Мне не уйти из психбольницы.
          Н. Крофтс

Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл,
от медведя, от лисицы...
Я уйду из психбольницы!

Уверяют санитары,
привязав к кровати крепко,
что они нашли мне пару
и она зовётся Репкой.
У неё на сердце рана,
у неё в душе тревога,
тянут все её, потянут,
только вытянуть не могут
из подавленности жуткой,
из депрессии глубокой
ни на час, ни на минутку –
ей ужасно одиноко.
Нужен кто-нибудь, способный
Осторожно тронуть руку
и спросить: «Тебе удобно?»
Безо всех врачебных трюков
улыбнуться ей, погладить
по щеке своей ладонью.
Может, это ей и надо?
Рассказать о межсезонье,
о скребенье по сусекам,
о метенье по амбарам.
Быть обычным человеком!
Ну а вдруг и вправду – пара?
Окажусь кому-то нужен?
Я поёрзал на матрасе,
Всхлипнул как-то неуклюже
И сказал: «Окей, согласен!
Вдруг получится, и стану
для неё за жизнь зацепкой?
Развяжите, басурманы,
и скорей ведите к Репке!»

Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл,
от медведя, от лисицы...
Не уйду из психбольницы!

Год на стихи неурожайный,
но урожайный на проблемы...
Какие путанные тайны
с трудом разгадываем все мы?
На что надеемся упорно,
что ищем днём и при свечах?
Не лучше ль запастиcь попкорном
и ждать?
Не лучше!
Не зачах,
не затерялся луч надежды,
что будут вновь весна и лето,
увидим чёткие, как прежде,
птиц перелётных силуэты
на голубом холсте вселенной,
постигнем сущность бытия...
Поймём? Успеем? Жаль, что тленны
надежды,
птицы,
ты
и я.

--
Написан на третий тур МКК, но команда решила послать другое стихотворение.

Иван Петрович Криворотов слыл настоящим патриотом,
Ему родная зыбь болота милее чуждых палестин.
Пошёл он как-то за брусникой, и вдруг навстречу кто-то дикий,
Глазастый и зеленоликий. Подумал Ваня сразу – джинн!
В пупырышках, раздут неслабо... Получше присмотрелся – жаба,
Не джинн. Не крокодил хотя бы. И эта жаба говорит:
– Иван, целуй меня скорее! Я приз главнейший в лотерее,
Я научу писать хореем, летать во сне, лечить гастрит...
Иван Петрович вспомнил сказку. Жена не баловала лаской,
А тут – отличная отмазка, что ж, поцелую жабу в рот.
Поцеловал, глаза зажмурив... Мгновенно разразилась буря!
А после бури – всё в ажуре? Ох, нет, совсем наоборот.
Оборотилась жаба принцем. С мечом, с конём-ахалтекинцем.
Ну был бы хоть из разночинцев... (Герой наш – разночинцефил).
Застыл Иван – невольник чести. В деревню возвращаться вместе?
Но там супруга, тёща с тестем, и все – громилы из громил...
Принц по плечу Ванюшу хлопнул: "Очнись! Не стой тут остолопом,
Поедем вместе по Европам, найдём богатых знатных жён!"
...Барон Жан-Пьер де Крифоротофф забыл родимое болото,
Прослыл повесою и мотом. И соблазнителем княжон!

--
Написано на второй тур МКК «По следам собаки Баскервилей»

Ты мне казалась совершенным идеалом –
Почти Ахматовой с портрета Модильяни.
Так замечательно стихи её читала,
Я на тебя смотрел, и вечно было мало.
И с каждым разом находил другие грани.

Но ты, всецело упоённая собою,
Не замечала ни любви, ни обожанья.
А я боялся лишний раз побеспокоить,
И до руки не мог дотронуться рукою,
Прося о помощи неслышно мирозданье.

И вот однажды на уроке физкультуры
Почти на самый верх долез я по канату,
Упал. Девчонки надо мной смеялись, дуры, –
Не затащить им на канат свои фигуры!
А я лежал – с ногой поломанной – на матах.

И ты смеялсь! Ты смеялась с ними вместе...
Повеселиться вы нашли прекрасный случай...
И дело тут совсем не в гордости и чести,
Но от тебя не ожидал подобной жести.
Сказал:
– Такая же, как все. Ничем не лучше.

---
Эта стилизация под подростковое стихотворение написана, но не послана на первый этап МКК.
Задание: Л* т* б*
Тема: Ласковый телёнок боднул

Я знаю точно - зеркало не лжёт.
В него смотрю печально и нечасто.
Без удержу бежит за годом год,
Чтоб отложиться в зеркале балластом.

Тяжёлый груз, справляться нелегко.
Природы нашей правило и прихоть...
Но если жить не хочешь стариком –
Всегда возможен самый быстрый выход.

Закончить всё! Уйти и не страдать –
Покинуть навсегда юдоль земную.
И самую последнюю печать
В конце поставить смертным поцелуем.

Но завершить нельзя земной забег,
Пока есть рядом близкий человек.

--
Написан на первый тур МКК, но команда решила послать другое стихотворение.

«Еще дуют холодные ветры
И наносят утре́нни морозы...»*
Сочинить, что ли, стих в стиле ретро?
Рифмы просятся – «грёзы» и «слёзы».
Старый добрый трёхстопный анапест
Из альбомов, заветных шкатулок,
Аккуратен и строг, не разлапист:
«Воздух пасмурный влажен и гулок...»**
Ах, как славно писали поэты
В Золотом и Серебряном веке.
И любить успевали при этом!
И заполнили библиотеки...
Что же делать, что нам остаётся,
Если классики всё написали?
Не сравнить с их стихами – уродцы –
Наши тексты в сети и в реале.
Но какая-то тайная сила
Тормошит, заставляет пытаться.
Да мы знаем, мы помним, что было,
Почитая их книги, как святцы,
Стихотворствуем снова и снова,
Много строк выдаём неликвидных.
Но приходит вдруг нужное слово,
За которое будет не стыдно...

-------------------
* Цитата из стихотворения А.С.Пушкина
** Цитата из стихотворения О.Э.Мандельштама

Автор: Валерий Брюсов
Данте в Венеции

По улицам Венеции, в вечерний
Неверный час, блуждал я меж толпы,
И сердце трепетало суеверней.
..................................................................
Без возраста - не мальчик, не старик.

И жалким нашим нуждам не причастный,
Случайный отблеск будущих веков,
Он сквозь толпу и шум прошел, как властный.

Мгновенно замер говор голосов,
Как будто в вечность приоткрылись двери,
И я спросил, дрожа, кто он таков.

Но тотчас понял: Данте Алигьери.

--
По линиям клокочущего ГУМа
В вечерный час протискивался я.
Замучила назойливая дума:

– Кто купит горы этого тряпья?
И вдруг, как будто ледоколом «Ленин»,
Толпу людей вдавило по углам,

В пальто, не прикрывающем колени,
Божественная женщина плыла,
И что-то мне подсказывало – гений!

Нельзя сказать, что очень молода,
Но жалким нашим нуждам не причастна,
А рядом муж – не муж? Но молод, да.

И люди пару обсуждали страстно –
Всех явно беспокоили года:
- Подвластна или всё же неподвластна?

Ей подошёл бы мощный пьедестал,
Оркестр, охрана, караул суровый...
Ни у кого я спрашивать не стал,

Но тотчас понял: Алла Пугачёва!

Туч взъерошенные перья
И свинцовые громады –
Вспомнишь древнее поверье:
Помело в окно – от града!
Ветер, бури подмастерье,
Гонит, гонит тучи стадом...

Вдалеке уже раскаты –
Облаков шальные войны.
Сосны – стойкие солдаты –
Встали в строй в мундирах хвойных.
Атмосфера душновата,
И на сердце неспокойно...

Эта смутная тревога,
Ожидание чего-то –
То ли бури, то ли бога,
То ли туч круговорота –
Манит, манит от порога.
За ворота, за ворота...

Не бояться встретить бурю,
И пускай ветра подхватят,
Унесут, набедокурят...
Может, это будет кстати?
В дождь, в грозу, в сплошном сумбуре,
А не спрятавшись в кровати...

Автор: Валерий Брюсов
Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее - область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.
Юноша бледный со взором смущенным!
Если ты примешь моих три завета,
Молча паду я бойцом побежденным,
Зная, что в мире оставлю поэта.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько перепев:

Зрелая женщина – ботокс, румяна –
Как-то решила мне дать три совета:
Первый: ходи на свидания пьяным –
Будешь казаться девицам поэтом.
Тут же второй: приголубь, посочувствуй,
Словно страдаешь с девицами вместе.
Третий таков: научиться искусству
Нравиться будущим тёщам и тестям.
Зрелая женщина – краска, ресницы –
Я благодарен тебе за советы.
Выпив, девицам плету небылицы,
Не забывая голубить при этом!

       Любви начало было летом,
       конец - осенним сентябрем.
              Николай Клюев

Сначала было всё забавно –
знакомство, лёгкий разговор,
бокал глинтвейна.
Прочёл поэму – пару глав, но
вы принимали этот вздор
благоговейно.

И между нами постепенно
возник таинственный контакт –
любовь? Возможно.
Мы стали слишком откровенны,
решив, что вечно будет так,
неосторожно.

Настало время расставаться
и возвращаться по домам –
в свои пенаты,
туда, где ждали домочадцы,
где наши роли – пап и мам,
где все женаты...

Портрет на память подарили
и, написав наискосок
слегка небрежно:
«Вам – бонвивану и кутиле»,
поцеловали вдруг в висок
легко и нежно.

Глаза живые у портрета –
то плачут, то горят огнём,
то смотрят мимо...
Любви начало было летом,
конец - осенним сентябрем.
Невозвратимо.

--
Написано на конкурс Седьмая пятница - 317: вставка

Фамилия, имя и отчество,
И – здрасте-пожалте – судьба!
Тут – хочется или не хочется –
Не снимешь ладоней со лба,
А будешь хвататься за голову
И думать: «Всё это – со мной?»
...Тягучим расплавленным оловом,
Не гордой ладьёй расписной,
Течёт по порогам, излучинам
Судьба – неизвестно, куда.
Всё как-то от случая к случаю,
От «нет» до невольного «да».
И дети растут так стремительно,
Момента расслабиться нет.
Конечно, ты в жизни не зритель, но
Участник... Порою – поэт.

--
Навеяно стихотворением "Веретено". Автор: Клювик http://litset.ru/publ/16-1-0-52888?lini5R

Декабрь

Неприкаянный, злобный без меры -
самый лютый двенадцатый брат.
Вот не верится: где-то, мадерой
упиваясь, "бонжорно" кричат
крутобоким отчаянным тёткам...
А у нас в декабре гололёд,
упиваемся тёплою водкой,
и хор Швондеров песню поёт.

Твоё тепло

Немножечко тепла
Мне часто не хватает,
Немножечко тепла
Меняет всё кругом,
Немножечко тепла –
И я уже оттаял,
Как будто в зимний день
Я рядом с очагом...

Реализм

Без множества метафор и эпитетов -
Простой и скромный получился стих:
Чуть вспомнились реальные события
И кой-какие выводы из них.

Сдержать мне удалось полёт фантазии,
И шутки ни единой, видит Бог.
Таким я сделал - для разнообразия.
А может быть - иначе и не мог...

Люблю писать о феврале

Люблю писать о феврале.
У многих месяц нелюбимый,
проходит быстрым пилигримом,
снег оставляя на земле,
след оставляя на земле
глубокий, хоть порой незримый.
В нём молча умирают зимы...
Люблю писать о феврале.

Почему меня уважают

Абсолютно вдруг - нежданно-непрошено
Мне по темечку дала мысль хорошая!
Оказалась интересною фишкою...
Но хожу теперь с солидною шишкою!

Все относятся ко мне с уважением,
Дорожат моим ответственным мнением:
Все проблемы разрешаю, как семечки -
У меня ведь нынче шишка на темечке!

Чёрный квадрат

Человек закрасил холст чёрным цветом -
У него других цветов просто нету.
Мы не знаем что хотел нам сказать он
Может быть, свою судьбу ставил на кон,
Может, выход не нашёл, хоть пытался,
Может быть, над миром всем изгалялся.
Каждый думает своё и стареет.
А квадрат себе живёт в галерее...

Не пла́чу

И мы - такие,
И жизнь - такая.
Придут другие,
Когда - не знаю,
У них всё будет
Совсем иначе.
Да, жизнь рассудит...
Нет-нет. Не пла́чу...

Гравитация не даёт...

Как прекрасно - навес неказистый
Превращается в небо звёзд!
Есть галактик на нём монисто
И Луны неизменный пост.

Не забыть бы глядеть на небо
Отрешивишись от всех забот.
Полетать бы по небу мне бы -
Гравитация не даёт...

--
Восьмистишия. Часть первая: http://litset.ru/publ/27-1-0-42696
Восьмистишия. Часть вторая: http://litset.ru/publ/27-1-0-50758

Жизнь слишком похожа порой на вокзальный зал ожидания,
факт этот хоть и привычен, но так несносен.
Думаешь, всё и всегда понимаешь, можешь сказать заранее,
и вдруг без особых причин наступает осень,
вдаль улетают трамваи, дожди, журавли и лоси.

Хочешь за ними лететь, растопырив плаща рукава и полы,
только не знаешь, как от земли отрываются люди.
Вот и сентябрь, ожидают отмытые летом школы
всех , кто захочет, но только меня уже там не будет,
так уж судьба справедливо и строго зачем-то судит.

Нет у судьбы ни диплома юриста, ни мантии чёрной,
кто же судить дал ей право и по каким законам?
Кто заповедал идти не обычной и гладкой дорогой торной,
а по откосам крутым, по обрывам, оврагам, склонам,
падая и скользя, курам на смех, кукушкам, чижам, воронам.

Кто заставляет искать то, что было, к примеру, ушедшее лето,
не объясняя, зачем, для чего и что делать с такой находкой.
Я не искал бы, тем более, ведь никому не давал обета,
но заставляет судьба всей программой своей нечёткой.
Значит, пора – уезжать, улетать, уплывать последней лодкой.

Автор: Даниил Хармс
Физик, сломавший ногу

Маша моделями вселенной
Выходит физик из ворот.
И вдруг упал, сломав коленный
Сустав. К нему бежит народ,
Маша уставами движенья
К нему подходит постовой
Твердя таблицу умноженья,
Студент подходит молодой
Девица с сумочкой подходит
Старушка с палочкой спешит
А физик всё лежит, не ходит,
Не ходит физик и лежит.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько перепев:

Плюя на скучные законы
Ньютон под яблоней сидит.
Да, любят яблони ньютоны.
А яблоко уже летит.
Бах по башке – вскочила шишка!
Боль, сотрясенье, хоть умри.
Мчит Фарадей на помощь, Мишка,
За ним – Склодовская-Кюри,
Плюя на разницу во взглядах,
Эйнштейн всклокоченный спешит.
Ньютон сидит как раз, где надо,
Где надо – там Ньютон сидит.

Автор: Даниил Хармс
Физик, сломавший ногу

Маша моделями вселенной
Выходит физик из ворот.
И вдруг упал, сломав коленный
Сустав. К нему бежит народ,
Маша уставами движенья
К нему подходит постовой
Твердя таблицу умноженья,
Студент подходит молодой
Девица с сумочкой подходит
Старушка с палочкой спешит
А физик всё лежит, не ходит,
Не ходит физик и лежит.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько перепев:

Маша огромным пистолетом
Онегин прибыл на дуэль.
А на дворе зима, не лето,
Не виден Ленский – где же цель?
Маша стихами появились
Зарецкий с Ленским – вот они:
«Куда, куда вы удалились
Весны моей златые дни?»
Сошлись, стреляют, паразиты!
Онегин к юноше спешит,
А Ленский всё лежит убитый.
Убитый Ленский всё лежит.

Автор: Даниил Хармс
Физик, сломавший ногу

Маша моделями вселенной
Выходит физик из ворот.
И вдруг упал, сломав коленный
Сустав. К нему бежит народ,
Маша уставами движенья
К нему подходит постовой
Твердя таблицу умноженья,
Студент подходит молодой
Девица с сумочкой подходит
Старушка с палочкой спешит
А физик всё лежит, не ходит,
Не ходит физик и лежит.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько перепев:

Маша таблицей элементов
Заходит химик в ворота́.
Вдруг на макушку реагенты
Из окон – щёлочь, кислота.
Маша несвежим полотенцем
Мчит лаборанточка к нему,
За ней, покинув с лаем сенцы,
Собачка местная – Муму,
Бежит уборщица-старушка,
Дежурный вохровец спешит.
Шипит у химика макушка,
Макушка химика шипит.

Автор: Белла Ахмадулина
Живут на улице Песчаной...

Живут на улице Песчаной
два человека дорогих.
Я не о них.
Я о печальной
неведомой собаке их.

Эта японская порода
ей так расставила зрачки,
что даже страшно у порога -
как их раздумья глубоки.

То добрый пес. Но, замирая
и победительно сопя,
надменным взглядом самурая
он сможет защитить себя.

Однажды просто так, без дела
одна пришла я в этот дом,
и на диване я сидела,
и говорила я с трудом.

Уставив глаз свой самоцветный,
всё различавший в тишине,
пёс умудренный семилетний
сидел и думал обо мне.

И голова его мигала.
Он горестный был и седой,
как бы поверженный микадо,
усталый и немолодой.

Зовется Тошкой пёс. Ах, Тошка,
ты понимаешь всё. Ответь,
что так мне совестно и тошно
сидеть и на тебя глядеть?

Всё тонкий нюх твой различает,
угадывает наперед.
Скажи мне, что нас разлучает
и всё ж расстаться не дает?

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько перепев:

На тихой улице Заречной
премерзкий человек живёт,
но не о нём твержу я вечно.
Есть у него
известный кот.

Эта́ – японская порода –
в его глазах по два зрачка,
в Японии такая мода!
Но кот косит под дурачка.

То хитрый кот. Мечась по кругу
и омерзительно вопя,
он доведёт вас до сеппуку
для развлечения себя.

Я в этот дом, как на работу,
всегда по пятницам хожу –
несу продукты обормоту,
бордо, игристое анжу.

Вострю глаза, а также уши,
Дверь открывая в темноте, -
Хотя хозяин хочет кушать,
Мои все мысли – о коте.

А кот – ну ни стыда ни срама –
беспечно весел, полосат,
огромный, словно Фудзияма,
плюс – энергичен и усат.

Кайоши звать кота. Кайоши
не понимает ни черта,
что на душе ужасно тошно
и что на сердце пустота!

Ну нету у Кайоши нюха,
а ведь загадка тут проста:
влюбилась, экая непруха.
Люблю хозяина кота...

Я знаю, любовь – это ты.
И выглядишь, да и по сути.
Сомкнуть разводные мосты
Нам нужно порою до жути.
Сумеет ли в этом помочь
Наш общий стареющий ангел,
Чуть что – улетающий прочь,
В края между Нилом и Гангом?
Нет-нет, его помощь – мираж,
А может быть, – самовнушенье.
Он вряд ли запомнил этаж,
Где ждали его возвращенья.
Без ангела. Сами. Вдвоём
Должны мы решить все проблемы.
В пространстве твоём и моём
Не будет такой теоремы,
Где все доказательства – ложь,
Хоть что-то окажется правдой.
Надеюсь, ты это поймёшь,
Но это случится не завтра...

--
Вдохновило стихотворение http://litset.ru/publ/16-1-0-52156

Куда ушла былая прыть?
Мечтала с детства стать актрисой,
Блистать, безумствовать, творить,
Влюбляться, не пугаясь риска.
Была девчонка я – огонь!
В «Грозе» играла Катерину.
Все говорили: «Охолонь,
Ведь сил на пятую картину
Не хватит, если так гореть –
С таким напором и надрывом,
Сбавь обороты хоть на треть!»
А я всё прыгала с обрыва.
Потом допрыгалась – любовь.
Красивый умный... И женатый.
Скажу вам без обиняков,
Я сразу знала, что не надо,
Забыв мечты, себя забыв,
Отдаться чувству без остатка...
Но в жизни нет альтернатив –
С судьбой не поиграешь в прятки.
Ему порой шептала я:
– Ну отчего мы не летаем?
...Он улетел. Ведь там семья.
Точней – уехал на трамвае.
Живу с сынком. Уже подрос
И нынче вечером за чаем
Внезапно задал мне вопрос:
– Мам, отчего мы не летаем?

Придумал я как-то отличный сюжет,
Живыми казались герои.
Они вместе прожили тысячи лет –
Почти что с падения Трои
И до настоящего дня.

Боролись, страдали, объехали свет,
Нигде не искали покоя,
Их путь был подобен полёту комет.
Но что-то в них было такое...
Чуть-чуть удивляло меня.

Они говорили мне: «Слушай, поэт,
Ну чем же ты нас удостоил?
Так много Одиллий, так мало Одетт.
Изволь, своей лёгкой рукою
Другую судьбу уготовь!»

Призна́юсь, не смог я ответить им «нет».
Подумав ещё над строкою,
Решил изменить минимально сюжет,
Но этим их жизнь перестроил.
Добавил немного – любовь.

Не совсем ещё на склоне я
этих зим и этих лет.
Собираюсь в Каталонию –
прикупил уже билет.
Привезу тореадора вам
и, естественно, быка.
Это будет просто здорово!
Через месяц.
А пока –
электричкой до Голутвина,
там автобусом, пешком...
Не пришлось работать Гудвином,
с волшебством я незнаком,
и поэтому картошечку
непременно посажу.
Не колеблюсь я ни крошечки –
не фигура Лиссажу:
как потопаешь – полопаешь,
эта истина стара...
А потом уж по Европам я.
Пусть не встретят на ура,
ни к чему приём торжественный
и почётный караул,
интерес ко мне общественный.
Сам таскаю свой баул,
автостопом путешествуя
по далёким городам.
Кто-то скажет – сумасшествие?
Образ жизни! Не отдам...

Автор: Наталья_Матвеева
Качаются

Качаются от ветра города,
столбы, деревья, брошенные гнёзда,
прогорклое урочище пруда
с кусочком хлеба, что был уткам роздан.
И кормится с ладони сентября
король теней, армаду собирая.
Кукушки сонно в часиках трындят,
но ты, ещё по-летнему живая,
в объятья улиц убегаешь днём,
а ночь... а ночь не оставляет шанса
стать до утра адамовым ребром,
иль черепком отколотым фаянса
слепой луны. И стёрты навсегда,
как сапоги германских пехотинцев,
столбы, деревья, гнёзда, города
и птицы след подушечкой мизинца.
За утомлённой впалостью окон
линует дождь трамвайные вагоны.
Уже вгрызается со всех сторон
янтарный клык в любимый твой, зелёный.
И замедляет сердце свой разбег
до спелости неспешной ежевики -
по ягодке. И наступивший век,
как подворотня немощно-безликий.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько дружеский перепев:

Качаются от ветра города,
деревни и посёлки просто сдуло,
в прокуренном урочище пруда
за утками охотится акула.
И кормятся с ладони сентября
король мышей, а рядом с ним Щелкунчик.
Кукушки сонно в часиках трындят
среди за лето сотворённых кучек,
в объятья улиц улетая днём,
назад из их объятий – для ночлега.
Порой – для смеха – даже ржут конём,
пугая насмерть вещего Олега
слепой судьбой. И стёрты навсегда,
как мокасины злобных печенегов,
деревни и посёлки, города,
след чьих-то ног по будущему снегу.
За утомлённой впалостью глазниц –
тяжёлых глаз плацкартные вагоны.
Грызёт остатки обрамлений лиц
Клык седины – то серый, то зелёный.
И затихает мерный стук сердец
до тяжести созревшего арбуза –
без косточек. Кошмар, всему конец!
И удавилась в подворотне муза...

Старик, послушай, ты сошёл с ума,
Считая, что любовь и поклонение,
Которое встречал ты повсеместно,
Получишь и без сана короля!
Верна примета: не прошла зима,
Раз пролетает в южном направлении
Гусиный клин своим путём небесным.
И холодами скована земля.

Несчастные, нагие бедняки
Должны терпеть мороз и непогоду
Болезни, голод, прочие лишения.
Теперь, король, настал и твой черёд.
Надменный герцог не подаст руки,
А старшим дочкам – продолженью рода –
От старика приятно избавление.
И больше не приветствует народ.

Но ты не одинок, такая ночь
Всех обратить способна в сумасшедших,
Мы будем вместе верить в кротость волка,
В любовь людей и клятвы потаскух.
Себя надеждой тщетной не морочь,
Не разожмёт судьба стальные клещи,
Ты затерялся, как в стогу иголка.
Привыкни, прежний блеск навек пожух...

--
Выставлю на Седьмую пятницу - 308: безумную. Не взяли - безумия Лира для седьмой пятницы недостаточно.

Слон почему-то отвергался коллективом.
Родное стадо толстокожих, стоеросовых
Ему твердило: «Непохожий, некрасивый,
Не так трубишь и, ко всему, – какой-то розовый!»

Пришлось со стадом неприветливым расстаться.
Грустил, бродил один лесами и саваннами,
Срывал цветы и с палисандров, и с акаций,
Его приманивавших запахами пряными.

Трубил тоскливо, для слона – довольно тихо,
И на реакцию не слишком-то рассчитывал...
Но у Замбези как-то встретил он слониху,
Речной водой и солнцем утренним умытую.

Слон обалдел – какое чудное мгновенье,
Она в лучах ему казалась нежно-розовой,
Нет, не слониха, – мимолётное виденье!
И хлынул в кровь тестостерон большими дозами.

Слоновье сердце гулко билось в упоенье,
Забыто стадо толстокожих, стоеросовых.
Ведь с ним теперь – и божество, и вдохновенье!
Хотя была слониха серой, а не розовой...

--
Выставлю на Седьмую пятницу - 305: розовый слон

Витает над миром ночами бессонница,
В окошках пытается высмотреть лица,
Она ни за кем специально не гонится,
Лишь хочет узнать – почему вам не спится?

У вас накопились за день неприятности?
На сердце какая-то смутная тяжесть?
Вы встретились с грубостью, неделикатностью,
Вокруг никого, кто б утешил, уважил?

И если ответите ей утвердительно,
Бессонница тут же останется с вами.
Конечно, не преданный друг, не родитель, но
Есть шанс, что вы станете с нею друзьями.

Нет-нет, ночь не станет приятной нисколечко,
Продолжит давить и выматывать нервы,
С бессонницей вряд ли вы спляшете полечку,
Она даже в дружбе – редчайшая стерва:

Хоть рядом, а легче ничуть не становится,
И в голову мысли ненужные лезут,
Какие-то строки, обрывки, пословицы –
«Терпенье и труд...», «ночь нежна», «куй железо...»

Да лучше ковать, чем напару с бессонницей
Часы коротать, ожидая рассвета!
К заутрене, слышу, далёкая звонница
Уже созывает. Плохая примета...

Грядущие ссоры к вчерашним добавятся,
И день – не похоже, что будет удачным.
Бессонница, то, что хотела, красавица,
Ты всё получила. Сполна. Однозначно...

Витает над миром ночами бессонница,
В окошках пытается высмотреть лица,
Она ни за кем специально не гонится,
Лишь хочет узнать – почему вам не спится?

--
Выставлю на Седьмую пятницу - 304: бессонница

Лето предполагает летнее настроение,
Лето располагает к шортам и сандалетам,
Лето забот не знает, знает лишь птичье пение,
Летом июнь сближает поздний закат с рассветом.
Вот что бывает летом.

Коротки слишком ночи, не успеваешь высказать
То, что давно задумал, то, что сказать обязан.
Сложится пара строчек – точных, звучащих истово, –
Их забирает сразу, лунным моргая глазом,
Кто-то. И прячет где-то...

Лето предполагает капельки земляничные -
Пурпурные кровинки в зелени трав июля.
Летом чуть-чуть витаю – там, в облаках, обычно я,
Неба посерединке. Звёзды в нём караулю.
Вот что бывает летом.

Лето для дел сердечных, жарких признаний шёпотом
Лучше всего подходит – не затяните в осень!
Лето пройдёт, конечно, помнится мне из опыта,
С каждым прожитым годом лето быстрей уносит
Кто-то. И прячет где-то...

Виден днём и ночью лунной,
Неизменен, уникален,
Папиллярный ваш рисунок!
Как, вы этого не знали?
Умный доктор Вильям Гершель
Разработал метод,
Воры и миллионерши,
Вас пугает это?

Было тайным – стало явным,
Было долгим – стало кратким,
Помогают Холмсу славно
Ваших пальцев отпечатки.
Изучает доктор Ватсон
Да и все другие
Отпечатки ваших пальцев –
Дактилоскопию!

Технология на марше –
Открываем телефоны,
Пальцем маним секретаршу,
Пальцем делаем законы,
Тычем пальцами в планету,
Мира постояльцы...
Знайте, есть везде пометы –
отпечатки пальцев.

Виден днём и ночью лунной,
Неизменен, уникален,
Папиллярный ваш рисунок!
Как, вы этого не знали?
Всё пройдёт, мы канем в Лету,
Вечные скитальцы,
Сохранятся, может, где-то
Отпечатки пальцев.

--
Написано на Седьмую пятницу - 301: дактилоскопическую

Часть первая - здесь: http://litset.ru/publ/27-1-0-42696

Любить поэзию

Любить поэзию непросто -
Она засядет в голове,
Хоть в двадцать лет, хоть в девяносто.
И за столом, и на траве,
И в поездах, и в самолётах
Всё рифмы крутятся в мозгах,
Идёт подспудная работа...
А результат? Увы и ах!

Как пишу

Рисую не кистью -
Рисую простыми словами.
Находкой и мыслью
Делюсь я немедленно с вами.
И делаю слово,
И в песню вставляю я дело -
Не "раз, и готово",
А только, когда накипело...

Верный выбор

Когда уже решил врачей консилиум –
Пора аппаратуру отключать,
Его супруга - древняя рептилия –
Сказала: "Нет!", придвинула кровать,
И оставалась рядом до последнего...
Да, всё-таки пришёл последний вздох.
А выбор-то того - двадцатилетнего -
В итоге, получается, неплох.

Странный снегирь

Он был неправильный снегирь!
Ему твердили все об этом:
На вид - ну форменный упырь,
Плюс - каркал и зимой, и летом.
И, появляясь тут и там,
Он повторял в себя влюблённо:
"Скажите этим снегирям,
Пусть не зовут меня вороной!"

Всегда на зарю

Хорошо, что судьба ещё жалует,
Пусть не часто, пускай иногда,
Паруса и косые, и алые...
Здесь так просится рифма - звезда,
По которой я курс корректирую,
На которую ночью смотрю.
Да, бывает, бывает, - лавирую,
Но в итоге - всегда на зарю.

Мой шкаф

Мой шкаф собой громаду лет прорвёт,
И явится весомо, грубо, зримо,
Как в наш бассейн явился кашалот,
Как в драмкружок вдруг из театра прима...

Три пары брюк, два старых пиджака,
И свитера с заплатками на полках...
Переживёт мой старый шкаф века!
Переживёт, конечно... Только толку?

Прийти домой

Зелёный клён опал ещё по осени.
И сторожа все ноги приморозили,
На улице январь, мороз, зима
Сошла с ума.

А дома - чай с индийскою заваркою,
И "для сугреву" опрокину чарку я,
Какая это радость, боже мой, -
Прийти домой!

Частушки

Мы плывём по океану -
Каждый в личном тазике.
Впасть пытаемся в нирвану
Да моргаем глазиком.

Если встретятся два таза,
Что-то получается,
Но - такая вот зараза -
Не всегда не встречаются...

--
Восьмистишия. Часть первая: http://litset.ru/publ/27-1-0-42696

       И глициний лиловые гроздья,
      Как поникшие флаги везде.
                  А.Вертинский

С шанхайской телебашни «Жемчужина Востока»
Весь мир как на ладони. За дымкою далёкой –
Российская граница. Оттуда эмигранты
Когда-то прибывали трагическим потоком.
И, выкупив в ломбарде свой фрак, Пьеро-Вертинский
Пел песни о чужбине - о том, как одиноко,
И звёзды холодеют, и дальний путь напрасен.
Вдали родные флаги поникли на флагштоках...

--
Использована форма восточной газели



Фото автора

По темнохвойным сомкнутым лесам
Течёт прапамять Дальнего Востока.
Мне без него порою одиноко –
Давным-давно на свет родился там...

«Ну что тебе сказать про Сахалин?» –
Хорошая была когда-то песня.
Из всех живущих – местных и неместных –
Пою и помню, видно, я один.

«Открыт закрытый порт Владивосток» –
Другая песня, голос узнаваем –
Высоцкий. Мы вживую подпеваем,
И, кажется, быстрее кровоток!

Меня несло течение реки.
Приток Амура, быстрая Бурея,
Вдоль берегов – пейзажей галерея,
Произведенья опытной руки!

Его, его – Создателя – рука
Видна во всём, в стремнинах и отрогах.
И я, любуясь, думал: «Слава Богу,
Что здесь природа всё ещё дика».

В реки и неба родственную синь
Озёр таёжных чистыми очами
Века, не отвлекаясь мелочами,
Глядит зелёный Сихотэ-Алинь.

На сотню встреч здесь было сто разлук,
Ушло-прошло, но только не забылось.
Я понял, что такое Божья милость...
А вот вернуться – вечно недосуг.

--
Попробую выставить на конкурс стихов о малой родине

Я обожаю первое апреля,
Мой тонкий юмор блещет в этот день.
Послал письмо я шефу: «Пустомеля,
Ты засиделся слишком, старый пень!»

Сказал жене, что выиграл машину,
Но подарил сотруднице билет.
Добавил в чай сто грамм касторки сыну –
Пусть заодно помоет туалет!

Соседке Гале – моднице известной –
Пообещал: «С Юдашкиным сведу!»
Сказал, улыбку пряча, «Галка, честно,
Мы с ним сдружились в будущем году...»

Её супругу – редкому ревнивцу –
Сказал: «Юдашкин и твоя жена
Вчера в кафе на пару ели пиццу
И заказали красного вина!»

Так я шучу, на радость добрым людям,
Пусть посмеются, ведь здоровый смех
На выходных и в лихорадке буден
Необходим практически для всех!

--
Первое апреля... Выставлю на Седьмую пятницу - 295: день дурака

       Жму руку дуракам обеими руками!
       Как многим, в сущности, обязаны мы им!
       Ведь если б не были другие дураками -
       То дураками быть пришлось бы нам самим
              Роберт Бернс

Жмём руки дуракам обеими руками!
И рады, что не мы, и дело есть рукам...
Но те, кому мы жмём, считая дураками,
Уверены - они жмут руки дуракам!

--
Попробую послать на Седьмую пятницу - 295: день дурака

Как лист увядший падает на душу,
Мы каждый год впервые узнаём.
Куда-то мчимся за календарём,
Омыв его осенних ливней душем.

Тут спору нет – всё тише и всё глуше
Стучат сердца, но мы с тобой вдвоём.
И не сдаём по-прежнему внаём
Ни сантиметра нашей общей суши.

Вокруг привычной жизни океан,
А мы в него ныряем и выходим.
Не верим в сказок приторный обман,

Не поддаёмся выгоде и моде...
А может мы – потомки марсиан,
Раз общий образ жизни неугоден?

       Тот, кто следует разуму, – доит быка.
       Мудрость нынче убыточна наверняка!
       В наше время доходней валять дурака,
       Ибо разум сегодня в цене чеснока.
              Омар Хайям (перевод Г. Плисецкого)

Малоприбыльной мудрость и раньше была.
Тот, кто следует разуму, – доит козла.
Продавец чеснока – совершенно не глуп,
Он себе заработать сумеет на суп.
К супу – хлеба горбушку натрёт чесноком,
Потекли уже слюнки? Вам запах знаком?
И в торговле, и к супу полезен чеснок!
Продавец чеснока доказать это смог...
Ну а мудрый – продаст ли козлиный надой?
Ох, боюсь, что питаться он будет водой,
Ни лепёшек, ни сыра, как пуст его стол...
Повышай поскорее надои, козёл!

Гляжу в окно, как из темницы, –
Жена убрать велела дом.
И вижу – не грачи-синицы –
Орёл печальный за окном.
Присев для отдыха в тенёчке,
Товарищ машет мне крылом:
– Пора писать – ни дня без строчки,
А ты всё по цепи кругом!

Как королевич, мимоходом,
Я стал строчить роман в стихах,
Пусть в небесах перед народом
Его поёт свободный птах:

«Мой дядя самых честных правил,
Когда от тёти уходил,
Мои стихи читать заставил –
О том, как солнце крокодил
Глотал, из вод подпрыгнув ясных,
О том, как с Бабою Ягой
Все тридцать витязей прекрасных
Легко сошлись (само собой)!
Как Терек воет, дик и грозен,
И, вихри снежные крутя,
В сугробе ногу приморозил..»
Писал я, счастлив, как дитя.

Но тут зашла моя супруга,
Ребром поставила вопрос:

– Что, есть сто человек к услугам?
Вставай, заждался пылесос!
Вообразил себя Гомером?
Ты даже и не Шарль Перро,
Хоть детям послужи примером!

...Упало вещее перо.

А свари-ка ты мне зелёный борщ
из трав настроения своего.
Жёлтую кашу из звёзд ночного неба.
Бродвеем Вселенной, среди чёрных провалов его,
ты походкой Жизели проплывёшь, словно небыль.

Шепчут небеса, штормами измучены:
«Уходи, скоро осень свинцоволикая!»
В ответ ты звезды будешь вышучивать:
«Над бездной пучины весь Млечный Путь окликну я!»

Вот потому-то, что тяжела земля,
а небо к тебе всё набивается в побратимы,
ты не хочешь петь песни простые, как тра-ля-ля,
не очень-то и нужные, как летом пимы!

Вовсе не видящие твою душу, и сам я,
думавший, что ты предназначена на потребу,
будем плакать тихонечко в забытом хламе, -
собери эти слёзы и напои небыль!

--
Попробую выставить на Седьмую пятницу - 292, желтую.

       Смерть играет на клавесине...
              Федерико Гарсия Лорка

Умирать всегда неохота,
Но такая наша работа –
Продержаться, гибнуть не сразу,
По приказу, не по приказу...

До чего же всё это странно –
Не болят глубокие раны,
И не мучат голод и жажда.
Видно так бывает однажды.

Мысли только о ближней цели –
Той, которая на прицеле,
А на дальние пуль не хватит.
Всё кончается так некстати...

Воевать – в крови человека:
Сумасшедшая дискотека –
Взрывы, выстрелы, недолёты.
Очень хочется тихой ноты.

Смерть играет на клавесине,
Мы её об этом просили –
Пусть уход наш будет изящным.
И не в прошлом, а в настоящем.

--
Заглянул в задания второго тура МПК-5 для премьер-лиги, и само собой сложилось это стихотворение.

Прочитал очень хороший перевод этого стихотворения, сделанный Нейхардт, с удовольствием взял его к себе в избранное.
И у меня сложился несколько иной перевод.

Подстрочник:

Нож

Мне подарили нож.
Я восхищаюсь изяществом изгиба клинка,
Я ласкаю волшебный холод его стали ...
Мне солгали: говорили, что меня любят.
Но лишь только ласкали словами душу.
И вот я забыт, одинок
И печаль холодна, как нож в сердце.

Будь же счастлив, убитый ножом лжи:
Тебе ничего уже не страшно.

Перевод:

Нож

Мне подарили нож.
Как изящно изогнут клинок,
В восхищенье касаюсь я стали.
Вы мне душу словами ласкали,
Говорили «люблю» и солгали.
В сердце – нож, я забыт, одинок.
Так убивает ложь.

Вот и счастье явилось миражем:
В сердце нож после смерти не страшен.

Костюма оторвав полу,
С размаху кинула в золу –
такая ярость разбирала!
Я всё крушила и бросала.
Разбить сервиз? За пять минут!
Твои писанья тоже тут?
И становиться на колени
не нужно – без малейшей тени
сомненья выброшу листы
с балкона, с дикой высоты.
Про твой восторг и музы тело
Всё знаю – в щёлку я глядела.
Опять нашёл на стороне
ты вдохновение. И мне
за страсти ночи пережитой
ту музу принеси убитой!

--
Экспромт для буриме в Клубе Незнайка

При слове «седло» всем припомнятся кони, которые
Несут мушкетёров, уланов, драгунов, гусар...
А я вспоминаю, как сказку, страну Черногорию,
Друзей-альпинистов и горный дублёный загар.

Какими мы были тогда – молодыми, весёлыми,
Вершинами бредили; время потерь не пришло.
По жизни старались попасть из огня прямо в полымя.
А там, в Черногории, шли к перевалу Седло.

Не самый тяжёлый маршрут. Но всегда неожиданно
Случается что-то. Неласковый Боботов-Кук
Нас встретил грозой. Я сорвался, но, видимо, выдана
Судьбою поблажка была – связку вытащил друг.

Мы были как братья, шутили всегда одинаково
И так понимали друг друга, порою – без слов...
Пять лет облучений и госпиталь противораковый.
Я эту потерю принять до сих пор не готов.

... Не связки, а связи теперь. Мы другие – матёрые,
Научены жизнью и правильно держим удар.
Но я вспоминаю, как сказку, страну Черногорию,
Друзей-альпинистов и горный дублёный загар.

--
Написано на второй этап МКК

Мне видятся ночью цветные слоны,
Летящие плавно по небу.
Свободны, как птицы, как ветер, вольны,
Неважно – пусть быль или небыль.

Слоны летят, слоны летят и хлопают ушами!
Цветным слонам я очень рад, лететь бы за слонами.

Лишь тот, кто увидел цветного слона,
Сумеет попасть без билета,
Туда, где слоновья цветная страна,
Где рыжее солнце и лето.

Слоны летят, слоны летят в страну свою слоновью. –
За клином клин, за рядом ряд – цветное поголовье.

Скормлю я горбушку цветному слону,
Он съест её прямо с ладони
И мне подмигнёт, я ему подмигну,
Горбушка – король в рационе!

Слоны летят, слоны летят, и я лечу за ними,
Слонам я друг, слонам я брат, мне «слон» – второе имя!

Защита от грусти – цветные слоны,
Они подставляют мне плечи,
Надёжны в беде и, как братья, верны.
Хоть редки, но радостны встречи.

Слоны летят, слоны летят на юг – туда, где лето.
Цветным слонам я очень рад, и вам пою об этом...

--
Попробую выставить на Седьмую пятницу - 274: картинка с цветным слоном

Написал, но не отправил на первый этап малого командного конкурса: задание «Игра в буриме». Илья Эренбург «Париж» (фрагмент).
Нужно было использовать три рифмы из следующего текста:

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,
Чуть оголил фигуры труб и крыш.
Под четкий стук разбуженных трамваев
Встречает утро заспанный Париж.
И утомленных подымает властно
Грядущий день, всесилен и несыт.
Какой-то свет тупой и безучастный
Над пробужденным городом разлит.
И в этом полусвете-полумраке
Кидает день свой неизменный зов.
Как странно всем, что пьяные гуляки
Еще бредут из сонных кабаков.
Под крик гудков бессмысленно и глухо
Проходит новый день – еще один!
И завтра будет нищая старуха
Его искать средь мусорных корзин.

Я использовал все рифмы - хотелось написать стихотворение, совершенно другое по содержанию и настроению, но с теми же рифмами:

Рассветной дымкой в воздухе растаяв,
Сбежала ночь, откликнувшись на зов
С утра пораньше вышедших трамваев,
Забрав ночных гуляк из кабаков.
Ещё чуть-чуть – и солнце в небе властно
Заявит день. Под тысячами крыш
Найдётся ли хоть кто-то безучастный?
Проснутся Тула, Киев и Париж.
Далёкий гром внезапно рыкнет глухо,
Раскатистый аккорд, ещё один,
Польёт гроза – сердитая старуха –
Дождём из прохудившихся корзин.
Но мокнуть всем недолго в полумраке:
Торопит ветер, весел и несыт.
И утренние люди – не гуляки.
И голос дня, что в воздухе разлит...

Задумка, наверно, была неплохая:
Фигурка из бронзы на радость туристам.
Сижу на скамейке, о чём-то мечтаю...
Снимают, садятся – прославилась быстро!

Сначала всё это мне было забавно –
Коснутся плеча и поглядят коленку.
А если компания – тут и подавно –
За место поближе все лезут на стенку.

Но год пролетел, и второй, и четвёртый,
Менялись туристы, а шутки всё те же.
И мне эта роль надоела до чёрта!
Я вам не ковёрный – весь день на манеже.

Да, я из металла, но если потрогать,
На ощупь тепла - совершенно как люди!
Да, кажется всем, что поклонников много,
Но каждый из них посидит – и забудет...

Давно оценила я шансы реально,
Для статуй немного в судьбе вариаций.
Но вдруг он найдётся – такой ненормальный –
Со мной посидит... И захочет остаться.

--
Попробую выставить на Седьмую пятницу - 269: картинка

Письма задержались –
множество волнений!
А потом примчались
с кучей извинений:
мол, не обессудьте,
всякое бывает,
время так закрутит –
вечно не хватает,
жёлтыми дождями
залило дороги...
Не чужие с вами,
так не будьте строги!

Я не обессудю,
я не обессужу,
как другие люди, –
только глазки сужу
и скажу с укором:
– Вашего ответа
ждать в любую пору –
и зимой, и летом –
я готов, но всё же
есть предел терпенью,
мозг усталый гложут
смутные сомненья –
вдуг письмо пропало?
Вдруг забыт навеки?
Случаев немало,
что о человеке
некогда подумать
в повседневной гонке...
Скромно и без шума
посижу в сторонке
и пойду тихонько
во свои свояси.
Рвётся там, где тонко,
долг возвратом красен.
Горные вершины
спят безлунной ночью,
тихие долины,
мгла свежа, как в Сочи.
Не пылит дорога,
лист не шевелится,
подожду немного –
час придёт напиться.
Я ведь сам когда-то
в праздник, спозаранку
обещал ребятам
пиво и таранку.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью где-то!
Раскричавшись, – к югу
(Начитавшись Фета)
Полечу за клином,
Замашу крылами.
...Грустная картина,
если между нами.

Лежишь в траве и наблюдаешь
За жизнью облаков.
Плывут от края и до края
Все тысячи веков

Невозмутимо, равнодушно,
Совсем не глядя вниз,
Веленью божию послушны...
Любой его каприз

Нарушит их невозмутимость
И шествие бояр,
А величавость – только мнимость!
Они всего лишь пар...

Но тем не менее прекрасны
Никчёмные комки.
Летят куда-то не напрасно -
Изящны и легки.

Не предвещают совершенно
Ни радостей, ни бед.
Как строки - строги и нетленны.
И смертны – как поэт.

7 августа 2018 г.



Фото автора

--
Написано под впечатлением миниатюры Марго "Лето. Облака" http://litset.ru/publ/46-1-0-44734

Автор: Георгий_Волжанин
визитёр

То холодно, то жарко - беспокоюсь.
В окошко бьётся жёстким телом жук:
"Впусти!", - впустить? Ты слышишь дальний поезд? -
Я шпалами, я рельсами дрожу,

Я слышу лязг невидимых конструкций,
Я гул и свист, я воспалённый мозг, -
Над пропастью пролётами прогнулся.
Летит состав я выдержу, я - мост.

Ах ты влюблён?! В стекольном отраженьи -
Пытаешься жужжащую найти?!
Разбей, влети, мы враз тебя поженим
С фантомною пустышкой странный тип.

Я ковыли, я пыль монгольских ханов,
Далёкий поезд, - что собачья цепь,
Не отпускает, слышу звон стакана
О подстаканник за окошком - степь.

А у окна любимая, здесь, - близко.
Молчит моя тревожная мечта.
Горячий дымный поезд тонко свистнул.
Ох, осторожно, пусть остынет чай.

Но что это? Мой гость подмену вызнал.
Не удержал полёт тщедушных крыл,
Под звон стекла, под клюквенные брызги
На подоконник шлёпнулся. Он был...

Прощай моё чудное беспокойство...
Абсурдный случай, что меня отвлёк...
Аспект любви особенного свойства...
Окно, осколки, мертвый мотылёк...

Боготворить до отсеченья шеи,
До шмяка лбом о хладное стекло
И умирать в глупейшем восхищеньи
От тени той, к которой столь влекло.

Я не погиб я не разбился, то есть
Я жив, я по иному поступил.
Я жду любимую что выкрал поезд.
Несущийся в полуночной степи.

--
Это, в общем-то, не столько пародия, сколько дружеский перепев:

Я холодно, брезгливо беспокоюсь:
Ну что ты бьёшься, суетливый жук?
Нет, не впущу! Я – мельник, ворон, поезд,
Мост, водокачка, шпала, акведук,

Я лязг и скрип невидимых конструкций,
Я гул и свист, я воспалённый мозг,
Аппендикс, изогнувшийся и куцый,
Зад, получивший три десятка розг...

Ах ты влюблён?! Почуял феромоны?!
Пытаешься жужжащую найти?!
Я тоже раз пятнадцать был влюблённым,
Наверно, нам с тобою по пути!

По вечному пути монгольских ханов:
Всех нелюбимых – на собачью цепь!
Затем устроим пир – под звон стаканов
И звук народной песни «Степь да степь...».

Найдём себе любимых. Ты – жучиху,
Я лично – раскрасавицу-княжну.
Потом, конечно, вместе свистнем лихо,
Обеих – в набежавшую волну!

Ты не согласен? Ты не хочешь вместе?
Ты улетел и не разбил стекло?
А может, получил плохие вести
О том, что лето красное прошло?

Прощай, моё чудесное созданье...
Прости, что я нарушил твой покой...
Аспект любви меня уже не манит ...
Сижу, упёршись в голову рукой...

Сейчас потру натруженную шею
И шмякнусь лбом в холодное стекло.
Я не зову, не плачу, не жалею
О тени той, к которой столь влекло.

Я буду жить – сурово, грубо, зримо,
Я буду по иному поступать.
А поезд, как всегда, проехал мимо.
Чу? Полночь бьёт! Ну всё, пора в кровать...

Yesterday...
Сколько лет уже в сердцах людей,
Пол зовёт меня: "Помолодей!"
И вновь пою я Yesterday...

Сколько лет
Этой старой песней мир согрет,
Пережили с нею много бед,
Но впереди мы видим свет.

Где ты,
Юный пыл? Полным сил когда-то был.
Мчится
Колесо, но не всё исколесил.

Пол зовёт,
И мелодия опять плывёт,
Нашей давней юности оплот,
И каждый снова - Дон Кихот...

Сто дорог
Я пока ещё пройти не смог,
Но пройду, сумею, видит Бог,
И вновь вернусь на свой порог.

Где ты,
Юный пыл? Полным сил когда-то был.
Мчится
Колесо, но не всё исколесил.

Yesterday...
Сколько лет уже в сердцах людей,
Пол зовёт меня: "Помолодей!"
И вновь пою я Yesterday...



--
Попробую выставить на Седьмую пятницу - 264 (вчерашнюю)