Три деревни — два колодца,
В небе ор от стаи птиц.
Чтой-то мне с утра неймётся,
Видно, сердце рвётся в блиц.

На холме стоит берёза,
Под берёзой сплошь репняк —
Сочинять, когда тверёза,
Не выходит — ну, никак.

Тройку рюмок накатила
Под закусочку балык,
Да видать, лишку́ хватила —
Заплетается язык.

Так что, братцы, миль пардоньте,
Не могу про Фо писать —
И ваще, чем стихоплётеть,
Лучше буду вам плясать.

С неба звёздочка упала,
Заквохтал вдруг коростель.
Чтобы не было скандала,
Побегу скорей отсель.


______________________

Примечания.
1. Написано на частушечный блиц (с призывом не обойти стороной персону А. Фо ) — http://litset.ru/publ/15-1-0-51674
2. Именно так мои частушки и задумывались — оптом в пять куплетов, а не в розницу, как, увы, было выложено на конкурсе, что меня опечалило чрезвычайно, ибо сломало всю мою стройную конструкцию.

Маша Весёлкина — начинающая поэтесса, как она сама о себе думала, а пока что простой корректор издательства, влюбилась в Мишу Смурнова, бывшего одноклассника, который влюблен был в нее все десять лет школьной жизни, но взаимности не добился, будучи отпетым хулиганом и двоечником, и даже ни в какие друзья к ней не попадал — Маша-то наша была отличницей и перманентной старостой класса, потому ухаживания Миши ничего, кроме протеста, у нее не вызывали. И вдруг — влюбилась. Спустя еще десять лет после окончания школы. Как же это произошло, спросите вы. А очень просто — традиционным образом, то есть как по нотам.
 
На дворе подходили к концу лихие 90-е, когда Маша с Мишей встретились на вечеринке как раз по случаю прошедшего послешкольного десятилетия. Маша-то почти не изменилась с тех пор, как они в последний раз виделись на выпускном, — то же милое лицо, та же волнующая воображение стройная фигурка, тот же скромный прикид, но вот Миша… Миша стал совершенно другим человеком. Много чего успел он переделать в это лихое время, но вынырнул из него с неплохим наваром — с собственным бизнесом, трехэтажным домиком рядом с Рублевкой и парой домишек еще и в заграничной дали. Похорошел, обтесался, заэлегантился — это не то что на взлете своих крутых делишек, когда, как писала об этой когорте наша современница Д. Д., малиновый пиджак, «голда на шее и пояса на грабках» (перевод: золотая цепь на шее и перстни на пальцах). Короче, Миша возвращался к обычной жизни, вкусив необычного и даже наевшись им досыта, — в том числе это касалось и женского пола. С последним у него всерьез так и не заладилось — видно, первая любовь оказалась слишком сильной.
 
Маше, в общем-то, его новорусское богатство вроде и ни к чему было — так, ерунда какая-то, но долгая любовь такого видного господина ей польстила. Плюс букеты из сотен роз, плюс дорогущие рестораны, плюс разные там Турции-Египты и даже Парижи в праздники — ну кто ж устоит против такой атаки?! В общем, искра вспыхнула, пламя возгорелось и через пару месяцев решение (видимо, на тех самых небесах, где совершаются браки) было принято: сочетаться!
 
Правда, тут заминка вышла: как быть с фамилией? Уж больно разные оттенки выдавали исконные родовые! Миша, безусловно, предлагал ей свою — памятуя о наследниках, но Маше меняться с позитивной Весёлкиной на негативную Смурнову вовсе не хотелось. Черная кошка впервые пробежала между ними, подмигнув Маше зеленым глазом, но Весёлкина вышвырнула в своем воображении этого недоброго зверюгу вон и предложила компромисс: «Буду зваться Весёлкиной-Смурновой. Очень даже современно выйдет, как инь и ян». На том и порешили.
 
Свадьбу отпраздновали, конечно, шикарную и начали новую жизнь, с каждым днем все больше понимая, каким правильным было это решение, — в сущности, каждый из них на той вечеринке вытянул счастливый билет.
 
Бросила Маша свое корректорское дело и открыла собственное издательство, которое так и назвала «Инь и Ян». Издательство весьма прогрессивное, поскольку именно противоречивость этого мира составила основу всех его публикаций, и авторы с абсолютно противоположными взглядами валом повалили к Весёлкиной-Смурновой со своими опусами.
 
Поэтессы из Маши, увы, не вышло. Однако по вечерам, уложив двух своих трехгодовалых сыновей-близнецов спать, Маша с удовольствием пробегается по литературным порталам Интернета, почитывая то, что там выкладывают такие же, как она, любители стихоплетения. А иногда и сама что-нибудь да публикует, к примеру, на ЛитСети. Пока без особого успеха, но в надежде на перемены к лучшему, когда золотыми перышками от редакции портала (есть на нем такая игрушка) покроется хотя бы четверть ее литературной странички.
 
Начитавшись стихов, Маша еще раз заглядывает в спальню своих малышей, улыбаясь, поправляет на них одеяла и поднимается на третий этаж, где ее ждет-дожидается в постели верный Миша. Луна заглядывает в окно супругов, завидуя их непреходящему счастью, которое нисколько не потускнело в сравнении с тем, что запечатлела теперь уже староватая фотография свадебного праздника, висящая над изголовьем.
___________

Написано на конкурс "Прозаическая регата": http://litset.ru/publ/15-1-0-50807

Сирень дрожит лиловым на бульваре,
Её соцветия — как вышивка крестом.
Вся птичья мелочь в певческом ударе
Трещит, свистит, перекликается о том,
Что вот весна — преддверие зенита...
А солнце плавится в немыслимом бреду,
Слепит глаза и тянет как магнитом.
И получилось — прямо в солнце я иду.

.


Фото авторское.

Женским телом прекрасным мужской упивается взгляд –
Тем, что в танце Востока, одетое в лёгкий наряд,
Дразнит, манит, в любовные сети зовёт чудака,
Кто коснуться хотя бы шальвар до безумия рад.
А танцовщица в ритме думбека, под звуки цимбал
То руками, то бёдрами сыплет движений каскад.
И с небес наблюдая за действом, философ Хайям
Салютует ей чашей – в восторге от дивных услад.

Вот ведь люди! Придумали выражение «куриные мозги». И заметьте, с эдаким презрением: «Мозги у тебя куриные!» А спрашивается, откуда им известно, каково качество наших мозгов?! Да и не бывает их одинаковых даже у особей одного вида. Например, лично мои мозги очень хорошие, то есть «ума палата» конкретно про Рябушку, как ласково зовет меня хозяин, и сказано.

Впрочем, именно хозяин (Алексей Степаныч, сокращенно АС) на размеры этой палаты и повлиял. Сам-то он — профессор на пенсии. Живет круглый год на даче, куда его сынуля из квартиры в Москве, можно сказать, сослал — якобы для пользы здоровья, а по-честному, чтоб самому повольготнее жилось-поживалось. И съехал бедолага АС за сто первый километр, прихватив меня с собой, потому как я не простая курица, а была еще цыпленком подарена ему запьянцовским дружком вроде бы в олицетворение поговорки-отговорки «Курица — и та пьет» — ну, чтобы Алёха от другана со своими нравоучениями отвязался.

И вот коротаем мы с АСом остаток жизни на даче (мне тоже уж пятый годок пошел, то есть практически мы с ним сверстники, по курино-людским меркам) — коротаем без отрыва от телика. А профессор с этим теликом, да сам с собой, да со мной только и беседует — с кем же еще в нашей дыре-то?! Конечно, от таких бесед да от телика и ум мой сильно развился, и кругозор стал жутко широким…

…Сегодня на улице прям-таки весна. Сидим с профессором на крылечке, косточки старые греем по-пенсионерски. И от этой весенней благодати, гляжу, АСа на стих пробивает, уже и планшет в дело пошел — он ведь профессор-литературовед, сам то и дело поэтическими играми балуется. А я листвой свежей любуюсь да прислушиваюсь, как в зеленой травке червячки-паучки возятся — мой дополнительный корм.

Вдруг на забор, что от соседнего участка нашу дачу отделяет, взлетает какой-то петух-красавец (откуда он взялся — непонятно) и своим призывным «кукареку!» всю округу враз заставляет встрепенуться. Меня увидел — чуть с забора не свалился. На здешних дачах-то кур — раз-два и обчелся. Чую, глаз на меня положил: туда-сюда по забору прохаживается, перьями разноцветными поигрывает, гребешком красным подрагивает — явно хочет страстно меня любить (то есть топтать, по-нашему). Невзирая на наличие АСа в поле зрения.

И куда мне было деваться? От такого возбуждающего внимания я совсем забыла, что курица не птица, — как взлечу с крылечка по-журавлиному (правда, тут же шмякнулась под куст цветущей вербы)! А о своем преклонном возрасте даже и не вспомнила, тем более что у кур снаружи его никоим образом среди перьев и не определишь. Петька тоже долго не размышлял — прямо на меня с забора и спикировал, любовь свою плотскую от хозяина не скрывая. И наверное, от наблюдения за нашим романом у АСа на лице такое вдохновение отразилось — просто бетховенская соната заиграла, опус два, чисто по-купрински, гранатово-браслетово (кино-то это мы недавно по телику смотрели), — видимо, процесс стихоплетения у него достиг кульминации.

Так и вышло. Когда любовные страсти улеглись и Петька домой к себе отчалил, поднялся Алексей Степаныч с крылечка и выдал во Вселенную целую песню-поэму — о весне, о любви и обо мне, конечно, подруге дней его суровых. Финал там совершенно неподражаемый: «Клевала курочка по зернышку — простак легко ее поймет. Но тут любви проснулось солнышко — спеши, пернатая, на взлет!» Нет слов, чтобы мой восторг выразить!

Сейчас поэт обедать пошел, а я сижу и размышляю: надо бы об этой песне какому-нибудь известному композитору написать, чтобы он ее на музыку переложил да по телику спел, хозяина моего порадовал. Настоящее ведь получилось, а не курам на смех! Тем более что теперь написать я могу запросто: в нашу эпоху стучать коготком по клавишам — это вам не перо в чернильницу макать да кренделя им по бумаге выводить. Пойду, пожалуй, и вправду потружусь ради хорошего человека.

Зимнее поле
ровным покрыто ковром,
выстлано белым —
чёрно-пунктирная цепь
лисьих следов на снегу.

Как-то летом в тумане сгустившемся
Повстречался Медведко да с Ёжиком –
Узелок был у Ёжика с ха́вочкой,
Вот Медведко её и нанюхал-то.
«Подари, – говорит, – Ёжик, ха́вочку,
А не то я тебя растопчу в момент,
Узелок прихватив обесхозевший.
Мог бы сам отобрать, только честный я,
И чужого мне вовсе не надобно».
«Чем пугать меня растоптанием, —
Отвечал ему Ёж по-звериному
(то есть русским владея не полностью), —
Чем пугать, ты бы, Миша, по-доброму
Пригляделся ко мне, повнимательней.
Мы же в профиль с тобой очень схожие —
Носортами совсем идентичные.
Ну как родственник я тебе издревле?».
Удивился Медведко: и вправду ведь
По деталям заметно подобие.
Так что, может быть, их прапрабабушки
Согрешили с одним индивиду(у)мом —
Это, ясное дело, как минимум.

Застыдился Медведко, прощеньица
Попросил у родни новоявленной.
И простил его Ёжик, конечно же.
Сели парочкой под кусточками,
Что, в тумане густом утонувшие,
В тот же миг схоронили их полностью.
В тишине только чавканье слышалось –
Это Ёжик братана Медведика
Угощал тем, что было припрятано
В узелке для такого вот случая.
Так что, Господу слава, закончилось
Всё по-мирному, по-хорошему.
_______________________________

Написано на "Седьмую пятницу" - http://litset.ru/publ/15-1-0-49220

***
Дни бывают разные: счастливые, неудачные и так себе — ни рыба ни мясо. Но редко выдаются такие, какой случился у меня пару лет назад.
 
С утра зашла в Гугл найти кое-что по русскому (точно помню, на сайте по ЕГЭ дело было), вдруг получаю уведомление: «Работа Windows прекращена, поскольку Вы пытались зайти на порносайт или сайт педофилов или пытались скачать запрещенные фильмы [и чеготамещё, я не помню], а это запрещено УК. Вам следует выплатить штраф в сумме 1000 р., положив деньги на счет МТС [номер счета указан, хотя при чем тут МТС?]. Если через 12 часов это не будет сделано, все данные из вашего компьютера будут уничтожены. При попытке переустановить Windows все данные будут уничтожены немедленно». Ужос, в общем, и кошмар. Оказалось, что это я словила какой-то гнусный вирус.
 
Дальше события разворачивались так. На улице меня остановила женщина, со словами: «У вас блузка надета наизнанку» (а это, сами понимаете, дрянь примета). Хорошо, я от дома еще недалеко отошла. Вернулась, естественно (дрянь примета № 2). Потом выяснилось, что забыла пропуск, потом в троллейбусе зацепилась за что-то и оторвала подшивку у брючины… Короче, когда троллейбус сломался, не доехав пару остановок до метро, я уже хохотала гомерическим хохотом, пугая пассажиров.
 
Вот такой получился денек. Думаю, «Oн» захотел со мной поиграть. Ну, вы догадываетесь, о ком я.
 

***
Лето. Жара. «Воды, воды!» — вот, наверное, главное, чего хочет в таких случаях организм, даже когда он об этом явно не просит. И не только пить, но — купаться. Конечно, лучше всего в море. Распластался по поверхности — и лежи себе, уставившись в небеса. Обожаю Крым, особенно Ялту. Сколько ходила рядом с «Ореандой» (а к пляжу надо было идти мимо нее), столько и представляла себе Антона Палыча у входа.
 
Море ласковое, теплое, но на пляже галька впивается в ступни, босиком не пройдешь. К тому же глубокое прямо от берега, несколько шагов сделал — и с головкой.
 
Зато на Балтийском море — красота. Песочек мелкий-мелкий, классные из него замки строить получается. Просто набираешь пригоршню мокрого и просеиваешь сквозь пальцы, выкручивая башни и башенки, — сам себе архитектор. А сколько можно янтаря выгрести в прибрежных водорослях! Когда в первый раз пришли на пляж, не поняли, чего это люди по кромке воды сидят и в водорослях копаются? А потом и сами подсели, с полстакана камешков домой привезла.
 
Вот это море — точно для меня: меленькое по краю, метров на пятьдесят в воду зайдешь, и все тебе по колено. Вода холоднющая, градусов семнадцать, а на воздухе под тридцатник. Выскочишь из моря — да в горячий песок. И сосны над тобой, почти у самой воды...
 

***
Суббота прошла в маете. Накануне узнала, что ночью можно будет наблюдать редкое астрономическое явление — суперлуние. Это такое полнолуние, когда луна располагается в самой близкой к Земле точке овала орбиты. То есть романтическое ночное светило обещало быть очень крупным, желтым и дышащим жизнью.
 
Надо бы сфоткать. Хотя всем фотографам (в том числе незатейливым, как я) известно, что и круглая луна, даже если она в небе выглядит телом довольно объемным, на фотке получается немногим больше точки, пусть и жирной. Могло ли это меня остановить? Пока что нет, ведь желтое дышащее буквально стояло перед глазами.
 
Как же фотографировать? Камера у меня любительская слабенькая, да и треноги нет. Надежда на цифровой зум тоже невелика… А главное — откуда снимать? Если из окна, то надо всю ночь караулить, пока луна попадет в расщелину между домами. Можно найти более удачную точку в соседних дворах, только бродить по ним в три часа ночи как-то неохота. Лучше всего, конечно, выехать за город, в поле, но для этого надо мужа уговорить, чтобы вывез…
 
Весь день прикидывала варианты, а когда стемнело и я в очередной раз сказала мужу, что хорошо бы все-таки выехать на простор, он, отвлекшись от телика с ЧМ по футболу, очень даже доброжелательно посоветовал:
 
— Позвони по 03, они тебя отвезут куда надо.
 
И тут меня наконец выключило. Расхохоталась и пошла спать. Тем более что футбол как раз закончился. Победой моих фаворитов — Нидерландов, между прочим.
 

***
Это был день рождения дорогого мне человека, которого уже нет в нашем мире. И впервые за десять лет обстоятельства сложились так, что я не смогла съездить на кладбище, положить цветы на могилу.
 
Вечером сижу, как обычно, за компьютером; в квартире, кроме меня, никого. Тишина. И вдруг в фарфоровой шкатулке, что стоит на полке рядом с компом, тонко и коротко прозвенели мои серебряные колечки-сережки. Недели две я к этой шкатулке не прикасалась, потому предположить, что в ней что-то сместилось из-за неустойчивости его положения, невозможно. Ни за окнами, ни в подъезде в этот момент никакого движения, которое могло бы спровоцировать резонанс, не было.
 
Потом еще припомнила, что шкатулка эта ни разу в жизни звуков не издавала. Да и тишина в ту минуту стояла довольно-таки странная, очень глубокая (хотя на часах еще и восьми не было), — пожалуй, именно про такую говорят «гробовая».
 
Что это было и как оно могло произойти, мне неведомо. Но в понимании того, что потустороннее существует и оно рядом, я укрепилась.
 

***
День осеннего равноденствия. Все красоты осени как на параде, ведь до сих пор стояло почти летнее тепло и безветрие. Выглянешь в окно — желтое, золотистое, багряное, розоватое, алое вперемежку со всё еще зеленым. Глаз не оторвать и фотоаппарат из рук не выпустить…
 
Листья шуршат на дорожках, особенно поутру, когда трудолюбивые дворники еще не успели их сгрести. А они опять падают, падают… Планируют прямо под ноги, хоть букеты собирай, особенно из моих любимых кленовых. Часам к четырем — почти двадцать градусов.
 
Если бы на свете существовал уголок с такой круглогодичной погодой, я хотела бы жить там. Наверное, это в раю.

Мартышке к старости жизнь показалась скучноватой —
И тут вдруг повезло: обзавелась она гранатой.
(Откуда сей предмет внезапно в джунглях появился,
Никто так не понял — словно бы с небес свалился.)
И вот, совсем как по канве у дедушки Крылова,
Та обезьяна кинулась искать игры основу:
И так и этак вертит в лапах скрюченных лимонку —
Нет никакой реакции. Тогда она в сторонку
Отпрыгнула да, к счастью прочих, взобралась на пальму —
Ну, чтоб конфуз её не так заметен был провальный.
И только там, на высоте, заметила колечко —
Решила: вот отсюда надо танцевать, от печки.
Сработал механизм, когтистым пальцем приведённый, —
Нет больше пальмы вместе с обезьяной распылённой.
То есть в распыл сама себя дурища та пустила —
Всё потому, что идиому, видимо, забыла,
Ту, что известна даже маленьким ребятам:
Нет ничего опасней обезьян с гранатой.

Мораль проста: в любой игре легко наматывай круги,
Но обезьяною не будь, а вовремя включай мозги.

До чего же образ твой заезженный:
Нос-морковка, непременное ведро —
Так любой представит бабу снежную…
Но ведь это представление старо!

Носик, бровка-ёлочка прилизана,
К шали мог бы подойти тебе берет.
И кокетством всё в тебе пронизано,
А на конкурсе — и равных даже нет!



PS. Фотографировала в ЦПКО через недельку после конкурса снеговиков (2014 год) — потому качество выбранной мной примадонны уже слегка пострадало, хотя всё ещё на высоте.

Так хочется порой уметь летать —
Пускай не журавлём, простой синицей.
Ну, или чайкой хоть на время стать
И в небесах над озером кружиться.

Мир опрокинут в воду — окоём
Как будто рама, зеленью увита,
А в синем отражение моё
Аккордом прозвучит о brevis vita.

Лови момент, пока дарует жизнь
Мгновения невиданной свободы
И белым планером пари, держись
Как чеховская чайка — до исхода.

Но мне не суждено. Поставлю крест—
Мечты у озера покрылись ряской.
Сплету венок из лилий здешних мест
И побреду домой из этой сказки.
________________

Написано в рамках подготовки к мушкетерскому конкурсу по заданию: использовать четыре слова - «синий», «белый», «крест», «лилия».

И днём и ночью кот ученый
Всё ходит по́ цепи кругом…
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
А. С. Пушкин

Лешему наскучило бродить,
Вот и говорит он раз Русалке:
— А давай, Русалка, вместе жить,
Домик смастерю под дубом. Жалко,
Что ходить не можешь ты, как все,
Но сидеть на ветке скучно очень —
К домику пристрою я бассейн,
Будешь в нём плескаться днём и ночью.

— Ну, ты, Леший, дал, — она в ответ.
— Видно, от бродилок едет крыша.
Мне, ундине, жить с тобой не след,
С этаким корявым. Раз уж вышло
Стать соседкой, как писал пиит,
Так и быть, привечу по-соседски.
Но не больше — от тебя разит
Прелою листвой, и вид простецкий.

Завершая круг очередной,
Тут и Кот свое сомненье выдал:
— Сколько по́ цепи хожу златой,
А такой я глупости не видел.
Налицо ведь явный мезальянс,
Но поверь мне, Леший, часто случай
Правит миром, значит, будет шанс
Набродить другую — и получше.
________________

Написано на мушкетерский конкурс по заданию: «Три персонажа, или Треугольник отношений»

Деревья сбрасывают листья
Всё торопливей, всё смелей –
Не нахожу аллей тенистых
В картинах осени моей.
И вроде стало больше света,
Но даль уже не манит нас.
Опять промчался праздник лета,
Бульвар безжизненно угас.

Я здесь одна. К стволу каштана
Бездумно тянется рука –
Шершава кожа великана…
Вдруг ветерок подул слегка.
С ветвей, решив меня потешить,
Упал в ладони ёжик-плод –
Внутри коричневый орешек –
Как будто знак мне осень шлёт.

В траве пожухлой поискала
И набрала орешков горсть –
В хрусталь старинного бокала
Их дома высыплю. Авось
Они моей отрадой станут
И украшеньем зимних дней –
Наверно, всё же знак с каштана
На радость был дарован мне.
_____________

Написано на мушкетерский конкурс по заданию: «Строка-цитата». Марина Цветаева «В Париже». Выбранная строка: «Я здесь одна. К стволу каштана»

Стыло-холодно, на дворе зима,
Замерла земля под сугробами.
По полсуток ночь — чернота-сурьма
Навевает мысли недобрые.

За окном скрипит старый тополь-друг,
На постой ко мне словно просится.
Вместе с детства мы, но скрипучий звук
Лучше б он сменил безголосицей.

Я наполню всклень, до краёв фужер,
Подойду к окну с другом чокнуться:
"Хорошо бы нам до весны, моншер,
Дотянуть. А там — перетопчется".

Крадётся солнце из-за горизонта –
Мансарды им уже освещены.
А в небе тает смятый серп луны,
Прикрывшись тучкой, словно от афронта.

Бесспорно, в этой каждодневной битве
Всегда у солнца будет перевес,
И сколько б ни мечтал полночный бес,
Луне не устоять, как при молитве...

Потянется опять живое к свету,
Забыв на время, что угасло лето,
Явилась осень предъявлять права:

Желтеют липы на Тверском бульваре,
Трава безжизненна, октябрь в разгаре
И припекает в полдень лишь – едва...

В который раз мы выясняли отношенья —
притом на высшем уровне, культурно.
Словами сладкими, как тёщино варенье,
друг дружке тыкали в глаза, как в урны.

– Ты, зайка, мне всегда во всём была помехой,
я без тебя взлететь мог хоть до Солнца.
– Ты ошибаешься, дружок, тебе успеха
достичь, как из дерьма слепить червонцы.

– И кстати, душенька, я вижу, что ни месяц,
в тебе привес на пару килограммов…
– Зато тебе, любимый котик, в нужном месте
неплохо бы добавить — ради дамы.

– Да-да, кисуля, эти пламенные страсти
всё медленней и реже закипают…
– И правда, милый, это так, не в нашей власти
вернуть любовь и нежность. В общем, тают
мои надежды на романтику с тобою.
И пусть ты всё ещё мне мил, дурашка,
иди подальше — спорить смысла нет с судьбою,
останься в памяти очаровашкой.

Дождливо… Третий день подряд
всё льёт и льёт, стучит по крыше.
И, видно, водяной заряд
не скоро кончится. Лишь мыши
шуршат в углу да старый кот
со мной здесь скуку разделяет —
я в отпуске, в деревне. Вот
чем выбор кончился. Не знаю,
кому претензию послать, —
хотелось ведь покоя, воли,
по тропкам солнечным гулять,
ловить стрекозок в чистом поле.
Нет, лучше б в Турцию, туда,
где всё, как говорится, в кассу.
Но, право слово, господа,
устала от народной массы.

И что в итоге!.. Но дожди,
наверно, кончатся когда-то,
проя́снится — тогда, гляди,
пойдут грибы, пусть хоть опята.
Насобираю я любых,
пожарю с маслицем, с лучком и
устрою праздник на двоих —
коту и мне — в скрипучем доме.
И в кресле в сумеречный час,
хлебнув наливочки вишнёвой,
в мечтах я утону под джаз,
пропетый старой радиолой.

Как я любила летние прогулки —
Вокруг всё было зелено и ярко!
Но вот листва посыпалась, и гулко
Отозвалось мне эхо в старом парке.
На летних променадах ставлю точку.
Ветра осенние — печать сезона,
В них жёлтый дождь из липовых листочков
Спешит смешаться с красным — листьев с клёна.

Кружи́тся листопад в смертельном танце,
И песенка его, по сути, спета.
"Унылая пора"… Но всё же шанс есть,
Что доживу — и снова будет лето.
_____________

Написано на Седьмую пятницу — "Жёлтые дожди": http://litset.ru/publ/15-1-0-45571

***
Жаркое солнце,
но у берёз под окном
жёлтые прядки.
Ветер запутался в них
с грустным шёпотом: "Скоро…"

***
Зимнее поле
ровным покрыто ковром,
выстлано белым —
чёрно-пунктирная цепь
лисьих следов на снегу.

***
В зеркале лужи
дуб любовался собой,
с птицей на ветке.
Дождь августо́вский пошёл
и картинку размазал.

Яблоки в России всегда были, как теперь принято говорить, фруктом номер один. Даже в те времена, когда страна балансировала на грани коллапса и в магазинах не было ни-че-го, яблоки не переводились. Те же мандарины мы ели только на Новый год, а о такой экзотике, как помело или маракуйя, не имели представления. Так что если бы мне предложили выбрать фрукт — символ России, я бы, конечно, остановилась именно на яблоке, на этом круглом сочном красно-желто-зеленом произведении природы, которое и сейчас лежит на моем рабочем столе, ожидая послеобеденного часа.

А сколько упоминаний яблока в книгах русских классиков! В романах Толстого, рассказах Чехова — да и в народных сказках. Думаю, для Бунина запах России переплелся с запахом антоновки навсегда. Кстати, а вы помните этот самый запах антоновки? Давно ли вы держали ее в руках, подносили к лицу, стараясь впитать в себя неповторимый аромат? Ответ предвижу, потому что, по крайней мере в рядовых московских магазинах и на рынках, заваленных фруктами, антоновку мне отыскать не удалось; не помню, чтобы я видела ее на прилавках и осенью. А между тем известный садовод Симиренко утверждал, что при правильных условиях (в соломке да в подвале) антоновка должна храниться до мая. Но кто теперь придерживается каких-то правильностей, когда всем известно, что химия сохранит всё! Покупаю яблоки — те же гольден — лежат на столе в вазе больше месяца, и ничего!

Повсюду неведомые сорта, названия которых даже не пыталась запомнить, — в памяти остались только «яблоки сладкие» и «Гала». Последние не иначе как получили свое имя от страстного поклонника Сальвадора Дали. В общем, подозреваю, что большая часть этого исконно русского фрукта завезена из-за рубежей, потому и названия странные, потому и рассчитан плод на почти круглогодичное хранение.

И все-таки, все-таки… Яблоко для меня все равно останется фруктом России, а Россия — страной яблок (едкие аналогии с банановой республикой попрошу не предлагать). Хотя и мало осталось этих фруктов в пригородных или деревенских садах, но все же у каждого из нас, наверное, еще сохранился уголок (дом или дача — пусть и не собственная), куда можно приехать где-нибудь в конце августа, дождаться темноты и тишины, выйти в садик и, рассматривая крупные августовские звезды в черном небе, услышать, как то и дело, мягко стукаясь о землю, падают яблоки…

Почему-то вспомнила русскую народную песню «Эх, яблочко, куда ты котишься?..» Заметьте, именно с сожалеющим междометием «эх!». Так что всё, о чем я здесь размышляла, можно, пожалуй, к этой русской народной и добавить. Задумалась еще: а почему, интересно, эта самая песня вдруг выбрана под матросский танец «Яблочко»? Какие такие яблочки могут быть в море-окияне?.. Но, согласитесь, это уже совсем другая история…

<Февраль 2013 года>
____________________________

PS. Хотя с момента написания миниатюры прошло пять с половиной лет, ничего в этой ситуации не изменилось. Потому и решила опубликовать, вспомнив о рассказике благодаря объявленному намедни на «Седьмой пятнице» яблочному конкурсу. ))

............................................. Что может быть прекраснее плывущего парусника,
..........................................................скачущей лошади и танцующей женщины!

Движенье — это жизнь, известно испокон.
Вперёд и вверх идти, не жаться сиротливо.
Кого не восхитит летящий в поле конь,
На солнце — золотой, с роскошной белой гривой!

И кто из нас свой взгляд сумеет оторвать
От полных парусов над синими волнами.
Как жаль — не повернуть ни жизнь, ни время вспять,
Ведь паруса теперь плывут лишь только снами.

Слова восторга мне найти ещё трудней,
Чтоб танец описать пусть даже не красотки,
А женщины простой. В её движенья змей
Вплетается тайком — на вид, как голубь, кроткий.

Как возбуждает стиль танцующих шагов!
А грацией она — индийская пантера.
И пасть к её ногам уже почти готов
Восторженный партнёр по танцу — тангоньеро.

Вдруг красным шёлком в ритм взметается подол,
Чуть приоткрыв её изящные колени.
Всё замерло на миг — к ним свыше снизошёл
Способный иногда остановить мгновенье.

Когда звезда скатилась с неба,
Я загадала: свадьбе быть!
Но тут возник сложнейший ребус:
Кого бы на себе женить?
Примерилась к соседу Васе —
Нет, не потянет, слишком властен,
С ним попадёшь, как пташка, в сеть,
И будешь в рот ему смотреть.
А я хочу сплошной фиесты,
Гулять до утренней звезды,
Со всей Вселенной чтоб на ты.
И муж пусть будет — как инвестор.
Таков сегодня мой подход.
Итак, Василия — в расход.

Потом кандидатуру Глеба
Я рассмотрела. Парень ас
Во всём — в чем был и даже не был.
Красив и в профиль, и анфас.
Но вот с деньгами там негусто:
В кармане — вошь, а проще — пусто.
Кормить всю жизнь его самой?
Нет, лучше по миру с сумой!
...Перебирала до утра я
Тех, кто супругом стать бы мог, —
Все не подходят. Видит Бог,
Пыталась честно… Пусть другая
На местных глаз положит свой —
Займусь-ка лучше я Москвой…

Кто-то из классиков сказал: «Что может быть прекраснее плывущего парусника, скачущей лошади и танцующей женщины!» Нетрудно заметить, что каждый элемент этого прекрасного — объект в движении. И я добавляю в эту цепочку облака, потому что переменчивее летних облаков что-либо отыскать почти невозможно.

Лежишь жарким утром в траве и наблюдаешь за их неспокойной жизнью. Вот надвигается крупное белое с кучерявой бахромой, напоминающее человеческий профиль. Рука тянется к фотоаппарату, но в считанные секунды «профиль» распадается и перед глазами уже некое подобие контура Черного моря. Белые барашки теснятся над горизонтом, то и дело наскакивая друг на друга и слепляясь в огромного слона, а слон, повисев в воздухе какое-то время, начинает истончаться, истончаться и в конце концов исчезает совершенно.

Знойный густой воздух пронзает жужжание шмелей, небывало крупные стрекозы, которых снизу можно принять за птиц, прочерчивают в нем странные, непредсказуемые линии, прямо у моего лица качается цветок ромашки, золотой сердцевинкой то и дело задевая щеку, будто целуя. И все это летнее хрупкое великолепие — на фоне облаков, как единый аккорд гимна жизни.

Пристально смотришь в небо, разрисованное облаками, и начинает казаться, что оно не пустое, что вон там, в прогалинах между белым, кто-то есть. Кто-то приковывает твой взгляд, засасывает его, как в воронку. Кто? Нет ответа. Да и нужен ли он? Облака продолжают свой танец, высокая нота летнего дня приближается к кульминации, и картинка отпечатывается в памяти, чтобы морозной снежной зимой то и дело вставать перед глазами так соблазнительно и обещающе.

<2013>



Фото авторское

Хрустела яблоком в саду,
А он подглядывал из чащи
Кустов жасмина, ерунду
Себе придумав: настоящей
Как будто бы любовь была.
В двенадцать лет! Такое дело!
Ну что с того, что я пришла
В их класс и с ним за парту села?!

За год достал меня, хоть плачь!
Все эти вздохи, взгляд послушный.
Уж лучше бы гонял он мяч —
К футболу я неравнодушна.
…Сентябрь крадётся, как змея.
Пусть мой поступок будет низок,
Не сяду с ним, решила я —
И бросила в кусты огрызок.

________________

Написано на "Седьмую пятницу - 260: первая любовь": http://litset.ru/publ/15-1-0-44495

Фото авторское.

Бурной речки поток, полный вычурных красок —
Импрессионизм как он есть, безо всяких масок.
Если б видели это Дега с Ренуаром,
То порвали б холсты от такого удара
И в глубокой печали курили в сторонке,
Признавая победу и "цифры" и плёнки...

Обманули Ассоль в раннем детстве,
Задурили девчонке мозги —
Алый парус теперь суперсредство
От болезни "не вижу ни зги,
Кроме принца, что морем прибудет"…
Хорошо ещё, Грэй не дурак
И, как все чужеземные люди,
Примитивно припёрся в кабак.
Где б ещё он о бзике Ассоли
Мог узнать в незнакомых местах?!
Вот и склеилось там, с божьей волей,
Как девице мечталось в мечтах.

-надцать лет уж прошло. Грэй-романтик
В упоенье волну бороздит,
А Ассоль — от конфетки лишь фантик —
Будто в детстве, всё в море глядит.
Одиночкой кукует, то время
Ждёт, чтоб Грэй старым перцем, но к ней
Как мечтаний итог, пусть и бремя,
Наконец-то вернулся с морей.

Сентябрьское утро 2017 года. На маленьком подмосковном аэродроме праздник — отмечают 70-летие самолета Ан-2, рабочей лошадки еще советского поднебесья. Юбилей подготовлен весьма достойно. По краю летного поля как на параде выстроились самолетики-малютки и вертолеты. Это юбиляры и просто приглашенные — самые разные, от советских старичков "кукурузников" (расхожее название Ан-2) до иномарок типа Robinson.

Атмосфера праздничная: тут вам и киоски с сувенирами, и лоточки с попить-закусить, и концертная программа на импровизированной сцене, где джаз-банд в форме летчиков самозабвенно, а потому просто великолепно исполняет "Потому, потому что мы пилоты…".

Я, конечно, при деле — на фотоохоте. Снимаю все, начиная с банды, которой с удовольствием подпеваю и аплодирую с криком "браво!" (ах, какой там был саксофонист!) и заканчивая рядами авиатехники. Даже перелезаю через ленточное заграждение на летное поле, чтобы выбрать ракурс получше. (Как ни странно, охранники меня не останавливают, наверное, принимают за фотокора — впрочем, я не наглею, дальше, чем на три метра, и не внедряюсь.)

И вот начинаются демонстрационные полеты. Один за другим самолетики и вертушки поднимаются в небо, чтобы показать себя во всей красе. Их тоже фоткаю, хотя это зрелище мне представляется несколько монотонным: все-таки техника в основном "реликтовая", а я к МАКСам привыкла, с моими любимыми самолетами-истребителями. В общем, уже нагулялась-насмотрелась, потому собираюсь и еду домой. Хотя встречный автопоток очень густой, народ из Москвы только-только к полудню раззадоривается, разохочивается посмотреть на авиадейство.

Добравшись вскоре до дома, захожу в Интернет и — о ужас! — натыкаюсь на информацию, что на этом празднике в демполете разбился Ан-2. Сверяю время: это случилось всего лишь через полчаса поcле того, как я покинула аэродром.

Включаю телик — по нескольким каналам показывают этот самолет. Не узнать его невозможно: надпись на борту "Авиалесоохрана" идентифицирует машину четко — и конечно, я его прекрасно помню. Версий причин катастрофы несколько — их будут выдвигать еще не один день. Самая вроде бы вероятная: пилот увлекся демонстрацией, то есть залихачил, превысил угол крена, допустимый для этого старенького малыша, и не смог вовремя из виража выйти.

Просматриваю свежеотснятые фотки — а вот и он. Стоит стальная птичка, будто в ожидании своей судьбы. И главное, пилот (а кто же это еще может быть на охраняемой территории да перед самым вылетом?!) — пилот сидит рядышком, под крылом, в тенечке...

О чем он думал тогда, за какой-то час до самого-самого края — вопрос, который мучает меня каждый раз, когда на глаза попадается эта фотография. И каждый раз у меня щемит сердце.

Memento mori…

.
Как долго ждали мы весны, твердили, что вот-вот настанет,
Но план Создателя иной, он не включал в себя тепла —
Внезапно в мае выпал снег, накрыл цветущие тюльпаны,
А мы-то думали, весна к нам окончательно пришла...
.



Фото авторское, от 8 мая 2017 года.

Начало февраля. Я прогуливаюсь по рынку. На пути рыбный прилавок. Вдруг на глаза попадается лужица на полу, с кровавым пятном посредине. Отвлекаюсь от своих размышлений о возможных удачных ракурсах фотосъемки фруктовых рыночных изобилий и начинаю воспринимать еще и странные глухие удары. Оказывается, на большом подносе лежат три живые рыбины — крупные, чуть ли не с полметра — и одна из них бьется, подпрыгивая, пожалуй, сантиметров на тридцать. Тут начинаю соображать, что лужица с кровью на полу — оттого что эта рыбина в своих прыжках падала на пол, и, видимо, уже не раз. Из подсобки выходит дядька, который говорит полусонной продавщице: «По башке ее что ли стукнуть? Опять ведь спрыгнет!» — «Ты чё, мы ж живую рыбу продаем!»

И вот вторые сутки не выходит у меня эта рыбина из головы. Надо было ее купить, вывезти к загородной речке и выпустить в какую-нибудь прорубь. Она ведь так билась на этом подносе — я никогда такого не видела! Рассчитывала небось, что все-таки удастся выпрыгнуть туда, где много воды и можно легко дышать. Конечно, наверное, она и там умерла бы, ведь таких крупных рыб в подмосковных речках не водится. Но умерла бы она в своей стихии, а не на рыночном прилавке и не в чьей-то кухне — а это совсем другая история. Жалко разве мне было какой-то тысчонки, чтобы заплатить за нее? Да нисколько! Ведь это была, говоря высоким слогом, цена свободы. Просто не хватило ума, увы!..

Кто-то рождается моряком, кто-то танцором, кто-то философом, а Иван Петрович Геймеров родился игроком. Конечно, в зрелом возрасте он не раз задумывался о том, что, быть может, это не случайность, а заложенная на генном уровне предрасположенность — фамилию ведь со счетов не сбросишь, а перевод английского слова game он знал еще в трехлетнем возрасте. Только копаться в прошлом, шурша листвой родословного дерева, у Вани не было никакого желания, тем более что папашу своего — Петра Геймерова он знать не знал и даже ни разу не видел.
 
И все-таки семья у Вани была вполне полноценная: мама, дед и бабуля. Притом дед — заслуженный деятель в заслуженной области, а потому они не бедствовали, и рос Ванюшка в полном достатке, ни в чем ему отказа не было. Вот на таких дрожжах и сформировался-вызрел его природный талант игрока. Во что бы Иван ни начинал играть — победа всегда была за ним. Еще в младенчестве своем состязался он с бабулей в «Камень, ножницы, бумага», чтобы, выиграв, получить шоколадку вместо манной каши. В младших классах школы в ходу был «Морской бой» — на жвачку, которая тогда была в дефиците. А в старших классах, безусловно, на первое место вышли карточные игры — тут в дело, как и положено, пошли деньги. В общем, по окончании школы Ваня был уже суперигроком, а его талисманом-девизом стало выражение «Тройка — семерка — туз!» (тут припоминаем Пушкина и его «Пиковую даму»).
 
Окончив с грехом пополам вуз и обретя специальность «менеджер», ничего определенного под собой не предполагающую, Иван с головой окунулся в игорный бизнес, благо наконец пришли времена казино. Днем он, конечно, за гроши в своей фирмешке менеджировал, а по вечерам отправлялся в игорный дом, на основную, как он считал, работу, ибо денег она приносила немерено. Тратил Ваня эти деньги с размахом, не жалея ни рубля, ни доллара. Например, чтобы поддержать свой девиз, купил себе квартирку по адресу: 3-я улица Строителей, дом 7, квартира 11 («туз» по-ихнему, по-карточному) — хотя обошлась она ему втридорога: прежних-то жильцов выселить пришлось, приобретя им за свой счет новую квартиренку.
 
Так бы размеренно и текла жизнь Геймерова, но произошло неожиданное. Однажды, забавляясь по обыкновению игрой в рулетку в перерыве между карточными играми, Иван, ставя на нечет, успел сказать лишь «Тройка, семерка…» и — бац! — как будто что-то заставило его скользнуть взглядом над столом и упереться в стоящую напротив женщину. Сраженный наповал, он только и смог пробормотать: «…дама!..». (Пушкин устало перевернулся в гробу.) А сразить было чем: из-за стола на Ивана смотрела яркая блондинка, притом точно та самая, которая снилась ему накануне ночь напролет!
 
Конечно, рулетка тут же была забыта. Иван обошел стол, чтобы разглядеть незнакомку получше, — ни чутье, ни сон не обманули: аппетитная дамочка, килограммов под сто весом (а Ване именно такие и нравились) потупила глазки и слегка подрагивала пухлыми щеками в скромной улыбке. «Королева, ей-богу, королева! — вскричал как громом пораженный Геймеров. — Не какая-нибудь пешка! А как зовут вас, красавица?» «Лада, — ответила блондинка и кокетливо повела массивным плечиком, — а фамилию вы почти угадали, Королёва я».
 
Как Лада с Ваней провели эту ночь, рассказывать не будем, — всё в рамках традиций. В таких же рамках прошел и весь месяц, который можно было бы назвать медовым, если бы в воздухе витал хотя бы легкий флер приготовлений к свадьбе. Но нет, Лада, конечно, не была пиковой дамой (скорее, червовой), однако свои интересы блюла крепко, а никакой свадьбы среди них не значилось. Выгода и только выгода — вот что было главным в ее к Ивану чувстве (точнее, в бесчувствии). Так что когда месяц спустя Ваня не досчитался трех четвертей своей наличности, растраченных на этот скороспелый роман, он наконец-то прозрел. Эта игра — игра любовная — была в его жизни первой проигранной, начисто. А Лада, предварительно перенаправив в банк обретенные драгоценности и денежки, покинула Геймерова, сказав со смешком на прощание: «Ты свою фамилию с ошибкой пишешь, надо бы писать через черточку: Гей-Меров — в оправдание твоих неприметных сексуальных способностей».
 
Получивший отставку Иван еще пару дней после этого крутил свою фамилию и так и этак, в конце концов решив, что если «игрок» в ней приказал долго жить, то даже идя по пути, намеченному коварной Ладой, прочитать фамилию можно ведь и жизнеутверждающе: «Гей, Меров!» — типа «Давай-давай, Меров, не кисни, живи на всю катушку!» И так стало Ивану легко и радостно от этого толкования-трансформации, что отбросил он все дурные воспоминания о королевах-пешках да и зашагал по жизни дальше эдаким тузом. Козырным тузом, заметьте!

Швырнув в лесное озеро ключи
От домика его в таёжном мире,
Я приказала сердцу: замолчи,
С меня любовной хватит аритмии!

Нет, до чего дошло: я за́ сто вёрст
Несусь к нему на велике по тропкам
И застаю с какой-то "леди-фёрст" —
При пирогах и явно не из робких.

Ну, потрепала я её слегка,
Влепила в рожу пироги с вареньем.
Но тут — предательство! Его рука
Мне придала из дома ускоренье.

Сижу теперь я возле родника —
Живительна вода ключа лесного —
Под глаз примочки делаю пока,
Чтоб вид приличный обрести мне снова.

И думаю: любовь и вправду зла,
Везёт по жизни на таких михрюток —
Я через душу к сердцу дроли шла,
А надо было топать сквозь желудок.

Зима была в преддверье февраля
бесснежная — серо́, унынье глазу.
И вдруг, как камертон, на ноту ля
настроился оркестр небесный. Сразу
невидимый какой-то дирижёр
дал знак ссыпать снежинок белых ноты.
И понеслось, завьюжило — мажор,
конечно, в этом ритме был вне квоты.

Крутило день и ночь, к утру кошмар
метели буйной стал стихать помалу.
И задремал, устав, мой старый парк,
накрывшись толстым снежным покрывалом.



Фото авторское — 26.01.18

Маня решила развестись с Ваней. И это после десяти лет семейной жизни! Что же послужило яблоком раздора, спросите вы. Да ничего особо нового; к тому же времена такие настали — навалились лихие девяностые.

Ваня с Маней принадлежали к инженерной братии (в те годы половина работоспособного населения страны в инженерах ходила, как сегодня — в менеджерах). Ваня в свой занюханный НИИ продолжал исправно ездить — хотя по полгода зарплаты не получал, но это его не сильно беспокоило. А Маня впряглась в купи-продай-бизнес — кормиться ведь на что-то надо было. Обзавелась она огромными клетчатыми сумками и подрядилась челночить по маршруту Москва — вся Турция, благо граница теперь не на замке. Бизнес её шёл-развивался не так чтобы блестяще, но уже к зиме она смогла прикупить себе в ГУМе шубку из меха «мутон». И хотя это та же овчина, но назвать её какой-то там цигейкой просто язык не повернётся (тем более цена — тогдашних полтора «лимона»): мягонькая, тёпленькая и с эдаким проблеском в шёрстке. Маня в шубке — ну чисто королева! Сама на себя не нарадуется — и осанка горделивая появилась, и даже лицом вроде как ещё красивее стала.

Вот эта шубка, быть может, и сыграла решающую роль в судьбе нашей пары. Потому что, нарядившись в симпатичную овчину, сразила Маня наповал турка Арифа, с которым у неё за полгода только деловые контакты наладились. Восточная кровь горячая, любовь — штука непредсказуемая, а опыта в этом тонком искусстве Арифу было не занимать. И случилось между турком и нашей Машей то самое, что русские классики именуют плотским грехом, — притом на фоне самых возвышенных чувств, будто под аккомпанемент Пятой симфонии Шопена.

Возвратилась Маня в Москву — и к Ване: «Давай прощаться-расставаться, люблю другого, с ним жить хочу». Ваня ей: «Ты что, белены объелась? В чужую страну, в заграницу на жительство подаваться?» А она в ответ: «Курица не птица, а Турция не заграница — у нас, челноков, теперь такая поговорка в ходу. К тому же я не собираюсь туда насовсем уезжать, Арифчик ко мне переедет — квартира-то моя, не забывай об этом». В общем, ссора до небес, аж воздух в комнате сгустился, дышать стало невмоготу. Но делать нечего, любовь — это и для Ивана не пустой звук, это для него святое. Короче, прямо по Довлатову — «дал ей на прощанье в глаз и отвалил» из семейного гнезда (конкретно: однушка, 20 квадратных метров).

Через пару дней телеграммой вызванный приезжает Ариф — да не один, а с тремя жёнами (Манька-то, дурёха, самого главного у него не выведала). Ну, и как тут быть? С одной стороны, конечно, какое-никакое подспорье: одна жена готовит, другая в доме убирается, третья… Но ведь оскорбительно для возвышенных отношений. А о законном браке через три развода (точнее, четыре) и заговаривать нечего: Россия — это вам не Турция, где жену выгнать — всё равно что росу с пальцев стряхнуть.

Помыкалась-помыкалась наша Маша, да и спровадила всю компашку обратно, на её родину. Думала Ваньку снова в дом вернуть — ан нет, он уже соседской Дуняшкой подобранный — обстиранный, обласканный, в своём НИИ посиживает, сдобные пирожки на обед пожёвывает: Дуняшка-то в ресторане официанткой, считай, кормёжка их совсем бесплатная.

Вот и осталась Маняша у разбитого корыта: мужика в доме нет, на челночную работу уже здоровья не хватает, а что такое любовь, она и вовсе забыла. Устроилась дворником, да и рада, что хоть какие-то копейки платят. Правда, соплеменники Арифа норовят её с должности спихнуть — конкуренция среди дворников-мигрантов жесточайшая, но Маня держится за свою метлу крепко — буквально руками и зубами. А любовь… Да что о ней говорить… Была она, есть и всегда будет. Если повезёт, конечно…

Наскребёт Маня на бутылочку портвЭйна, закутается вечером в шубку-мутон и, попивая из хрустального стаканчика, погружается в романтические воспоминания — под ту самую Пятую симфонию Шопена*. Которая, между прочим, называется не абы как, а «Нежность»…
————————————
* https://www.youtube.com/watch?v=Ey2zpJkvAd4

=================

Написано на конкурс "Прозаическая регата - 2": http://litset.ru/publ/15-1-0-39435

Когда-нибудь мы встретимся опять —
И может быть, уже не в этой жизни.
По облакам пойдем с тобой гулять
И в райских кущах сок из яблок выжмем,
Нектара наберём с чудны́х цветов,
Каких в земных краях не встретишь вовсе.
Ты будешь для меня на всё готов —
На жизнь и смерть. Но это будет после.
Всё после. А сегодня океан
Меж нами. Ты и я — два континента.
Душа обнажена, в крови — дурман
И бездна лет до райского момента.

Пусть шубка кроличья на мне не новая —
Дефекты скрою я, накинув шаль.
К восторгам публики всегда готовая,
Подкрашу глазки, и — прощай, печаль!

Пройдусь по городу я манекенщицей —
Мужчины падают: "Ах, это сон!"
К ним снисходительна, ведь выраженьице
Я помню: лопни — но! — держи фасон!

Написано на "Седьмую пятницу", утепленную — http://litset.ru/publ/15-1-0-39247

Все называют временем любви весну,
А ведь Амур не дремлет ни зимой, ни летом.
И осенью в тебя стрелу — хотя б одну —
Он выпустить готов из лука-арбалета.
Влюбиться осенью — что лучше может быть!
И я пример такого счастья повстречала
Вчера, в соседний скверик выйдя покурить,
Где кто-то сердце выложил из листьев палых.



Фото, разумеется, авторское. ))

У старинушки три сына:
Старший умный был детина,
Средний был и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
(П. Ершов, "Конёк-Горбунок")

Было у отца три сына — тут расклад давно известен.
С крайними-то дело ясно, нам же средний интересен,
Тот, что был "и так и сяком", — звали, помнится, Гаврилой.
Не дурак он, и не умный, и совсем не заправила.
В наши дни таких в народе называют средним классом,
Ну а злобные — планктоном или просто серой массой.
Вот на этого Гаврилу как-то раз в конце июля,
Будто по указке Стрыя, ветры свежие подули:
"Одному Ванюхе, что ли, мёдом жизнь под Горбунками?
Тож найду себе подмогу, и притом не под конями".
Взъерепенился парнишка, удержать его нет мочи.
На кобылку — да в погоню за удачей, в одиночку.

Колесил он по просёлкам, по лесам-болотам долго,
И судьба его сводила то с Ягой, то с Серым Волком,
То на Мёртвую Царевну натыкаться приходилось —
В ту минуту поцелуйно оживление случилось.
Золотая Рыбка, Птичка, Кот Баюн или Русалка —
Все давно друг дружке служат. Лишних нету. Стало жалко
Нашему Гавриле года, что провёл так нерадиво —
Не разжился ведь ни златом, ни слугой на перспективу.
Воротился он обратно да попал жене в объятья,
Потому как стал что надо — хоть в одежде, хоть без платья.
И никто теперь не будет обзываться "так и сяком" —
После дальних странствий Гавря чисто Шварц — хорош, собака!

Стал Гаврила первым парнем во слободке поживать
Да добро своё руками и мозгами наживать.
Ну а в сказке есть намёк, добрым молодцам урок:
Коль не хочешь быть планктоном, всё в твоих руках, дружок.