"Посмотришь на прилавок, облизнёшся, слюну проглотишь – и уйдёшь из магазина…" –
так плакалась какая-то старуха соседке в переполненной маршрутке.
Та слушала внимательно, держа на сомкнутых коленях клеть корзины,
где жалобно орала что-то кошка, которой было жутко – бесконечно.

"А пенсия такая, что с неё заплатишь за квартиру и не знаешь как дотянуть до следущей...";
"А я – давно уже решила, что помру, – и слава Богу... мне хужей не будет…" –
старуха продолжала говорить, без слёз рыдая в тишине гнетущей,
которую лишь кошка нарушала, не знавшая куда её везут.

Народ молчал. Старуха говорила о мёртвом сыне, о больной невестке…
О том, что стаж её – за пятьдесят… не подтвердить… О ценах на лекарства…
Ей было всё равно, что все молчат и слушают… И ехала как в клетке
в маршрутке той, везущей в неизвестность её и кошку, плачущих от страха.

           До свидания, мальчики!
           Мальчики,
           постарайтесь вернуться назад
                Б.Окуджава. До свидания мальчики…

Вы скрестите на удачу пальчики,
выходя из дома за порог,
и шагните, дорогие мальчики,
в пыль ещё не пройденных дорог.
Только не забудьте, шлите весточки,
где бы вам скитаться ни пришлось –
ждут их ваши любящие девочки,
тишиной пронзённые насквозь.

Ну а вы – зажгите в окнах свечечки,
ставят что за здравие в церквах.
И держитесь, дорогие девочки,
невзирая на привычный страх:
исходив дороги, взяв препятствия,
мальчики вернутся, верьте мне, –
и придёт, и улыбнётся счастье вам…
лишь бы огонёк горел в окне.

Любовь возникла как-то невзначай,
хоть мы совсем не Мастер с Маргаритой:
в глазах у нас не теплилась печаль,
и никакой мимозы нарочитой.

Мы встретились в Макдональдсе, весной,
в толпе случайной, наравне со всеми.
Потом был столик общий, выносной…
и лёгкий разговор от темы к теме.

Как выразился кто-то, – мы сошлись.
Мы обсуждали книги и картины
и наполняли смыслом нашу жизнь –
интимным смыслом женщины с мужчиной.

Но каждый раз со встречи возвратясь,
скрывая от жены следы той встречи,
я понимал, что неземная связь –
земную связь безжалостно калечит.

И та любовь, где в счастье погружён,
где каждым вздохом делишься с любимой –
как часто оскорбительна для жён,
в неведенье зовущих нас "своими".

             Леди Дождик
             Трамвай из юности

             Трамвайчик полз по улице, кренясь.
             Он вёз нас...Всё равно куда! Куда-то....
             Ты крепко прижимал меня, смеясь,
             И врал нахально, что невиноватый.

             Стояли мы средь жаркой тесноты,
             Людей вокруг себя не замечая.
             Слегка завяли бедные цветы,
             Что ты купил у бабки на причале.

             Дождь намывал трамвайные бока
             И дробью бил по стеклам и по крыше,
             На плечике моём твоя рука
             Всё норовила опуститься ниже.

             Вздыхала улица, пустынна и грустна,
             Весь вечер мы кружились на трамвае.
             У нас была последняя весна -
             Как хорошо, что мы о том не знали!

             Другие мысли, люди, города...
             Две жизни - как Евклида параллели.
             Но всё же жаль немного, что тогда
             В своей любви признаться не посмели.

             Играет сын, трамвайчиком звеня.
             Я замираю, позабыв о чае...
             И память вновь, картинкою дразня,
             Уносит вдаль - легко и беспечально.

_______________________

Народ любви желает. И трамваи –
все переполнены! – по улицам кружат…
В толпе друг друга кто-то обнимает
и чья-то обнажается душа.

Здесь кто-то врёт, легко и беззаботно,
желая лишь развлечься задарма.
А для кого-то – самая работа:
карманы чистит ловкая шпана…

А кто-то, руки с плеч спуская ниже,
ласкать стремится что-то там ещё…
Я был и в Амстердаме, и в Париже,
но здесь, в трамваях – оч-чень горячо.

Тут искренние чувства и обманы.
Здесь город весь – снаружи тишина:
напоминая скифские курганы,
пусты там, обезлюжены дома.

Там тихие проспекты, балюстрады,
забывшие касанья тысяч рук.
Там кошку приласкать – и ту не надо:
в трамвае все – невеста, кошка, друг.

Но лишь один в трамвае знает точно
каков маршрут: семнадцать?.. восемь?.. пять?.. –
единственный в вагоне одиночка
за стенкой, где слова "Не отвлекать!"

И он, кружа по рельсам параллельным,
звонит в немую пустоту "динь!-дон!",
ругая жизнь в эвклидовой вселенной…
мечтая, что столкнётся с кем-то он.

_______________ "Мы долго и много друг друга любили…"
________________________________________ Г.Гейне.

Ты говорила мне: "Мой ненаглядный!"
Я был безумно рад!
Любящим взгляд был, смех был отрадный.
Светел я был, говорят...

Кончилось утро. Над колыбелью
нашей любви – ночь чиста.
И соловью с опьяняющей трелью –
ныне чужда красота.

Но, вспоминая цветение сада,
вновь о любви я пою...
Видно, зачем-то мучительно надо
вспомнить всю нежность твою.

_______Звёздное варенье
_______Леди Дождик

_______Какая красота! Ты посмотри,
_______Как лунный свет посеребрил окошки,
_______Вечернюю отбили звонари.
_______Пойдём гулять мерцающей дорожкой!

_______Сегодня мы подвластны колдовству –
_______Пусть будет ночь таинственной и странной,
_______И небо сыплет звёзды на траву –
_______Мы сложим их в корзинку и карманы.

_______Возьмём с высоким горлышком графин,
_______На дно уложим музыку рассвета,
_______Потом слоями - звёзды и жасмин,
_______И всё зальём до пробки лунным светом.

_______Такой рецепт: когда в душе печаль,
_______Гнетут обиды, холод, огорченья -
_______Нужны лимонный ломтик, крепкий чай,
_______И наше чудо – звёздное варенье.
⠀
⠀
Ну вот и всё. Закончился концерт.
Вечернюю под занавес отбили.
Надеюсь, повреждений крупных нет
От звонарями явленных усилий.

Но как же страшно, грустно, тяжело,
Когда вдруг изобьют кого невинно…
Идём в тоске с подругой за село,
Неся с собою полные графины.

Там музыкально булькает жасмин,
Пять звёздочек… в руках несём лимоны.
У нас сегодня тысячи причин
На сей рецепт, известный миллионам.

Вечерняя – фамилия была.
Пришла… Стояла тихо… Улыбалась…
Её отбили семеро, со зла.
Отбацали – и всё, забыв про жалость!

И мы с подругой думали: "Кошмар!
Вечерню ждали, а дождались драки".
Сейчас сидим, пьём колдовской нектар…
Ночь... Волшебство… Мерцанье… Лай собаки…

Жила в лесной глуши девица.
Никак ответа не найду,
Зачем она пошла топиться? –
В пруду.

Наверно, было ей не сладко
Век коротать в избе, одной.
Вот и решила: без оглядки –
На дно.

Но мимо принц скакал случайно.
И он случайно деву спас.
Но здесь опять сокрыта тайна.
Для нас.

Куда скакал тот принц под вечер,
Что даже ужин пропустил?
И отчего при той он встрече –
Грустил?

А дальше тоже – сплошь загадки.
Её, прелестное дитя,
Принц мог бы взять и шоколадкой...
Шутя!

А он решил жениться. Срочно!
Наперекор родне и всем.
И в этом есть загадка точно! –
Зачем?

Ответов нет. Любовь случилась.
Она ответов не даёт.
Теперь девица – "Ваша милость"...

Живёт.

Когда приближается ночь и грозит темнотою,
такой, что фонарщики ищут свои фонари, –
взбираются в небо по лесенке гномиков трое –
шепнуть каждой звёздочке нежно: "Малютка, гори".

И звёздочки светят – и всё превращается в чудо;
и месяц мурлычет с изящной улыбкой кота.
Приходит спокойствие в мир неизвестно откуда,
а тающей льдинкой уносит печаль в никуда.

С усердием гномики строят воздушные замки,
где свет от танцующих звёзд и пленительный смех,
где правит любовь и гадают на картах цыганки,
а карты не врут и всегда обещают успех.

Ты думаешь, милая, всё это только лишь сказка?
Пусть даже и сказка, рисунок на чьём-то холсте,
но все эти гномики, звёздочки, лесенка в краске –
тебе позволяют смеяться в лицо темноте...

____________
Автор картины - Виктор Низовцев

Я вспоминаю "Вятку-Автомат".
Тяжёлая и дефицитная бандура!
(Читатель, здесь стихи, тебе нужна культура,
а мысли заполняет сочный мат…)

***
С подругой мы списались загодя,
чтоб с чувством совместить удел командировки.
И вот Москва… Привет!.. И хата на Петровке,
где мы спаслись от летнего дождя…

Была квартирка просто экстра-класс! –
в гостиной на стене висит Моне картина,
паркет везде, хрусталь, а в ванной – та машина,
и цвета моря трон (суть - унитаз…)

Вдвоём мы с нею посетили душ,
затем морской салат поели из креветок
(в те давние года был тот салат не редок,
но вот эпохе был он чем-то чужд…)

А вот и спальня… Знатный сексодром –
пример бескрайности эвклидова пространства…
Одна лишь ночь у нас… И в той ночи раздался
какой то звук... какой то шорох… звон…

В ответственный пленительный момент
нас сбил оргазм трубы (с горячею водою) –
фонтаном в щёлочке меж Вяткой и стеною…
И где искать в хоромах инструмент?

Не развернуть машину! Был я зол! –
залезть не мог в ту щель, вода текла откуда.
Я проклял всё и вся! Расчёт был лишь на чудо.
А Чудо рядом – тряпкой мыла пол.

И вот, всю ночь, боролись мы с трубой…
Я был отважный Ной, она была – наяда…
(сантехника позвать нам вроде было надо,
но не могли – был уговор такой).

Под утро (чудом!) кончился потоп...
Она в последний раз везде паркет помыла…
Сходили порознь в душ… Оделись… Сил хватило
на скромный поцелуйчик в мокрый лоб.

Потом встречались (ах! – я молод был...)
не раз, не два, не три… Но встретил "половину"...
и "Вятку-А", стиральную машину,
купить той половине – запретил.

____________Троллям и отдельным критикам, с пониманием, посвящается...

Моя дочурка в детстве как-то
мне задала вопрос простой:
"Скажи, а змеи могут какать?
И если да, то через чтой?"

Вопросу очень удивившись,
я дочке рассказал о том,
что змеи ртом глотают пищу
и какают всё тем же ртом.

"Как им, наверное, обидно, –
сказал раздумчиво малыш, –
со ртом, какашками набитым,
нормально не поговоришь".

Вопрос-ответ забылись вскоре.
Какое дело мне до змей?
Пускай шипят себе и вторят
шипению родни своей.

Но сохранился отпечаток,
придавший новый смысл словам
о том, что за укусы пяток
страдать придётся головам.

Змею поймаешь на поклёпе,
шипящей что-то по-злобе…
Захочешь дать ремнём по жопе…
а бьёшь всегда по голове.

__________________________ …и тогда соблазнятся многие … и возненавидят
__________________________ друг друга … и прельстят многих…
_________________________________________________ Мф. 24:10-11


Тянет запахом полыни от реки.
С неба льются предзакатные дожди.
– Ты ребёнка Лучезарным нареки...
– О крещении ты думать подожди...

Этот клёкот, этот шепот, этот стон
донимает ежесуточностью слов:
– Будет к славе и величию рождён...
– Принесёт намного больше, чем любовь...
– Твой возлюбленный не знает слова стыд...
– Если молодость, то значит много сил...
– Если искренняя страсть, то бог простит,
а возлюбленный за всё уже простил...

По ночам ей снятся отблески костра.
По ночам ей снится вечная война.
И химера шепчет сладкое: – Сестра,
твой ребёнок это счастье, не вина...

Монастырь, и рядом с церковью погост.
Трижды в сутки колокольный перезвон.
Настоятельница, сёстры, строгий пост.
Неизбежность, что прогонят скоро вон.
И молчание, которое гнетёт.
И отчаянье от тяготы молитв.
И ребёнок, что внутри неё растёт
и пока что признаваться не велит.

Но никто уже не сможет удержать
этот рвущийся наружу тёмный страх.
На невидимое лезвие ножа
человечество летит – на всех парах.

Всё темнее времена и всё страшней!
И безбожие всё более в цене.
Под насмешливое ржание коней
люди гибнут в необъявленной войне.
Но пока ещё бессилен карапуз,
в чреве матери алкая пустоту,
Ты готовься возвратиться, Иисус! –
здесь всё меньше неподкупных на посту...

Тянет запахом полыни от реки...

___________
По некоторым представлениям, Антихрист родится от монахини, нарушившей обет.
Имя "Лучезарный" более чем подходит Антихристу, указывая на его связь с отцом, Люцифером, светоносным сыном зари, падшим ангелом, отождествляемым с Сатаной.
Ожидание второго пришествия Христа непосредственно связано с появлением Антихриста.
Все ассоциации с современностью автор просит считать случайными.

____________ "Быть волшебником, может, сложно, но романтиком – ерунда!"
______________________ Тень Ветра. "Будь романтиком!"

Быть романтиком?.. Нет, не просто. Далеко-далеко не все
глядя в небо, на звёзды вроссыпь, смогут думать об их красе,
смогут думать о лёгком танце в свете ярких небесных свеч
и мечтают душой метаться при желании просто – лечь.

Просто лечь! – и забыть о звёздах, освещающих мир вокруг.
И заснуть, потому что поздно, а наутро – завод… к станку.
И забыть! – что под звёздным светом где-то там, далеко вдали
смотрит сын их на небо это, жив лишь силою их молитв.

Смотрит в небо и ждёт команды – наступать!.. и глаза блестят:
молодой он ещё... романтик...
____________________________ А вот их романтизм - иссяк.

........................Прибыла в Одессу банда из Ростова…
..............................."Мурка"
...............................(Автор неизвестен. Предположительно – Яков Ядов)

Выли у алькова волки из Тамбова.
Главный в банде – серенький Волчок.
Ничего святого: спал малютка Вова,
но его схватили за бочок.

Вове на ночь пели: берегись в постели,
с краю ляжешь – тут же унесут.
После колыбелен был малыш нацелен
показать волкам, насколько крут…

Вот и лёг он с краю. И – его украли.
Отнесли в ракитовый лесок.
Вова влился в стаю. И Волчка пугает
Вовочкин командный голосок.

Плачут дед и баба, брат, сестра и папа.
Мама по ночам совсем не спит.
Принесён обратно, всех он кроет матом –
Вова стал законченный бандит.

...................Эх, Вовка! Стал не ребёночек.
...................Вовке – не спится полночью.
...................Вовка – с наганом, с финкою.
...................И спит он с Зинкою…

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Парижской конференции ООН
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ по вопросам изменения климата
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ посвящается

Снег выпал и растаял. А декабрь!
(Похожий на осеннее наследство.)
Я вспоминаю отрочество, детство –
и думаю: не врёт ли календарь?
Не шутит ли, срывая новый лист
с календаря небесного, Синоптик?
Не этот, местный, мелкий прогнозист,
в ряду других работников работник,
а тот, другой, кто надзирает люд,
которому столь безусловно просто
одним лишь словом всё исправить тут.
Буквально всё исправить… безвопросно…
Ему сказать: "Да будет!" – и назад
вернутся зимы детства, тонны снега,
те горки, высотою метров пять,
те крепости, в которые с разбега
врубался я, снежки кидая в тех,
кто защищался и терпел осаду.
И вновь вернётся безмятежный смех,
и вычеркнется то, что мне не надо.

А, впрочем, что я? Здесь же о зиме,
"её дыханье" надо славословить…
Но та зима – приходит лишь во сне.
А та, что нынче – что она такое?
Опять размокнут солью сапоги.
Под Новый год и грозы уж гремели.
А снег придёт... с дыханием пурги…
наверно, в марте… может быть, в апреле…

.....................Часто простое кажется вздорным,
.....................чёрное белым, белое чёрным...
.......................................(М. Танич, из песни…)

Гости приходят, гости уходят.
А в промежутке песни заводят,
шутят, смеются – данью застолью.
И на хозяйку смотрят с любовью.

Ну а хозяйка – этому рада,
ходит, красуясь в новом наряде.
Стол накрывая, ставит закуски
традиционно, чисто по-русски:

хлеб там, укрытый маслом с икрою,
масса салатов, мясо – горою,
сало и студень, рыбка-селёдка…
и, для сугреву – русская водка.

Будет солянка, будет жаркое,
курица в кляре… что-то другое…
Будут десерты, будут напитки –
морс, минералка… клюква под спиртом…

Будут гитара и караоке,
жаркие споры, флирт и намёки,
танцы и пляски… ругань соседей…
И, в завершенье: "Что, по последней?.."

Гости приходят, гости уходят.
Это прекрасно! Жизнь – хороводит!
Гости уходят – кто их осудит,
глядя на груды грязной посуды?

...................................... Как хорошо, что некого винить,
...................................... как хорошо, что ты никем не связан,
...................................... как хорошо, что до смерти любить
...................................... тебя никто на свете не обязан.
...................................... ...
...................................... Как хорошо, на родину спеша,
...................................... поймать себя в словах неоткровенных…
.................................................. И. Бродский. Воротишься на родину. Ну что ж...


…нет обязательств.
............................. Это хорошо?
А может плохо? Разберись-попробуй,
когда сказав: "Люблю тебя до гроба!" –
услышишь: "Верю-верю… ну и что?"

И правда: что такого? Всё – слова!
(Ты виноват… ты должен… ты обязан…)
И суть – внутри, где одинокий свет.
Слова – лишь оболочка, целлофан…
Но прочь обёртку – и увидишь сразу
есть там внутри хоть что-то, или нет.

А ну как – нет? (будь откровенен!) – то:
чем ты живёшь? Отрёкшись от кого-то,
решив, что долг – пустяк, а связь – ярмо;
забыв, что для мистерии любви
не только страсть важна, но и работа, –
ты упустил связующую нить…

Зачем живёшь?
............................. И некого винить…

Ты! – нанизывающая возвышенные образы на шампур поэтической речи…
Ты! – определяющая диету для душ тех, кто не знает, что есть другая еда…
Ты! – пишущая ради слов "С теплом!", "Чудо!" и "Восхитительно!" - в интернете…
Ты! – не понимающая, что выспренная красивость – многословная банальная ерунда…
Ты! – При этом! – Жрёшь! – Поэзию.
И Поэта.
Поэзию – в себе…
Поэта – себя…

_____________

"Черный квадрат" вовсе не черный и совсем не квадратный: ни одна из сторон четырехугольника не параллельна ни одной другой его стороне, и ни одной из сторон квадратной рамки, которой обрамлена картина. А темный цвет — это результат смешения различных красок, среди которых не было черной (информация к размышлению).

...........................................Синдром Дауна — случайная ошибка в механизме передачи наследственности.
...........................................Эта ошибка приводит в мир необыкновенных детей — наивных, добрых и очень
...........................................доверчивых. В силу особенностей своего развития человек с синдромом Дауна
...........................................до конца своих дней останется невинным ребенком, который нуждается в любви,
...........................................помощи и понимании.
.......................................................http://therapynemo.com/ru/dolphin-therapy/indication/down-s-syndrome/

.......................Н.Водяновой

Они не виноваты в том.
Такими довелось родиться –
с полуоткрытым пухлым ртом
на бледных луноликих лицах.

Они не баловни судьбы.
Их мир – не материк, а остров,
где даже выжить-то не просто.
Но – жизнерадостны, добры…

А мы брезгливо их "в упор
не видим", не желаем слышать,
Мы словно возвели забор,
охранных понаставив вышек.

Снобизм наш их – не миновал!
И вышки были им в реале:
их – в крематориях сжигали…
их – в пропасти с высоких скал…

Но век наш – перемены внёс.
Пробив молчания завесу,
уже выстраивают мост, –
и по мосту идёт прогрессор.

Да, он прогрессор! – так и есть:
он учит, с острова выводит…
Но мы толпой стоим на входе
и ждём их – не с цветами – здесь.

Аборты, каждый наш отказ,
отсутствие любви, заботы –
всё помним! И, себя стыдясь,
им адресуем: "идиоты".

С улыбкой детскою своей
они шагают к нам беспечно…
но равнодушием извечным
мы снова гоним их – взашей.

........................То, что нас не убивает, делает нас сильнее.
..................................................Фридрих Ницше

…одна из множества абстрактных обезьян,
ударяющих случайным образом по клавишам печатной машинки,
в течение неограниченно долгого времени –
рано или поздно напечатает любой, сколь угодно гениальный, роман…
Теорема о бесконечных обезьянах.
(в одном из многочисленных вариантов формулировки)

В плену глубины подсознания
на мель сел трамвайчик речной:
отправиться в дальнее плаванье
привычною стало мечтой –
такой романтично-несбыточной,
в которой трамвайчик увяз…
в простор тянет океанический,
в клубок атлантических трасс.

От Африки и до Америки
ходил бы… а в речке зачах.
Морские пампасы и прерии
ласкают, но только в мечтах.
Трамвайчик… гудок… расписание…
а вся неожиданность в том,
что грянет внезапно списание
в ржавеющий металлолом.

Он приходит, удивляя нас
той внезапностью, с которой он приходит.
Тем спокойным выраженьем глаз,
нас когда зовёт в неотвратимость.
Кто мы для него, скажи на милость?
Где стоим? На выходе ли, входе?

Кто-то в белом нам открыл пути.
Кто-то в чёрном результата ждёт,
за него готовый заплатить.
Мы богаче станем – наш черёд.

Всё.
Все расплатились.
Гроб на вынос.

В сущности, ничто не изменилось…

Эстетика обугленного тела...

...хрипит седая ведьма на костре.
Благоговея от исхода дела
молчит толпа. Хотя кричали все,
пока её, с крестами на одежде,
босую и в бумажном колпаке –
на аутодафе, без проблеска надежды,
вели на площадь со свечой в руке.

Кастилия. Толедо. Пенье хора...
Толпа любуется торжественностью казни.
На площадь кафедрального собора
народ пришёл молиться, как на праздник.
Она виновна дважды: как марранка,
и как колдунья. Пытки и допросы
заставили признать: "Не христианка!".
И - приговор!.. Костёр... Пылают косы...

В толпе – крестьяне, горожане, знать,
священство, судьи города Толедо.
Короны представители стоят.
И Инквизитор тут. И все горды победой
над тенью Сатаны!
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀...А в это время, тесно
прижав к себе ребёнка, с чувством страха,
казнённой ведьмы дочь спешит покинуть место,
где Алькантара мост пересекает Тахо...

______________
Марра́ны или Мара́ны – термин, которым христианское население Испании и Португалии называло евреев, принявших христианство, и их потомков, независимо от степени добровольности обращения (конец XIV—XV вв.). Марраны часто подвергались погромам наравне с иудеями. Преследование марранов было одной из основных задач испанской инквизиции (1478—1835).

Тахо - река, на которой стоит Толедо.

...................... Идут вперёд сквозь ночь – осёл, собака, кот.
...................... Петух у них летит над головами.
...................... Пусть каждый сам поймёт намёк на сходство с нами.
...................... Читайте вариант.
...................... Один из многих - вот.
.................................. (автоэпиграф)

Мы бесприютные скитальцы.
Нас сединой мазнуло время,
смахнув привычное служенье.
Где наша новая стезя?
Мы, дети века Ренессанса,
идём толпой в Великий Бремен.
Мы будем петь. А вы – смеяться.
Нам оставаться здесь нельзя.

Остаться мы уже не можем.
Нас, начинающих артистов,
здесь не покормят, не почистят,
и не укроют от дождя.
Мы пилигримы. Мы похожи
на тощих грязных трубочистов.
И дождь стучит по нашей коже.
И отдохнуть бы, но нельзя.

Нельзя нам отдыхать в дороге.
Иначе потеряем бодрость,
которой небогат наш возраст,
а значит – надо поберечь.
И мы идём, сбивая ноги,
чтоб испытать себя на прочность.
Её осталось так немного…
но, всё-таки, немного – есть!

Её – крупицы в нашем теле,
но много силы в духе нашем!
Мы не уступим нам, вчерашним,
в умении нести свой крест.
И мы идём, чтоб жить «при деле».
Идём вперёд толпой уставшей.
Идём в Великий Город Бремен,
который точно где-то есть.

Он точно есть! Мы это знаем.
Там будут слушать наши песни.
Стихи там будут интересны,
которые напишем мы.
Мы так споём! Мы так сыграем! –
что снова молодость воскреснет.
Идём. Творим… И Бремен с нами –
горит звездой сквозь толщу тьмы.

Подуло ветром перемен.
Сквозняк все ждали, а затем –
надеялись, что воздух станет чистым.
А вышло – так всегда оно! –
с востока выбило окно;
там запорхало кимоно на каратисте.

Окном в Европу жил наш дом,
прорубленным с таким трудом,
а нынче в Азию окошко продолбили.
И где теперь нам ставить печь?
С кем танцевать, в постель с кем лечь?
А каратист – он навсегда? …в привычном стиле?

Я сам не против кимона…
В Европе – мало ли дерьма?
Но хочется дышать сполна и выбор личный!
А с выбором – увы и ах! –
мы как всегда не при делах.
Мы испокон не при делах! Всё как обычно...

***
Ну и сюжет! Ужасно: все плохие...

***
Папаша прихвастнул пред королём, –
в итоге дочь безжалостно схватили
и ко дворцу доставили в полон.

Папашку дальше не упоминаем...
Теперь король встаёт на первый план.
Он жаден, хитроумен и коварен.
И сказок начитался... бонвиван!

Наивный, об инфляции не зная,
велит из сена – золота горой!
Идея до безумия дурная,
но всем плевать, поскольку он – король!

И вот девицу (та "ни сном, ни духом…"
о том, как из соломы злато прясть)
на сеновал ведут. И от испуга
она там вся слезами залилась.

***
Пока девица, вроде, неплохая –
отца не выдаёт ("Родню не трожь!").
А ведь могла б: "Король, я не такая,
папаша мой, напившись, ляпнул ложь..."

Но нет же! Нет! Готова к смерти скорой!
Лежит в соломе, вся в соплях, в слезах...
И тут вдруг появляется весёлый,
но мерзкий видом, новый персонаж.

Он говорит: "Девица, всё нормально!
Я всё могу! Коль хочешь – помогу.
Заплатишь мне игрой на раздеванье!"
Та в краску, в крик... Он: "Тихо! Ни гу-гу!

Сиди, молчи!.." Берёт кольцо девицы
и начинает сено в злато гнать.
Девица наблюдает и дивится.
Но, всё же, молча... нечего сказать.

И так три дня! Король приносит сено…
всё больше, больше... персонаж прядёт.
Девицу нашу догола раздел он.
Король на злато смотрит… идиот!

***
И вот всё снято. День пошёл четвёртый.
Ей говорят: "Ну что ж! Отдашь дитём."
Она орёт: "Больной?! Да лучше с чёртом!"
"К нему, – в ответ, – вдвоём с тобой пойдём!

Дитя спрошу, коль станешь королевой!
Ну а пока ты кто? Фигня-фигнёй!
Да и прикинь – моим-то будет первый,
а дальше выбирай: второй... седьмой..."

И что девица? Всё же согласилась!
"Ну, хорошо, – сказала, – первый твой…"
А тут король с цветами. Мол, на милость
твою я уповаю... Будь женой!

Она и королю в ответ сказала:
"Да я – не против…" Тот несёт венец.
Милуются на троне в центре зала...
Фанфары! Туш! Девичеству конец.

***
Идут-идут неделя за неделей.
И королева думает: "Авось,
забыл меня тот карлик оч.умелый.
А коль забыл, – тады наплюй и брось!"

Она рожает. Карлик на пороге.
И говорит: "Обманешь – удавлю!
Твой муж тебя считает недотрогой?
Я фотки предоставлю королю."

Тут королева в голос зарыдала.
– Прошу оста-а-авить мне дитя моё-о-о…
– А мужу-то не всё ты рассказала!
И имени не знаешь моего!

Ответь же, как зовут меня – и тут же
расторгну я с тобою договор!
У королевы есть гонцы на службе.
Она их отправляет на дозор –

узнать, проведать, как зовут урода.
Сама гадает: Вася? Петя? Фрол?
И вот один из слуг увидел вроде,
как Румпельштильцхен по поляне шёл.

И что он пел услышал… "Имя выбрал!..." –
слуга задумчиво подумал… и – доклад!
Так королева тайну приоткрыла, –
и саморазорвался мелкий гад!

***
Сын королевы парень невысокий,
"не в короля!", который старым стал…
А королева с тем слугою ловким
всё чаще греют старый сеновал…

***
Ну где мораль, скажите, в сказке этой?
Кто тут хорош? Кто так и сяк? Кто плох?
Я с детства не могу найти ответов!
Видать, они – не для моих мозгов.

Я не желаю слиться с отражением.
Неинтересно жить со знанием движения –
любого, что должно произойти.
И мысли знать… и память… и мечты.

Улыбку видя – знать, что это улыбнулся
я сам себе.

Что утром я проснулся –
и сам себе готовлю я омлет.

Что на вопросы, заданные честно
(ответов на которые не знаю) –
ответить просто некому,
поскольку отвечаю
я сам себе.
И – hence! – ответов нет.

Что в списке лиц, кому я доверяю, –
по сути, лишь один автопортрет
(и то он – сильно выцветший местами).

И вот,
затем,
чтоб выжечь мысли эти, –
я ритм стихов намеренно кромсаю.
Поскольку совершенно не желаю
осознавать свободным лишь вопрос, –
и никакой случайности в ответе.

А хочется, чтоб то, что я пишу сейчас
каким-то диким невозможным слогом –
сумело вывести на новую дорогу,
где я обрел бы друга…

Хоть на час.

Грустит пушистый кот на ярком солнцепеке –
глядит на воробья и думает в тоске,
что птицу не поймать лентяю-лежебоке,
привыкшему скучать на старенькой доске.

А воробей грустит, порхая над деревней,
о том, что полный бред чирикает птенец.
Чирикает не с ним, а с "новым поколеньем" –
и дела нет ему, о чем твердит отец.

Грустит птенец в гнезде, глядящий на дорогу,
на тощего коня, телегу и мешки –
о том, что не догнать неспешную подводу,
везущую зерно… что крылья коротки.

И старый конь грустит, когда бредёт устало
и видит, как лежит на солнцепёке кот,
который, как всегда, – всё получает даром,
не то, что он, давно ослабший от забот.

Спасибо, дерево, тебе,
что на пути моём попалось…
Но челюсть всё же – не сломалась.
Спасибо, дерево, тебе…

Спасибо и тебе, стена!
Непрочной ты мне показалась,
а ты из камня сложена…
Но челюсть снова не сломалась!

Спасибо и тебе, река!
Твои крутые берега
не так трудны… Но я пытался –
их – "в мах один"… Пусть нахлебался,
но жив я всё-таки остался –
ты пожалела дурака…

Спасибо и тебе, стрелок,
хоть ты, тем выстрелом с пригорка,
меня сбил с ног,
оттяпал рог –
и сделал из него настойку,
продлить которой позже смог
свой, тоже незавидный, рок…

За то спасибо, что лежу
не в луже я, а на пляжу.
Что мухи со своим "жу-жу"
на нервах больше не играют.
И что гиены не кричат,
а молча ноги доедают.

Спасибо всем!
Друзьям моим, моим врагам, тебе, природа!
Какое скопище народа
настойку выпьет "из меня"
(точнее, из былого рога) –
и будет жить! Детей рожать…
Их наберутся – легионы!
А я всё буду здесь лежать…
Без рога… Кости обелёны…
И буду, молча, Бога ждать.