Мне пишет друг: «Печальные дела -
Меня жестоко цапнула собака.
Прокладывал я кабель для села
«Чукотка-НТВ» смотреть, однако.
Я огибал, прокладывая шнур,
Шикарное соседское владенье,
Из-за забора кошка пела «мур»,
Но вдруг возникло дикое виденье.
Косматый пес на длинном поводке,
Что фору даст собаке Баскервилей,
Прогрыз дыру и в досках и в замке
Без всяких сверхъестественных усилий.
Уже не позабыть собачий взгляд,
Что душу мне порвал до основанья,
Но не смогу его нарисовать –
Прогуливал уроки рисованья.
А пес мне в ногу ввел забор зубов,
Я отбивался, только мне до зверя…
Ни силы не хватало, ни мозгов,
Да плюс еще пошла кровопотеря.
Я еле вырвал ногу и удрал,
На ней образовалась гематома,
На все село хозяину орал:
«Простите, сэр, а все ли у вас дома?»
Интеллигентность – мой большой просчет,
Хозяин пса – тот сразу это понял.
Он мне кричал: “Чего? Хотишь еще?”
И с псом меня преследовал на пони.
Короче так: вбежал я в травмопункт
И получил изрядное леченье.
Хирург Овчаркин и его адъюнкт
Шприцами доставляли мне мученье.
Я понимал: без этого нельзя.
Пес бешенством страдает, это ясно.
Я тоже, если вдруг взбешусь, друзья,
Бросаюсь на людей разнообразно.
Потом на эпидстанцию звонок:
Овчаркин им шепнул насчет собаки,
И смирным стал хозяин, как щенок,
И мне принес зефир и козинаки.
Он говорил: “Пес бодр и полон сил,
Его душа для нас, как дверь, открыта.
Из всех, кого он в жизни укусил,
Один лишь помер, но от синусита”.
Он уверял, что этот зверь привит,
Что он найдет заветную бумажку,
Но видел я, что он антисемит,
Ему не жаль укушенную ляжку.
Но я с ним помирился – селяви,
Нет, не могу сердиться слишком долго.
И вскоре я женился по любви
И даже приобрел большого дога».
Гордится друг: «На мне особый знак! -
Плевал я на зефир и козинаки! -
Я был покусан злейшей из собак
Практически почти что в Год Собаки».
«Я мечен высшей силой, - пишет друг, -
И в январе засуну ногу в стремя…
О прошлом годе жареный петух
Меня клевал примерно в то же время».