Влад проснулся рано. Да и грех спать, когда природа явила себя во всем великолепии. Пропустить такой день для художника – преступление.

Старый бабушкин дом стоял на самой опушке леса. Наскоро позавтракав, Влад взял мольберт и поспешил в лес. Там, на опушке, его ждало место, которое уже пробудило в нём вдохновение.

Он быстро зашагал по тропинке между кустов орешника с удовольствием принимая на себя прохладную волну влажного ветерка.

В облитой тенью листве ещё слышался тихий шёпот ночи, но солнце уже просвечивало сквозь зелёные кроны, рассыпая золотистые пятна на траве. Влад шёл мимо кустов крапивы и белой «кашки», вдыхал аромат полыни и настраивался на работу.

Но, подойдя к выбранному месту, он увидел там другого художника. Это вызвало досаду. Он заметил, что коллега рассеян, его вещи были разбросаны вокруг, вероятно так погружён в работу, что даже не заметил сразу, что он теперь не один.

Но, не беда. Влад расположился чуть дальше – оттуда был отличный вид. Утром уголок леса открылся иначе – высокий дуб бережно укрывал куст калины, вслед за просыпающимся солнцем торопливо бежали длинные тени статной осины, исчезающие под потоками жидкого золота.

Любовь к природе воспитала в нём бабушка. Как только малыш научился ходить, она водила его на прогулки в этот лес. Она читала ему записки охотников и под музыку учила с ним стихи. Для Влада не было ничего дороже её дома со старой мебелью, прялкой, глиняной посудой и домотканными дорожками, связанными её руками. Там он чувствовал опору. Это было его местом силы.

Художники молча работали, лишь иногда отрывая взгляд от своих полотен. Влад торопился – день вступал в полную силу, надвигалась жара. Он боялся потерять неуловимые краски утреннего леса и сосредоточенно дорисовывал лесную тропинку, по которой пришёл. Влад всегда работал быстро, и краска оставалась на его руках.

– Почти готово, – сказал он, обращаясь к коллеге и вытирая кисть о ветошь. – А как у тебя? Давай знакомиться. Меня зовут Влад.

– Илья, – представился художник. – Мне немного осталось, но ты можешь посмотреть. А мне интересно взглянуть на твою картину.

Он отложил кисть и подошёл к полотну Влада.

– Будто снимок хорошего фотографа. Точно выписаны деревья, тропа, тени хорошо ложатся. Сочетание цветов с точностью передают атмосферу утреннего леса. Вот здесь белка. Она смотрит на рассеивающийся туман и от этого картина становится добрее, светлее… живее… Что-ж, смотри теперь мою картину.

Влад подошёл к холсту Ильи и долго рассматривал, задумчиво склонив голову к полотну. Картина была как сон, полная ярких, насыщенных цветов. Она отображала мир, наполненный радостью. В центре раскинулось поле, залитое мягким светом. Но вместо травы переливались волны эфемерных цветов, меняющих оттенки от золотого до бирюзового, будто там течёт энергия жизни.

На переднем плане дети играли с потоками воздуха, они смеялись, словно катаясь на невидимых качелях. Светящиеся нити света извивались в причудливые узоры, а дети с лёгкостью хватали их руками, заплетая в фантастические формы, похожие на крылья бабочек или парящие шары. Их лица сияли от восторга, Влад готов был поклясться, что реально слышал детский смех. Вся картина была живой, наполненной движением.

Вдалеке виднелись люди, которые строили необычные здания, парящие в воздухе, как облака. Над ними порхали создания, похожие на светящихся птиц, но с человеческими чертами.

В правом углу картины зеленела роща. Кроны деревьев светились, будто в каждой ветке бился собственный пульс. Среди листвы необычные существа – лёгкие, как облака, с полупрозрачными телами, смотрели на зрителя загадочно прищурившись – художнику удалось показать, что они меняли форму – то становились большими пушистыми шарами, то напоминали птиц или цветы.

На заднем плане, ближе к горизонту, виднелись сооружения города. Постройки были невесомыми, словно сотканными из света. Их стены переливались оттенками радуги, а между ними парили мосты, на которых стояли люди. Мужчина держал в руках инструмент, похожий на кисть, но она испускала искры, превращающиеся в живые скульптуры.

Всё пространство картины было наполнено движением и светом. Небо сверху тоже не оставалось пустым: по нему плыли гигантские существа, напоминающие рыбин, их тела мерцали перламутром. Казалось, были слышны мягкие звуки, наполняющие весь мир гармонией.

Картина Ильи жила, дышала, приглашала зрителя не только смотреть, но и чувствовать, будто тот сам становится частью созданного ими образа.

– Вот таким я вижу мир, – с гордостью сказал Илья.

Влад долго смотрел на картину коллеги, а потом спросил:

– Это удивительно, – наконец сказал он. – Но это не реальность. Ты не рисуешь природу, как она есть. Это вообще … утопия… Зачем создавать то, что никогда не станет настоящим? И потом, ты должен представлять, как люди будут жить в этом мире.

Илья засмеялся.

– А я и представляю. Я вижу идеальный цифровой рай, где люди занимаются любимым делом, полны добра и великодушия, берегут природу. Нет войн, обществом управляет искусственный интеллект. Всю рутинную работу делают роботы.

Встретив критический взгляд Влада, он продолжил:

– Зачем мне повторять то, что и так есть? Реальность прекрасна, но мой холст – дверь в другой мир. Там всё возможно. Ты только представь: дети, играющие с ветром, создания, которые могут стать твоими друзьями, и каждый человек счастлив.

– Счастлив? – переспросил Влад, нахмурившись. – Разве счастье можно изобразить? Оно ведь субъективно.

Илья кивнул, отложив кисть.

– Оно субъективно, но ты же чувствуешь то, что на картине? Разве не в этом суть искусства? Вложить частичку себя, дать другому возможность заглянуть в твою душу.

Влад снова взглянул на свою картину. Она была точной, правдивой, но теперь казалась ему… слишком обыденной. Ему стало обидно, и он спросил Илью:

– А если кто-то посмотрит на твою картину и скажет, что это чушь?

– Пусть говорят. Моё искусство не для всех, а для тех, кто готов мечтать. Разве ты не хочешь нарисовать то, что увидишь не глазами, а сердцем. Почему бы не попробовать?

Илья взмахнул кистью, словно дирижёр перед оркестром. Ветер подхватил его смех и разнёс по лесу.

Влад долго молчал, затем взял чистый холст и смешал на палитре яркие краски в непривычное для него сочетание. Потом отложил кисть.

– Знаешь, Илья, ты безусловно талантливый художник. Я бы не отказался пожить в твоём мире…, – произнёс он. – Но недолго. Твой мир – это сон, призрак, игрушка. В твоём мире нет настоящей силы природы и её власти. Посмотрел – и проснулся. Я хочу передать моё желание упасть на траву и вдохнуть её пряный аромат. А потом смотреть в небо и беззаботно думать о чём-то приятном, вспоминать детство. Тебе надо закончить работу, а я пойду.

Влад собрал краски и мольберт и, взглянув на растерянного Илью, зашагал к старому домику бабушки.

– Погоди, Влад! Ты не понял! Я не хотел тебя обидеть! Вернись, я тебе расскажу о своей мечте!

Влад оглянулся и стоял в нерешительности. Он смотрел, как лучи солнца золотыми пятнами разливались по поляне и подумал:

– Может, я всё-таки ошибаюсь? Может, Илья прав, и иногда мир нуждается в добавленной капле магии?

– Влад, прошу тебя, присядь здесь, послушай! Представь, что ты живешь в 3056 году. Я расскажу о тебе, – попросил Илья.

– Ты стоишь на террасе своего дома, утопающего в зелени гигантского дерева – город в регионе Небесного Экватора. Внизу простираются океанические фермы, а вдалеке видны сверкающие башни климатических станций, – начал Илья.

– Твой дом, живой и дышащий, как часть экосистемы – не просто место для сна и отдыха. Каждое утро начинается с мягкого импульса сознания, а затем прямого подключения или просто обмена мыслями с «Пульсом", объединяющим миллиарды человеческих сознаний. Хотя это скорее напоминание – ты не один.

Дом откликается на твои мысли – биолюминесцентные стены засветились тёплым светом, издавая лёгкий запах цитрусовых. Внутри ожил экран из органических кристаллов, где появилось уведомление:

"Энергетический баланс региона повышен. Рекомендуем перераспределение ресурсов в Северное Полушарие."

Ты проводишь пальцем в воздухе, давая добро на перераспределение. В твоём мире нет нужды беспокоиться о добыче ресурсов – планета заботится о жителях, а те, в свою очередь, о ней.

На завтрак ты выберешь "жизненные капсулы" – маленькие жемчужины, которые насыщают организм всем необходимым. Но по привычке всё же добавишь чашку настоя из живых листьев. Пока ты ешь, голографический экран показывает сообщение от твоей плеяды:

"Не забудь проверить платформу солнечного моста в секторе D-7. Дети хотят увидеть, как это работает."

Ведь ты живешь в плеяде, заменившей традиционные семьи, объединяющей людей разных поколений и интересов.

В твоей плеяде восемь человек. Елиза и Марк, наставники, уже достигли возраста, когда их разум считался "сокровищем общества". Они занимаются обучением детей и сохраняют коллективную память человечества. Дети – трое юных членов плеяды –ежедневно учатся, проводя эксперименты, а трое взрослых, таких как ты, обеспечивают поддержку группы.

Дети делятся своими проектами: один создал "музыкальный дождь", который можно было услышать только в определённом настроении, другой экспериментировал с выращиванием растений в гравитации Луны.

– Влад, ты точно сегодня покажешь детям солнечные мосты? – спрашивает Елиза, появившись в виде проекции на его запястье, а ты отвечаешь:

– Да, думаю, это им понравится. Особенно после того, как я расскажу о пиках ветра и стабильности платформ.

– Ты всё ещё любишь технические подробности? – Елиза рассмеялась.

Через полчаса ты уже летишь на своём модуле к солнечным мостам. Эти колоссальные конструкции соединяют атмосферу Земли с внешним слоем стратосферы, где мощные поля улавливают энергию солнечного ветра.

Дети уже подключились к твоему модулю через виртуальную реальность и могут видеть и слышать всё, что происходило вокруг тебя, даже задавать вопросы.

– Как ты думаешь, кто первый изобрел такие мосты? – спрашивает маленький Раэль, чьи глаза сияют любопытством.

– Первые мосты создали в 2300-х годах, чтобы обеспечить человечество энергией без разрушения природы," – отвечаешь ты. – Такие, как этот, создали инженеры и биологи, они поняли. что технологии и экология – одно целое.

На месте ты обнаруживаешь повреждение одной из платформ. Внезапный порыв ветра, усилившийся из-за изменений в климатическом потоке, нарушил работу. "Жидкий ремонт" включается автоматически, но ты решил остаться и проконтролировать процесс. Ты объясняешь детям, как миллионы нанороботов восстанавливают структуру:

– Платформа, как организм, сама восстанавливает себя, но мы нужны ей, чтобы помогать и направлять.

Вечером ты возвращаешься домой, где тебя ждёт плеяда. На экране оживает старейшина, чтобы рассказать новую историю. Сегодня речь идёт о великом времени перехода – эпохе, когда человечество избавилось от денег, войн и границ.

Маленькая Лия спросит тебя:

– Влад, а ты когда-нибудь хотел жить в прошлом? Когда людей разделяли границы?

И ты улыбнёшься, погладив её по волосам.

– Нет, Лия. Я думаю, тогда мне было бы тяжело. Я не люблю бороться. Мне нравится строить.

Перед сном ты запишешь короткое послание в своё "Древо памяти" – личный архив, который станет частью планетарной памяти человечества:

"Сегодня был хороший день. Я чувствую себя частью звёздного равновесия. Мой мир спокоен, но каждый день – вклад в ещё более прекрасное завтра."

И под эти мысли ты уснёшь, зная, что завтра снова начнётся с мягкого импульса нового дня.

Илья с улыбкой смотрел на Влада.

– Вот я и закончил свой рассказ, – сказал Илья. – Понравилось тебе там? Короче: Большинство стран исчезнет, уступив место федерациям. Деньги перестанут быть основным двигателем экономики. Иерархии и национальности исчезнут. Симбиоз человека и технологий достигнет предела. Телепатическая связь, развитые улучшенные тела и расширенные способности восприятия станут нормой. Энергетика будет основана на сборе энергии из космоса. Благодаря глобальным проектам управления погодой климат на Земле стабилизируется. Войн, преступлений и насилия не будет. Их заменит профилактика и ранняя диагностика деструктивных состояний. Человек справится со своей противоречивой природой и главной ценностью будущего станет развитие внутреннего мира и сохранение гармонии.

Илья выпалил это на одном дыхании, похоже он подкреплял свою мечту чтением книг современных фантастов.

– Твои картины, Влад, переживут тебя! Люди будут вдохновляться твоими пейзажами, ведь каждый день не повторяет вчерашний. Мы хотим увидеть нашу планету в будущем, а наши потомки будут хотеть увидеть прошлое!

– Илья, ты развернул передо мной такое полотно! Мне надо подумать, осмыслить. Пожалуй, мне пора идти.

– Влад, скажи, твоя обида прошла? Мы ещё встретимся здесь?

– Конечно, Илья! Твои мечты захватывают воображение, твои картины нужны, прости меня.

– Да, захватывают, – с иронией подумал Илья. – Я начинал пейзажистом, но профессор сказал, что это не моё. Может быть хватит мне бежать от сложностей реального мира?

Влад, забросив мольберт за спину, зашагал по той же тропинке, которую изобразил на своём холсте. День сверкал, после вчерашнего дождя пахло ландышами, земляникой и грибами, голоса птиц были наполнены невинной, беззаботной радостью. Величественный дуб что-то шептал красавице калине, берёза ревниво расправляла свои нежные листья.

А в воздухе, словно воплотившись из холстов, на невидимых струнах продолжал звучать диалог двух образов.

На следующий день, не договариваясь, художники встретились на том же месте. Улыбаясь, Влад и Илья достали свои картины.

На холсте Влада вдали появились контуры башни, стремящейся в небо. Он посмотрел на неё и ощутил странное облегчение, как будто его картина наконец обрела полноту. А на картине Ильи – у одной из парящих башен появились корни. Это был фундамент. Илья прикоснулся к своему холсту и улыбнулся: эта деталь придала его миру неожиданную, но нужную основу.

– Ты всё-таки добавил, – заметил Илья.

– А ты приземлил? – смеясь, ответил Влад. – Наши миры встретились и объединились!

Разливаясь золотистым заревом, из-за невысоких гор поднималось раннее солнце. Его лучи скользили по стенам и ажурным башням собора, по каменной брусчатке и проникали в окна мастерской старого скрипичного мастера. Прохожие заглядывали в приоткрытую дверь, откуда доносился запах свежей стружки, лака и канифоли, на столе горкой лежали скрученные в трубочку эскизы и сушились готовые скрипки.

Иногда к дому подъезжала карета и богато одетый заказчик выбирал скрипку из готовых или просил сделать по его желанию. Мастер делал разные скрипки – для обучения детей, для опытных исполнителей, концертные инструменты. В каждом из них соединялся талант мастера и искусство музыканта. Но старик хотел создать скрипку, которая будет отличаться от всех построенных раньше – у неё должен быть особенный голос.

На столярном столе громоздилась куча дощечек из разных пород дерева, они отличались по цвету. Мастер брал одну за другой и постукивал по ним, стараясь на слух уловить звук, которым отзывается дерево.

– Ель… пойдёт для верхней деки… кольца параллельные… не болело дерево. Не ломалось… В горах выросло… Вот эта с тонкими годовыми слоями придаст звуку нежность, а эта с более широкими – силу.

В окно ударила ветка маслины и он обернулся, задев стопку дощечек. Одна из них упала на пол, старик наклонился и поднял её на стол.

– Клён… нет, такой не годится… – и он бросил дощечку в камин.

– Я найду дерево, оно запоёт голосом, который я храню в своей душе. А скрипка сама найдёт своего исполнителя, пусть даже это будет не очень нескоро.

***
Выбравшись наконец из дорожных пробок, Михаил выехал на трассу. День был напряжённый, но он уже привык к такому темпу. Отец передал ему ресторан и сын оказался энергичным преемником. Высокий плечистый мужчина, с короткой стрижкой и аккуратной бородкой, Михаил выглядел, как успешный бизнесмен, но взгляд карих глаз под густыми бровями выдавал в нём чувствительную романтическую натуру.

Небо, ещё совсем недавно сквозившее синими узорными пятнами, вдруг потемнело и над городом встала густая пелена тумана. Вскоре грузные капли дождя уверенно и сильно забарабанили по стеклу машины. Когда впереди, словно призрак, появилось размытое очертание моста, на обочине он заметил девочку с длинным узким футляром для скрипки, пытающуюся пересечь дорогу.
Вдруг она оступилась, футляр выпал из рук и оказался под колёсами. Звук ломающегося дерева и треск струн больно ранили слух. Михаил резко затормозил, выбежал из машины и увидел, что девочка, испугавшись, держится за ограждение моста. Она внезапно бросилась на мужчину и стала бешено бить кулачками по его груди, что-то несвязно говоря.

– Кто ты? Как тебя зовут, и почему ты одна? – срывающимся от волнения голосом спросил Михаил.

Девочка не отвечала, только дрожала от испуга и холода. Михаил с трудом втащил её в машину, затем собрал остатки скрипки и сложил в пакет. Девочка плакала, она была в отчаянии. Мужчина не решался поехать и включил обогрев. Мокрые и озябшие они продолжали сидеть в машине. Михаил пытался понять причину её слёз и такого агрессивного отношения к нему. Его терзало чувство вины, он ругал себя за невнимательность, хотя всё произошло за секунды.

Он подумал – вероятно есть ещё что-то, вынудившее девочку, невзирая на непогоду, пойти пешком по дороге. Ей было лет двенадцать, тоненькая, хрупкая, бледная, она плакала всё тише, вдруг растёрла лицо ладонями и тихо сказала:

– Он умер! Он сегодня умер! Он не дождался моего урока, а я всё выучила… я хотела так хорошо сыграть то, что в прошлый раз не получалось…

Девочка замолчала и через минуту пояснила:

– Сегодня умер мой учитель музыки. Он был… был для меня, как отец. А теперь и скрипки больше нет.

После этих слов она закрыла лицо руками, упала на сидение и разрыдалась. Михаилу было очень жаль девочку, он понял, что у неё нет родного отца.

– Не плачь… – сказал он, чувствуя, что и сам разволновался и не может успокоиться. – Новую скрипку я тебе куплю завтра же. – А учитель… никто не властен… к сожалению, но поверь, мы тоже найдём другого. Скажи хотя бы как тебя зовут, где живёшь?
– Аня. Мой дом недалеко отсюда. Я хочу к маме.

Михаил проводил девочку к небольшому коттеджу, калитка была открыта, окно освещено. Девочка вошла и следом выглянула женщина, одетая в плащ, у порога стоял зонтик – вероятно она собралась искать дочку. Выслушав пояснения Михаила, женщина поблагодарила его.

На следующий день они встретились в магазине. Аня несмело ходила по залу, рассматривая выставленные музыкальные инструменты.

– Так жаль, что не стало Петра Ивановича, – сказала её мама. – Он бы помог выбрать Ане скрипку. Её учитель прекрасный музыкант… был… теперь ей надо будет привыкать к другому преподавателю и новому инструменту.

– Выбирайте какую надо, – поспешно сказал Михаил. – Я всё-таки перед вами виноват.

Подошедший продавец принёс скрипку и сказал, что такие хорошо подходят для возраста девочки. Михаил попросил Аню сыграть свою любимую мелодию. Она бережно взяла скрипку и заиграла.

Первые звуки были робкими и грустными, даже немного испуганными, словно затерянными в осеннем холодном лесу, но постепенно стали уверенными, даже смелыми и скоро разбежались серебряными колокольчиками. Михаилу показалось, что вздохнул и заволновался воздух, потолок зала стал выше, стены зала отступили дальше, а звуки торжественно уходили вверх. Он не мог похвалиться пониманием музыки, но испытанные на мосту чувства словно открыли дверцу в другой мир. В сознании промелькнуло, что ему не хочется, чтобы мелодия оборвалась, пусть бы она звучала и звучала, наполняя его душу незнакомыми, красивыми чувствами.

– Я вижу, что эта скрипка вам подходит, – сказал продавец маме Ани. – Берёте?

Он упаковал инструмент и передал женщине.

– Очень способная девочка, – заметил продавец, обращаясь к Михаилу.

– Да, я вижу… Осталось найти хорошего преподавателя.

– О, в этом я вам помогу, – услужливо предложил продавец и Михаил, чувствуя облегчение, отвёз их домой и отправился по своим делам.

Прошло несколько лет. Однажды Михаил, проезжая мимо музыкального магазина, почувствовал желание зайти. Продавец встретил его у входа, мгновенно оценив дорогую машину и одежду посетителя. Михаил бродил по залу, рассматривая гитары, задорные баяны, элегантные фортепиано и рояли, пока не остановился у стенда со скрипками.

– Вы не нашли здесь то, что хотели? – осторожно спросил продавец. – Я могу дать вам телефон коллекционера и у него вы сможете купить настоящую мастеровую скрипку. Это хорошее вложение средств.

Михаил удивлённо посмотрел на продавца – ведь тот словно прочитал ещё не совсем оформившиеся мысли посетителя.

– Действительно, неплохая инвестиция, – подумал он и поблагодарив продавца, взял протянутую ему визитку.

Коллекционер жил на другом конце города, но Михаил приехал к нему уже на следующий день. Встретивший его мужчина был на целую голову ниже гостя. Особое выражение его голубовато серых глаз и необычная твёрдость в линиях подбородка разрушали первоначальное впечатление, что это только музыкант. Михаил сразу почувствовал в нём деловую хватку бизнесмена.

– Я человек дела, – сказал коллекционер. – Отец с ранних лет дал мне понять, что всё в жизни нужно зарабатывать своим трудом.

Он бережно раскрыл футляр, достал скрипку и извлёк несколько звуков. Даже не разбираясь в музыке, Михаил сразу уловил разницу в звучании этой скрипки и той, которую он купил Ане и удивился, что это помнит.

– Я вижу, вы не музыкант, – сказал коллекционер. – Поэтому хочу сказать вам, что выразительное пение скрипки может передать мысли мастера и исполнителя. Звук этой скрипки – сочный, проникновенный, изящный и в то же время напористый. Она сменила нескольких хозяев, но играл на ней только один музыкант.

И, словно сожалея, что расстаётся с инструментом, он продолжил:

– Музыка способна оказывать сильное влияние на людей. Некоторые верят, что мир, в который она ведёт, превосходит обычный человеческий масштаб.

– О, я не суеверен! – немного с вызовом ответил Михаил. – Мне нравится сама идея – превращать деньги в красивые, редкостные вещи!

Скрипка, занявшая почётное место на стене в доме Михаила, постоянно притягивала взгляд хозяина дома, и он вспоминал слова коллекционера. Вскоре жена убрала её в футляр и отнесла в кладовую. И хотя ни разу скрипка в его доме не звучала, Михаил часто о ней вспоминал. Иногда ему снился незнакомый мужчина, играющий на ней. Но это были странные сны – скрипка в руках музыканта издавала резкие визгливые звуки, часто лопались струны, но он упорно продолжал играть, словно пытаясь покорить инструмент, как дикую необъезженную лошадь, которая сбрасывала седока.

Со временем дела Михаила стали идти не так успешно, как раньше. И для поддержания бизнеса он стал продавать свои антикварные вещи. Для него картины и другие предметы искусства были просто вложением средств. Когда дело дошло до скрипки, он задумался.
Чутьё бизнесмена подсказало Михаилу, что его ресторану не хватает изысканного колорита, той изюминки, которая привлекает гостей, чтобы погрузиться в особенный, непривычный мир, разбудить эмоции. Ведь многие люди приходят не только поесть и отведать напитков, они хотят отдохнуть, изменить обстановку.

Обдумывая новую идею, в стопке почтовых писем он увидел письмо. Это была благодарственная записка от той повзрослевшей уже девочки, скрипку которой Михаил раздавил колёсами машины. Она написала, что, несмотря на смерть учителя, продолжает заниматься музыкой, и скрипка помогла сохранить его память. В настоящее время она уже учится в консерватории. Но больше всего его тронуло то, что она написала в конце:

"Я мечтаю стать хорошим музыкантом и затем я передам эту скрипку дальше – так, как вы передали её мне. Доброта должна продолжать жить в других."

Михаил уже почти забыл о том случае на дороге. Но письмо задело его сильнее, чем он мог ожидать – оказывается даже простая вещь может стать для кого-то началом новой жизни. И он подумал, что никогда не слышал, как поёт его скрипка, кроме тех нескольких звуков, которые извлёк из неё коллекционер, расставаясь с уникальным инструментом.

На день рождения его жены в доме собрались несколько гостей. И одна из её подруг, вспомнила о скрипке, которую раньше видела на стене.

– Эту певчую птицу нельзя держать взаперти, – сказала она, узнав от жены Михаила, что скрипка хранится в кладовой и на ней никто не играет.

И тогда Михаил вспомнил о девушке, написавшей ему письмо. Он нашёл телефон Ани и пригласил её к себе. Когда водитель привёз скрипачку в дом, вместо заплаканной девочки он увидел стройную девушку в аккуратных очках, сквозь которые с благодарностью смотрели серо-зелёные глаза в обрамлении пышных золотистых волос. Это была совсем не та растерявшаяся девочка, твёрдый взгляд её говорил о том, что она выбрала свой путь.

Они прошли в дом и после короткого разговора о жизни гостьи, Михаил попросил её сыграть. Хотя он не был ценителем музыки, но слушая мелодию, подумал:

– Что это со мной? Постарел я, стал чувствительным?

Игра девушки заставила замереть его сердце. Он никогда не задумывался над тем, что красоту можно почувствовать физически. Словно погружая его в ласковый омут, мелодия нарастала и вдруг соборным колоколом зазвучала в его душе, сознание словно расширилось и появилось острое желание поделиться новыми яркими чувствами.

– Такая музыка способна оживить мой бизнес, – оставаясь в душе деловым человеком, подумал Михаил. – Как можно хранить такую замечательную вещь в пыльной кладовой! Ведь если в его ресторане будет звучать старинная скрипка, это придаст благородство, особый колорит и привлечёт совсем других посетителей. Как глупо было бы продать такую вещь!

Идея Михаила оказалась блестящей. На выступления Ани стали приезжать поклонники музыки из других городов. Скрипка, словно пробудившись от сна, звучала так, будто сама хотела воспроизвести забытые мелодии, написанные давно, но она их помнила. Звуки словно уносили в далёкую страну, где шумели согретые лучами солнца кроны елей, вознося в самое небо раскидистые вершины, в них были слышны отголоски соборных звонов колоколов – то спокойные, то смутные, как неясное воспоминание о прошедших веках.

***
Через несколько недель в ресторане Михаила появился высокий мужчина с бледным лицом и беспокойным взглядом, одетый в строгий костюм. Он сел за стол и подозвал официанта, но карие глаза посетителя неотрывно следили за хозяином заведения, пока тот разговаривал с поставщиком, и как только он освободился, мужчина направился к Михаилу.

– Добрый вечер, – произнёс он с лёгким акцентом, который сложно было определить.

– Вы ведь человек, купивший мастеровую скрипку, которая привлекла много гостей в ваш ресторан, не так ли?

Михаил удивлённо кивнул, не понимая, откуда у незнакомого человека такие сведения.

– Меня зовут Виктор Сергеевич, – продолжил гость, с трудом сдерживая возбуждение. – И я вам обязан тем, что вы дали скрипке новую жизнь. Но есть одна проблема. Эта скрипка должна принадлежать мне.

Михаил нахмурился:

– Почему вы так считаете? Я купил этот инструмент.

– Эта скрипка, – продолжил гость, стараясь казаться спокойным, – принадлежала моей семье, я играл на ней, – сказал он и запнулся, словно ему стало трудно говорить. – Но однажды она исчезла. С тех пор я ищу её. Но здесь я услышал голос моей скрипки, и хочу её вернуть. Я хочу её купить у вас. Предложите свою цену.

– Ничем не могу вам помочь, скрипка не продаётся, – сказал Михаил, чувствуя нарастающее раздражение. – Она стала частью моего бизнеса и это всё, что вам нужно знать.

И совсем рассердившись, он продолжил:

– Эта скрипка стала визитной карточкой моего заведения. Я оборудовал отдельный зал для выступлений – если вы уважаете музыку, вряд ли можете представить, что можно есть, пить и слушать музыку. Я оплачиваю договор за рекламу и у меня контракт с исполнительницей. Больше я не хочу даже обсуждать вопрос продажи скрипки.

Виктор мучительно покраснел и резко поднялся:

– Она обладает особой силой и уже изменяет жизнь вашей скрипачки, и, если не вернётся ко мне, последствия будут необратимы. Мы ещё увидимся.

***
Виктор был в ярости. Выйдя из ресторана, н быстро шёл по аллее парка и кружащиеся в воздухе листья рисовали ему контуры потерянной скрипки. Цвета осенней листвы напоминали ему оттенки её лака, он видел изгибы её завитков. Скрипача всегда сопровождали мелодии, они рождались будто ниоткуда, он жил в ярком созерцании, окрашенном музыкой, которая была откровением гармонии, иногда ужасая его совершенством созвучий.

Почему эта скрипка ушла от него? Она была строптивой, как южная женщина, и словно издевалась над ним, будто её против воли выдали замуж за нелюбимого. Скрипка то манила его нежным звучанием, то издавала звуки, подобные скрежету ржавого гвоздя, рисующего линию на металле. И Виктор часто думал, что это зависит не от него.

Сила его страсти была близка к безумию, он не осознавал этого, но понимал, что потеря скрипки для него равносильна потере любимой женщины. Взрывы возбуждения сменялись упадком сил. Иногда на него наваливалась невыразимая тоска и подавить её могла только игра на той скрипке, на той скрипке, которая не хотела принадлежать ему, но желание вернуть её стала навязчивой идеей.

Почему эта девчонка играет на его скрипке? Почему в её руках она поёт так, что сердце замирает от восторга и печали? Откуда это жгучее чувство тоски, чувство потери, неведомое молодой девушке?

Он до мелочей помнил, когда впервые взял в руки эту скрипку. Виктор сразу почувствовал, что это не обычный инструмент. Казалось, что скрипка читала его мысли, улавливала настроение и реагировала на это своей мелодией. Однажды он был в раздражённом состоянии после неудачи на конкурсе. Возмущенный несправедливостью решения судей, резко схватил скрипку и попытался воспроизвести один из самых сложных фрагментов. Но она перестала слушаться, и Виктор швырнул скрипку на диван. Моментально он почувствовал боль в сердце и поднял скрипку. После этого она долго лежала на полке, Виктор на ней не играл. Но затем она исчезла. Её украли, но вор не найден до сих пор. Коллекционер назвал целую цепочку бывших владельцев и доказал, что приобрёл скрипку вполне легально. Он выгнал Виктора, требуя больше его не беспокоить.

Когда Виктор услышал игру Ани, его душа перевернулась. Теперь он не мог отказаться от своего желания вернуть скрипку. Он взвешивал разные варианты. Как ему поступить? Тоже украсть её? Но эту скрипку никому нельзя показывать, даже звук её уже известен многим. Испортить, разрушить её? На это у него не хватит душевных сил. Нет, нужно сделать так, чтобы Михаил сам продал её, а для этого девушка должна от неё отказаться.

***
Прочитав очередное письмо от Виктора, Аня представила его лицо – высокий лоб говорил о впечатлительности, а сжатые губы – о недоверии. Орлиный нос… наверное у него итальянские корни… даже похож на Паганини, на неистового Паганини.

Аня бережно взяла в руки скрипку. В те мгновения, когда она играла на ней, её руки словно становились продолжением скрипки, ее изгибов, эфов, завитков. Она с нежностью припадала к деке, словно к плечу любимого человека.

Казалось, скрипка хранила тепло рук мастера, создавшего её и, будто дышала, еле заметно пульсируя, словно чувствуя того, кто ею владеет. Было в скрипке что-то неуловимое, то, что Аня не могла понять.

Сколько раз она, ещё девочкой, представляла себя играющей на знаменитом инструменте, окружённой восхищёнными взглядами, мечтая о том, как звуки её музыки будут проникать в души людей, изменяя их.

– А что, если Виктор знает что-то такое, чего не знаю я? Вдруг я потеряю себя? Если каждый мой звук будет принадлежать не мне, а самой скрипке? Ведь иногда я чувствую, что скрипка ведёт меня, как танцор партнершу… Она заставляет играть о том, что я ещё не чувствовала в своей жизни – выражать исступленно пылкую страсть, гнев, обречённость и невыносимую тоску. Вероятно это прошлое самой скрипки, с которым я должна мириться.

Иногда Ане казалось, что скрипка берет на себя ведущую роль и начинает свободно импровизировать, давая волю фантазии, создавая совершенно новую музыку, вызывая восторг публики и приводя в замешательство саму исполнительницу – ведь она не могла воспроизвести только что сыгранное ею же. Словно коварная чародейка вселялась в скрипачку, но её волшебство исчезало вместе с ней.

– Нет, так нельзя, – подумала Аня. – Почему я должна верить в потусторонние силы, которыми меня пугает автор письма? Почему я должна верить незнакомому человеку? Тем более убедить Михаила продать эту скрипку только потому, что я боюсь на ней играть.

Девушка закрыла глаза – даже мысль о том, что ей возможно придётся расстаться с этой скрипкой, причиняла ей боль.

– У кого мне попросить совета? – она достала маленькую коробочку, в которой хранила портрет своего первого учителя музыки. Она вспомнила, как пришла к нему первый раз робким воробышком. Были и неудачи на школьных концертах, и слёзы. Ей показалось, что не она смотрит на Петра Ивановича, а он сам ласково и одобрительно глядит на неё.

– Я не отдам мою скрипку, хотя я знаю, какую боль причиняет потеря инструмента. – решила Аня. – Виктору, конечно, тяжело. Но теперь это моя музыка. Играя, я могу выразить то, что чувствую, что передаёт мне моя скрипка. И никто не сможет забрать это у меня.

***
Виктор не получил ответа от Ани и понял, что ничего не добьётся. Он нервно ходил по комнате, натыкаясь на предметы и разбрасывая их. На стене висело несколько скрипок. Он привозил их из разных стран, бывая там на гастролях. Аплодисменты, поклонники, букеты, награды… Виктора называли виртуозным и противоречивым.

Наступали сумерки, за окнами шумел ветер, наклоняя деревья и стуча по стеклу чёрными ветками. Когда раньше он играл на той скрипке и багровые блики заката падали на тёмную траву, колышущуюся подобно морским волнам, ему казалось, что мелодия скрипки усиливала шум ветра. Её звуки становились порывистыми, страстными и невероятно смелыми. В душе Виктора поднималась жажда разрушения, словно музыка могла вызвать бурю, чтобы освободить томящихся в ночном покое и прячущихся при свете дня злых духов.

Сейчас здесь не было той скрипки… Виктор поискал взглядом другую и вместо неё увидел кривую усмешку женщины в старом платье. Он схватил скрипку и швырнул в угол, зацепив зеркало. Осколки посыпались на треснувший корпус, струны жалобно взвизгнули и одна из них лопнула.

– Что я делаю! – испугался он своего гнева.

Виктор почувствовал, как его охватил внутренний жар и сел на диван, откинувшись на спинку. Огонь бродил по всему его телу, проявляясь то в груди, то в животе, то заставлял неистово биться сердце, то перехватывал горло. Голова пылала, он упал на кровать, но заснуть не мог. Мысли путались, несвязные образы теснились в его сознании, они повторялись, усиливаясь, потом появились голоса… они кричали и звали его в пустой проём, где было зеркало.

***
В палате, кроме Виктора, находились ещё два человека. Каждый из них жил в своём отдельном мире. Несмотря на повторяющиеся приступы возбуждения, скрипач убеждал врача, что прекрасно себя чувствует, но для полного выздоровления ему нужно принести магическую скрипку из ресторана Михаила. Это требование не принимали всерьёз, но иногда ему давали поиграть на обычном инструменте и тогда слушатели плакали, испытывая противоречивые неведомые чувства. Он играл мелодию, однажды нахлынувшую на него во сне, подобно «Дьявольским трелям» Джузеппе Тартини. Потом впадал в беспамятство, медсестра делала ему укол, и он засыпал от потери сил.

***
Когда письма перестали приходить к Ане, вместо успокоения, она почувствовала тревогу и рассказала о них Михаилу. Выяснилось, что Виктор находится в психиатрической больнице. Врач рассказал, что пациент раньше обращался к разным специалистам по поводу непонятных приступов и они связывали это с эмоциональным выгоранием в результате интенсивного графика выступлений. Михаил удивился, что раньше не слышал о нём, но ведь он и не интересовался музыкой. Скрипка послужила толчком к сильному приступу у Виктора, который, по мнению врачей, мог быть вызван и чем-то другим.

***
Закончив выступление, Аня бережно упаковывала скрипку в футляр.

– Мне иногда кажется, что я слышу не мелодию, воспроизводимую не при помощи смычка и струн, а обворожительный женский голос. – произнёс Михаил. – И я думаю, кто так изменил моё восприятие мира – твоя игра или сама скрипка, в которой и ты видишь живое существо? Мне сказал коллекционер, продавший её, что мир, в который погружает нас музыка, превосходит границы привычной реальности.

– Я тоже часто об этом думаю, – ответила Аня. – Виктор сказал, что я потеряю себя, но я чувствую, что нашла себя.

– Старинная скрипка помогла расправить крылья девочке, которая мне случайно встретилась на дороге, залитой дождём… Скрипка выбрала тебя, Аня. Может быть придёт время, когда и ты сможешь окрылить другого исполнителя, передать «божью искру». Ведь об этом ты написала в своей записке, когда твои руки ещё не касались старинного инструмента. Но тогда всё и началось. Мастеровая скрипка, которую я когда-то считал лишь очередной инвестицией, обрела новую судьбу.

***
Михаил подарил скрипку Ане. И хотя он сделал это со значением и в глазах публики приобрёл большой авторитет, как меценат, он чувствовал, что ему совершенно не жаль вложенных средств, будто бы высшие силы велели ему поступить таким образом.

***
Из прозрачной ткани перистых облаков, скрывающих загадочные иероглифы звёзд, обливая свои владения мягким и серебристым сиянием, выходила озабоченная луна. Для неё не существовало времени – она в образах помнила всё, что происходило и день, и год, и век назад. И помнила ту далёкую ночь…

В комнате скрипичного мастера горел камин. За столом перед свечой сидел старик. Пламя бросало отсвет на его морщинистое лицо и вспыхивало в карих глазах, словно получая новую силу.

Он любовно покрывал лаком новую скрипку – лучшую из всех, созданных им за всю жизнь. Он видел в ней гибкий тонкий стан Анны, только ей присущий наклон головы, завитки рыжеватых волос, касающихся слегка загорелой кожи… солнце проявляло золотистые и бронзовые оттенки лака, так напоминающие цвет волос жены.

Ему удалось найти то сочетание пород дерева, при котором скрипка запела нежным неповторимым сопрано, завораживающим души слушателей. Ему удалось воспроизвести голос жены, рано ушедшей в иной мир.

– Кому сможет ответить моя скрипка и раскроет свой голос? – спрашивал он заглянувшую в его обитель луну, лучи которой тянулись от сияющих звёзд, оттуда, где сейчас его Анна. – Кто сможет понять сладость её огненного своенравного характера? Кого она будет обнимать своим очарованием, о ком молить и рыдать? Кому она будет так же верна, как мне? – думал мастер, пытаясь заглянуть в будущее.

Он бережно провёл рукой по блеснувшему лаком корпусу.

– Небо скоро призовёт меня к себе… Но в этой скрипке возродится моя Анна. Любовь вечна, она переживёт меня…

– Ну что ребята, когда свадьба? – спросил дедушка, пряча лукавинку в седых усах.

– Галина настаивает, чтобы свадьба была зимой, – ответил внук Сергей.

– Да как же? Вы же думали осенью! – удивилась бабушка.

– Только представьте праздник на белоснежном холсте зимы! – поспешно заявила Галя, взглянув на дедушку.

– А если не будет снега? – пыталась возразить бабушка.

– Мы выберем кафе в горах. Там будет точно! Сумерки наступают рано… создадим магическую атмосферу со свечами… – отстаивала идею будущая невестка.

– И под ёлками будем пить горячий ароматный глинтвейн! – поддержал жених.

Бабушка внимательно посмотрела на мужа – что-то уже придумал.

***
Свадьба состоялась через неделю после наступления нового года. День был солнечный, ясный и снег спорил белизной с платьем невесты. Зал напоминал ледяной дворец – серебряные ветви, декоративные сосульки и снежинки, белые с серебром драпировки, хрусталь на столах. Тамада добросовестно отрабатывала сценарий. Но когда свадьба была в полном разгаре, и гости увлеклись конкурсами, жених с невестой решили, что настал удобный момент ускользнуть, незаметно вышли из зала и поехали в город.

Притормозив возле супермаркета, они отправились в торговый зал. Молодожены ходили по рядам, выбирая конфеты, шампанское, игрушки. Оплатив товар, Сергей поставил корзинку на столик.

– Мама! Посмотри – Снегурочка! – закричал мальчик лет шести. – А почему дед Мороз не в красном халате и без бороды?

– Нет, сынок, не Снегурочка, это невеста! – объяснила мама ребёнка, а Галина подошла к мальчику:

– Здесь я Снегурочка, с новым годом! – сказала она, передавая в маленькие ладошки набор конфет.

Жених вернулся в зал и принёс несколько бутылок шампанского. Очередь у кассы расступилась, пропуская его вперед. Сергей наливал пенящийся напиток в пластиковые стаканы и передавал покупателям.

– Поздравляем! Счастья вам! – раздавалось отовсюду.

Увидев происходящее, к толпе вышел администратор.

– У нас свадьба! – сказал он, улыбаясь, и вручил молодожёнам букет цветов и большой набор конфет.

– Хорошая реклама магазина! – заметил молодой парень, снимая неожиданное событие на телефон.

Гости, заметив отсутствие жениха и невесты, заволновались, но тамада невозмутимо готовилась к обряду разжигания огня в очаге – её ничем не удивить. Свекровь и тёща уже стояли наготове со свечами и тут появились Галя и Сергей – весёлые, счастливые, с подарками. Скоро затрепетал огонёк в маленьком бронзовом сосуде – тепло семейного очага.

Бабушка жениха подала молодым чай с мёдом, вареньем и орешками в чашках из старинного сервиза, чтобы молодая жена прочно соединилась с родом мужа.

– Сюрприз! – громко объявил дедушка невесты. В руках он держал две шубы.

В зал вошёл молодой мужчина:

– Предлагаю прокатиться под звон праздничных колокольчиков!

Тройка белых лошадей и повозка уже ждала у входа.

Бабушка с теплотой посмотрела на мужа:

– Ты вспомнил нашу свадьбу? Да… зима – лучшее для этого время!

Дедушка обнял жену и прошептал ей на ушко:

– Только зимой можно доказать друг другу насколько горячи чувства!

Молодой курчавый грузчик, высунувшись из кабины лифта, браво придерживал ногой дверь.

– Хозяйка, мебель к вам вносить? – обратился он к молодой женщине, ждущей на лестничной площадке.

– Сюда, сюда, пожалуйста! – живо ответила стройная женщина с короткой стрижкой, в джинсах и трикотажной блузке.

– Мы купили новую квартиру! – раздался звонкий голосок и навстречу им выбежала светловолосая девчушка лет семи.
Большая комната постепенно наполнялась шкафами, тумбочками, кроватями, тюками с вещами.

– Мама! Где мы будем жить? Всё заставили! – петляя между секциями шкафов, как в лабиринте, возмущалась девочка.

– Светочка! Скоро приедет папа и дядя Андрей. Они установят мебель и будет очень уютно! Посмотри, какой красивый вид из окна твоей комнаты – поле и речка! Запомни наш новый адрес: город Тула, улица Порфирия Крылова, дом 45, квартира 18.

Девочка забралась на подоконник и уселась у окна. Зелёный луг с яркими цветами начинался сразу за домом и тянулся до самого берега извилистой речки. За лугом виднелась белая церковь с золотыми куполами, а справа от дома большой школьный двор.
По просьбе хозяйки грузчики перенесли в комнату девочки диванчик, и Светочка расположилась на нём с куклой Варей.

– Обживайся здесь, – сказала мама, погладив пышные волосы дочки. – А я пойду готовить ужин.

Вскоре раздались знакомые голоса – пришёл отец Светочки Игорь с кумом Андреем.

– Мариша, чем тебе помочь? – весело спросил кум, надевая рабочую куртку.

– Хотела вас накормить после работы, а стола у нас ещё нет.

– Не вопрос! – Андрей аккуратно снял дверь и положил её на две табуретки.

– Чем не стол? Мы пока тут со шкафами разберёмся.

Комната стала быстро освобождаться. Мебель, будто сама становилась на места, словно только этого и ждала.

Мужчины устроились за импровизированным столом.

– Я всё посмотрел, – заключил Андрей. – Мне нравится! Только не очень хорошо, что вам достался канализационный стояк. Но можно обложить его плиткой. Завтра приду вечером, кухню соберём.

Он быстро перекусил и заторопился домой. В открытом проёме двери показалась фигура молодой девушки в чёрных очках. Длинные ухоженные волосы закрывали почти всю её спину. Облегающие кожаные брюки, шёлковая белая блузка подчеркивали спортивную фигуру, чёрная куртка, переброшенная через сумку, выдавали поспешность, с которой она выходила из квартиры. Девушка настороженно взглянула на новых соседей и прошла мимо.

***
– Мама, почитай мне сказку!

– Про змея Горыныча? Твою любимую?

Девочка съёжилась и сказала:

– Я не хочу эту сказку! Вдруг змей прилетит сюда и меня заберёт! Он же ворует красных девиц! Мама мне хочется назад, в нашу старую квартиру! – и девочка, прижавшись к маме тихо сказала:

– Я боюсь здесь спать…

– Но почему? Ты же так хотела, чтобы у тебя была своя комната! Скоро мы привезём новую мебель, шторы, коврик, полку для книг. Ты всё выберешь сама! А почему ты не достаёшь свои игрушки? Где кукла Варя?

– Я её спрятала… Она тоже боится здесь спать…

– Хорошо, я останусь с тобой здесь, пока ты не привыкнешь.

– Я люблю тебя, мамочка, – прошептала девочка, засыпая.

***
– Я уже познакомилась с соседями! – похвалилась Мария. Ловко снимая со сковороды блинчики, она часто оборачивалась на сидящих рядом мужа и дочку, и, весело улыбаясь, рассказывала:

– На нашей площадке четыре квартиры, напротив живёт молодая семья, рядом пенсионеры, а через стенку с нами очень милая девушка. Её зовут Виллора. Она поселилась полгода назад и ни с кем не общается. Говорят, в её квартире никого из соседей никогда не было, она сразу закрывает дверь.

– Светочка, доедай кашу, мы идём в школу! Нельзя опаздывать! Как теперь хорошо, школа совсем рядом! – спохватилась молодая мама.

Она поправила банты на волосах у дочки, подала ей школьный рюкзачок и лёгкое жёлтое пальтишко.
– Я заберу её из школы, – сказал Игорь, целуя жену.

Когда Мария вызывала лифт, из своей квартиры вышла соседка. Она похоже торопилась, но плотно закрыв дверь на замок, подёргала дверную ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта. Марии показалось, что она видела девушку на обложке журнала.

***
Ещё издали Виллора увидела, что дверь ветеринарной лечебницы открыта.

– Как хорошо, что врач пришёл раньше. Я успею с ним поговорить и не опоздаю на работу, – обрадовалась девушка, торопливо открывая дверь кабинета.

– Что с вашим питомцем? Кстати, я давно его не видел. Его длина была три с половиной метра, он ненамного вырос? – улыбаясь спросил врач.

– Нет, до четырех метров ещё не вырос. У него пропал аппетит! Он ничего не ест.

– Ну такое у него настроение. Может ждёт что-то вкусненькое. Попробуйте ему дать не замороженную пищу, а что-нибудь живое, пусть поохотится, разбудит рефлексы! А может быть он решил вас съесть и готовится к этому?

– Вы шутите! Он же так меня любит! Этого не может быть!

– Что вам сказать. Вы на всякий случай будьте поосторожнее. Закрывайте его хотя бы на ночь. Всё-таки хищник! – посоветовал врач, провожая Виллору.

Девушка не придала значения словам врача. Её питомец приносил в их отношения что-то таинственное, она видела себя стройной, грациозной, гибкой и хотела раствориться в своём друге.

***
Виллора тихонько открыла входную дверь и быстро проскользнула в квартиру.

– Рамзес, где ты спрятался?

Она прошла в ванную и увидела своего питомца, который лежал, свернувшись в углу.

– Вот тебе угощение, дружок!

И она высыпала из коробки несколько серых шустрых мышей.

– Ты можешь пока поохотиться, я не буду тебе мешать, – сказала девушка и закрыла ванную комнату.

Виллора заварила себе чай, поставила на поднос ужин и включила телевизор. Она поискала программу о животных, посмотрела спокойное видео о голых кошках и через некоторое время заглянула в ванную.

– Ты поел? Тогда пойдем спать! Я тебя буду ждать, – игриво блеснув глазами, девушка отправилась в спальню.

Мягкий рассеянный свет наполнял комнату. Виллора с удовольствием вытянулась на широкой кровати и наблюдала, как Рамзес медленно, осторожно приближается к ней. Она заворожено смотрела, как извивалась его отливающая чёрным глянцем спина. В эти волнующие минуты трепет нежности так разливался по её телу, что дыхание перехватывало. Девушка погладила гладкую кожу своего любимца, чувствуя, как он обнимает её горячее тело. С наслаждением касаясь его прохладной кожи, она ощущала упругость сильного гибкого тела своего друга.

Но сегодня его взгляд смутил её. Неподвижные глаза, холодный, леденящий кровь взгляд манил и притягивал к себе. Как в тумане девушка видела только две устремленные на неё светящиеся чёрные точки. Отдёрнув руку, Виллора быстро набросила на себя тонкое покрывало – на миг ей показалось, что сегодня обожаемый любимец плотнее обычного обнимает её тело, но вскоре она отбросила эту мысль.

– Рамзес, мой Рамзес, – прошептала она и расслабившись, заснула в объятиях своего нежного друга.

***
Утром Виллора пошла в ванную и вдруг ощутила, что по её ногам кто-то пробежал. Она увидела, что это серая мышка.

– Не съел. Ну, Рамзес, совсем обленился!

Она поторопилась на работу и снова зашла в ветеринарную лечебницу.

Врач, к которому Виллора снова обратилась из-за боязни, что её питомец умрёт от голода и просила назначить ему витамины, спросил:

– Вы не пускаете его в свою постель, милая барышня?

– А что тут такого? Да, мы спим вместе.

– Советую приобрести у нас специальный контейнер. Пусть ваш питомец привыкает спать один.

– Я, конечно, принимаю ваш совет, но мне жаль лишать Рамзеса такого общения, – смущённо ответила Виллора.

***
– Светочка последнее время стала очень нервной, – сказал муж за завтраком. – Вчера вечером я увидел, что она пряталась под столом. У нее всё в порядке в школе? Может быть её обижают?

– Я тоже заметила её состояние, она вчера порвала книжку сказок. Хотя раньше мы читали только её.

– А это ты видела? – Игорь протянул Марии рисунок девочки. На листке бумаги была нарисована женщина. Но фигура у неё была очень странная, вытянутая, сглаженная и словно в татуировке.

– Я ничего не поняла. Наверное, это протест против тату. Сейчас это стало популярным, а Светочке не нравится. Пожалуй, я навещу психолога.

***
Придя домой Виллора заметила, что её питомец выбрался из контейнера и исчез. Она очень испугалась. Куда он мог деться? Девушка обшарила все углы, все любимые места, где любил отдыхать Рамзес, пока она была на работе. Она осмотрела и балкон, хотя дверь была закрыта. Входная дверь была заперта.

– Ладно, может быть обиделся, что я не стала с ним спать и спрятался? Хотя где?

Виллора чувствовала усталость, но тревога не оставляла её в покое, и она проворочалась всю ночь, так и не уснув.
Прошло два дня, Рамзеса нигде не было.

***
Светочка весь вечер капризничала и у кроватки поочерёдно сидели то отец, то мать, пытаясь успокоить её перед сном. Сказки давно перестали читать, искали новые мультфильмы, но это не отвлекало малышку.

Вдруг девочка оттолкнула руку мамы и поднялась: – Я пойду в туалет, – сказала она и пошлепала босыми ногами в ванную. Через несколько минут раздался громкий крик:

– Ааааа! Мааама! Я боюсь! Мааама! Там! Мне страшно! Пааапа!

Испуганные родители прибежали в ванную. Побледневшая от страха девочка показывала на унитаз, рядом с которым свернулся огромный тигровый питон. Казалось, что он заполнил всё пространство маленького помещения.

Мать схватила дочку на руки и выскочила из туалетной комнаты, а отец быстро закрыл дверь.

– Вызывай службу! – закричала женщина. – Мы сами ничего не сделаем!

***
Виллора, услышав крики и шум, поняла в чём дело. Её любимец, которого она так прятала от соседей, обнаружил себя. В глазок двери она с болью смотрела, как двое мужчин в серых халатах грубо тащили её Рамзеса, затем запихнули в ящик и увезли. Она боялась признаться, что это её рептилия. Ведь с ребёнком могла случиться беда.

Вдруг девушке вспомнились слова врача о том, что питон мог съесть и её и уже готовился к этому – приближался всё ближе, обвивался вокруг шеи, смотрел как-то странно… А она думала, что заболел…

Виллора подбежала к окну и запомнила номер машины. Она готова была догнать её, надеясь найти своего Рамзеса, спасти, спрятать где-то, но поняла, что не успеет.

Сбежав по лестнице, девушка выскочила из дома, быстро поймала такси и поехала в серпентарий. Там она показала фотографию своего питомца.

– Только сейчас забрал парень эту змею. По понятной причине просил не давать его контакты.

Виллора вышла из серпентария еле сдерживая слёзы.

– Я виновата, – корила она себя. – Не уберегла. Ведь так прятала от всех! – размышляла девушка. – Наверное заполз в унитаз и по трубам забрался в соседскую квартиру. Но как он вылез из контейнера? Вдруг бы ребёнка задушил! Врач так и сказал – хищник!
В эту минуту она даже не подумала, какая опасность грозила ей самой.

Девушка медленно брела к стоянке такси. Было уже поздно. Виллоре хотелось затеряться среди прохожих, стать незаметной, чтобы улица поглотила её. Пронизывающий ветер бросил в лицо охапку осенних листьев, и она ощутила это, как пощёчину.

– Как же мне плохо, что делать? Уезжать из этого города? Как вернуться в свою квартиру, которая дышит им? Как встретить взгляды соседей? А что с девочкой?

Она шла по ночному городу мимо торопящихся прохожих. Яркий свет витрин раздражал Виллору, она хотела того покоя, который дарил ей Рамзес, но понимала, что этого уже не будет никогда.

Девушка подумала, что ей очень трудно будет выйти на сцену – она была известной акробаткой и выступая в образе женщины – змеи, старалась повторять движения Рамзеса.

Наконец Виллора увидела такси и подошла к машине. Водитель открыл заднюю дверцу, она забралась в автомобиль и увидела, что впереди сидит миловидная женщина. Попутчица была в приподнятом настроении и громко разговаривала. Вскоре дама попросила остановиться возле гостиницы. Выйдя из машины, пассажирка раскрыла сумочку, чтобы достать деньги. Виллора почувствовала, как кольнуло сердце – в ярком свете фонарей она заметила блеснувшую лаком поверхность – у женщины была сумка из натуральной кожи змеи.

Девушка больше не могла сдерживаться, упала на сидение и разрыдалась.

Водитель немного подождал, потом молча коснулся руля, и машина мягко поехала по ночному городу.

– Едем домой, дочка! Что бы у тебя не случилось, всё к лучшему! Не буду спрашивать, какое у тебя горе, но считай, что судьба уберегла тебя от гораздо большей беды.

Под жаркими лучами солнца до самого горизонта растекались волнами раскалённые мягкие барханы. На каменистом островке, среди разноцветных глыб песчаника, словно покрытого лаком загара пустыни, одиноко стоял Кактус. Он помнил своё красивое имя – Эхинопсис, но так к нему никто не обращался. Кактус выдерживал пронизывающий ветер, переживал снежные и песчаные бураны, грелся под ласковым солнцем. Так жил он здесь много лет, привык к жаре и сухости, но его сердце, не знавшее любви, было холодным и пустым.

Яркое дневное солнце к вечеру прятало свои палящие лучи и жару сменял ночной холод. И тогда Кактус наблюдал, как тихо, спокойно передвигались караваны. Впереди, гордо подняв голову, шёл верблюд, умеющий хорошо выбирать дорогу и неуклонно идти вперёд. Ночью луна, окутанная серебристым ореолом, обливала пустыню матовым светом и на голубовато-серых склонах, покрытых мелкой рябью песка, рисовала длинные тени. Тогда Кактус видел и свою тень. В сиянии лунного света казался себе выше, стройнее и своим отражением на песке тянулся в другой мир, куда звало его сердце.

Кактус часто думал о том, что этот мир где-то за краем пустыни – не жёлто-коричневатый, как днём, не магический синий, как ночью, а расписан такими красками, которых он никогда не знал.

Иногда он слышал дивные мелодии поющих песков, они были чарующими – высокие, певучие, иногда грозные, словно их издавали духи безмолвной пустыни. А по ночам прислушивался к шёпоту звёзд – они видели всё далеко-далеко и передавали от одной звезды к другой чудесные сказки.

По утрам Эхинопсис умывался росой, стекающей по его стволу к корням, а ночью, когда ветер приносил влажный воздух с далёкого океана, купался в тумане. И потому днём его иголки блестели на солнце, словно серебристые лучики. Во время редких дождей он наполнял свои мясистые стебли драгоценной влагой и больше у него не было забот. Всё это сменялось много раз.

В самый разгар лета солнце всходило, охватывая томными лучами отливающие перламутром склоны и они, просыпаясь, постепенно меняли свой цвет от пепельно-серого до золотистого и жёлто-рыжеватого. И однажды, когда после холодной ночи в уже горячих лучах солнца в воздухе ещё стояла дымка, ветер принёс семечко Ромашки, и оно упало рядом с кактусом. Вскоре из земли проклюнулся тонкий стебелёк, и на нём распустился белоснежный цветок с золотистым сердцем. Кактус сразу заметил эту хрупкую и нежную красоту. Он никогда не видел ничего столь прекрасного и чистого, и его сердце затрепетало.

С каждым днём Эхинопсис всё больше любовался Ромашкой. Её лепестки, такие тонкие и белоснежные, словно лучи света, пленили его. Кактус теперь заботился лишь об одном: защитить её от палящего солнца и сильного ветра. Своими острыми иголками он старался создать для неё тень, чтобы зной не обжигал её нежные лепестки. Он стоял рядом, готовый отразить любой порыв ветра, чтобы его любимая осталась в безопасности.

Ромашка тоже заметила Кактус. Она чувствовала его заботу и тепло, ей было приятно нежное и трепетное внимание. Но Ромашка не могла подойти ближе, ведь иголки Эхинопсиса были слишком острыми и опасными для её нежных лепестков.

На закате солнце, раскрашивая серое небо длинными мазками чёрно-багровых полос облаков, устало опускалось за горизонт и на пепельных склонах барханов появлялись глубокие таинственные тени – пустыня окрашивалась в густой синий цвет. И когда на тёплом бархатном покрывале неба появлялся узор из мерцающих звёзд, сияющих подобно драгоценным камням, а луна, словно серебряный медальон, бережно освещала пустыню своим нежным светом, Кактус и Ромашка слушали сказки, которые приносил ветер.

Однажды наступил особенно жаркий день. Кактус хорошо знал эти «звуки солнца», когда лопались камни и ему казалось, что он слышит резкий, пронзительный крик самой пустыни.

Даже тень Эхинопсиса не могла защитить Ромашку. Она начала вянуть, её лепестки теряли свою белоснежную чистоту. Кактус, отчаявшись, пытался найти способ помочь ей, но всё было напрасно. Он понимал, что без воды Ромашка погибнет и ждал, когда наступит ночь и принесёт прохладу.

Но только солнце, устав от тяжёлой работы, скрылось за высокими барханами, разразился ураган. Сильный ветер разрушил горы песка и поднял их в воздух, песчаная буря накрыла каменистый островок. Кактус изо всех сил пытался закрыть собой Ромашку, но его иголки только ранили её ещё больше. Ветер свирепо хлестал по её стеблям и листьям, и в конце концов Ромашка не выдержала – тонкий стебелёк сломался, и она упала.

Когда ветер стих, Кактус увидел любимую Ромашку лежащей на горячем песке. Его сердце разрывалось от боли. Он понял, что не смог её защитить и его колючие иголки только ускорили её гибель. Слёзы, словно капли росы, стекали по колючкам несчастного Эхинопсиса.

С тех пор Кактус остался один. Он больше не видел столь прекрасных цветов, и его сердце снова стало холодным и пустым. Лишь воспоминание о той единственной Ромашке, которую он любил и хотел защитить, навсегда осталось с ним. И каждый раз, когда ветер пролетал над пустыней, Кактусу казалось, что в его шёпоте он слышит нежный голос своей единственной и вспоминал о любви, такой краткой, но чистой и прекрасной.

Он стоял на том же месте, дни сменялись ночами, времена года проходили мимо, но его сердце не забывало ту хрупкую красоту, которая когда-то цвела рядом с ним.

Прошло много времени с тех пор, как Ромашка покинула этот мир, оставив Кактуса в одиночестве и печали. Но она продолжала жить в его сердце. Кактус очень горевал. Он горько раскаивался в том, что не уберёг свою ненаглядную. Перед небом и ветром, луной и звёздами он клялся, что больше никогда не ранит любимое существо, даже защищая.

Одним летним утром, когда первые лучи солнца только начинали освещать пустыню, с той стороны, где когда-то росла его прекрасная Ромашка, на его теле проклюнулся робкий зелёный росток. Он был настолько маленьким и нежным, что казалось, даже лёгкий порыв ветра мог его сломать. Кактус с трепетом наблюдал за ним, вспоминая свою утрату и боясь надеяться на то, что увидит любимый образ.

С каждым днём росток становился всё крепче и красивее. Кактус всеми силами старался защитить его, создавая тень своими иголками и преграждая путь ветру. Прошло немного времени, и из ростка вырос прекрасный цветок, такой же белоснежный, как та самая Ромашка.

Эхинопсис, окрылённый новой надеждой, старался изо всех сил уберечь цветок, чтобы его не постигла участь любимой. В душе его вновь зародилось тёплое чувство.

Но у пустыни свои законы. Наступило время, когда снова пришла сильная буря. Кактус, прилагая все силы, снова прикрывал собой милый сердцу цветок от ветра и зноя. Но теперь, опасаясь ранить лепестки своими иголками, он наклонился как можно ближе к камням, заслоняя их своим телом. Ураган свирепствовал, но Кактус терпел, выдерживая удары песка и ветра, лишь бы защитить свою новую любовь. Когда же ветер успокоился, цветок остался цел и невредим, а Кактус, израненный и ослабленный, но безгранично счастливый, с нежностью смотрел на спасённое чудо.

С каждым днём Эхинопсис всё больше заботился о своей маленькой Ромашке. Он старался закрывать её от ветра и палящего солнца. Его иголки, казалось, смягчились, став менее острыми, и лепестки благодарно прижимались к нему.

Но однажды настал день, когда в пустыню пришла великая жара. Солнце нещадно палило, и Ромашка начала вянуть. Кактус, переживший тяжёлую утрату, чтобы спасти цветок, отдал ему всю свою влагу, накопленную за годы. Но сам очень ослабел. Кактус понимал, что они так долго не продержатся и его сердце разрывалось от боли – он испугался, что снова потеряет свою любовь.

Но небо и ветер наблюдали за ним и в тот момент, когда казалось, Кактус совсем увял, ветер пригнал лёгкую тучу и с неба упали капли дождя, напоившие землю и оживившие растения. Само небо прослезилось от сострадания и восторга, почувствовав под колючками Кактуса доброе и чуткое сердце.

Эхинопсису показалось, что на фоне серебряных капель дождя появился образ его Ромашки. Она протянула к нему ветви и окутала его трепетным облаком любви, такой же сильной, как и та, которую испытывал Кактус.

Через несколько дней он стоял, весь усыпанный появившимися на его стволе белыми цветами. Атласные лепестки с золотистыми сердечками удивлённо смотрели на открывшийся перед ними огромный мир, и в их тихой песне Кактус услышал нежный голос его любимой Ромашки.

Це був звичайний осінній вечір, але, повертаючись додому після довгого робочого дня, я відчула, як втома, мов тиха осіння мелодія, вкрила мене ніжним серпанком. Вона приходила ненав’язливо, наче вечірній туман, огортаючи тіло і розум легким покривалом спокою. У цій втомі було щось чарівне, адже вона нагадувала про те, як багато було зроблено, як багато було пережито.

Я сіла на ґанок свого будинку, дивлячись на захід сонця. Щось особливе відбувалося зі мною цього вечора, рухи стали плавними і повільними, мов танець листя, що опадає з дерев. Кожен подих був глибоким і розміреним, наповненим ароматом завершеного дня. Думки пливли повільно, немов хмари в небі, даруючи відчуття внутрішнього спокою.

Поглянувши навколо, несподівано я відчула, як втома дарує мені можливість зупинитися і побачити справжню красу кожної миті. Я помітила, як м'яко підсвічуються золотими променями останні листочки на деревах, як тихо шумить ліс, як дзеркально відбивається небо у поверхні озера. Це було нагадуванням про те, що в житті важливий не лише рух вперед, а й моменти спокою та відпочинку.

Я подумала, що ці мої думки прийшли звідкись із самої глибини, і зрозуміла – я згадувала свою бабусю. Вона зустріла моє народження і проводила мене в життя, подарувавши її головні цінності. Ніколи я не чула від неї пересудів, розмов про гроші, кар'єру. Вона говорила мені про роль жінки у сім'ї. Насамперед про повагу чоловіка.

Нині нам нав'язаний зовсім інший образ. Жінка має бути красивою, освіченою та вміти мотивувати свого чоловіка. А він повинен дати їй все, що вона хоче. Тому що, тільки маючи все необхідне, вона буде здатна любити. Їй потрібні умови для кохання. По суті це нагадує торг. І піддаючись новим вимогам, так і виховують дочок. Але чоловіки також втомлюються. І вони хочуть бачити поряд із собою жінку вірну, гарну господиню, добру і розумну матір. Тільки тоді чоловік може спокійно працювати, утримувати сім'ю та підтримувати дітей.

Моя бабуся жила у невеликому селі, оточеному густими лісами та тихими озерами. Її дні були сповнені турботами: ранкові пробудження з першим промінням сонця, робота в полі, догляд за тваринами та домашні справи. Кожен її день був наповнений рухом, як нескінченний танець життя.

Ранок для неї завжди був особливим. Вона виходила на подвір'я, дивилася на небо, ніби впізнаючи в нього, який буде день. Потім читала молитву. Це дарувало бабусі силу і натхнення на новий день. Вона зрозуміла, що, попри щоденну втому, є незрівнянна краса у простих речах, які часто залишаються непоміченими у суєті. Та відчувала глибоку вдячність за кожну хвилину, за кожен вдих і видих, за можливість жити і бачити цей світ.

Занурившись у ці спогади, я відчула, що чудова жіноча втома – це особливий стан, який можна порівняти з витонченою грою тіней на полотні. Вона розквітає в тих моментах, коли жінка завершує свої численні справи, наповнюючи день турботами, працею і любов'ю.

Ця втома – не лише свідчення фізичних зусиль, але й ознака глибокої душевної праці. Вона віддзеркалює м’яку силу, яка йде з глибини серця, силу, що дозволяє долати труднощі та підтримувати оточуючих. Я відчуваю цю втому, мов коштовне каміння, що сяє яскравіше від кожної нанесеної грані.

Я згадую – коли день підходив до кінця і зірки починали вигравати на небі, для моєї бабусі ця втома ставала приємним спогадом про всі звершення. Вона, наче ніжний вітер, торкалася обличчя, залишаючи відчуття гармонії і вдоволення. У ці моменти бабуся була особливо прекрасна – її очі випромінювали м'яке сяйво, а усмішка світилася спокоєм і мудрістю.

Несподівано для себе я зрозуміла, що ця втома дарує відчуття завершеності. Кожен крок, зроблений протягом дня, кожна хвилина, проведена у турботах, приносить плоди. Жіноча втома несе в собі тепло домашнього затишку і спокій від добре виконаної роботи. Вона нагадує про важливість турботи про себе – теплу ванну, м'який плед і спокійний сон, які дозволяють відновити сили для нових звершень.

Жіноча втома – це чарівний дар, що перетворює звичайні миті в особливі. Вона надає можливість відчути справжню цінність кожного дня і підготуватися до нових випробувань з вірою у власні сили. У цій втомі є краса, яка розкривається лише тим, хто вміє знайти гармонію між працею і відпочинком, турботою про інших і собою. У цій втомі – краса сповільнення і відновлення. Вона надає мені час прислухатися до себе, відчути кожен м’яз і кожен подих, нагадуючи про важливість турботи про себе. Втома, як лагідний друг, що підштовхує мене знайти час для відпочинку і відновлення, щоб з новими силами знову вирушити у подорож життям.

Сонце вже остаточно сховалося за небокраєм, я піднялася, відчуваючи себе оновленою. Втома відійшла, залишивши по собі лише теплі спогади і тихий спокій, який вона понесла з собою у новий день.

*Мініатюра присвячена моїй бабусі, тому написана її рідною мовою.

Петер выглянул в окно – октябрьским утром небо над маленьким баварским городком было высоким, нежно-голубым с мазками белых облаков. Но в этом не было ничего особенного. Напротив окна стоял тот же дом светло-карминного цвета с лотками вьющейся красной герани на подоконниках. Та же высокая тёмно-коричневая черепичная крыша острым углом стремилась в небо. Тот же ажурный фонарь лениво дремал в ожидании вечера. А балкон с вычурным ограждением заносчиво нависал над окнами.

Но Петер чувствовал, что где-то в глубине его души притаилась тихая радость. Мальчик ещё не понимал причины, но ведь день только начинался!

Сегодня Петеру не нужно было идти в школу. Он уже позавтракал и собирался на прогулку, когда в дверь позвонили. Открыла мама и мальчик услышал звонкий голосок:

– Добрый день, фрау! Возьмите, пожалуйста, котёнка! Посмотрите, какой он хороший!

– Милая девочка! – ответила мама. – Я не могу его взять! У моего сына аллергия на кошачью шерсть! Поищи котёнку другого хозяина! Погоди, я угощу тебя конфетами.

Услышав этот разговор, Петер загрустил. Ему было девять лет, и мама как-то сказала, что возможно, когда он вылечится, ему подарят настоящего кота.

Петер взял свою любимую книжку и залез на подоконник, откуда ему было видно улицу. Он стал искать недочитанный рассказ и услышал, что мама вполголоса разговаривает по телефону с бабушкой.

– Я не могу его подарить, ты же понимаешь… Да, я знаю… тоже любишь кошек. Да чем заместить? Чем заменить живое существо? Вот самокат недавно купили. Пойдём с ним в зоопарк. Ты спешишь? Ладно, я тоже.

– Петер, я пойду в больницу, проведать фрау Зюс, – сказала мама, уронив что-то на пол, и вскоре дверь захлопнулась.

***
Мальчик полистал ещё книжку, но скоро ему стало скучно, и он пошёл в большую комнату, где был балкон и с него видна детская площадка. Соседские мальчишки летали на качелях. Петер был меньше их и боялся так сильно раскачиваться. К тому же мама запретила ему даже подходить к этим опасным качелям. Мальчишки с криками разгонялись и взлетали на качелях почти до перекладины.

– Эй, Петер! – закричал рыжий Макс в джинсах, разрезанных посередине, откуда выглядывали коленки, вымазанные зелёнкой.

– Что слабо полетать? Смотри, как надо! А ты просто трус!

Максу было десять лет, и он постоянно задирал Петера. Вздохнув, мальчик спустился вниз, взял самокат и помчался, подпрыгивая на камнях, мимо качелей, по улице мощёной брусчаткой.

– Петер – трус! Петер слабак, – неслось ему вслед.

Мальчик совсем расстроился и летел на самокате, не замечая прохожих.

– Би-бип! – услышал он тоненький голосок и увидев негритёнка, едущего навстречу на велосипеде, резко затормозил. Большие глаза темнокожего мальчика, сверкая блеском белков, смотрели на Петера с любопытством, но позади негритёнка шла его строгая мама, и мальчик проехал дальше. А Петер остановился у окна и увидел, что там выставлены детские рисунки.

Он стал рассматривать картинки и вверху увидел разноцветного кота. Мальчик даже почувствовал взгляд жёлтых кошачьих глаз и в какой-то момент Петеру показалось, что это не рисунок, а из-за замазанного краской стекла на него смотрит настоящий, только прозрачный кот. Петер не мог оторваться от бело-лимонных немигающих глаз кота, которые показались ему сначала просто жёлтыми. Но глаза кота были тоже прозрачными, просто в них отражался солнечный свет и дом напротив, и люди… Мальчик осторожно потрогал торчащие упругие усы, а кот совсем не рассердился, что его беспокоят и мешают рассматривать улицу и прохожих.

– Ты мне нравишься, – сказал Петер. – Хочешь пойти со мной?

Кот продолжал так же пристально смотреть на него, но мальчик почувствовал, что в общем-то он не против. На этой улице он уже всё видел.

– А правда, пойдём со мной! – настаивал мальчик. – Я так давно хотел получить в подарок котёнка. Но родители не разрешают. Я тебе придумаю имя. Хочешь буду называть тебя Феликс? Тебе нравится? А меня зовут Петер.

И, подойдя совсем близко к окну, мальчик почувствовал, будто что-то тёплое коснулось его щеки. А рука ощутила прикосновение мягкой лапки. Сердечко Петера забилось сильнее, и он почувствовал, что кот выпрыгнул из окна и оказался на его руках. Мальчик легко прижал к себе маленькое пушистое доверчивое существо – своего нового друга.

Бережно придерживая прозрачного кота, Петер поехал назад к своему дому осторожно, чтобы нечаянно не выронить, если колесо самоката вдруг попадёт на торчащий камень брусчатки. Кот тихонько мурлыкал, и Петер крепче прижал его к себе, он даже почувствовал стук маленького сердечка. Тоненькие усы ласково пощекотали его щеку, и Петер улыбнулся.

Добравшись до своего дома, мальчик оставил самокат внизу и поднялся в квартиру. Он жил с родителями на третьем этаже, его комната с маленьким окном была под самой крышей. Петер отправился к себе и сел на кровать. Он заботливо оторвал от себя задремавшего кота и положил на подушку. Кот потянулся и улегся поудобнее, а Петер погладил его мягкую шёрстку.

– Теперь ты будешь жить здесь, тебе понравится, мы будем дружить и всегда будем вместе.

Феликс словно услышал эти слова и поиграл хвостом.

– Кроме меня этого кота никто не видит. Он ведь прозрачный, но я знаю, что живой, такой тёплый, такой пушистый… – продолжал рассуждать Петер.

Но Феликс уже не хотел спать. Он быстро освоился на новом месте и даже решил, что можно взглянуть на нового друга свысока. Кот решительно забрался на книжную полку и оттуда грациозно взлетел на шкаф. Похоже так ему хорошо было видно всю комнату.

– Конечно, – подумал Петер, – ведь он столько времени сидел у окна. Хорошо, что я взял его с собой. Как же у него так получается – запрыгнуть на такую высоту? А я боюсь разгоняться на качелях…

Петер увидел, что на подоконнике лежит его книга «про всё на свете», подаренная мамой. Он направился к окну, но в это время порыв ветра сбросил книжку вниз. Под окном были два аккуратных сарайчика, между ними можно было свободно пройти, даже размахивая руками. Но книжка упала на крышу одного из них, как раз того, у которого не было лестницы, чтобы забраться наверх.

Ветер бессовестно листал страницы. Петер посмотрел на небо. Погода начала портиться и похоже, что собирался дождь.

– Надо достать книжку… – подумал мальчик. – Я могу забраться по лестнице на первый сарай, а на второй, куда упала книжка можно только перепрыгнуть…

Петер посмотрел на Феликса.

– Что же мне делать? – спросил он на нового друга.

Феликс легко слетел со шкафа и подбежав к окну, запрыгнул на подоконник.

– Кот бы смог, хотя он такой маленький, но я видел, как они прыгают и даже переворачиваются в воздухе… – подумал Петер. – Может даже сбросил бы книжку вниз. Жаль, я не могу ему это сказать.

Но сомневаться не было времени. Мальчик взял кота на руки и спустился вниз. Подойдя к лестнице, он забрался на крышу сарая. Теперь Петер стоял наверху и увидел, как первые капли дождя упали на страницы его любимой книжки. Нужно было решаться. Он подошёл к краю крыши и приготовился к прыжку. Но Петеру стало страшно. Он побоялся, что упадёт между строениями. Мальчик осторожно опустил Феликса на крышу. Петер отошёл подальше от края крыши и разбежался, чтобы прыгнуть. Но на самом краю он остановился.

– Нет, я не смогу допрыгнуть… Я не такой ловкий… И боюсь…

Сердце Петера сжалось. Ветер усиливался и, словно рассердившись на мальчика за трусость, швырнул на него охапку разноцветных листьев.

Феликс подошёл поближе к Петеру и коснулся его хвостом.

– Видишь, там моя книжка, – огорчённо сказал Петер. – Но мне её не достать.

Он подумал, что можно было бы позвать кого-то из взрослых. Но скоро начнётся дождь… Пока он будет думать, книжка размокнет.

Петеру показалось, что Феликс его услышал. Он внимательно посмотрел на край крыши другого сарая и присев, будто перенёс свой вес на задние лапы. Кот собрался, весь будто сжался и, сильно оттолкнувшись, взлетел в воздух и через мгновение оказался на крыше соседнего сарая.

Оттуда он спокойно посмотрел на Петера.

– Надо и мне так, – подумал мальчик. – Попробовать рассчитать прыжок. Ведь кот сначала раз-другой приникает к поверхности и приседает до упора на задних лапах.

Кот потянулся, затем грациозно выгнул спинку и посмотрел на Петера прозрачными глазами, в которых мальчик увидел своё отражение. И тогда он представил себя таким, как Феликс – котом – маленьким, но ловким, будто у него тоже сильные задние лапы. Петер немного присел, собрался, словно превратившись в сжатую пружину и представил, как оттолкнувшись, перелетит на другую сторону. Но вскоре он понял, что так не получится. Тогда мальчик отбежал на другой край крыши и наклонившись, сильно разогнался вперед и прыгнул. Петер попал ногой на самый конец свеса, соскользнул и всем телом упал на крышу. Ноги его свисали, но он зацепился руками за какой-то выступ и удержался, а потом упираясь коленкой, забрался на крышу.

Поднявшись, Петер бережно взял в руки свою любимую книжку и стал взглядом искать кота. Но Феликс был рядом. Он подошёл к мальчику и ласково потёрся мордочкой об его ногу, словно поздравляя своего друга с успехом.

Нужно было возвращаться. Петер погладил кота и подошёл к краю крыши. Страха уже не было и следующий прыжок был удачнее. Петер рассчитал, какое приложить усилие и ловко перелетел на другой сарай. Затем он спустился по лестнице и увидел, что рыжий Макс из-за дома наблюдал, как Петер прыгал с одного сарая на другой. Когда он подошёл поближе, мальчик заметил промелькнувший во взгляде Макса интерес, удивление и даже неожиданное чувство вины.

Ветер стал сильнее, полил дождь, но Петер с Феликсом уже поднимались по ступенькам в квартиру.

Мама была дома. Она приветливо посмотрела на Петера и спросила:

– Ты выглядишь таким счастливым! Может ты вспомнил, что тебя похвалила учительница?

Петер посмотрел на маму и загадочно улыбнулся.

– Мама, просто я встретил на улице хорошего друга и сейчас думаю о нём, потому выгляжу таким радостным, – слукавил Петер.

– Что ты держишь в руках? А это книжка! Почему у тебя руки исцарапаны? Пойдем я промою. Ты упал, когда катался?

Мама обработала ранки сына и сказала:

– Мне кажется, что в комнате есть ещё кто-то, – и огляделась вокруг, но никого не увидела. – Наверное мне привиделось…

Петер ничего не сказал и отправился в свою комнату, а Феликс, мурлыча, последовал за ним. Дождь прошёл и снова выглянуло солнце. Ласковый ветер с суховато-пряным ароматом занёс в окно несколько оранжево-красных листьев и разбросал по полу. Один из них, похожий на лепесток цветка, застрял в шёрстке прозрачного кота и сначала величаво двигался в воздухе, а затем взлетел на шкаф.

А Петер, наблюдая за этим, почувствовал, что маленькая радость, целый день таившаяся в его сердце, вдруг стала большой и яркой.

В несчастье судьба всегда оставляет дверку для выхода.
М. Сервантес.

Осень подкралась тихо и незаметно, подарив особенную сладость утреннего сна, обещая тёплый свет заходящего солнца и уютные домашние вечера.

Я проснулся, услышав пение канарейки. День начался, как обычно. Жена, улыбаясь, позвала завтракать. Когда Илона передавала мне чашку ароматного кофе, ей позвонила подруга. Жена взяла в руку мобильный телефон и стала слушать. Постепенно выражение её лица менялось. Она встала и ходила по комнате, несколько раз что-то переспрашивала, уточняла, поглядывая на меня. Потом посмотрела присланные фотографии и швырнула телефон на стол. Я был обескуражен произошедшей в ней переменой и ещё не пришёл в себя, когда она громко заявила:

– Кот! Похотливый мартовский кот! А я, дурёха, всё надеялась, что ты одумаешься! Как ты мог!? Как ты мог затоптать в грязь всё наше…

Илона запнулась, её душили слёзы:

– Прощай! Хватит с меня. Уезжай! Я подаю на развод.

Через час комната выглядела, как трактир после ковбойской разборки – мои вещи с негодованием были выброшены из шкафов, в чемоданы летели сувениры, подаренные мне друзьями, часть их тут же была разбита, свои подарки она с упреками бросала мне в лицо.

Я молча смотрел на этот бардак. Перепуганная канарейка забилась в угол клетки. У дверей появилось два больших чемодана. Я сидел в полном оцепенении, хотя должен был, наверное, пинать ногами мебель, бросать в окно вещи, может даже плакать... Но ничего этого не было. В голове было тихо, пусто и не прибрано, как и в комнате. Где-то в глубине сознания я понимал, что меня подставили, но Илона бушевала и ничего не хотела слышать. В голове всплыло, что через два дня я должен ехать в командировку и мне пришлось перебраться в гостиницу. Подумалось:

– Чемоданы, так чемоданы! Пережду эту бурю в гостинице.

***

Я вздрогнула от звука хлопнувшей двери… застыла, не двигаясь с места… Было слышно, как он спускается по лестнице, как закрылась входная дверь… я всем существом рвалась к нему, но не могла сделать ни шага… В ушах продолжал стоять собственный крик и, словно табун лошадей, гремя копытами, неслись сумбурные мысли:

– Я не прощу, – твердила я. – За что? Чем я хуже?

Было очень больно. Упав на диван, я изо всех сил прижала к себе подушку и почувствовала, что во мне всё умерло. Сознание рисовала глупую картину, как в наш дом приходят люди в чёрном, что-то говорят, успокаивают, а я твержу:

– Похороните меня возле родителей, и чтобы его на похоронах не было!

Представляла его лицо, когда он узнает, что я умерла и как он, понимая, что довёл меня до смерти, жалеет и раскаивается, у него на глазах слёзы, но ему не разрешают со мной проститься. Потом я вообразила, как буду выглядеть в гробу и ужаснулась от своих мыслей. Испугавшись, что схожу с ума, я нервно заходила по комнате.

За окном сорвалась сухая ветка и стукнула по стеклу. Очнувшись, я отрешённо посмотрела на закрытую дверь, обвела взглядом пустую комнату. Ещё рано утром было так хорошо, комфортно, уютно. А вчера мы смотрели фильм «Даки». Я любила исторические и приключенческие фильмы. Генрих даже пожертвовал футболом. Но почему же? Как мог произойти такая ужасная измена! Несколько месяцев я не воспринимала осторожные намеки подруг и коллег мужа… А эти фотографии меня взорвали, я не владела собой.

Перед глазами всплыл эпизод из вчерашнего фильма – поединок – один из героев в чёрной повязке на глазах и с мечом охотится за другим, с колокольчиком в руке. Царь доверил решение о жизни и смерти высшим силам. Может быть и мне надо так поступить? Пусть и нас рассудят высшие силы. Никаким оправданиям я уже не поверю. И потом не смогу ему верить. Как мне убедить саму себя, что эта измена может быть неправдой? Как жить с этим, если это правда? Целый день я слонялась по комнате, смотрела в окно, пыталась смотреть телевизор. Я чувствовала себя очень скверно и решила завтра утром пойти к специалисту для психологической помощи.

***

– Понимаю вашу проблему, – сказал мне седой мужчина в белом халате. – И могу сделать то, о чем вы просите. Даты я записал. Но для вас это очень большая эмоциональная нагрузка. Ещё раз подумайте перед тем, как бросить вызов судьбе: а вдруг она его примет. Если вы готовы, пройдёмте в мой кабинет, там есть необходимое оборудование.

Я решительно прошла следом за ним и села в указанное кресло. Утро было туманное и в комнате сумрачно. Врач расположил на моей голове датчики. Сеанс начался.

Когда прошло двадцать минут, седой мужчина подошёл ко мне и выключил аппаратуру.

– Больше нельзя, – сказал он. – Но я думаю, этого достаточно.

Он вышел в соседнюю комнату, вскоре вернулся и передал мне небольшой сверток. Я осторожно взяла пакет и поблагодарила.

– Должен вас предупредить, – сказал врач. – Мы проникли в глубины вашей памяти, и эта очень сильная информация не сразу успокоится. Попытайтесь не волноваться и не думать пока в другом направлении, переварите то, что мы с вами всколыхнули, вытащили из вашей памяти, не смешивайте мысли, иначе голова пойдет вразнос. Я не имею права вторгаться в ваши планы, но вы же знаете, что результат энергетического воздействия на человека может как спасти, так и убить.

Он сделал паузу и пристально посмотрел на меня.

– И постарайтесь выспаться.

Я благодарно улыбнулась и, смутившись от слов врача, сразу ушла.

***

Наступил вечер, я сидела в сумерках, не включая свет. В комнате царил беспорядок, но чувствуя себя очень уставшей, я не стала убирать. Не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, свернувшись в клубок, я застыла в кресле, накрывшись пледом. Болело сердце, а в голове, сменяя друг друга, ползли мысли, воспоминания, догадки. Этот коктейль образов постоянно менял вкус, цвет и аромат от нестерпимой горечи до невыразимой сладости. Мысли повторялись, мне казалось, что кто-то внутри меня разговаривает и то требует расплаты, то вдруг вспыхивает от любви.

Я ненавидела мужа, ненавидела ту женщину, эти мысли душили меня и мир виделся в мрачных красках. Но неожиданно передо мной появился образ Генриха. Мы стояли на лесной лужайке, он наклонился и сорвал цветущий стебель, протянул мне и сказал, что это чародейская трава. Он улыбался. Да, это было, мы тогда были так счастливы. И, словно река, широким потоком меня наполнили мысли о нашей первой встрече, первом поцелуе, как я растворялась в его энергии, проваливалась в водоворот его чувств. Вдруг снова сердце защемило от боли.

Я не могла больше выносить этого круговорота мыслей и образов, но принимать снотворное не хотелось, у меня от него болела голова. Мельком увидев себя в зеркале, я подумала, что моё выражение лица способно отпугнуть самого ангела хранителя. Чтобы немного взбодриться, я налила полный бокал коньяка и выпила залпом. Затем включила телевизор – показывали яркое шоу, полураздетые девушки танцевали в блестящих нарядах, певец обливался потом. Я выпила ещё полбокала и прилегла на диван.

В тяжелом мраке ночи жёлтая, в тёмных пятнах, тревожно-непонятная луна медленно поднималась над скоплением седых облаков… Как упавшие звёзды, тускло светили фонари. Густые тучи казались опрокинутым океаном, который грозил миру новым потопом. Всё ближе и ближе надвигалась гроза. Темнота вызывала в моём измученном воображении картины опасности, которую усиливала неизвестность. Вдруг ветер прекратился, грохот бури стих, всё умолкло, воздух наполнился предгрозовым ожиданием. Подумалось, как эта буря гармонирует со всем окружающим и моим состоянием, ведь природа тоже должна давать разгул своим страстям! Этот могучий взрыв, который грохочет и изрыгает пламя что-то убивает, что-то разрушает, но ведь и придает силу всему живущему. Небо словно раскололось, когда огненное лезвие взметнулось от края до края горизонта, осветив улицы. Дождь полил, как из ведра, косые трассы тёплых струй заштриховали дома. По асфальту, пузырясь побежали ручьи, но гром и молния не стихали. Чувство ничтожности человека перед силой природы стеснило моё сердце.

– Неужели я вызвала ответ высших судей? Не на меня ли направлен их гнев?

***
Два дня я не выходил из номера гостиницы и передумал все возможные оправдания, хотя не был ни в чём виноват. Моя коллега Инна последнее время окружила меня такой навязчивой заботой и была так вежлива и предупредительна, что я всё оттягивал момент, когда скажу ей, что не нуждаюсь в её внимании. Я не увидел, что было на фотографиях, но был уверен, что это монтаж. Осталось надеяться, что Илона об этом догадается или узнает.

Нужно было ехать в другой город, и рано утром я отправился в свой гараж. Было ещё темно, пришлось освещать тротуар фонариком, чтобы обойти лужи, но идти было недалеко. Всю дорогу я думал об Илоне, и досада уже сменилась злостью. Даже не выслушала меня. Хотелось перечеркнуть всё, что объединяло нас, забыть. Меня жгла обида. Жена… Всегда спокойная, холодная, молчаливая… Да, конечно, заботилась. Рубашки выглажены, пижама свежая, завтрак отменный. Постоянная забота… Работала, но успевала… Но в её голосе была железная, чисто мужская решимость. Я всегда чувствовал, что она сильнее меня, может подчинить своей воле. Но мне даже это нравилось, ведь это моя жена… Однако сейчас поднималась какая-то злоба… гордость мужчины, обида. Куда делись те чувства, которые мы испытывали в начале? Куда делись её фантазии? Я посмотрел на окна своего дома, они не были освещены, наверное, Илона ещё спит.

Серебристый Mercedes Benz ожидал меня в гараже. Я выехал на дорогу. Ранним утром трасса была пуста. Почувствовав себя за рулём в привычной обстановке, я подумал, что может быть ещё всё уладится. Я выключил телефон – Илона не позвонит, а больше никого не хотел слышать, особенно эту Инну.

Через полуоткрытое окно влетал прохладный ветерок. Учитывая своё неуравновешенное состояние, я ехал, не торопясь, и вдруг услышал приглушённый переливчатый смех Илоны. Так она смеялась, когда я увидел её в первый раз. Оглянувшись, я убедился, что в машине никого нет, тем не менее, почувствовал, как накатывает волна нежности, тёплые мягкие руки жены обнимают меня, запах её духов защекотал ноздри, но подобно аромату цветка, видение исчезло, словно подхваченное дуновением ветра.

Затем я ощутил себя на веранде нашего дома. Это было прошлой весной. Полилось пение соловья, засвистела иволга – эти звуки сливались и звучали в моих ушах чудесной, неземной музыкой. И вдруг мне начало мерещиться, что именно эта призрачная жизнь – непостижимая, недоступная разуму, сверхъестественная – и была единственной правдой на земле, а все остальное – работа, командировка, ссора с женой – просто игра воображения.

Я остановил машину. Мне чудились ласки, поцелуи и прикосновения нежных рук. Певучий голос жены что-то шептал на ухо, благоуханное дыхание касалось моего лба, а у лица реял, порой касаясь, воздушный шарф Илоны. Это ощущение было очень сильным и заслоняло все остальные мысли. Не получалось настроиться на поездку.

Не понимая неожиданной смены настроения, я вышел из машины и направился к обочине дороги, на усыпанный багряными листьями откос. Немного посидев на земле, я подумал, что, пожалуй, на меня подействовал стресс и всё почудилось. Вернувшись к машине, я поехал дальше. Впереди показалась фигура женщины. Она размахивала руками, просила остановиться. Я притормозил и хотел открыть дверь, но рука не слушалась. Так и не сумев впустить незнакомку, я извинился и поехал дальше. Через минут пятнадцать я остановился и попробовал открыть дверцу машины – она открылась легко.

Мне показалось, что жена сидит рядом со мной. Я явственно ощутил её дыхание, её тепло, вдруг заволновался и резко затормозил – обогнавшая меня машина чуть не срезала бок. Я почувствовал, что жена взяла меня за руку. Вытащив из кармана носовой платок, я промокнул лоб. Почему я взмок? День ведь не жаркий.

Раздался громкий, резкий звук. Это был сигнал чёрного автофургона, который выскочил из тумана навстречу. Я круто вывернул руль. Автомобиль сильно тряхнуло, когда фургон пронесся мимо.

Немного проехав по дороге, я почувствовал, что испытываю нежность и желание обнять Илону. Я опять остановился и вышел – боялся, что состояние, которое овладевало мной в машине, будет мешать управлению.

Но мне очень хотелось вернуться за руль. От уличного фонаря падал жёлтый свет и хромированные бамперы сверкали, а от стройного голубого корпуса словно исходило лунное сияние. Я не мог противиться желанию вернуться в автомобиль. Открыв дверцу, сел на заднее сидение, а через некоторое время перебрался за руль и поехал.

Дорога была хорошо знакома, и я продвигался по трассе в правильном направлении. Мне казалось, что я смотрю цветной фильм – первая встреча, первая близость, праздники, поездки. В голове наслаивались картины, сменяя друг друга, события дней совместной жизни переливались перед моими глазами такими яркими красками, что я зажмурился, словно кто-то направил мне в глаза солнечный зайчик, а внутри пылало жаркое солнце.

***
Только на рассвете мне удалось заснуть. Звезды ещё обливали улицу рассеянным светом, но ночь уже сменяла низкая слабо-фиолетовая красноватая заря. Я была совершенно измучена бессонными метаниями и некоторое время спала спокойно. Потом сознание заполнили неясные сбивчивые грёзы; обрывки образов, один другого фантастичнее, мчались в быстрой, хаотической смене кадров и я снова провалилась в сон.

Когда я проснулась, было уже утро. Ворвавшийся в окно луч солнца играл на паркете. Небесный свод сиял спокойным, глубоким, голубым светом, как улыбка божества. Конечно, Генрих сейчас уже в дороге. И, наверное, далеко от меня. В моей душе появились сомнения. Вдруг это неправда? Надо было всё-таки поговорить. Хотя бы посмотреть в глаза Генриха, и я бы всё увидела, поняла. Но фотографии… Меня опять захлестнула боль, обида… Я потянулась к телефону, нашла сообщение подруги и стала смотреть фотографии. Что-то мне показалось странным и я увеличила изображение – да, это Генрих, но выражение его лица было холодное, как первые заморозки. Почему я сгоряча этого не заметила? Я увеличила снимок насколько могла и ужаснулась – это не его тело! У Генриха на груди родимое пятно, а здесь его нет. На снимке на кровати лежал смартфон, я с трудом рассмотрела дату и убедилась, что на фотографии и на телефоне даты не совпадают. К тому же это не его телефон. Я напрягла память – в прошлую субботу вечером он был дома!

Вероятно, тот, кто готовил эти фотографии, очень спешил и знал о командировке. Монтаж! А я так… Теперь он меня не простит. А я что-то выдумала о высшем суде… Всё это моё воображение, фантазии, которые Генрих так любил… Насмотрелась фильмов! Что я натворила? Волнение разбудило вчерашние мысли. Я чётко увидела, как мы с Генрихом ехали за город. Боже… он же за рулём… вдруг у него в голове такой же сумбур, как у меня? Если он думал об Инне… Может быть она с ним рядом? А если они разобьются? Нет, надо было по-другому… Но мне всё время звонили об этой женщине… Почему его телефон не отвечает? Где он сейчас… Врач сказал, что эта информация может спасти, и может убить. Психологическое воздействие так сильно, что человек может отключиться… Боже, он же за рулём!

***
Я посмотрел на время, оказалось, что прошло несколько часов, а я из-за остановок не очень далеко уехал. Наконец остановился у придорожного кафе, легко перекусил, взял с собой кофе. Напиток был совершенно без запаха, отдавал горелым, и я вспомнил, каким чудесным кофе поила меня Илона. Недалеко от кафе было озеро. Я всегда подходил к нему, когда бывал на этой дороге. Вдруг я услышал, что с неба что-то мягко и бесшумно падает. Я посмотрел немного в сторону и увидел, что безмолвная и прекрасная пара лебедей медленно плывет вдоль берега. Он поднимает из воды крыло, стараясь прикрыть её. С перьев, прозрачные, как роса, с шёпотом стекают капли воды. Она, ритмично и плавно изгибая шею, гладится об него. Их желтые с оранжевинкой клювы касаются друг друга. Снова взмах крыла, снова плавное покачивание лебединой шеи, и снова касание клювами. Лебеди что-то говорят друг другу тихо и счастливо.

Вдруг мне нестерпимо захотелось вернуться домой. Мучившие меня мысли сменились беспокойством за состояние Илоны. Наша ссора и невыясненные обстоятельства показались мне ничтожными. Словно по внутреннему приказу я развернул машину в обратную сторону. Включив телефон, я увидел десяток непринятых звонков от Илоны и Инны. Я не стал звонить жене, побоялся, что всё испорчу, лучше поговорить, может быть она остыла, ведь с момента нашей ссоры прошло почти два дня.

Подъезжая к дому, я увидел, что жена в небрежно наброшенном плаще сидит на скамье у дома с телефоном в руках. Её золотистые волосы, отдающие солнцем, плескались на ветру. Мне так сдавило горло, что стало трудно дышать. Я увидел её уставшей и измученной – девичья прелесть исчезла, но нежное лицо оставалось милым и привлекательным, а фигура в ярком свете осеннего дня показалась ещё изящнее, чем прежде.

Она удивлённо посмотрела в мою сторону и попыталась изобразить равнодушие, но выдержки хватило ненадолго и вдруг, словно кто-то смыл с неё маску, её взгляд стал растерянным и по лицу пробежали страх, волнение, боль, затем она показалась мне виноватой. Я почему-то подумал, что она рада видеть меня живым. На её лице промелькнула радость и в эту минуту я почувствовал необъяснимое, какое-то бездумное ликование, радость и бесконечность, словно не было этих двух дней. Вероятно, это было оттуда, когда три года назад мы встретились в парке Баден-Бадена и были счастливы. Я не знал, что сказать, но желание вернуть её было таким сильным, что заслоняло всё остальное. Хотелось, чтобы она желала этого так же сильно, как и я.

Не отходя от машины, я смотрел на Илону. Неожиданно она улыбнулась и пошла мне навстречу.

– Я рада, что ты вернулся. Я чудовищно виновата перед тобой. Прости, прости если сможешь.

Смысл сказанных ею слов не доходил до меня, но я не хотел об этом думать. В глазах жены снова появился страх, невыносимый теперь, когда я начал догадываться о его причине. Лицо её стало расплываться, и я, ничего не видя, устремился к ней. Когда мы стояли рядом, мои глаза снова стали видеть ясно, и я дотронулся до мокрой от слёз щеки Илоны.

Жена протянула ко мне руки и зарумянившись, как девчонка, обняла. Я почувствовал, что она вся дрожит и повел её в дом.

***
Ещё не светало, когда Илона взяла на столике ключи и направилась в гараж. Она открыла дверцу машины и отсоединила небольшой блок – излучатель памяти, прикреплённый в нижней части водительского сидения. Проходя мимо мусорного бака, женщина с облегчением бросила пакет со злосчастным прибором в его всеядное нутро. Перед ней промелькнуло лицо мужчины в белом халате, и она виновато усмехнулась.

Хотя мне в то время было десять лет, я хорошо помню свою бабушку. Наша семья уже переехала в новый дом, вокруг которого поднимался сад. В этом цветном мире, где алели маки, пёстро цвели георгины и астры, я и сестрёнка заплетали косы на початках кукурузы, будто это были живые куклы. А высокие подсолнухи поворачивали круглые бархатные головки, словно выбирая себе невесту. Когда вечером родители отправлялись отдыхать, мы с сестрёнкой приходили к бабушке в комнату с окнами во двор. В тот вечер ярко светила луна, загорались звёзды, тишина наполнялась тайной. Бабушка снимала с головы белый платок, и мы с нетерпением ждали того момента, когда можно будет просить:

– Бабушка, расскажи!

Но в этот раз мы, наслушавшись от соседских детей страшных историй, придумали, чтобы бабушка рассказала нам о таинственном привидении.

– Да что особенного, – проговорила бабушка, улыбаясь. – Вот домовой живёт себе… Никто его не видел. Но однажды я была дома сама и слышу… в соседней комнате тихонько ложечка о чашку стукнула… А я и не испугалась.

Она уселась поудобнее на высокой кровати, накинула на плечи тёплый платок и продолжила:

– Расскажу я вам один случай. Было мне тогда лет восемь. Как-то раз матушка отпустила меня погулять возле дома. Я гонялась за мотыльками и не заметила, как отбежала к старому поселению, где уже никто не жил. Почти на уровне земли был заброшенный колодец, присыпанный старыми ветками и прошлогодними листьями. Нечаянно поскользнувшись на сырой листве, я провалилась в этот колодец. Вот ведь забыла, что мне рассказывали мальчишки, что там есть сруб, давно превращённый в свалку всяких нечистот. Они любили освещать дно, бросая туда зажжённую бумагу. Я, конечно, испугалась сильно, когда поняла, какая со мной случилась беда. Хорошо, что хоть не очень поранилась, скользя по срубу.

Немного придя в себя, стала кричать и звать на помощь. Почти сорвала голос, но на помощь мне никто не шёл. Держась за выступ сруба, я старалась сберечь силы. Я знала, что меня скоро будут искать, но постепенно теряла надежду, что найдут в этом колодце. В летнем платьице было холодно, обдавало сыростью. Вверху виднелся клочок голубого неба и проплывали белые облака. Это маленькое окошко связывало меня с живым миром, а внизу охватывал мрак. Под ногами сверкнула прозрачная, похожая на зеркало, гладь вонючей поверхности, тесно обросшей со всех сторон слизистыми стенками полусгнивших брёвен сруба. Холодным ужасом приближающейся смерти пахнуло на меня со дна этой жутко светившейся глади. Я словно почувствовала на себе её прикосновение и внутренне содрогнулась. От вони и смрада я боялась задохнуться, и, чтобы не слышать этот запах, зажала руками нос и стала дышать ртом.

Я замерла и сидела совсем тихо, когда вдруг почувствовала чьё-то присутствие. Вскоре откуда-то раздался голос, очень звонкий, похожий на детский, будто прозвенел колокольчик.

– Посмотри на стену колодца… Здесь остались выступы, по ним спускались рабочие, когда устраивали этот сруб. Надо проверять их, пробовать, среди них есть крепкие, попробуй по ним подняться.

Я подумала, что меня нашли и стала пристально смотреть вверх, но никого не увидела и стала осторожно ощупывать стенки колодца, находя выступы. Осторожно пробуя рукой найденную опору, я цеплялась за неё изо всех сил, ломая ногти и искала, куда поставить ногу. Мне показалось, что в колодце стало светлее.

Я нащупала ногой очередную опору и вдруг услышала тот же голос:

– Этот выступ скользкий и гнилой. Смотри рядом другой.

Подниматься было тяжело. Дышать почти нечем, я судорожно хватала затхлый воздух и чувствовала, как уходили силы. Уцепившись за выступ, я посмотрела вверх. Небо голубое, ясное и далёкое, над колодцем пролетела оранжевая бабочка. Моё сердце сжалось от тоски. Я подумала, что не выберусь и в растерянности замерла, чувствуя бессилие и не зная, что делать. Сознание гибели снова стало закрадываться в душу. Когда я снова начала кричать, вдруг почувствовала снизу лёгкий толчок.

– Смелее, вперёд. Ты можешь. Там вверху тепло, светит солнышко и птички летают.

Я услышала тяжёлый вздох и моё сердце застыло от жалости к кому-то неведомому. Постепенно я добралась до середины сруба. Дальше стенки уже были хорошо видны, и я продвигалась увереннее. Через некоторое время я выбралась из колодца и упала на траву. Сердце колотилось от радости. Передохнув, я изо всех сил помчалась домой. Меня встретила бабушка. Она уже стала волноваться. Когда я сбивчиво рассказала ей о своём приключении, она ответила, что много лет назад в этом колодце утонул ребёнок. И велела мне поблагодарить его дух за то, что помог мне выбраться. Так вот… Около господа ангелы кружатся, будто снег идёт или пчёлы роятся – как белые голуби летают с неба на землю и вновь на небо возвращаются, да про всё богу рассказывают про нас людей.

Мы слушали, затаив дыхание. Нам казалось, что бабушка всегда была такой, как сейчас и не задумывались над тем, что в её жизни были переживания и приключения, как и у нас и что множество их в нашей жизни ещё ждёт впереди.

Полупустой автобус остановился на трассе у столба Н-километр. Неподалёку раньше была железнодорожная станция с названием Посудово, но сейчас старое здание маленького вокзала разрушено, да и рельсы давно разобраны. В округе даже в то давнее время было всего пять хат, где жили старики. По пятницам они выходили пораньше, чтобы успеть к московскому поезду, следом за которым приезжал дизель-поезд и привозил хлеб.

Дальше мне предстояла долгая дорога через лес. Словно перелётная птица, я каждый год возвращался в родные края. Тропинка оборвалась и дальше надо было идти по еле заметным приметам, по своим записям. Наступающая весна озарила светом овраги и тёмные прогалины, оживлённые местами зелёной глянцевой поверхностью мха. На кустах дерзко торчали высохшие плоды шиповника и черники. Тишину нарушала звенящая песня ручейка, перекликание птичьих голосов, а в ветвях кустов и деревьев набирала силу пахучая клейкость почек. Лес казался живым существом, проснувшимся и наполненным нетерпеливым ожиданием предстоящего цветения.

Старушка с необычным именем Алимпиада жила в самой дальней хатёнке. Это имя я запомнил с детства, когда слышал разговоры родителей, о том, как знахарка помогала людям справляться с неизлечимыми болезнями. Жива ли бабушка? В ней моё спасение, в ней моя надежда. Здесь моя родина. Место силы.

В моём городе разноголосая весна уже вливалась в приоткрытые окна, принося томные ароматы деревьев с набухающими почками, в которых чувствовалось зарождающееся дыхание листвы. Но уже несколько лет в весеннюю пору глаза жены тускнели, лицо становилось бледным, как голубоватый фарфор, всё меньше жизни оставалось в её взгляде и движениях. Я чувствовал, что она уходит, сначала сопротивляясь, а потом смиряясь с неведомой силой, которая настойчиво тянула ее к себе, куда-то в пропасть…

Результаты обследований не показывали никаких отклонений от нормы. Отечественные и зарубежные лекарства с трудно выговариваемыми названиями не помогали. Целители водили руками, читали свои мантры, но потом признавали свою беспомощность:

– Не справлюсь. Ищите более сильного…

Приход весны меня не радовал, я ждал её с тоской и страхом, впадал в депрессию, и мы жили в давящем сумраке неизвестности. И тогда я вспомнил бабушку Алимпиаду. Теперь я снова шёл к ней. Там, в самой глубине леса, за небольшой речушкой, под раскидистыми ветвями зелёной ели стоит приветливый домик. По городским меркам его нельзя то и домом назвать. Деревянный, невысокий, словно укоренившийся пень, с дверью из досок. Увидев меня, бабушка прищурившись, протянула ко мне скрюченные руки, похожие на сухие ветки. Глаза у бабушки всё такие же голубые, как небо в ясный день, а лицо высохшее, будто апельсиновая корка.

Я трогаю ветхую дверь и снова вижу внутри горницы святой угол с иконами, лавку, застеленную тканым покрывалом, аккуратно убранную кровать с вышитым подзором. В глубине русская расписная печь, на ней связки грибов, рыбы, разные венички с травами. Отогревшись и отдохнув, я выхожу с бабушкой на луг перед домом. Мы молча развели костёр и начался священный ритуал – в кипящий котелок она бросила какие-то сухие грибы, неизвестные мне корешки, ягоды, травы. Я пью чай с травами моей родины… От дыма застилает глаза, а в носу свербит от бабушкиного снадобья, и я чувствую, как силы вливаются в моё уставшее от дороги тело.

И я не знаю уже, то ли от дыма, то ли оттого так застилает туманом глаза, что я вновь вижу этот лес, верхушки елей, горку и нависшее над нами серое небо? Раньше я не задумывался, любил ли я или нет так этот край, мою родину. То ли потому, что привела меня сюда беда, всё так вспомнилось и так обожгло до крови, до смерти… Здесь родное, с детства моё…

По глазам бабушки я вижу, что она чувствует мои мысли и понимаю, что видимо так нужно, чтобы я здесь напитался духом отчизны, вспомнил, проникся этой дикой, не городской, жизнью. Бабушка подбрасывает поленце, оживляя костёр и заводит разговор, уводя меня от моих мыслей.

– Что ты молчишь? Как твоя жёнушка, ведь из-за неё ты снова пришёл? – выпытывает старушка, поглядывая на меня понимающими глазами.

– Да так же… Когда наступает весна и всё вокруг просыпается, она слабеет, борется с кем-то невидимым. Только твоё зелье помогает. Поможешь и на этот раз?

– А как же? Отчего же нет, коли так издалека пришёл? Вот уже и готово. Она видать снова в прошлое своё уходит… Тянет кто-то её туда. И ушла бы уже… А ты её в своё время возвращаешь. Не дал ты ей помереть. Стало быть, нужно тебе держать ее. Давай ей это лекарство на рассвете, когда день силу набирает.

– Я знаю, бабушка.

– Выбирай спокойный тихий день, когда листва на дереве не шелохнётся.

– А что там, в зелье этом? Можно мне знать?

– Всё, милок, с этой земли. Горькой калины горсть, щепоть полыни, рыбий глаз, шкурка ящерицы, да ещё птичий гомон, волчий вой, лунный свет, огонь догоревшего дня, звук конского топота, а ещё много чего, вся жизнь, вся сила природная, весенняя. Только силу это лекарство берет здесь, в этой земле, ты её здесь набираешься и от твоих рук эта сила передаётся. Вот и бумага тебе для памяти. Прочитаешь и будто здесь окажешься.

Бабушка прошептала молитву, передала мне бутылочку с жидкостью вишнёвого цвета и смятый листок с крупно написанными строчками. Я бережно взял, завернул в платок снадобье и рецепт – как мне донести в себе всю молодую весеннюю силу этого края, где я вырос, и откуда уехал в шумный и бестолковый город?

– Хоть бы жила, – подумал я о старушке. – Как я без неё потом?

– Кто-то придёт на моё место, – задумчиво проговорила старушка, будто услышала.

Я представил, как я вернусь, дождусь тихого дня, как велела мне бабушка. Почувствую, когда надо дать зелье. По капельке лекарство будет гнать застывающую кровь и нести жизнь в каждую клеточку. Тело жены начнет звучать, как старинная арфа, вспоминая стёртую на время музыку, полную торжеством жизни. Её дыхание затрепещет, как молодая листва, как речные струи завьются волны золотых волос. И я увижу живой блеск её глаз.

Потом мы с бабушкой сидели у костра и смотрели, как догорает закат. Избушка скрылась под звёздным пологом ночи. Когда наступило ясное, свежее утро, я попрощался со старушкой и по лесной тропке отправился назад. Я шёл по своим приметам через лес и берёг в своем сердце доброту и мудрость старой женщины, хранил свет моей родины. Мне снова предстоял долгий путь, холодная ночь, но теперь меня согревала надежда.

Не мог я знать тогда, что через несколько лет мои родные места накроет смертельный пепел чернобыльского взрыва. Уйдут оттуда люди, а потомки динозавров – черепахи, перенёсшие тысячу катастроф, и с ними лоси, олени, волки, совы почувствуют себя настоящими хозяевами этого края. И только через много лет природа вернёт Божественное звучание этой раненой земле.

«Неси, мой друг, два кресла с чердака,
И будем сумерничать, молча и красиво…
Смотреть, как ветер красит облакам
в малиновый бока и в сивый гривы…
Как скачут кони по небу на нас,
и вдруг, споткнувшись, рассыпаются на части…
И в этот час – вечерний тихий час –
мы причастимся капельками счастья.» https://litset.ru/publ/23-1-0-6764 Сумеречное



Стихотворение Яны «Сумеречное» я перечитывала много раз, представляя яркую счастливую картинку несущихся по небу лошадей. И мне думается, что это стихотворение подходит для осеннего настроения, когда солнце уходит рано, как бы приглашая вернуться в дом. Воспользовавшись приглашением, я вхожу в этот дом, в поэтический мир Яны Яблоко, в её осень…

Парадом туч кончалось лето,
и серпантины ипомей
увили столбики беседок
и ножки кресла у дверей.
А у калитки землю розы
укрыли шалью лепестков.
По ним ночами входит осень
и красит охрою с боков
в саду деревья, серым – небо,
пурпурным - звёзды георгин… http://litset.ru/publ/23-1-0-44748 Кончалось лето

Услышав впервые псевдоним Яны, я не сразу поняла его смысл. Согласно восточной философии янь – светлая энергия. А Яблоко?
Невозможно, пожалуй, объяснить, почему мы, выбирая Ник, останавливаемся на определенном образе или оставляем своё настоящее имя. Мы интуитивно создаем сгусток энергии, в котором уже кипят мысли, готовые сложиться в стихи или прозу. Мы ещё не знаем, но там уже всё готово, остается только правильно прочитать и поделиться.

Яблоко. Ведь если задуматься, сколько всего в нём! Символ лета, но и осени, а которое, долежит и до весны, как говаривала моя мудрая свекровь. А весной снова зацветут яблони.

Осенью яблоко становится спелым и зрелым, пройдя путь превращения от белоснежного яблоневого цветка до наливного – сладкого или чуть кислого, сочного, тугого, красного, зелёного, или жёлтого, с румяным бочком.
Всю эту палитру можно увидеть в поэзии Яны. Яблоко созвучно золоту и багрянцу в стихах о красках и чувствах осени. Ведь это время года раздумий, равновесия в душе, вдохновения, радости... Это золото, рассыпанное по лужам, это вторая весна, когда каждый лист превращается в яркий цветок – усладу глазу.

Ржавое с медным, медяным, красным
льют на подлесок манером разным –
брызгами, каплями, кистью тонкой.
Где собрала живописцев столько!
Брошу к ногам ей червонцы с медью
и самобранку накрою снедью,
рыжие патлы её целую...
Осень – тебя люблю я…
http://litset.ru/publ/23-1-0-61392 Осень – услада глазу

Эта чудесная пора всегда неожиданная, ведь она приходит всегда по-разному, меняя краски лета на свои золотые, багряные и тогда мы начинаем ценить каждый уходящий тёплый день. Именно осень, с её умирающей в буйстве красок природой, способна вытащить из души всё-то искреннее и трепетное, что хранится под маской непроницаемости. Осенью люди становятся настоящими. Они пишут стихи, сочиняют музыку или задумчиво бродят улицами города. Это время перерождений, осознаний и новых начал.

Опять пора паренья жёлтых листьев
на разноцветье пышных георгин... http://litset.ru/publ/16-1-0-41310 Глухомань

Заслонили солнце тучи. Астра отцвела.
На шиповнике колючем капельки тепла. http://litset.ru/publ/16-1-0-64033 Когда улетают кошки



Я представляю, что сейчас дом Яны украшен знаками осени – синий шелк неба под потолком и белые облака, любовно вырезанные из ватмана. На стене много жёлтых листочков – в них начало стихов. Длинные подвески из голубых капелек дождя и яркий оранжевый зонт. И ещё пусть в углу рядом с маленьким столиком стоит кресло с мягким пледом. И раскрытый блокнот с ручкой, напоминающей перо. На подоконнике обязательно должна быть прозрачная ваза с яблоками и большой букет хризантем.

Читая осенние стихи Яны, я вижу девочку – волшебницу, которая приоткрыла сундук с золотом и янтарём, выбирая себе украшение, которое потом превратит в стихи.



Она надевает рябинам алые бусы, любуется желудями на вековых дубах, сверкнувшими в солнечных лучах червонным золотом, наряжает в жёлтые сарафаны липы. И желая порезвиться, растревожит рябью синюю речку.
Но ведь листья ещё не готовы сдаться. Как и люди, они прочно держатся за уходящее лето, как за своё прошлое, хотя не в их силах остаться зелёными.

В прощальном крике тают стаи. Слезится небо, морося.
Уходит осень золотая и воротить её нельзя -
Лишь проводить по парку истин, где вместе переворошить
Костром не тронутые листья и состояние души...
По-капельно, по-буквенно, по-сложно вплетаюсь в ритмы вечного дождя...

http://litset.ru/publ/23-1-0-53907 Предзимье
http://litset.ru/publ/16-1-0-41310 Глухомань

Крепко держась за ярко расписанный осенними цветами оранжевый зонтик, словно пытаясь догнать незабываемые мгновения, девочка-осень танцует с тёплым осенним дождём, вдыхая аромат цветов, листвы, грибов, думая о любви, о несбывшемся и дарит людям волшебные сны, когда

солнце увозит лошадка понурая
Вдаль к облакам, за седой горизонт.
Время любимых уносит, и, хмурое,
В щёлочку смотрит - каким будет сон?

http://litset.ru/publ/16-1-0-42272 Танцующая с осенним дождем

Обманчивы и проходят туманы октября, белоснежными цветами тают в небесах лебеди и чистые небеса полны мудрой силой. А в доме, хранящим воспоминания, так хорошо сидеть, обнявшись у камина и слушать музыку.

В день холодный, в день осенний,
Завернувшись в кокон пледа,
Стану пленницей мгновений
Согревающего лета.
Вспомню вишенную спелость,
Абрикосовую сладость,
Как порхалось и как пелось
От твоих горящих взглядов… http://litset.ru/publ/16-1-0-63704 В день холодный



Стихотворение «Обманчивы туманы октября» настолько созвучно с «Осенней песнью» Петра Ильича Чайковского, что я невольно представляю фортепиано или рояль у стены и эта музыка начинает звучать в моём сознании. Начиная с лёгкого вздоха осенняя песня наполняет дом грустью и тоской. Кружащиеся в прозрачном воздухе листья, улетающие клином птицы, негромкое журчание осеннего ручья… Но вот пальцы Яны побежали по клавишам и проблеском надежды зазвучал трепетный подъем, полный воодушевления… и снова появились нотки грусти и печали и тихое увядание примирившейся природы.

Поутру, туман рассеяв,
солнце высушит росу,
оставляя фарисеям
сырость вечную в лесу,
где багрец, скрестившись с охрой,
земляной творит покров,
вид дубов – замшелых, мокрых –
одиозен и суров.
До весны стоять скелетам
голых скрюченных стволов…
Гаснет пламя бересклета
от бесчувственных ветров.

Лишь наивный одуванчик
вдруг от сырости расцвёл –
октября туман обманчив,
как без огненный костёр,
как листвы, опавшей праздник,
многоцветья карнавал.

Всё сотрёт предзимья ластик,
что октябрь намалевал. http://litset.ru/publ/23-1-0-62062 Обманчивы туманы октября

Но именно осень напоминает нам о том, что снова придёт весна и лето, и не стоит позволять себе роскошь колебаний, и сомнений. Ведь жизнь дается однажды. Природа подсказывает нам поступать так, как это делает она – быть решительными и действовать так, будто бы жизнь вечна.

Когда утихнет ветер снов, щенком зарывшись в ворох листьев,
и расплескает добрый гном зари янтарное вино,
тогда цветочница с ведром любви на тонком коромысле
выходит в сад, чтобы пролить её на розы под окном.

А мне бы в гнёзда под стрехой, – между соломинок в прореху
с веселой стайкой наблюдать её таинственную стать,
головки плавный поворот, изгиб руки в движеньях ловких,
и завиток, что из заколки на плечи упадёт вот-вот…

Когда ж разлучницы-метели с роз оборвут все лепестки,
на стёкла белые мазки ночь нанесет, рисуя грани,
тогда вернусь я в тёплый дом зелёным кустиком герани…
А ты проснёшься утром ранним и залюбуешься цветком.

http://litset.ru/publ/3-1-0-43731 Цветок герани

Осень – это время пряных листьев, долгих дождей, прозрачных луж и прозрачного общения. Мы можем внимательнее смотреть по сторонам, чуть глубже думать и лучше понимать себя. Мы стараемся принять то, что нельзя исправить и бережём то, что дорого и невозможно забыть. Это время для себя, когда мы раскладываем по полкам летние платья и летние несерьёзные мысли, когда летние соблазны вытесняются спокойными и нужными делами.

Осенью мы можем с удовольствием покупать разноцветную фасоль, сушить грибы, яблоки и свои неоправданные претензии, и упреки, пить горячий цикорий и думать о Мандельштаме. Рисовать песком и акварелью. Читая стихи Яны, понимаешь, что неважно какие краски за окном, они сохранились в стихах и фотографиях. Намного важнее то, как мы раскрашены изнутри, какие песни поёт наше сердце, согреваясь у осеннего костра.

Кроме песен, что нам надо
В долгий вечер в ноябре?
Треск огня в камине рядом
Напевает о тепле.
На поленьях пляшет пламя
Всё смелей, всё веселей.
А сверчок в оконной раме
О добре поёт и зле.
Пёс в ногах клубком свернулся,
И похрапывает в такт.
У кота глаза, как блюдца, -
Не пристроится никак…
Вдруг от ветра дуновенья
Скрипнет форточка в петле,
И влетает вдохновенье –
Угли трогает в золе,
И заводит тихо песню,
Не понять порой о чём.
Не спугнуть бы только, если
Примостится на плечо. http://litset.ru/publ/16-1-0-64400 Песни у огня



Вот таким получилось у меня представление об осеннем поэтическом мире Яны Яблоко. Но я попрошу её не убирать далеко на чердак кресла, чтобы можно было заглядывать и сумерничать ещё и ещё, когда появятся новые стихи.

Когда мы счастливы? Когда только всматриваемся в будущее, и жизнь представляется огромным живым морем, бурлящим и невыносимо красивым? Или когда можем спокойно созерцать прожитые годы, хотя уже ничего не изменить, но счастье было и есть, пусть даже не такое, как рисовалось в юношеских мечтах?

В молодости всё по плечу. Хочется поскорее вылететь из гнезда и объять весь мир, встретить неземную любовь, найти своё дело, добиться огромных успехов, построить дом, создать семью. Но жизнь, как опытный скульптор, отсекает от мечты нереальное и чужое и дарит простое человеческое счастье, которое и является сердцем мечты. И позже мы понимаем, что сбылось именно то.

Простое счастье не является примитивным, оно настоящее – когда родные и близкие здоровы, есть крыша над головой, есть друзья, которым всегда можно позвонить и просто спросить – как дела? И стоит человеку, достигнувшему цели, признания, благополучия потерять то, что составляет это простое счастье, все его достижения в один момент могут обесцениться.

Но «Если даже счастье несёт с собой разлуку, одиночество, печаль – всё равно оно стоит той цены, которую мы за него платим». (Пауло Коэльо).

Счастье в мелочах. Эта всем известная фраза подчёркивает истину счастья, которое ощущается, но его нельзя объяснить. Ведь невозможно приколоть к листу бумаги солнечный зайчик.

Очень давно, у зелёного тёплого моря, в разгар сезона, когда галька вперемешку с вишневыми косточками, а раскалённый воздух пахнет кипарисами и водорослями, слушая, как могучий ропот прибоя перебивают бравые выкрики и неудержимый плеск купальщиков, мама сказала:
– Посмотри – там лестница и в доме на горе распахнуто окно, белая занавеска на ветру колышется, и мальчик кому-то машет рукой. Давай запомним это мгновение навсегда.
Память иногда выхватывает, казалось бы, незначительные моменты и хранит их, бережёт долгие годы. Не всегда бывает понятно, почему именно этот выбор она делает. Иногда, под настроение, я вспоминаю эти незамысловатые картинки – моменты счастья, ощущение полноты жизни.
А когда волна прекрасного настроения пройдёт по телу, когда хочется улыбаться, смеяться, кричать от радости и петь, в этот момент мы абсолютно счастливы.

Часто, когда в жизни что-то менялось, оглядываясь назад, я думала –а ведь тогда, раньше я была счастлива и не замечала этого. Когда дети ещё ходили в школу, когда были живы родители, когда не происходило военных конфликтов, сложных перемен, аварий и природных катаклизмов.

"Счастье подобно бабочке. Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но если перенести своё внимание на другие вещи, оно придёт и тихонько сядет на плечо." (Виктор Франкл).



На такие размышления навело меня стихотворение Елены Картуновой "Счастье – это просто" о женщине, которая в юности мечтала о сказочно красивой любви и прекрасном принце, и позже ей чудился корабль в море, но жизнь распорядилась иначе. Бережно храня в душе мечту об алых парусах, и, обладая таким душевным богатством, Ассоль воспринимает, как свой, волшебный мир внучки и живёт теперь в нём, а «… парус алый», ...«поседел, впитав за годы из воды морскую соль». (Счастье - это просто)

Погружённая в этот необыкновенный мир, она строит замок из песка, собирает листья и жёлуди и несёт домой жуков-коровок, только потому, что маленькой девочке это очень нужно. Женщина обрела настоящее простое человеческое счастье, "где маленькое Чудо крепко держится за руку, убеждённое – важнее быть не может ничего". (Счастье - это просто)

В коротком стихотворении между строк читается целая жизнь женщины с её мечтами, заботами, переживаниями.

Стихотворение "Душа – тоже птица" посвящено теме слияния человеческой души с природой, которая наполняет её светом, любовью, красотой, счастьем и исцеляет:

Если плохо душе – заболела, горюет, –
лучший лекарь – напевы морской глубины,
терапия прибоя, энергия бури
или нежный компресс голубой тишины. Елена Картунова (Душа - тоже птица)

Когда я бываю на море, всегда стараюсь отплыть подальше от берега, чтобы оказаться среди морского простора. И чувствую, как на расстоянии всё иначе видится и становится на свои места. Впереди свобода, наполненная перспективами и альтернативами, которые так необходимы. Держась за буёк, вижу бескрайний горизонт, и для меня существует только эта секунда, эта минута, этот день и этот солёный вкус счастья на губах.

Поцелуем заката наполнено море.
Что-то шепчет о счастье назойливый бриз.
Плавно катятся волны в неслышном дозоре,
на песке превращаясь в покорных подлиз. (Душа - тоже птица)

Такие мимолётные мгновения наедине с морской стихией наполняют жизненной энергией и позволяют всколыхнуть сознание. Вдали белые домики, неловко нагромождённые на холмах, вьющаяся серпантином дорога, машины, мотоциклы, спокойная гладь воды. Созерцание этой картинки рождает удивительное ощущение того сокровенного, чем не хочется делиться с окружающим миром, словно это секрет, который принадлежит только мне.

Ведь если вдуматься – мы живём завтрашним и вчерашним днём. При нашей постоянной занятости не хватает времени получить несколько минут радости вдалеке от привычной обстановки. Счастье мимолётно, так далеко и одновременно близко, но это главное, для чего мы пришли в этот мир. Но почему так трудно и непривычно жить просто этой минутой. Бег, приостановленный на несколько минут, часов, дней – это отражение себя в зеркале.

Пусть попробует ветер одежду на прочность
и свёдет пробуждением страсти с ума,
убаюкает штиль, очарованный ночью,
а на небе взойдёт золотая хурма
лунной сказки... (Душа - тоже птица)

Счастье в жизни человека представляется мне куполом неба летней тёмной ночью, усыпанным огромным количеством мерцающих огней. Большие звёзды кажутся совсем близко, а далёкие то вспыхивают, то гаснут.

Так и по жизни человека рассыпаны мерцающие звёзды счастья. Когда какая-нибудь из них срывается и летит навстречу желанию человека, то душа устремляется навстречу этой звёздочке и принимает в себя её сияние. Эти вспышки – соединение звёздного сияния и желания человека мы называем краткими мгновениями счастья, когда «душа заискрится». (Душа – тоже птица).

Напитавшийся светом всегда запоёт
и придумает мир, и украсит цветами,
и построит шалаш для любви, а потом
станет верить и ждать, дни и ночи листая
под сплетённым из радости звёздным мостом. (Душа - тоже птица)

В нашей жизни счастье есть и присутствует постоянно, как небо над головой. И мы сами то увеличиваем число звёздочек на нём, то уменьшаем, то приближаем сияние к себе, то отдаляем. Если бы в течение жизни не было бы таких вспышек, жизнь превратилась бы в череду серых, однообразных, бессмысленных дней.

Когда мы наполняем свою жизнь интересными мгновениями, они, как в фотоальбоме обязательно будут периодически возникать, чтобы дарить тёплый, мягкий, нежный свет счастья, которое нам необходимо.

Поэтому так дороги мгновения, когда можно просто дышать, жмурить глаза от солнца, провожать закаты и любоваться рассветами, бежать босиком по песку, чувствуя бодрящий холод морской пены и встречая улыбки окружающих людей. Жить сейчас – это роскошь и высшая степень свободы.

Мы счастливы, когда в начале жизни можем выбирать свой путь, менять направление, достигать целей и добиваться успеха. И в старости это будет тем, без чего не было бы нас – богатство впечатлений, знаний, опыта, что позволяет спокойно созерцать жизнь и находить в ней те радости, на которые всегда не хватало времени.

Автору

Стихи Елены воспринимаются, как что-то сокровенное, знакомое и понятное для души читателя, который для себя возможно ещё не выразил это словами. И они звучат, как мелодия, возрождая в душе картины счастья, вспышки пережитой радости. При этом возникает некая ментальная связь, симбиоз... Но нельзя не почувствовать, что её стихи дают душе гораздо больше, чем то, что в них сказано.

Картины художников "За счастьем..." Моисеева Лиана Николаевна, Willem Haenraets Воздушная акварель.

Лёгкий ветерок веял над морем. На востоке краснела заря, месяц и звёзды стали бледнее. Затаив дыхание, Айдар смотрел на освещённые солнцем розоватые распахнутые крылья лебедя, длинную изогнутую шею, белую грудь с густым пушистым оперением, в которую плескала вода. Лебедь вытянул шею, взмахнул крыльями, приподнялся и полетел, цепляя крыльями по воде, взлетая всё выше и выше один над всколыхавшимися голубыми с розовыми бликами волнами. Айдар проводил взглядом лебедя, пока тот не скрылся вдали.

Продолжая смотреть в небо, он увидел летящую стаю птиц. Впереди косяка летел вожак. Айдар знал, что первый принимает на себя обтекающий поток воздуха и за ним встраивается вся стая. Взмахи крыльев птицы создают восходящий поток. Он облегчает движение крыльев более слабым, летящим следом. Вся стая становится связанной между собой воздушной волной, и взмах крыльев происходит в резонанс с ней. Птицы инстинктивно придерживаются острого угла и легко продвигаются вперед, угадывая, где минимум сопротивления и чувствуя, находится ли каждая из них в правильном положении относительно вожака.
Погода была тихая, без ветра и стая летела правильным клином. Айдар представил себя летящим во главе стаи… Он первый! Мысленно взмахнув крыльями, он ощутил себя в небе и представил, что летит… Небо… огромное бескрайнее… он один… за ним стая, он ведёт эту стаю и не может быть слабым…

Наблюдая за стаей, Айдар увидел, что три птицы повернули по направлению к земле. Когда они приблизились, он рассмотрел, что две из них поддерживают слабую птицу, сопровождая её с двух сторон. Они оторвались от стаи, чтобы спасти своего сородича.

***
Айдар проснулся рано утром оттого, что почувствовал под спиной что-то твёрдое. Он сел на кровати и понял, что спать больше не хочет. Айдар откинулся на стену и почувствовал, что опирается не спиной, а чем-то другим. Непонятное волнение мешало ему думать. Он встал и подошёл к зеркалу. Повернув створки трельяжа, посмотрел на спину и увидел… крылья. Он подумал, что это продолжение сна и потрогал руки, лицо. Это действительно были крылья.

Нужно было успокоиться и трезво подумать, что теперь делать. Но пока он соображал, пьянящее чувство свободы и желание летать уже стало наполнять его душу. Восторг от того, что он может, как лебедь, взмахнуть крыльями и полететь над морем, распирал его душу. Ему захотелось взлететь сейчас, сразу, в эту минуту… При этом он остаётся человеком, но с такими возможностями! Айдар вышел в большую комнату и расправил крылья, затем взмахнул ими и почувствовал, что оторвался от пола. Летать в комнате было неудобно, но он убедился, что взлететь может.

В такие минуты нестерпимо хочется поделиться радостью, и Айдар потянулся к телефону:

– Белла! Дорогая! Я хочу тебе сообщить замечательную новость!

– После того, как ты сделал мне предложение, никакая новость не идёт в сравнение с этим! Я уже заказала платье и присмотрела тебе шикарный костюм! Наша свадьба будет в старинном замке!

– Подожди, Белла! Я очень рад! Но такая новость! У меня выросли крылья!

– Конечно, мы скоро будем вместе, и я тоже в возвышенном настроении! Я тебя понимаю!

– Белла! У меня выросли настоящие крылья! Я ими могу взмахнуть! Ты скоро это увидишь!

– Я не поняла… Это что, так заметно? А как на тебе будет сидеть новый костюм?

Она немного помолчала, потом опустившимся голосом продолжала:

– Кто об этом уже знает? Погоди, я срочно приеду, и мы решим, что с этим делать!

Айдар вертел в руках ещё противно пищащий не отключившийся телефон и старался понять слова Беллы. То, что она не обрадовалась, было понятно. Но слова её вызвали обиду – «костюм не будет сидеть». Такая мелочь по сравнению с тем чудом, которое случилось в это утро. О костюме он даже не подумал. Радость ещё переполняла его, и Айдар представил восхищение гостей, когда он, гордый, будет стоять рядом с Беллой, расправив белые крылья.

Белла примчалась сразу. Она вошла в комнату и потребовала, чтобы Айдар повернулся к ней спиной. Убедившись в том, что услышала правду, она тяжело опустилась в кресло.

– Хочешь кофе? – спросил Айдар. – Есть твои любимые конфеты.

– Какое кофе! Какие конфеты! Аполлон Гиперборейский! Послушай! Я знаю хорошего хирурга. Давай поедем к нему сейчас же, пока никто ещё не знает! Ты набросишь пончо… В машине никто не увидит этот… дефект, рудимент, – брезгливо закончила она.

– О чем ты говоришь! Я никуда не поеду! Ты бы согласилась отрезать здоровую руку? Я собрался к морю! Хочу попробовать летать! У меня крылья, как у лебедя…

Белла растерянно, но уже сердито посмотрела на него:

– Лебединый бог! Ты, конечно, очень правильный! Для такой нормальной во всех отношениях девушки, как я, это невыносимо! Наверное, добродетель тоже имеет свои границы. За пределами критической массы возможны даже такие физиологические изменения. Мне надо побыть одной. Я позвоню позже. Что же теперь… платье, свадьба… Я поеду…

– За пределами порока тоже возможны физиологические изменения! – не сдержался Айдар.

Она сверкнула глазами, резко встала и направилась к двери.

– Я провожу, Белла!

– На твоём месте я бы не высовывалась на улицу. Я позвоню.

Айдар, нервно отдёрнув штору, затеняющую большое окно, смотрел, как Белла садилась в свою машину. Сердце защемило, как будто они расстались навсегда. В памяти пронеслись их встречи, обрывки нежных слов, их клятва о чистоте до свадьбы. Но всё же разговор с Беллой отрезвил его и прежний восторг сменился ощущением новой реальности, в которой он оказался.

Айдар подумал о работе. Сегодня был выходной, а завтра он появится в офисе и как воспримет шеф его облик, как отреагируют сотрудники… Но эти мысли его не огорчили. Ему давно хотелось сменить работу. Зато какие возможности открывались перед ним!

Он завёл машину и поехал к морю. Остановившись в безлюдном месте, Айдар вышел на берег и расправил плечи. Взмахнув крыльями, он поднялся в воздух и полетел над кромкой моря. Быстро освоившись, он кружил над набегающими волнами и вскоре у него возникло ощущение необыкновенной внутренней лёгкости, чувство парения, восхитительное чувство полёта. Полетав ещё немного, он вернулся домой.

На воздухе разыгрался аппетит, Айдар наскоро позавтракал и открыв сайт предложений о работе, увидел, что требуются высотники для наружного ремонта небоскрёбов. Он достал свободный пиджак, сделал на спине вырез для крыльев и надел. Затем он отправился в контору, которая дала объявление.

Высокий, атлетического сложения мужчина, похожий на Спартака, смотрел в ноутбук и кому-то пояснял:

– Монтажные работы на высоте – основной вид деятельности нашей компании, предоставляющей услуги промышленного альпинизма – высотный монтаж всех видов наружной рекламы: растяжек, баннеров, световых коробов, плакатов и других конструкций. Оборудование и материалы наши. Что? Ну как хотите!

Он закончил разговор и перевёл взгляд на стену, где в рамочке висел синий с золотым орден Эдельвейса. Вздохнув, атлет посмотрел на посетителя.

– Что вам угодно? Вы по поводу ремонта? У вас высокое здание? – ещё не справившись с раздражением от разговора, спросил он, принимая Айдара за заказчика.

– Я по объявлению. Хочу работать у вас. У меня особенные способности, вернее возможности.

– Что вы имеете ввиду? У вас есть опыт работы? Где ваши рекомендации?

– Они у меня с собой, – бодро ответил Айдар, снял пиджак и показал крылья.

– Ну и дела! Может быть вы ангел, я не могу рассмотреть нимб над вашей головой, грешен, пожалуй. Я ещё такого не слышал, чтобы ангелы нанимались на работу! Честно говоря, я уже сомневаюсь, всё ли у меня в порядке с головой, со зрением. Я позову заместителя.

В комнату вошёл среднего роста крепкий парень в форменной одежде и каске. Высокий атлет показал на Айдара.

– Крылатый высотник хочет поступить к нам на работу.

Заместитель подошёл к Айдару, потрогал крылья.

– И что правда летаешь? Где тебе такие протезы сделали?

И обратившись к шефу, заключил:

– У нас же значительная часть заработка состоит из установки и разборки оснастки для подъёма, установки специальных подмостей. А цена за обследование? Если наши альпинисты будут летать с фотоаппаратами и тепловизорами, что мы заработаем? Пусть он идёт в цирке выступать! Лично я против!

– Иди парень, с богом! – сочувственно, но с облегчением сказал атлет. – У нас для тебя не самый лучший вариант.

– Пей больше молока, парень, тебе нужен кальций! – добавил на прощание заместитель.

Расстроенный Айдар вернулся к машине, завёл и поехал. По пути он размышлял, где ещё могут пригодиться его способности. Ничего не придумав, он решил последовать совету высотников и отправился в цирк.

Директор цирка, пожилой мужчина с короткими усиками, в дорогом костюме напоминал Рэтта Батлера. Он выглядел довольным собой и был в хорошем настроении.

– Что привело вас ко мне, молодой человек? – спросил директор, сопровождая свои слова стандартной улыбкой артиста.

– Я хотел бы выступать в вашем цирке. Интересный номер. Видите ли, у меня есть крылья.

– Невероятно! Вы умеете летать? А где вы раньше выступали? Я что-то не слышал о таких трюках.

– Но крылья у меня только появились.

– Позовите акробатов! – громко сказал директор секретарю.

Двое невысоких парней в трико мягко ступая вошли в кабинет.

– Знакомьтесь, новый партнер! С завтрашнего дня пробуйте совместный номер! Покажете мне!

Айдар вышел с акробатами на арену и все вместе присели на скамейки.

– Послушай, парень, – сказал тот, который был, видимо, старшим. – Мы учились десять лет и наши трюки под куполом цирка требуют большой внимательности. Мы тренируемся целыми днями. Ты разве готов к этому? Работа опасная. Чтобы зрителю нравилось, он должен испытывать страх за нас. Ты просто так пришёл и будешь летать, станешь звездой цирка, а мы на второй план? И потом, зрителям твой номер после нескольких показов надоест, а нам придется заново готовить номер, чтобы вернуть их интерес. Лучше ты сам откажись или нам придется доказывать директору, что работать вместе не получается. А если он выберет тебя, мы останемся за бортом. В другой цирк нас не возьмут, там есть свои акробаты.

Айдар молча слушал. Хотя он старался сдерживать себя и казаться спокойным, в его душе уже поднималась буря. Каждый только за себя, думал он с возмущением, вспоминая стаю птиц, совершенно беспомощных по сравнению с человеком, но так поддерживающих друг друга! Как они берегут каждого члена стаи, даже рискуя своей жизнью. Он поднялся и направился к выходу.

– Я теперь отличаюсь от других людей и это создает мне проблемы, – размышлял Айдар, выйдя из цирка. Он вспомнил, как ему рассказывал один старик, бывший преподаватель, профессор, что талант не просто так дан, любой талант – это дар, это энергетическое качество, построенное самой душой в прошлых воплощениях через труд, учёбу, работу над собой и своими недостатками. А открыт он в данном воплощении для дальнейшего развития, работы и поиска мысли другими людьми, чтобы сподвигнуть также и их к развитию. Но люди не хотят понимать и отталкивают меня.

Он снова вернулся к машине и решив, что на сегодня хватит неприятностей, поехал на пляж. В высокой будке располагались спасатели. Они выдавали отдыхающим на прокат шезлонги и раскладные кресла. Их заботой было следить, чтобы отдыхающие не заплывали за буйки, не купались в шторм и не сорили.

Айдар смотрел на купающихся и вспоминал, как первый раз летел над морем. По берегу бродили чайки, некоторые из них летали над водой, доставая неловкую рыбу. Летящие над водой птицы, похожие на белый платочек, которым машут при встрече и прощании, напомнили ему о Белле.

Айдар где-то читал, что чайки – верные спутники мореплавателей. Они хранители душ рыбаков и моряков, погибших в море. Жалобный крик чаек – это требование утонувших похоронить их по-христиански, в земле. В чаек превращаются после смерти старые рыбаки. Чайка – это символ женщины, тоскующей по утонувшим мужу и детям. Эти мысли пробудили в его сердце неожиданную тревогу.

Вдруг он услышал крик женщины, которая металась по берегу. Она называла чье-то имя и бросалась в воду. Подоспели спасатели. Они оттолкнули лодку, которая вскоре понеслась в открытое море благодаря усилиям крепких мужчин, которые гребли так ровно, с такой точностью, как будто вёслами двигала машина, а не человеческие руки.

Айдар увидел, что вдалеке то показывается над водой, то снова скрывается человек. Неведомая и неудержимая сила подняла его в воздух. Он взлетел и направился к тонущему. Ему удалось преодолеть расстояние гораздо быстрее спасателей и подлетев к захлебывающемуся солёной водой пловцу, он схватил его, уже теряющего сознание, за руки и удерживал до тех пор, пока не подоспели спасатели, которые втащили их обоих в лодку.

Пытаясь оказать первую помощь спасённому, мужчины с интересом рассматривали Айдара. Вскоре все благополучно выбрались на берег. Когда тонувший совсем пришел в себя от страха и усталости, спасатели передали его матери, а сами направились в свою будку, пригласив Айдара выпить с ними чашку крепкого горячего чая.

Старший по возрасту, загорелый дочерна парень с обветренным скуластым лицом, обратился к Айдару:

– Ты откуда такой взялся? С неба прилетел?

– Нет, – вздохнул Айдар. – На земле я родился и в этом городе. Я хотел бы работать с вами. Мне ведь это легко, но сам я не справлюсь, когда крылья намокают, я не могу взлететь.

Пока он говорил, другой спасатель, темнокожий, с нависшими бровями, гибкий и ловкий поглядывал на него и возразил:

– Мы останемся без работы, если наделают таких, как ты. Где тебе пришили протезы? Вернее, пересадили крылья? Дорого, пожалуй, стоила такая операция! Пусть, тот, кто тебе их приделал и находит тебе занятие. Опыты всякие. За это тоже платят.

Айдар резко отодвинул чашку и встал.

– Тогда управляйтесь тут сами! Но сегодня я спас человека!

Он вышел из будки и побрёл по берегу. На плечах было наброшенное кем-то полотенце. В этой части пляжа его никто не узнал. Он смотрел на отдыхающих на песке и греющихся на солнце чаек, постепенно успокоился и подумал, что вопреки всем кризисам, жизнь продолжается и всё обязательно наладится.

Подходя к машине, Айдар увидел, что его ждут. Трое накачанных парней бандитского вида пристально и нагло смотрели в его сторону. Айдар остановился и хотел повернуть обратно, но один из парней окликнул его:

– Иди сюда, не бойся. Есть разговор.

Они забрались в машину и тот, который позвал Айдара, заговорил спокойным и не допускающим возражений голосом:

– Парень, выбор у тебя невелик. Или ты поможешь нам или исчезнешь.

Он поиграл мускулами.

– Услугу ты нам окажешь небольшую, но мы заплатим. Мы не можем обращаться в фирму, а про тебя ещё никто ничего не знает. На нескольких высотных сооружениях ночью надо установить новые баннеры. Что на них будет написано, тебя не касается. И не думай с нами шутить. Завтра утром к твоему дому подъедет машина. Там будет всё – и баннеры, и крепления. Оплата потом, когда работу сделаешь.

Парни вылезли из машины и вразвалку пошли на пляж. Айдар сидел в раздумье. У него было такое чувство, что его окатили мутной водой. Его мечта, такая чистая и красивая, как белая птица, была распластана в большой грязной луже. Отвращение начало душить его и это чувство подавило страх.

Он вспомнил, как Белла требовала, чтобы он обратился к хирургу удалить крылья. Конечно, у него есть выбор – вернуться в прошлое или найти себя в настоящем. Эти напряжённые мысли настолько его утомили, что он решил немного поспать в машине. Хотя бы час.

Когда он проснулся, солнце уже стояло высоко, и машина накалилась. Обрывки сна ещё владели им. Седой профессор, белый халат, операционная…

– Ты можешь избавиться от своих крыльев, – говорил профессор, грустно глядя на Айдара. – Но больше ты их никогда не вернёшь. Ты снова станешь обычным человеком, вернешься в свой офис, к тем людям, которые тебя знают. Помиришься со своей девушкой. Но ты уже стал другим. И никогда не забудешь пьянящего чувства полёта, своих необыкновенных возможностей! Ведь теперь тебе дано подняться под облака, лететь навстречу ветру, щурясь от солнечных лучей! Многие люди имеют крылья, но не умеют летать! Они не видят этих крыльев, хотя ощущают их через счастье, ласку, нежность, и самое главное через любовь! Запомни, крылья не каждому под силу! Ведь нужно жить среди бескрылых!

– Вот смотри! – Неожиданно громко сказал профессор. Он показал фотографию женской спины с двумя отвратительными шрамами. – Эту женщину привёл ко мне её муж и потребовал отрезать ей крылья. Он сказал, что её крылья ему мешают. Мешают их любви! Разве крылья могут мешать любви! Но муж хотел лишить жену свободы, независимости, которая и привлекла его в ней, когда он её встретил! Он увидел красивый цветок в вольном поле и решил, что тот должен принадлежать только ему! А потом ему стало с ней скучно, и женщина потускнела и быстро состарилась.

Яркое солнце коснулось седых, почти белых волос старика и Айдар увидел вокруг головы профессора сияние, похожее на венец. Лицо старика стало удаляться и яркий белый свет ослепил Айдара.

Он зажмурился и когда снова открыл глаза, перед ним был тот же пляж. Он услышал, что шум моря стал сильнее, с берега доносились крики купальщиков, спорящих с волнами. Вспомнив о спасённом им человеке, он подумал, что есть что-то необычайно прекрасное в поступках людей во время опасности и несчастья.

Айдар вышел из машины и побрёл по берегу. Дойдя до бухты, он поднялся на скалу и молча стоял, глядя на ровную кромку горизонта. Волны накатывались на камни, сглаживая их поверхность. Морская вода была так прозрачна, что лучи солнца, казалось, достигали до самого дна бухты. В воздухе, как в море, чувствовались невидимые жаркие течения. Лёгкий ветерок играл его белыми перьями, словно подбадривая. Айдар расправил крылья и полетел над морем, поднимаясь всё выше и выше.


Эдельвейс — символ альпинистов. Евро-Азиатский альпинистский союз учредил почетную награду для самых достойных своих представителей, которая носит имя альпийского цветка – орден Эдельвейса. Всего 109 спортсменов-альпинистов планеты имеют право носить орден Эдельвейса I степени.

Накануне нового года снег то тихо и мягко сыпался, то вдруг валил крупными хлопьями, то начинал таять. Словно поддерживая это непостоянство, по-зимнему яркое солнце то появлялось, то пряталось за тучами. Хозяйка собиралась за покупками и уходя, обвела взглядом комнату и посмотрела на стол, где струилась прозрачная серебристая ткань для нового платья. Шить не хотелось. Новогоднее настроение не приходило, хотя не было явной причины.

Одна из её клиенток, знакомая с восточным учением фен-шуй по гармонизации человека и окружающей среды, сказала, что в её комнате все предметы обихода, книги, посуда стоят не там, где нужно, и это способствуют утечке жизненной энергии.

– Ещё успею до нового года переставить мебель и от лишнего избавиться! – подумала Хозяйка и ушла.

Обитатели дома, пережившие не одну генеральную уборку и чистку по любому поводу – приближение праздников, семейных дат, просто плохое настроение или новое увлечение Хозяйки, в очередной раз содрогнулись от страха быть выброшенными из дома. Жуткое слово фен-шуй преобразовалось в ещё более жуткое – свалка!

Маленькая балерина поднялась в шкатулке и начала нервно репетировать фуэте. Кресла жалобно заскрипели:

– Совсем недавно обивку меняли! Может быть, не тронут? На улице холодно, а у нас артрит…

Будильник безнадёжно пытался завести сам себя, сокрушаясь, что теперь по утрам Хозяйку будит телефон, а он давно уже стоит задвинутым на полке рядом со стаканом, в котором лежала потемневшая монетка.

Стиральная машинка сожалела, что каждый раз высказывала Хозяйке своё недовольство:

– Что, опять стирка?! Я так устала!
Ворочаясь под чехлом, печатная машинка тяжко вздыхала:

– Не получается уже у меня вдохновлять на творчество. Появился этот ноутбук… а в нём сидит невидимый интернет…

Струны старого пианино напряглись – инструмент давно не настраивали, и чтобы хоть немного успокоиться, стали повторять стихи Осипа Мандельштама:

Мы сегодня увидали
Городок внутри рояля.
Целый город костяной,
Молотки стоят горой.
Блещут струны жаром солнца,
Всюду мягкие суконца,
Что ни улица – струна
В этом городе видна.

– Да замолчи ты, чёрный ящик! – прервал скороговорку аккордеон, с ужасом вспомнив, что у него не хватает одной клавиши.

Книги на полке, волнуясь, переговаривались:

– Неделю назад вынесли коробку с книгами и журналами…

– А ведь Хозяйка говорила, что так хочет читать. Мы сколько можем рассказать о путешествиях… о судьбах…

– Но книгам ещё повезло – они попали в библиотеку…

– Поломанный магнитофон, мясорубка и пылесос отслужили своё… ничего не поделаешь…

– А поздравительные открытки от друзей вылетели в мусорное ведро! Хотя это самая хорошая положительная энергия… С каждой привычной вещью уходят воспоминания…

– Что творится на помойке! Вот голуби прилетали к окну и рассказали – под новый год на помойке можно жить… и одеваться… и спать… и есть…

Прислушиваясь к разговору книг, расписные фарфоровые чашки прижались друг к дружке, а бокалы, издав глухой звон, едва слышно стали возражать:

– Боги пили амброзию только из хрустальных бокалов… неужели мы хуже турецкого стекла?

– Я согласен лежать и на полу… правда холоднее, и ворс затаптывается… но зато я буду чувствовать её шаги… – мягким баритоном проговорил ковёр.

Люстра, привыкшая смотреть на всё свысока, смахнула несуществующую пыль, качнула хрустальными подвесками под плафонами, и многозначительно заявила:

– Телевизор! Ты все новости знаешь! Может быть фен-шуй уже не в моде?

– Сейчас становится актуальной старина! Мебель должна быть немного потёртой, состаренной. Ковры, хрустальная посуда, статуэтки, вазы, фотографии и рисунки из далёкого прошлого, зеркала в красивых винтажных рамах снова популярны… Но, если она увлечётся стариной, неизвестно, что с нами будет! – авторитетно ответил телевизор.

– Нас будут тереть наждачной бумагой? – вздрогнув, с болью в голосе возмутились кресла.

Не обращая внимания на их стоны, ответственная люстра обратилась к книгам:

– Вы здесь самые умные! Что у вас написано по этому поводу? Пошевелите страницами, найдите способ нам всем уцелеть!

– Главное – гармония в душе, – блеснув золотистым переплётом, важно ответила толстая книга, в которой были записаны мудрые мысли.

– Книга дело говорит! – поддержало разговор большое зеркало. – Мы заняты собой и не навеваем Хозяйке хорошие мысли. Мы все вместе не создаём ей хорошее настроение, мы её недостаточно поддерживаем, успокаиваем, не бережём её отдых… Я теперь буду показывать её только красивой…

В двери щёлкнул замок и вошла Хозяйка. Она устало поставила сумку с продуктами и присела на пуфик. В комнате было непривычно тихо, все предметы в комнате замерли в ожидании. Затем осторожно качнулась люстра, подарив мягкий разливающийся свет, робко и нежно звякнули хрустальные бокалы. Ковёр поспешил показать замысловатый узор, успев поймать луч солнца, книги выстроились на полке, призывно блестя переплётами с золотым тиснением. Штора заботливо приглушила яркий свет, и комната наполнилась успокаивающим полумраком.

Хозяйка отнесла сумку в кухню, вошла в комнату, опустилась в кресло и откинулась на спинку. Мягкое кресло бережно приняло её в свои объятия, и она задремала. Ей приснился ярко освещённый дом. Там посреди комнаты на мягком ковре стояла новогодняя ёлка. Крышка пианино была открыта и чистые звуки вальса наполняли зал. Аккордеон растягивал меха и тоже играл, а хрустальные бокалы, словно литавры, ритмично позванивали. Ледяные фигурки тонкими кисточками рисовали новые узоры на окнах, балерина легко порхала в белой пачке, а фарфоровые статуэтки танцевали парами.

И Хозяйка почувствовала, что тоже находится в этой комнате на новогоднем балу, в новом платье из серебристой ткани, а когда проснулась, ей показалось, что её комната очень похожа увиденную во сне. Она вспомнила – подходя к дому, заметила в окне мерцающий свет. Неужели Ангел отметил её дом своим присутствием? А ведь это к счастью!

– Как же хорошо и тепло дома! – подумала она, будто заново рассматривая своё привычное, но в чём-то новое жильё. И почувствовала, что душу наполняет восторженное состояние соприкосновения с окружающим миром и предчувствие праздника, такое, как бывает, пожалуй, только в детстве.

Осень наступила рано, утром моросил мелкий дождик. Деревья, ещё покрытые зелёной листвой, стойко переносили ранний холод, а розы, как в отместку нежданной осени, расцвели даже пышнее, чем весной. Но у стариков в эту пору возобновляются боли в суставах, которые летом немного отступают.

Семилетняя дочка Варенька прилежно управлялась с манной кашей с малиной, ведь ей ещё с вечера была обещана прогулка в парк. Она поглядывала на меня с вопросом – скоро мы пойдем?

– По пути зайдёте в аптеку и купите бабушке лекарство, – сказала жена, разливая горячий чай в чашки с красными горошками. И внушительно произнесла название таблеток.

– Записать? – спросила супруга.

– Да что ты, дорогая, запомнил. Такое простое название, – бодро ответил я.

– Конечно, у тебя ведь прекрасная память. Кроссворды лихо угадываешь!

Пока я одевался, Варенька уже нетерпеливо стояла у двери с рюкзачком и любимым мишкой по имени Пуфа. Мы быстро спустились на лифте и направились по улице, решив сразу зайти в аптеку, которая с очень давних времен была на центральной площади.

– Мы пойдем в ту аптеку, где над входом колокольчик? – уточнила дочка.

– Конечно, Варенька!

Аптека была старинная, и её поддерживали в том виде, какой она была с самого начала существования. Каменные ступени стёрлись от башмаков посетителей, растрескались, и когда из трещин кое-где стала пробиваться трава, были заменены такими же.
Бронзовый колокольчик звонко приветствовал нас. Я открыл потемневшую дубовую дверь.

Очередь к прилавку была длинная, но продвигалась быстро. Громкий безразличный голос аптекаря заполнял всё помещение. Его серьёзность казалась напускной, лицо его словно скрывало улыбку. Но было заметно, что работа для него – унылое ремесло.
Подойдя к окошку, я с ужасом понял, что забыл название таблеток.

– Что-то от боли в суставах, противовоспалительное, кажется.

Аптекарь строго посмотрел на меня сквозь очки:

– Я же не могу найти то, что вам кажется. Где тогда рецепт?

– Отпускается без рецепта. Слово такое интересное – название. Особенно в начале, как-то взбадривает! Да... ещё похоже на Авиценну! Абу Али Ибн Сина...

– Ну, знаете! – возмутился аптекарь. – Что я тут кроссворды должен разгадывать! Следующий!

Услышав наш разговор, вмешалась Варенька:

– Я помню. Там было про мокрые волосы.

– Так может быть, вам шампунь? Или бальзам-ополаскиватель?

– Да нет же, таблетки... – растерялся я.

Очередь стала волноваться.

– Позвоните жене, – возмутилась грузная женщина, покашливая.

После того, как я заявил, что чётко запомнил название, звонить было более чем неловко.

– Дайте что-нибудь от температуры, кашля, ломоты в суставах и головной боли, – попросила женщина.

– У нас есть колдрекс-леденцы, пастилки, антибиотики. Итого: 600 – 1500 рублей, – перечислил аптекарь.

Тут я возмутился:

– Есть же более дешёвые и эффективные лекарства: термопсис, мукалтин, мазь прополиса, шрот расторопши, пертуссин...

– Мужчина, вы своё вспоминайте лекарство. Что вы морочите голову! – раздражённо сказал аптекарь.

Женщина с интересом посмотрела на меня и повернулась к прилавку:

– Ну-ка посчитайте мне. Сколько будет стоить то, что назвал мужчина?

– Тридцать семь пятьдесят!

Интеллигентного вида старичок, стоящий за мной, хмыкнул:

– Это цена или температура?

Пертуссин, пертуссин, крутилось у меня в голове... Женщина укоризненно посмотрела на аптекаря, взяла пакет с лекарствами и ушла. Но в двери появилась молодая девушка. Она посмотрела на людей в очереди, и подошла к витрине с косметикой. Облегающая одежда подчеркивала её талию, тонкие шпильки на красных сапожках приподнимали её над полом, длинный белый шарф был замысловато закручен. Рассматривая витрину, девушка, видимо, подумала о чём-то другом и одной рукой приподняла край шарфа, а другую протянула к витрине.

Что-то ёкнуло у меня внутри – поза девушки напомнила мне изображение индонезийской богини Ибу Пертиви, недавно это слово попадалось в кроссворде. Конечно же, ибу... это первые буквы.

– Феноксиметилпенициллин, пожалуйста! – внятно произнес старичок, обращаясь к аптекарю. Услышав это замысловатое слово, дочка дёрнула меня за рукав:

– Папа! Феном сушить волосы! Это слово было про фен! – громко сказала Варенька.

Неожиданно заветное слово сложилось! Я вернулся к прилавку и изрёк:

– Ибупрофен!

У меня было чувство, будто я в программе «Поле чудес» выиграл приз.

– Папа! Идём же в парк! Я хочу на лошадку!

Из глубин парка веяло терпкой прохладой. Для Вареньки это было маленькое сказочное королевство, окутанное кружевной паутиной. Осеннее солнце заливало лужайку светом, и паутина начинала игриво мелькать и шалить. Она пряталась от солнечных зайчиков, которые щекотали её маленькими тёплыми пальчиками. Мне подумалось, что название лекарства так же запуталось в паутине моей памяти.

Взобравшись на горку, дочка заявила:

– Папа! Когда я вырасту, я буду аптекарем! Я ведь так хорошо запоминаю название лекарств!

– Да, конечно, что бы я без тебя делал, – ответил я и с усмешкой вспомнил: – «Даже бледные чернила лучше самой цепкой памяти»*.

*Цитата Харви Маккей

София стояла, закутавшись в шаль, чтобы защититься от прохладного февральского ветра, и поглядывала на дорогу. Напротив слышалась музыка, хотелось скорее в тёплый дом. Наконец остановилась серебристая Волга, и водитель выглянул в окно:

– Вас подвезти? Куда вам?

Оказалось, что ему по пути, и София села на переднее сидение.

– Мне нравятся отечественные машины, я не очень люблю иномарки, – заговорила она первой.

– Это уже вторая, – поддержал разговор водитель. – Я не изменяю этой модели.

Ехать было далековато, и они постепенно разговорились. Водитель рассказывал разные истории, и Софии тоже захотелось чем-то его развлечь. Незнакомому человеку легче рассказать о себе, а на душе как-то просторнее становится. И она поведала давнюю историю, которую иногда вспоминала с улыбкой, хотя в то время было совсем не до смеха:

– Одна моя дальняя родственница Егоровна жила одиноко. Похоронив родителей, она так и не вышла замуж и на всякий случай отношения с родственниками поддерживала. Как и любой, пожалуй, человек, предоставленный сам себе, она хорошо приспособилась к жизни. Надеяться на большую материальную помощь не приходилось, но жила она безбедно, потому что всё, что ей полагалось от государства и о чём узнавали немногие, она получала. К тому же постоянно играла в лотерею. Выигрывала не очень большие суммы и потом хвалилась то золотой цепочкой, то новой люстрой, то ковром. Но вот однажды выиграла Волгу! Несколько дней она хранила эту тайну, но потом поняла, что с такой задачей сама не справится. Деньги она получила, а талон на приобретение Волги решила реализовать не совсем обычным способом. Егоровна пришла ко мне в гости и, поделившись радостью, попросила, чтобы мой муж нашёл покупателя на новую машину.

– Я ведь не смогу ездить, никогда не управляла автомобилем. Но мне много и не надо – свозить на рынок, в поликлинику, в город, – говорила она таким проникновенным голосом, что я не смогла ей отказать. – Волгу надо пригнать с Горьковского завода, это мне не под силу. Ведь уже шестьдесят.

Мне в то время ещё не было сорока лет, и шестьдесят для меня была уже полная старость, к которой я относилась с почтением. Когда Егор пришёл с работы, я поведала ему эту историю. Он сразу вспомнил приятеля, который давно мечтал о Волге. Его друг Павел среди первых в городе стал частным предпринимателем, и деньги у него были. Ездил он на стареньких Жигулях.

Потом состоялась встреча моей родственницы с мужчинами и была подготовлена доверенность на Волгу. Не откладывая, Павел поехал на завод и вскоре пригнал чёрную ласточку.

В ближайший выходной он пригласил друзей отметить на природе это долгожданное событие. День был погожий, солнечный и нежаркий, неподалеку красивое озеро. На лесной поляне устроили пикник. Так как все они жили в душных квартирах, им хотелось подольше подышать свежим воздухом среди цветов, на природе, под пение птиц. Засиделись допоздна и, возвращаясь, Павел зацепил бампером за камень. По приезду место удара выровняли, отполировали, подкрасили, не было даже ничего заметно.

Утром Павлу позвонила Егоровна и заявила:

– Мне пораньше на рынок надо! Я жду тебя возле подъезда в семь утра.

Павел сильно удивился и ответил:

– Бабушка! Мне на работу! Почему я должен тебя возить?

– Потому что машина моя! На мою фамилию куплена!

– Так я же за неё деньги заплатил! Ты же ни рубля не дала!

– Так, сынок, много ты разговариваешь! Мне на рынок надо!

– Я не повезу, иди на автобус!

Павел в сердцах бросил трубку, и в сердце закралась тревога.

– А бабушка непростая, – подумал он.

Предчувствие оказалось верным, и к вечеру он узнал, что Егоровна расторгла доверенность.

Павел позвонил моему мужу, и они отправились к Егоровне на переговоры. Говорили долго и бесполезно, наконец, пришлось женщину припугнуть, что живем в девяностые, она одна, в возрасте, другой защиты, кроме моего мужа у неё нет. А машина – приманка для воров. В общем, за её безопасность никто не ручается. Испугавшись, утром Егоровна принесла Павлу новую доверенность.

Взвесив все за и против, Павел решил Волгу продать. Покупатель нашёлся довольно быстро, но тут же появился и доброжелатель из тех, кто был на пикнике. Он сообщил покупателю, что машина битая. Волгу купили, но пришлось сильно уступить в цене.

А Егоровна, взяв часть денег, которые выплатили на приобретение автомобиля, поехала в город – приодеться к зиме. Она решила купить новую меховую шапку, да и шубу присмотреть. Возле магазина её сразу приметила цыганка и проследила, что Егоровна приценивается, посматривает, что прикупить.

Из магазина женщина вышла без денег, благо, что билет на обратный путь был куплен заранее.

После продажи машины мы общаться перестали. Только через полгода, когда она попала в больницу, я пришла её проведать. Операция прошла благополучно, и Егоровна прожила ещё тридцать лет. В лотерею больше не играла.

София закончила рассказ. Водитель, внимательно слушавший эту историю, в конце рассмеялся и сказал:

– Да уж, нарочно не придумаешь! Смелая бабушка! Видно была уверена в своих родственниках!

Сергей Андреевич – по натуре большой консерватор – был бесконечно предан своей вишнёвой Волге. Хотя приятели уже давно пересели на иномарки и подшучивали над ним, ни за что не хотел изменить своей машине. Ведь она, как хорошая рабочая лошадка, надёжная и верная, никогда его не подводила. Запасные части всегда имелись в наличии, он сам мог с закрытыми глазами заменить любую.

Среднего роста, крепкого и здорового телосложения, немного смуглый с тёмными волосами и небольшими усиками он был похож на кубанского казака, о чём часто напоминала ему жена. В ответ, вспоминая известный фильм, Сергей называл её Галиной Ермолаевной.

Однажды вечером, устроившись на диване, Сергей смотрел любимый фильм «Берегись автомобиля», а жена зависала в Фейсбуке. Энергичная, весёлая блондинка с карими глазами, она, благодаря своему лёгкому характеру, выглядела моложе своих лет. Иногда Галя сообщала интересную новость из интернета или рассказывала мужу о событии в жизни друзей.

Когда фильм в очередной раз был прерван рекламой, жена лукаво посмотрела на мужа:

– А ты не забыл, что через два дня у нас годовщина свадьбы? Тридцать шесть лет! Что ты мне подаришь? – сказала она и расхохоталась.

Сергей почувствовал себя виноватым, что чуть не забыл о такой важной дате, но не подал виду и спросил:

– А что ты хочешь получить в подарок?

– Есть у меня мечта, – ответила жена. – Потом тебе скажу.

На следующий день они поехали на рынок – решили подготовиться к знаменательному событию и накупить продуктов для праздничного стола. Был обычный погожий день. Сергей сидел на светофоре в своей культовой Волге, рядом любимая и верная жена. На капоте сиял на солнце взмывающий хромированный олень. Всё складывалось хорошо.

Вдруг Галя показала на иномарку, которая затормозила рядом и, тихим, но твёрдым и решительным голосом заявила:

– Мы ведь вчера говорили о подарке? Вот я хочу такую, как ты видишь. А если ты мне её не купишь, я сделаю это сама.

Сергей даже онемел на некоторое время, не узнавая своей всегда спокойной и покладистой жены. Так категорично она не разговаривала с ним никогда. Затем посмотрел в окно и увидел машину. Он понял, что перед ним давно выношенная её мечта, иначе в голосе жены не было бы такой уверенности. Видимо, очень ей эта машина понравилась. Это было странно, ведь Галя, так же, как и он, любила старенькую Волгу. Но её новое желание было настолько сильным, что мужа проняло насквозь. А тут ещё годовщина свадьбы! Рассердится и сама купит, а кто он будет после этого? Не мужик совсем!

Теперь эта мысль прочно засела у него в голове. Сергей посмотрел машину в интернете. Рено Дастер. Вместительная, красивая, а технические характеристики классные! Он и призадумался. Затем стал спрашивать у друзей, чтобы достоверную информацию узнать, не из рекламных роликов. Прочитал, что при испытаниях Дастер оказался единственным автомобилем, которому после дороги с булыжниками не потребовалась замена ни одного элемента подвески!

Начитавшись отзывов владельцев Дастера, он решился! И купил!

Прошло полгода, как Сергей ездил на новой машине и был очень доволен. Даже как-то сроднился с ней.

И однажды, когда они ехали с женой в своём Дастере, он спросил жену:

– Дорогая, ты ж ничего в машинах не смыслишь. Жигули от автобуса не отличишь. Всегда была равнодушной к маркам машин. Как же ты смогла такую замечательную машину-то выбрать? И ведь все характеристики учла!

Жена только плечами пожала:

– Почему ты решил, голубь мой, что я бы стала тебе машину выбирать? Да они же для меня все одинаковые! Только цвет вижу и дизайн, но марки не различаю. А то ещё характеристики! Я же пассажир!

Сергей чуть не задохнулся от возмущения:

– Так ты ж сама мне сказал, что тебе Дастера надо! На подарок к годовщине свадьбы! Глаз от него отвести не могла! Ещё пригрозила, что, дескать, если не куплю, сама купишь!

Жена так расхохоталась, что он почувствовал себя школьником, который не понял простой урок. Насмеявшись, она снисходительно посмотрела на него и сказала:

– Да что я на машину смотрела? На переднем сидении того Дастера собачка сидела! Вот про неё я сказала, что такую хочу! Она была беленькая такая, пушистая! Ушки остренькие торчат! Ну что ты не помнишь? Да я ей уже и имя придумала! И с заводчиками созванивалась. Всё жду, когда ты мне купишь запоздавший подарок, кубанский казак!

– Да... Так выходит я ситуации не понял, Галина Ермолаевна! – разгорячился муж.

– Выходит так! Гордей Гордеевич!

– Так поехали за твоей собачкой! Как ты её назвала?

– Яшка! – Опять рассмеялась жена.

Они возвращались домой. Сергей вёл машину не спеша, объезжая неровности на трассе. На коленях у жены посапывал маленький йорк – пушистый беленький комочек. Салон машины наполнился особым, обезоруживающим очарованием.

– И что такое есть в этой собачонке? – думал довольный муж. – Как же мы раньше жили без него? И как моя жена смогла присоединить свой маленький каприз к новой машине! Если бы она не захотела этого терьера, я бы и не подумал менять свою Волгу.

Сквозь полупрозрачную штору назойливо светил большой круглый диск Луны. Небо казалось тёмным рядом с белизной пронизывавших его звёзд, но сияло. Никогда не видела я небо таким, как в эту ночь – сияющим, холодным, как сталь, залитым светом, излучаемым луной и звёздами, и будто пламенеющим в какой-то таинственной глубине. Какое-то смутное предчувствие мешало мне уснуть. Только под утро удалось немного забыться и приснилось непонятное существо с огромными глазами, похожее на большую мохнатую муху, играющую на саксофоне. Тревожная мелодия сверлила мозг, я с трудом открыла глаза и, ощутив себя в своей квартире, хлопнула будильник, но, оказывается, звенел телефон.

– Ира! Привет! Извини, что разбудила. Днём не будет времени. Сгущёнку возьмешь? У меня и у Димки рюкзаки уже полные.

– Ладно, Света, договорились, – зевнула я.

– Не могу удержаться... Дима, кажется, готовит тебе сюрприз... Я видела, он колечко покупал... Пока... до встречи.

Я почувствовала, что окончательно проснулась.

– Чудак, Димка... Сюрприз...

Прошло всего несколько месяцев после нашего случайного знакомства в парке. Он выполнял геодезические замеры, а я нечаянно зацепила установленный колышек. Потом я заметила, что Дима всегда оказывался рядом, когда у меня появлялись проблемы. Взглянув на часы, я поняла, что досыпать некогда и, наскоро приведя себя в порядок после сна и проглотив кофе, отправилась в супермаркет. Почти бегом набирая в корзину продукты, я всё же почувствовала на себе пристальный взгляд. Перед кассой ко мне подошёл мужчина в штатской одежде и, предъявив удостоверение, строго сказал:

– Пройдёмте со мной!

Я в недоумении последовала за ним, переворачивая в голове, чем могла заинтересовать службу разведки. Лицо его было серьёзно и сосредоточенно, и я вдруг почувствовала, что в груди защемило, как перед скорым прощанием с кем-то близким. Мы вошли в мрачный дворик серого с облупившейся краской дома. Сквозь пыльные окна на лестницу с кованым ограждением пробивался слабый свет. В полутёмной прихожей было тесно. Я всё ещё не могла прийти в себя. Собрав всё своё мужество, я неуверенно сказала:

– Зачем вы меня привели сюда? Мне надо сегодня уезжать! Я покупала продукты в супермаркете, по списку, для всех. Меня вообще-то ждут!

Он пожал плечами и, не глядя мне в глаза, ответил:

– Но кое-что изменилось!

Я не понимала, почему сразу подчинилась этому человеку. Мы молча прошли вместе несколько кварталов, и я даже не пыталась выяснить куда мы идём, думала, что мы направляемся в какой-то офис и сейчас чувствовала себя потерянным птенцом.

Я в недоумении последовала за ним, переворачивая в голове, чем могла заинтересовать службу разведки. Лицо его было серьёзно и сосредоточенно, и я вдруг почувствовала, что в груди защемило, словно сердце чувствовало предстоящую потерю и это касалось кого-то из моих друзей.

Мы пришли на окраину города. В неухоженном дворе стоял мрачный домик из когда-то белого кирпича с облупившейся краской на окнах. Мы вошли в небольшой тесный тамбур. Я поняла, что сейчас здесь никто не живёт. На вешалке не было одежды, не было видно и обуви, на тумбочке плотный слой пыли, под потолком паутина.

Оказавшись в обычной комнате со старой мебелью, давно не мытыми окнами, где не было ничего лишнего, я утвердилась в своём мнении, что здесь давно никто не жил.

– Зачем вы привели меня сюда? Вы нарушили все мои планы, – осмелев, я стала возмущаться, но слова произносила с усилием.

– Я собралась уезжать завтра, договорилась с друзьями, они меня ждут!

– Всё изменилось, они передумали. Твои друзья знают, что ты поедешь с попутной машиной. Или не поедешь.

Он сделал ударение на слове «знают» и я не поняла, почему он сказал это с такой уверенностью.

– Этого не может быть! Мы же решили! Едем вместе! Сначала автобусом, а потом пешком по маршруту.

На языке вертелся вопрос, почему мной заинтересовалась служба разведки, но я не решалась спросить.

– Да, служба разведки, – ответил незнакомец, глядя на меня. – Но не та, которую ты знаешь. Можешь называть меня Эрик. Удостоверение..., – продолжал он читать мои мысли. – А ты уверена, что его видела?

Я совсем растерялась, чувствуя себя раскрытой, незащищённой. Эрик немного задумался и продолжил:

– Ты останешься пока здесь. Так нужно. Мы долго за тобой наблюдали и теперь нужно провести эксперимент. Ты будешь находиться здесь и вспомнишь свои прошлые воплощения. Свой прошлый опыт, свои знания. Нам нужно оценить твои способности, а они не проявляются в одном воплощении. Да, ещё. Телефон твой не работает. Я поставил пароль.

– Но я же не доставала его! – возразила я, встряхнув головой, пытаясь сбросить наваждение, а незнакомец улыбнулся, будто разговаривал с ребёнком.

– В твоих интересах оставаться здесь. Пока я больше ничего не могу тебе сказать.

– У тебя не всегда были рыжие волосы, – добавил он, снова улыбаясь.

– Ничего не знаю о своих прошлых жизнях! – запротестовала я.

– Знаешь! В том то и дело, что вы не используете свой мозг, не знаете своих возможностей!

Он коснулся прохладной рукой моего лба, и я куда-то провалилась.

Очнувшись, я прищурилась от солнца и увидела, что сижу на диване в обычной квартире. Часы показывали, что уже давно вторая половина дня. На встречу с друзьями я опоздала. Голова немного кружилась, и вертелись обрывки воспоминаний:

– Большое здание, много книг… Книжные полки до самого потолка. Седой старик просит меня подняться по стремянке и достать два тома в кожаных переплетах с застёжками. Он достает из сундука книгу в роскошном переплёте. В центре оклада крест, расширяющийся на концах. Обложка из позолоченного серебра украшена топазом и гранатами. На обложке сцена распятия. Христос стоит с распростёртыми руками и не выглядит страдающим от боли. Он – Бог и триумфатор.

Старик открывает книги, которые я ему подала и что-то сверяет с книгой их сундука. Меня охватывает чувство благоговения при виде этих текстов. Старик просит меня переписать несколько страниц… Внезапно меня охватывает чувство страха… Я вижу большую площадь и много людей в разноцветных одеждах. Меня ведут на помост. Священник в красном балахоне протягивает мне крест. Ветер рвёт на мне одежду, путает длинные волосы. Огонь, мои волосы вспыхивают… Я ударила себя по руке и стала себе внушать, что это из фильма… из фильма… это не обо мне…

Страшное видение исчезло, и появился большой зал, я быстро иду к выходу… в зелёный внутренний дворик. Вокруг жёлтые лилии, вдоль стены огромные вьющиеся кусты роз… Я одета в голубое платье с высоким кружевным воротником и играю на лире.... Как понять, когда это было? Может быть первое и второе видение разделяют столетия?

Этот образ немного меня успокоил, и я почти поверила, что это было со мной… Я включила воду и несколько раз плеснула на лицо холодной водой…

Вдалеке появилось море... стало темно... белым лаком заблестели в лунном свете очертания парохода, канаты, реи, все контуры растворялись в струящемся с неба свете... Словно в пустоте висели огни на мачтах – земные жёлтые звёзды среди сверкающих небесных. Внезапно яркое солнце изгнало ночные призраки, и появился корабль уже в сияющем голубом морском просторе. Я стою на палубе, встречая лицом ветер, взгляд тонет в синеве моря.

Почему-то вспомнился сон – муха с огромными глазами, играющая на саксофоне. Теперь мне пришло в голову, что Mуxa – созвездие недалеко oт Южнoгo Kpecтa. Воистину мухи вездесущи. Так же естественно она водится далеко в космосе среди чудовищ и титанов звёздного неба, как и в любой точке нашей планеты. Может быть незнакомец оттуда?

Я посмотрела на небо. Оно было сияющее, переливчато-пенистое, в россыпи звёзд. Вдруг между скал показался замок с высокими шпилями, пронизывающими небо. В темноте дворец казался сиреневого цвета, будто игрушечный. Постепенно стало светло. У входа стоял Дима и протягивал мне руку. Я нерешительно замерла у входа, и Дима с силой втащил меня за толстые каменные стены замка. Сквозь цветные окна башни пробивался яркий свет, и я почувствовала, что теперь не одна. Хотя Димы рядом уже не было, я почувствовала себя спокойной и защищённой.

***
В комнате было сумрачно, я не включала свет и в полудреме сидела на диване, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы. Чтобы отвлечься я взяла сумку и стала перебирать содержимое, угадывая что это. Нащупала билеты и деньги.

Подходя к дому, Эрик посмотрел на окна.

– Сбежать не могла. Наверное, заснула.

Он достал телефон и стал говорить тихо, внятно, но тоном, не допускающим возражений.

– Что с аварией? Всё по плану?

– Почему не получилось? Террористы захватили автобус с пассажирами? Почему вы об этом не знали? Так автобус даже не доехал до обрыва? Что с людьми? Все живы? Террористы требуют деньги? Пусть местные власти разбираются! Мы здесь ни при чём! Ждите моих распоряжений!

***
Я встала с дивана и стала осматривать дом. Дверь была заперта и не открывалась изнутри. Окна были ветхие, но за ними решётки. Я отправилась на кухню и там увидела лестницу на чердак. Вверху был люк. Поднявшись по лестнице и открыв люк, я выбралась на чердак и в полумраке нашла выход. Затем вернулась в комнату, нашла покрывало, разрезала его на две части, связала и через проём на чердаке выбралась наружу.

Я бежала дворами, пока не показался стадион, поднялась по ступенькам, села на скамью под навесом и стала осматриваться. Вокруг не было никого, а на противоположной стороне сидел мужчина в джинсах и бежевом свитере. Я подумала, что возможно он скоро уйдёт, не стала больше смотреть в его сторону и не заметила, как он оказался рядом.

Он обратился ко мне, как к старой знакомой и я увидела перед собой глаза незнакомца, который привёл меня в тот дом:

– Не стоит от меня прятаться. Твой телефон уже включён.

Я посмотрела на экран телефона и увидела, что с момента нашей встречи прошли целые сутки.

– Теперь точно мои друзья уже уехали. Они не могли мне позвонить.

– Не могли, их больше нет, – сообщил незнакомец, опустив глаза. – Они погибли. Произошла катастрофа. В горах водитель не справился с управлением на серпантинной дороге. А ты должна была находиться там.

– Почему я должна вам верить!

– У тебя же есть телефон. Он уже разблокирован. Посмотри, сообщение об аварии уже было.

Он взял мою руку в свою и я почувствовала, что моё сознание покидает меня.

Я стала судорожно листать телефон и увидела в новостях заметку об аварии и списки погибших. Мысли запутались, сообщение о гибели друзей мешало мне понимать, о чём он хочет сказать. Он продолжал держать мою руку в своей и не давая мне прийти в себя, продолжал:

– Поговорим открыто. Я из другого мира. Наша планета очень далеко, но мы научились преодолевать пространство. Когда-то вы переселились с нашей планеты и в вашей памяти есть много сведений, которые для нас утрачены. Вы пока не достигли такого развития, чтобы реализовать все свои способности. Да и не можете здесь. А у нас сможете. Мы ищем таких людей. Я легко читаю твои мысли. А ты могла бы читать информацию из далёких миров и помогать развивать нашу цивилизацию. В вашей памяти опыт тысячелетий. Мы создаём колонии на новых планетах и нам нужны люди, у которых мозг работает лучше вашей ЭВМ. Создавая машины, роботов, при этом вы катастрофически быстро теряете свои способности. Смотрите тупые фильмы, перестали читать книги, вам не нужна смекалка, ваш быт устроен. Вы занимаете рутинной работой и довольны этим. А могли бы заниматься проблемами космического масштаба.

Я слушала и чувствовала – как ещё в школе, во мне поднимается желание создать что-то новое, открыть тайны природы, понять то, что ещё не объяснимо наукой. Написать музыку, книгу…

– Мне не снится это? Я уже потеряла ощущение реальности. Или это просто чудовищный розыгрыш?

– У каждого своя судьба. Её не избежать в вашем мире. Но мы можем вмешаться и изменить события. Мы можем изменить время. Тебя ждала гибель в катастрофе. А мы тебя спасли и предлагаем работу. Ведь в вашем мире мало надежд на реализацию своих талантов.

Я почувствовала в его голосе напряжение, но решила продолжить разговор.

– Вы мне предлагаете работу? Здесь или там, у вас?

– Нужно быть там... Это навсегда. Нужно понять, что именно там – родина. Ведь для тебя это громадный скачок в развитии. Мы отыскиваем одного человека, в мозгу которого больше нейронов и синаптических связей, чем ячеек памяти в нескольких ЭВМ. Один день его жизни результативнее суток работы целого вычислительного центра... Количество синаптических связей мозга равнозначно количеству секунд в тридцати миллионах лет. Нейронам присуща элегантная простота, вместе с тем это прекрасные в своей сложности машины для обработки электрохимической информации. Но нам важна сама личность, её неожиданные способности, её уникальная связь с природой. У вас только недавно стала появляться необходимость в развитии индивидуализации личности.

– А у меня есть способности? Почему вы так думаете?

– У тебя накоплены знания и умение в прошлых жизнях, причем в разных сферах! Это ключи к раскрытию различных каналов знаний. Ведь вы познаёте новое, проникая в эти каналы. Но ты задумывалась над тем, что такое тоска странствий? Где-то в нас живёт реальность, которую мы храним в своих мечтах и в которую верим очень сильно. Это грусть по иным мирам, данная нам при рождении. Ты знаешь легенду, что все подобные существа произошли от одной расы? Они пережили глобальную катастрофу и теперь рассеяны по Вселенной. И мы живём, чувствуя это соприкосновение с таинственными иными мирами.

Я уже не знала, верить мне или не верить. Одна раса во всей Вселенной... то есть мы братья по разуму... Откуда появились рассказы о том, что тёмные силы воруют душу? Откуда родилась сказка о спящей красавице? Всё, что он говорил, было правильно, так написано в старинных книгах, но я не готова была ощутить рядом то, что считала далёким будущим, поэтому я сказала:

– А я не хочу ничего менять. Наша жизнь так коротка, мне нравится жить так, как я живу. Конструировать новые дома. Придумывать новые образы зданий. Смотреть в небо. И как цветут ромашки...

– Хотела путешествовать, читать книги, – продолжала я возражать.

Он резко вскочил:

– Твои способности, которые сформировались в прошлых жизнях! Ты даже не знаешь их! Но в твоей памяти всё есть! Ты работаешь простым инженером! Ты не можешь реализовать ни один из твоих образов зданий! Ты проектируешь примитивные грубые ремонты! Личность же – это память, которая реализуется, это информация, проявленная в индивидуальности. Природа создаёт таких гениев, которых невозможно сконструировать! Ни один лист на дереве не похож в точности на другой! Ни один цветок не повторяется! Люди чувствуют, что им недостаточно комфортно в вашем мире, они помнят о другом! Мы находим тех, кто чувствует в себе силы, а их негде приложить. Зато быстро обучается и осваивает новое!

Он умолк, но чувствовалось, что возбуждён, должен решить какие-то свои задачи и это у него не получается.

– Совсем скоро наступит такое время, когда у вас будет выбор – или утилизация, когда вы не сможете приносить реальную пользу, или переселение на другие планеты. Я предлагаю быть в числе первых и это даст тебе огромное преимущество!

У меня закружилась голова, я увидела себя за стеной замка, сидящей на каменном полу и словно прикованной к земле. Я чувствовала, как в стену били его слова и отлетали, словно струйки воды, стекая по неровной поверхности.

– Ты отказываешься. Не получается работать с тобой. Сильная защита. Твой мозг кто-то закрыл от нас. И я не могу только тебя вернуть на сутки назад. За сутки слишком много всего происходит. Это вызовет хаос в вашем мире.

Я увидела автобус, который катится с крутого откоса… Мы вместе... Дима, Света... Мы ничего не знаем, но обречены… Горящий автобус катится с холма, врезаясь в несколько других автомобилей, прежде чем остановился на крыше одного из них. Я медленно, с усилием, чужим голосом произнесла:

– Верните меня назад. Я хочу вернуться. Поеду этим автобусом. Иначе это будет предательство.

Он некоторое время смотрел в одну точку.

– Странный выбор… Умереть вместе с двумя друзьями, которые и должны умереть, чтобы отказаться помочь маленькой колонии людей, живущих на вашей родной планете!

Эрик резко поднялся и выйдя в проход между лавками, заговорил громко и возбужденно:

– Ведь мы помогаем вам! Ты не знаешь, кто раздробил метеорит в верхних слоях атмосферы и тем самым спас Челябинск от гибели? Только благодаря подвигу нашего пилота катастрофы удалось избежать! На Земле пока не существует технологии, способной догнать и обезвредить метеорит, летящий на большой скорости! А кто обезвредил Тунгусский метеорит? На земле нет воронки от падения этого небесного тела. Тунгусский метеорит тоже взорвался в воздухе, это был перехват!

Я что-то читала об этих метеоритах, но подробностей не помнила – метеорит и метеорит. Главное, что никто не пострадал.

– В критических ситуациях нам приходится спасать Землю и свои наблюдательные базы. Мы постоянно курируем вас. Твоё сознание ещё не расширилось до космических масштабов. Ты будешь жалеть, что отказалась, – продолжил он уже спокойнее и сел рядом со мной.

Потом что-то решил для себя и поднявшись с узкой скамьи, отошёл от меня на поле, взяв телефон.

***
Эрик посмотрел на на небо… Где-то там его родная планета, его руководители, которые видят каждый его шаг.

– Какие результаты у вас? Нашли замену? Есть что-то? В Созвездии Мухи? К югу oт Южнoгo Kpecтa? Это близко. Хорошо. Сделайте корректировку только на момент захвата автобуса. Доложите немедленно.

Вскоре телефон зазвонил.

– Хорошо, – ответил он и глядя на меня, подумал:

– Я не могу сказать ей правду. Решение должно быть окончательным, а у неё сильная связь с Землёй. С кем-то на Земле.

Подойдя ближе, он, словно справляясь с внутренним протестом, произнёс:

– Ты нам больше не нужна. Поступай, как хочешь.

Я ничего не поняла и попыталась поймать его взгляд – он как-то безвольно посмотрел на меня и опустил глаза.

Солнце уже садилось, когда я, обходя ряды скамеек, вышла из стадиона и побрела по улице. Вокруг ничего не изменилось. Мимо меня пробегали прохожие, некоторые вели за руку детей.

– Они не знают, они не думают, как хрупок мир! Есть ли у меня возможность что-то изменить завтра? Спасти людей, избежав катастрофы? Если всё предопределено?

На вокзале людской поток подхватил меня и вынес к автобусам. Медленно пробиваясь сквозь мечущуюся толпу, увидев Диму, я бессильно застыла посреди тротуара с зажатыми в руке билетами.

– Может и лучше, что у нас ничего не началось… Я не получила его сюрприз, не увидела то колечко…

***
В автобусе было душно и тесно. На переднем сидении была женщина с маленьким ребёнком. Рядом старушка с тростью. Дорога проходила мимо зелёной полосы и вид из окна немного отвлекал внимание.

Я молчала. Рядом были Дима и Света. Образ сиреневого дворца ушёл в глубины памяти…

Мы благополучно миновали опасный серпантинный участок дороги. Ничего не произошло? Действительно ничего не произошло? Я взяла за руку Свету и положила две руки на ладонь Димы. Мы живы!

– А если бы согласилась на то, что мне предлагали... – подумала я с ужасом. – Была бы авария... Его и Светы уже не было бы... Но нет... пришельцы просто не смогли... открыть мой мозг... Ведь это Дима спас меня, когда защитил... закрыл в замке с высокими шпилями. И я стала им не нужна.

Я мысленно увидела перед собой лицо незнакомца. Карие, широко поставленные, умные глаза, пристальный взгляд. Высокоразвитая цивилизация... Они умеют управлять временем, сознанием и событиями... Они живут среди нас, и мы этого не замечаем. Я понимала – то, что произошло за эти сутки, через некоторое время покажется мне сном, но не была уверена в том, что разбуженное в моём разуме стремление к далёким мирам не будет мучить меня, как тоска по потерянному раю.

"Зачем инопланетяне похищают людей?" https://dzen.ru/a/WvQp7C9XjM5z95zp

Утомлённое солнце едва коснулось речной глади, окрашивая её червонной чешуёй бликов, и на дороге появилась сначала одна, затем другая… и вот уже целое стадо коров тяжело бредёт в клубах подымаемой ими пыли, наполняя округу мычанием. Где-то лает собака, из степи доносится пение цикад, гомон лягушек с речки и отдалённая песнь сверчка.

Мать, уставшая от жары и дневных забот, за ужином попросила:

– Завтра, пораньше, отвези отцу продукты и чистую одежду.

На пасеку ездить я любил, и, приезжая на выходные, старался повидать отца, который жил в летнем домике. С детства любил запах воска и мёда, жужжание пчёл, дым горящей бересты...

Утро дышало туманной свежестью. Ещё не вырисовалось каждое дерево, каждый цветок и в этой акварельной размытости с прозрачными каплями росы, дрожащими на паутине, чувствовалось лёгкое раздумье. Я оседлал велосипед и поехал. Дорога была через поле, и травянистая поверхность земли мягко взмывала кверху. В косых лучах солнца горели высокие травы, вдали толпились берёзы. Их тонкие стволы были так стройны, что, казалось, земля ускользала из-под них. Я ехал не спеша, впитывая неуловимую красоту, которая таилась вокруг. И яркая белизна бересты, и не смятая трава, и синь неба, сверкавшая в просветах облаков – всё было наполнено светлой силой жизни.

Я заметил, что нацеплял на брюки колючек и остановился. Волнующе смешанный запах сена в стогах – едкий, острый, вольный и аромат свежей сырой травы и цветов впитал в себя всю горячую жизнь, всю молодую силу утра. Я остановился у стога и сел. Тишина летнего рассвета, сразу приблизившись, коснулась души.

И тут же я замер – совсем близко, рядом, из-за округлого бока стога донёсся молодой, мужской, чуть хрипловатый голос. Даже когда он понижался до глухого шёпота, в нём звучала встревоженная нерастраченная сила, неловкая, но побеждающая всякое стеснение страстность.

Я замер, не шевелясь. Другой голос был низкий, глубокий, идущий от сердца, какие украшают даже самый неказистый женский облик.

– Не понимаешь ты меня! Эх, не понимаешь! – громко, прерывисто шептал парень. – А мне ведь из себя вырваться надо... Из себя, понимаешь? Тут ждать надо за годом год... А я быстрей могу жить! Я столько на себя взять могу. Я все понимаю, все мне открыто... ты слышишь меня?

– Да, слушаю я, – невесело ответил женский голос.

– Ты всё не веришь, не веришь? – зашептал парень. – А я уже не сомневаюсь. Нет, Аннушка, теперь уж крепко. Мне в город уйти надо... Надо мне, понимаешь! Вот уж до коих подступило, не могу... И от тебя уйти – духу нет. Нельзя ведь мне без тебя, Аня, я об этом каждый день думаю. Но я увидел силу свою... Эх, да всё я смогу! Всё одолею! Всё сошлось одно с другим, что раньше вразброд ходило...

Его голос умолк. И словно в раздумье, ветер замер так, что не шелестела ни одна былинка. Только речка вдалеке пела одним ровным звуком.

Я сидел, не шевелясь, не зная, что мне делать. Встать и уйти – они услышат. Я спугну их, и, может быть, всё разрушу. Надо сидеть тихо, затаив дыхание!

Там у них что-то зашуршало. Он неуверенно окликнул:

– Ань, а Ань!

– Что тебе?

– Так как же мы с тобой, а?

– А всё так же, – тихо сказала женщина. – Я давно уж всё поняла. Тебе всё едино в чьи глаза глядеть. Ты везде только себя одного видишь и сам собой весь мир застишь. Такая твоя правда.

За стогом сильно зашумело, и мужской голос, смелый и счастливый, громко произнёс:

– Поди сюда ко мне ближе... Ну чего ж ты!

Что-то резко рванулось, зашуршало, смолкло, и послышался тихий шепот:

– Аннушка, ты на каком ходишь-то?

– А сам не можешь посчитать, забыл, когда первый раз было?

– Боюсь сбиться...

Она тихо засмеялась и шепнула:

– На пятом. Скоро прознают уж.

– Ну и пускай все прознают.

Сено зашумело и я, не дыша, осторожно приподнялся, чтобы встать и уйти. Крадучись, я поднялся и сделал занемевшими ногами два-три шага по скользкой, росистой, скошенной траве. В это время раздался женский голос, звучный, горестно-весёлый:

– Ох, тяжко мне с тобой будет, ох, чую, тяжко! Горя не оберёшься... Да что уж!

И тут я увидел его. Парень стоял за стогом, высокий, ладный, сдерживая дыхание, расходившееся в просторной груди. Он поглядывал узкими смелыми глазами, из которых било и пело изнутри молодое сияющее счастье. На миг наши глаза встретились и я, скользя по траве, спотыкаясь, добрался до велосипеда и помчался по тропинке на пасеку.

Отец стоял на поле, поросшем клевером, и увидел меня издали. Я достал крынку с молоком, лепешки и овощи, завёрнутые в белый платок. Отец позвал меня за столик в тени большой старой липы. С удовольствием разломив лепешку, я погрузил её мягкий излом в глиняный горшочек с мёдом и ел, не отрывая глаз от отца, молча и нежно смотревшего на меня. Я вспомнил – мать говорила, как похожи наши глаза – старика и юноши – сияющие, золотистые, подобные сгущённому цвету солнечного луча.

Я подумал, что придёт время, и на меня поднимет глаза маленький сынишка. В них, золотистых, отразится окружающий мир. Но будет он гораздо ярче, светлее и радостнее – как тот, который я сам видел в детстве.

Написано на конкурс "Хранители чувств, или Приключения Белого Кролика – 5"
http://litset.ru/publ/15-1-0-67670

Учительница литературы, похожая на Маргарэт Тэтчер, улыбаясь, обратилась к ученице:

– София! Мне очень понравилось твоё сочинение «Лес в лучшую свою пору». Когда я его читала, мне казалось, что я смотрела картины. У тебя большие способности к писательству и рисованию. Ты уже думала о своей профессии?

– Папа хочет, чтобы я стала юристом, – неуверенно ответила девочка и взяла из рук учительницы тетрадку.

Прозвенел звонок, и класс заполнили ученики. Начался новый урок.

***
Наступившее утро было хмурым, из низко висящих туч, казалось, вот-вот брызнет дождик. Таким же пасмурным было настроение Сони. Ей всё надоело. Друзья говорили, что она состоялась, стала ведущим специалистом крупной фирмы, но Соня не любила свою работу. В материальном плане она была довольно благополучной, получала неплохую зарплату, но всё чаще задумывалась – что она может себе позволить? Салоны, косметика, дорогие деловые костюмы помогали ей поддерживать образ стильной и эффектной женщины, но не доставляли удовольствия.

По вечерам после работы она приходила в свою квартиру в центре города, где чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Расположившись в большом кресле у экрана телевизора, Соня мечтала о том, чтобы в летящей блузке и шляпке с большими полями кататься на катере, подставляя лицо ветру, беззаботно путешествовать по горным тропам, встречая водопады, и смотреть с обрыва на пенящиеся волны. Она думала о том, что давно не любит этот город и так хотела бы жить у моря... а ещё завести собаку – добродушного бигля, который заряжал бы её своим неиссякаемым оптимизмом и энергией.

***
По яркому голубому небу плыли облака, словно запечатлевая картину того, что они видели и несли ввысь. Профессор закончил читать лекцию и легко переступил по облаку. Он пригладил серебристую шевелюру и обратился к слушателям:

– Вы прослушали курс по выявлению еще не развитых и не используемых, не востребованных способностей людей. У каждого из них в скрытом виде имеются духовные, нравственные, творческие, интеллектуальные возможности. Ваша задача – создать условия, чтобы они могли обнаружиться, проявиться и актуализироваться. Вы должны позаботиться об этом, реализовать способности людей. Через две недели прошу всех сдать курсовые по раскрытию потенциалов личности.

Ученики в белых одеждах, расправив крылья, стремительно сорвались с облаков и разлетелись в разные стороны.

Целестин – молодой, ещё неопытный ангел с курчавыми светлыми волосами и грустными глазами – уже который раз подлетал к окну большой квартиры, где жила Соня и каждый раз видел одну и ту же картину: утопая в глубоком кресле, девушка безразлично смотрела телевизор.

Он расстроенно вздохнул и мысленно позвал на помощь своего друга – ангела Елизара. Вскоре он услышал мягкий шорох крыльев, его рыжеволосый друг подлетел к нему, и они уселись на толстую ветку дерева.

Целестин посмотрел на приятеля и тяжело вздохнул:

– Не сдать мне курсовой! Не могу справиться с этой задачей!

– Ты говоришь об этой девушке, к окну которой ты столько раз прилетал? Не проникают в неё твои мысли? Кто же она такая? Давай попробуем разобраться! – проговорил Елизар и, увидев в воздухе всю информацию, стал перечислять:

– Ну, неплохо, неплохо в общем у нее. Творческие потенциалы есть. Может стать, например, хорошим архитектором. Есть творческое образное мышление. И на личном плане всё хорошо, счастливый брак. Дети будут, два сына-близнеца. А почему она юристом работает? Странно. Да, потенциалы не раскрыты. Вот задача.

– Зачем она так живёт? Я не понимаю! Годы проходят, а она ничего не меняет. Работу не любит, мужа не ищет, о детях не думает! А если бы имела детей, самой захотелось бы дом для них придумать. Город свой тоже не любит, а мечтает жить у моря, собаку завести. Но ничего же не делает! – добавил Целестин.

– А почему замуж не хочет? Здоровье нормальное? Или ты не позаботился, чтобы она суженого встретила? – спросил Елизар.

– Как это не позаботился? Нашёл! В городе у моря есть тот, кто ей судьбой назначен. Всё сложилось бы по её мечтам! Собака даже у него есть, такая, как ей нравится – рыжий бигль. Я создал все условия, чтобы они встретились. На корпоратив сотрудник его привёл, как старого товарища. Он за ней пытался ухаживать, в глаза смотрел, телефон спрашивал. Но она, как всегда, думала о работе, о своих договорах.

– Да, проблема... но курсовой же тебе надо сдать, а то диплом не получишь. Но всё-таки надо так устроить, чтобы они друг друга нашли. Настроение ей надо создать романтическое! Пусть он ей во сне приснится, так по ярче! Фильмы по любовь, романы подбрасывал, статьи про семью? Журналы с картинами, зданиями, скульптурами? Так, чтобы обратила внимание?

– Конечно! Я всё это делал! Но не пробиться, когда голова другими делами занята. О семье совсем не думает, с замужними подругами не общается. Я и домой и на работу присылал разные приглашения на архитектурные форумы, экскурсии по городам, всякие сайты по развитию творческого таланта у неё неожиданно появлялись, конкурсы с призами подсовывал. У неё день расписан! Целый день на телефоне! Ничего не могу сделать!

Целестин совсем повесил голову.

– Да, тут нужно что-то неожиданное. Какие-то экстремальные, просто радикальные меры, – задумчиво сказал Елизар. – Надо подключить того, кого она в любом случае послушается.

***
В конце рабочего дня, Софью вызвал шеф:

– Сонечка! У нас непредвиденная ситуация! Наши сотрудники не разобрались с договором по поставкам рыбы в филиале, в Черноморске. Могут быть большие штрафы. Надо отбиться. Ты у нас очень грамотный специалист, выручай. Я на тебя надеюсь.

Вздохнув, Соня с педантичностью робота стала собирать сумку. Утром поезд увозил её в южный приморский город.

***
Соня прогуливалась по мосту и смотрела на проплывающие корабли. Вдыхая свежий морской воздух, и думала о том, что с заданием шефа легко справится. Но ей хотелось жмурить глаза от солнца, ходить босиком по песку, чувствуя бодрящую прохладу морской пены, и почему-то подумалось, что в такое чудесное утро с ней не может случиться ничего плохого. Она прошла к пляжу, переоделась в купальник и спустилась к воде.

Набегающие волны ласково коснулись её ног, она окунулась в воду и поплыла. Соня давно мечтала о море, она плыла, приподнимаясь на волнах и не заметила, как оказалась довольно далеко от берега и не увидела почти рядом с собой мужчину на парусной доске. Неожиданно она почувствовала удар мачтой по голове и её накрыло парусом. Соня пыталась выбраться, но всё время плыла не в ту сторону и уже захлёбывалась солёной водой. Мужчина попытался вытащить её из-под паруса, но девушка уже плохо владела собой и, цепляясь за своего спасителя, чуть его не утопила. Несколько раз они уходили под воду, но мужчина крепко удерживал Соню и подтащил к берегу. Вскоре Олег на руках вынес девушку на пляж и положил на лежак. Девушка приходила в себя. Растерянная и расстроенная, она смотрела на своего спасителя, и его лицо показалось ей знакомым. Ветер сушил мокрый купальник, но не мог унести тепло прикосновений.

Олег быстро поймал такси и отвёз Соню в больницу. Врачи определили у неё шок от испуга и небольшую травму головы. На деловую встречу Соня не попала. Вечером позвонил разъярённый шеф и стал требовать объяснений – сорвался крупный контракт. Соня была расстроена, сильно болела голова. Шеф не стал выслушивать её оправдания и бросил трубку. Соня подумала, что её скорее всего уволят.

***
На карнизе крыши больничного корпуса в тени раскидистого дуба сидели два ангела.

– Мне её жаль. Травма, головные боли – это как-то слишком, – сомневался Целестин.

– Нормально! Подлечится, отдохнёт, отвлечётся. И о работе не будет думать. Вот уже сегодня в окно смотрела и матери звонила. А то всё некогда было. Настроения не было.

– Да, ты молодец! Всё так разыграл! И твой план выполняется. Да, я очень нерешительный!

– Вот видишь! Что значит подойти со знанием дела! Её новый знакомый чувствует себя виноватым, да и понравилась ему девушка! Времени не теряет, каждый день к ней в палату приходит. Цветочки, фрукты, конфеты. Ей есть всё можно! И фото собаки показал, – улыбаясь, сказал Елизар. – Осталось профессию поменять и всё в порядке. Дальше потенциалы сами раскроются. Свадьба, детки пойдут…

– А как с профессией? – спросил Целестин.

– Всё под контролем! Завтра придёт психотерапевт, разговорит её, спросит о мечтах, попросит рисуночки всякие делать для определения нервного состояния. А они мастера! Расскажет про её способности к художественному творчеству, даст установку, так всё и пойдёт по нашему плану! Считай, что курсовой ты уже сдал! – довольно потёр руки Елизар.

Аглая Львовна жила на западном побережье Крыма в городе Саки. Моложавая, несмотря на сложную жизнь, женщина, наконец, решилась и ушла на пенсию. Отдых она действительно заслужила не только многолетним и добросовестным трудом, но и терпением. Несколько лет тяжело болел муж, постоянно нужны были деньги. Слава отличался скверным характером, а болезнь помножила его капризы в разы. Сиделки не считали нужным к его характеру приспосабливаться, и Аглая Львовна не выходила из стресса от их слов:

– Всё! Ухожу! Ключи под ковриком! Ищите другую сиделку.

И Аглая Львовна искала другую, третью... А потом мужа похоронила.

Весь год она мучилась угрызениями совести, что не достаточно отдавала ему тепла и ласки. Дети вдруг собрались и уехали в Канаду. Вечерами Аглая Львовна листала альбомы и смотрела видео внуков, засиживаясь допоздна. Теперь на комоде стояла большая семейная фотография.

Аглая расслабилась, перестала наряжаться, менять бижутерию, пользоваться косметикой. Потом встрепенулась, стала под душем слушать французскую музыку и пить холодное пиво, затем устраивалась в кресле и к ней на колени забиралась кошка Раиса вместе смотреть сериалы. Аглая лакомилась шоколадом и мечтала о друге. Она бродила по квартире в неглиже, примеряла белье, убеждаясь, что фигура у неё хорошо сохранилась. Со спины к ней обращались – девушка!

Она стала подумывать о дачном участке, но взять не решилась, зато занялась благоустройством балкона и посадила лимоны. Пошла в кружок макраме и студию по росписи посуды. Наткнувшись на объявление, отправилась вечером на дискотеку «После 50 всё только начинается».

В любимом обтягивающем зелёном платье со стразами и декольте, на танцах она не отказывала кавалерам за семьдесят и старше и познакомилась с Арнольдом.

Он был настоящий полковник, говорил, что скоро выйдет книга его мемуаров и читал свои стихи:

Ты – шелест нежного листка,
Ты – ветер, шепчущий украдкой,
Ты – свет, бросаемый лампадкой,
Где брезжит сладкая тоска.

Аглая Львовна узнала в стихах Бальмонта, но сказать постеснялась. Арнольд представлялся генералом и говорил, что хочет жениться и даже свозил её на могилу к матери за благословением. Через неделю пришёл к Аглае с чемоданом, но она засомневалась, что он такой же генерал, как и его стихи. Огорчённый Арнольд быстро нашёл другую подругу, цветы и конфеты прекратились, звонки тоже.

Теперь женщину стали донимать мысли о смерти. Она боялась, что может неожиданно умереть от сердечного приступа, а рядом никого, квартира закрыта, соседи могут не сразу заметить, что её нет на свете.

Однажды, проснувшись и ещё лежа в постели, она засмотрелась на голубое небо и увидела облако, которое, как ей показалось, улыбалось и даже открывало рот, пытаясь что-то сказать. Аглая увидела в этом божественный знак и на следующий день села в самолёт и полетела в Иерусалим.

Она добралась до Стены Плача и положила приготовленную записку:

«О, Всевышний! Прошу Тебя, сделай так, чтобы я перестала быть одна! Аминь!»

Проходило время и ничего не менялось, но вдруг позвонил дальний родственник мужа. Врачи рекомендовали его жене поехать на бальнеогрязевой курорт.

– Нельзя ли у вас приютиться на ночь-другую, пока устроимся в санатории, – прозвучал голос, который Аглая слышала впервые.

– Конечно, мы же родные!

Аглая засуетилась, накупила продуктов в новом супермаркете «Светофор», напекла пирогов, приготовила свои фирменные блюда и помчалась на вокзал встречать родственников.

Гостей было много – троюродный брат мужа Иван с астмой и его жена Лида с катарактой, на ходунках, а также их кумовья – они всегда ездили вместе с молодости. И двое внуков – шести и восьми лет – Егор и Ефим. Сели за стол, выпили, закусили, стали говорить о правительстве, ценах, налогах, Славу один раз вспомнили, женщины прослезились, а потом запели...

На третий день сломался пульт от телевизора. Ефим оборвал лимоны. Расписные чашки разбили, рассматривая узоры. Егор порисовал обои буквами. Затасканная внуками кошка в отчаянии сбежала.

Аглая вздыхала:

– Жизнь, что поделаешь...

Днём старики уезжали на процедуры, а она оставалась с детьми.

Аглая снова включила терпение, отремонтировала второй туалет, который был кладовкой. Утром она вставала раньше всех и готовила ведёрную кастрюлю супа с лапшой и пятилитровую кастрюлю картошки с маслом и укропом. Стояла жара, Лида хваталась за сердце и сидела, опустив ноги в таз с водой. Кондиционер часто выключали, боясь простудиться.

Аглая выдержала месяц, а потом стала осторожно намекать:

– Не пора ли гостям честь знать? Уже даже на полу места не хватает.

Старики огорчились.

– В санатории неудобно и дорого. Процедуры ещё назначили. А у вас так уютно!

Аглая собралась и утром пошла в церковь на исповедь. Она просила Господа Бога вернуть ей одиночество и избавить от навязчивых гостей. Священник сочувственно выслушал и посоветовал молиться:

– На всё воля Божья! Решения Небес обратной силы не имеют!

Аглая зашла в магазин, докупила продуктов, сняла с карточки оставшиеся деньги и вернулась домой. На кухне хозяйничали обиженные родственники, лишённые завтрака.

Любви забытой не бывает.
Последним отсветом даря,
Она всего лишь застывает,
Как мошка в слитке янтаря.*

Веста

Кошка, лежащая на подоконнике, жмурилась, будто кого-то высматривая. Девушка погладила свою любимицу по спинке и достала из шкафа пакет. Там было сценическое платье, перчатки, шляпка и жемчужное ожерелье. Затем она достала скрипку и футляр. Кошка мгновенно соскочила с подоконника и попыталась забраться в обитую красным бархатом коробку. Но ей это не было позволено, сегодня она оставалась дома. Тихо зарычав для порядка, она забралась на камин и уселась рядом с портретом темноволосого парня с короткой стрижкой.

Девушка, её звали Веста, вызвала машину, взяла пакет и футляр с инструментом. Луч солнца проскользнул в окно, и фотография на камине блеснула, как зеркало. Молодой парень с весёлыми карими глазами ответил взглянувшей на него девушке улыбкой и проводил до выхода.

Встреча

Я шёл по набережной, любуясь каравеллами, и увидел небольшую толпу. На лужайке девушка в длинном бордовом платье с белыми кружевами играла на скрипке. Я невольно остановился и прислушался. Незнакомая мелодия улетала высоко в небо, словно птица в восходящем потоке. Мне вспомнились слова: «Моё сердце рвалось в небо, ты боялась высоты, и осталась только горечь от внезапной пустоты». Наверное, именно это я услышал в песне девушки. У меня появилось странное чувство, что с молодой скрипачкой меня что-то связывает.

Высокая ухоженная дама повернулась к слушателям, которые начали доставать кошельки, и назидательно произнесла:
– Эта девушка приходит сюда в один и тот же день уже три года. Думаю, с чем-то важным в её жизни связан сегодняшний день и это место. Она не берёт денег. Я прихожу послушать, и, может быть, этим поддержать её.
Девушка доиграла, затем стала собирать свои вещи. Я не уходил и стоял в стороне. И когда она начала вызывать такси, не раздумывая, подошёл к ней и попросил взять меня в машину, придумав повод, что мне с ней по пути:

– Я – Андрей. Мне тоже надо в ту сторону города, что и вам. Позвольте поехать с вами.

Девушка удивилась, но посмотрела на меня и согласилась. Мы ехали от набережной по городу в старый квартал. Машина остановилась у многоэтажного дома, я увидел, что нет лифта, и предложил:

– У вас много вещей. Давайте, я помогу вам подняться.

Она ответила милой улыбкой, а я вдруг почувствовал, что меня охватила нежность и желание защитить её.

Веста открыла дверь и я вошёл. Рыжая кошка спрыгнула с камина и подбежала ко мне, обнюхивая и знакомясь. Потом она отошла в сторону, но смотрела на меня своими жёлтыми глазами, принимая, как друга. И, когда она снова запрыгнула на камин, меня пронзило жгучей болью – я увидел на фотографии знакомое лицо:

– Генка!

Это был мой друг, погибший в горах три года назад. Мы с ним попали под камнепад, когда обнажился ледник. Гена получил серьезные травмы, и врачи не смогли его спасти. Я смотрел на фотографию – он был в белой рубашке такой счастливый, что у меня перехватило дыхание, и комок стал в горле. Я не мог выговорить ни слова.

– Вы... знали его? – спросила Веста. Я с трудом справился с собой и ответил:

– Да, я знал.

– О том, что произошло, я услышала в новостях, – продолжала Веста. – И теперь прихожу на то место, где мы встретились. В тот же день. Один день... теперь я поняла, что больше и не нужно, чтобы полюбить человека. Сердце уже приняло решение. А дальше ум начитает взвешивать, сравнивать, включать комплексы...

Я попросил разрешения присесть. Меня вновь охватило состояние, когда я нечеловеческим усилием хотел отвратить беду. Да... не каждый может это понять. Подняться в горы – это всегда триумф желания над рассудком. Для этого нужна смелость особой пробы. Нужна настойчивость, хладнокровие и умение молча терпеть лишения, находясь в сложных условиях. Но эта моя бравада сейчас не заслоняла глубоко загнанного в дальний угол сознания чувства вины. Мы были вместе, он погиб, а я остался жив. Только потому, что я был вверху, а он внизу. Неужели тот крюк, забитый в скалу мог разбудить глыбу? Я посмотрел на Весту и понял, что, когда теряешь дорогого тебе человека, в одну секунду испытываешь боль, равную всему теплу, какое получил от него за бесчисленные мгновения жизни рядом. Будто космические весы выравниваются.

Веста отошла к окну, она тоже вспоминала тот день, когда случилось несчастье. С репетиции девушка вернулась раньше, чем обычно. Она сидела в кресле, читала книгу, но мысли путались, и содержание плохо доходило до неё. Смутная неясная тревога бередила душу. Вдруг кошка стремительно сорвалась с подоконника и бросилась ей на грудь. Она вцепилась когтями в платье Весты так крепко, что нельзя было её оторвать. И Веста почувствовала, что леденящий душу страх превратил её в сжатый комок и словно холодный ветер пролетел по комнате, разбрасывая осколки мечты.

Геннадий

Концерт был на улице, на лужайке у набережной. Музыканты в париках и фраках сидели на старинных стульях, и своим видом словно возвращали зрителей в прошлый век. Геннадий остановился послушать. Девушка в длинном платье с белыми кружевами, будто сотканными из морской пены и снега, играла на скрипке. Ветер трепал её волосы – золотистые, как цветок одуванчика. Гена с трудом подавил желание протянуть руку и погладить девушку по щеке, обласканной ветром.

Он узнал, когда заканчивается концерт, и отлучился на некоторое время. И вскоре к артистам подъехала золотистая карета, запряжённая парой лошадей.

– В благодарность за доставленное удовольствие приглашаю Вас прокатиться по Питеру, – обратился он к артистке.

Девушка улыбнулась, она была ещё во власти звучавшей музыки. Гена попросил Весту не переодеваться, и они провели вместе целый день – катались в настоящей карете, поднимались на мосты, выходили к фонтанам. И делали снимки – Веста в дворянском платье с букетом цветов, а Гена в джинсах и белой рубашке. Мастер, улыбаясь, сказал, что их фотография – связь времен – девушка из прошлого и парень из настоящего.

Гена рассказывал о себе. Он словно торопился – вместить в этот день целую жизнь. На следующий день он уезжал в горы. Его рыжая кошка оставалась без присмотра, и он попросил Весту взять её к себе на время поездки.

Перевал

Я вернулся домой и долго не мог успокоиться, воспоминания теснились в голове. Горы... Как это было... тогда... там... на стыке Мазарского и Дарвазского хребтов. Мы добрались до перевала. Две сходящиеся внутрь скальные плоскости напоминали раскрытую книгу, я навсегда запомнил этот внутренний угол. Любоваться природой можно только на стоянке, но краем сознания я отмечал – небо нигде не бывает таким синим и ослепительно радостным, как в горах. Я шёл в связке первым, забивал крючья, навешивал перильные веревки. Внизу, на дне ущелья бесшумно кипела река. Я старался туда не смотреть, хотя ощущение глубины давно стало для меня привычным и не сковывало сознания, не парализовало мысли.

Ощупывая скалу рукой, я непроизвольно посмотрел вверх: «Что там, выше?»

Ещё снизу были видны огромные, в неустойчивом равновесии, глыбы льда на гребешках, на полочках. Солнце и ветер постепенно превратили снег на вершине в лёд. Одна глыба торчала прямо над головой, и обойти её никак нельзя – путь только здесь, по внутреннему углу, который замыкается этой льдиной.

Я отыскал рукой на гладкой поверхности скалы крошечную, еле заметную зацепку, чтобы поставить ногу. Попробовал – держит, подтянулся, пытаясь достать следующую зацепку, и стал забивать крюк, физически ощущая тяжесть нависшей сверху ледяной глыбы. Сколько она собирается вот так простоять – столетие или минуту? Кто может это знать?

Я невольно подумал:

– Кому из нас двоих сейчас труднее? Пожалуй, мне. Надо вблизи, на скале выбрать рациональный путь подъема, самый короткий и безопасный. Да, работа на грани риска... Второй пойдет уже прищёлкнутым к закреплённой верёвке. А потом меняемся ролями. Мне придётся стоять неподвижно, в тисках нервного напряжения. Расслабиться, отвлечься ни на секунду нельзя, ведь снизу можно заметить то, что не увидишь близко. Нужно страховать напарника, выдавать или выбирать верёвку, давать советы – идти влево или вправо. Да, не прав я. Труднее тому, кто внизу.

Я вспомнил, как утром очень медленно собирался. Всё делал через силу, будто кто-то невидимый нашептывал на ухо: «Постой, не спеши». Потом увлёкся, забыл об утренних неясных тревогах. И вот теперь – эта глыба. Поскорее бы пройти внутренний угол. Дальше пойдём по горизонтальному траверсу и выйдем на полку. Там поставим палатки. Надо восстановить силы. Предыдущие две ночи почти не спали – одну ночь провели в гамаке, который повесили на стене, а другая ночёвка была сидячая – на полке плотно друг к другу дремали, спать не могли.

Я забил крюк в едва заметной ложбинке в стене. Хорошо забитый крюк должен отзываться на удары молотка чистым, ясным звуком – «петь», как говорят альпинисты, но сегодня мне эта песня не понравилась.

И тут... Вот оно! Удар по каске. По плечу, по рукам... Держись! Держись же, чёрт возьми! Грохот. Снова удар. Ещё. Опять. Лёд. Много льда. Куски. Обломки. Острые. Твёрдые. По рукам. По спине.

Я изо всех сил прижался к скале. Вцепился в зацепки мертвой хваткой. В голове беспорядочные обрывки мыслей – ненадежные зацепки... хоть бы выдержал крюк!

Стало тихо, и я понял, что остался на месте, не улетел. Оборвался лёд, и камни посыпались... Если бы я оказался на их пути меня бы уже... Нас бы уже...

И вдруг страшная мысль ворвалась в сознание, заслонив всё остальное, и я услышал свой крик:

– Камни! Генка! Генкааааа... – я смотрел вниз, большой камень пролетел мимо меня, и уже не успеть...

– Вестаааа.... най.. ди... её! – кричал снизу Гена и эхо повторило несколько раз его слившиеся с моими слова.

В звуке эха я не понял, о чём друг хотел сказать в последнюю минуту своей жизни. Резкий запах льда обжигал нос, камни продолжали сыпаться и я, забыв об опасности, только смотрел вниз, ещё на что-то надеясь... Простирающаяся над необъятным и властным миром гор синева неба стала ещё пронзительнее.

Вершина надежно хранила свои тайны и своё очарование от них – тех, кого навсегда покорил её могучий зов, готовых сойтись с ней вплотную в смертельном поединке.

Я обвел глазами свою комнату – фотографии, награды, сувениры, камешки с покорённых вершин... На тумбочке лежала книга. Перелистав страницы, я наткнулся на стихотворение:

«Окаменелый этот сгусток,
Храня неповторимый код,
Украдкой позывные грусти
Передает, передает...

Они едва ли различимы
В веселой суете райка.
И нет особенной причины
Прислушиваться к ним, пока

Размытый снимок не найдется
Иль смутный день в календаре, -
И вспомнит все, и вновь забьется
Сердечко в мёртвом янтаре» *

Я перечёл его трижды, и всякий раз перед глазами вставала девушка, освещённая солнцем – ветер треплет её волосы, а кружева, словно пушистый снег, окутывают прелестную шею. Мне ещё предстояло узнать, для чего судьба свела меня с Вестой на том же месте и в тот день, когда она познакомилась с Геной – только сейчас я чётко услышал и понял, о чём он кричал мне там, в горах, под камнепадом.

Может быть, Гена, таким образом, оттуда, с небес, позаботился о своей любимой?

*https://stihi.ru/2007/09/11/1334 Инна Заславская

В красноватом тумане просвечивали рябью гигантские гряды развеваемых ветром красных песков. Экзопланета звёздной системы, наиболее приближенной к Солнцу, не имела атмосферы, подобной земной. Излучение звезды истощило её. На стороне, обращенной к светилу, царил вечный день, плыли облака и росли необычные для человека растения без листвы. А в другом полушарии вечная ночь, большая часть покрыта льдом. На границе светлой и тёмной зон планеты господствует столь же вечный восход и закат.

Эрик знал, что вряд-ли ещё раз прилетит сюда и рассматривал застывший фантастический пейзаж. Перед ним был холодный мир с тусклым красноватым солнцем, неподвижно висящим в одной точке неба, а местами вообще не поднимающимся над горизонтом. Дальше – скалы, за которыми видно уходящее вглубь ущелье. А надо всем этим низкие плотные облака, сквозь которые просвечивало солнце и колыхалось лёгкое марево – еле уловимые, хрустально-прозрачные извивающиеся струи воздуха. В глубине могли быть подземные запасы воды и неизвестные формы жизни.

Эрик смотрел на гряды песков. Тишина была напряжённой и казалась обманчивой, скрывающей кипящую жизнь на планете. Кое-где высились только бесформенные неподвижные камни, но Эрик заметил, что в одном месте камень вдруг исчезал, и там песок становится покрытым плотной коркой, а потом вырастал в другом месте. Эрик явственно чувствовал чьё-то присутствие, и оно становилось всё ближе. Вдруг у него появилось ощущение, что его мозг расширился до пределов вселенной и перед его мысленным взором пронеслись далёкие картины его родной планеты – сжато, компактно, в невероятной логической системе промчались тысячелетия. Он закачался, потом видение его отпустило, и Эрик поспешил к звездолёту.

***
Глубоко внутри ущелья за узким проходом открывалась большая пещера. Стены огромного зала были оплавлены при извержении вулкана лавовым потоком. Внутри большого зала среди рыже-коричневых стен раскинулось небольшое озеро. Проникающие лучи яркого красного солнца высвечивали на неровных стенах разные породы, и пещера казалась золотой. В глубине шевелилось живая, похожая на груду камней, горка. Иногда от неё отделялось, принимая форму гигантской черепахи существо, подходило к воде и, бросив извиняющийся взгляд на остальных, начинало аккуратно и осторожно пить.

Это было последнее подземное озеро и оставшиеся жители планеты. Запасы воды на светлой стороне планеты заканчивались, оставались только льды в её тёмной холодной части.

Никого не осталось от могущественных предков. Они могли копить психическую и духовную энергию и через неё управлять Вселенными, когда синхронизировали в ней все ритмы. Эта мощная амплитуда колебательной преобразующей энергии, передавалась человеку, произносившему священный слог. Они создавали Священные Рощи. И это давало им возможность становиться Повелителями Вселенных. Но эти рощи были, прежде всего, уничтожены завоевателями планеты.

***
В звездолёте Эрика ждал пилот. Космонавт подошёл к входной двери и мысленно обозначил на пульте кодовые цифры. Внезапно он почувствовал движение воздуха и, легкое покалывание, будто коснулся заряженного предмета. Сквозь него как в тумане просочилось в корабль неведомое, но осязаемое существо. Эрик вошёл, и дверь автоматически закрылась. Он с удовольствием снял скафандр и, когда прошёл в кабину и увидел удивлённые и испуганные глаза пилота:

– Что ты притащил с собой? – спросил Глен. – Или вернее кого? Нам такое не задавали. И что теперь делать с ним?

Эрик взял в руки штангу и стал всматриваться в пространство кабины. В углу сформировалось непонятное существо. Оно было похоже на большую черепаху или гигантскую лягушку, но с непропорционально большой головой. Покрытое хитиновым панцирем чудище подобралось, и на Эрика пристально смотрели два немигающих огромных зелёных глаза.

– Тебе надо отсюда уйти! – Не зная, к кому он обращается, проговорил Эрик.

– Вы уже так близко знакомы, что перешли «на ты»? – съязвил Глен, на всякий случай отойдя подальше.

Эрик ткнул штангой в панцирь и быстро отскочил, почувствовав удар электрического тока.

– Да, физическая тренировка и занятия с психологом, тебе пригодились, – продолжал издеваться Глен.

Существо не без изящества высунуло шупальца и теперь приняло другую форму, напоминающую гигантскую змею.

– По-моему, это самка, – сделал вывод Глен. – То есть по-нашему женщина.

Глен повернулся к пульту управления, наблюдая за миганием цветных датчиков и, не глядя на Эрика, сказал:

– Надо же уселось или уселась рядом с блоком высокого напряжения!

В углу раздался шорох, потом хруст и непонятное существо тихо и угрожающе зашипело. Эрик закричал:

– Вылезай отсюда, рептилия космическая!

Но Эрик не ожидал такой стремительной реакции от неуклюжего существа. Голова чудища вытянулась, как змеиная шея, и Эрик в ужасе отступил. Существо снова вытянуло шупальце и нечаянно зацепило провода блока высокого напряжения, провода заискрили, и повалил дымок, потом появилось пламя.

– Прилетели! – отчаянно закричал Глен, доставая огнетушитель.

Пространство наполнилось пеной, в которой спокойно продолжал сидеть неподвижно, как у себя дома, житель непознанной планеты. Два зелёных глаза внимательно следили за людьми. Через минуту щупальце вытянулось и с неожиданной ловкостью соединило провода.

– Вот так чудеса! – проговорил Глен. – Похоже, она – неведомо кто, собралась с нами бесплатно прокатиться! Нам надо торопиться. Запас кислорода и топлива ограничен.

Эрик решился на последнее средство. Он взял фонарь и стал светить гостье в глаза, направляя затем луч в соседний отсек.

Большая змея зашипела и слегка выдвинулась из угла, а затем проползла немного по направлению к отсеку. Там стояла большая пластиковая коробка белого цвета.

– Давай, Василиса, – почти нежно проговорил Эрик, вспоминая старую сказку. – Ползи сюда! Я устал. Мне надо принять душ! А ты будешь там сидеть до Земли!

– Ты знаешь, у неё взгляд, как у моей кошки, – заключил Глен. – Неспроста ведь говорят, что кошки – космические пришельцы! Надо бы с такими посетителями аккуратнее! Кто может знать, как произойдет первый межпланетный контакт!

– Мне кажется, что она мысли читает! Меня словно наизнанку вывернули! – добавил Эрик, немного успокоившись, когда Василиса устроилась в коробке и затихла.

Глен вернулся к пульту управления.

– Я не пойму в чем дело? Приборы не работают! Мы находимся в каком-то непонятном сильном электрическом поле!

Пилот посмотрел на экран и увидел вокруг звездолёта множество огромных черепах, которые образовали плотное кольцо.

– Мы не сможем взлететь, пока они окружают нас! – закричал пилот.

Эрик посмотрел на змею, сидевшую в пластиковой коробке. Она свернулась, но увидев Эрика, вытянула шею, и вдруг его пронзило невыносимое чувство тоски, а змея ещё плотнее скрутилась.

– Они уходят! – закричал пилот, глядя на экран. – Я не понял, что это было.

– А я, кажется, понял, – грустно ответил Эрик. – Они прощались!

– Приборы заработали! Взлетаем! – деловито заявил пилот.

***
– Ну вот, – довольно произнес Глен, – мы и прилетели. А ты и не боялась, бестия космическая!

– Пш-ш! – последовал уверенный ответ, и из коробки выползла пара милых, покрытых чешуей детенышей.

– Эрик! Подойди, посмотри на свою красавицу! Это что-то невероятное!

В пластиковой коробке сидело странное существо. Это уже была не змея, а непонятное создание. Тело её было покрыто зеленовато-бирюзовой чешуей, которая отливала красивыми матовыми оттенками. Панцирь лежал рядом. Голова существа была круглая, с продолговатыми, близко посаженными огромными глазами, на лице, если можно так его назвать, явно выделялись губы и нос. Шея была не очень длинная, а дальше было что-то похожее на пару рук с разделёнными тонкими окончаниями. Ног не было, существо было теперь похоже на русалку.

– Слушая, Глен, пожалуй, панцирь для них это что-то вроде нашего скафандра! Они прекрасно приспособились и меняют форму тела и защиту! Я думаю, что мы ещё не все её возможности увидели! Вот будет работа для наших ученых!

Существо между тем, спокойно сидело в коробке и вокруг него возились детеныши.

– Чем же тебя кормить? – задумался Эрик.

Глен бросил Василисе пакет с сухим пайком, который она поймала уже так называемыми руками.
Тем временем детёныши забрались в резервный скафандр.

К звездолёту подъехала специальная камера, и Эрик поместил в неё скафандр с малышами.

– Надеюсь, мать поползёт за ними! – сказал Глен, наблюдая за Василисой. – А может быть пойдёт или полетит? Я уже ничему не удивлюсь!

Главный Биолог, встречавший космонавтов, озабоченно покачал головой:

– Мы не готовы создать им такие условия, как на той планете!

– Отвезите их к кратеру вулкана! Там как раз такие условия! Хотя я вижу, что она уже адаптируется к нашим! – усмехнулся Глен, похлопывая по плечу Эрика.

– Будешь навещать любимую с детьми! Мы ведь ответственны за тех, кого приручили, не так ли? Она же за тобой увязалась!

Эрик перевёл взгляд на гостью, и увидел, что она всё понимает. По какой-то причине между ними установился хороший мысленный контакт. Он теперь знал, что Василиса воспользовалась случаем позаботиться о своих детях, а возможно и об оставшихся на планете рептилиях. Никто не мог предположить, что ту планету, поверхность которой купается в интенсивном рентгеновском и ультрафиолетовом излучении, населяют такие сложные и такие разумные существа. Осталось выяснить, почему на населённой ими планете, полностью отсутствовала цивилизация. Какая беда с ними случилась. Возможно, Василиса каким-то образом об этом расскажет.

Он вспомнил о том, как из космоса завораживал его вид Земли, и какое смирение перед неизбежной истиной внушало это зрелище – мы живём на маленьком, хрупком булыжнике, безнадёжно затерявшемся в космической пустоте. Солнечная активность последнее время изменяется непредсказуемо и вместо глобального потепления на Земле может наступить малый ледниковый период. Перед взором Эрика предстал захватывающий пейзаж далёкой неизведанной планеты – тянущееся от чужой каменистой земли сгущённое марево в серебряных струях воздуха. Он с облегчением вздохнул – как же прекрасна его родная планета, и как хорошо к ней возвращаться!

Нам открылись иные миры.
Только б мы их пределов достичь не смогли,
Если б сердцем не слышали голос вдали...
Долетайте до самого Солнца
И домой возвращайтесь скорей!
Евгений Долматовский.

Азонзо смотрел на картинку – яркое голубое небо с длинными облаками, неострые пики гор, такие же, как небо, голубые озёра. На тонких стержнях вертелись завёрнутые в спирали шапки сладкой ваты разных цветов, а зелёный луг был сплошь засыпан апельсинами. Мальчик представил, как он идёт по этому лугу, стараясь не наступить на оранжевые шарики и смотрит, какой из них самый сладкий. Запах апельсинов наполнил комнату.

Алонзо был сильно болен. Он получил родовую травму ног и до года мама постоянно надевала ему специальную фиксирующую повязку. Мальчику исполнилось восемь лет, но он не мог, как другие дети бегать по улицам и лазить по деревьям. По дому передвигался, мог самостоятельно садиться за стол и на кровать, но не спеша.

Доктор говорил – подрастёт и болезнь оставит его. Врач был верующий человек, он регулярно посещал ребёнка, успокаивал мать и говорил, что мальчик очень одарённый, поэтому высшими силами ему созданы такие условия, чтобы его талант раскрылся. Когда он станет взрослым, сам решит, кем ему стать – реализовать свой талант или нет. Может быть выберет обычную профессию и добьётся успехов.

Мама вывозила мальчика на улицу в коляске. Но не отходя далеко от неё, мальчик играл на площадке и с завистью смотрел на других детей, которые резвились там.

В школу Алонзо не ходил. Днём приходил учитель, который обучал его по школьной программе. Кроме уроков, остальное время было свободно, но мальчик не скучал и не чувствовал себя одиноким, он был занят целый день.

Мальчик видел мир, будто смотрел в калейдоскоп и подобно рассыпающимся новым и новым узорам, планы рождались в его головке. Он видел во сне новые путешествия – страны, моря и океаны, разных зверей, высокие небоскрёбы. Просыпаясь утром, Алонзо уже знал, что хочет сделать и спешил осуществить свои задумки.

Утром мама ласково гладила сына по светлым волосам и спрашивала, что ему в эту ночь приснилось. Потом она за руку вела его умываться и завтракать. Вскоре приходил учитель и обучал мальчика разным наукам. После занятий ребёнок медленно шёл к окну, чтобы посмотреть, что изменилось на его улице. По лесенке он забирался на подоконник и в большой бинокль, подаренный папой, смотрел вдаль и представлял там море, где плывут большие белые корабли, грузовые баржи и лёгкие парусники. В эти моменты Алонзо чувствовал себя капитаном дальнего плавания и посматривал на приборы, которые сделал сам. Мальчик определял направление ветра, температуру воздуха, атмосферное давление и выверял курс корабля. Когда уже был уверен, что корабль прибыл по назначению, он спускался по лесенке и рассказывал маме о своем путешествии.

Множество игрушек, подаренных бабушкой и папой, как и другим детям, быстро ему надоедали. Зато фигурки животных, зверей, птиц, маленькие куколки, как сказочные герои оживали в его руках. У каждой такой игрушки было имя и свои обязанности. Его маленькие герои путешествовали и возвращаясь, рассказывали ему о дальних странах. Придуманный мальчиком прекрасный и насыщенный событиями мир превращался в настоящий. Вместе со своими игрушечными друзьями Алонзо добирался до жаркой Африки и охотился на леопардов, катался на оленях на Севере, мчался на собачьей упряжке, доставляя лекарства больным детям, взбирался на горы, нырял в море и плавал среди коралловых рифов.

По карте Алонзо намечал маршруты, учитывая возможные опасности. А когда ему не хватало путешественников, которых надо было посылать во все края огромного мира, он лепил их из пластилина, глины. Мама наблюдала за его играми, стараясь быть незаметной и говорила, что сама уже верит в фантазии Алонзо. Но мальчик только удивлялся, что его страну называют фантазией, выдумкой. Ведь он, в самом деле, жил там – бродил по тропическому лесу, вдыхал аромат цветов, разговаривал с обезьянами, смотрел на тигров, чувствовал зной саванны, прятался от ливня в лесу.

Близился день рождения Алонзо и мама, посоветовавшись с отцом, решила пригласить в дом детей. Целую неделю шла подготовка. Комната была украшена картинками из мультфильмов, воздушными шарами и бумажными фигурками героев сказок. А когда пришли дети, начался настоящий праздник, устроенный аниматорами. Всем детям были надеты баллоны с кислородом и топливом, созданные из пластиковых бутылок. В центре комнаты соорудили большой космический корабль. У каждого космонавта было своё задание. По команде старшего аниматора началось настоящее космическое путешествие. Звездолёт облетел всю солнечную систему и благополучно вернулся в комнату Алонзо, где мама уже приготовила для детей сладости.

Именинник целую неделю был под впечатлением от полета и не снимал со спины баллоны. Даже спал с ними. Ему снились звёзды и яркое горячее солнце.

После завтрака утром мальчик стал снова рассматривать картинку на экране монитора. Он представлял, как апельсин стал расти и превратился в огромный оранжевый шар, похожий на солнце. Вот если бы добраться до него! Вскоре пришёл учитель и Алонзо отвлёкся от своих мыслей, но вечером, засыпая, мальчик видел множество оранжевых огоньков, которые собирались в большой горячий шар.

Утром Алонзо проснулся очень рано. Свет только начал проникать сквозь полупрозрачные шторы и у мальчика созрел план. Ему необходимо было добраться до солнца. Для этого нужно сконструировать ракету. Мальчик принялся за дело. Постепенно вся его комната стала превращаться в площадку для полётов. Мальчик представлял, что он советуется с первоклассными специалистами, о которых читал в книгах. Ракету он видел на картинках – длинную, в серебристой оболочке с кабиной космонавта, приборами, запасом воды и топлива. Пришлось повозиться не один день. Инженеры тщательно контролировали его работу, не принимали, и нужно было исправлять недостатки по их советам. Наконец, самый главный конструктор дал разрешение к запуску ракеты.

Когда вечером в его комнату вошла мама пожелать ему хорошего сна, он не удержался и сказал, что готов полететь на солнце и привезти оттуда маленький огонёк. Мама улыбнулась и пожелала ему хорошего сна и удачного полёта.

Старт ракеты состоялся рано утром, когда солнце ещё спало. Алонзо забрался в каюту космонавта и посмотрел на приборы. Ярко мигали лампочки, спокойно светились экраны радаров, блестели приборы. Командный пост ответил, что всё готово к взлету. Космическая ракета успешно стартовала с заданным ускорением. оставляя внизу пламенный шлейф. Мощно и стремительно ракета понеслась среди чёрной пустоты и мелькающих вдали звёзд, а впереди было солнце. Он уверенно поворачивал ручки приборов, внимательно следил за показаниями, держал связь с главным конструктором. Яркое и слепящее глаза солнце было уже совсем близко, совсем рядом и мальчик открыл шлюз и языки жёлтого бушующего пламени ворвались в него. Алонзо изменил команды на пульте управления, люк закрылся, ракета повернула назад и успешно приземлилась в заданном районе

Мальчик выбрался из каюты и спустился на землю и Алонзо ощутил себя в своей комнате. Он осторожно отсоединил грузовой люк – это была гладкая вазочка из тёмного стекла, и поставил на пол. Вечером к сыну в комнату вошла мама, пожелала спокойной ночи и погасила лампу. Но что-то её беспокоило, и она чуть позже снова пришла. Мальчик крепко спал и, наверное, видел сны. Она заметила, что в комнате непривычно светло. Она увидела вазочку и сняла крышку под тёмной салфеткой. Комнату озарил тоненький и яркий солнечный луч. На самом дне вазочки, как маленький огонёк, горело солнышко. Женщина погладила сына по головке и подумала, что любовь и ожидание чуда передалось ей от маленького мечтателя и она стала видеть окружающий мир его глазами и чувствовать так, как он. И теперь её уверенность в выздоровлении сына окрепла.

Лучше сто раз ошибиться, поверив в благородную сказку,
чем отвергать всё, стараясь быть умнее сердца!


Планета была очень похожа на Землю, только деревья на ней росли такие высокие, что казалось, они своими корнями пронизывали её насквозь. Трое мужчин ходили вокруг одного такого великана.

– Почему склад топлива разместили так близко? – строго спрашивал шеф.

– Так деревце было совсем маленькое, а за несколько последних лет выросло! Теперь его корни подмывает река, русло изменилось.

– Надо рубить. Всё готово. Начинайте сегодня же.

***
Дэн ещё издали увидел огромное дерево. С такими великанами ему не приходилось справляться. На его планете деревья были другие – гораздо ниже и с широко раскинувшейся кроной. Плоды с них можно было достать с лестницы или легко забраться по стволу. Он подошёл к основанию дерева и стал его рассматривать. Толстые корни выпучились из земли, ствол был неровный, покрытый толстой корой. Дэн походил вокруг, выбирая место, где лучше подняться.

Забросив за спину мешок с инструментами, он стал, не спеша взбираться, цепляясь за корявые, похожие на высохшие жилы, выступы. Появилось чувство, что он поднимается по стене жилого дома, населённого не только птицами, но и неизвестными невидимыми существами.

Дэн перевёл дыхание и посмотрел вверх – крона оказалась мощной, будто состоящей из мелких деревьев. Все они были ветвистыми, живыми с зелёной, волнующейся от дуновения ветерка листвой. Он погрузился в золотисто-изумрудный мир, наполненный ароматом цветов, которых неслышно касались птицы. Некоторое время он отдыхал, опираясь на толстую ветку. Когда Дэн потянулся к верхним ветвям, ему показалось, что среди листвы промелькнуло что-то похожее на женский силуэт. Он подумал, что это вспорхнули птицы. Прислонившись к стволу, Дэн присмотрелся к игре света и рассмотрел то, что несомненно, было живым существом. Он раньше слышал о дриадах, обитающих на деревьях, но думал, что это просто сказки, красивые легенды.

Но сейчас он убедился, что это действительно дриада. Она была живая, очень лёгкая, казалось, сотканная из солнечных лучей. Венок из ярких цветов обрамлял её лицо оливкового цвета, она придерживала рукой украшение из перьев, сухих ягод и листьев. Прозрачные лепестки её платья чуть заметно обрисовывали тонкую фигуру.

На дереве было душно, Дэн вытер лицо от пота и теперь уже отчётливо увидел дриаду. Она стояла напротив и смотрела на него. Дэн решил, если он заговорит – видение исчезнет, но, услышав его голос, она совсем не испугалась.

– Кто ты? Ты живёшь на этом дереве? Я слышал, что дриады охраняют деревья от незваных гостей. Это правда?

– Это моё дерево, и я всегда жила здесь, с самого рождения, – сказала она, рассматривая Дэна. – Здесь прячутся мелкие насекомые, отдыхают птицы. Я жду, когда на ветвях распустятся цветы и созреют плоды. Когда плод упадёт на землю, может вырасти новое дерево. Но здесь я томлюсь от одиночества. Рядом нет больших деревьев, где живут другие дриады. Я, конечно, могу разговаривать с листвой и жёлто-серым мхом внизу дерева. Но они не рассказывают ничего нового, кроме того, что приносит ветер. Поэтому иногда я разговариваю с птицами, когда они устают парить между белыми облаками и прячутся здесь от ястребов и орлов. Ящерицы бывают здесь частыми гостями, но мне трудно их разговорить, они молчаливы, будто сами из малахитового камня, с которым сливаются, когда греются на солнце.

Дриада пристально и серьёзно посмотрела на Дэна и продолжила:

– Вверху есть большой срез дерева – где ты сложил инструменты. Там жила моя мать и спит её дух. А ещё выше – почивает дух моего отца, который дал жизнь этому дереву. Но теперь я одна должна охранять свой дом.

Она тяжело вздохнула.

– Вы, люди, прилетевшие сюда, не знаете ничего о деревьях, которые здесь растут. Вы думаете, что дерево создает тень, на нём появляются цветы, живут птицы. Но вы не знаете, что деревья дают жизнь этой планете. Уходя очень глубоко своими корнями, они передают центру солнечный свет, и ещё много того, без чего планета не может жить. А сейчас этого света нужно всё больше, поэтому дерево так быстро выросло.

– Мне жаль, – сказал Дэн. – Но, этому никто не поверит. Если дерево упадёт, может произойти авария.

– Я знаю, что тебя ничего не остановит. Я слышала разговор внизу. Утром ты примешься за работу. Ты спасаешь людей, но ни ты, ни они не понимают, что без деревьев планета погибнет.

Она поднялась, поправила лепестки платья и, словно облачко светло-зелёного тумана, растворилась среди ветвей.

День пролетел очень быстро. На этой планете время бежало стремительно. Пока он взбирался на дерево, пока наладил инструменты, стало вечереть, солнце катилось к закату. Дэн выбрал удобную ветку, привязал себя к стволу и заснул.

Его разбудил луч солнца и утренняя возня птиц. Глядя на них, он почувствовал себя жителем дерева. Стоя на ветке, Дэн с удовольствием потянулся, и вдохнул свежесть утра. Вчерашний мираж показался ему красивым сном, проявившейся в его мыслях сказкой, в которую он не верил. Дэн вернулся к стволу, нацелил резак, положил палец на спуск.

На ствол упала лёгкая тень и ему показалось, что ветка превратилась в руку женщины, потом она стала змеёй и обвила его тело. Дэну опять ощутил себя во власти сна и ударил себя ручкой резака. Боль пронзила руку, и он понял, что не спит. Рядом никого не было. Дэн подумал, что он долго находится на высоте и здесь более разрежённый воздух. От этого у него возникают видения. На этой планете не такая атмосфера, как на Земле.

Подождав немного, он повернулся к стволу и прицелился заново. Теперь он пилил и резал яростно, стараясь не впускать в свою голову мысли о дриаде, о птицах, строивших здесь свои гнёзда. Никаких мыслей! Огромные ветви улетали вниз, цепляясь за ствол, словно прощаясь с теми ветвями, которые ещё остались. Дэн отсекал от ствола небольшие боковые сучья. На его одежду нацеплялись мелкие щепки, листья падали прямо в лицо. Он рубил и резал целый день.

Вечером стало холодно. В его сознании возникло огромное дерево таким, каким оно было, когда он только поднялся. Сейчас он видел только ствол. Как он не заставлял себя, Дэн не мог не думать о дриаде. Он хотел увидеть её живой и стал забираться на самый верх. Там ещё оставалась небольшая, бесформенная шапка листвы.

– Она могла спуститься вниз и уйти с этого дерева. – Эта мысль немного его успокоила, но в лунном свете Дэн рассмотрел её силуэт.

– Почему ты не хочешь уйти на другое дерево? Нет, ты не можешь быть настоящей, это всё сказки. Я не верю.

– Здесь духи моих родителей. Я не могу оставить их. Это моё дерево. В нём моя жизнь.

– Ты умрешь вместе с деревом? Почему я должен этому верить? Ты призрак! Ночное видение, красивый сон, но не более! Я спасаю людей, убирая это дерево! Живых людей, а не игру воображения!

Но она молчала. Её почти не было видно среди листвы, она казалась исчезающей тенью в лунном свете, но Дэн слышал голос:

– Только один раз раньше я видела здесь человека. Мое дерево было ещё невысоким. Он зачем-то взбирался наверх и было видно, что очень устал. Я пожалела его и наклонила к нему ветви. Он сразу же ухватился за них и чуть не сломал дерево. Тот человек был голоден и жадно хватал плоды. Потом он спал на вервях. Но не стал рубить дерево, спустился вниз и ушёл.

– Дерево тогда не представляло опасности!

Дэн пожалел, что взялся рубить один. Ему не хотелось оставаться наедине с этими мыслями, в которых он видел дриаду живой, красивой женщиной и подумал, что голос тоже мог ему почудиться.

Подвигаясь обратно к стволу, Дэн услышал треск, но сук отломился не сразу. Он успел обхватить ствол руками и запустить в него шпоры. Страха не было, только оцепенение. Он, не шевелясь, прилип к дереву. Сук с шорохом пронизал листву далеко внизу и с лёгким стуком упал на землю. На миг Дэну показалось, что всё дерево – живое существо, которое он убивает. По стволу пробежала дрожь, оно сгорбилось, как плечи рыдающей женщины. Дэн мысленно увидел всё дерево в виде молодой девушки с пышной зелёной прической и с гибким станом. Он был уверен, что уже не увидит больше дриаду – скоро закончит работу и спустится вниз.
Сидя на спиленном стволе, Дэн смотрел, как солнце скрывается вдали и в наступающем сумраке появляется одинокая луна. Но дриада всё же появилась – будто из лунного света, прозрачная и прекрасная.

– Ты снова пришла? Почему ты не уйдёшь с этого дерева? Ведь деревья всегда рубят, когда приходит время.

– Для меня есть только одно дерево – ты не сможешь меня понять, – сказала она, и её слова повторило эхо.

– Почему? Я знаю, как больно, когда разрушают чей-то дом. Но так бывает.

– Я всегда ждала того, кто придёт к этому дереву, и мы будем вместе. Я не видение, я здесь, рядом. Ведь ты это чувствуешь! Коснись меня!

Дэн решительно потрогал её щеку. Она была прохладной, как нежная молодая листва, но Дэн отдёрнул руку, боясь поверить в то, что рядом с ним не сказочный вымышленный образ, а живое трепетное создание, желающее любви и способное на пылкое чувство.

– Ты не веришь, даже когда дотрагиваешься до меня.

– Ты не настоящая, – сказал он. – Если я буду верить, что ты живая, погибнет много людей. Когда дерево представляет угрозу, его убирают. Это моя работа.

Дэн резко поднялся и отправился спать. В эту ночь сны не посетили его, а утром разбудило яркое солнце. Продукты закончились и он, сорвав несколько плодов, быстро съел их, затем взяв резец, стал надпиливать толстый кряж. Дэн висел на огромном массиве дерева и резал его на себя, но не увидел трещины позади ствола. Дерево раскололось на две части. Дэн успел отскочить и спрыгнуть. В следующее мгновение кряж с грохотом обрушился.

– Она не ушла… – где-то прошелестела листва.

Отвалившаяся часть ствола пропахала глубокую борозду, подняв тучу земли и остановилась. От дерева остался только комлевой срез. Дэн прислонился к огромному пню, торчащему из земли. Ему казалось, что он умер. На минуту он подумал, что дриада могла спуститься с дерева, она такая лёгкая, ловкая и может где-то быть недалеко, в поле. Ему показалось, что его кто-то позвал слабым голосом. Он поднялся и побрёл по полю, вглядываясь в траву.

– Ты жива, ты где-то есть, ты жива, – повторял он.

Теперь, когда работа была закончена здесь, внизу, словно рассеивался мираж, и ему казалось, что дриада и всё, что с ним происходило на дереве – только сон, только красивое видение, навеянное сказками.

– Мы могли бы быть... вместе… – прозвучало среди луговых цветов.

Сомнения снова стали терзать его. Дрожащими руками Дэн погладил изумрудный живой ковёр и беззвучно заплакал. Вдруг вспомнив об Эвридике, он подумал, что своим взглядом погубил дриаду. Ведь если бы не думал о том, что она существует, не стал с ней говорить, отмахнулся бы от этого видения, может быть она куда-то ушла и была жива. Но она ждала человека, который придёт к ней. Неужели это было правдой?

Дэн улетел ближайшим рейсом на Землю. Некоторое время он почти не выходил из дома, а потом стал высаживать деревья и целыми днями работал в саду. Соседи говорили, что он сошёл с ума, он всё время говорил о какой-то Священной Роще, где можно было накопить энергию и через неё управлять Вселенными. Он пытался расположить деревья по законам симметрии и говорил, что сможет пользоваться их силой и спасти погибающую планету.

В шестнадцать лет очень хочется быть красивой и даже такой неотразимой, как известные артистки на открытках. Фото этих красавиц я собирала в альбом и копировала их прически, подводила глаза, как они, примеряла большие удлинённые клипсы... И как усидеть дома, когда деревья нарядились в молодую листву, за двором красуются белые свечки каштанов, томительно пахнет сирень, а из приоткрытых окон соседки постарше несётся её любимая песня – «сколько раз цвела летняя заря, сколько раз весна приходила зря. Пусть я твоего имени не знал, но тебя я звал, днём и ночью звал...».

И однажды ярким весенним днём, наведя красоту, я вышла из дома и направилась к трамвайной остановке. Повод пройтись придумать было несложно – купить какую-то бижутерию, например.

Я немного постояла, рассматривая прохожих и увидела, что прямо ко мне направляется высокий курчавый мужчина. На нём была светлая рубашка, ясные голубые глаза смотрели приветливо, весь его вид располагал к себе. Я успела подумать, что он чем-то похож на учителя физики. Мужчина подошёл совсем близко и, глядя прямо мне в глаза, улыбаясь, сказал:

– Вы ждёте трамвай? А не хотите прогуляться пешком? Я бы с удовольствием побродил по городу с такой красивой девушкой!

Мягкий обволакивающий голос, проникающий взгляд, обращение на «Вы», как к взрослой женщине, подействовали таким образом, что я не смогла отказаться. Он быстро купил шоколадку, вручил мне и я, как загипнотизированная, пошла рядом с ним.

Мы шли вдоль трамвайной линии, и мужчина быстро что-то рассказывал, поглядывая на меня. Затем мы остановились у небольшого дома. Он сказал, что ему нужно на минуточку войти, чтобы позвонить, и попросил подождать, а потом мы будем гулять целый день.

Я осталась возле калитки, рассматривая дом и знакомую улицу. Откуда-то издалека послышались глухие раскаты грома, сверкнула яркая молния и жёлтой стрелой рассекла небо пополам. Несколько крупных капель упали на дорогу, но дождя не было. Дом, в котором исчез неожиданный попутчик, имел заброшенный вид. Двор зарос бурьяном, но даже среди травы пробились и, словно пятна крови, пылали красные тюльпаны. У крыльца соседнего дома сидела огромная овчарка. Увидев меня, она поднялась и остановилась со мной рядом, у левой ноги. Сначала я настороженно поглядывала на собаку. Но она потянула меня за платье, и я сделала шаг, овчарка тянула дальше и я послушно пошла по дороге. Она ступала мягко, но уверенно, была со мной рядом всё время слева, на одном и том же расстоянии от меня и словно вела меня.

Я немного успокоилась и стала говорить:

– Куда ты со мной идешь? Ты же не моя собака, вдруг тебя хозяин будет искать!

Она вильнула хвостом, и мне показалось, что собака кивнула, потом она влажным носом ткнулась мне в ладонь.

– А ты умница! – Я осмелела, погладила пушистую спину собаки и дотронулась до лба. – Значит, нам по пути?

Овчарка приблизилась и поднырнула под мою руку.

Мы шли по улице, и я стала рассказывать собаке о том, как мне нравится парень по имени Володя, а он влюблён в другую девочку, которая нравится всем другим мальчикам из нашего класса. И что скоро выпускной бал... Потом я рассказала о своей сестрёнке – она была для меня, как игрушка, я ей делала причёски и даже шила летние наряды. Было странно, что мне хотелось рассказывать собаке свои девичьи тайны. Но она слушала внимательно, водила крупными ушами и, как хорошая собеседница, не перебивала.

Так мы отошли довольно далеко от дома, куда вошёл мужчина, и вдруг я услышала позади быстрые шаги.

– Куда ты ушла! Я же сказал ждать! – сердито проговорил он и протянул ко мне руку. В его глазах появился недобрый блеск, это уже был совсем не тот человек, который подошёл ко мне на трамвайной остановке. И у него на плече была сумка.

И в этот момент овчарка начала громко лаять, шерсть на её загривке стала дыбом, она оскалила клыки и стала прыгать на мужчину.

– Девчонка, убери собаку! – закричал он, отступая назад.

Но овчарка продолжала громко лаять, она бросалась на мужчину и пыталась ухватить его за запястье. Он грязно выругался и повернул обратно.

Собака перестала лаять и стояла рядом со мной. Затем прислонилась ко мне. Я гладила её дрожащими руками, и её мягкая пушистая шерсть словно гасила нервное напряжение.

– Спасибо тебе хорошая, надёжная, спасибо, защитница, спасибо… – несвязно говорила я, приходя в себя от испуга.

Когда я успокоилась, мы пошли дальше. Так она и привела меня к самому дому. Я потянула её рукой, приглашая войти, но она отошла немного и продолжала стоять, только меня подталкивала носом – иди домой.
Я посмотрела на собаку, как на давнего преданного друга:

– Подожди, я вынесу тебе что-то вкусненькое…

Овчарка немного отступила назад. И я увидела её глаза. Они были необыкновенные – из них лучился загадочный медово-янтарный свет, такой, что казалось, само солнце наполнило их золотистым огнём. Мне даже показалось, что это не собака...

Я открыла калитку и поднялась на крыльцо. Овчарка стояла на том же месте, затем посмотрела на меня, вильнула хвостом, словно говоря:

– Ты дома? Ну, всё в порядке!

И побежала по своим делам.

Взволнованная мама встретила меня испуганным взглядом:

– Где ты была? Мне сказала сотрудница, что ты шла по улице с незнакомым высоким мужчиной! У нас в городе ловят рецидивиста. Я не говорила, чтобы не пугать тебя.

– Гуляла с собакой! – задорно заявила я.

– Ещё лучше! И ты не боялась чужой собаки?

Я стала рассказывать, как встретила того человека и подробно обо всём, что было дальше. Мама взяла из моих рук шоколадку и выбросила. В комнату вошла бабушка.

– Ангел – хранитель это был, внученька, а не собака!

Я представила глаза овчарки – солнечные, янтарные. Помню их до сих пор. Встречу я её когда-нибудь ещё? Иногда я ловлю себя на мысли о том, что в глазах некоторых людей вижу такой же особенный тёплый янтарный свет, и на душе становится радостнее.

Вокруг всё выглядело тихо и спокойно. Сквозь полупрозрачные шторы медового цвета в окна проникал дневной мягкий свет и играл на обоях солнечными бликами. Через открытое окно прилетал свежий ветерок и звал во двор. Там, за окном яркими красками переливались коньки крыш, многоцветные зайчики танцевали на пряничных фасадах. Синицы кружились, перелетая с ветки на ветку среди сочной листвы и о чём-то беспрерывно спорили.

Серый пушистый кот с удовольствием потянулся в мягком кресле и помахал лапой своему отражению в зеркале:

– Счастье, когда тебя любят и понимают. Это знают даже коты. Хотя почему даже коты? Я часто думаю о том, зачем мне нужны в доме хозяева? Ах, да, позвольте представиться. Меня зовут мистер Маркисс, но мне это имя не очень нравится.

Он довольно мурлыкнул, пошевелил усами, покрутил хвостом и продолжал говорить со своим отражением:

– Если хотите, можете меня называть Марком, так немного солиднее. Мистер Марк! Так вот, о чём это я... Да... насчёт хозяев! Не считаются они со мной! Понаставили шкафов, кресел, диванов, книжных этажерок... На ковер не стань, шторы не трогай! Для чего эта мебель? Дверки закрытые и посидеть внутри не разрешают. Мягкая мебель так хороша для того, чтобы поточить коготки... Нельзя! Сразу – брысь! Ну вот, сейчас ушли... и кто мне мешает поноситься кругом? Попрыгать на диване... При них всё приходится делать тайком, например, пить воду из аквариума или вазы с цветами... А когда они обедают, приходится выпрашивать что-нибудь вкусненькое, тут уже нельзя проморгать...

Маркисс сладко зевнул, перебрался на диван и растянулся.

– Вот бы что-то такое сделать, чтобы хозяева меня сильно зауважали..., – подумал кот, но ничего такого в голову не пришло, и он задремал.

Щёлкнул замок и в двери показался Хозяин. Марк молниеносно взобрался на своё кошачье дерево и притворился таким паинькой, что никак нельзя было не поощрить его чем-нибудь необычным.

Хозяин поужинал, щедро угостив Маркисса кусочком красной рыбки, затем уселся за стол и принялся смотреть на экран и иногда нажимать какие-то кнопки.

Марк устроился в кресле, наблюдал за Хозяином и пытался прочитать его мысли. Затем он снова стал мечтать о подвиге. Сначала он представил, как утром разбудит Хозяина, чтобы тот не проспал на работу... Но разве это подвиг? Это просто забота... Что-то ничего героического в голову не приходило... Вот если бы, например, упала свеча, и он, Марк, не боясь обжечь лапы, её погасил... Нет, всё не то...

Через некоторое время Хозяин встал, приоткрыл дверь и вышел на лестницу с сигаретой.

– Зачем он глотает этот дым? – возмущённо и осуждающе подумал кот, вышел на площадку и уселся возле ног Хозяина, намекая, что не прочь бы пойти с ним на прогулку.

– Так давно не были на даче... А там можно половить мышей и погоняться за птичками... Так и лето закончится и придётся все дни греться у батареи.

Внезапно внизу послышались голоса. Это соседка с нижнего этажа собралась выносить мусор на помойку. Марк знал, что у неё живёт собачонка, но какое ему до этого дело. Соседка хвалилась, что собачка особой породы. Но она такая маленькая, что поместилась бы у Хозяина в кармане. В подъезде раздался громкий заливистый писклявый лай – из квартиры выкатилась в подъезд та самая Сальма. Обычно соседка выводила эту малявку на поводке, но на этот раз видимо не успела его надеть. Марк не раз видел, как Сальма неслась впереди своей хозяйки, но сегодня решила изменить своей привычке, побежала на верхний этаж и оказалась на площадке, где курил Хозяин и спокойно сидел кот.

Услышав приближающиеся звуки, Марк стал в стойку и надменно смотрел на лающее существо.

– Что это за чмо? – возмущенно подумал кот. – Ножки тоненькие, дрожат, того и гляди подломятся. Глазки-бусинки навыкат, как у мышки под кустом. Что-то верещит и зубы скалит. На вид чистая крыса, только бешеная.

Но разгорячённая бегом, возбуждённая Сальма в порыве злобы бросилась на кота. Марк мгновенно схватил её за загривок и скрылся в квартире. Хозяин побежал следом, схватил по пути швабру и стал выгонять живой, рычащий клубок из-под дивана.

Вскоре потрепанная Сальма была вручена плачущей соседке, а Марк, не медля, спрятался за креслом.
– Вот я ещё и виноват... – с досадой думал кот. – У меня природные рефлексы на крыс и мышей… тоже мне, собака называется, ещё и породистая!

– Я требую компенсации, – истошно кричала соседка. – Накажите своего невоспитанного кота! Я на вас буду жаловаться! Я в милицию заявлю! Моя девочка! Бедненькая!

Соседка гладила несчастную собачонку и причитала:

– Моя миленькая, моя хорошая, не бойся, я с тобой!

– Ваша миленькая девочка перекусала весь подъезд! – не выдержал Хозяин.

Услышав крики, в квартиру Хозяина поднялся муж соседки и стал её успокаивать:

– Дорогая, и что ты напишешь в заявлении? Что соседский кот едва не убил твою собаку? И тебе кто-то поверит?

– Да она сама набросилась, я видел, – заступился Хозяин за Марка.

Сосед молча кивнул, взял плачущую женщину за руку и увёл домой, а Хозяин вернулся в квартиру и стал обсуждать с женой происшедшее.

– Эта Сальма недавно ребёнка испугала! – возмущалась Хозяйка. – Надо было вообще удавить её, злюку такую! Так неприятностей же не оберёшься!

Кот прислушивался к разговору, понемногу успокаиваясь, и вскоре понял, что оказывается, он совершил тот самый подвиг, о котором мечтал. Он немного погордился собой и теперь надеялся, что получит в награду что-нибудь особенно вкусненькое.

– Ну, давай, выходи, Сальмодав! Что ты спрятался? – позвал Хозяин.

Марк осторожно выбрался из-за кресла, направился к Хозяину и потёрся мордочкой об его ногу. Теперь он был абсолютно уверен, что в этом доме его любят и понимают.

Горячий июль доцветал. За дорогой простирались поля, и травянистая поверхность земли мягко взмывала кверху. У дома клубились кудрявые кроны берёз, над их счастливой зеленью начиналась тихая суета света и теней.

Моя давнишняя подруга Бэлла, в прошлом актриса, с которой я часто проводила вечера, была натурой романтичной, но очень замкнутой. Это не мешало ей раскрываться в спектаклях, ведь там она перевоплощалась и была свободной. Иногда шутя, говорила о себе: «на меня накатило…». Мы вышли в сад и направились к беседке. Она вдруг стала декламировать:

«Неси, мой друг, два кресла с чердака,
И будем сумерничать, молча и красиво…
Смотреть, как ветер красит облакам
в малиновый – бока и в сивый – гривы…
Как скачут кони по небу на нас,
и вдруг, споткнувшись, рассыпаются на части…
И в этот час – вечерний тихий час –
мы причастимся капельками счастья».*

Я не совсем поняла, что Бэлла хочет этим сказать, но она продолжала:

– Живу на этой улице уже пятьдесят лет. И вспоминаю её название, только когда оплачиваю коммунальные. Я знаю, что названа улица в честь маршала и это почётно. Но не так давно я про себя стала называть свою улицу – «Улицей большой любви». Хочу рассказать тебе сегодня эту историю и «причаститься капельками счастья…»

Бэлла всегда подчеркивала, что бывших актрис не бывает, и я была готова к маленькому спектаклю. Мы вошли в беседку. Подруга умела готовить разные напитки и сегодня она угощала меня малиновым лимонадом с мятой и кубиками льда. Передавая мне бокал, она сказала:

– В нашей жизни многое происходит случайно. Эти мысли мне ближе, когда я смотрю, как солнце садится. Как будто ничего особенного и видела это не раз…

Я видела, что Бэлла никак не начнёт свой рассказ. По задумчивому выражению её лица я поняла, что история «с капельками счастья», видимо, напоминает ей о чём-то своём, глубоко личном. Она хранит это в глубине души и не хочет ни с кем делить, но понимает, если отпустит хотя бы часть своего сокровенного, ей станет легче.

Почувствовав напряжённость затянувшейся паузы, Бэлла вдруг вся подобралась, словно перед прыжком. Наконец, она заговорила:

– Я расскажу тебе об одной актрисе, назовем её Нина. Однажды вечером актеры отмечали начало гастролей. С обзорных площадок ресторана на горе Мтацминда, открывался прекрасный вид на лежащий внизу Тбилиси. Нина пришла в ресторан на ужин, попробовала заказанные блюда. Рыба ей не понравилась, и она собралась уходить. У выхода человек в золотой фуражке и в брюках с лампасами галантно придержал дверь.

– Ах, благодарю вас! – сказала актриса. – Здесь такие двери, что без помощи швейцара я всегда боюсь быть зажатой между створками.

– Но я, извините, не швейцар, – прозвучал удивлённый голос.

Нина увидела, что перед ней стоял высокий, почти огромный военный.

– Боже мой! Товарищ генерал, простите великодушно!

– Я не генерал. Я – маршал. – Обиженным тоном ответил военный.

Теперь актриса удивилась, что такой сильный, уверенный в себе мужчина может обижаться, как ребёнок.

– Сам маршал открывал мне двери? В жизни не забуду! – без всякого притворства воскликнула удивлённая Нина.

Военный был так тронут её искренностью, что немедленно предложил:

– Меня ждёт машина. Я могу вас подвезти. Куда вам нужно?

– Ой, что вы, премного благодарна. Но после всех ароматов ресторана мне просто обязательно нужно проветрить своё любимое платье вечерним воздухом. Или на нём навсегда останется запах пережаренной форели.

Мягкие летние сумерки уже сгустились. Высокие белые колонны завершались арками и отбрасывали причудливые тени. Сетчатое ограждение балконов напоминало ажурную вязь мелодичных грузинских слов. Приглушенно горели фонари. Маршал внимательно взглянул на Нину и робко сказал:

– Простите, вы очень похожи на актрису, которая играла в фильме…

– И на какую же?

Военный смутился совсем как мальчишка, но сумерки скрыли его виноватую улыбку.
Он смущенно ответил:

– Я, совсем случайно, посмотрел сказку. Там была такая актриса… героиня. Мачеха. Мне было её жаль. Вы похожи на неё.

Нина остановилась.

– Неужели вам понравилась моя мачеха?

Они молча стояли и смотрели друг на друга. Невероятным образом сказка сблизила их. Все вопросы уже казались излишними, и, встретившись впервые, они чувствовали, что друг другу не чужие. Слова маршала были для актрисы искренним признанием.

– Разрешите мне погулять вместе с вами? – робко проговорил военный.

– С удовольствием! – весело ответила актриса. – С таким маршалом, который любит сказки, я готова гулять всю ночь.

Бэлла на мгновение остановилась. Она неподвижно сидела напротив и я, чувствуя её напряжение, поняла, что, рассказывая, она думает о своём, и наедине с собой не раз переворачивала в памяти события, не теряющие власти над ней, несмотря на прошедшие годы. Теперь она говорила тихо, проникновенно:

– Они бродили по старому Тбилиси до глубокой ночи. Гуляли, разговаривали, смеялись. Для актрисы эта встреча буквально перевернула мир. Перед ней был мужчина, воин, под командованием которого находились сотни тысяч солдат. Он приказывал им, посылал их в бой, вершил сотни тысяч судеб. Неожиданно в мягком, почти робком мужчине, она почувствовала маленького мечтательного ребенка глубоко внутри грозного маршала.
Они стали встречаться. Часто и подолгу гуляли тихими вечерними улицами города. Страсть не ослепляла их. Это были романтические встречи двух людей, к которым вернулась молодость. Избегая людных мест, где оба были бы на виду, они старались оставаться вдвоем не потому, что боялись слухов и сплетен, – просто им было хорошо вдвоем. В свой день рождения актриса была необыкновенно счастлива, и помнила каждую его минуту. Прошедший всю войну и освободивший шесть государств, маршал мог одаривать возлюбленную дорогой одеждой, мехами, драгоценностями. Но он преподнёс актрисе игрушечную заводную машинку. Это был самый лучший подарок – дороже алмазов и палантинов из соболей. Двое зрелых, пятидесятилетних людей сидели на полу и играли с машинкой. Иногда маршал увозил актрису в горы. У быстрых холодных речек, они устраивали небольшие пикники, говорили на самые разные темы.

Бэлла вздохнула. Она смотрела куда-то вдаль, словно видела там всё, о чём рассказывала. Я поспешила заполнить возникшую паузу и проговорила:

– Накопленные сокровища нашей жизни слагаются из сотен неповторимых и драгоценных впечатлений. Но они превращаются в ничто с последним вздохом – никому не завещанные.

Эти мои слова подействовали на неё неожиданным образом. Как-то встрепенувшись, она продолжила:

– Однажды мы поехали к водопаду. Наступала осень, но было ещё жарко. Я не удержалась и прямо в платье стала под льющиеся струи. Прохладная вода наполнила меня молодым задором, и я громко засмеялась. И он тоже расхохотался, глядя на меня. Потом я собрала много-много цветных листьев и, когда он протянул мне бокал с красным вином, стала засыпать нас яркими клочками счастья. Мы лежали на траве, чуть соприкасаясь плечами, и смотрели в небо на плывущие облака, которые принимали то одни, то другие формы, словно устраивая для нас представление.

Бэлла растерянно посмотрела на меня, когда поняла, что проговорилась, и, чтобы успокоиться, налила в бокалы свой фирменный лимонад. Затем она продолжила рассказ об актрисе и маршале:

– Спустя два года после их знакомства, маршал умер. Жестокий удар судьбы Нина приняла молча. На похоронах трудно было узнать в скорбной женщине под вуалью великую актрису. Через десятилетия тихая и потускневшая она сделала племяннику своей подруги завидный подарок: заводную игрушечную машинку... Ту самую, которую ей когда-то подарил её любимый маршал. В старости её одиночество скрашивал подобранный ею на улице пёс по кличке Мальчик. Вечерами актриса любила сидеть у окна, глядя в небеса и мечтая, что встретит там своего любимого, который вновь назовет её по имени.

***
У ворот высокого кирпичного дома остановилась белая Хонда, и из неё вышел худощавый мужчина с букетом цветов. Он направился к калитке и позвонил. Заскрипел ключ и из-за калитки выглянула невысокая старушка.

– Это дом номер один? – спросил мужчина.

– Да, милок, это первый дом, – ответила старушка, с любопытством рассматривая гостя.

– Здесь живет Бэлла Владимировна? – поинтересовался мужчина, опустив букет.

– Нет, милок, такая тут не проживает, – ответила старушка, прищурившись от солнца.

– Как же так? – огорчился мужчина. – Ведь всё правильно. Что ж, извините за беспокойство. Я проездом. Очень жаль.

– Доброго тебе здоровья, – попрощалась старушка и закрыла калитку.

– Кто там приходил? – спросила выглянувшая в дверь пожилая женщина.

– Да мужчина спрашивал, женщина, как её, Бэлла, живёт в нашем доме? Я сказала, что нет такой.

– А ты не знаешь, что на нашей улице два дома номер один? Таксисты всё время путаются. Где-то в начале улицы этот дом. Вот так живём и всех соседей не знаем. А где он?

– Да, видать уехал уже. На машине, что там.

Женщина быстро накинула плащ и выглянула за ворота. На улице уже никого не было.

– Интересный такой мужчина, с цветами, - посетовала старушка. – А глаза такие голубые, как небушко.

– Хоть бы меня позвала, – с досадой сказала хозяйка и вернулась в дом.

***
Бэлла закончила свой рассказ и с облегчением вздохнула. Я поняла, что она переживала заново давние, но не угасшие чувства. Конечно, история её любви была другой, но разве это важно? И ещё не расставшись со своим сокровенным, она, уже открыто взглянув на меня, задумчиво добавила:

– Когда мы встречались, он познакомил меня с сыном. Красивый парень, такие же небесные глаза. Сыну тогда было лет тридцать. А жену мой друг потерял.

Бэлла молча смотрела на скрывающееся в просторе полей солнце, и её лицо показалось мне трогательно-прекрасным.

Я подумала тогда:

– Сколько можно любоваться закатом? Кому-то надо, чтобы закат был вечным. И мы все нуждаемся в вечном тепле. И нам всегда нужен нескончаемый аромат любви. Так устроены люди. Но потому мы и любим закат, что бывает всего лишь один раз в день.

Постепенно терпкие краски уходящего солнца погасли. Немного дохнуло холодком, примчавшимся с полей. Но небо вдали было ещё до самых глубин налито таким всемогущим сиянием, которое, казалось, никогда не может истощиться.

*Сумеречное Яна_Яблоко
http://litgalaktika.ru/publ/9-1-0-2235

Многие люди мечтают найти клад. На дне морей искателей таких приключений ждут старинные корабли с несметными сокровищами. Пещеры в горах скрывают замысловатые тайники, в которых хранятся спрятанные от посторонних глаз ценности. Но даже в обычной жизни происходят такие случаи, когда азартного человека неожиданно и неотвратимо поманит к себе клад.

Летом отряд студентов проводил свой трудовой семестр в одном из колхозов Харьковской области*. Студенты народ неприхотливый, жили в палатках, днём работали на строительстве домиков, а вечерами тесно рассаживались на пригорке у речки возле живого пламени костра и под гитару пели песни. До сельчан доносились отрывки: «на дальней станции сойду…», «не повторяется такое никогда…» Слышались хрипловатые, копирующие Высоцкого голоса. Время от времени кто-то подбрасывал в огонь сухой лапник. Столбом взвивались искры, вдогонку вымахивало длинное пламя. Беспокойный, дышащий круг света мгновенно раздвигался, виднелись лица и спины молодых людей. Так проходили дни и летели дальше, дыша запахами тёплого сена и ароматных цветов.

Жители села радушно приняли студенческий отряд и иногда старушки просили ребят то крышу подладить, то погреб выкопать. Часто к студентам на посиделки приходил седой старик Тимофей и рассказывал всякие случаи из своей жизни.

На самом деле старика притягивал живой костёр. Когда-то далеко в прошлом вечером под дубом у реки так же горел костёр и у него сидели парень и девушка. Она рассказывала сказки, а он просил, ещё расскажи. Им было хорошо и весело. Костёр догорал и они, взявшись за руки, расходились по домам. Через много лет, прячась от дождя под дубом у реки, он признался ей в любви. Девушка ответила взаимностью, и они были счастливы. А утром на её подоконнике лежал огромный букет полевых цветов.

Один из студентов Андрей увидел у старика медальон на цепочке и спросил:

– А что за вещь у вас такая? Похоже старинная? Дорогая? С историей?

– Это вещь у меня памятная. Мне этот кулон подарила покойная жена, Мария. Ей он достался от матери. Отец её большим мастером был.

– А почему не продадите, ведь кулон, пожалуй, денег стоит! – допытывался Андрей. – Продайте мне!

– Есть кое-что дороже денег, – ответил старик, взглянул на парня и решил перевести разговор на другую тему.

– Вот, если ты так интересуешься – в старину люди верили, если при строительстве дома в фундамент положить серебряные монеты, то в доме всегда будет достаток. Поэтому некоторые жители выполняли такой обряд, чтобы задобрить домового, и он не шалил в доме. В каждом старом доме есть подвал. В стенах часто можно найти тот самый потайной кирпичик, который муровали с драгоценностями.

Старик помолчал, потом снял кепку, положил на колени, свернув вдвое, и достал папиросы.

– Золото, оно имеет власть над человеком, – продолжал старик, закуривая. – Один из сельчан, разными способами накопил предостаточно золота, которого бы хватило и его детям, и внукам. Времена были неспокойные. Решил спрятать свои ценности у себя в подвале и уехать к сыну за границу, пока всё не уляжется. Все нажитые золотые монеты он не мог с собой забрать, боялся, что могут напасть разбойники и тогда он останется ни с чем. В подвале у него была узкая ниша, в которую он положил шкатулку, заложил кирпичами и зацементировал. Всё это он сделал ночью, в день перед отъездом. И отправился к сыну. А ровно через два года с сыном решил вернуться за драгоценностями, чтобы передать их наследнику. Так вот когда они вернулись, дом уже снесли, его клада там не найти. И у сельчанина случился сердечный приступ.

Кто-то поверил его рассказу, кто-то нет, но Андрей так заинтересовался, что допоздна выпытывал у старика все подробности и просил показать место, где был тот дом.

Солнце зашло и скоро всё стихло на поляне, студенты разбрелись по палаткам, а кто-то ещё остался возле угасавшего костра. В бестелесном сумраке поляны, среди нелепых, размытых теней стогов и деревьев, только вспышки раскалённых углей виделись издали ярким пятном на фоне тонкого, игольчатого мерцания звёзд.

На следующий день «по наряду» трое ребят отправились на ремонт домика. По заявке хозяина Егор начал копать погреб. Вспоминая рассказ старика, Андрей вполне серьёзно спросил:

– А вдруг и правда где-то тут клад найдётся?

– Попробуй, поищи! – ответил Славик.

Егор рассмеялся и продолжал копать, Андрей полез на крышу, а Славик стал ремонтировать окна.

Прокопав примерно с полметра, Егор увидел, как что-то блеснуло. Он порылся в земле и достал двухкопеечную монету. Потер её о брюки и закричал:

– Я золото нашёл!

Славик подошёл поближе и, встретив игривый взгляд Егора, закричал:

– И правда, смотри, золото!

Андрей, услышав, быстро спустился с крыши.

– Покажи!

– Моя находка! – отрезал Егор.

– А много ты нашёл? – настаивал Андрей.

– Иди, работай! – сказал Славик. – Дождь обещают, надо крышу закончить!

– А, так ты уже в доле? – закричал Андрей. – Я этого так не оставлю!

Егор молча продолжать копать.

– Давайте все вместе выроем этот погреб! – требовал Андрей.

Ребята не отвечали, занимаясь своими делами.

Андрей рассердился, пнул ногой дверь и отправился искать старика, который рассказывал о кладах. Он разыскал его возле речки.

Старик сидел на большом камне и смотрел на воду реки, текущей почти у его ног. В руках он держал длинную, сучковатую палку, которой автоматически, даже не задумываясь, чертил что-то на мокром песке. Набегавшие волны смывали замысловатые знаки, и песок становился вновь девственно чистым…

Солнце уже поднялось высоко. На противоположном берегу реки темнел лес. Стрекозы, как маленькие вертолётики, зависали низко над водой и вдруг срывались с места, улетали куда-то, шелестя своими прозрачными крылышками.

Но Андрей не замечал ликования природы. Он подошёл к старику и, нарушив его размышления, стал выяснять, кто жил в том доме, где они работали.

Старик с удивлением посмотрел на него и, бросив палку на траву, ответил:

– До революции там бабка одна жила. Все в деревне говорили, что она богатая. Потом эту бабку раскулачивать пришли, а денег так и не нашли!

Старик лукаво взглянул на надоедливого, желающего быстро разбогатеть студента и спросил:

– А что за нужда такая у тебя? Беда какая или что? Зачем денег много надо? Молодой, заработаешь ещё!

– Ладно, дед, некогда мне! – быстро ответил Андрей и, не замечая ни говора речки, ни шума листвы, ни пения птиц, по тропинке отправился в посёлок. До конца дня он вяло занимался ремонтом крыши, всё время молчал, работу так и не закончил.

Вечером Андрей наблюдал за Егором. Через некоторое время он заметил, что Егор куда-то ушёл, и исчезла его рабочая одежда. Он не мог успокоиться и уже хотел пойти к дому, но вскоре Егор вернулся.

Андрей стал искать помощников, чтобы ночью идти искать сокровище. Но желающих ночью заниматься поисками не нашлось. Наконец, Женя, спокойный и покладистый парень, неохотно согласился. Они встали очень рано и до завтрака отправились на раскопки. Когда ребята вошли в дом, ещё не рассвело. Ремонт был в самом разгаре. Несмотря на то, что Андрей светил фонариком, они постоянно натыкались на доски, пустые вёдра, рулоны кровельных материалов, мешки с цементом.

– Где искать будем? – без удовольствия спросил Женя.

– В погребе! – не раздумывая, ответил Андрей. – Копай здесь!

– В погребе, так в погребе, – сонно ответил Женя и вошёл в комнату, где часть подвала уже вырыл Егор. Он взял лопату и копнул глинистую землю.

– Что тут, золото? – немного раздражённо, с напряжением в голосе поинтересовался Женя.

– Бриллианты и изумруды, – буркнул Андрей и изо всей силы ударил по стене фундамента кувалдой. Раздался следующий удар, посыпалась пыль.

– Что ты лупишь! Сейчас дом развалишь! Потом заделывать придется! – закричал Женя.

Андрей не отвечал. Молот продолжал мерно громыхать. От фундамента отвалилось несколько камней, но никаких тайников не было видно. Такая же участь постигла и остальные углы дома.

Вскоре Андрей стал похож на мукомола, отпахавшего три смены без отдыха. Женя бросил копать и обошёл многострадальный фундамент. В одном углу зияла чернотой внушительная дыра. Внутри неё было темно. Андрей глубоко дышал и вопросительно смотрел на Женю.

– Ничего там нет! Я прокопал уже на штык лопаты, – возмутился Женя.

– Копай глубже! Дед мне сказал, что тут должны быть тайники, – с уверенностью заявил Андрей.

Женя молчал. Он вернулся в подвал, включил фонарик и с внутренней стороны просунул его в дыру. Где-то в глубине был виден ржавый лист железа. Он внимательно осматривал коричневый металл, прикидывая, что бы его наличие могло значить, но вдруг отчётливо услышал за ним какой-то шорох! От неожиданности и нервного напряжения он выдернул руку из отверстия и даже немного отступил назад. Шорох усиливался. Женя выскочил из погреба и только тогда понял, кто это шуршал. Оказалось, пока он рассматривал дыру и думал-гадал, Андрей уже сходил за лопатой и стал копать снаружи, пробивая туннель к заветной цели!

Струи пота градом катились по его бордовому лицу, он хрипел и кряхтел, слюна брызгала изо рта, а выкапываемая земля разлеталась в радиусе нескольких метров. Андрей неистово искал клад!

Через пять минут лист ржавого железа был выкопан и отброшен в сторону. Золота, почему-то, не было. Он отбросил в сторону лопату и, борясь со сбившимся дыханием, спросил:

– Где же ещё искать?

Женя опешил! Ему захотелось посоветовать поискать на огороде, но представив, как Андрей перекапывает десять соток земли, превращая плодородную почву в лунную поверхность, сжалился над ним и сказал:

– Вообще-то на чердаках много чего интересного находят…

Он ещё не успел закончить фразу, а Андрей уже нёс массивную лестницу. Он ловко вскарабкался по ней наверх, распахнул люк. Через мгновение его красное лицо снова вопросительно смотрело из проёма. И тут Женя с ужасом вспомнил, что по дороге сюда, опрометчиво обмолвился Андрею, что клады иногда прятали в дымоходах. Видимо Андрей тоже вспомнил. Он что есть мочи заорал:

– Женя, тащи кувалду.

– Андрей, может не надо, – с искренней надеждой спросил Женя, но его голос звучал уже как-то обречённо. – Ты знаешь, я, пожалуй, пойду. Ещё успею к завтраку.

Он направился к выходу с какой-то грустью в душе. Андрей стоял около двора с кувалдой в руке. Его коротко стриженая голова была густо покрыта толстым слоем пыли, одежда перепачкана паутиной и сажей. Раскрасневшиеся глаза, казалось, полнились слезами. Он тяжело дышал и, возможно, не до конца понимал, что же, всё-таки, с ним происходило за последние часы.

После завтрака Егор и Славик пришли на свой объект. Возле дома, в цветастом переднике, держа руки на боках, стояла женщина. Платок на её голове сбился набок, большая грудь под выцвевшей блузкой пошла ходуном. Увидев ребят, она закричала:

– Вы что тут натворили! Да кто же вам разрешил? Дом почти готов уже был, а теперь, что? Все сначала начинать! Я вот пожалуюсь вашему начальству! Приехали, помощнички!

Словно в поддержку хозяйке через приоткрытую калитку важно вышли гуси и громко загоготали.

– Эй! Ну-ка пошли! – замахала на них руками женщина. – Пошли домой!

Егор обошёл дом, увидел разрушения и огорчённое скуластое лицо Андрея с дорожками пота на грязных крепких щеках, с раскисшим и прилипшим ко лбу сивым вихром.
– Хозяйка, это не мы! Хотя нам теперь работы добавилось! Золото тут искал один сумасшедший! – сказал Егор, осуждающе глядя на Андрея.

– Да откуда тут золото! – удивилась женщина. – Тут бедные люди жили! Перебивались с хлеба на воду! Семья была большая, работали, но то революция, то война. Выменяли в войну всё, что можно было. Потом дети в город уехали, бабка одна осталась. Померла давно. Золото! Кто такое придумал!

Андрей растерянно смотрел на женщину, но было видно, что он ей не поверил.

– Было тут золото! – сердито проговорил он, доставая носовой платок и глядя на Егора.

– Было, да сплыло, успокойся. Ну и наворотил ты тут! Вот бы ты так работал здесь! А то всё заработки считаешь, сколько здесь и сколько в Тюмени ребята заработают.

– Я не успокоюсь, я разберусь с вами! Будете вы у меня и в деканате объясняться и в милиции, если не отдадите мою долю!

Андрей взял молоток и гвозди и повелительным тоном заявил:

– Вячеслав! Подай мне шифер наверх!

До конца трудового семестра оставалось ещё две недели. Дом успели отремонтировать, приехал хозяин и работой остался доволен. Только посмеялся, когда ему рассказали, что в его доме сокровища замурованы, а он живет и в ус не дует.

Андрей ходил хмурый, прислушивался к разговорам, два раза ездил в город, выяснял цены на старое золото в ювелирных магазинах и у стоматологов. Потом он сказал Егору, что проконсультировался у юриста и теперь знает, как дальше действовать. Андрей был уверен, что сможет доказать факт сокрытия найденного клада и добиться наказания виновных.

По возвращению в институт он написал докладную в деканат. И пришлось Егору отвечать. Неприятное дело тянулось долго. Хорошо, что у Егора были свидетели, которым поверили. Парень уже не был рад, что так пошутил. А монетку сохранил – на память.

*Написано на основе реальных событий, происшедших в Валковском районе Харьковской области в 1973 г. и рассказанных автору их участником.

Инстинкт животных совершеннее нашего разума.
Морис Мерло-Понти.


В начале осени будто вернулось тёплое лето. Синело чистое небо. Лучи яркого солнца отражались в металлических бамперах и зеркалах множества припаркованных машин, неподвижный воздух был наполнен городским шумом. Дени – невысокий крепкий парень, светловолосый и добродушный, возвращался из спортзала. В свои двадцать лет он с увлечением занимался спортивной гимнастикой, и тренер посоветовал ему понаблюдать за животными, особенно за кошачьими, чтобы перенять у них мягкость движения, умение экономить силы. По пути спортсмен раздумывал над словами тренера.

Придя домой, Дени поставил диск с фильмом о больших кошках – на экране появилось изображение ягуара. Повернув к Дени большую голову, зверь легко нёс своё мускулистое и мощное тело, опираясь на короткие ноги. Парень наблюдал, как лоснится густая шерсть с чёрными пятнами, как уверенно, не торопясь, царственно ступает грациозное животное, и, пытаясь представить своё тело таким же послушным и сильным, подумал:

– Я хочу, чтобы этот ягуар всегда был со мной.

Дени почувствовал, что внутри него что-то зашевелилось и рядом фыркнул, и тихо зашипел, а потом надменно и отрешённо посмотрел вокруг пятнистый зверь.
С этого мгновения Дени постоянно видел ягуара рядом с собой. Ему казалось, что он сам превращается в ловкое и сильное животное, и это помогало ему на тренировках. Но иногда ягуар свернувшись лежал в углу, и Дени чувствовал его тоску по жаркому и влажному тропическому краю, по пещере вблизи озера, и по мангровому лесу, где зверь охотился.

Когда Дени шёл по городу, глаза ягуара время от времени напряжённо искали молодую самку. Но на шумных улицах не водились настоящие львицы. Изредка ягуар улавливал привлекательный запах той, что могла стать его подругой и ему хотелось потереться об её шею и голову, но Дени не замечал их, и ягуар только провожал взглядом.

Однажды прохладным утром Дени неторопливо прогуливался по весеннему городу, смотрел на девушек, напоминающих яркие цветы. Иногда он приостанавливал шаг, чтобы услышать звенящие, словно щебетание птиц, голоса молодых красавиц.

У магазина спортивных товаров Дени увидел своего тренера и остановился. Рассматривая витрину, они разговаривали о предстоящих соревнованиях. Тем временем ягуар заметил, что по улице идёт девушка в платье из мягкой пушистой шерсти цвета сухого жёлтого мха, обтягивающем её точёную фигуру. Роскошные волосы, похожие на тёмную безлунную тропическую ночь, струились по гибкой спине, напоминая пышную гриву. Ягуар вытянулся, выпрямил хвост и тихо прорычал:

– Эээхааррый!

Тренер с удивлением посмотрел на воспитанника, ему показалось, что перед ним большой пятнистый зверь. А Дени повернул голову и вдруг его взгляд растворился в чёрных глазах молодой девушки. Ягуар снова прорычал, девушка на секунду остановилась и едва сдержала улыбку. Ветер шевелил пушинки на платье, обтянувшем её ещё плотнее. Она танцующей походкой прошла мимо, а ягуар смотрел ей вслед. Дени почувствовал, что его тело напряглось, а ягуар, еле заметно дрожа, потянулся к шее девушки, чтобы облизнуть.

Тренер, заметив смущение Дени, тоже невольно проводил взглядом уходящую девушку, затем пожал парню руку и ушёл.

– Я найду её! Я познакомлюсь с ней, – пытался успокоить ягуара Дени, но тот только тихо рычал. – Потерпи. Я надеюсь, что снова увижу её.

Ягуар поплёлся в свой угол и беспокойно вертелся, иногда издавая дикие страстные звуки. Раздался звонок в дверь. Дени пошёл к двери и увидел соседа.

– У вас всё в порядке? – спросил неожиданный гость. – Мне показалось, что я услышал рычание зверя. Это не собака. И у вас ведь нет собаки?

– Вам показалось, – ответил Дени, удивившись вопросу соседа, ведь ягуар не мог выйти за пределы его тела так, чтобы его увидел или услышал кто-то ещё.

Парень всё время думал о девушке в жёлтом платье и решил, что утром пойдёт туда, где впервые её встретил. Может, получится увидеть её ещё раз?

На следующий день Дени встал рано и отправился в город. Он стоял на улице, освещённый лучами солнца, и смотрел на редких прохожих, стараясь не пропустить ту, которая не давала ему покоя. Прохожих становилось всё больше. Открывались двери офисов и контор, обслуживающий персонал магазинов и кафе выносил и ставил на тротуар зазывающие щиты. Чтобы никому не мешать, Дени пришлось отойти на обочину дороги. Неожиданно какая-то внутренняя сила повернула его голову, и парню показалось, что в начале улицы запорхал яркий жёлтый мотылек. Это была она. Девушка приближалась, сердце Дени куда-то покатилось, он почувствовал мурашки по всему телу, но продолжал стоять на обочине дороги и девушка прошла мимо. Увлекаемый невидимым шлейфом, оставленным ею, он последовал за девушкой. Она шла, не замечая своего преследователя, и вскоре скрылась за стеклянной вертушкой, стукнувшей Дени по лбу. Очнувшись, парень уставился на усатого швейцара:

– Пропуск покажите! – строго потребовал мужчина, одетый в форменную одежду.

Дени ничего не оставалось делать, как между тренировками дежурить возле офиса, надеясь, что девушка появится.

Только на третий день Дени удалось её увидеть. Девушка вышла из здания и направилась в ближайшее кафе. Он пошёл за ней и попросил разрешения сесть за столик, где она расположилась. Дени был одет в спортивную форму, это заинтересовало девушку и ему удалось завязать непринужденный разговор о спортивной гимнастике.

Они сидели за столиком и с удовольствием болтали, а ягуар затаился, стараясь не спугнуть рычанием молодую самку.

– Ты давно живёшь в этом городе? – неожиданно для себя спросил Дени и внезапно увидел жаркий, утопающий в буйной тропической растительности лес с певчими птицами и огромными яркими цветами, растущими из стволов деревьев. И среди зелёных джунглей он увидел танцующую Мэг. Её плавные движения переливались и струились, как вода на поверхности ручья. Казалось, вся древняя сила женской красоты явилась ему в отблесках света софитов, явно чужих в этой картинке.

– Я здесь родилась, – ответила Мэг певучим голосом, и парень почувствовал, что его тело вибрирует, как натянутая струна, затем снова увидел стебли лиан, тянущиеся от ствола к стволу образуя волнистые занавеси, почву, усыпанную листьями, трухой плодов и ветвей, пушистую и мягкую с разбросанными островками пёстрых цветов и молодую львицу, на которую пристально смотрел ягуар.

Они продолжали говорить о разных незначительных вещах. Дени хотелось похвастаться перед девушкой своими успехами в спорте, ловкостью и силой, но он сдержался.

– Завтра увидимся? – спросил Дени.

– Нет ничего невозможного, – улыбаясь, ответила девушка.

Ягуар довольно заурчал, а львица Мэг потёрлась головой об его пушистый бок. Дени шёл с ягуаром домой и чувствовал, что его зверь в сильном возбуждении – ему ужасно не терпелось снова увидеть львицу Мэг.

Каждый вечер Дени встречал свою подругу возле её офиса после работы, и они шли в кафе или клуб. Однажды, когда они сидели за столиком, смотрели на посетителей и болтали, к ним подошёл темноволосый парень в белом свитере. Выяснилось, что это Мартин – одноклассник Мэг. Они немного поговорили и Мартин пригласил её танцевать. Улыбнувшись и ему, и Дени, Мэг прошла с одноклассником в зал.

Дени рассеянно смотрел на танцующих, но ягуар не был так спокоен. Он выбежал вслед за Мэг и сильно толкнул её знакомого. Парень упал и задел столик, посыпались бокалы, тарелки с едой.

– Что ты себе позволяешь, Дени! – закричала Мэг. – Я больше тебя не хочу видеть! Заплати за битую посуду, а я ухожу!

Девушка выбежала из кафе, а ягуар, вернувшись с Дени домой, забился в угол и до самого утра оттуда не вылезал. Парень был расстроен, почти не спал, тоска по Мэг была невыносимой.

На следующий день утром Дени отправился искать Мэг, чтобы извиниться за вчерашний случай, но издали увидел, что девушка садится в машину, за рулём которой был её одноклассник Мартин. Дени не успел подойти к ним, и машина уехала. Потеряв надежду на примирение, он отправился домой и стал собираться на тренировку, но заметил, что и ягуар исчез.

Через пару дней, немного успокоившись, Дени узнал в офисе Мэг, что она срочно уехала в другой город к заболевшей матери.

***
Автомобили мягко неслись по отполированному асфальту, играя мечущимися вспышками солнца на начищенных стёклах и разноцветной эмали кузовов. Мэг искала аптеку. Она шла по улице и встречала испуганные взгляды прохожих. Ей нужно было перейти дорогу, но едва она, дождавшись зелёного цвета светофора двинулась по переходу, как люди на другой стороне улицы с криками и визгом бросились врассыпную и стали прятаться в машины.

Водитель автомобиля высунул голову в окно и изменившимся от волнения голосом спросил:

– Вы что, не видите зверя рядом с вами? Вы не боитесь его? Смотрите ему в глаза! Кричите, может быть он уйдёт!

В автомобиле громко залаяла собака. Мэг посмотрела на пассажиров автобуса и увидела перекошенные от ужаса лица.

Она резко повернула голову, порыв ветра подхватил тёмные распущенные волосы и закрыл её лицо, девушка не пыталась поправить их. Мэг увидела догнавшего её Дени и от неожиданности замерла. Сквозь упругий поток волос смотрели её блестящие глаза, вздрагивающие ноздри прямого маленького носа и яркие полураскрытые губы.

– Я нашёл тебя! За эти дни я понял, как ты мне нужна! – порывисто произнёс Дени.

– Но кто так напугал прохожих? Мне тоже сейчас кажется, что со мной рядом что-то большое, пушистое и сильное, но совсем не опасное для меня! – ответила Мэг. Она уже совсем не сердилась.

– Как это странно! – сказал Дени ягуару. – Неужели они тебя видят! Раньше тебя видел только я, а теперь тебя видят все! Как ты их напугал, но ведь они не понимают, что им некого бояться! Кажется, я знаю! Ты сказала, что не хочешь видеть меня, то есть и его… уехала… Он проявляется, вернее его видят и слышат, когда я сильно взволнован! Я так переживал, так боялся тебя потерять!

– Эээхааррый, – рыкнул ягуар и задышал чаще, чувствуя рядом львицу Мэг.

Дени, с нежностью глядя в глаза девушке, обнял её за талию. Она улыбнулась и обвила руками его шею.

Прохожие, видя, что ягуар уже стоит спокойно, приходили в себя. Затем Дени, Мэг и ягуар пошли по улице и скрылись в кафе, а когда вышли оттуда, заметили, что ягуара с ними уже нет.

– Куда он делся? – удивился Дени.

– Он не исчез… он превратился… То, что отозвалось во мне в ответ на мудрый звериный инстинкт – это моя любовь к тебе… великая тайна мира… Она придаёт моей жизни внутренний смысл, – ответила Мэг и Дени почувствовал в её словах опьяняющую нежность и ласку.

– Если бы не он… – проговорил Дени, – мне страшно представить… я мог пройти мимо тебя, другой улицей. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Эта любовь такая простая, первозданная, истинная, она влечёт друг к другу зверей и богов, и делает мир чудом.

И Дени пришло в голову, что в спорте он достаточно изучил правила и думал, что в жизни всё так же понятно. Но никак не ожидал, что эта игра в подражание животному, казавшаяся ему простым упражнением, так изменит его и приведёт к такому неожиданному повороту в его жизни.

Высокая арка дома вела в маленький живописный дворик. Они прошли в прохладный тоннель. Казалось, весь мир замер вокруг, всё исчезло, и они находились где-то очень далеко.

Дени нежно взял её за руку, затем крепко обнял. Он чувствовал, как Мэг таяла в его объятиях, её губы были совсем близко, они манили и звали, обещая блаженство. Когда Дени коснулся её губ, между ними пробежала искра и всё исчезло, стало незначительным – остались только они и их желание раствориться друг в друге. Поцелуи становились настойчивее, тело обжигал огонь, вытесняющий мысли. Он с восторгом смотрел на Мэг, обнимал, чувствуя каждую клеточку её тела, каждое её движение…

***
Рассвет проникал сквозь тонкие занавеси и смотрел на Дени и Мэг, спавших в объятиях друг друга. Солнце боялось потревожить их и сначала пряталось за резными листьями клёна, а затем его золотой луч, будто лапка ангорской кошки, лукаво тронул их лица. Дени открыл глаза и с удовольствием потянувшись, подумал, что его выдумка о прекрасном звере, которого он поселил в себе, неожиданно наполнила его такими оттенками чувств, каких он в себе и не ожидал.

Ветер принёс приятный тонкий аромат. Под сводом высоких зелёных деревьев он увидел огромную орхидею и рядом с ней – Мэг в тишине исполинского леса, среди непостижимой, таинственной силы жизни. И там, в храме неведомых богов, её красота показалась ему священной.

На большой равнине среди зелёных лугов и лесов стояла Гора. Она была такая высокая, что днём на её вершине отдыхали облака и Гора нежилась в их свежести. Изо дня в день видела она, как далеко-далеко на востоке встает яркое солнце и совершает свой путь по небосводу на запад. Вечером заходящее солнце обнимало Гору тёплыми лучами, а ночью она следила безмолвный бег звёзд. Из года в год зима укутывала её снегом и льдом, из года в год сползали с неё лавины, а потом весной проглядывали синие и жёлтые фиалки и белые эдельвейсы. Когда сквозь облака на вершине сверкали снега, казалось, будто гора улыбается.

Высоко над долиной, над всем краем блистали горные кручи, и гигантская тень Горы день за днём скользила по земле. На склонах шумели вечнозелёные деревья, на скалах рос пёстрый мох и стелились голубоватые генцианы, на полянках цвели незабудки. А в пещерах внутри горы год за годом серебряные струйки звонко стучали по камню, звенящему от вековечной капели, в потаённых кавернах росли кристаллы, терпеливо стремясь к совершенству.

И всё, казалось, было хорошо. Весну сменяло лето, затем наступала осень и зима, и Гора, наблюдая за живущими в долине жителями, видела счастье и радость, невзгоды и печали и переживала, когда у людей что-то не ладилось. Текло время, Гора оберегала долину, давала приют охотникам, пастухам и дровосекам, дарила камень для построек и руду для выплавки металла. Столетия сменяли друг друга, а годы мчались, как светлая конница.

Но однажды, когда началась гроза и ливень, небо потемнело, и в тучах над горой заблудилась Синяя птица. Она устало взмахивала крыльями и почти падала на землю, промокшая от дождя. Гора протянула птице одну из своих зелёных ветвистых рук и бережно усадила гостью на дерево, спрятав под листвой.

– Спасибо тебе, Хозяйка Гора, что приютила меня! Ты спасла меня от верной гибели! За это я хочу тебя отблагодарить! Если есть у тебя мечта, я постараюсь её исполнить!

Гора задумалась. Мечта у неё была. От перелётных птиц она слыхала, что в дальнем краю есть тёплое море. Гора мечтала не только увидеть его, она хотела, чтобы море заплескалось у подножия, и прозрачная вода набегала на скалы и гладила их. Только разве может такое чудо совершить маленькая Синяя птица, засомневалась Гора, но решила всё-таки поделиться своей мечтой.

Гроза закончилась. Ветер уносил капли дождя с умытой листвы, скоро солнце показало свои первые лучи, всё вокруг засветилось и ожило. Синяя птица расправила крылья, её перышки снова стали лёгкими и пушистыми.

– Я мечтаю о том, чтобы внизу, у моих скал появилось море, – вздохнув, промолвила Гора. – Но я знаю, что этого не может быть и даже иногда плачу от того, что моё желание никогда не исполнится. И мне кажется, что внутри меня уже накопилось целое море слёз.

– Я помогу тебе, добрая Хозяйка! – сказала Синяя Птица. – Мы дождёмся ночи, и я полечу высоко в небо, где на луче лунного света сидит Серебряная Птица. Я расскажу ей о твоей мечте. Она возьмет силу от Луны и дальних звёзд и там, где птица взмахнёт крыльями, раскинется море.

Прошёл тёплый солнечный день и наступил вечер, а за ним и волшебная ночь. Синяя Птица взвилась высоко в небо и улетела в темноту. А когда ночь совсем вступила в свои права, в тёмном просторе Гора увидела маленькую блестящую точку, похожую на яркую звезду. Точка всё приближалась и Гора рассмотрела лёгкие взмахи крыльев – это была Серебряная птица. Она то приближалась, то взлетала вверх и там, где она касалась Горы, начинали бить из скал прозрачные родники. Скоро их стало так много, что они наполнили водой всю каменистую долину у подножия скал, с той стороны горы, где не было жилых посёлков.

В морских глубинах появились удивительные существа, похожие на диковинные цветы – морские звёзды и лилии, кораллы, яркие и прозрачные медузы. Гора с удовольствием наблюдала за танцами дельфинов, каланов и сирен – море благодарило её. И вскоре стали слышны гудки катеров, по морю поплыли лёгкие парусники и маленькие ялики. Большие, похожие на высокие дома, корабли пенили воду. Ветер трубил в корабельных снастях и эти звуки сливались с перезвоном лесных колокольчиков, свистом птиц, кувыркавшихся в воздухе, с песней моря о дальних странах.

Люди очень обрадовались, что теперь у них есть прекрасное синее море и устроили по этому поводу праздник. На большом белом корабле выстроился оркестр и сначала тихо, а потом разрастаясь, заиграла весёлая музыка. Гора удивлённо смотрела на корабль, где впервые увидела яркий блеск начищенной большой медной трубы. Задорные звуки марша заполнили всё пространство между землёй и облаками и Гора от счастья чуть не расплакалась, но вовремя подумала, что её слезы могут пролиться новыми родниками, а теперь она должна следить, чтобы её море не выходило из берегов.

В июльские дни воздух был так чист, словно его совсем не существовало – солнечная погода установилась надолго. В саду пахло ранними яблоками и малиной. На столе блестел самовар, и Хозяйка разливала чай по красным в белый горошек чашкам. Но семья долго не засиживались за чаепитием и к вечеру казалось дом перевернулся вверх дном. Слышались настораживающие слова: купальник, очки, фотоаппарат, бинокль… Хозяин звонил по телефону на работу. Хозяйка вернулась из парикмахерской с новой перманентной укладкой. Две дочки Инка и Янка постоянно ссорились, искали вещи и складывали их в два больших чемодана, лежащих раскрытыми на полу посреди комнаты. По дому разносился запах котлет и аромат яблочного штруделя.

– Собираетесь, как чёрт на заутреню, – беззлобно возмущался Хозяин.

Ковры и прочие ценности передали через забор соседке. Приехала девушка с русой косой, одетая в яркий сарафан, и увезла с собой корзинку с котом Маркизом и клетку с попугаями – Машкой и Кешкой. Рано утром появилась красная машина, семья погрузила вещи, все уселись в салон, и скоро яркая точка исчезла далеко на трассе.

– Уехали… все уехали. И кота с попугаями забрали… Неужели навсегда? – печально подумал Дом, закутавшись предрассветным туманом.

***
В разгар сезона у тёплого зелёного моря галька вперемешку с вишнёвыми косточками, раскалённый воздух наполнен запахами кипариса и водорослей, а величественный и неповторимый ропот прибоя перебивали бравые выкрики и неудержимый плеск купальщиков.

Поселиться удалось в бывшем доме Шаляпина, перестроенном и разделённом на несколько квартир. С большой террасы виден порт и слышны гудки кораблей. Рано утром отец будил семейство, и утром, когда восходящее солнце мягко подкрашивало в багрово-розоватые цвета нижние кромки облаков, семья выходила встречать рассвет.

После пляжа ходили в ботанический сад, и цирк, ездили на озеро Рица и гору Афон, отваживались полетать на дельтаплане. На фоне разного антуража весело позировали назойливому фотографу, покупали дешевые, бесполезные ожерелья, решались взять урок подводного плаванья. Море шумело о вечном и постоянном, отражая солнце и небо переливами лучей и бликами по воде. А вечером любовались закатами – когда красное солнце начинало тонуть на далёком горизонте, небо становилось цвета мятной карамельки. И наблюдали млечный путь, купались в тёплой лунной дорожке, которую великодушно предоставляло море в ясные дни.

***
– Как я не люблю одиночество, – грустно вздыхал опустевший Дом. – Раньше, когда хозяева уезжали, оставалась бабушка и к ней приходили родственники. Они разговаривали на веранде или в саду. И тихий говор напоминал журчание ручейка, который я видел по телевизору. А сейчас тишина расползается, наполняя углы, погружая в сон все вещи. Днём свет пробивается сквозь плотные шторы, а ночью только фонари и далёкие холодные звёзды равнодушно мерцают вдали. Слышно только, как тикают часы, добросовестно отсчитывая время. Темно и одиноко – даже в зимнем саду, где днём свет проходит через большой световой фонарь в потолке. Здесь были диковинные растения из дендрария – самолётами, поездами, автобусами они добирались, тщательно оберегаемые, поселились здесь и напоминали хозяевам о море, лете. Цветы сладко переговаривались, вспоминая родной край. Но их забрала соседка, чтобы не высохли. Только иногда в полу, в небольшом бассейне мелькают золотые рыбки. Но они не умеют говорить.

Лучи вечернего солнца скользили по кирпичной кладке стен, нагревая их и передавая тепло в комнаты, но Дому было холодно, и он продолжал грустить:

– Ночью темнота наваливается, как соседский чёрный ньюфаундленд и кажется будто стены шепчутся, что-то вспоминая. Просторные комнаты всегда были наполнены событиями. Здесь любили и ждали гостей – даже обыкновенные вещи радовались приятным посетителям – ступени деревянной лестницы приветливо поскрипывали под знакомыми шагами, весело открывалась дверь, вешалка с вежливой выдержкой принимала пальто и шляпы, стены ловили звук знакомых голосов. Вечерами Хозяин с благоговением погружался в свои институтские конспекты и делал расчёты, чертил новые дома, а позже увлёкся фотографией и превратил всё семейство в модели. А как хорошо было, когда Хозяин настраивал радиоприемник и сначала часами в нём что-то пищало, верещало, а потом вся улица наполнялась вдохновляющими звуками музыкальных шедевров. Весной приходили мастера с инструментами и делали ремонт. В доме стучали молотки, ревела болгарка, вгрызалась в стены дрель, пахло краской. И я всегда укрывал своих хозяев от непогоды, согревал теплом и уютом, и с удовольствием слушал рассказы о том, что происходит за его пределами. А сейчас тишина. И пустота…

Погруженный в свои грустные размышления, Дом услышал негромкий шорох. В чулане зашевелилась крышка старого чемодана и оттуда неуклюже выбралось странное существо. Длинные запутанные волосы свисали до плеч, густые седые брови торчали над глазами, всклокоченная борода доставала до пояса. Этот кто-то был одет в пыльную красную рубаху до колен, из-под рукавов которой выглядывали узловатые руки с длинными ногтями. Непонятный житель поморгал большими добрыми тёмными глазами, словно стряхивая пыль с ресниц, и стал осматривать всё вокруг, а затем прошёл по комнатам, погладил портфели и платья дочек, отправился на кухню, потрогал краны и замки. Нечаянно зацепил стакан, и вода пролилась на пол.

Дом сначала с любопытством наблюдал за передвижениями существа в красной рубахе, а потом подумал:

– Ну, хоть кто-то живой! Домовой, что-ли показался?

Хлопнула дверь чулана, крышка чемодана прикрылась. Вскоре послышалось хрипловатое посапывание, а потом стало опять тихо.

***
Камни были гладкие и горячие, внизу покрытые перламутровым бархатным мхом. Вода, тёплая и солёная, плескалась по ногам. Откуда-то осторожно передвигаясь на камень выбрался белый кот.

– Удивительно, ведь коты боятся воды, а он смотрит на море с таким любопытством, – заметил отец.

– А я уже скучаю за нашим Маркизом, – задумчиво сказала Яна. – И за Кешкой с Машкой.

– Вы же так хотели на море! – вмешалась мама. – Ещё неделю будем здесь. Надо посмотреть «Щит и меч» – панораму. И экскурсии будут.

Она поправила широкие поля шляпы и подумала, что ей тоже уже хочется домой.

***
Стройный тополь заволновался, шумно зашелестел серебристыми листьями и прошептал яблоне: – Едут!

– Едут! – поспешно передала яблоня известие и весточка побежала по листьям вьющегося винограда, по цветам, повернувшим головки навстречу.

– Едут! – проникло сквозь стёкла и шторы, блеснуло искоркой в пустующем доме.

– Возвращаются, – обрадовался Дом и, успокоившись, благодушно улыбнулся.

Солнце жгло немилосердно. По ясному небу неслись высокие и редкие облака, желтовато-белые и длинные, как опустившиеся паруса. Пушистые и лёгкие с узорчатыми краями, они постоянно менялись, будто таяли и снова появлялись совсем другими. Катя отложила секатор и, спрятавшись в тени ореховых деревьев, смотрела на дорогу, ведущую вверх. Её дачный домик был расположен в нижней части улицы, а на самой высокой точке, окруженный деревьями, строился дом из розового камня. Уже вырос второй этаж, появились арочные окна и крыша. Катя не подходила близко к этому дому, всё, что не могла увидеть, дорисовывало воображение, и Катя мысленно назвала дом розовым замком. Постепенно этот дом превращался в её несбыточную мечту.

– Что ты всё смотришь на этот дом? – спросил проходивший мимо председатель.

– Нравится. Только никогда у меня такого не будет.

– Поживём – увидим, – ответил главный дачник и отправился по своим делам.

Прошло три года. Высокий дом смотрел на улицу полукруглыми глазами окон и стоял одиноко в самой верхней части земельного участка, принадлежащего товариществу. Хозяин не приезжал и садово-огородными делами не занимался. И однажды председатель сказал Кате, что розовый замок срочно продаётся.

Катя долго не раздумывала. Она сказала себе, что имеет право сделать то, что ей давно хотелось. Вскоре появился хозяин, чтобы показать дом. Внизу была большая веранда с арочными окнами, завитыми виноградом. В комнатах чувствовался приятный запах деревянной обшивки стен и потолка, а на второй этаж вела резная деревянная лестница с точеными балясинами, украшенными лепестками. Наверху был просторный зал с множеством окон.

Но хозяин предупредил, что крышу покрыли неудачно и нужно будет переделать. Катю это не остановило, дом был приобретён, вскоре появилась бригада и крышу заменили. Старую дачу передали соседу. Муж привёз технику, мебель, ковры, решили ещё сделать камин, почистить скважину и тогда получится настоящий загородный дом.

***
На площадке перед управлением, где работала Катя, ходили голуби. Рабочий день начался и были сделаны первые звонки. Катя посмотрела в окно и увидела, что голуби резко вспорхнули. Вскоре в кабинет Кати заглянула женщина.

– Я из монастыря. Хотите посмотреть иконы? Все освящённые и в наборе.

Катя растерялась, не зная, что ответить, а тем временем женщина вошла и присела на стул.

– В доме обязательно должны быть эти иконы, – убеждала монашка. Она стала выкладывать на стол коробочки с крестами и рассказывать значение икон.

У Кати в доме было несколько икон – сестра привезла из лавры. Но отказать не могла и купила набор – защита дома.

Катя принесла изображения святых в загородный дом и развесила в комнатах. На полочку поставила разные фигурки и маленького домового. Когда они с мужем ходили по большому залу второго этажа, Катя заметила:
– Здесь бы потолок повыше. Хозяин был маленького роста, а ты высокий.

– Ты хочешь здесь смотровую площадку? Отсюда сверху прекрасный вид – поля, луга, речка там, лесок! – пошутил муж.

Прошло ещё три года. На дачный участок приезжали дети. Внуки играли в песочнице, плескались в бассейне, лакомились фруктами и ягодами. Катя добавила роз, устроила большой цветник. Время было мирное, но неожиданно всё изменилось.

***
Катю разбудил грохот канонады. В пять часов утра ещё хотелось спать. Свежий ветерок, шевеля листву, прилетал с открытого балкона. Утреннее небо было голубое и чистое, и звуки залпов никак не вписывались в эту спокойную летнюю картину.

Катя раздражённо подумала:

– Как же вы надоели! – и перевернулась на другой бок – слух уже вычислил расстояние зоны обстрела – далеко. Можно было поспать, но сон не шёл, хотя позади то время, когда она пряталась от обстрелов в ванной и в тамбуре. У Кати был выходной, на дачный участок она не собиралась – не поливной день, но почему-то ни о чём другом, кроме сада, она думать не могла. В голове вертелся ворох нескончаемых дел, которые она никак не успевала там переделать.

Примерно через час зазвонил телефон. Соседка по дачному участку, почти кричала:

– Катя! Твой дом разбили!

– Что ты такое говоришь! – Катя опешила и не могла поверить. – Что, сильно разбили?

– Да! Гора камней!

Подавленная известием Катя собралась и вызвала такси, чтобы побыстрее доехать. Её душила горечь обиды и мысли были только об одном:

– За что? Не может же быть, чтобы всё было разбито! Отремонтируем, восстановим!

Она быстро шла по к дому и остановилась на дороге. Перед домом зияла огромная воронка – метров пять в диаметре и глубиной метра три. На этом месте росла черешня и цветы.

Увидев Катю, подошли соседи.

– Неслась ваша черешня через два участка. Зрелище было ужасное – летит большое дерево в клубах пыли и земли. А ещё грохот от взрыва и падающих обломков – больше метра куски кладки. Это ж какая сила! Как мы перепугались! Хорошо, что вас тут не было! А наши участки теперь глиной засыпало!

– Это ракета могла такое натворить. Пожалуй, не долетела… куда ей надо, – посочувствовал Кузьмич, старый дачник, поворачивая палкой ржавые куски разорвавшегося металла.

Большой зал второго этажа был полностью разрушен. Фермы упали, металл покорёжен, согнут, крыша с деревянной обшивкой лежала на перекрытии. На первом этаже вырваны двери, а веранда до самой стены засыпана землей. Среди этой разрухи на уцелевшем столе светилась перламутром любимая Катина чашечка с розочкой, абсолютно целая. Комнаты дома, где висели иконы и держал оборону маленький домовой, совсем не пострадали.

***
Витое ограждение отбрасывало на пол террасы причудливую тень. Над головой Кати плыли белые облака. В саду густо цвели абрикосы, впереди виднелись зелёные поля и, как искусная танцовщица, извивалась речка. На том месте, где была воронка, на клумбе алели тюльпаны. Весна шла с новыми надеждами, но до мирного времени было ещё далеко.

Рассказ написан на конкурс “Дом"

«– Могу оставить здесь свою невзрачную оболочку из плоти
и послать душу далеко-далеко в полёт, на поиски приключений…
– будь осторожна. Будь осторожна!»

Апрельское колдовство. Рэй Брэдбери


Рита любила осень. Подкрадываясь тихо и незаметно, это загадочное время года настраивало на размышления, а Рита любила мечтать. Она смотрела в окно на улетающих птиц и думала: «Если бы можно было стать лёгким ветром и, обернувшись невидимкой, полететь в другое время».

Рита была недовольна собой. Часто, разговаривая с людьми, она задумывалась над тем, что у многих есть какая-то внутренняя защита – что-то неосязаемое, но очень ощутимое. А в себе она этого не чувствовала, и сама себе не нравилась. Мягкость её характера, доброжелательность, готовность всех жалеть, казались ей слабостью. Да ещё и такая романтичность, мечтательность. Если бы в её душе поселился, подобно Сеси, придуманной Брэдбери, кто-то волевой и сильный… Рита хотела стать другой. Но одних таких мыслей было мало. Нужен был кто-то, кто сможет вселить в неё это стойкое существо, которое станет её сутью.

Она посмотрела на часы, нужно было выходить. Подруга Зося пригласила её побродить по художественному музею.

Насмотревшись на картины, посуду, разный антиквариат и чувствуя, что ноги уже гудят, они забрели в большой зал, по которому прогуливались дамы в кринолинах. Потом дамы заходили в маленькую комнату и вскоре оттуда выходили переодетыми в свою современную одежду, а мимо них выплывали новые принцессы и королевы.

– Проходите, нарядов много! – пригласила костюмерша и Рита с Зоей вошли в эту волшебную комнату, откуда вскоре вышли преображёнными.

Одной рукой взмахивая веером, а другой придерживая парчовое платье, чувствуя тяжесть украшений и парусность шляпы, Рита вошла в зал королевой. Словно свежий ветер унёс усталость дня и ей даже показалось, что из окон пахнуло весной. Рита выпрямилась, походка её изменилась, стала уверенной, твёрдой, величавой. Ей показалось, что зал наполнился другими людьми – рыцари, герцоги и лорды ждали её указаний.

– Ты перевоплотилась, стала похожей на настоящую королеву! – с восхищением произнесла Зося.

– Хороша! – сказала, улыбаясь, костюмерша. – Королева! А кто знает, кем мы были в прошлой жизни!

Вечером Рита рассказала мужу о прогулке в музей и показала фотографию. На следующий день вечером Макс, загадочно улыбаясь, вручил жене яркий пакет. В шёлковом конверте с названием «Тайный дневник королевы» находился блокнот.

– Будешь записывать свои мечты, а потом мне рассказывать на ночь, как Шахерезада, – шутливо сказал муж, не придавая значения своим словам.

После этого дня вечерами Рита уединялась в библиотеке и открывала дневник. На столике лежала стопка книг о правительницах былых времен. Она искала свой образ, слова костюмерши о прошлой жизни затронули её, и теперь была уверена, что в той жизни была королевой, ведь свыше ей уже дан знак. Рита уже видела себя в другом времени и её мысли ложились строками в блокнот – дневник королевы:

«Из-за леса по холмам и высоким шпилям сурового замка скользят яркие лучи солнца. Петляя среди холмов от самого леса, то появляясь, то скрываясь, вьётся дорога, начинаясь от подъёмного моста. По пыльному пути мчатся гонцы, медленно ползут гружёные крестьянские телеги, проходят отряды воинов.»

– Конечно, – думала Рита, – это старейшая Англия – с особой культурой, стилем, историей и духом аристократии.

Она представляла парадные выходы, балы, мысленно видела, как подписывает указы, как наказывает и прощает. Её новая сущность теперь проступала сквозь черты, проявляясь в осанке, походке, тщательном уходе за собой и королевском великодушии.

Домашние не обращали внимания на её уединение. Она и раньше любила читать, а у домочадцев было полно своих дел. Перед ней был раскрытый дневник и мысли уносили её в прошлое:

«Невысокие холмы, густо поросшие кустарником, изрезали обширную долину на всём протяжении от старинного замка до самого леса. Франция… Лотарингия… Словно предвещая безвременье, громко кричала сова и плакал филин, надрывно выли псы, зловеще каркал ворон. Ураган бушевал, срывая и круша деревья… С первыми признаками захода солнца слуги в замке начинали зажигать свечи, чтобы до сумерек их горели тысячи. Раздался громкий захлёбывающийся крик ребёнка… отец берёт на руки будущую королеву Англии. В её голове признаки величия, которое осеняло её родной дом с 12 века!
– Маргарита! – гордо произнесла бабушка Иоланда. – Она будет наделена могучей волей, честолюбием, талантом политика!»

Рита с интересом и восхищением читала об этой необыкновенной женщине, жившей в пятнадцатом веке. Жизнь Маргариты Анжуйской была наполнена любовью и предательством, интригами и верностью. Ей поклонялись и её проклинали. Француженка по рождению она всю свою жизнь отдала борьбе за надежность английской короны.

***
Утром Рита собиралась на работу. Уходя, она остановилась у зеркала и внимательно посмотрела на себя.

– Нет, я не так красива. У Маргариты точёные черты лица, благородная бледность, яркие сочные губы, чёрные выразительные глаза, гибкая стройная фигура – мало кто мог с ней соперничать.

Но когда Рита представила, что она – Маргарита, по её лицу неуловимо скользнула лёгкая улыбка.

***
На остановке пришлось некоторое время ждать маршрутку. Рита рассматривала прохожих и знакомую улицу, но мысли снова уносили её далеко. Налетел холодный осенний ветер, первые капли дождя хлестнули по лицу и перед ней заплескались холодные волны Ла-Манша. В дорожном платье на корабле будущая королева пересекает пролив. Генрих VI – король Англии посватался к Маргарите и встречает её в своем замке.

Рита работала в городском архиве, множество рутинных дел она уже выполняла автоматически и так увлеклась образом Маргариты, что почти постоянно видела себя в прошлом, она словно набиралась там, в глубине веков той энергетики, которая, как она считала, была ей необходима. И то, что для королевы Англии главными её рычагами были преданность мужу и неистовая любовь к сыну, было Рите близко и понятно, и словно роднило её с Маргаритой.

***
Король Англии добр, ласков, набожен, но вскоре тяжёлая болезнь стала терзать его. В покоях королевского замка суета… родился сын – наследник английского престола, названный Эдуардом. Время летит быстро, вот уже малышу два года, он резвится на полянке в окружении нянек. Маргарита смотрит на него с любовью и нежностью… Но что это? Ветер распахнул окно и зал наполнился облаком из лепестков алой и белой розы.

***
Шумная кавалькада направляется от замка, блестя под лучами яркого солнца оружием, доспехами и украшениями. Окруженный свитой из достойных рыцарей, их оруженосцев и придворных дам, Генрих беззаботно мчится по дороге. Он спешит предаться любимому развлечению – охоте, ещё не подозревая о сгущавшихся над ним тучах.

Длинная вереница интриг между домами Ланкастера и Йорка стремилась к развязке. Но планам Ричарда мешала Маргарита Анжуйская. Когда корона уже почти была в его руках, она сумела вернуть трон Ланкастерскому дому. Маргарита была неотразимо красива, и Ричард мечтал о ней. Он хотел короны и хотел любви, но вдруг понял, что Маргарита всего лишь смеялась над ним и теперь он жаждал мести.

Рядом с Генрихом его жена Маргарита, в пурпурном, с золотой отделкой костюме на чёрном жеребце, взнузданным под дамским, высоким седлом. Но их встречают посланники Ричарда. В тот момент, когда копьё барона вонзилось в землю перед копытами коня её супруга, ей показалось, что копьё пронзило и власть Генриха.

Потерпев тяжёлое поражение в борьбе интриг, герцог Йоркский собирает войска, надеясь отомстить на поле боя. Маргарита принимает вызов.
Тяжёлые ворота замка со скрипом отворились и по подъёмному мосту выползает железная змея закованных в броню воинов. Она призывает рыцарей: – «Йорк! Ланкастер! Король в плену!» Жестокая битва... Гремят трубы, возвещая о победе английской короны. Поредевший закованный отряд спешит укрыться за крепкими стенами.

Франция терпит поражение… герцог Ричард Йорк, её враг, погибает. В эйфории победы королева приказывает казнить всех пленных:

– Ты злей волков, французская волчица! – слышит она проклятия.

***
Рита настолько наполнилась образом королевы, что и муж, и сотрудники стали замечать изменения не только в её внешности, но и в характере. Муж, догадываясь о причине, иногда подшучивал, а сотрудники решили, что у Риты появился могущественный покровитель. Но она почувствовала, что ей стало легче жить. Риту перестали терзать сомнения о правильности своих поступков, она стала перепоручать те дела, которые делала за других, смелее решала проблемы. Словно в ней появился тот крепкий стержень, которого ей так не хватало.

***
По сложившейся привычке Рита перелистывала свой дневник, но в этот вечер не мечталось. В течение последних месяцев она иногда чувствовала боль в области солнечного сплетения. Но сегодня боль нарастала и становилась невыносимой. Рита пыталась принимать разные таблетки, но боль не отступала. Небо стало тёмно-синим в ожидании звёзд. В доме она была одна. Макс уехал в командировку.

Наступила ночь. Рита поняла, что сама не справится с болью и вызвала скорую помощь. Она с трудом спустилась по лестнице, держась за перила, чтобы открыть входную дверь и впустить врача. Но приехали две медсестры. В первой больнице её не приняли, был не их день, и потом всю ночь Риту возили по городу, пока, наконец, не поместили в старую больницу на окраине. К этому времени женщина почти обезумела от боли. Утром появился врач, ей поставили капельницу и стали готовить к операции.

***
Рита, измученная болью, хотела умереть. Ей было всё равно. Глаза слепили большие лампы над головой, как сквозь завесу, она видела блестящие инструменты, белую ширмочку перед лицом и три головы в белых шапочках.

– Вы говорите, говорите, – слышала она голос врача.

Но сил не было… как в тумане она видела, что свет ламп расплывается, комната постепенно превращается в белое облако и всё исчезает…

***
Макс вернулся домой и увидел записку жены. Он стал искать документы и, увидев на столе раскрытый дневник, невольно прочитал несколько строк. Макс подумал, что сам подтолкнул её к этим мыслям, но разговоров на эту тему больше не было и он никак не ожидал, что Риту привлечет эта эпоха.
– Зачем туда? Инквизиция… Коперник… Джордано Бруно… Жанна Д Арк… Что она нашла в том времени средневекового хаоса? Скорее всего она об этом даже не думала… просто красивая мечта… и столько уже написано, такое стремление…

Он мельком посмотрел на себя в зеркало и, увидев высокого светловолосого мужчину с карими глазами, подумал, – а где же я в её мечтах?
Он бережно закрыл дневник и вышел из дома.

***
Просторное стеклянное здание наполнялось отблесками закатного зарева. Внутри мелькали лёгкие фигуры в белых развевающихся одеждах. Они словно летали, передвигаясь по разным комнатам. Рита сидела на прозрачном стуле и ждала, когда её позовут. Вскоре она это почувствовала и направилась в большой зал. Невыносимо яркое свечение наполняло помещение. По большому залу, гордо подняв голову, величественно прошла Маргарита Анжуйская. Рита увидела, как невидимый ветер листает страницы её дневника и наполняет новыми записями – о том, о чём она не успела написать.

«Маргарита восстанавливает власть мужа – короля Генриха, но вскоре терпит поражение от сына герцога. Королева со своим сыном спасается сначала в Уэльсе, затем в Шотландии и во Франции… Но пламя войны, зажжённое Маргаритой, продолжает пылать… битва при Тюксбери… сражение проиграно… погибает её сын... а она хотела сделать его королем… Снова битва… поражение… плен… её везут через весь Лондон, горожане улюлюкают, бросают в неё грязь… наконец, жалкий приют в рыцарском замке вассала её отца».

В прозрачном здании Рита чувствовала себя со всеми своими мыслями и мечтами совершенно раскрытой. Перед ней, путаясь и смешивая картины, пролетела жизнь Маргариты Анжуйской. В воздухе повис вопрос – готова ли она принять такую судьбу? Рита вскочила со стула и попыталась взять свой дневник с прозрачного стола:

– Нет! Нет! – закричала она в страхе, что её жизнь пойдет по показанному ей сценарию. – Я не хочу! Я хочу вернуться в своё время, туда, где мои родные, они любят меня, и я люблю их!

– А знаешь ты, какой любовь бывает? И править как, не нарушая клятв? И верной быть супругу, что дан богом, стране своей и своему народу, когда идёт за горем горе по пятам? Жить средь кровавых дел, негаданных убийств, коварных козней? И с благодарностью встречать дары и гнев судьбы! – услышала она жёсткий голос королевы. – Ты хочешь стать другой, так стань же ею! И тяготы судьбы без маски встреть! А ты живешь с мечтой самолюбивой! Не стоит моё время примерять! Жизнь прожита моя, не повторится. Ты хочешь красоваться и кичиться моим прекрасным обликом? Но ты судьбу мою всецело не приемлешь? Меня сломила гибель сына. В свирепой схватке он погиб. И эта рана всегда свежа, и боль несу я в сердце. Но сыном короля он был и будет. И память о нём вечна, как и честь.

Рита слышала ещё хлёсткие слова королевы, но голос Маргариты уже удалялся. Рита пыталась увидеть королеву, ту, все портреты которой она помнила из книг, но в комнате никого не было. Солнце пряталось за горизонт в небе, уставшем и полном бело-алыми облаками воспоминаний.
В наступившей тишине таяли обрывки нахлынувшего видения.

****
– Добрый день, сударыня, всё прошло удачно.

Она с трудом открыла глаза и увидела улыбающееся лицо врача.

– К вам пришёл муж. Поговорите, но недолго.

Макс вошёл в палату с цветами. Поставил пакет с лекарствами и продуктами.

– Привет, дорогая… Что ты так нас напугала? Ничего, скоро будешь дома. А когда поправишься, поедем… в Англию. В общем, куда ты захочешь. Я увидел несколько строк в твоём дневнике. Королева Англии… Это не та, о которой Шекспир написал? Что же ты скрывала свою мечту? Но об этом потом… Ты и так королева – для нашей семьи.

– Я не успела тебе рассказать. Так получилось. А в Англии я побывала, в средних веках, когда была под наркозом… не хочу я такую судьбу… Ах, историю надо читать! И силы находить в себе самой. Хорошо, когда всё случается в своё время. Нет, давай лучше поедем к тёплому морю.

Историческая справка

Маргарита Анжуйская, (23 марта 1430 г. – 25 августа 1482 г.) – супруга короля Англии Генриха VI; вторая дочь Рене I Доброго, герцога Анжуйского, и Изабеллы Лотарингской.

Иоланда Арагонская – номинальная «королева четырех королевств» (Арагон, Сицилия, Иерусалим, Неаполь), герцогиня Анжуйская, младшая дочь Хуанa I Охотника, короля Арагона и Иоланды де Бар.

Генрих VI Виндзор – третий и последний король Англии из династии Ланкастеров

Герцог Ричард Йорк – герцог Йоркский – сын Ричарда Конисбурга, графа Кембриджа, и Анны Мортимер, глава партии Йорков в начале войны Алой и Белой Розы. Крупнейший феодал, регент при короле Генрихе VI, враг королевы Маргариты.

Уильям Шекспир «Ричард III»

1. Сын Маргариты родился в 1453 г.
2. «Война Роз» (1455-1485 гг.), названная по имени алой и белой розы.
3. Войска Маргариты наносят поражение Йоркам (1460)
4. Сын погибшего герцога Йоркского – Эдуард наносит поражение Маргарите, и провозглашает себя королём Эдуардом IV (1461-1470)
5. В мае 1471 г. происходит битва при Тюксбери, в которой Маргарита терпит поражение и погибает ее сын Эдуард, которого она так хотела сделать королём.
6. Маргарита и её муж заключены вновь под стражу в 1471 г.
7. В 1475 г Людовик XI выкупает у англичан Маргариту Анжуйскую.

Ника долго бродила по улицам, пока нашла городской дворик, где можно остаться одной. Со скамьи в тени вьющегося винограда была видна улица. Ника смотрела на прохожих через пелену своей огромной беды и удивлялась:

– Как они могут просто идти мимо… Мне так плохо и никому до этого нет дела.

Слёз уже не было, осталась только тупая боль и крик в душе:

– Почему? Зачем хвалили в школе, на контрольных давали отдельный сложный вариант? Почему, когда получила задание, всё поплыло перед глазами и не могла вспомнить простые формулы? Не набрала баллы…

Она не заметила, как через дворик прошла старушка и села рядом на скамью.

– Почему ты грустная такая, дочка? – спросила она ласково.

У Ники снова навернулись слёзы, и она стала сбивчиво рассказывать – комок боли сковывал голос. Старушка представилась Эммой Львовной, и, взяв Нику за руку, сказала:

– Знаешь, милая, пойдем-ка ко мне, я в этом доме живу.

В подъезде было темно. Скрипучая деревянная лестница привела на второй этаж. В комнате щедро залитой солнечными лучами, Ника рассмотрела высокий резной буфет, картины и старинный «Беккер» со стопками нот.

– Садись в кресло, будешь слушать Рахманинова. Не возражай! Никто в наше время не сможет написать такую великую сильную яркую вещь, как второй концерт. Звучат отрывки, отголоски, жалкие осколки. Эта музыка проникает в самое сердце!

Старушка включила запись и ушла на кухню готовить чай.

Ника безразлично устроилась у окна и стала вслушиваться, чтобы уйти от своих мыслей, но через несколько минут почувствовала, что музыка наполняет её сокровенным настолько, что не хватает дыхания, словно звучат голоса океана от маленькой волны до неистового шторма, сердце разрывается от боли и восторга, возрождая надежду, даря вдохновение. Мелодия на миг оборвалась. Ника перевела дух – ей хотелось, чтобы стук её сердца не мешал слушать.

Эмма Львовна неслышно вошла и сказала:

– Первый концерт Рахманинова провалился, после этого композитора мучила тяжёлая депрессия. Ему помог Владимир Даль. Потом был написан второй концерт. А твоя беда – совсем не беда, а так – досада. Всё будет хорошо.

– Главное, чтобы был мир, – и она взглянула на портрет мужчины в военной форме.

Они пили чай, Эмма Львовна рассказывала о себе.

Ника не знала тогда, что в те же дни, когда она сдавала экзамен, молодой парень из далёкого белорусского села тоже не прошёл по конкурсу, и через год они встретятся в другом городе, чтобы уже не расставаться. А высшую математику в институте, в который она поступит, профессор будет читать так, что заслушаешься.

Сергей Васильевич Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром до минор, соч. 18



По данным Московского института радиологии это произведение Рахманинова снижает риск онкологических заболеваний и помогает тем, кто уже страдает от него.

«Расплата в этом мире наступает всегда.
Есть два генеральных прокурора:
Один – тот, кто стоит у ваших дверей
и наказывает за проступки против общества,
другой – сама природа. Ей известны все пороки,
ускользающие от законов» Дени Дидро.


Надвигалась осень. Листва уже пожелтела, по утрам иней превращал луга и нивы в сверкающее море, в верхушках деревьев шумел холодный ветер. Мой друг пригласил меня поохотиться. В его деревне в горах и лесных чащах множество дичи: собака через каждые сто шагов нападает на след зайца или стаю куропаток, а болота и маленькие пруды, поросшие тростником и водорослями, буквально кишат дикими утками и бекасами. Я с удовольствием согласился.

Когда я приехал, в гостиной уже собрались охотники. Меня с улыбкой встретил Ефим – хозяин дома – лет сорока пяти, высокий, худой, с длинным и тонким носом, узким лбом, серыми глазками, взъерошенными волосами. На стене в гостиной висела большая картина «Охотники на привале». Вдохновлённые изображением, всколыхнувшим незабываемые приключения, шумно галдели и жестикулировали прибывшие охотники, расположившись на диване креслах. Охотничий пыл разжигали и несколько чучел зверей – медведя, волка и лисицы. Неподвижные крылья неживых птиц были распластаны под потолком, словно они замерли в последней минуте полета.

Почему-то они напомнили мне последний приезд с охоты, когда с ещё не остывшим азартом я доставал из сумки подстреленных рябчиков и зайца, в комнату заглянула дочка. Она увидела мою добычу и убежала в свой уголок, где быстро накрыла платком кукол и плюшевых зверюшек, и я услышал, как она строго наказывала:

– Сидите дома! Я вам не разрешаю выходить! Не то вас охотники постреляют!

После ужина и шумных разговоров о предстоящей охоте, все разошлись по комнатам, чтобы встать пораньше.

***

Я шёл по выжженной пустыне. Раскалённый воздух обжигал лицо и лёгкие. Вдали виднелся чёткий квадрат леса. Собравшись с силами, я стал идти быстрее и вошёл в освежающую тень. Всё вокруг показалось мне необыкновенным – деревья с широкими гладкими стволами и густыми ветвями, покрытыми огромными листьями с мелкими ворсинками, лужайка с большими пёстрыми цветами, колючие кактусы. Лес оживляли птицы, спокойно перелетающие по ветвям.

Но меня преследовало ощущение опасности. Казалось, кто-то неслышно шёл за мной по пятам и сердце начинало колотиться, как шальное, больно ударяясь о рёбра. Мне пришло в голову, что в этом странном лесу могут жить огромные звери. Я убедился, что мои опасения не напрасны, когда услышал, как эхом раздался яростный рык волка. Зверь уже подкрадывался ко мне. Я побежал так быстро, что картинка перед глазами иногда расплывалась, но всё же я ловко маневрировал меж деревьев. Дикий рёв, леденящий душу, всё приближался. Запах волка до отказа наполнил мои лёгкие. Дыхание врага было совсем близко. Я поскользнулся и куда-то летел, обдирая ноги и руки.

***
Глубокая сырая яма была покрыта густым плотным мхом, благодаря которому падая, я не покалечился. Верху плыли белые, похожие на диковинных зверей облака, я почувствовал блаженство природы и то, что мне предстоит единоборство с чужим незнакомым миром. У меня не было даже обычного ножа. В кустах послышался шорох, и я стал прислушиваться. Солнце светило мне в глаза, но я смог различить птицу, которая шумно взлетела и скрылась в кустах. Я немного успокоился и попытался выбраться, скользя по бархатной поверхности мха и цепляясь за какие-то вьющиеся растения с резким запахом.

Когда почти выбрался из ямы, надо мной раздались и резко оборвались мелодичные призывы голубя, ветки зашевелились, и я увидел перед собой трёх странных существ. Высокие, с развитой мускулатурой, похожие на людей, они были покрыты серебристым мехом. Если бы у них не были фигуры людей, я бы сказал, что это волки. Не дав мне опомниться, незнакомцы, оглушительно крича, бросились на меня. Я попытался защититься, но получил удар по голове. В глазах потемнело, я зашатался под тяжестью навалившихся тел, и, теряя сознание, продолжал обороняться. Но у нападавших похоже не было цели убивать меня. Я упал на край ямы, высокий мох наполнил мне рот и нос, я плохо видел. Мои руки и ноги связали крепкими веревками. Едва живой от усталости и отчаяния, я закрыл глаза.

Мои победители, оживлённо переговариваясь на непонятном языке, уселись в тени рядом со мной. Отдохнув, они поднялись и жестами велели идти с ними. Я тоже знаками попросил развязать меня, понимая, что сопротивляться бесполезно. Они согласились, и я, в сопровождении этих странных существ, пошатываясь, побрел по дороге, пока мы не пришли к небольшому домику. Легко открылась дверь и меня втолкнули в невысокое помещение. Один из провожатых снял с гвоздя стальной обруч и грубо толкнув меня под подбородок, примерил его на мою шею. Затем он вытащил стальную цепь и соединил с обручем.

Только сейчас я осознал всю тяжесть случившегося. Я сидел на грубой лавке и тупо ждал, совершенно не представляя, куда я попал и как мне освободиться. В лесу я потерял часы и не знал, сколько времени прошло. Наконец за мной пришли. Два человеко-волка сняли ошейник и повели меня по грунтовой дороге. Мы пришли в большое каменное здание странной формы, напоминающей живое существо.

На меня смотрели холодные жестокие прожигающие насквозь глаза. Я понял, что это представитель более высокой касты – у него была очень красивая, более светлая, гладкая, переливающаяся серебристая шерсть. Было странно, что он заговорил со мной на моём родном языке. Похоже, за то время, пока я сидел, прикованный цепью, обо мне всё выяснили.

– Как ты попал в этот лес? Все жившие раньше в городах люди уже на учёте в миграционном бюро. Вы – люди, почти уничтожили живой мир. Мы пришли вовремя и спасли эту планету. Нам понадобилось пятьсот лет, чтобы разобраться с перенаселённостью, нехваткой сырья и продовольствия. Мы остановили цунами, ураганы, землетрясения, участившиеся извержения вулканов... Боги Света из созвездия Ориона руководили нами и контролировали. Сейчас у нас десятки тысяч агентов, орбитальные станции, средства массовой информации, вся наука, политика, экономика. За один день мы можем убрать любое количество людей, переместить, заменить другими. Ты сейчас отправишься в изоляционный сектор. Это единственное место, где позволено находиться вам, людям.

Он подошёл к экрану, пушистой рукой внёс дату и время и произнёс высветившийся номер.

– Девятьсот шестьдесят пять триста двадцать. Запомни! Тебя проводят.

В многоярусных подземных галереях горел яркий свет, кондиционеры гнали сухой воздух. Через каждые двадцать шагов стальные решётки перегораживали коридоры. Слева и справа тянулись бесконечные ряды дверей со смотровыми глазками.

Время шло медленно. День был наполнен бесконечными проверками, наказаниями карцером. Я равнодушно и тупо ел плохую еду, терпел унижения, спал на тощем матрасе, а надо мной день и ночь шумела громадная электронная машина, тасующая, как колоду карт, тысячи человеческих жизней. Люди выполняли самую тяжёлую работу, которую нельзя ещё было доверить роботам. С них не спускали глаз надсмотрщики – высокие, покрытые серебристым мехом существа.

Вблизи зеленел лес и пели птицы. Чистое голубое небо слепило глаза своей яркостью. На лугу паслись табуны прекрасных лошадей, важно расхаживали павлины, летали огромные орлы. Покачивая ветвистыми рогами, как коронами, не спеша ходили олени. Металлическим блеском переливалось оперение миниатюрных птичек, похожих на шмелей. Теперь здесь, на зеленом, цветущем лугу под чистым небом успокоились былые страсти, утихли мнимые бури, рассыпались самолюбивые мечты. Природа заявила о своих правах и стал слышен её настоящий голос, когда-то заглушённый суетой человека. И я подумал – то, что почти всегда равнодушно называл пейзажем, было проявлением всей природы планеты в целом.

***
Подскочив в постели, я тяжело задышал. Облизав пересохшие губы, я треснул кулаком по кровати. Жуткий сон! Холодный пот был скользким и зябким, как кожа змеи. Ещё не рассвело и комната была погружена во мрак. По телу неожиданно прошёлся озноб. Леденящий душу страх протянул свои цепкие лапы и хватал за горло. Задыхаясь, словно меня реально кто-то душил, я вылез из кровати и еле устоял на ногах, пытаясь сбросить наваждение из сна.

***
В гостиной послышался шум. Охотники переговаривались и собирались завтракать. В мою комнату постучала Петровна, старшая сестра хозяина.

– Просыпайтесь, все уже собрались. Ждут только вас.

Я спустился в гостиную совершенно разбитый. Картина, где охотники хвастались своей добычей, показавшаяся мне вчера такой спокойной и умиротворяющей, и чучела зверей заставили меня замереть. Все пространство комнаты перерезал острый, жёсткий взгляд человека-волка. Я понял, что сегодня, а может быть и никогда уже не смогу поднять ружьё и выстрелить даже в зайца или куропатку.

Я сказал хозяину, немало удивив его, что в охоте участвовать не буду и в этот же день уехал.

Мой сын жил в другом городе, часто уезжал на соревнования по баскетболу. Однажды я приехала к нему в гости и навстречу мне выскочило рыжее пушистое существо – сын завёл кошку. Незнакомка оценивающе посмотрела на меня большими жёлтыми глазами на уровне вдавленного носика и крутнулась, показывая себя и знакомясь.

– Что это за чудо? – удивлённо спросила я сына.

– Аристократка персидская. Уже подросла. Мимо такого очаровательного котёнка нельзя было пройти и не взять. Я её назвал Таис. Мне с ней не скучно, – улыбаясь, ответил сын. – Только не любит одна оставаться. Она умная такая – если бросить какую-то штучку – принесёт.

Когда мы ужинали, кошка дремала на полу. Но сын хотел, чтобы она подала голос, персы редко мяукают. Он зашуршал газетой. Кошка сразу подпрыгнула, недовольно пропела «мяу» и убежала. Потом мы сидели на балконе и разговаривали. Сын шутил:

– Иногда смотрю – Таис медленно обводит глазами своё королевство. Так и читается в них – всё ли в порядке? Ничего не нарушил мой хозяин? Завтра у меня тренировка, поедем, возьми её с собой, – предложил сын. – Таис очень преданная. Она будет за меня болеть.

Кошка потёрлась мордочкой о мою ногу, заурчала и посмотрела на меня умными глазами, словно понимая, о чем мы говорили. В окне квартиры на двенадцатом этаже был виден ночной, живой, беспокойный город. Нагнувшись куполом над играющими огнями тёмно-синий океан неба, усыпанный мерцающими звёздами, пытался уснуть, утопая в неге.
Таис разлеглась на подоконнике. Я залюбовалась:

– Такая милая! Похожа на плюшевую игрушку! Интересно, о чём она думает? Попробую угадать.

Таис повернула ко мне голову и взмахнула своим шикарным пушистым хвостом, словно отвечая:

– Скучно. Днём ещё мне хочется погнаться за пролетающей мимо птичкой. А сейчас даже наблюдать за снующими по улице людьми и машинами не получается из-за темноты. И мне остается только мечтать о том, чтобы меня выпустили из высокой башни, и я пошла куда захочу. Но я люблю своего хозяина, и он хорошо меня слушается и приносит мне вкусную еду. За это я позволяю брать себя на руки, погладить и ласково потискать.

На следующий день утром мы приехали в спортзал. Таис суетилась в корзинке, и я взяла её на руки. Игроки команды, похоже, уже были знакомы с рыжей кошкой. Баскетбол – игра очень динамичная, и Таис рвалась на поле. После матча она всё-таки выскочила и, подбежав к кольцу, начала прыгать. Ребята засмеялись и подбросили небольшой мячик. Тут кошка превратилась в игрока – профессионала – она подпрыгивала к кольцу, пытаясь схватить мячик. На поле вышел запасной – новый ловкий и прыгучий игрок команды.

Когда мы вернулись, позвонил мой брат Иван. Он пообещал прийти в гости и представить нам свою новую знакомую. Брату было за шестьдесят, но он поддерживал форму и хорошо выглядел, со вкусом одевался и собирался жениться.
Вечером Иван пришел в гости с невестой – яркой и шумной блондинкой с пышными формами. Даме было немного за сорок, она была одета дорого, в украшениях и с пышной причёской. Гостеприимная Таис немедленно вышла навстречу.

– Ах, какая пушистая кошечка! – пропела дама. – Из тебя получилась бы хорошая шапка, очень бы подошла к моей шубке!

Сын сделал недовольную гримасу, но ничего не сказал. Иван был в хорошем настроении, шутил, рассказывал разные байки, потом спел романс о любви. Элла – его подруга оказалась женщиной компанейской, с удовольствием пробовала все закуски, красиво курила, от души громко смеялась. Не сразу заметили, что Таис куда-то исчезла и к гостям не вышла.

Наконец, Иван и Элла засобирались уходить. С шумом все вышли в прихожую. Когда дама уже надела туфельки и поправляла перед зеркалом шкафа шарфик, сверху на неё спрыгнула Таис. Длинной пушистой лапой с выпущенными коготками, она содрала с головы женщины парик и, рыча, утащила его, перебираясь по верхам, куда-то на антресоль.

От неожиданности дама потеряла самообладание и заорала что-то не связное вперемешку с непристойными выражениями. Она выскочила на лестничную площадку, а Иван, спешно обуваясь, кричал:

– Элла, я провожу!

Но дверь лифта захлопнулась перед его носом, и он бегом помчался по лестнице, держась за сердце. Немного придя в себя, я стала искать парик. Но нашёлся он только через несколько дней – изорванный, пыльный и сбитый.

Брат так и не помирился с Эллой, а позже даже благодарил Таис за проницательность.

В один из дней сын уехал на тренировку, я пошла в магазин. Когда я возвращалась домой, увидела, что сын ходит под окнами дома и зовёт кошку. Вскоре мы услышали жалобное мяуканье, и увидели её, лежащей на траве. У несчастной кошки были переломаны лапы. Таис выпрыгнула из окна балкона – то ли увидела птичку, то ли стала искать сына. Окно было притворено, но не закрыто на замок, и кошка выскользнула.

Сын повез её в поликлинику. Таис вправили и забинтовали лапы, и сын вернулся с кошкой на руках. Она хромала, с трудом передвигаясь по комнате, но скоро поправилась и, сидя на окне, с грустью смотрела вниз на лужайку, где играли дети. Возможно она вспоминала свои приключения и мечтала о новых.

Написано для конкурса "Братья наши меньшие"
http://litset.ru/publ/15-1-0-66346

Кошке не нужно, что бы её любил весь мир…
Достаточно тех, кого она выбрала сама… (Терри Пратчетт)

Люди говорят, что кошек не любит только тот, кто ещё не встретил свою. В этой истине мне пришлось убедиться, когда невестка попросила забрать свою кошку на пару месяцев, пока подрастёт малыш. Сима была трехцветная – её рыжий, чёрный и белый пушистый мех неожиданно переходил из одного цвета в другой, словно художник лениво набросал на неё разных красок, оставив белыми лапки и пушистую шейку. Старшая внучка Алиса нехотя с ней расставалась, обещая проведывать.

Но сама Сима не привыкла, чтобы кто-то за неё решал. Поймав равнодушный и высокомерный взгляд, я понимала – я только её слуга. Не более. Иногда я пыталась взять её на руки, но она не отвечала мне взаимностью. Сима жила сама по себе. Накормленная, ухоженная и неприступная. И, оставаясь дома без присмотра, отчаянно рвала обивку мебели. Диван и кресла пришли в совершенно плачевное состояние, но ремонтировать их не имело смысла.

И вдруг она заболела. Неделю пряталась по тёплым углам, отказывалась от еды. Шерсть потускнела, глаза стали мутными. Муж повез её к ветеринару, и мы узнали, что кошке надо делать операцию.

Врач равнодушно произнёс приговор:

– Можем попытаться спасти её. Если выдержит. Но никакой гарантии. Потом ещё химиотерапия.

И назвал цену. От озвученной суммы я вздрогнула, посмотрела на жалкое существо и подумала, что спасать некого.
На следующее утро сын привёз внучку. Оставив у нас Алису, он поспешил по своим делам. Пока девочка смотрела мультфильм, мы с мужем на кухне разговаривали о нашей беде. Собравшись с духом, я сказала, что ничего не поделаешь, не стоит она таких денег. Вскоре мы ушли с внучкой на прогулку. Алиса не стала, как обычно, кататься на каруселях и лазить по горкам, только грустно смотрела на других детей. И я поняла, что она слышала наш разговор. Внезапно с дерева спрыгнула рыжая кошка и, виляя хвостом, остановилась рядом с нами. Алиса посмотрела на неё и сказала, что ей надоело гулять.

Поздно вечером я услышала плач. Внучка звонила сыну и с глазами, полными слёз, просила:

– Папа! Мне не надо больше никаких игрушек! Мне не нужны новые кроссовки и куртка! Папа, давай продадим мой планшет! И мне не надо праздник в день рождения, не надо на море! Я буду помогать маме во всём, чтобы она могла работать! Я буду с бабушкой делать поделки и продавать! Только давай кошку вылечим!

Я слушала и слёзы лились по моим щекам. Внучка считала Симу равноправным членом семьи и ей полагалось столько же, сколько другому – столько же любви, столько же жалости и столько же затрат, сколько другому члену семьи, если бы он вдруг заболел.

Я попыталась возразить:

– Она очень слабая и может не выдержать операцию. Но заплатить нам всё равно придется.

Внучка растирала слёзы рукой и будто соглашалась, но снова плакала. Тут всклокоченная Сима выкатилась из шкафа и медленно подползла к ней. Мне показалось, что от кошки пахнуло холодом и обречённостью.

– Я заплачу за лечение, – твёрдо сказал вошедший муж.

Утром он отвёз кошку в клинику, а вечером я поехала забирать её домой до следующей перевязки. В течение недели мы возили Симу в лечебницу.

Каждый раз, когда кошку запихивали в корзинку, она из последних сил пыталась сопротивляться. Вся в бинтах с пятнами крови, она выглядела совсем беспомощной, но мутная пелена постепенно уходила с её глаз. Когда я поехала за ней в конце недели, кошка, услышав мой голос, начала громко мяукать. Я вошла в палату, она бросилась навстречу и вцепившись в мою куртку, не отставала. Сима вся дрожала – то ли от страха, то ли от слабости. Так на руках я её и привезла домой. В кошачьих глазах светилась такая благодарность и любовь, что этот взгляд было труднее вынести, чем серую пелену.

Исхудавшая кошка быстро поправлялась, словно отрабатывая затраченные на неё средства. Выдержав лечение, она стала набирать вес, шерсть опять стала шелковистой. Внучка играла с ней, а я почувствовала, что кошка меня полюбила. Сима не выражала это, пытаясь ластиться, но подходила, смотрела в глаза и, словно чувствуя себя виноватой за причиненные всем нам хлопоты, позволяла себя погладить.

Теперь мы с ней мысленно разговаривали.

– За что ты меня теперь любишь! Я тебя не хотела лечить. Я вообще тебя не достойна! Ты лучше меня!

– Ты ведь меня не бросила. Будем считать, что это испытание.

Сима смотрела на меня своими огромными зелёными глазами, совершенно ясными и чистыми, словно только родилась на свет, и я чувствовала, что моя душа светлеет.

Она перестала обдирать обивку мебели, и я привела в порядок диван и кресла. Теперь кошка, выбрав мягкий уголок, спала там, уютно свернувшись колечком, и набиралась сил. А я почувствовала, что такое всегда тёплая, роскошная, меховая грелка.

Иногда Симу забирала к себе мама – побегать по травке. В саду у неё было много занятий – находить в траве шишки, пощипывать вкусные зелёные стрелки, погоняться за мотыльками.

По древнему поверью разноцветная кошка приносит счастье и удачу. И правда, пушистая красавица дарила хорошее настроение одним своим присутствием и прожила до глубокой старости в гармонии с теми, кого она выбрала и полюбила.

Написано для конкурса "Братья наши меньшие"
http://litset.ru/publ/15-1-0-66346

Маленький вокзал станции Посудово был расположен рядом с железнодорожными путями. Рядом стоял магазин и жилой дом начальника станции Якова Денисовича. А за дорогой почти на кромке леса виднелось ещё пять хат, где жили в основном старики. Молодежь из посёлка уехала, школьники жили в семьях в совхозе, километра за два от станции. В школу нужно было ходить в другое село.

Жители станции определяли время по стуку колёс.

– Московский проехал, – говорили старушки, покупая в магазине продукты.

Поодаль вдоль дороги виден старый домик, раньше там жила большая семья Денисовича, как его называли соседи. Сейчас этот дом пустовал и чердак был превращён мальчишками в штаб. Здесь были спрятаны ценные атрибуты – старая каска, ржавая винтовка, телефон, карта леса, лупа, бинокль. Это переносило ребят из шестидесятых годов во времена не так давно отгремевшей здесь войны, о которой часто вспоминали мужчины, собираясь за большим столом возле дома начальника станции. Наслушавшись их рассказов, мальчишки забирались на этот чердак и чувствовали себя настоящими бойцами.

Командовал небольшим подразделением Иван, самый старший по возрасту. Ему было пятнадцать лет. Парень жил с матерью в одной из квартир старого двухэтажного дома в совхозе. Отец его был партизаном и погиб на войне. Иван хорошо знал здешние места и любил бродить по лесу. Однажды нашёл заброшенную, почти засыпанную землянку, забрался в неё, словно надеялся найти в ней что-то такое, что расскажет об отце. Иван всегда с завистью смотрел, как его друзья ходили с родителями в лес за грибами, на рыбалку, ездили на дизель-электровозе в Чернигов.

По скрипящим ступеням лестницы на чердак поднимались один за другим «бойцы». Иван сел за стол и разложил перед собой самодельный планшет. Над узкими плечами возвышалась его большая голова с непослушными торчащими волосами и от этого от казался старше своих лет. Иван был в защитной форме, переделанной из костюма стройотрядовца, с погонами и звёздочками.

Двое ребят уселись на лавке напротив своего командира. Поддерживая дисциплину в своём отряде, старший строго смотрел на рыжего и курчавого подростков.

– Я сколько раз предупреждал – ходите по лесу с корзинками, будто грибы или ягоды собираете! – назидательно начал Иван. – Доберутся мужики до нашего штаба, все наши находки выбросят, переломают! И не ходите на болото! Гати старые, проваливаются! Бревна и хворост гнилые!

– Докладывайте обстановку, – сказал старший, развернув карту.

В это время в двери показался сын начальника станции Матвей – высокий белобрысый паренёк с торчащими по сторонам оттопыренными ушами. По его расстроенному виду друзья сразу определили – что-то произошло. Матвей досадливо пожаловался:

– Отец нашёл на чердаке нашего дома ржавый пулемёт. Вытащил меня за ухо во время завтрака и заставил рассказывать, где я взял эту «ракетную установку». Потом разбил пулемёт кувалдой и сказал, что за это я буду выкапывать картошку единолично. И он будет проверять каждый день. Нам всегда соседи помогали. А мы им.

– Ого! У вас же целое поле! Семья ведь большая! – сочувственно охнул старший. – Придётся тебе ночами помогать. Растяпа ты!

– Что там ещё? – спросил Иван, глядя на своих «бойцов».

– Вчера пастух Федяй поджёг траву и устроил фейерверк! – доложил загорелый рыжий парнишка. – В кустах были гранаты, они как взорвались! Несколько воронок появилось!

– А ты, Руслан, что скажешь? – обратился старший к невысокому худенькому курчавому парнишке, черноглазому, похожему на цыгана.

– Я вчера видел, мужики с города приезжали, искали патроны – тол добывали! – ответил мальчуган.

Внизу раздался шорох и стали слышны шаги – по лестнице в штаб поднимался светловолосый коренастый паренёк. Он держал в руках пакет. Не дойдя до двери, а только поднявшись по ступеням и увидев своих друзей, он начал говорить, разворачивая на ходу свёрток:

– Посмотрите, что я нашёл в лесу! Крупнокалиберный патрон! Там ещё две гранаты, десятки патронов и запалов! Ржавые!

Услышав эти слова, старший вскочил со скамейки:

– Айда! – скомандовал он. – Сейчас устроим зрелище! За мной! В атаку!

Мальчишки сорвались со своих мест и, обгоняя друг друга, помчались к разрушенному зданию недалеко от леса. Когда они уже были у самой стены, старший нетерпеливо скомандовал:

– Руслан! Бросай!

Курчавый размахнулся. Прогремел взрыв и мальчишки оказались в облаке дыма и пыли – ударило поднявшейся в воздух землёй с осколками кладки. Раздался резкий треск падающего старого шифера и досок. Не успев отскочить, паренёк почувствовал, как острая боль пронзила правую руку – у него оказался оторван палец. Ребята отбежали, а Руслан упал на землю. Его друзья, замерев от страха, стояли поодаль и не знали, что делать.

– Не двигайтесь! Матвей, стой на месте! – послышался с дороги крик бегущего к месту взрыва Якова Денисовича. Вскоре раздались голоса других мужчин. Отец Руслана поднял сына на руки и понёс к станции. Навстречу уже ехала подвода, чтобы доставить мальчишку в совхозный медпункт.

– Вот и снова огрызнулась война, – сказал старый фельдшер, промывая и перевязывая рану. – Везите в город, нужна срочная серьезная операция.

Девушка стояла посреди большой поляны, придумывая новую игру в своей стране. Ей нужен новый образ. Она быстро сняла одежду и спрятала в дупле. Встав на четвереньки, Крис закрыла глаза, представляя, как превращается в пуму. Мурашки пробежали по коже, стала появляться шерсть. Руки и ноги становились лапами. Челюсть выпирала и вскоре показались острые зубки. Вытянув передние лапы, она выгнула спину и довольно потянулась.

Тысячи ароматов дразнили нюх. Тело зудело от предвкушения охоты. Пума уловила запах дикого зайца и встрепенулась. Звуки стали отчётливее. Она ощутила быстрый бег будущей добычи и, сорвавшись с места, бесшумно бежала за зайцем, чувствуя, как захлёстывает эйфория близкой победы. Заяц метнулся быстрее. На несколько секунд притаившись, она длинным прыжком достигла цели и вгрызлась в глотку добычи. Белоснежный мех окрасился в алый цвет. Биение сердца зайца стало реже и застыло навсегда. Пума довольно зарычала, но через мгновение яростный рык волка эхом раздался в лесу.

Арка каменного моста соединяла берега прохладного ручья, и деревья отражались в воде, будто плыли вдаль, открывая путь в новый мир. Высокие деревья смыкались ветвями, превращаясь в замок с колоннами и куполом.

Ася наблюдала за внучкой, как она носилась по осеннему парку, поднимая шлейф из цветных листьев. Яркое пальтишко мелькало, как крылья бабочки, то на аллее, то снова у ручья. Вороша слой листьев, внучка находила в них разные подарки – шишки, орешки, камешки. Парк был населён волшебными существами.

– Это мои игрушки! Их много, целая страна! – уверенно заявляла девочка. – Вот здесь – мой замок! Эти кусты – моя охрана! Ёлочки – мои слуги! А я – принцесса!

Внезапно с высокого дерева спрыгнула белка. Она схватила орешек и взвилась по стволу вверх, размахивая шикарным рыжим хвостом.

– Это мой курьер! – засмеялась девочка. – Это тоже моя игрушка! Она будет жить в моём замке!

– А я тоже буду игрушкой в твоей стране? – с улыбкой спросила Ася.

– Нет! Я разрешаю тебе быть бабушкой!

Людей терзает необъятность вечности!
И потому они задаются вопросом:
«Услышат ли потомки о наших деяниях?
Будут ли помнить наши имена, когда мы уйдем?
И захотят ли знать, какими мы были, как храбро мы сражались,
как отчаянно мы любили?»

Царь Леонид* поднял меч и закричал: – Мы спартанцы! Мы победим или все умрём славной смертью!
Он рванулся вперёд, поднял высоко грозный меч и ударил воина из армии бессмертных**, но, сделав два-три шага, сражённый, упал на землю. За тело царя началась жаркая рукопашная схватка. Персы хотели поднести его голову в подарок Ксерксу***, но греки не могли этого допустить.

Несколько раз греки отбивали тело Леонида у врагов и, подняв его на руки, отступили за стену. Они втащили тело царя в середину и продолжали отражать атаки персов. Даже мёртвый, царь Леонид заряжал спартанцев отвагой.
Персы, потерявшие в бою близких и родных, помня, что грекам была дана возможность отступить, возненавидели своих врагов. Они расстреливали их из луков, забрасывали камнями.

Арий отступал к стене, сражаясь с высоким мидянином. У него в руках оставался в только короткий нож. Мидянин занёс над ним острый меч и Арий, увернувшись, как в смертельном танце, прыгнул с каменистого уступа в море. Он скрылся под водой и проплыл некоторое расстояние. Грек боялся – когда вынырнет, его настигнут стрелы персов. Он плыл, сколько хватило воздуха, и когда вдали увидел грот, несколько раз осторожно вынырнул, набирая воздух, и бросился к нему, надеясь найти выход.

Прямо перед ним была отвесная скала, облепленная зелёными, словно изысканный узорный бархат, скользкими и неприятными на ощупь водорослями, похожими на щупальца спрута. При каждой волне они развевались, то прижимаясь к скале, то распрямляясь и извиваясь, как живые существа.

Волны, набегая, отлетали крупными брызгами и били по лицу и телу. Они словно подгоняли, дразнили и звали. Впереди показался острый камень. Арий понял, что в глубине есть вход в грот. Нырнув на глубину более двух метров в тёмную, прохладную воду, Арию удалось найти вход, но было непонятно, куда он ведёт. Грек вынырнул, чтобы убедиться, что нож в порядке. Он посмотрел на берег, небо и тонущее в море солнце и подумал, что может быть есть шанс выжить. Неизвестно, что там впереди, но надо плыть. Несколько раз глубоко вдохнул и, нырнув, он поплыл к гроту вниз.

Впереди была полная темнота. Он двигался вперёд и уже чётко видел вход в грот. Какие-то мелкие частицы висели в воде, как пылинки в солнечном луче. Они плыли спокойно, величаво и гордо. Арий большими гребками продвигался вперёд, всё дальше и дальше. Грот сужался и опускался вниз, появился липкий страх, но вот его направление пошло вверх, потом ещё вверх, Арий немного выдохнул. Мелкие пузырьки воздуха поднялись вверх. Проход стал ещё уже, и плыть стало сложнее. При неосторожном гребке рука обо что-то сильно ударилась, и боль пошла, как острый нож от кисти к плечу. Ему стало совсем жутко от темноты и неизвестности.

Проход стал ещё уже, возвращаться назад не было смысла, не хватит воздуха, один путь – только вперёд, где абсолютная темнота. Вода стала ещё холоднее. Арий выписывал непонятные движения ножом впереди себя, пытаясь защититься от чего-то невидимого. Стало совсем узко, тело почти застревало, и плыть было очень трудно. Из легких вырвался последний воздух. Страх, казалось, подавил последние силы. Где он, свет? Грек попытался представить себя со стороны, беспомощного, застрявшего в тоннеле… Каким-то слабым, маленьким тварям, живущим в воде, без всякого труда достанется столько дармовой пищи. Возмущение, колоссальная внутренняя сила подтолкнула его, и, не чувствуя боли, он сильно погрёб, толкаясь руками и ногами за какие-то выступы. Ему показалось, что грот стал поворачивать вправо. Нет, он выберется, иначе быть не может, не должно быть и не будет! Воздуха уже не было, лёгкие совсем сжались, горло перехватило и хотелось только одного - вдохнуть, но вокруг только чёрная вода. Когда движение уже казалось бессмысленным и мозг, словно стал чужим и посторонним, он почувствовал, что грот снова поворачивает, и впереди показалось светлое пятно. Выход есть – солнце пробивалось в узкое отверстие. В бессознательном состоянии он продолжал плыть и когда выбрался на воздух, лёгкие словно обожгло огнём, кровь бросилась в голову, он кашлял, снова вдыхал, снова кашлял, душу переполняла колоссальная жажда жизни, распирало от избытка чувств, от радости, что он жив!

Всё вокруг было другим. Небо – голубым, ярким, огромным. Солнце, как раскалённый огненный шар обжигало, приятно скользя лучами по застывшему телу. Трава, листья на деревьях были ослепительно зелёными, свежими, спокойными. Воздух дышал ароматами и в этом букете чувствовался запах каждой травинки отдельно, как чудесный голос в прекрасном хоре. Пыльная дорога казалась пушистым, тёплым ковром. Серая скала поднималась из воды – неприступная и отвесная, волны накатывали и бились об её поверхность. Арий будто всё заново переживал. Вокруг никого не было. Он прижался к скале, лёг на неё и, закрыв глаза, видел родной дом, открытую веранду, бежали дети, женщина в белой одежде протягивала к нему руки. Вся жизнь промчалось перед ним за то мгновение, пока с противоположной скалы вылетела и вонзилась прямо в его сердце меткая стрела перса.

*Царь Леонид – один из самых известных спартанских царей. Благодаря совершённому в битве при Фермопилах подвигу имя этого полководца до сих пор является символом высочайшего патриотизма, мужества и жертвенности.

**Армия бессмертных формировалась только из персов. Первая их тысяча, составляла личную охрану царя и формировалась из персидской знати. Как только кто-то из «бессмертных» погибал, его заменяли другим, тем самым поддерживая число бессмертных постоянным (10 000 человек).

***Ксеркс I – один из наиболее величайших персидских царей династии Ахеменидов. Правил Персидской империей с 486 по 465 гг. до н. э.

Написано для конкурса на свободную тему.
http://litset.ru/publ/15-1-0-65964

Перо Карла бегало по бумаге, словно то, что он хотел сказать, могло умалить испытываемое им чувство тоски, ставшей почти физической мукой.

«За окном неистово воет ветер, налетая у озера на скалы, будто злые демоны сорвались с цепи и катаются по лесу. В такую жуткую ночь одиночество чувствуется особенно остро. Старость… безмерная, одичалая стынь подступает к сердцу, протяжное время накрыло жизненные овраги… Надо осознать его безмерность и величие, отдаться верному течению, слиться и раствориться в нём…»

Он бросил перо и нервно рассмеявшись, встал с кресла и расхаживал по хижине, засунув руки в карманы. Затем подбросил в камин сосновое полено и посмотрел на шерстяные носки, которые сушились над самым огнём, на изношенные сапоги.

– Ещё послужат, – подумал он.
– Ещё поживу, – промелькнуло в ответ.

Карл выглянул в дверь и еле удержал её от порыва ветра. Он вернулся к столу.

«Этот камин я сложил сам. И нарисовал очаг, за которым был вход в подземелье. Тепло этих воспоминаний согревает меня ещё с тех пор. Мы спускались по крутой каменистой лестнице – самый смелый вприпрыжку бежал впереди, за ним красавица с голубыми волосами, маленький поэт и лохматая чёрная собака. А толстяк с длинной бородой, катался по земле и рвал на себе бороду…»

Карл поправил огарок свечи.

«В моей руке так же горела свеча и её слабый огонёк не мог справиться с темнотой там, куда спускалась лестница. Но вскоре яркие лучи осветили круглую комнату из желтоватого мрамора. Появился кукольный театр и на его занавесе блестел золотой зигзаг молнии. Волшебный город… теперь там на крышах домов стоят солнечные батареи. На тротуарах – движущиеся полосы, идёшь по ним так быстро… А дороги – сами себя опрыскивают и сдувают с себя пыль! Нет светофоров! Машины проезжают под пешеходными переходами, можно сесть в отдельный вагон, выбрать адрес и доехать, не боясь, что с кем-то столкнёшься. Но мне не хватало живой, пусть даже дикой природы, такой, как здесь, на берегу залива, где зимой солнце играет по замёрзшей поверхности воды и записывает свои непростые слова. Сейчас неистовствует буран, а завтра будет струиться бесконечная тишина, ровный белый снег тихо, как шорох осыпающегося времени, упадет на берег залива. Как по-новому зажечь тот огонёк, что теплится в моей душе?»

Карл исписал несколько листков, затем отложил перо и встал с кресла. Он смял исписанные листы и бросил в камин. Ещё несколько минут его держали воспоминания. Когда они рассеялись, Карл тихо свистнул, чтобы комната не казалась такой пустой, и стал набивать свою трубку.

Утром он встал рано и отправился в город. Белая и нетронуто гладкая дорога напоминала чистую страницу и следы его шагов начертали на ней первые строчки. От вчерашней метели и тяжёлых мыслей не осталось и следа.
В городе снег уже таял. Карл шёл по улице и, увидев яркую вывеску, вошёл в маленький магазин. Он разбудил дремлющих птиц, клетки закачались, и маленькие певцы стали приветствовать его вознесением птичьих голосов. Цветные картинки на верёвочках закачались и Карлу показалось, что он в живом лесу.

Продавец, улыбаясь, подошёл к посетителю: – Чем могу служить?

– Мне просто захотелось войти, – признался Карл. – У вас так волшебно…

– Волшебно? – продавец загадочно улыбнулся. – Скоро сюда придут дети. У меня есть комната, где они рисуют. Но их учитель уехал и сегодня они будут заниматься сами.

– А вы позволите мне посидеть с ними, где-то в уголке? – спросил Карл.

– Конечно, отчего же не разрешить, – заулыбался продавец и вернулся к своим делам, тихо напевая: – «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, облака из неведомой страны…»

Карл вошёл в комнату и присел у края стола. Скоро захлопали двери, и комната наполнилась маленькими художниками. Взъерошенные и разрумянившиеся от быстрой ходьбы, они, шумя и толкаясь, рассаживались на места, доставали рисунки и с интересом смотрели на Карла. Вдруг две девочки переглянулись. Одна из них, с веснушками на лице и торчащими, как две кисточки косичками, закричала:

– Золотой ключик! Это же папа Карло!



Карл очень смутился, но в душе был рад, что его узнали и ближе подошёл к детям. Он смотрел, как они рисовали. Вихрастый мальчишка поглядывал на Карла, не отрываясь от своей картинки. На белом листе появилось небо, выросли дома с высокими крышами, потом небо стало синее и по нему поплыли звезды… затем на картинке засмеялись дети, катаясь на этих звёздах…



Карл почувствовал, что и он оторвался от земли и летел по небу, держась за яркую звезду. Маленькая девочка потянула его за край куртки и показала свой рисунок. Там была девочка, её башмачки, платье, волосы собрали все цвета и она стоит в радуге, а вот ещё другая… плачет у большого дуба, который её полюбил, но не может пойти с ней.



– Театр, маленькие артисты… – пронеслось в его мыслях. – Сказочные образы… – Карл окунулся в неизведанный мир, который оживал на альбомных листах.

Он вспомнил. Это было там… В той стране… за потайной дверью, на которой был нарисован очаг. На сцене театра – сад, на маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели скворцы, по саду прогуливались павлины. На лужайке прыгали и бодались два козлёнка, а в воздухе летали перламутровые бабочки. Теперь здесь… новый живой театр, маленькие фантазеры… И помнят его сказку.

Дети окружили Карла. Девчушка с косичками, подергала его за куртку и спросила:

– Папа Карло, а ты ещё придешь к нам? Ты расскажешь нам новую сказку?

Растроганный Карл обнял их и пообещал часто навещать.

Он возвращался домой по заснеженной дороге. День отметил себя живой записью следов птиц и зверей. В стволах и ветвях, в корнях и стеблях ему чудился гул и озноб предстоящего цветения, разноцветный сон плодоносного, краткого времени.

– Нет, я не одинок, – подумал он, оглядывая свою хижину. – Жизнь не позволит мне этого. «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, облака из неведомой страны…»

Он подошёл к камину и разжёг огонь. Живые языки пламени весело заплясали – играя и обнимаясь, они напоминали маленьких человечков.

В текст вставлены рисунки, созданные детьми для этой сказки:
Сафроновой Анастасией, 6 лет - девочка - радуга.

Написано для конкурса - Литературная игра "Знаток душ - 2"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65686

Наступал сентябрь, долгожданный и волнующий. Солнце уже не слепило, и мягкое тепло ещё летало по округе города. Дворик небольшого дома в молодом саду утопал в тонком аромате яблок и груш и, смешиваясь с запахом улетающей листвы, создавал запах осенней свежести. Жизнь обитателей дома кипела, играя разными оттенками. Родители были заняты работой, домашними планами, слушали новости по новому телевизору «Волхов Б». У дочек старшей Ани и младшей Оли заканчивались каникулы и впереди было начало занятий. Бабушка Феодора для всех была, как тихая гавань, немногословная и временами загадочная.

Вечером семья собралась в беседке в саду. Пушистый рыжий кот бродил по желтеющей траве, вспоминая свои летние забавы и, чувствуя дрожь в земле, которая нарастая, переходила в шум ускоренно выбивающих такт колес. Громыхая и стуча, вдали нёсся поезд... ближе, ближе, всё громче…потом начинал стихать, точно уходя в землю...

– Завтра привезут пианино, – с блеском в глазах сообщила мама.

Девочки давно ждали этого события.

– Вот и я дождалась, – бабушка сказала это с тихой радостью, и словно засветилась внутренним огоньком. Она отправилась в свою комнату, села за маленький круглый столик, застеленный кружевной скатертью, и достала большую, зелёную, похожую на амбарную, потрёпанную книгу. В ней лежал запечатанный конверт. Феодора погладила лицевую сторону без надписи и задумалась.

***
Прохор с раннего утра не выходил из своей комнаты и быстро записывал, проигрывал, затем опять записывал. Пианист так спешил, словно ноты ему диктовал сам Всевышний. Перья ломались, листы падали на пол, он требовал новые, кричал:

– Феодора! Чернил, перьев, бумаги!

Когда закончил, он откинулся на спинку стула, словно его отпустила неведомая сила, затем собрал листы и положил перед собой.

– Феодора! – он позвал её, ещё не выйдя из того состояния, когда его сознанием владела музыка.

Когда жена вошла, она увидела знакомую ей улыбку со светом радости. Мелодия, которая захватила мужа и очаровала, была воплощена. Перед ним лежала нотная запись.

– Принеси вина! И своих конфет. Я успел… Это лучшее, что я создал.

Только потом Феодора поняла, почему он так спешил. Через год мужа не стало.

***
Пианино привезли вечером. Черная полировка важно сияла, и вся комната отражалась в ней, как в зеркале. Подошла бабушка, открыла крышку, легонько дотронулась до клавиш. Настройщик закончил работу, сел к инструменту и заиграл вальс Шопена. Бабушка стояла, прислонившись к двери, и с затаённой грустью слушала. Потом она пошла к себе, села у столика и достала зелёную книгу. Это были ноты.

***
Семья собралась за столом. Пришел давний знакомый, пианист Платон. Оля закончила музыкальную школу, и семья отмечала это событие. Бабушка надела своё любимое вишнёвое платье. Она держала в руках конверт. Когда прозвучали поздравления, Феодора открыла конверт и вынула пожелтевшие листы, исписанные нотными знаками.

– Я очень хочу услышать эту музыку, её написал ваш дедушка, – с трепетом произнесла Феодора. – Это фортепианный концерт. Музыканты говорили, что он написан блестяще. А дедушка Прохор сказал, что сам не ведал, почему к нему пришла эта мелодия.

– Позвольте мне взглянуть, – попросил пианист.

Он сел к инструменту, бережно разложил ноты на полочке пианино и проиграл несколько строк, потом внимательно просмотрел весь текст.

Феодора подошла ближе:

– Я так долго ждала этой минуты, мне эта память очень дорога.

В комнате зазвучала мелодия. Сначала словно быстрый звон рассыпался по комнате, будто на пол бросили сотни хрустальных шариков. Музыка наполняла своими звуками все углы дома и радужным светом отражаясь от стен, струилась через окна и двери в сад.

Аня сидела не шевелясь, чувствуя, как внутри нарастает волнение, затем она стала различать образы – услышала утреннюю песню соловья и, как в ответ ему, чуть вздрогнув, откликнулось журчание ручья.

Постепенно мелодия нарастала, она подымалась, шумела, как ветер, неслась по вершинам деревьев, срывала листья, качала траву, била в лицо прохладными брызгами. Она увидела, как кто-то бросил ей в окно охапку лесных цветов.
Аня посмотрела на Олю. Девушка сидела притихшая, словно её унёс порыв света, исходивший от музыки.

Феодора слушала, по её лицу лились слезы, и она улыбалась.

Музыкант поднял руки от клавиш и сидел молча. Он был словно заколдован музыкой, которую только что играл…

– Я теперь увидела Прохора таким, как тогда, когда он написал эту музыку. И ещё … яблоневый сад… тёплый свет падает сверху… небо такое высокое, такое синее, стаи птиц летят… – тихо проговорила бабушка.

Платон бережно сложил ноты.

– В словах вашего дедушки, в этом «не ведаю почему» – сгусток энергии, светлый поток, то, что он хотел сказать вам. И я вижу, что его поняли.

Музыка, казалось ещё продолжала звучать, она наполняла комнату, касалась лёгкой ткани штор, и все явственно почувствовали, что в комнате есть ещё кто-то незримый… Его благодарная улыбка, словно тёплый луч, скользнула по лицам, а невидимая рука коснулась клавиш.

Он уверен, что все мы нормальные,
Наш инструктор – бывалый турист.
С ним в походы идем экстремальные,
Через горы, где путь каменист.

По дорогам шагая нетореным,
На вершинах встречаем восход,
И ещё не вернувшись, задорные,
Собираемся в новый поход.

Повстречаются нам люди местные
И легендами скрасят привал.
Золотые закаты чудесные
Их послушать прилягут у скал.

Наполняет палатку промокшую
песней барда мотив неземной…
Обдувает принцессу заморскую
Ветерок, называя Весной.

Февралёво… Никто не летит в Москву,
Остаёмся куражить дома.
Золотое тепло пробуждает листву,
Но снега на земле держит холод.

Целый год никуда не летим – карантин,
Но весной никуда и не надо.
Веселит пролетающий с криками клин,
На окне зеленеет рассада…

Первый пролесок – глазки полны синевы –
Подмигнул приунывшей калине.
Пробиваются стрелы зеленой травы
Между плиточных ломанных линий.

А под снегом тюльпаны, небось, подросли –
Скоро, скоро желанная встреча…
И не тянет совсем на курорты Бали –
Мне занять себя здесь что ли нечем?

Но не в земле – я буду здесь, с тобою,
В дыханье ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.
Гиппиус

Наступил вечер, и вся семья собралась дома. Алина услышала шум в детской комнате. Двое сыновей играли в «монополию» и, что-то не поделив, уже разбросали по полу картинки и сидели в разных углах.
Неслышно подошла её мама с вышивкой в руках, присела в кресло и неожиданно спросила:

– Не думаете о третьем ребенке? У моих родителей было трое. Две девочки и мальчик. У твоего отца, ты же знаешь, восемь. Вот сейчас они поссорились, а была бы сестричка, помирила бы. Тебе хорошо было бы в старости – дочка бы поддержала.

Алина ничего не ответила и подошла к окну. Вдали синевато-голубой лентой резвилась река. Вечерами, когда вспыхивали огоньки заката, над речной гладью были видны последние сполохи – то ржаво-красные, то яблочно-зелёные, то мрачновато-оранжевые. Неподалеку стояла церковь – старинная, деревянная, с куполами и колокольней.

Алина подумала, что старинные люди неспроста выбрали это место для храма, здесь сама природа вливала в душу ликование жизни и напоминала о её хрупкости и переменчивости, как смена времен года – рождение и расцвет жизни, осеннее увядание и усталый сон – замирание под белыми снегами. А потом – новое рождение жизни.

Сейчас золотистые купола церкви горели на солнце, словно пылали. Начинался вечерний звон и вот первые звуки колоколов уже прозвучали и послышались мелодичные переливы, очищающие и наполняющие душу светлым и радостным настроением.

Отложив вышивку, мама стала рассказывать:

– Я часто представляю, как мои молодые родители с волнением входили в церковь. Мой отец – статный, темноволосый бережно держал в руках завёрнутого в белоснежное покрывало ребенка. Моя мама красивая и стройная шла с ним рядом, и они в невидимой, но ощутимой ауре, виделись одним существом. Вот они прошли внутрь церкви и остановились перед главной иконой в центре зала. Навстречу вышел молодой священник и сказал – как хорошо, крестили здесь ваших девочек, а сын внесёт в семью гармонию. Малыш совсем не заплакал, когда его окунули в воду купели, а улыбнулся. Ведь рядом мама и папа. Они любят друг друга, а дети всегда это чувствуют, для них это самое главное.

Она вздохнула грустно, но легко. Родители уже давно ушли в другой мир, где они вместе так же, как и в жизни. Потом мама рассказала:

– Мы, трое коротко стриженных ребят – девочки, похожие на мальчишек, и маленький братишка, забирались на бричку с арбузами. Отец нарезал несколько спелых, треснувших и липких от сока арбузов, а мы их ели, вымазавшись розовой мякотью, выбирали косточки, стреляли ими. Братику давали ложку, и он выбирал мякоть. Потом мы напяливали полосатые шапки на голову и смеялись. Мы не слезали с брички, пока не падали от вкусной еды на той же куче сладких полосатых шаров. Потом наша мама тяжело заболела и через несколько лет после рождения сына её не стало. В дом пришла новая женщина, бывшая соседка, приятная, расторопная и заботливая. С уходом матери ушло и то весёлое и беззаботное время, сменив его рано пришедшей взрослостью. Младший сын был для всех необходим. Миролюбивый и покладистый паренёк, он любил помогать отцу и прекрасно дополнял двоих старших сестрёнок, которые иногда вредничали и ревновали друг к другу. Мальчик вносил в семью то невидимое равновесие, которое бывает в полной и гармоничной семье.

Мама погладила дочь по плечу и пошла в свою комнату, к своей вышивке и к своим воспоминаниям.

***
Молодая женщина в зелёном крепдешиновом платье шла по солнечному городу. Тёплый утренний ветер играл в её волосах, женщина улыбалась, а в воздухе порхала огромная, каких не бывает в жизни, бабочка. Это прозрачное воздушное создание играло с ней, улыбаясь большими, яркими, ласковыми глазами. Казалось, что бабочка хотела обнять Алину своими крыльями. Женщина протягивала к ней руки и хотела дотронуться, почувствовать. Вдруг она увидела в распахнутых крыльях крошечную девочку. Малышка улыбалась и смотрела с надеждой, словно хотела остаться с Алиной. Внезапно небо потемнело, началась гроза и ливень. Крылья бабочки обмякли и порыв ветра уже уносил её в сторону... вот она уже лежит распростёртая на асфальте, поливаемая дождём.

Алина проснулась от страха, она сидела в оцепенении, не шевелясь, и пыталась вспомнить сон, собирая его из обрывков, мечущихся в памяти. Молодая женщина долго не могла отделаться от увиденного. Кто эта живая маленькая девочка – лёгкий мотылек со сломанными крыльями, беспомощно лежащий на мокром сером асфальте? Только к концу дня Алина справилась с тяжёлым и непонятным впечатлением.

Она как-то читала, что, если приснилось нечто плохое и появился страх, что это произойдет, лучше никому не рассказывать, не осмысливать его, не делать мысли материальными. Но страх, что во время ночных странствий ей явилась подсказка, предостережение на будущее, остался. Алина попыталась переключиться на другие мысли. Жизнь приносила новые заботы и сон постепенно забылся.

А через месяц Алина потеряла ребенка.

Каждый раз, глядя на своих сыновей, молодая женщина представляла рядом ту, не рождённую девочку, с большими светлыми глазами, которая так хотела обнять её своими крыльями. Ту девочку, которая внесла бы гармонию в их семью.

Алина всё думала об этом, стараясь понять, почему так произошло. Ведь в тот день, когда приснился сон, её доченька была ещё жива, такая крохотная и смотрела на неё своими ясными глазами. Что Алина могла сделать тогда, сразу, как только увидела сон?

Невозможно понять величайшую тайну жизни и смерти. Казалось бы – не увиденная, не проявленная, не рождённая душа. Но чувство потери такое же сильное.

Старые люди говорят, что родителям, которые теряют детей в младенчестве, Бог прощает все грехи, ребёнок платит за них своей жизнью. Но остается его непрочитанный образ, такой же прозрачный и тонкий – как лёгкий порыв ветра, как тёплый солнечный луч, как звучание ручья… Любовь к нему измеряется болью прощания...

В Словакии есть памятник неродившимся детям.
Скульптура называется «Не плачь, мама, я всё равно тебя люблю».

Помню, когда я была маленькой девочкой и шла босиком по краю голубого прозрачного озера, я смотрела, как в воде отражаются белые облака. Я думала тогда, что льющийся с неба свет похож на краски, которые художник разлил по озеру и деревья стали сиреневыми и розовыми. Сердце наполнялось ожиданием нежности и любви, нарисованной мне судьбой на лазурном экране воды. Желание понравиться кому-то до головокружения, до мурашек, до крика радости прорастало в моей душе. И сердце рвалось из груди, как в те минуты, когда я прыгала на пружинистой кровати во дворе, или, только увидев море, со всех ног неслась, чтобы окунуться в волны.

Иногда я достаю большую шкатулку, в которой сложены письма в красивых конвертах, и читаю в них слова любви, как проявление того далёкого света в прозрачной голубой воде с плывущими, залитыми солнцем облаками счастья.

Вот письмо… Очень памятное… написано в то время, когда мобильные телефоны ещё не были изобретены. Я разворачиваю пожелтевшие листы и читаю письмо Рафаэля:

«Здравствуй, моя любимая Ассоль! Я получил твоё письмо, в котором ты сообщаешь, что прилетишь ко мне на выходные дни. Обязательно тебя встречу! Самолёты летают быстро и у нас будет целых два дня! Мы пойдём к озеру, возьмём лодку, будем плавать среди кувшинок и петь!»

В аэропорту было шумно и людно, я ожидала вылета. Как большая птица, спокойно и важно подрулил белый самолёт, пассажиры вошли и начали занимать свои места. Я устроилась возле иллюминатора и уже мечтала, как всего через час увижу Рафаэля.

Самолёт стал медленно набирать высоту, и в носу стало щекотно, будто я окунула лицо в цветы и надышалась пыльцой. Лайнер взлетел в плотное серое ватное небо и планета поплыла под моими подошвами. В иллюминаторе виднелся край белоснежного крыла, внизу появились чёткие, как на карте, желто-зелёные лоскутки – реки и горы, исчезающие под густыми облаками. Но неожиданно я увидела, что земля быстро приближается и почувствовала лёгкий толчок – шасси коснулись земли.

– Что так быстро? – подумала я, выглянула в окно и увидела тот же город, откуда взлетел белый самолёт.

– Уважаемые пассажиры! Наш лайнер совершает аварийную остановку в аэропорту в связи с погодными условиями! – объявила стюардесса. – Штормовое предупреждение! Прошу вас выйти из салона!

Вскоре деловито подъехал трап. Послышался громкий свист ветра, обнимающего такой маленький в сравнении с небом самолёт. Я выбралась на площадку аэропорта и стояла в растерянности, раздумывая, как поступить. Разлука впивалась в сердце острой занозой и каждый разделяющий нас с Рафаэлем километр был холодный и острый, как осколок стекла.
Немного постояв в аэропорту на площади, я увидела кассу, где продавались железнодорожные билеты. Удалось взять билет на поезд, который прибудет в город Н утром.

– Что же теперь делать? Как сообщить Рафаэлю? Он же узнает, что вылет отменён и будет ждать, когда его разрешат. А когда это будет? Погода совсем испортилась! – размышляла я.

Вернувшись в аэропорт, я подошла к администратору. Это была моложавая женщина с красиво уложенными волосами, в синей форме.

– Помогите мне, пожалуйста, – обратилась я к ней с просьбой. – У меня нет другого способа сообщить своему парню о том, что я не прилечу самолётом! И я уже взяла билет на поезд. А он этого не знает! И будет ждать меня в аэропорту!

– Как зовут тебя, дочка? – женщина посмотрела на меня из окошка и улыбнулась.

– Ассоль… Так он меня называет. И так не спутаешь с другой девушкой… Если объявить.

– Что это за имя такое? А его как зовут?

– Рафаэль…

Администратор рассмеялась и стала звонить в аэропорт города Н.

– Послушай, Алла Ивановна! Только не думай, что я тебя разыгрываю! Надо сделать объявление «Парень по имени Рафаэль встречайте свою девушку по имени Ассоль на железнодорожном вокзале!» Что ты там смеешься? Почему не Грей? Художник? Сейчас спрошу!

– Что, рисует твой парень? Он художник?

– Он больше резьбой по дереву увлекается... Да, он художник!

Администратор снова улыбнулась и пожелала нам счастья.

Я благополучно добралась до железнодорожной станции города Н. Навстречу быстро шёл Рафаэль с цветами и сумкой для живописи. После всех волнений сердце у меня стучало так, что казалось, что оно вылетит наружу, как рвущаяся на волю пёстрая взъерошенная птица. Все приготовленные для встречи красивые слова растерялись.

– Здравствуй! Как я рад, что всё получилось и я тебя вижу!

– И я рада! Что это у тебя? – спросила я.

– Это картина. Пока я тебя ждал, я думал о тебе и мне пришёл в голову такой образ.

На картинке была изображена девушка, похожая на меня. Она шла, ступая по белым, подсвеченным солнцем облакам сквозь глубокую, пронзительную синеву неба и казалось, что облака плывут по небу, как по лазурной воде.

– Здесь я показал две грани любви – встреча и разлука, одно отражает другое. Встречи наполнены трепетным ожиданием, а разлуки – стремлением послать любви вестника! Несмотря на нелётную погоду, мы встретились!

– Эта картина напомнила мне о детских мечтах! Я летела над облаками и думала о тебе!

Рафаэль достал краски и добавил на картину солнце, похожее на большой жёлтый одуванчик с рыжими веснушками и лохматыми лучами. Послушный художнику ветер разогнал серые тучи и воздух стал прозрачным и пряным. Рафаэль смотрел на меня тихо и светло, и видел то ли меня, то ли созданный им образ.

Мы купили большую шоколадку и пошли на набережную. Свежий ветерок щекотал лицо. Я несла в руках цветы и оранжевый плащ, похожий на охапку осенних листьев. На набережной была свободная скамейка и мы, медленно отламывая дольки шоколада, смотрели на игру ветра и воды под звуки музыки, доносящейся издали.

И сейчас, когда я читаю те письма, мне хочется проехать с Рафаэлем в поезде и когда проводник объявит станцию: «Семидесятые годы», заново прожить тот день. Я представляю, как бы мы вечером пошли по аллее и смотрели на золотистые шары фонарей с благодарностью вдыхая тихое счастье. Искрящиеся жемчужины воды парили бы в тёплом моросящем тумане и жизнь стала вкусной, как в детстве петушок на палочке.

Один знатный герцог для дочери милой
Решил в старом парке устроить качели.
Он видел её тихой грустью томимой,
Все книги старинные ей надоели.

Давнишний поклонник уже седовлас,
Но вспомнил, что раньше он был ловелас.
По парку с ней шёл и берёг от волнений -
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

А паж молодой был и нежным, и робким
Он спрятался в розах от взора милорда.
И там себя тешил надеждою кроткой
Свиданья с прелестницей милой, но гордой.

И дерзко объятья он к ней простирал…
Но вдруг поскользнулся и в розы упал,
Изранено сердце в плену заблуждений…
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

Сорочка окрасилась пятнами крови…
Лежал без сознания паж и страдал
В шипах и занозах, не чувствуя боли.
Милорд же от страха парик потерял…

А девушка, спрыгнув с качелей неловко,
Расстроена, шла по дороге, плутовка…
Качели разобраны без объяснений…
Зря! Ей не хватало таких развлечений.

Конкурс твердых форм. Средневековая баллада.
http://litset.ru/publ/15-1-0-64940

Небольшой деревянный дом обветшал и стал похожим на своего хозяина. Раньше этот дом, как новая игрушка, почти каждый год обновлял свой цвет, выкрашенный свежей зелёной краской. Цветущие деревья наполовину закрывали дом, и он всегда притягивал к себе теплом печи, домашним уютом, радушным приёмом.

Сейчас Петру Андреевичу исполнилось девяносто лет. Он уже плохо ходил, больше лежал и не отпускал от себя дочь, которая жила с семьёй в другом городе. За стариком нужно было присматривать и она не могла его оставить.

– Зачем я столько живу, – часто говорил он. – Наверное, я проживаю ещё и жизнь брата Ивана, он ведь умер в двадцать лет. Кто по молодости помирает, до старости не дожив, тот в своё время возвращается, но видно не след ему появляться здесь...

Дина смотрела на него и представляла его молодым. Для неё было странным услышать такое суждение. Он всю жизнь хорошо работал руками, был сметливым и практичным человеком, не вдавался в глубокую философию и рассуждения.

Дина нарезала лимон, чтобы положить в чай. Когда отец поднёс стакан к губам, и почувствовал запах лимона на своих пальцах, он неожиданно заговорил:

– Я уверен, что в саду на другой улице, когда-то давно стоял аромат лимона. Этот аромат появляется часто и его запах будто неожиданно возвращает меня в прошлую жизнь. Ничего подобного в этой жизни со мной не было. Я был безумно счастлив. Был влюблён в и испытывал прилив восторга, настолько сильный, что казалось, моё сердце не выдержит, – печально улыбнулся он. – А иногда мне приходит в голову – может быть это было с Иваном?

И Дина тогда подумала, что были времена, обычно весной – отец как-бы пропадал для всех. Он словно был здесь и одновременно где-то. Потом будто возвращался.

– Мне часто снится Иван, – продолжал отец. – И я словно временами живу там, где он. Или это он живёт, там, где должен быть я. Как в лабиринте, я брожу среди тупиков и, поплутав, возвращаюсь, и не знаю, где тупик там или здесь. Когда я ухожу туда, я чувствую, что становлюсь, как бы легче, и перед глазами начинают мелькать яркие цвета. Появляется чувство эйфории, хорошее самочувствие, и кажется, что комната начинает словно пританцовывать. Я что-то вижу, как не моё. Потом такое оцепенение. Часто мне снится большой шар, я иду, ориентируясь на него, как на знак, где выход. Я вижу своё отражение и вижу в нём Ивана.

Дина смотрела на его сморщенное лицо, на тонкие, когда-то мускулистые руки, жилистую шею и думала, что в нём, похоже, действительно, продолжает жить Иван и продлевает его жизнь, словно пытается через него воплотить то, что не успел.

Прошло несколько дней Петру Андреевичу стало намного лучше. Он, казалось бы, даже помолодел и начал вставать. Дина подумала, что это весна даёт ему силы и отец ещё поживёт. Было заметно, что его душа испытывает незнакомые раньше порывы, он стал вспоминать детство, потом учёбу, как начал работать, как встретил жену. И несколько раз вспоминал Ивана.

Дина вынесла кресло во двор, скамеечку под ноги и тёплый плед. Весна уже близилась и всё вокруг, осиянное солнцем, играло густыми и нежными красками. Блестящими глазами, по-детски взволнованно Петр Андреевич смотрел на затопленные талой водой яблони в саду, на прилетающих птиц. Несколько дней отец пребывал в хорошем расположении духа, у него появился аппетит, он смотрел совсем молодыми глазами. Дина стала думать, что, пожалуй, сможет поехать к своей семье.

Она пошла на кухню приготовить ему отвар шиповника и когда вернулась, услышала, что он разговаривает с Иваном.

– Ты пришёл за мной? Да, я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь, и мы уйдём вместе.

Дина прислонилась к дверному косяку и продолжала держать горячую чашку. Она поняла, что уже ничего не сможет изменить.

Ветер завивал край пледа и его коричневые полоски медленно сползали на сырую дорожку. На лице Петра Андреевича застыла безмятежная улыбка.

Конкурс "Фантазии по картине"
http://litset.ru/publ/15-1-0-65375