Сара супругу с утра делает нервы:
– и что мы забыли в стране, где правят бывшие пионеры?
милый, ты знаешь, меня воротит при виде сала…
– Сарочка, счастье моё, как ты меня достала!
сколько раз повторять – это по-ли-ти-ка. а ещё чернозём, руда…
– и что я забыла на том яру?
– для меня это важно, Сара! а вот ботокс твой – ерунда!
и чтоб без скандалов, жизнь моя, как с тем банкетом со стеклотарой…
пилот слишком скромно приветствует Сару,
а та слишком нагло хамит пилоту, взлетать командует.
– Сара! – муж хмурит брови. – не позорь меня и землю обетованную…

Солнце на яр расплескало медь и укатило гордо.
Дина не плачет – нельзя шуметь, нужно казаться мёртвой.
Немец подошвами стал на грудь, в рёбра прикладом двинул…
Чтобы не крикнуть и не вздохнуть стиснула зубы Дина.
Девушке чудится – сыплет град с неба. Глаза открыла:
Комья земли на неё летят, страх проникает в жилы,
Паника гладит по волосам – лучше от пули или
Здесь задыхаться и угасать рядом с семьёй в могиле?
Хочется Дине бежать, бежать, как из ловушки мыши.
Вдруг ей послышалось – шепчет мать: «Лучше ползком, потише
К краю оврага, а там, вперёд к домику у запруды».
Духом собравшись, ползёт, ползёт по задубелым трупам…
Дина, не в силах домой дойти, дремлет в чужом сарае.
– Ось вона, пан поліцаю, стій! Я цю жидовку знаю! –
Утро по-бабьи раскрыло рот и изрыгнуло нечисть.
Дина под дулом едва идёт, Бога обняв за плечи…

у трапа встречают, как водится, хлебом-солью.
муж традицию знает. ест. а Сара берёт небольшую долю
от каравая, крошит под ноги:
– он у вас не кошерный? –
чем снова бедняге супругу делает нервы,
а вместе с ним журналистам и (в прошлом уже) пионерам.
садятся в кортеж и катят к яру… минуя проспекты шухевича и бандеры.

09.2019

___________________________________________________________

Бронзовая медаль по системе ТОП-10 Кубка Мира по русской поэзии 2019г. (stihi.lv)

Сгустились тучи, грянул гром и вот,
казалось бы, надёжный самолёт,
устойчивость утратил и глиссаду.
Ловили мы скандалы на живца,
считая дни до полного здеца,
не замечая точки невозврата.

Пыталась разобраться по таро –
когда вселился бес в твоё ребро,
но зазвенели крики и посуда,
разбитые о разницу доктрин:
тебе – свобода, мне – в нагрузку сын
и лавочные бабьи пересуды.

Летели по инерции во тьме.
Я думала – в своём ли ты уме,
а ты гадал в кого пошла я родом
и жадно ел одиллий и одетт
на завтрак, полдник, ужин и обед,
и пах духами, злостью и разводом.

Мы врезались в морскую гладь. Под ней,
среди обломков шашней и любвей,
ходили разведёнки косяками.
И вскоре, просочившись сквозь окно,
ты всплыл наверх, а я пошла на дно,
отчаянно махая плавниками.

12.2019

Мы спорим с утра о поэзии.
Повысив фальцет на полтона,
я Кантину в рамке повесила.
Ты вывесил фото Питона.

Ну, что же со вкусами делать нам:
тебя восхищает и манит
эзопов язык у Маркеловой?
А мне интересен Туманов!

Нет паузы между размолвками,
опять завожусь с полуслова:
ты входишь в экстаз от Зиновкина?
А я возбуждаюсь от Злого!

Бросаясь словами до вечера,
нашли компромисс еле-еле.
Отныне (и спорить тут не о чем)
мы Алексом Фо заболели.

12.19
______________________________

Стихошаржик на судей Беспредела-3 (Графская Пристань 2019))))

Тихо-тихо ползи, улитка, по склону Фудзи, вверх, до самых высот.
..........................................................................................................Кобаяси Исса


У моллюска с рождения был интерес –
как врастает бамбук в мякоть синих небес?
Для того чтоб ответить на этот вопрос,
на вершину горы он по склону пополз,
а вернее, по склону она поползла,
потому что – улитка.

Проносились сезоны сливоʹвых дождей,
ветры то умолкали, то выли сильней,
летом рис украшал ветви горной реки,
и казалось улитке, что сосны низки,
что поближе придвинулся к ней небосвод,
вязью облачной выткан.

Склон вулкана стал крут, неприступен и бел,
а улитка старела и домик седел,
и всё меньше и меньше тревожил вопрос,
кто, куда, и зачем в чью-то мякоть пророс?
Взобралась на вершину, вздохнула и там
умерла, паразитка.

11.2019

Нависла полночь, и оживает густая темень.
Голодный ужас ползёт по коже, кусает темя.
В окно угрюмо уткнулась туча мордахой пёсьей.
И створки рамы откинув настежь проникла гостья
в мою квартиру. За стол присела. Теперь нас двое.
«Ты кто?» – шепчу ей. Она лукавит: «Подумай, кто я?»
На ней по моде костюм в облипку из шерсти серой.
Прищёлкнув пальцем, зажгла светильник. Запахло серой.
Метнула взглядом в меня бесстыжим, шальным, раскосым,
а в медных прядях её вовсю разыгралась осень.
И смотрит, словно охотник хитрый на дичь в ловушке,
и убеждает: «Спасти готова в обмен на душу.
Ты одинока, немолода, обижает всякий,
в твоих глазах безысходность старой цепной собаки,
а бескорыстная доброта вызывает жалость», –
слова, насмешкой слетая с губ, беспощадно жалят.
В часах кукушка заголосила болотной выпью,
но гостья вкрадчиво продолжает: «За сделку выпьем?»
Оторопев, я взяла бокал, отпила немного,
как вдруг на землю потёк рассвет по ладони Бога…

…Проснулась в полдень свежа, бодра, без тоски-печали.
От сновидений и глупых страхов следы пропали.
И бросив в зеркало взгляд бесстыжий, шальной, раскосый,
я вижу: в прядях моих вовсю разыгралась осень…

11.2019

__________________________________
МКК-2, 4 тур

Беру альбом и дрогнувшей рукой
веду по складкам выцветшего плюша,
изъеденного пылью вековой,
а сердце бьётся медленней и глуше…

Смотрю на снимок: серостью размыт
унылый день, бродяга в кадре замер,
с подругами стоим на Риджент-стрит,
торгуя полусонными цветами
под редкий стук двуколок и телег.
В моей руке доход в пять звонких пенсов.
Уставшие Алисия и Мэг
глядят на них с голодным интересом:
доносится от выручки моей
пьянящий запах лукового супа,
а мимо сквайры топают быстрей,
за вежливой улыбкой пряча скупость...

Внезапно ярость вспыхнула во мне,
схватив за горло. Вспомнилось не к месту,
как за спиной костёл осатанел,
и нас прогнали божии невесты
подальше от ворот, ведущих в храм.
И мы, вчерашним днём желудки смазав,
с корзинами таскались по дворам.
С букетов лепестки стелились наземь...

Менялась мода, строились дома,
принаряжались парки по сезонам.
Ночами часто грезился кошмар:
в меня врастали астры и пионы
корнями, как в питательный компост...

Мне тридцать пять, а выгляжу старухой.
У Элис тиф... у Мэг туберкулёз...
Земля на их могилах легче пуха.
И не с кем по душам поговорить…
Одна забава – видеть, как нелепо
под яркими зонтами сентябри
бегут по лужам лондонского неба.

МКК-2, 3-й тур

...............Сколько раз одной могилы
...............Ожидали мы в бою.
...............Конь все плыл, теряя силы,
...............Веря в преданность мою

.........................Николай Туроверов

Здесь страшная паника, ветрено, сыро.
Здесь давка, какой не видал отродясь.
Причал. Напирает толпа пассажиров.
В сумятице яблоку негде упасть.

Хозяин, давай пробираться обратно,
спокойнее было в сражениях мне.
Ты видишь: у борта кровавые пятна,
и дым парохода потёмок темней.

Нутром ощущаю присутствие смерти –
не той, что скакала за нами в боях
и гладила спину мою против шерсти,
не той, что стелила могилы в степях.

Ну, что ты стоишь, обнимая за шею –
нет времени ласкам… Постой, ты куда?
Мне воздуха мало, в груди горячеет,
и крепкие ноги дрожат… Ерунда!

Сейчас ты вернёшься, потреплешь за гриву
и скажешь: домой возвращаемся, н-но!
Всё дальше от пирса волной торопливой
уносит корабль и тебя заодно.

Запахло опасностью... Прыгаю следом.
Никто и ничто не удержит меня –
настолько силён я, настолько я предан,
настолько огромна душа у коня!

Смотри, как плыву я решительно, смело,
как резво копытами бью глубину!
Хозяин, зачем ты взмахнул револьвером?
Стреляй. От тебя я и пулю приму.

...и брызнуло небо. И грохнуло море.
И время застыло на лицах людей…

Мне больше не страшно: со смертью не споря,
навстречу хозяин идёт по воде.

________________________________________
К отрывку из фильма «Служили два товарища»

10.2019

...............За виртуозами былого –
...............красот, длиннот, словесной вязи –
...............крадись, в надежде вызнать слово,
...............по проходным дворам фантазий.
...................................Майя Шварцман

Когда придёт на чай непарадокс
и гению в тебе сломает кости,
ты, взяв луну на длинный поводок,
иди гулять от Диккенса до Остин
по лондонским бульварам и дворам,
по временны′м ступеням тайных лестниц,
ведущих к отворившимся дверям
в миры фантазий Геймана и Лессинг.

Под чопорность напыщенных балов,
под мнимый крик набашенных гаргулий
твой гений, без присмотра докторов,
найдёт слова, значения прогуглив.
Читатель встрепенётся от красот,
широт, длиннот его словесной порки,
а после, шумно выдохнув – my God! –
до дыр зачтёт про рыцарей и орков.

Но если гений дрогнул и замолк,
прислушиваясь, как негромко стонут
в нём полудостоевский, полублок,
заблудшие в туманах Альбиона,
беги в Москву (Самару, Магадан…),
с цепи спустив луну над отчим домом,
лови слова и складывай в карман,
шагая от Пелевина к Толстому…

10.2019

МКК - 2, этап 2.

Мелькают, мигают – и снова их нет
К. Бальмонт


Мне не спится, не снится, не дышится мне.
Сказки в сети вплетает паук на окне:
в них есть принц – нет, не я, и принцесса – не ты,
в них есть «долго и счастливо» к смерти впритык,
и, как водится в сказках обычных людей,
есть горошины, тыквы и уйма детей.

А у нас в энный раз ни фига не срослось.
Вновь за осень рогами цепляюсь как лось
и доверчиво льну к твоему сапогу,
изгибая лосиную спину в дугу.
Да, не так уж красив, да, не слишком богат,
(а быть может был Крёзом сто жизней назад
и богатых лидийцев на пальце вертел!)
но зато я добряк и в хозяйстве умел.

И пока ты с другими танцуешь коньяк,
я смотрю, задыхаясь от ревности, как
сквозь угрюмые стены и сквозь потолки,
о мечты разбиваясь, летят светляки –
вот мелькают, мигают – и снова их нет,
и окурками давится новый рассвет…

Отчего – говорю пауку на окне –
мне не спится, не снится, не дышится мне?

10.2019


МКК-2, этап 1

Дымное солнце застыло в зените,
тянутся тонкие ломкие нити
с грязного неба, а жгучие – страсть!
Держится наша пехота, бранясь.
- Чёрт, нет патронов, а битва в разгаре…
- Слева по флангу фашистские твари…
- «Чайка», у нас два десятка потерь,
«Чайка», не слы… Громов, кабель проверь!

- Есть, командир! – я рванул из окопа.
Эх, для отваги б сейчас пару стопок.
Быстро ползу. Замираю. Ползу.
Пули, как оводы, из амбразур
носятся в поле, безжалостно жалясь.
Богу давлю безответно на жалость:
смилуйся, я ж не связист, а сапёр…
Вдруг за спиной раздаётся:
- Егор!
Сердце достало до глотки до самой.
Я обернулся. Не верится:
- Мама?!
Тело как будто проткнули ножи.
Крикнуть пытаюсь:
- Стреляют! Ложись!

Замерли время, и битва, и мысли.
В воздухе вязком снаряды повисли.
Вскинулся на ноги – к маме бегом.
Пахнет топлёным она молоком,
сдобой и солодом. Платье в цветочек
с детства знакомое…
- Здравствуй, сыночек.
И забываю на миг о войне.
Рядом стоим в гробовой тишине.

- Ты похудела. И косы… где косы?
Волос был русый, а нынче белёсый.
Та же в янтарных глазах глубина.
Как там сестрёнка, здорова она?
Мать улыбается, голос печален:
- Ох, и пострел ты, всё так же отчаян…
Вывезли немцы сестру из села
вроде как в Шлибен. Её не нашла.
День ото дня распухали могилы –
голодно было, так голодно было.
Страшно и горько. То оспа, то тиф…
С батей твоим снова вместе, он жив,
снова, как в юности, треплет мне нервы.
- Мам, да ты что? Он погиб в сорок первом,
нам же пришла похоронка о том!
- Жив. За тобою отправил, пойдём.

- Нет, не могу, мне приказано ротным.…
Взрывов не слышно. Молчат пулемёты.
Что-то не так. Что-то явно не так.
Глянул я наземь и словно обмяк.
Нет, невозможно, чтоб нас было двое:
кто он, свинцом искорёженный? Кто я?
- Слушай, Егорушка…
- Мама, постой! Мама, я… умер?
– Живой ты, живой…

04.2019
-----------------------------------------------------
Финал, МПК - 5

По мотивам картины Лизы Рэй "Навсегда"



Воскресенье. Январский вечер. Тишина раздражает слух.
За окном снегопад беспечно вычитает двоих из двух,
уменьшая тебя до точки, удаляя из прошлых лет,
унося от меня, от дочки... И не умер, и рядом нет.

Ровно сыплются дни сквозь пальцы, как в песочных часах песок.
Мне подруги приносят кальций и в пакетах морковный сок;
говорят, что на смерть похожа с января (на дворе апрель),
хмурят брови, глядят тревожно, повторяя в сердцах: «Кобель!»

Избегая опасных вёсен и дожди на глаза надев,
я всё глубже впадаю в осень – это хуже, чем падать в гнев.
Захлебнуться бы смехом нервным или душу продеть в петлю,
но как в том хрустале царевна, не заснув, беспробудно сплю.

А у мамы иные планы. Деликатно прогнав подруг,
с перспективой весьма туманной, как спасательный бросив круг,
мне в круиз принесла путёвку, убеждая, мол, клином клин,
мол, пора покупать обновки, прибавлять к одному один…

Воскресенье. Июльский вечер. Раздаётся дверной звонок.
На пороге, ссутулив плечи, бывший топчется, как щенок.
Сделав шаг, он застыл с обидой, словно принял холодный душ.
- Заблудились? - спросил ехидно новый папа, «зятёк» и муж.

03.2019
____________________________
МПК 5, 3 тур

Дома размыты...
...тьма живая.
Никола Фурнаджиев "Одной тебе"


Дома размыты, улицы в дыму.
Загромыхали вопли, стоны, всхлипы.
И смерть, к плечу прижавшись моему,
пьёт страх, как мёд – и приторный, и липкий.
Под громкие стенания сирен
май мечется, взъерошен и взволнован.
От ужаса качается сирень
в безветрие на Поле Куликовом.
Сейчас, в пятиэтажной западне,
почувствовав себя мишенью в тире,
я думаю о крохотной войне
в ладони пофигического мира.
«Беги!» – во мне поскуливает зверь.
Считаю этажи до небосвода:
…четыре… пять. А снизу, выбив дверь,
сам дьявол ждёт с коктейлями у входа.
День – в пепел. Закрываются глаза,
багровый воздух глотку обжигает,
стихают стоны, всхлипы, голоса;
и стрелки не пульсируют в часах,
и мёртвый свет вокруг…
и тьма живая.

02.2019

__________________________________
2 тур МПК-5

Алексею Журавлёву, с благодарностью

Она усядется у окна, прохладный вечер согреет чаем,
не бросив долгого взгляда на цветенье сумерек, и читает.
Весь мир, раскинутый по листкам, не выпускает из чутких пальцев,
скользя по буквенным завиткам, пока глаза не начнут слипаться.
Она умеет читать моря, где волны шикают друг на друга, сгребая камни,
и воздух прян от разнотравья хмельного юга.
Она умеет читать дожди, где влажный ветер стучится в окна
и, колыбельную зарядив, хлюпещут капли, не в силах смолкнуть.
А как читает она огонь! – где треск поленьев и веет жаром,
как будто солнце легло в ладонь. И мрак безвыходный светел, ярок.
Так ясно видит, читая сад, шершавость груш и округлость вишен,
и нежно-вкрадчивый аромат гвоздик садовых ей громко слышен…

Она мечтает прочесть закат, и тени веток на смуглой коже…
Но боги праздно пасут ягнят. А Брайль – не бог... исцелить не может.

________________________________
А Брайль не бог (с) А. Журавлёв. "Она читала"

12.2018

Полынь

Пока не пройден собственный зенит,
И колокольчик во поле звонит...

Пока горчит обыденность в ночи...

...Нам хочется забраться в Антарктиду,
На Атлантиду, к чёрту на рога,
Перелистав моря и берега...

...И мы пройдем сквозь глину и песок,
Иного мира прошеные гости
Когда же он, безжалостный на вид,
Нас всех удочерит-усыновит,
Мы прорастем полынью на погосте.

(с) Светоносова

Нетрезвое

Пока не пройден собственный зенит,
пока во голове моей звенит,
И хочется с утра опохмелиться,
Меня то глючит, то колбасит, то
Из зазеркалья смотрит конь в пальто
И ржёт в лицо, и чешет ягодицу.

До беса на меня тот конь похож!
Во глаз его смотрю – бросает в дрожь
И думаю – куда забраться лучше:
На Африку? А может, на тайгу,
Перелистав все кедры на бегу?
Когда я полутрезв – такой бегучий!

Конь фыркнул, бритву взял и помазок,
Побрился, полквартиры пересёк,
Сказал: «Пора», – сказал по-человечьи –
«Пора идти сквозь глину и песок
Во мир иной. Прими на посошок»…
И радостно копытом двинул в печень.

С тех пор, когда обыденность горчит,
Ко мне приходит конь, а с ним пиит
И мы втроём слагаем оды пиву.
Пока заткнулся собственный цирроз,
Не заберусь, не ждите, на погост.
Стишарить буду глупо, но красиво.

11.2018

Бросает ночь в окно надменный взгляд.
Луна ломает сарисы о крыши.
На небе звёзды холодом горят,
от скуки перелистывая Ницше…
…А ты сидишь, уставившись в себя,
выкуривая мысли до окурков
вчера, сегодня, завтра… и, клубясь,
ползёт дымок по слою штукатурки,
ползёт как змей по яблоне в саду
в твоём безукоризненном Эдеме,
где ветер не решается подуть,
где ты пренебрегаешь вся и всеми.

Друзья ушли. Не в землю под кресты,
а просто от греха куда подальше,
пока часами потчевала ты
их спесью, самомнением и фальшью.
Заносчив демон твой и одинок,
ему закон смирения не писан.
Уткнулись лепестками в потолок
им трепетно взращённые нарциссы…
…Рассвет в туман вплетает миражи.
Ты надеваешь свитер из бравады
и спрашиваешь время – подскажи,
больнее подниматься или падать?

___________________________
Superbia (лат) - гордыня

11.2018

Буриме на отрывок стихотворения Ильи Эренбурга "Париж"


Смотри, chéri, как серы стали скверы
от мороси, и день стекает с крыш,
как с Нотр-Дам голодные химеры
глазеют плотоядно на Париж
и, раскрывая пасти в полумраке,
показывают городу нутро.
А мы с тобой, заядлые гуляки,
идём, вдыхая запахи бистро,
под звонкое рadam… рadam… трамваев,
несущих пассажиров к Порт-д’Иври,
и вечер, в мутных сумерках растаяв,
заставил пробудиться фонари.
Смотри, chéri, луна – лучом ли, шпагой? –
полтучи отсекла и в Сену – хлюп!
Какое же немыслимое благо
твоих касаться рук, и лба, и губ,
и слышать, как прерывисто, как глухо,
до лёгкой хрипотцы меняя тембр,
разносит, словно сплетница-старуха,
парижский ветер «ah, je t'aime… je t'aime» …

10.2018

- Здрасьте! Как ваши дела?
- А это смотря, кто спрашивает… (с)

Всеволод Палыч – очкарик и рохля.
Вяло напялив на темя берет,
выйдет с работы и мысленно охнет:
«Как же до чёртиков выпить охота
или заснуть и во сне помереть».
Вечером тихим под сводом акаций,
шаркая туфлями, сгорбив хребет,
он поплетётся, как будто в прострации,
к дому, в котором ему просыпаться
часто ни сил, ни желания нет.

В кресло усядется и под винишко
в мир сновидений дремотой гоним,
он, как обычно, зайдётся одышкой,
голос услышав: «Ничтожен ты слишком…
Сдохни… Здесь места не хватит двоим…»

Выдохнув резко, Рудольф усмехнётся,
с кресла вставая сощурит глаза,
взглядом проткнув уходящее солнце.
Виски глотнёт, оживляя эмоции,
хмелем в башке отключит тормоза.
Вылощен, выглажен, бодр и азартен,
ярый любитель понтов и нажив,
ринется в клуб, проиграется в карты,
и, разогретый до гнева нефартом,
без колебания нож обнажит.

После разгула в квартиру вползёт он,
где даже сумерки в стенах тесны.
Скинув прикид, смажет ссадины йодом,
рухнет в постель и, укрывшись восходом,
тупо провалится в странные сны…

Всеволод Палыч с утра отразится
в зеркале ванной – небрит и сутул,
в веки отёкшие вжались ресницы,
шум в голове, ломота в пояснице, –
а на плече обнаружит тату
цвета кровавого – как тут не сбрендить? –
вспыхнет и тут же исчезнет почти.
В блеклом, едва уловимом пигменте –
Джокер и подпись под ним «Доппельгенгер.
Скоро вернусь окончательно. Жди!»…

08.2018

Как гром небесный грянул ты во мне.
И в голосе скрипуче-басовитом
тонула я недолгие сто дней.
Роман любовный, белой нитью шитый,
вдруг оказался так и не дочитан
под шорох обнажённых простыней.

В твоих задетых временем руках
роняла лепестки, подобно розе.
Но изредка подкрадывался страх,
когда на полном якобы серьёзе
ты именем жены, почившей в бозе,
крестил меня в холодных полуснах.

А в жарких полуявях обнимал,
губами впившись в ветреную юность.
И весел был, и молод, и удал,
свои пытаясь годы переплюнуть.
И душу рвал гитаре семиструнной
приняв на грудь креплёного бокал.

Но вот однажды сдав роман в утиль,
ты приказал мне: «Пташечка, лети!» –
открыв калитку в сумрачную бездну.
И вздох твой оглушительно утих:
обратно возвращаться бесполезно....
Ещё чуть-чуть и в бездне той исчезну –
ни дьяволу, ни Богу не спасти.

28.08.18

МПК - 5, "Вольные стрелки", конкурсное



Прошлое забывается всё трудней:
девушка – как с картинки, добра, беспечна.
Певчая птица – помню! – жила во мне
и щебетала о дорогом и вечном -
кто бы её услышал в стране глухих!..
Я, оправдав надежды своей мамаши,
замужем за мужчиной из «деловых».
Мне – восемнадцать. Он – на тридцатник старше.
Мир – золотая клетка в его руках.
Роскошь накрыла поводы для истерик.
Здесь, утопая медленно в дне сурка,
счастлива? – ни минуты! – а кто поверит?
С явной насмешкой смотрит с небес луна,
холодом греет душу и лезет в мысли:
...я уважением – правда! – к нему полна.
...перечеркну депрессию здравым смыслом.
...чуждыми оказались любовь и страсть,
впрочем, они важнее для глупых книжек…
Ночь, поиграв луной, открывает пасть,
сладко зевает, сны на ресницы нижет.
А в сновиденьях, ветер обняв, бегу
в маленький дворик, в домик, размером с келью.
Там, на ковре, – а чудится на лугу! –
жгуче люблю кого-то до взрыва в теле.

Но зазвенит монетным дождём рассвет
и, просыпаясь, в общем-то, по привычке,
я продолжаю сквозь невесомость лет
слушать, как жалко птица во мне курлычет.

июль 2018

А раньше было так (конкурсный вариант)):


Прошлое вечерами топлю в вине:
девушка – как с картинки, мечты – по плечи.
Певчая птица – помню! – жила во мне
и щебетала о дорогом и вечном.

Месяц был лучшим другом в стране глухих.
Видел, как я, не став поперёк мамаше,
выдана за мужчину из «деловых»
в полных семнадцать. Он – на тридцатник старше.

Клеть ослепила блеском в его руках.
В роскоши обитаю, свободна в меру.
Здесь, утопая медленно в днях сурка,
счастлива? – ни минуты! – а кто поверит?

Ходит по туям в особняке луна,
жёлтою жабой ходит, читая мысли:
я уважением – правда! – к нему полна,
логикой и, конечно же, здравым смыслом.

Нет, не питаю к мужу любовь и страсть –
их ощущаю лишь на страницах книжек…
Жаба, сверкнув зрачком, открывает пасть,
сладко зевает, сны на макушку нижет.

В них, обнимаясь с ветром, бегу, бегу
в маленький дворик, в домик, размером с келью.
Там, на ковре, – а чудится на лугу! –
жгуче люблю кого-то до взрыва в теле.

Но зазвенит монетным дождём рассвет
и, просыпаясь, в общем-то, по привычке,
я продолжаю сквозь невесомость лет
слушать, как жалко птица во мне курлычет.

мпк 5 "Вольные стрелки"
*Матрёшка" (четверик)




не говорите мне об осени,
о пережитом, но не прожитом,
пока берёз тугие косы не
расплетены рукою божьею.

о пережитом, но не прожитом
не поминайте мне намеренно,
когда трепещут «сорок с хвостиком»,
не пожелтевшие от времени.

пока берёз тугие косы не
закутаны в туманы сивые,
ещё готова бегать босою
по лужам, обнятая ливнями.

расплетены рукою божьею
вплетённые закаты в просини.
уже вросли морщинки в кожу, но…
я не наелась лета досыта.


июль 2018

"Вольные стрелки" МПК 5 (внеконкурсное на тему "Цвета флага")


Андрей Горенков

Сгладив брюхом серпы барханов,
развалился на части борт.
Третий день – ни дождя, ни манны.
Не видать бедуинских орд.
Обезвоженною дорогой
в неизбежность пролёг маршрут.
Словно белые носороги
облака не спеша бредут.
Распростёрта вокруг пустыня.
Вдруг навстречу - в бреду моём -
вырос всадник в накидке синей
и растёкся живым ручьём.
Потянулись губами дюны
к разорвавшей песок воде.
Ветер яростно дует, дует,
на отрепья меня раздев,
и куражится - невезучий!
Обессилев, вперёд ползу.
Прорастают во мне колючки,
вызывая предсмертный зуд.
Кто-то на руки поднял властно
и несёт вдоль песчаных гряд.
Вдаль смотрю: там фламинго красный,
жадно пьёт из небес закат.
Пара капель упала в вены
и скатилась ко дну души…
Носорогам шепчу смиренно:
миражи… иражи… ражи…


июль 2018

1
Росы выпали алой влагой,
гвалт сорочий наполнил лес –
«Вы слыхали? На дне оврага
звери видели – вот бедняга! –
труп невесты…» –
раздался треск,
заскрипели, качаясь, ели,
изгоняя тугу из дупл, –
«Хоть убийца – прохвост умелый,
да как только заря зарделась,
тело дёрнулось, захрипело
и оскалило лисий зуб!
Говорят, не впервой такое –
оживают невесты, но
что-то в них не совсем людское
и пугающе-роковое,
а в зрачках – до беды черно».

2
Собирались в церквушке местной
прихожане в одно из утр.
На венчание шла невеста
и ворчала – в притворе тесно,
платье – широко, туфли – трут.
Брови хмурила то и дело,
разгорался в глазах костёр,
злобно рыкнула на омелу…
Мать, крестом осенив, присела –
уж не сглазил ли кто дитё?

Трепетали акаций гроздья,
вместе с ветром пускаясь в пляс.
За любовь! – голосили гости,
и вином растекались тосты,
и ломились столы от яств.
Под фатой спрятав локон рыжий,
жениха уверяла: «Люб!»
Только тем, кто сидел всех ближе,
будто грезилось – не-на-ви-жу! –
в поцелуях, слетавших с губ.

3
А сороки от места к месту,
продолжали судить-рядить:
«Вы почуяли – пахнет местью?
Сердца не было у невесты –
снова выгрызли из груди!
У оврага-то, лисья шкура,
там, где давеча труп нашли!
Вы видали? В рубахе смурой
Леший гневно глазёнки щурит,
по-недоброму молчалив…
Говорят, не впервой такое –
что разлучницам спасу нет.
Пожалеть бы кому покойниц,
кабы делали те благое…"
Кто же в тело невесты вдет?

4
Молодой обнимал супругу,
говорил:
- Я навеки твой,
нет надёжней меня в округе!
Но ответ: «Ту же ложь, тварюга,
ты не раз повторял другой», –
промолчала жена бесстрастно, –
«После бросил – не клят не мят…»
Гасло солнце, и свадьба гасла,
платье белое стало красным,
словно ткань пропитал закат.

В спальне шторы едва задёрнув,
скрыла огненный окоём,
и супруга окутал морок.
Платье красное стало чёрным,
словно шитое вороньём.
- Помнишь, девицу тешил ложью,
соблазнил и успел забыть? –
засветилась супруги кожа,
изменился лик…
- М-матерь Божья!
Т-ты ж утопла! Не может быть!
На колени пал:
- Кто ты? Кто ты?
И вцепился в её подол.
Усмехнулась та косорото:
- Расплатиться моя забота
с тем, кто к смерти любовь привёл.
Тут же в полночь скатился вечер,
и, сверкнув золотым клыком,
месяц хищно вонзился в печень…
Спину сгорбив по-человечьи,
тень лисы покидала дом.

5

Леший помнил: холодным летом
заблудилась одна душа
в подвенечный наряд одета,
горевала, что не отпета,
поклялась отомстить при этом,
и в лисицу, вздохнув, вошла.
Скорбный визг небеса наполнил,
гвалт сорочий в лесу повис –
до рассвета ему не смолкнуть:
«Вы видали лисицу в полночь?
Лапы белые, пасть – в крови!
Говорят, не впервой такое –
убивает неверных, но,
что-то в этой лисе людское,
притягательно-роковое,
а в душе – до бела черно…»



апрель-июнь 2018

Люли-люли,
улетели гули,
улетели пчёлы,
покидая ульи,
убежали звери
на спокойный берег,
рыбы в дно речушки
погрузили брюшки.
Спи, мой ангелочек,
будет ли денёчек?

Люли-люли,
прилетели пули,
прилетели бомбы
и - ба-бах – рванули,
ахнули местами
мины под ногами.
Не прошло недели –
семьи поредели.
Спи мой ангелочек,
будет ли денёчек?

Баю-баю,
вместе ляжем с краю.
Ветер допоёт куплет.
Ветер есть.
А стенки - нет.

апрель, 2018

Как несправедлива
бывает жизнь!
Одним даются
быстрые ноги,
другим даются
быстрые крылья,
а ей – таскать
по дорогам домик -
хрупкий домик,
избитый
жестоким градом.
Она хотела
родиться гепардом,
самым быстрым
гепардом на свете,
самым-самым!
Но родилась
улиткой,
самой медленной
улиткой на свете,
самой-самой.

«Если влезть
на высокую ветку,
длинную ветку,
упругую ветку
ивы, растущей
у автострады,
и со всей
брюхоногости
ринуться вниз
на капот
самой быстрой
машины,
можно мчаться
быстрее гепарда,
самого быстрого
гепарда на свете,
самого-самого!» -

так размышляла
улитка,
медленно-медленно
скользя через трассу,
скользя к дереву,
слушая голоса шин –
вжик... вжик... вжи...
Крак!
И в это время
в полупустыне,
а может в саванне,
а может быть в джунглях
родился
пятнистый детёныш -
самый медленный
гепард на свете,
самый-самый.

апрель 2018

В Москве оставив клён заледенелый и клиники смирительный засов, он рвался за чекистские пределы в страну, где львы стократ добрее псов. Ловили обжигающий и хрупкий декабрьский снег рождественские дни, и замять горячилась: друг мой, друг мой, повремени сбегать, повремени.

Ты-дым, ты-дым – несли вагон колёса, и вспомнились в дороге, невзначай, берёз рязанских шёлковые косы и… Шурочки нелепое «прощай».
Вокзал. Нева.
Заснеженной и льдистой спала мертвецки тихая река. Катил в санях извозчик, да со свистом, на плаху озорного седока. Взирал на них, охочий до туманов, угрюмый город. Рыскали вблизи завистники, громилы, шарлатаны, готовые клыки в друзей вонзить. Вдали колокола запели звонко, протяжно, грустно, как за упокой. Тряхнула тощей гривой лошадёнка, и сани растворились над рекой.

Спускалась ночь на стены Англетера, вплетала тайну века в полутьму, когда ковром обёрнутое тело в покои внёс «харон» из ГПУ. Луна завыла жалобно на волка, шатаясь в небе, словно во хмелю. А чёрный человек в дверную щёлку глазел, как шея гладила петлю.

15.03.18

________________________________________________________________________

Стихотворение по мотивам "Тайна гибели Есенина" В. Кузнецова.

И таять, таять, таять в далеко,
М. Зиновкин

Ни взглядом, ни дыханием, ни сном
ты не войдёшь в зашторье тихой спальни,
и не прольётся ласковым теплом
слепой торшер над столиком журнальным.
Теперь могу сполна принадлежать
бессоннице - приходит еженощно
и, открывая старую тетрадь,
её листает вспять и ропщет, ропщет…
Луна - хранитель истин и клевет,
портьеры огибая полукругом,
глядит на то, как блекнет твой портрет,
как мир мой одиночеством напуган,
как после изнурительной борьбы,
на полдороге от любви до смерти,
всё-всё, что между вымыслом и бы-
лью капсулами в тоненькие нервы,
чтоб в глубине распахнутых зрачков
тебя искать, гасить сомнений искры
и таять, таять, таять в далеко,
покуда есть заснеженное близко.

09 - 28.01.18

Пойти войной на внутренний Чешир…
М. Зиновкин

А кролики – не только ценный мех –
однажды сообщили юмористы.
Съесть кролика – и сытно, и не грех.
Но вот поймать проблемно - слишком быстрый.
Я девочка не робкая давно.
Взяла ружьё и лесом, полем, лесом -
искать в свой долгожданный выходной
кроля, чтоб к небу за уши подвесить.

И вот смотрю: несётся впереди
знакомый зверь - из «белых и пушистых».
Прищурилась – ну, кролик, погоди! -
едва сдержав желание присвистнуть.
Прицелилась. А он, подлец, в нору…
Но помним – я не робкого десятка!
За ним по пояс влезла и ору:

- Вернись, я всё прощу, проказник гадкий!
Ты помнишь, двадцать лет тому назад,
когда в норе ещё не застревала,
я за тобой бежала без огляд-
кидаясь в сказки доброе начало.
Заманивал в свой непонятный мир,
держа во рту курительную трубку,
пойти войной на внутренний Чешир
мне предлагал так искренне и чутко.
И что? Я повелась. Каков итог?
Спустя пять лет нашёл себе Алису.
А я нашла охотничий сапог,
ружьё и патронташ для компромиссов…

За лапу хвать! Сказав себе «ату»,
тянула из норы, что было мочи.
Достала. Пучеглазого. В поту –
а кролики потеют, между прочим.
Погладила испуганный трофей,
к груди прижав с улыбкою акулы.
Взяла за ушки:
-Здравствуй, Тимофей!..
И нежно-нежно голову свернула.

09.01.18

Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил. Ты даже не будешь уверен в том, закончился ли он на самом деле. Но одна вещь бесспорна: когда ты выйдешь из шторма, ты никогда снова не станешь тем человеком, который вошёл в него. Потому что в этом и был весь его смысл.

/Харуки Мураками/

Холодом давит мне в спину поле,
так и не вспаханное никем.
Зубы сжимая, скулю от боли,
даже поднять головы не волен.
Выстрелы слышатся вдалеке.

– Стонешь, солдатик? – проблеял в ухо
чёрт и с ехидством нажал на грудь. –
Бой завершается… эка скука…
– Сволочь рогатая, кровь унюхал? –
выдох, и тут же спешу вдохнуть.
– Душу унюхал! А кровь – на кой мне? –
рожу скривил, посмотрел окрест. –
Славная, братец, случилась бойня,
многим – со мной, а иным – по койкам,
если гангрена в пути не съест.

Тело как будто окаменело,
еле ворочаю языком:
– Мне бы, конечно, пожить хотелось…
– Это калекой? Ценю за смелость…
– Сеять пшеницу в селе родном,
жёнку голубить, растить сынишку,
рыбу в пруду на заре удить…
– Хех, до чего же смешной парнишка, -
чёрт рассмеялся и вынул книжку
из ниоткуда. – Ещё что?
– Пить.

– Пить? Это можно…
Удар копытом.
Облако бросило дождь в лицо.
– В списках не значишься. Ох, и прыток. –
чёрт, хлопнув книгой, сказал сердито, –
Не повезло, рядовой Кольцов.
К слову, – в зрачках полыхнули искры,
сузились чёртовы зенки зло, –
Нет у тебя ни родных, ни близких,
в царстве небесном у них прописка –
напрочь сгорело твоё село.

Мне показалось: сижу я в клубе,
киномеханик включил кино.
Вижу, как рву маргаритки с клумбы,
чтоб подарить на свиданье Любе;
вижу, как ворон влетел в окно –
знать, непременно беда случится…

Вижу, как в небо уходит взвод –
там утопает тропа в зарнице,
там мессершмитт распластался птицей
хищной и насмерть людей клюёт.

Вижу, как вишни в саду поспели,
сыплются в руки – за ветку тронь,
как я семью обнимаю крепко,
смех разлетается мягким пеплом.
Жарко.
И всюду огонь, огонь…

В кадры такие поверить трудно.
Чувство, что я на кресте распят…
– Чёрт, если выживу - всё забуду?
Он усмехнулся:
– Возьму рассудок… Душу оставлю.
Прощай, солдат.

Долгие годы, как день вчерашний,
прячутся в пятых углах палат.
Льётся заливистый гомон пташий,
солнце теплом осыпает пашни...
Я подхожу к санитарке Глаше:
- Милая, правда, война была?

20.11.17


Читает - Grek
Подборка музыкального сопровождения - Женя (Гнедой)

МПК-3, 8-й тур, внеконкурсное


Я буду жить, не думать: "Что потом?"
Недели в стопку лягут, как тетрадки.
В какой-то миг, загадочный и краткий,
Меня затянет времени поток.

(с)Alkhat

Устала я, наматывая вёрсты
на ноги, покидая твой ковчег,
идти и гладить чёртика по шёрстке,
свернувшегося сонно на плече.
Идти, считая год за два и больше,
а разницу бросать в недолгий стих,
от чувств твоих до буковки промёрзший
и треснувший в камине чувств моих.
Да к чёрту! Ой, прости, дружок наплечный,
поспи ещё, пока мой ангел бодр,
пока на брудершафт с десятым встречным
он к «вечность» не отыщет антипод.
Тогда придёт пора остановиться
жалеть себя и думать: что потом?
Остаток дней, страница за страницей,
направится в иронии поток.
Проснётся мой взъерошенный, циничный,
копытцем бьющий всё, что не учёл.
Первичным станут - пух, перо и спичка.
Вторичным станет - праведный глагол.

16.05.17

МПК 3, тур 7-й, конкурсное

Всё сходит с лапок коровкам божьим – милы, полезны на первый взгляд.
Пред ними всякий паук ничтожен, когда не вправе исторгнуть яд.
Им пофиг звери, им пофиг птицы, не страшно в пекло - само собой.
Была бы зелень, чтоб ей молиться, а после вдоволь наесться тлёй,

переварить и слететься в стаи, и делать вид, что полны идей,
как увеличивать урожаи для насекомых страны своей.
Коровкам хочется всяких зрелищ: чем больше крови, тем ярче сны.
К примеру, как муравьи сгорели в полях соседних в сезон войны;

как жил солдатик, до дури честен, за правду-матку в толпе зевак
не в то он время, не в том он месте подставил голову под башмак;
как муху шлёпнул рулон газеты - жужжала много, о чём молчат;
как светлячок, заливаясь светом жукам на зависть, к утру зачах.

Коровьи детки всегда при предках, а предки - те при своих делах:
приклеят попы к высоким веткам и посылают друг друга вон.
И пусть воюют за них другие, и землю роют, и нити ткут,
а для коровок все дни - седьмые, и цвет надкрыльев не в меру крут.

Коровки божьи пируют, правят и лгут безбожно в стенах церквей.
А вслед за ними, нужды не справив, катает шарики скарабей…

30.04.17

6 тур, МПК - 3, конкурсное



Восточный ветер в роще шелковиц
сбежал от ччи юэ, играя в прятки.
Жара, пронзая воздух кисло-сладкий,
баюкает сапсанов и синиц,
и Хуанлуна - стража жёлтых вод,
лежащего в тени на мягких травах.
А шелкопряд(ка) ткёт уютный саван
из нитей невесомых. День придёт,
она сгорит на радость Си Линши,
рассыплется, едва качнётся кокон,
и в звуке раскрутившихся волокон
монетный звон услышат торгаши.
Пока жива, с усердием прядёт,
мечтая в мотылька переродиться.
Который из чаёв императрицы
её и возвеличит, и убьёт?
Который из ветров, срывая лист
со спящею личинкой, бросит в чашку
забавный миф, и роща станет чащей,
невольно затенив фарфор и рис?
Потянется дорога сквозь века
от Рима до Сианя и обратно,
озолотив чиновников стократно,
вельможам бросив под ноги шелка…

Мне гложет память странный эпизод:
вцепился полдень в яркий небосвод,
донфон коснулся ветви шелковицы,
вернувшись в рощу. Чай императрице
с почтением служанка подаёт…



____________________________
*ччи юэ – июль
*Хуанлун – жёлтый дракон
*Си Линши (Лей Цзу) – жена Жёлтого императора, которая по преданию обнаружила кокон с шелкопрядом, упавший в чашку чая.
*донфон – восточный ветер
*Сиань – город провинции Шэньси – конечный пункт Шёлкового пути.

МПК 3, 5 тур, конкурсное

Когда земля дымилась, как жаровня,
а небеса отплёвывали смог
на город безнадёжно-малокровный,
я шёл, но под собой не чуял ног.
Я шёл на всхлипы:
мама…
мама…
мама..,
застрявшие в скоплении руин, -
там, широко закрытыми глазами,
заглядывал мне в душу чей-то сын.
В его зрачках, безумием задетых,
сужалось время, и казалась мне
пророчеством нелепая примета:
родился мальчик - значит, быть войне.
Стоял ребёнок, тень его гуляла
среди скелетов выжженных домов
и луж, пропахших пламенем, и знал он,
что встал на перекрёстке двух миров.
Качнулось солнце, в грудь лучом упёрлось,
мячом скатилось к точке всех начал…

И был тот мяч знаком до кома в горле.
И в том мальчишке я себя узнал.

_______________________________________________
Иллюстрация Йонаса Де Ро "Покинутый"

МПК 3, 3-й тур, конкурсное

Не спорь со мной, напрасное – напрасно,
не сей сквозь пальцы искренность минут.
Я видела, гадая на контрастах,
как ты, пытаясь время обмануть,

бежал по небу, в поисках чего-то
нежданного неведомого и,
спускаясь наземь, бегом тем измотан,
писал для новой пассии стихи.

Смотрел в проём окна унылым взглядом
на то, как дремлет день, уставший лгать,
готовил ужин с привкусом разлада
и убегал непойманный опять.

Я видела, как прогибались крыши
не в силах удержать твои мечты,
и ветер, в удивлении притихший,
слонялся меж созвездий золотых

и сверху наблюдал, как ненатужно
с тобой делили полюсы. Взяла
я северный, тебе оставив южный,
хотя и он казался из стекла.

Упало одиночество на город,
поскуливает преданно в глаза…
Не спорь со мной. Зачем напрасно спорить,
когда по сути нечего сказать?

24.02.17