее то, что бомба всё ж таки не на Степанов дом упала и не на козочек-коровок, то есть вся живность жива-здорова осталась — ну и слава те господи!
 
Правда, после таких чудес Степан решил в дальние края податься-переселиться, дабы не искушать судьбу. И что интересно: какую бы цену он ни запрашивал за своё хозяйство, сколько бы ни сбивал её, желающих купить этот когда-то благодатный уголок с прекрасным домом так и не нашлось. Осталось всё там ветшать да предаваться тлению.
 
Не верите? Поезжайте в Заброшино — сами убедитесь. Даже воронка антинародномудростная сохранилась, никто её после второго попадания снаряда и засыпать не стал. Такие дела.

Три деревни — два колодца,
В небе ор от стаи птиц.
Чтой-то мне с утра неймётся,
Видно, сердце рвётся в блиц.

На холме стоит берёза,
Под берёзой сплошь репняк —
Сочинять, когда тверёза,
Не выходит — ну, никак.

Тройку рюмок накатила
Под закусочку балык,
Да видать, лишку́ хватила —
Заплетается язык.

Так что, братцы, миль пардоньте,
Не могу про Фо писать —
И ваще, чем стихоплётеть,
Лучше буду вам плясать.

С неба звёздочка упала,
Заквохтал вдруг коростель.
Чтобы не было скандала,
Побегу скорей отсель.


______________________

PS. Написано на частушечный блиц (с призывом не обойти стороной персону А. Фо )

Маша Весёлкина — начинающая поэтесса, как она сама о себе думала, а пока что простой корректор издательства, влюбилась в Мишу Смурнова, бывшего одноклассника, который влюблен был в нее все десять лет школьной жизни, но взаимности не добился, будучи отпетым хулиганом и двоечником, и даже ни в какие друзья к ней не попадал — Маша-то наша была отличницей и перманентной старостой класса, потому ухаживания Миши ничего, кроме протеста, у нее не вызывали. И вдруг — влюбилась. Спустя еще десять лет после окончания школы. Как же это произошло, спросите вы. А очень просто — традиционным образом, то есть как по нотам.
 
На дворе подходили к концу лихие 90-е, когда Маша с Мишей встретились на вечеринке как раз по случаю прошедшего послешкольного десятилетия. Маша-то почти не изменилась с тех пор, как они в последний раз виделись на выпускном, — то же милое лицо, та же волнующая воображение стройная фигурка, тот же скромный прикид, но вот Миша… Миша стал совершенно другим человеком. Много чего успел он переделать в это лихое время, но вынырнул из него с неплохим наваром — с собственным бизнесом, трехэтажным домиком рядом с Рублевкой и парой домишек еще и в заграничной дали. Похорошел, обтесался, заэлегантился — это не то что на взлете своих крутых делишек, когда, как писала об этой когорте наша современница Д. Д., малиновый пиджак, «голда на шее и пояса на грабках» (перевод: золотая цепь на шее и перстни на пальцах). Короче, Миша возвращался к обычной жизни, вкусив необычного и даже наевшись им досыта, — в том числе это касалось и женского пола. С последним у него всерьез так и не заладилось — видно, первая любовь оказалась слишком сильной.
 
Маше, в общем-то, его новорусское богатство вроде и ни к чему было — так, ерунда какая-то, но долгая любовь такого видного господина ей польстила. Плюс букеты из сотен роз, плюс дорогущие рестораны, плюс разные там Турции-Египты и даже Парижи в праздники — ну кто ж устоит против такой атаки?! В общем, искра вспыхнула, пламя возгорелось и через пару месяцев решение (видимо, на тех самых небесах, где совершаются браки) было принято: сочетаться!
 
Правда, тут заминка вышла: как быть с фамилией? Уж больно разные оттенки выдавали исконные родовые! Миша, безусловно, предлагал ей свою — памятуя о наследниках, но Маше меняться с позитивной Весёлкиной на негативную Смурнову вовсе не хотелось. Черная кошка впервые пробежала между ними, подмигнув Маше зеленым глазом, но Весёлкина вышвырнула в своем воображении этого недоброго зверюгу вон и предложила компромисс: «Буду зваться Весёлкиной-Смурновой. Очень даже современно выйдет, как инь и ян». На том и порешили.
 
Свадьбу отпраздновали, конечно, шикарную и начали новую жизнь, с каждым днем все больше понимая, каким правильным было это решение, — в сущности, каждый из них на той вечеринке вытянул счастливый билет.
 
Бросила Маша свое корректорское дело и открыла собственное издательство, которое так и назвала «Инь и Ян». Издательство весьма прогрессивное, поскольку именно противоречивость этого мира составила основу всех его публикаций, и авторы с абсолютно противоположными взглядами валом повалили к Весёлкиной-Смурновой со своими опусами.
 
Поэтессы из Маши, увы, не вышло. Однако по вечерам, уложив двух своих трехгодовалых сыновей-близнецов спать, Маша с удовольствием пробегается по литературным порталам Интернета, почитывая то, что там выкладывают такие же, как она, любители стихоплетения. А иногда и сама что-нибудь да публикует, к примеру, на ЛитСети. Пока без особого успеха, но в надежде на перемены к лучшему, когда золотыми перышками от редакции портала (есть на нем такая игрушка) покроется хотя бы четверть ее литературной странички.
 
Начитавшись стихов, Маша еще раз заглядывает в спальню своих малышей, улыбаясь, поправляет на них одеяла и поднимается на третий этаж, где ее ждет-дожидается в постели верный Миша. Луна заглядывает в окно супругов, завидуя их непреходящему счастью, которое нисколько не потускнело в сравнении с тем, что запечатлела теперь уже староватая фотография свадебного праздника, висящая над изголовьем.
___________

Написано на конкурс "Прозаическая регата": http://litset.ru/publ/15-1-0-50807

Сирень дрожит лиловым на бульваре,
Её соцветия — как вышивка крестом.
Вся птичья мелочь в певческом ударе
Трещит, свистит, перекликается о том,
Что вот весна — преддверие зенита...
А солнце плавится в немыслимом бреду,
Слепит глаза и тянет как магнитом.
И получилось — прямо в солнце я иду.

.


Фото авторское.

Женским телом прекрасным мужской упивается взгляд –
Тем, что в танце Востока, одетое в лёгкий наряд,
Дразнит, манит, в любовные сети зовёт чудака,
Кто коснуться хотя бы шальвар до безумия рад.
А танцовщица в ритме думбека, под звуки цимбал
То руками, то бёдрами сыплет движений каскад.
И с небес наблюдая за действом, философ Хайям
Салютует ей чашей – в восторге от дивных услад.

Вот ведь люди! Придумали выражение «куриные мозги». И заметьте, с эдаким презрением: «Мозги у тебя куриные!» А спрашивается, откуда им известно, каково качество наших мозгов?! Да и не бывает их одинаковых даже у особей одного вида. Например, лично мои мозги очень хорошие, то есть «ума палата» конкретно про Рябушку, как ласково зовет меня хозяин, и сказано.

Впрочем, именно хозяин (Алексей Степаныч, сокращенно АС) на размеры этой палаты и повлиял. Сам-то он — профессор на пенсии. Живет круглый год на даче, куда его сынуля из квартиры в Москве, можно сказать, сослал — якобы для пользы здоровья, а по-честному, чтоб самому повольготнее жилось-поживалось. И съехал бедолага АС за сто первый километр, прихватив меня с собой, потому как я не простая курица, а была еще цыпленком подарена ему запьянцовским дружком вроде бы в олицетворение поговорки-отговорки «Курица — и та пьет» — ну, чтобы Алёха от другана со своими нравоучениями отвязался.

И вот коротаем мы с АСом остаток жизни на даче (мне тоже уж пятый годок пошел, то есть практически мы с ним сверстники, по курино-людским меркам) — коротаем без отрыва от телика. А профессор с этим теликом, да сам с собой, да со мной только и беседует — с кем же еще в нашей дыре-то?! Конечно, от таких бесед да от телика и ум мой сильно развился, и кругозор стал жутко широким…

…Сегодня на улице прям-таки весна. Сидим с профессором на крылечке, косточки старые греем по-пенсионерски. И от этой весенней благодати, гляжу, АСа на стих пробивает, уже и планшет в дело пошел — он ведь профессор-литературовед, сам то и дело поэтическими играми балуется. А я листвой свежей любуюсь да прислушиваюсь, как в зеленой травке червячки-паучки возятся — мой дополнительный корм.

Вдруг на забор, что от соседнего участка нашу дачу отделяет, взлетает какой-то петух-красавец (откуда он взялся — непонятно) и своим призывным «кукареку!» всю округу враз заставляет встрепенуться. Меня увидел — чуть с забора не свалился. На здешних дачах-то кур — раз-два и обчелся. Чую, глаз на меня положил: туда-сюда по забору прохаживается, перьями разноцветными поигрывает, гребешком красным подрагивает — явно хочет страстно меня любить (то есть топтать, по-нашему). Невзирая на наличие АСа в поле зрения.

И куда мне было деваться? От такого возбуждающего внимания я совсем забыла, что курица не птица, — как взлечу с крылечка по-журавлиному (правда, тут же шмякнулась под куст цветущей вербы)! А о своем преклонном возрасте даже и не вспомнила, тем более что у кур снаружи его никоим образом среди перьев и не определишь. Петька тоже долго не размышлял — прямо на меня с забора и спикировал, любовь свою плотскую от хозяина не скрывая. И наверное, от наблюдения за нашим романом у АСа на лице такое вдохновение отразилось — просто бетховенская соната заиграла, опус два, чисто по-купрински, гранатово-браслетово (кино-то это мы недавно по телику смотрели), — видимо, процесс стихоплетения у него достиг кульминации.

Так и вышло. Когда любовные страсти улеглись и Петька домой к себе отчалил, поднялся Алексей Степаныч с крылечка и выдал во Вселенную целую песню-поэму — о весне, о любви и обо мне, конечно, подруге дней его суровых. Финал там совершенно неподражаемый: «Клевала курочка по зернышку — простак легко ее поймет. Но тут любви проснулось солнышко — спеши, пернатая, на взлет!» Нет слов, чтобы мой восторг выразить!

Сейчас поэт обедать пошел, а я сижу и размышляю: надо бы об этой песне какому-нибудь известному композитору написать, чтобы он ее на музыку переложил да по телику спел, хозяина моего порадовал. Настоящее ведь получилось, а не курам на смех! Тем более что теперь написать я могу запросто: в нашу эпоху стучать коготком по клавишам — это вам не перо в чернильницу макать да кренделя им по бумаге выводить. Пойду, пожалуй, и вправду потружусь ради хорошего человека.

Зимнее поле
ровным покрыто ковром,
выстлано белым —
чёрно-пунктирная цепь
лисьих следов на снегу.

Как-то летом в тумане сгустившемся
Повстречался Медведко да с Ёжиком –
Узелок был у Ёжика с ха́вочкой,
Вот Медведко её и нанюхал-то.
«Подари, – говорит, – Ёжик, ха́вочку,
А не то я тебя растопчу в момент,
Узелок прихватив обесхозевший.
Мог бы сам отобрать, только честный я,
И чужого мне вовсе не надобно».
«Чем пугать меня растоптанием, —
Отвечал ему Ёж по-звериному
(то есть русским владея не полностью), —
Чем пугать, ты бы, Миша, по-доброму
Пригляделся ко мне, повнимательней.
Мы же в профиль с тобой очень схожие —
Носортами совсем идентичные.
Ну как родственник я тебе издревле?».
Удивился Медведко: и вправду ведь
По деталям заметно подобие.
Так что, может быть, их прапрабабушки
Согрешили с одним индивиду(у)мом —
Это, ясное дело, как минимум.

Застыдился Медведко, прощеньица
Попросил у родни новоявленной.
И простил его Ёжик, конечно же.
Сели парочкой под кусточками,
Что, в тумане густом утонувшие,
В тот же миг схоронили их полностью.
В тишине только чавканье слышалось –
Это Ёжик братана Медведика
Угощал тем, что было припрятано
В узелке для такого вот случая.
Так что, Господу слава, закончилось
Всё по-мирному, по-хорошему.
_______________________________

Написано на "Седьмую пятницу" - http://litset.ru/publ/15-1-0-49220

***
Дни бывают разные: счастливые, неудачные и так себе — ни рыба ни мясо. Но редко выдаются такие, какой случился у меня пару лет назад.
 
С утра зашла в Гугл найти кое-что по русскому (точно помню, на сайте по ЕГЭ дело было), вдруг получаю уведомление: «Работа Windows прекращена, поскольку Вы пытались зайти на порносайт или сайт педофилов или пытались скачать запрещенные фильмы [и чеготамещё, я не помню], а это запрещено УК. Вам следует выплатить штраф в сумме 1000 р., положив деньги на счет МТС [номер счета указан, хотя при чем тут МТС?]. Если через 12 часов это не будет сделано, все данные из вашего компьютера будут уничтожены. При попытке переустановить Windows все данные будут уничтожены немедленно». Ужос, в общем, и кошмар. Оказалось, что это я словила какой-то гнусный вирус.
 
Дальше события разворачивались так. На улице меня остановила женщина, со словами: «У вас блузка надета наизнанку» (а это, сами понимаете, дрянь примета). Хорошо, я от дома еще недалеко отошла. Вернулась, естественно (дрянь примета № 2). Потом выяснилось, что забыла пропуск, потом в троллейбусе зацепилась за что-то и оторвала подшивку у брючины… Короче, когда троллейбус сломался, не доехав пару остановок до метро, я уже хохотала гомерическим хохотом, пугая пассажиров.
 
Вот такой получился денек. Думаю, «Oн» захотел со мной поиграть. Ну, вы догадываетесь, о ком я.
 

***
Лето. Жара. «Воды, воды!» — вот, наверное, главное, чего хочет в таких случаях организм, даже когда он об этом явно не просит. И не только пить, но — купаться. Конечно, лучше всего в море. Распластался по поверхности — и лежи себе, уставившись в небеса. Обожаю Крым, особенно Ялту. Сколько ходила рядом с «Ореандой» (а к пляжу надо было идти мимо нее), столько и представляла себе Антона Палыча у входа.
 
Море ласковое, теплое, но на пляже галька впивается в ступни, босиком не пройдешь. К тому же глубокое прямо от берега, несколько шагов сделал — и с головкой.
 
Зато на Балтийском море — красота. Песочек мелкий-мелкий, классные из него замки строить получается. Просто набираешь пригоршню мокрого и просеиваешь сквозь пальцы, выкручивая башни и башенки, — сам себе архитектор. А сколько можно янтаря выгрести в прибрежных водорослях! Когда в первый раз пришли на пляж, не поняли, чего это люди по кромке воды сидят и в водорослях копаются? А потом и сами подсели, с полстакана камешков домой привезла.
 
Вот это море — точно для меня: меленькое по краю, метров на пятьдесят в воду зайдешь, и все тебе по колено. Вода холоднющая, градусов семнадцать, а на воздухе под тридцатник. Выскочишь из моря — да в горячий песок. И сосны над тобой, почти у самой воды...
 

***
Суббота прошла в маете. Накануне узнала, что ночью можно будет наблюдать редкое астрономическое явление — суперлуние. Это такое полнолуние, когда луна располагается в самой близкой к Земле точке овала орбиты. То есть романтическое ночное светило обещало быть очень крупным, желтым и дышащим жизнью.
 
Надо бы сфоткать. Хотя всем фотографам (в том числе незатейливым, как я) известно, что и круглая луна, даже если она в небе выглядит телом довольно объемным, на фотке получается немногим больше точки, пусть и жирной. Могло ли это меня остановить? Пока что нет, ведь желтое дышащее буквально стояло перед глазами.
 
Как же фотографировать? Камера у меня любительская слабенькая, да и треноги нет. Надежда на цифровой зум тоже невелика… А главное — откуда снимать? Если из окна, то надо всю ночь караулить, пока луна попадет в расщелину между домами. Можно найти более удачную точку в соседних дворах, только бродить по ним в три часа ночи как-то неохота. Лучше всего, конечно, выехать за город, в поле, но для этого надо мужа уговорить, чтобы вывез…
 
Весь день прикидывала варианты, а когда стемнело и я в очередной раз сказала мужу, что хорошо бы все-таки выехать на простор, он, отвлекшись от телика с ЧМ по футболу, очень даже доброжелательно посоветовал:
 
— Позвони по 03, они тебя отвезут куда надо.
 
И тут меня наконец выключило. Расхохоталась и пошла спать. Тем более что футбол как раз закончился. Победой моих фаворитов — Нидерландов, между прочим.
 

***
Это был день рождения дорогого мне человека, которого уже нет в нашем мире. И впервые за десять лет обстоятельства сложились так, что я не смогла съездить на кладбище, положить цветы на могилу.
 
Вечером сижу, как обычно, за компьютером; в квартире, кроме меня, никого. Тишина. И вдруг в фарфоровой шкатулке, что стоит на полке рядом с компом, тонко и коротко прозвенели мои серебряные колечки-сережки. Недели две я к этой шкатулке не прикасалась, потому предположить, что в ней что-то сместилось из-за неустойчивости его положения, невозможно. Ни за окнами, ни в подъезде в этот момент никакого движения, которое могло бы спровоцировать резонанс, не было.
 
Потом еще припомнила, что шкатулка эта ни разу в жизни звуков не издавала. Да и тишина в ту минуту стояла довольно-таки странная, очень глубокая (хотя на часах еще и восьми не было), — пожалуй, именно про такую говорят «гробовая».
 
Что это было и как оно могло произойти, мне неведомо. Но в понимании того, что потустороннее существует и оно рядом, я укрепилась.
 

***
День осеннего равноденствия. Все красоты осени как на параде, ведь до сих пор стояло почти летнее тепло и безветрие. Выглянешь в окно — желтое, золотистое, багряное, розоватое, алое вперемежку со всё еще зеленым. Глаз не оторвать и фотоаппарат из рук не выпустить…
 
Листья шуршат на дорожках, особенно поутру, когда трудолюбивые дворники еще не успели их сгрести. А они опять падают, падают… Планируют прямо под ноги, хоть букеты собирай, особенно из моих любимых кленовых. Часам к четырем — почти двадцать градусов.
 
Если бы на свете существовал уголок с такой круглогодичной погодой, я хотела бы жить там. Наверное, это в раю.

Мартышке к старости жизнь показалась скучноватой —
И тут вдруг повезло: обзавелась она гранатой.
(Откуда сей предмет внезапно в джунглях появился,
Никто так не понял — словно бы с небес свалился.)
И вот, совсем как по канве у дедушки Крылова,
Та обезьяна кинулась искать игры основу:
И так и этак вертит в лапах скрюченных лимонку —
Нет никакой реакции. Тогда она в сторонку
Отпрыгнула да, к счастью прочих, взобралась на пальму —
Ну, чтоб конфуз её не так заметен был провальный.
И только там, на высоте, заметила колечко —
Решила: вот отсюда надо танцевать, от печки.
Сработал механизм, когтистым пальцем приведённый, —
Нет больше пальмы вместе с обезьяной распылённой.
То есть в распыл сама себя дурища та пустила —
Всё потому, что идиому, видимо, забыла,
Ту, что известна даже маленьким ребятам:
Нет ничего опасней обезьян с гранатой.

Мораль проста: в любой игре легко наматывай круги,
Но обезьяною не будь, а вовремя включай мозги.

До чего же образ твой заезженный:
Нос-морковка, непременное ведро —
Так любой представит бабу снежную…
Но ведь это представление старо!

Носик, бровка-ёлочка прилизана,
К шали мог бы подойти тебе берет.
И кокетством всё в тебе пронизано,
А на конкурсе — и равных даже нет!



PS. Фотографировала в ЦПКО через недельку после конкурса снеговиков (2014 год) — потому качество выбранной мной примадонны уже слегка пострадало, хотя всё ещё на высоте.

Так хочется порой уметь летать —
Пускай не журавлём, простой синицей.
Ну, или чайкой хоть на время стать
И в небесах над озером кружиться.

Мир опрокинут в воду — окоём
Как будто рама, зеленью увита,
А в синем отражение моё
Аккордом прозвучит о brevis vita.

Лови момент, пока дарует жизнь
Мгновения невиданной свободы
И белым планером пари, держись
Как чеховская чайка — до исхода.

Но мне не суждено. Поставлю крест—
Мечты у озера покрылись ряской.
Сплету венок из лилий здешних мест
И побреду домой из этой сказки.
________________

Написано в рамках подготовки к мушкетерскому конкурсу по заданию: использовать четыре слова - «синий», «белый», «крест», «лилия».

И днём и ночью кот ученый
Всё ходит по́ цепи кругом…
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
А. С. Пушкин

Лешему наскучило бродить,
Вот и говорит он раз Русалке:
— А давай, Русалка, вместе жить,
Домик смастерю под дубом. Жалко,
Что ходить не можешь ты, как все,
Но сидеть на ветке скучно очень —
К домику пристрою я бассейн,
Будешь в нём плескаться днём и ночью.

— Ну, ты, Леший, дал, — она в ответ.
— Видно, от бродилок едет крыша.
Мне, ундине, жить с тобой не след,
С этаким корявым. Раз уж вышло
Стать соседкой, как писал пиит,
Так и быть, привечу по-соседски.
Но не больше — от тебя разит
Прелою листвой, и вид простецкий.

Завершая круг очередной,
Тут и Кот свое сомненье выдал:
— Сколько по́ цепи хожу златой,
А такой я глупости не видел.
Налицо ведь явный мезальянс,
Но поверь мне, Леший, часто случай
Правит миром, значит, будет шанс
Набродить другую — и получше.
________________

Написано на мушкетерский конкурс по заданию: «Три персонажа, или Треугольник отношений»

Деревья сбрасывают листья
Всё торопливей, всё смелей –
Не нахожу аллей тенистых
В картинах осени моей.
И вроде стало больше света,
Но даль уже не манит нас.
Опять промчался праздник лета,
Бульвар безжизненно угас.

Я здесь одна. К стволу каштана
Бездумно тянется рука –
Шершава кожа великана…
Вдруг ветерок подул слегка.
С ветвей, решив меня потешить,
Упал в ладони ёжик-плод –
Внутри коричневый орешек –
Как будто знак мне осень шлёт.

В траве пожухлой поискала
И набрала орешков горсть –
В хрусталь старинного бокала
Их дома высыплю. Авось
Они моей отрадой станут
И украшеньем зимних дней –
Наверно, всё же знак с каштана
На радость был дарован мне.
_____________

Написано на мушкетерский конкурс по заданию: «Строка-цитата». Марина Цветаева «В Париже». Выбранная строка: «Я здесь одна. К стволу каштана»

Стыло-холодно, на дворе зима,
Замерла земля под сугробами.
По полсуток ночь — чернота-сурьма
Навевает мысли недобрые.

За окном скрипит старый тополь-друг,
На постой ко мне словно просится.
Вместе с детства мы, но скрипучий звук
Лучше б он сменил безголосицей.

Я наполню всклень, до краёв фужер,
Подойду к окну с другом чокнуться:
"Хорошо бы нам до весны, моншер,
Дотянуть. А там — перетопчется".

Крадётся солнце из-за горизонта –
Мансарды им уже освещены.
А в небе тает смятый серп луны,
Прикрывшись тучкой, словно от афронта.

Бесспорно, в этой каждодневной битве
Всегда у солнца будет перевес,
И сколько б ни мечтал полночный бес,
Луне не устоять, как при молитве...

Потянется опять живое к свету,
Забыв на время, что угасло лето,
Явилась осень предъявлять права:

Желтеют липы на Тверском бульваре,
Трава безжизненна, октябрь в разгаре
И припекает в полдень лишь – едва...

В который раз мы выясняли отношенья —
притом на высшем уровне, культурно.
Словами сладкими, как тёщино варенье,
друг дружке тыкали в глаза, как в урны.

– Ты, зайка, мне всегда во всём была помехой,
я без тебя взлететь мог хоть до Солнца.
– Ты ошибаешься, дружок, тебе успеха
достичь, как из дерьма слепить червонцы.

– И кстати, душенька, я вижу, что ни месяц,
в тебе привес на пару килограммов…
– Зато тебе, любимый котик, в нужном месте
неплохо бы добавить — ради дамы.

– Да-да, кисуля, эти пламенные страсти
всё медленней и реже закипают…
– И правда, милый, это так, не в нашей власти
вернуть любовь и нежность. В общем, тают
мои надежды на романтику с тобою.
И пусть ты всё ещё мне мил, дурашка,
иди подальше — спорить смысла нет с судьбою,
останься в памяти очаровашкой.

Дождливо… Третий день подряд
всё льёт и льёт, стучит по крыше.
И, видно, водяной заряд
не скоро кончится. Лишь мыши
шуршат в углу да старый кот
со мной здесь скуку разделяет —
я в отпуске, в деревне. Вот
чем выбор кончился. Не знаю,
кому претензию послать, —
хотелось ведь покоя, воли,
по тропкам солнечным гулять,
ловить стрекозок в чистом поле.
Нет, лучше б в Турцию, туда,
где всё, как говорится, в кассу.
Но, право слово, господа,
устала от народной массы.

И что в итоге!.. Но дожди,
наверно, кончатся когда-то,
проя́снится — тогда, гляди,
пойдут грибы, пусть хоть опята.
Насобираю я любых,
пожарю с маслицем, с лучком и
устрою праздник на двоих —
коту и мне — в скрипучем доме.
И в кресле в сумеречный час,
хлебнув наливочки вишнёвой,
в мечтах я утону под джаз,
пропетый старой радиолой.

Как я любила летние прогулки —
Вокруг всё было зелено и ярко!
Но вот листва посыпалась, и гулко
Отозвалось мне эхо в старом парке.
На летних променадах ставлю точку.
Ветра осенние — печать сезона,
В них жёлтый дождь из липовых листочков
Спешит смешаться с красным — листьев с клёна.

Кружи́тся листопад в смертельном танце,
И песенка его, по сути, спета.
"Унылая пора"… Но всё же шанс есть,
Что доживу — и снова будет лето.
_____________

Написано на Седьмую пятницу — "Жёлтые дожди": http://litset.ru/publ/15-1-0-45571

***
Жаркое солнце,
но у берёз под окном
жёлтые прядки.
Ветер запутался в них
с грустным шёпотом: "Скоро…"

***
Зимнее поле
ровным покрыто ковром,
выстлано белым —
чёрно-пунктирная цепь
лисьих следов на снегу.

***
В зеркале лужи
дуб любовался собой,
с птицей на ветке.
Дождь августо́вский пошёл
и картинку размазал.

Яблоки в России всегда были, как теперь принято говорить, фруктом номер один. Даже в те времена, когда страна балансировала на грани коллапса и в магазинах не было ни-че-го, яблоки не переводились. Те же мандарины мы ели только на Новый год, а о такой экзотике, как помело или маракуйя, не имели представления. Так что если бы мне предложили выбрать фрукт — символ России, я бы, конечно, остановилась именно на яблоке, на этом круглом сочном красно-желто-зеленом произведении природы, которое и сейчас лежит на моем рабочем столе, ожидая послеобеденного часа.

А сколько упоминаний яблока в книгах русских классиков! В романах Толстого, рассказах Чехова — да и в народных сказках. Думаю, для Бунина запах России переплелся с запахом антоновки навсегда. Кстати, а вы помните этот самый запах антоновки? Давно ли вы держали ее в руках, подносили к лицу, стараясь впитать в себя неповторимый аромат? Ответ предвижу, потому что, по крайней мере в рядовых московских магазинах и на рынках, заваленных фруктами, антоновку мне отыскать не удалось; не помню, чтобы я видела ее на прилавках и осенью. А между тем известный садовод Симиренко утверждал, что при правильных условиях (в соломке да в подвале) антоновка должна храниться до мая. Но кто теперь придерживается каких-то правильностей, когда всем известно, что химия сохранит всё! Покупаю яблоки — те же гольден — лежат на столе в вазе больше месяца, и ничего!

Повсюду неведомые сорта, названия которых даже не пыталась запомнить, — в памяти остались только «яблоки сладкие» и «Гала». Последние не иначе как получили свое имя от страстного поклонника Сальвадора Дали. В общем, подозреваю, что большая часть этого исконно русского фрукта завезена из-за рубежей, потому и названия странные, потому и рассчитан плод на почти круглогодичное хранение.

И все-таки, все-таки… Яблоко для меня все равно останется фруктом России, а Россия — страной яблок (едкие аналогии с банановой республикой попрошу не предлагать). Хотя и мало осталось этих фруктов в пригородных или деревенских садах, но все же у каждого из нас, наверное, еще сохранился уголок (дом или дача — пусть и не собственная), куда можно приехать где-нибудь в конце августа, дождаться темноты и тишины, выйти в садик и, рассматривая крупные августовские звезды в черном небе, услышать, как то и дело, мягко стукаясь о землю, падают яблоки…

Почему-то вспомнила русскую народную песню «Эх, яблочко, куда ты котишься?..» Заметьте, именно с сожалеющим междометием «эх!». Так что всё, о чем я здесь размышляла, можно, пожалуй, к этой русской народной и добавить. Задумалась еще: а почему, интересно, эта самая песня вдруг выбрана под матросский танец «Яблочко»? Какие такие яблочки могут быть в море-окияне?.. Но, согласитесь, это уже совсем другая история…

<Февраль 2013 года>
____________________________

PS. Хотя с момента написания миниатюры прошло пять с половиной лет, ничего в этой ситуации не изменилось. Потому и решила опубликовать, вспомнив о рассказике благодаря объявленному намедни на «Седьмой пятнице» яблочному конкурсу. ))

............................................. Что может быть прекраснее плывущего парусника,
..........................................................скачущей лошади и танцующей женщины!

Движенье — это жизнь, известно испокон.
Вперёд и вверх идти, не жаться сиротливо.
Кого не восхитит летящий в поле конь,
На солнце — золотой, с роскошной белой гривой!

И кто из нас свой взгляд сумеет оторвать
От полных парусов над синими волнами.
Как жаль — не повернуть ни жизнь, ни время вспять,
Ведь паруса теперь плывут лишь только снами.

Слова восторга мне найти ещё трудней,
Чтоб танец описать пусть даже не красотки,
А женщины простой. В её движенья змей
Вплетается тайком — на вид, как голубь, кроткий.

Как возбуждает стиль танцующих шагов!
А грацией она — индийская пантера.
И пасть к её ногам уже почти готов
Восторженный партнёр по танцу — тангоньеро.

Вдруг красным шёлком в ритм взметается подол,
Чуть приоткрыв её изящные колени.
Всё замерло на миг — к ним свыше снизошёл
Способный иногда остановить мгновенье.

Когда звезда скатилась с неба,
Я загадала: свадьбе быть!
Но тут возник сложнейший ребус:
Кого бы на себе женить?
Примерилась к соседу Васе —
Нет, не потянет, слишком властен,
С ним попадёшь, как пташка, в сеть,
И будешь в рот ему смотреть.
А я хочу сплошной фиесты,
Гулять до утренней звезды,
Со всей Вселенной чтоб на ты.
И муж пусть будет — как инвестор.
Таков сегодня мой подход.
Итак, Василия — в расход.

Потом кандидатуру Глеба
Я рассмотрела. Парень ас
Во всём — в чем был и даже не был.
Красив и в профиль, и анфас.
Но вот с деньгами там негусто:
В кармане — вошь, а проще — пусто.
Кормить всю жизнь его самой?
Нет, лучше по миру с сумой!
...Перебирала до утра я
Тех, кто супругом стать бы мог, —
Все не подходят. Видит Бог,
Пыталась честно… Пусть другая
На местных глаз положит свой —
Займусь-ка лучше я Москвой…

Кто-то из классиков сказал: «Что может быть прекраснее плывущего парусника, скачущей лошади и танцующей женщины!» Нетрудно заметить, что каждый элемент этого прекрасного — объект в движении. И я добавляю в эту цепочку облака, потому что переменчивее летних облаков что-либо отыскать почти невозможно.

Лежишь жарким утром в траве и наблюдаешь за их неспокойной жизнью. Вот надвигается крупное белое с кучерявой бахромой, напоминающее человеческий профиль. Рука тянется к фотоаппарату, но в считанные секунды «профиль» распадается и перед глазами уже некое подобие контура Черного моря. Белые барашки теснятся над горизонтом, то и дело наскакивая друг на друга и слепляясь в огромного слона, а слон, повисев в воздухе какое-то время, начинает истончаться, истончаться и в конце концов исчезает совершенно.

Знойный густой воздух пронзает жужжание шмелей, небывало крупные стрекозы, которых снизу можно принять за птиц, прочерчивают в нем странные, непредсказуемые линии, прямо у моего лица качается цветок ромашки, золотой сердцевинкой то и дело задевая щеку, будто целуя. И все это летнее хрупкое великолепие — на фоне облаков, как единый аккорд гимна жизни.

Пристально смотришь в небо, разрисованное облаками, и начинает казаться, что оно не пустое, что вон там, в прогалинах между белым, кто-то есть. Кто-то приковывает твой взгляд, засасывает его, как в воронку. Кто? Нет ответа. Да и нужен ли он? Облака продолжают свой танец, высокая нота летнего дня приближается к кульминации и картинка отпечатывается в памяти, чтобы морозной снежной зимой то и дело вставать перед глазами так соблазнительно и обещающе.

<2013>



Фото авторское

Хрустела яблоком в саду,
А он подглядывал из чащи
Кустов жасмина, ерунду
Себе придумав: настоящей
Как будто бы любовь была.
В двенадцать лет! Такое дело!
Ну что с того, что я пришла
В их класс и с ним за парту села?!

За год достал меня, хоть плачь!
Все эти вздохи, взгляд послушный.
Уж лучше бы гонял он мяч —
К футболу я неравнодушна.
…Сентябрь крадётся, как змея.
Пусть мой поступок будет низок,
Не сяду с ним, решила я —
И бросила в кусты огрызок.

________________

Написано на "Седьмую пятницу - 260: первая любовь": http://litset.ru/publ/15-1-0-44495

Фото авторское.

Бурной речки поток, полный вычурных красок —
Импрессионизм как он есть, безо всяких масок.
Если б видели это Дега с Ренуаром,
То порвали б холсты от такого удара
И в глубокой печали курили в сторонке,
Признавая победу и "цифры" и плёнки...

Обманули Ассоль в раннем детстве,
Задурили девчонке мозги —
Алый парус теперь суперсредство
От болезни "не вижу ни зги,
Кроме принца, что морем прибудет"…
Хорошо ещё, Грэй не дурак
И, как все чужеземные люди,
Примитивно припёрся в кабак.
Где б ещё он о бзике Ассоли
Мог узнать в незнакомых местах?!
Вот и склеилось там, с божьей волей,
Как девице мечталось в мечтах.

-надцать лет уж прошло. Грэй-романтик
В упоенье волну бороздит,
А Ассоль — от конфетки лишь фантик —
Будто в детстве, всё в море глядит.
Одиночкой кукует, то время
Ждёт, чтоб Грэй старым перцем, но к ней
Как мечтаний итог, пусть и бремя,
Наконец-то вернулся с морей.

Сентябрьское утро 2017 года. На маленьком подмосковном аэродроме праздник — отмечают 70-летие самолета Ан-2, рабочей лошадки еще советского поднебесья. Юбилей подготовлен весьма достойно. По краю летного поля как на параде выстроились самолетики-малютки и вертолеты. Это юбиляры и просто приглашенные — самые разные, от советских старичков "кукурузников" (расхожее название Ан-2) до иномарок типа Robinson.

Атмосфера праздничная: тут вам и киоски с сувенирами, и лоточки с попить-закусить, и концертная программа на импровизированной сцене, где джаз-банд в форме летчиков самозабвенно, а потому просто великолепно исполняет "Потому, потому что мы пилоты…".

Я, конечно, при деле — на фотоохоте. Снимаю все, начиная с банды, которой с удовольствием подпеваю и аплодирую с криком "браво!" (ах, какой там был саксофонист!) и заканчивая рядами авиатехники. Даже перелезаю через ленточное заграждение на летное поле, чтобы выбрать ракурс получше. (Как ни странно, охранники меня не останавливают, наверное, принимают за фотокора — впрочем, я не наглею, дальше, чем на три метра, и не внедряюсь.)

И вот начинаются демонстрационные полеты. Один за другим самолетики и вертушки поднимаются в небо, чтобы показать себя во всей красе. Их тоже фоткаю, хотя это зрелище мне представляется несколько монотонным: все-таки техника в основном "реликтовая", а я к МАКСам привыкла, с моими любимыми самолетами-истребителями. В общем, уже нагулялась-насмотрелась, потому собираюсь и еду домой. Хотя встречный автопоток очень густой, народ из Москвы только-только к полудню раззадоривается, разохочивается посмотреть на авиадейство.

Добравшись вскоре до дома, захожу в Интернет и — о ужас! — натыкаюсь на информацию, что на этом празднике в демполете разбился Ан-2. Сверяю время: это случилось всего лишь через полчаса поcле того, как я покинула аэродром.

Включаю телик — по нескольким каналам показывают этот самолет. Не узнать его невозможно: надпись на борту "Авиалесоохрана" идентифицирует машину четко — и конечно, я его прекрасно помню. Версий причин катастрофы несколько — их будут выдвигать еще не один день. Самая вроде бы вероятная: пилот увлекся демонстрацией, то есть залихачил, превысил угол крена, допустимый для этого старенького малыша, и не смог вовремя из виража выйти.

Просматриваю свежеотснятые фотки — а вот и он. Стоит стальная птичка, будто в ожидании своей судьбы. И главное, пилот (а кто же это еще может быть на охраняемой территории да перед самым вылетом?!) — пилот сидит рядышком, под крылом, в тенечке...

О чем он думал тогда, за какой-то час до самого-самого края — вопрос, который мучает меня каждый раз, когда на глаза попадается эта фотография. И каждый раз у меня щемит сердце.

Memento mori…

.
Как долго ждали мы весны, твердили, что вот-вот настанет,
Но план Создателя иной, он не включал в себя тепла —
Внезапно в мае выпал снег, накрыл цветущие тюльпаны,
А мы-то думали, весна к нам окончательно пришла...
.



Фото авторское, от 8 мая 2017 года.

Начало февраля. Я прогуливаюсь по рынку. На пути рыбный прилавок. Вдруг на глаза попадается лужица на полу, с кровавым пятном посредине. Отвлекаюсь от своих размышлений о возможных удачных ракурсах фотосъемки фруктовых рыночных изобилий и начинаю воспринимать еще и странные глухие удары. Оказывается, на большом подносе лежат три живые рыбины — крупные, чуть ли не с полметра — и одна из них бьется, подпрыгивая, пожалуй, сантиметров на тридцать. Тут начинаю соображать, что лужица с кровью на полу — оттого что эта рыбина в своих прыжках падала на пол, и, видимо, уже не раз. Из подсобки выходит дядька, который говорит полусонной продавщице: «По башке ее что ли стукнуть? Опять ведь спрыгнет!» — «Ты чё, мы ж живую рыбу продаем!»

И вот вторые сутки не выходит у меня эта рыбина из головы. Надо было ее купить, вывезти к загородной речке и выпустить в какую-нибудь прорубь. Она ведь так билась на этом подносе — я никогда такого не видела! Рассчитывала небось, что все-таки удастся выпрыгнуть туда, где много воды и можно легко дышать. Конечно, наверное, она и там умерла бы, ведь таких крупных рыб в подмосковных речках не водится. Но умерла бы она в своей стихии, а не на рыночном прилавке и не в чьей-то кухне — а это совсем другая история. Жалко разве мне было какой-то тысчонки, чтобы заплатить за нее? Да нисколько! Ведь это была, говоря высоким слогом, цена свободы. Просто не хватило ума, увы!..

Кто-то рождается моряком, кто-то танцором, кто-то философом, а Иван Петрович Геймеров родился игроком. Конечно, в зрелом возрасте он не раз задумывался о том, что, быть может, это не случайность, а заложенная на генном уровне предрасположенность — фамилию ведь со счетов не сбросишь, а перевод английского слова game он знал еще в трехлетнем возрасте. Только копаться в прошлом, шурша листвой родословного дерева, у Вани не было никакого желания, тем более что папашу своего — Петра Геймерова он знать не знал и даже ни разу не видел.
 
И все-таки семья у Вани была вполне полноценная: мама, дед и бабуля. Притом дед — заслуженный деятель в заслуженной области, а потому они не бедствовали, и рос Ванюшка в полном достатке, ни в чем ему отказа не было. Вот на таких дрожжах и сформировался-вызрел его природный талант игрока. Во что бы Иван ни начинал играть — победа всегда была за ним. Еще в младенчестве своем состязался он с бабулей в «Камень, ножницы, бумага», чтобы, выиграв, получить шоколадку вместо манной каши. В младших классах школы в ходу был «Морской бой» — на жвачку, которая тогда была в дефиците. А в старших классах, безусловно, на первое место вышли карточные игры — тут в дело, как и положено, пошли деньги. В общем, по окончании школы Ваня был уже суперигроком, а его талисманом-девизом стало выражение «Тройка — семерка — туз!» (тут припоминаем Пушкина и его «Пиковую даму»).
 
Окончив с грехом пополам вуз и обретя специальность «менеджер», ничего определенного под собой не предполагающую, Иван с головой окунулся в игорный бизнес, благо наконец пришли времена казино. Днем он, конечно, за гроши в своей фирмешке менеджировал, а по вечерам отправлялся в игорный дом, на основную, как он считал, работу, ибо денег она приносила немерено. Тратил Ваня эти деньги с размахом, не жалея ни рубля, ни доллара. Например, чтобы поддержать свой девиз, купил себе квартирку по адресу: 3-я улица Строителей, дом 7, квартира 11 («туз» по-ихнему, по-карточному) — хотя обошлась она ему втридорога: прежних-то жильцов выселить пришлось, приобретя им за свой счет новую квартиренку.
 
Так бы размеренно и текла жизнь Геймерова, но произошло неожиданное. Однажды, забавляясь по обыкновению игрой в рулетку в перерыве между карточными играми, Иван, ставя на нечет, успел сказать лишь «Тройка, семерка…» и — бац! — как будто что-то заставило его скользнуть взглядом над столом и упереться в стоящую напротив женщину. Сраженный наповал, он только и смог пробормотать: «…дама!..». (Пушкин устало перевернулся в гробу.) А сразить было чем: из-за стола на Ивана смотрела яркая блондинка, притом точно та самая, которая снилась ему накануне ночь напролет!
 
Конечно, рулетка тут же была забыта. Иван обошел стол, чтобы разглядеть незнакомку получше, — ни чутье, ни сон не обманули: аппетитная дамочка, килограммов под сто весом (а Ване именно такие и нравились) потупила глазки и слегка подрагивала пухлыми щеками в скромной улыбке. «Королева, ей-богу, королева! — вскричал как громом пораженный Геймеров. — Не какая-нибудь пешка! А как зовут вас, красавица?» «Лада, — ответила блондинка и кокетливо повела массивным плечиком, — а фамилию вы почти угадали, Королёва я».
 
Как Лада с Ваней провели эту ночь, рассказывать не будем, — всё в рамках традиций. В таких же рамках прошел и весь месяц, который можно было бы назвать медовым, если бы в воздухе витал хотя бы легкий флер приготовлений к свадьбе. Но нет, Лада, конечно, не была пиковой дамой (скорее, червовой), однако свои интересы блюла крепко, а никакой свадьбы среди них не значилось. Выгода и только выгода — вот что было главным в ее к Ивану чувстве (точнее, в бесчувствии). Так что когда месяц спустя Ваня не досчитался трех четвертей своей наличности, растраченных на этот скороспелый роман, он наконец-то прозрел. Эта игра — игра любовная — была в его жизни первой проигранной, начисто. А Лада, предварительно перенаправив в банк обретенные драгоценности и денежки, покинула Геймерова, сказав со смешком на прощание: «Ты свою фамилию с ошибкой пишешь, надо бы писать через черточку: Гей-Меров — в оправдание твоих неприметных сексуальных способностей».
 
Получивший отставку Иван еще пару дней после этого крутил свою фамилию и так и этак, в конце концов решив, что если «игрок» в ней приказал долго жить, то даже идя по пути, намеченному коварной Ладой, прочитать фамилию можно ведь и жизнеутверждающе: «Гей, Меров!» — типа «Давай-давай, Меров, не кисни, живи на всю катушку!» И так стало Ивану легко и радостно от этого толкования-трансформации, что отбросил он все дурные воспоминания о королевах-пешках да и зашагал по жизни дальше эдаким тузом. Козырным тузом, заметьте!

Швырнув в лесное озеро ключи
От домика его в таёжном мире,
Я приказала сердцу: замолчи,
С меня любовной хватит аритмии!

Нет, до чего дошло: я за́ сто вёрст
Несусь к нему на велике по тропкам
И застаю с какой-то "леди-фёрст" —
При пирогах и явно не из робких.

Ну, потрепала я её слегка,
Влепила в рожу пироги с вареньем.
Но тут — предательство! Его рука
Мне придала из дома ускоренье.

Сижу теперь я возле родника —
Живительна вода ключа лесного —
Под глаз примочки делаю пока,
Чтоб вид приличный обрести мне снова.

И думаю: любовь и вправду зла,
Везёт по жизни на таких михрюток —
Я через душу к сердцу дроли шла,
А надо было топать сквозь желудок.

Зима была в преддверье февраля
бесснежная — серо́, унынье глазу.
И вдруг, как камертон, на ноту ля
настроился оркестр небесный. Сразу
невидимый какой-то дирижёр
дал знак ссыпать снежинок белых ноты.
И понеслось, завьюжило — мажор,
конечно, в этом ритме был вне квоты.

Крутило день и ночь, к утру кошмар
метели буйной стал стихать помалу.
И задремал, устав, мой старый парк,
накрывшись толстым снежным покрывалом.



Фото авторское — 26.01.18

Маня решила развестись с Ваней. И это после десяти лет семейной жизни! Что же послужило яблоком раздора, спросите вы. Да ничего особо нового; к тому же времена такие настали — навалились лихие девяностые.

Ваня с Маней принадлежали к инженерной братии (в те годы половина работоспособного населения страны в инженерах ходила, как сегодня — в менеджерах). Ваня в свой занюханный НИИ продолжал исправно ездить — хотя по полгода зарплаты не получал, но это его не сильно беспокоило. А Маня впряглась в купи-продай-бизнес — кормиться ведь на что-то надо было. Обзавелась она огромными клетчатыми сумками и подрядилась челночить по маршруту Москва — вся Турция, благо граница теперь не на замке. Бизнес её шёл-развивался не так чтобы блестяще, но уже к зиме она смогла прикупить себе в ГУМе шубку из меха «мутон». И хотя это та же овчина, но назвать её какой-то там цигейкой просто язык не повернётся (тем более цена — тогдашних полтора «лимона»): мягонькая, тёпленькая и с эдаким проблеском в шёрстке. Маня в шубке — ну чисто королева! Сама на себя не нарадуется — и осанка горделивая появилась, и даже лицом вроде как ещё красивее стала.

Вот эта шубка, быть может, и сыграла решающую роль в судьбе нашей пары. Потому что, нарядившись в симпатичную овчину, сразила Маня наповал турка Арифа, с которым у неё за полгода только деловые контакты наладились. Восточная кровь горячая, любовь — штука непредсказуемая, а опыта в этом тонком искусстве Арифу было не занимать. И случилось между турком и нашей Машей то самое, что русские классики именуют плотским грехом, — притом на фоне самых возвышенных чувств, будто под аккомпанемент Пятой симфонии Шопена.

Возвратилась Маня в Москву — и к Ване: «Давай прощаться-расставаться, люблю другого, с ним жить хочу». Ваня ей: «Ты что, белены объелась? В чужую страну, в заграницу на жительство подаваться?» А она в ответ: «Курица не птица, а Турция не заграница — у нас, челноков, теперь такая поговорка в ходу. К тому же я не собираюсь туда насовсем уезжать, Арифчик ко мне переедет — квартира-то моя, не забывай об этом». В общем, ссора до небес, аж воздух в комнате сгустился, дышать стало невмоготу. Но делать нечего, любовь — это и для Ивана не пустой звук, это для него святое. Короче, прямо по Довлатову — «дал ей на прощанье в глаз и отвалил» из семейного гнезда (конкретно: однушка, 20 квадратных метров).

Через пару дней телеграммой вызванный приезжает Ариф — да не один, а с тремя жёнами (Манька-то, дурёха, самого главного у него не выведала). Ну, и как тут быть? С одной стороны, конечно, какое-никакое подспорье: одна жена готовит, другая в доме убирается, третья… Но ведь оскорбительно для возвышенных отношений. А о законном браке через три развода (точнее, четыре) и заговаривать нечего: Россия — это вам не Турция, где жену выгнать — всё равно что росу с пальцев стряхнуть.

Помыкалась-помыкалась наша Маша, да и спровадила всю компашку обратно, на её родину. Думала Ваньку снова в дом вернуть — ан нет, он уже соседской Дуняшкой подобранный — обстиранный, обласканный, в своём НИИ посиживает, сдобные пирожки на обед пожёвывает: Дуняшка-то в ресторане официанткой, считай, кормёжка их совсем бесплатная.

Вот и осталась Маняша у разбитого корыта: мужика в доме нет, на челночную работу уже здоровья не хватает, а что такое любовь, она и вовсе забыла. Устроилась дворником, да и рада, что хоть какие-то копейки платят. Правда, соплеменники Арифа норовят её с должности спихнуть — конкуренция среди дворников-мигрантов жесточайшая, но Маня держится за свою метлу крепко — буквально руками и зубами. А любовь… Да что о ней говорить… Была она, есть и всегда будет. Если повезёт, конечно…

Наскребёт Маня на бутылочку портвЭйна, закутается вечером в шубку-мутон и, попивая из хрустального стаканчика, погружается в романтические воспоминания — под ту самую Пятую симфонию Шопена*. Которая, между прочим, называется не абы как, а «Нежность»…
————————————
* https://www.youtube.com/watch?v=Ey2zpJkvAd4

=================

Написано на конкурс "Прозаическая регата - 2": http://litset.ru/publ/15-1-0-39435

Когда-нибудь мы встретимся опять —
И может быть, уже не в этой жизни.
По облакам пойдем с тобой гулять
И в райских кущах сок из яблок выжмем,
Нектара наберём с чудны́х цветов,
Каких в земных краях не встретишь вовсе.
Ты будешь для меня на всё готов —
На жизнь и смерть. Но это будет после.
Всё после. А сегодня океан
Меж нами. Ты и я — два континента.
Душа обнажена, в крови — дурман
И бездна лет до райского момента.

Пусть шубка кроличья на мне не новая –
Дефекты скрою я, накинув шаль.
К восторгам публики всегда готовая,
Подкрашу глазки, и – прощай, печаль!

Пройдусь по городу я манекенщицей –
Мужчины падают: "Ах, это сон!"
К ним снисходительна, ведь выраженьице
Я помню: лопни – но! – держи фасон!

Все называют временем любви весну,
А ведь Амур не дремлет ни зимой, ни летом.
И осенью в тебя стрелу — хотя б одну —
Он выпустить готов из лука-арбалета.
Влюбиться осенью — что лучше может быть!
И я пример такого счастья повстречала
Вчера, в соседний скверик выйдя покурить,
Где кто-то сердце выложил из листьев палых.



Фото, разумеется, авторское. ))

У старинушки три сына:
Старший умный был детина,
Средний был и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
(П. Ершов, "Конёк-Горбунок")

Было у отца три сына — тут расклад давно известен.
С крайними-то дело ясно, нам же средний интересен,
Тот, что был "и так и сяком", — звали, помнится, Гаврилой.
Не дурак он, и не умный, и совсем не заправила.
В наши дни таких в народе называют средним классом,
Ну а злобные — планктоном или просто серой массой.
Вот на этого Гаврилу как-то раз в конце июля,
Будто по указке Стрыя, ветры свежие подули:
"Одному Ванюхе, что ли, мёдом жизнь под Горбунками?
Тож найду себе подмогу, и притом не под конями".
Взъерепенился парнишка, удержать его нет мочи.
На кобылку — да в погоню за удачей, в одиночку.

Колесил он по просёлкам, по лесам-болотам долго,
И судьба его сводила то с Ягой, то с Серым Волком,
То на Мёртвую Царевну натыкаться приходилось —
В ту минуту поцелуйно оживление случилось.
Золотая Рыбка, Птичка, Кот Баюн или Русалка —
Все давно друг дружке служат. Лишних нету. Стало жалко
Нашему Гавриле года, что провёл так нерадиво —
Не разжился ведь ни златом, ни слугой на перспективу.
Воротился он обратно да попал жене в объятья,
Потому как стал что надо — хоть в одежде, хоть без платья.
И никто теперь не будет обзываться "так и сяком" —
После дальних странствий Гавря чисто Шварц — хорош, собака!

Стал Гаврила первым парнем во слободке поживать
Да добро своё руками и мозгами наживать.
Ну а в сказке есть намёк, добрым молодцам урок:
Коль не хочешь быть планктоном, всё в твоих руках, дружок.