Небо пухлое снегом беременно,
День открытых дверей у него.
И назначенный Ангелом Временным
Белизну выверяет снегов.
К вам в окно заглянув конфузливо,
Спросит ласково - Как дела?
Жаль, под снегом плохая акустика,
Жаль, что видимость подвела.
Пожелает тайком вам спасения,
Долгой жизни, счастливых лет,
И исчезнет в пространстве-времени.
Может, вовсе его и нет...

Что за расклад! Мечи и Посохи.
Пятнадцатый Аркан грозит страданием,
Не выйти, видно, из беды мне посуху,
А Шут спешит навстречу испытаниям.

Раскинула гадалка Кельтский Крест,
Не зная посвящённости моей,
Лукаво предрекала лёгкий стресс
И наслажденье обществом друзей.

Смешно. Но верить или нет?
И если верить, то кому?
Себе? Гадалке, говорившей бред?
А Шут кричал, чтоб верила ему.

На Седьмую пятницу 424: гадания

Читаю Руны скрещенных ветвей,
Перевожу послания от Ветра,
Толкую Суры в Книге Январей,
Сверяя всё со стрелкой амперметра.
Расходятся трактовки в мелочах,
Но в главном до фонемы совпадают,
Я проверяю на тринадцати свечах
И зеркалах, чтоб уточнить детали.
Таро даёт устойчивый прогноз,
Ицзином комментируя приметы -
Всё сходится. И пусть сейчас мороз,
Но абсолютно точно - будет Лето!
* * *

*L;s Runor korsade grenar - Читаю Руны скрещенных ветвей.
на языке Викингов:))

На Седьмую пятницу 424: гадания

Видишь —  зима. Значит,  снова сбываются сны.
Сны, как из Библии детской, написанной Марксом.

Мне говорили (врачи и другие лгуны),
Сны —  это быстрая фаза движения глаз —  и чему там сбываться?

Кто бы им верил! Когда по приметам из снов,
С полным набором счастливых трамвайных билетов

И кораблей, уходящих по клеткам штормов,
Путь через зиму —  единственный в новое лето.

Вот — прекрасная дама собирается на свидание.
Она всё продумала и предусмотрела заранее:
Купила новое платье, самое-самое модное,
(Практически, всю зарплату на него израсходовала).
На туфли новые, к сожалению, не хватило,
Но прошлогодние ещё ничего — она их протёрла от пыли.
Думает: «Не надеть ли бельё «подвенечное»?
(Так, на всякий случай… без пошлых мыслей, конечно)».
Дама приняла во внимание советы своих подруг,
На тему: «звони, если что!» и про всякое прочее «вдруг».
И уж конечно, не нужно дополнительно оговаривать,
Что дама (для похудания) неделю питалась рисовыми отварами.
* * *
А вот — доблестный рыцарь. У него тоже свидание.
И что характерно, именно с нашей дамой.
Свидание, конечно, не первое и не второе.
Рыцарь слегка сомневался: «Может, уже и не стоит? —
Но потом решил, — схожу последний раз, вдруг, это будет она,
Самая, что ни на есть — единственная, которая так нужна?»
Рыцарь побрился с утра и еле-еле нашёл парные носки.
Подмигнул отражению в зеркале, эффектно и по-мужски.
Потом дезодорантом обрызгал себя и весь дом,
(Ну мало ли, как получится) и чтобы не пахло котом.
* * *
Такие дела, мой любимый и ласковый Бог,
Так хочется, чтобы ты рыцарю с дамой прекрасной помог.
Они оба очень хорошие! Ты, просто, чуть-чуть помоги.
Вот, даже кот говорит, что прекрасная дама прекраснее всех других.

Тихо сиди, слушай сказку про Свет Рождества:
Было всё так же - и снег, и овечья пещера.
Кажется даже, был очень холодный январь,
Или декабрь...но это неважно, наверно.
Мальчик родился! И это важнее всего!
(Или, возможно, не мальчик, а девочка, всё же).
И засияла звезда, освятив Рождество,
Светом чудесным, согрев пастухов и прохожих.
Ждали волхвы этот свет и пришли на него,
Чтобы дары принести и притронуться к чуду,
И написать эти лики на досках икон,
Если когда-нибудь люди о свете забудут.

Вот и тебя подарили в канун Рождества.
Мальчику ль, девочке... Это не важно, поверь мне.
Главное - есть Рождество и полно волшебства!
А из подарков волхвов мне - ты был самый первый.

Муфф проснулся рано-рано. Потому что Василий Матвеевич, возвращаясь с прогулки, неловко спрыгнул на подоконник и свалил… да всё свалил, что там лежало. Василий Матвеевич виновато извинился хриплым простуженным мявом.

Ну да, ну да… Василий Матвеевич был котом — этот факт неоспорим.
«Да… но кто я? — подумал Муфф. И потянулся за блокнотом. Хорошая вещь — блокнот, сразу на первой странице было написано: «Я — Муфф».
«Ну вот — всё встало на свои места, конечно, я — Муфф!» И Василий Матвеевич тоже закивал — радовался, что всё на своих местах, в том числе и его миска с завтраком.

Когда все позавтракали, а всех было девять (Муфф, Василий Матвеевич и семь карусельных лошадок), то, согласно записи в блокноте, пора было отправляться на прогулку. А что голубей и синиц кормить — так это Муфф и без блокнота помнил.
Он вышел в белёсое зимнее утро, насыпал на колодезную крышку смесь из перловки и овса, повесил на ветку клёна кусочек сала и пошёл гулять.

Когда вы решили прогуляться, лучше всего идти прямо, особенно, если вокруг «прямо» всё завалено снегом. Муфф так и прогуливался — прямо и прямо, пока
не пришёл к огромным дверям, с надписью «Городской рынок».
Рынок только открылся. И продавцы, позёвывая, раскладывали на прилавках свой товар, самый разный. А Муфф шел прямо, пока не упёрся в большой и мутный
аквариум. «Живая рыба» — прочитал Муфф. Продавец (небритый, в клеёнчатом фартуке) шерудил сачком по дну, пытаясь выловить большую рыбину.
Назвать рыбину «живой» — было затруднительно. Муфф остановился и стал смотреть.
«Жалко рыбу, — подумал Муфф, — конечно, какая может быть жизнь, если ты вынужден плавать в грязном аквариуме.»

Продавец живой рыбы, тем временем, изловчился, захватив рыбину в сачок, вытащил её и бросил в таз. Заметив Муффа, продавец сказал:
— Вы подходите, товарищ, через полчаса, сейчас я воду поменяю и свежую рыбу запущу.
— А с этой рыбой что будет?
— А что с ней будет… рыба, как рыба, просто вчерашняя. Хотите — покупайте, я скидку дам хорошую.
Порывшись в карманах, Муфф высыпал на прилавок перед продавцом несколько красивых речных камешков, две глиняные свистульки в виде райских птичек, пару конфет в затёртых фантиках и стодолларовую купюру.
— Этого хватит? — спросил Муфф.
— Даже с избытком! — ответил радостный продавец.

Придерживая рыбу, завёрнутую в пакет и, для тепла, спрятанную под пальто, Муфф быстро зашагал домой. Сделать это было очень просто — разворачиваешься и идёшь снова прямо. «Вот оно — несомненное преимущество прямых и честных путей!» — подумал Муфф.

А дома было тепло и Василий Матвеевич спал на спине у одной из лошадок.
Он всегда спал именно у этой лошадки. "Видимо, они очень подружились", — думал Муфф. Рыба была срочно извлечена из пакета и выпущена в ванну. Сначала рыба никак не отреагировала на перемену места обитания. Зато Василий Матвеевич очень отреагировал!
Он запрыгнул на край ванны и глаз не сводил с нового жильца. А Муфф отправился к лошадкам — расчёсывать им гривы и хвостики. Потому что — это важно для лошадок! Они все — девочки и любят быть красивыми. Всегда.

А потом раздался громкий крик Василия Матвеевича. Муфф и лошадки бросились в ванну, а там — рыба, отогревшись и освоившись, бойко плавала, обдавая кота фонтанами брызг при каждом развороте.
«Здравствуйте! — сказал Муфф, — не волнуйтесь, Вы в безопасности, среди друзей.»
Василий Матвеевич, мявкнул неразборчиво, что-то типа: «Гусь свинье не товарищ», но пересел подальше от края ванны.
— Я — Муфф, это — Василий Матвеевич, и девочки наши — Карусельные лошадки. Они всегда у нас зимуют, а так-то — лошадки служат на карусели, с мая до октября — детей катают.
А Вас как зовут?
— Василиса, я. — пробулькала рыба, — а вы меня сегодня съедите?
— Ну что Вы! Как можно! Мы Василис никогда не едим.
— А кот? — засомневалась рыба.
— Василий Матвеевич у нас питается исключительно «Purina ONE» и «Royal Canin».
Кот неохотно кивнул, что «да, питаюсь… мог бы и тобой попитаться, ну да ладно».
— А может, вы тогда меня домой отпустите? Я в реке живу, рядом с островом.
Жаль, что я не Золотая рыбка и не умею выполнять желания, но… может вы так меня отпустите?

Когда совсем стемнело, из квартиры № 13, дома № 2 «Б», по улице Красной, в одном сибирском городе, вышла очень необычная компания. Впереди бежал
полосатый толстый кот, за ним шёл невысокий человек, обутый в валенки разного цвета: один — белый, с надписью «правый», а второй — чёрный и без надписи, замыкали шествие семь Карусельных лошадок, необычайной красоты (гривы и хвостики тщательно расчёсаны).
Странная группа направилась к реке. Там человек в разных валенках прорубил лунку и выпустил в реку большую рыбину. Та, сначала быстро скрылась в темной воде, но, через минуту, высунула довольную мордочку и сказала: «Спасибо!»

Вот такая история. Иногда ведь важно выполнять и желания рыбок, правда?

Кошки спят. В окне красиво. Люди ходят редко-тихо.
Снег украсил перспективу, как умелая портниха.
Холодильник переполнен. Утро выспалось под вечер.
По последствиям застолья, аспирин ищу в аптечке.
Боже мой! Салатов море, прочей снеди — два вагона.
И сожрать всё это нужно скоро-быстро-увлечённо.
Вспоминая ряд моментов из прошедшего веселья,
Ржу. Легко, самозабвенно. Это ж праздник — в самом деле!
Хорошо, что это  было («было» — ключевое слово).
С наступившим Новым годом! А потом — со Старым-Новым!

В дырявом старом рюкзачке
Зубная щётка весь багаж,
А к ней - полпачки сигарет
И два купона с распродаж.
Зато совсем не тяжело.
Иду куда-то налегке.
Мой телефон кричит - Алоооооо!
На непонятном языке.
Всю Ойкумену занесло,
Одна дорога в декабре,
На Тридцать Первое число -
Конец всего в календаре.
Я неизбежно подойду
К Весёлым Праздникам Конца,
С двумя котами в поводу,
Как зверь, бегущий на ловца.
На огоньки и фейерверк,
На оливье и мандарин,
На бой курантов и фужер
С Январским временем внутри.

Женька «дедморозил» уже третий Новый год. Золотая пора для нищего студента факультета Театральной режиссуры. Снегурочки менялись. Самая первая — Лена, вышла замуж, вторая была Инга. Хорошая Снегурочка, но в прошлом году она закончила учёбу и уехала в родной город. Поэтому, уже с ноября, Женька стал приглядываться к девчонкам (на предмет коллеги по новогоднему чёсу). Тут всё не так просто. Девушка должна быть… ну, хотя бы смутно похожа на сказочную Снегурочку, уметь импровизировать на ходу, ладить с детьми и нуждаться в заработке. Это важно! Много красивых девчонок, но подходят под строгие критерии отбора далеко не все. Самых красивых быстро разобрали более удачливые «дедморозы».

А Женьке досталась Новикова. Второй курс, рыжая, веснушчатая, больше похожая на Пеппи Длинный Чулок.

Чёс начинался уже с двадцатых чисел декабря. И резко усиливался к концу года.
Сразу после занятий, в общагу за Женькой и Новиковой, заезжал старенький Nissan, с Петром Ивановичем — шофёром агентства «Праздник каждый день» и списком адресов.
Двадцать пятое декабря ничем от других дней не отличалось. Шёл мягкий ласковый снег, город сверкал огнями, народ толкался по магазинам в поисках подарков. У Женьки осталось всего два адреса, один — в новых, спальных районах (девочка Лиза, семь лет, подарок — Барби и Домик для Барби), второй — в старом центре (мальчик Гоша, восемь лет, подарок — планшет Apple iPad mini).

— Ничё так подарочки деткам! Мне помню дарили коньки, мячик, клюшку.
— А мне альбомы для рисования, краски, книги, ну и кукол тоже дарили.
— Эх, молодёжь, вот мне, в моём советском детстве, помню, раз подарили модель самолёта для склейки, а ещё, помню — пластинку. Очень крутая была вещь! «Али Баба и сорок разбойников» — шедевр! Там такие актёры, такие голоса, а песни… До сих пор помню. Вот — это подарок, так подарок.

Так, за разговорами, новогодняя команда приехала к дому девочки Лизы.
У второго подъезда их встречал папа, замахал руками — «здесь я, здесь!»
Протянул Женьке две подарочные коробки, попросил подождать минут десять, чтобы «полностью исключить фактор недоверия».
Ждать решили в подъезде — не май месяц. Вошли в крашеный бежевой краской холл, Лизин папа вызвал лифт, ему надо было, «как бы вернуться с работы»… ничего не подозревая о визите Деда Мороза. В углу, рядом с батареей, стояла коробка.
Такая обычная картонная коробка, но в новом чистом холле она смотрелась странно и чужеродно. Новикова потянулась к батарее — рукавички положить, и
заглянула внутрь.

— Ой! А здесь пёсик маленький! Какой хорошенький, смешной.
Щенок — белый, только на спинке рыжее пятно, засопел радостно, лизнул Новикову в подбородок, заегозил, тоненько затявкал.
— Подкинули вчера с утра. Вроде и подъезд на кодовом замке, а вот — проникли. Я его уже несколько раз покормил. Взять бы себе, да нельзя — у Лизы аллергия, от мамы досталась. Обе собак-кошек любят безумно, но — пятнадцать минут в одной комнате с ними — и всё прелести жизни: насморк-кашель-хрипы. Астма… вот такая беда.

Заходя в двери лифта, сказал Лизин папа и поехал на 14 этаж.
Женька и Новикова остались ждать и гладить щенка. Есть какая-то магия у маленьких зверей — не может нормальный человек пройти мимо.
Руки сами тянутся погладить, потрепать, брюшко там… ушки, лапки… Взять. Взять его себе. Как он, маленький и тёплый останется здесь в коробке? Вон он как радуется! Шерудится, открывает розовый ротик, лижет протянутые руки…

— Давай заберём — заныла Новикова
— Куда! В общагу не пустят, сама знаешь… куда ты его заберёшь?
— Жень, ну он же, смотри какой классный, мы его тайно пронесём, дадим объявление, найдём ему хозяев… ну, за пару недель — точно найдём!
— Всё, поехали к Лизе. Оставь его, может кто-нибудь из местных возьмнёт.

Ребята позвонили в дверь. Симпатичная молодая женщина им открыла, со словами: «Здравствуйте Дедушка Мороз! Ой, и Снегурочка! Проходите-
проходите. Лиза! Смотри кто к нам пожаловал!»

Дальше, всё по сценарию: Лиза выскочила из комнаты — глаза круглые, удивление совершенно искреннее, даже робость. Женька стал привычно спрашивать: «хорошо ли себя Лиза вела в прошедшем году?», оказалось — хорошо, Новикова посоветовала Лизе спеть дедушке песенку или стишок рассказать,
Лиза, блестя глазами, спела про ёлочку, сорвав «шквал аплодисментов», получила красивые коробки с подарками, явно желанными, папа стал приглашать
гостей к столу, прозвучало столь привычное и вечное «на посошок», но Женьке надо было ещё писать ночью курсовик, а Новикова утром сдавала зарубежку —
и «нет, пойдём мы с внученькой, нас ещё много ребят ждут! И — счастливого Нового года!

И — удачи тебе, Лизонька, оставайся всегда такой же хорошей девочкой, слушайся маму и папу, встретимся в следующем году!»

— Жень, ну как мы его здесь бросим? Он же маленький совсем, смотри — он так рад. Жень, ну давай заберём, я попробую местным из группы предложить…
— Бери. Что ж я, по-твоему, без сердца што-ли. Бери, Новикова, что-нибудь придумаем.

Пётр Иванович, хмыкнув, полез ручищей в коробку, погладил найдёныша, и сказал: «Отличный пёс, да? Жаль, у меня полный комплект: два кота, собака Нюша.
Поспрашиваю тоже… может, кто в гараже заберёт. Ух ты, мой хороший...»
И они поехали в последний, на сегодня, адрес.

Подъехали, набрали записанный на заказе код, дверь в подъезд открылась, дальше — четвёртый этаж, без лифта (дом сталинской постройки), квартира №10.

Звонок — мелодичная трель, открыла мама, быстро сунула коробку с планшетом в мешок Деда Мороза и, чуть наигранно запричитала: « Ой, какие гости! Проходите, Дедушка Мороз! — И в комнату, — Гоша, Гошенька, глянь кто к нам пришёл!»
Мальчик выскочил навстречу. В глазах удивление, и вера пополам с недоверием.
Застеснялся, прижался к матери. Худенький, черноволосый, смуглый.
— Здравствуй, Георгий! Получил я твоё письмо, внученька моя Снегурочка мне его прочитала. Как ты учился в этом году? Как себя вёл? Что нового узнал!

— Здравствуйте, правда получили… на самом деле?
— Конечно. Мы все письма получаем на самом деле.
Тут Новикова заулыбалась, на щеках ямочки. Голосом нежным, колокольчиковым спрашивает:
— А что ты нам в подарок приготовил, Гошенька? Песенку или стишок?
— Рисунок.
Сказал и побежал в глубь квартиры. Вернулся, сжимая в руке листок.
— Вот!
На картине, нарисованной детской рукой, были Дед Мороз со Снегурочкой (она, кстати, была рыжая… рыжие косы лились из-под шапочки, прямо, как у
Новиковой), против них стояли мама и Гоша, сзади — новогодняя ёлка в огоньках.
Снегурочка протягивала нарисованному Гоше большую коробку, из которой торчала голова белого щенка. Белого с рыжим пятном на спинке.
— Подожди-ка, Дедушка, я сейчас вернусь…
Уже на бегу шептала Новикова. Женька важно рассматривал картинку, хвалил мальчика, за успехи в рисовании, спрашивал, дежурно, о поведении, об оценках — по всему выходило, что Гоша — молодец.

Мама подтолкнула Гошу: «Давай, Гошенька, спой!»

— Jingle Bells, jingle Bells…

Неожиданно звонким и чистым голосом затянул мальчик. Дверь в квартиру отворилась и Новикова предстала со щенком в руках.

— Вот тебе, Георгий, наш с внученькой подарок. А это тебе от мамы.
Но мальчик уже ничего не слышал, он смотрел на щенка во все глаза.
А счастье, счастье, оно заполнило всю квартиру, перелилось за порог, и полетело по всему предновогоднему городу. И дальше, дальше…
Вот такая история. А щенка назвали — Санта.
А Женька и Новикова в июне поженились.
Под Новый год бывает много чудес — важно верить.

— Пригов, что с заключением по делу №187/АН-700-47-42?
— Заканчиваю оформление, товарищ Шестой.
— Давайте уже не затягивайте! Там всё давно понятно: есть запись камер наружного наблюдения,
свидетельские показания, даже признание обвиняемого есть. Почему тянете?
— Хотелось выяснить мотивы. Разобраться — как такое может происходить, почему?
— Пригов, там нечего выяснять. Следственная бригада поработала отлично, дело стройное
и бесспорное. Обвинение в посягательстве на счастье, благополучие и покой граждан не вызывает
никаких сомнений. Пригов, Пригов… я ценю ваше желание досконально разбираться в материале,
но… знаете, я тоже был молодым, мне тоже хотелось понять мотивы преступников — как так?
В нашем счастливом обществе и вдруг — кто-то нарушает, обществом же принятые нормы и законы.
Поверьте, нам их не понять. Потому-то и введена процедура «Избавления от противоречий», а
этот ваш… летун, он чистейшей воды нарушитель. И ведь сам признаётся, что летал. Да не просто,
тайно взлетел, вдали от населённых объектов, где-нибудь в лесу там… или в поле. Он же из окна
человейника летал! А там рядом, между прочим, детское образовательное учреждение.
Там наших детей учат быть счастливыми! Вам этого не достаточно, Пригов?

Пригов молчал. Ему «этого» было достаточно. Но… что-то не давало покоя, что-то очень
важное. Что-то, затрагивающее самые тайные струны его, Приговской, души. Сверлил и сверлил
червячок сомнения. Даже крамольная мысль ворочалась: «уехать подальше… и попробовать взлететь».
Нет, Пригов, конечно, мысль эту на корню забил — он страж закона, счастья и свободы! Что это получится,
если все летать начнут? Ничего хорошего! Но…

А товарищ Шестой продолжал, доверительным голосом:

— … ты, Пригов, хороший парень. У тебя жена скоро родит, вам расширяться пора. Да и тебе расти
по службе. Ты сейчас в какой сотне?
— В третьей, товарищ Шестой.
— Ну вот, закрывай это дело, передавай в Высшую Инстанцию Счастья и жди повышения. А с повышением —
более просторное помещение для счастья, льготы. Расти надо, Пригов. К счастью тянуться. Ну… ты меня понял.
— Понял, товарищ Шестой. Сегодня всё закончу, подпишу у подследственного и отправлю.
— Вот и молодец. Выполнять.

Пригов шёл по коридору и думал: «Всё действительно ясно. Сейчас ещё раз проверю все материалы дела
и обвинительное заключение оформлю. В конце-концов, счастье для людей — это самое главное! А мы стоим
на страже счастья. Ничто не должно омрачать жизнь наших граждан… ничто и никто. И нашу с Ленкой жизнь тоже...»

А товарищу Шестому позвонил Первый.
— Как там у вас?
— Всё нормально, товарищ Первый. Сегодня отправляем дело в Высшую Инстанцию Счастья.
— Ну, готовьтесь стать Пятым.
— Служу счастью народа!

Дело было готово к отправке, но Пригов решил ещё раз проверить некоторые детали.
«Чтобы дело не развалилось при рассмотрении его в Высшей Инстанции Счастья! — говорил
себе Пригов, направляясь в камеру к обвиняемому. Прежде, он провёл с обвиняемым много часов,
пытаясь понять — что движет человеком, не способным ценить общее счастье. Обвиняемый
охотно отвечал на все вопросы, давал развёрнутые пояснения своим поступкам и мыслям.
Его было очень интересно слушать… со многим Пригов (внутренне) был согласен, но многое
в словах обвиняемого пугало. Пугало своей неожиданной свободой, критическим взглядом на
устройство мира… а главное — его точка зрения на счастье — вот, что было самым
крамольным и непонятным. Из этих горячих речей, Пригов понял, что, на взгляд обвиняемого,
каждый человек волен летать. В любой момент. Это — неотъемлемое право человека,
а не только Первого. Это была чистейшей воды ересь и попрание всех возможных уложений
о счастье. Однако, Пригову почему-то становилось легко и свободно от таких мыслей и слов.
Он предъявил охране удостоверение и вошёл в камеру.

— Здравствуйте, АН-700-47-42.
— Да-да, здравствуйте!
— Ваше дело завершено. Сегодня я отправляю его в Высшую Инстанцию Счастья.
Думаю, решение последует очень быстро. Вам помогут стать… по-настоящему счастливым.
— Да, конечно. Прощайте, Пригов. Больше меня уже не будет. Будет именно то,
что вы пишете — мой идентификационный номер АН-700-47-42.
— А как Вас зовут?
— Алекс, а Вас?
— Тоже Алекс…

Решение пришло мгновенно. Пригов вывел АН-700-47-42 из камеры, провёл мимо вахты,
объяснив это последним следственным экспериментом. Они вышли в холодное снежное
утро 1 декабря 20ХХ года… и полетели.

Поднимите голову — видите — они летят.

— Мама, мама, пойдём скорее! Я покажу тебе чудо!
Кричал Мишка, прибежавший с прогулки. И отказаться было совершенно невозможно.
Пришлось влазить в защитный костюм и идти смотреть на очередное Мишкино «чудо».
Почти бегом мы миновали пустошь, которая была сразу за дверью нашего бункера, перешли по бетонной плите овраг и долго ещё шагали по пепельно-серой, мёртвой земле. Говорят, раньше она была озером.

Мишка всё бежал и бежал вперёд. Наконец он резко остановился.
— Вот оно!
Из растрескавшейся земли рос невзрачный цветок. Жёлтая шапочка, тоненькая зелёная ножка, длинные листики распластанные вокруг. Слабенький и одинокий. Но такой прекрасный!
Это действительно было чудо. Мишка сидел на корточках и с благоговением рассматривал маленькую жизнь. А у меня слёзы навернулись на глаза.
— Мама, посмотри! У него уже есть детки!
Да. Цветок дал несколько побегов. И это было совершенно невероятно.

Запас кислорода подходил к концу. С трудом оторвавшись от Мишкиной находки, мы поспешили домой. В бункер. Он был надёжным убежищем для трёх поколений нашей семьи. Быстро пройдя дезактивацию, скинули костюмы и открыли «Большой энциклопедический справочник растений».
— Вот он! — сказал Мишка.

«Одуванчик (лат. Tar;xacum) — род многолетних травянистых растений семейства Астровые, или Сложноцветные (Asteraceae). Типовой вид рода — Одуванчик лекарственный — хорошо известное растение с розеткой прикорневых листьев и крупными ярко-жёлтыми соцветиями-корзинками из язычковых цветков. В ненастную погоду и на ночь корзинка закрывается. На вершине вытянутого носика семянки имеется множество волосков, с их помощью плод одуванчика может перелетать в воздушных потоках на большие расстояния.»

Что-то знакомое было в этом названии. Мишка увлечённо рассматривал картинки и мечтал, что одуванчик, разлетевшись своими волосками-семенами, сначала по пустоши, а после и по всей земле, превратит её
в цветущий бесконечный луг.

А я вспомнила — почему мне знакомо это слово. Бабушка, когда была жива, много рассказывала о прежней жизни. Как были большие города, реки с рыбой, моря, леса… А у её родителей была дача. Дача — это такой
дом с садом-огородом. А сад-огород — для деревьев и растений. Там росли яблони, вишни...что-то ещё…и они цвели весной, а летом давали плоды. И были грядки. Такие специальные приспособления для выращивания
овощей. Сейчас уже не вспомню, как назывались овощи...На этой даче, куда семья уезжала из города на всё лето, было очень хорошо. Но приходилось всё время что-то делать. Сначала — сажать растения, потом — поливать (это водой) и полоть. Вот! А полоть — значит уничтожать другие, не приносящие пользу растения. Сорняки.
Особенно часто бабушка вспоминала одуванчики, которые росли сами по себе и «только выполешь, а они опять лезут».

Мишка внимательно слушал, он любил рассказы про «то» время. А потом сказал: «Мама, ты как маленькая! Это же бабушка тебе сказку рассказывала. Кто же станет убивать живой цветок?
Это просто страшная сказка».

Идти сквозь снежный холод декабря,
Где руки стынут даже в рукавицах,
С пакетами, в которых всё подряд
На новогодний стол. Тащить и злиться.
Мечтать о завершении торжеств,
Хотя они ещё не начинались.
И еле-еле затянуть в подъезд
Всю снедь, подарки (нужные едва ли).
Неловко зацарапаться в замке,
Ругая дверь за тяжесть и неспешность.
В сердцах коленкой пнуть один пакет
(а он назло развалится мятежно),

И мандарины, высыпавшись на пол,
Запрыгают, как рыжие птенцы.
Кот их покатит балованной лапой
По коридору и оси абсцисс.
Запахнет новогодним ожиданьем,
Нарядной ёлкой, верой в чудеса
И чем-то из таких воспоминаний,
Что невозможно вспомнить до конца.

Буду сидеть как Сова. Недоверчивым взглядом мерить пространство снегов
и вертеть головой. Перезабуду слова человечьи и даты, так как они ни к чему,
если стал ты Совой. Жаль, что придётся охотиться на теплокровных. Вдруг у меня
(как Совы) будет кризисный сбой... Кстати, Сове не достать сигареты и кофе.
Разве - ночами летать воровать их домой. Рифмы, я думаю, тоже утратят всю ценность,
как и возможность писать в интернете стишки.
Может, и нет!
Я так долго строчила катрены, что "руки помнят"!
Хотя... у Совы нет руки.

Пробуждение
Качур Доналд

Сам себя часто чувствую лежебокой,
нет ничего дороже сна и покоя.
Сон у меня обычно такой глубокий,
словно я погрузился на дно морское,
словно вокруг актинии и кальмары,
словно медузы в медленном танце кружатся…
Но иногда тревожат меня кошмары,
полные крови, дыма, огня и ужаса,
полные боли, паники и истерик –
хватит, пора проснуться, терпение лопнуло!
Выбраться на зелёный ласковый берег,
нежиться под лучами солнышка тёплого.
Явь однозначно предпочитаю сну я,
только вот запах, будто что-то протухло,
люди вокруг бросаются врассыпную
с криками:
Ктулху! Ктулху!

Где-то гуляет Басё,
Вместе с любимым котом,
Сакуры видит и всё -
Белое на голубом.
Кот отстранённо молчит,
В Осаке снова весна,
Пруд, отражая лучи,
Лижет бока валунам.

Кот и Мацуо глядят
На Императорский пруд,
Нежно звенит водопад,
Карпы неспешно плывут,
Цапли изыскано спят -
Белые на голубом…

А у меня - снегопад.
Я, кстати, тоже с котом.

Порхали ножницы в уверенных руках,
летели на пол локоны и пряди,
глаза прикрыв, парила я в мечтах
и доверяла мастеру не глядя.
По радио давали Вальс цветов,
по просьбам и заявкам комбайнёров.
И мастер ласково мне говорил: «пардон,
головку влево, вправо...уже скоро!»
А я плыла в Чайковском и мечтах
о красоте немыслимой и вечной,
как выхожу на улицу и — ах!
Под ноги, штабелями каждый встречный.
Рабочий полдень вырулил в финал.
«Откройте глазки, всё уже готово!»
Открыла — из глубин больших зеркал
Смотрело нечто с видом бестолковым.
Глотая слёзы и благодаря,
поскольку мастер целый час работал,
чтобы придать мне облик упыря,
в процессе перехода в идиота,
покинула салон. Бегом домой —
укрыться в уголку за книжной полкой,
чтоб не пугать народ страны родной…
А отрастала эта стрижка доооолго.

С тех давних пор прошло немало дней.
И выросла коса, не зная ножниц.
Но если стрижка снится мне во сне,
я горько плачу и ору истошно.

На Седьмую пятницу - 422, подстриженная

Когда Валет сдавался в плен червям,
Меня по крупу жалостно похлопав,
Сказал: «Скачи, гуляй, душа моя,
Любимая кобыла Пенелопа!

Крестовый наш поход на масть червей
Закончен. Я сдаюсь на милость Дамы,
Она добра,  прекрасна. И Харлей,
В её конюшне, Дэвидсон. Тот самый!

Разочарован в карточных боях,
Кресты с погонов яростно сдирая,
Обнял меня небрежно, впопыхах:
«Прощай же, Пенелопа дорогая!»

Прощай, мой друг! Я не держу обид!
В овсах гуляя, думаю о вечном:
«Пусть ты дурак, но всё же — не убит.
И знаешь, мне так клёво без уздечки!»

Пройдусь конём по шахматным овсам.
Подкову королю отдам на счастье,
Сто королев по разным берегам
В любви ему готовы будут клясться.

Сто королев. И прочих — без числа.
Исповеданий, языков различных.
А я - конём по шахматным овсам:
D5 - E7...  конём, но — эротично.

В декабрьских карантинных вечерах,
В наскучивших домашних интерьерах,
Мы вынуждены без конца играть
Краплёной картой в «Верю и не верю».

Ты говоришь, с улыбкой хитреца —
Здесь короли, сдвигая мне подачу.
И я киваю — Верю! Восемь царств,
Утратив королей, скорбят и плачут.

Здесь —  сорок дам, прекрасных, как заря.
Там —  шесть валетов, юных и горячих.
— Ты веришь мне?
— Конечно.
— Это — зря…
— Да знаю я, но не могу иначе.

Победа достаётся хитрецам.
Шестёрки мне — на новые погоны.
Мурлычет кот, что истина проста.
И кое-кто не только в картах гонит.

Заметала снегом и раскаяньем,

Завывала в стылое окно.

И сама от этого измаялась,

А наутро белым полотном,

Снежным и пушистым, но не тёплым,

Идеально ровным, без следа

Лап вчерашних, что толклись в сугробе,

Застелила землю навсегда.

Белое холодное пространство,

Совершенство голых тополей...

Из подвала вылез партизански

Рыжий кот по имени Злодей.

Наглые следы диагонально

Прочертили целостность двора,

Разрушая непорочность тайны.

И метель, отчаявшись, ушла.

Уж сколько я мечтала и копила
На дивные испанские штаныыыыы...
Штаны из "Манго" - красота и сила!
Мне, как поэту, и как мне - нужны.

Помывшись чисто, ибо - дали воду,
Пойду гулять и радовать народ,
В своих штанах, божественных и модных,
С достоинством вдыхая кислород.

Но Боги позавидовали счастью -
Покрасили скамейки в синий цвет.
И нет теперь штанов испанской масти,
И на скамейки сесть желанья нет.

На конкурс Седьмая пятница - 421: завистливая

Квадрат окна в далёком декабре.
Наискосок летит не первый снег,
Уже с обеда начал вечереть
Короткий день в метельной пелене.
А ты сидишь, под конусным лучом
Настольной лампы, в бардаке тетрадном.
В «домашке» делаешь старательный расчёт:
«Когда турист из пункта Б вернётся в А обратно?»
И по всему выходит — ни-ко-гда...
Ты оглушён. Раздавлен. Уничтожен.

Из пункта А в пункт Б уходят поезда.
А вот назад никто прийти не может.

Из рекламной рассылки:
Удаление вирусов, баннеров, установка новых программ, ремонт, чистка, настройка.
Консультации по любым вопросам. Низкие цены. Живу рядом. Приду быстро.
stt/fhfrflfhf//dc88drk.xtyj.2063 Беку

Конечно, нельзя было пропускать плановую проверку и чистку. Но из-за бури, неожиданно разбушевавшейся
на побережье, пришлось. Можно было бы и подождать — Муниципальный Центр назначил мне новую дату через неделю.
Однако, небольшие проблемы (с тепловизором, звуковыми сигналами, искажением запахов) так надоели, что я решил
воспользоваться услугами частного ломщика.
Он пришёл очень быстро. Молодой парень, лет пятнадцати-шестнадцати, представился странным именем (кличкой?)
Беку. На левый глаз сразу пришло подтверждение его квалификации, достаточно высокой, и номер счёта для оплаты услуг.
Ловко вскрыл «панель управления», хмыкнул, зацокал языком и принялся за работу. Я на это время ушёл в «Избу-читальню»,
ещё в отпуске начал читать новый нашумевший роман про Хейгена, самое время узнать — чем там дело кончилось.
А кончилось в романе всё очень здорово и, что особенно приятно, одновременно с этим и Беку завершил свою работу.
Мы протестировали всю функционалку — сбоев не было. Беку уже собрался задраить крышку, но вдруг спросил:

— Хочешь я тебе поставлю свою новую разработку «Защита от иллюзий»?

— А что она даёт?

— Она отсеивает некорректную и заведомо лживую инфу. Честно описывает рекламные продукты, сообщает правду
о событиях и позволяет считывать настоящие мысли собеседника.

— А у тебя стоит такая?

— Ага, у меня и у пары моих друзей. Пока все довольны.

— И ты можешь сейчас читать мои мысли? Что я думаю?

— Ты думаешь, что пятнадцатилетние пацаны круче разбираются в интерфейс системах, чем твои ровесники,
хотя разница в возрасте и не столь велика. Ещё ты думаешь про своего кота, что его пора кормить, а ещё —
сколько кредитов я с тебя за всё это сдеру. И что тебе завтра на работу, а там дел непочатый край.
Что-то...про составление отчёта, очень важного, по экологии. Кстати, я возьму с тебя 120 кредитов за
профилактику и настройку, а за «Защиту от иллюзий» пока ничего брать не стану. Бесплатная пробная
версия на месяц.

— Круто! Давай, ставь свою защиту.

Мы ещё потрепались, попили чай с остатками печенья и засахарившимся мёдом, я покормил кота,
Беку сказал, что кот очень недоволен качеством еды и новым наполнителем в туалетном лотке.
Уходя, Беку, пообещал, что «Защита от иллюзий» установится к завтрашнему утру.
Утром меня разбудил кот. Он всегда успевает раньше будильника. Думал кот исключительно об еде.
Что-то типа: «...опять даст те колечки в соусе, лучше бы паштет!» Я усмехнулся, потрепал кота по
пушистым ушам и выдал ему «Паштет из отборных кусочков мраморной говядины в нежном
соусе из прованских трав». Тут же пришло опровержение: «Сублимированный продукт с
синтезированным наполнителем». «Ого! — Подумал я, — интересная штука эта «Защита от иллюзий».
Кот тем временем уже всё съел и сидел, вылизываясь у порога. Он всегда так делает,
провожая меня на работу и встречая вечером, лезет сразу, гладится и мурчит. Неожиданно
расшифровалось его мурлыканье: «Опять куда-то уходит. Я буду целый день один. Мне скучно.
В подъезде есть ещё одна кошка, ниже этажом...она хочет любви...я тоже. Надо всё пометить,
чтобы кошка это знала...» Я засмеялся, погладил кота, сообщил ему, что попробую договориться
с хозяевами кошки о возможности такого союза, и что пусть он пока не метит, а то получит.
В прекрасном настроении я отправился в офис.
У меня классная работа. Я — эколог. Просчитываю количество загрязнений в атмосфере,
воде, земле. Составляю рекомендации для их снижения. Это важно. В начале века, человечество
чуть не погубило планету. Вовремя успело опомниться — все лидеры стран приняли законы,
снижающие вредоносное воздействие на природу. Теперь всё хорошо. Чистый город, чистый воздух
и вода.
Записки_Белого_Кролика (12/11/21 23:28) •

Люди научились жить в гармонии с планетой. Но всё должно быть под неустанным контролем.
Вот этим я и занимаюсь. Ну...не один, конечно, нас целый институт. И таких структур очень много.
Зато теперь наши города чисты и экологичны, леса восстановлены, уровень Мирового океана
уже десять лет, как перестал подниматься, потому что снизились выбросы углекислого газа
и температура остановилась. Страшно подумать, что могло бы быть.
Размышляя обо всё этом, я бросил случайный взгляд в окно электрокара. Что это?
Откуда здесь такие убогие серые дома, грязные улицы, заваленные мусором?
По ним бредут плохо одетые, вялые люди с отрешёнными лицами. Многие кашляют,
что и не удивительно — над городом стоит смог. Я запросил маршрут передвижения кара.
«Вы едете по своему привычному маршруту по улице Всех цветов. Обратите внимание налево —
городские службы обновили цветочное оформление клумб! Приятного дня!»
Боже мой, какое оформление! Тут же зловонные кучи давно неубираемого мусора!
В смятении я влетел в свой офис. Коллеги весело и радостно приветствовали меня.
А я услышал их мысли. Настоящие мысли! Где самым добрым словом был глагол
«припёрся». Ладно, сейчас не до того! Это всё после, после! Надо срочно отправить
экстренное сообщение в Центр. Я открыл программу, которая работает напрямую с
Экологическим Центром планеты и спешно стал набирать текст:
«Срочное сообщение! В городе N многократное превышение уровня загрязняющих веществ
в воздухе, воде и на поверхности земли. Обстоятельства выясняются, возможно, произошла
экологическая катастрофа. Просьба направить специалистов для расследования и устранения
причин и последствий.» Бросил последний взгляд на текст перед отправкой и чуть не упал со стула.
Там было следующее: «В городе N, превышения концентраций вредных веществ не выявлено.»
Я долго бился с программой...безрезультатно. Все мои крики о помощи трансформировались в
подобную белиберду. В конце концов мне поступило сообщение, что мой отчёт принят. И поздравление
с хорошо проделанной работой. Даже премию пообещали.
Отчаявшись я сидел и тупо смотрел в плоский экран монитора, где перед моими глазами пробегали
колонки цифр, не имеющих отношения к реальности. К моему столу подошла Триша. Триша для меня
больше, чем коллега по работе. Она мой друг. И наша дружба обещает перерасти в любовь.

— Привет! Как отдохнул?

— Привет, Триш! Нормально. Сейчас не до того. Ты видела, что на улице, в городе… я глазам не поверил!
За две недели моего отсутствия такие перемены!

— А что случилось? Я ничего не заметила.

— Триша, кругом такая грязь, мусор, дышать нечем…

— Странно, ничего подобного я не замечаю. Ты здоров?
Может, жар у тебя. Я беспокоюсь...ты что-то бледный.

Но я-то слышал её настоящие мысли: «Вот козёл...даже подарка маленького не привёз!
Зря я на него столько времени потратила...между прочим, он ничем не лучше Золтана
из отдела тех. обеспечения, Золтан и ростом повыше будет... и весёлый...»
Сославшись на недомогание, я пошёл домой. Домой! Через зловонный, умирающий город.
С серыми обшарпанными домами, грязными улицами, спиленными деревьями и не замечающими
всего этого убожества людьми. Только яркая нахальная реклама била враньём по глазам.
Включился новостной портал. И полезли новые потоки лжи про «прекрасное настоящее».
Вдруг появилось экстренное сообщение: «Служба безопасности провела задержание
экстремистской группировки «ломщиков». При обыске у них были найдены запрещённые
законом программы, такие, как «Защита от иллюзий», «Сними шоры», «На самом деле».
Все, кто может сообщить какую-либо информацию о незаконной деятельности экстремистов
обязаны срочно связаться со службой безопасности. Укрывание сведений будет расцениваться,
как преступное содействие экстремистской деятельности....................................

Улететь снежинным эльфом за оконные проёмы,
над своим двором уставшим, над твоим вечерним домом.
Мчаться с ветром, петь сонеты, делать страшные глаза
и заглядывать в автобус, чтобы важное сказать.
И никто пускай не видит, и никто пускай не слышит
и никто не замечает наш полёт над снежной крышей,
только кот с улыбкой нежной, только голубь, только тополь,
только я и ты, конечно...и возможно —  звездочёты.

Если Пространство суметь деформировать в сферу,

Зная при этом, что в нём больше трёх измерений,

Всё поменяется: судьбы, события, вера —

Ты теперь луч, рассекающий время и тени.

Без сожалений, сомнений, тоски, ностальгии...

Да и о чём? Мир совсем не такой, как ты думал.

Прёшь по орбите, все мысли и чувства другие.

Взаимодействуешь в рамках привычного шума,

Непринуждённо берёшь световые барьеры.

Только вперёд! Бесконечное режешь пространство.

Ты ведь фотон. Ты фотонно-высокомерен.

И не вернёшься назад из космических странствий.

Но иногда проявляется ложная память.

Глупость, конечно, но вот беспокоит немного.

Вроде, ты был человеком… и чьей-нибудь мамой

Или отцом… или сыном, а может быть — Богом.

Север уходит в ночь. Льдинами скован путь.
Ветер сбивает с ног и не даёт вздохнуть.
Спрятались все, кто мог. Тот, кто не смог — пропал.
Север уходит в ночь, в зиму, во тьму, в астрал.
Звёздных медведиц взгляд  будет сквозь снег блестеть —
там под Полярной звездой, белый живёт медведь.

Белый, как снежный ком. Только глаза — черносливы.
Смотрят медведицы вниз: «Боже! Какой красивый!»

Я разлетаюсь на миллионы байт,
Снегом уставшим, что обещал растаять.

Но передумал, вновь возвращаться в рай,
После рассказа Гердиного про Кая.

Можно меняться, или константой стать,
Или котом, полосатым и очень нежным.

Я разлетаюсь на миллионы байт
Глупой и неоправданнейшей надежды.

С верой наивной только самой себе,
В многоголосых буквах, лишённых смысла,

Чтобы собраться в стаю волков, или голубей,
Или пополнить у Фибоначчи числа.

Куриц и яйца поели в начале Зимы,
Овцы - в кошарах и доступ туда невозможен.
Спи, мой Волчонок, смотри свои сладкие сны,
Спи, пока стая охотится в чаще таёжной.

Ты ещё мал, твои лапы милы и смешны,
Ты за хвостом своим весело бегаешь кругом.
Пусть тебе снятся уютные детские сны,
Где каждый встречный охотно становится другом.

Спи, мой малыш, и не бойся, ложись на краю -
Нет тут таких, кто тебя за бочок покусает.
Милый Волчонок, ты думаешь - я так пою?
Спи, дуралей... это я на Луну завываю.

Обшарпанные старые дворы. Прищуренные окна смотрят косо.
Не слышно звонких криков детворы. Нет шантрапы, стрелявшей папиросы.
Дом, жить уставший, брошенный, пустой, ветшает тихо, некрасиво, скорбно.
Остатки цвета смыл осенний дождь. И дом ждёт сноса, словно приговора.
Вон в то окно, на третьем этаже, смотрела я —  ждала с работы маму.
Такое счастье было на душе. И дом наш был красивый... самый-самый.

Снова мне снился город, упавший в осень.
В мороси серой, в тумане холодных улиц
Не засыпающий ни на минуту улей,
С пчёло-людьми, бегущими от неврозов.

Липы раздетые мёрзнут вдоль автострады,
Дворник в жилетке рыжей сгребает листья,
Факами всех размеров забор расписан,
Рядом с рекламой настойчивой — делать вклады.

Тысячи ног пешеходных стирают зебру,
Тысячи глаз увязли внутри смартфонов,
Тысячи душ замурованы в сером бетоне,
В геометрически чётких панельных дебрях.

В тёплом беспечном раю — небо, песок и море.
Снится, опять мне снится город, упавший в осень.
Северный ветер листок на ладони бросил,
Зло усмехнувшись.

Be happy! Don't worry!

Зимнее солнце лениво и нелюдимо,
Спит до упора, а  после — летит стремглав,
В разные африки, где подходящий климат.
И виновато шепчет: «Прости, дела...»
Вот и сижу с котами у батареи,
В тёплых носках в полоску (мы все втроём).
Дёрнул же чёрт родиться в Гиперборее,
Чтобы полгода мёрзнуть в ней день за днём.
Сколько котам не тверди про углы наклона
И про эклиптику в умных научных словах  —
Не понимают. И верят, что мир зелёный!
Просто окно кто-то белым разрисовал.

Вы подписаны на гороскоп
для знака зодиака Близнецы:

"Витающий в воздухе ветер перемен
грозится задеть вас своим нежным крылышком.
Постарайтесь не дать ему оторвать вас от земли.
А то унесет еще в тридевятое царство."
(сетевое сообщение:)))

********************

Задувший в среду ветер перемен,
Сменил лазурь на чёрно-грозовое.
Бежит, спасая жизнь, абориген,
Но где ему! И рыпаться не стоит!

Обещанные крылья не нежны,
Но к переменам я всегда готова.
В рюкзак скидав две майки и штаны,
Сижу на крыше цирка городского.

Надеюсь унесёт (мой вес не так велик).
Давно я грежу царством Тридевятым.
Уже на сотовый звонил мне гробовщик
И вежливо просил назначить дату.

Пустое! Я исполнена надежд
На перспективы сказочного края.
Обещанный мне ветер очень свеж.
И кто сказал, что люди не летают.

На конкурс Седьмая пятница - 418; Гороскоп

Если же станет невыносимо скучно
в тёмном предзимье, которое за окном,
с юным неопытным снегом, чья злая участь —
падать под ноги прохожим и таять потом.
Я подарю тебе льва. Он такой красивый!
Маленький лев никогда не видавший зим,
радостный от снежинок на рыжей гриве,
ловит их толстыми лапами и скользит.
Маленький лев, умещающийся в ладошке,
тёплый и сказочный, пахнет июльским днём.
Станет тоскливо — погладишь и улыбнёшься,
маленький лев шепнёт: «Мы теперь вдвоём!»

ангел штопает крылья  кровь смывает с подпушка
нимб разодран на части  а в глазах пустота
он шептал им —  молитесь! только кто б его слушал
он кричал им — вставайте под защиту креста!
лезли из преисподней легионы нечистых
с диким хохотом лярвы заплелись в хоровод
бесы  демоны  черти  с воем  лаем и свистом
чёрным вихрем врывались в распечатанный вход
обнажённые ведьмы  на погосте у церкви
разжигали кострище из разбитых икон
заходились от крика и коты  и младенцы
а кровавые реки потекли из клыков
он рубил их мечами  жёг огнём негасимым
рвал зубами вампиров  вурдалаков  чертей
запечатав инферно окровавленным нимбом
плача и сокрушаясь к Богу в Рай полетел

Бог усталый и мудрый его обнял с порога
потрепал по плечу и сказал — дурачок!
там  Halloween —  праздник  (ты не понял немного)
карнавальные маски...  бесы здесь не при чём

Все Лорды Севера Хранители Земель,
Колена преклонив, клялись Семью Богами,
Что Зимняя разбита Цитадель,
Растоплена горячими сердцами.
И в Богорощах юная листва,
Вновь заалела, нарядив Чардрево.
Пусть вороны несут о том слова,
Подписанные нашей Королевой.
Окончилась Столетняя Война,
Испившая немало тёплой крови.
И войско возвращается в дома
Разбитые, чтоб снова их отстроить.
А дальше будут жизнь, весна и свет,
Пусть небо обвенчается с землёю,
Нет Белых Ходоков! В помине нет!
Дозор распущен и Стена водою
Течёт, обильно оросив поля,
Что так давно мечтали о зачатье,
А вместо ворона прислали журавля
Из Староместа - значит будет счастье!
У лютоволков новые щенки,
У матерей благославенны чрева,
Что носят двойни. Слухам вопреки,
Дитя под сердцем нашей Королевы.
"Мы будем жить! - кричат её гонцы, -
Теперь, когда Зима уже не близко
И мир в Вестеросе, пусть наши кузнецы
Перекуют мечи на зубочистки!"

Но нынче утром - снег пошёл с небес.
И Нож Драконьего стекла опять воскрес.

ангел штопает крылья кровь смывает с подпушка
нимб разодран на части а в глазах пустота
он шептал им — молитесь! только кто б его слушал
он кричал им — вставайте под защиту креста!
лезли из преисподней легионы нечистых
с диким хохотом лярвы заплелись в хоровод
бесы демоны черти с воем лаем и свистом
чёрным вихрем врывались в распечатанный вход
обнажённые ведьмы на погосте у церкви
разжигали кострище из разбитых икон
заходились от крика и коты и младенцы
а кровавые реки потекли из клыков
он рубил их мечами жёг огнём негасимым
рвал зубами вампиров вурдалаков чертей
запечатав инферно окровавленным нимбом
плача и сокрушаясь к Богу в Рай полетел

Бог усталый и мудрый его обнял с порога
потрепал по плечу и сказал — дурачок!
то ж — Halloween — праздник! (ты не понял немного)
карнавальные маски... бесы здесь не при чём

А зачем мне тыква? Бери-бери,
Тыква вкусная с семечками внутри!

Принесла соседка,  а я взяла —
Пусть лежит под столом кусочек тепла.

Как закатное Солнце в  ладонях туч,
Как живая планета, пароль и ключ

От прошедшего лета. Сестра Луны
И её отражение в снах цветных…

Пусть. А вдруг — пригласят на бал?
Тыква станет каретой (мой кот сказал).

На 7-ую пятницу 417, про тыкву

постучится ноябрь талый след оставляя в прихожей
как обычно без шапки и снег запорошил виски
он простужен слегка не улыбчив не зван и не прошен
так сложилась судьба что ноябрь не бывает другим
тихо сядет в углу выпьет чая с малиной и мёдом
ничего не расскажет не спросит меня ни о чём
и уйдёт не прощаясь в простудную эту погоду
лишь вздохнёт виновато и ласково тронет плечо

наточите мечи алебарды и пики
пусть заштопают жёны кольчуги и брэ*
ждёт нас нынешней ночью суровая битва
воет ацкая нечисть у наших дверей

крест нательный у сердца бармица* на шею
серебрённые стрелы осиновый кол
с божьей помощью мы всех врагов одолеем
кто с могил и погостов сожрать нас пришёл
стройтесь братья свиньёй* закрывайтесь щитами
алчут крови врагов и победы клинки

ну...удачи в бою... я же мысленно с вами
горло чё-то першит....................
с нами бох мужики

брэ - нательное бельё, что-то вроде трусов
бармица - защитная броня для шеи
свинья - построение средневековых, преимущественно
германских рыцарей, заострённой колонной

Соберется родня, грянем в бубны, отвяжем медведя!
Чё медведю грустить - пусть попляшет! Кому он мешал?
Если не на что сесть - табуретки притащат соседи,
И Ощепков придёт на бровях, несмотря на фингал.
Понаставим столов, Женька вытащит свой двухкассетник,
Будет рядом торчать - это ж Шарп! И японский, не наш.
Дамы (все до одной) станут ловко строгать винегреты
И лепить на котлетки накрученный с вечера фарш.
Поначалу всё будет культурно, тепло и изящно,
Как положено, в общем...об выпить и об закусить,
Но под песни о Родине, выжрав двенадцатый ящик,
Коллектив разбредётся, утратив разумную нить.
...............................................
Соберётся родня. Грянем в бубны. Отвяжем медведя.
Пусть с людЯми сидит. Он - домашний. Кого он кусал?
Только нету гостей. И Ощепкова, нет, дяди Феди.
А родню и соседей никто никуда и не звал.

как по синему небу пролетали две кошки:
полосатая Тигра и трёхцветный Майор
пели Яблочко-песню ни о чём не тревожась
пожирая по ходу встреченных воробьёв

как по речке Поганке плыли Яков и Вася —
рудокопы из шахты имени Ильича
да вели виртуозно мудрый диспут о джазе
даже не матерились (только раз — сгоряча)

как по полю озимых кенгуру гарцевали
круче примы балетной завертев фуэте
по-английски хвалили местные пасторали
и молились две бабки: «упаси нас Христе...»

а на синем на небе да на речке Поганке
да на поле озимых и иных овощей
наблюдал за процессом то ли чёрт то ли ангел
и кормил свежей булкой рыбок и голубей
:)))

Мы — вдали. А Дали — в Сальвадоре.

Разминулись. Бывает. И часто.

Мир так зыбок, нелеп, форс-мажорен,

Грешен, суетен, мал и несчастен.

Карандашным рисунком затёртым

Упадёт поздней осенью с ветки.

Мы в дали. И вернёмся нескоро.

А когда — нам никто не ответит.

Но пока мы скитаемся в дебрях,

В этом мире, случайном и ломком,

Отразилось вчерашнее небо.

И Дали, уходящий по кромке.

Здесь такая погода, что просто - сиди и не суйся!
Месят ноги прохожих вчерашние наши грехи
И торопятся прочь из размазанных слякотью улиц,
Но никто никогда из воды не выходит сухим.
С неба посланный снег, чтобы скрыть наши бренные хляби,
По пути пропитался слезами и серой тоской.
И соседская кошка, брезгливо встряхнув свои лапы,
Под подъездною дверью орёт, что вернулась домой.

Вот тебе и «Ага!»
Лето ссыпалось в осень,
Дождь смывает загар
И темно уже в восемь.
В перспективе — снега,
Цыпки! Кашель, морозы.
Серый сплин и тоска,
В фазе анабиоза.
А тебе всё — «Ага!»,
Полосатый философ.
Ты ведь кот, а не Кант,
Ты мяукаешь просто.

В день, когда все поняли, что ты плохой и совсем не такой, как казалось им,
Хоть умри на месте, хоть вены вскрой, всё равно не суметь уже стать  другим.
Рви себя на куски, выгрызай нутро, спрячься в самом тёмном поганом углу,
Раздирай постылую душу в кровь, сыпь на голову пепел и лей смолу.
Не поможет. Хоть свечи жги, хоть молись — не из той ты глины замешан был.
Вместо лестницы в небо,  дырка вниз, где заждался Харон, а не Михаил.

После скажут тебе: «Вернись. Прощён. Приходи, станем вместе ходить по листве!»
Только как позабыть, что ты — не он. И теперь не умеешь прощать в ответ.

Коловращение
Алексанрд С.
Тень Белого Кролика. Знаток душ - 3

Где-то сопит заря – видит последний сон.
Лампочка фонаря чуть золотит песок.
Сил исчерпав лимит, жители мнут постель.
В парке опять чудит древняя карусель.
В трубках стеклянных вен лавой течёт неон.
Лошади рвутся в день, лошади рвут шаблон.
С места – за горизонт! Ржаньем будить зарю,
Чтобы приснился сон старому фонарю.

********************************
Сны

Спать не даёт заря — кашляет,  в ухо сопит.
Врёт, что схватила грипп. Думаю, это — ковид.
Так же считает фонарь, склонна ему доверять.
Город беспечно спит, мнёт третий час кровать.
Кто-то заржал в окно. Нет, не фонарь. Не он.
Трубку пойду курить, раз не приходит сон. 
Древняя карусель хрипло ругает зарю.
Ей не приснился сон, так же, как фонарю.
Только лошадки спят. Под головой седло.
Смотрят красивый сон. В нём они рвут шаблон.

Доп. задание для капитанов, "Школа магических искусств Литгвардс".

Пахнет зимой. В стылом небе мерещится снег.
Хрустко шаги обречённые стебли ломают.
Видишь,  мы снова проспали последний ковчег.
Он уплывает в страну бесконечного мая.
Руки замёрзли. Я спрятала их в рукава.
Падают листья под ноги, как грешные души.
За чертежами деревьев раскисший бульвар.
Кашляет город, он болен, он снова простужен.
Смотрит на нас, торопливо бегущих в тепло,
Мимо промокших скамеек, прозрачности скверов,
Через очки с замусоленным битым стеклом,
Взглядом тоскливым готового к гибели зверя.

Имбирного чая заварим и, вспомнив былое,
Мы станем, как звери и дети, прощать без условий,
В цветочных горшочках выращивать саженцы дуба,
Поверив огню и воде, дуя в медные трубы.

И перебивая друг-друга, придумывать сказки,
Бежать в магазин за вином для удачной развязки,
Смеяться и плакать, забыв про соседей и статус,
Пить терпкий глинтвейн с имбирём. И усиливать градус.

Смеялись много, гуляли шагом, кормили белок, смешных, линялых.
И было звонко, и было мокро, была весна и повсюду слякоть.
Сосновых веток сплетенья в небе, следы кого-то... кого - не знаю.
- Мы никогда не умрём навеки?
- Конечно нет! Лучше выпьем чаю.
Очередями палило солнце и в кронах сосен орали птицы,
и чай имбирный так вкусно пьётся...
А смерти нет, она только снится.