Летучие мыши носились по кругу.
Луна из-за тучи в зенит поползла.
За ней наблюдала с балкона старуха,
Которую пледом окутала мгла.
В убогой клетушке вблизи Патриарших
Ютилась вещунья мирских передряг.
Она, городская гаргулья со стажем,
Вселяла в соседей панический страх,
Хотя неподвижно сидела в коляске:
Удушливым летом, промозглой зимой
До ночи внимала трамвайному лязгу,
Потом диалоги вела с тишиной.
Сто лет – задержалась на свете надолго.
Зачем? Ведь она никому не нужна,
В её предсказаниях не было толку...
Итак, над столицей катилась луна,
Безродный поэт и зоил Массолита
Сидели на лавке на фоне пруда,
Где лунная краска по ряби разлита.
Кто знал, что над ними нависла беда?
Старухе, конечно же, было известно,
Что Аннушка масло уже пролила,
Что в модном костюме на лобное место
Спешил основатель империи зла.
Она отчеканила каждое слово,
Которые в страшном вердикте сплелись:
"Сегодня пополнит отряд безголовых
И будет оплакан один атеист"...
Трамвай из тумана возник, будто призрак,
И критик на рельсах невольно почил.
Коллег ожидала помпезная тризна.
Вещунья в дозор заступила в ночи...
на конкурс
Седьмая пятница - 411: призрачная